Князева Виктория : другие произведения.

Маруся и король яблок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Да-да, D&D-шники и вообще любители RPG поймут, о чем идёт речь. Итак! Жила-была на свете гоблинша Маруся. Сила 19, интеллект +7, мудрость +6, ну и, допустим, седьмая харизма. Была бы и шестая, да тогда бы удавили ещё в детстве за один только безобразный вид. 100% файтер, втемяшивший себе в голову, что он-де клирик. Спорить будете? Оно себе дороже.

  
   По гибельной пустыне и по снежным склонам гор
   Идут, объединившись, fighter, cleric, маг и вор.
   Пускай DM увидит нас в своих кошмарных снах! Ползут по ravenloft-у fighter, cleric, вор и маг. Да сдохнет враг!
   Святослав Калиниченко
  
   Всё началось с прогулки. Вислоуху, вздорному и довольно нахальному гоблину вздумалось вдруг прогуляться. И не где-нибудь, а в натуральном Эльфийском лесу. Чего это ему в голову взбрело, мы не знаем, вроде раньше за Вислоухом суицидальных наклонностей не наблюдалось, однако ежели гоблин вбил что-то себе в голову, то так тому и быть.
   Далеко ли идти до Эльфийского леса? Нормальным гоблинам оно, конечно, день пути, может чуть больше, это ежели по дороге ещё завернуть в трактир и опрокинуть там пару кувшинов хорошего вина. Но Вислоух хоть и никогда не отказывался от доброй попойки, на этот раз решил воздержаться от обильных возлияний на дорожку. Зайти то зашел, да только жахнул от души кружку доброго пивка, закусил сушеной рыбкой и пошел прочь, провожаемый изумлёнными взглядами трактирщика со товарищи. Нет, что ни говори, а Вислоух был гоблин целеустремленный.
   До самого вечера он прошагал без устали, а уж как зашло солнышко, понял, что не грех бы и передохнуть. На ночлег он устроился под развесистым клёном, снял сапоги, подложил под голову могучий кулак, да и захрапел так, что с дерева посыпались шишки. К слову сказать, это отчего же шишкам вздумалось вырасти на клене, ещё разобраться надобно. Но тут уж как-нибудь в другой раз.
   Наутро Вислоух проснулся, подумал, а не воздать ли хвалу какому-нибудь из особо хороших Богов, но не одного не вспомнил и потому выматерился. До Эльфийского леса было уже рукой подать, прошагать вот только ещё с полмили по болотам, да ещё и поплутать малость по березовой роще. И оттуда уже по тропинке прямиком до эльфийских владений. Но это, конечно, для личностей, не одарённых наследственной гоблинской болезнью, именуемой особо умными эльфийскими целителями "топографическим кретинизмом". Разумеется, Вислоух, хоть и переболел в детстве четыре раза ветрянкой, иммунитета к оной хворости не имел, и потому кружил по болотам до полудня следующего дня. Потом зачем-то повернул и вовсе куда-то на север, дошел до орочьего стана, настучал кому-то по репе и вернулся на исходную позицию.
   К концу недели целеустремлённый гоблин достиг-таки вожделенного края, однако, сразу вступить в него побоялся. Оно и понятно - эльфы может и богоизбранный народ, однако на своих богов-то не больно надеялись, по всему периметру леса были выставлены дозоры. На потрёпанного и сумрачного гоблина тамошние стражи посматривали куда как недружелюбно, кое-кто уже и арбалеты ладил. Ещё бы, про гоблинскую удаль граничащую с дурью ходили легенды по всему свету, а страшными гоблинами-вурдалаками мамаши всех рас пугали своих неугомонных чад.
   Возле самого эльфийского блокпоста лежал крохотный пруд, заросший зелёной ряской. Пруд был, как ни странно, нейтральной зоной, потому как эльфы были свято уверены в том, что пруд принадлежит гоблинам, а те в свою очередь считали пруд собственностью эльфов. Так что по сути водная гладь была в распоряжении тамошних лягушек, которые радостно увеличивали свою популяцию и устраивали по вечерам концерты, нещадно терзая эльфийские уши, избалованные арфами да скрипками. По временам то гоблинская юная поросль, то эльфийские великовозрастные лоботрясы устаивали охоту на лягушек, однако заканчивалось это всегда одинаково - из пруда вылезал водяной черт, всыпал молодежи сколько положено по мягкому месту и уходил обратно на дно. Иной активности со стороны черта замечено не было, а потому эльфы недолго думая окрестили его Хранителем Зелёного Покоя и пастырем Лягушек, а гоблины куда как менее величественно - жабий хмырь.
   Вот у этого то пруда и стоял почтенный Вислоух, размышляя о превратностях бытия. Он искоса поглядывал на напряженные лица эльфов, про себя изумляясь их подозрительной гладкокожести, жевал неведомо откуда взявшийся ломоть черного хлеба и чесал спину об ствол сосны.
   Следующие полчаса прошли в тягостном ожидании. Гоблин всё также стоял на своей земле и не предпринимал никаких попыток к штурму Эльфийского леса. От такой вящей наглости дозорных аж перекосило - эдак ведь распроклятый гоблюк и до вечера простоит, а ты и гляди за ним, а чтобы стрельнуть по нему - того и думать не моги. Потому как есть такое мудрёное и противное слуху любого нормального гоблина слово - неприкосновенность. А проще говоря - хоть слюной захлебнись, да только нельзя на чужой земле его и пальцем тронуть, потому как законы мудрые писаны.
   Вислоух задумчиво почесал маковку и неожиданно для самого себя совершил поступок, достойный занесения в летописи. А именно - подпрыгнул чуть ли не выше головы, проорал что-то вроде "эх, родимая!" и ухнул с в пруд с головой.
   В пруду было темно и мокро. Спасибо дюжим гоблинским лёгким - под водой хоть с полчаса сиди, и ничего, всплывешь живёхоньким. Эльфы - те, небось, с минуту побарахтаются, да и пойду ко дну как миленькие. Дух тот, знамо дело, к Мандосу в гости или ещё куда подальше. А тут опять же всяческая польза для широкой гоблинской души - сплетет Вайре из эльфийского духа цветной половичок, будет обо что вытирать ноги усталому гоблину. Не то, чтобы у Вислоуха было велико стремление к порядку и аккуратности, просто трудно устоять перед удовольствием попрать ногами душу ушастого. Но это ещё когда будет, а покуда что за прок в том эльфе, что беспомощной тушкой в озере бултыхается? Даже в гастрономическом смысле вещь вовсе даже не деликатесная, а пресная, костлявая и навару никакого. Пробовали, знаем.
   Итак, Вислоух сидел себе да посиживал на мшистом камушке под широким листом подводного белокрыльника, ощипывал красные его ягоды и с удовольствием клал в рот. А вот ещё одно полезное качество, свойственное исключительно одним гоблинам - каким бы ядовитым не было болотное растение, хоть горстями его жуй - вреда не будет.
   Спустя какое то время Вислоух почувствовал, что в голове малость помутилось, а перед глазами заплясали красные пятна. Он угрюмо покачал головой, старость, дескать, не в радость, потом пожал дюжими плечами - какие наши годы! Всплыл немного, так, чтобы из воды торчала одна только голова, вдохнул широкой грудью, крякнул. И только хотел поглядеть, нет ли в эльфийском стане какого волнения, как вдруг его кто-то со всей силы дёрнул за ногу. Гоблин взвыл, попробовал выдрать ногу из цепких лап, но тут его дёрнули посильнее, да так, что Вислоух ушел под воду с головой. Несколько минут он молча метелил кого-то по корявой морде, потом догадался достать из-за пояса короткий клинок и что есть мочи всадить его в обидчика. Попасть вроде попал, да только вскользь - вот же проклятые водные жители, вздумали завести эдакие склизкие шкуры, добрый меч дварфийской работы и тот не прошибает! Но следующим ударом клинок-таки оправдал себя, да и выучка гоблинская тоже чего-то да стоит. Забурлила вокруг Вислоуха черная кровь, на вкус солонее, чем сама соль. Гоблин ухватил побеждённого врага обеими руками, сломал ему на всякий случай шею (мало ли что!) и вынырнул на поверхность. На берег прыгать не спешил, уцепился за корягу, которая как на удачу торчала из воды на добрые пару футов. Отдышался, перевёл дух и только тут как следует рассмотрел своего обидчика.
   На Вислоуха блёклыми выпученными глазами пялилось что-то, очень похожее на средней величины осетра. Сходство было настолько сильным, что не мешали ни длинные чешуйчатые руки, ни пара волосатых ног, заканчивающихся когтистыми ластами. Существо было определённо неживое, однако и в таком состоянии оно внушало почтительный трепет. Впрочем, гоблин не стал долго раздумывать, посмотрел ещё с секунду на рыбью рожу и бросил в пруд. Ещё чего не хватало, со всякой нечистью возиться.
   Между тем в рядах эльфов произошло смятение, которое любой порядочный орк назвал бы натуральным обалдением. Обалдеть и в самом деле было от чего - мало того, что этот припадочный гоблин просидел под водой добрые сорок минут, так ещё и собственноручно удавил самого жабьего пастыря! Тут есть от чего призадуматься.
   Некоторые молоденькие эльфийки, даром что образованные и благородные, и то косились на Вислоуха с восхищением, а одна, которая была покрупнее прочих и вовсе с обожанием. Про подростков, проходящих обязательную военную службу на границах и говорить нечего, те глядели во все глаза, находя в гоблине всё новые и новые романтические черты. И лицо у него, дескать, вовсе даже не зелёное, а нежно салатового тону, да и в глубоко запавших очах, мол, отражается внутренний огонь. Ну, положим, с цветами ещё понятно, уж кто-кто, а эльфы и в черном цвете усматривали аж шесть сотен разных оттенков, хотя чего уж там усматривать? Черный он и есть черный, как ни крути. Но что ты будешь делать с врождённым эльфийским романтизмом? Это вообще та ещё штука, когда даже из самой похабной истории остроухие умудряются извлечь какой-то глубокий смысл, мораль и непременно с десяток любовных историй. Рассказывают например, что тамошние менестрели сложили балладу о приключениях гнома Порастана, да так красочно, что и не хочешь, а зарыдаешь. Хотя, по совести то сказать, оный Порастан скотиной был знатной, мало того что за свою недолгую жизнь умудрился подчистую разорить тридцать три хумансовых княжества, так ещё и каждую захудалую девку осчастливил своим визитом. С тех пор в оных державах народилось порядком низкорослых ребятишек, которые, подрастая, являли миру удивительнейшие способности. Воровать всё, что плохо лежит, умели чуть ли не с колыбели, а как встали на ноги покрепче, да навострились в каждой руке держать по тяжелой дубинке, так и вовсе не стало житья в княжестве. Наконец, сговорившись между собою, народ обманным путём вытолкал молодцев в три шеи, на городские ворота навесили пудовый замок, а вкруг стен вырыли широченный ров. И до сих пор чужеземцы, которым посчастливится побывать в тех краях с удивлением интересуются у местных жителей, отчего это городские рвы располагаются не снаружи за стенами, как во всех порядочных чертогах, а внутри, непосредственно в самом городе. Горожане с удовольствием пересказывают гостям о делах давно минувших дней, о победах да завоеваниях, богатырей прошлых лет и витязей нынешнего времени. Выслушает гость, покивает головой, и долго ещё, уже давно покинув город, будет с удивлением качать головой, раздумывая - и зачем мне всё это рассказывали? Про приземистых изгнанников, бастардов рода гномьева, жители княжеств предпочитают не распространяться. Кто его знает, а вдруг оные злодеи вздумают вернуться? Волнуются они, однако, напрасно, потому как давно уже дети предприимчивого гнома нашли державу себе по вкусу, вломили по шеям местной власти, жителей разогнали на все четыре стороны и обосновали собственное княжество. Назвали его ярко, броско - Широкие земли, однако долго это именование не продержалось. Сначала из названия выбросили слово "земли", а потом и вовсе "Широкие" укоротили до лаконичного "Шири", или просто "Шир". Так и жили гномьи ребятишки в Шире, жили не тужили, о завоеваниях и не помышляли, а история об их славных походах осталась только в памяти эльфийских бездельников-поэтов. Единственное, что тревожило ширцев - ни гномы, ни хумансы не считали их за своих, а другие народы и вовсе презрительно поглядывали в сторону полукровок. К презрению примешивалась ещё и изрядная доля зависти, дело в том, что плодовитый папенька, жизнь свою положивший на то, чтобы перепортить девок со всего света, наградил своё многочисленное потомство поражающей воображение мужской силой. Об этом качестве низкорослых гномохумансов ходили, обрастая слухами, целые легенды. Некоторые из особо нахальных девиц не чурались и говорить в сторону гномьих детишек что-то и вовсе похабное вроде "сам с вершок - а там с горшок". Разумеется, вместо "там" они употребляли всякие непотребные слова, которые ни один эльф и повторить не осмелится. Потом оным неуёмным бабам пришло в голову, что эдакое обзывательство ширцев звучит как-то неблагозвучно, а потому стали называть их более прилично - "верь не верь, в штанах - зверь", "казался мал, пока штаны не снял" и, почему-то "облако в штанах". Но тут опять кто-то усмотрел в слове "штаны" что-то невежливое, дескать, в этом слове всякие там, которые длинноухие, могут увидеть личную обиду. Поэтому бедных жителей Шира начали именовать просто и лаконично - "хоботы", намекая тем самым на вполне определённые вещи. В дальнейшем слово "хобот" исказили до "хобита" и "хоббита", а в горных районах осевших там ширцев начали называть и вовсе "ваххабитами". Такие вот удивительные вещи творятся на свете.
   Но вернёмся к нашему гоблину. А он, благополучно спрятав в пруду труп водяного черта, сидел себе на камушке, грелся под слабым осенним солнцем и преспокойно ковырял в носу. Больше всего ему сейчас хотелось заиметь под рукой могучего боевого кабана, да такого дюжего, чтобы на спине его можно было бы сидеть только в позе, которую эльфы именуют шпагат, а то и вовсе по-бабски, боком. Эх, такого бы сейчас кабанчика, выкрашенного, ясное дело, по всем правилам - в рыже-огненный цвет, с крепкой цепью заместо упряжи и клеймом-пентаграммой промеж ушей. Вот тогда бы Вислоух показал им (тут гоблин выразительно сжал кулаки и приосанился), вот тогда бы остроухие бы призадумались, каково это - почтенного гоблина на прицел брать! Вислоух крякнул, почесал за ухом, и сплюнул прямо в пруд. Попал он аккурат на голову захудалой лягушке, которая возмущенно квакнула, прыгнула солдатиком и юркнула под лист кувшинки.
   Гоблин задумчиво оглядел ряды эльфов. Нельзя сказать, чтобы наводили они его на благостные рассуждения, однако и былой враждебности как не бывало. Скорее, эльфы смотрели на него с любопытством. Вислоух почесал репу и вразвалочку пошел прямо к границе. Эльфы заметно напряглись, гоблин улыбнулся как мог приветливо. И не то чтобы улыбка вышла любезной или там преисполненной чуждого любому порядочному гоблину дружелюбия, просто до того потешная оказалась у Вислоуха рожа, что пара дозорных эльфов так и покатилась со смеху. Этого то Вислоуху было и надо. Он гаркнул что-то невразумительное, вкатал по шее первому попавшемуся остроухому, ухватил зачем-то пару арбалетным болтов и помчался в самую чащу леса - только сучья затрещали.
   Внезапность атаки во всём себя оправдала - бедные эльфы настолько обалдели, что не сразу и в погоню отправились, а когда местный командир врезал по затылку кому следует, Вислоух был уже далеко. Быстро миновал он и уютную лесную полянку, зашиб ножку бедной эльфийской девочке, которая по малолетству ещё только ползала на четвереньках. Успел гоблин, между прочим, и выругаться на ходу - вот, мол, наплодили дитёв, а каждому ещё и бессмертную жизнь подавай, куда мы вас девать-то будем? Ещё пара сотен лет и точно, тесен станет эльфам собственный лес, как пить дать полезут захватывать соседние земли. Хорошо ещё, что к тому времени Вислоуха точно не будет в живых. А гоблин на то и гоблин, чтобы жить по принципу "после нас хоть потоп". Вот ещё выдумали, думать о том, как собственные наследнички землю делить будут. У них, поди, своя голова на плечах быть обязана, вот она пусть о том и болит.
   Голова, признаться, и в самом деле болела. Вислоух попутно размышлял о причинах оной хворости и пришел к выводу, что причиной тому стала короткая стрела, застрявшая в затылке.
   Когда факт собственного ранения дошел до тугодумного гоблина, Вислоух остановился, поплевал на ладони и осторожно вытащил стрелу. И вот ведь оно гоблинское везение, сколько стрел вдогон выпустили, а цели достигла только одна, явно детской рукой пущенная. Уж не та ли самая девчушка уважила? Вислоух крякнул с досадой, посетовал, что нынешние дети старость вовсе не уважают. Хорошо ещё, что девка по своей эльфийской благородности целилась не в живот али ещё в какой жизненно важный орган, а всего-то в черепушку, которую гоблины и вовсе за ценность не почитают. Подумаешь, эдакая невидаль - голова! Вот кабы пониже пояса да повыше колена - совсем худо, прервался бы славный род Вислоухов, который, по правде говоря, Вислоух всё никак не решался продолжить.
   Но рассуждать было некогда, Вислоух кое-как забинтовал раненый затылок собственной портянкой, недовольно повёл носом и помчался дальше. Постепенно лес становился всё гуще, зеленее. Стройные сосны и могучие дубы сменились пушистыми ёлочками да стройными осинками, замелькали пёстрые берёзки, уже разукрашенные золотыми уборами. Кое где из зарослей густой травы показывались маслянистые шляпки грибов - разноцветные сыроежки и крепыши-подосиновики. Отцветали сиреневые короставники, желтеющая лебеда тянулась к неяркому солнышку. Вислоух, почувствовав, что вот-вот пропустит важный жизненный момент, полез в заросли лопуха и спустя какое-то время вылез обратно, по пояс увешанный колючими репьями.
   Покуда сидел под укромным кустиком, сторожко прислушивался. Погони не наблюдалось. То ли эльфы-пограничники беспечно порешили, что всё равно незваный гость рано или поздно наткнётся на дозорных, то ли просто всем гуртом ломанулись не в ту сторону. Вислоух вздохнул с облегчением и побрёл уже не спеша, с удовольствием глядя по сторонам и примечая про себя разные чудеса вражеской земли.
   Признаться, особых чудес не наблюдалось, но охочий до диковинок Вислоух осматривался с неугасимым вниманием. Вон янтарно-желтый паучок сплёл простыню едва ли не в сажень длиной, укрепил её на раскидистом кусте и, затаившись в углу, терпеливо поджидает добычу. А вон заяц, невнятного по случаю межсезонья цвета, уселся под ёлкой и с удивлением разглядывает собственную ногу. Упитанная лиса высунулась было из-под черничного куста, но глянула на сияющую рожу гоблина и поспешила убраться подобру-поздорову.
   Тут же случилось что-то вовсе из ряда вон выходящее. Леший его разберет, то ли воздух в эльфийском лесу сплошь пропитан зловредными парами, то ли от долгого сидения под водой бедный Вислоух малость повредился в рассудке, но только тут его вдруг посетило такое желание, что будь в кармане подходящий моток верёвки - удавился бы на первой осине.
   Гоблин захотел... собирать цветы. И ладно бы только захотел, мало ли у кого какие тайные помыслы. Один наш знакомый тролль как-то раз и вовсе захотел покушать рябчиков, фаршированных виноградом без косточек, однако вовремя одумался и отъел ногу у спящего товарища. Разные, разные бывают желания и у гоблинов и у эльфов и у хумансов, однако вот бы просто погрезить, сплюнуть и забыть, так нет же. Вислоух покачал головой, состроил глуповатую усмешечку и успел понадергать марьянника, сивца и чихотной травы. Одумался он, правда, почти сразу, с отвращением отбросил от себя растительность и попытался прикинуться неизвестно перед кем странствующим друидом.
   Заяц под ёлкой так и покатился со смеху, за что тут же и поплатился - лиса, признав в гоблине деревенского дурачка, вылезла из засады и ухватила зайца за ногу. Вислоух оскорбился недостойным поведением косого, подумал ещё, что тот с такими ушами может запросто втереться в родню к ненавистным эльфам. Кстати, об эльфах. Недалеко послышался какой-то шум и бряцанье, будто кто-то, увешанный оружием по самое не могу, продирался сквозь чащу.
   Гоблин, последовав примеру зайца (земля ему пухом) прижался было к подножью ёлочки - но поздно. Из-за соседнего дерева выскочила ядрёная эльфийка. Была она росту не то чтобы шибко высокого, но зато до того широка в плечах и крепка в кости, что казалась настоящей великаншей. Одета была эльфийка по наиглупейшей своей традиции не в доспехи, а в какие-то ошметки доспехов. Кожаные штаны едва прикрывали широченные бёдра, сапоги - черт их разберет, то ли в дырах, то ли сапожник специально продырявил их во всех местах, согласуясь с дурацкой эльфийской модой. Про рубаху и говорить не стоило, при одном взгляде на неё гоблин сплюнул и покраснел даже зелёной своей физиономией. Тоненькая ткань обливала литые девичьи груди, а плечи, шею и даже живот оставляла открытыми. По бокам у эльфийки, однако же, наличествовали элементы кольчужного плетения, но судя по яркому блеску серебра, это было навешано скорее для красоты. Шлема на эльфийской воительницы тоже не было, а вот оружия - хоть отбавляй. За плечами виднелся дальнобойный лук, из тех, который с трудом натягивает и дородный витязь. На поясе болтался длинный кривой кинжал в соседстве с изумительным мечом, очень похожим на оружие дроу, тёмных эльфов.
   Помимо размаха плеч и статности бедер у эльфийки наверняка была ещё и красота лица, всячески воспеваемая в сагах и поэмах. Но это Вислоух совершенно упустил из виду - во-первых он, как опытный боец сеновального фронта, в дамах обращал внимания на иные параметры, а во-вторых, времени на разглядывание прочих красот эльфийки совершенно не было. Кроме того, она уже заряжала арбалет (интересно, откуда она его достала, только и успел подумать Вислоух), и тут уж надо было делать ноги. И гоблин побежал.
   Гоблин бежал, эльфийка не отставала, пуская стрелы на ходу. И то ли в дело опять вмешалось извечное гоблинское везение, то ли руки у дородной воительницы росли малость не из того места, однако ни одна стрела или арбалетный болт не достали Вислоуха. Пару раз, правда, он споткнулся о корни деревьев, словно нарочно выставленные из земли, немного заблудился в зарослях голубики и по пояс провалился в болото. Но пока были силы в ногах, а в голове стучало одно-единственное желание - не пасть от руки бабы, Вислоух бежал. Эльфийка, сопя, потихоньку догоняла.
   А потом густая лесная чаща, в которой так удобно было плутать между деревьев, внезапно закончилась, и на пару миль вперёд раскинулось широкое поле, вытоптанное тысячами ног.
   - Да что они здесь, шары гоняют?! - с сожалением подумал гоблин, нарезая круги вокруг двух единственных берёзок, совершенно некстати торчащих посреди поля. Пару раз он уже протаранил их на бегу, сломать не сломал, но шишку на лбу заимел знатную. Эльфийка меж тем дотумкала, что гоняться за припадочным гоблином по ровной местности со здоровенным луком на плечах как то неспортивно, а потому, недолго думая, скинула на землю и лук, и арбалет. Потом и вовсе потеряла последний стыд и сдёрнула с себя штаны, оказавшись только в одной фривольной юбчонке. Видать, бежать налегке было ей проще. Вислоух, краем глаза наблюдая за этими манипуляциями, только неодобрительно крякнул, подумав о вечном.
   Тут удача, наконец, улыбнулась и бессовестной эльфийке. Гоблин настолько увлёкся созерцанием того, как мелькают упитанные дамские ножки, что потерял равновесие и растянулся во всю длину на ровном месте. Эльфийка издала победный вопль, в два прыжка настигла Вислоуха и... И на этом бы и закончилась история о приключениях достопочтенного гоблина, однако тут Вислоух каким-то чудом извернулся, вскочил на ноги и, припадая на ушибленную ногу, помчался в сторону берёзок. Эльфийка щелкнула зубами от досады, но быстро смекнула, что силы у гоблина уже поубавились, а значит, догнать его будет не сложно. Бросилась она за ним мелкой рысью, что-то даже напевая на ходу. Гоблин, задыхаясь, уже понял, что жить ему осталось всего ничего, но сдаваться без боя не хотел. Глаза заливал пот, он уже почти ничего не видел перед собой. В третий раз ударившись об одну из многострадальных берёз и набив себе очередную шишку, тощий Вислоух прошмыгнул между деревьями и рухнул без сил. Эльфийка, чуя свой звёздный час, бросилась за ним, смело кинула вперёд внушительный корпус и вдруг случилось то, что дварфийские затейники называют "неправильным планированием". Предмет особой гордости дюжей воительницы и сладостных мечтаний воздыхателей - любовно взлелеянная филейная часть оказалась не рассчитана на такие узкие лазы. Попросту говоря - эльфийка застряла, и как! Позор всему эльфийскому роду, позор знаменитым эльфийским кулинарам, которые сыздетства кормят своих прекрасных дочерей аппетитными булочками с корицей!
   В таких примерно изящных выражениях бедная эльфийка высказывала свою точку зрения на возникшую проблему. По мере того, как она убеждалась в безнадежности своего положения, выражения становились всё менее и менее изящными. В конце концов гоблин Вислоух, который с трудом приходил в себя, стал единственным в своём роде очевидцем, которому удалось услышать из уст нежной эльфийской девы такие слова и словообороты, что очень резко стал ощущать комплект неполноценности. Ещё бы! Ведь как у гоблинов водится? Послал кого по матери али там указал дорогу на причинное место - и вся недолга. А тут оно вишь как, затейливо да с вывертом, слова будто бы одно за другое цепляются и текут сплошным потоком, ровно бы старинная баллада а то и вовсе стихи. Ничего не скажешь, умеют всё-таки эльфы, знают толк в крепком словце. Интересно, а что они ещё умеют?
   Тут Вислоуху второй раз за день стало стыдно. Хотя, если задуматься - и чего такого, девка вроде не шибко страшная, дело молодое. Межвидовая нетерпимость, говорите, или как это нынче модно говорить "нетолерантное отношение"? Так вот ведь и повод доказать всему миру, что, дескать, гоблинам не чужды идеи просвещения, а супротив смешанных браков они и вовсе ничего не имеют. Хотя с другой стороны - кто же говорит о браке?
   Впрочем, что тут долго рассказывать, вдаваться в подробности и заведомо наводить тень на плетень. Времени с той поры прошло много, кое-что и позабылось. Кто знает, может и сама эльфийка была не прочь покороче познакомиться с гарным зеленорылым хлопцем, да только в этом никому, даже себе признаться не могла! А может и не так всё было, но так или иначе, порушил-таки гоблин девичью честь. Но опять же - это как посмотреть. Эльфы они, поди, и под тысячу лет живут, все эпохи помнят, царей да королей. Неужто и вправду подумать можно, будто бы оная эльфийка берегла свою честь через все века, хоронилась как могла, а тут вдруг досталась какому-то захудалому гоблину? Быть того не может, однако чем черт не шутит. Как бы то ни было, гоблин осквернил прекрасное тело эльфийской воительницы, однако нисколько этим не смутился, а вовсе даже счел за поступок, достойный настоящего мужа.
   По окончанию осквернения эльфийка дрожала то ли от рыданий, то ли от злости. Гоблин только фыркнул - ишь, какие нежности при нашей бледности. Впрочем, назвать эльфийку бледной можно было бы только при неясном свете луны и прочих романтических атрибутах. Была воительница ядрёной девкой с румянцем во всю щеку, загаром даже под скудной одежонкой, что наводило на мысли любви к принятию солнечных ванн. Глаза эльфийки были насыщенно-синего цвета, и такие полыхали в них огни да грозы, что даже циничному Вислоуху стало не по себе. Он поправил штаны на тощем брюхе, крякнул довольно и по-хозяйски похлопал бедную эльфийку по спине.
   - Женился бы я на тебе, душа-девица, да чую я, твоему папеньке не по нраву придусь. Хороша Маша, да не наша. Ну, или как там древние толковали. Короче говоря, будешь в наших краях - не забудь заглянуть.
   И гоблин в прекрасном расположении духа пошел восвояси, насвистывая на ходу мотивчик одной похабной песенки. Даже и не подумал о том, чтобы помочь опозоренной эльфийке выбраться из древесного плена, бессовестный. По пути он сбивал носком тяжелого сапога ромашки и бурчал сам себе под нос старую добрую сказочку. Вкратце сюжет оной выглядел следующим образом - "Жила-была одна девочка. Так ей, дуре, и надо".
   Так, напевая и мурлыкая, гоблин преспокойно добрался до границ эльфийского леса, наподдал как следует единственному дежурному эльфу, не принявшему участия в увлекательной погоне за обнаглевшим гоблином. А тут уже и до своей земли рукой подать. Гоблин полной грудью вдохнул воздух родного леса, в полной мере насладившись ароматами перебродившего пива, картофельных очистков и сырых овчин. Он удобно устроился под родной сосенкой, заложил руки за голову и ласково улыбнулся. Хорошо!
   Между тем опозоренная эльфийка, которая от перенесённого ужаса отощала просто-таки на глазах, продиралась сквозь чащу к Самому Главному Эльфийскому Храму. На ходу она спешно поправляла сбившийся наряд и материла на чем свет стоит гоблина Вислоуха и вообще весь поганый гоблинский род.
   Далее история покрыта сплошным мраком, потому как кроме эльфов ещё никто и никогда не входил в Самый Главный Эльфийский Храм (сокращенно СГЭХ). Что там делают длинноухие - загадка, но когда туда вошла опозоренная эльфийка, оттуда долгое время доносились такие вопли, что кровь леденела в жилах. Причем, судя по всему, кричали именно жрецы, что наводит на мысли о неком кощунственном деянии со стороны пострадавшей. В общих чертах дело обстояло так, если, конечно, всецело положиться на предположения и домыслы. Эльфийка, к которой навечно приклеилось прозвище "порченная", всеми правдами и неправдами добивалась послать на голову Вислоуха-осквернителя самое страшное проклятие, которое только можно выдумать. И в этом она, конечно, сглупила. Вообще, признаться, она в целом была девка ничего, мечом владела так, что иному орку не под силу, в бою стоила десятерых. И всё бы ничего, да вот никак не давались ей точные науки вроде истории эльфийского дома али там придворных традиций. А традиции они такое дело! Леший знает, кто их выдумал, но понятно, что этот самый мыслитель с головой не то чтобы шибко дружил. Помилуйте, ну какому нормальному гоблину может придти в голову, что самое страшное проклятие, гений, так сказать, эльфийской мысли, это не заговор на мучительную смерть от бессонницы и не страшная тяга к глубоким колодцам и омутам? Самое страшное проклятие не приводило даже к исчезновению мужеской силы, что, ясное дело, подкосило бы и самого крепкого гоблина. Нет, коварство эльфов было в другом и на плечи Вислоуха свалилась что-то вовсе непонятное. Эльфы прокляли его с тем, чтобы все его нерождённые покуда дети появлялись на свет дураками. И не то чтобы придурками или явными идиотами, нет, по замыслу эльфов это должны были быть круглые дураки, которые щи лаптями хлебают и топором подпоясываются. Так оно и вышло, вот только эльфийка не учла одну маленькую деталь. Но об этом позже. Впрочем, один момент всё-таки рассказать необходимо, потому как без него картина становления главной героини оной летописи была бы неполной. А именно - опозоренная эльфийка крепко разобидела жрецов из СГЭХ. Неизвестно, чем она конкретно им досадила, да только часть Самого Страшного Проклятия досталась в том числе и ей. Забегая вперёд, скажем, что третьего своего сына бедная эльфийка вынашивала аж шесть лет. Второго - восемь. А вот первого, вернее, первую... Но до этого мы ещё дойдем. А пока вернёмся к нашим баранам, вернее, к нашему гоблину Вислоуху.
   Поначалу, конечно, гоблин и не думал ни о каком продолжении рода. А оно ему надо, когда из-за каждого куста свой же собрат норовит врезать оглоблей промеж глаз? В своём доме и то приходится оглядываться - старый домовой ушел в отшельники и пригласил на своё место молодого, неопытного. А тот по молодости лет чего только не норовил учудить! И тараканов в похлебку кидал "для мясного духу", и мышей летучих в ступке толок, желая придать табаку Вислоуха надобную крепость. Короче говоря, измочалил он бедного гоблина вконец, пока тот самолично не пустил под стреху красного петуха, а потом сбежал в заброшенную избушку на краю деревни. Там по счастью домового и вовсе не водилось, а гоблину только того и надо было. Зажил кое-как и, быть может, преспокойно бы дожил до глубокой старости, да только, как говорится, от судьбы не уйдёшь. Как-то раз встретил Вислоух на ярмарке пригожую селяночку из рыбацкой деревеньки. Всем хороша оказалась бабёнка - статна да дородна, лицо, как у гоблинов водится, зелёное, и глаза тоже зелёные. Что долго рассуждать! Никто Вислоуха за язык не тянул, никто не неволил - сам надел на себя ярмо, связал себя, так сказать, супружескими узами.
   Детей, однако, как-то не то чтобы очень хотелось. То есть жена то она как раз была не против, но гоблин почему-то упорно этому противился. Как чуял. И то ли могучий гоблинский организм покорно следовал воле разума, то ли ещё какая тому причина, а только детей у жены Вислоуха завести не получалось. Гоблин же сему факту был несказанно рад.
   Блажен тот муж, что сумеет, не теряя лица, дать отпор не то что злому ворогу или там сборщику податей, но даже собственной супружнице. Вислоух, однако, оным даром не владел и, сдавшись под натиском своей половины, согласился наведаться к известной в селе знахарке. Единственно, что выпросил для себя поблажку - отправиться к лекарке по очереди. А то мало ли! - делал гоблин большие глаза и закатывал оные под потолок, - стеснительное это дело!
   Жена же его только похохатывала, недоверчиво качая головой. Что-то, а вот стеснительности за все годы совместной жизни она в Вислоухе ну никак не замечала.
   Знахарка, только взглянув единожды на злополучного гоблина, так и ахнула.
   - Да ты же голубчик, - она никак не могла подобрать нужных слов, - заклят! Зачарован! Одурманен!
   - Вишь, какие слова мудрёные, - чесал репу Вислоух, потом вдруг не выдержал и хлопнул кулаком по столу: - По делу говори, ведьма старая! Почему у меня детей нету?
   - Нету? - почему-то обрадовалась знахарка. - Вот и славно, что нету! Вот и иди, иди, дорогой ты мой, и ни о каких детях и не думай даже!
   - Это ещё почему? - возмутился гоблин, впервые в жизни обеспокоенный проблемой продолжения рода. - Всем можно, а мне, значит, нельзя?
   - Нельзя! - согласно закивала ведьма. - Ещё как нельзя, милый ты мой!
   Тут Вислоух рассердился не на шутку, сгрёб знахарку в охапку и припёр к стене.
   - Говори, бесстыжие твои глаза!
   Ведьма долго отнекивалась, ссылалась на несуществующие дела, включенный самовар, но, наконец, с неохотой поведала гоблину всю немудрёную суть его проклятия. От неожиданной вести Вислоух даже не догадался удавить ведьму до смерти. И зря, как показала практика.
   Знахарка она, конечно, не идёт ни в какое сравнение с могучими эльфийскими колдунами, однако стаж даёт о себе знать. Да и сам принцип работы каков? Эльфам хорошо, они и в военном деле, и в домашнем себя опробуют, кровь заговорят или, допустим, вызовут дождь. Одним словом, хороший эльфийский маг он и швец, он и жнец и на дуде игрец. А обычная гоблинская знахарка не из таких. Да и если задуматься, на кой ей нужны всякие там отвороты да привороты? Чай, не в королевском дворце, а в обычной деревне, где ни о каких любовях да присушках и не слыхивали, не до жиру, быть бы живу! Дубиной по голове и действуй, пока тёплая. Вот и полвека подряд практиковалась знахарка не в тонких искусствах, а в повивальном деле, и в нём то уже достигла таких высот, до которых худосочным эльфам ещё расти и расти. Короче говоря, бедного гоблина накрыло ещё одно проклятье. Стоило ему придти домой да скинуть портки, прежде чем завалиться к жене под бок, как супружница его почуяла, что затяжелела. Трёх месяцев не прошло, как пришлось уже Вислоуху нестись за разобиженной знахаркой и едва ли не на коленях вымаливать придти да помочь дорогой супруге.
   Первый сын проклятого гоблина в самом деле оказался уникальным дураком. Недолго думая, горе-папаша удавил сынулю подушкой, а жене поведал страшную весть о том, как сын по его недосмотру навернулся в колодец. Супруга переживала недолго. Через три недели она родила ещё одного гоблинёнка, которого, как и следует полагать, постигла та же участь. Потом цикл у гоблинши ускорился и она стала рожать детей быстрее, чем гоблин успевал от них избавиться. В конце концов жену Вислоух напоил чем-то таким, отчего, в принципе, долго не живут. Где он взял это зелье, неведомо, хотя кажется, из той самой бочки, из которой стаканами пьют малолетние девицы, не желающие становиться юными матерями. Вислоух преподнес стаканчик своей благоверной, но организм у дорогой супруги оказался поистине гоблинским, а потому она только недельку промаялась с животом, успела едва не отправиться на тот свет, потом родить дочку, спрятала её в подвале и только после этого решила настучать мужу по шее. Однако проклятие после этого отчего-то спало само собой, видно, кончился срок его действия. И зажили гоблины дружно и мирно, и опять-таки дожили бы наверняка до преклонных лет, если бы не одно но.
   В подвале тихо и мирно подрастала дочка. То есть подрастала это, конечно, очень опрометчиво сказано, потому как росла она исключительно благодаря неустанным заботам гоблинши, которая всячески старалась, чтобы о её существовании ничего не пронюхал злой супруг. Дочку она назвала Маруся.
   Росла Маруся не по дням, а по часам. Ходить научилась, ещё месяца не было. Как стукнуло два - заговорила, только почему-то матом. Долго учила её матушка малость сдерживать свой характер, но, однако, сильно в этом деле не преуспела. Разве что теперь Маруся, когда желала покушать или там, по нужде, она орала просто "мать", безо всяких специфических глаголов и местоимений.
   И опять-таки, всё могло бы сложиться несколько иначе, выросла бы Маруся большой, выдала бы её матушка замуж за первого попавшегося простака, но не тут то было.
   Всё тайное рано или поздно становится явным. Вот и папаша Марусин, гоблин Вислоух прознал-таки, что доченька его жива и здравствует. Ясное дело, не шибко порадовался, да что делать? Надо исправлять ошибку. И Вислоух с грозным видом отправился на черное дело. Даром что со дня рождения Марусиного прошел всего-то навсего год, гоблин вооружился кистенем и взял на всякий случай свой верный клинок.
   И тут его постигла неудача. В ту пору Маруся уже порой так орала, мамку призывая, что в соседних богатых домах трескались слюдяные стёкла, а те из гоблинов, которые послабже духом, начинали заикаться.
   Встретила Маруся любимого батюшку и так вломила ему кулаком промеж глаз, что Вислоух как стоял - так и сел. Да, нечего сказать, доченька у него выросла что надо. Здоровенная, выше любого гоблина в поселке, да что там в поселке - свет не видывал ещё эдакой стати! Широкоплечая, крепко сбитая, одна рука такой толщины, как у Вислоуха нога. При этом, надо сказать, не то чтобы симпатичная или там дюже красивая. А сказать по правде и вовсе страшная. А если уж совсем не лукавить, то скажем так, коли встретить такую в тёмном переулке, руки сами потянутся к верному клинку или там моргенштерну. Ну а то, что волосы поседеют - это само собой.
   И вот такое вот чудо пришел лишать жизни старый гоблин Вислоух. Ничего у него, конечно, не вышло, а вот синяк во всю рожу сошел только через месяц. Супружница, ясно, обрадовалась. Ввела любезную дочурку в дом, уложила на печи. А там и приснился Марусе сон.
   Снится, значит, Марусе, что идёт она по полю, а вокруг неё цветы распускаются, птицы щебечут-заливаются. И спускается с гор сам гоблинский бог Забугор, за белы руки берёт и речь ведёт:
   - Дорогая ты моя Маруся, Маруся Вислоуховна, красна девица! Раскрой ты свои уста сахарные, вложу я тебе в них сладкопевную речь! Будешь ты ею, Маруся, сердца жечь, гоблинские да людские, эльфийские да троллиные. Призывай ты неверующих да нечестивых к вере истинной, наполняй ты их сердца светом праведным! Ступай, девица в дорогу без промедления, освети сиянием истинной веры каждый народ, каждую страну, каждую державу. И ещё скажу я тебе Маруся... чтоб ты пропала, вражье семя!
   Последние слова отчего-то договорил вовсе даже не Забугор, а собственный Марусин папаша. Маруся подобным обращением оскорбилась, но вслух своего недовольства не высказала. Вместо того она отвернулась носом к стенке и захрапела пуще прежнего.
   Вот такая история вышла с простой гоблиншей Марусей. Впрочем, некоторые недоброжелатели говорят, что-де подобные сновидения вызваны не какими-то там божественными происками, а вовсе даже папашиным вином, который Вислоух по недосмотру держал первое время на видном месте. Также напоминают, что в том году выдался знатный урожай мухоморов, и некоторые после близкого знакомства с оными говорили не то что с богами, но даже с лоскутным половичком. Однако мы и сомневаться в истинности Марусиного видения не намерены. А ещё которые из скептиков, причем, что немаловажно, преимущественно эльфийского племени всё время пакостят, высказывая какие-то совсем уж непотребные выражения вроде "Тупая молотилка, мнящая себя пристом", "обычный кондовый файтер", а кто и вовсе говорит "сила от огра, отсутствие инта, а полной безбашенности может позавидовать даже тот же огр". Некоторые ещё добавляют что-то и вовсе странное "с шестой харизмой её придушили бы ещё в детстве", что наводит на мысли о том, что тайна Марусиного рождения не осталась неразгаданной.
   Как настало утречко и ясное солнце встало над землёй, потянулась Маруся, почесала пузо и тут-то и поняла, что жизнь теперь у неё пойдёт совсем другая. В самом деле, хватит лежать да полёживать, за курями соседскими охотиться да ждать-поджидать, покуда мамка принесёт чего на зуб бросить. Шутка ли - служение самому Забугору!
   Впервые в коротенькой своей жизни юная гоблинша сама оделась, закинула на плечо батюшкин топорик и отправилась по деревне заниматься богоугодными делами.
   Картина, надо заметить, открылась ей довольно безрадостная. Мало того, что каждый первый поселянин не имел в доме изваяния али там портрета великого Забугора, так ещё встречали все Марусю с её душеспасительными речами шуточками да остротами. Такого, конечно, гоблинша стерпеть не могла, и принялась направо и налево причинять добро. То есть ухватила она обеими руками свой топор и начала отвешивать могучие удары, отоваривая кощунствующих собратьев по первое число. Тут и выяснилось, что силища у Маруси была знатная, да такая, что с одного щелчка падали замертво даже самые дюжие гоблины. Кто знает, кого за это надо благодарить - то ли пресловутое эльфийское проклятие, то ли знахаркины злодейства, а то ли вовсе самого Забугора.
   Короче говоря, вскоре Маруся выяснила, что во всей деревне нет ни одного праведного гоблина. Выяснила это она, конечно, опытным путём, потому что каждый нечестивец так и норовил подставить неразумную свою головушку под карающий топор истины. Может оно, конечно, всё было оттого, что сложно оставаться в стороне, когда по деревне разгуливает малолетняя гоблинша с топором, но с другой стороны, коли ты всей душою в Забугора веруешь, на кой суешься в битву за веру? Отойди себе в стороночку и сиди, поклоны Забугору отвешивай.
   К концу дня в живых остались только сам гоблин Вислоух и жена его, Марусина матушка. И дело тут было вовсе не в дочерней любви и почитании родителей со стороны Маруси, нет, за своего Забугора юная гоблинша готова была порубить в куски кого угодно. Просто Вислоух ещё с полуночи уговаривал жбан сливового вина в одиночку, а хитрая его супружница будто сердцем чуяла беду и чуть только забрезжил рассвет, отправилась на ярмарку в соседнее село.
   Забегая вперёд, скажем, что на следующий день за неповиновение Забугору добрая Маруся пристукнула как и супружескую чету Вислоуха, так и все население соседних деревень. Но это уже черная страница Марусиной биографии, а потому можно и не заострять на этом внимание.
   А через неделю юная гоблинша, вооружившись вместо сломанного топора здоровенной двуручной дубиной, шагала себе и шагала в сторону крупного приморского городка, где надеялась встретить достойных апологетов Забугора.
   Хотя оно, конечно и глупо - искать подобных в столице людского княжества. Но кто их, гоблинов, разберет.
   Странно косились на здоровенную гоблинскую девицу, в полдень вошедшую в город через западные ворота. Да и было на что, собственно коситься. Во-первых сама Марусина стать была уже поводом для того, чтобы обстрелять её из арбалетов до состояния ёжика. Но стражники на городских стенах были настолько поражены созерцанием мрачного благодушия на зелёной гоблинской роже, что как-то запоздали и Маруся уже скрылась в одном из многочисленных переулков. Конечно, девицу можно было догнать, дать пару раз по репе для острастки и, может быть, выяснить из бессвязной Марусиной речи, с какими целями она проникла в город. Всё можно было сделать, однако почему-то ничего сделано не было. А кто не успел, тот, как говорится, опоздал.
   Одета Маруся была живописно. Её могучие чресла скрывали короткие кожаные штаны, поверх которых была надета кольчужная юбка, изодранная до неприличия. Толстую холщовую рубаху перехватывал широкий бархатный кушак, неведомо где добытый. Длинные немытые Марусины лохмы были перевязаны замызганной рыжей ленточкой, в правом ухе застрял рыболовный крючок. Гоблинша тяжело ступала босиком, опираясь на свою дубину, и мечтала о завтраке. Увидев на ближайшем доме грубо намалёванную кружку пива, Маруся счастливо вздохнула и открыла тяжелую дубовую дверь.
   В трактире, носившем романтическое название "Павшая лошадь", было почти безлюдно. В одном углу тихо сидела разношерстная компания - два эльфа, поджарый хуманс да дюжий орк, нежно обнимающий вычурный лук. Хозяин стоял у самого входа, почтенно скрестив руки на груди. Завидев гоблиншу, он напрягся, сузил глаза и нащупал рукоять кривого кинжала.
   Маруся, вопреки ожиданию, не стала прямо с порога требовать ото всех безоговорочно уверовать в Забугора. Вместо этого она почесала за ухом, плюхнулась на деревянную скамью и в довольно-таки вежливых выражениях потребовала что-нибудь покушать. Звучало это следующим образом:
   - Эх, хозяин, жрать давай, а то укорочу на голову.
   Трактирщик, окинув опытным взглядом бугры гоблинских мышц и зарубки на дубине, в которой явно застряли чьи-то зубы, счел нужным как можно скорее выполнить требование, нежели вступать в открытую перепалку. Вскоре перед Марусей дымилась миска с жареной свининой, горшок с подгоревшей кашей и кружка ядрёного местного пива. Пиво разбавлять трактирщик как-то поостерёгся.
   Не успела Маруся положить в рот и пары кусков мяса, как вдруг её окликнули.
   - Эй, девка! Чего сидишь одна, скучаешь? А ну давай к нам!
   Юная гоблинша едва не подавилась пивом, и оглянулась. Обращался к ней тот самый орк с луком, в лице его, как Маруся не приглядывалась, не было ничего угрожающего. Напротив, орк зубасто улыбался и нетерпеливо делал руками приглашающие жесты.
   - Ну так чего? Давай к нам, винцом угостим!
   Супротив такого предложения гоблинша не устояла. Мигом подхватила миски да плошки, кружку с пивом взяла в зубы и пересела за другой стол.
   - Здрава будь! - ухмыльнулся орк и протянул Марусе мозолистую ладонь. - Гаркуш.
   - Маруся, - смущенно пробурчала гоблинша, выдирая руку из орочьей лапы. - А мне нальют?
   - Нальют, - почему-то обрадовался Гаркуш, - ещё как нальют! Эти то вот, - тут орк указал руками на эльфов и хуманса, - как сговорились, собаки, ни капли в рот не берут. А мне с ними мучайся...
   - Плохо дело, - посочувствовала гоблинша, начав испытывать к Гаркушу симпатию. - Ну да я тебе помогу.
   И помогла, мигом ополовинив кувшин с вином. У эльфов к тому времени глаза плавно переместились куда-то в район лба, но, как ни странно, остроухие ни единым жестом не выдавали своего неудовольствия. Хуманс же сидел, закинув ногу на ногу, и мирно покуривал трубочку.
   Насытившись, Маруся фамильярно похлопала орка по плечу и заявила:
   - Ну, спасибо тебе, Гаркуш. А скажи-ка...
   И только она хотела выспросить, как орк относится к Забугору, что, несомненно, вызвало бы как минимум хорошую драку, вдруг к гоблинше обратился один из эльфов:
   - Скажите, сударыня, какого достойного города вы житель, и как попали в этот прекрасный городок?
   Маруся испуганно оглянулась, не увидела никого, кроме трактирщика, не спускавшего с неё глаз, и осторожно спросила:
   - А чего это ты, эльфак, говоришь со мной так, будто у меня две головы на плечах, али за спиной дружина немалая?
   Эльф возвёл очи горе. Собрат поспешил к нему на помощь и быстро заговорил:
   - Прости великодушно моего товарища, любезная девица, он и забыл, что у диких, пардон, нецивилизованных народов не в ходу вежливое обращение к собеседнику во множественном числе. Я прошу извинить его за эту досадную оплошность, и, не гневаясь, поведать нам, откуда ты и для чего очутилась в наших краях.
   Гоблинша, малость сбитая с толку витиеватым эльфийским слогом, замешкалась на минуту, а потом, без обиняков, разъяснила новым знакомым о благой цели своего путешествия. Орк расхохотался, хуманс взглянул на Марусю так, будто впервые увидел, а эльфы, почтительно поклонившись, отошли в уголок, где принялись перешептываться, поминутно бросая на гоблиншу неодобрительные взгляды.
   Время шло, Маруся молчала, эльфы совещались. Наконец, орк хлопнул ладонью по столу и заявил:
   - Ну вот что, девица. Пока там эти двое ущербных выясняют, не нарушит ли твоё присутствие вселенское равновесие, я тебе скажу вот что. Миссия у тебя, конечно, великая, с этим я спорить не буду, однако много ли ты в одиночку наделаешь? Спору нет, сила в тебе сокрыта, как я погляжу, немалая, но коли возьмёт тебя хороший отряд стражников в окружение, останутся от тебя одни рожки да ножки.
   Маруся испуганно ощупала голову, ожидая обнаружить там рога, но ничего не нашла и успокоилась. А орк продолжал:
   - То ли дело идти в компании? Не буду скрывать, цели у нас с тобой, малость, разные, но в дороге хороший товарищ не помешает. Мешать тебе справедливость наносить никто не будет, заодно и земли чужие посмотришь, ума-разума наберёшься. Ну и нам, ясное дело, подмога. Так, что ли?
   Гоблинша задумалась. С одной стороны, конечно, предложение дельное, однако как к этому отнесётся Забугор? Маруся с надеждой прислушалась, а вдруг гоблинский бог снова снизойдёт до разговора с нею, но Забугор упорно молчал.
   - Ну так что? - поинтересовался орк.
   - Я с вами, - махнула рукой гоблинша.
   - Вот и славно, - обрадовано воскликнул Гаркуш. - Тогда, давай, допивай своё пиво и в дорогу.
   - А эти? - показала Маруся на всё ещё совещавшихся эльфов. - Они, что, с нами пойдут?
   - С нами, с нами, - уверил орк. - Куда ж без них. Тут, понимаешь, вот какое дело...
   Тут Гаркуш устроился поудобнее, закинул ногу за ногу и поведал Марусе удивительную историю.
   Дело в том, что эльфы, достигнув немалых высот в разных вредоносных науках вроде демократии и философии, решили, что пора положить конец войнам и междоусобицам на почве расовой нетерпимости. Кто их знает, что это им в голову пришло, но тут на память сразу приходит как раз толерантная встреча покойного Марусиного папаши с одной симпатичной эльфиечкой. Вот оно, торжество всеобщей терпимости и глумление над традициями!
   Впрочем, так как эльфы были ещё не в курсе того, чем закончилась давнишняя история, им оно простительно. Знамо дело - эльфы. А эльф, как известно, нежная тварь.
   Планы у эльфов были грандиозные. Подумать только, ведь надо не только объяснить всем своим подданным, на кой им надо вдруг проникнуться братскими чувствами по отношению к оркам и троллям, так ещё и, стиснув зубы, наоткрывать по всему эльфийскому королевству храмов, школ и библиотек для тех, кому не посчастливилось родиться остроухим.
   Поначалу дела шли неплохо. Гномья молодежь в университетах чинно изучала нетленные труды, писанные магами и чародеями, орки дружно сдавали экзамены на звание кузнецов и прочих мастеровых. Эльфийские ребятишки водили хороводы с гоблинской малышней, отчего у родителей первых начинался озноб, а у вторых неконтролируемый приступ истерического хохота.
   А потом всё пошло наперекосяк. Тролли, которые были приняты эльфами как родные, вдруг начали заявлять, что-то эльфийское правительство относится к ним с пренебрежением. Подумать только, и почему троллиный язык до сих пор не возведён в статус государственного? Эльфы, пораскинув мозгами, пошли на уступки. Поначалу действительно объявили язык троллей вторым официальным, а потом пришлось так же поступить и с гномьим наречием. Дальше - больше. Орки распоясались вконец, начали открыто устраивать стычки, требуя права на смешанные браки. А какой же нормальный эльфийские батюшка согласится выдать свою драгоценную дочурку за орка, пусть и образованного, но орка? Срочно был созван государственный совет, на котором, перерыв целый ворох древних свитков, посвященных науке демократии, выяснили, что, как ни крути, а требования орков вроде как справедливы. Более того, в процессе обнаружили также, что право на вступление в брак имеет единственно взрослый гражданин королевства. О согласии гражданок, и, тем более, родителей оных гражданок, почему-то не говорилось ни слова.
   После того как эльфы опубликовали результаты своих исследований, грамотные орки, тролли и прочие, кто ещё недавно был в статусе "неграждан", пришли в восторг. Страну охватила паника. Отцы прятали своих великовозрастных дочерей, орки громили эльфийские дома, мало-помалу перебираясь из своих довольно обособленных общин всё ближе и ближе ко дворцу.
   Кончилось всё тем, что король эльфов, Ириан Первый, проснувшись поутру, обнаружил, что за минувшую ночь произошло два важных события. Во-первых, бешеная орава троллей и орков под предводительством плешивого гнома, забравшегося для чего-то на коня по имени Бронни Вик, перерезали половину королевской знати. А во-вторых ему, королю, было предложено в двадцать четыре часа покинуть дворец, иначе они-де за себя не ручаются.
   Ириан пришёл в ужас. Он заперся в своём кабинете на крючок, обложился древними фолиантами и в течении суток изучал премудрости стародавних мудрецов. Бунтари, соскучившись, начали ломиться в дверь, но из-за неё доносился такой жуткий хохот короля, что они предпочли заколотить кабинет досками и пойти разграблять страну далее.
   В дальнейшем выяснилось, что древние эльфы были, в отличии от нынешних, далеко не дураками. И хоть писали они что, дескать, главное это терпимое ко всем отношение, но имели-то они в виду вовсе не поголовную дружбу народов! Черным по белому писано было в книгах - относитесь, дескать, ко всем ровно, справедливо, строго взыскивайте, да щедро награждайте. Тепло относитесь к чужестранцам, принимайте всех так, чтобы ходила о вас и в дальних землях добрая слава. А коли кто решил у вас поселиться насовсем, отнеситесь к этому с должным вниманием.
   Но не дай вам Эру, будущие правители государства эльфийского, дать пришлому хумансу ли, троллю, орку или даже своему же брату, верноподданному другого короля, эльфийское гражданство! Обрушатся тогда на головы ваши беды, и отец пойдёт на сына, а сын на отца.
   Почему-то строки о грядущих бедах эльфы, скрупулезно изучающие труды древних, упустили.
   Узнав о такой оплошности со стороны собственных министров, Ириан первый сначала хотел всех перевешать, но потом вспомнил, что с этим делом наполовину успешно справились сами бунтари и загрустил. Но долго грустить ему не пришлось, потому как королевство терять совершенно не хотелось. А потому Ириан отбросил запылённый фолиант в одну сторону, утренний наряд в другую и быстро облачился в дорожную одежду. За спину он повесил свой верный клинок, расправил плечи и, с усмешкой поглядев на заколоченную дверь, отодвинул в сторону огромный книжный шкаф. За ним открылся длинный туннель, ведущий в дворцовые подвалы, а потом дальше, через весь город к маленькому закопченному трактиру. Вот в трактире-то, проломив пол и до смерти перепугав бедного хозяина, и очутился гонимый король.
   Соратников он нашел сразу. В первую очередь направился Ириан к своему старому знакомому, графу де Лурье. Тот давно уже предсказывал падение королевства и вообще неосмотрительно высказывал свои отнюдь не толерантные взгляды на положение в стране, за что и был позорно выгнан с действительной государственной службы. Теперь же де Лурье оказался как нельзя кстати. Он внимательно выслушал короля, неодобрительно покачал головой, но не сказал ничего вроде "надо было меня слушать". Вместо этого он поклялся Ириану в своей бесконечной преданности престолу и пообещал до последней капли крови сражаться за королевство. Слёзы закипели на глазах короля, он обнял де Лурье как брата и расцеловал в обе щеки.
   - Спасибо, мой дорогой друг! - с чувством воскликнул Ириан и пожаловал де Лурье орденом эльфийской славы и доблести.
   Де Лурье только усмехнулся.
   Вскоре эльфы обрели соратника в лице хуманса по имени Томас, который был настолько равнодушным ко всему, что ему было совершенно безразлично, куда и зачем идти. Впрочем, товарищем он оказался хорошим, да и мечом владел так, что впору позавидовать лучшему эльфийскому мечнику.
   Через два дня к компании присоединился самый настоящий орк, уже знакомый нам Гаркуш. Кто и зачем его так прозвал - неясно, родителей у бедолаги не было. В эльфийском университете, даром что образование ввели для всех обязательное, Гаркуш не отучился, о том, какие дела в мире творятся - не разумел. Единственное, что он крепко вбил себе в голову, так это то, что каждый народ должен жить обособленно, межвидовые связи находятся под строжайшим запретом, а эльф орку не товарищ. Но видя, какое положение дел в эльфийском королевстве, Гаркуш пересмотрел своё мнение относительно третьего пункта своих убеждений и, не долго думая, поклялся верно служить на общее благо. Был орк хоть и неграмотный, но зато честный и добрый. В драки по пустякам не вступал, особо трепетного отношения к себе не требовал, единственно, что пил много горячительных напитков, а так товарищ был хоть куда. Первое время, правда, Ириана несколько коробило панибратское к себе отношение, но вскоре он привык к этой орочьей манере общения, уразумев, что никаких дурных намерений у орка нет.
   Гаркуш быстро понял, что ни эльфы ни хуманс и не знают толком, что именно им надо делать. Да, оружием махать все умели, но только куда же им втроём против целого королевства? Не умели они ни убеждать, ни уговаривать, видно, что курс науки дипломатии в университетах слушали они вполуха.
   Вот и пришлось орку встать во главе маленькой группы повстанцев и самому принимать важные решения. Завидев Марусю, он сразу смекнул, что такая дюжая девица будет им значительной подмогой, а потому всеми силами старался наладить с ней дружеские отношения. Что, как мы уже убедились, было в сущности не так уж и сложно.
   Маруся была и не против совершить победный рейд, разумеется, во славу великого Забугора. Она ещё раз кивнула, почесала глупую свою голову и догадалась, наконец, спросить:
   - И куда же ты их ведешь, дяденька? - тут гоблинша мотнула головой в сторону эльфов, - али так, прогуляться для пущего аппетиту?
   - Да какой уж там аппетит, - вздохнул орк, понурившись, - тут, дорогая девица, всё серьёзнее. Надобно нам к Прибери-горе явиться, забраться на самую вышину и набрать там воды из неиссякаемого источника. Гласит предание, что ежели на рассвете выпьет этой воды опальный король, то таким крепким да могучим станет его дух, что вернёт он себе и корону, и королевство, и народное признание. Вот и веду...
   Маруся только хмыкнула. Хоть она и была глупа всем на удивление, но никак не удержалась от ехидного замечания:
   - А не думаешь ли ты, дядя Гаркуш, что твои эльфы опять всё не так поняли? Вон же уже единожды вышла оплошка... Может перечитать предание? Может там говорится, что ежели кто поутру, с похмелья будучи, водицы той хлебнет, то ему полегчает и безо всяких заморских рассолов? А про королевства с королями так, для красного словца приписано? Дескать, и на королей действие чудо-воды распространяется?
   Гаркуш густо покраснел. Но так как его рожа и без того к одобрению не располагала, а румянец выступил какими-то невнятными пятнами, трактирщик, пристально наблюдающий за своими гостями, как-то забеспокоился. То ли он решил, что Маруся предложила орку что-то неприличное, то ли просто перенервничал. Но только вдруг трактирщик подскочил к столу и заорал тонким голосом прямо гоблинше в ухо:
   - Нечего тут! Да!
   Маруся уже хотела наподдать ему как следует своей дубиной, да тут орк вежливо, но решительно отодвинул её в сторонку. Он встал, оказавшись ниже гоблинши на целую голову, взял трактирщика за плечо и отвел в уголок. Там он помялся, прокашлялся и тихонько заговорил:
   - Ты не переживай, отец, всё в порядке. Горячая у нас деваха, озорная, но ты сам вспомни, нешто в юности другим был?
   Трактирщик хотел было заявить, что в детстве он был тихим послушным мальчиком, но орк говорил так убедительно, что он предпочел не спорить.
   Гаркуш расценил его молчание как согласие и продолжил:
   - Вот я и говорю - молода, горяча. Не сердись на неё, ладно, отец? Да и глаза свои на девку не пяль, а то ещё которые особо смекалистые подумают чего похабное. А тебе оно надо?
   - Не надо, - только и выдавил из себя бедный трактирщик, покорно кивнул головой и быстро-быстро убежал обратно за стойку. Там он спрятался за бочкой с пивом и больше ничем не выдавал своего присутствия. Орк облегченно вздохнул и вернулся к Марусе. Как мог, он растолковал ей, что, дескать, предание не врёт и вода в чудесном источнике и вправду обладает волшебной силой. Рассказал и то, что выпить оную водичку требуется в определённый час, в противном же случае на голову короля и его присных свалятся всевозможные беды и горести. Словом, сомневаться в магической силе неиссякаемого источника не стоило. Гоблинша слушала внимательно, попутно ковыряла в носу и болтала ногами. Когда Гаркуш закончил, она только кивнула:
   - Ладно, что уж там. К источнику, так к источнику. Напоим твоего короля.
   К тому моменту эльфы уже пришли к некоему соглашению и подошли к столу. Один из них, который, судя по стати и благородству на тощей физиономии, и был королем Ирианом, откашлялся и заявил, обращаясь к Марусе:
   - Любезная сударыня! Если вы и в самом деле согласны присоединиться к нам в нашей борьбе за процветание королевского дома, то мы с радостью готовы пожаловать вам титул первой королевской фрейлины, обширные земельные угодья и звание почетного гражданина королевства.
   Кустистые брови Маруси взлетели на лоб, да так там и остались. Она несколько секунд хлопала глазами, тщетно пытаясь сообразить, что имел ввиду эльф, но своих сил на то не хватило. Она обернулась к орку:
   - Дядя Гаркуш! Чего он лопочет, этот балбес ушастый?
   - Простите! - возмутился эльф, - что вы имели в виду под словом "ушастый"?
   - Это непереводимая игра слов, - отмахнулся от него орк и зашептал гоблинше на ухо:
   - Государь говорит, мол, спасибо. Говорит, что пива будет хоть залейся и пожрать тоже вдосталь.
   - Эвон как! - довольно кивнула Маруся и одобрительно хлопнула короля по плечу, - вот чудак! Так бы и говорил! А то начал крутить да мутить, эх, уши бы мои не слыхали всяческих твоих непотребств! Одно слово - эльф.
   Орк тихо выматерился. А эльф, отойдя, наконец, от такой фамильярности, протянул Марусе тонкую костлявую руку:
   - Я Ириан Первый, владыка семидесяти семи морей, вод великого озера Дор и король эльфийской державы.
   Назвался и де Лурье, а хуманс, выстроив меж собой и товарищами завесу из густого белого дыма, только буркнул что-то невразумительное.
   - Томас он, - пояснил орк, - хороший парень.
   - Ну-ну, - только и сказала Маруся, никоим образом не ответив на королевское обращение. Тем самым она окончательно укрепила уверенность Ириана в том, что все прочие народы кроме эльфов - натуральные невежи. Могла ли знать гоблинша о том, что своими простыми действиями начертала на страницах Истории судьбу величайшего эльфийского правителя, который в скором времени прославился как один из самых жестоких по отношению к иным расам королей?! Но настоящим героям лучше и не знать, что ждёт их впереди. А то мало ли что. Всякое в жизни случается. Узнают, допустим, что и драконов всех суждено им победить, и баб, особенно которые королевской крови, влюбить в себя намертво. А коли так, зачем сражаться? Супротив судьбы не попрёшь, коли предначертано так-то и так-то, стало быть, всё и случится. А ежели, напротив, постигнет неудача, то для чего что-то делать? Иногда лучше находиться в неведении. В одном людском королевстве шибко почитались сирые, убогие, а также те, кого родители или там всемогущие боги не наградили большим разумом. Стоит ли говорить, что гоблинша Маруся там явно бы заняла привилегированное положение?
   Пока же Маруся старалась особенно ни о чем не думать, сидела себе на лавке, допивала своё пиво и сосредоточенно обсасывала мясную косточку. Эльфы, бросая на неё косые взгляды, жевали, как им и положено, какую-то подозрительную фруктовую субстанцию. При одном взгляде на оную у орка сводило зубы, будто бы он глотнул вместо доброго стаканчика вина ложку уксуса. И чем только живут эти эльфы, кто их разберет. Видать потому такие тощие да низкорослые, что в детстве мало каши ели. Ведь каша то, гордость и слава любого орочьего стана, это целый кладезь всяческих полезностей, она и силы прибавляет, и от хворей лечит. С этими думами Гаркуш отправил себе в рот едва ли не половину горшка гречневой каши, закусил хлебом и довольно крякнул. Хорошо!
   А тут стоит снова оговориться. Упомянув про хилую эльфийскую конституцию, нельзя упустить вот какого момента. Дело в том, что многие источники, особенно писанные известными вралями вроде хумансов и гномов, гласят, что поголовно все эльфы высокие и на рожу приятные. Нам надлежит развеять этот миф, хотя, конечно, с некоторыми уточнениями. Каждому известно, что когда-то давно существовало обширное эльфийское поселение, жители которого действительно отличались высоким ростом и довольно-таки симпатичными физиономиями. Однако было это в такие отдалённые времена, что эльфы ещё не спустились с деревьев, одевались преимущественно в звериные шкуры, и, по некоторым данным, имели хвосты. И жить бы им в кронах берёзок и могучих дубов ещё долго, если бы не одна зловредная эльфийка. Ей, видать, наскучила привольная жизнь в уютном лесу и захотелось новых, неизведанных ощущений. Для воплощения оных в жизнь, эльфийка спустилась с дерева. Правда, спустилась, это сильно сказано, в действительности же она с такой силой брякнулась оземь, что сломала хвост в двух местах. Это её, однако, не смутило и эльфийка, отломив с какого-то куста здоровенную палку, отправилась искать приключений на собственное охвостье. Что именно она делала в этот период своей жизни, летописцам не известно, но похоже, что в этом эльфийка преуспела. Палку она использовала в качестве метательного орудия для сшибания с деревьев груш и прочих вкусностей, но однажды промахнулась и насмерть зашибла зазевавшуюся белку. Так эльфы стали мясоедами. Но, видно, организмы их были к мясу не шибко приучены, а потому худосочность, которую со временем обозвали "аристократизмом" стала передаваться по наследству.
   Тут сразу хочется спросить - а как же бедная эльфийка, опороченная гоблином Вислоухом? Отчего же в ней не было положенной всем эльфам худобы и ущербности телом? На этот вопрос ответа мы не имеем, но ежели как следует покопаться в родословной вышеназванной эльфиечки, вдруг обнаруживается какой-то гарный хлопец, имевший близкие отношения с её матушкой. Но был ли это хуманс, тролль или гоблин - тут генеалогическое древо отчего-то упорно молчит.
   Пока эльфы рассусоливали со своими фруктовыми десертами, Маруся догрызла кость и вопросительно посмотрела на орка. Тот понял и без слов.
   - Эльфы мои! - обратился он к своим подопечным, - в дорогу пора!
   Ириан вздохнул, а де Лурье одним глотком осушил чашу со зловещим зельем кофеем и молча поднялся с лавки. Томасу и говорить ничего не надо было, его орк просто как следует встряхнул за плечо.
   Расплатившись с трактирщиком, вся компания зашагала по направлению к городским воротам, куда ещё недавно браво входила Маруся. Гоблинша, кстати говоря, ещё попробовала возмутиться, куда, дескать, ведете, ироды. Потом она вспомнила, что эльфы обещали ей море разливанное в смысле пива и еды и возражать не стала. За пивом - хоть на край света.
   Дорога, поросшая жесткой травой, сама стелилась под ноги. Эльфы семенили далеко позади, причем граф де Лурье время от времени отставал, воровато оглядывался по сторонам и быстро распихивал какие-то свёртки то под корни деревьев, то под крупные камешки. Действия его не оставались незамеченными для зоркого королевского ока, но тот делал вид, что ничего не замечает. Хуманс же с непривычным для гоблинского слуха именем Томас шагал по самой обочине, на ходу сбивая ромашки тяжелыми сапогами. А орк, ухватив гоблиншу под ручку шел ни ходко ни валко, рассказывал нескончаемую историю из стародавних времён и потягивал из фляжки сладкое виноградное вино. Маруся слушала вполуха, думая о своём, о девичьем. Почему-то взбрело ей в голову, что ежели родилась она не грубым мужиком, а натуральной девицей, то надобно ей, не мудрствуя лукаво, срочно выходить замуж. Откуда к Марусе пришла подобная мысль - неизвестно, и надо денно и нощно молиться любым богам, включая того же Забугора, лишь бы он избавил мир от такой сомнительной благодати. Ведь, если задуматься, до чего хорошо, когда подобная гоблинша имеется в единственном экземпляре! А ведь если найдёт себе подходящего мужика, то там, глядишь, и дети пойдут! А кто знает, вдруг они статью да разумом пойдут в непутёвую свою матушку? Тогда уж точно никому мало не покажется.
   Так, рассуждая и неспешно беседуя, разношерстная компания прошла через поле и небольшой лесок. По узенькой тропке путники перешли через болото и вышли к широкой реке с крутыми берегами. Тут Гаркуш приказал всем остановиться, уселся на круглый шершавый камушек и вытащил из-за пазухи кусок промасленного пергамента. На нём была грубо и примитивно нарисована карта всех окрестных городов, причем никаких надписей или там цифровых комбинаций не было. Чего только не стоило неграмотному орку добыть этот ценнейший документ! Ведь как в нынешнее время рисуют карты всякие там шибко образованные? Начертят чего ни попадя, намалюют какие-то невнятных линий, а потом употребляют слова, за которые в приличном гоблинском обществе сразу дают по шее. Всякие там "долгота" да "широта", "меридианы" да "градусы". Цифр, цифр то нарисуют столбцами, не знает, куда их и приложить. Разве ж можно нормальному орку разобраться в эдаких премудростях? Вот и пришлось бедному Гаркушу упрашивать одного знакомого гоблина, занимающегося малеваньем, сбацать ему что-нибудь попроще. Тот долго ломался, заявляя, будто другие чертежники поднимут го на смех, но потом взял с Гаркуша честное слово, что не проболтается и в какой-нибудь час нарисовал нужную карту. Правда, совершенно не факт, что карта в точности соответствовала действительности, в частности даже совершенно незаинтересованный зритель мог увидеть на ней явные оплошности. Например, река Зряна, которая выглядела на карте как крошечный ручеек, начало брала из какого-то неизвестного озера, а вливалась и вовсе в тухлое болото. А болото оное, надо заметить, находится и вовсе на другом конце света. Однако, орка карта вполне устраивала, а раз так, не будем придираться по мелочам.
   - Достойнейший сэр Гаркуш! - тоненьким голосом поинтересовался де Лурье. - Не соизволите ли вы сообщить нам, куда надлежит двигаться дальше?
   - Соизволю, соизволю, - пробурчал орк, сосредоточенно водя пальцем по карте. - Не суетись, товарищ эльф, дай подумать.
   Графу де Лурье отчего-то пришла на память старинная пословица о гусе и свинье, но после секундного размышления он предпочел не произносить её вслух. Короля Ириана тоже заинтересовали манипуляции с картой. Он подошел к орку вплотную и вперил очи в неприглядный документ. Понять ничего не смог, даром что в трёх университетах отучился, но дабы не терять королевского достоинства, согласно покивал головой:
   - Так, так.
   - Что так то? - хмыкнул Гаркуш. - Чего твоё величество узрело? Может, подскажешь что дельное?
   - Да я вот полагаю, - эльф махнул тощей лапкой. - Эдак бы и отсюда. А потом туда.
   - Туда, говоришь, - задумчиво проговорил орк. - Ну, посмотрим, посмотрим.
   Тут Ириан до смерти перепугался, как бы Гаркуш и в самом деле не принял его опрометчивое замечание за руководство к действию. Он поспешно пробурчал что-то о том, мол, надо бы всё рассмотреть с разных сторон, да прикинуть, да отмерить, но Гаркуш уже сворачивал пергамент в тоненькую трубочку. Сунув её обратно за пазуху, он потёр ладони.
   - Ну вот и славно. Стало быть, нам надо на ту сторону. Так, что ли, а, величество?
   - В общих чертах, - нехотя кивнул король.
   - Тогда идём искать переправу.
   Зашагали по бережку. Маруся резвилась, аки малое дитя. Она то сбегала вниз по круче к самой воде, то щипала росший на пологом берегу дикий щавель, а то и просто копала в мягком песке глубокую нору. Орк наблюдал за ней с неусыпным отеческим вниманием, хотя, конечно, до Вислоуха ему было ещё расти и расти. Наконец, терпение его лопнуло.
   - Маруська! Хорош беситься! Подь сюды, дело есть.
   Гоблинша хоть и неохотно, но послушалась и шустро подбежала к Гаркушу. Тот быстро оглядел её, убедился, что все кости целы и задорно сказал:
   - А что, Маруська, ты у нас девка быстроногая, не то что эти двое, - тут он показал рукой на еле плетущихся эльфов. - Вот кабы тебе пробежаться по бережку вперёд, да разведать, нет ли где моста али там просто брода?
   - Это я мигом, - пообещала гоблинша. Орк обрадовался:
   - Сбегаешь, да? Вот и умница.
   Маруся кивнула, сделала из его фляги большой глоток и шустро помчалась вперёд, только пятки засверкали. Эльфы с неодобрением поглядели ей в след и с беспокойством подошли к орку:
   - Почтенный Гаркуш! Куда столь поспешно устремилась юная барышня?
   Орк выругался про себя, нехорошим словом помянув вычурный эльфийский слог. Вслух же он сказал:
   - Барышня отлучилась по нужде, - и сделал выразительные глаза. И правда, не объяснять же нежным эльфийским аристократам, что ежели гоблиншу чем-то не развлекать, то она или убьётся сама, или покалечит своих же товарищей?
   Маруся бежала по узенькой полоске берега, полной грудью вдыхала воздух, пахнущий травой, речной свежестью и дымом от костра. Ноги проваливались глубоко в рыхлый песок, загрубевшие ступни приятно ласкала прохладная вода. В какой-то момент гоблинша совершенно забыла зачем и куда она бежит, но тут же глянула на широкие воды реки и вспомнила старую поговорку - память девичья, забыла с кем спала.
   Переправы не было и в помине, а когда Маруся решила проверить, нельзя ли перебраться на тот берег вброд, она едва не утопла в самом начале своего миссионерского пути. Мысль о Забугоре освежила и привела в надлежащее состояние души. Гоблинша вдруг поняла, что всё в этой жизни уже заранее предопределено. Эта мысль очень понравилась Марусе своей новизной, а потому ей стало совершенно безразлично, найдёт она переправу или нет. Ведь коли мудрый Забугор всё распределил заранее, то стоит ли волноваться из-за какой-то ерунды?
   К счастью, стараниями ли Забугора или просто по удачному стечению обстоятельств через несколько минут размеренной ходьбы Маруся увидела, наконец, мост, перекинутый с одного высокого берега на другой. Гоблинша пришла в восторг, в самых почтительных выражениях поблагодарила скорого на руку Забугора и стремглав помчалась обратно. По пути она умудрилась пару раз растянуться и получить по загривку собственной дубиной, а потом ещё долго озиралась по сторонам, недоумевая, кто бы мог её стукнуть.
   Спустя ещё несколько минут напряженного бега, Маруся увидела вдали размеренно шагающего орка, позади которого плелись эльфы с молчуном Томасом.
   - Там мост! Мост! - с восторгом заорала гоблинша во всю силу своих лёгких. - Мост! Ура! Слава Забугору!
   Ириан имел неосторожность поинтересоваться у Маруси, кто же такой прославленный Забугор. За то он поплатился двухчасовой лекцией о делах и подвигах Забугора, а когда гоблинша, наконец, устала молоть языком, эльф с ужасом выяснил, что ни слова не понял из того, что говорила Маруся. Это повергло короля во временное помутнение рассудка, и долго ещё после этого он просыпался с воплем "Харе Забугор". Кстати, в который раз забегая вперёд, хочется обратить внимание вот на какое событие. Когда король, пройдя все препятствия, взошел, наконец, на отвоёванный престол, первое, что он сделал - это учредил очередного вредоносного духа именем Забурог, повелел выточить из красного дерева его статую в десять футов высотой и ритуально оплёвывать её каждую первую пятницу месяца. Интересно, к чему бы это?
   Так, за разговорами путники и не заметили, как успели отмахать несколько миль до моста. А там пришлось им столкнуться с непредвиденными обстоятельствами в виде здоровенного горного тролля, который стоял, опершись спиной о резные перила и перекидывал с руки на руку двуручный топор. Разговаривать с ним вызвался Гаркуш.
   - Ну здрав буде, - без обиняков начал он. - Пройти то можно?
   - Можно, - неожиданно быстро согласился тролль. - Только надобно заплатить.
   - И сколько? - загрустил орк, который, соизмеримо с собственной скупостью имел подозрения по поводу гномьих корней. - Сколько возьмешь с бедных путников?
   Де Лурье на правах казначея уже развязал поясной кошель, чтобы достать оттуда нужное количество монет, но тут вдруг тролль осклабился и, гыгыкнув, указал заскорузлым пальцем на Марусю.
   - Её вон хочу.
   Тут орк настолько смутился, что даже и не сообразил сразу, что сказать. Но тут на помощь пришел сам король. Его такое положение вещей возмутило до глубины души.
   - Уважаемый сэр! - высокопарно начал Ириан. - Да как вам только в голову могла придти такая чудовищная мысль? Неужели вы думаете что мы, мирные путешественники, которых, слава Эру, коснулось просвещение, отдадим вам юную барышню? Это крайне легкомысленно с вашей стороны, сударь. А потому, раз уж никто более не вступился за честь нашей дамы, я требую сатисфакции.
   - Гыгы, - загудел тролль и обратился к орку, как наименее, на его взгляд, придурошному: - Так чего? Отдаете девку добром?
   - Никогда! - гордо заявил де Лурье, хотя его, по правде говоря, никто и не спрашивал. Про Гаркуша и говорить не стоит, когда к нему, наконец, вернулся дар речи, он подпрыгнул на месте, стукнул себя в грудь кулаком и с рёвом бросился на дерзкого тролля.
   Тролль поначалу даже не понял, что случилось. Вокруг него бегало кругами что-то маленькое и непонятное, периодически колотило по толстенной шкуре крошечным, почти игрушечным мечом и раскатисто хохотало. Да, что ни говори, а эльфийские воители супротив троллей выглядят как-то неважнецки. Однако король Ириан был уверен, что поверг врага в трепет и тот не отвечает на его удары исключительно по причине священного ужаса. Орк тоже особого вреда троллю нанести не мог, хоть и отбил об его лунообразную морду все кулаки. А тролль только брюхо почесывал.
   В конце концов это ему надоело. Тролль ещё раз гыгыкнул, сощурил глаз и сгрёб здоровущей лапой эльфа в охапку. Поднял его над землей на пару футов, покачал головой от удивления и швырнул бедолагу прямо в речку. На помощь королю пришел верный де Лурье, он быстро скинул с себя плащ с сапогами и отважно прыгнул в воду.
   Орк отважно стучал тролля по голове собственным луком, с жалостью думая о том, что дорогая работа эльфийских мастеров гибнет ни за так. Томас в битву не вмешивался, предпочитая с берега давать советы де Лурье, который до сих пор вылавливал из реки своего короля. А Маруся стояла с разинутым ртом, глядя на огромного тролля, раздумывая, кто же он такой - гоблин, эльф или даже вовсе мерзопакостный гном, о которых так часто рассказывала матушка. Сделав вывод в пользу последнего, гоблинша неторопливо почесала затылок, ухватила дубину поудобнее и огрела тролля по широкой спине.
   Тот даже не пошевелился, повергнув тем самым Марусю в пучину сомнений. До сих пор, не встретив достойного противника, гоблинша была свято уверена в том, что после близкого общения с её дубиной всяк начинает вопить громким голосом, а после пары-тройки ударов замолкает навсегда. А тут творилось что-то совсем из ряда вон выходящее - Маруся методично отрабатывала по спине и голове тролля лучшие свои удары, а тот только лопатками передергивал, будто его мушки кусали.
   - Это он чего, а? - опасливо спросила гоблинша, уворачиваясь от загребущей троллиной лапы. - Может, и не живой вовсе? Идолище поганое, кумир деревянный?
   - Головушка у тебя деревянная! - исступленно выдохнул Гаркуш, колотя тролля по шее. - Где ты видела идола, чтобы так с эльфами обращался?
   Только гоблинша начала раздумывать над этим вопросом, как вдруг тролль извернулся и что есть силы ударил лапой её по спине. Маруся охнула, чувствуя, будто бы из неё высосали весь воздух, упала на землю и еле успела откатиться в сторону от тяжелой троллиной ноги. Тролль досадливо крякнул и наклонился, желая ухватить шуструю девицу за шиворот, но тут подоспел орк, треснул тролля по луком по уху. Ухо, как выяснилось, было из тех немногих троллиных мест, которые, не лукавя душой, можно назвать слабыми. Тролль взвыл, отпустил гоблиншу и выпрямился, схватившись за ухо. Тут Маруся не подкачала, боднула тролля в живот головой, да так сильно, что обидчик не удержался на ногах, рухнул как подкошенный. Орк прыгнул на него сверху, вцепился ручищами в жилистую шею, тут и гоблинша подоспела со своей дубиной. И хорошо ещё, что глаз у девицы наметанный был, хоть попала по нужной голове. Ещё пара минут - и горный тролль был повержен.
   Орк в изнеможении опустился на землю. Потом градом катил с его широкого лба, спутанные волосы падали на лицо. Гаркуш встряхнул головой и посмотрел на гоблиншу, которая без устали колотила тролля дубиной.
   - Хорош над трупом глумиться! - устало проговорил орк. - Помоги лучше тем двоим охламонам, пока не потонули.
   Маруся с недоумением на него уставилась, потом вспомнила, что тролль при жизни успел отправить одного из эльфов в плаванье и поспешила к реке.
   Короля не выловили до сих пор, барахтался он на пару с де Лурье под мостом и не предпринимал никаких попыток к самостоятельному спасению. Новоявленный граф, видать, был не мастак плавать, а король в панике и сообразить то не мог, умеет он плавать, или нет. Почему оба не потонули ещё с пять минут назад, было совершенно непонятно.
   Впрочем, когда Маруся прыгнула в воду, причину сего занимательного явления она разгадала. Дело в том, что в реке было мелко, гоблинше чуть выше пояса, эльфам, стало быть, по шею. Для какой такой надобности вообще был мост - непонятно. Орк, увидев, какой глубины река, даже языком прищелкнул.
   - И на кой тролля сгубили? В мосте то, как я вижу, и надобности нет... Маруся! Оставь этих дураков, ступай на тот берег, душа моя.
   Он махнул Томасу рукой, вошел в воду и неспешно побрёл вперёд. По пути сгрёб в охапку обоих малохольных эльфов, закинул, не считаясь с чинами, на плечо и спокойно выбрался на противоположный берег. Посадил короля с де Лурье сушиться под кустик, выжал рубаху прямо на себе и вздохнул, разглядывая повреждённый лук. Гоблинша с детской непосредственностью шлёпала по мягкой травке босыми ногами, обкусывала на ходу чахлую ромашку и с нежностью думала о хорошем пиве. Пива, однако, не наблюдалось, да и бездонная фляжка на боку у доброго орка уже подходила к концу. Единственное что радовало - быть может, на этой стороне реки найдётся постоялый двор, а то и целая пивоварня. Дело то к вечеру, пора и на отдых. Не забыть бы воздать хвалу отцу небесному, батюшке Забугору.
   Граф де Лурье кое-как пришел в себя, убедился, что с королем всё в порядке и вздохнул с облегчением. Его уважение к Гаркушу возросло многократно, когда он выяснил, что и препятствия в виде тролля и широкой реки были усилиями орка пройдены. Де Лурье достал из-за пазухи очередной свёрточек, в котором что-то поблескивало и зарыл его под кустом. Про гоблиншу, которая также принимала участие в спасении от напастей, он как-то позабыл. Король Ириан, даром что благородный, тоже оставил подвиги Маруси без внимания и обратился к орку с проникновенной речью.
   - Уважаемый сэр Гаркуш! Позвольте мне от лица всего эльфийского народа поблагодарить вас за избавление от смертельной опасности!
   Трепал языком он долго, так что орк мало того что отдохнул, так ещё и соскучиться успел. Гаркуш что-то пробурчал нечто среднее между "не стоит благодарности" и "эвон как загнул", снова развернул карту и уткнулся в неё носом. Ириану такое нарушение традиций и церемоний не понравилось, но виду он не подал и только скорбно покачал головой. Одежда на обоих эльфах уже высохла, Марусины штаны от сырости потеряли былую живописность, а длинная накидка орка извалялась в пыли и пошла бахромой. Впрочем, ни Марусю ни Гаркуша подобные мелочи не волновали. Гоблинша вообще не представляла себе, как она выглядит потому, что с зеркалом была незнакома, а отражение в воде всегда принимала за тайного почитателя Забугора. Орк же просто был неприхотлив, за то эльфы и обозвали его непотребным словом "аскет".
   - Нам, други мои, вооон туда следует, - махнул Гаркуш рукой налево, - там по лужку пройти всего ничего, а дальше будет торная дорога. По ней до крепости Сирев дойдём, там и переночуем. Возражения есть?
   Возражений не было, хотя де Лурье вспоминал, что в Сиреве обитают какие-то настолько странные существа, что её всяк старается обходить стороной. Пещерные гноллы, что ли? Вроде там с незапамятных времён сохранилась традиция держать в качестве городской охраны средней величины дракона, но это ещё точно не известно. По крайней мере никто из Сирева ещё не возвращался, чтобы рассказать, как там и что там. Домыслы же, как известно, штука противная любому эльфу-правдолюбцу. Так ничего и не сказал, окаянный. А кабы сразу высказал все свои подозрения, кто знает, быть может дальнейшие события были бы повеселее.
