Шиншилла сидела на подоконнике, удобно устроившись между горшком с молочаем и деревянной коробкой. В коробке лежали шарики для "Смерча".

Игрун внимательно следил за шиншиллой - если она махнёт хвостом, коробка свалится на пол и содержимое раскатится по комнате.

"Может это и есть причины волнения?" - думал Игрун.

С самого утра его не покидало дурное предчувствие. Не то чтобы необъяснимый ужас, а так... Словно шерстинка прилипшая к языку - и вытащить трудно и ощущение поганое.

Шиншилла была чужая. Когда Игрун увидел её на подоконнике, то подумал, что кто-то из знакомых прислал. Иногда их присылали с запиской или даже маленькой передачей. Но шиншилла была незнакомая.

Очень крупная, более крупная, чем до этого видел Игрун, сине-серебристый мех переливался на солнце, на него даже песчаная пыль не налипла. Шиншилла расстелила шикарный пушистый хвост по белому дереву подоконника и внимательно следила за Игруном влажными карими глазками.

Игрун вздохнул. Почему-то при взгляде на шиншиллу возникла потребность проверить кладовку.

Он спустился на первый этаж. Откинул тёмную мешковину и отодвинул засов. Толкнул дверь.

Кладовка была маленькая. Да и много ли надо одиночке? Это семейные строят большие кладовки. Зато кладовка Игруна всегда забита под завязку. Он не покупал продукты у поставщиков. Предпочитал сам ходить за ними. Пусть иногда и приходилось далеко забредать в Пески.

Всё было в порядке. Игрун зажёг круглый масляный светильник и ещё раз внимательно осмотрел полки, ниши и ящики. Ничего не тронуто. Игрун проверил огромные пузатые кувшины, стоящие вдоль стен. Провощённые бумажные крышки были целы, восковые печатки, перехватывающие верёвки у горлышков, тоже в порядке.

Игрун вздохнул. И все-таки, отчего плохое предчувствие? Он маялся с самого утра, как поднялся с постели, так и навалилось.

Игрун почесал пятернёй затылок, погасил светильник, и вышел из кладовки, прихватив связку копчёных креветок.

Золотистая струйка в песочных часах ссыпалась вниз. Часы перевернулись, и крупинки снова зашуршали о стекло. Игрун, мельком глянув на них - скоро полдень - посмотрел на окно. Шиншилла не ушла. Она восседала на подоконнике, переминаясь с лапы на лапу. Потом принюхалась, поводя влажным чёрным носом.

Игрун усмехнулся. Оторвал от связки креветку, положил на пол. Креветки были копчёные в дыму. Игрун сам коптил их на каменной самодельной дымовке. У него раньше была железная дымовка, купленная у поставщика домашних предметов, но после того как на неё упала Капля, пользоваться дымовкой стало нельзя. И Игрун сложил себе новую из камней. Тяжелые, овальные камни прекрасно выносили большой жар, и копчения у Игруна получались лучше, чем у многих.

Шиншилла похоже была того же мнения. Она спрыгнула на пол, цапнула креветку и моментально сжевала её.

- Так ты за креветками пришла? - спросил Игрун. - Так бы и сказала.

И он положил на пол ещё несколько штук.

Тревога не проходила. Игрун поколесил по комнате, корча всевозможные рожи, потом не выдержал. Взял свой мешок, кинул туда оставшихся в связке креветок и обулся.

- Схожу к Пророку, - буркнул он сам себе. - Авось чего полезное скажет.

Шиншилла согласно икнула и выплюнула на пол жёсткий креветочный хвостик.

Дом Пророка на соседней улице. Двухэтажный, из серого ракушечника, весь какой-то вытянутый. Когда Игрун смотрел на дом, ему казалось, что тот печально втянул щёки. Если конечно понимать, где у дома щёки. На втором этаже были жилые комнаты, а на первом крохотная лавка Пророка.

Перед домом мальчишки играли в "Смерч". Стеклянные шарики крутились в песке, поднимали бурунчики. Лица мальчишек покрыты песчаной пылью, грязны, но никто не отрывается от игры. Ещё бы, на кону пять мелких шариков "ветерков", и большой грозный "Буран". Насколько помнил Игрун, именно так назывался этот шарик. Обойдя галдящую группку, Игрун толкнул дверь дома.

Пророк был в лавке. Сидел за столом, пересыпая красный песок в глиняных чашечках, и даже не поднял головы, когда долговязая фигура Игруна заслонила прямоугольник дверного проёма.

- Зноем палит, - сказал Пророк, высыпая песок на стол и разравнивая его ладонью. - Закрыл бы дверь.

- И тебе по здорову, - Игрун прошёл к столу. Уселся на рассохшийся стул. Тот жалобно скрипнул. В лавке пахло песком и немного акацией. Игрун поднял голову - собранные в пучок ветки свисали с потолка. Иногда Пророк гадал на особо крупных стручках акации.

- В Пески идёшь? - спросил Пророк. Он поднял голову и уставился на Игруна блеклыми голубыми глазами.

- Цвет с тобой. С чего ради? - сдержано удивился тот.

- Странно, - Пророк пожевал губами. Взял с края стола помазок-кисточку, аккуратно принялся собирать красный песок в пиалу.

- Песок сказал про Пески? - попробовал пошутить Игрун. Нехорошее предчувствие, мучавшее с утра, усилилось, превратилось в тревогу.

- И горошины, - виновато сказал Пророк.

- Ты горошины на меня выкидывал? - Игрун не любил когда на его дела гадали на горошинах акации. Они всегда предсказывали плохое. Пророк кивнул и уставился на стену позади себя. Игрун проследил за его взглядом и выругался. Бутылка со стручками власяной акации. Листья мелкие, с ноготь, зато горошины, в здоровенных стручках, почти с шарики "ветерки". Если эти выкидывал, значит не шутки.

- Что хоть сказала? - Игрун постарался приготовиться к плохим новостям, но не смог. Он устал бояться, поэтому просто ждал.

- Ничего особенного, - Пророк пожал плечами и, шурша длинным балахоном, который носил вместо рубашки и штанов, направился к сундукам.

- В Пески пойдёшь, - Пророк стал рыться в зелёном сундуке. В чёрном, как помнил Игрун, лежали сети, сачки и верёвки, а в медном - посуда, кажется.

- Ну, значит пойду, - Игрун почесал щетинистый подбородок. Надо побриться да мыльный камень кончился, и порошка нет.

- Я тут сумку сплёл, - в голосе Пророка послышались странные интонации. Игрун насторожился.

- Ты возьми с собой. Хорошая сумка, - на колени Игруну прилетел мягкий свёрток.

- Ты чего? - Игрун прищурился.

- Так, - Пророк едва слышно вздохнул. - Ты возьми, хорошая сумка. Сам плёл. Ты ж помог мне...

- Дед, не надо, - Игрун поднялся. - Ты перестань дед, всё нормально!

Он похлопал Пророка по плечу, почувствовал, как оно дрожит. Стареет Пророк. Игрун ощутил жалость и смутился.

- Раз, креветка на колючку,

Два, креветку съел байбак,

Три, креветку жарим в сучьях,

Кто не слышал, тот дурак! - донеслось с улицы. Дверь распахнулась и в комнату прыжками вбежала девочка.

Камайса. Внучка Пророка. Девочка, которую месяц назад Игрун успел выдернуть из-под Капли. Она прыгала на скакалке навстречу Игруну, когда небо неуловимо потемнело, и если б не Игрун... Вот скакалку спасти не удалось. Теперь Камайса прыгает на новой, а Пророк всё пытается отблагодарить Игруна. Вот, сумку сплёл. Ладно, сумка, в последний раз был мешок арахиса и бутыль с кактусовой настойкой. Что арахис? Арахису Игрун и сам наберёт. А настойку он на дух не переносит. Не за арахис он девочку спасал. Да и спасение... Когда они упали на пыльную дорогу, спасаясь от Капли, Камайса разодрала в кровь колени и локти. И опять же скакалка...

- Ой! Здравствуй! - Камайса радостно улыбнулась. Подошла к Игруну, и взяла его за руку. Игрун осторожно пожал ладошку девочки. Его руки загрубелые, с вечными мозолями и мелкими шрамиками. Одежда навечно пропиталась запахом песчаной пыли и дыма. Но девочка похоже не находит в нём ничего отталкивающего. Каждый раз она искренне радуется встрече, жмёт коричневатую ладонь Игруна и прижимается носом к коричневой рубахе. Она давно простила ему сбитые колени и локти. Она всё ему прощает. Игрун - любимец Камайсы.

- Ты пришёл что-то купить? - спрашивает девочка, теребя кожаные шнурки на рукавах Игруна. Похоже ей неловко за "дурака".

- Ты когда пойдёшь в Пески?

Игрун удивлённо посмотрел на Пророка. Тот вздохнул, пошевелил кустистыми седыми бровями.

- Она это сказала, - тихо пояснил он. - Пристала вчера - когда, да когда Игрун в Пески уходит? Ну, я и решил выкинуть на песке, да на горошинах...

Игрун потёр переносицу указательным пальцем. Там был маленький шрам, уже белый, почти рассосавшийся. Это колючкой попало, когда он ходил в Пески полгода назад. Перепутал сочный кактус с обманкой, вот и получил. Они сильно похожи, по виду и не отличишь. Обманка маскируется под настоящий сочный кактус, а подойдёшь - стреляет колючками. Шиншиллы показывают хозяевам, где настоящий кактус, они никогда не ошибаются. Но тогда он уже остался без шиншиллы. И колючкой получил, и едва не попал в зыбучие пески. Самый неудачный поход, сколько помнил Игрун. А всё потому, что подрядился поставщиком в магазинчик на Базарной улице. Больше Игрун никогда не работал поставщиком. И никогда не покупал у них продукты. Добывал еду только сам и для себя.

В Пески он ходил, когда кладовка пустела. А судя по утрешнему осмотру, надобности никакой. Но раз Камайса сказала...

Девочка с трёх лет предсказывает на несколько дней вперёд. Сейчас ей шесть, а что ж будет, когда совершеннолетиться?

-Нет там ошибки - засунув руки в широкие рукава балахона, Пророк смотрел, как Камайса сметает песок с порога на улицу. - Идти тебе в Пески. Только не знаю когда. Не знаю зачем.

- Ты сумку возьми, - вдруг сказала Камайса, поворачиваясь к Игруну. На фоне открытой двери её фигурка казалась чёрной. Будто зной с улицы опалил.

- Я тоже плела. Ты возьми, - Камайса поставила веник в угол. Игрун покосился на Пророка. Тот молчал, кивал седой чуть взлохмаченной головой. Игрун вздохнул. Взял со стола сумку и шагнул к двери.

- Пойду уже, - буркнул он. - Если в Пески, то подготовиться надо.

- Если что понадобится, приходи, - сказал Пророк. - Я тут как раз...

Не договорив, он вдруг уставился мимо Игруна. Тот обернулся.

Камайса подмела порог, но не закрыла дверь, и солнце расстелило на полу лавочки золотистый прямоугольник. Теперь, вырисовываясь на этом прямоугольнике чёткой тенью, на пороге сидел зверёк. Игрун шагнул ближе, щурясь против света.

Шиншилла. Большая, сине-серебристая. Та самая.

- Опять креветку захотела? - спросил Игрун. - Чуть не забыл, - он вытащил из мешка связку креветок. Протянул Пророку.

- Вам же нёс! Дырявая башка. - Игрун протянул связку Камайсе. Та радостно взвизгнула, принимая подарок. Креветки, что готовил Игрун она любила больше всяких сладостей. Даже больше кактусных ломтей в абрикосовой глазури.

- У нас ещё с того раза немного осталось, - негромко сказал Пророк. Он не мог спокойно относиться к тому, что Игрун постоянно балует их съестным.

- Ничего, ничего, вам пригодиться. А то поставщики такие цены задирают, Цвет их раздери, - чуть сердито ответил Игрун. Посмотрел, с улыбкой, как Камайса напевает, и кружиться по комнате, прижимая связку к груди.

- Хочешь креветку? - Камайса присела перед шиншиллой, протягивая ей самую толстенькую. - Ешь, ешь.

- Обжора хитрохвостая, - сказал Игрун беззлобно. - Ишь, принюхивается!

Шиншилла крутила носом, едва не касаясь пальцев Камайсы.

- Лопай уж, чего там, - Игрун перешагнул порог.

- Пойду. Всех благ, - он ступил в пыль.

- Я провожу! - Камайса выскочила следом.

Шиншилла, давясь и похрюкивая, торопливо дожёвывала креветку.

- Заберите зверушку! - сердито крикнул вслед Пророк.

- Ой! Забыла! - Камайса, уже отойдя от дома, кинулась обратно.

- У дедушки ведь аллергия!

- Сама придёт, - усмехнулся Игрун. Шиншилла и правда уже со всех лап бежала к ним. - Во! Что я говорил!

- Дядь Вась, - Камайса нерешительно покосилась на Игруна. Тот усмехнулся - все взрослые называли его Игруном, все дети - дядь Васей, переделывая настоящее имя - Васлей.

- Может... ты возьмёшь её? - едва выговаривая от волнения слова закончила Камайса.

- Взять? - Игрун вдруг ощутил, как горло сдавливает горечь. А он то думал, что оправился после того, как потерял свою шиншиллу. Видать нет.

- Да что ты, девочка, - он постарался улыбнуться, но ухмылка вышла кривой. - Ей же только креветки и нужны!

- Ты ей нравишься, - печально сообщила Камайса. - И не из-за креветок вовсе...

Они шли по улице, Игрун искоса поглядывал на шиншиллу. Та семенила рядом, пыля хвостом по дороге.

Взять шиншиллу себе? Игрун никогда не думал о том, чтобы взять новую шиншиллу, после того случая в Песках. Никому не признаваясь, но в глубине души ужасно боясь, что с его шиншиллой снова что-то случиться, Игрун решил ходить в Пески один. Он ещё переживал о своей шиншилле.

Взять эту... Обычно шиншилл выбирали в питомниках. Их привозили поставщики, уже прирученных, откормленных и знающих человека. Жители их города там и выбирали себе шиншилл - кто помощника в Пески, кто домашнего питомца, кто почтальона. Но Игрун ни разу не слышал, чтобы кто-то взял дикую шиншиллу. Хотя по этой и не скажешь - Игрун покосился на зверька - упитанная, мех блестящий. Словно почувствовав взгляд, шиншилла подняла голову. Посмотрела на Игруна и чихнула.

- Отъелась ты на креветках, - сказал Игрун. - А теперь хочешь мне на шею сесть?

Сказал и тут же ощутил некоторый стыд за свои слова. Шиншиллы не были нахлебниками, они честно отрабатывали каждый кусок, каждый глоток воды, а уж тем более молока, если хозяин нальёт.

-Ты возвращайся скорее, - попросила Камайса. Они остановились на углу соседнего с Игруном дома. Шиншилла крутилась под ногами.

- У меня день рождение скоро, - Камайса серьёзно смотрела на него снизу вверх. Она едва доставала ему до пояса. Рядом с тонкой, хрупкой фигуркой девочки Игрун чувствовал себя неуклюжей орясиной. Он присел на корточки, неловко погладил девочку по голове.

- Куда ж я денусь, - с неумелой нежностью сказал он. - На твой день рождение обязательно! Что тебе подарить?

- Не надо подарка, - Камайса неуловимо потёрлась светлой макушкой о шершавую ладонь. - Ты сам приди... Игрун!

- Хорошо, - ответил он, шокированный тем, что она первый раз назвала его Игруном.

Камайса помахала рукой и побежала домой, тонкие вихри песка сопровождали её.

- Сияющая Палитра с тобой девочка, - прошептал Игрун. - Храни тебя Цвет.

- Ты со мной, креветочная душа? - спросил он шиншиллу, внимательно прислушивающуюся к разговору. Повернулся и пошёл к дому. Похрюкивая и разметая шикарным хвостом пыль, шиншилла побежала следом за Игруном.

Сумка, подаренная Пророком и Камайсой, была очень удобна. В неё уместилось всё, что обычно Игрун брал с собой в Пески. И ещё место осталось. Старый заплечный мешок Игруна уже сносился от частого использования. Дно протёрлось, а косо прихваченная неровными стежками заплатка обещала скоро отлететь. Сумка удобно крепилась вокруг плеч и на поясе. Игрун примерил её - сумка плотно обхватила пояс, плечи, прильнула к спине как родная. Игрун довольно крякнул, и шиншилла, услышав знакомый звук, ткнулась ему в ноги.

- Что, пожалуй, за маслом, - задумчиво сказал Игрун, присаживаясь рядом и поглаживая зверя между ушами. Масла для светильника оставалось мало. Лучше брать с запасом, никогда не угадаешь, сколько пробудешь в Песках. Да и топор желательно купить новый. На соседней улице, не в стороне, где жил Пророк, а влево, находился небольшой и относительно недорогой магазинчик с инструментами и домашней утварью. Туда и направился Игрун, прихватив для оплаты всё, что нашёл в доме. Шиншилла пошла с ним.

Масло для светильников было трёх видов. Игрун всегда брал одно и то же - смешанное из кукурузного масла, свиного жира, с добавлением неизвестных Игруну веществ - тягучее, бледно-жёлтое "Люси". Горело это масло долго, и по яркости вполне устраивало. Игрун взял три склянки с "Люси, хотя Паакап - хозяин магазинчика, предлагал новое "Сияющее" - на растительных основах, с добавлением цветов Акации Нежной. Масло было голубоватого цвета, и Игрун, недоверчиво принюхавшись к услужливо протянутому Паакапом флакончику, уловил пряный запах.

