Академику Е.В.Тарле посвящается
9. КРЫМСКАЯ ВОЙНА
1. Стоит кто у истоков битвы?
Кто возглавлял войска и там
несёт ответственность большую
за поражение и только сам?
Конечно, Николай, как император,
как самодержец, главный как,
для армии, её он предводитель,
а не на бале, подающий даме знак.
Он должен понимать, в чём сила войска.
Чем побеждают, с вооруженьем как,
и как её готовить к бойне,
войной что называется, не просто так.
Не понимаешь чем - не будь монархом.
А если стал им, то забудь
о всех других монарха знаков власти -
Флот, армия твои - в них власти суть.
Наш Николай был в этом полный неуч.
Он ставил, на решающий всё ряд,
начальников бездарных, неумелых
и в этом плане он, конечно же, дурак.
2. Князь Меншиков, Главком
всеми войсками, флота Крыма.
Придворное лицо, богат, как Крёз,
он циник, скептик и особа,
которая внимание к себе влечёт.
Себялюбив, остроязычен,
с ним невозможно говорить,
не хочет слушать никого, двуличен,
умен, что проку на войне людей смешить.
Он беззаботен, как ребёнок.
Людей считает недостойнее себя,
в делах беспечен и капризен,
вниманье к ним: "Отстаньте от меня".
У Николая на виду.
Его лишь только почитает.
С ним лицемерит, льстит ему.
Других, едва ли, просто замечает.
У князя Меншикова нет штаба.
Есть люди - штаба нет,
царит там безалаберность и хаос,
нет даже карты здешних мест.
И сам он не Главком. Он без таланта.
Нет дарования командовать полком.
Война его не трогает, инертен.
Он, как кукушка, на посту своём.
Такие люди там занимали место.
Таким доверена судьба
не только Крыма, честь России!
Бездушие - их общая беда.
3. р. АЛЬМА
Второго сентября союзная армада
приблизилась. Десант
был высажен без всякого напряга.
Все удивились:"Как, это так!"
Восьмого сентября они готовы
вступить в сражение. Вошли.
И с ходу взяли важные высоты,
с которых были хорошо видны.
С которых наши батареи
могли вести по ним огонь.
Пехота в штыковой атаке
снесла бы их линейный строй.
Нетрезвый генерал Кирьяков
было решил атаку закидать
не только шапками, огнём, штыками...
Но дал команду отступать.
( Отсюда пошло выражение :"Шапками закидаем".)
Войска ушли с позиции.
Французы, всю артиллерию свою
установили там, открыли
убийственный огонь и тем решили
задачу высадки и на войну.
То левый фланг. На правом,
российские богатыри
в атаку шли и поднимали
на русский штык английские клинки.
Но отступили под огнём
французов с тех позиций
не ведали они всего,
что их подставили и погубили
решением глупца того.
Дорога к Севастополю открыта.
Бери его и поскорей!
Но видимо, в учтивом стане
такие полководцы были,
что не спешили к цели сей.
4. Та передышка на руку защите.
Корнилов и использовал её
для укрепления позиций обороны,
И город поднялся "В ружьё!"
А Меншиков всю армию увёл к Бельбеку.
Оставил Севастополь умирать.
Нет в нём ни капельки таланта,
чтоб полководцем стать.
Корнилов и Нахимов время не теряли.
Решалось: "Быть или не быть".
Чтоб быть защитником старались
свой город-порт всемерно укрепить.
Всё управленье в руки взял Корнилов.
Его решение - закон.
И это дух защиты поднимало.
Всё делалось, как скажет он.
Владимир Алексеевич Корнилов
известен был на флоте как моряк,
прошедший службу флотскую и боевую,
то в стычках с турками, то плавал как.
Участвовал в Наваринском сраженье
на корабле "Азов",
а позже, двигаясь к Синопу,
пленил "Таиф" в огне матросских слов.
Штаб Черноморский возглавляя,
он много сделал в части боевой,
но не успел порт подготовить к бою
и в Севастополе осел, как свой.