   Но так как де Лурье хранил молчание, вся компания спокойно вошла в город. Дракона покамест не наблюдалось. Маруся сразу привлекла к себе внимание своим экстравагантным видом, стражники на воротах смотрели на неё с подозрением, но особых проверок не учинили и пропустили гостей беспрепятственно.
   За крепостными стенами было сыро, мрачно и сильно несло гнилой рыбой. Даже орк водил носом, про эльфов и говорить не приходится, тем поплохело настолько, что лица у них стали зеленее Марусиной рожицы. Только Томасу всё было нипочем, шагал и шагал себе, укутавшись с головою в длинный плащ, курил трубку и поглядывал в небо, ожидая скорого дождя. Дождь не заставил долго себя ждать, заморосил серо и скучно, превратил землю под ногами в липкую жижу. Путники, с трудом выдергивая ноги из грязи, уныло побрели в сторону большого деревянного дома с черно-белой вывеской. Что там было написано - не сумели прочитать даже эльфы, но нарисованная бутыль с вином красноречиво доносила суть.
   В таверне Гаркуш поинтересовался в первую очередь насчет ночлега, и, получив утвердительный ответ, потребовал ужин. Хозяином в трактире оказался дородный хуманс с густой окладистой бородой, гостям прислуживала рябая девица в опрятном сарафане и цветастом полушалочке. Пока на вертеле жарился средних размеров кабанчик и прела в котле наваристая пшенная каша, орк счел нужным провести лекцию на тему "как себя вести в незнакомых местах". Король Ириан, привыкший к тому, что в чужих землях его принимают с почестями, попробовал было взбрыкнуть и всячески показать своё недовольство, но более опытный де Лурье осадил его пыл.
   - Спокойно, государь! Ныне мы с вами, гонимые судьбой, подобны щепкам, которые плывут по быстрым водам великой реки Жизни. Никто не знает, где окончится наш путь и что за опасности выпадут на нашу долю. А потому единственное, что мы можем сделать - это внять мудрым словам сэра Гаркуша.
   Нельзя сказать, чтобы король удовлетворился этим увещанием, однако возражать перестал и погрузился в созерцание собственных ногтей.
   Принесли ужин. Маруся набросилась на свинину как после долгого поста, орк спокойно пластал мясо ножом и по кусочку отправлял в рот. Томас как-то совершенно незаметно умудрился отрезать три поросячьи ноги и неспешно их поедал. Эльфы, как и следовало ожидать, к свинине и не прикоснулись, вместо этого рябая прислужница поставила перед ними плошки с овощами и мелко нарезанной говядиной. Рядом с плошками она положила какие-то затейливые инструменты, которые Маруся по тёмности своей спервоначалу приняла за короткие ножи и чуть не покалечилась, пытаясь изрезать ими столешницу. Эльфы же обращались с оными приборами на зависть ловко, подцепляли ими куски огурцов и перца, и вообще вели себя вызывающе. Гоблинша стукнула рукой по столу.
   - Ты чего? - с удивлением уставился на неё орк.
   - А чего они! - чуть ли не со слезами проныла Маруся, показывая на эльфов. - Дразнятся!
   - Да кто дразнится? - опешил Гаркуш, понял, что дело в вилках и рассмеялся. - Они и не думали! А это и не оружие вовсе, а так, ихняя эльфийская штуковина. Эльфы вообще ущербный народ, видишь, без оных приборов и жрать не приучены. Темнота!
   - Сэр! - с негодованием воскликнул де Лурье, посчитавший необходимым вступиться за честь короля и вообще всего эльфийского народа. - Да знаете ли вы, что вилка и нож - это вершина науки, торжество прогресса над чисто физиологическими нуждами? Приём пищи с использованием столовых приборов превращается в трапезу, а угощающиеся не марают рук и одежды, показывая тем самым своё благородное происхождение!
   - Ну ты поняла, да? - многозначительно кивнул Гаркуш гоблинше. - И говорить тоже нормально не умеют. Несчастные существа!
   Де Лурье от такой наглости застыл с открытым ртом, хотел что-то ещё возразить, но король наступил ему на ногу. Нечего, мол, и говорить с эдакими. Помогут власть вернуть - и то ладно.
   После ужина, когда орк со товарищи уже хотел отправиться на покой, но тут вдруг в трактир ввалился пожилой дварф со свитой из семи гноллов-лучников. Из всей компании только Гаркуш видел живого гнолла, эльфы и Томас только слыхивали, а Маруся и вовсе приняла гноллов за очень крупных барбосов. Даже костью в них запустила, надеясь, что собачки этому дюже обрадуются. Гноллы, однако, кость проигнорировали, а вот в гоблиншу полетела стрела.
   - Плохой пёсик! - заорала Маруся, нагнувшись и пропуская стрелу над головой. Орк попытался ещё как-то сгладить ситуацию, пояснить что, дескать, девка у нас малость чокнутая, в детстве поленом пришибли, но гноллы, похоже, были настроены серьёзно. Гаркуш оттолкнул эльфов в сторону, перепрыгнул через стол и ударил ближайшего гнолла могучим кулаком. А тому хоть бы что, даже и не поморщился, окаянный.
   Маруся крутилась вокруг гноллов со своей дубиной, охаживала то того, то другого, но особого вреда не причиняла. Тут Гаркуш сообразил, что надо делать, и так заорал, что пакостный дварф шустро отбежал в угол:
   - Маруська! Ушиби их столом, ты здоровая, сдюжишь?
   - Ась? - не поняла гоблинша, принимая удары от плешивого гнолла и обрушивая дубину на голову волосатому, - чего сделать?
   - Стол бросай! - завопил орк не своим голосом, - стол!
   - Чего стол? - снова не поняла Маруся. - Пожрать, что ли, захотелось? Ну погоди, я с пёсиками разберусь, будет тебе и стол.
   Эльфы, у которых от каждого вопля Гаркуша мурашки бежали по коже, поняли, что без них орк не обойтись. А потому они заорали разом:
   - Бросьте столом в этих непочтенных гноллов, уважаемая барыш...
   Последнее слово у них договорить не вышло, потому что очередная стрела из гнолловских луков пробила тонкую ткань на плече у де Лурье и вошла в плоть почти до кости. Эльф страшно побледнел и упал на руки королю. Король в отчаянии закричал едва ли не громче самого орка:
   - Стол в них брось, дурная девка!
   Тут Маруся, наконец, сообразила, что надо делать, одним ударом сбила с ног ближайшего гнолла, бросилась к столу и могучими руками подняла его над головой. Орк едва успел податься в сторону, а стол приземлился аккуратно на гноллов и подавил их своим дубовым авторитетом. Дварф из угла только крякнул.
   - Странные собачки, - покачала Маруся глупой головой. - Больно уж шустрые! Да и росту будут неприличного. Зато, думаю я, на охоту с ними ходить утешно, тут не то что медведя, а на целую тараску выходить можно.
   - Угу, - рассеянно кивнул Гаркуш и поискал глазами Томаса, которого он ожидал увидеть лежащим мёртвым со стрелой, торчащей из сердца. К его удивлению хуманс в той же позе сидел на лавке и курил трубку, бесстрастно взирая на поле битвы. Ни приход гноллов, ни памятный полёт стола не смогли вывести его из состояния глубокого равновесия. Орк даже позавидовал, потому как сам порой был вспыльчив как порох. А тут на тебе - эдакая гармония и спокойствие.
   - Граф ранен! - с отчаянием воскликнул Ириан, не дождавшись своевременной помощи.
   - Чего это с ним ещё? - проворчал Гаркуш, подходя поближе. Он разодрал на плече стонущего эльфа тонкую шелковую рубаху и осторожно вынул стрелу. На счастье, стрела вошла не слишком глубоко, а об эльфийской регенерации, именуемой "самохилинг" ходили легенды.
   - Ничего! - беспечно махнул рукой орк, убедившись, что опасность де Лурье не грозит, - до свадьбы заживёт.
   Он достал из дорожного мешка горшок с резко пахнувшим снадобьем и кусок чистой тряпицы. Рану обильно смазал подозрительным средством, затем разорвал тряпку напополам и туго перевязал тощее эльфийское плечо.
   - Как? - поразился король, - разве вы, мой дорогой друг, не будете читать надлежащие песнопения во имя скорейшего выздоровление сэра де Лурье?
   - Не знаю я никаких песен, - смущенно вздохнул орк. - Тёмный я. Неграмотный. Ты уж сам как-нибудь разберись.
   И он, фамильярно потрепав короля по плечу, отправился на поиски зловредного дварфа. Разумеется, тот не стал дожидаться, покуда его поймают и давно сбежал в раскрытую дверь. Никакого желания бежать за ним вслед у Гаркуша не было. Вместо того он вытащил из-под стойки перепуганного хозяина и припёр его к стенке:
   - Это чего такое было, а? Это что за неуважение к гостям?
   Хозяин долго трясся и заикался, наконец, невнятно забормотал:
   - Это сам господин Айсберг со своими телохранителями! Каждый вечер они наведываются во все увеселительные и прочие заведения для проверки законности мероприятий и благопристойности гостей! Ваша э... девица, полагаю, своей неуместной выходкой с костью вывела их из себя. А во всём обвинят меня! Вот-вот сюда нагрянет целый вооруженный отряд!
   - Спокойно, - только и успел сказать Гаркуш, как в таверну нагрянул обещанный хозяином отряд. Выглядел он не то чтобы очень грозно, но внушительно. Десять гноллов были вооружены арбалетами, пускающими по три стрелы враз, за поясом у каждого висело по паре кинжалов. Дварф Айсберг, наученный горьким опытом, прятался позади воинов, не выпуская из рук мешочка с ядовитыми травами. Дварфа, несмотря на всю его дородность, не было видно из-за мохнатых гноллов, а потому орк поначалу и не понял, откуда доносится гнусавый голос:
   - Угрив, хозяин таверны номер двадцать один, здесь?
   - Здесь, - простонал хозяин, бочком выползая из-за прилавка. - Тут я, господин Айсберг.
   - Вы лишаетесь лицензии! - торжественно заявил невидимый дварф. - А за недостойное поведение подвергаетесь аресту на десять суток!
   - Господин Айсберг! - вопил хозяин. - Клянусь женой и детьми, я тут ни при чем! Я мирный содержатель таверны, ко мне приходят гости, я подаю им вино, пиво и закуски! Клянусь честью, я не усмотрел никакого признака непочтения в поведении моих постояльцев! Напротив, они вели себя достойно и мирно!
   - Мирные мы, - подтвердил Гаркуш, премерзкой своей рожей заявляя обратное. - Очень даже мирные. А то, что девица наша малость не того, так это у ней давно. Детство тяжелое. Недоедание, недосыпание, недомогание. Необразованность!
   - Ничего, это мы исправим, - загадочно пообещал дварф и что есть силы гаркнул своим молодцам: - Ну чего вы стоите? Взять дерзких наглецов, посягнувших на святое святых - основы демократии!
   Услыхав знакомое слово, король Ириан обрадовался. Он распрямил плечи и подался вперёд:
   - Достопочтенный сэр дварф! Я рад слышать что и у вас, в землях, отдалённых от великого эльфийского королевства, слыхали о величайшей из всех наук - демократии! От лица всего эльфийского народа, который я, будучи существом, рождённым ещё в начале первой эпохи, успел застать, я от всей души хочу пожелать вам дальнейшего развития вашего демократического государства!
   - Чего? - удивился дварф. - Это кто там такой умный? А?
   С этими словами Айсберг бесстрашно выбрался из-за спин своих охранников и подошел к эльфу.
   - Ты кто такой? - без обиняков спросил он.
   - Я король, - с достоинством ответствовал эльф. - Ириан первый.
   - Король, говоришь, - задумался Айсберг. - А чего же тебя занесло в наши края?
   Король вкратце объяснил цели своего визита. Дварф только головой покачал.
   - Да, далёконько идти придётся. Так, говоришь, у вас там тоже демократия?
   - Она, - грустно кивнул король, - она самая, сэр Айсберг. И она-то и довела моё королевство до нынешнего положения вещей.
   - А что такое? - заинтересовался дварф. Король счел своим долгом разложить всё по полочкам. Рассказал он и о черной неблагодарности, которой заплатили тролли за излишнее проявление толерантности, и про государственный переворот.
   Дварф слушал, кивал в нужных местах, краем глаза поглядывал на поверженных гноллов и о чем-то раздумывал. Когда король умолк и посмотрел на него со вниманием, Айсберг отошел к стене, скрестил пухлые руки на груди и негромко проговорил:
   - М-да, ничего не попишешь, славные дела творятся на свете, да. А скажите-ка мне...
   Тут он надолго умолк и стоял, посапывая и переводя взгляд с орка на гоблиншу. Видно было, что с его языка вот-вот сорвётся какая-то потаённая мысль, но высказать её дварф пока не решается. Наконец, он махнул рукой своим охранникам:
   - Ну, что там. Выйдите наружу, да слушайте сторожко, как бы не было беды. А я покамест потолкую с народом.
   Гноллы рычанием поклонились, насколько им позволяли покрытые густой шерстью шеи, и тихо вышли из таверны. Айсберг ещё немного помолчал, огладил рукой бороду и неспешно начал говорить:
   - Так-то, братцы. Такие-то вот дела. А скажите-ка, куда же вы путь держите? По своей воле, али по какой нужде?
   Орк коротко пояснил, так мол и так, идём мы по надобности короля, добываем артефакт в виде неиссякаемого источника. А она вон, тут Гаркуш махнул лапой в сторону гоблинши, идёт по своим клерикальным делам.
   - Клирик?! - поразился дварф. - Оно... она?!
   - Ага, - радостно заулыбалась Маруся. - Слава Забугору!
   - Да-да, - задумчиво покивал Айсберг. - И ему тоже. А этот зачем с вами?
   - Хуманс-то? - протянул орк. - Да черт его знает. Но не мешает.
   - Да, - неодобрительно покачал головой дварф. - Разношерстая вы, однако, компания. Ну да ладно, мне таких и надо.
   - Зачем? - впервые удивился орк.
   - А вот зачем.
   Айсберг щелкнул пальцами и хозяин таверны быстро метнулся к ближайшему столу. Как пёрышко подхватил он тяжелую скамью и подставил её под широкое дварфийское седалище. Тот устроился поудобнее, оперся спиной о стену и потёр ладошки. Когда Айсберг заговорил, речь его потекла складно и быстро, будто бы проливалось из перевёрнутого кувшина парное молоко.
   - Судьба королевства это, конечно, первостепеннейшее дело, тут всяческое моё вам одобрение и посильная подмога. Я бы хоть сейчас отрядил до тамошних земель пару лучших своих отрядов, да только и вы меня поймите. Нависла над моим городом лихая беда, избыть которую мне одному не под силу. Да что там, среди сильнейших моих гноллов не найдётся того, кто бы смог справиться с нашим горем. А дело вот в чем. Здешний народ издревле охраняли огнекрылые драконы, один вид которых повергает в трепет, а зловонное дыхание плавит даже гранит. Живёт такой дракон не много ни мало - полтора века, после чего с восходом солнца рассыпается в прах. Сто пятьдесят лет нашу крепость охранял могучий дракон Осаран, но через два дня его долгая жизнь закончится. После себя он не оставил наследника, как делали все его предшественники, а потому, во имя дальнейшего благоденствия города надо отправиться в ледяные горы и добыть там яйцо дракона.
   Дварф замолчал, испытующе поглядывая на эльфов. Гаркуш хлопнул себя рукой по колену.
   - Так за чем же дело стало? Вот беда какая, выкатить по тихому яйцо дракона! Да мы тебе, если хочешь, хоть десяток доставим!
   Айсберг покачал головой:
   - Десяток, не десяток, а одного было бы в самый раз. Да только справитесь ли? Яйца, поди, не сами собой на свет появляются, тут уж без пары взрослых драконов никак не обойтись. Они и сидят на яйцах по очереди, неустанно и неусыпно. Это какой же сноровкой надо обладать, чтобы добыть эдакое яйцо из-под огнекрылого дракона, на которого и взглянуть-то боязно!
   - Вот ещё, нашли беду, - раздался чей-то незнакомый голос. Орк с изумлением оглянулся и увидел Томаса, который встал с лавки и с наслаждением потягивался.
   - Нашли беду! - повторил Томас. - С драконом им, видите ли, не справиться! Наслать на него сон без сновидений, минут, эдак, на пять, и вся недолга. У меня и спеллы нужные заучены.
   - Чего-чего? - заинтересовался дварф. - Как ты сказал? Маг, что ли?
   - Маг, - кивнул хуманс. - Чтобы в эдакой компании и без мага? Да они же поубивают друг друга при первой возможности. Возись с ними...
   - Сэр! - возмутился эльфийский король. - Если вы владеете таким тонким искусством, как магия, тогда почему сразу не помогли моему достойному товарищу, де Лурье? Его рана в самом деле не смертельна, но вы могли облегчить его страдания, используя соответствующие навыки!
   - Вот ещё, - фыркнул бессовестный хуманс. - Только ману впустую тратить. Я бы понял, кабы ему напрочь руку оторвало, али ещё что важное. А тут - чего? Подумаешь, царапина. Заживёт как на собаке, пардон, на гнолле.
   - Эдакий ты недобрый, - пожурил орк и повернулся к честной компании: - А что, други мои? Не помочь ли нам и в самом деле тутошнему народцу?
   - Это дело выгодное, - ввернул Айсберг. - Сплошная прибыль и верная корысть! И золотом помогу, и оружием и ещё по возможности. Ну там, провиант или девок ладных.
   - А вот девок нам не надо, - помотал головой Гаркуш, косясь на Марусину улыбочку. - Своих девать некуда. Да ещё и связываться с гнолльским отродьем... от них, поди, псиной дюже воняет.
   - Не без этого, - хихикнул дварф. - Ну да хозяин барин, было бы предложено. Так что, поди, переночуете а с утреца и в дорогу?
   - Ну, если товарищи не возражают, - пожал плечами орк. - Барышня наша, натурально, на всё согласная, а вот как эльфы, не знаю.
   - Мы согласны, - кивнули остроухие аристократы. - Потому как нет достойнее дела, как помочь страждущему.
   - Вот и славно, - не скрывал своей радости дварф. - А ежели так, тогда попрошу следовать со мной. В моём доме ночевать вам будет наверняка вольготнее, чем в это притоне.
   - Господин Айсберг! - умоляюще воскликнул хозяин. - Явите милость!
   - Никогда! - категорично заявил непреклонный Айсберг и, кивнув, велел гостям следовать за ним.
   На улице мелкий дождик превратился в настоящий ливень. Потоки грязной воды текли под ногами, так что бедный эльфы в одночасье лишились изящных своих сапог, которые размокли и превратились в смятые тапочки. Только Маруся веселилась с детской непосредственностью. Радостно скакала она по лужам, бросала в канавы камешки, даже попыталась отодрать кусок от орочьего плаща и тоже отправить его в плавание. Орк не позволил, тогда юная гоблинша попробовала запустить собственную дубину, но та была сделала из редкого чугунного дерева, а потому всё время тонула.
   К счастью, дварфийские апартаменты были не то чтобы очень далеко и вскоре вся вымокшая компания уже поднималась на крыльцо здоровенного каменного домины. На пороге их встретила довольно упитанная гноллиха, которая была у Айсберга за хозяйку. Она недовольно поморщилась, глядя на потрёпанную дорожную одежду гостей, но дварф выразительно на неё посмотрел, и та постаралась сделать приветливый вид. Маруся по неопытности приняла её собачий оскал за угрозу и выразительно погрозила гноллихе кулаком.
   - Спокойно! - осадил бунтарку орк и поклонился хозяйке с приличествующей моменту вежестью: - Доброго вечера сему дому!
   Гноллиха только протявкала что-то невразумительное. Айсберг, скинув с себя длинную накидку и оказавшись под ней в одной только рубахе до самых пят, мотнул головою вправо и устало проговорил:
   - Ну, други, надежа вы наша, теперича ступайте почивать мирным сном. А уж поутру я вас разбужу, дам последние указания. И оружие дам.
   - А лошадку дадут? - с восторгом спросила Маруся, почесывая дубиной за ухом. - Только поширше, чтобы меня сдюжила.
   - Ты и сама кобыла порядочная, - пробурчал орк сквозь зубы. - Не слушай её, добрый хозяин, лучше отведи нас на покой, покуда наша барышня себе ещё чего не выпросила.
   - А что? - обиделась гоблинша. - Не век же пешком ходить!
   - Ты поговори ещё с начальством, тут не то что век, до завтрева не проживёшь, - назидательно прошипел Гаркуш её на ухо. - Так что лучше молчи уж, пока взрослые говорят. Ясно?
   Что-то в тоне орка было настолько убедительным, что Маруся сочла нужным промолчать и опустить очи долу, возмущенно сопя носом. Дварф тем временем убедившись в мирных намерениях гостей, отпустил свою охрану и велел гноллихе отвести честную компанию почивать. Сам же он, почесывая рыхлый живот, подошел к пылающему очагу, стащил с себя большие сапоги из дублёной кожи, размотал портянки и блаженно опустился в низенькое кресло.
   В отведённый покоях для ночлега эльфы сразу заняли большую кровать под балдахином, причем король Ириан улёгся на саму кровать, а де Лурье лёг на цветастый половичок рядом, намереваясь охранять покой своего государя. Орк кое-как примостился в углу, а Маруся в силу немаленьких своих размеров разлеглась на полу поперёк комнаты, от стены до стены. Захрапела она так знатно, что бедные эльфы, которые только завели долгую беседу с целью скоротать ночь за разговорами, перепугались и долго вглядывались во тьму, ожидая увидеть там страшенное чудовище навроде баньши али ещё кого похуже. Томас, так и не снимая плаща, устроился под окном, погрузившись в чтение толстенной книги, именуемой спеллбуком. Хуманс, хоть и не принадлежал к чудесной эльфийской расе, которая и вовсе не нуждалась во сне, тоже не смыкал глаз до самого рассвета. Очевидно, магические упражнения настолько укрепили его дух, что отдых ему совершенно не требовался. А что может быть лучше для вдумчивых занятий, как не мертвенный свет луны, льющийся в окошко и скромное очарование ночи, которая будто создана в утешение уставшим от дневной суеты магам и чародеям?
   Звёзды медленно плыли по небосводу, сливались в затейливые мерцающие фигуры и снова расходились, напевая извечную свою безмолвную песнь о мире, вечности и красоте вселенной. Лунный серп будто рассекал небо надвое, озаряя одну его половину своим янтарным спокойствием, вторую же, затянутую черными тучами, погружая во мрак. Время от времени то одна, то другая непоседливая звезда срывались и падали вниз, на землю, и там, где они сверкали ещё секунду назад, долго ещё горел расплывчатый белый след. Как гласит древнее предание, тот, кто найдёт падшую звезду, в одночасье лишится своей сущности, душу его, трепетную и беспомощную зальет ослепительное небесное сияние. И тот, душа кого сверкает как звёздное серебро, никогда не сможет оставаться на месте. Будет он ходить из города в город, из мира в мир, всюду ища чего-то и не находя. И только когда сердце его раскалится настолько, что не сможет более находиться в охваченной пламенем груди, нашедший звезду устремится в небесную высь, чтобы на долгие года озарять землю своим удивительным светом.
   Так вот, в спокойных беседах, размышлениях и мирном сне и прошла ночь. Алое, не обжигающее утреннее солнце встало над землёй, высушило размытую городскую грязь, красными всполохами заиграло на крышах домов. Солнечный зайчик игриво прогулялся по зелёной Марусиной физиономии, у гоблинши нестерпимо защипало в носу, она чихнула и проснулась.
   Орк ещё спал, эльфы за ночь договорились до того, что услышал бы их кто-нибудь из ярых демократов - повесился бы на первой сосне. Ушлый хуманс накрепко заучил одно хитроумное заклятие и теперь хищно озирался, думая, на ком бы его опробовать. Гоблинша потянулась, зевнула во всю пасть, обдав бедных эльфов самыми разнообразными ароматами и проорала, обращаясь, очевидно, к потолку:
   - Слава Забугору!
   От её вопля бедный Гаркуш так и подскочил, с перепугу решил, что вероломный дварф решил их зарубить спящими и выхватил кинжал.
   - А, чего?!
   - Я говорю, - Маруся добродушно похлопала его по пузу, - не дурно было бы поблагодарить великого Забугора за его вящую благодать.
   - Да, да, - рассеянно протянул орк. - Надо.
   - Ну так чего? - удивилась гоблинша. - Благодари! Да покрасившее, вон навроде эльфов, те как загнут, заслушаешься.
   Орк с мольбой посмотрел в потолок, вовремя вспомнил пословицу "чем бы дитя не тешилось" и вдруг заорал дурным голосом:
   - О великий Забугор, владыка-вседержитель! Истинно говорю, что не было ещё бога мудрее, почтеннее и уважительнее тебя! Да пребудет с нами твоя самобытная сила! Награди нас долголетием, долготерпием, многомудрием, целомудрием, хотя это не обязательно, разумностью, заумностью, затейливостью, задумчивостью, умением, терпением, нет, про терпение уже было, значит ещё благородностью, догадливостью, смекалкой, интуицией, традицией, эрудицией, амбицией, амуницией и премудрой дварфийской выдумкой - радиацией.
   Гаркуш шумно выдохнул и поглядел на Марусю торжествующим взором, а тебе, мол, слабо? Гоблинша глядела на него с нескрываемым восхищением, всё более утверждаясь в мысли, что орк - натуральный апологет Забугора в отличии от чахлых эльфов. Когда Маруся уже начала задумываться о том, что между орками и гоблинами, в принципе, разница не так уж и велика, в дверь постучали.
   - Кто там? - сипло испросил Гаркуш, который порядком посадил голос во время восхваления Забугора.
   - Доброе утро! - раздался из-за двери знакомый голос и в комнату вошел дварф. - Как изволили почивать?
   - Славно, славно, - кивнул орк, не вдаваясь в подробности. Он то хоть и спал как убитый, но и сквозь сон слышал раскатистый Марусин храп. - Что, отец, никак в дорогу пора?
   - Пора, - довольно кивнул Айсберг, потирая ладошки, - ещё как пора! Солнышко уже высоко, провизию я вам кой-какую собрал. Оружие сами выберете. Лошадок только подковать надо, и вся недолга.
   - К-к-каких лошадок? - заикаясь, поинтересовался Гаркуш, который и в кошмарах не мог себе представить Марусю верхом, - зачем это ещё?
   - Лошааадка! - басом заорала Маруся. - Лошадка!
   - Никаких лошадок, - сурово сдвинул брови орк, и, отведя удивлённого дварфа в сторону, быстро зашептал ему на ухо:
   - Да ты что же, отец, погубить нас вздумал? Ну посуди сам, на ледяные горы с кобылами карабкаться? Да и это ещё полбеды, а у нас беда цельная и без того имеется - Маруська! Ты её вообще на коне представляешь, али как? Не будь её, мы бы на лошадей хоть поклажу бы навесили, оружие там или ещё чего. Но ведь наше чудище зелёнорожее не даст кобыле вхолостую шагать, непременно в седло заберётся. А потом только и гляди в оба, как бы она или сама не навернулась, или лошади хребет не проломила. Тебе оно надо?
   - Мне? - опешил дварф. - Мне оно и вовсе не надо! Я то думал как лучше, на нет и суда нет.
   - Мы к тебе опосля наведаемся, - пообещал Гаркуш. - После того, как тебе яйцо дракона притащим. А ты к тому моменту припаси для нашей девицы кабанчика пошустрей. Да не мясного, - расхохотался орк, глядя на совершенно сбитого с толку дварфа. - Боевого! Ну, из тех, на которых что гоблины, что тролли с давних пор катаются. Только такого, знаешь ли, поширше, чтобы Маруську выдержал.
   - Сделаем, - пообещал Айсберг. - Ну а коли кони вам покамест не требуются, извольте уж пройти в оружейную. Выберете там себе доспехи да оружие по нраву.
   - Вот за это спасибо! - от души поблагодарил орк. - Без оружия нам как то и вовсе нехорошо. У меня, вишь, лук был, да весь вышел. Надобно что-то повнушительнее.
   - Ты лучник? - изумился ненаблюдательный Айсберг, так и не узревший за спиной Гаркуша колчана со стрелами. - Орк-лучник? В жизни не встречал. Ведь это, поди, эльфийское ремесло.
   - У меня и лук был эльфийский, тисовый, знатной работы, - признался орк. Айсберг поспешил его утешить:
   - Ничего, у меня оружейная большая, найдешь себе что-нибудь по вкусу.
   Гаркуш вздохнул недоверчиво и покачал головой.
   Позавтракали наскоро, перехватив по куску хлеба с солёным мясом. Эльфы, те, конечно, к такой грубой пище и не притронулись, предпочли попить жидкий чаек, да сжевать горстку сушеных ягодок. Подкрепив силы, вся компания отправилась в дварфийскую оружейную. Там их ждало небольшое разочарование - была она хоть и велика, доспехов и оружия - целое войско снарядить, да только что доспехи, что оружие, всё рассчитано на приземистых дварфов. Эльфы попытались примерить кольчуги, которые по длине были вроде что надо, но дварфы они даром что низкорослые, размаху плеч позавидует любой тролль. Куда уж тут чахлым эльфийским аристократам! Орк вдумчиво мерил разнообразные шлемы, но, как не старался он прижать к голове широко расставленные уши, ни один шлем не желал налезать. Гаркуш пришел в отчаяние и с грустью поинтересовался у Айсберга насчет обещанного лука. Дварф кивнул и с довольной улыбкой отвёл орка в уголок, где на стене висели луки и арбалеты самых разнообразных конструкций. Были тут и длиннострелы, и охотничьи луки, и изящные рекурсивные, и блочные. Арбалеты ручные, массивные станковые, полиоркеты, тессены, туры, гастрафеты и баллистры. Судя по всему, дварф был неравнодушен к стрелковому оружию. Обрадованный орк выбрал себе длинный дубовый лук с натяжением в добрых восемьдесят килограммов. Лук был не такой изящный, как прежний, павший смертью храбрых в поединке с троллем, но не лишенный особой красоты, до которой эстетствующий орк был большой охотник. Плечи лука были сплошь покрыты рунописью, рога украшены завитками и прочими бесполезными красотами. Айсберг ещё всё суетился, подсовывая орку здоровенный лук из морёного дуба, но Гаркуш силы свои оценивал трезво. Промелькнула у него в голове шальная мысль, а не сделать ли из Маруси бравую лучницу, но он вовремя сообразил, что дурная деваха скорее разломает лук надвое, нежели научится худо-бедно с ним обращаться. Закинув лук на спину, орк затребовал ещё подходящую полуперчатку и, придирчиво выбрав подходящую, кожаную с тканевой подкладкой, остался полностью удовлетворён.
   Эльфы выбрали себе более-менее подходящую обувку из мягкой кожи, да по паре крепких ножей. Томас с усмешкой поглядывал на грудами лежащее оружие, посмеивался, пряча улыбку в высокий воротник. Но вдруг вся спесь с него спала, он увидел в углу что-то такое, что мгновенно привлекло его внимание. А там всего-то навсего и валялась пара простых железных колец, отлетевших от какой-то кольчуги. Хуманс, однако, поднял их как набольшую драгоценность, вытер плащом и осторожно сунул за пазуху.
   Марусе нашли целую кольчужную юбку взамен её дранья, крепкую холщовую рубаху и, самое главное, крепкие ботинки на толстой деревянной подошве. К обуви широкие гоблинские ступни были непривычны, она уже хотела скинуть неудобную обувку, но тут орк заявил, что сам слыхал, будто бы Забугору более приятственно, ежели служение ему совершается в обуви, нежели босиком. Дескать, когда не стоишь ты на земле-матушке босыми ногами, прочнее выходит связь с высшими силами, к которым, без сомнения, принадлежит и великий Забугор. Маруся на сказочку купилась, ботинки кое-как затянула, и, морщась, отправилась осматривать скудную коллекцию дубин и дубинок. Ни одна дубина, конечно, и в подметки не годилась к её здоровенной палице, а вот топоры, которые были в оружейной в избытке, привлекли внимание гоблинши. Особенно порадовали её длинные метательные топоры. Были они не то чтобы очень удобны, или там в руку хорошо ложились, нет, ничего этого не было и в помине. Зато топорища их были покрыты тонким слоем цветной эмали, а на лезвии выгравированы огромные волчьи головы.
   - Их вон хочу! - схватив по два топора в каждую руку, заявила Маруся. - Все три!
   - Четыре, - вздохнул орк, выяснив, что в арифметике ущербная гоблинша тоже не сильна. - Ну что ж, бери.
   Маруся обрадовано засунула два топора за пояс, ещё два укрепила на перевязи за спиной. Дубину, опрометчиво брошенную на пол, она взяла в левую руку, любовно погладила рукоять и скромно поинтересовалась:
   - А тута нету когтей подлиньше или зубов поострее?
   - Когти-то тебе зачем ещё? - простонал Гаркуш.
   - Для красоты! - с восхищением заявила Маруся. - Ну и для острастки.
   - Когтей не держим, - ответил подбежавший дварф. - А вот ежели смазать оную дубину специальным маслом, то эффект от удара будет вдвое превышать обычный.
   - Это каким ещё маслом? - мигом заинтересовался скучающий хуманс.
   - Понятное дело каким, конопляным номер три, именуемом в просторечье "Столкновение", - пояснил Айсберг. - Как раз в наличии имеется полная бутыль, обычно хватает на десять-пятнадцать раз.
   Тут дварф внимательно оглядел Марусину дубину и поправился:
   - Ну или на два-три раза...
   - Берём! - безапелляционно заявил хуманс и вслед за дварфом отправился за снадобьем.
   Покуда они в потаённых дварфийских коридорах искали нужные склянки, граф де Лурье сделал совершенно несвойственную эльфам вещь. А именно - отколупнул неизвестно откуда взявшимся ножиком пару лепестков червонного золота с парадных ножен и засунул себе в карман. Этого никто не заметил кроме Маруси, которая, радостно сказав "гы" последовала его примеру.
   А ушлый хуманс всё спорил с почтенным дварфом Айсбергом, доказывая примерами из собственной жизни, что-де снадобье, которое надо заливать во внутрь действует куда как шибче всяких там наружных мазей. Дварф соглашался, кивал головой и, в конце концов добыл с полки трёхлитровую банку зелья под названием "Героизм". Но Томас и тут не успокоился, уверяя, что "героизм" - это не то, а надобен препарат, именуемый броским троллиным словом "похеризм". Битый час бедный Айсберг доказывал непонятливому хумансу, что снадобья эти разливаются из одной бочки, но Томас не унимался, требуя именно "похеризм". Наконец, Айсберг не выдержал и, заняв хуманса изучением склянок с эмбрионами каких-то зверей, втихую переклеил этикетку на банке с "героизмом".
   - Ну, вот теперь совсем другое дело! - обрадовано заявил Томас, отрываясь от созерцания зарождающейся жизни. - Теперь нам ничего не страшно!
   - На здоровье, - с облегчением вздохнул дварф.
   Тем временем алчный граф де Лурье уже с верхом набил карманы золотишком, а Маруся по глупости своей - простой латунью.
   - Все готовы? - деловито спросил хуманс, дорожный мешок которого был раздут от всевозможных банок и склянок. - Тогда вперёд!
   - Погодите! - пискнула Маруся из угла, подошла к дварфу вплотную, наклонилась и с любовью заглянула ему в глаза: - А можно я табуретку возьму?
   - Чего? - поразился Айсберг. - Кого? Зачем?
   - Дурит девка, - покачал головой орк. - Маруська! Нечего лясы точить, пойдём уже!
   - Табуретку хочу! - взвыла гоблинша. - Табуретку! Табуреточку! Лошадку не даете, дайте хоть табуретку!
   - Дайте вы ей табуретку, - подал голос хуманс. - А то не уймётся.
   - Ну, хорошо, - осторожно кивнул дварф и заговорил с Марусей как с маленькой: - А тебе зачем, деточка?
   - Надо! - многозначительно заявила гоблинша.
   - Бери, - махнул Айсберг рукой. - Хоть десять.
   Маруся довольно засопела и, ещё раз доказав всем свои хилые познания в исчислении, схватила три аккуратные табуреточки, в ряд стоящие у одной стены. Гоблинша сдёрнула с них цветастые накидки и, сложив стопкой, перевязала верёвочкой, которую тут же и оторвала от шторы. Табуретки она взвалила на спину и гордо оглядела своих спутников. Орк только руками развёл.
   Гноллиха тем временем собрала еды в таком количестве, что хватило бы накормить не то что маленький отряд из пяти героев, а и как минимум трёх драконов. Дварф вызвался провожать до самых ворот.
   Сегодня город показался путникам ещё более мрачным чем вчера. И дело даже не в том, что он был тёмный или зловещий, нет, просто всё вокруг было словно лишено всех красок. Мрачно глядели серые окна домов, покрытые слоем пыли и паутины, мрачно чавкала грязь под ногами, мрачно начинал накрапывать мелкий дождик. Да и звуки тоже были удручающие. Вдали кто-то методично стучал молотком по куску железа, гулко гремели Марусины табуретки, которые она теперь волокла за собой на верёвочке, играя в собачку.
   - Сыро у вас тут! - пожаловался Гаркуш, с неодобрением косясь на гоблиншу. Айсберг мигом повернулся к нему:
   - А ты чего хотел! Благодетель наш дракон того и гляди помрёт, нового нет. А вся слава, вся жизнь крепости зиждется только на нём одном! Вот город и плачет, тоскует, что скоро быть беде. И мы вместе с ним.
   Тут дварф смахнул со щеки слезу и скорбно покачал головой. Орк счел нужным его ободрить:
   - Ничего, отец, ничего. Вот мы до ледяных гор сходим, яйцо отвоюем, и всё будет хорошо. Будете себе выращивать нового дракончика. А дети, пусть и драконьи - это всегда радость.
   На последних словах орк снова осип, услышав заливистый Марусин смех, и решил, что всё-таки в утверждении "дети - радость" встречаются и свои исключения.
   Ворота оказались запертыми на тяжелый висячий замок. Дварф, кряхтя, вытащил из-за пояса массивный золотой ключ. Порочный граф де Лурье так и впился в него глазами, но Айсберг ловко провернул ключик в замочной скважине и быстро спрятал его обратно за пояс. Эльф только вздохнул.
   К общему удивлению, за городом никакого дождя не было и в помине. Жарко светило солнце, тёплый ветер шевелил заросли льнянки и марьянника, к небу тянулись алые стрелы иван-чая, клейкой зорьки и дербенника. Птицы, задорные трясогузки и непоседливые сорокопуты вспархивали из травы, потревоженные громким говором и тяжелыми шагами, беркут, распластав широкие крылья, спикировал на неосторожную мышку-полёвку.
   Орк смахнул со лба выступивший пот и обратился к Айсбергу:
   - Ну, спасибо тебе, отец, за хлеб, за соль, за тёплый постой. А мы уж не подведём, и до ледяных гор доберёмся, и яйцо тебе принесем.
   - Эх, - только и махнул рукой дварф, не сочтя нужным проинформировать посланцев о том, что наведывались в горы за той же надобностью уже с полсотни народу, и хоть один бы вернулся. Но это всё очень грустно, а путь предстоит долгий, не надо и настроение путникам портить. Айсберг сделал вежливый кивок:
   - Удачи вам.
   - Слава Забугору! - проорала Маруся раньше, чем орк и остальные успели ответить на пожелание. Дварф перепугался, поставил стоймя воротник и, спрятав в него половину лица, быстрыми шагами пошел обратно в свой серый город.
   Путники, взглядами проводив гостеприимного дварфа, в самом приятном расположении духа зашагали дальше по торной дороге среди буйного разнотравья. Марусина обновка, блестящая кольчужная юбка позвякивала с каждым шагом юной гоблинши, вызывая у орка похабное желание сорвать её и забросить куда подальше в высокую траву. Но звон кольчужных колечек был единственным звуком, который нарушал торжественную утреннюю тишину, разговоры как-то не клеились. Гоблинша, обыкновенно развлекающая своих спутников фривольными песенками, мрачно молчала, расстроенная отсутствием традиционного возлияния на дорожку. Табуретки она снова взвалила на плечо, а верёвку, дабы освободить руки, держала в зубах.
   - А где они, эти ледяные горы? - прервал затянувшееся молчание король эльфов.
   - Далече, - указал рукой в пространство хуманс, не выпуская изо рта трубки. - Ещё шагать и шагать.
   - К вечеру, может, будем, - ободрил Ириана орк. - Если, конечно, не случится какой беды.
   - Беда у нас и своя есть, - криво усмехнулся Томас. - Вон как вышагивает! И горюшка ей мало.
   Гаркуш только тяжко вздохнул.
   Отшагали ещё пару миль, как вдруг порочный граф де Лурье воскликнул, внезапно перейдя с высокого эльфийского слога на простое наречье:
   - Это че там летит?!
   - Сэр граф! - попробовал возмутиться король, но тут поглядел на побелевшую физиономию де Лурье и решил оставить нотацию до другого раза.
   - Да это же, - пробормотал орк, подслеповато щурясь. - Это...
   - Дракон! - заорал хуманс, в момент растеряв всю свою внутрённюю гармонию. - Дракон!
   - Чего орёшь? - опомнился орк. - Спеллы готовь!
   Он снял с плеча лук, прицелился и плюнул с досадой:
   - Далеко... А когда подлетит на полёт стрелы, уже поздно будет.
   Дракон, кажущийся пока крошечной точкой на небосклоне, стремительно приближался. Ещё не было слышно ни шума огромных крыльев, не чувствовался жуткий запах гнилого мяса, свойственный всем драконам, но путников объял натуральный ужас. Меньше минуты и дракон должен был обдать скучившихся приключенцев своим зловонным дыханием. А потом он вздохнёт глубоко-глубоко, выдохнет из своего чрева волны белого пламени и на целую милю вокруг всё будет сожжено.
   Нет, чего-чего, а погибнуть так не хотелось никому. Но и деваться некуда, на эльфов с их ножичками надежды никакой, хуманс покуда нужную страницу в спеллбуке откроет - все к Мандосу уйти успеют. Про Марусю и речи нет, её дубина, спору нет, хороша, но это какого же надо дурака-дракона найти, чтобы даром голову под палицу положил?
   Такие мысли пронеслись в голове у орка, покуда он брал дракона на прицел, плевался и опускал лук.
   - Далеко, - не уставал повторять он, в отчаянии стуча ногою оземь. - Нам то далеко, а он-то всё ближе.
   Дракон летел, увеличиваясь в размерах. Вот уже стала видно огромное чешуйчатое тело, отливающее бронзой, широкие перепончатые крылья, массивную голову, увенчанную золотой короной. Увидев корону, Ириан воспрял духом:
   - Коронованная особа? А знает ли он основы демократии?
   - Уйди отседова! - заорал на него орк. - Ещё чего не хватало, с драконами о высоких материях толковать! Де Лурье, хоть ты вроде умный, вон как ловко золотишко у гнома увёл, скажи ты ему!
   Граф, покраснев до корней волос от такой проницательности, ухватил своего государя за рукав и отвёл в стороночку.
   Шло время, спасения не было нигде. Скрыться в ровном поле от зоркого ока дракона нет никакой возможности, отстреливаться - тоже толку мало, разве что стрелы впустую переводить. Но тут Маруся, на которую Гаркуш так неосмотрительно махнул рукой, проявила поражающую воображение сообразительность и находчивость со смекалкой вместе. Она неторопливо стащила с плеча табуретки, долго возилась с верёвкой, и, не сумев справиться с простеньким узелком, разрезала его ножом.
   - Дракон, говорите... - задумчиво протянула гоблинша, и, не целясь метнула в летящее чудище табуретку. Та со свистом улетела вдаль. Раздался глухой стук, до путников донёсся сдержанный вопль дракона.
   - Попала! - в исступлении заорал Гаркуш. - Ай да девка! Ай молодец!
   - В глаз, - мрачно констатировал зоркий хуманс, так и не отыскавший подходящее случаю заклинание.
   А Маруся уже замахивалась другой табуреткой. Дракон, окончательно сбитый с толку такими странными метательными снарядами, и не думал трогаться с места. Висел он в воздухе, суматошно махая крыльями и выл по случаю частичной потери зрения. Следующая табуретка звонка огрела его по макушке, дракон выгнулся от боли, дёрнул хвостом и начал быстро терять высоту. Тут его настигла стрела, пущенная орком, за неё ещё и ещё. Спустя несколько секунд всё было кончено, и на землю шлёпнулась бездыханная драконья тушка.
   Маруся стукнула Гаркуша по плечу:
   - А хорошо мы его уделали, да?
   - Угу, - кивнул орк.
   Эльфы заинтересованно ходили вокруг поверженного чудовища, причем алчный граф де Лурье с жадностью поглядывал на драгоценную корону, всё ещё крепко сидящую на пробитой драконьей голове. У короля Ириана интересе был сугубо эстетический, он с изумлением рассматривал крепкую, будто литую чешую и с изумлением покачивал головой. Стоило только королю отвернуться, как де Лурье шустро сцапал драконью корону и спрятал за пазуху, весьма довольный своим мародёрством.
   - Минус один, - констатировал орк, с удовлетворением проговорил хуманс. - Говорили про двух.
   - Быть может, кладку охранял только этот? - с надеждой спросил Ириан. - Тогда бы нам не пришлось вступать в поединок со вторым драконом.
   Орк категорично покачал головой:
   - Нет, огнекрылые драконы яйца попарно высиживают. Ежели один за нами вылетел, значит, второй остался в гнезде.
   - Ясно, - вздохнул король.
   Путь к ледяным горам терялся в густой траве, еле различимая тропка тянулась через бесконечные поля. Путники перешли вброд небольшую речушку, миновали реденькую рощу и заросли борщевика. Вдали замаячила горная гряда, сверкающая как серебро и почти неразличимая с небом. Алые солнечные всполохи играли на острых вершинах, белые туман клубился у подножий. Два больших круглых как тарелки озера лежали справа и слева от тропы, и в их чистых голубых водах отражалось глубокое синее небо. Пройдя через заливной луг, сплошь заросший купальницей, вся компания увидела небольшую проторенную дорожку, ведущую прямиком к ледяным горам, а там ещё выше, наверх к огромной зияющей дыре.
   - Это его логово, - уверенно заявил Гаркуш и усмехнулся, глядя на Марусю: - Готовь табуретку!
   - Погодите вы с табуретками, - отмахнулся хуманс, на ходу перелистывая спеллбук. - Что за манера, чуть что, за мебель хвататься. Сказал - усыплять буду дракона, значит так тому и быть.
   - Где ж ты со своим усыплением был, когда Маруська дракона на лету губила? - обиделся за свою подопечную орк. - Кабы не наша девка, никто бы живым не ушел.
   Томас смущен развёл руками:
   - Ну извините, братцы, не приучен сон на движущуюся цель наводить, да ещё в воздухе. Вот если бы он на нас по земле бежал, или вовсе спал, тогда пожалуйста.
   - Да на кой его усыплять надо, если он и так спать будет? - удивился Гаркуш.
   - Надо! - глубокомысленно заявил хуманс. - Только дело это исключительно с бодрым драконом надобно проводить. А потому, ежели дракон будет спать - нам надо будет его разбудить, а потом усыпить.
   - Ну-ну, - только и сказал орк.
   За разговорами и не заметили, как подошли к подножию ледяной горы и начали, шаг за шагом, подниматься наверх. В горе были неведомо кем высечены огромные прозрачные ступени, припорошенные снежком, лестница уходила вверх, дважды огибала вершину и кончалась в драконьем логовище. Видимо, ступени вырубали те, кто ещё лет сто или сколько там назад, когда крепости Серев впервые понадобился дракон. А может и просто такие же приключенцы, пришедшие по драконью душу. И чего им всем дома не сидится.
   На середине пути, когда вход в логовище был уже отчетливо виден, продрогший Томас счел своим долгом провести небольшой ликбез по технике безопасности.
   - Учтите! - говорил он. - Дракон - есть существо древнее, магическое, не какой-нибудь там жалкенькое озёрное чудище. С ним абы как нельзя, надо уважительно относиться, понимать, что тут одними кулаками не справиться.
   Маруся, которая интеллектом не особо отличалась, поняла из всех слов только что-то про махание кулаками. И возмутилась:
   - Зачем кулаками? У меня вон, табуретка есть! Последняя!
   - Уймись, - строго оборвал её орк.
   - Вот я и говорю, - как ни в чем ни бывало продолжил хуманс, - с драконом надо вести себя осторожно. Логовище как выглядит, себе представляете? Нет? Тогда поясняю на пальцах. Вообразите себе два широких коридора, которые ведут прямиком к двум смежным пещерам. Длина коридора - около ста футов. В одной пещере сама кладка, там и сидит сам дракон. Так как мы с помощью нашей барышни имели неосторожность убить второго дракона, первый сидит на яйцах неотлучно.
   - Уважаемый сэр! - перебил Томаса порочный граф де Лурье. - Так вы говорите, что дракон никуда не может отойти от кладки? Но будет ли мудро в таком случае вступать с ним в прямой бой? Не легче ли будет дождаться, когда зверь ослабеет или умрёт от голода и слабости?
   - Мой дорогой де Лурье, - поразился король Ириан, - что слышу я! Неужели мы, благородные воители можем пойти на такую низость, и, как стервятники, дожидаться гибели врага? Не честнее ли будет зарубить его в честном поединке?
   - Кстати, неплохая мысль, - не обратив никакого внимания на слова короля, сказал орк. - А что, Томас, как тебе такая идея?
   - Ничего не выйдет, - покачал головой хуманс. - Дракон может обходиться без пищи до тридцати суток. К этому времени маленькие дракончики уже вылупятся из яиц, окрепнут и научатся плеваться огнём. А сражаться с целой драконьей стаей я не согласен.
   - Жалко, - вздохнул Гаркуш. - Ну да ничего не поделаешь. Что ещё? Как твоё заклятие действует?
   - Тут главное, - деловито потёр ладони Томас, - выяснить, в какой пещере находится кладка. Во второй драконья сокровищница, её мы, кстати говоря, посетим в случае удачного исхода. Но если мы сразу попадём в первую, то я не успею скастовать слип. А потому, единственное, что мы можем сделать - это идти по коридору до второй пещеры.
   - И как же ты это предлагаешь сделать? - скептически посмотрел на него Гаркуш. - Монетку бросить?
   - Почти, - криво усмехнулся хуманс. - Я ведь говорил, что дракон - существо сугубо магическое. Вот я и попробую обнаружить магию, ещё будучи у входа в пещеру. Вот только...
   Тут Томас сдвинул брови и оглядел своих спутников, строго вглядываясь каждому в лицо:
   - Учтите! Я не то чтобы маг высокого уровня, но порой случаются совершенно непредвиденные вещи. Так что, прошу, ничему не удивляться и не предъявлять потом претензий, если после моих заклинаний у кого рога вырастут или там чешуя. Я предупредил!
   - Хорошенькое дельце, - вздохнул орк, и тут какая-то мысль пришла ему в голову: - Так ты что, дикий? Дикий маг?
   - А я похож на домашнего? - невозмутимо хмыкнул хуманс: - Силы хаоса они, братцы, всего лучше. Ну да вы вскоре и сами в этом убедитесь.
   - Да уж, - вздохнул Гаркуш, кляня себя на все лады за то, что взял Томаса с собой. - Ты хоть в университете хорошо учился? Диплом есть?
   - Самоучка я, - хихикнул хуманс. Орк закатил глаза.
   Дорога, ведущая всё вверх и вверх, ещё раз обогнула вершину и вот уже путники подошли вплотную к страшному драконьему логовищу. У входа хуманс сделал страшные глаза, уселся на корточки и открыл спеллбук. Некоторое время он сидел молча, шевеля губами и делая пальцами странные пассы, потом резко встал и покачал головой.
   - Ну-с, приступим, - пробормотал хуманс и, задрав голову к небу, начал быстро-быстро говорить на непонятном даже эльфам-полиглотам наречии, сплетая слова в хитроумный узор. В какой-то момент его спутникам показалось, будто бы вокруг резко потемнело, потом раздался громкий хлопок и все оказались лежащими на земле.
   - Ну вот, опять, - раздался досадливый голос Томаса. - Ну уж извините, братцы. Вас сейчас немного... того.
   Впрочем, он мог бы и не говорить. Орк с ужасом глядел на мир, раскрашенный в самые невероятные цвета. Ледяная гора светилась изнутри пугающим тёмно-алым огнём, в воздухе были рассыпаны лиловые всполохи. В какой-то момент Гаркуш понял, что может смотреть не только на вещи, но и сквозь них. Он с опаской посмотрел на товарищей и понял, что они видят примерно то же самое. Эльфы с восхищением озирались вокруг, постигая древнюю магию природы, текст в спеллбуке Томаса стал видим сквозь обложку. Маруся пришла от своего нового зрения в восторг и наверняка навернулась бы вниз с горы, ежели бы орк не придержал её за шиворот.
   - Это чего такое? - сердито поинтересовался Гаркуш. - Чего с нами учудил, ирод?
   - Это ничего, это скоро пройдёт, - успокоил его Томас. - Я тут ни при чем. Кастовал на себя видение магии. А вышло на всех поровну. Однако!
   - Теперь что делать?
   - А что? Дракона высматривать! - развёл руками хуманс, не знаю как вы, а я его уже вижу. Вооон там!
   Тут Томас указал вовнутрь горы, которая теперь просматривалась на многие мили вглубь. Яркими полосами были прочерчены два широких коридора, оканчивающиеся двумя сверкающими шарами. В одном из таких шаров бился живой свет.
   - Вон там и есть кладка, - пояснил хуманс. - А коли так, нам идти здесь.
   Гуськом путники вошли в коридор. Факелы жечь не понадобилось, тайный магический свет, не различимый простому глазу, был необычайно ярок. Поспешные шаги гулко отдавались под сводами, но Томас уверил, что дракон их попросту не услышит. Свет, исходящий от огромного тела дракона стал явственнее, он был подобен огромному гудящему костру, пламя которого рвётся в небо. Но уже спустя несколько секунд яркие блики перед глазами начали бледнеть, а потом и вовсе растаяли. Путники остались в полной темноте.
   - Зря факел не сделали, - посетовал орк. - Ты почему не сказал, что это ненадолго?
   - А вы не спрашивали, - невозмутимо ответил хуманс, щелкнул пальцами и вдруг его левую руку охватил белый огонь. Гаркуш кинулся к нему, желая сорвать загоревшийся камзол, но с удивлением обнаружил, что пламя не обжигает пальцы.
   - Не суетись, - усмехнулся Томас. - Не факел, конечно, но тоже сойдёт.
   В коридоре тихо сопела Маруся, расстроенная тем, что таинственный свет, так её забавлявший, исчез. Все дружно вошли в пещеру-сокровищницу.
   - Ну и ну! - только и присвистнул орк. В самом деле, было чему удивляться. Везде, насколько хватало глаза, грудами были рассыпаны драгоценные камни. Были они всевозможных цветов и размеров - от мелкой изумрудной крошки до огромных сапфиров с кулак величиной. Порочный граф де Лурье застонал от отчаяния, что нельзя унести всё сразу. Впрочем, он тут же дал себе зарок, что по прибытии в королевство непременно снарядит в пещеру несколько особых отрядов. Сейчас же он довольствовался тем, что прихватил горсточку самоцветных камушков и уложил в карман, намереваясь в дальнейшем устроить очередной тайник по пути. У эльфа промелькнула мысль, что надо бы поделиться с товарищами, но тут он только зубами скрипнул и затаил какое-то злодейство.
   - А теперь всем цыц! - прошептал хуманс, роясь в спеллбуке, отойдите к стенам и не шевелитесь. Сейчас будет очень страшное колдунство.
   Когда Томас убедился, что все вняли его словам и прижались к инкрустированным стенам, он спокойно уселся прямо на пол и принялся чертить в воздухе различные фигуры. Чертил он преимущественно пальцем, потом достал из-за пояса вычурный ритуальный нож и стал водить им, будто пластая воздух на куски. Пол под ногами заходил ходуном, Маруся взвизгнула, хотела уже бежать неведомо куда, но с удивлением поняла, что не может двинуться с места. В пещере заплясали разноцветные огни, сводчатый потолок стал зеркальным, из коридора потянулись внутрь клубы черного дыма. Был он, как ни странно, совершенно безвкусным, в лёгкие не попадал и вскоре растворился, как и не было его.
   Внезапно раздался страшный скрежет и в воздухе нарисовалась самая натуральная дверь с массивной золотой ручкой. Дверь растворилась и из неведомых далей вышел, согнувшись, архангел. Был он, как и положено, трёх метров высотой и со здоровыми пернатыми крыльями. В руке он держал огромную сучковатую палку, чуть ли не вдвое больше Марусиной. Архангел быстро оглядел всю компанию, досадливо покачал головой и проворчал сквозь зубы:
   - Опять ивильная партия... Задолбали.
   После этого он от души врезал палкой хумансу по шее, надавал подзатыльников эльфам и орку, а Марусю пожалел, не тронул. Сказал только "а тебя и так бог обидел". Впрочем, судя по тому, что дубина у гоблинши как-то подозрительно зеленела, ей от магической отдачи досталось поболе всех.
   Архангел ещё раз мрачно погрозил всем кулаком, сказал "чтобы этого больше не было" и ушел обратно в дверь. В воздухе резко запахло палёным, а уже спустя секунду эльфы и орк с Марусей отлипли от стен и плюхнулись на пол.
   - Это что было? - набросился Гаркуш на хуманса. - Это кто? Это зачем?
   - Планетар, понимаешь, выполз, - смущенно проговорил Томас. - Не понравилось ему что-то. А я его и вовсе не звал!
   - Дракон хоть спит?
   - Спит, точно спит, - кивнул хуманс. - Это уже как пить дать. Теперь часа четыре у нас точно есть.
   - Ну и то хорошо, - с облегчением вздохнул орк. Тут вдруг в пещере раздался такой душераздирающий вой, что порочный граф де Лурье едва не упал в обморок. Логичнее было бы предположить, что выл дракон, но тот и в самом деле спал спокойным сном. Выла Маруся, обнимая свою дубину как лучшего друга.
   - Ты чего? - перепугался Гаркуш. - Чего орёшь? Чего не так?
   - Дубина! - рыдала гоблинша. - Дубиночка! Дубинушка!
   - Чего с ней сталось? - поинтересовался подошедший Томас, взял дубину из рук Маруси и покачал головой. - Тааак...
   С дубиной и правда творилось что-то неладное. Всю её оплетали побеги какого-то растения с мелкими листиками. Дубина колосилась, кое-где уже набухали маленькие розовые бутончики.
   - Оп-па! - удивился хуманс. - Черника!
   - Точно, черника, - подтвердил орк и хмыкнул: - Повезло тебе, Маруська. Вот созреет, будешь всегда со свежими ягодами. А пока нечего реветь, надо яйцо добывать.
   Гоблинша всхлипнула ещё пару раз для порядка, шмыгнула носом и вместе с остальными отправилась в соседнюю пещеру.
   Заклятие подействовало на славу, дракон крепко спал, свернувшись кольцом вокруг трёх крупных яиц. Орк обрадовался и хотел было уже снести ему голову, но король Ириан пришел в ужас.
   - Сэр Сухой Гаркуш! - закричал он в неистовстве. - Неужели вы, доблестный воитель, лишите жизни спящего противника?!
   - А что? - не понял орк. - Чего особенного то?
   - Вы ранили меня в самое сердце, - опустил голову король и обернулся к алчному графу: - Мой дорогой де Лурье! Неужели и ты допустишь такое варварство?
   Граф в этот момент как раз запихивал за пазуху очередной драгоценный камешек, а потом ответил не сразу. Король расценил его молчание как несогласие и скорбно понурился. На помощь к нему неожиданно пришел хуманс.
   - Эльфак дело говорит, - заявил он. - Нехорошо губить спящего, кто знает, как к этому отнесутся высшие силы.
   - И этот туда же, - вздохнул Гаркуш. - Да что ж ты делать будешь!
   - А делать надо вот что, - спокойно ответил Томас. - Губить не будем. Просто вынесем дракона из пещеры и сбросим со скалы. Пущай полетает, не наша беда, что он проснуться не успеет, оземь разобьётся.
   - Ну хоть так, - согласился орк.
   Марусю, как прекрасную даму, оставили в пещере сторожить яйца, подхватили дракона за четыре лапы и потащили по коридору к выходу из логовища. Хвост дракона, не поддерживаемый никем, волочился по полу, огромная голова болталась из стороны в сторону. На половине пути товарищи остановились отдохнуть, взялись с новыми силами и выволокли дракона наружу. А там уже его раскачали как следует, и бросили вниз. Крылья дракона затрепетали на встречном ветру, будто бы он совершал последний в своей жизни полёт, потом раздался глухой удар, и чудовище было повержено. А для тех, кто с особой нежностью относится к разнообразным зверюшкам, всяким там кошечкам и тараскам, скажем, что смерть дракона была лёгкой, не успел он и проснуться, как уже оказался в залах Мандоса. То-то обрадовался Намо, обнаружив в своих чертогах второго дракона за день!
   С того момента, когда вся весёлая четвёрка оставила Марусю караулить яйца, прошло меньше четверти часа. Однако, когда эльфы, вспотевший орк и по-прежнему равнодушный ко всему хуманс вернулись в пещеру, гоблинша сидела себе в уголочке и катала по полу одно-единственное яйцо. Вид у неё был печальный.
   - Что случилось? - набросился на неё встревоженный Гаркуш. - Где яйца?
   - Вот, - показала Маруся на яйцо.
   - Что вот?! - рассердился орк. - А где остальные?
   - Одно сломала, - грустно призналась непутёвая гоблинша.
   - А другое? - простонал Гаркуш, хватаясь за голову. - Что ты с другим сделала, чучело?
   - Потеряла, - со вздохом сказала Маруся. - То есть нет. Оно где-то тут. Но я не нашла...
   Вдоль и поперёк обыскали всю пещеру, но, разумеется, ничего не нашли. Орк, не считаясь с эльфами, выматерился так, что гоблинша заслушалась. Хуманс только хмыкнул.
   - Ладно, ничего не поделаешь, - вздохнул орк, когда ругань его иссякла. - Всё равно за одним пришли, одно и есть. Главное его теперь от Маруськи держать подальше!
   - Странное оно какое-то, сэр Гаркуш, - задумчиво проговорил король Ириан. - Те два, помнится, были белые, а это какое-то голубое. Вам так не кажется?
   - Голубое, зелёное, - пробурчал орк. - Какая разница! Главное, чтобы дракон вылупился, а там уж хоть трава не расти. Нам про цвет ничего сказано не было!
   - Вам виднее, сэр Гаркуш, - послушно кивнул эльф.
   - Что будем делать с местными сокровищами? - полюбопытствовал орк, буравя недобрым взглядом подозрительно округлившегося де Лурье. - Может, завалить вход, чтобы потом придти с телегами?
   - Не стоит, - улыбнулся король. - Даже зная, что дракон нашими усилиями отправился на тот свет, сюда всё равно побоятся ходить. Сами понимаете, все эти суеверия, которыми овеяны любые логовища драконов. Возьмем сейчас немного. А я, после того .как обрету престол, непременно отправлю сюда достойных стражей.
   - Хорошо, - согласился орк. - Тогда чего мы ждём? Берём яйцо и отправляемся обратно к дварфу.
   Яйцо, отливающее небесной голубизной, маг осторожно завернул в собственный плащ. Перешли в пещеру-сокровищницу, набрали там драгоценный камней, сколько унести смогли. Порочный граф де Лурье нагрёб столько, что еле смог идти и только с завистью смотрел на Марусю, которая буквально нашпиговала самоё себя здоровенными рубиновыми булыжниками. Цены камням она не знала, просто прикинула, как хорошо будет звездануть таким камешком кому-нибудь по голове.
   Из пещеры вышли в прекрасном расположении духа. Хуманс бережно нёс яйцо, грея его собственным телом, орк глодал кусок старой лепешки, а де Лурье скрипел зубами, наблюдая, как Маруся сама с собой состязается в меткости. В качестве метательных снарядов она использовала сапфиры. Впрочем, уже к вечеру все сокровища загадочным образом перекочевали в карманы порочного графа, а оттуда уже в многочисленные тайники, которые устраивал де Лурье по всему пути следования. Говорят, что хумансовская мелюзга по имени Гензель и Грета разыскивала дорогу к дому по хлебным крошкам. Воистину, рекорд ребятишек был переплюнут бессовестным эльфом, который отмечал дорогу драгоценными камнями! Впрочем, как показала дальнейшая практика, навыками спортивного ориентирования на местности де Лурье не обладал, а потому большая часть его кладок пропала впустую, повергнув тем самым эльфа в горестное состояние.
   К подножию горы добрались быстро и без приключений, немного передохнули и двинулись в обратный путь. Сумерки постепенно сгущались и надо было думать о том, где остановиться на ночлег, потому что до крепости Серев было ещё полдня пути. Нигде в округе жилья не было и в помине. Заночевать порешили в ближайшем леску, разведя для этого костер, и поочерёдно неся караул. Марусю от этого почётного занятия освободили, логично рассудив, что проще сразу на себя руки наложить, нежели объяснить гоблинше, на кой нужно сторожить сон товарищей. Конечно, логичнее было бы поставить в караул на всю ночь вечно бодрствующих эльфов, но те отговорились тем, что-де хоть сон им и не требуется, а отдохнуть и предаться медитативным занятиям просто необходимо. А когда они находятся в высшей сфере, и зрение и слух обращены исключительно к неведомым мирам.
   Поужинав гнолловским припасом и уложив Марусю почивать, бросили жребий. Первыми в дозор выпало магу, который, сделав добрый глоток настойки шиповника, удобно устроился на берёзовом брёвнышке. Орк привалился боком к сучковатому еловому стволу и мигом захрапел, эльфы улеглись на собственные плащи. Тихо гудело и потрескивало пламя костра, в небо столбом уходил белый дым, звёзды по-прежнему водили хороводы на небосводе. А хуманс до того углубился в изучение спеллбука, что совершенно позабыл о том, что надо будить сначала орка, а потом эльфов. Так и просидел над книгой до самого утра, а когда выпала роса, только улыбнулся странной своей улыбкой.
   Первой проснулась Маруся. Проснулась в ужасе, потому что всю ночь ворочалась с боку на бок, вспоминая, что же он забыла сделать. Выяснила, что вечером забыла обратиться к Забугору с благодарностью за прожитый день. Это было, конечно, нехорошо, но всё можно ещё исправить. А потому Маруся вскочила на ноги, потянулась и громогласно заорала в небо совмещенную вечернюю и утреннюю молитвы. Получилось у неё что-то на редкость зверское. В нехитрый текст она умудрилась ввернуть что-то про морских чудищ о семидесяти семи лапах, об умерщвлении оных благостным Забугором и о наступлении в дальнейшем эпохи мира и покоя.
   От таких ядрёных воплей орк проснулся в холодном поту, выхватил нож и хотел уже идти в щепу крошить неведомого врага, но сразу увидел Марусю и вздохнул с облегчением. Эльфы тоже успели проснуться и косились с неприязнью на богобоязненную гоблиншу, но врождённая деликатность мешала им высказать своё неудовольствие.
   Наконец, Маруся высказала Забугору всё, что хотела и повернулась к товарищам с обычным требованием:
   - Пива нальют? Душа горит!
   - Нальют, - кивнул орк, сдержанно улыбаясь.
   На пару с Марусей они ополовинили пивной бочонок и пришли в приятственное расположение духа. Эльфы же по вековой своей пакостности портили всё очарование утра распитием загадочного напитка кофия.
   Подкрепившись, путники тронулись дальше. Маруся резвилась как малое дитё, гонялась за бабочками, иногда пытаясь кинуть в них кудрявую дубину, обрывала цветочки, умилялась разноцветным грибам, в изобилии растущим посреди травы. Всё бы ничего, да только всякую свою добычу, живую ли, растительную, неразумная гоблинша тянула в рот. Очередной мухомор Гаркуш вырвал у неё силой, да ещё и накостылял глупой девице по шее, дабы неповадно было. Маруся не шибко сопротивлялась, всё-таки орк хоть и названный, а всё равно дядя, стало быть, старшой. И коли так - надо уважать. Это уж кто хочет поймёт.
   Ближе к полудню впереди замаячили знакомы стены серой крепости Серев. Маруся издала знаменитое гоблинское "гы" и что есть духу помчалась к городу. Разумеется, силы свои она не рассчитала, да и мимо ворот промазала. В стену врезалась знатно, да так, что в кирпичной кладке осталась порядочная вмятина. А на Марусе - хотя бы царапина.
   Дварф Айсберг встретил гостей с надлежащими почестями. Накормил, напоил, поинтересовался, удобно ли и не надо чего ещё, и только после этого приступил к расспросам, что да как. Вместо долгих рассуждений орк велел Томасу выдать дварфу яйцо дракона. Тот осторожно развернул яйцо, протёр плащом, чтобы блестело поярче и торжественно передал Айсбергу. Старый дварф даже прослезился.
   - Вот спасибо вам, вот удружили! Как же мне теперь вас отблагодарить за это?
   Впрочем, по поводу благодарности это был, скорее, вопрос риторический. Дварф прекрасно помнил своё обещание и заверил честную компанию, что завтра они смогут выступить в поход. А пока он откинулся на спинку кресла и приготовился слушать увлекательный рассказ о победе над драконом. Рассказывал орк. По мере повествования Айсберг всё чаще и чаще поглядывал на Марусю. Когда дело дошло до того, как бравая гоблинша закидала бедного дракона табуретками, у дварфа даже мелькнула мысль - "и на кой нам сдался этот дракон, лучше бы оставить себе эту девицу". Но оглядев гоблиншу повнимательнее, Айсберг пришел к выводу, что с драконом всё-таки сладить можно. А как ты договоришься с гоблином, ежели ему что не то взбредёт в дурную голову? Знамо дело, что никак. А потому лучше не рисковать.
   Вторая половина дня прошла в прогулках и отдыхе. Город с появлением в нём драгоценного яйца расцветал на глазах. Задорно сверкали дома разноцветными окошками, в палисадниках зеленела трава и распускались крупные махровые тюльпаны. На улицы высыпали принаряженные гноллы и валом повалили к дому Айсберга, желая самолично убедиться в том, что новому дракону-охранителю быть.
   Владыка эльфов очень заинтересовался городской системой орошения. Дварф любезно дал ему в подмогу дюжего гнолла, который взялся проводить Ириана и де Лурье ко всем нужным механизмам и установкам. И покуда эльфы развлекались, орк неторопливо беседовал с Айсбергом.
   - От отряда мы, пожалуй, откажемся, - говорил Гаркуш, почесывая туго набитое брюхо. - А вот лошадок мы бы взяли.
   - Кабанчика нашли! - обрадовано заявил дварф. - Как раз по размеру.
   - Кабанчик, это хорошо, - кивнул Гаркуш. - Его при желании и скушать можно. Ну, коли придёт крайняя нужда...
   - Его уже, - признался Айсберг. - Кушали...
   - Как кушали?!
   - Да так, - развёл руками дварф. - Начали, да не кончили. Мы его у местного кузнеца конфисковали. Списали за него налоги на десять лет вперёд. Кузнец, правда, в голос рыдал, заверял, что самолично кабана откармливал, ухаживал как за лучшим другом. Потом, конечно, понял, что мы не шутим. Сделал вид, будто согласен, налил чаю, бабу свою позвал, пущай, говорит, станцует. Мои то молодцы рты пораскрывали, сидят, облизываются. А он, подлец, под шумок у кабана ногу отрезал. Дескать, коли забираете кабана, так я хотя бы окорок запасу. Ну и... вот. Но ничего, мы ему деревянную ногу присобачили. Не очень шибко, конечно, но бегает.
   - Тьфу, ты, пропади всё пропадом, - выругался орк. - На кой нужен кабан с деревянной ногой? Наша Маруська и с целого то хряка как пить дать навернётся, а уж коли хромой, то и вовсе крышка. Нет ли у тебя, любезный Айсберг, другого порося на примете?
   - Другого нет, - погрустнел дварф. - Но это совсем ещё хороший кабанчик! Ему и ещё одну ногу при случае отрезать можно, всё будет как новенький!
   - Не надо, - категорично покачал головой Гаркуш, - возвращайте-ка его хозяину. А ещё лучше заколите, да наделайте нам свежей солонинки. Будет чем в дороге полакомиться.
   - Сделаем, сделаем, - закивал Айсберг, схватил орка за рукав и посмотрел тому в лицо: - Но как же так? Как же мне вас иначе отблагодарить? От отряда отказались, без кабана, я так понимаю, вы и лошадей не возьмете. Что же сделать, чтобы угодить?
   - А, чего там, - махнул рукой Гаркуш. - Ничего особенного и не надо. Вот разве что если соберете нам на дорожку провианта, а твои мастерицы сошьют в одну ночь эльфам одежку - и то подмога.
   - Это сделаем, - снова кивнул дварф. - А ещё у меня и карты есть.
   - Какие карты? - живо заинтересовался орк. - Простые, али мудрёные, с рунами да прочими буковицами?
   - Ну откуда же такие сложности у гноллов, - усмехнулся Айсберг, - они народ простой, тёмный даже. Карты у них - угольком на куске коры начиркают и вся наука.
   - Это хорошо, - с облегчением вздохнул Гаркуш и вдруг, в порыве откровения, признался: - Неграмотный я.
   - Я тоже, - хихикнул дварф.
   На том разговор и окончился.
   Ночь прошла неспокойно. Сквозь сон путники слышали какой-то странный треск и шорох, а далеко за полночь, когда уже начало светать, по всему городу будто стучали молоточки. На рассвете стук стал совершенно невыносимым. Вся компания проснулась в отвратительном расположении духа. Орк первым делом отправился к мастерицам-гноллихам, получил у них одежду для эльфов. Быстро переодели короля с графом, рассовали с вечера приготовленную снедь по дорожным мешкам и, даже не позавтракав, поскорее пошли прочь. В самом деле, город попался какой-то нехороший, то всё кругом в пелене серого дождя, то спать по ночам не дают какие-то чумные умельцы. Гаркуш хотел ещё попрощаться с Айсбергом, но решил, что раз дварф спит, то нечего его и будить. Оно и к лучшему - долгие проводы орк не любил.
   Из крепости товарищи вышли как раз тогда, когда солнце начало потихоньку поднимать над землёй. И вовремя, надо сказать, ушли, спасибо многоумному орку, который уговорил-таки поскорее двинуться в путь. Поначалу в крепости всё шло своим чередом. Рабочий люд потянулся кто в мастерские, кто на конюшни, кто в кузницы. Просыпались заспанные торговцы, открывались первые лавки. Странные перестуки, так хорошо слышные ночью, совсем потерялись в шумной суете, которой город буквально кипел. Но вскоре стук стал громче, да так, что разбудил и самого Айсберга. Дварф недовольно протёр глаза, подошел к окну и обмер.
   Что именно так поразило Айсберга, так и осталось загадкой, потому как спустя две недели после знаменательной передачи яйца крепость Серев исчезла с лица земли. По этому поводу было много разговоров, слухов и сплетен, но в конце концов пришли к выводу, что яйцо было не совсем драконьим. Вернее, было оно совершенно, абсолютно, просто-таки натурально не драконьим. Восстановить события можно следующим образом. Некий шибко умный маг долгое время развлекался тем, что практиковал особое заклинание "enlarge" на ни в чем неповинных зверушках. Выглядело это следующим образом. Горе-маг подкрадывался к какой-нибудь несчастной белке и что есть силы орал ей на ухо заученное заклятье. После чего белка икала, падала лапками вверх и начинала резко увеличиваться в размерах. Маг одобрительно кивал головой, а белка в скором времени дохла, потому что была не в состоянии прокормить своё огромное тело. И так бы дальше и терзал бедных зверушек распроклятый чародей, но однажды в руки ему попался одинокий дятел, спокойно долбивший сосновый пенёк. Маг до чрезвычайности обрадовался тому, что ему выпала возможность опробовать любимый спелл на пернатой зверюге. Вот как раз на радостях он и обкастовал бедного дятла четыре раза подряд. Птица начала распухать на глазах, а когда выросла до размера среднего бегемота, что есть силы долбанула клювом неудачливого магика. Маг был телом хил и тут же на месте испустил дух, а дятел отправился в полёт по лесам и весям. Путь его был нелёгок. Дятел переломал он немало деревьев и кустарников, на лету сбил парочку дайрбатов, после чего прямо в полёте снёс крупное яйцо. Подходящего дупла дятел, разумеется, не нашел, а потому, не долго думая прикинулся птицей-кукушом и подкинул яйцо на воспитание драконам. Дальше события уже более-менее понятны, яйцо выкрали из гнезда весёлые приключенцы и подсунули его бедному дварфу Айсбергу. В ту же ночь от волнения или ещё от чего яйцо раскололось, и оттуда вылетела стая натуральных дятлов. Несмотря на юный возраст, птицы мигом принялись за дело, превратили все деревянные постройки в труху, потом продолбили каменные мостовые и понаделали дырок в городских стенах. Тут, конечно, которые из скептиков, снова скажут, что-де такое невозможно в природе, и что птица камень не ест. Однако здесь самое время опять-таки вспомнить дела давно минувших дней. Дело в том что дятел, так неудачно попавшийся в лапы неудачливому магу, был родом из далёких земель Симбирии. А там, как известно, зимы бывают лютые. Стужа, сказывают, такая, что птицы дохнут на лету, а слова застывают, не успев сорваться с губ. Там и водится особый симбирский дятел, птица морозоустойчивая и затейливая. Как и положено любому порядочному дятлу, суровый симбирский птиц целыми днями упорно долбит деревья в лесу. Тамошний лес называется тайга, растут в нём ёлки, сосны и могучие кедры. Зимой деревья смерзаются в камень и долгих трудов стоит бедному дятлу продолбить какое ни на есть дуплишко! Стоит ли говорить, что по сравнению с промёрзшим до корней симбирский кедром жалкий южный известняк, из которого и были сложены большинство построек в крепости, для крепких птичек был на один клюв? Да и дятлов было достаточно. Очевидцы рассказывают, что стаи дятлов закрывали небо, пух, перья и птичий помёт летели во все стороны. В скором времени непоседливые птички изрешетили крепость без остатка и отправились долбить ближайшие леса. Дварф Айсберг сошел с ума и впоследствии был обнаружен в приморском городке Ясноулей, где продавал спиртовую настойку на яичной скорлупе. Он уверял, что она отлично помогает от ломоты суставов.
   Хорошо живётся на свете тому, кто пребывает в блаженном неведении. Вся развесёлая компания бодро шагала по торной дороге прямиком на юг. Де Лурье с восторгом прятал заимствованные у старого дварфа золотые, Маруся во весь голос распевала всякие пакостные песенки. Орк то и дело сверялся с гноллиной картой, тёр подбородок, поросший жестким волосом, чесал за ухом. Судя по всему, дорога к Прибери-горе (она обозначалась на карте косым четырёхгранником) шла через долину роз, бегучее болото и удивительные земли, на которых росли исключительно яблони. Местный народ называли незатейливо "яблоеды". Про оных граждан заезжие менестрели и прочие бездельники рассказывали массу интересных вещей. Например, что те дали страшную клятву никогда не принимать иной пищи кроме яблок. Дескать, некогда на тамошних землях случился страшный природный катаклизм: вышли из берегов все реки и озёра. Было это не весной, а вовсе даже летом, так что народ совершенно не сориентировался в ситуации. Жилища, амбары, сараи - всё смыло быстротечной водой, хлеб сгнил на полях, скота и домашней птицы погибло несчетное количество. Когда воды схлынули, люди поняли, что им суждено погибнуть от голода. И тогда они обратились к богам, умоляя спасти от неминучей беды. И боги смилостивились над ними, в одну ночь выросли в каждом дворе высокие крепкие яблони, усыпанные крупными плодами. В благодарность за спасение, люди дали клятву никогда не вкушать иной пищи кроме яблок, и придерживаются этой диеты вот уже сто с лишним лет. Романтично, не правда ли? Другие предлагали совершенно другой вариант развития событий. Мол, никаких бед и невзгод на долю жителей не выпадало, набожными они и вовсе никогда не были. Дескать, просто один местный князек по дурости своей повелел в один год не сеять и не возделывать ничего кроме яблонь. Вот и засадили бедные жители яблоневыми деревьями все поля и луга, вырубили окрестные леса и тоже устроили там яблоневые сады. А что не жрут ничего кроме яблок, так это ясное дело, что посажено, то и в рот положено, разносолов не держим-с.
   Но это всё, понятно, досужие байки, выдуманные единственно ради чтобы задобрить деревенских простачков и выпросить у них лишний грошик на выпивку. В действительности же всё было совсем не так, хотя без высших сил дело не обошлось. Жители безымянного княжества род свой вели аж от самой прославленной четы - Едвиги и Одамуса, которые некогда проживали в деревеньке под названием Парадиз. Доподлинно неизвестно, были ли в Парадизе ещё какие-то граждане, как то хумансы, орки или даже гномы, не выяснено даже то, кем был по батюшке сам Одамус. Древние летописи, увы, немногословны. Героическая пара, которая в будущем прославилась такими подвигами, как "ударная работа", "перевыполнение плана" и даже что-то вовсе непонятное "перенос субботника", в то время трудилась на царя-батюшку Стивия Джобсинда. Государь был строг, взыскателен, но к Едвиге и Одамусу относился по-отечески. Не изнурял работой, не гонял на барщину, не запрещал гулять по ночам. Единственное, чего он требовал, так это не вступать в добрачные отношения и ни в коем случае не воровать яблоки из его заповедного сада. За вторую провинность он обещал накостылять по шее, а вот за первую и вовсе предать лютой смерти. Но как ни запрещай, как ни угрожай, а дело молодое. Вот и влюблённая парочка порешила предаться пороку, для чего выбрали самое укромное местечко - как раз любимый сад царя Стивия. Целый месяц вечерами они уединялись под сенью яблочных деревьев, а потом их выследил коварный царский прислужник Змееуст. Он донёс на них государю и царь явился прямо на место преступления, метая очами громы и молнии. Дабы избежать страшного наказания, влюблённые в один голос утверждали, что-де они пришли в сад не предаваться плотским утехам, а воровать яблоки. Царь Стивий Джобсинд пересчитал яблоки, выяснил, что ни одного не пропало и страшно разгневался. Он решил, что смерть - это ещё лёгкое наказание для ослушников, а посему придумал нечто пострашнее. Раз вы, заявил он, эдак любите яблочки, то теперь только их вам и жрать, причем не только вам, но и вашим детям, внукам и правнукам. И из года в год, из рода в род будут на ваших землях вырастать в избытке одни только яблоки, и не видать вам больше ни хлеба пшеничного, ни круп заморских, ни мяса звериного али птичьего. Ступайте, охальники и живите теперь как знаете. Слово моё твёрдое, нерушимое, нести теперь вам и потомкам вашим заслуженную кару до тех пор, пока не явится перед вами прекрасная девица-плодоносица с живым деревом в руках. Тогда только заклятие спадёт и вы познаете вкус иной жизни. Бедные Едвига с Одамусом стояли ни живы не мертвы, внимали гневному государю и тихо вздыхали, вспоминая славные ночки в яблочном саду. А царь Стивий выделил своим опальным прислужникам обширные земли в одном далёком краю, вокруг которых сам собой вырос здоровенный забор. Оный забор обладал удивительным качеством, проломить его можно было исключительно снаружи, если, конечно, у кого было такое желание. Ворота были всегда широко, даже приветливо открыты, будто приглашая войти, однако никто почему-то не стремился осчастливить своим визитом яблочное королевство. Изнутри же забор нельзя было ни сломать, ни сжечь, ни взорвать особо мудрёной огненной смесью. Войти в королевство было можно. Выйти нельзя. По крайней мере, жителям королевства. Чужеземцы могли входить и выходить беспрепятственно, хотя яблоеды гостей не жаловали, и, кажется, заживо варили несчастных путников в крутом кипятке. Впрочем, около ста лет назад ворота закрыли на замок. То ли котлы для варки пришли в негодность, то ли должность королевского палача стала невыгодной. Так или иначе, но яблочное королевство исчезло со всех карт и считалось чуть ли не мифическим краем.
   А может, не было и в помине никаких заборов, никакой Едвиги, и Одамуса тоже не было, а сама легенда о чудесном яблочном саде пришла к яблоедам из совсем других земель, обрастая по пути многочисленными подробностями и дополнениями. Всякое может быть, но то дела давно минувших дней, а нынче дело обстояло так, что яблоеды жили себе в своём яблочном королевстве, питались исключительно яблоками и на жизнь особо не жаловались. Туда-то и пришли, наконец, пять усталых путников.
   - Волки позорные! Щенки! - на все корки ругал гноллов разгневанный орк, потому как долина роз оказалась оврагом с колючим шиповником, а бегучее болото и вовсе убежало попастись на вольные луга. И нет бы обозначить на карте, что когда болото отправляется путешествовать, на его месте остаётся круглая дырка с черной вонючей жижей! Ничего подобного, разумеется, на карте не было и в помине. А потому оставалось только благодарить судьбу за то, что маг вовремя заметил глубокую дырку и успел поймать Марусю за шиворот.
   - Куда тебя несёт?! - прорычал Гаркуш, который уже успел мысленно попрощаться с гоблиншей. - Сказано, не лезь поперёд батьки в пекло!
   - Я и не лезу, - проныла Маруся, - мне яблочек погрызть охота! Когда мы уже придём?
   - Уймись, - сказал орк и добавил беззлобно: - Сейчас дырку обойдём, потом ещё один лесок, а там и яблочное королевство.
   - Ура! Слава Забугору! - радостно заорала гоблинша и едва снова не навернулась в дыру.
   Покуда шли к нужному лесу, эльфам вдруг пришла в голову пакостная идейка. А именно - в кратчайшие сроки обучить Марусю грамоте и прочим премудростям. Объяснить гоблинше, на кой ей это нужно, длинноухие толком не смогли, а потому, скрепя сердце, заявили хором, дескать, ейный Забугор жалует грамотных всякими там дарами и почестями. Гоблинша поверила, разинула от удивления рот и начала внимать. Король Ириан, необычайно гордый тем, что снизошел до простолюдинки и может озарить её душу спасительным светом просвещения, старался изо всех сил. Он показывал на пальцах значения тех или иных рун, с выражением произносил положенные звуки и даже зачитал краткий курс "введение в синтаксис". А Маруся только хлопала глазами, произносила отсутствующий в эльфийском алфавите звук "гы" и задумчиво почесывала дубиной за ухом. Думала она, знамо дело, о пиве.
   Лес был какой-то странный. Ёлки и сосны в нём росли исключительно прямые, как палки, трава была строго одной высоты, даже мушки и прочие летучие и кусучие звери летали аккурат по прямой. Вскоре хвойные деревья сменились берёзками и молоденькими дубами, растущих ровными рядами. А потом и дубы закончились, впереди замаячила высоченная кирпичная стена.
   - Вот и пришли, - удовлетворённо изрёк Гаркуш.
   - Позвольте! - изумился король Ириан. - Но где же главные ворота? Парадный вход в город?
   - Вот балбес, - в свою очередь удивился орк и даже присвистнул негромко. - Откуда же тебе ворота возьмутся в проклятом королевстве? Они, конечно, есть, но это так, исключительно для красоты, ибо уже много лет не функционируют. Говорят, годков так с двести назад какой-то охальник начертил на них руническими символами нехорошее слово и с тех пор их запирают на замок.
   - В проклятом королевстве? Так вы хотите сказать, что эти слухи о яблочном грехе имеют под собой прочное основание?
   - Точно, - кивнул Гаркуш и тут же строго сказал: - Нечего болтать. Надо дело делать. Маруська! Давай-ка хвати по этому заборчику своей дубиной!
   Маруся радостно поспешила исполнять приказ. И хотя забор на вид был довольно прочным, но уже после пары ударов кирпич затрещал, просыпался крошкой, а через несколько минут гоблинша с довольным видом оглядывала образовавшуюся дыру. Эльфы только рты пораскрывали.
   - Молодец, - похвалил Марусю орк и с кряхтением первым полез в дырку.
   Жители яблочного государства были в принципе хумансами, но вот только на хумансов совершенно не похожи. Семи футов росту, с бледной кожей, длинными черными волосами и худыми лицами, напоминали они скорее заморенных эльфов-переростков, нежели людей. Глаза у яблоедов были черные и сидели так глубоко, что казалось будто вместо глаз остались одни только пустые дыры. Кровавый румянец то и дело выступал на тонкой коже, розовели даже кончики ушей, а узенькие губы становились совершенно черными. Яблочная диета, даром что привычная, однако впрок не шла. Руки у яблоедов были как плети, мускулы вялые, шеи худые, животы липли к позвоночнику. Нужно ли пояснять, что первый яблоед, увиденный орком, был до того тощим и костлявым, что Гаркуш сплюнул с досады.
   - Тьфу ты! И это народ?!
   Яблоед, увидев дюжего орка, перепугался до смерти, быстренько хлопнулся в обморок, очухался и с воплями умчался в яблочные заросли. Гаркуш покачал головой и крикнул в дырку:
   - Всё спокойно! Полезайте!
   Эльфы, стараясь не замарать штанов о крошеный кирпич, осторожно пролезли через дыру, следом за ними ловко нырнул маг. Маруся умудрилась застрять, но пошевелила могучими плечами и расширила проход.
   По ту сторону дырки было хорошо. Цвели яблони, в воздухе носились нежные лепестки, густой аромат трав и цветов покрывалом ложился на путников. Небо было без единого облачка, голубое, ясное, солнце светило жарко, но глаза не слепило. Впервые за долгое время путники почувствовали себя в полной безопасности и непростительно расслабились. А зря.
   Из-за ближайшего дерева выскочил уже знакомый орку яблоед, замахнулся тощей рукой с копьем. Раз! Копье просвистело аккурат рядом с королевским носом. Де Лурье пришел в ярость и во имя короны метнул в обидчика короткий нож. Яблоед с удивительным проворством припал к земле и нож воткнулся в яблоню. Мигом по лезвию потёк тягучий сок, красный как кровь.
   - О, нечестивцы! - взвыл туземец. - Вы осквернили тело священного дерева!
   Порочный граф де Лурье хотел уже осквернить и самого яблоеда, вогнав ему клинок в грудь, но тут со всех сторон вышло с полсотни вооруженных копьями хумансов.
   - Хорошенькое дельце, - только и успел пробормотать Гаркуш.
  