-Для девичьих опочивален, - буркнул он, отводя руку Паакапа.

-Тогда вот! - хозяин ловко вскочил на табуретку, дотянулся до верхней полки, снимая пузатую банку. В банке плотными штабелями были уложены коричневато-зелёные трубочки.

- Прессованные фисташковые листья, пропитанные особым составом! - гордо и едва ли не благоговейно произнёс Паакап. - Горят ярче масел, хотя, к сожалению, не дольше. Не желаете?

Игрун подумал, какую цену может заломить Паакап за подобный товар, и повторил:

-Для девичьих опочивален.

-Тогда вот! - владелец магазинчика заметался по пространству за прилавком, выкладывая перед Игруном всевозможные товары. Игрун наблюдал за ним с интересом. Паакап был мелкий, низкорослый, но вполне упитанный человек. Годами он был постарше Игруна, а вот ростом - чуть выше Камайсы. Поверх нижних рубашки и штанов, Паакап носил длинный тёплый халат, полы которого волочились за хозяином. Пыли, правда, при этом не было - жена Паакапа очень старательно прибиралась в магазинчике. Двигался Паакап очень быстро. Он без устали открывал сундуки, обшаривал полки, нырял под прилавок, выискивая товар, которым можно было бы соблазнить Игруна. К тем полкам, куда маленький хозяинчик не доставал в силу роста, были приставлены лесенки, и Паакап весьма ловко по ним взбирался, рискуя запутаться в полах халата и сверзиться вниз. Но этого не происходило, и Игрун, поначалу волновавшийся за кроху-продавца, успокоился и перестал готовиться прыгнуть через прилавок - ловить свалившееся тело.

Он выбрал себе отличный топор, не слишком большой, в прочном кожаном чехле с ремешками. Мыльный камень в деревянной мыльнице и новую деревянную расчёску, поскольку у старой, трудившейся на шевелюре Игруна несколько месяцев, не доставало слишком много зубцов.

- А вот новинка! - выскочивший неизвестно откуда хозяин, поставил перед Игруном небольшой механизм, состоявший из отполированной бочечки и каких-то трубочек и ручек.

- Пресс для получения соков из всевозможных ягод и кактусов, - Паакап приоткрыл крышку на бочечке, демонстрируя Игруну такое же отполированное нутро. - Загружаете ягоды или ломти кактуса, плотно закрываете и закручиваете вот эту ручечку вокруг оси до упора, - принялся объяснять он. - Пресс выдавливает сок, который стекает вот по этой трубочке в приготовленную вами ёмкость. Никаких усилий с вашей стороны! Разве что менять баночки по мере заполнения! Ну и не забывать закручивать ручку пресса до упора!

-Хм! - Игрун сосредоточенно рассмотрел пресс со всех сторон.

-Великолепная вещь! - убеждал продавец. - Не нужно волочить ягоды домой, отжал сок на месте - и порядок!

Игрун задумался. С одной стороны - таскать с собой горы склянок с соком неудобно и опасно - разобьются ещё! А с другой - ягоды и сочные куски кактуса, из которых надлежало по прибытию выжать сок, постоянно портились. Это в растущем виде они сколь угодно стоят, а сорвёшь с куста, или напластаешь кактуса, и через несколько часов, вместо приятных глазу продуктов, получаешь свалявшееся, а то и высохшее, неаппетитное месиво. А если задержишься в Песках дольше, чем рассчитывал - вообще можно выкидывать - протухнут или раскрошатся в пыль. Игрун помнил, как плевался он от злости, когда, потратив около пяти часов на сбор редкой Золотой облепихи, найдённой в одном из оазисов, и с трудом доставив тяжёлый короб с ягодой к дому, он, открыв этот самый короб, нашёл вместо красивых ягод скукоженные шкурочки. Шкурочки напоминали пустые бурдюки для воды и не дали ни капли сока, как ни старался Игрун. А вот если бы тогда был у него такой пресс, то стояла бы на полке в кладовке большая бутыль искрящегося, целебного облепихового сока, причём редкого вида облепихи.

-Как тебе, а? - спросил Игрун у шиншиллы, кивнув на пресс. Шиншилла прыжком вскочила на прилавок. Осторожно, ни разу не наступив ни на один предмет, лежащий на прилавке, подошла к прессу. Понюхала, сунув чёрный шарик носа сначала в трубку для сока, потом в приоткрытую Игруном бочечку. И довольно крякнула, и завертелась вокруг, скребя прилавок коготками.

-Ладно! Будет! - Игрун смахнул баловницу на пол. - Беру! Спальники имеются? - спросил он у продавца, укладывая пресс в сумку. - Мой-то в нескольких местах прошёркался.

-Как же не имеется?! Фази! Отмеко! - позвал он, в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, из магазинчика в дом Паакапа. Послышался дробный топот, и с лестницы, пихаясь, едва не кубарем, скатились двое ребятишек.

-Звал, пап? - дети Паакапа были мелкие и кругленькие. Ни дать ни взять - горошины из стручка власяной акации!

- В кладовку живо! Спальник сюда! - велел отец. Отпрыски покатились, куда сказано. - Из новой поставки! На пуху опунции! - крикнул вслед Паакап, и с улыбкой повернулся к Игруну.

- Отличные спальники! Мягче мягкого! И лёгкие! А уж тёплые-е! Просто замечательные! - он даже зажмурился от удовольствия, будто сам уже залез в спальник, и наслаждался его мягкостью и теплотой.

Игрун не спорил. Он выбрал из принесённых спальников подходящий по размеру, не торгуясь отдал три связки креветок, мешок арахиса, восемь змеиных шкур, и длинную тонкую верёвку, с плотно нанизанными абрикосовыми косточками. Собрав приобретённые товары в сумку - всё отлично разместилось, не заняв и половины места - Игрун отправился домой.

Шагов через десять за спиной раздался дробный топот, заставивший Игруна приостановиться. Его догнали Фази и Отмеко.

-Вот! - Папа велел передать! - в голос выговорили они, протягивая Игруну моток верёвки. - Она крепкая! Самая длинная, какая у нас есть!

- С чего-то ради? - улыбнулся Игрун. Паакап, как всякий торговец не был человеком, делающим подарки, просто ради удовольствия.

-Да так, - Фази потупился, прочертил сандалией полосу в пыли.

-Очень креветки вкусные! - искренне выдала Отмеко.

Ясно. Угодил детям - порадовал отца. Любит, знамо, Паакап своих горошин. Вон как расстарался! И угадал! Верёвки, как помнил Игрун, у него было немного, и та - на износ.

-Спасибо, - ласково сказал он. Спрятал верёвку в сумку.

- А можно её погладить? - указывая на шиншиллу спросила Отмеко.

-Ага. Можно? - Фази присел рядом с невозмутимым зверем, не решаясь, однако, тронуть его.

-Ну-у, - Игрун задумался. Шиншилла не принадлежит ему. Но по виду спокойная. Даст погладиться? Не все шиншиллы принимают ласки не от хозяина. Тем более - от детей.

-Спросите её, - посоветовал Игрун. - Разрешит - гладьте.

Шиншилла, вроде бы, не возражала. Сидя возле ног Игруна, она лениво перекладывала хвост справа налево, и щурилась от солнца. Но вместо того, чтобы гладить шиншиллу, дети вдруг ойкнули, и отступили в сторону. Игрун удивлённо поднял голову. И увидел Бесцветного. Он шёл по другой стороне улицы, медленно, но верно приближаясь к Игруну и детям. Игрун отступил подальше, и одним движением отодвинул Фази и Отмеко за спину. Шиншилла прижалась к ногам Игруна, прижав уши, зашипела. Бесцветный был мужчиной. По крайней мере, так показалось Игруну, потому что, не смотря на отсутствие цвета, одежда был явно мужской. Игрун мрачно рассматривал Бесцветного. Плывущие, смазанные контуры его тела, словно состояли из густой прозрачной жидкости. Шёл Бесцветный волоча ноги, и опустив руки вдоль тела, которое колыхалось и явно с трудом сохраняло человеческую форму. Сквозь тело Бесцветного Игрун видел улицу позади, смутно и нечётко, но всё же видно. Игрун с неудовольствием подумал, какая же нелёгкая вынесла этого Бесцветного из Блеклого Квартала. Встреча с Бесцветным сама по себе была не слишком приятным событием, а уж перед походом в Пески... А он ведь так и не понял, зачем же идти в Пески, когда дом полна чаша. Что такое почувствовала Камайса? Что побудило её на это предсказание?

Бесцветный остановился напротив Игруна. Прозрачные глаза, похожие на дождевые пузыри на лужах, ворочались в глазницах. Казалось, он силился рассмотреть стоявших перед ним людей.

-Ыы-ы! - бессмысленно выдал пустой рот, а прозрачный палец ткнул в шиншиллу, которая вновь зашипела. - Аы-ы...

Отмеко тихонько взвизгнула, а Фази, нащупав руку Игруна, крепко вцепился в неё.

-Иди, иди! - Игрун приобнял ребятишек, стараясь их успокоить.

- Мы тебя не трогаем, стало быть, и иди, откуда пришёл!

- Аа-а...- как-то тоскливо простонал Бесцветный. Ещё несколько секунд постоял, покачиваясь и колыхаясь, потом пошёл дальше. Свернул за угол и исчез из вида.

-Утёк, - спокойно констатировал Игрун. - Шли бы вы домой, ребятишки. А то папка обеспокоится.

-Ага. До свидания! - Фази схватил сестрёнку за руку, и они припустили по улице. - До свидания! Спасибо! - успел долететь голос Отмеко, и только пыль осела на свежие следы.

- Однако ж дела-а, - Игрун задумчиво глянул на шиншиллу. С уходом Бесцветного та совершенно перестала нервничать. Встряхнула пушистый хвост от пыли и принялась его вылизывать. Игрун пошёл домой, но мысли о Бесцветном не покидали его. Он бредёт сейчас по одной из улиц города, просвечивая прозрачным водянистым телом. Колышется из стороны в сторону, и иногда, может быть, мычит и стонет, пытаясь составить из доступных ему сейчас звуков прежние слова и фразы. Может быть, ещё до вечера процесс в его теле завершится, и он упадёт на горячие камни, расплескав пыль и собственные капли, составлявшие когда-то его существо. И прохожие будут обходить густую прозрачную лужу, покуда она, по одной известной лишь ей причине, не испарится с земли. И тогда уже придётся людям города осторожничать, поглядывая, не темнеет ли воздух вокруг, и не упадёт ли с ясного неба Бесцветная Капля, в один миг окутывая, пропитывая то, на что или на кого она упала. В один миг лишая Цвета.

-Все мы бережёмся до поры, - вслух размышлял Игрун, идя к дому. -Любому грозит, храни нас Цвет! Может, и я однысь пойду по улицам, зазря разевая рот, людей добрых пугая, - и сам вздрогнул от такой мысли, и прибавил ход, захотев вдруг поскорее увидеть свой дом. Шиншилла, словно почувствовав настроение Игруна, тоже решила двигаться быстрее, и бежала впереди. Но как только вывернули из-за угла, и до дома стало рукой подать, шиншилла вдруг резко остановилась.

-Что такое? - удивился Игрун, глядя на вздыбленную шкуру зверя. Шиншилла припала к земле и шипела. Потом подпрыгнула на одном месте, кинулась к Игруну, вцепившись в его сапог зубами.

- Какая ещё напасть? - Игрун присел на корточки. Он видел, что шиншилла не зла, но сильно испугана. Она дёргала сапог Игруна, и казалось, хотела оттащить его в сторону.

- Не хочешь, чтобы я шёл в дом? - Игрун погладил шиншиллу по загривку. - А почему же...- сзади неуловимо потемнело, и, оглянувшись, Игрун растерял все слова. С неба стремительно падала тень. На секунду она распласталась над домом Игруна, отражая солнце как сквозь густой сок, а потом упала вниз. Каплей. Бесшумной. Бесцветной. Игрун увидел свой дом, заключённый в прозрачную, колыхающуюся оболочку. Цвета постепенно исчезали - песочный цвет плит, нежная голубизна занавесок и золотистость песчинок в часах, стоящих на окне. Дом плыл, колыхался, и был теперь так же недоступен и опасен, как Неиссякаемые Оазисы из детских сказок.

-Камайса, девочка! - простонал Игрун, опускаясь на горячую пыльную дорогу, - Ну, что бы тебе не сделать другое предсказание!?

Из уничтоженного хозяйства у Игруна остался лишь сарайчик, в котором хранились инструменты, некоторый запас топлива для дымовки, и прочее, что могло понадобиться время от времени для постройки или починки. Вытащив из сарайчика песчаные волокуши, самые большие из двух имевшихся, Игрун принялся загружать их, пытаясь угадать, что из оставшегося может понадобиться в Песках. Да что гадать. Многое могло пригодиться. Теперь, когда дом и кладовка были утоплены Бесцветной Каплей, Игруну предстояло набрать в Песках немыслимое количество обменного товара. Первый раз, чтобы расплатиться за дом, Игрун нанимался в добровольную бригаду, и вместе с другими добровольцами заготавливал в Оазисах то связки бамбука, то пучки сорго, а однажды даже собирал галлы-бузгунчи, из которых потом гнали красители для ткани.

Именно тогда он и потерял свою шиншиллу...

Игрун установил на волокушах плетёные короба, закрепил, привязал попрочнее, чтобы не слетели на высоком бархане, поправил сумку за спиной и ещё раз окинул взглядом, уже ставший полупрозрачным, дом.

- И чего тебе не сиделось в своём квартале? - вздохнул Игрун, имея в виду встреченного Бесцветного и полагая его в какой-то мере причастным к произошедшему. - Лежал бы я сейчас себе на кровати, кактусную наливку попивая да книжку умную почитывая... Эх!

Потянув за собой волокуши, Игрун пошёл по улице, ведущей из города в Пески. Шиншилла некоторое время переминалась с лапы на лапу, а потом крякнула и прыжками кинулась догонять Игруна.

Любому человеку, будь то мальчишка-сорванец, удачливый торговец мехами и домашней утварью или одинокий сказитель, путешествующий по Пескам от города к городу и рассказывающий легенды и сказки всем желающим, любому человеку свойственно придумывать для себя приметы, знаки и суеверия. Мальчишка, собираясь играть в свой первый "Смерч", засовывает руку в мешочек, не глядя, выбирая шарик, и загадывает: попадётся "Буран" - он выиграет, если простой "ветерок" - тоже сойдёт, а вот нащупает рука "Вади" - плохо дело - верный проигрыш при первом же броске. Торговец будет загадывать на поведение своей шиншиллы - скачет ли она по двору кругами или крадётся вдоль стены, прижав уши; а может, на выставленный на окно "Дуку-дуку" - пустотелые дудочки из дерева. Подвешены дудочки в сложном порядке на кручёные нити, между ними - глиняные шарики. Смотрит торговец, как ветер перебирает "Дуку-дуку", слушает звуки и видит лишь для него понятные знаки и приметы.

У Игруна не было "Дуку-дуку", а его старый "Смерч" давно хранился не в мешочке, а в резной коробке - Игрун сам вырезал её из куска бука, но, входя в Пески, Игрун искал добрые знаки, приметы и вспоминал, что в прошлый раз служило дурным предзнаменованием.

На этот раз повезло. Пески встретили его, жарко дунув в лицо несильным ветром, приняли сапоги - не утопив в себе, не позволив споткнуться - слегка осыпали жёлтой пылью и только. Игрун поднял глаза вверх - небо радовало пронзительной синевой, почти переходящей в белое сияние. Не было в небе и чёрных точек, неподвижно замерших на одном месте, или лениво описывающих по небосводу круги. Это тоже был добрый знак. Стервятников Игрун не любил, равно, как и других падальщиков, и считал дурной приметой увидеть их в небе сразу по выходу в Пески. Чистое небо - хорошая примета.

-Знать бы ещё, когда был дождь? - проговорил Игрун, окинув привычным взглядом бесконечные барханы. Спросил и через некоторое время получил ответ - новый порыв ветра, менее жаркий, чем первый. Этот ветер нёс почти выветрившуюся свежесть, пах отцветающей в каком-то из оазисов акацией. А ещё немного мокрой шерстью неизвестного животного.

-Ага. Вчера, стало быть. - Игрун перехватил ремень волокуш и пошёл к ближайшему бархану. Пересечь его. Затем ещё один, и ещё. Там, глядишь, и оазис какой-нибудь попадётся.

Игрун решил не спешить - куда ему теперь спешить?! - найти оазис либо с редким деревом, чтобы набрать древесины, либо с чем другим, нужным в хозяйстве, но мало встречающимся. Обменный товар за камень для дома - шутка ли?! Надо постараться. И, призвав в помощь всю Сияющую Палитру, Игрун углубился в Пески.

Самые бесстрашные существа в мире - дети. И пусть они боятся темноты или, что "мама уши надерёт", зато смело лезут в самые опасные, с точки зрения взрослых, места.

Кам?айса смотрела, как мальчишки кидают палки и камни в дом, обтянутый Бесцветной Каплей. Дом Игруна. Бывший, поправила себя Камайса. Дядя Васлей больше не будет жить в нём. Бесцветная Капля забрала дом, и скоро от него останется только лужа на дороге. От дома и от кладовки, в которой хранились самые вкусные креветки в городе. Дядя Васлей построит себе новый дом и новую кладовку. И накоптит в десять раз больше креветок, чем испортила эта противная Капля. Только бы он вернулся из Песков. Только бы не случилось чего... Камайся шмыгнула носом.

