|
|
||
Светлана Кочерина, г. Москва, т. 218-05-72
* * *
Стань голосом моим, а лучше - жестом,
Стань призраком любви, а лучше плотью,
Стань обликом, и облаком, и местом,
Где вырос в белоцветье, в красноплодье
Шиповник, и...
Стань ревностью моей, а лучше - страхом,
Стань мудростью моей ежестраничной,
Вершиной сцены, или лучше - плахой,
Где замерли в спокойствии античном
Любовники...
Стань радостью моей, а лучше - смехом,
Стань морем для меня, а лучше - солью,
Стань синевой зарадужной прорехи,
И неги, слишком барственно-собольей,
Виновником.
Март 2000 г.
* * *
Без пяти минут полнолунье.
Без пяти ночей сумасшествие -
Отыскать себя на парсуне,
В отражении происшествия.
Не шалунья ведь, не колдунья,
Нет греха - так чего же каяться?
В без пяти минут полнолунье
Что мечтается, то сбывается.
Предначертано в древней руне,
Что положено, что исхожено.
В без пяти минут полнолунье
Вспоминай меня по-хорошему,
Вспоминай меня по пылиночке,
Собирай меня по кровиночке,
По былиночке,
По травиночке,
Что цветет раз в году накануне
Твоего-моего полнолунья.
Апрель 2000 г.
* * *
Мед запутался в кружеве липы,
Желтыми запятыми - в прическе Елены,
Той, которую выдумал Шлиман,
Той, чья верность стократно дешевле измены -
Для гекзаметра. Троя пылает
Волей богов, а не влюбчивостью Париса.
А Елена - она с Менелаем
Не расставалась, мешая вино с мелиссой,
Небо с водой, а июль с закатом.
Как-то зашел Гомер - спорили о налогах
И о новых сортах винограда
(Темы, обычные для страниц эпилога).
Спорили долго - горлом до хрипа.
Помнишь, шорох кузнечиков в солнечном сене?
Мед запутался в кружеве липы,
Желтыми запятыми - на прялке Елены.
Июль 2000 г.
ПТИЦА-ГАМАЮН
Посидим-почирикаем,
Я - на веточке,
Ты - на лавочке,
Я ведь птица двуликая:
С кем-то - деточка,
С кем-то - павочка.
Из шарад склеим азбуку -
Нашаманили,
Напроказили.
Нынче я тебя раз-влеку,
То романами,
То рассказами.
Про житьё - про бытьё моё,
Как мне дышится,
Как играется,
Как крыло утомленное
Еле движется,
Чуть ломается.
Посидим-почирикаем,
Я - над хлебушком,
Ты - над чашечкой.
Я ведь птица безликая:
С кем-то - девушка,
С кем-то пташечка.
Сентябрь 2000 г.
* * *
Души попрятались в темные зимние норы.
Сцена истоптана. Осень веков на исходе.
Самое время неспешно вести разговоры
О не-любви, в крайнем случае о непогоде.
О серебристых тенях на полотнах Эль-Греко,
Божьем суде и рубиновых бликах кагора.
Кончится пьеса про жизнь одного человека,
В память вопьется неспешная нить разговора.
Февраль 2000 г.
* * *
Слишком сладко от блуждания в миноре
Чьей-то жалобы - попробуй, оборви!
След помады распластался на фарфоре -
Что ни черточка, то линия любви -
Не моей. И я свободна, слава Богу,
От агоний и ладоней. Понемногу
Научусь быть утешительницей боли,
Слишком сладкой, слишком горькой и немой,
Полусердия крылатого бемоля,
Словно ангелов, поставлю за спиной -
Пусть помолятся, пошепчут имя всуе.
Господи, спасибо. Аллилуйя!
Декабрь 1999 г.
* * *
Не спеши, раскрывая ладоней цветок.
Не вспугни теплых крыльев касанья и взмахи -
Это нежность твоя из углов заколдованных страхов,
Это грусти твоей оживающий вечно исток.
Не спеши. Пусть синицею сядет на край,
Просветленный без кожаной тесной перчатки,
От запястья до пальцев оставит свои отпечатки,
Как следы от поземки, бегущей сугробами в рай.
Январь 2000 г.
ОРДЫНКА
В Замоскворечье строили кому-то
Тяжелый дом бетонного барокко,
И улица случайного маршрута,
Вскипая грязью, мерила стооко
И стооконно наши отраженья.
В белесых взглядах сгорбленных атлантов,
Здесь слишком редких, было осужденье
Коротких реплик с проблеском таланта.
Кому-то строили, вписав в абрис модерна,
Хрустальный купол с небом в позолоте,
Где голоса вечерне и неверно
Славянской вязью вьются на киоте.
Февраль 2000 г.