   Яблочного короля звали странно - Альвейг. До сих пор орк был свято уверен в том, что вообще-то Альвейг имя женское. Но супротив королевской воли не попрёшь - сказано тебе, мужик Альвейг, значит так тому и быть. Впрочем, в этом ещё стоило бы разобраться, потому как оный король был истинным сыном своего народа. Субтильный, тощий, с выступающими ключицами и остро торчащими лопатками, кожа тонкая, как папиросная бумага, а глубоко запавшие глаза так и горели на худом лице. Был король одет в шелка и бархат, длинная горностаевая накидка спускалась с плеч до самого пола. На голове у Альвейга как и положено, сверкала золотая корона, и, видать, до того тяжелая, что у короля ломило макушку и в глазах стояла рябь. Это ли настоящий мужик?! Можно даже спросить ещё серьёзнее, с вызовом - это ли настоящий король?! Так ли они, истинные короли выглядят? Нет, эльфа в счет не берем, он вообще король хилый, собственный трон и тот удержать не сумел. А вот, например, владыка орочьего королевства, могучий Урюк? Косая сажень в плечах, росту такого, потолок подпирать впору, грудь широкая, хоть ты плугом её борозди. Ручищи - любой тролль позавидует, рядовой вервульф с горя удавится. А ноги?! Одна нога у Урюка как две Марусиных, а тут уж любой скажет, это вам не абы что. Гора, не орк!
   Короче говоря, на Альвейга и смотреть было тошно, до того слаб да хил. Гаркуш даже плюнул с досадой. И такому-то в полон попасть? Не дай боже, как тебя там, Забугор. А если говорить совсем уж честно, то по сравнению с остальными яблоедами Альвейг был ещё ого-го. То ли королей кормили лучше, то ли просто в короли по росту брали, а только владыка был на голову выше самого высокого своего стражника. Этот факт немного примирил эстетствующего Гаркуша с государем яблочной страны.
   - Здравствуйте, чужеземцы! - важно заговорил король, выходя к пленникам. - Стража донесла мне, что вы тайно проникли через границы в наш край. Так ли это?
   - Ну, так, - честно ответил орк, прикидывая, как бы половчее избавиться от пут.
   - А знаете ли вы, что подобное деяние влечет за собой смертную казнь? - спросил Альвейг, гаденько улыбаясь. - А знаете ли вы, что чужеземцев в нашем краю заживо варят в масле? А знаете ли вы...
   Но тут взгляд короля упал на Марусю, которая как ни в чем ни бывало объедала чернику со своей дубины. В одну секунду Альвейг понял, что пропал навсегда. Что только случилось с его гордостью и спесью! Даже голос его, всегда грубый и надменный стал робким и нерешительным, появились в нём трепетные нотки.
   - А это кто? - проскрипел король, дрожа с головы до пяток. - Откуда... такая?
   Больше ничего он произнести не смог, вперив в гоблиншу восхищенный взор. Маруся впервые в жизни смутилась, а орк и вовсе решил, что у тощего короля какие-то сугубо личные проблемы. В самом деле, ну на что там смотреть? Понятно бы, ежели вместо Маруси разгуливала бы в обнимку с дубиной какая-нибудь эльфийка с изящными формами. И чтобы глаза непременно бездонные как озёра, а шея лебединая, а талия девятнадцать дюймов и коса ниже пояса. А тут то?! Здоровенная неопрятная деваха с пучком сальных рыжих волос на затылке, глаза заспанные, нос картошкой. Кабы не добрая матушка, удушили бы ещё в детстве за один только непотребный вид. Уж на что орки непритязательные, но даже у Гаркуша несмотря на всю доброжелательность и в мыслях никогда не было никаких интимностей. Маруся же в силу малолетства и вовсе ни о чем таком не помышляла. Но король-то...
   А король стоял и не дыша глядел на гоблиншу. И такой восторг был в его очах, что бедную Марусю бросало в дрожь. Наконец, она не выдержала, заревела басом и спряталась за широкую орочью спину.
   - А чего он! - выла она, ткнувшись носом в лопатку Гаркуша. Орк только головой покачал и тихонько шепнул через плечо
   - Ты не боись, Маруська, я тебя в обиду не дам. А королю этому мы ещё рыло начистим. Ишь, вылупился!
   - Буу! - голосила бедная Маруся. Альвейг глядел на неё с нежностью.
   - Что надо? - строго спросил орк, смекнув, что варки в масле можно избежать бескровно.
   - Ах, - только и смог ответить король, шевеля белёсыми бровями. Орк набычился:
   - Ну?!
   Только теперь Альвейг более менее пришел в себя, расправил плечи, пытаясь собрать остатки гордости. Но один только взгляд на Марусю поверг его обратно в бездну приятных размышлений. Придворные советники смекнули, что от короля в таком состоянии толку мало, и решили взять дело в свои руки. Осторожно подталкивая пленников в спины, они повели их в колючие заросли. Альвейг опомнился:
   - Стойте! Снимите с них путы! Отныне это не мои пленники, но желанные гости! Отведите им лучшие покои!
  
