B котором каждый человек, Как будто ясноглазый Полифем. Но кто-то выжил ото сна, И вавилонская звезда Забыла городишко Вифлеем. Никто не закрывал дверей, Никто не говорил: "Убей" Когда он улыбался нам в глаза. Но стоило ему пройти, Шептали: "Господи, прости Блаженного, пусти на небеса". Мы не могли принять любовь, Мы повторяли вновь и вновь: "Он не святой, того не может быть". Поэтов разномастный сброд Решили: он, должно быть, врет, Его слова пытаясь повторить. Все продолжалось день за днем. Мы оставались при своем, Играя балаган перед святым. И он ушел однажды прочь, Не в силах был сейчас помочь. А мы вдруг ощутили горький дым. В огне пылал наш отчий дом. Враги ползли со всех сторон, Припомнив все обиды и долги, А мы забыли про покой. Беда катилась за бедой. В ночи звучало: "Боже помоги". Под четверть века пронеслось. Он снова здесь нежданный гость. Толпа его возносит на руках. Тогда никто не углядел, Что он восстал над массой тел. Улыбка не играет на губах. Он протянул вперед ладонь И сжал бушующий огонь, Навеки затушив людской пожар. Когда же все произошло, До нескольких из нас дошло, Что пальцев он, конечно, не разжал.