Аннотация: "Ищу тёмное в светлом, грусть в веселье? Нет, поверьте мне, нет..."
Взрослая зарисовка с детского фестиваля...
Подготовка к концерту была в самом разгаре. В парке Сегменлер, что в центре Анкары, к выходу на сцену маленького театра под открытым небом готовились детские фольклорные группы из России, Туркмении, Словении, Румынии, Нигерии, Монголии и откуда-то ещё. Был третий день международного детского фестиваля 23 апреля, проводимого в Турции вот уже в 24-ый раз, и я, как журналист телерадиокомпании, являющейся непосредственным организатором этого праздника, был направлен на место торжества для того, чтобы побеседовать с детишками из московской фольклорной группы "Раззадоры".
Вокруг царило многоголосье, многоязычье и многоцветье. На глаза попадались то ребятня из Нигерии в рубахах цвета хаки, с заплетёнными в косички чёрными, как смоль, волосами и чёрными же широкополыми шляпами, то словенские ребятишки в чёрных шароварах с подтяжками и белоснежных рубахах со стоячим воротником, а то и расшитые золотом зелёные сарафаны девочек и шитые красными и жёлтыми узорами белые рубахи ребят из российской группы. Всего и не перечислить. Дети, все десяти-одиннадцатилетнего возраста, гомонили без умолку, так как уже были знакомы и прекрасно понимали друг друга, иногда с использованием пары слов на английском или русском, а иногда просто при помощи дикой, как казалось взрослым, жестикуляции. В общем, это был настоящий праздник детей, и в этом организаторы фестиваля достигли своей цели. Скажу больше, настроение детишек передавалось и зрителям, взрослым и детям, которые приветливо улыбались снующей вокруг чёрной, белой, смуглой и узкоглазой ребятне и живо обсуждали достоинства и недостатки костюмов каждой группы.
Праздничное настроение владело и мной, ожидавшим выхода на сцену "раззадор" и ведшим беседу с Фатмой, сотрудником отдела по работе с иностранцами управления безопасности, которая была выделена для охраны российской группы. Фатма была слишком смуглой, невысокой, некрасивой и неприметной молодой брюнеткой, в длинной куртке и бейсболке с эмблемой фестиваля, но на поясе у неё висели табельный пистолет и рация, а в рюкзачке за спиной лежала пара запасных обойм. Мы были знакомы ещё со времён моего студенчества, когда она каждый год выписывала мне новый вид на жительство.
Фатма пожаловалась, что они, как всегда, страшно завалены работой, так как вместе с несколькими тысячами студентов в столице более или менее постоянно живёт примерно такое же число иностранных танцовщиц, в том числе стриптизёрш, приезжающих работать в Турцию по шестимесячному контракту. Танцовщиц неизмеримо больше, чем всех иностранцев с другой профессией, работающих в Анкаре, да и во всей Турции, как больше и проблем, связанных с ними. Большую часть своего рабочего времени танцовщицам приходится заниматься консумацией, или, говоря проще, раскручиванием клиентов ночных клубов. В обмен на раздутые вне всякой меры счета клиентура, поощряемая хозяевами клубов, чувствует себя вправе лезть под юбку севшим за их стол девчонкам и приглашать их прогуляться или же просто переспать, часто весьма незаслуженно приравнивая их к банальным проституткам. Всё это рассказала мне Фатма, но всё это я прекрасно знал и без неё. В конце концов, я говорю на одном языке с большинством людей, о которых шла речь.
Тут на сцену выскочили наши. Самому младшему из "раззадор" было лет восемь, самому старшему - двенадцать, не больше. Да, дети - они везде дети, но дюжина русых, чёрных и рыжих головок, таких родных и близких, сияющих наивными улыбками и расплескивающих беззаботную детскую радость всем, кто находился в этом день в этом анкарском парке, заставила сердце болезненно сжаться и затрепетать от радости. Девочки в сверкающих золотом сарафанах и кокошниках засеменили по сцене, сложив на груди тоненькие ручки и покачивая плечами в такт музыке, с другой стороны, подбоченившись, выскочили пацаны, выстукивая на сцене дробь кожаными сапогами. Потом ребята лихо пошли вприсядку, а девчата одна за другой закружились по сцене яркими зелёно-белыми вихрями, поднимая в воздух расшитый парчой шёлк сарафанов. Несколько сотен человек, собравшихся в театре, застыли, и умилённо и зачарованно следя за старательным плясом. Фатма, не отрывавшая от сцены восхищённого взгляда, повернулась ко мне: "Хороши, правда? Хороши!". В её глазах читалась безотчётная гордость за детишек, безопасность которых была ей вверена. "Настоящие артисты. А как девочки-то стараются! Нет, ты посмотри на этих куколок!",- радость в её глазах внезапно погасла: "Ну да, лет через десять и они приедут сюда... Работать".
Нет, я не наорал на Фатму, не обиделся и не разозлился. Стало вдруг горько, очень горько, да вот только она ли в этом виновата? И я всё равно не стыжусь паспорта, который мне приходится носить в своих "широких штанинах". Более того, я иногда от всей души горжусь им, как гордился сегодня, глядя на моих маленьких милых соотечественников.