Бесцветная Капля слегка колыхалась, иногда сверкала на солнце боками. Иной камень или палка, кинутая мальчишками, пролетала в Каплю, увязая в её гуще, словно муха в пролитом мёде. А иногда нет. Капля не пружинила - брошенное просто падало рядом и оставалось там валяться, потому что подойти близко к Бесцветной Капле - дураков нет. Никто уже не дивится на Капли или Бесцветных, но опасаются их, хотя Бесцветный никогда не подходит близко к человеку, да и Капля вовсе не способна двигаться - на что упала, то и её; там и пробудет, пока не испарится совсем. Большую опасность представляют те Капли, что ещё не упали. Те, что внезапной тенью возникают вдруг там и сям, чтобы накрыть и погубить то, что ненароком попадётся им. И не угадаешь, не предостережёшься от напасти. Только внимательность да быстрота уберегут тебя от ужасной участи. Так спас её, Камайсу, Игрун. Выдернул из под Бесцветной Капли, не дав пропасть. Теперь Игрун её друг, и Камайса беспокоится - как он там, в Песках? Вернётся ли? Многие ходят в Пески: даже ребёнок, зная как себя вести, способен сходить туда за сладкими кактусными ломтями, и вернуться невредимый. А Игрун не ребёнок. Он смелый и умный, он работал в Оазисах, и свою кладовку он сам наполняет запасами. Камайса знает это. Но ведь есть Бесцветные Капли! Говорят, в Песках они падают намного чаще, чем в городе. А ещё рассказывают про Бесцветные Пятна, прячущиеся между дюн и барханов, не испаряющиеся и не засыпающиеся песком. Пятна коварны - не блеснут на солнце, подобно воде. Любой может попасть в Бесцветное Пятно, и не поможет вся Сияющая Палитра!

Чтобы построить дом и кладовку, чтобы поставить в дом понравившуюся мебель, нужно столько всего! Камайса изо всех сил желала Игруну найти сказочные Неиссякаемые Оазисы - вот уж где он сможет набрать много обменного товара! Такой дом отстроит!

Но в Песках часто падают Бесцветные Капли... И Камайса хмурится и шмыгает носом, в предчувствии Опасного и Неизбежного. И вдруг вспоминает шиншиллу, ушедшую вслед за Игруном. И почему-то успокаивается...

Первый оазис нашла шиншилла. Она быстро проголодалась, прыгая с бархана на бархан, и не собиралась терять время, полагаясь на случай. Скакнула в сторону, забираясь на высокую дюну, оттуда скатилась вниз, на некоторое время потерявшись из поля зрения Игруна. А, появившись на верхушке дюны вновь, принялась приплясывать, поводя ушами, и призывно крякать и пыхтеть. Игрун подумал и решил последовать за зверушкой. Шиншилла повела его куда-то за барханы, куда, будь он один, Игрун бы не свернул. Но, как ни крути, нос зверя более чуток, нежели нос человека. Перевалив через несколько высоких барханов, Игрун увидел оазис.

Не мал, не велик, оазис, тем не менее, был полон сочной зелени, в основном росшей вокруг вытянутого озерка. После вчерашнего дождя озерко не успело обмелеть, и в его воде вертели толстыми тельцами десятка два креветок.

-Да ты охотница, - одобрительно сказал Игрун. Поставив волокуши под самой высокой акацией, Игрун принялся рыскать по оазису, собирая камни. Вскоре была готова временная дымовка, и Игрун, загодя нарубив саксаула, приступил к ловле креветок. Шиншилла крутилась вокруг, суя нос то в сложенные ветки саксаула, то в открытую сумку, а раз даже в дымовку. И, конечно, обшарила весь оазис.

-Непоседа как есть, - сказал ей Игрун, когда шиншилла в очередной раз появилась перед дымовкой. - Имя тебе надо дать, вот что.

Шиншилла повела ушами, покосилась на Игруна, словно хотела плечами пожат: дескать, мне и без имени не пыльно. Я и без имени - шиншилла.

- Подумаю, - пообещал ей Игрун, переворачивая креветок в дымовке. Имя дать - дело не простое. Абы как не сделаешь. Имя должно нравиться зверю, иначе не отзовётся, хоть охрипни. Тут следовало присмотреться к своей шиншилле, понять её. "Понимать - понимаю", - думал Игрун, собирая ягоды барбариса. Ягоды напоминали продолговатые бусины, так и хотелось нанизать их в ожерелье. - "А моя ли она? Сама пришла, глядишь, сама и уйдёт" - эта мысль почему-то не нравилась Игруну: успел привыкнуть к зверю. А зря. Привыкать Игрун не любил.

На барбарисе он впервые опробовал пресс. Засыпал ягод в бочечку, отвернул ручку до упора, как и было сказано, и продолжил заниматься другими заготовками, краем глаза следя за наполнявшимся соком бурдюком. Полные бурдюки Игрун складывал в тени волокуш. Подкладывая в дымовку саксауловых дров и собирая прокопченных уже креветок в связку, Игрун услышал мягкий шлепок. Обернулся. Шиншилла выкатила один бурдюк из тени и катала его по земле. Бурдюк был наполнен не слишком туго, чтоб не лопнул дорогой, и потому при перекатывании раздавался звук "Плок-плюк", очевидно, очень нравившийся шиншилле.

-Не балуй, - построжился Игрун, укладывая бурдюк на место. Но едва отвернулся, как шиншилла выкатила другой.

Плок-плюк, плок-плюк - булькала жертва баловства, а шиншилла прыгала вокруг, издавая цокающие звуки. Очевидно, она была очень довольна собой.

-Люкой будешь! - решил Игрун, и шиншилла внимательно уставилась на него. Даже бурдюк оставила. - Не возражаешь? Вот и славно, - Игрун кивнул и шиншилле, и своим мыслям. Полез в сумку за маленькой бутылочкой бузы. За новое имя следовало сделать хороший глоток.

Ночь Игрун решил скоротать в оазисе. Накормил Люку, отужинал сам, и, забравшись в спальный мешок, заснул крепко и спокойно. Шиншилла спала чутко, иногда вскакивала и обегала оазис дозором. Потом снова мостилась в ногах Игруна. Ей спальник не требовался - густая и тёплая шерсть служила защитой от холода.

Проснулся Игрун от того, что проголодавшаяся шиншилла осторожно покусывала его за ухо. Поднявшись, Игрун окинул взглядом небо над оазисом, понял, что скоро рассветёт, и занялся готовкой.

Сорговая лепёшка да несколько креветок быстро насытили Люку. Весело посвистывая, она носилась вокруг волокуш, торопя хозяина скорее отправляться дальше. Игрун и сам понимал, что лучше пойти, пока жара не набрала силу, однако наесться постарался отменно, а потом уж встал и принялся укладывать волокуши.

Он без устали шагал по Пескам, и прошёл уже три оазиса: один полностью состоял из фисташкового леса, Игрун набил полный короб фисташек-они ценились торговцами; второй оазис, расположившийся, видимо, на подземных водах, зарос тростником, что несказанно удивило Игруна. Там, в тростнике, Игрун нашёл бабируссу. Опять же - спасибо Люке: встала столбиком и зафыркала - а то надо ему шибко лезть в эти тростники! Свинья издыхала, Игрун подождал, пока не прекратились последние судороги тонких ног, и подошёл осмотреть. Это был старый самец, с длинными клыками, верхние загибались до самого лба и кончиками вросли в морду животного. Игруну пришлось постараться, прежде чем он смог вырубить клыки бабируссы. Очистил от малейших кусочков мяса, промыл в зеленоватой луже между тростником, и остался доволен. Клыки бабируссы - прекрасный обменный товар, шибко дорого стоят. Когда подходили к третьему оазису, Люка вздыбила шерсть и тревожно заурчала. Игрун как раз забрался на верхушку высокого бархана, и с его высоты увидел причину её тревоги. Оазис "плыл". Прозрачные пальмы отекали, сливаясь с прозрачными камнями и кустарниками. Игрун с сожалением вздохнул. Этот оазис он знал, хороший был оазис, богатый.

-Эх, Капли поганые! - в сердцах плюнул Игрун, и скорей пошёл прочь, стараясь не вспоминать о гигантских плетённицах арахиса, жирных креветках и роскошных пальмах, наполнявших этот оазис. Сгинуло, всё сгинуло!

-Знал бы, откуда напасть, себя бы положил, а исправил - сказал Игрун, переваливая через камень, с верхушки которого ветер сдул весь песок.

"Ты мыслишь, сила - это богатство?" - вспомнил Игрун слова Пророка. "Так я скажу тебе - ошибаешься! Знание! Вот самое могутное! Дураку и богатство не поможет".

-Знать бы, откуда... - повторил Игрун. Неспокойно было. За тех, кто в Городе остался, за тех, кто, может, сейчас ходит по Пескам, добычу ища.

Игрун поглядывал на шиншиллу, размышляя, долго ли будет она принимать его соседство. Вот и имя дал. Откликается. Даже по нраву пришлось. Но кто знает, когда другим чем прельстится, когда, махнув хвостом, порешит лучшей доли искать. Не знал Игрун, откуда она пришла, не знает, куда и уйдёт. Неспокойно.

Люка увидела змею. Игрун сперва принял её за серо-жёлтую ветку с грибом на конце, но шиншилла фыркнула и принялась скакать вокруг, время от времени делая такие движения, словно хотела кинуться на змею. Игрун подошёл ближе и увидел, что он принял за гриб на палке. Это был яйцеед. И он только что заглотил яйцо. Нелепый вид змеи рассмешил Игруна. Круглые глазки змеи словно бы слезились от натуги, и зубы торчали на виду из ещё не сомкнувшейся пасти. Яйцо стояло в горле, змея сокращала мышцы, пропихивая его в желудок, подёргивала хвостом, чуя рядом посторонних. Игрун, посмеиваясь, обошёл яйцееда. Он не знал, надо ли убивать его, мяса там не шибко то много. Но Люка была настроена решительно. Шиншиллы не любили змей и старались по возможности не оставлять их за спиной. Да к тому же Люка проголодалась.

-Вот лакомка, - покачал головой Игрун, вырезая для облизывающейся шиншиллы самые нежные кусочки возле змеиного хвоста. Шкуру он выскоблил и растянул между коробов, просушиться. Игрун и сам съел кусочек змеиного мяса - оно полезно, лечит желудок, и даже в малости насыщает. Потом, поднявшись на бархан повыше, Игрун стал осматриваться да нюхать каждый редкий порыв ветра. Коли яйцеед разжился яйцом, значит, рядом есть ещё оазис. С высоким кустарником или деревьями, а то и с тем, и с другим. Люка, глядя на Игруна, тоже стала нюхать воздух.

- Унюхала? - спросил Игрун. Сам он поймал прилетевший справа ветерок, пахший зеленью. Шиншилла согласно крякнула - она тоже повернулась вправо.

-Вот и я тоже, - согласился Игрун, и следом за Люкой стал спускаться с бархана.

Оазис был крохотный. Скала в рост Игруна, отполированная песчаными бурями, семейство высоких кактусов, росших из одного корня и покрытых мелкими красными цветочками, да три акации, правда, разросшихся и цветущих - вот и весь оазис. В одном месте из-под скалы пробивался ручеёк, наполняя собой неглубокую выемку в основании скалы. Вода его была до того ледяная, что Игрун, сунув туда руку - зачерпнуть глоток - вздрогнул, и едва всё не расплескал. Под акациями Игрун нашёл несколько лофофор и большие, словно разбухшие от воды, кактусы астрофитумы. Лофофоры Игрун выжал в особо заготовленную склянку; и свой глиняный кувшинчик, с палец размером, висевший на шее, тоже пополнил запасом сока лофофоры. Первое это средство от укуса змей, а Игрун хоть и был осторожен, но придерживался приметы - бережёного Цвет бережёт.

Астрофитумы Игрун напластал тонкими ломтями и нанизал на те же высокие кактусы. Он знал, что уже через час ломти как следует усохнут, став вкусными леденцами, сохранившими в себе свежий кактусный сок. Порыскав среди ветвей акаций, Игрун нашёл таки пчёльник. Рой уже покинул его, улетел искать более обширный оазис, и Игрун снял хрупкий шар с дерева, не боясь потревожить пчёл. Пчёльник был тяжёл. Игрун поспешил поместить его в глиняную медовницу, которую всякий раз брал с собой, надеясь на удачу. Закрыв крышку медовницы, Игрун успокоился - теперь даже если полный мёда пчёльник треснет, мёд останется в глиняной миске. Ни капли не пропадёт.

Решив, что взял с крошки-оазиса всё, что можно, Игрун намерился продолжить путь, однако неугомонная Люка считала иначе. Обежав скалу с другой стороны, она почему-то притихла, а потом вдруг выскочила навстречу Игруну - хвост трубой, глаза горят - и стала с фырканьем тащить его за собой.

- Никак сам Цвет увидела! - пошутил Игрун, но пошёл. - Однако! - крякнул он, обойдя скалу.

Весь песок с этой стороны от скалы был изрыт норами. Одни большие - Игруну по плечи втиснуться, другие меньше - и шиншилла не пролезет. С десяток нор, не меньше.

-Байбак, значит, - почесал в затылке Игрун, и Люка согласно крякнула. - Что ж, - Игрун сходил за лопаткой и, выбрав самую большую нору, начал раскапывать её.

Байбак - странный зверь. Шныряет по Пескам в поисках пропитания, а, набредя на караван или просто одинокого добытчика, на артель добровольцев в оазисах или даже на ребёнка, пришедшего в Пески за сушёными скорпионами, байбак обязательно постарается что-нибудь утащить. Неважно, кусок ли это мыльного камня, тряпка для протирки волокуш или мышеловка. Главное, чтобы это можно было взять в зубы и дать дёру, пока хозяева вещи не заметили и не надрали пушистый зад. Зато набреди на поселение байбаков, начни раскапывать одну нору за другой, и зверёк сам будет отдавать тебе уворованное где-то добро, лишь бы в покое оставил. Некоторые люди промышляли тем, что ходили по Пескам, выискивая норы байбаков, и забирали то, что собрали песчаные воришки. Часто это было мелко и хлопотно и не приносило ощутимых доходов, но бывала и удача, особо, если байбак украл что-то из каравана торговца.

Нарочно Игрун не стал бы отыскивать байбачьи норы, но раз уж наткнулся...

К вечеру Игрун стал обладателем кучи всевозможных вещей. Иное было просто хламом, например: истёртая до дыр рогожка, уж непонятно чем служившая, или глиняная миска с отколотым краем, другое получше - самодельная чесалка для пяток, грубо сработанная, зато с резным узором по всей ручке, три цветных карандаша, стянутых тугой резинкой, и даже жестяная коробочка с дохлыми жужелицами, скорпионами и скарабеями, видно, украденная у ребёнка. Но были и находки, заставившие Игруна покачать головой и пообещать себе, прятать на ночь все мелкие вещицы. Нож. Игрун долго рассматривал чехол, кожаный, с меховыми вставками, весь расшитый переливчатыми бусинами, а, вытащив нож, едва не порезался - до того тот был острый. По рукояти ножа вились руны. Они знакомы были Игруну - руны, защищающие Цвет. Похоже, байбак утащил нож у торговца мехами: это они верят в силу рун и вырисовывают их повсюду. Защитить Цвет руны призывают, а свои пожитки сберечь не могут.

Ещё было зеркало. Большое - Игрун разом увидел в нём всё своё лицо - в деревянной оправе, искусно вырезанной разными цветами да листьями, и даже мелкими зверушками и птицами.

-И как дотащил?! - подивился Игрун, завёртывая зеркало в полотенце. Умывшись, можно и на солнышке высохнуть, а зеркало в сохранности до города довезти надо! Умельцы делать такие зеркала живут в городе Укфе, и потому в городе Игруна и за меньшее и более простое зеркало можно получить много добра.

Сперва Игрун хотел подарить зеркало Камайсе на день рождения, но, поразмыслив, понял - не возьмёт. Глянет огромными глазами, тёмными и грустными, как Бездонные Озёра в сказочных Неиссякаемых Оазисах и покачает светлой головой, так, что косички запрыгают по плечам.

"Это же дорого! А тебе дом поднимать надо!" - словно въяве услышал Игрун и даже плюнул от невозможности найти второе такое зеркало и подарить его девочке.

-Цвет вас поглоти! - ругал Игрун Бесцветные Капли, и Пятна, и даже Бесцветных, хоть и Бесцветные-то не виноваты в своей беде. - Цвет нам помоги! Знать бы, как исправить-то!

Знать бы...

На ночлег пришлось остаться в этом оазисе. Игрун упрятал всё имеющееся в короба, а те как следует закрыл, памятуя о соседстве байбаков и не желая, став их жертвой, потратить весь день, отбирая свои же пожитки. Волокуши Игрун поставил прямо посреди оазиса, и рядом с ними расстелил спальник. Разжёг костёр и стал печь лепёшки, думая отойти от оазиса в Пески и словить на ужин какого ни есть зверя. Пока размышлял, из-за волокуш вылезла Люка, держащая в зубах большую ящерицу. Ящерица имела неосторожность прийти на запах пекущихся лепёшек, и была поймана бдительной и голодной шиншиллой. Устроившись подле костра так, чтобы ни одна искра не попала на шерсть, Люка, кажется, намеревалась съесть ящерицу в одиночку.