   Маруся расхаживала по комнате как тигр по клетке, что-то сдержано шипела сквозь зубы и то и дело затравленно косилась на дверь. Повод для беспокойства у неё был и не один. Во-первых, яблоеды, судя по рассказам Гаркуша, совершенно не потребляли пива и иных горячительных напитков. Во-вторых, запасы еды подходили к концу, а поживиться кроме яблок было нечем. Ну и конечно нельзя упускать из виду коронованную особу именем Альвейг, который ныне пребывал в блаженном состоянии духа. Король уверял обеспокоенных подданных, что с ним всё в порядке, что он совершенно счастлив и обрёл, наконец, столь необходимую гармонию. Маруся, вспоминая, как умильно он на неё глядел, обливалась холодным потом, а сам Альвейг приходил в трепет, думая о прекрасной (с его точки зрения) чужестранки. Но оставим пока молодежь в покое, существуют более серьёзные вещи, на которые стоит обратить внимание в первую очередь. Вот, например, эстетствующий орк Гаркуш. В данный момент он обдумывал план побега, однако не нашел ничего более подходящего, как устроить подкоп прямо из дворца. Отсутствие лопаты вогнало орка в тоску, он загрустил и выпил с горя целый жбан яблочного кваса. Крепости в оном было никакой, однако жажду квас утолял изумительно, а при той жаре, которая царила в яблочном королевстве, это было особенно ценно. Напившись, орк завалился на широкую кровать и предался возвышающим душу размышлениям.
   В это же время порочный граф де Лурье вытаскивал из кармана драконью корону и любовно протирал её от пыли. Когда корона заблестела, а драгоценные камни заискрились на солнышке, эльф пригладил волосы худенькой лапкой и аккуратно посадил корону на макушку. Макушка была маленькая, корона сползла аккурат до ушей, но эльф остался этим вполне доволен. Единственное, что его смущало, так это то, что никто в здравом уме драконью корону не купит, а потому, хочешь не хочешь, а придётся отправить её на переплавку. Цена от этого, конечно, упадёт, ну да ничего не поделаешь. - В нашем деле без риска никак, - успокаивал себя алчный граф.
   Ириан, король в изгнании, наслаждался приятной беседой в обществе своего коллеги.
   - Сэр Альвейг! - почтительно вопрошал эльф. - Расскажите, каким образом вы сохраняете авторитет для подданных? Быть может, вы действуете на народные массы умеренной строгостью и разумной тиранией?
   - Ну что вы! - рассеянно бормотал Альвейг, мысли которого витали далеко. - Какая может быть строгость, если речь идёт о моём горячо любимом народе? Просто каждый гражданин с детства привык к тому, что король - фигура неприкосновенная, наделенная едва ли не божественной властью. Род мой древний, история его записана на наших фамильных скрижалях. Почитание к членам королевской семьи впитывается ещё с материнским молоком, да что там, ещё в утробе приходит осознание того, что король, это наше всё, так сказать, ум, честь и совесть. Все меня любят. И заметьте, никакой тирании!
   Тут Альвейг вообразил Марусю, одетую в какую-то невообразимую шелковую комбинацию и даже крякнул от удовольствия. Ириан истолковал его возглас как неприятие деспотии и покачал головой.
   - А как вы относитесь к демократии? - осторожно спросил эльфийский король.
   - К чему? - удивился Альвейг, причмокивая губами от картин, которые ему рисовала неуёмная фантазия. - Как вы сказали? Демок... как?
   - Демократия, - подсказал трудное слово Ириан и счел своим долгом растолковать поподробнее: - Это такая наука, придуманная лучшими мужами из эльфов и людей. Она гласит, что каждый гражданин является лицом дюже трепетным и ранимым, а потому нуждается не только в разумной защите своей жизни, но и в защите своих прав. Дескать, и король и подданные наделены равными правами и обязанностями, и могут не только верно служить короне, но и самостоятельно выбирать короля.
   - Чего-о? - поразился Альвейг. - Это как... короля?
   - И советников, - добавил эльф. - И министров. И, поверите ли, даже стражей!
   - Ха-ха-ха! - не удержался король. - То есть по этой вашей науке каждый садовник, да что там, каждая кухарка может взойти на престол? И управлять целой страной? Народом? Государством?
   - Да, - тихо кивнул Ириан, чувствуя, как краска заливает его лицо. - И знаете, когда вы так лаконично дали определение демократии, мне самому стало ясно, что эта наука не более чем мракобесие.
   - Именно мракобесие! - горячо поддержал Альвейг. - Опасное, смертельное для государства явление! Опасное для державы! Они, это ваши, демо... демо? Как там?
   - Демократы, - услужливо подсказал эльф.
   - Эти ваши демократы, - кивнул король, - скажут, что это опасно для монарха. Но нет, скажу я вам, это опасно в первую очередь для самого народа! Король - что там, одна семья, их гибель в масштабах страны может показаться несущественной. Но я скажу так, если сгубить державного правителя, где гарантия, что новый владыка будет лучше? Да если и найдете такого молодца, то по вашим же законам он просидит на троне ну пять, от силы десять лет. Кто будет дальше? Новый достойный, или, быть может, ещё более достойнейший? Нет, скажу я вам, не бывает такого во веки веков, чтобы одна эпоха дала миру сразу двоих мудрейших сынов, на чьи плечи можно возложить заботы о целом государстве! Дети короля воспитываются с тем, чтобы в дальнейшем принять на себя правление, с детства их готовят к монаршим обязанностям! А как будет воспитан тот, кого ваши демо... демоны хотят возвести на престол? Быть может их растили дикари, нищие, воры и мошенники! А ошибки и обиды детства никогда не проходят даром. Дитя - оно чисто душой и простодушно, взрослый же - тёмный омут, в котором водятся такие черти, которые и не снились вашим демократам. Так и передайте. Да!
   С этими словами Альвейг что есть силы хватил кулаком по столу, выругался цветасто, затем сразу сердечно извинился перед эльфом за несдержанность и отправился в свои покои.
   Томас же стоял на террасе, прислонившись спиною к перилам, любовался закатом и курил трубку. Ему было хорошо. Медленно плыли по полыхающему небу белые облака, медленно поднимался вверх дым из вересковой трубки. Запах у дыма был какой-то странный, обволакивающий и сладковатый, а Томас после каждого перекура впадал в состояние, близкое к нирване. Интересно, к чему бы это? Однако в этот раз хумансу не дали покурить в своё удовольствие. К нему быстрыми и решительными шагами направлялся орк. Во взгляде Гаркуша было столько еле сдерживаемой злости, что даже всегда флегматичный маг и тот почувствовал себя не по себе.
   - Что случилось? - озабоченно спросил Томас, когда орк с ним поравнялся. - Что-нибудь не так?
   - Всё не так, - прорычал Гаркуш. - Мало того, что тут жрать нечего, так ещё и Маруська бастует. Я, говорит, лучше сама себя об дубину убью, нежели здесь на ночь останусь. Вдруг, говорит, придёт тутошний король и того... сорвёт с неё покрывало девичества.
   - Может и придёт, - задумчиво проговорил хуманс, впадая в меланхолию, - а может и не придёт. Такова жизнь. Ибо сказано...
   Что именно, и, главное, где это оно так сказано, маг не договорил. Вместо этого он сделал ещё одну затяжку и вдруг понёс какую-то совершеннейшую околесицу:
   - В сущности всё давным-давно предопределено. Определено и упряжено в кряжистые пряжки. Вопрос, кем? О ком и на кой? Кто сотворил одним движением длани бытие? И если сотворил, то из чего? Глина. Наверняка глина... Глина очень пластична, если её пластать пластилиновыми пластами. Пласты, они как ласты, только ими сложно загребать воду. Грести на лодке несложно, если умеет держать весло. Была такая девушка с веслом, у неё были красивые формы. Да-да, формы носят военные и пуговицы у них хорошо блестят. Их надо натирать мелом и на мели молоть мельницей мыло. Когда варят мыло, идут пузыри и красиво лопаются.
   Тут Томас показал на себе, как именно лопаются мыльные пузыри. Это привело его в необычайный восторг, он похихикал и опустился на корточки. Теперь он заговорил об острых устрицах. Потом упомянул вскользь некое "старинное учение о верёвчатых верёвках" и предложил орку затянуться из его трубки. Причем орка хуманс отчего-то величал "мистер Андерсон".
   Гаркуш махнул рукой, сообразив, что от хуманса в таком состоянии толку мало. Он только глубоко вздохнул и пошел успокаивать бедную Марусю.
   На гоблиншу страшно было глядеть. И дело не в том, что с дубиной наперевес она была довольно-таки воинственной, нет, просто Маруся выглядела необычайно жалко. Впервые в своей коротенькой жизни она столкнулась с тем, что на кого-то неприятного ей нельзя повлиять исключительно грубой силой. Влюблённый король ходил за ней по пятам до самого позднего вечера, нежно заглядывал в глаза, дарил целые охапки отвратительно пахнущих цветов и заливался соловьем. Он расписывал красоту Марусиных глаз, распространялся на тему "необычайной грации и изящества", пел дифирамбы "волшебным кудрям", словом, производил впечатление существа нездорового. Мало того, стоило только гоблинше заикнуться, что она-де служит великому Забугору, как король Альвейг пришел в неописуемый восторг и заявил, что он давно мечтал найти подходящего бога-охранителя для своего королевства. Он тут же созвал срочный совет министров и повелел, не откладывая в долгий ящик, приступать к построению храма Забугора-благодетеля. Маруся только глазами хлопала, не понимая, чего он хочет, этот тощий хуманс.
   К чести короля будет сказано, намерения у него были самые благородные. Он уже заказывал для Маруси роскошные наряды, самолично плёл венки из полевых цветов и воображал, как возложит на голову гоблинше драгоценную корону. До сих пор неизвестно, чего это его так подкосило, однако факт остаётся фактом - король яблочной страны по уши влюбился в юную гоблиншу Марусю.
   Сказать, что она не отвечала ему взаимностью - не сказать ничего. Бедная Маруся не знала, куда и деваться от назойливого короля. И ладно бы только от короля! Альвейг накрепко подружился со своим коллегой, королём эльфов, делился с ним самым сокровенным, так, что у Ириана уже не оставалось сомнений в том, что гоблинша станет королевой. Конечно, поначалу это приводило эльфа в ужас, потому как он и в страшном сне не мог увидеть гоблиншу на престоле. Но вскоре, поближе узнав Альвейга, эльф проникся к нему большой симпатией. Их дружба возросла настолько, что Ириан как и хуманс начал видеть в Марусе нечто прекрасное, сказочное. Не прошло и двух дней, как эльф уже ходил за гоблиншей следом, расписывая ей достоинства короля.
   - Лучшей партии тебе не сыскать! - убеждал Ириан. - Король Альвейг умный, добрый, красивый!
   - Да пошел он, - орала несчастная гоблинша, с каждым разом выбирая для короля всё более и более затейливый маршрут. - И ты тоже! И все вы! Туда!
   Эльф на неё не обижался, он, как и Альвейг, находил в её взрывном характере особую прелесть.
   Дело дошло до того, что даже орк проникся идеей сватовства Маруси. Доподлинно неизвестно, на кой это ему сдалось, но две недели вынужденного безделья сыграли роковую роль. Как-то вечером Гаркуш зажал гоблиншу в угол и начал по-отечески её увещевать:
   - Ты подумай, глупая девка! Где ты ещё такого дурака сыщешь, чтобы и тебя любил без памяти, и сам ничего, и королём был? И в Забугора веровал?! А?!
   - И ты туда же? - ахнула Маруся. - Да ты чего, дядя?! С ума сдурел?
   - Не груби старшим! - рявкнул орк. - Сказано тебе под венец, вот и не дури!
   - На кой черт мне оно надо?! Мне егойные яблоки уже поперёк горла! Нет, любезный дядюшка, ты можешь меня хоть на куски порезать, не пойду я за него замуж!
   - Пойдёшь, - подозрительно спокойным голосом проговорил Гаркуш. - Пойдёшь как миленькая! И лучше по своей воле!
   - Это как? - опешила гоблинша. - А если не по своей?
   - А вот увидишь, - пообещал орк.
   Ночь Маруся провела плохо. Голова, трезвая до неприличия, отчаянно болела, в животе, туго набитом яблоками, что-то бурчало и таинственно булькало. Ещё до рассвета гоблинша, мрачная и помятая, встала с постели и отправилась бродить по городу, насквозь пропахшем осточертевшим запахом яблок. Маруся своим немудрёным умишком пыталась решить один простой вопрос - что делать дальше. Оставаться в королевстве больше не было никаких сил, но о том, чтобы отправиться отсюда подобру-поздорову не могло быть и речи. Вся честная компания (кроме, разумеется, на всё согласного Томаса) настолько прониклась идеей сватовства, что сдвинуть их с места не представлялось никакой возможности. А идти в одиночку Марусе отчего-то не хотелось. И она решила пойти на хитрость.
   Впрочем, зная гоблиншу, нелепо предполагать, что своим скудным умишком она могла сообразить что-то премудрое. Нетрудно сообразить, что единственное, до чего додумалась Маруся, так это отложить на завтра то, что можно сделать сегодня. А именно - согласиться на предложение короля Альвейга, но только с одним условием. Чтобы, значит, не сразу под венец, честным пирком да за свадебку, а как-нибудь потом, после дождичка в четверг, когда рак на горе... Что именно обычно делает рак на горе, гоблинша так и не вспомнила, но рассудила, что если нельзя прямо отказаться, то лучше усыпить бдительность. Подождать денёк другой, может быть месяцок, а там уже кто знает, вдруг король яблок и вовсе выбросит идею с женитьбой из головы. Но даже Маруся, которая жила одним днём, не думая о том, что будет завтра, не могла не понимать того, что Альвейгу надо предоставить какую-то убедительную причину, которая оправдает заминку со свадьбой. В голову её ничего не пришло, кроме того, что и так требовалось сделать. А именно - водрузить-таки эльфийского короля на трон посредством паломничества к Прибери-горе.
   С этой мыслью Маруся и потащилась разыскивать дядюшку Гаркуша. Немалых трудов стоило ей убедить разумного и вдумчивого орка в том, что необходимо закончить начинание. В конце концов Гаркуш идею оценил, более того, проникся уважением к внезапно поумневшей гоблинше, впервые заговорившей о чувстве долга. В какой-то момент ему даже показалось, что в Марусе начала просыпаться дремлющая доселе разумность, однако он отбросил от себя эту дикую мысль, решив, что гоблинша решила просто побравировать перед женихом.
   После недолгих переговоров с Альвейгом Гаркушу удалось доказать королю о необходимости завершения миссии. Яблочный король кивал, смахивал с ресниц обильно выступающие слёзы и говорил о том, что помощь коронованному коллеге - святое дело, но неужели нельзя сделать это после свадьбы? Орк пояснял, что долг - это святое, приводил в доказательство различные поговорки вроде "Сделал дело - гуляй смело", "делу время - потехе час" и даже "невеста не волк, в лес не убежит". Одним словом, Альвейг вскоре понял, что перенести столь важное задание не удастся, а потому в его интересах всеми силами посодействовать тому, чтобы миссия по возвращению престола прошла как можно скорее. Яблочный король хлопотал, суетился, требуя от своих подданных делать всё возможное и невозможное, собственноручно варил варенье из лучших сортов антоновки и белого налива, и даже умудрился написать поэму на шестнадцати листах, посвященную, разумеется, своей прекрасной невесте. Дабы не смутить умы читателей мы из гуманных побуждений приведём здесь только первую пару строк:
   О ты, сиятельная дева, чей лик являлся мне во сне
   Приди ко мне, приди ко мне.
   Дальше следовали описания "ясных глаз", "тонких запястий" и "стройного стана", а слог был до того заумный, что осилить этот кошмар смог только гонимый король Ириан. После прочтения взор эльфа затуманился, острые кончики ушей покраснели, а в лексиконе появилось совершенно непонятное словосочетание "убиться тапком". Впрочем, это не помешало королю совершенно другими глазами взглянуть на гоблиншу Марусю. В самом деле, эльфу и в голову не могло придти, что гоблинша задумала продолжить поход только ради спасения от собственной свадьбы. А потому со свойственным всем эльфам эгоизмом Ириан принял оный порыв души за сочувствие к собственной особе. Услышать столько возвышенных слов благодарности, сколько услышала Маруся, доселе не удавалось ни одному гоблину. Поначалу Маруся кивала, со скрипом изображая на зелёной роже подобие улыбки, потом начала сконфуженно сопеть, а потом и вовсе позорно сбежала в храм Забугора, построенный, кстати, в рекордные сроки. Но и там ей не удалось обрести желанный покой, потому как с самого утра в храме пасся король Альвейг, воздающий хвалу новоявленному богу-покровителю. Любовь, внезапно обрушившаяся на яблочного короля, окончательно подкосила его душевное равновесие, Альвейгу было совершенно безразлично, кому молиться. В лице Забугора он обрёл неоценимого товарища, которому можно безнаказанно читать стихи собственного сочинения, не опасаясь того, что бедный слушатель рассвирепеет и схватится за нож.
   Следующий час был для Маруси натуральной пыткой. Альвейг, дабы показаться в глазах Маруси ревностным верующим, нес такую чудовищную околесицу, что у бедной гоблинши пот выступил даже на ободранных коленках. Король яблок торжественно шептал им самим придуманные молитвы к Забугору, единственному и неповторимому, заклинал того смилостивиться надо всем гоблинским родом, просил благословления на будущую женитьбу... Одним словом, он ненавязчиво подводил Марусю к мысли, что яблочное королевство надо обходить стороной, а от всяких матримониальных целей держаться подальше.
   Но слава всё тому же Забугору! Всё проходит, прошло и это. Гоблинша отважно выдержала ещё один торжественный ужин, подавилась куском яблочного желе и отошла ко сну с мыслью, что завтра с утра она навсегда покинет своего несравненного жениха. Гаркуш последовал её примеру и вскоре уже храпел так, что стены ходили ходуном. Томас тихонько хихикал в уголке, периодически впадая в рассуждения о вселенской премудрости, а эльфы с Альвейгом до самого рассвете дегустировали яблочное вино.
   Маруся проснулась с первыми лучами солнца, сладко потянулась и вскочила на ноги. Ей казалось, что каждая минута в королевстве равняется году, а если так, надо как можно скорее убираться отсюда прочь. Куда? Да хоть к черту на рога, лишь бы подальше от проклятого Альвейга с его стихами и улыбочками. Распинав любимого дядюшку и внушив ему мысль о скорейшем исходе из проклятого края, гоблинша побежала за остальными спутниками. С хумансом возни оказалось немного, он к утру нахохотался до такого состояния, что готов был пойти куда угодно и зачем угодно. А вот эльфы оказались, мягко сказать, в не кондиции. Ходят, ходят досужие байки о том, что-де перепить эльфа не под силу даже матёрым симбирским аборигенам, однако то ли вино было дюже ядрёным, то ли организм эльфийский в скитаниях малость поизносился, но на ногах остроухие не стояли и, что называется, лыка не вязали. Что было делать бедной гоблинше? Поплевала Маруся на ладошки, крякнула, безо всякой почтительности к коронованной особе подхватила Ириана за шкирку и забросила на спину. С порочным графом де Лурье она и вовсе решила не церемониться, упаковала бедолагу в заплечный мешок. Про графа надо высказаться отдельно. Дело в том, что ближе к утру де Лурье, изрядно набравшись, впал в сентиментальность и принялся рассказывать обоим королям о своей нелёгкой судьбе. На его счастье короли были уже настолько пьяны, что ничего не поняли из того, что рассказывал граф. А то бы не миновать скандала, ведь помимо старых грехов де Лурье признался и в том, что не далее чем накануне свистнул из тронного зала золотую статуэтку с самоцветной инкрустацией, цена которой исчисляется в десятках тысяч монет.
   Невозможно описать словами трогательное прощание, которое устроил Марусе со товарищи в дымину пьяный король Альвейг. Он следовал за ней до самых городских ворот, голося по дороге о том, как тяжко расставаться с прекрасной возлюблённой, осыпал гоблиншу яблочным цветом и умолял поскорее возвращаться. В конце концов король довёл несчастную Марусю до того, что она легонько стукнула его по лбу дубиной, феерично выругалась и мысленно поклялась, что никогда не выйдет замуж.
   К слову о воротах. Нельзя не отметить, что для того, чтобы открыть запертые много лет назад створки, десятку самых дюжих жителей королевства пришлось потрудиться целую ночь. Слово, нацарапанное на заборе рукой неизвестного охальника, даже сейчас проступало со всей четкостью. При взгляде на него хуманс как-то нехорошо улыбнулся, а эльфы вспыхнули до корней волос. Альвейг, который в иное время засмущался бы и принялся объяснять, что это совсем не то, что можно подумать, сейчас и ухом не повёл. Вместо этого он бегал кругами вокруг гоблинши.
   - Жду тебя, о моя прекрасная фея, моя нимфа, моя юная красавица! - голосил король яблок, пошатываясь. - Дождусь ли я того дня, когда снова увижу твой милый образ?
   - Не дождёшься, - злобно прошипела Маруся сквозь зубы, а вслух сказала как можно вежливее: - Ну, будь здоров, король. До свидания.
   - До свидания! - надрывался Альвейг, уливаясь слезами. - До скорого свидания, до светлого, ясного свидания с тобой, драгоценная невеста!
   - Чтоб тебе пусто было, - с чувством сказала Маруся в сторону и половчее устроила Ириана на загривке.
   - Ну, будь! - кивнул орк Гаркуш, который тоже порядком подустал от затянувшегося прощания.
   Альвейг тяжело вздохнул, последний раз приложился к ручке Маруси и махнул рукой.
   - Храни вас Забугор!
   Тронулись кое-как. Гоблинша, сердцем почуяв вожделенную свободу, летела вперёд как на крыльях. Бедный граф де Лурье очнулся на миг, ощупал вокруг себя руками, решил, что уже умер, и потерял сознание. Ириан что-то тихонько мычал, покачивая головой в такт Марусиным шагам. Лучше всего было Томасу, который, выкурив очередную трубочку, пустился в долгие рассуждения о природе черных дыр. Так как кроме хуманса в астрономии не разбирался никто, спорить с Томасом не стали, позволив ему нести всё, что взбредёт в затуманенную голову. После переговоров с самим собой хуманс пришёл к выводу, что теория большого взрыва в корне неверна, сингулярное состояние вселенной надлежит пересмотру и кварк-глюонная плазма есть не более, чем вымысел. Сделав такое громкое заявление, Томас приосанился, горделиво посмотрел на своих притихших спутников и начал с хрустом поедать припасённое на дорожку яблоко. Вот это он как раз сделал зря, потому как за несколько недель, проведённых в проклятом королевстве, яблочная диета осточертела всем. Маруся с рычанием вырвала яблоко у бедного хуманса, стукнула его этим же яблоком по голове и заявила, что если сейчас же не устроить привал с обильным завтраком, она не сделает ни шагу больше. Орк Гаркуш инициативу поддержал, сказав, что и в самом деле глупо отправляться в поход, как следует не закусив. Как на удачу впереди показалось небольшое озерцо и орк, вынув из своего бездонного мешка несколько крючков и леску из конского волоса, отправился порыбачить. Маруся подумала ещё, а не присоединиться ли к дядюшке, но потом решила, что рыбалка - не женское дело. Гоблинша с удовольствием сбросила на траву короля и мешок с графом, уселась на пригорок под берёзкой, и принялась любоваться бездонным синим небом, по которому неспешно плыли лёгкие белые облачка. Трава была ещё мокрой от росы, но Марусю это ничуть не волновало. Даже приятно было сидеть на прохладной земле, грызть зелёную травинку и с удовольствием думать о чем угодно, кроме короля Альвейга. В приятном безделье прошел час или чуть меньше, за это время орк успел выловить из озера несколько маленьких рыбешек и одного чудовищных размеров угря, есть которого отказалась даже голодная гоблинша. Быстро закипел котелок с водой, Гаркуш выпотрошил рыбу, покидал её в котёл, туда же добавил немного дикого чеснока, найденного на берегу. Хуманс всё порывался подкинуть в котел парочку грибов, сорванных неподалёку, но орк, окинув Томаса задумчивым взглядом, категорично этому воспротивился. Эльфы же, по причине нездоровья, ни в трапезе, ни в приготовлении оной участия не принимали.
   Отзавтракав и вдоволь напившись студёной озёрной воды, вся честная компания отправилась дальше. Король Ириан уже кое-как оправился и мог идти самостоятельно, де Лурье сидел в мешке тихо, вообще не подавая признаков жизни. Орк на ходу сверялся с картой, сопел и высчитывал что-то в уме.
   - А что, братцы, - наконец, изрёк он довольным голосом, - а ведь идти-то нам осталось всего ничего! Эдак знаете ли, пройти через лесок, потом через речушку, потом туда, потом сюда... вот мы и на месте!
   - Твоими бы устами, - пробурчала Маруся, зевая.
   Внезапно налетел сильный ветер, небо заволокло тучами. Крупные капли дождя забарабанили по плечам и макушкам путников, оглушительно прогремел гром. Гоблинша, которая всегда настороженно относилась к грозе, сдавленно пискнула и спряталась за спиной орка. Тот успокаивающе похлопал её по плечу, заявив, что бояться нечего. Томас, у которого погасла трубка, впал в отчаяние и принялся читать лекцию о природе летней грозы. Разумеется, слушать его никто не стал, но выговориться хумансу удалось на славу. Гроза кончилась также быстро, как и началась, вновь выглянуло солнышко, обогрело и обсушило порядком продрогших героев.
   - Веселее глядеть! - заявил Гаркуш приказным тоном. В следующий миг его чуткое ухо уловило какое-то движение, орк напрягся и вдруг с рёвом подался в сторону. Аккурат над его головой просвистела стрела, сзади раздался шорох, и на дорогу вышло пятеро молодцев. Трое из них было вооружены луками, двое сжимали в руках короткие мечи. Одеты хлопцы были не в доспехи, а всё в бархат да шелка, на шеях висели тяжеленные золотые цепи, пальцы унизаны перстнями с самоцветными камнями.
   - Это ещё что такое? - изумился орк, с ног до головы оглядывая незнакомцев. - Вы кто такие будете?
   - Мы есть ла банда бандитас! - поклонился один из лучников. - Мы есть вас порубить в мелкий капуста!
   Маруся мимо ушей пропустила заявления о бандформировании, но когда услышала про капусту, восхитилась всей душой:
   - У вас, что, правда есть капуста? - в голосе гоблинши послушались умоляющие нотки. - Хумансы добрые! Или не добрые, но сочувствующие! Поверите ли, меня месяц яблоками кормили, только сейчас ухи плеснули, да и то на один зуб! По капусте соскучилась - мочи нет. А ежели у вас, странники хорошие, ещё и пиво в заначке имеется, то тут вам и вовсе вечная моя благодарность и всяческая приязнь!
   Произнеся такую длинную речь, Маруся почувствовала, что полностью выдохлась. Она смахнула со лба обильно выступивший пот и с любовью посмотрела на "ла бандитас". Те переглянулись.
   - Белла сеньора есть не так нас понимат, - вновь заговорил лучник. - Мы есть не давать, мы есть брать! Монета, украшения, антиквариат.
   - Анти что? - опешила гоблинша, услыхав незнакомое слово. И вдруг разъярилась: - Это ты как меня сейчас назвал, упырь?!
   Нетрудно догадаться, что после удара Марусиной дубинкой лучник уже не встал, а остальные плотным кольцом окружили разгневанную гоблиншу.
   - А чего?! - удивилась Маруся, но долго рассуждать не стала. Цветущая её дубина замелькала в воздухе так быстро, что перестала быть заметной глазу, направо и налево сыпались могучие удары. На помощь к гоблинше подоспел Гаркуш, успев только наказать хумансу, чтобы и не вздумал ничего химичить. Томас, однако же, разумным речам не внял и принялся совершать руками подозрительные телодвижения, по которым любой мало-мальски сведущий маг с ходу бы угадал кастование фаербола.
   - Плим! - прожужжало в воздухе. Огненный шар размером с конскую голову рванул в небо, описал круг над головами побелевших "ла бандитас" и усвистал куда-то за ёлки. Дикий маг проводил его взором горящих очей и счастливо хихикнул.
   - Я же просил! - проревел Гаркуш, выбивая меч из руки расфранченного противника. - Я же говорил!
   "Ла бандитас", решив, что больше магической поддержки не ожидается, радостно продолжали начатое. И зря, потому как если вы имеете дело с хумансом, который туманит собственный разум всевозможными курительными снадобьями, надо всё время находиться начеку. Над лесом громыхнуло, небо расцвело яркими красками, птицы попадали с деревьев. Из-за ближайшей осинки вышло здоровущее чудовище, всеми шерстинками напоминающее огра. Вместо дубины или лука, как это и принято у обычных огров, в руках у чудовища была половина арбуза. Подтеки на огромной морде, которые поначалу путники приняли за кровь оказались арбузным соком. Огр завтракал и был крайне недоволен тем, что ему помешали в такой возмутительной форме.
   - Ыыы! - взвыл разгневанный монстр и, размахнувшись арбузом, метко бросил его в недобитого лучника. Тот не успел и мяукнуть, упал, сраженный арбузом насмерть.
   - А вы знаете, что арбуз - это ягода? - вдруг как ни в чем не бывало спросил хуманс. Гаркуш выругался, могучим ударом снёс мечника и пустил стрелу огру в глаз. Огр взвыл.
   - Ты пошто ценным продуктом кидаешься?! - заголосила Маруся. Она ловко увернулась от удара последнего из "ла бандитас", приушибла бедолагу об сосенку и, раскрутив над головой, метнула его в окривевшего огра.
   Огр, который всего то и хотел, что по-отечески увещевать расшумевшуюся компанию, изумлённо уставился на Марусю единственным глазом и рухнул как подкошенный.
   - То-то же! - удовлетворённо кивнула гоблинша и махнула рукой Гаркушу: - Ну что, дядюшка? Дальше пойдем, или как?
   - Погоди ты, - орк покачал головой. - Надо бы сначала разведать, что за пятеро храбрецов на нас напали.
   - А что тут думать? - удивилась Маруся. - Разбойники как разбойники!
   - Кабы так, стал бы я и думать, - ворчливо отозвался Гаркуш. - Ты разуй глаза, непутёвая, погляди, какие на них одежды! Какие украшения! Это тебе не грабители с большой дороги, это то ли дворяне одичавшие, то ли ещё какие аристократы.
   Гоблинша хмыкнула и демонстративно отвернулась. Орк задумчиво почесал маковку и добавил:
   - К слову об аристократах. Короля Ириана, положим, я вижу, вон он под кустиком валяется, в себя никак придти не может. А графа де Лурье ты куда дела?
   - Нужен он мне сто лет! - фыркнула Маруся. - Как упаковала его в мешок, так он с утра там и болтается. Не то чтобы очень тяжел, да вот только не велика радость эльфа на себе таскать! Ещё невесть какие слухи поползти могут. Слыханное ли дело, гоблинша, да ещё служитель самого Забугора - и вдруг эльфов с места на место перетаскивает.
   - Это в каком мешке? - насторожился орк. - Уж не в том ли самом, которым ты уже все деревья пересчитала?
   - Ну да, - равнодушно кивнула гоблинша, - в нём. А что?
   - Гм, - только и промычал Гаркуш, - ты бы это... Вытащила его оттуда, проверила. А то думается мне, что эльфы опосля таких прогулок долго на свете не заживаются.
   - Они же бессмертные! - попробовала было возразить Маруся, но орк так строго на неё посмотрел, что гоблинша предпочла не спорить. Она молча развязала мешок и вытряхнула оттуда не траву бессознательную тушку порочного графа де Лурье.
   Гаркуш не без опасения толкнул распластанного на земле эльфа носком ботинка. Тот глаз не открыл, однако простонал что-то на редкость жалобное. Орк вздохнул с облегчением:
   - Живой! Только теперь я его тебе, Маруська, не доверю. Сам понесу.
   - Баба с возу, кобыле легче, - хмыкнула гоблинша, в очередной раз поразив орка знанием старинных пословиц и поговорок.
   Гаркуш быстро и со знанием дела обшарил карманы незадачливых "ла бандитас". Помимо полусотни тяжелых золотых монет неизвестной державы орк обнаружил два свёрнутых в трубочку листа пергамента, вересковую трубку с мундштуком, опоясанным серебряным колечком, чёрствый пшеничный хлеб, несколько ломтей солёного мяса и бутылку вина.
   - Живём, Маруська! - радостно провозгласил Гаркуш, протягивая гоблинше полоску солонины. Маруся, которая каждую ночь во сне грезила свининкой, приняла этот дар небес со слезами благодарности. Даже предтрапезную молитву к Забугору не прочитала, бессовестная. Кусок мяса в один момент исчез в широкой гоблинской пасти.
   Покамест радовались мясу, порочный граф де Лурье не приходя в сознание умудрился самым бессовестным образом присвоить найденные денежные знаки. У себя их он хранить поопасился, поэтому мигом устроил тайник под ближайшим деревом. Дерево он пометил приметным значком - треугольником с глазом внутри. После содеянного эльф издал хриплый звук горлом и снова погрузился в беспамятство.
   Тем временем Томас взял из рук орка свитки, развернул и с самым серьёзным видом принялся их изучать. Орк посмотрел на него с явственным неодобрением.
   - Что пишут?
   - Погоди, - промычал хуманс, не выпуская изо рта трубки. - Почерк, понимаешь ли, не разобрать. Да и язык... Не буквы, а сплошные иероглифы.
   - Что сплошные? - не понял Гаркуш. Маг не ответил, шурша пергаментом и покачивая головой в такт своим мыслям.
   - Ну и ладно, - весело сказал орк и обратился к едва копошащимся в траве эльфам: - Эй, ушастые братья! Солонину будете?
   Король Ириан только сдавленно промычал что-то нечленораздельное, а очнувшийся де Лурье окинул мутным взглядом предложенное мясо и снова отключился.
   - Слабаки, - констатировал орк и по-братски разделил оставшуюся добычу с Марусей.
   Хуманс меж тем закончил чтение, возвёл очи к небу, пошептал что-то и торжественно изрёк:
   - Господа! Мы имели честь набить морды представителям непризнанного королевства Гишпания!
   - Кому? - снова не понял орк. - Говори толком!
   - Я и говорю, - ничуть не обиделся Томас. - Здесь записано, что пять делегатов из вышеназванного королевства отправлены указом Его Непризнанного Величества к владыке государства Укляндия, дабы тамошний король премудро рассудил, быть ли королевству Гишпания, или нет.
   - Ну и чего? - спросил Гаркуш, дожевывая последний кусок мяса. - Чего им от нас то понадобилось?
   - Так на то и второй пергамент, второй указ! - почему-то радостно воскликнул Томас. - Сказано тут, что в дар королю Укляндии надлежит отнести пять сотен золотых монет, иначе он и рассматривать дело не будет. А Гишпания государство бедное, населённое преимущественно некими педрами. Тут не сказано, домашний ли это скот или птица, однако судя по всему - толку с неё мало. Вот потому король непризнанного королевства и приказывает собрать нужные пятьсот монет своими силами, не гнушаясь при этом никакими методами. Ну и... вот.
   Орк задумался, поскрёб в макушке, вопросительно посмотрел на Марусю. На безмятежном лице гоблинши мысль и не ночевала. Гаркуш понурился и молвил:
   - Нехорошо как-то получилось, братцы. Народ, понимаешь ли, с таким благородным делом. Во славу короны трудились в поте лица. А мы их того... в салат!
   С этими словами орк рубанул воздух ребром ладони и добавил:
   - Нехорошо. И вот что я в связи с этим предлагаю. Нам хоть и не по пути, и время потеряем, да только надобно закончить начатое. Помочь этой самой... как то бишь её там?
   - Гишпания, - подсказал хуманс.
   - Ну да, ей самой, - кивнул Гаркуш. - Как вы на это смотрите?
   Маруся смотрела на любое мероприятие с охотой, всё лучше, чем сиднем сидеть в яблочном королевстве. Хумансу, который прикарманил новую трубку, было безразлично куда идти, главное сам процесс. Разве что эльфы могли что-то возразить, но учитывая их нынешнее состояние, орк решил, что молчание и мычание - знак согласия. А раз так, надобно брать руки в ноги, ущербных эльфов на загорбок и искать дорогу в загадочное королевство Гишпания.
   - Кстати, а где она? - поинтересовался орк у флегматичного мага. Хуманс, который уже успел раскурить новоприобретённую трубку, воззрился на него с недоумением:
   - Кто?
   - Гишпания, - терпеливо сказал Гаркуш, примериваясь, как бы половчее закинуть графа де Лурье на плечо.
   - А... - протянул Томас. - Гишпания. Где много-много диких педров. Черт её знает.
   - То есть как это? - рассердился орк. - Ты же у нас шибко грамотный! Ты всё знать должен.
   - Да, - кивнул хуманс с детской радостью на лице, - должен. Но... всё в этом мире относительно.
   После этих слов Томас блаженно закрыл глаза и заулыбался. Гаркуш только руками развёл и с надеждой посмотрел на Марусю:
   - Пойдем наугад?
   - Ага! - довольно кивнула гоблинша, счастливая уже тем, что за всё время орк ни словом не обмолвился о предстоящем сватовстве.
   - Ну что ж, ничего не попишешь, - вздохнул Гаркуш. - Тут недалече селение должно быть небольшое. К вечеру, думаю, будем. Там и переночуем, там и поинтересуемся, далеко ли до королевства Гишпания. Того, которое непризнанное.
   Орк забрал у хуманса оба свитка пергамента, сунул их за пазуху, сгрёб в охапку де Лурье. Король Ириан некоторое время проковылял сам, но вид у него был настолько жалобный, что сердце дрогнуло даже у Маруси. Гоблинша подхватила спотыкающегося эльфа под микитки, исключительно в лечебных целях влила ему в рот пару глотков вина из обнаруженной у делегатов бутылки. Король икал и кривился, однако, видимо, почувствовал себя лучше и смог даже поблагодарить Марусю в самых изящных выражениях. Гоблинша, неодобрительно ворча, закинула эльфа на плечо и потрусила следом за Гаркушом.
   Разумеется, с ношей в виде двух эльфов к ночи до нужной деревни добраться не вышло, а потому ночевать пришлось прямо в чистом поле. На ужин орк подстрелил трёх толстых куропаток, а Маруся, не довольствуясь оными птичками, поймала несколько мышей полёвок и с чувством ими хрустела, вызывая приступы паники у едва-едва пришедших в себя эльфов.
   Бросили жребий, кому первому сторожить сон товарищей. Выпало хумансу, но когда орк внимательно на него посмотрел, он понял, что напади на стоянку дикий зверь вроде волка или варги, маг только что не предложит ему покурить на пару. Потому кандидатуру Томаса орк отмёл, хотел первой поставить Марусю, но та тоже показалась ему ненадёжной. Места тут дикие, мало ли чего! А потому первым в дозор пошел сам Гаркуш.
   Ночь выдалась лунная, звёзды высыпали так густо, что казалось, будто в небе роятся целые тучи сверкающих светлячков. В воздухе не ветерка, так тихо, что можно было услышать, как поёт птица-камышовка чуть ли не за целую милю от стоянки. Гаркуш удобно устроился рядом с жарко пылающим костром, обгрызал косточку и был в совершеннейшей гармонии с самим собой. Когда ночь была уже на исходе, орка стал донимать сон. Он растолкал плохо соображающую спросонья Марусю, втолковал ей, что необходимо караулить возможных врагов и улёгся под деревом на разостланный плащ. Заснул он немедленно, снов не видел.
   Солнце, ясное, светлое, но ещё не яркое, медленно поднималось над землёй. Птицы запевали громче, трава, склонившаяся к земле под тяжестью выпавшей росы, обсыхала и тянулась к небу. Алые рассветные лучи играли на зелёноватой Марусиной коже, немало её забавляя, сотни солнечных зайчиков, отражённые от доспехов орка, заструились по земле. Гоблинша довольно улыбнулась и сказала неизвестно кому:
   - Доброе утро!
   Спустя несколько минут проснулся орк, поглядел на мир сонными очами и зевнул во всю пасть, продемонстрировав два ряда острых желтых зубов. Маруся поглядела на его оскал с завистью, собственные зубы были предметом её огорчений. Слишком белые, слишком ровные, острые - только два верхних клыка, а прочие сглаженные да гладкие, вот вроде как у хумансов. Разве же это зубы настоящей гоблинской воительницы?! Смех один, а не зубы. Такими разве что всякие пакостные эльфийские фрукты кушать вроде анавасов и выблок, а не в горло врагам впиваться. Ну и опять же ежели зубы желтые, то это по Марусиному разумению означало всяческую доблесть и удаль, а вот белые - это непременно вялость, хилость и прочий пацифизм, не к ночи будь помянут.
   - Здравствуй, дядюшка! - с небывалым почтением проговорила гоблинша, не отрывая восхищённого взора от орочьей пасти. - Доложить осмелюсь, что за прошедшую ночь никаких особых происшествий не было, только сдох один манул.
   Гаркуш, который и без того с утра соображал со скрипом, настолько поразился возвышенному Марусиному слогу, что не сразу понял, чего от него хотят. Интересно ещё, где девица нахваталась таких словечек. Не иначе как лекции хуманса сыграли свою роль. Орк тяжело вздохнул, встряхнул головой, гулкой как котёл по причине добытого давеча вина, и спросил как можно солиднее:
   - А чего он сдох?
   - От усталости, - радостно кивнула непутёвая девица.
   - А чего это его так сморило? - поинтересовался орк, который по правде сказать сейчас меньше всего был готов рассуждать о манулах. Гораздо сильнее его интересовало другое, найти бы вдоволь холодной водички и добежать до ближайших кустиков.
   - Да я того, - довольно вещала Маруся, - Ничего плохого не хотела, только погладить! А он как вскочит, как лапой махнёт! Вот я его дубиной и ошарашила. Он от того впал в сильное душевное расстройство, не совладал с собственными лапами и прилёг отдохнуть под деревце.
   Тут гоблинша махнула лапой в неопределённом направлении:
   - Вон под тем. Да он там так до сих пор и лежит, я шкуру сдирать не стала, потому как дубиной оно как-то несподручно, а ножик последний ты сам у меня отобрал.
   - Ножи детям не игрушки! - строго, но рассеянно пробормотал орк и тяжело потопал в кусты.
   Остальной народ поднимался неохотно, эльфы на все корки кляли проклятый гоблинский род, который взял моду вставать ни свет ни заря, хуманс то и дело впадал в истерику, замечая, что запас курительного зелья практически истощен. Томас уже успел позабыть, на кой черт и, главное, куда они идут, а раз так, надо хотя бы поинтересоваться, в какой стороне ближайшее поселение. Спрашивать у гоблинши было бесполезно, на эльфов тоже мало надежды, оставалось только дождаться орка.
   Гаркуш, попив водички и умыв заспанную рожу, немного пришел в себя оказался даже способен к более-менее вменяемому общению. Как мог вежливо, он растолковал бедному магу о цели путешествия, ткнул пальцем в карту и объяснил, что до деревни около двух часов ходу.
   - А есть ли там... - промямлил хуманс, выразительно вытаращив глаза и тряся перед носом орка своей трубкой.
   - Чего не знаю, того не знаю, - развёл руками орк. - Вот придём, сам и спросишь.
   - Ладно, - с сомнением кивнул Томас.
   Растолкали эльфов, которые снова хотели завалиться отдыхать.
   - Вставай, величество! - отнюдь не доброжелательным тоном рявкнул орк и одним рывком поставил короля Ириана на ноги. Де Лурье, как менее ценного объекта Гаркуш и вовсе встряхнул за шкирку и похлопал по щекам.
   - Живые, нет?
   - Живые, сэр Гаркуш, - вежливо поклонился король и добавил смущенно: - Видите ли, сэр, вчерашний день каким-то совершенно непостижимым образом испарился из моей памяти. Не поможете ли вы, друг мой, восстановить некоторые важные детали?
   - Тьфу ты, - орк махнул лапой и сплюнул в траву. - День у него выветрился, видите ли. Из памяти! Ты меня извини, величество, однако же вели вы себя с графом не самым подобающим образом. Я бы даже сказал, что вели вы себя как сиволапые мужики и никоим образом не как представители древнейших эльфийских родов!
   Вкратце Гаркуш рассказал королю о событиях вчерашнего дня. Сначала король краснел, потом багровел, а к концу рассказа его лицо по цвету больше всего напоминало Марусину физиономию. Это немало позабавило девицу, которая всё порывалась пощупать эльфа пальчиком и пощекотать за зеленоватым ушком.
   Позавтракать решено было в деревне, чтобы не терять времени. И хотя эльфы так и не поняли, на кой черт понадобилось сначала перебить гишпанских делегатов, а потом идти на выручку к тамошнему государю, коронованная особа непризнанной державы вызывала сочувствие. Марусю же снедало любопытство.
   - А скажи, дядюшка, - обратилась она к Гаркушу, - отчего это у нас что ни день, то новый король? Это что, урожай на них в этом году?
   - Чего? - не понял орк. - Ты о чем, деточка?
   - Ну как! - удивилась Маруся и принялась загибать пальцы. - Сам посуди. Король яблок, гишпанский король, король Укляндии, наш эльф. Пять!
   - Вишь ты, какое число знает! - поразился Гаркуш, который сам всегда мог досчитать только до двух, да и то с трудом.
   Маруся покраснела, насколько позволяла её зелёная рожа и убежала далеко вперёд, поймав на лету бабочку-капустницу и запихнув её в рот.
   - Оголодало, дитятко, - сочувственно пробормотал орк и поскрёб за ухом.
   Путь до деревни честная компания одолела быстро, вот только эльфы начали тихонечко жаловаться на то, что у них-де болят ножки и вообще аристократия к долгим марш-броскам не приучена. Стоит ли говорить, что их никто и слушать не стал? А вот уже и деревня, можно было смело посадить обоих длинноухих на ближайшую лавочку у колодца и отправиться на розыски завтрака.
   Прошло менее четверти часа, а орк уже вернулся к успевшим заскучать эльфам с целой грудой провизии. Гаркуш раздобыл в деревне рыбу и мясо, соль и хлеб, кроме того два кувшина с вином и бочонок ячменного пива для Маруси. Этот дар гоблинша приняла с восхищением, порывисто обняла орка и проорала в небо слова благодарности. Даже в самые светлые моменты жизни Маруся не забывала о Забугоре.
   Хуманс в общей трапезе участия не принимал. Вместо того он успел избегать всю деревню в поисках своего зелья. Поначалу ему не везло, потому как маг никак не мог объяснить толком, чего же ему требуется. Томасу с готовностью предлагали табак, курительный и нюхательный, кисеты и табакерки с затейливыми рисунками на крышках. Хуманс мотал головой, благодарил и кланялся, всё пытаясь объяснить, дескать, надо вроде бы и то, но не совсем. Наконец, когда он уже всем успел осточертеть, один престарелый дядюшка догадался направить хуманса на окраину деревни к местному врачевателю, который славился различными курительными снадобьями. Тот с первого взгляда оценил, чего так жаждет душа Томаса, хитро подмигнул единственным здоровым глазом и протянул магу небольшую жестяную коробочку. Хуманс поклонился, вручил своему спасителю несколько медных монет и выразительно на него посмотрел. Знахарь вздохнул и выдал магу средних размеров мешок, набитый так плотно, что грубая ткань едва не лопалась по швам.
   Когда все были в сборе, а насытились даже эльфы, орк поделился со спутниками полученной в деревне информацией:
   - Вот что, братцы. Гишпания оная в самом деле королевство дюже странное, потому как никто о нём и слыхом не слыхал. Спросил у одного, у другого, где оно такое имеется, а меня на смех подняли.
   - Как на смех? - возмутилась Маруся, которая после вдумчивого пития чувствовала, что силы её, и без того немалые, удесятерились. - Это кто тут такой умный, а?! Да я им!
   - Тихо, тихо, - успокаивающим тоном проговорил орк, - давай-ка без лишних движений. С кем тут драться? Народ простой, тёмный, ничему не ученый. Ну коли не знают, что тут сделаешь?
   - Да дать им в репу и вся недолга! - ярилась гоблинша, всё порываясь вскочить и настучать по пресловутому овощу всем, кто под руку попадётся. - Что тут думать!
   - Уймись! - строго приказал Гаркуш. - Не надо жертв. Я недоговорил. Так вот, где эта самая Гишпания, никто не знает. А вот когда я спросил, не проходили ли через тутошний край пятеро храбрецов, разодетых да расфранченных, тут-то сразу мне всякого порассказали. Проходили пару дней назад наши ребятушки, остановились в местной таверне. Выпили да закусили знатно, расплатились чистым золотом. Поверите ли, десяти монет не пожалели, да ещё пять выдали местной девке Элишне за красивые глаза да длинную косу. Спросил я, откуда мол пришли родимые, а мне и говорят, дескать, это заозёрные жители, там у них своё село. Что за озеро, думаю? А мне и поясняют, что в паре дней пути отсюда есть большое озеро Лейрис, которое и озером то назвать сложно, больно уж велико. Которые особо неграмотные, так те его и вовсе морем кличут. Ну так вот, за этим озером-морем имеется то ли поселение, то ли городок. Как называется - никто не знает, кто там живёт и чем занимается - тоже непонятно. Но вот то, что наши вчерашние приятели оттуда, сомнению не подлежит. А коли так, то путь нам надо держать именно туда. А ещё...
   - Погоди! - перебил его маг. - Что же мы там забыли? Вроде как по логике вещей нам надо не с горькими вестями о потере делегатов отправляться в Гишпанию, а искать эту самую Укляндию. Да и то не сразу, а только после того, как соберем нужную сумму денег для тамошнего короля. Я не прав?
   - Прав, - горестно вздохнул орк. - Я об этом как-то не подумал. Но с другой стороны, что же нам теперь делать? Заниматься тем же ремеслом, что и оные делегаты? Там мы же вроде не разбойники с большой дороги. Грабить нехорошо!
   - Почему? - искренне поразилась Маруся. - Нехорошо, это если ты на ночь яблочек несвежих покушал. А вот если кому собственноручно шею свернул, то это натуральное добро и великая доблесть.
   - Цыц! - рявкнул Гаркуш и принялся стыдить гоблиншу: - Что это у тебя за мысли такие неблагородные! Всё бы тебе кому шеи посворачивать да репы начистить. Нет бы о чем возвышенном подумать! Мы ведь не картошку сажаем, а весьма благими делами занимаемся. Коронованным особам всяческую помощь оказываем, справедливость восстанавливаем. Нехорошо!
   Тут орк покачал головой и с упрёком посмотрел на Марусю. Гоблинша немного смутилась, но не потому, что слова Гаркуша хоть как-то её вразумили, а потому, что она ровным счетом ничего не поняла. Маруся посмотрела направо, налево, возвела очи к небу и принялась насвистывать развесёлую песенку.
   - Ну так что? - нетерпеливо поинтересовался Томас, который пока не раскурил трубку и поэтому соображал яснее, чем обычно. - Что делать будем?
   - Ну что делать, - вздохнул орк, - понятно, что. Добывать деньги и вперёд с музыкой. К королю Рутре на поклон.
   - Вот и хорошо, - с удовлетворением кивнул маг, делая глубокую затяжку. Густой сладковатый дым на мгновение окутал его всего, а когда рассеялся, на лице хуманса блуждала обычная блаженная улыбка. Глаза его были мечтательно полузакрыты.
   Убедившись, что от хуманса проку в ближайшие пару часов не будет никакого, орк глубоко вздохнул и изрёк:
   - Что ж, братцы. Предлагаю следующее. Отправиться прямо сейчас в Укляндию, благо отсюда недалече, на карте указано. Поговорить с тамошним государем, так мол и так, ситуация такова, что пришлось торжественно принять эстафету у пятёрки делегатов. А так как золота у нас не то чтобы много, отработаем, как сможем. Наемниками, например, или как там по-эльфийски будет? Рейдерами. Это всё-таки наш долг, напрасно ребятушек разобидели. Поработаем, получим нужную грамоту и прямиком к надобному озеру. Переправимся, королю поклонимся, извинимся, что ни за так подданных его порешили. А уж после этого вернёмся на прежний курс. Прибери-гора, друзья мои, это святое.
   Услышав про желанную гору, эльфы воспряли духом. И нет бы рассудить здраво, что дорога предстоит нешуточная! Подумать только, два короля, две державы, которые ещё и неизвестно как воспримут путников! В самом деле, компания подобралась странная. Где это видано, чтобы орк, гоблинша, хуманс и эльфы-аристократы спелись настолько, чтобы путешествовать и сражаться рука об руку, плечо к плечу? Не иначе, как происки того самого Забугора, гоблинского бога, отличающегося весьма и весьма специфическим чувством юмора.
   Но рассуждать эльфы не захотели, гораздо приятнее и проще было думать, что вот-вот всё благополучно разрешится, Ириан получит обратно свой трон, а граф де Лурье... А де Лурье наконец-то получит известную долю почитания, непременно высокий чин и всевозможные бонусы вроде высокого жалования и дома в самом центре эльфийской столицы. Непременно с видом на дворцовую площадь. И, что самое главное, никаких троллей и прочих орков поблизости. Де Лурье очень надеялся на то, что король примет самые суровые меры по борьбе со всеми, у кого нет эльфийской родословной. Мечты, мечты... Сейчас порочный граф де Лурье больше всего хотел бы оказаться в собственной постели, чтобы ноздри щекотал аромат удивительного напитка кофия с каплей выдержанного коньяка.
   Из приятных грёз де Лурье бессовестно вырвала Маруся, которая возжелала обратиться к Забугору за благословлением перед дальней дорогой. Вопила она настолько самозабвенно, что на улицы высыпало всё население деревни, не занятое полевыми работами. В изумлении смотрели бедные хумансы на молящуюся гоблиншу. Кое-кто даже побежал за стаканом водички, чтобы плеснуть её гоблинше в физиономию. Но к тому времени Маруся уже наоралась вдоволь, умилилась душой и приняла такой уморительный вид, что Гаркуш не удержался и прыснул со смеху.
   Когда орк отхохотался, да и народ потерял интерес к происходящему, гоблинша осторожно спросила:
   - Что, дядюшка? Не пора ли в путь-дорогу трогаться?
   - Пора, пора, - резко посерьёзнел Гаркуш, сверился с картой и добавил: - В принципе, здесь недалеко. Да вот только болотами идти замучаемся. Хочешь, не хочешь, а придётся идти в обход. На карте обходной путь значится, правда, как "непролазные дебри" и "непроходимые леса", да только где наша не пропадала. Прорвёмся как-нибудь.
   Орк присел на лавочку, снял сапоги, перемотал портянки, вызвав тем самым у эльфов состояние, близкое к истерике. Подтянув штаны и щелкнув себя по тугому животу, Гаркуш пришел в самое приятное расположение духа. Он даже свернул руку калачиком и предложил Марусе прогуляться с ним парочкой, как это и принято в лучших эльфийских традициях, именуемых "этикетом" и "вежеством". Гоблинша предложения Гаркуша не приняла, вместо того допила из бочонка последние глотки пива, закусила солёным огурчиком и высказала готовность идти хоть на край света.
   Из деревни в сторону болот вели две дороги. Одна была широкая и проторенная, виднелись на ней следы тяжело груженых телег, по обочинам росла трава, вся покрытая мелкой пылью. Вторая дорога почти терялась в густом разнотравье, даже не дорога, а скорее тропка, заросшая диким щавелем и клевером. Хорошо бы, конечно, идти по первой, однако аккурат перед болотом она сворачивала направо и вела в сторону города Киречь, где каждую неделю проходили крупные ярмарки. Так что волей-неволей пришлось пуститься в путь про крошечной тропинке, которая вела прямо в болото. К обходному пути следовало сворачивать налево, шагать и шагать, едва продираясь сквозь заросли плотно растущих ёлок и маленьких кривых сосен.
   - Ну и дорога! - ругался Гаркуш, с трудом выдергивая ноги из глубокой грязи. - Это не дорога, это издевательство какое-то над честными путниками!
   Маруся с Томасом не обращали на неудобства никакого внимания, оба были слишком заняты внутренними переживаниями. И хотя Маруся думала исключительно о пиве, а Томас о недочетах в эксперименте Шрёдингера, сложно было не обратить внимание на удивительное сходство выражения лиц обоих доблестных героев. Эльфы сдавленно шипели, недобрым словом поминая великого Эру, который почему-то не снабдил избранный народ способностью к левитации.
   Тяжек, тяжек был путь в славное государство Укляндию! Подумать только, ведь надо было не только обойти болота через непролазные дебри, нужно было ещё перейти вброд пару мелких речушек, перебраться через высокую гору с глубокими пещерами, а потом... Впрочем, на пещерах надо остановиться поподробнее. Дело в том, что всякому путешественнику известно, что в гротах и прочих подземных или горных переходах водятся самые разнообразные зверушки, которых, разумеется, стоит опасаться. Орку, как никому другому было это понятно, поэтому он велел своим спутникам идти за ним следом со всей возможной осторожностью. Мало ли кто может наброситься на тебя из глубины горной пещеры! От призрака до гигантского скорпиона, только успевай отмахиваться. Поэтому лучше вести себя тихо и искренне надеяться на то, что никто не выскочит из-за ближайшего угла и не перекусит тебя пополам.
   Поначалу всё было хорошо. Потом Маруся соскучилась однообразной дорогой и решила спеть добрую песенку. Так как на оперный голос для гоблинши Забугор поскупился, пела Маруся своим обычным хриплым басом. Орк ничего и сказать не успел, как стены пещеры затряслись, а с потолка посыпались сталактиты. Гоблинша поняла, что сделала что-то не то и сконфуженно замолчала. Заговорил Гаркуш:
   - Маруська... Ты чего?!
   Хотела было гоблинша сказать что-то в своё оправдание, но не успела. Задрожала земля, словно бы под тяжестью множества ног, в воздухе послышался громкий гул и в сводчатый пещерный зал выбежали полтора десятка огромных золотоносных муравьёв. А твари это, как известно, глупые до чрезвычайности, весь жизненный путь которых сводится только к верному служению собственной крылатой королеве. Гигантские муравьи бывают двух видов - воины и работяги, однако различаются они только профессиональной деятельностью, вооружение же и у тех и у тех такое, что сталкиваться с ними не рекомендуется никому. Острые как бритвы зубы, ядовитые жала и длинные цепкие коготки, которыми муравьи рвут свою жертву на части. Одним словом, встреча с гигантскими муравьями малоприятная.
   Первым, как ни странно, среагировал вечно заторможенный хуманс. Одним движением длани он создал сияющую сферу, подозрительно похожую на фаербол, однако удивительно насыщенного зелёного цвета. Сферой Томас с чувством жахнул оземь, благодаря чему на несколько минут между бравыми героями и муравьями зависла непробиваемая стена синего пламени. Впрочем, пробить её не могли только муравьи, потому как первой же стрелой орк снёс голову одному из работяг, а Маруся не придумала ничего лучше, как метнуть в сторону гигантских насекомых собственную дубину. К чести её надо сказать, что проделала это гоблинша весьма успешно, муравей повалился на спину и больше не встал.
   Синяя стена начала бледнеть и, наконец, растаяла в воздухе, но к тому времени все уже оправились от неожиданности и были готовы к бою. Эльфы внезапно вспомнили о том, что они какие-никакие, а всё-таки мечники, в паре набросились на одного из муравьёв-воинов и повалили его на землю. Но муравьи тоже были не промах. Первый удар ядовитого жала пришёлся по Марусе, которая не успела поднять свою дубинку. Яд огромного насекомого мгновенно разъел кожу на ногах и гоблинша, охнув, рухнула как подкошенная. Следующим ударом муравьи сбили Томаса, который как раз пытался скастовать новую сферу, но тот с удивительным проворством успел построить защиту от яда и отделался только порядочным ушибом об пол. Эльфы со свойственной им грацией от муравьиной атаки ушли, едва ли не вспорхнув по стеночке к самому сводчатому потолку.
   - Ненавижу пауков! - взвыла Маруся, вскакивая на покалеченные ноги и хватая вожделенную дубинку. Томас хотел ей пояснить, что это не пауки, а вовсе даже муравьи, но решил, что случай неподходящий. Единственное, что он успел сделать, так это отправить гоблинше луч магической поддержки, благодаря которому сила Марусина возросла чуть ли не втрое. Правда, хватило этого всего-то на два удара, но этого оказалось достаточно, чтобы прикончить на месте двух особо противных насекомых.
   По земле лились лужи густой золотистой жидкости, которая вытекала из тел погибших муравьёв. Неизвестно, была ли это кровь или что-то другое, но запах от неё стоял чудовищный. Если бы ситуация позволяла, эльфы непременно зажали бы носы шелковыми платочками и побрызгали бы вокруг себя отравы, именуемой "одеколоном". Но так как обращать внимание на такие мелочи сейчас было смерти подобно, остроухим аристократам пришлось крушить врагов мечами, стараясь не думать об отвратительном запахе.
   Орк промахнулся, но не успел и достать из колчана новую стрелу, как на него с двух сторон набросились муравьи-работяги. Жгучая кислота в несколько секунд разъела крепкие доспехи и острые когти вонзились в тело Гаркуша. Орк не устоял на ногах и повалился на спину, в тот же миг на него набросился ещё один муравей. Понятное дело, что ещё немного, и всей компании пришлось бы продолжать дальнейший путь без мудрого и рассудительного орка, но тут на помощь подоспели эльфы, в бою окончательно растерявшие благородные манеры. Страшно повторить те слова, которые срывались с губ озверевшего короля Ириана, наверняка в мирное время он бы сам себе оторвал уши за такие непарламентские выражения. Эльф вспоминал чью-то мать, отца, прочих родственников по материнской и отцовской линии, в грубой форме рассказывал о той противоестественной связи, в которую он вступал с перечисленными гражданами. Дойдя до двоюродного дядюшки внучатого шурина, Ириан перевёл дух, одним ударом расправился с последним муравьём и сплюнул в угол.
   - Ну и работка! - только и выдохнул он.
   Муравьи были повержены и распластаны на холодной земле. Вид у мёртвых насекомых был жутковатый, но и на доблестных победителей трудно было взглянуть без слёз. Маруся, пища, покачивалась на израненных ногах, орк как упал, так и лежал, шумно хватая ртом воздух. От дорожной одежды эльфов остались одни клочки, а их тонкая бледная кожа была вся разъедена муравьиной кислотой. Томас отделался сломанным запястьем, которое надеялся срастить в рекордно короткий срок, применив заклинание трансмутации. Но грех думать о себе, когда товарищам приходится куда как хуже твоего. Первым делом хуманс решил помочь несчастному Гаркушу, который с каждой минутой приближался к чертогам Мандоса. Маг поплевал на ладони, которые по неведомой причине тут же вспыхнули сиреневым пламенем, и сверкающим пальцем принялся чертить в воздухе хитросплетение линий и окружностей. Ириан с удивлением обнаружил в появляющемся рисунке символы и буквы древнейшего алфавита "Мунь", который ему приходилось учить в далёком детстве. Король уже хотел спросить, а что бы это означало, но тут хуманс свёл ладони и запел низким приятным голосом песню на неизвестном языке. Язык был странный, ухо с трудом могло вычленить отдельные слова "duhast", "duhastmich" и совсем уже зубодробительное "duhastmichdefragt". Что это означало, не мог ответить даже сам Томас, но как бы то ни было, на орка песня вкупе с рисованием оказала благотворное действие. Гаркуш сделал глубокий вдох, закашлялся и открыл глаза.
   - Я уже умер? - поинтересовался болезный таким несчастным голосом, что сердобольная гоблинша, забыв про собственные раны, бросилась к нему с дубиной наперевес.
   - Нет ещё, - усмехнулся хуманс, с наслаждением раскуривая трубку. - Но едва не умер.
   - Спасибо, - с чувством поблагодарил орк, отмахиваясь от Маруси. - Её отхилить сможешь?
   -Куда я денусь, - вздохнул Томас, с сожалением убирая трубку за пазуху и нещадно обжигая собственное тело. - А ну-ка, барышня, повернитесь ко мне спиной.
   - Чего это вдруг! - попробовала возмутиться гоблинша, но поймала на себе укоризненный взгляд орка и предпочла не возражать.
   Хуманс вторично исполнил свою волшебную арию и раны на ногах гоблинши начали затягиваться с поразительной быстротой. В качестве бонуса от мага девицу будто бы тряхнуло молнией, рыжие волосы, заколотые на макушке встали дыбом, а на зелёном лице появились следы сажи и копоти.
   - Это чего такое? - просипела Маруся, пятясь.
   - Это ничего страшного, - смущенно проговорил дикий маг. - Извини.
   - А... - ошарашено пробормотала гоблинша. - Ну тогда ладно.
   На очереди были эльфы, которые, зная о непредсказуемых результатах хумансового колдунства, уже хотели отказаться, но тот уверил их в том, что ничего страшного не произойдет. По лицам эльфов было заметно, что они Томасу не поверили, но отказываться было как-то неудобно. Томас же, желая заслужить их уважение, распелся теперь в полную силу, да так, что у бедного короля заложило уши, а порочный граф де Лурье был вынужден схватиться за стену, чтобы не упасть. Терапевтический эффект от пения эльфы почувствовали сразу, а о том, что благодаря дикой магии уши обоих окрасились в насыщенный синий цвет, хуманс решил до поры до времени не говорить.
   Теперь, когда все спутники были в нужной кондиции и могли продолжать дальнейший путь, Томас решил заняться самолечением. И хотя в детстве добрая матушка учила хуманса ни под каким предлогом этого не делать, маг всё-таки решил попробовать. Как только хуманс допел песню до конца и исцеляющая магия влилась в его собственное тело, земля под ногами Томаса дрогнула, сверху громыхнуло, и маг растворился в воздухе. Забегая вперёд, хочется сказать, что запястье хуманс всё-таки вылечил. Однако дальше идти пришлось без него.
   - Ну и ну, - только и выдохнул орк.
   - Это ещё что?! - заверещала гоблинша, вращая дубиной над головой. - Куда хуманса дели, скоты?! Всех порешу!
   - Уймись, Маруська, - по-отечески увещал её Гаркуш. - Забугор с тобой, кому грозишься? Здесь же нет никого!
   - А где тогда Томас?! - слезливо протянула Маруся. - Куда он девался? Я видела, он только что здесь был!
   - Нету его, - строго сказал орк. - Куда пропал не знаю. Выясним. А пока отставить слёзы и быть начеку. Муравьи могут появиться снова, вряд ли их было всего десять штук. Кроме того, хорошо бы добраться до их королевы.
   - Опять короли, - тяжело вздохнула гоблинша, - как же они мне надоели!
   Король Ириан смерил девицу возмущенным взглядом, но решил, что вступать в препирательства с гоблиншей ниже его достоинства, а потому промолчал. Де Лурье с глубочайшей тоской осматривал то, что осталось от его одежды, и досадовал на себя за то, что не догадался снять с делегатов Гишпании бархатные наряды. Неизвестно, конечно, как бы отнёсся к такому мародёрству его величество король, но уж лучше выслушивать его укоризненное шипение, чем ходить едва ли не голышом. Граф де Лурье слыхал, что далеко на западе существует могучая держава под названием Нудляжия, жители которой круглый год обходятся без одежды, но уподобляться им у него не было ни малейшего желания.
   - Что ж, братцы, - с горечью в голосе проговорил орк, - как видим, мы потеряли нашего дорогого Томаса. Не знаю, жив ли он или погиб, но то, что в его лице мы лишились не только магической поддержки, но и хорошего товарища, факт, который не подлежит оспариванию. Ничего не поделать, такова жизнь и с этим нам приходится смириться. Жив ли, нет ли, Томас всегда будет жить в наших сердцах.
   Не успели ещё эльфы как следует расчувствоваться и тоже высказаться по поводу тяжелой утраты, как Гаркуш сменил тон и приказным голосом заявил:
   - А теперь хватит рыдать. В путь!
   Дальнейший путь через пещеры прошел без особых приключений. А то, что Маруся поймала и съела парочку летучих мышей, а эльфы от такого зрелища по очереди бегали в уголок прощаться с завтраком, так это так, мелкие недочеты, в которых, ясное дело, никто не виноват. Выйдя на белый свет, Гаркуш довольно крякнул, потёр ладони, заросшие, как у всякого уважающего себя орка жестким волосом и поглядел на карту. Идти оставалось всего ничего, да и дорога под ногами была широкая торная, откуда только такая здесь взялась - непонятно. Орк предсказывал, что ещё до ночи непременно дойдут до надобного государства. Это если, конечно, особо по сторонам не глядеть, привала долгого не делать и, разумеется, ни в какие драки с местными жителями не вступать. Под оными орк понимал не только всякую нечисть вроде лесных зверушек, коих здесь водилось в невероятном количестве, но и поселения лесных кобольдов, сталкиваться с которыми как-то совершенно не хотелось. Кроме того в местном лесочке водились чудища именем этеркапы, которых Гаркуш никогда не видел, да и видеть не хотел. Время от времени до орка доходили слухи, что оные паукообразные твари скушали очередной вооруженный до зубов отряд, но Гаркуш считал эти слухи преувеличением.
   - Я кушать хочу, - заныла Маруся примерно через час после исхода из пещеры. - И пить хочу!
   - На покушай, деточка, - как мог ласково сказал Гаркуш, протягивая гоблинше солёную рыбку. - А ежели попить охота, то вон речка недалече.
   - А Забугор велел честным гоблинам пить только пиво! - выразительно пискнула Маруся и внутренне сжалась, опасаясь, как бы великий бог не шарахнул её молнией за такое наглое мракобесие. Честно признаться, гоблинша вообще с трудом припоминала, чтобы Забугор когда-нибудь что-нибудь велел, вносил запреты в общественную жизнь и вообще хоть как-то себя проявлял. Нет, вера Марусина была крепка, да умственные способности были так малы, что она и задуматься о божьем промысле не могла. Однако ей казалось отчего-то не вполне справедливым, что эльфийские и прочие Боги обкладывают своих апологетов не только матом, но и определёнными правилами, а собственный Забугор на это как-то не сподобился.
   - Пива нет, - значительно сказал Гаркуш, с тоской оглядел свой небольшой отряд и приуныл. И хотелось бы, чтобы спутниками были непременно дюжие орки в тяжелых доспехах, да вот только что поделаешь. Вместо этого в неведомые дали приходилось вести за собой двух хилых эльфов и пришибленную гоблиншу, которая хоть и сильна, дай Забугор каждому, а что толку с той силы. Говорят конечно, которые особо умные из колена феанорова, дескать, сила есть - ума не надо, но сами бы попробовали управиться с девицей, которая то и дело норовит не только сама убиться, но и других покалечить.
   Наискось прошли лесок, в котором до того чудовищно выла какая-то проклятущая птица, что даже король Ириан поймал себя на мысли, что хорошо бы свернуть оной пернатой голову. А так как такое вопиющее безобразие в отношениях с природой эльфам вроде как не свойственно, можно предположить, какой пакостный голос был у крылатой зверушки. На лесной опушке росла мелкая, но сочная земляника и гоблинша, испросив у Гаркуша разрешения покушать ягодок, принялась с восторгом её собирать. Делала это Маруся впервые в жизни, заскорузлые пальцы с трудом могли брать крошечные землянички. В неловких руках ягоды превращались в месиво, красный сок тёк по рукам и лицу. Ягоды гоблинша вырывала вместе с листьями и корнями, да так и запихивала в рот, удивляясь, отчего у хвалёной земляники такой неприятный привкус и что это так скрипит на зубах. Орк смотрел на Марусю с жалостью, прикидывая в уме, какими должны быть родители, чтобы у них родилось такое чудо. После недолгих размышлений Гаркуш пришел к выводу, что в любой семье не без урода, добрым словом помянул покойного родителя и велел гоблинше заканчивать питаться.
   - А то и к завтрему до Укляндии не доберёмся, - добавил он.
   Прошел час, за ним другой. За это время Маруся успела спеть с десяток песенок самого что ни на есть фривольного содержания, сломать берёзку, сделать из неё себе посох, сломать его, обидеться и выпросить у Гаркуша кусочек малинового пирога. Эльфы шли с присущим их роду достоинством, вполголоса переговаривались, со слезой в голосе поминая исчезнувшего хуманса. Такова уж традиция эльфийского племени, каким бы не был безвременно ушедший, остроухие и не подумают справедливо припомнить все грехи упокоенного. Наоборот, будут врать не краснея, рассказывая о том, каким умным, добрым, честным и мудрым был новопреставленный, вне зависимости от того, каким на самом деле был оный товарищ. Для чего это делается, доселе неизвестно никому, а пакостные эльфийские выражения вроде "Мандос забирает лучших" перешли в том числе и к хумансам. Эти и вовсе задумываться над тем, что говорят и делают не привыкли, поэтому им и в голову не приходит, что такими словами можно очень серьёзно обидеть тех, кто всё ещё жив. Впрочем, дабы смягчить произведённое на читателей негативное впечатление, хочется заметить, что, несмотря на скорбь, граф де Лурье организовал очередной тайник с артефактами. На этот раз туда попал один из фамильных браслетов короля Ириана.
   Обойдя очередное болотце и свернув на маленькую тропку, которая в карте называлась хитрым эльфийским словом "автобан", путники заметили далеко впереди высокие белые стены и сторожевые башни.
   - Вот и Укляндия, - с удовлетворением проговорил орк. - Прибавим шагу.
   Через четверть часа вся компания уже входила в городские ворота, ещё через полчаса была у королевского дворца, а через час предстала перед самим королём Рутрой, который никак не мог понять, чего от него хотят странные посетители.
   Но оставим пока бедного короля на переговорах, которые, как несложно догадаться, заключались в том, что орк крепко держал Марусю за шиворот, а по делу толковали единственно эльфы. Остроухие аристократы, как это и принято в высшем свете, начинали издалека, ходили вокруг да около, а король Укляндии изо всех сил старался не потерять лица, заорав грубым басом что-нибудь вроде "да какого же вам от меня надо!". Так что покамест оное действо вершится, можно со спокойной душой поинтересоваться, что же приключилось с бедным хумансом, который исчез при таких странных обстоятельствах. А случилось с ним вот что.
  