Главком решил флот уничтожить.
Одиннадцатого сентября
пять кораблей при входе в бухту*
под речь Корнилова ушли на дно.
Быть может зря???.
Нет до сих пор единства мнений.
Кто за, кто против потопления судов.
Никто не знает, знать не может,
что было б лучше. Готов ли к бою флот?
5. Начало октября. Союзники готовы
начать осаду города, огонь,
открытый ими, был так плотен -
ни головы поднять, ни плюнуть на ладонь.
Убит Корнилов. Он пред этим
прошёл по бастионам и не раз,
теперь к Истомину, курган Малахов,
там и нашёл свой смертный час.
Корнилова потеря чрезвычайна.
Он храбр, умен и знает толк
в делах армейских. Как ни печально,
но это лишь начало. Видит Бог!
Из Севастополя огонь прицельный.
Несли потери там и тут.
Потери нёс и флот союзный,
город стоит, бои идут.
Успешно бой прошёл под Балаклавой. (13 сентября)
Прогнали турок, взяв редут,
и заманили кавалерию в подкову,
под арт-огонь, всем конникам пришёл каюк.
Погибли многие, то цвет аристократов.
"Долиной смерти" назвали её.
То был успех тактический, но всё же
поднял он настроение у армии Величества Его.
6. ИНКЕРМАН.
Вторая половина октября.
Прислал царь подкрепленья.
И Меншиков решает дать,
пусть небольшое, но сраженье.
Нет, даже не сраженье - бой.
К сраженью не готов он.
Таланта нет. То сознавал
и искренно, без сожаленья.
Дал диспозицию войскам.
Себя от управления отставил.
Назначил Данненберга, тот
всё переделал, переставил.
У исполнителей теперь
две диспозиции. Что делать?
Нет управления, идеи нет,
как бить противника сильнее.
Соймонов храбрый генерал.
И Павлов храбрый тоже,
но всё решает только план
быть победителем иль получить по роже.
Дивизия английская вторая
попала под огонь артбатарей,
стрелков, штыков и мата,
а с ней четвёртая дивизия,
пришедшая на помощь к ней.
Но Данненберг не двинул войско
в 12 тысяч человек,
чтоб завершить разгром дивизий,
инертен был, как генерал, а мог.
Инертен был под Балаклавой
и царский генерал Пётр Горчаков,
не проявил активности и даже
не смел тревожить стан врагов.
Успех наметившийся вскоре
погашен был французами. Они
атакою, огнём, картечью
отбросили с высот полки.
Полки Охотский и Якутский,
и Селенгинский полк
в момент атаки получили
команду на отход.
Так героизм полков в атаке,
огонь в упор артбатарей
был прерван
генералами бездействий,
и всё пошло наперекос,
хоть слёзы лей.
Блистательный успех солдат и офицеров,
их храбрость, мужество в бою
были отброшены, изъяты
системой, созданной царём,
в том памятном году. (1825.г.)
В военной академии Генштаба
наука гналась прочь.
Безграмотность, не знание начала,
ведения сражений, отличало
их подготовку на "авось".
Всё общество России утверждало,
что гибель Севастополя в умах
не армии и гарнизона,
а генералов и чиновников в войсках.
Князь Меншиков не думает
об обороне, об укреплении её,
чтоб порох был, всё нужное для дела,
чтобы защитники имели всё.
Не верили солдаты генералам,
Главкому Меншикову, всем,
что им сей город очень нужен,
что не сдадут его союзникам совсем.
7. Министр военный Долгоруков
был должен всю войну в Крыму
взять под контроль особый чтобы
- войска не знали кутерьму,
которая творилась там
из-за нехватки пропитанья,
одежды, пороха - всего,
что нужно на войне, войскам.
Там наверху, не верили, что сможет
порт-город выдержать осаду, штурм
и только восхищались и страдали,
что Севастополь держится,
он жив, житейских полон дум.
Министр писал записочки Главкому
и сожалел, что долго ждать,
когда закончится всё это,
и можно будет отдыхать.