-Дай сюда! - велел Игрун, протягивая руку. Шиншилла мотнула ушами, но добычу отдала. - Жадина! - укорил Игрун, взвешивая ящерицу на ладони. Та была необыкновенно жирна и весила намного больше шиншиллы. - Ты бы лопнула, - слушая сопенье Люки, сказал Игрун, - Да и вредно тебе много сырого есть. И так нынче целую змеюку стрескали.

Шиншилла повздыхала, поюлила рядом, но согласилась и даже не попыталась выпросить кусочек ящерицы, пока Игрун не зажарил хорошенько всё мясо. Зато после налопались - аж пузо шариком! Да ещё Игрун развёл мёд с водой, и вместе пили медвяную водицу. Она и жажду утолила, и не дала жирному мясу встать поперёк горла.

Игрун разворошил костёр, оставив пару корявых поленьев чуть тлеть в темноте, и забрался в спальник. Люка сбегала за акацию по своим шиншильим делам, вернулась, и, икая, устроилась под подбородком Игруна, сопя холодным носом прямо ему в шею. Так и уснули.

Разбудил Игруна гром. Он открыл глаза, ощутив, что шиншиллы рядом нет, сел, часто моргая, потом выбрался из спальника. Весь оазис и Пески вокруг были сиренево-фиолетовыми. Пахло предгрозовой свежестью, а листья акаций трепетали и потрескивали, словно высохли и готовы раскрошиться. Ночь ещё стояла над песками, но надвигающаяся гроза разбавила темноту, а фиолетово-чёрное небо раскалывали молнии. И в свете этих молний Игрун увидал двух зверей. Он шагнул ближе, вглядываясь. Шиншиллы. Одна из них большая, с сине-серебристым мехом и блестящими, даже в этом свете, глазами - Люка. А вторая... Игрун подошёл совсем близко, прежде чем увидел, что сквозь тело зверя видны барханы и жёсткие кустики ослиного веника, и грозовое небо над Песками. Шиншилла была Бесцветной. Более изящное, чем у Люки, тело, почти невидимое в ночи, крепкие лапы стоят на бархане так же уверенно, как прежде, более длинные, чем у Люки, уши - и всё прозрачное, будто стеклянное. Бесцветное. И всё же Игрун узнал её.

-Нихнихьмэй, - тихо сказал он, и сам услышал, как дрогнул голос. Шиншилла повернулась, и посмотрела на него чуть раскосыми глазами. Такими же ярко-синими, как раньше.

Шиншиллы выли. Сидели на бархане, задрав мордочки в небо, и выли.

-А-а-ау-ууу! - будто запевала Нихнихьмэй.

-Уу-ууу-уу! - подхватывала Люка.

-Йуу-юуюуюую!!! - выводили они вместе.

Небо вспыхивало, сверкало молниями, иногда прерывая песню шиншилл ударом грома.

Игрун стоял, облокотившись на волокуши, и смотрел на двух своих шиншилл. Мороз продирал его по коже от макушки до самого копчика, но Игрун не спешил шугануть зверюшек. Он рассматривал свою бывшую шиншиллу. Сейчас, когда она сидела спокойно, Игрун увидел, что Нихнихьмэй не полностью бесцветна. То на боку, то на лапе, а то и на горле была видна прежняя красновато-золотая шерсть. Да и синие глаза остались прежними. Чем больше смотрел Игрун на свою шиншиллу, тем больше удивлялся. Тело её не колыхалось своевольно, как у Бесцветных, видимых до этого; она не выглядела так, будто упадёт сейчас прозрачной лужей, оставив миру лишь воспоминание о себе.

- Что тебя сохранило? - задумчиво проговорил Игрун. - Кто вернул тебе цвет, маленькая?

В памяти сразу всплыли и ливень, хлещущий по спине, и разлившаяся бурная река, в которую моментально превратилась глубокая ложбина, и он сам, пытающийся перевести упрямого осла с затопляемого каменного островка. Вот он поскальзывается на гладком дне, падает, не удержавшись на ногах, и едва не захлёбывается мутной глинистой водой. Купец вопит и причитает, ему боязно за товар, он жалеет будущую прибыль, которую этот товар может принести; ослы ревут, не желая лезть в бушующую воду, и работники каравана выбиваются из сил, стараясь перевести их на другую сторону ложбины. И никто не видит и не слышит, как Бесцветная Капля падает на шиншиллу, охраняющую корзину с каким-то товаром. Дождь кончился внезапно, и Игрун со сломанной ногой, выбравшись на более сухое место, волоча за собой перепуганного осла, увидел колыхавшийся пузырь Бесцветной Капли, в котором сидела шиншилла. Его шиншилла.

Игрун зажмурился и помотал головой. Больше он не ходит с караванами. И не имеет дел с ослами.

Но вот шиншилла у него появилась. Одна ли? Игрун открыл глаза и увидел, что Нихнихьмэй стоит рядом с ним и внимательно вглядывается в лицо бывшего хозяина.

- Что тебе, маленькая? - рука привычно полезла за креветкой, хотя Игрун вовсе не был уверен, что Бесцветная шиншилла будет есть. Она и не ела. Понюхала и только. И отошла, мотнув ушами, покосилась на Люку, явно предлагая той съесть за неё.

-Что тебя уберегло? - повторил Игрун, с трудом удерживаясь, чтобы не погладить шиншиллу по шёрстке.

Нихнихьмэй снова глянула ему в глаза и вдруг пошла прочь. Остановилась и издала тонкий подвывающий звук. Снова пошла. Оглянулась и фыркнула, совсем, как Люка.

-Зовёшь что-ли? - даже растерялся Игрун.

А вот Люка не растерялась, крякнула, прыжками понеслась за новой знакомой. Что оставалось? Игрун торопливо скатал спальник, закидывая его в волокуши, привычно взялся за ремень, и поспешил догнать обеих зверюшек.

Шли долго. То и дело начинался ветер, но каждый раз стихал, так и не набрав силы. Раскаты грома стали чаще, иногда такие громкие, что вздрагивала земля. По небу всё время проносились рваные, и будто набрякшие дождём, тучи, а само небо меняло цвет с фиолетового на тёмно-зелёный и грязно-синий.

Из-за грозы светлее не становилось, но Игрун внутренне ощущал, что солнце почти взошло. Он продолжал идти за шиншиллами, и, миновав очередной бархан, увидел скалы.

Игрун огляделся, пытаясь найти знакомые ориентиры. Если он правильно понимает, то за этими скалами город Блик. Славящийся Пятью Водными Каналами, и Садами на краю Каналов. Неужели Нихнихьмэй жила в этом городе? Или его жители научились справляться с Каплями?

Но шиншилла вовсе не собиралась в город. Она не обходила скалы, а юркнула куда-то между них и побежала по узкой выбоине.

-Ого! - Игрун в затруднении остановился. Волокуши не пролезут в эту узкую каменную щель, и ему-то придётся боком идти. Шиншиллы ждали Игруна в выбоине и нетерпеливо сопели.

-Сговорились? - попенял Игрун.

Бросить волокуши? А случиться что, как быть? Останется он и без обменного товара, и даже без инструментов, коими этот товар можно добыть. Но что-то внутри неприятно тянуло, томило, заставляя идти за шиншиллами.

-Добро, - Игрун под завязку натолкал в сумку всё, что добыть вдругорядь он не мог, и инструменты, какие влезли; закинул её на спину, и, установив волокуши под каменистым выступом, вошёл в скальный лаз.

Узко. Очень узко. Шиншиллы бегут впереди, только хвосты мелькают, иногда приостанавливаются, поджидая Игруна. А он движется осторожно. Боится лишний раз шаркнуть сумкой по камню, не то, что слишком сильно прижаться спиной. Ещё треснет зеркало, убереги Цвет! Или схрупают склянки, которых Игрун напихал в сумку множество.

-Куда хоть ведёшь? - спросил ворчливо Игрун, беспокоясь сразу о слишком многом. Словно в ответ выбоина вильнула в сторону, и Нихнихьмэй остановилась перед здоровенной пещерой.

Дыра в скале. Неровные края и темень внутри.

-Тут, что ль? - Игрун осторожно глянул внутрь. Нихнихьмэй издала звук, похожий на кряканье Люки, и сиганула в дыру. Люка топталась на краю, поглядывая на Игруна, почти по-человечески вздыхала, не решаясь бросить хозяина и ринуться следом.

- Не мучайся, не мучайся! - проворчал Игрун. Достал светильник и зажёг его. Посветив в пещеру, увидел, что выбоина идёт наклонно вниз. - Али под камнями живёшь? - Игрун покачал головой и осторожно ступил в темноту. В этот же момент над Песками громыхнуло, и скалы накрыло сильным ливнем.

Игруну повезло - слишком резких наклонов не было, да и высота лаза позволяла идти не сгибаясь, только чуть пригнув голову. Он двигался за шиншиллами по скалистому коридору, освещая впереди то его стенки, то пол, а иногда и потолок рассматривал. Было тревожно и любопытно. Нихнихьмэй вела его под скалы, а что там - неизвестно.

-Доберёмся, и увижу, - буркнул Игрун себе под нос, не одобряя свою же нетерпеливость.

И увидел. Но сначала услышал шум, словно где-то шумела вода. Да ещё посветлело - глаза Игруна и без светильника видели почти всё вокруг.

Коридор расширился, превратился в подземную комнату. И в этой комнате была река. И несколько водяных потоков стекали в неё по стенам пещеры. Налево река текла вниз, вероятно, где-то дальше она уходила глубоко под скалы, а направо и река, и сама пещера плавно поднимались вверх.

-Подикась, в оазисы выход имеет, а то просто в скалах, - решил Игрун, медленно двигаясь вверх по пещере. У реки был берег только с одной стороны. С другой, напротив Игруна, берега не было вовсе, там поднималась стена пещеры, опять же с водяными потоками. Река не приходилась вровень с берегом, на котором стоял Игрун, была ладони на две ниже, и берег представлял собой что-то вроде каменной полосы, то расширяющейся, хоть пляши, то сходящей на нет. К счастью, таких мест было немного, а которые были, шиншиллы и Игрун просто перепрыгивали - до того маленькое расстояние, и соскользнуть не боишься.

В одном месте, где берег расширялся почти до размеров улицы в городе, Нихнихьмэй остановилась. Игрун увидел камни, всяких размеров, кучами и в одиночку лежащие на полу пещеры. Бесцветная шиншилла сунулась к довольно крупным камням, которые полукольцом лежали у стены. При этом она поскуливала так странно, что Игрун встревожился, ожидая увидеть средь камней всё - от умирающего ребёнка, до самого Цвета.

Однако всё было проще. Кутята. На подстилке из сухой травы и незнамо где добытых шиншиллой тряпок, возилось трое маленьких зверьков. Трое будущих шиншилл.

- Сияющая Палитра! - только и вымолвил Игрун, как следует разглядев их. Один зверёк, нежно-золотистый, будто солнечный зайчик на стекле, мотал пышным, хоть и коротким хвостиком. Хвостиком, через который была видна травяная подстилка и камни. Бесцветным хвостиком. Второй детёныш, коричневатый, словно коптился в дыму, имел бесцветные ушки, а третий, с красноватой, как закатное солнце, шерстью, показал Игруну наполовину бесцветную мордочку. И Игрун увидел, как трепещут в ней крохотные тонкие сосудики, когда зверёк нюхает воздух.

Долгое время Игрун сидел, привалившись к стене. Собирал мысли, хмурился, пытаясь придумать что-то великое и доброе. Но вместо этого ещё больше путался, не в силах уразуметь, каким чудом Бесцветная шиншилла вернула себе часть цвета и смогла принести детёнышей. Частично Бесцветных...

Неожиданно раздался взвизг, и Игрун вздрогнул, успел встревоженно ринуться в сторону звука, а уж потом понять, что взвизг был не испуганный. Скорее, довольный.

Визжала Люка. Она сидела на высоком камне и нюхала что-то на стене. Игрун посветил на стену, любопытствуя, что заинтересовало шиншиллу, и сам едва не взвизгнул так же, как она.

Вся стена, от потолка до пола, была покрыта тёмно-зелёными волнами, влажными и скользкими. Волны напоминали наплывы воска на только что горевшей свече, и издавали тяжёлый сладкий запах.

Целебная гниль. Та, что изгоняет лихорадку, обрушивающуюся на города при каждом перелёте москитов, исцеляющая от укусов любых ядовитых тварей, какие только могут встретиться в Песках. Помогающая при самых тяжких недугах - воспалениях и судорогах, не говоря уже о такой мелочи, как простуда и головная боль. Целебная гниль, являющаяся ужасной редкостью, потому что растёт она в таких вот тёмных пещерах, и так медленно, что поколения успеют смениться, прежде чем гнили нарастёт хотя бы с тарелку. А тут её - застывший водопад на всю стену. И не на одну.

Поводив светильником вокруг, Игрун с восторженной дрожью убедился, что и дальше вся стена, а кое-где и потолок, покрыта тёмно-зелёными наплывами. Это была удача. Причём такая, что Игрун мог больше не ходить по Пескам в поисках обменного товара. Одна миска гнили, и ему отстроят дом больше прежнего. Две - разрешат хоть поселиться на краю единственного в городе оросительного канала, а хоть бы и забрать его себе. Канал что! Отстроят канал! А вот целебная гниль!..

- У меня целый короб пустой, - почти шёпотом сказал Игрун, с трудом унимая заколотившееся сердце. - Сколько собрать могу! Скольким помочь, а?! - он торжествующе стукнул по камню кулаком.

-Умница ты моя! - Игрун ласково погладил Люку по прохладной шерсти. - Видно, к добру твоя непоседливость.

Потом он вернулся к лежанке, где возилась Нихнихьмэй с детёнышами.

-С тобой-то как? - присев на корточки, Игрун подпёр рукой щёку, и задумался. Ясно, что шиншилла привела его сюда с определённой целью. Но что именно хотела - успокоить попросту, показав, что, мол, жива, и даже потомство имею, или, найдя гниль, желала помочь бывшему хозяину, приведя к ценному товару? Неужто, поедая гниль, и цвет себе вернула?!

-А может, покинуть пещеру хочешь, да помощь требуется? - вслух подумал Игрун, и Нихнихьмэй встрепенулась, будто поняв слова человека, и крякнула знакомо, так, что ёкнуло сердце.

- Куда ж я денусь, - Игрун решительно выпрямился. - Ждите, за коробом схожу.

Волокуши никуда не делись. Стояли себе под скалой, где оставил, и даже не шибко промокли. Ливень кончился, солнце сияло вовсю, но в воздухе ещё чувствовалась приятная свежесть, не забитая жарой, и эту свежесть Игрун с удовольствием вдыхал. Он снял один короб, и, неся его над головой - иначе не пролазил - вернулся в пещеру. Деревянным скребком снимал пласты гнили со стен и укладывал в короб, радуясь, что не поленился пропитать его внутри воском. Стараясь сильно не жадничать, Игрун наполнил короб, крякнув от натуги - гниль тяжела, хоть по виду не скажешь - отволок короб наружу. Потом, найдя среди вещей корзину, снова отправился в пещеру. Там, постелив в корзину вытащенную с лежанки тряпку, Игрун кивнул Бесцветной шиншилле.

-Сюда и уложу. Пойдёт?

Нихнихьмэй обежала корзину, обнюхала её, вспрыгнула внутрь, потоптавшись там, выпрыгнула обратно, издав похожий на тявканье звук.

- Вот и ладно, - Игрун одного за другим, осторожно переложил детёнышей с подстилки в корзину. Двинулся к выходу, и довольные шиншиллы побежали за ним.

Едва выбравшись из выбоины, Игрун едва не натолкнулся на человека в выцветшей красной куртке. Тот стоял рядом с волокушами и бурчал что-то себе под нос.

- Заблудился, добрый человек? - довольно миролюбиво спросил Игрун, хоть заподозрил вора. Человек повернулся.

-Да что ж за напасть такая? - плюнул Игрун, увидев, что впереди человек частично не имеет Цвета. Со спины Цвет есть, а спереди - только наполовину.

-В Бесцветное Пятно боком попал? - поинтересовался Игрун, хоть тут же подумал, что глупость спрашивает. Хоть боком, хоть скоком - коли в Пятно иль под Каплю попадёшь - разом Цвет утратишь. Сунешь нос - обесцветишься до пальцев на ногах.

- А...т! - голова Бесцветного отрицательно качнулась. -Ка..уу..д..? - странные звуки вырывались из наполовину прозрачного рта, но Игрун понял, что спрашивает несчастный.

- Куда, - он глянул на корзину с пищащими зверьками. Им было плохо на свету, да и Нихнихьмэй явно чувствовала неудобство.

- Домой, куда ещё! - ответил Игрун.

-За ..но..й! - Бесцветный резко повернулся и быстро пошёл прочь.

Игрун вскинул брови в удивлении, но всё же подумал, что Бесцветный быстрее найдёт жильё, чем Игрун доберётся до своего дома. Да и ведь нет никакого своего дома!

-Ну, веди! - ремень волокуш привычно лёг через плечи.

И начался бег по Пескам. Двигался Бесцветный на изумление быстро. Подволакивал ногу, качался из стороны в сторону, будто тряпками набитый, однако Игрун с трудом поспевал за ним.

-Ты Вестником никак был! - выплёвывая попавший в рот песок, ворчал Игрун. - Уж больно скоро бегаешь!

Но сам был доволен скоростью, ещё б кутят сберечь. Губительно солнце для них, потому и жила Нихнихьмэй под скалами.