   Томас летел, деревья гнулись. Хотя, если уж говорить начистоту, то хуманс скорее падал, нежели летел, а откуда там взялись деревья, так и осталось загадкой. Томас не мог даже точно сказать, что же это за загадочное "там", потому как когда маг распылил самоё себя в атмосфере, он на некоторое время потерял сознание и не мог понять, куда попал. Но сам факт полёта отрицать не представляется возможным, ведь когда хуманс наконец снова получил возможность свободно мыслить, видеть и чувствовать, он понял, что стремительно несётся неведомо куда. Осознания пространства не было, маг не понимал, летит ли они вверх или стремительно падает вниз. Полёт или падение были бесконтрольными, вокруг царила непроглядная тьма, так что единственное, что оставалось и в этой ситуации флегматичному хумансу, так это только покориться судьбе. На память Томасу приходила старинная история, много раз слышанная в детстве. Что-то про маленькую эльфиечку именем Элисэль, которая настолько оголодала, что решила, наплевав на происхождение, воровать кроликов в соседней орочьей деревне. Понятно, что кроликов она не добыла, вместо этого огребла по голове от бдительных хозяев, после чего стала наяву видеть совершенно удивительные вещи вроде летающих банок с вареньем и говорящих зайцев. Рассказывали ещё и другую версию, в которой различные видения списывались не на сотрясение мозга, а питие различных жидкостей в сомнительных пузырьках. Аккурат после таких сказочек у Томаса и возникла невероятная тяга к потреблению различных расширяющих сознание веществ, и этот опыт надо бы учесть на будущее тем, кто рассказывает своим деткам различные двусмысленные побасенки.
   Ничто в этом мире не вечно, а рождённый ползать, как известно, везде пролезет. В том смысле, что хуманс способностью к левитации не владел, и всё-таки именно падал, а не парил в небесных высях. А вечно лететь пока не удавалось никому, кроме одного старого и довольно потёртого тролля, который однажды допился до того, что грохнулся в великую синюю бездну. Так как дна там не предусматривалось по определению, оный тролль летит и по сей день, если, конечно, ещё жив. В случае с хумансом всё было гораздо прозаичнее и грандиозное его падение завершилось в небольшом заросшем озерце, куда Томас и упал, взметнув целую тучу брызг и до смерти перепугав местных лягушек. Любовью к плаванию и иным видам спорта кроме шашек хуманс не обладал, поэтому пошел на дно как топор. На этом самом месте с диким магом пришлось бы попрощаться вторично, но спасло его то, что в озере обитали не только лягушки, а ещё и внушительных размеров ундин, которому никак не улыбалось делить собственное жилище со всякими там сомнительными хумансами. Одной рукой он подхватил захлебывающегося Томаса поперёк туловища, другой оттолкнулся от озёрного дна и, вынырнув, что есть силы забросил хуманса как можно дальше от озера. Маг, окончательно уверившись в том, что чудесным образом получил умение летать, торжествовал аккурат с пол минуты, после чего повстречался с крепкой сосной, которая грубо развеяла этот миф. Хуманс пару секунд любовался красивыми звёздочками, летающими вокруг его головы, после чего сделал глубокий вздох и надолго отключился. Здесь мы его и покинем на время.
  
   Пока Томас наслаждался полётами, король Рутра утвердился в мысли, что пришедшие к нему просители попросту слабоумные. В самом деле, ну кому в здравом уме может придти в голову мысль сначала перебить официальную делегацию от неведомого королевства, а потом по собственной доброй воле решить продолжить миссию убиенных? Оная инициатива владыке Укляндии была совершенно непонятна, но как воспитанный хуманс он не мог напрямую сказать, что думает по этому поводу. Больше всего Рутре хотелось, чтобы посетители как можно скорее покинули его дворец. Он помолчал, подумал и, наконец, осторожно спросил:
   - А чего вы от меня-то хотите?
   - Признания независимого государства Гишпания, сэр Рутра, - с вежливым поклоном проговорил граф де Лурье, пристально изучая золотую пластину, висящую на груди короля.
   - Всего-то? - обрадовался король. - Ну с этим заминок не будет. Потрудитесь заплатить пять сотен монет в казну и получите все необходимые документы.
   - Вот в этом-то как раз и есть проблема, - выступил вперёд король Ириан. - Великий государь! При себе гишпанские делегаты имели только сто пятьдесят золотых монет. Мы в свою очередь готовы добавить ещё двадцать. Согласится ли твоя милость на эту скромную плату?
   Его милость, король Укляндии Рутра первый испытал сильное двойственное чувство. С одной стороны ему очень хотелось согласиться на сумму куда как меньше установленной, чтобы поскорее избавиться от неприятных гостей. Но с другой стороны государственная казна была почти опустошена и дополнительные пятьсот монет чистым золотом существенно бы помогли залатать дыру в бюджете.
   Государственные интересы показались королю Рутре дороже собственных нервов. Он грозно сдвинул брови, напустив на себя как можно более суровый вид, и твёрдо сказал:
   - Нет. На это я пойти не могу.
   Эльф просительно прижал руки к груди и Рутра поспешно добавил:
   - Поймите, гости дорогие, правила для всех едины, как и закон, и менять их не в силах никто. Даже король.
   - Что же нам делать? - со слезами на глазах воскликнул граф де Лурье. Король Укляндии только руками развёл, ничем, мол, помочь не могу. Горестно вздохнул орк Гаркуш, смиряясь с мыслью, что исполнить задуманное не удастся, но тут положение спасла Маруся. Она сумела, наконец, вырваться из цепких орочьих лап, растрепала и без того взлохмаченные волосы и как ураган подлетела к королю Рутре.
   - Ты чего творишь, гад? - с ходу в карьер бросилась взбешенная гоблинша. - Оба эльфа тут перед тобой чуть ли не лезгинку вытанцовывают, а ты, скотина коронованная, всё хвостом вертишь! Загублю!
   Рутра опешил и не сразу сообразил, что хорошо бы позвать стражу. И хорошо, что не позвал, потому как разъяренная гоблинша без труда справилась бы с десятком слабосильных хумансов. А других в королевском ополчении, даже в самых элитных войсках, к сожалению, не было. Порода такая.
   Маруся кое как перевела дух и продолжила:
   - Значит слушай сюда, королёк. Или ты сейчас же выдаешь нам надобную грамоту, или я от твоего дворца камня на камне не оставлю!
   Не успел Рутра и сообразить, что в таких ситуациях принято отвечать, как орк Гаркуш опомнился от неожиданности и, довольно бесцеремонно отодвинув гоблиншу в сторону, заговорил:
   - Прости глупую девицу, гражданин король и не держи зла. Однако пойми, что долг обязывает нас завершить начатое дело. Ежели ты, величество, не согласен нам уступить, то хоть позволь честно отработать!
   - Гм, - протянул король и задумался. Мысль о том, чтобы предложить чужеземцам потрудиться во славу короны не приходила ему в голову. Теперь же, когда пришлый орк предложил ему эту идею, Рутра счел её весьма заманчивой и требующей рассмотрения со всех сторон.
   - Отслужить, говорите, - хмыкнул он, закидывая ногу на ногу. - Это можно. Знаете ли вы, что...
   И король Укляндии поведал своим гостям трагическую историю.
   Жил да был в тамошнем краю один весьма неплохой маг. Специализировался в основном на любовном чародействе, поэтому славу среди молодых девиц и симпатичных вдовушек снискал немалую. Маг варил зелья, творил любовные привороты и отвороты, помаленьку вызывал всяческих элементалей для тех барышень, на которых в здравом уме не взглянет ни один нормальный кавалер. Периодически он решал, что называется, тряхнуть стариной и создавал амулеты, повышающие обаяние, но это у него получалось не слишком удачно. Подобная практика приносила ощутимый доход, но никакого удовлетворения тщеславному магу не приносила. Да и знакомые колдуны не давали покоя, говоря, что, дескать, не мужское это дело, бабам в любовных делах помогать. Пораскинул наш маг умишком, да и решил всем разом утереть нос. Для этого было два пути - открыть собственную школу чародейства или вызвать из неведомых миров такую зверушку, которая бы показала всем, где раки зимуют. После недолгого размышления маг пришёл к выводу, что связываться с учением имени себя оно как-то накладно, да и времени займет немало. А вот со зверушкой, даже с самой большой, возни немного. Покопаться разве что в старинных книгах, освежить в памяти порядком позабытый по ненадобности школьный курс черчения и того... призвать. Вопрос заключается только в том, кого именно. Тарраской, пусть и крупной, в наши дни никого не удивишь, а дракон существо летучее и бегучее, улетит за тридевять земель, ищи его потом.. Маг почесал в макушке, покорпел пару ночей над древними свитками и решил вызвать натуральную криогидру, восьмиглавую чуду из далёких северных земель.
   К надобному ритуалу маг подготовился со всей тщательностью. Он запасся всеми потребными снадобьями и препаратами, притащил целую кипу полезных книжек, носивших странное название "мануалы", собственноручно выкопал глубокое озеро для поселения там криогидры. День, на который было назначено торжественное вызывание чудовища, маг встретил в приподнятом настроении. Он оделся во всё новое, расчесал и красиво уложил свою окладистую бороду и отправился на песчаный бережок нового озера. Применив заклятие заморозки, маг принялся чертить пентаграммы, руны и прочие хитрые символы прямо на тонкой корке льда. А когда закончил и произнёс нужное заклинание, то не успел даже понять, что же произошло, потому как был мгновенно проглочен внезапно появившейся криогидрой. Добрая зверушка образовалась прямо посреди озера так быстро, что этот эксперимент могли бы занести в учебники по магии и волшебству, если бы, конечно, нашлись живые свидетели оного события. Но таких, увы, не было.
   Время шло, криогидра росла, крепла и, наконец, перестала помещаться в собственное озерцо. Характер у чудища был отвратительный, тем более, что тёплый климат Укляндии был арктическому зверю совершенно противопоказан. Питалась криогидра преимущественно рыбой, досуг свой проводила в склоках и грызне между собственными головами. Через полгода после собственного появления криогидра соскучилась и решила малость прогуляться по окрестным землям. Стоит ли говорить, что её прогулки не могли остаться незамеченными! Прежде чем народ смекнул, что жить вблизи эдакого чудища малость накладно, криогидра успела скушать около пятисот хумансов и двух не самых маленьких троллей. Народ впал в панику и умолял короля Рутру сделать хоть что-нибудь. Владыка Укляндии просьбам внял и трижды посылал в бой с криогидрой своих лучших воинов. Увы! Во-первых, армия Рутры, как нам уже известно, особой удалью не отличалась, а во-вторых, с криогидрой сладить не по силам даже имея на вооружении отряд могущественных лесных друидов. В конце концов немыслимыми усилиями удалось загнать проклятую зверюшку в глубокий овраг, находящийся в двух милях от города. Вылезти оттуда самостоятельно криогидра не могла, но и голодная смерть ей тоже не грозила. Овраг был наполовину затоплен водой, рыбы там водилось предостаточно, да и ещё некоторые крестьяне периодически подкидывали криогидре то барашка, то курочку, суеверно считая восьмиглавое чудище не иначе как злым духом, которого надо задабривать.
   Но не успел король вздохнуть с облегчением, как вдруг объявилась новая беда. Среди молодежи образовалось новое веяние, а именно тренировка собственной воли и храбрости. Молодые хумансы группами по пять-десять человек отправлялись прямо к страшному оврагу, где проводили увлекательное мероприятие "кто ближе подойдет к краю оврага". Особой доблестью считалось не только пару секунд балансировать самом краешке, но и бросать вниз камни до тех пор, пока криогидра не придёт в бешенство. После чего надо было бежать без оглядки, пока чудовище не начало плеваться струями ледяного воздуха.
   Несмотря на все усилия и запреты со стороны властей, прекратить подобные развлечения никак не удавалось. Король подписывал указ за указом, вводил комендантский час и штрафы за неподобающее поведение, пробовал проводить беседы со своими юными подданными, но всё было безрезультатно. Молодежь не понимала ни уговоров, ни упрёков, к оврагу приходили под покровом ночи и в большие праздники, когда взрослые хумансы были настолько заняты, что им было уже не до собственных детей. Не останавливало даже и то, что чуть ли не каждую неделю то один, то другой подросток становился жертвой чудовища. В государстве снова нарастала паника.
   Кончилось всё довольно трагично и очень быстро. В один прекрасный день, когда молодые хумансы дошли до того, что начали брать денежные ставки за опасные состязания, погиб юный Торисан, сын Рувельда, совсем ещё мальчик. И всё бы ничего, но его отец, Рувельд старший, был высокопоставленным чиновником в государстве, любимцем самого короля Рутры. У него хранились ключи от семи тайных дворцовых палат, в которых по слухам лежали несметные сокровища. После смерти единственного сына Рувельд обезумел и решил собственноручно расправиться с проклятым чудовищем. Соображать здраво он уже не мог, поэтому пошел к оврагу один, где и стал очередной жертвой криогидры. Та проглотила его целиком, вместе со златотканым платьем, бархатными сапогами и ключами. Это и было последней каплей.
   На следующий день король Рутра издал приказ, по которому любого хуманса, находящегося ближе полутора миль к оврагу, вне зависимости от возраста, пола и положения в обществе ждёт смертная казнь. Той же участи подвергнутся и все его родственники вплоть до третьего колена. Удивительно, но только такими жестокими мерами и ценой полусотни жизней в государстве снова был наведен покой и порядок. Теперь к оврагу никто и близко не подходил, а сама слово "криогидра" было едва ли не ругательством.
   Только спустя полгода король Рутра обнаружил, что не может попасть в свои потаённые комнаты. Все ключи в единственном экземпляре хранились у покойного Рувельда, замки были заговоренные, а двери по прочности не уступали шкуре каменного дракона. Ситуация становилась критической, денег в казне становилось всё меньше и меньше, важные документы касаемо внешней политики хранились в запертых покоях. Даже фамильные украшения королевы Ратимы были вне досягаемости. Именно последнее обстоятельство и удручало короля Рутру больше всего. Дражайшая супруга что ни день, то закатывала бедному владыке Укляндии скандалы и истерики, билась в корчах, исходила слезами и требовала или немедленного возвращения побрякушек, или срочной покупки новых. На новые денег не было, терпение короля подходило к концу. Две недели назад любимая жена собрала вещи и уехала к своей матушки в соседнее княжество, заявив напоследок, что не вернётся, пока не получит обратно свои украшения. Рутра горевал, дела в королевстве шли всё хуже и хуже.
   Выбора не оставалось и, закончив рассказ, король спросил в лоб:
   - А что, почтенные, не желаете ли вы отправиться прямиком к оврагу, победить криогидру и найти связку ключей? Обещаю, что если вы справитесь с заданием, я не только дам вам все необходимые бумаги, но и награжу по-королевски.
   - Э... - начал было орк, но Рутра остановил его величественным жестом:
   - Не надо отвечать прямо сейчас. Отдохните, подумайте как следует, а завтра сообщите мне своё решение.
   Он хлопнул в ладоши и воскликнул зычным голосом:
   - Эй, слуги! Отведите славных богатырей в гостевые покои и проследите, чтобы им ни в чем не было отказа. Если получится, они окажут нашему королевству неоценимую услугу.
   Эльфы переглянулись, орк задумчиво поскрёб в затылке. Маруся, которая вместо того, чтобы внимательно слушать рассказ короля, ковыряла в носу и смотрела в окошко, с недоумением поглядела на короля и стала ждать, что же будет дальше.
   В тронный зал, который одновременно выполнял и роль рабочего кабинета, вошли трое щёгольски одетых молодых хумансов. Они низко поклонились королю, вежливо, но не без достоинства поклонились гостям и попросили последних проследовать за ними. Гоблинша скорчила недоверчивую рожу, но Гаркуш ткнул её в бок локтём и велел не валять дурака.
   Королевские слуги, которые происходили из древнейших дворянских семей, с явным неудовольствием выполняли приказ государя. В самом деле, кому это понравится, оказывать положенные этикетом почести каким-то проходимцам! И если в эльфах слуги не без труда распознали аристократическое происхождение и соответствующее воспитание, то прислуживать орку с гоблиншей у благородных слуг не было ни малейшего желания. Но с королём не поспоришь, хочешь, не хочешь, а выполнять величайшую волю придётся. Уставшим путникам отвели большие светлые комнаты, причем если эльфов поселили в великолепно обставленных покоях с бассейном и камином, то Гаркуша с Марусей отправили в небольшую комнатку с низким потолком и одной кроватью, покрытой грубой тканью. Очевидно, королевские слуги слабо разбирались в расовых особенностях и не делали разницы между орками и гоблинами. Но ни Маруся, ни Гаркуш были не в обиде, они слишком устали. Быстренько перекусили отличнейшими кушаньями с королевского стола, да и улеглись почивать, причем орк улёгся поперёк огромной кровати, а Маруся устроилась в уголке на коврике, который оказался куда как толще и мягче матраса.
  