* * *
Я глажу простыни, мурлыкая
Напев тоски великорусской,
И кажутся от света зыбкого
Печатью с оттисками мускул
Отрезы льна. Я глажу медленно,
Утюг исследует узоры;
Все просто - нити, плети, петли, но
Я глажу простыни как шторы -
За ними окна приоткрытые,
И замерзают в сонной дали
Деревни, богом позабытые,
Избушки, церкви и сараи,
Да нищий ссорится на паперти -
То сам с собой, то с серой кошкой.
Я глажу простыни, как скатерти,
Где тонкий жемчуг смешан с крошкой.
Март 2000 г.
* * *
Я всю ночь читала Сартра,
Сон катился лунной сферой.
Кто-то звал меня Кассандрой,
Предсказаниям не веря.
Скучно жить, все зная, впрочем -
Как-то ведь живут цыганки.
Я, наверно, этой ночью
Буду капать валерьянку
По стаканам, по фужерам,
Пить, растратив все до меди,
По глотку, как цедят шерри
Внешне чопорные леди.
Губы трескаются, сохнут.
Предсказанье - словно уголь:
Я скажу - все люди вздрогнут,
Поползут, кто в щель, кто в угол.
Я скажу - и станет тише,
Будто слово много значит.
Почему так четко вижу
Наших судеб неудачи?
И смотрю - как будто кадры
Про неведомого зверя.
Я-то знаю, кто Кассандра,
Но сама себе не верю.
Май 2000 г.
* * *
Я напишу что-нибудь белое, оптимистичное,
Буковка к буковке, после строки - виньетка.
Точка - финал. Может быть, знак восклицания.
Главное - не пустота, чтоб домыслили сами.
Тема - любовь? Нет, слишком вязкое слово,
Ерь на конце корнем уводит в землю.
Я напишу про огонь, стекленеющий в капельках воска,
Или про дождь. И три радуги перед закатом.
Я напишу про себя, а потом, зачеркнув, обнаружу,
Что писала всегда о тебе.
Июнь 2000 г.
* * *
Я построила город и дала ему имя - Ты,
Я на стенах домов писала твои портреты,
Я лепила профиль из рваных кусков пустоты,
И твой вензель горел на звонком кружочке монеты.
Рыбы корчили морды, кривили беззубые рты,
Крошки хлеба просили, а ты с парапета
Мякоть булки бросал, позволяя у края воды
Золотом губ целовать тебе кромку манжеты.
Вот такую сказку я написала - шуршат листы.
Ты спишь рядом, и солнечным зайчиком лето
То коснется плеча, то ресниц заповедной черты,
То оправы перстней, то звеньев моих браслетов.
Июль 2000 г.
* * *
Боль моя в твоих ладонях
Как нелепица
На границах обертона
Еле теплится.
Невесомее корицы,
Резче ругани.
Может, мне с ней примириться?
Чад на кухоньке,
Словно облако в Париже -
Сизопузое.
Сделай боль мою потише,
Громче - музыку!
Сентябрь 2000 г.
* * *
Влюбчивость - не преступленье,
Ласки по сути безгрешны;
Даже от доли сомненья
Не осуждай так поспешно,
Не отрицай так жестоко -
Все мы безликие пешки
Рвемся по клеткам до срока,
И, замерев у порога,
Лишние, ищем уловок
Чтобы пройти одиноко,
Сжавшись от чьих-то издевок.
Ангелы, бесы - их сонмы -
Лепят нам жизнь понарошку.
...Ночью все женщины томны,
Ночью все женщины - кошки.
Апрель 2000 г.
* * *
Хобби женщины - писать,
Дело женщины - рожать
Сына, дочку - как поэмы,
Вечерами хризантемы
Вышивать.
Хобби женщины - любить,
Дело женщины - хранить
Дом, очаг, рубашки мужа,
Вечерами делать ужин,
Верной быть.
Хобби женщины - гореть,
Дело женщины - стареть,
Свадьбу справить сыну, дочке.
День прошел, как сто годочков,
Вот и смерть.
Подкатила, как трамвай:
Справа - ад, а слева - рай,
Чистота, как на витрине.
И тропа - посередине.
Выбирай!
Сентябрь 2000 г.
* * *
Может быть, я дарю себя всем.
Может быть. А тебе - только нервы, нервы.
Домик мой в паутине проблем
Числится в прайс-листе под номером первым.
Купишь - как будто прошел ураган
Только что. А до того - семь наводнений
Отбушевали, и лишь чулан
Прячет память неровных стихотворений.
Домик мой тесен для теорем,
Теплые мысли жизнью рвутся наружу.
Может быть, я дарю себя всем.
Может быть. Но тебе лишь - стихи и душу.
18 сентября 2000 г.