Бег продолжался. Солнце палило, равнодушно выжимая из путников пот и соки, и вообще, если не зажаривая, то явно даря солнечные ожоги. Оазисы мелькали в стороне, и вскоре Люка, устав перебирать лапами по горячему песку и не имея возможности передохнуть, вспрыгнула на волокуши, кряканьем зовя Нихнихьмэй последовать её примеру. От двух шиншилл волокуши стали весомо тяжелее, и Игрун мотал головой, отгоняя усталость и желая скорей добраться хоть куда-нибудь.

- Ото...к..а.а! - Бе6сцветный вдруг остановился на дюне, тыча рукой вперёд. Игрун поравнялся с ним, и тут же увидел дом. Похожий на перевёрнутый вверх дном горшок, дом не имел стёкол, и два его окна были прикрыты от зноя ярко-жёлтыми бамбуковыми шторинами.

Игрун скатился с дюны, спеша к жилью, когда из дверей показался старик. Сухонький, как стебелёк полыни, со сморщенным, будто финик, лицом, и лысой головой, сверкнувшей на солнце.

"Маслом натирал?" - не к месту подумалось Игруну.

- Счастливы мои глаза видеть странников, бродящих в Песках! - величественно и немного печально выговорил старик, щуря водянистые глаза.

- Куу...аххх! - скривил рот Бесцветный, и пытался улыбнуться уцелевшей половиной, и пальцем казал в корзину на руках Игруна.

- Старик, молоко у тебя есть? - тяжело выдохнул Игрун, делая шаг к дому. - И тёмный уголок?!

У Отшельника, как велел называть себя старик, была коза. Именно её молоко Игрун поставил в блюдечке под нос кутятам.

В доме была всего одна комната, и два окошка достаточно освещали её, потому Отшельник перевернул табурет и повесил на него плотную тряпку, загораживая корзину со зверёнышами. Отойдя к окошку, он наблюдал, как Игрун пытается напоить маленьких шиншилл молоком. Молоко им не нравилось, детёныши чихали, морща носики, закрывали носы лапами и пытались зарыться в подстилку.

- Да что ж вы! - Игрун снова и снова совал палец в молоко и обмазывал мордочки кутятам, чтоб почуяли, облизнулись, чтобы пить начали. - Неуж кормила вас мать бесцветная?

-Не могла кормить, - подал голос Отшельник. - Скорее всего, приносила им стебли молочая.

-Мне тоже за стеблями идти? - озадачился Игрун, поглядывая на скулящих кутят.

- Рано ли, поздно - проголодаются сильней, тогда и лакать начнут, - спокойно ответил Отшельник. - Ты голоден, путник?

-Есть чуток, - Игрун отошёл от корзины. Авось Отшельник прав - оголодают - поедят.

-Моя пища скудна и однообразна, но я с радостью разделю её с тобой. - Отшельник засуетился, стал накрывать узкий деревянный стол. Не желая объедать старика, Игрун притащил собранное в оазисах, и не слушая возражений, выложил на стол. Креветки сильно порадовали Отшельника, а при виде мёда он едва не прослезился, и довольный Игрун наполнил для старика пузатую баночку.

- Однако ты запасливый хозяин, - наевшись, Игрун откинулся на спинку стула. Люка, которой немало вкусного перепало со стола, крутилась вокруг сидящей в стороне Нихнихьмэй, вздыхала, словно жалела подругу, которая не может насладиться всей прелестью обеда.

Насчёт скудности и однообразия Отшельник явно преувеличил. Основным блюдом служила репа, выращенная хозяином в маленьком огородике, за домом. Отшельник с удовольствием поведал, как таскал землю из ближайшего оазиса, чтобы сделать возле дома грядки, потому как всё время ходить в оазисы он не может. Игрун не знал, чем Отшельник удобряет свои посадки, но репа была хороша. Ярко-жёлтая, рассыпчатая, сваренная с козьим молоком и щепоткой каких-то пряностей, она показалась Игруну необыкновенно вкусной, и он без устали орудовал ложкой. К репе полагалось острое мясо зеленолапой ящерицы, они водились у Отшельника заместо мышей, и регулярно попадались в ловушку; кукурузный хлеб, немного жестковатый, но всё же съедобный; мелкие луковички, числом десятка в два, да кислые, до оскомины, споры лишайника кладония. И ещё одно блюдо, удивившее Игруна несказанно - икра водяной змеи, аспидной толстогубки, и в городах редко встречающейся, а тут у отшельника!

- Раз во время дождя, затопило мне колодец, с верхом. Змея и заплыла в ведро, думала переждать, а я вытащил, - объяснил Отшельник. - Правда, она потом сдохла. Но икры наметать успела, - добавил он.

-Вон как! - лениво сказал Игрун. Он не спеша хрупал суховатый абрикос, макая его в пиалу с мёдом.

Подошёл Бесцветный, до этого топтавшийся у дверей, уставился на икру, будто силился вспомнить, какова она на вкус. А Игрун вдруг подумал, что Отшельник даже не удивился Бесцветному, не то что испугаться, да и от дома прогонять не стал.

Уставившись на старика, Игрун хмурил брови, думая, как спросить об этом, чтоб не обидеть. Возможно ли, что Отшельник не знает о Бесцветных, не знает об опасности, которую они несут?

- Это Сус, - спокойно молвил Отшельник, с жалостью глянув на Бесцветного, снова повернулся к Игруну. - Не беспокойся, он не тронет.

- Он часто заходит к тебе? - чувствуя себя дурнем, поинтересовался Игрун.

А Отшельник ответил:

-Зачем - заходит? Он у меня живёт!

Игрун медленно поднялся, упираясь в стол руками, рискуя поронять на пол всё, что на нём стояло.

- Что он ест? - глаза Игруна переходили с Отшельника на Бесцветного, сидящего на полу, возле корзины. - Как потерял Цвет наполовину? Почему жив до сих пор, и речь имеет?

-Совсем закидал вопросами, - улыбнулся сухонький отшельник. - По Пескам ходишь, а меньше моего известно?

-Ну, так вразуми меня, непутёвого! - Игрун в один глоток выпил полкувшина холодного дюшеса. Откуда-то пришла в его сердце тревога, и стала толчками донимать и шептать стала, что Знание так близко, а Игрун даже шага не делает.

- Я встретил его, когда у меня подох последний осёл, и я отправился в город Кукабу, чтобы купить нового, - медленно начал Отшельник, вперив взгляд в казан с остатками репы. - По пути к Кукабе, если ты знаешь, большие эоловы города. И когда я возвращался из Кукабы, приобретя, по здравому размышлению, козу вместо осла, я увидел среди каменных изваяний Бесцветного. Он был напуган и растерян. Он бежал от кого-то, и похоже выбился из сил, и пытался скрыться в эоловом городе от своих преследователей. Я и сам был напуган встречей с Бесцветным, - нехотя признался Отшельник. - Я видел их в Кукабе, но издали. К тому же этот Бесцветный не походил на других.

-Он Бесцветен лишь наполовину, - кивнул Игрун.

-Не только это, - Отшельник рассматривал Суса, будто вновь впервые увидел. - Он понимает речь. Он сам может говорить, хоть и невнятно. Он не ест, я уверен, что тело его постепенно гибнет, но внешне Сус не потерял человеческое обличье. Я дал ему приют, и он благодарен мне. Пытается что-то сделать, помочь, - Отшельник вздохнул. - К сожалению, чаще всего то, до чего он дотрагивается, теряет Цвет.

-Ты рискуешь, - покачал головой Игрун. - А ну как тебя однажды тронет.

- Этого он не сделает! - твёрдо возразил Отшельник. - Он не отплатит злом тому, кто спас его от смертельной опасности.

- Почему ты уверен, что спас?

Отшельник помолчал. Игрун, ожидая ответа, посмотрел ему в лицо и увидел страх.

- Я видел людей среди эоловых изваяний, - надтреснуто произнёс Отшельник. - Это были странные люди, не такие, как мы.

- Три ноги, что ль имели? - пошутил Игрун, - Али две головы?

- В белых одеждах, закрывающих их с головы до пят, - Отшельник будто не услышал Игруна, - Их лица закрывали прозрачные пластины, а в руках - предметы, для чего служащие - мне неизвестно. Я чуял силу и уверенность, что шла от этих людей, они знали, куда и зачем шли. Они вообще много знали.

-Я тоже всегда знаю, куда и зачем иду, - буркнул Игрун. - Ещё б хотел уразуметь, как дела поправить, за которые принялся. Говоришь, этот Бесцветный бежал от тех, в белом? Кто ж такие?

- Когда страх Суса прошёл, он пытался рассказать мне, да я немного понял, - признался Отшельник.

-Да он же говорит через пень-колоду, - успокоил Игрун. - Немудрено, что не понял.

- Он говорил, что был кузнецом, шёл за чем-то, так я и не понял зачем, в другой город. И попал в Бесцветное пятно. Потом он начал помнить, только вернув часть Цвета.

-Как!? - подскочил Игрун. Шиншиллы тоже вскочили, затявкали, беспокоясь. - Как он Цвет вернул? - присмирел Игрун. - Не сказал?

- Он попал к тем людям, что догоняли его в Песках, - продолжил Отшельник. - И они что-то делали с ним. Что-то, что отчасти вернуло ему Цвет!

-А бежал-то он за коим? - удивился Игрун. - Или они плату какую потребовали?

-Не понял я, - сник Отшельник. - Вроде не так вышло, как хотели. Сус объяснил, что они хотели убить его, когда поняли, что не получилось, как задумывалось.

- Убить? - слово упало, будто камень. Едва не проломило пол. - Да полно - люди ли это?

- Люди, - Отшельник отвернулся. - Только они... для себя какие-то люди... А для других - не знаю...

- Где они? - мрачно спросил Игрун, ещё точно не зная, зачем ему это знание. Понимал только, что тяжесть на сердце превращается в холод и злость, и хочется найти выход распирающей грудь ненависти.

- Сус бежал из-за эоловых городов, стало быть - там! - Отшельник почесал лысину, тревожно глянул на гостя. - Я пробовал посмотреть, добрёл до середины...

-И чего там?

- Не знаю, - признался Отшельник. - Я... испугался, в общем. Там, где кончаются изваяния, встаёт над Песками радуга. Только неживая она. Да земля гудит каждый раз, как эта радуга появляется. Я и повернул обратно... - голова Отшельника свесилась, уж казнил себя старик за трусость.

- Не такое проходили, - Игрун слегка хлопнул Отшельника по плечу. Не тебе печалиться об этом. - и поднялся, намереваясь собираться в путь. - Сам порадею.

В оазисах цветут кактусы, и акация, и абрикос, и другие растения. Озерки блестят на солнце, отражая синеву неба, украшая оазисы. А в самих Песках только бесконечные барханы да дюны волна за волной стелятся, уходя до самого горизонта. И чтоб как-то украсить бесконечный песок, ветер постоянно сдувает со скал накопившуюся пыль, выдувает остатки горных пород, отделившихся от каменных глыб в течении тысячелетий. И создаёт эоловы города.

Примерно так размышлял Игрун, двигаясь среди причудливых каменных сооружений. Башни, столбы, узорчатые шары и многое другое, чему и названия-то придумать невозможно - и всё каменное, раскалённое на солнце, изгрызенное ветром.

Игрун шёл пружинистым шагом. На спине сумка, Люка бежит рядом, держа хвост щёткой, фыркая - ей не нравилось то, что вокруг. Среди барханов привычней. Нихнихьмэй с детёнышами Игрун оставил у Отшельника. Волокуши тоже не стал брать с собой - Отшельник обещал, что всё сохранит. Только припасы, какие с собой не взял, Игрун велел ему съесть. Лучше пропадёт в желудке, чем пропадёт бессмысленно.

Начался ветер, и пространство вокруг наполнилось звуками - посвистами, стонами, смехом. Это потоки ветра проносились по кружевам камня, извлекая из него такую вот музыку. Игрун прислушивался, иногда удивлённо качал головой. А Люка, при особо пронзительных пересвистах, подскакивала и начинала подвывать - её тонкий слух не выносил пронзительности.

Солнце сместилось совсем низко к Пескам, и Игрун уже начал думать, что заплутал, идя не в нужную сторону - как на горизонте сверкнуло, небо осветилось пронзительно чистыми цветами - красным, жёлтым, синим.

-Радуга! - ошеломлённо воскликнул Игрун, и едва не упал от мощного толчка - земля дрожала, тряслась, почти раскачивалась под ногами.

Опять сверкнуло, мощно, ярко, выжигая синеву неба и заливая желтизну песка. Игрун зажмурился - под веками полыхало белое пламя. Но машинально он продолжал идти, и скульптуры, созданные ветром, неожиданно кончились.

Игрун смотрел на открывшийся вид, думая, что зрение ещё подводит его, но проморгавшись, понял - странные здания, разнообразных форм, и правда белые. Сияющие белизной, которой сияют лишь слюдяные плиты глубоко под землёй.

Игрун медленно подходил к сооружениям, выискивал и не находил ни дверей, ни окон, ни вообще каких-либо отверстий. Здания были белыми и гладкими, как яйцо. Самым высоким было треугольное здание, с непонятным сооружением на вершине.

- Цветок астры! - вслух сказал Игрун, поняв, что напоминает ему стоящая на вершине штука. Только лепестки сросшиеся между собой и все в дырках. И размерами эта "астра" была с тот крохотный оазис, в котором Игрун шерудил байбаков.

-Такая накроет - жив ли останусь? - проговорил Игрун, дивясь на громадину.

Треугольник с "астрой" находилось в центре, а вокруг, плотно лепясь друг к другу, стояли здания помельче. Немного поглядев на них, Игрун понял, что в строениях есть определённый порядок. Меньшие здания были трёх форм: "яйцеобразные", "кубиками", и длинные, приземистые "прямоугольники". Они стояли один за другим - "яйцо", "прямоугольник", "яйцо", "кубик", снова "прямоугольник", опять "яйцо", и так далее - и этот порядок нигде не нарушался. Игрун подошёл к одному "кубику", потрогал. Непонятно, из чего состроенно. Рука вдруг скользнула, будто по стеклу. Игрун присмотрелся - и то верно, очень на стекло похожа эта небольшая, в две ладони пластина, плотно утопленная в стене. Стёкло тёмно-серое, непрозрачное. Ледяное даже под жгучими лучами. Игрун постучал по пластине согнутым пальцем. Потом провёл ладонью.

И отскочил, потому что из пластины вырвалась полоса красного света, успевшая лизнуть ему руку. Игрун ещё в недоумении и тревоге рассматривал ладонь, когда часть стены, с едва слышным шипением, уехала вверх.

Человек в белых одеждах, стоявший в проёме, был без маски, о которой рассказывал Отшельник, и Игрун поразился - насколько же этот человек молод. Чистое, почти детское лицо с удивлённо распахнутыми серыми глазами. Белая рубаха с тугим воротничком, белый ремень в белых штанах - Игрун почувствовал желание зажмуриться от всех этих белых вещей. Они были какие-то ненастоящие, нездешние, таких не должно быть среди пыли и желтизны Песков.

- Как вы...- юноша в белом осёкся, отступил на шаг, и тут увидел шиншиллу. -А! - протянул он задумчиво. - Нашла значит, да?

И внезапно просиял:

-Так это же значит, что эксперимент удался! А Клодак уже ушёл!

Игрун тоже посмотрел на Люку, которую, оказывается, знал этот юноша. Он стоял, хлопая глазами, и не понимал ни слова из сказанного.

- Проходите! - юноша посторонился, приглашающее повёл рукой, предлагая Игруну войти в здание. Тот нахмурился, памятуя о вероятной опасности от людей в белом, но всё же решительно расправил плечи и шагнул внутрь.

Длинные коридоры, по которым они шли, не были совсем белыми. Белый цвет тут был разбавлен то жёлтым, то зелёным, а то красным. Освещение шло от пола. То есть пол сам светился бледно, но вполне достаточно, чтобы не напрягать глаза. Игрун молчал, раздумывая, с какого вопроса лучше начать. Люка бежала рядом, недоверчиво принюхиваясь к полу.

- Вот. Пришли, - юноша внезапно остановился- Игрун едва не наступил ему на пятки- и провёл ладонью по стеклянной пластине на стене. Такой же, как там, снаружи. Кусок стены послушно уехал в сторону. За юношей Игрун шагнул в овальную высокую комнату, заставленную длинными столами, на которых полно было всевозможных непонятных штук.

- Ничего не трогать! Ничего не трогать! - Игрун даже вздрогнул, когда к ним с криком устремился высокий человек в белом халате. Длинные седые волосы, будто мох, свисающий с камня, и достигающая пояса седая борода, метнулись в одном порыве. Игруну показалось, что к ним летит белый вихрь.

-Не трогать ничего! - повторил человек, встав перед пришедшими и раскинув руки. - Эксперимент не завершён!

- Да не трогаем мы, - мирно ответил юноша. - Ты смотри, Кариб, кого я привёл!

- Опять ты, Лаф, притаскиваешь разных! - седобородый Кариб стремительно развернулся и, схватив с одного стола круглую железку, принялся прикручивать к ней металлический прут. - Клодак вот тоже притаскивал, всё придумывал абы чего! А теперь ушёл, так ты принялся!

- Так об чём и речь! - обиженно завопил юноша по имени Лаф. - Ты совсем ничего не видишь из-за своих изобретений! Ты посмотри, кто с ним пришёл! Шиншилла! Та! Понял!?

-Чего? - вздрогнул Кариб, едва не уронив железяку себе на ногу. - Ка... какая шиншилла?

- Эксперимент Сведения пигментации Цвета! - выпалил Лаф совершенную бессмыслицу по мнению Игруна. - Она же нашла его!