Он покровитель всем ворам, что в эполетах,
Он покровитель всем ворам без них.
Никто ответственность не нёс за хаос,
что там творилось, не вписать мне в стих.
От Симферополя никто не брался,
чтобы доставить порох. Он там был.
Туда, где порох крайне нужен,
в те бастионы, благодаря которым город жил.
А Севастополь не обложен.
Среди затишья, редкой тишины
матросы, офицеры с женами встречались.
Там был их дом, их семьи до войны.
Погрязло интендантство всё во взятках.
Проценты брали с сумм, которые должны,
положены нарядом батареям, ротам,
за службу Родине, которую несли.
Медперсонал и госпиталь всечасно
нуждался в корпии, в бинтах,
но это получали те, кто осаждали,
а не защитники.
Те просто умирали от ран, болезней,
от огня, недоедания и слабости в ногах.
Там Пирогов и сёстры милосердия
спасали жизни, как могли,
и сами гибли - бомбы, пули
их не щадили. Домой не все пришли.
Просили канониры дать снаряды
у третьих лиц,
чтоб отвечать французам, англичанам,
что город жив, что он не стих.
Питались кое-как и чем придётся.
Похлёбкой из воды и ржавых сухарей.
Бывало только к вечеру, и не бывало.
Считалось будут драться злей.
Такой повальной мерзости картина
косила чаще и больней,
чем даже бой, сражение, осада, всю армию.
Терпи мол брат, бывало и трудней.
Система эта никуда не годна,
армейский тыл три года отдыхал,
а Севастополь задыхался
в дыму, от ран, но штурма ждал.
Сам Меншиков знал - воруют:
"Их много, я один".
Не знал, что в рационе у солдата,
едят ли вообще они.
Далёк был от матроса, боцмана и худородных
Корнилова, Истомина, других.
К ним интереса никакого
Весь интерес к двору, кто с ним.
8. Ноябрь. Ужасная погода.Буря.
Над морем, городом прошла.
Такой был ветер сильный, что палатки
срывало с кольев, как метла.
Топило транспорты большие,
в них продовольствие, одежда, всё,
что нужно армии, которой
зима в Крыму - не торжество.
Нахимов ежедневно был на бастионах.
Простой с матросами, он с ними говорил
здоровался и узнавал знакомых,
с кем на Синоп ходил.
Заставил вырыть блиндажи, где спали,
где от снарядов, бомб хранил настил,
его за это уважали,
нет, более, матрос - любил.
"Павел Степанович приехал", -
звучало в голосе у них.
- Не надо покидать блиндаж без дела.
Он жизни дольше сохранит.
И подготовлены матросы были лучше
(в бесстрашии не уступал солдат),
а вот в смекалке, в боевой работе
матрос был лучше, чем солдат.
На них держалась оборона.
В обычной вылазке они
были ловчее и смелее -
нахимовскую школу видим мы.
Нахимов + Тотлебен + Истомин -
вот тройка, кто держал в руках
всю оборону города и порта
и несогласны город сдать, никак.
9. В начале марта Меншикова сняли. (1855 г.)
На пост Главкома заступил
командующий армией Дунайской,
князь Горчаков М.Д.. В нём нету сил:
он стар, не говорит по-русски,
в военном деле не мастак,
не знает местности, солдат не знает,
далёк от них, не полководец, просто так.
Главком аристократ происхожденьем.
Рассеянный, всё путает в словах, слаб зрением,
здоровьем весь расстроен,
француз - о нем так говорят.
Он в Севастополе был редко.
На бастионе только раз.
Узнав, что в тридцати шагах французы,
уехал. Что жив остался - очень рад.
Нахимов же (чуть раньше) стал подчинённым
Остен-Сакена. Генерал.
Чрезмерно был тот осторожен,
когда на бастионах побывал. ( всего 4 раза)
Сидел в укрытой комнате настилом,
молился, чтобы пронесло,
беседы вёл с попами, читались акафисты,
прослушивал обедни. Вот и всё.
Такая смена власти. На мыло - шило.