   Той же ночью бедному заблудшему магу было не до сна. До позднего вечера он без толку шатался по окрестностям, пытаясь вспомнить хотя бы одно подходящее заклинание. В голову лезла только чепуха вроде заклятия сна и бодрствования, да и то такие, которые применять можно только пару раз в месяц при ясной луне. Кроме того, в своём знаменательном полете Томас умудрился посеять трубку и весь запас курительного зелья, и потому пребывал в отвратительном настроении. За несколько часов он не встретил ни следа жилья, нигде не было ни зверя, ни птицы, только со всех сторон противными голосами квакали лягушки, которые водились здесь во множестве. Ко всему прочему хумансу отчаянно хотелось есть. Конечно, окажись на его месте Маруся, она бы голодной не осталась, лягушки какая-никакая, а всё-таки пища. Но маг мало того что был брезглив по природе, так он ещё был и счастливым обладателем слабого желудка, который ни за что бы не выдержал испытание сырой лягушкой.
   Ближе к полуночи окончательно вымотанный хуманс набрел на крошечную тропинку и, вздохнув, зашагал по ней вперёд. Через полчаса он вышел на лесную полянку, посреди которой стоял аккуратный домик с резными ставнями и цветными окошками. Томас вздохнул с облегчением, поднялся на крыльцо и трижды постучал в дверь. Никто не отзывался и не спешил открывать, тогда хуманс решительно потянул ручку на себя. Дверь оказалась не запертой, Томас вошел в дом и огляделся. На небольшом столе ярко горела масляная лампа, озаряя комнату весёлым оранжевым светом. Рядом с лампой хуманс обнаружил кувшин с молоком и половину пшеничного каравая. Без зазрения совести Томас употребил продукты по назначению и со спокойной душой улёгся прямо на полу, накрывшись лоскутным половичком. Для полного счастья хумансу не хватало только выкурить трубочку, но чего нет, того нет. Маг глубоко вздохнул, закутался потеплее и крепко уснул.
  
   Маруся проснулась на рассвете от того, что солнце светило ей прямо в лицо. Гоблинша не сразу сообразила, где находится, поэтому на всякий случай заревела басом и схватилась за дубинку. Орк, не просыпаясь, пробормотал что-то вроде "спокойно, Маруся, все свои", отчего глупая девица только сильнее испугалась и вскочила на ноги. Обнаружив на столе недопитое вчера пиво и остатки закусок, гоблинша мгновенно успокоилась и с восторгом принялась завтракать. Сделав пару глотков и проглотив сооружение из булки, мяса и огурцов, носящее сложное название "амбургер", Маруся вспомнила, что забыла перед едой вознести хвалу Забугору. Посетовав на себя за рассеянность, гоблинша начала читать обращение к великому гоблинскому богу. И всё бы было не так страшно, если бы Маруся догадалась прожевать еду, которая была у неё во рту. Быть может, дворцовая стража с пониманием и даже почтением отнеслась бы к религиозным чувствам юной гоблинши, но так как вместо положенной молитвы из груди Маруси вырывалось только ужасающее мычание, стражники истолковали это по-своему.
   Через пять минут после начала служения Забугору дверь в гостевые покои распахнулась от мощного удара, и в комнату ворвалось с десяток солдат в полном обмундировании.
   - Здрасьте! - пискнула Маруся, которая по причине крайней степени сытости пребывала в состоянии полного умиротворения. - А вам чего?
   Стражники, опешив на мгновение, озадаченные очень уж мирным видом гоблинши, долго рассуждать не стали. На Марусю бросились все и сразу, не переоценивая собственные силы и понимая, что если уж и можно как-то справиться со здоровенной девицей, то только нападая всей кучей. Гоблинша, которая никоим образом не воспринимала худосочных хумансов за противников, поначалу приняла всё происходящее за весёлую игру. Она позволила даже повалить себя на землю, рассудив, что утренние посетители не более чем расшалившиеся ребятишки. Но когда хумансы, окрылённые быстрой победой, попытались связать Марусю по рукам и ногам, гоблинша решила, что игры закончены. Одним движением она стряхнула с себя слабосильных стражников и вскочила на ноги.
   - Вы это чего? - обиженным тоном заголосила она. - Я думала, мы играем, а вы!
   Тут губы у Маруси подозрительно дрогнули и она обернулась к орку, который проснулся с удивлением глядел на образовавшуюся заваруху. Гоблинша плаксиво молвила:
   - Дядя Гаркуш! Они меня обижают!
   Орк досадливо крякнул и сел на кровати. Он потёр лоб ладонью, прокашлялся и с укоризной обратился к стражникам:
   - Ну чего вам не спится? Ей-богу, как дети малые. Ну пошумела Маруська наша, но ведь понимать надо, на то она и девка, чтобы шум поднимать с утра пораньше!
   Один из хумансов постарше, который по собственному опыту знал, что это такое, просыпаться каждый день от бабских воплей, согласно кивнул:
   - Прости, брат, не сообразили сразу. Думали что тут едва ли не смертоубийство совершается, погорячились. Я то всё понимаю, сам женат пятый год. Тёща с нами живёт... Так что и не объясняй.
   Тут стражник с чувством покачал головой и махнул своим товарищам:
   - Пойдём, ребята. Тут мы ничем не поможем. Волос долог, ум короток.
   - А вдруг она... - начал было стражник помоложе, но старший его перебил:
   - Никаких вдруг. Бабы, это дело такое. Ну да что я тебе рассказываю, женишься, сам поймешь.
   С этими словами стражник ещё раз виновато поклонился и вышел вон. Следом за ним отправились и остальные. Маруся с орком снова остались вдвоём.
   - Ну-с, дитя моё, - вкрадчивым тоном начал Гаркуш, - давай, рассказывай, чем ты так этим хумансам не угодила.
   - А я что! - возмутилась Маруся. - Я ничего! Стою, никого не трогаю, хвалу Забугору великому воздаю, а тут они как набегут, как набросятся! Всякий маленькую обидеть норовит...
   Последние слова гоблинша проговорила слезливым тоном, вздыхая и сопя носом. Ей удалось убедить саму себя в том, что и в самом деле обидеть крошечку каждый горазд, а коли так, реветь по этому поводу самое милое дело. Орк придерживался совершенно другой точки зрения, женских слёз на дух не переносил, поэтому ревущую Марусю ободрительно ткнул кулаком в бок и заявил:
   - Ну ты того. Кончай рыдать. Надобно эльфов поднимать и совет держать.
   - Это какой-такой совет? - не поняла гоблинша, утирая слёзы. - Кого держать?
   - А, - махнул рукой Гаркуш, - на месте объясню. Пойдем, горе моё.
   Ничуть не обидевшись от того, что, что её назвали горем, Маруся быстренько натянула сапоги, завязала хвостик на макушке и изъявила полную готовность идти куда угодно и зачем угодно. Орк поглядел на девицу неодобрительно, сунул в пасть кусок хлеба с селёдкой и вразвалочку пошел разыскивать эльфов.
   За дверью стояли двое стражников. Оба были с саблями наголо, в крепких доспехах, с очень грозным видом. Увы, как и прочие служители меча в Укляндии, и эта парочка не отличалась внушительными габаритами. На кой этих двух олухов поставили охранять спящих гостей, доподлинно не известно. За какие провинности - тоже неизвестно. Несмотря на грозный вид, стражникам было не по себе, а когда Маруся начала голосить, один из них, послабее духом, едва не грохнулся в обморок.
   - Доброе утро, - ласково улыбнулся орк, продемонстрировав побелевшим стражам два ряда острейших зубов. - Как ночка? Всё спокойно?
   - Угу, - хором пробормотали бравые молодцы, с ужасом поглядывая на потягивающуюся Марусю.
   - Ну и ладненько, - кивнул Гаркуш, подхватил гоблиншу под ручку и тихонько побрёл в сторону эльфийских покоев.
   Король Ириан ночь провёл плохо. Он сидел в мягком покойном кресле у жарко пылающего камина, смотрел на огонь и думал о судьбе всего эльфийского народа. Думалось ему не то чтобы очень привольно, мысль всё время сбивалась на всякие менее глобальные предметы. Вот как, например, понять и смириться с тем, что для того, чтобы избавить собственное королевство от засилья всяких там неграждан вроде орков, троллей и гоблинов, надо прибегать к помощи как раз орка и гоблинши? Да что это ещё и помощь такая! Вместо того, чтобы все силы бросить на долгий путь к Прибери-горе, приходится наворачивать круги по городам и весям, помогать неизвестно кому и зачем, сражаться со всяким отребьем и быть скорее похожими на разбойников с большой дороги, нежели на благородных господ. И ладно бы так вёл себя орк, с него взятки гладки, ни тебе знатного происхождения, ни достойного воспитания. Это было бы понятно и даже логично. Но нет, как раз орк и был наиболее честным и чистым душой, даже в гоблинше эльф находил благородства куда как больше, чем в собственном собрате, графе де Лурье. Король Ириан давно замечал определённые странности в поведении графа, не раз наблюдал, как тот засовывал в карман что-то, подозрительно напоминающее ювелирное украшение. Венценосный эльф не мог припомнить даже, куда исчезли несколько его драгоценных перстней, но до последнего не мог подозревать верного своего соратника. Однако, после последнего случая Ириан пересмотрел своё отношение к де Лурье. Неосмотрительный граф, которому невероятными усилиями удалось-таки свистнуть с груди короля Укляндии золотую пластинку, не стал прятать её в свой дорожный мешок. Он не нашел ничего лучше, чем нацепить её себе на шею и спрятать под рубаху. Переодеваясь вечером, он совершенно об этом забыл, и король имел возможность несколько секунд любоваться сиянием золота и драгоценный камней на белоснежной коже порочного графа. Врождённая вежливость и чувство такта не позволили королю Ириану вслух высказывать своё возмущение, но это не помешало ему начать относиться к де Лурье с опасением и недовольством. Граф же никоим образом этого не понял, с королем разговаривал всё так же по дружески и даже набирался наглости давать ему советы по финансовой части. На будущее, когда король Ириан, наконец, вернёт себе трон.
   Ириан вздыхал, потирал лоб, мелкими глоточками пил красное вино из тяжелой чаши. Ему начинало казаться даже, что верить в этом мире больше нельзя никому. Порочный граф де Лурье лежал на кровати, совершенно счастливый и умиротворённый. Тонкой лапкой он прижимал поближе к груди драгоценную пластинку, прикидывая, как лучше ей распорядиться. То ли продать знакомому ювелиру, который не гнушался скупкой краденого и числящегося в розыске, то ли выковырять сверкающие камушки и отдать пластинку на переплавку. Ещё, конечно, можно было оставить пластинку себе, но порочный граф де Лурье не мог не понимать возможной опасности. Он лежал, поглаживал пальцами холодный металл и думал о собственном домике с видом на дворцовую площадь.
   В дверь постучали и, согласно многовековой орочьей традиции, не стали ждать позволения войти, а вломились сразу.
   - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Гаркуш, а Маруся с опаской уставилась на камин, да так и простояла во время всего разговора. А состоялся он довольно серьёзный.
   - Ну что, эльфы дорогие, - издалека начал орк, - как вы понимаете, положение обязывает нас к тому, чтобы принять условия короля Укляндии. А если так, то...
   - Почему это обязывает? - бестактно перебил Гаркуша граф де Лурье. - Совсем даже не обязывает, а даже наоборот. Мы с вами о чем договаривались, сэр Гаркуш? Что вы отведёте нас к Прибери-горе, поможете вернуть королевство, одним словом, окажете неоценимую услугу всему эльфийскому роду. Ни на какую помощь неведомой державе Гишпания уговора не было. А раз так, то...
   На этот раз сам король Ириан перебил своего раззадорившегося остроухого собрата. Так как теперь он был точно уверен в порочной сущности графа, ему казалось, что каждое слово де Лурье преисполнено какого-то тайного пакостного смысла. А раз так, то с ним надобно спорить и спорить. И король с достоинством заговорил, обращаясь к орку:
   - Простите моего недостойного слугу, дорогой сэр Гаркуш. Он и сам не вполне понимает, что говорит, - тут Ириан сделал выразительные глаза и придал лицу скорбное выражение. Граф, которого и так передёрнуло, когда король назвал его слугой, побелел до кончиков ушей и надулся от злости как индюк. Ириан же продолжил как ни в чем не бывало: - Разумеется, мне и самому больше всего хотелось бы, чтобы мы прямо сейчас отправились к Прибери-горе, но законы чести и долга обязывают меня в первую очередь помочь королю Гишпании. Не со зла, не по недоброму умыслу мы обидели его делегатов, выполняющих задание государя, но как бы то ни было, из-за нас Гишпания осталась без верных своих сынов. И если так, то наш долг закончить начатое. К этому обязывают нас неписанные законы совести и благородные сердца настоящих воинов. Поэтому я не вижу ни малейшей причины для того, чтобы не исполнить задание короля Рутры. Другого пути у нас нет, а трудности не должны пугать тех, кто уже встал на тернистый путь борцов с несправедливостью. Правильно я говорю?
   Орк, обескураженный такой пламенной речью, молча кивнул, а де Лурье посчитал, что раз король за что-то на него сердится, разумнее всего будет ему не перечить и во всём соглашаться.
   - Ну вот и славно, - с удовлетворением проговорил Ириан, приосанился, и добавил: - Тогда не будем терять времени. Сейчас же пойдём к королю Укляндии и сообщим ему, что мы согласны выполнить его задание.
   Государь Рутра ожидал своих гостей с изрядной долей опасения и даже ужаса. До него уже дошли слухи об утренней потасовке, да и ночью воображение короля разыгралось с такой силой, что он ожидал уже чего угодно, от вопиющих актов вандализма, до подстрекательств к революции. Несколько раз он испытывал непреодолимое желание отправить к гостям пару бутылочек с вином из особой бочки, которым обычно потчевал неугодных дворян, но в последний момент его что-то останавливало. Когда, наконец, слуги доложили королю, что гости хотят его видеть, Рутра побелел как полотно и едва-едва смог проговорить:
   - Просите!
   В тронный зал одновременно вошли все четверо. Маруся едва сумела протиснуться в двери, сильно приложилась плечом к косяку и умудрилась стукнуться головой о притолоку. Это до такой степени разобидело гоблиншу, что она возрыдала белугой, вцепилась в орка мёртвой хваткой и принялась рассказывать ему о своих горестях. Гаркуш как мог попытался успокоить Марусю, назвал умницей и красавицей, вытер слёзы с зелёной рожицы и велел вести себя хорошо.
   - Привет вам, дорогие гости! - вымученно произнёс король Рутра, неодобрительно поглядывая на гоблиншу, которая вытирала нос об собственную дубину. - Как вы провели ночь? Всё ли спокойно?
   - Всё хорошо, - отмахнулся Гаркуш ото всех церемоний и без проволочек приступил к делу: - Короче говоря так, господин хороший. Мы тут с товарищами подумали, прикинули и решили пойти извести эту вашу криогидру.
   - О как, - покачал головой король, не сообразив сразу, что обычно произносят в таких случаях. - Ну так это того... хорошо!
   - Вот именно, - подтвердил орк. - Значит мы прямо сейчас и отправимся этим заниматься, а ты покамест времени не теряй, напиши все надобные бумаги.
   - Хорошо, - повторил немного ошарашенный Рутра. - А вы хорошо подумали? Задание то не из лёгких!
   - Это уже не твоя забота, - пожал плечами орк. - Раз мы взялись, нам и решать, лёгкое оно или нет. Ты только вели своим людям собрать нам на дорожку провизии. И вот для этой, - Гаркуш показал на Марусю, - бочонок пива, или даже два. А то она на трезвую голову такого наворотить может, что только гляди, уворачивайся.
   - Всё будет сделано, - кивнул король, внутренне ликуя, что ещё немного, и неприятные гости покинут его дворец. - Может ещё что? Оружие, яды, снадобья? Вы не стесняйтесь, требуйте.
   - Ничего не надо, - Гаркуш покачал головой, задумался на мгновение и добавил: - Хотя нет. Одежду бы эльфам покрепче. А то на них глядеть без слёз нельзя.
   - Хорошо.
   - А мне, а мне, - с восторгом пискнула подскочившая Маруся, решившая, что король начал большую раздачу подарков, - а мне пирожок! И конфетку!
   - Уймись! - строго рявкнул на неё орк. Король Рутра только усмехнулся:
   - Будет тебе конфетка.
   - Спасибо, - с чувством поблагодарила гоблинша, хотела поинтересоваться у короля, как в Укляндии относятся к Забугору, но, к счастью, оставила это для другого раза.
   Рутра, обрадованный тем, что визит подходит к концу, велел слугам поскорее разобраться со всеми требованиями. Еду на дорожку собрали быстро, а вот с одёжкой для эльфов пришлось изрядно повозиться. Эльфы, как известно, твари нежные, абы к каким нарядам не привычные. Коли обувка, то подавай им сапоги из мягчайшей телячьей кожи с мяконькими стельками и гибкой подошвой, штаны непременно с шелковой подкладкой. Исподние рубахи эльфы носят тоненькие, из той самой ткани, которая идёт на носовые платочки для нежных барышень. Кафтаны, даже дорожные остроухие предпочитают из лёгких, даже воздушных материй, и ни в коем случае не на вате, а только на мягчайшем гусином пуху. В довершение всего эльфы привыкли прятать изящные лапки в лайковые перчатки, на головах носить бархатные шляпы с прорезями для ушей, а шеи повязывать атласными косынками. Понятно, что для того, чтобы найти два таких наряда, понадобилась уйма времени!
   Только ближе к полудню вся честная компания была готова, собрана и полна отваги. В случае с Марусей и орком под отвагой надо было разуметь несколько литров доброго пивка, которым они успели отобедать, да ещё с полбутылки кваса, выпитого эльфами.
   - Ну что, братцы? - спросил орк, глядя на товарищей немного затуманенным взором. - Покажем криогидре кузькину мать?
   - Кого, простите? - изумился король Ириан, а граф де Лурье только громко икнул, да разгладил на груди изящественные белые кружева.
   Владыка государства Укляндия готов был прослезиться. Король уже успел позабыть те времена, когда ему приходилось провожать на дворцовом крыльце отряды храбрых воинов, отправляющиеся в битву. Было это торжественно и довольно приятно, сердце в груди билось часто, с губ сами собой срывались вздохи и причмокивания.
   - В дорогу, значит, - бормотал король, мысли которого перескакивали с одного на другое. - Ну что ж, в добрый путь. И, понимаете ли, чтобы вам и криогидру победить, и самим невредимыми остаться. И чтобы удача сопутствовала. И чтобы светила вам звезда, уж не помню как по-эльфийски называется, то ли "Эй берет", то ли "Ой, шляпочка", а по-нашему, по простому, Полярная звезда. Пусть она вас ведет верной дорогой, пусть светит в пути ровно и ясно. Возвращайтесь с победой!
   Тут Рутра поклонился так низко, как позволял дворцовый этикет кланяться чужеземцам. Потом подумал, и не без содрогания поцеловал ручку Маруси, после чего до самого вечера плевался и вытирал губы.
   Эльфы что-то лепетали о долге каждого воина и высоком предназначении, гоблинша с аппетитом грызла заполученную-таки конфетку, а орк всё пытался представить себе, как же выглядит эта самая криогидра. К своему стыду, ничего толкового вообразить он не смог, махнул рукой и решил, будь что будет.
   - Пойдемте, братцы, - сказал обделённый воображением орк, и все бодро тронулись в путь.
   К проклятому оврагу вела ровная дорожка, через каждые сто футов перегороженная крупным валуном. На оных камешках шестью языками были писаны самые страшные предупреждения, общий смысл которых сводился к тому, что кто к оврагу пойдет, тот назад не вернётся. Удивительнее всего было только то, что на эльфийском и всеобщем языках было написано только само предупреждение, а на орочьем наречии было ещё и добавлено, что тот кто отправится глядеть на криогидру, тот скотина, болван и вообще конченное существо. Согласитесь, что эдакая несправедливость была во многом обидна. И хорошо ещё, что Гаркуш не умел читать, а то бы наверняка вернулся назад и спросил у короля Рутры, кто это у них такой умный. Иногда необразованность помогает избежать многих вооруженных конфликтов.
   По мере приближения к самому оврагу в воздухе становилось всё холоднее, а земля под ногами превратилась в ледяную корку. По-видимому, криогидра уже успела вырасти до таких размеров, что вымораживала всё вокруг. Для этого ей было необязательно даже выдыхать струи ледяного пламени, достаточно было просто дышать. В такой-то морозец эльфы и пожалели о том, что не согласились на добротные наряды и крепкие сапоги. В мягких обувках оно, конечно, идти удобно и всячески приятно, да только холод ощущается неимоверно. Эльфы мёрзли, похлопывали ладонями по озябшим плечам, старались натянуть тоненькие перчатки по самый локоть, но всё было бесполезно. Холод пробирался под исподние рубахи, отчаянно трепал острые уши и щёки. Ноги в задубевшей на ветру коже были словно сжаты в колодки. Конечно, всё это ещё можно было хоть как-то терпеть, что и делал король Ириан, но графу де Лурье приходилось в разы хуже. Золотая пластина на его груди морозила так, что граф готов был согнуться пополам, лишь бы не чувствовать этого пронизывающего холода. Когда обжигающая боль стала совсем невыносима, де Лурье немного отстал, негнущимися пальцами снял с шеи цепочку с тяжелой пластиной и, скрепя сердце, зарыл её в снег, отметив очередную кладку еловой веткой. После чего он бросился бегом догонять своих товарищей. Это немало ему помогло, и когда де Лурье поравнялся с королём, он чувствовал себя гораздо лучше.
   Когда до оврага оставалось всего ничего, орк вдруг резко остановился и с грустью сказал:
   - Как жаль, что среди нас больше нет доблестного Томаса. Без магической поддержки будет трудновато.
   Эльфы согласно вздохнули и понурились, а Маруся, которая впервые в своей коротенькой жизни видела снег, не обратила на слова Гаркуша ни малейшего внимания. Вместо этого она с громкими воплями прыгала по сугробам, катала снежки и запихивала их в рот. Когда орк это заметил, он сказал с укоризной:
   - Ну честное слово, как малое дитё. Простудишься, Маруська!
   Гоблинша пожала плечами, сжевала очередной снежок и поскользнулась на ровном месте. От этого она впала в меланхолию и до самого оврага бравые герои шли в полной тишине.
   После знаменательного случая с сыном царского ключника, злополучный овраг обнесли тридцатифутовой стеной и обмотали ценным орочьим изобретением - колючей проволокой. Конечно, вздумай какой-нибудь бесстрашный олух поглядеть на криогидру, никакие стены бы его не остановили, а по проволоке было бы втрое ловчее карабкаться, но для успокоения совести хватало и таких мер. Орк Гаркуш с любовью оглядел проволоку, вершину инженерной мысли своих сородичей и, поплевав на ладони, заявил:
   - Ну что ж, други мои. Нам прямо туда!
   С этими словами орк ловко взгромоздился на небольшую выемку в каменной стене, подтянулся руками и принялся карабкаться наверх с ловкостью, которой позавидовали бы даже саблезубые мартышки. Маруся не долго думая последовала его примеру, а эльфы ещё немного поломались, прикидывая, как бы и на стену влезть, и штанов не замарать. Наконец взобрались и они.
   С вершины стены вид открывался по истине живописный. Овраг больше напоминал глубокое горное озеро, полное чистой синей воды, ледяные глыбы по обоим его сторонам придавали ещё большее сходство. На самом краю оврага росла величественная сосна, чуть припорошенная снежком, чуть поодаль возвышался могучий дуб, уходящий вершиной в небо. Позади оврага расстилалась безжизненная равнина, гладкая как тарелка. Издали её можно было принять за застывшее море, огромное, спокойное и отчего-то пугающее. Иллюзия была так велика, что орк даже успел удивиться, почему это криогидру поселили в овраге, а не в море, но вскоре его глаза различили несколько сосен и ёлок, разбросанных по равнине, и Гаркуш понял, что ошибся.
   - Местечки тут, понимаешь ли, - пробормотал он неодобрительно, строго поглядел на Марусю и погрозил пальцем: - Не шалить!
   Гоблинша, у которой и в мыслях не было никаких шалостей, покраснела, почесала спину дубиной и поинтересовалась:
   - А что, дядюшка, где же эта самая криогидра?
   - А я знаю? - с досадой проговорил орк. - Вот появится, тогда и увидишь. А пока цыц.
   Услыхав незнакомое слово "цыц", гоблинша надулась, решив почему-то, что Гаркуш решил её каким-то образом ущемить. Но обижалась она недолго, потому как вдруг зоркие Марусины глаза углядели что-то совершенно ей непонятное:
   - Дядя Гаркуш! - радостно закричала гоблинша, указывая рукой вниз. - А это что там плавает? Рыбка?
   Несложно догадаться, что "рыбка", замеченная Марусей оказалась вовсе даже не рыбкой, а одной из голов криогидры. Зверушка изволила почивать, для чего семь её голов были аккуратно разложены по ближайшим льдинам, а восьмая голова страдала бессонницей, поэтому в своё удовольствие плескалась в холодной водичке.
   - Ну и рыбка, - только и смог выдавить из себя орк. В самом деле, было от чего придти в панику. Криогидра, которую Гаркуш представлял зверушкой чуть больше коровы, оказалась такой огромной, что своим телом занимала практически весь овраг. То, что поначалу орк принимал за нагромождение ледяных глыб, оказалось могучим телом, покрытым длинными острыми шипами. Гибкие шеи казались выкованными из какого-то необычайно прочного металла, рогатые головы грозно поблескивали в солнечных лучах. Век у криогидры не было, поэтому все восемь пар больших синих глаз горели как драгоценные камни.
   - Рыбка, говорите, - вздохнул Гаркуш, в отчаянии присаживаясь на самый краешек стены. - И как же мы её того... побеждать будем? У кого есть идеи?
   Эльфы подавленно молчали, скромно опустив очи долу. Только Маруся была как обычно легкомысленна и весела.
   - Так это не рыбка? - с немалой долей разочарования спросила гоблинша и тут же весело улыбнулась: - Ага, я поняла! Это и есть криогидра, да? Так чего же мы ждём? Пойдемте скорее вниз, накостыляем ей как следует и сразу назад. А то я кушать хочу. И ещё конфетку.
   - Эх, - снова вздохнул орк, сочувственно похлопывая непутёвую девицу по плечу. - Вот скажи мне, деточка, ты это как себе представляешь? Так туда прямо и спуститься, да голыми руками и управиться со зверюгою?
   - Почему голыми? - удивилась Маруся. - А дубина на что? А твой лук? А эльфийские... хотя нет, эльфов лучше оставить тут, а то они такие махонькие, что потом ещё замучаемся из озера вылавливать.
   - Дитятко, дитятко, - покачал головой Гаркуш, - твоими бы устами...
   Для каких целей надобно приспособить Марусины уста, орк договорить не успел. Гоблинша, которая по глупости своей решила подойти совсем уж близко к краю стены, чтобы получше разглядеть страшную криогидру, на ногах не удержалась и с громкими воплями полетела прямо в овраг.
   В следующую секунду орк потерял способность адекватно мыслить и, заорав "держись, Маруська", прыгнул следом. В полете он орал, употреблял выражение, за которые в приличном обществе бьют по шее, рычал самым что ни на есть возмутительным образом и для каких-то совершенно непонятных целей размахивал руками. На стене остались только двое совершенно ошарашенных эльфов, которые никак не могли сообразить, что же обычно делают в подобных ситуациях.
   - Сэр король! - молвил, наконец, порочный граф де Лурье. - Не кажется ли вам, что лучше всего для нас будет отправиться обратно в Укляндию и с прискорбием сообщить о полном провале этой операции? Ведь вы же не думаете, что мы в силах помочь нашим дорогим, но, к сожалению, легкомысленным товарищам?
   Король Ириан посмотрел на де Лурье с отвращением:
   - Сэр де Лурье! Как вам только могла придти в голову столько чудовищная мысль? Разве долг чести не обязывает нас сделать всё возможное, чтобы помочь попавшим в беду друзьям?
   - Но ваше величество! - попробовал возразить де Лурье. Король его перебил:
   - Ни слова больше! Мы отправимся на выручку нашим достойным спутникам, чего бы это не стоило. Если же нам суждено погибнуть, то мы сделаем это так, как и подобает настоящим воинам. Вспомните, дорогой граф, чему нас с вами учили с самого детства. Личность, настоящую, сильную личность характеризуют поступки, а не пустые слова. Знаю, что вы, мой дорогой граф, привыкли бросаться пустыми словами, не думая, что рано или поздно придётся доказать на деле, то что вы не обыкновенный краснобай, а мужественный воин. Но я не позволю вам опорочить имя славного рода де Лурье и всего эльфийского племени! Отриньте страх, граф, мы идём на помощь к нашим друзьям!
   Де Лурье не успел и слова вымолвить, как король Ириан крепко схватил его за руку и не медля ни секунды прыгнул вниз со стены. К чести короля стоит заметить, что за весь полёт он и рта не открыл. Граф же орал так, что и не верилось, откуда у такого тощего и хилого эльфа такой громкий и пронзительный голос.
   Маруся, так некстати грохнувшаяся прямиком в логово криогидры, упала довольно удачно. Вовсе даже не в холодную воду и не на острый пик ледяной глыбы. Приземлилась гоблинша аккурат на одну из голов криогидры, которая оказалась на удивление мягкой и даже немного тёплой. Не успев удивиться этому открытию, Маруся решила действовать. Раз сказано было - погубить проклятую чуду, значит этим и надо заниматься. А раздумывать что да как, рассусоливать, это не по её части. Пущай этим занимаются те, которые особо грамотные. И гоблинша, не долго думая, что есть силы огрела криогидру дубиной по макушке. Если бы она в тот момент вспомнила пословицу "не руби сук, на котором сидишь", возможно, она бы и поопасилась. Но это Марусе в голове не пришло, потому с оглушенной головы скатилась она как с ледяной горки, пребольно ударилась спиной о льдину и на мгновение потеряла сознание.
   - Я тебе дам, как Маруську обижать! - заорал страшным голосом приземлившийся неподалёку орк. Криогидра ещё толком и не проснулась, как Гаркуш метким выстрелом пригвоздил одну из её голов к большой сверкающей льдине. Следующей стрелой орк лишил обездвиженную голову яркого синего глаза, хотел так же поступить и со вторым, но тут его настиг столб ледяного пламени и Гаркуш упал прямо в воду.
   Эльфы подоспели как никогда вовремя. Вернее, подоспел только граф де Лурье, а король Ириан настолько крепко приложился об лёд, что несколько минут лежал ничком, ничего не соображая от безумной боли, охватившей всё его тело. Порочный граф де Лурье вдруг понял, что если ему суждено погибнуть сегодня, то все его тайники с награбленными сокровищами или пропадут ни за так, или достанутся неведомо какому счастливцу. Особенно жалко было золотую пластину. Исходя исключительно из таких меркантильных рассуждений, корыстный эльф возопил так, что очнулась бесчувственная Маруся и с мечом бросился на криогидру. На этом месте стоит остановиться поподробнее.
   Дело в том, что большинство известных на сегодняшний день гидр не способны к восприятию каких бы то ни было звуков. Ушей у них нет, у некоторых также отсутствуют органы, отвечающие за обоняние. Кроме того, практически все гидры или имеют очень высокий порог болевой чувствительности, или вообще не чувствуют боли. Именно поэтому гидра является одним из самых страшных противников, сравниться с которым может разве что Шипастый Ужас, зверюшка с полностью атрофированным мозгом и в связи с этим совершенно бесстрашная. Криогидра, вызванная тщеславным магом, оказалась уникальной. Как выяснилось, это восьмиглавое чудище не только обладало превосходным слухом, но и слухом музыкальным. Именно по этой причине она не сразу среагировала на отчаянно верещащего эльфа. Вопли де Лурье нещадно терзали её нежные уши, и если бы криогидра умела говорить, она бы непременно сказала эльфу что-то вроде "И шо вы таки думаете, что вы великий тенор? Ваша фамилия, я извиняюсь, не Карузо? Божечки ж мой, и вы считаете, что с таким голосом вы будете таки иметь здесь успех?". Но ничего этого криогидра, конечно, сказать не могла, поэтому она ограничилась только глубоким вздохом, в котором отразилась вся скорбь водоплавающего народа, и бросилась на графа де Лурье с разинутой пастью.
   Один миг - и де Лурье оказался обвит ледяным хвостом криогидры, которая сжимала бедного эльфа всё крепче и крепче. Эльф задыхался, не в силах даже кричать, тонкие косточки его трещали, готовые вот-вот переломиться, и если бы не молниеносная реакция Маруси, графу де Лурье пришел бы конец.
   Гоблинша, которая в какой-то момент вообще перестала связно мыслить, видела перед собой только одну задачу - погубить проклятое чудовище. Маруся размахивала своей двуручной дубиной, сокрушая криогидру так, что та не успевала даже поворачиваться в сторону ударов. Гоблинша двигалась быстро и уверенно, мастерски уходя от атак противника и предугадывая следующие. Если бы потом кто-нибудь спросил Марусю, думала ли она о чем-нибудь, когда сражалась со страшной криогидрой, гоблинша бы не нашлась, что ответить. Она не думала ни о чем, даже саму битву вспоминала с большим трудом. Маруся превратилась в слаженный механизм, не делающий ни одного лишнего движения и преследующий только одну цель.
   Но даже будучи лучшим воином, победить в одиночку огромную криогидру практически невозможно. Эльфийский король где упал, там и лежал, ощущая во рту вкус собственной крови. Де Лурье, вокруг которого разжалось смертельное кольцо из хвоста криогидры, не мог даже подняться на ноги. У него была сломана рука и эльф не помнил сам себя от боли, сокрушающей всё его тело. Орк из воды сумел выбраться, но сил для сражения у него уже не было. Угасающим взглядом он проводил Марусю, которая отважно добивала одну из голова криогидры, и провалился в долгое забытье.
   Криогидра отбивалась от гоблинши со страхом, к которому примешивалась изрядная доля недоумения. Чудище не понимало, почему это странное зелёное существо никак не собирается сдаваться, не реагирует на боль и держится на ногах так крепко, что опрокинуть навзничь и добить не представляется никакой возможности. Наконец, криогидра сообразила применить свой коронный номер - ледяное пламя. Первый её удар цели не достиг, потому что Маруся вовремя сумела отпрыгнуть в сторону, а вот второй на полпути столкнулся с чем-то таким необычным, что криогидра на некоторое время впала в прострацию. Сами посудите, что её ещё оставалось делать, если ледяной столб был отбит чем-то, подозрительно напоминающим чайник со свистком, в воздухе резко запахло серой, а над головой вдруг раздался громовой голос:
   - Summon swarm! Kernel panic!
   Сразу вслед за этим раздался громкий хлопок и сверху посыпались довольно упитанные черно-белые зверушки, всеми шерстинками напоминающие заморских чуд, именуемых пингвинами. Этот своеобразный дождик не мог, разумеется, причинить криогидре особого вреда, но это настолько изумило бедное чудовище, что дало возможность Марусе нанести сокрушительный удар по одной из голов противника. Криогидра взвыла, дёрнулась всем телом, сцапала на ходу парочку отчаянно голосящих птичек и исторгла из пасти уже не столб, а целую стену ледяного огня. Это было её явной ошибкой, потому что пингвины, мгновенно замороженные до состояния гранита, оказались увесистыми снарядами, которые запросто прошибали даже толстую шкуру криогидры. Ручьем хлынула густая кровь бледно-голубого цвета, несколько голов криогидры безжизненно упали на лёд. Вслед за ними на соседнюю льдину приземлился потрёпанного вида Томас со своей неизменной трубкой в одной руке и чайником во второй. Несколько секунд он спокойно созерцал извивающуюся в корчах гидру, потом соизволил обратить внимание на замороженных пингвинов.
   - Ну надо же, - покачал головой хуманс, - а ведь хотел вызвать огненных жуков. Вот ведь как оно бывает...
   Продолжить мысль магу не удалось, потому что две последние головы криогидры оставили Марусю и бросились прямиком к нему. Хуманс выпрямился, готовясь достойно встретить опасность, размахнулся чайником и со всего маху запустил его в одну из голов. Раненая криогидра поймала его на лету, не успела даже проглотить, как по всему её телу прошла волна, глаза закатились, и гидра издохла.
   - Чайничек... - тоскливо проговорил хуманс, делая затяжку и скрываясь в облаке белого дыма. - Хороший был чайничек...
   - Томас! - возопила совершенно счастливая гоблинша, бросаясь к потерянному и вновь обретённому товарищу. - Я соскучилась!
   Маг рассеянно кивнул, потрепал девицу по голове, машинально вытер руку о штаны и деловито спросил:
   - А где остальные?
   Маруся задумалась на секунду, словно бы только сейчас вспомнив, что в страшный овраг она пришла не одна.
   - Эльфы там, - гоблинша махнула лапкой в неопределённом направлении. - А Гаркуш... ой! Дядя!
   Тут Маруся увидела орка, распростёртого на льду, всхлипнула и, выронив дубину, побежала к нему.
   - Дяденька Гаркуш, - пищала девица, плюхнувшись рядом с орком, - не умирай, пожалуйста! Как я без тебя буду народ в истинную веру обращать? А сказки мне кто будет рассказывать? А пивом поить?
   - Погоди ты со своим пивом, - усмехнулся хуманс, подходя поближе. - Успеется ещё. А Гаркуш твой живёхонек, только потрепало его изрядно. В тепло бы его надо, там и лечить буду. Покуда он на таком морозе лежит, я за это и браться не буду. Но и на себе его не утащу, тяжел больно. Разве что с тобой вдвоём. Справишься?
   - Справлюсь! - уверенно кивнула Маруся. - А ты его точно вылечишь?
   - Кого? - удивился хуманс, глаза которого уже были подёрнуты лёгкой дымкой. - Запомни, милая барышня, в этой жизни мы должны лечить в первую очередь самих себя. Medicus curat, natura sanat. Это закон.
   - Ругается... - тяжко вздохнула гоблинша, понимая, что никакой помощи от Томаса в таком состоянии не дождаться. - Ну и ладно.
   Насквозь промокшая и мигом задубевшая на морозе одежда Гаркуша весила больше, чем сам орк. Неразумная гоблинша всё никак не могла сообразить, почему орк настолько тяжелый. Подбежавший де Лурье велел Марусе раздеть орка и в таком виде уже и тащить наверх. Помогать гоблинше граф не стал, разумно рассудив, что его помощь сейчас куда как необходимее королю.
   В воздухе заметно потеплело, снег начал таять, а вода в овраге почему-то стала иссиня-черной. Маруся, поскальзываясь на льду, кое-как начала выбираться из оврага, волоча на себе тяжеленного орка. Дубину она, несмотря на все заверения эльфов, что они-де не съедят ценное оружие, тащила с собой. Дубина была явно лишней, из-за неё гоблинша не могла держать Гаркуша так, чтобы он не стукался головой обо все возможные выступы. Но это Марусю никоим образом не смущало, из оврага она, наконец, выбралась, уложила орка аккуратненько на землю и помогла взобраться хумансу. Земля, ещё недавно промёрзшая насквозь, начала стремительно оживать. Снежная равнина позади оврага превратилась в черную топкую грязь, из которой уже пробивались крошечные зелёные росточки. Гоблинша подивилась на всю эту красоту, многозначительно сказала "гм" и спросила Томаса:
   - Ты тут того... разберёшься с ним?
   - С кем? - поразился хуманс, тихонечко рассмеялся и пощекотал Марусин подбородок. - Выходи за меня замуж!
   - Ещё один, - тяжко вздохнула гоблинша и осторожно стукнула мага дубинкой по голове. - Слушай сюда. Я к эльфам пойду обратно, криогидру вскрывать и искать ключи этого растяпы, короля Укляндии. А тут с ним остаёшься за главного.
   - Я что-то не понял, - нахмурился хуманс и строго поглядел на Марусю. - Ты согласна?
   - Убью! - пообещала гоблинша, погрозила Томасу пальцем и полезла в овраг.
   Обратный путь был куда как сложнее, Маруся то скользила вниз как с горки, то долгое время не могла нащупать ногой следующий уступ. Наконец она, перемазанная грязью по самые уши, спрыгнула на спину поверженного чудовища и окликнула де Лурье:
   - Как там твой король?
   - Живой! - с облегчением ответил порочный граф. - А всё моими усилиями!
   - Со мной всё в порядке, - слабым голосом проговорил сам король и с укоризной обратился к де Лурье: - А вам, мой друг, я бы не рекомендовал даже смотреть на мой серебряный браслет. В случае его пропажи вы будете первым, кого я стану подозревать.
   - Но сир! - возопил де Лурье с негодованием. - Да как вы могли только подумать такое!
   - Оставим это, - строго сказал Ириан. - Сейчас не время для грозных речей и громких заявлений. Нам необходимо извлечь из тела криогидры проглоченные ключи.
   - И чайник! - послышалось сверху. - Пожалуйста, постарайтесь достать мой чайник! Он мне очень дорог...
   - О, Эру милостивый, - радостно воскликнул король, - кого я слышу! Неужели это вернулся наш дорогой друг и верный товарищ, могучий чародей Томас?
   - Он самый, - подтвердила Маруся, с мрачным видом постукивая дубиной по мёртвой голове криогидры. - Да ну его. Лучше ножик дайте.
   - Ножик? - удивился Ириан. - А зачем вам ножик, прелестное дитя?
   - Для неё, - гоблинша ткнула пальцем в криогидру.
   - То есть как? Вы предлагаете, гм...
   - Вот именно, - кивнула Маруся. - Нам надо разрезать ей живот и поискать там ключи. Ну, конечно, среди всего остального.
   - Ох, - подавленно молвил король. - Это настолько необычно... В моей многовековой практике не было таких случаев. А вы уверены, милая барышня, что ключи всё ещё там?
   - А куда же они денутся, - пожала плечами Маруся и привела в доказательство этому утверждению такие живописные подробности, что эльфы едва не избавились от завтраков. Когда к позеленевшему королю вернулся дар речи, он, заикаясь, проговорил:
   - Н-но у меня нет ни одного подходящего ножа для этого, гм, м-м-мероприятия. Да и вряд ли можно будет чем-то пробить такую толстую шкуру.
   - А ваш меч, сир? - предложил де Лурье, который цветом лица мог соперничать с затейливым фруктом пом д'амуром. - Он из благородного мифрила, а клинок заговорен самим великим Нилремом. Я и сам уже думал...
   На этом граф осёкся, покраснел ещё больше и скромненько увёл очи в сторону. Король с ног до головы смерил его презрительным взглядом и сказал:
   - Мой меч и в самом деле необычайно остёр, но он привык пить горячую кровь врагов, а не служить разделочным ножом!
   - Вот ещё нежности какие, - возмутилась Маруся, выхватила из ножен на поясе Ириана меч и, примерившись, что есть силы ударила поверженную криогидру в брюхо. Фонтаном хлынула бледная кровь, холодная, как лёд. Несколько капель брызнули на многострадальные ноги гоблинши и те мгновенно покрылись кровоточащими язвами. Маруся всхлипнула, крепко стиснула зубы и сделала длинный надрез в брюхе криогидры. Долго лилась ледяная кровь, смешивалась с водой и с шипением испарялась. Кожа криогидры начала лопаться, не выдерживая, видимо, перепада температур. Из глаз чудовища сочилась синеватая жидкость, которая прожигала всё, с чем соприкасалась. Глядя на все эти чудеса, Маруся лезть голыми руками в нутро криогидры как-то поопасилась, поэтому решила разделать зверушку на куски, надеясь, что нужная вещица вывалится сама собой. Мысль о том, что ключи весьма невелики и их можно попросту не заметить, Марусе в голову почему-то не пришла.
   Уверенно орудуя мечом, гоблинша принялась пластать криогидру с такой скоростью, что впору позавидовать даже самым умелым поварам и кухаркам. Во все стороны лилась кровь, падали куски дурно пахнущей плоти. Эльфы, которые принимать участия в этом кошмаре не стали, смотрели на Марусю с ужасом, обливаясь холодным потом при мысли, что эта девица могла бы натворить, будь у неё хоть немного побольше мозгов и амбиций.
   Наконец, гоблинша докопалась до самой сути, то бишь до необъятного желудка криогидры. Резать его просто так она побоялась и потому обратилась за помощью к эльфам:
   - Эй, остроухие! Я одна не справлюсь.
   Эльфы переглянулись. Граф де Лурье больше всего хотел сейчас оказаться как можно дальше от этого места, а вот король Ириан, несмотря на отвращение, придерживался других взглядов. Когда граф зашептал ему на ухо, что хорошо бы сейчас сказать гоблинше прямо всё, что они о ней думают, король отстранился от него с негодованием и воскликнул громким шепотом:
   - Граф! Я подозревал и раньше, что вы не самый достойный и благородный эльф из числа моих подданных. Я никогда не высказывал вам своих соображений, но после этих ваших слов чаша моего терпения переполнилась. Де Лурье, вы трус и предатель! Эльфу, тем более эльфу древнего знатного рода не к лицу оставлять прекрасную даму без всякого содействия! Тем более, если эта дама невеста одного из величайших королей нашего времени! Мне стыдно за вас, де Лурье! Если бы обстоятельства были иными, я непременно вызвал бы вас на дуэль, чтобы кровью смыть то пятно, которое вы наложили на собственных сородичей. И будьте уверены, что как только я верну себе своё королевство, последствия будут для вас самыми плачевными. А пока же извольте выполнять мои приказания, если вы не хотите, чтобы я прямо сейчас расправился с вами так, как вы того заслуживаете!
   Граф де Лурье судорожно сглотнул, с ужасом глядя на разгневанного короля, потом состроил почтительную улыбочку и с поклоном проговорил:
   - Благодарю вас сир за то, что вы вернули вашему покорному слуге его разум и пояснили ему его заблуждения. Я прошу вас, милостивый государь, великодушно извинить мой дерзкий язык. Слова, сказанные мной, были чудовищны по своей нелепости. Отныне и впредь я обязуюсь ничем не прогневить вашу милость.
   - Оставьте это, - махнул рукой Ириан, впрочем, уже без прежней ярости. - Не будем сейчас заниматься долгими церемониями, нам надо помочь бедной девочке.
   - Ох, - простонал де Лурье, но перечить королю не стал и, подойдя к Марусе, тихонько спросил, чем может быть полезен.
   - Вот ещё непонятливый какой! - рассердилась гоблинша. - Чего спрашиваешь? Не видишь, что ли, что надо перетащить желудок этой каракатицы во-о-он туда!
   И Маруся показала пальцем туда, куда, по её мнению, следовало переместить желудок криогидры. Граф снова простонал, поймал на себе суровый взгляд короля и, обмотав руки поверх перчаток обрывком собственной рубахи, потащил раздутый желудок чудовища. Король рубаху пожалел, на обмотки для рук пустил пару носовых платков и вместе со всеми принялся за дело. Никакие защитные меры, впрочем, не помогли, руки эльфы пожгли основательно, зато с желудком справились быстро, оттащили себе спокойненько на часть дня оврага, не заполненную водой.
   - И что дальше? - спросил Ириан, убедившийся в том, что в таких делах можно на гоблиншу положиться. - Резать будем?
   - Да уж конечно, - кивнула Маруся. - Разрежем, пошуруем там как следует, наверняка и ключи найдем, и чайник, и ещё что-нибудь интересное.
   - Хорошо, - кивнул король. - Вы, моё дорогое дитя, доверите это нам, или справитесь сами?
   - Доверишь вам такую тонкую механику, - с грехом пополам повторила гоблинша одно из любимых выражений Томаса и, отложив дубину, принялась увлеченно вспарывать туго набитый желудок. Эльфы предпочли отвернуться.
   Вскрытие показало, что криогидра в еде была не особо избирательна. Помимо наполовину переварившихся рыбок в желудке у прожорливой зверюги оказалось много самых разнообразных вещей. Маруся достала оттуда огромный двуручный топор, мотыгу, пару граблей, цветочный горшок , деревянную расческу, странный предмет с блестящим зеркальцем и мягкими пупырышками, на котором было написано непонятное слово "nokia", фарфорового слоника с печальными глазами и, наконец, знаменитый чайник хуманса. Этой находке Маруся обрадовалась особенно, не боясь обжечься кровью криогидры, гоблинша ласково обняла чайник и прижала его к груди. Потом она осторожно поставила его рядом со своей дубиной и продолжила раскопки.
   Не имеет смысла предоставлять здесь всю перечень извлеченных из криогидры предметов, скажем только, что было их немало. Маруся обогатилась щипцами для колки орехов, а алчущий граф де Лурье, не боясь разгневать государя прикарманил огромный кусок вулканического стекла, приняв его за звездчатый сапфир.
   - Где же ключи? - требовательно спросил Ириан. - Или там нет ничего кроме этого хлама?
   - Почему хлама! - обиделась гоблинша. - Очень даже ценные предметы. А ключи мы найдем. Со временем.
   Она выбросила из вспоротого желудка криогидры ещё одну партию всякой всячины и с увлечением принялась в ней копаться. Запах стоял отвратительный, но, похоже, Марусю это не смущало. Она нашла ещё с пяток кожаных ремней, нежно-зелёный кактус и кусок тёмной материи с вышитым солнышком.
   - Ключи, ключики, ключи, - напевала гоблинша, распихивая находки носком ботинка. - Ну и где же вы, хорошие мои?
   На глаза гоблинше попался маленький резной сундучок из красного дерева. Маруся, прошипев сквозь зубы "вот ещё, всякая дрянь мешается" пинком ноги отправила сундучок куда подальше. Тот едва не упал в воду, но король Ириан вовремя сориентировался, подхватил вещицу и бережно поднёс к глазам. Граф де Лурье почтительно смотрел на своего государя и, наконец, решился осторожно спросить:
   - Что это, государь?
   - Это и есть то, зачем мы сюда пришли, дорогой де Лурье, - улыбнулся эльф. Со всей осторожностью он повернул маленький рычажок на боку сундучка и открыл крышку. Внутри на бархатной подушечке лежала связка из восьми крошечных ключей. Король осторожно достал их из сундучка, встряхнул и улыбнулся.
   - Они из мифрила. Это работа дроу, тёмных эльфов.
   Граф де Лурье прикинул, сколько могут дать за такие ключики на черном рынке. Сумма получилась внушительная, и алчный эльф едва ли не застонал от удовольствия. Опасаясь, как бы король не угадал его мыслей, де Лурье со всей тщательностью изобразил на роже уважительное внимание и проговорил:
   - Они безупречны, сир. Думаю, король Рутра будет доволен.
   - Чего вы там, а? - Маруся наконец-то соблаговолила оторваться от своего занятия и с недоумением смотрела на эльфов. - Чего вы там нашли?
   - Мы нашли ключи, миледи, - обрадовано сказал король Ириан. - Можно возвращаться.
   - То есть как это? - опешила гоблинша. - Ищу я, а нашли вы?
   Последние слова Маруся произнесла со слезой в голосе. Ей показалось необычайно обидным то, что честь найти нужный артефакт досталась не ей. Король поспешил успокоить гоблиншу:
   - Не стоит быть такой ревнивой, дитя моё. Если бы не вы, нам было бы не справиться с криогидрой. Мы бы не нашли ключей. Какая разница, кто первый увидел их? Важно то, что помощь ваша неоценима.
   Маруся всхлипнула, почесала дубиной спину и вздохнула:
   - Ладно, чего уж там. Давайте выбираться.
   Несмотря на всевозможные сказочки о необычайно способности эльфов к альпинизму, карабкаться наверх ни Ириан, ни де Лурье самостоятельно не сумели. Если бы не всяческая Марусина поддержка и помощь, эльфам бы нипочем не выбраться из оврага.
   - Тоже мне, скалолазы, - ворчала гоблинша, буквально на руках вытаскивая обессиленного графа. - А ещё образованные!
   Де Лурье плюхнулся на землю как мешок с картошкой, да так и остался сидеть там, немало не заботясь о том, что испачкает свои бархатные штаны. Конечно, грязнее им становиться было уже некуда, но обычно де Лурье был более щепетилен в отношении своего внешнего вида.
   К Марусе подошел хуманс, необычайно довольный и умиротворённый. Он успел уже привести орка в чувство, необратимых последствий удалось избежать, а потому маг чувствовал себя превосходно. Для полного счастья ему не хватало только стаканчика красного вина, под который трубка шла куда как приятственнее, но чего нет, того нет.
   - О, Маруся! - маг ласково улыбнулся гоблинше, причем глаза его стали масляными. - Сколько лет, сколько зим! Если бы я мог писать стихи, я бы сочинил для тебя поэму. Но я не поэт. А потому прими лишь эти скромные строки.
   - Мы нашли ключи, - перебила его гоблинша.
   - Какие ключи? - удивился маг, потом потёр лоб и воскликнул: - А-а! Ключи! Это хорошо, да. Как говорил великий Конфуций...
   Что именно говорил великий мудрец, так никто и не узнал, потому что к Томасу подбежал король и с чувством схватил его за руку.
   - Вы кто?! - перепугался хуманс, едва не роняя трубку. - Я вас знаю?
   Несколько секунд маг судорожно соображал, где же ему доводилось встретить этого эльфа. Наконец память его прояснилась, в груди разлилось приятное тепло, и Томас почувствовал безудержную тягу говорить, говорить и говорить. Причем совершенно неважно, что именно, важен сам факт. Хуманса буквально распирало изнутри от неуемного желания толкать речь о чем угодно. Тем более что эльфийский король всячески способствовал этому начинанию. Ириан жаждал интересного рассказа о приключениях Томаса. И тот его не разочаровал. Маг улыбнулся:
   - Здравствуй, государь.
   - Дорогой сэр Томас! - горячо заговорил король Ириан, крепко пожимая руку хуманса. - Мне трудно выразить словами тот восторг, который охватил меня, когда я узнал, что вы вернулись в нашу компанию! Но, право, теперь вы должны незамедлительно рассказать нам, что с вами приключилось и как вышло так, что вы сумели оказать неоценимую помощь в нашем предприятии!
   Хуманс затряс головой как мокрая собака, пытаясь сообразить, чего же от него хочет этот нудный эльф. Догадавшись, что тот интересуется его приключениями, Томас хитро улыбнулся, выпустил изо рта клубы белого дыма и, не торопясь, принялся рассказывать:
   - А дело было так. Заклятие, которое я применил на самого себя, полностью исцелило мою руку. Вот видите? - хуманс продемонстрировал восторженным слушателям совершенно здоровое запястье. - Однако вместе с исцелением я получил ещё массу побочных эффектов. В частности, теперь я немного прихрамываю, потому как на левом мизинце ноги у меня вырос длинный коготь, не поддающийся отрезанию. Ещё у меня некоторое время будет подёргиваться глаз, а ночью я буду... Впрочем, это вы и сами скоро увидите. Так или иначе, вдобавок ко всему я умудрился пробить брешь в пространстве и времени, и если бы вы знали теорию относительности, вы бы получили истинное удовольствие от моего неожиданного опыта. Но всё это не столько важно, хотя, если ваше величество захочет, я как-нибудь подробнее расскажу, почему теория гравитации Ньютона теперь будет полностью разрушена. Но не будем вдаваться в научные и околонаучные дебри, ведь я собрался рассказать вам о моём путешествии. Так вот. Когда я попал в дыру, соединяющую прошлое и будущее, когда я оказался за гранью света и тьмы, я сохранил ясное сознание и сейчас могу с уверенность заявить, что земное тяготение существует и в таких подозрительных местах. Я ясно ощущал, что падаю куда-то вниз. Длилось это не слишком долго, но я успел запомнить, что тьма вокруг меня не была полной, иногда то тут то там вспыхивали яркие красные огоньки. Точно помню, что в какой-то момент мне показалось, что за мной следят чьи-то внимательные глаза, и, готов поспорить, они были ярко-сиреневыми. Наконец, мой полёт закончился и я упал прямо в озеро. Не буду вдаваться в подробности и рассказывать, как я там барахтался, как выбрался на берег, не буду терзать ваш слух своими блужданиями по окрестному лесу. За несколько часов я не встретил там ни зверя, ни птицу, даже бабочек, неизменных спутников любого леска мне не довелось увидеть. Я начал впадать в отчаяние, уверенный в том, что попал в мир, из которого навсегда исчезло всё живое. И когда я уже совсем потерял надежду, я набрёл на небольшой домик. Я постучал, мне никто не ответил, я зашел, но в доме не было ни души. На столе я обнаружил еду и питье, поужинал с жадностью, потому что успел проголодаться, и улёгся на полу, укрывшись половичком.
   Спал я долго, когда проснулся, солнце поднялось уже высоко. Я не помню, чтобы ночью кто-то приходил, однако на столе стоял чайник с горячей водой, лежали нарезанный хлеб, мясо и овощи. Я поел, поблагодарил неведомого хозяина и решил уже отправиться на поиски хоть кого-то живого, но тут мой взгляд упал на толстую книгу, лежащую на подоконнике. Я развернул её, страницы были пусты, но стоило мне прикоснуться к ним рукой, как на белой бумаге стали проступать загадочные письмена. Язык был мне не знаком, и, как ни удивительна была книга, я хотел уже её закрыть, но для чего-то решил пролистнуть несколько страниц. Где бы я не прикасался рукой, везде появлялся странный текст, будто бы всплывая из глубины самой книги. С удивлением я отметил, что на каждой странице надписи были сделаны на разных языках. Тогда я стал листать с интересом, в надежде, что очередной язык будет мне знаком. Так и оказалось. Перевернув очередную страницу, я обнаружил стихи, написанные на древне-эльфийском наречии. Я не берусь в точности передать их вам, память моя, к сожалению, никогда не задерживала рифмованных строк. Но смысл оных был таков - если кто проведёт ночь в этом доме, то пусть же возьмет с собой любой понравившийся предмет. Разумеется, всё это было написано куда как красивее, со всяческими метафорами и сравнениями. Да что я вам рассказываю, вон эльфы, так те подтвердят, что никогда ничего не могут сказать прямо. Обязательно надо начинать издалека, делать лирические отступления, приводить примеры из прошлого и вставлять непонятно чьи цитаты.
   Хуманс замолчал, внимательно посмотрев, какой эффект производит его рассказ на товарищей. Те глядели на него во все глаза, даже не отмахиваясь как обычно от сладкого белого дыма. Томас приосанился и продолжил:
   - Вот я его и взял, - Томас потряс чайником. - А что? Вещь хорошая, в хозяйстве завсегда пригодится. Пришлось, правда, как следует над ним поработать. Так что если я теперь его привяжу на верёвочку, получится неплохой моргенштерн с радиусом поражающего действия до полумили. Я потом как-нибудь вам это продемонстрирую. Или прямо сейчас, а?
   - Не стоит, - покачал головой орк. - Это ты, братец, как-нибудь в другой раз. И без меня. А пока, давай, рассказывай, как ты оттуда выбрался.
   - Я и рассказываю, - кивнул Томас. - Взять то я чайник взял, но и книгу не закрыл. Решил ещё немного полистать, мало ли, вдруг ещё найду что-нибудь интересное. На середине где-то я снова нашел стихи, которые сумел прочитать, но уже не на эльфийском, а на всеобщем. Причем, гм, как бы помягче сказать, стихи вышли какие-то не совсем приличные. То есть совсем неприличные. Короче говоря, если бы все нехорошие слова там пропустить, то от стихов останутся только несколько междометий и ещё эти, как их там, союзы. Как ни странно, вот как раз эти-то стихи я и выучил наизусть, очень они хорошо на слух легли, но привести их тут вам не смогу, потому как при дамах не выражаюсь. Смысл стихов был следующий - отсчитай от сего места ещё десять страниц, прикоснись к листу всей ладонью, и прочитаешь про себя разные любопытные вещи. Как вы понимаете, я долго думать не стал, мигом пролистал нужное количество страниц, приложился рукою и прочитал дословно следующее:
   "О ты, прекрасный витязь с очами, затуманенными зловредным зельем! О ты, который порою сам не знает, для чего он отправился в путь, ты, который не помнит своего прошлого и страшится заглядывать в будущее! Ты идёшь рука об руку с девицей, голова которой пуста, как глазницы черепа, а сила такая, какая и не снилась героям прошлого! Справа от тебя могучий и разумный смельчак из рода диких лесных жителей, сила которого не в руках, а в мудрости и опыте. Слева от тебя спесивый но добрый государь, лишенный собственных владений, а позади тот, кто неровно дышит к твоим карманам".
   На этом хуманс остановился, перевёл дух и вопросительно посмотрел на своих товарищей:
   - Вот вы как думаете, тот который позади, это они о ком?
   Порочный граф де Лурье увёл глаза в сторону и принялся чертить носком ботинка всячески геометрические фигуры. Король Ириан поглядел на него с неприязнью, скорбно покачал головой и властно махнул рукой Томасу:
   - Продолжайте, мой благородный друг. Мы все во внимании. Итак, что вы ещё прочли в этой удивительной книге?
   - А что? - не понял хуманс. - Что я там ещё прочел? Ничего не прочел. Помню, ещё удивился, чего это за стихи такие. О ты такой, о ты сякой, идёшь с таким-то и таким-то. Будто я сам этого не знаю! Короче говоря, закрыл я эту книгу, всё равно толку с неё никакого, взял чайник и пошел вон. Несколько часов круги нарезал по лесу, словно леший меня водил. Потом повстречал одного одичавшего друида, потолковал с ним о том, о сём. Заинтересовался новый знакомец моей трубкой, всё хотел тоже попробовать. А что? Я не жадный, покурили мы с ним на славу, потом решили и о деле потолковать. Так и так, говорю, попал неведомо куда без собственного желания, товарищи там без меня переживают. Как бы чего не случилось! Нельзя ли, мол, как-нибудь отсюда переправиться в Укляндию? Друид меня внимательно выслушал, покивал, сказал, что постарается помочь. Поведал, что попал я вовсе не в другую галактику и даже не в другое измерение, а всего-то на десяток миль южнее того места, где мы с вами и распрощались. Обидно, конечно, что такая теория перемещения потерпела крах, но да ничего не поделать. Как выяснилось, оказался я в таинственном лесу, аккурат под которым находятся залы Тайной Феи, дочери чародея-вина, колдунство которой такое могучее, что прёт прямо из земли, уничтожая всё, что встретит на своём пути. Одни только деревья, трава и лягушки сумели воспротивиться такому чародейству и продолжать жить, как жили. А звери и птицы, цветы и даже грибы соседства с такой феей не выдерживали. И, главное, Тайная Фея вовсе не злая колдунья, в жизни мухи не убила, кушает исключительно речные камешки, дабы случайно не навредить какой-нибудь мелкой зверушке. А что от её магических занятий происходит такой эффект, так это вовсе неё её вина. Домик, в котором я ночевал, эта вроде как наземный рабочий кабинет, в который она периодически наведывается для того, чтобы как следует отдохнуть и заняться волшебной практикой на свежем воздухе. Тайная Фея - существо гостеприимное и никогда не запирает дверь в свой домик, чтобы любой случайный путник мог найти там приют. Понятное дело, что никому кроме меня и в голову не могло придти ночевать в её жилище, даже друид, когда узнал, где я провёл ночь, посерел лицом и от меня отодвинулся. Потом, правда, покурил и нервничать перестал, но всё равно как-то нервно покашливал и всё норовил улизнуть восвояси. Я не стал его терзать и попросил только помочь мне переправиться к вам, мои дорогие друзья. Тогда друид дал мне пожевать каких-то травок, название которых не удержалось в моей памяти, потом велел закрыть глаза, повернуться четыре раза кругом и в следующий момент я оказался на краю этого самого оврага. Перед глазами всё расплывалось, в ушах шумело, но соображал я с удивительной ясностью. Я посмотрел в овраг, мигом оценил ситуацию и решил применить заклинание по вызову большого роя огненных насекомых. Получилось, как вы помните, не совсем то, чего я хотел, но что сделано, то сделано. Остальное вы и так знаете.
   Томас замолчал, внимательно осмотрел свою трубку, вытряхнул её, прочистил и начал неторопливо набивать её заново, утаптывая табак тампером с конской головой. Гоблинша долго наблюдала за его манипуляциями и, наконец, не выдержала:
   - Дядя хуманс! То есть дядя Томас! А мне попробовать можно?
   - Что попробовать? - не понял маг.
   - Ну, того... Курить! - пояснила Маруся.
   - Курить? Тебе? ЭТО? - поразился хуманс и вдруг расхохотался: - Нет, дорогое дитя, тебе и курить не надо. Это только я, грешный, разум дурманом затуманиваю, а то уж больно ума много. А тебе и туманить не требуется, и так дури с избытком.
   Гоблинша обиделась, надулась как мышь на крупу и сунула палец в рот. Это её немало утешило и уже через пару минут Маруся была так же весела и беспечна как раньше.
   - Ваш рассказ достоин занесения в летописи, достопочтенный сэр Томас! - воскликнул король, с восторгом пожимая руку хуманса. - Обещаю, нет, торжественно клянусь вам, что как только я получу обратно своё королевство, я непременно позабочусь о том, чтобы ваша история послужила примером для подрастающего поколения!
   - Ну что вы, право, - самодовольно улыбнулся хуманс. - Я думаю, на свете существует множество более занятных историй, которые помогут молодым эльфам познать себя и мир вокруг них.
   - О, нет, - горячо возразил король, - ведь одно дело записывать истории, которые случились в стародавние времена, или вовсе являются плодом воображения придворного летописца! И совсем другое записывать их со слов тех, с кем довелось жить в одну эпоху! Более того, с кем удалось идти рука об руку, сражаться плечом к плечу! Ох...
   От полноты чувств король почувствовал себя дурно, и если бы его не поддержал де Лурье, Ириан позорно бы плюхнулся на землю. Такие уж они, эти эльфийские аристократы с особо чувствительной душой.
   Обратная дорога до Укляндии показалась усталым путникам вдвое длиннее. Да и идти по топкой грязи оказалось куда как труднее, чем по заснеженным тропинкам. Маруся, как наиболее крепкая и беспечная, всё порывалась сорваться на без, но орк всеми силами сдерживал её пыл.
   - Погоди Маруська, не лезь в пекло поперёд батьки! - пенял ей Гаркуш, которого от усталости мутило и лихорадило. - Ну куда тебя несёт, глупая?
   Гоблинша и сама не могла толком ответить, куда же её несёт, но ноги сами бежали вперёд, а из груди рвался воинственный клич. Дубиной Маруси размахивала над головой с такой силой, что даже вечно флегматичный хуманс начал опасаться, как бы гоблинша не выпустила её ненароком и не зашибла кого-нибудь ценного.
   Хуже всего чувствовал себя порочный граф де Лурье. Он с ужасом озирался по сторонам, выискивая глазами свою примету - еловую ветку. Но снег стаял, земля обнажилась и веток, еловых и сосновых лежало под деревьями великое множество. Эльф всё наделся, что вот-вот где-нибудь блеснет яркий лучик, отраженный от драгоценных камней на пластине, но сколько он ни присматривался, сколько ни вглядывался, ничего не мог увидеть. Несколько раз, впрочем, он с восторгом бросался то туда, то сюда, но находил то медную монетку, то гладкий булыжник, а то и вовсе кусок льда. Слёзы закипели на ресницах несчастного эльфа, он всхлипнул и, низко понурив голову, пошел позади всех.
  