- Шиншилла, - рассеянно повторил Кариб, присаживаясь на корточки перед зверем. Внимательно осмотрел уши, шерсть и даже хвост. Потом перевёл на Игруна цепкий, настороженный взгляд. Игрун заметил, что глаза Кариба молоды. - Это ещё ни о чём не...а впрочем, легко проверить! - он вскочил, метнулся к столу в дальнем конце комнаты. Порылся среди железяк, - Игрун слышал звяканье и бряцанье, - и с торжествующей улыбкой продемонстрировал Игруну плоский предмет на кожаном браслете.

-Компас, - пожал плечами Игрун. Такие штуки он видел у торговцев из самых дальних краёв - Взморья, Горноталинска или Ирикиады.

-Не компас, а Исковик! - обиделся за своё творение Кариб. -Примерь, попробуй!

Игрун взял компас, который, оказывается не компас, надел на руку. Бледные цифры вдруг вспыхнули ярко, а востроносая стрелка вздрогнула и вытянулась по струнке, будто готовая к прыжку шиншилла.

И что? - спросил Игрун, переводя взгляд с широко раскрывшего глаза Лафа на седовласого Кариба. - Мигает чего-то, а?

-Работает!- Кариб подпрыгнул, словно мальчишка, махнул кулаком и засмеялся. - Да ведь работает же, а?!

-Ага! - зачарованно подтвердил Лаф. - Работает!

-Тьфу! - Игрун снял Исковик, и тот сразу потух, умолк, опять стал просто круглой штуковиной на кожаном ремне.

-Так Клодак не ошибся, - потирая ладони, проговорил Кариб. -Доминанту цвета вычислить можно! И найти носителя этой доминанты тоже!

Очевидно, у Игруна был совершенно обалделый и непонимающий вид, потому что, глянув на него, Кариб осёкся.

- Ты устал, наверное? - он пошмыгал носом, словно прикидывая что-то. - Лаф, ты бы отвёл гостя в столовую, да накормил, как следует!

-Ага! Я сейчас! - Лаф кинул последний взгляд на Исковик в руке Кариба, и повернулся к Игруну. - Пойдёмте!

Игрун в недовольстве покачал головой, досадуя, что никак не получит ответы на свои вопросы, а тех становиться всё больше и больше, но за Лафом пошёл.

Здание, в котором располагалась столовая, тоже было яйцеобразным, поэтому сама столовая имела округлые формы. Игрун внимательно осмотрел притулившиеся у стен ящики с землёй, откуда вились по стенам, цепляясь за крючочки, мясистые стебли с широкими листьями, подивился на плоские светильники, торчавшие на потолке, словно галлы на листе, с удовольствием вдохнул пряные запахи, струившиеся непонятно откуда, а уж потом уселся вместе с Лафом за овальный столик, такой хрупкий и неустойчивый на вид, что казалось - чашку поставь - развалится на части.

- Сейчас, сейчас, - бормотал Лаф, оглядываясь по сторонам, и заулыбался, когда кусок стены уехал в сторону (Игрун уже привык к таким дверям и больше не удивлялся) и в столовой показалась белокурая девчушка.

Игрун посмотрел на неё и ощутил, как теплеет на душе. Девочка бесхитростно улыбнулась им, отчего на её круглых пухловатых щёчках появились ямочки, но тут же смущённо уставилась в пол, спрятав руки в кармашки зелёного сарафана. Она совершенно не походила на Камайсу ни внешне, ни по характеру, но в глазах девочки не было страха или беспокойства: держалась она уверенно, и потому Игрун решил, что чем бы ни оказалось это место - оно не такое уж плохое.

- Лаф! Мам, это Лаф пришёл! - раздался звонкий голос, и рядом с первой девочкой появилась вторая. Игрун моргнул - как две горошины из одного стручка акации, только сарафанами и разнятся. У второй - он оранжевый. Но, вглядевшись в лицо второй малышки, Игрун всё же нашёл различия.

- А ты, видать, поозорней сестрёнки будешь, а? - добродушно спросил он, подмигивая девочке. Та залилась весёлым смехом и вприпрыжку побежала к двери. - Мам! Лаф голодный! Мама! Его кормить надо!

- Надо, так накормим, - отозвался на эти крики спокойный голос.

Игрун поднял глаза от стола и тут же пожалел об этом. Потому что, встретившись взглядом с женщиной, вышедшей из двери, он почувствовал себя неуверенно. Взгляд был бесконечно ласковый, понимающий и такой близкий... такой родной, что Игруну вдруг захотелось сделать какую-нибудь глупость. Стать на голову, дрыгая ногами, прыгать до потолка, завопить или запеть. Изумлённый собственными бестолковыми ощущениями, Игрун кашлянул в кулак и уставился на растения возле стен.

-Это Рауфи, - представил женщину Лаф. - Она готовит для нас. А это - он указал на хихикающих, подталкивающих локтями друг друга, девочек, - Её дочки - Юса и Талик.

- Кхм... Васлей, - представился в свою очередь Игрун. - Но все зовут Игрун... так и вы тоже... называйте...

- Нас бы покормить, - немного заискивающе попросил Лаф, удивлённо косясь на странно похмыкивающего Игруна. - Точнее, меня не обязательно, хотя можно, а вот... Игруна...

-Конечно, покормлю, - пряча улыбку, ответила Рауфи. - Ну-ка, милые, что застыли? Накрывайте-ка на стол! - велела она дочкам.

-Сейчас, мам! - девочки сорвались по направлению к двери (-Там у нас кухня! - пояснил Лаф), и начали наперегонки таскать всё, что указывала мать.

- У нас не слишком разнообразно, - извинился Лаф, когда они ели большие коричневые бобы, разваренные, с лопнувшей шкуркой, ещё дымящиеся и обжигающие язык. - Деликатесами не часто балуемся. Уж что есть...

-Ничего, - Игрун потянул из тарелки ноздреватую пышную лепёшку, макнул её в густой мясной соус и аккуратно, стараясь не капать на стол, откусил. - Не шибко балованный.

Он не стал говорить, что тонко нарезанный сыр, почти забытые на вкус огурцы и холодное молоко в глиняном кувшине и были для него настоящими деликатесами. Неплохо устроились эти люди в белом: чтобы корову прокормить - много надобно!

-Мы всё сами выращиваем! - с гордостью сказал Лаф, с удовольствием глядя, как Игрун ест. - И если случается в город выехать, обязательно семена прикупаем или вымениваем. Жаль только, что мало места можно выделить под посадки, - погрустнел он. - Мощности Астры не хватит на большее, а новая ещё не готова, и когда доделаем...

-Чего... мощности? - переспросил Игрун. Он наелся и с неудовольствием думал, что того и гляди потеряет форму и потолстеет, как спящий в зарослях кабан - слишком уж часто и много стал подкрепляться.

-Астры, - повторил Лаф. - Ты видел, наверное, когда подходил к городку? На главном здании...

-А! - вспомнил Игрун. -Та... как цветок.

-Это аберрационная система телеметрического режима. Сокращённо - Астра.

-И для чего она? - нехорошо покосился на юношу Игрун, сбитый с толку множеством непонятных трескучих слов.

-Это такое приспособление, - пустился в объяснения тот, - Скопив солнечную энергию, Астра способна накрыть весь наш городок специальным - Радужным - полем. Датчики, установленные в Астре, реагируют на появление Бесцветной Капли, и тотчас же окутывают пространство вокруг зданий Радужным полем.

- И помогает? - Игрун ощутил тесноту в груди. Радужное поле... что это? Да не важно... Главное - это спасает от Бесцветных капель... попросить поделиться?.. они дадут?..

- Помогает, конечно! - не замечая терзаний Игруна, ответил Лаф. - Мы ведь тут все с доминатами, знаешь, как Капли притягивает! Да если б не работало, нас бы тут давно... если б не Астра... - осёкся вдруг Лаф, увидев глаза Игруна.

-Что за люди вы? - под тяжёлым взглядом Лаф краснел, бледнел и извивался на стуле, словно на колючки уселся. - Какие дела тут творите? И откуда её - он кивнул на притихшую подле стула шиншиллу, - знаете? Не ответишь сам, так других поспрашиваю!

- Он всё расскажет, не волнуйтесь, - Рауфи лёгкой тенью возникла так близко возле стула Игруна, что он ощутил нежный аромат, идущий от волнистых, персиково-медовых по цвету волос. - Вас ведь это касается напрямую. А если останутся вопросы, другие жители нашего научного городка дополнят объяснения Лафа.

-Давным-давно, стали падать на города Бесцветные капли, и люди, озабоченные сохранностью своих жизней и сохранением добра своего, стали думать, как избежать опасности, - начал Лаф, надувшись от гордости и пытаясь подражать языку сказителей, но под насмешливым взглядом Рауфи, сдулся, покраснел и стал говорить, как прежде.

- В общем, разные люди: строители, учёные, медики, и многие другие ещё, собрались и построили в стороне от всех городов вот эти здания. Тут мы проводим исследования, изучаем Бесцветные Капли, и думаем, как с ними бороться. Почти все живущие здесь имеют доминанту Цвета, поэтому на главное здание пришлось поставить Астру. Доминанта ведь притягивает Бесцветные Капли.

-Коли объяснишь попроще, так я даже не обижусь, - Игрун решил понять всё до мелочей, а там пусть и дураком считают за то, что не может уразуметь их мудрёные слова.

-Доминанта Цвета - это...это...в общем у человека она либо есть, либо нет, - скомкано объяснил Лаф. - Особенность организма такая. Человек с доминантой лучше остальных чувствует приближение Капли, и это помогает ему не попасть под неё. Но и Бесцветные Капли реагируют на носителей доминанты, и чаще всего падают именно на них. Как магнит и железо притягиваются, - говорил Лаф, и Игрун вспомнил, как выдернул из-под Капли Камайсу, как встретил Бесцветного в переулке, и затем потерял дом.

-Так неспроста, значит, - медленно выговорил Игрун, ощущая вину за то, что приманивает к себе опасность. -А я то, дурень, радовался, что помог одному-другому. Стало быть во мне тоже эта...доминанта есть?

- Ну, если Исковик заработал на вашем запястье, то значит, есть, - кивнул Лаф. - И потом, шиншилла нашла вас, и даже я смотрю, прижилась, это ещё какой показатель!

-Люка-то причём? - не выдержал Игрун. - Она тоже ваша? Чего ж тогда сбежала?

-Да не сбежала она, - Лаф нетерпеливо облизал губы, спеша скорей рассказать. - У нас был такой учёный - Клодак - он считал, что можно не только выявить доминанту Цвета у человека или животного, но и приучить какое-либо животное, чтобы оно находило носителя доминанты. Клодак решил экспериментировать на шиншиллах, покупал их у торговцев и в питомниках, а после выпускал в Пески. Шиншиллы должны были приводить в наш научный городок людей с доминантой Цвета. Но время шло, а никто не появлялся, шиншиллы уходили в Пески и не возвращались обратно. Тогда все начали ругать Клодака. Говорили, что он только тратит бестолку ресурсы, и никак не оправдывает траты. Клодак ждал ещё некоторое время, а потом ушёл в свой город, он из Пакубы. А тут раз! И вы пришли! - Лаф перевёл дыхание и налил себе кружку молока.

-Я пришёл...-Игрун вдруг вспомнил, что именно послужило причиной его прихода. -На людях стало быть тоже опыты проводите?

-На людях? - Лаф поперхнулся недопитым молоком, аж по подбородку потекло. -Мы на людях никогда...

-Вы гнались за Бесцветным в эоловом городе, - Игрун не спрашивал, а утверждал. -Вы хотели его убить.

В глазах Лафа мелькнули разом и обида и досада, он даже закусил губу.

-Не убить, - тихо ответила вместо него Рауфи. - Они хотели помочь.

Игрун взметнул на неё взгляд, изумлённый - что знала обо всех делах, испуганный - что одобряла смертоубийство. Рауфи качала головой, молча отрицая всё, что он успел подумать, но ещё не сказал.

- Клодак с Карибом вместе придумали способ...эксперимент был такой, чтобы Цвет вернуть...и на животных пробовали, а на человеке и вовсе не хотели сначала, -Лаф захлёбывался словами, стараясь скорей объяснить, оправдаться, чтоб Игрун не думал страшное. - Вроде и получалось...у Бесцветного, ну, того...на котором...цвет которому возвращали...даже и цвета появились разные, не везде только почему-то...

-Я видел его! - перебил Игрун. -Так ваша работа? Что ж не завершили-то? Али умения не хватило? Иль сбежал он?

-Умения, - горько признался Лаф. - У него цвет вернулся только частично, и то - снаружи. А внутри так и остался. Клодак с Карибом говорили, что если цвет не начнёт проявляться внутри, то эксперимент придётся прервать. А он, Бесцветный, услышал и сбежал.

-Прервать - равно, что убить? - Лаф поёжился под тяжёлым взглядом Игруна.

-Да вы поймите, он же только зазря мучается! - ерзая на стуле, Лаф опрокинул кружку на пол, разлил молоко, отколол ручку. Рауфи укоризненно качала головой, убирая осколки.

-Он не может есть, бесцветный организм не принимает пищу. А те части тела, что возвратили себе цвет, требуют энергии. То есть, чтоб ходить или руками что-то делать, он всё равно должен есть!

- А он не может, - Игрун медленно сжал кулак, сминая кусок недоеденной лепёшки. Теперь он не понимал, не мог решить что лучше - свободным быть в Песках, но мучиться, постепенно умирая, или сразу - под нож, в удавку, или чем там эти умники решили ''прервать эксперимент ''.

-Напасть треклятая! -Игрун поочерёдно смотрел на дочек Рауфи, то на одну, то на другую. Вспоминал Камайсу, мучительно опасаясь, как бы ничего...никак...да он же в Песках - не притянет больше эту гадость...но вдруг ещё какие...знать бы как исправить...

- Знал бы, как с Каплями справляться - себя бы положил, - вымолвил Игрун.

-Так мы знаем! - живо откликнулся Лаф и тут же в смятении, увидев каким стало лицо Игруна, отпрянул, сделав движение, будто хотел спрятаться за Рауфи.

-Так что же вы...-почти с ненавистью к этому странному месту, этим людям, выговорил Игрун, - Что же вы сидите...экспе..рементируете, - слово далось с трудом, только злость и помогла. - Неужто беды не касаются? Али за свою только шкуру боязно?

- Мы не трусы! -обиженно взвыл Лаф. - Думаете просто было выяснить отчего всё происходит? Но выяснили же! И как бороться с Каплями тоже поняли! Мой отец лично возглавлял экспедицию к Основной Реке! А вы говорите...Вы...

- Что за река? - насторожился Игрун. -Капли-то при чём?

- Вы знаете что находится под Песками, Васлей? Какой источник питает оазисы и наполняет ручьи и озёра? Это - Основная Река, единая вода, заполняющая всё пространство под Песками, городами и всем остальным, что находиться в пределах Внешней Пустыни. Всё другое - города, деревни, леса или джунгли, всё произрастающее за Внешней Пустыней, питает собой Великий Океан. А наш источник - Основная Река, - объяснила Игруну Рауфи, пока Лаф старался переварить обиду. -Наши учёные ходили к Основной Реке, брали пробы воды, и выяснили, что исчезает так называемый Красящий пигмент. Исчезает не во всей Реке, а частично, и когда вода, не имеющая Красящего пигмента, попадает в озёра оазисов, и затем испаряется, возникают Бесцветные Капли. Но чем больше проходит времени, тем чаще исчезает пигмент, и тем больше становится Бесцветных Капель. Остановить это можно. Наши учёные создали концентрированный Цвет - особое вещество, которое поможет Основной Реке справиться с исчезновением Красящего пигмента.

-Будто микстуры заболевшему, - улыбнулся Игрун.

-Верно, - Рауфи притянула к себе дочерей, обняла, покачиваясь. - Только нужно вылить микстуру в нужном месте. А туда ещё добраться нужно.

-Что за место? - насторожился Игрун. На словах вроде как просто - пришёл, вылил, стало хорошо.

- Точно не знаю, - Рауфи нахмурилась, видать на самоё себя досадуя. - Нужно идти вниз по Основной Реке, и найти Источник, как он выглядит тоже неизвестно, но думаю узнать можно. Туда и вылить.

-И поможет?

-Обязательно! -твёрдо сказала Рауфи. -Хотя и не сразу. Те Капли, что уже упали, пока сами не испарятся, никуда не денешь, но больше их появляться не будет.

-Оно и главное! - подытожил Игрун. - Как до Реки-то добраться? Где она?

-Под землёй. - подал голос Лаф. -Только нет туда больше хода.

-Как так? - удивился Игрун и тут же увидел искривлённое лицо Лафа. Словно тот боролся с болью, не желая показывать посторонним.

- Наша экспедиция ушла к Реке неделю назад, -тихо отозвалась Рауфи. -Они не вернулись.

- Обвал? - Игрун подумал, что можно было откопаться, ежли здоровые мужи, главное - не попасть под камни. -Сколько их было-то?

-Пятеро, -Лаф справился с собой, но говорил теперь негромко. -Их вёл мой отец. На скалу, где вход к Реке, упала Бесцветная Капля.

- Тьфу! - Игрун больше ничего не предполагал - из-под Капли не выберешься.

- Я б пошёл, - Лаф остекленело смотрел куда-то в пол. - Если б узнал где ещё есть вход. А так боюсь пока искать буду по Пескам на меня Капля упадёт. Я ж с доминантой - притягиваю. В отряде тоже все с доминантами были, вот и...