И не один, никто из них
об обороне и не думал
Лишь о наградах за двоих.
А в городе, в порту идут работы.
Их возглавляют, кто? Да, те же все.
Тотлебен, и Истомин, и Нахимов.
Они, как флаг, всегда, везде.
Корниловский бастион. Курган Малахов
Истомин, делая обход,
шёл от Камчатского люнета,
не прячась за завалы в рост.
Ядро с шипением летело.
Куда? Не знало же оно!
Истомин и ядро столкнулись
Нет головы. Лишь тело,
всё что было,
как память вечная про то.
10. Ещё одна предпринята попытка
союзников заставить отступить,
от Севастополя, его покинуть
и мирный договор с Россией заключить.
То Евпатория. Туда
стекались и войска, и грузы,
предназначались все они
для штурма Севастополя в союзе:
французы, англичане, Осман паша,
прибывшие с Сардинии войска.
Ещё был Меншиков Главкомом.
Хрулёв назначен им в отряд,
из всех имевшихся там генералов,
то лучший выбор, скажем так.
Хрулёв предпринял наступленье.
За сто шагов к ограде подступил,
но ров, наполненный водою,
его остановил.
Чтоб избежать потерь немалых,
команду дал всем отойти,
так бой закончился без славы,
нет мысли, пороха, желания вперёд идти.
Солдаты этого хотели.
Просили, чтобы дан был бой,
Хрулёв, сам храбрый генерал,
не согласился. Команду дал "Отбой".
Известие о неудаче,
так потревожило царя,
что он простыл, болел и умер,
не выдержав позора, честно говоря.
А при дворе ходили слухи,
что отравился царь.
Ему принять ведь предстояло
позор России, как князю встарь.
Четыре неудачи с наступленьем.
Десант на Альме, Балаклава,
на Инкерман, плюс Евпатория,
то означало, что генералы все там дрянь.
Нет среди них Суворова, Багратиона,
Кутузова, Дохтурова, других,
которые в избытке были у Александра Первого
всех не поместит стих.
И дипломаты проиграли.
К союзникам примкнёт
и Австрия, и Пруссия, которым
обещаны так много льгот.
Теперь за Крымскую войну
обязан отчитаться новый царь.
Им стал наследник Александр,
но кадры старые, как неба хмарь.
11. Тотлебен много сделал, укрепляя оборону.
Создал люнеты, ложементы так,
они теперь всё больше подвергались артобстрелу,
готовясь к штурму города, и там поднять свой флаг.
Люнет Камчатский.
Он много значил, прикрывая,
Курган Малахов. За него
и в марте, в мае сильно бились,
людей теряя. Не повезло!
Опять же генерал,
ответственный за их живучесть.
Нисколько не усилил их.
Всего лишь батальон на два редута,
а требовалось восемь на троих.
А против них отборные войска,
вот гвардия пошла на штурм.
Атака, контратака, вновь атака
и вновь и вновь штыки и злобный шум.
Коцебу с Жабокритским восемь батальонов
убрали накануне с них,
тем самым оголили оборону.
Нахимов не согласен был, но к этому привык.
Он там среди дерущихся. В той схватке.
Держался дух защитников на нём.
Был окружён, но выведен из боя.
Редуты и люнет в руках у них. Содом!
В июне было то. Число седьмое.
Пришлось оставить их, на торжество,
противника, но видно рано
считалось, дело сделано. Напрасно,
быстрой победе быть не суждено.
Семнадцатого день и ночь
бомбил противник укрепленья,
чтобы с утра начать всё вновь,
не ожидая там сопротивленья.
Тотлебен ночью укреплял их.
Нет, не застал его врасплох,
противник, как он не старался,
а победить опять таки не смог.
Ещё темно. Перед рассветом
французы двинулись на штурм
двух бастионов, их встречает (1-й и 2-ой )
картечь и штык. Несут урон.
Дивизия Брюне штурмует
Курган Малахов. Отмара -
врывается на батарею Жерве
и занимает до утра.