* * *
Умирает в сумерках тело,
Голос замкнут в Четьях-Минеях.
Кот мурлыкает в черно-белой
Гамме. Или еще нежнее.
Боль на выдохе легче крови,
Зашиваемой в ткань сосудов.
Не любовен и не виновен,
Взгляд на ощупь стремится к чуду.
Тело - прочь, как крыло царевны.
Тело - вон, как ломоть сомненья.
Диссонансна или напевна,
Я - щепоть для крестознаменья.
Январь 2001 г.
* * *
Моё бессилие - изнанка крайности
Узор усталости.
Порезы-черточки - мои случайности.
Грызет и скалится чужая боль в кости,
В ключичной впалости.
И эти ссадины - мои неловкости.
Пунктирны, капельны от посягательства
Котовых шалостей.
Мои царапины - твои предательства
Без слов о жалости.
12 марта 2001 г.
* * *
Разбежимся, но вряд ли играя,
Разлетимся, но вряд ли разлукой
Обернутся московского рая
Тупики. Или мартовской скукой
Кёльн распнётся на трубах органа,
Мне - туда, и нескоро оттуда.
Ты - в камней зашифрованных страны,
Где себе улыбается Будда.
Но язык колокольный витает -
От готической дрожи собора
До серебряных пагод Китая -
То твоим, то моим разговором.
Сентябрь 2000 г.
* * *
Спасибо, что - ни роз, ни аспарагусов.
Что самая большая тяжесть - облако
Черемухи, не знающее статуса
Букета, где по яркости подобраны -
Не по душе! - манерные соцветия.
Спасибо, что как прежде бесшабашные
И бешеные, словно лихолетия,
Каштанов хрупко-розовые башенки,
Фарфор ромашек в мраморности Фидия,
Ковыли то ли перья, то ли волосы...
Как в наше время сложно не-дарителям
Громоздких роз и громких гладиолусов.
Октябрь 2000 г.
* * *
Если у рыбы крючок в губе,
Можно ли нам говорить о судьбе?
Я ухожу, возвращаясь к себе,
- в омуты непокорности.
Если мы просто стали грубей,
Нам ли судить о чужой ворожбе?
Я ухожу по дороге к себе
- к белости или к черности.
Если душа замерла в колотьбе,
Стоит ли нам говорить о борьбе?
Я ухожу... Может, даже к себе
- стих плести или сор мести.
Октябрь 2000 г.
* * *
Меняю ревность на бессонницу
У глаз - рассветною полоской,
На причащение бессолицей,
Бессолнечной и чуть бесовской
Меняю ревность на безветрие
На безлюбовность и безгневность,
На бесконечную симметрию,
Где осью выведена ревность.
Я времена листаю лицами,
Я дневники пишу стихами,
Прелестными, но небылицами,
Небесными, но все ж грехами.
Из всех имен я знаю отчества -
Отечество и материнство.
Любовь я помню одиночеством,
А одиночество - единством.
Одни меняются квартирами,
Мужьями, горечью ошибки.
Меняю ревность! Гарантирую
Нули нулей процентной скидки.
Сентябрь 2000 г.
* * *
Ты уйдешь в свой город Китеж,
Я - на небо, по диезам
И по строкам.
Ты в зрачках моих увидишь,
Как в ударах и порезах
Видеть Бога.
Между шпилей старых башен
Трутся рыбы плавниками
Златобоко.
Я в комочках простокваши
- синевой над облаками -
Вижу Бога.
Февраль 2001 г.
* * *
Параллельные линии не скрестятся
Ни в любви, ни в самом Эвклиде,
Ни в глазах моих домочадцев,
Ни в губах разомкнутых мидий.
Параллельные линии не замкнутся
В тупике самой южной из станций,
Между клумбами рыжих настурций
И уже отцветающих стансов
Параллельные лини вдруг кривыми
Не окажутся - плоскости в клочья -
И останутся черно-прямыми
Толщиною в мое многоточье.
Февраль 2001 г.
* * *
Кто-то дарит любви - не стаю - клин!
Пол-осколка весны и обломок мифа,
Край нагого тела...
Я дарю чернила из вен и вин,
Гладь бумаги, впаянный в дерево грифель
И цилиндрик мела.
Хочешь сладкого? - вот шоколад, ешь.
Мой миндальный орех вобрал в себя горечь
Из полыни Крыма.
Разгадай, распознай меня меж
Нас - идущих назад из полдня в полночь,
Нас - плывущих мимо.
Я тебе подставляла плечо - спи,
Я не трону души разговором куцым -
Ни морей, ни матриц.
Я тебе подавала крыла - льни
К небесам. Обещай, пытаясь вернуться,
Не забыть мой адрес.
Март 2001 г.
1
10
Mailto: sergeylog@rual.ru
|