-Ещё этот есть..? Раствор с цветом?

- Конечно! - удивился Лаф. - Его с запасом делали, чтоб ещё можно было попробовать вылечить тех, на кого потом Капли упадут.

- А это как? - очередную новость Игрун принял более спокойно.

- Ну, если кто не весь попадёт под Каплю и будет в состоянии принимать пищу, можно попробовать вернуть Цвет приготовленной на воде с концентрированным цветом едой. И овощи поливать тоже такой водой надо. Мы уже начали так делать.

Легче. Становится намного легче от всех этих знаний. Будто уменьшается опасность, и отодвигается куда-то в закоулки, чтоб там и сгинуть вовсе.

-Я пойду. -Игрун встал, только сейчас ощутил как затекли ноги от долгого сидения. -У кого раствор просить?

-Но вход же...как вы...

-Знаю где есть вход, - Игрун вспомнил узкий лаз между скал и стены покрытые целебной гнилью. Так это и была Основная Река? А он-то дурень...-Доберусь. Себя положу, а доберусь...

- Ух ты! - глаза Лафа моментально вспыхнули огнём. -Вы хотите спасти мир?!

- Что мне мир...-Игрун вспомнил хрупкие плечики Камайсы, сарафан, обвивающий её ноги под ветерком, сгорбленную фигуру Пророка, каждый раз готового хоть кактус съесть лишь бы с внучкой ничего не случилось и многих, многих, многих...

-Что мне мир, -повторил он, каменея лицом. - Своя рубаха ближе к телу. Мне свой мирок спасти! -и, кликнув Люку, пошёл прочь из столовой.

-Исковик на солнечных батареях, поэтому под рукав не прячь. Достаточно зарядиться, и под землёй работать будет без перебоев, -говорил Кариб, яростно ковыряя неимоверно длинной отвёрткой в короткой, не длинней ладони Игруна, металлической трубке. -За показаниями следи постоянно, ты с доминантой, да в Исковике есть кое-что, а вместе вы для Капель и вовсе как манок.

Выудив отвёртку, Кариб завинтил плотно серебристую крышечку на трубке, подбросил на ладони:

-Готово. Держи, - он протянул трубку Игруну. - Да не так! Точки видишь? Ими кверху держи. А ну-ка нажми вот тут!

Игрун послушался, нажал неприметный, едва ощутимый выступ на трубке, и тот поддался, уехал внутрь, а из точек на другом конце немедленно вырвался сияющий поток, и развернулся подобно сказочному цветку, и заключил Игруна в мерцающую сферу, переливающуюся всеми цветами радуги и многими ещё, почти не видимыми глазу.

- Радужный Зонт, - сказал Кариб, довольный произведённым эффектом. - Палец влево сдвинешь и выключится. Как почуешь опасность, сразу включай. Через него Капли не пробиваются.

- Сделаю, - Игрун погасил сферу, и некоторое время стоял задумавшись. Потом поднял голову. -Много у вас таких? Зонтов? Астр?

-Не слишком, - Кариб потёр ладони, на одной виднелся глубокий ожог. -Их трудно делать.

- Сколько у вас людей? - повернулся Игрун к стоявшему за спиной Лафу.

- Мало, - признался тот. - Как экспедиция не вернулась, многие поуходили. Кто-то испугался, кто-то веру потерял.

- Связаться с ними можно?

Лаф кивнул.

- Тогда вот чего: созывайте людей. Зонты эти, Радужные изготовляйте, Астры и чего там ещё. Я пойду к Реке, а вы пошлите людей с Зонтами по городам, остальных защитить.

- Радужные Дивизии! - воскликнул Лаф. -Мы так и хотели когда...когда папа вернётся, - тихо добавил он.

Игрун сжал его плечо.

- Других спасём, - твёрдо сказал он. - Чтоб не зря всё и жизнь и смерть...

-Колба из очень прочного стекла, не разобьёшь при случае, - Кариб протянул Игруну пузатую колбочку. Там плескалось, перетекало, колыхалось что-то такое густое и яркое, что глазам смотреть было больно.

-Цвет в бутылке, - хмыкнул Игрун, пряча колбу в сумку на спине. - В первую голову отправьте кого-нибудь с Зонтом к Отшельнику, где живёт - скажу - чтоб, значит от Капель гниль мою сохранили.

- Я сам пойду! - заявил Лаф. -Мой Радужный Зонт давно готов, надо его в действии проверить. Тем более, тут от меня пользы не слишком много, - смущённо признался он.

- Вот и решили, - кивнул Игрун. - Давайте! За дело!

До скал, за которыми находился город Блик, скал, между которыми лаз в пещеру, показанный Игруну Нихнихьмэй, добрались почитай что ночью. Люка первая скользнула по каменной тропинке, но не убегала, дождалась, пока Игрун зажжёт лампу и последует за ней. И снова по узкому лазу, до чёрной дыры в скале, а затем по каменному коридору до подземной комнаты с водопадами. Там Игрун остановился, сверяясь с Исковиком. Если в прошлый раз они шли вверх по течению подземной реки, следуя за Нихнихьмэй, то теперь двигаться надо было явно вниз - стрелка Исковика, указывающая, как объяснил Кариб, на Источник Цвета, была повёрнута в ту же сторону, куда утекала слабо мерцающая вода.

-Двигаем, что ли? - сказал Игрун, щуря глаза во тьму, вслед беспокойной воде. Только было б где пройти! Только б добраться до нужного места, а там уж постараться не сплоховать. Люка принюхалась, крякнула, но вперёд Игруна не побежала, так и шла рядом, почти прижимаясь к ноге, рискуя сунуть хвост под сапог. До места бы нужного добраться...

Под землёй время течёт по -другому, тут не определишь часов по тени или солнечным часам, только на свои ощущения и полагаешься. И прислушиваясь к себе, Игрун решил, что идёт не больше получаса. Пейзаж вокруг был почти не изменен - бесконечно текущая река, водопады с дальней стены, и то расширяющаяся, то сужающаяся кромка берега. Иногда Игрун видел подземные грибы - плоские, светящиеся, растущие тут и там на стенах как попало налепленными друг на друга лепёшками. Если грибы росли достаточно низко, Люка обязательно обнюхивала их. Некоторые обкусывала. Игрун ей не мешал, зверь сам знает, что для него полезней. Сам он потрогал грибы один раз, подивившись остающейся на пальцах блестящей пыли, но срывать не стал, привыкнув ничего бестолку от природы не брать.

Прошло несколько минут, за которые Игрун успел одолеть ещё несколько метров, как вид вокруг изменился, словно пещере надоело быть одной и той же. Река внезапно сузилась, будто ручей какой, протекла ещё пару метров, бурля и швыряясь холодными каплями, а затем вовсе нырнула в овальную дыру с покатыми, обточенными ею же самой, краями.

- Вот те раз! - сказал Игрун, наклоняясь и заглядывая в бурлящий водоворот. Конечно ничего он там не увидел, но прислушавшись, понял, что река никуда не делась - течёт себе под камнем, на полметра ниже, чем берег, где стоит Игрун. Да ведь и берег никуда не делся, даром, что река стала глубже. Игрун сверился с Исковиком - стрелка по-прежнему указывала влево. Игрун пожал плечами и продолжил путь. Но берег, хоть и остался, тоже решил изменить вид - теперь он петлял и разветвлялся, стены становились то высокими резными арками, то сужались до узкой каменной кишки, по которой приходилось двигаться на четвереньках. Иногда перед Игруном оказывалось три или четыре хода, и он, поглядывая на Исковик, выбирал нужный. Люка по-прежнему вперёд не убегала, и если двигалась по какому-нибудь лазу сзади Игруна, то успокаивающим покрякиванием давала знать, что мол, тут она, никуда не делась. И река всё шумела где-то рядом, под камнем.

Пройдя очередной коридор, такой узкий, что сумку пришлось нести на голове - но всё равно, всё, что не втянулось подобно животу, пошоркалось о камень - Игрун вышел на небольшой каменный пятачок, ход из которого венчала, будто вытопленная из основной скальной массы, высокая арка. Была она похожа на стволы деревьев, вьюном оплетённые, и Игрун невольно залюбовался, сожалея, что не владеет искусством картины рисовать, и не может унести отсюда на бумаге память об этой красоте.

А вот Люку арка не заинтересовала - камень он и есть камень - зато к запаху, к тому, что было за этой аркой, она принюхивалась очень старательно. Потом села на хвост и заскулила, запофыркивала, царапая сапог Игруна острыми коготками.

-Не нравится? - Игрун погладил шиншиллу. - Стало быть поостережёмся.

Игрун достал из сумки нож, потом прочнее затянул ремни, удерживающие сумку на спине, и держа наготове и нож и трубку Радужного Зонта, прошёл под аркой.

-Вроде как ничего, а? - Игрун огляделся. Он стоял на таком же пятачке, как перед аркой. Только в камне, справа от Игруна виднелся лаз - иначе как на четвереньках не пройти, а справа высилась груда камней, какие при обвалах образуются. Да шум реки стал громким - вот-вот из под камней хлынет. Стрелка указывала на каменный завал. Игрун покачал головой, сунул нож за пояс, и принялся откатывать камни, освобождая стену. Люка сновала вокруг, караулила от какой-либо опасности, и потому услышав скулёж, в котором явно проскальзывали нотки страха, и обернувшись, выхватывая нож, Игрун спас свою жизнь. А может просто отсрочил смерть, потому что уродливое членистоногое, выползающее из лаза слева, явно намеревалось им пообедать. Или поужинать, кто его, урода, знает. Мокрица - решил Игрун, глядя на поблескивающие выпуклые глаза. Многочисленные ножки твари, суставчатые, покрытые короткими жёсткими даже с виду волосками, беспокойно сучили, издавая костяной стук. Мокрица явно беспокоилась, как бы обед - то бишь Игрун - не сбежал. К тому же Игрун был едва ли меньше неё, и потому, решив что-то в свое плоской голове, мокрица кинулась на шиншиллу.

-Деревяшки жри! - нанося удар ножом, выкрикнул Игрун. Лезвие скользнуло по жёсткому панцирю, но резкие движения, крик и угроза для жизни явно напугали мокрицу - моментально свернувшись в костяной шар, она откатилась прочь. Ненадолго впрочем, видимо сильно оголодала в пещерах, а тут такое лакомство. Ринувшись к Игруну, мокрица попыталась сбить его с ног. Отскочив, Игрун снова ударил ножом, едва не оставив его между чёрных пластин мокрицыного панциря. Начались прыжки - мокрица кидалась то на шиншиллу, стремясь раздавить в пушистый блин, то на Игруна - сбить с ног, опрокинуть на пол, а там уж вцепиться всем, что есть. Игрун в ответ бил ножом, пытаясь попасть между пластин, перерезать скрепляющие панцирь жилы.

Но вот Люка, визжа и шипя, взвилась на самый верх каменного завала, и мокрица с размаху бросилась туда же, думая вкатиться по камням, туда, где фыркала и плевалась её предполагаемая закуска. Ничего лучше она придумать не смогла бы - неустойчивая пирамида рухнула под ноги Игруну, и он споткнувшись, грохнулся на пол, едва не напоровшись на собственный нож. Мгновенно сориентировавшись, мокрица повернулась к нему, развернулась, встопорщивая лапки, и кинулась на распростёртое среди камней тело.

- Ты прям...как к возлюбленному! - встречая её ударом камня по жвалам, выговорил Игрун. - Пошла вон! - новый удар не помешал мокрице дотянуться до него костяными ножками. Вцепилась, разрывая одежду и кожу. Игрун зашипел от боли, совсем как Люка. Ударил ногами, пытаясь отбросить суставчатое тело. Мокрица, однако не собиралась сдавать так удачно занятых позиций - острые лапы впились глубже, а новый бросок вперёд загнутых жвал, едва не лишил Игруна щеки. Люка визжала, прыгая на мокрицу с каменной кучи, и даже умудрилась откусить ей один усик, но других повреждений мягкие шиншильи лапки не могли причинить закрытому панцирем членистоногому. Игрун ругался, громкими выкриками стараясь напугать кровожадную тварь, бил ножом, и видимо всё же перерезал какую-то жилу - вязкая белёсая жидкость хлынула на него, и вокруг сразу отвратительно завоняло резким и тухлым. Мокрица распрямилась, вырывая из тела Игруна свои лапы вместе с клоками кожи и мяса. В глазах Игруна потемнело от боли, он инстинктивно попытался отодвинуться от озверевшей мокрицы, но той не суждено было больше напасть - раздался грохот падающих камней, людские голоса, и по пещере пронеслось нечто блестящее, разрезавшее мокрицу пополам. Выпуклые глаза её, бывшие до этого такими же чёрными, как и панцирь, вдруг побелели, потом приобрели цвет переваренного яичного желтка, и мокрица развалилась -два пластинчатых куска твари подрагивали среди камней.

- Вы как? Ранены? - спросил Игруна странно знакомый голос. Будто обладатель его раньше был моложе, а теперь повзрослел, и голос стал ниже, грубее, но не потерял знакомых интонаций.

- Паул? - осторожно поднимаясь с пола, спросил Игрун.

-Мы знакомы? - удивился чернобородый, плотно сбитый мужчина в бывшей белой, но сейчас грязной и изорванной одежде.

-Сына вашего знаю, - отозвался Игрун, разглядывая ещё трёх человек, стоявших рядом с Паулом. -И почему вы все в белом? - задал он давно мучающий его вопрос.

- Маскировка, - улыбнулся Паул. - Через белое доминанта цвета не так явно притягивает Бесцветные Капли. Вы ведь уже в курсе, что такое доминанта цвета?

-А то ж! - отозвался Игрун, приглаживая вздыбленный после боя мех Люки. - Потому и тут. Рад, что вы живы.

- Я сам рад! - махнул рукой предводитель экспедиции. -К счастью мы ушли от того места, когда упала Капля.

- А не возвращались-то почему? - удивился Игрун, разыскивая в сумке пластырь. Глотнул противоядия из бутылочки, висевшей на шее, промыл им же раны на руках, залепил пластырем.

- Чем это вы её? - поинтересовался кивая на перерубленную мокрицу.

- Катана-бумеранг, - ответил Паул. -Катиора, покажи ему.

Вперёд выступил смуглый, коротко стриженный парень. Показал, держа на ладонях, странное оружие - длинное, узкое, чуть изогнутое лезвие, не имеющее ничего похожего на рукоять. Обоюдоострое.

-И как пальцы не ранишь! - уважительно подивился Игрун. Глянув на гибкое тело парня, в котором даже под одеждой угадывалась мощь, в раскосые чёрные глаза, кажется не умеющие проливать слёз, Игрун порадовался, что не враг ему. Катиора вежливо улыбнулся, неуловимо отступил назад, пряча катану.

-Так что вы тут делаете? - повторил вопрос Игрун, не понимая отчего назад не идут, раз живы.

-Ищем ход наверх, - серьёзно пояснил отец Лафа. -Да ещё оборону держим.

-От таких вот? - Игрун мотнул головой в сторону дохлой мокрицы.

- Вот если б! - хмыкнул светловолосый мужчина, до этого не подававший голоса. Был он весь такой упитанный, сдобный какой-то, и Игрун по неизвестной причине решил, что до того как ушёл Цвет спасать мужчина был в том городке поваром. Вместе с Рауфи у плит возился, супы приправлял.

''Не муж ли?'' - мелькнула дума, принесшая боль. Как катаной той по сердцу, того и гляди, подобно мокрице, распополамится.

-От таких - ерунда, научились уже, -Паул почесал за ушами шиншиллу, ткнувшуюся ему в ноги. -Хуже, что от других приходится. Точнее - от другого. Кабы б не он, ничего б и не было.

-Опять загадки, - мрачно сказал Игрун. -Я пока до ваших добрался, да всё вызнал, что надо было! А теперь заново ничего не понимаю.

- Всё объясним! - примиряющее поднял ладони Паул. -Благодаря вам мы выход нашли! Выберемся на свет, а там и поговорим.

- Не могу я пока уйти, - вспомнил своё дело Игрун. От всего произошедшего немудрено остатки разума потерять. - Лучше скажите - нашли Источник Цвета? Склянку с этим...концентратом... туда вылили?

- Нашли, - коротко ответил Паул. -Да вылить не удалось.

-Почто так? -насторожился Игрун, услышавший в голосе муку и сдерживаемую ярость.

-Да там же этот...гад этот! - вместо Паула ответила единственная в группе женщина. Она стояла возле прохода, открывшегося в каменном завале, и часто поглядывала туда, нервничая и явно чего-то опасаясь. -Он Тана убил!...

-У вас есть колба с Цветом? - спросил Паул.

Игрун молча кивнул.

-И вы намерены пойти к Источнику?

Ещё кивок.

-Тогда и увидите всё, - со вздохом сказал Паул. -Поверьте - рассказывать что там и как - очень болезненно для нас. Идёмте.

Один за другим все пробрались через камни в проём, и Игрун последовал за всеми, в низкий коридор, выход из которого перекрывался водопадом.

-Мы не знали, что за водопадом есть ещё лазы, - на ходу сказала шедшая перед Игруном женщина. -А то может быть вы нас и не застали бы.

Они выбрались из-под водяной стены, разбивающей гладь неровного - кляксой - озера, и остановились на длинном, выдававшемся вперёд, камне. С камня, который был не меньше трёх метров высотой, вели вниз грубо вырубленные ступени. Вели в небольшую, похожую формой на луковицу, пещерку. Стены пещерки тут и там темнели арками, лазами, проходами, самый большой из которых был похож на след от гигантских зубов.