Хрулёв, возглавив небольшую группу,
сминает тех, кто вышел в тыл,
и повернув штыки, идёт в атаку
на батарею. Её отбил.
12. Июнь. Число восьмое.
Всё несмолкающий огонь
по батареям, по Кургану...
Тотлебен здесь. Был ранен, но живой.
Остался кто из командиров?
Нахимов и Васильчиков.
Число 28-ое.
Нахимов едет на передний край.
Его встречают радужно, любовно
матрос, солдат, как будто он приехал в рай.
И по обычаю им заведённому
поднялся он на самый верх,
чтоб оглядеть позиции французов,
сверкая блеском эполет.
Пуля ударила в мешок с землёй.
Вторая. Его скосила. Он упал
без стона, не ругая,
того кто выпустил её,
себя за молодечество,
сознание теряя.
Тридцатого его похоронили.
Закончилась служеньем жизнь.
Герой Наварена, Синопа,
вождь Севастополя погиб.
Его матросы хоронили,
но он остался среди них.
13. Царь Александр Второй недолго думал.
Решил, что надо наступать,
заставить снять осаду порта,
и договор о мире подписать.
Федюхины высоты взять, штурмуя.
Атакой с двух сторон,
так представлял он поле боя,
не думая, какой будет урон.
Желание царя закон для Горчакова.
Собрал, на случай, он совет.
Высказывались многие, что это
для города - героя смерть.
Так и случилось. Те высоты
огнём артбатарей защищены,
и вся атака захлебнулась,
огромные потери понесли.
12-я, 5-я, 7-я
дивизии вводились в бой
последовательно,
в лоб встречая,
картечь и пуль смертельный рой.
14. Штурм Севастополя.
27-ое августа - начало штурма.
Но до него огонь,
практически не умолкая,
крушил Курган Малахов,
всей обороны строй.
Потери, нарастая, наносили
защитникам большой урон. (до 2500 чел.)
Работы земляные перестали
вновь проводить. Их не давал огонь.
Штурм начался близко к обеду.
Курган Малахов замолчал.
Орудий нет, нет пороха, снарядов.
Остались только штык, да русский вал.
Три раза штурмовали бастионы
и каждый раз
атака отбивалась с пораженьем
французов, англичан,
но взят Малахова Курган.
Он ключ к воротам города и порта.
Там полегло при штурме много тел,
весь ров засыпан был, по ним бежали
Курган не сдался, не захотел.
Шесть раз французы, англичане
бросались приступом, чтобы прорвать
оборонительную линию
(создал Тотлебен),
но были биты, вновь,
вновь и опять.
Шесть генералов пали в первой схватке.
Главком французов дал отбой.
Внезапно взрывы укреплений
им подсказали - кончен бой.
Два дня союзники не смели
войти в покинутый защитниками край,
войдя, увидели какое разрушенье
их артиллерия туда внесла, как пай.
Солдаты и матросы уходили молча
на Северную сторону. Шли по мосту.
Матросы старые рыдали:
"Зачем уходим. Не пойму.
Мы завтра бы курган отбили,
отбросили французов, англичан,
они сегодня не сумели
ни бастионы взять, "Большой Редан".
Так думали простые люди,
солдат, матрос. Здесь их земля.
здесь корабли и их же семьи,
Нахимов и Корнилов здесь,
погибшие не зря.
Россия вся переживала
паденье Севастополя. Она
прекрасно понимала, к чему
и как пришла.
Движенья нет вперёд.
Она застыла. Низкопоклонство.
Равнодушие. Стремленья нет.
Нет исполнителей хороших,
нет силы, чтоб сдвинуть
с той мёртвой точки тоже нет.
Так Крымская война вписала
в историю российских бед
своих солдат, матросов славу,
самодержавия - позорный след.
* По приказу А.С.Меншикова затоплены линейные корабли:
"Три святителя", "Уриил", "Селафаил", "Варна","Силистрия"
и фрегаты: "Флора" и "Сизополь". 11 сентября 1854 г.
4.12.2011 г.