   Король Рутра встретил своих гостей с недоверием. Ему казалось невероятным то, что эта весёлая компания сумела справиться с чудовищем, которое оказалось не под силу его лучшим воинам. Если разобраться, то это получалось даже как-то обидно. Ещё бы, какие-то проходимцы непонятного роду-племени вдруг пришли, уверенно разобрались с криогидрой, посадив тем самым в лужу всех жителей Укляндии, в том числе и его, короля. Теперь ещё наверняка будут требовать себе всяческих почестей и народного признания. И чтобы непременно менестрели в песнях воспевали их героические подвиги, а малые деточки мечтали стать такими же, когда вырастут. Кому, в самом деле, понравится такой произвол в собственном королевстве? И Рутра грозно сдвинул брови:
   - Не верю! Не верю, что вы и в самом деле победили криогидру!
   Король едва не сказал "нашу криогидру", чувствуя, что вместе с ней уходит какая-то важная часть его жизни, но вовремя спохватился. Сердито посмотрел он на победителей и спросил:
   - Как вы докажете, что действительно это сделали?
   Орк Гаркуш нахмурился и повернулся к Марусе.
   - Деточка, погуляй.
   - Чего? - удивилась гоблинша, которая в это время как раз пыталась понять, что хочет сказать король Укляндии. Она уже начала приходить к выводу, что тот всё-таки чем-то недоволен, так что реакция орка была своевременной.
   - Погуляй, милая, погуляй, - добродушно говорил он, подталкивая Марусю к двери. - На кухню, что ли, сходи, попроси, чтобы тебе там покушать дали. Конфетку опять же. Ну и пива, куда уж без него.
   Поначалу гоблинша хотела что-то возразить, но услышав про пиво решила, что это необязательно. Она кивнула, подпрыгнула на месте и, дико завопив, бросилась вон из тронного зала. Думаю, не стоит объяснять читателям, что на кухне Марусе не обрадовались, однако посчитали необходимым дать зеленорожей девице всё, что она пожелает. Гоблинша, заполучив полметра свиного рулета, бочонок пива и горсть спелых вишен, уселась на перевёрнутое ведро и с восторгом принялась за ужин.
   Отослав Марусю, орк почувствовал себя свободно и неторопливо заговорил:
   - Многоуважаемый король, сир, величество, или как вам будет угодно. Вы очень сильно ошибаетесь, если думаете, что мы рисковали жизнью, сражаясь с криогидрой, только из обострённого чувства героизма. Нет, сир, мы всего лишь выполняли свою часть нашего с вами договора. Вы велели нам уничтожить криогидру и найти потерянные ключи - мы это сделали. Теперь же и вы будьте любезны выполнить обещанное. Дайте нам грамоту о независимости Гишпании, и наша сделка будет считаться завершенной.
   Король вздохнул. Слова Гаркуша показались ему разумными, и в душе Рутра пожалел о своих словах. Он взял себя в руки, отверг тщеславные помыслы и спросил как можно более вежливым тоном:
   - Но где же ключи? Я должен видеть ключи. Без них ни о каких бумагах не может идти и речи.
   - Разумеется, - кивнул орк и обернулся к эльфам: - Почтеннейший государь Ириан! Будьте так любезны попросить его милость графа достать из-за пазухи связку ключей.
   - Как? - поразился король, вынул из кармана резной сундучок и сказал с укоризной. - Сэр Гаркуш! Как это низко, наговаривать на своего товарища!
   - Извольте оставить шкатулочку себе на память, - ответил на это орк с усмешкой. - Она всё равно пуста. А ключи находятся именно там, где я и сказал. У нашего дорогого графа. Очевидно, он решил взять их к себе на временное хранение.
   - Да, это так! - заявил де Лурье, сообразив, что отступать некуда. - Ваше высочество плохо себя чувствовало и я решил, что драгоценным ключам будет безопаснее находиться у меня. Я не прав?
   - Дайте ключи, де Лурье, - подозрительно спокойным голосом сказал Ириан. - О вашем недостойном поведении мы поговорим в другое время и в другом месте.
   - Ох, сир, - простонал порочный граф, но ключи всё-таки достал и передал их Гаркушу. Руки его при этом дрожали.
   - Тайные ключи! - воскликнул Рутра, вскакивая с трона. - О, неужели вы и правда сделали это? Дайте их сюда!
   - Вот уж нет, - усмехнулся Гаркуш и покачал головой. - Сначала ты, величество, соизволь написать нам надобные бумаги.
   - Но ключи... - начал возражать король. Орк нахмурился.
   - Мы должны увидеть бумаги.
   - Хорошо, - со вздохом согласился Рутра, с трудом отводя взгляд от сверкающей связки. - Но учтите, это займет время. Вопросы такой важности я не могу решать в одиночку. Мне надо дать соответствующие указания писцам и летописцам, историкам и даже купцам. Нешуточное дело - новое государство! Его, поди, и на карте нет.
   - Его и в самом деле нет на карте, величество, - кивнул Гаркуш. - Но мы никуда не торопимся, тем более на дворе уже ночь. Когда будут готовы бумаги?
   - Не раньше завтрашнего утра, - подумав, сказал король.
   - Хорошо, - согласился орк. - С твоего позволения мы переночуем во дворце.
   - Конечно, конечно, - поспешно сказал владыка Укляндии. - Я сейчас же прикажу приготовить ваши покои.
   - Спасибо, - поблагодарил Гаркуш и собрался уже уходить, как вдруг король его окликнул.
   - Погодите!
   - Да?
   - Я хотел сказать, что...
   Король замялся, встал и подошел к орку. Двумя пальцами он взял его за пуговицу на камзоле, набрал воздухе в грудь и шепнул:
   - Видите ли, какое дело...
   Он снова осёкся и выразительно посмотрел на эльфов. Те мигом поняли, что они здесь лишние и, отвесив почтительный поклон, удалились из тронного зала. Рутра вздохнул и тихонько заговорил:
   - Понимаете, моя страна хоть и не самая могущественная мировая держава, однако пользуется некоторым, гм, уважением. Мой народ честен и трудолюбив, земля приносит большие урожаи, а в окрестных лесах водится множество дичи. Выхода к морю у нас нет, однако...
   - Ох, высочество, не темни, - поморщился орк. - Давай ближе к делу.
   - Ближе к делу... - задумчиво повторил король. - Легко сказать! Видите ли, мой дорогой друг, мой народ хорошо относится к чужестранцам, мы гостеприимны и доброжелательны. Но у нас есть определённые традиции, попрание которых не несёт ничего хорошего. Вы меня понимаете?
   - Нет, - помотал головой Гаркуш, решив было, что Рутра покуривает ту же дрянь, что и дикий маг.
   - Хорошо, я скажу вам прямо, - король, наконец, собрался с силами. - Ваша прекрасная спутница. Гм... Маргарита? Марыся?
   - Маруся, - подсказал орк. - Но я не понимаю...
   - Ох, - снова замялся Рутра, - как бы вам помягче сказать... Я ничего не имею против национальных костюмов, но у нас не принято, чтобы молодые девушки ходили в столь неприглядном виде. Не спорю, и у нас есть бедные девушки, чья одежда представляет собой заплату на заплате, но даже и они выглядят намного приличнее, чем ваша Мартына!
   - Маруся, - опять поправил орк. - Я понял, величество. Но что я могу поделать?
   - Помилуйте! - всплеснул руками Рутра. - Ведь я не прошу ничего сверхсложного! Отправьте вашу подругу в баню, пусть там её как следуют отмоют, приведут в порядок волосы и ногти, почистят, наконец, уши. Взамен старого платья я дам любой наряд, какой она только пожелает. Поймите, друг мой, - тут король совсем уж фамильярно похлопал орка по плечу, - мои люди не привыкли видеть юных барышень в таком вызывающем виде! Мне уже жаловались две почтеннейшие дамы, которые содержат лучшие дома терпимости в городе. Они уверили меня, что подобное поведение, совершенно несвойственное девушкам, может вызвать ненужное бурление в народе. А я этого совсем не хочу.
   - Вот так штука! - искренне удивился Гаркуш. - В угоду двум старым сводням, которые развращают дочерей твоего народа, ты хочешь, чтобы наша Маруся оделась в пристойное платье? Или ты считаешь, что она хуже твоих похабных девок только потому, что не мажет лицо белилами и сурьмой и не прохаживается по ночным улицам, приставая к прохожим?
   - Нет, что вы, что вы! - воскликнул Рутра, который, по правде говоря, именно так и думал. - Да как вы только могли такое вообразить!
   - Эх, величество, - грустно улыбнулся Гаркуш, - голова твоя седа. Неужели ты, дожив до своих лет, так и не понял, что и красавица из красавиц может быть кровавой злодейкой, а отвратительный урод - добрым и отважным существом?
   - Я не хотел...
   - Погоди! - орк перебил короля и возвысил голос: - Наша Маруся может быть и не первая красавица из тех, что обитают в этих ваших борд... домах. Да и ума у неё не то чтобы очень много. Зато она честная и смелая девушка, которая никогда не бросит товарища в беде и скорее погибнет сама, чем предаст друга. Подумай об этом, величество. Не суди по внешнему виду, суди по поступкам.
   С этими словами орк поклонился и вышел вон, оставив короля в полном недоумении.
   Ночь прошла на удивление спокойно, а потому когда утром на площадь перед дворцом стал потихоньку стекаться народ, для Рутры это было полной неожиданностью. И какой народ! Всё сплошь молодые хумансы крепкого телосложения, с коротко остриженными волосами и в длинных черных балахонах. На плечах у каждого был повязан пурпурный платок с весёленьким рисуночком, изображающим окошко. Черная рама и цветное стекло вроде витража, четыре квадратика разных цветов. Рядом с окошком были изображены два непонятных символа. Вид у собравшихся был угрожающий.
   - Это ещё что такое? - ахнул король Укляндии, выходя на крыльцо. Вид у него был сонный и злой. Всю ночь Рутра корпел над бумагами, грамоту о признании независимости Гишпании, наконец, сделал, но теперь её надо было заверить печатями.
   - Государь! Мы пришли к твоей милости! - требовательно обратился к королю хуманс, одетый иначе, чем прочие. Балахон на нём был пронзительно розового цвета, а на груди висел блестящий кружок величиной чуть больше ладони. В руке хуманс держал бубен.
   - Чего вам? - мрачно отозвался король, понимая, что утро как-то не задалось. - Ну?
   - Государь! - повторил хуманс. - Мы адепты культа великой девы Биллы, послушники ордена Гейтса, апологеты учения о непогрешимости Великого Ядра.
   - И чего вам надо? - злобно спросил Рутра.
   - Как это чего нам надо! - возмутился адепт Ядра. - Нашему учению уже больше четверти века, в наших рядах более полутора тысяч человек во всему королевству! А завтра каждый второй, да что там, каждый первый житель Укляндии непременно будет нашим адептом. Наша политика направлена на то, чтобы религия была доступна каждому, вне зависимости от пола, возраста и семейного положения. Не имеет значение даже то, молился ли новообращенный ранее каким-либо богам или нет. Мы считаем, что...
   Тут адепт сбился уже на пресс-релиз собственного учения и следующие двадцать минут король был вынужден выслушивать рассказ о преимуществах учения Ядра перед другими учениями. Наконец, терпение короля лопнуло и он спросил напрямую:
   - Так всё-таки, чего вам от меня надо?
   - Ваше королевское величество! - перешел вдруг на официальный тон адепт. - Знаешь ли ты, что могучая криогидра много лет была нашей святыней? Несмотря на запреты, мы регулярно совершали к ней паломничества, потому что её овраг это единственное место, где можно спокойно провести наши служения. Криогидра, произвольно выбирающая себе жертв, символизировала отказ от свободного выбора, который наша религия строго запрещает.
   - И что? - снова перебил Рутра раскрасневшегося служителя Гейтса. - Чего-то я не пойму порывов вашей души. Неужели вы пришли сюда для того, чтобы добровольно сложить свои головы согласно принятым и действующим поныне законам? Я недопонял, ваша религия призывает к самоликвидации?
   Такого поворота адепт Ядра явно не ожидал. Некоторое время он пытался что-то мямлить, потом собрался с силами и выпалил:
   - Ваше величество! Наша криогидра погибла страшной, позорной смертью. Её погубили чужеземцы, которые принесли в наши земли только гибель и разорение! Мы, послушники ордена Гейтса требуем, чтобы виновные были выданы нам для скорейшей с ними расправы.
   - Ничего себе идеи, - присвистнул король Укляндии и даже ножкой топнул от удивления. - Вы в самом деле думаете, что я вот так и отдам вам своих гостей, которые избавили наше государство от такой напасти?
   Адепт с бубном побелел от злости и невольно сжал кулаки:
   - Государь! Наше почтение к тебе безгранично, но даже тебе непозволительно так отзываться о нашей опороченной святыне! Немедленно извинись за свои слова, или... Или я за себя не ручаюсь.
   - Зато я за тебя ручаюсь, милок, - раздался зычный голос орка прямо над головой короля. Рутра вздрогнул, но на Гаркуша взглянул с благодарностью. Орк шумно вздохнул и продолжил:
   - Вот что, мальцы. Теперь говорить буду я, а вы будете слушать. Я родом из далёкой деревушки, название которой ничего вам не скажет, однако много лет я прожил в эльфийском королевстве, владыка которого решил поиграть в увлекательную игру под названием "демократия". Сразу скажу, что ничего дельного из этого не вышло, народ взбунтовался и в конечном итоге к власти пришли варвары. Если вы хотите пойти по этому же пути - флаг вам в руки. Если сейчас ваш король даст вам своё согласие и не применит к вам, как к мятежникам, карательные меры, несколько лет и в самом деле будут для вас удачными. Ваша вера будет развиваться, возможно, даже получая поддержку от государства. Вы получите возможность учить своих детей в школах, где поклонение вашим святыням будет обязательным предметом. Но пройдет ещё пара годков и вы столкнетесь с тем же, с чем столкнулся упомянутый мною государь. Наступит крах, и в первую очередь пострадаете именно вы. А потом будет хаос.
   Орк передохнул, вытер обильно выступивший пот и с вызовом посмотрел на толпу. Нельзя сказать, чтобы его слова вызвали хоть какой-то положительный эффект. У хумансов в балахонах на лицах не отразилось никакой работы мысли, глаза так и были направлены в одну точку. Гаркуш сплюнул.
   - Тьфу ты. Толкуй тут с вами.
   Он развернулся и хотел уже уйти, но владыка Укляндии положил руку ему на плечо.
   - Любезный друг, неужели вы больше ничего не скажите этим олухам? Я понимаю, конечно, что нехорошо так отзываться о собственном народе, но, как видите, иным словом их назвать сложно.
   - А что я ещё могу сказать? - удивился орк. - Твой народ, ты и разбирайся. Только ты сначала нам грамоту выдай, а потом уже и выясняй отношения.
   - Та-ак, да? - грозно протянул король и, задумавшись на секунду, провозгласил: - Я принял решение, народ мой! В знак глубокой скорби и великой святыне, я отдаю в ваши руки этих чужеземцев!
   Хуманс в розовом балахоне радостно потряс бубен и поднял вверх правую руку. Произнёс торжественно:
   - Во имя Контереля, Альтия и святого Диалита! Ентерь!
   - Ентерь! - радостно повторила толпа.
   - Ату его! - заорал адепт Ядра, страшно вращая глазами. - Во имя священной Лицензии!
   Тут орк понял, что его сейчас станут убивать, дожидаться, разумеется, не стал и шустро помчался обратно во дворец будить своих товарищей. Адепты Ядра, которые уже в мечтах раздирали святотатца на мелкие кусочки, огорчились, но быстро утешились тем, что, пользуясь случаем, можно покороче пообщаться с Рутрой. В какой форме протекало это общение неизвестно, но живым короля больше никто и никогда не видел. Кто знает, то ли его жестоко растерзали адепты культа девы Биллы, а то ли король и сам вступил в ряды адептов Ядра, сменил свой богатый наряд на тёмный балахон и никогда более не помышлял о иной участи.
   Несмотря на всю свою удаль и доблесть, честная компания драться с бунтующими послушниками как-то побоялась. Разумный орк велел эльфам с хумансом идти вперед, сам крепко схватил за руку Марусю, которая всё порывалась пойти и "набить морду особо выступающим", и все вместе пустились по запутанным дворцовым коридорам к черному ходу. По дороге Гаркуш заглянул в тронный зал и, будучи неграмотным, ухватил со стола все лежащие там бумаги. Их он быстро распихал по карманам в надежде, что хоть какой-то документ окажется нужным.
   Дорога к черному ходу пролегала через внутренний дворик. Оказавшись там, маг предложил:
   - Братцы! Из дворца они нас точно не выпустят, скорее всего, его уже окружили со всех сторон. Я вот что предлагаю...
   Тут Томас сделал глубокую затяжку, выпустил облако белого дыма и начал раскачиваться на месте.
   - Ну? - не выдержал затянувшейся паузы Гаркуш. - И что ты предлагаешь?
   - Я? - поразился маг. - А что я? Ах, да... Я так думаю, может быть нам применить заклинание телепортации?
   Тут настал черед удивляться орку.
   - Телепортации?! А ты это умеешь?
   - Нет, - помотал головой хуманс.
   - Ну и чего ж ты предлагаешь? - голос у орка был необычайно сердитым.
   - Я в том смысле, что никогда раньше этого не делал, - поправился Томас. - Но если необходимость заставляет, то у меня есть на этот счет в спеллбуке подробное руководство.
   Гаркуш ненадолго задумался, а потом махнул рукой:
   - Выбора то нет. Давай, действуй. Только побыстрее, пока эти апологеты кого-то там не ворвались во дворец.
   - Хорошо, - кивнул хуманс, польщенный доверием, и, не выпуская трубки изо рта, принялся листать свой спеллбук. Найдя нужную страницу, маг долго сопел, щелкал пальцами и, наконец, изрёк:
   - Ну-с, приступим. Раз, два, три, четыре, пять. Кто не спрятался, я не виноват. Gate!
   В тот же миг внутренний дворик заволокло едким дымом, раздался гром, в воздухе резко запахло уксусом. А когда дым рассеялся, во дворике обнаружилась живописная скульптурная композиция из двух присыпанных пеплом фигур. Одной из них был злополучный хуманс, который отчего-то не сумел телепортироваться вместе со всеми. А вот второй была какая-то совершенно незнакомая девица в вызывающе коротком платьице и, что примечательно, с кожей насыщено сиреневого цвета.
   - Опа! - удивлённо проговорил маг, разглядывая внезапно появившуюся барышню. - А ты кто такая?
   - Сам дурак! - мгновенно заявила девица и стукнула хуманса в бок кулаком. - Немедленно возвращай меня обратно!
   - Куда возвращать-то? - спросил Томас виноватым голосом. - Я и не брал вовсе. Я того. Нечаянно...
   - Ничего себе нечаянно! - вспылила сиреневая барышня. - Мне, может, некогда! У меня, может, свадьба сегодня! А тут ни с того ни с сего сверху ка-а-ак громыхнёт! Ка-а-ак вспыхнет! Я, натурально, думала что всё, приехали, жених мой решил от ворот поворот дать, а матушка моя за то фаерболами закидывает. А это, оказывается, всё твоих рук дело! А ну возвращай меня назад немедленно!
   И девица притопнула ножкой, обутой в изящный зелёный сапожок. Хуманс только руками развёл:
   - Да не могу я! Я вообще не представляю, откуда ты такая вылезла!
   - Тебе сказать, откуда?! - рявкнула девица и Томас поспешно замахал руками:
   - Нет-нет, не надо, я понял.
   - То-то же, - кивнула барышня и ткнула хуманса пальцем в живот: - Так говоришь, не нарочно меня из-под венца увел. Ну-ну. А что вообще сделать хотел?
   - Да вот, понимаешь ли, - проговорил маг, конфузясь, - хотел применить телепортацию на всю партию. И, судя по всему, что-то пошло не так. Товарищи мои переместились куда надобно, а я, как видишь, с тобой тут застрял.
   - Эх ты, горе маг, - хмыкнула сиреневая девица. - Тоже мне, великий Мерлин! Ну да ладно, что уж с тобой делать. Смотри и учись! Levitate!
   Тут барышня щёлкнула пальцами, и не успел ещё хуманс воскликнуть "что ж ты делаешь!", как земля под ногами задрожала, тело стало удивительно лёгким и маг с девицей плавно поднялись над дворцом. Когда прошло первое изумление и висеть в воздухе стало более комфортно, Томас спросил ехидно:
   - Это ты мне и хотела показать?
   - Ладно, со всяким бывает, - немало не смутилась девица и, глядя вниз, спросила: - А чего это там столько народу? Праздник какой-то, что ли?
   - Угу, праздник, как же, - усмехнулся хуманс и вкратце объяснил барышне суть народного волнения.
   - А, ну-ну, - кивнула сиреневая девица. - Знакомые товарищи. У меня и рецепт против них имеется...
   - Тоже вроде левитации? - не без опасения поинтересовался Томас. - А может всё-таки обойдемся без этого, а? Я почему-то слабо себе представляю, как мы в воздухе будем отбиваться от всех этих личностей.
   - Ладно, не боись, - махнула рукой барышня. - Я всё-таки не абы кто, а дочь военного чародея. Так что кое-что умею.
   - Лучше бы ты ничего не умела и дома сидела, - вздохнул хуманс. - Да что с тобой поделаешь. Действуй, давай.
   Сиреневая девица довольно улыбнулась, махнула ручкой и тихонечко пропищала:
   - Blue screen of death!
   Грянул гром. Дворцовая площадь и сам дворец скрылись в густом тёмно-синем тумане. В голове у хуманса помутилось. Уже теряя сознание, он успел произнести два заклинания - break antment, разрушение чар, и уже знакомое читателям заклятие телепортации.
  
   Ярко светило ласковое летнее солнышко. Нежный ветерок лениво шевелил листву деревьев, в воздухе пахло полевыми цветами. На лесном пригорке, усыпанной крупной сочной земляникой, сидела гоблинша Маруся и рыдала в три ручья. Хлюпающий нос она вытирала собственным рукавом, покрасневшие глаза тёрла кулаками. Вид у Маруси был удручающий, даже высокомерные эльфы и то прониклись.
   - Ну не реви ты так, не надрывай душу, - увещевал девицу орк. - Ну мало ли, может с ним ничего и не случилось! Маг наш - хуманс сильный, выносливый. Да и сила в нём та ещё. Сама же сказывала, как он с криогидрой расправился. Может, с ним и не случилось ничего страшного. Мало ли, где задержался! С кем не бывает.
   - Да-а! - ныла гоблинша, щедро поливая слезами собственную дубину. - А вдруг я его больше никогда не увижу! Кто меня тогда курить научит!
   - Я научу, - не выдержал, наконец, Гаркуш. - А что? Думаешь, не умею?
   - А что, умеешь? - заинтересовалась Маруся, но тут же с рёвом добавила: - А кто меня магии обучит!
   - Мы! - с готовностью отозвался король Ириан. - Я готов обучить вас магическому искусству, прелестная барышня. Только ради Эру, прошу вас, не плачьте больше.
   - А кто... - начала было гоблинша с надрывом, но тут раздался удар грома, на миг в лесу стало темно как ночью, и на бугорок рядом с Марусей плюхнулся порядком потрёпанный хуманс.
   - Томас! - воскликнула совершенно счастливая гоблинша, порывисто обнимая мага.
   - Здравствуй, - кивнул маг, осторожно отстраняя мокрую от слёз Марусю. Он встал на ноги, огляделся и спросил с удивлением: - А где она?
   - Я тут! - с готовностью ответила гоблинша, делая ещё одну попытку повиснуть на шее хуманса. Тот помотал головой.
   - Да я не про тебя! Девицу тут не видели? Такую... цветную? Ушами на эльфа смахивает, а по изящности форм суккуба за пояс заткнёт.
   - Цветная? - переспросил король Ириан. - Афроэльфа?
   - Да нет. Сиреневая такая барышня. Языкастая, спасу нет. Со мной была. А может... - тут хуманс внимательно посмотрел на свою трубку, - а может и не была. Может, показалось. Ну и ладно. А мы вообще где?
   - Это тебя неплохо бы спросить, где мы, - усмехнулся Гаркуш. - Ты же нас сюда отправил.
   - А я не знаю, - развёл руками Томас с обескураживающей улыбкой. - Мы на что договаривались? Что надобно срочно и незаметно покинуть дворец. Ну мы его и того... покинули. А на большее, извините, меня уже не хватает. Встроенным компасом пока не обзавёлся.
   - Ну и ну, - с укоризной покачал головой орк. - Что же ты за маг такой?
   - Ну уж какой есть, - пожал плечами хуманс. - А другого нет.
   Он подумал, и добавил пророчески:
   - И не будет!
   - Ладно, что уж с тобой поделать, - вздохнул Гаркуш. - Исправить тебя невозможно, а потому что нам остаётся? Только терпеть.
   Томас ничего не ответил, вместо того набил трубку и закурил. А орк уселся на пригорок и достал из карманов все захваченные из дворца бумаги. Эльфы заинтересованно подошли к нему поближе, причем порочный граф де Лурье всё прикидывал, передал ли Томас королю Рутре заветные ключики, или нет.
   - Что скажешь? - спросил Гаркуш, передавая бумаги королю Ириану. - Есть здесь нужная грамота?
   - Дайте-ка посмотреть, - задумчиво проговорил эльф, хмуря лоб. - Какой ужасный почерк! Кабы у меня был такой писец, я бы давно уже сослал его на кухню!
   - Это писал сам Рутра, - усмехнулся орк. - Так всё же, я взял то что надо?
   - Вот она, - Ириан выудил из стопки мятых бумаг небольшой желтоватый листок. - Вот только здесь нет ничего, кроме государевой подписи.
   - И что с того? - не понял Гаркуш.
   - Так не годится, - пояснил король. - Надо, чтобы здесь было по меньшей мере три печати. От летописцев, историков и всех тех, кто так или иначе связан с торговлей или путешествиями. А их нет. Это просто бумажка.
   - Как это просто бумажка! - рассердился орк. - И что нам теперь делать? Назад идти?
   - Назад я не пойду, - поспешно сказал де Лурье. - Я боюсь!
   - Граф! - с горечью воскликнул король Ириан. - То, что вы трус, я давно понял. Но не соблаговолите ли вы помолчать?
   - Простите, сир, - потупился граф, у которого для невозвращения в Укляндию свои веские причины. Дело в том, что в кабинете Рутры он не удержался от того, чтобы не умыкнуть красивую мраморную шкатулочку. Была она довольно тяжелой и увесистой, кроме того, заперта на замок, но граф де Лурье почему-то был уверен, что именно в ней-то и хранятся несметные сокровища.
   - Так, говоришь, не годится грамота, - вздохнул Гаркуш. - Ну что ж, плохо дело. Значит, ничем мы непризнанного короля непризнанной Гишпании не порадуем. Хотя...
   Орк задумчиво почесал голову и обратился к Ириану:
   - Вот скажи, государь, а зачем королю Гишпании нужно это самое признание?
   - Как зачем? - опешил король. - Для статуса!
   - Не понимаю, - покачал головой Гаркуш. - А что-то реальное это даёт? Ну там, нанесение на карту или открытие торговых путей. Одним словом, что-то такое, что нельзя делать не имея этого самого статуса.
   Король Ириан задумался, потёр лоб и медленно проговорил:
   - Гм... Нет. Для того, чтобы новое государство появилось на карте, достаточно собрать совет из представителей соседних держав, которые и добавят страну на карту. А торговые пути... тут статус не нужен вовсе. Достаточно просто установить добрососедские отношения с теми, с кем хочешь вести торговлю.
   - Ну вот и славно, - улыбнулся орк. - Тогда смело отправляемся в Гишпанию и вручаем королю то что имеем.
   - Но ведь там нет печатей! - возразил Ириан.
   - Это ты знаешь, величество, - хмыкнул Гаркуш. - А я не знал, пока ты мне не сказал. Вот и королю ничего говорить не будем.
   - Но сэр! - до глубины души возмутился эльф. - Неужели вы и в самом деле хотите обмануть коронованную особу?
   - Ну почему сразу обмануть. Мы просто утаим часть правды, - рассмеялся орк. - А врать нехорошо.
   - Но это как-то неправильно, необычно, - продолжал возражать король, впрочем, уже не так уверенно. - Ведь если правда откроется...
   - А почему это она должна открыться? - перебил его Гаркуш. - Я думаю на тебя, величество, можно положиться. Маруся грамоту не знает, а твоему дражайшему графу поверит только сумасшедший.
   - Ох, - покачал головой Ириан, - скажу вам по правде, мой дорогой Гаркуш, ваше предложение мне совершенно не нравится. Но выбора у нас, увы, нет. Поэтому я предлагаю пока действовать по вашему плану.
   - Вот и славно, - кивнул орк. - Тогда нам надо выяснить, куда же мы попали, сориентироваться и отправляться прямиком в Гишпанию.
   - Как же вы собираетесь выяснить это посреди леса? - поинтересовался король.
   - Вот уж чего не знаю, того не знаю, - вздохнул орк. - Помнится, учили меня в детстве, что ежели я окажусь в незнакомом лесу, то должен помнить, что мох на деревьях растёт с северной стороны, а грибы с южной, но, признаться, я не вижу практического применения этим знаниям. А раз так, то выбора у нас нет. Пойдем, куда глаза глядят.
   Возражать орку никто не стал и путники пошли в произвольном направлении через лес, искренне надеясь на то, что рано или поздно им встретится какая-никакая тропинка. Маг уверял, что-де его способности к телепортации самые ограниченные, редко удаётся забросить дальше, чем на пару-тройку миль от исходной точки. А если так, то находятся они где-то неподалёку от Укляндии. Но хумансу никто почему-то не верил, выводя его тем самым из душевного равновесия. А тут ещё нахлынули воспоминания о сиреневой девице, которая, если подумать, была очень даже ничего. Томас впал в тоску, которую сумел развеять только своим вредоносным зельем. Тут-то эльфы и решили прочитать лекцию о вреде курения. Первым начал король Ириан.
   - Достопочтенный Томас! - заговорил он дружеским голосом, но не без доли высокомерия. - Знаете ли вы, что последние исследования, проведённые нашими лучшими специалистами, наглядно доказали, что среди курильщиков процент сердечно-сосудистых заболеваний намного выше, чем среди некурящих?
   - И не только сердечно-сосудистых! - вступил в разговор де Лурье. - Известно ли вам о бронхитах и язве желудка?
   - Атеросклероз! - с воодушевлением подхватил король Ириан.
   - Вегето-сосудистая дистония! - добавил хуманс. - Частые простудные заболевания.
   - Грипп! - восторженно сказал король и вдруг осёкся: - Как? Так вы всё это знаете?
   - Конечно, - пожал плечами Томас. - Ещё бы не знать! Никотин зло. Одна его капля убивает взрослую лошадь и ещё остаётся на небольшую пони. Но я не понимаю, зачем вы всё мне это говорите.
   - Как зачем! - хором воскликнули эльфы. - Вы ведь не отказываетесь от курения этого отвратительного зелья! Табак - яд!
   - Это не табак, - хмыкнул хуманс, и сколько остроухие не бились, им больше не удалось вытянуть из него ни одного слова.
   Меж тем впереди показался просвет и верные товарищи вышли на высокий берег широкой спокойной реки. Вдалеке был виден пост, к нему и направили свои стопы порядком уставшие путники.
   - Пойдем на ту сторону? - поинтересовался орк. - Или отправимся по дороге назад?
   - Бросим жребий, - с улыбкой предложил король Ириан. - У кого есть монетка?
   Гаркуш извлёк из кармана серебряную денежку.
   - Выпадает решка - идём через мост. Все согласны?
   Согласны были все. Честь бросать монетку доверили единственной даме, то бишь Марусе. Гоблинша долго не могла понять, чего от неё хотят. Орк опрометчиво сообщил ей, что монетку надо бросить, после чего Маруся довольно кивнула и запустила денежку в речку. Серебряная монета блинчиком пропрыгала по воде и с бульканьем ушла на дно.
   - Вот, - улыбнулась гоблинша, приятно осознавая, что в полной мере выполнила поручение. Гаркуш вздохнул.
   - Это была неудачная идея, - посетовал король Ириан. - Быть может тогда нам стоит поинтересоваться у нашей прекрасной спутницы, куда же нам идти? Разницы всё равно нет, а способ этот, гм, менее затратный.
   - Хорошо, - кивнул Гаркуш. - Маруська! Куда пойдем?
   - На мостик! - с восторгом заявила гоблинша. - Я хочу посмотреть, что там на другой стороне.
   - Ну вот видите, - улыбнулся эльф. - Решено, идём через мост.
   Мост, на вид кажущийся необычайно крепким и прочным, на поверку оказался хлипким и расшатанным. Деревянные опоры давно прогнили, досок кое-где не хватало. Только резные перила ещё были более-менее надежными, но хвататься за них не очень то и хотелось. Железные гвозди и скобы, удерживающие их, давно проржавели, и их можно было переломить пальцами.
   Кое-как перебравшись на другую сторону, путники зашагали по широкой дорожке, по обеим сторонам которой росли густые черничные кусты. Северная ягода морошка уже начинала созревать и Маруся то и дело наклонялась, чтобы сорвать вкусную ягодку. Пару раз гоблинша ошибалась и отправляла в рот вместо черники вороний глаз, но желудок её, видимо, был таким крепким, что это не причиняло ей никакого вреда.
   Дорожка провела героев по мостику через ещё одну небольшую речушку, тенистую рощицу, в которой звонко журчали несколько родников и где де Лурье устроил масштабное захоронение награбленного. Наконец, дорога свернула к выкошенному лужку. Пройдя между высокими стогами и вдоволь наслушавшись пением пастушье свирели, путники вышли на тропку, которая вела в маленькую деревушку на самой окраине леса.
   - Уже что-то, - с удовлетворением отметил орк. - Вот тут мы и отдохнём, и дорогу узнаем. Правильно я говорю?
   Вопрос, конечно, был риторическим, но эльфы сочли нужным хором на него ответить:
   - Правильно!
   - То-то же, - довольно кивнул Гаркуш.
  