- Тут и оборону держали. Отсюда и выход искали, каждый лаз обследуя, - тихо сказал Паул. -А вот там, за аркой - наше спасение, и поражение наше.

-Источник там? - спросил Игрун, вытягивая шею, стараясь заглянуть за узорчато-изгрызенный камень. В ответ кивок.

-Туда и пойду, - осторожно, стараясь не сверзиться со ступеней, Игрун стал спускаться вниз. Групка людей за его спиной о чём-то перешёптывалась, яростно спорила и договаривалась.

Игрун, не оглядываясь, миновал путь до арки, остановился рядом, и она нависла над ним гигантским зевом, ощеренным, оскалившимся, будто готовилась перекусить пополам дерзнувшего миновать её человека.

-Стало быть вот так... -Игрун скосил глаза на Люку, стоявшую рядом. Нос шиншиллы принюхивался к воздуху пещерки, хвост подёргивался нервно, судорожно. Зверю не нравилось то, что за аркой.

-Тут подождёшь, а? - Игрун решил не подвергать её опасности, мало ли что будет, пусть посидит, дождётся, так дождётся, а нет, так, что ж, снова без хозяина будет, пока нового не найдёт.

-С доминантой, - вслух сказал Игрун, присел погладить. Но Люка извернулась, сердито фыркнула и куснула его за палец. И первая пошла в арку.

-Не хочешь, стало быть, хозяина бросать, - благодарно бормотал Игрун ступая вслед за шиншиллой, -Ну, стало быть - так и будет!

С этими словами он прошёл арку.

Первое, что увидел Игрун, была Сфера. Огромный шар висел под потолком пещеры и переливался, и сиял так, что сразу ослепил на несколько секунд, так что Игрун сразу не сумел рассмотреть зал в котором они с Люкой стояли.

А посмотреть было на что. Стен пещеры, плавно возвышающиеся кверху, смыкающиеся где-то под Сферой, почти не было видно из-за водопадов. Пятнадцать водопадов, серебристо-синих, льющих по стенам тонкими слоями, насчитал Игрун. Все они впадали в реку, которую Игрун, с радостью, будто старую знакомую, обнаружил в этом зале. Тут река была ровная, одинаково широкая от одной стены- откуда вытекала, до другой - под которой снова скрывалась. И цвет. Игрун никакими словами не смог бы передать тот цвет какого была река. Вроде синий, вроде серый, а может и белый или серебристый, а то и вовсе зелёно-голубой. Но каким бы он ни был, цвет реки был ГЛУБОКИМ.

НАСЫЩЕННЫМ.

ПОЛНЫМ.

И Игрун понял, что видит перед собой Основную Реку.

Стены зала имели выходы в Пески, но были залиты бесцветными Каплями, огромного размера и толщины - этакие дрожащие круги на стене, будто вся стена, до самой поверхности, до Песков - из густого полупрозрачного желе.

-Е-ощё о-один и-оскатель при-оключений? - раскатился по залу пещеры странно-растянутый, невнятный голос. -Э-ото что-о же, о-апять к Исто-очнику рвё-отесь? А по-очему о-один?

Игрун пошарил глазами, отыскивая того, кто добавлял лишние буквы, странно коверкая слова. А когда нашёл...

Изумившись, встревожившись и испугавшись одновременно, Игрун рассматривал этого Бесцветного. Бесцветный сидел на выточенном камне, напоминавшем кресло. Сидел откинувшись на каменную спинку, задумчиво и расслабленно. Игрун рассматривал его, ощущая, как начинает мутить. Бесцветный не имел верхнего Цвета. То есть, словно кожу с него содрала невиданная злобная сила - кости, сосуды и вены, кровь, бегущую по каждой жилке и все органы, которые человеку полагаются с рождения, всё было бесстыдно обнажено, выставлено напоказ. Игрун отвёл глаза, дабы успокоить желудок, подавить рвотные рефлексы, естественные при подобном сраме.

И тут увидел Источник Цвета.

Источник располагался слева от кресла Бесцветного. Каменная выемка, в форме капли, прямо в полу. А в капле - сияет, множится спектрами и оттенками, переливается и плавает Цвет.

-Подходи и черпай ложкой, - вырвалось у Игруна. Он не совсем понимал отчего Паул и его люди не справились со своей задачей.

Люка заворчала. Ей не нравился Бесцветный, его вид и голос.

- Что-о ты-и смо-отришь? - Бесцветный приподнялся в кресле, ворочая кругляшами глаз. Стекловидными, будто утыканными тонкими стальными иголочками.

- Ты кто будешь? - спросил Игрун. - Почто в каменных недрах обосновался? - с вопросом, как Бесцветному удаётся разговаривать, Игрун решил обождать.

- Со-ам не види-ишь? - теперь Бесцветный улыбался, переплетённым кровеносными сосудами, провалом рта. -Я-а - Пи-ервый Бесцве-этный! Я-а по-оселился-а ту-ут о-ачень да-авно.

-Поселился, - повторил Игрун. Поселился...давно...первый Бесцветный...первый...когда...

-Так это ты...ты...-поверить было очень трудно, почти невозможно, но какая-то часть Игруна упрямо твердила - да! Правда! Так и есть!

-Я-а! - подтвердил Бесцветный, и, слыша в его голосе довольные ноты, Игрун начал закипать от ярости.

-Яа забаолел эотой боолезнью, коогдаа исследоваал подземеельяа в горах Уутолаака, - теперь Бесцветный говорил торопливо, словно боялся, что его перебьют. -Яа забоолеел, начал теряать Цвеет, коагда разбиил какуюу-то ерунду, врооде бы ииз хруусталяа. А каак подняалсяа на поверхноость, начаал тиеряать цвеет. -Бесцветный приобрёл задумчивый вид. Просвечивающее сердце его без устали гоняло кровь, лёгкие с шумом работали.

-Яа приошёол в этуу Пуустынюю, и найдяа воот этоо, - оплетённая сосудами кость пальца указала на Источник, - Яа сделал так, каак сейчаас.

-Ты отравил Источник, - выговорил Игрун, изумляясь тому, что причина всех бед - один единственный Бесцветный.

-Яа хотел вернууть себее Цвеет. Умываалсяа и пиил отсюдаа, - Бесцветный смотрел на Источник. - Цвеет не вернуулсяа, но таак лучшииее дажее.

-Лучше?! - нахлынувшая было жалость - он же просто хотел вернуть Цвет - отступала, давая место злобе. -Ты отравил Основную Реку!

-Даа, -кивнул Бесцветный. -Этаа капляа с Цвеетом связаанаа с Рекоой.

- Все реки отравлены, -медленно, тяжело говорил Игрун, - Все озёра оазисов питаются из Основной Реки. Бесцвветные Капли падают на головы невинных, а ты говоришь - лучше?

- Мнее одиноокоо, - сообщил Бесцветный, вставая с кресла. -Всее онии - поапавшииее в Кааплии, стаавшииее такимии, как яа - соо времеенеем вернуутсяа коо мнее - в этуу пещеруу. И яа будуу нее одиин.

-Из-за себя, одного только, заставляешь других страдать? - злость клокотала в Игруне, как перебродившая кактусная настойка - хлобысь! И сорвёт крышку! И пена злости - оранжевая, ядовитая, едкая - вырвется наружу, под самый потолок пещеры. - Дети малые пропадают под этой гадостью, а тебе и дела нет? - Игрун пошёл к Источнику, но Бесцветный преградил ему дорогу.

-Уйди по-доброму, - зверея сказал Игрун. - Утоплю в Цвете, как козявку в сиропе!

Бесцветный рассмеялся - с бульканьем, клокотаньем в просвечивающем горле - и издал выкрик - тоскливый, высокий, улетевший под своды зала.

И моментально зал наполнили Бесцветные. Звери, люди, и что-то уже непонятное - текущее по полу, хлюпающее - вышли, вылились, выползли из углов, из-за водопадов и камней. Люка зашипела, зарычала, низкими горловыми звуками стараясь толи напугать Бесцветных, толи ободрить себя и хозяина.

Как драться с Бесцветными? Игрун растерянно переводил взгляд с колыхающегося войска на желанный Источник. Вспомнив вдруг, резко вскинул руку, щёлкнул Зонт, окружая себя мерцающей оболочкой.

- Думааешь убережёошьсяа? - рассмеялся Бесцветный, наблюдая за Игруном. -Аа знаеешь, что стоиит моиим людяам надавиить посиильнеее - лопнеет твояа заащита, как мыльный пуазыырь?

- Не лопнет, поди-ка, - стараясь не сомневаться в собственных словах, сказал Игрун.

- Он не врёт, - грустно возразили сзади. -К сожалению, не врёт.

Игрун обернулся, увидел всю группу Паула, одетых в такие же прозрачные оболочки.

-Вот, решили поучаствовать, - улыбнувшись губами, но оставив серьёзными глаза, сказал Паул. -Одному как-то...

-Ваша правда, несподручно одному, - обрадовано сказал Игрун. -А чего ж не держат, Зонтики эти?

-Критическая масса, - вместо Паула ответил светловолосый толстяк. -Не учли мы критическую массу, а она маловата оказалась.

-Не учли! - проворчал Игрун. - Как вот теперь?

-Мы попробуем отвлечь всех на себя, - почти одними губами, севшим голосом сказал Паул. - А вы доберитесь до Источника.

Игрун на секунду зажмурился, представив, как накатывает на людей бесформенная густая масса- Бесцветные, вздрогнул.

-Не это главное, - наблюдая за его реакцией, тихо выговорил Паул. -Мы своего и так не сделали. Постараемся помочь сейчас.

Игрун кивнул.

И резко бросился вправо, перепрыгнул бесцветного шакала, и какую-то пускающую пузыри тварь. Едва не вляпался в растёкшуюся по камню Бесцветную Каплю, но не упал и почти добрался до Источника.

Почти. Бесцветный закричал, и тут же на Игруна навалилось разом штук десять тварей, не меньше. Он размахивал трубкой Зонта, отчего сфера колыхалась, отпихивая, расшвыривая Бесцветных по сторонам, но его теснили к реке, и, кажется, намеревались спихнуть в воду.

Паул и его люди тоже оборонялись. Катиора без устали метал катану, и Бесцветные послушно рассекались, расплёскивались густыми лужами по каменным полам. Остальные хлопали ладонью по Исковикам, и вылетавшие из браслетов яркие шарики действовали не хуже катаны. Каждый Бесцветный, получив такой шарик, замирал, начинал вдруг переливаться всеми цветами радуги, и был тут же атакован своими же собратьями. Заметив это краем глаза, Игрун тоже начал бить по своему Исковику, и тот не замедлил выплюнуть в нападавших пригоршню цветных шариков.

И всё же люди сдавали позиции. Бесцветных, казалось, не убывало. Игрун балансировал на краю каменного берега, стараясь не упасть. Он решил обойти кресло Первого Бесцветного сзади, и припасть к выемке Источника, пусть вцепиться пальцами в камень. А там хоть тресни!

Торжествующий крик Бесцветного заставил Игруна метнуть взгляд на происходившее в середине зала. У женщины и светловолосого толстячка кончились заряды в Исковиках. Теперь они мотали сферами Радужных зонтов, стараясь хоть как-то помочь Паулу и Катиоре. Но и Зонты иссякали - Игрун видел сквозную дыру, пониже колена, в Зонте женщины.

-Сдайтеесь! - завывал Первый Бесцветный, стоя в середине зала, среди бушующей реки бесцветных тел. -Станьтее такимии же каак мы! Этоо простооо! И прощее!

- Палитру тебе в глотку! - выкрикнул Паул, швыряя в него с десяток сверкающих шариков. Какая-то Бесцветная шиншилла подпрыгнув, перехватила их. Светясь, упала на камень, и была затоплена бесцветными телами.

"Своих же...Подобных себе не щадит!" - Игрун с ненавистью рвался к Источнику, понимая, что шансы на удачу и спасение тают с каждой секундой. А Источник был так близко!

-Воот и всёё! - возвестил на весь зал голос Бесцветного. Игрун увидел жавшихся друг к другу людей. Радужные зонты их погасли, Исковики разметали все заряды и угасли. Битва проиграна.

-Аа тепеерь мы пополниим наши рядыы, сотвоориив...

Что собирался сотворить Первый Бесцветный осталось тайной великой...потому что прерывая его, лопнули вдруг Бесцветные выходы, задрожали, вспухли, и взорвались, брызгами разлетаясь по всему залу!

Яркий свет хлынул в полутёмную пещеру. А вслед за ним в образовавшуюся дыру хлынули шиншиллы! Стая шиншилл! И все они шипели, рычали и завывали.

-Ааа... - успел произнести Бесцветный.

Шиншиллы кинулись на бесцветную ораву. Образовалось месиво.

А в дыру вдруг пролезла гибкая мальчишеская фигура, и звонкий глосс позвал:

-Игрун! Васлей! Где вы?! Люка-а!

- Лаф?! - встрепенулся Паул.

- Отец?! - изумлённый вскрик, горестный и неверящий, заставил Игруна шевелиться.

Он рванулся, уже не стараясь беречься, ощутил, как правая нога вязнет в липком, густом, наверняка бесцветном, ударился о кресло рухнул рядом с чашей Источника, и отпихивая ногой, словно надоедливых ящериц, лезущих Бесцветных, вырвал из сумку колбу с Цветом.

Бесцветные пробивали плёнку Зонта, и времени вытащить пробку не было. Игрун бил колбу о каменное кресло, бил со всего маха, пока не отлетело, разбившись, горлышко, затем уронил колбу в Источник.

Цвет в Цвет.

Упал, обессилено, но торжествующе глянув на Первого Бесцветного.

-Нее поможеет! - выкрикнул тот. -Нее спастиись! - и закричал, тоскливо и дико.

И один из водопадов вскинулся, будто живой, распался, выпуская в пещеру огромную Бесцветную Каплю. ОГРОМНУЮ. Под самый потолок пещеры.

С такой не сразишься...такую не отшвырнёшь Радужным Зонтом...значит, всё бесполезно? Значит, умирать? Да если б умирать, а то - становиться прозрачными, вяло текущими каплями...

- Свой бы мирок спасти, - слизывая каменную крошку с губ, прошептал Игрун. И поднял руку с Исковиком. Ударил.

Всего три крошечных, цветных шарика полетели вверх.

В сияющую под сводами пещеры Сферу.

Цвет к Цвету.

И Сфера поглотила их. Впитала. Не оставила следа.

Прошедшая жуткая секунда, когда смолкли все...

И Сфера взорвлась!

Яркий, нестерпимо яркий Цвет выплеснулся в зал.

Смывая Бесцветных и на секунду - долгую, бесконечную - освещая Основную Реку до самого дна...

-Сияющая Палитра! - прошептал Игрун, и потонул в ослепительно-искрящемся свете.

Он очнулся от того, что Люка сидела на его груди и, поскуливая, лизала в нос холодным язычком.

-Жива, егоза? -безголосо спросил Игрун, приподнимаясь. И заметил, что его несут на носилках.

-Чтой-то вы как дитятю меня? - возмутился он, и сразу к носилкам кинулся Лаф. Весь в белом, окружённый плёнкой Радужного Зонта.

-Вы живы! - крикнул он, а глаза дикие, сумасшедшие. -Я боялся! Мне Сус показал где вход! А я вокруг ходил, ходил, а там пещеры...и все в Бесцветных Каплях! А я сидел возле них, плакал. А тут прибежала какая-то шиншилла, наполовину бесцветная...а с ней ещё стая других! Все, которые у нас были! Все! И мы разрушили ход!!! -по щекам Лафа уже ручьями текли слёзы, и Паул, пробившись через колонну идущих рядом людей, положил ему руку на плечо.

-Что со мной? - спросил Игрун

-Так...-Лаф шмыгнул носом, они шли по Пескам и слёзы высыхали под жарким ветром. -Вы ногой в Каплю попали, немного совсем...

-Это уже не страшно! - прервал Паул. - Источник очищен, у нас полные канистры очищенной и обогащённой воды. Будете готовить на ней и пить её, и Цвет восстановится. Мы победили.

-Хорошо, - ворчливо, скрывая нахлынувшую радость и запоздалый страх, отозвался Игрун, погладил Люку, и тут заметил, что в нагрудном кармане есть что-то твёрдое.

Вытащил и долго рассматривал каплевидный кулон на прочной, провощённой нити. Кулон мерцал и переливался в солнечных лучах, восхищал и притягивал взгляд.

-Что за красота? Откуда? - качнув нитью, спросил Игрун Лафа.

-Вы сжимали его в руке, когда всё кончилось, - ответил тот. - Наверное там нашли, вас же в самом эпицентре...то есть, совсем накрыло...

-Ясно, - Игрун снова погладил Люку. - А вещи мои?

-Всё цело, - ответил Лаф. - Там сзади несут, и короб, и всё.

Радужная Дивизия входила в город. Тут и там вспыхивали белым, разворачивая свои лепестки, гигантские Астры.

Толпа горожан встречала их, приветствуя, уже зная каким-то чудом, что именно они сделали.

Через толпу пробилась худенькая фигурка в золотистом сарафане. Косички прыгали по плечам, а большие глаза были заплаканы и тревожны.

-Дядь Вась! - Камайса прильнула к Игруну, обняв вместе с носилками, всхлипывая.

А Игрун достал нить с кулоном, надел Камайсе на шею. И ласково дёрнул за косичку.

-С Днём Рождения, девочка!

ПАЛИТРА