   Жители деревни, куда попала вся честная компания, были, мягко говоря, какими-то странными. Низкорослые, с длинными кудрявыми волосами и яркими голубыми глазами они бы больше всего походили на хоббитов, но это были явно не они. Потому что, в самом деле, где это видано, чтобы у хоббитов были гладкие миниатюрные ножки с аккуратными розовыми ноготочками и изящное, как у эльфов, телосложение? Кроме того, у необычных обитателей лесной деревушки была ещё одна довольно характерная деталь. А именно, уши. Впрочем, назвать это ушами можно было только с большой натяжкой. Гораздо больше эти огромные сооружения по обеим сторонам головы напоминали флаги или даже парусы. Они колыхались на ветру, просвечивали на солнце, и если бы обладателю ушей пришлось бы ночевать на голой земле, он сумел бы сделать это с комфортом. На одной ухо лечь, другим укрыться. Для некоторых, которые привычны к спартанским условиям, подобное может показаться верхом удобства.
   - Вот это уши! - с завистью проговорила Маруся. - Кабы мне такие уши, знаете, чтобы я сделала?
   - Что? - лениво поинтересовался орк, на которого жара действовала усыпляющее. - Ходила бы довольная?
   - И это тоже кивнула гоблинша. - А ещё я бы проколола в каждом ухе по три дырочки, вдернула бы в них верёвочку и училась бы правильной шнуровке. Я ведь почему корсет не ношу, как всякой благородной барышне подобает? Потому что шнуровать его не умею. А как только научусь - мигом надену!
   Гаркуш, обладающий богатым воображением, живо представил себе Марусю в корсете. Это зрелище показалось ему настолько страшным, что бедный орк судорожно вздохнул и потом долго ещё тёр лоб, силясь отогнать навязчивое видение.
   - Господа! - обратился король Ириан к товарищам. - Я предлагаю сейчас же остановить кого-нибудь из местных жителей и спросить, куда же мы попали. Кроме того, неплохо бы раздобыть какую-нибудь еду. Не знаю, как вы, но мы с графом необычайно голодны.
   Это было что-то новенькое. Эльфы, которые питались едва ли не одним святым духом, и вдруг заговорили о муках голода! Гаркушу очень хотелось спросить, что же такое приключилось, но он решил, что это будет не слишком вежливо. Вместо этого он кивнул с почтением и подошел к первому попавшемуся ушастому мальцу и, поклоняясь, сказал:
   - Мир тебе, незнакомец! Не подскажешь ли бедным странникам, как называется ваше селение? И далеко ли отсюда до Укляндии?
   - Ничего себе бедные, - вместо ответа хмыкнул ушастик. - Ничего себе мир! Ты когда себя в последний раз видел в зеркало, дорогой товарищ?
   - Ты по делу говори! - озлился орк. - А физиономию мою попрошу не трогать!
   - Нужна она мне больно, - пожал плечами дерзкий юнец. - А деревня наша называется Уречье, стоит она, стало быть, на реке Ракитице. До Укляндии если пешим, то неделю пути, а коли по реке сплавляться, то и двух дней не будет. Только и опасна же река Ракитица! Особливо для тех, кто впервой в наших краях. Но да это не беда, коли надо, скажите, занедорого перевезу куда надобно.
   - Это хорошо бы, - гораздо мягче проговорил Гаркуш. - А есть ли тут у вас что-нибудь вроде трактира или харчевни? Страсть как есть хочется!
   - И это найдётся, - совсем повеселел парень, чувствуя добрую наживу. - Таверну местную как раз моя мать содержит. Пойдемте-ка!
   И усталые путники отправились вслед за длинноухим пареньком.
   Юношу звали Ореном. Еда, приготовленная его матерью, оказалась на удивление вкусной. Даже эльфы, которые обычно за столом ломали комедию, отказываясь практически ото всех блюд, на этот раз уминали за обе щеки. Гаркуш прикинул, что если оставить обоих в деревне хотя бы недельки на две, то вполне возможно вывести новый вид сынов Феанора - упитанных эльфов. Только Марусе не по вкусу пришлись кулинарные изыскания радушной трактирщицы. Свежее пиво показалось гоблинше не слишком крепким, рыба чересчур солёной, сдобные булки недостаточно сладкими. Орк слушал-слушал Марусины капризы, потом ему это надоело и он что есть силы хватил по столу кулаком:
   - Маруська! Ты чего тут выкаблучиваешься?
   - А что я! - плаксивым голосом проныла гоблинша. - А мне, может, не нравится! А мне, может, невкусно! А у меня, может, зуб болит! То есть зубы! У-у-у!
   Гаркуш нахмурился и велел Марусе открыть рот, да пошире. Рыдающая девица не сразу исполнила его приказание, а потому орку пришлось пригрозить берёзовой кашей. Что это такое гоблинша не знала, рот от удивления открыла, а закрыть его ей Гаркуш уже не дал, обеими руками удерживая Марусины челюсти.
   Беглый стоматологический осмотр показал, что у девицы начали шататься молочные зубы. Оно, конечно, может показаться удивительным, всё-таки Маруся внешне казалась вполне взрослой гоблиншей, но не стоит забывать страшную тайну её рождения. На сей момент нашего повествования бедной Марусе было всего-то-навсего семь с половиной годочков, что даже для быстроживущих гномов кажется совсем ребячеством.
   - Нечего реветь, - заявил Гаркуш, заканчивая разглядывать Марусину пасть и осторожно захлопывая её обратно. - Поболит и перестанет, ничего страшного. Это у тебя просто зубы меняются.
   - Как меняются? - прошептала гоблинша с ужасом. - На что меняются?
   - На другие зубы, - пояснил орк.
   - На такие же? - всхлипывая, спросила Маруся. - Или на красивые?
   - На красивые, на красивые, - поспешил утешить её Гаркуш. - Эти выпадут, вырастут другие, длинные, крепкие, острые.
   - Как у тебя? - полюбопытствовала гоблинша, переставая плакать. - Такие же желтые?
   - Может быть, - кивнул орк. - А чтобы не болело, мы сделаем вот что. Положим тебе в ушко дольку чеснока, а рот будешь полоскать настоем из травок. Это уж хозяйку попросим, она женщина разумная, наверняка знает, что да как.
   - А ещё есть зубная ведьма, - с улыбкой добавил король Ириан, вспоминая, как он утешал пару сотен лет назад свою младшую сестру. - Очень уж она любит кушать детские зубы, у неё от них магические навыки растут, как на дрожжах. Вот как выпадет зубик, ты его не выбрасывай, а клади на ночь под подушку. А наутро зубная ведьма положит тебе вместо зуба какой-нибудь подарок.
   - Какой? - требовательно спросила Маруся. - Пиво?
   - Ну почему сразу пиво! - поморщился Ириан. - Конфетку. Или шоколадку.
   - Это неинтересно, - покачала головой гоблинша. - Ну да ладно. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
   - Или вилы в бок, - машинально ответил орк и рассмеялся.
   Чеснок удалось отыскать сразу, и как Маруся не сопротивлялась, толкуя что-то о зловещих упырях, Гаркуш с помощью Ириана сумел запихнуть ей по одной дольке в каждое ухо. Выковыривать их гоблинша побоялась, испугавшись, что в ухе может застрять палец. Пришлось бедной девице только хлюпать носом да приговаривать, что сплошь и рядом одни только злодейские злодеи. А тут ещё и отвар шалфея с ромашкой подоспел. Маруся, понятно, сразу заявила, что раньше на себя руки наложит, чем возьмёт в рот подобную пакость, но её никто и слушать не стал. Раскрыли несчастному ребёнку рот, влили туда горькую гадость и как следует потрясли Марусиной головой из стороны в сторону. После процедуры орк велел:
   - Теперь выплевывай!
   - Что выплёвывать? - еле простонала гоблинша, которая, ясное дело со страху отвар проглотила.
   - Как что? - ахнул Гаркуш, но решил, что особого вреда от отвара, попавшего внутрь не будет и махнул рукой. - Ладно, выпила, так выпила. Главное, что полегчало. Ведь полегчало, так?
   - Не-ет! - проныла Маруся, впрочем, единственно из вредности. Отвар и в самом деле почти мгновенно снял боль, но признаваться в этом гоблинше не хотелось. Ежели решили, что можно безнаказанно её мучить, так пусть уж считают, что Маруся испытывает нестерпимые муки.
   Закончив с трапезой и издевательствами над гоблиншей, герои сообщили пареньку, что готовы к путешествию. Юноша обрадовано сверкнул очами, помахал в воздухе ушами и пошушукался о чем-то с матерью. После этого он назвал вполне приемлемую цену за дорогу к Укляндии и велел собирать вещи. Но что было собирать путникам, у которых и вещей-то не было? Только что едой запаслись так, что хватило бы и на год вперёд, да взяли у матери юноши целую бутыль с чудодейственным отваром. Маруся посмотрела на бутыль с ненавистью, пообещав себе разбить её при первом же случае.
   Лодка у паренька оказалась довольно старой, но крепкой, на такой ещё плавать и плавать. Первой в неё усадили Марусю, которая, как выяснилось, никогда в жизни не плавала по воде. Нельзя сказать, чтобы гоблинша трусила, скорее, ей было просто не по себе. Орк ещё посетовал, что вот, дескать, есть два народа, для которых плавать так же естественно, как и дышать. Это, как всем известно, эльфы и гоблины, так что Марусе, которая относится к последним, стыдно волноваться перед плаванием. Уговоры подействовали, и гоблинша совершенно успокоилась. А когда её в качестве успокоительного средства вручили стаканчик пива, Маруся и вовсе развеселилась и попробовала даже запеть песенку. Потом гоблинша вдруг вспомнила что-то важное и подёргала орка за плечо:
   - Дядя Гаркуш! Дядя Гаркуш! А сколько нам плыть?
   - Пару дней, - ответил орк после небольшого раздумья. А может больше, как знать. С рекой не шутят!
   - Но как же это так! - перепугалась Маруся. - Ведь у меня зуб качается! И не один! А вдруг какой-нибудь выпадет прямо сегодня? И куда же я его положу для зубной ведьмы? Ведь подушки-то у меня нет!
   - Ничего страшного, - успокоил девицу Гаркуш. - Положишь мне в карман, а когда придёт зубная ведьма, я ей передам.
   - А так можно? - усомнилась Маруся. - Ведь эльф сказал под подушку!
   - В карман тоже можно, - с улыбкой возразил Ириан. - Зубной фее всё равно, где лежит твой зуб. Ей даже удобнее будет брать его из кармана. Видишь ли, ведьма очень боится, что её кто-нибудь увидит, ведь тогда она потеряет всю свою силу. Ты спишь чутко, как же она сможет достать зуб из-под твоей подушки? Из кармана ей будет достать гораздо проще.
   - Ну, ладно, - всё ещё сомневаясь, сказала Маруся и тут же сунула палец в рот, проверяя, как шатаются зубы. Это занятие оказалось медитативным и первые три часа водного пути товарищи наслаждались полной тишиной. А вот зато потом...
   Ни с того ни с сего гоблинша вдруг стала вопить благим матом, требуя остановить лодку и выпустить её на берег. Мотивировала это Маруся тем, что и воды она боится, и живот разболелся так, что нет сил терпеть и, самое главное, ей нужно срочно отправиться в кустики. Гоблинше вняли, ушастый перевозчик причалил к берегу, и Маруся пулей бросилась в ближайшие кусты. Через десять минут гоблинша вышла оттуда довольная, но очень бледная. Гаркуш даже поинтересовался, что случилось и что болит, но Маруся махнула лапкой, заявив, что всё у неё в порядке. Отчалили.
   Через полчаса ситуация повторилась. А потом ещё и ещё. С каждым разом гоблинша проводила в кустах всё дольше, а выходила оттуда всё бледнее. Гаркуш терпел, мрачнел и, наконец, не выдержал:
   - Говори, Маруська, что натворила. Съела какой-нибудь гриб подозрительный, али в трактире молочка кислого хватила?
   - Нет, - сдавленно простонала гоблинша и, поломавшись немного, во всём повинилась.
   Как выяснилось, Маруся не отступилась от идеи научиться курить. В лодке тайком она увела у Томаса кисет с его зловредным зельем и за неимением трубки решила для начала его пожевать. Вкусной ей курительная смесь не показалась, но Маруся с истинно гоблинским упорством сжевала целую горсть, после чего почувствовала непреодолимое желание совершить экскурс на бережок. И, как мы уже выяснили, не один.
   - Дядя Томас! - пищала девица, бледнея и серея. - Если оно даже на вкус так погано, как же ты это куришь?
   - Да так, - пожал плечами хуманс, хотел поподробнее рассказать Марусе о том, как правильно употребляют это зелье, но мудрый орк среагировал вовремя.
   - Как, как, - ответил он за Томаса, - ты сама на него посмотри и сразу всё поймешь. Думаешь, он от хорошей жизни такую гадость потребляет? Вовсе даже нет. Просто наш дорогой хуманс подвержен чрезмерным моральным страданиям, и дабы хотя бы немного забыть о них, намеренно вызывает страдания физические. Поняла?
   Разумеется, что гоблинша не поняла ни слова, но поклялась себе, что никогда в жизни не будет иметь дело ни с каким куревом.
   А лодка всё плыла да плыла в сторону Укляндии. Орк уже успел поинтересоваться у ушастого юнца, нельзя ли по реке попасть прямо к озеру Лейрис. Юноша ответил утвердительно. Узнав, что его пассажирам надо плыть ещё дальше, через озеро в чудную страну Гишпанию, он посетовал, что не сможет сам доставить путников до места. Лодке его нипочем не справиться с бурными волнами озера, да и матери он обещал вернуться не позже чем через четыре дня.
   - Ну что ж, значит будем искать переправу, - сказал орк. - А велико ли это море-озеро? Сколько же через него плыть?
   - Велико, велико, - серьёзно кивнул юноша. - А плыть это уж как повезёт. Может и полдня, а может и два. Лейрис - оно своенравное.
   Река сделала поворот, вобрала в себя воды небольшой речушки, и взору путников предстало удивительное зрелище. На слиянии двух рек вода была зеркально-гладкой и спокойной, поднимался и дрожал над ней лёгкий пар. Огромные белые лилии покачивались на воде в обрамлении резных листьев, а желтые кувшинки то тут то там лукаво выглядывали из воды. Гоблинша сразу потребовала, чтобы ей нарвали и тех и других цветов, а когда сердобольный Ириан вручил её мокрый букет, пришла в неистовый восторг. С грехом пополам Маруся сплела себе венок и водрузила на макушку. Вид при этом у неё стал препотешный, так что орк покатывался со смеха каждый раз, как смотрел на гоблиншу.
   Несколько раз Гаркуш сам садился на вёсла и не уставал поражаться выносливости ушастого мальца. Самого орка хватало на пару часов гребли не в самом скором темпе, а вот юноша, казалось, был неутомим. Если бы Гаркуш время от времени не предлагал ему передохнуть, то скорее всего перевозчик так бы грёб и грёб до самого вечера.
   Когда высокое небо усыпало звёздами, и медленно выплыла лимонно-желтая луна, решено было пристать к берегу на ночлег. Орк быстро развёл костёр, сварил простенькую похлебку из взятой на дорогу снеди. Эльфы продолжали вести себя престранно, не отказываясь ни от какой еды. После ужина Гаркуш отправил Марусю спать, а сам решил ещё немного посидеть у костра, потолковать с эльфами о высоких материях и проследить, чтобы Томас не курил до самого рассвета. Почему товарищей хуманса одновременно захватила идея отучить его курить - доподлинно неизвестно, но, забегая вперёд, скажем, что в дальнейшем их затея удалась. Ныне здравствующий хуманс не только не курит, но и пишет умные книжки о вреде этой ужасной привычки, а также регулярно проводит беседы с молодежью о том, какие последствия вызывает курение.
   Усевшись вокруг костра плотным кружком, товарищи немного помолчали, наслаждаясь тёплой летней ночью и покоем. Первым молчание нарушил король Ириан, решивший рассказать пикантный анекдот из своей молодости. Ему внимали с искренним интересом, а когда дело дошло до самого интересного момента, слушатели перестали даже дышать.
   - Представьте себе дамский будуар, - приятным голосом рассказывал Ириан, - всяческие дамские финтифлюшки, флаконы с духами, фарфоровые безделушки и прочая чепуха. Моя прелестница в одних чулках стоит, повернувшись ко мне спиной, и расчесывает роскошные кудри. Я, крадучись подбираюсь к ней и тут...
   И тут раздался такой вопль, что бедный король Ириан едва не поседел.
   - Зу-у-уб!
   Вопила, как можно догадаться, Маруся. Уснула она, надежно засунув в рот большой палец. Во сне гоблинша неудачно повернулась, надавила на шатающийся зуб, и тот вывалился, перепугав и обрадовав Марусю одновременно.
   - Зуб! - уже спокойнее провозгласила она, увидев, что всё внимание обращено на неё. В глазах гоблинши горел огонь торжества. - Вот. Выпал.
   - Уф, ну и испугала ты нас, - с облегчением выдохнул орк. - А мы уж думали, что с тобой что-то случилось. Ладно, деточка, давай сюда свой зубик, я его спрячу для зубной ведьмы. А ты утром найдешь премиленький подарок. Хорошо?
   - Хорошо! - счастливо улыбнулась беззубая гоблинша и довольно отправилась досыпать.
   - Экое дитё! - умилился Ириан и к вящему разочарованию слушателей принялся рассказывать о своей любимой сестрице, до которой, по правде сказать, никому и дела не было. Окончания истории с эльфийкой в будуаре так никто никогда и не узнал.
   Утром, едва только рассвело, орк растолкал хуманса и Марусю, поднял эльфов и все вместе вернулись в лодку. Юноша-перевозчик, который всю ночь проспал на дне лодки, смотрел на своих пассажиров недовольно, сетуя на то, что они встали ни свет ни заря. Он наскоро умылся ключевой водой, сел на вёсла и лодка неспешно тронулась дальше.
   Медленно вставало ярко-алое солнце, окрашивая воду в изумительный розовый цвет. Чайки, летающие над рекой в его лучах тоже стали розовыми, даже бледные лица эльфов на какое-то время показались румяными. Путники позавтракали спелыми яблочками и пирогами с яйцами, запивая прямо из реки. И снова эльфы удивили всё примечающего Гаркуша. В самом деле, ну где же это видано, чтобы эльфы пили речную воду? Невозможно, немыслимо! Рассказать кому - не поверят.
   Маруся, которая утром нашла в кармане орка симпатичную конфетку в яркой серебряной бумажке пришла в восторг и ещё с полчаса орала песни, сочиненные ею самой. Даже до богохульства докатилась бессовестная гоблинша, практически уравняв заслуги великого Забугора и зубной ведьмы. Ну да, как говорится, бог ей судья, то бишь Забугор. Кстати, до сих пор неизвестно, откуда у Гаркуша обнаружились залежи конфет, которыми он периодически снабжал гоблиншу, но, вероятно, происхождением своим они обязаны эльфам. А те, как известно, знатные сладкоежки.
   До полудня всё было относительно спокойно. А вот аккурат после обеда вода вокруг лодки забурлила, почернела и из воды попёрло что-то настолько жуткое, страшно стало даже виды видавшему перевозчику.
   - Спру-у-ут! - заорал он истошным голосом, отчего Маруся, ковыряющаяся во рту, со страху надавила на шатающийся зуб, зуб треснул, щелкнул и как-то сам собой проглотился.
   - Зу-уб! - взвыла гоблинша в унисон с эльфом. И тут начался форменный беспредел.
   В лодку один за одним вбрасывались толстые как канаты щупальца. В воде поблескивали желтые глаза. Спрут издавал неприятный зудящий звук, отчего по коже бегали мурашки с кулак величиной. Маруся выла, держалась за живот и умоляла кого-нибудь извлечь из него родимый клык, эльфы сдавленно матерились, приводя орка в благоговейный трепет. Сам орк сохранял относительное спокойствие, постреливая из лука по голове спрута, стараясь попасть в глаза. Но то ли шкура у речного чудища была больно крепкая, то ли рука у Гаркуша подрагивала, а только толку с этой стрельбы не было никакого. Хуманс пытался скастовать хоть какой-нибудь плохонький огненный шар, но вместо этого он запустил в спрута струей конфетти. Оно, конечно, выглядело довольно эффектно, однако совершенно бесполезно. Томас осознал свою ошибку, впал в отчаяние и решил заняться во время смертного боя исключительно оздоровляющими процедурами для товарищей. Подобная медицинская практика оказалась весьма кстати, потому как спрут отоваривал бедных приключенцев на славу. И если бы не своевременная помощь хуманса, то эльфы наверняка скончались бы на месте от полученных ран.
   Слава Забугору, Маруся опомнилась быстро. Забыв про своё горе и впав в натуральный охотничий азарт, гоблинша со всего маху молотила дубиной, целясь по черным щупальцам. Иногда ей это удавалось, но спрут был шустрый, и чаще Маруся попадала по бортам и тогда во все стороны летели щепки.
   - Ты мне так всю лодку загубишь! - закричал вдруг перевозчик. - Меня же мать убьёт!
   Понятно, что гоблинша его и слушать не стала, с упоением нанося удары направо и налево. На помощь ей поспешил король Ириан. Одним махом он отрубил пару щупалец и хотел уже рубить следующие, но тут спрут обвил ноги эльфа и потащил из лодки.
   - Ты куда собрался, величество?! - взвыл орк, прекрасно понимая, что король тут ни при чем. Гаркуш ловко перемахнул через всю лодку, обеими руками обхватил несчастного эльфа и что есть силы потащил на себя. Быть бы Ириану разорванным, но тут подоспел граф де Лурье. В его руке сверкнул короткий меч-акинак, один удар, и зловредное щупальце было рассечено.
   - Давно бы так, - с облегчением вздохнул Гаркуш.
   Маруся тем временем сумела расправиться сразу с тремя щупальцами и с упоением долбила на дне лодки отрубленную эльфом конечность, которая сокращалась и трепетала как живая.
   - Полно над трупом изгаляться! - коротко сказал Гаркуш, выбросил щупальце на берег и вздохнул. - А говорили, тихая речка. Или это нам только так везёт?
   Граф де Лурье зарубил последнее щупальце и теперь за обрубок держал беспомощную голову спрута. Тот яростно сверкал глазами, не делая, впрочем, попыток вырваться. Голова была довольно велика, так что не совсем понятно, и как её мог удержать довольно-таки хилый эльф.
   - Что с ним делать? - спросил граф, необычайно гордый тем, что принимал участие в операции по спасению собственного монарха. - Тоже в воду выбросить?
   - И не вздумай, - покачал головой орк. - Это же речной спрут, то ещё чудище. Пару дней поплескается, оголодает, да и отрастит себе новые щупальца. Для него это раз плюнуть. Это нам повезло ещё, нас много, вот и задавили массой, а как наш ушастый друг назад поплывёт?
   Перевозчик при этих словах болезненно сморщился.
   - Я маме обещал, что со мной ничего не случится, - еле выдавил он из себя.
   - Мы тоже ей пообещали тебя беречь всячески и в обиду не давать, - усмехнулся орк. Он зарядил лук и пустил стрелу в глаз поверженному спруту. Тот отчаянно забился в руках де Лурье, ещё раз взвыл и затих. Зрячий глаз его медленно потух.
   - Ну вот и всё, - удовлетворённо кивнул Гаркуш и похлопал перевозчика по плечу. - А ты боялся.
   Перевозчик только вздохнул и передернул плечами.
   - А как же мой зуб?! - вспомнила вдруг Маруся, хлюпая носом. - Я его проглотила!
   Сразу никто гоблинше не ответил. Тогда несчастная девица требовательно зарыдала, заявив, что кругом нет ни одной доброй души. Такого оскорбления сердобольный король Ириан не выдержал, достал из кармана леденец на палочке и протянул гоблинше.
   - Покушайте, милая барышня. Надеюсь, это хотя бы ненадолго отвлечет вас от вашего горя.
   Маруся гостинец приняла, напустив на себя такой вид, как будто это стоило ей немыслимых страданий. Но леденец оказался вкусным и уже через несколько минут гоблинша и не вспоминала о своей невосполнимой потере. Хуманс, магические силы которого были полностью исчерпаны, решил подкрепить свой дух парой крепких затяжек. Эльфы смотрели на него с негодованием, но Томас не обращал на них ни малейшего внимания.
   День медленно клонился к вечеру, а лодка всё плыла и плыла по спокойным речным водам. Ни спрутов, ни иных зверей больше не наблюдалось, быстрых порогов и прочих неприятностей в пути не встретилось. Когда небо стемнело и начали зажигаться первые звёзды, путники были уже в миле от Укляндии и в сотне ярдов от озера-моря.
   - Вот мы и приплыли, - с улыбкой сказал ушастый перевозчик. Выглядел он уставшим и бледным, но на лице у него было написано такое удовольствие, что в ответ ему улыбнулся даже мрачный орк.
   - Славно, - кивнул Гаркуш и от всей души пожал руку юноше. - Спасибо, что довёз живыми и невредимыми.
   Перевозчик снова широко улыбнулся, и уже не в силах сдержать своей радости сказал:
   - Признаться, это было моё первое дальнее путешествие. Мать отпускать не хотела, я еле уговорил.
   - Тогда с почином тебя, - с зубастой ухмылкой сказал Гаркуш.
   Тепло попрощавшись с перевозчиком и быстро выяснив, что сегодня в Гишпанию их никто не повезет, друзья-товарищи стали прикидывать, где переночевать. В город, особенно после недавних событий идти совершенно не хотелось, ночевать под открытым небом тоже. Решено было попроситься на ночлег в рыбацкую хижину, коих на берегу моря-озера было великое множество.
   Несложно сообразить, что принять у себя такую компанию согласиться мог далеко не каждый, поэтому вперёд на разведку отправляли хуманса, который ближе к ночи окончательно пришёл в чувство. И хотя он всё порывался, что называется, толкнуть речь перед рыбаками, на ночлег его с товарищами пустили, хотя и немало удивились, увидев рядом с Томасом не горстку притомлённых странников, а здорового орка и не менее здоровущую гоблиншу.
   Ночь прошла без особых приключений, если, конечно, не учитывать того, что Маруся умудрилась сверзнуться с печки. Впрочем, особого вреда падение ей не причинило, гоблинша даже не проснулась, перевернулась только на бочок и захрапела пуще прежнего.
   С первыми лучами солнца путники стали собираться в путь. Умылись, позавтракали, а которые из остроухих, имеющих дурную привычку раздеваться на ночь, так те ещё и оделись как подобает. Уже на пороге орк, который по утрам не слишком хорошо соображал, понял, что чего-то явно не хватает. Этим "чем-то" оказался хуманс. Сколько его не звали, сколько не искали, маг как в воду канул, хотя его сапоги всё так же сиротливо лежали под лавкой. Орк призвал к ответу хозяина, который хоть и отнекивался поначалу, но потом сознался, что вчера он с хумансом отмечал свой день рождения. Хозяин к такого рода отмечаниям был привычный, а вот для мага доза спиртного, принятая на грудь, оказалась чуть ли не летальной. Томас начал буянить, бить стёкла и хватать за выступающие части девок и баб, что, разумеется, не могло остаться безнаказанным. В данный момент он валялся в погребе, связанный по рукам и ногам, стонал, плакал и умолял дать хотя бы стакан рассола.
   Гаркуш ругнулся, извлёк страдальца на свет божий и за неимением рассола принялся лечить своими методами. Состояли оные методы из всем известного "подобное лечит подобное". Орк залил в несчастного хуманса стакан неразведённой браги, отчего маг посинел лицом и впал в отключку.
   - Да что ж такое, в душу матерь! - выругался Гаркуш. - Да на кой черт мне всё это сдалось?!
   Немного успокоившись, орк вздохнул, закинул бесчувственного хуманса себе на плечо и кивнул товарищам:
   - Чего встали? Идём за лодкой.
   Лодку для переправы через озеро Лейрис удалось найти не сразу. Надвигалась гроза, плыть было опасно, никто не хотел губить ни себя, ни пассажиров, ни лодку. Наконец один сердобольный, а, скорее, легкомысленный паренёк эльфийской наружности предложил свои услуги, затребовав за это такую сумму, что у орка потемнело в глазах. Если бы не присутствие Маруси, которая непременно полезла бы в драку, Гаркуш бы высказал парню всё, что думает по этому поводу. Но Маруся была начеку и на кандидата в перевозчики смотрела с подозрением. Делать было нечего, пришлось выдать перевозчику половину оговоренной суммы, сказав, что остальное он получит на той стороне. Парень попытался возразить, но поймал на себе тяжелый взгляд гоблинши и решил не связываться.
   Первой как обычно посадили Марусю, следом за ней изящно впорхнули эльфы, добрым словом поминающие Кирдена Корабела, научившего эльфов искусству мореплавания. С горечью рассуждали остроухие о тех народах, которые вынуждены вести сухопутный образ жизни. Орк втащил за собой бессознательного хуманса, перевозчик сел на вёсла, и лодка легко заскользила вперёд по водной глади.
   Озеро и в самом деле было больше похоже на огромное море или даже океан. Такое же безбрежное и неспокойное, такие же высокие волны с белыми гребнями и солёные брызги, которые то и дело долетали до насквозь продрогших путников. Ветер задувал немилосердно, и как не поворачивались эльфы к нему спиной, как не старались закутаться в дорожные плащи, не помогало ровным счетом ничего. Маруся спокойно попивала пиво и не замечала ничего вокруг, примерно в таком же расслабленном состоянии пребывал и хуманс. Орк, сменивший на вёслах окончательно выдохшегося паренька, холода не чувствовал, наоборот было ему жарко, да так, что Гаркуш с себя и кафтан скинул.
   Ближе к вечеру вдали, наконец, показался берег, и вскоре лодка уже пристала к тихой бухточке. Путники быстро высыпали из лодки и принялись растирать затёкшие конечности. Гаркуш расплатился с перевозчиком и тот, поблагодарив, спрятал лодку в береговых зарослях и отправился на поиски обратных пассажиров.
   Яркое солнышко обогрело и высушило порядком закоченевших героев, тёплый ветерок приятно задувал в спину. Из бухты вела только одна широкая дорога, по которой и решено было пойти.
   - Это и есть Гишпания? - спросила Маруся, с любопытством глядя по сторонам. - А где же гишпанцы? И эти, как их там... педры?
   - Увидим ещё, - отмахнулся от неё Гаркуш. - Насмотришься на своих педров.
   - Ладно, - кивнула гоблинша. - Только у меня пиво кончилось, поэтому я злая, спасу нет.
   - И голодная? - не без опаски спросил орк.
   - Нет, сытая, - удивлённо ответила Маруся. - А что?
   - Да ничего, - улыбнулся Гаркуш. - Просто если ты просто злая, это ещё ничего. А вот когда злая и голодная, так это хоть караул кричи.
   Так, в разговорах, путники и не заметили, как подошли к высоченным воротам, стоящим прямо посреди поля. Ворота были сложены из кирпичей, выкрашенных цветной глазурью. Такие украшения, конечно, были недолговечны, то тут то там краска облупилась и кирпичи щеголяли красными бочками. Но, видать, за воротами кто-то тщательно следил и ухаживал, повсюду видны были следы свежей краски. Надпись на воротах гласила:
   "Кто придёт в сей град священный как бездельник, лодырь, плут
   То того всего скорее на воротах здесь распнут".
   Грамотные эльфы не без содрогания прочитали грозное предупреждение вслух.
   - М-да, добрые люди тут живут, ничего не скажешь, - в задумчивости проговорил Гаркуш, прикидывая, к какой категории можно отнести его со товарищи. А Маруся пригрозила:
   - Ишь чего выдумали! Пусть только кто попробует нас обидеть! Жизнь мёдом не покажется. Да мы и не бездельники вовсе, мы ребята честные. Ну, конечно, кроме того остроухого, у которого такая честность на морде написана, что будь моя воля, за одну морду повесила. И вовсе даже не на таких красивых воротах, а на первой сосне.
   - Хм, - покачал головой король Ириан, отмечая про себя, что если уж Маруся изрекла сейчас не мудрость, то уж точно прямое руководство к действию, которое хорошо бы обдумать со всех сторон. Король, который сегодня с утра не досчитался одного своего колечка, дал себе слово при восшествии на трон заняться порочным графом де Лурье вплотную. А граф, вместо того чтобы задуматься о своей судьбе, в этот момент как раз отколупывал ножичком один разрисованный кирпичик. Так, на долгую память.
   Пройдя через ворота и миновав длинное поле, которое уместнее было бы назвать пустырём, путники вышли на широкую дорожку, вымощенную разноцветными камешками. Идти по ней было не то чтобы очень удобно, нога то и дело проваливалась в стыки между булыжниками, но зато весело. Маруся бегала по дорожке туда сюда, выискивая всё новые и новые яркие камешки, трогала их пальцами и даже старалась попробовать на вкус.
   - Это и есть драгоценные камни, да? - спрашивала гоблинша то у Гаркуша, то у Ириана, то даже у сонного хуманса.
   - Где? - метнулся к ней де Лурье, увидел, что речь идёт всего лишь о булыжниках под ногами, и поскучнел.
   Через полмили дорога резко пошла вниз, а ещё через милю путники увидели впереди высокие дома с острыми шпилями, грозные башни и прекрасные дворцы.
   - Нам, наверное, туда, - неуверенно сказал Гаркуш.
   - Что ж, идём, - отозвался король Ириан, который окончательно согрелся и даже развеселился. - Славный край! Тепло, солнечно и пахнет апельсинами.
   - Чем пахнет? - мигом заинтересовался хуманс.
   - Апельсинами, - пояснил эльф. - По вашему - оранджами.
   - Тьфу ты, - досадливо сказал маг и закурил.
   Город, в который спустя несколько минут вошли герои, оказался Рамдиром, столицей Гишпании. Королевская резиденция находилась в столице, что немало обрадовало всю компанию. Добравшись до королевского дворца и выяснив, когда можно попасть на аудиенцию к государю, орк предложил:
   - Что, братцы? А не погулять ли нам, не посмотреть ли на город? Всё равно король покуда занят, принять нас сможет не раньше, чем через два часа. А места тут красивые. Грех побывать в незнакомой стране и не осмотреться. Мало ли, вдруг когда пригодится.
   - Я одобряю вашу идею, - с достоинством кивнул король Ириан. - Кто знает, быть может через пару сотен лет мы, эльфы, захотим расширить границы нашего государства за счет этих прекрасных земель. Пришлось бы посылать разведчиков, а это большая расходная статья. Разумнее будет рассмотреть всё сейчас.
   - Ну-ну, - кивнул Гаркуш и, покрепче взяв Марусю за руки, чтобы не наделала глупостей, отправился на обзорную экскурсию. Граф де Лурье с позволения короля остался возле дворца, сославшись на сильное недомогание. На самом деле он хотел выяснить, настоящая или фальшивая позолота на оконных решетках, и если настоящая, то какой толщины. Хуманс тоже на прогулку не пошел, но вовсе не из корыстных мотивов. Чувствовал он себя так прескверно, что одна мысль о том, что надо куда-то идти приводила мага в панику.
   Рамдир оказался на удивление живописным городом. Он весь утопал в роскошной зелени садов и парков. Апельсиновые деревья, стройные кедры и даже маленькие рябинки каким-то непостижимым образом росли рядом, затмевая одно другое пышной красотой листвы. Были здесь и деревья, неизвестные никому из путников, высокие, с мелкими пушистыми листочками и огромными белыми цветами. Городская архитектура поражала воображение, хотя в здешних постройках и было что-то дикое, варварское. Ни один дом не был похож на другой, во всём городе нельзя было найти и двух более-менее однотипных дворцов. Удивительные колонны и затейливые балкончики, островерхие крыши и витражные окошки. Фантазии зодчих, казалось, не было предела.
   Город был населен хумансами, но хумансами в высшей степени необычными. Слишком высокого роста, слишком загорелые и все как один черноволосые - вот какими оказались таинственные гишпанцы. Женщины были красивые до неприличия, даже флегматичный орк то и дело оглядывался, провожая восхищенным взором очередную длинноволосую красавицу. Одевались в Гишпании престранно, а для жителей севера это и вовсе может показаться вольностью. Мужчины ходили в чудных коротких штанах, демонстрируя всему свету крепкие волосатые ноги в тонких чулках, поверх лёгких цветных рубашек надевали вязаные жилетки, горло повязывали яркими шейными платками. С женщинами всё обстояло ещё хуже. Одеты они были в платья чуть ли не на ладонь выше колена, чулок не признавали, безо всякого стеснения щеголяя загорелыми ножками. Редко можно было встретить гишпанку с косой, чаще всего роскошные черные волосы или просто свободно лежали на спине и плечах, или были пару раз перехвачены цветной лентой. На путников гишпанцы смотрели с удивлением, в котором, впрочем, не было и капли настороженности. Скорее всего, гишпанцам просто весело было смотреть на странную разношерстную компанию.
   У небольшого фонтанчика было решено остановиться и перекусить. Не обращая внимания на глазеющий народ, Гаркуш потчевал Марусю и Ириана оставшимися съестными припасами, поочерёдно подносил им единственный стаканчик с водой, одним словом, пребывал в прекрасном расположении духа. После трапезы товарищи умылись из фонтана и тихонько пошли обратно. К тому времени, как они добрались до дворца, положенный срок уже истёк и королевский слуга объявил, что государь готов принять просителей.
  
   Король Гишпании Куан Харлос второй с некоторым удивлением разглядывал своих гостей и никак не мог понять, чего они от него хотят. Выслушав чистосердечное признание в убийстве, король совсем запутался, снял встряхнул волосами и спросил:
   - Погодите, я что-то не пойму. Вы хотите сказать, что убили моих делегатов?
   - Да, - скорбно кивнул орк. - Но хочу заметить, что мы действовали исключительно в целях самозащиты!
   - Ну, допустим, - проговорил король, соглашаясь. - И вас привели ко мне муки совести?
   - Нет, государь, что ты, - рассмеялся Гаркуш, которому эта мысль показалась в высшей степени забавной. - Вовсе нет. Дело в том, что как только мы узнали, с какими противниками нам пришлось драться, мы решили, что наш долг - закончить их важную миссию. Тогда мы отправились к королю Рутре и вытребовали у него грамоту о признании независимости твоего государства. Вот.
   И орк протянул королю документ. Куан Харлос не без удивления его изучил, нахмурил лоб и посмотрел на просителей.
   - Да, это именно то, что нам было потребно. Я искренне вам благодарен за эту важную для меня бумагу. Чего же вы хотите?
   - Ну ты, величество, скажешь тоже, - усмехнулся орк. - Что же мы можем требовать взамен? Ведь мы не сделали ничего особенного, просто исполнили свой долг перед твоим величеством. Прости нас за то, что по незнанию сгубили твоих людей и отпусти с миром.
   - Прощаю, - кивнул король. - А отпускать? Я ведь вас и не держу, вы сами пришли в мой дворец по своей доброй воле. В знак признательности я дарую вам всем звания почетных граждан Гишпании и хочу подвести к государственной награде. За особые заслуги.
   - Вот ещё выдумал, - замахал руками орк. - Не надо нам никаких почестей. Вот если дашь спокойно переночевать у тебя во дворце, будем тебе очень признательны.
   - Конечно, конечно, - согласился Куан Харлос, - о чем может быть речь! Я немедленно дам соответствующие распоряжения. А пока вы можете отдохнуть с дороги в диванном зале. Я прикажу подать вам туда ужин.
   - Спасибо, - поблагодарил Гаркуш, снял Марусю с подоконника и пошел искать диванную залу.
   Как только королевские прислужники закрыли дверь за гостями, Куан Харлос вызвал к себе начальника дворцовой стражи. Им был дюжий и матерый хуманс, крепкий, широкоплечий и на удивление тупоумный. Звали его Хиган.
   - Вот что, братец, - не торопясь, начал король. - Ты видел наших гостей? Тех самых, что прибыли из-за озера?
   - Видел, государь, - ответил на это Хиган. - Только странные они какие-то. Я таких и не встречал никогда.
   - Хорошо бы их вовсе никогда не видеть, - в сердцах воскликнул Куан Харлос. - Видано ли, чтобы два эльфа, орк, гоблин и хуманс дружно бродили по свету, не намереваясь пристукнуть при случае своего ближнего? Нет, братец, тут что-то не чисто. Или здесь имеет место быть какой-то тайный заговор, или же мир окончательно перевернулся кверху ногами. В последнее я, честно говоря, не верю. Поэтому я склоняюсь к первому убеждению. А раз так...
   Король не договорил и задумался. Хиган стоял перед ним столбом, тараща на государя чистые голубые глаза, пытался понять, что ему хочет сказать король, и не понимал. Куан Харлос вздохнул и продолжил:
   - А эта бумага? Эта, с позволения сказать, писулька? Я уже готов был поверить в то, что у наших гостей есть какой-то корыстный интерес, что завтра они что-то с меня потребуют. Этот документ и в самом деле писан рукой короля Укляндии, но на нём нет соответствующих печатей. А это значит только то, что он не имеет никакой силы. О чем это говорит? Об обмане со стороны короля Рутры? Сомневаюсь. Значит, это наши гости хитростью выманили у него бумагу, чтобы обвести меня вокруг пальца. Но это им не удастся! Слышишь, Хиган? Не удастся!
   Куан Харлос в неистовстве ударил кулаком по стене, пребольно ушибся и схватил Хигана за грудки.
   - Я хочу, чтобы ты немедленно послал своих людей к нашим дорогим гостям. Пусть они следят за каждым их шагом, ловят каждое их слово, а при малейшем подозрении применяют оружие. Ты меня понял?
   - Я понял тебя, государь, - низко поклонился Хиган, который, по правде сказать, понял только то, что за подозрительными гостями нужен глаз да глаз. - Всё будет сделано по твоему приказу.
   - Вот и хорошо, - успокоился король. - Но будь осторожен, они очень опасны. Береги людей и сохраняй бдительность.
   Начальник дворцовой стражи ещё раз поклонился и тяжелой походной вышел из королевских покоев. Собрав своих воинов, каждый из которых по статности никак не уступал ему самому, Хиган передал им суть королевского приказа. Стражники кивнули и отправились в караул.
   После начальника стражи Куан Харлос изъявил желание побеседовать с главным дворцовым поваром. Ему король велел как следует накормить и напоить своих гостей. Главное, конечно, напоить. Потому как справиться с сытым и пьяным куда как проще, чем с трезвым и голодным. Покончив с этими делами, Куан Харлос почувствовал себя невероятно усталым и прилёг отдохнуть на часок-другой.
  
   Маруся сидела на диване, поджав под себя давно немытые ноги, и чувствовала, что попала прямо в рай. Перед ней на длинном столе стояла целая батарея из бочонков, бутылок и фляг, доверху наполненных пивом всевозможных сортов. Было там и вино, в том числе и заморское игристое, но гоблинша не обращала на него никакого внимания. В одной руке у неё был поджаристый пирожок с капустой, в другой миндальное печенье. Маруся быстро откусывала и от того, и от другого, запивала пивом из высокой глиняной кружки и была абсолютно счастлива.
   Примерно в таком же умиротворённом состоянии пребывал хуманс, который с наслаждением курил трубку, запивая каждую затяжку глотком красного вина. Мысли его витали где-то очень далеко от Гишпании, и к своему стыду Томас ловил себя на том, что думает о сиреневой девице. Гаркуш поглядывал на мага с подозрением, уж слишком явственное удовольствие было написано на его лице. Орк привык считать, что если кому-то очень хорошо, надо быть начеку. Потому что счастье может быстро закончится, а кто знает, что там останется после него.
   Эльфы с удовольствием дегустировали затейливый десерт со взбитыми сливками, красиво уложенный в хрустальные вазочки. Король Ириан думал о том, что неплохо было бы поинтересоваться у местного повара секретом этого кулинарного шедевра, а граф де Лурье хищно поглядывал на сами вазочки.
   Маруся обглодала куриную ножку, кость привычно запустила под стол и сделала большой глоток пива. Внезапно она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, обернулась и увидела только пышно разодетого лакея с припудренными волосами. Лакей и не думал смотреть на гоблиншу, взгляд его был устремлен на соседнее окошко. Гоблинша удивлённо пожала плечами и хотела уже вернуться к трапезе, но тут же заметила того, кто так пристально на неё смотрел. За занавеской стоял вооруженный хуманс, которого Маруся поначалу приняла за статую.
   - А это кто? - шепотом спросила гоблинша у насыщающегося орка.
   - Где?
   - Вон стоит, - Маруся махнула рукой в сторону занавески. - Смотрит на меня!
   - Гм, - пробормотал Гаркуш, - и правда смотрит. Погоди-ка...
   Орк, стараясь не привлекать к себе особого внимания, осмотрел весь диванный зал. Он заметил ещё двоих хумансов, которые изо всех сил пытались прикинуться бронзовыми изваяниями. В своих актёрских способностях они, однако, сомневались, а потому таились за занавесками и гардинами.
   - Ну и ну, - хмыкнул орк и обратился к оркам: - Вот что, братцы. Или Куан Харлос страдает повышенной осторожностью в острой степени, которую особо умные врачеватели называют "паранойей", или же мы состоим у него под подозрением.
   - Вы думаете? - озабоченно спросил де Лурье, оценил хоронящихся по углам хлопцев и добавил с тоской: - Вот и делай после этого добро.
   - Ну, зато наша совесть теперь чиста, - вздохнул Ириан. - Мы сделали всё, что должны были, смысли с себя пятно позора. Нам не в чем себя винить, государь. А если так, то мы можем со спокойным сердцем отправиться на поиски Прибери-горы.
   - Это если нас выпустят из дворца, - мрачно проговорил Гаркуш. - А если нет?
   Эльфийский король хотел поделиться своими соображениями на эту тему, но тут как раз дико заверещала Маруся.
   - Меня за ногу схватили! За ногу!
   Сразу вслед за этим раздался глухой удар, это гоблинша с размаху опустила свою дубину на стол, раскрошила пару бочонков и переломала тарелки. По белой скатерти полилось пенное пиво, смешиваясь с кроваво-красным вином.
   - Это что ещё такой? - грозно вопросил Гаркуш. - Ты что творишь?
   - За ногу! - пропищала Маруся. - Там!
   - Где там?!
   - Под столо-ом! - заныла гоблинша. - Как налетит! Как прыгнет! Как схватит!
   - Да кто, кто прыгнет? - орк начал уже терять терпение. - Кто на тебя напал?
   Ответить Маруся не успела. Дворцовая стража, получившая четкие указания действовать при малейшем подозрительном движении со стороны гостей, бросилась в атаку. К чести орка будь сказано, он среагировал первым. Одним махом Гаркуш перескочил через стол, едва ли не на лету зарядил лук, с которым не расставался даже ночью, и метким выстрелом поразил одного из нападавших.
   Знай наших! - с удовлетворением отметил он. Эльфы тоже времени даром не теряли, быстро замелькал в воздухе предмет искренней зависти де Лурье, прекрасный королевский меч. Гоблинша и представить не могла, какую неоценимую услугу она оказала Ириану. Рунный меч, вдоволь напившийся ядовитой крови криогидры, теперь стал смертоносным оружием. Достаточно было лишь небольшого пореза, царапины, и противник падал мёртвым. Всего этого Ириан пока не знал, поэтому ему казалось, будто в бою ему помогает сам великий Эру.
   Излюбленным оружием коварного и хитрого графа де Лурье были два коротких кривых кинжала. Оружие, конечно, далеко не благородное, скорее даже наоборот, таким бы только встречать подвыпивших богатеев в тёмном переулке. Но ничего другого граф и знать не хотел, хотя мечом владел неплохо и даже считался одним из лучших мечников эльфийского королевства. Вороватый эльф избегал красивых приёмов и не любил драться лицом к лицу с противником. Куда как приятнее ему было тихонько подкрасться сзади и всадить в спину кинжал по самую рукоятку. Именно так де Лурье поступил и сейчас, коварным ударом свалив дюжего стражника. Если бы кто-то в этот момент бросил на графа хотя бы мимолетный взгляд, он бы поразился тому, как преобразилось лицо де Лурье. Куда девалась обычная бледность порочного аристократа? На вороватой роже эльфа разливался кровавый румянец, глаза сверкали задорным огнём, тонкие губы были крепко сжаты, брови сведены. Ни дать ни взять ополченец лучшего королевского полка, на груди которого уже нет места для новых орденов "за отвагу в бою".
   Маруся, со свистом раскручивая дубину, восторженно опускала её на плечи и головы нападавших. Делала она это с такой скоростью, что те не успевали даже понять, что же на них обрушилось с такой силой. А сила гоблинши, надо сказать, и в самом деле возросла. Очевидно что Маруся жила единственно по принципу "Сила есть - ума не надо", накапливая с каждой битвой не мудрость, а один только боевой опыт.
   Головы противников трещали как арбузы, хотя это и не самое лучшее сравнение. Всё-таки момент более чем трагичный, посудите сами, реки крови, текущие по каменному полу и остывающие тела поверженных врагов. Но как бы чудовищно это не звучало, искусство требует жертв, а для развесёлой компании приключенцев кровавые битвы и были тем самым искусством. И если у эльфов время от времени ещё возникала мысль "гуманнее надо быть", то орку с гоблиншей в этом смысле было гораздо проще. Сложных слов вроде "гуманность" или "милосердие" они не знали, зато превосходно умели крушить врагов. А коли так, что чего ради долгие рассуждения? В бою на них времени всё равно не остаётся, тут философия одна - или ты, или тебя. В суицидальных наклонностях никто из компании замечен не был, а потому над выбором никто голову не ломал. Победа любой ценой!
   А о чем думал хуманс, так никто никогда и не выяснил. Маг методично запускал в противников огненные шары и испытывал сильное желание закурить.
   Проломив череп последнему стражнику, орк быстро сказал товарищам:
   - Надо уходить, пока новые не набежали. Тут их наверняка как собак нерезаных, не справимся.
   - Почему это? - удивилась Маруся, которая только-только вошла в азарт. - Всех перебьём!
   - Приказы начальства не обсуждаются, - заявил Гаркуш, схватил гоблиншу за руку и потащил к окну. Этаж был второй, потолки низенькие, в самый раз для того чтобы выпрыгнуть и остаться более-менее целыми. Вот только решетки на окнах немного смущали. Маруся поплевала на ладони, взялась за проржавевшие прутья и вырвала решетку из стены.
   - О, как! - поразился король Ириан и в который раз захотел предложить гоблинше в обозримом будущем поработать вольнонаёмником в эльфийском ополчении.
   - Некогда рассуждать, - рявкнул орк, ставя Марусю на подоконник. - Прыгаем!
   - Я боюсь! - пискнула гоблинша, тут же получила мощное ускорение в виде пинка и со свистом улетела вниз. Тут то и выяснилось, что Маруся знает такие словечки, от которых покраснеет даже старый мудрый дварф. Гаркуш хотел ещё поинтересоваться, какой это умник научил юную девицу таким непотребствам, но отложил это до другого раза.
   Лететь до земли было недолго, но, скажем так, ощутимо. Маруся, которой всё было нипочем, отделалась лёгким испугом, орк приземлился на пятую точку и всю её отбил, а вот эльфам и вовсе не поздоровилось. Народ они, конечно, лёгкий и гордый, но к полётам совершенно не приспособленный. Это только всякие там сказители с профессорскими степенями рассказывают сказочки про эльфов-прыгунов, которые безо всяких усилий впрыгивают на спину к страшному зверю-элефанту. Увы, наши эльфы такими способностями не обладали, приложились о землю знатно. До переломов дело, слава Эру, не дошло, но зато синяков и ушибов - сколько угодно. Изящнее всего спуск произвёл хуманс, ранее в стремлении к комфорту не уличенный. Стоя на подоконнике он щегольским движением заложил ногу за ногу, взъерошил волосы и сложил пальцы обеих рук в затейливую фигуру. Тут же подле его ног заклубился туман, образовалось облачко размером со среднюю подушку и хуманс, на лице которого растекалось невероятное блаженство, медленно спустился на землю.
   - Ишь ты, эстет, - завистливо поцокал языком де Лурье, а Маруся стала раздумывать, ругательное ли было это слово или нет.
   - Живее, братцы, живее! - поторапливал товарищей орк, помогая эльфам подняться. - За нами вот-вот отправятся в погоню!
   При ударе оземь из кармана графа выпал какой-то свёрток. Сразу граф и не заметил пропажи, а теперь свёрток подобрал король.
   - А это что? - поинтересовался Ириан, разворачивая находку. - Чьё это?
   Как можно догадаться, это оказался каменный сундучок из покоев короля Рутры. От удара крышка его треснула и король без труда смог открыть сундучок. Внутри его лежали вовсе даже не бесценные сокровища, как и грезилось алчущему де Лурье. Лежали там четыре золотых печати с ручками из малахита и змеевика.
   - Ну и ну! - так и ахнул Ириан, со всех сторон оглядывая печати. - Да это же печати короля Укляндии! Ну да, вот большая королевская, вот от счетной палаты, вот малая печать, а вот и печать для особо важных поручений. Откуда же они?
   - Это я взял, - нашелся граф де Лурье. - Случайно проходил мимо, решил, что большого греха не будет, если я на время возьму шкатулку. Сами понимаете, сир, долго рассуждать я не мог, но сообразил, что документ такой важности без печатей не будет иметь юридической силы. А потому я позволил себе, гм, небольшое заимствование.
   - И совершенно правильно сделал! - с чувством пожал ему руку король. - Теперь у Куана Харлоса не будет повода нас преследовать. Мы скажем ему, что забыли поставить печати, быстренько их сделаем и будем считать свою миссию выполненной.
   Де Лурье уже открыл рот, чтобы в самых изящных выражениях поблагодарить короля, но орк не дал ему такой возможности. Гаркуш усмехнулся и сказал:
   - Да ты, высочество, эльф хоть и хороший, но наивный как дитя. Неужели ты думаешь, что Куан Харлос спокойно позволил бы нам перебить чуть ли не половину его стражников и преспокойно уйти восвояси? Уверяю тебя, он и слушать нас не станет. Велит нас повесить на тех самых воротах, которые мы давеча проходили.
   - И что же нам делать? - растерянным голосом спросил Ириан. - Всё-таки если печати на руках, грех не пустить их в ход!
   - Согласен, - кивнул Гаркуш. - Тогда давайте оставим их прямо тут, думаю, король Куан Харлос не совсем дурак и разберется, что к чему. Да и печати возвращать нам резона нет, если, конечно, не хотим снова столкнуться с этими апологетами ядра и ревностными служителями культа Едва Билла.
   - Девы Биллы, - машинально поправил Ириан. - И послушниками ордена Гейтса.
   - Ну да, с ними самыми, - кивнул орк. - Так что пусть этот Куан сам шлепнет себе печати на нужные места, а потом сам их и возвращает королю Рутре. Мы своё дело сделали, долг выполнили, теперь можно вернуться к текущим делам.
   - Это к каким? Искать дорогу к Прибери-горе? - удивился Ириан, недоумевая, почему возвращение его престола Гаркуш назвал текущим делом.
   - Да нет, это мы ещё успеем, - махнул рукой Гаркуш. - Покамест у нас одна задача, уйти во-он от тех ребят.
   И орк показал на толпу взбешенных вояк, которые бежали к ним во весь опор. Срочно пришлось бросить печати на ближайший пенёк и что есть духу бежать прочь из Гишпании, страны апельсинов и диких педров. Бежали быстро. Эльфы и вовсе летели как на крыльях, отстающий было хуманс сделал глубокую затяжку и дал такого дёру, что остроухим осталось только завидовать. Маруся скакала широкими шагами, сама с собой играя в лошадку. Непонятно было, глупой, что преследователи вряд ли будут заниматься детскими шалостями. Орк даже и объяснять не стал, чем может грозить подобное легкомыслие, снова схватил гоблиншу за руку своей лапищей и поволок за собой. Стражники, одетые в тяжелые доспехи, бежали медленно, лучников среди них не было, поэтому беглецы смогли спокойно выбраться из города, стремглав домчаться до моря-озера и быстро забраться в лодку. А там хуманс уже показал, на что он может быть способен. Хлопнул Томас в ладошки, налетел ураган и лодка стрелой полетела вперёд, пока, наконец, не скрылась из виду. Правда, в качестве побочного эффекта маг вызвал у всей команды сильнейшую аллергию на солёные брызги, выражаемую в виду красных прыщей на мордах, но это никого особенно не напрягало.
   Что до Гишпании, то дальнейшее действие разворачивалось там следующим образом. Печати владыки Укляндии утеряны не были, нашел их один бодрый старичок и, рассчитывая на высокую награду, принёс их во дворец. Вместо награды он получил по шее от разгневанного Куана Харлоса, которому было уже совершенно всё равно, кого бить, и ушел злой как черт, обещая подпалить дворец ко всем чертям. Затею свою он исполнить не смог, завещав своим детям непременно устроить поджог. К слову сказать, деточки его вполне успешно с этим справились, но это уже совершенно другая история.
   Итак, королевские печати. Куан Харлос, хотя и не был шибко грамотным, в детстве ленился и никакого иностранного языка так толком и не выучил, всё же худо-бедно сумел разобраться в том, куда же применить эти самые печати. Проштамповал грамоту, умилился душой и повесил её на стенку. Там она и висела до самой его смерти, а потом на престол взошел его сын, Кулио Куанович. Этот малый был совершеннейшим романтиком, которому покоя не давали лавры былых завоевателей. Не долго думая, собрал коронованный хлопец армию и повёл её через моря и океаны на другие державы. Везде, конечно, ему вломили люлей, потому как воины Гишпании никогда особой отвагой не славились. Потом победители, конечно, интересовались, с кем же они, в конце концов, воевали. Кулио Куанович с гордостью показывал им документ, взятый с батяниной стены, на что победители хохотали как умалишенные, говоря, что это не официальный документ, а филькина грамота. Как поведал бедному Кулио сердобольный писарь, король Рутра то ли по незнанию, то ли из вредности составил документ о признании независимости Гишпании в стихах, да ещё с такими похабными рифмами, что стыдно и читать такое.
   Как бы то ни было, статус Гишпании снова был под сомнением. Прознав про такое, один северный князь двинул на заморское государство свои войска и в скором времени одержал блистательную победу. Оный муж был хумансом грамотным, после завоевания Гишпании отправился прямиком в соседние державы, с которых и стребовал бумаги с признанием Гишпании новой провинцией своего княжества. Кулио Куановича мудрый князь оставил своим наместником и не ошибся. С годами Кулио помудрел и до конца своих дней верно служил на благо своего отечества.
   Вот такая вот история приключилась с Гишпанией, а всё из-за дремучести и вопиющей безграмотности в самой верхушке власти. Даже сейчас во многих государствах случается, что высокопоставленный чиновник не может связать на бумаге и двух букв, а умные книги читает вверх ногами. Отчего так случается, науке неизвестно, но то, что большими начальниками обычно становятся бывшие двоечники - практически медицинский факт.
  
   А лодчонка меж тем всё плыла себе и плыла, подгоняемая попутным ветерком, обеспеченным хумансом. И нет бы кому задуматься, отчего это и лодка вроде как-то стала поменьше, и воплей перевозчика на берегу не слыхать. Но вся компания была до того измучена событиями этого насыщенного дня, что на подобные мелочи не обращала ровным счетом никакого внимания. А зря.
   Лодка, разумеется, оказалась другой. Это корыто даже и лодкой-то назвать было совестно, так, плавучая посудина и не более того. Весла на ней отсутствовали как класс, вместо них использовались две палки с приколоченными к ним досками. Поначалу грамотные эльфы решили, что на досках начертаны сложные рунические письмена, но потом вспомнили курс древних языков, изучаемых в средней школе, и с грехом пополам прочитали загадочные надписи. На одной дощечке надпись гласила "По газонам не ходить", а на второй было крупными печатными буквами написано "Мосводоканал" и мелким шрифтом процарапано таинственное слово из трёх букв. К слову прилагался небольшой рисуночек, взглянув на который эльфы покраснели и отвернулись, а Маруся наоборот заинтересовалась.
   Не без труда, но грести этими подобиями весёл было можно, тем более, что и выбора другого не было. Ветер, вызванный многоумным хумансом, прекратился так же стремительно, как и начался, воцарился штиль, и лодка остановилась посреди огромного озера-моря. Орк крякнул, вооружился дощечками и принялся тихонько грести, недобрыми словами поминая подозрительного Куана Харлоса.
   Через пару часов орка на табличках сменил король Ириан, который как ребёнок радовался возможности погрести чудными вёслами. Потом настала очередь де Лурье, сокрушающегося об участи каменной шкатулки. Хотели посадить за вёсла и хуманса, но тот к тому времени умудрился докуриться до такой степени, что всё порывался сигануть за борт. Маг утверждал, что ко дну он не пойдет ни в коем разе, а всего-то навсего прогуляется по воде, изображая из себя древнего то ли мудреца, то ли отшельника. Проводить такие опыты ему не дали, вместо того по-дружески начистили репу и отправили отдыхать под скамейку. Гоблинша сказала своё глубокомысленное "гы" и попросила тоже немного погрести. Гаркуш отказал её в довольно грубой форме, пообещав ещё как следует отстегать ремнём по мягкому месту. Маруся в очередной раз смертельно обиделась, отвернулась ко всем спиной и принялась высматривать в озёрных глубинах маленьких золотистых рыбок.
   Когда импровизированные вёсла снова вернулись к орку, задул довольно сильный ветер, подхватил лёгонькую лодчонку и понёс неведомо куда. Повлиять на оное безобразие не представлялось никакой возможности, магическая поддержка сладко посапывала на дне лодки. Оставалось только всецело отдаться в руки судьбы и надеяться, что лодка плывёт в верном направлении. Рассчитывать на авось это, конечно, привычнее всего, но прагматичного и расчетливого орка в панику приводила одна только мысль, что исход путешествия всецело зависит от воли случая.
   - Братцы! - голосил орк, срываясь на фальцет. - Что делать-то? Что делать то будем, дорогие мои? Пропадём ни за так!
   Подобная истерика со стороны разумного и флегматичного Гаркуша внушила ужас бедным эльфам, которые уже проклинали своего ненаглядного Кирдена и мечтали поскорее сойти на твёрдую землю. Успокаивать паникующих орков остроухие были непривычные, сказали только, дескать, всё будет хорошо, не стоит волноваться, уважаемый сэр. Помогло это орку, как мёртвому припарки, и ещё с час несчастный голосил так, что бледнела даже зелёная Маруся.
   Наконец, ветер стих, снова можно было взяться за вёсла и плыть туда, не знаю куда. Тут как раз более-менее пришёл в себя хуманс, посмотрел на товарищей осовелым взглядом и поинтересовался:
   - А где это мы, а?
   Ответ де Лурье был лаконичным:
   - Плывём.
   - Ага, - кивнул хуманс, тараща глаза, потёр ладошки и занялся зловредным своим колдунством. На попутный ветер его навыков не хватило, да и прыщи на роже этому не вполне способствовали. Маг полистал спеллбук в поисках потребного в таких случаях заклинания, пораскинул мозгами и призвал себе на голову указующую стрелу. Причем на голову он её вызвал в буквальном смысле, через секунду над макушкой Томаса вспыхнула синяя стрелочка. Она завертелась, видимо, определяя нужное направление, вспыхнула весёлым голубоватым огоньком и указала остриём в сторону, обратную движению лодке.
   - И чего это такое? - полюбопытствовал Гаркуш, глядя на стрелочку с недоверием. - Куда она указывает? К берегу?
   - Нет, - помотал головой хуманс. - Я задал параметры Прибери-горы. Вот стрелка туда и кажет. Она, конечно, правильный маршрут не выбирает, и обойти возможные подводные камни не предложит, но вот направление указывает верное. Ещё ни разу меня не подводила!
   - Сомнительное это дело! - проворчал орк, неодобрительно косясь на стрелочку. Спорить, однако, он не стал, повернул лодку в указанную сторону и налёг на вёсла. Тут-то он на собственной шкуре и испытал очередную отдачу от распроклятого хумансового колдунства. На руках вдруг сама собой начала стремительно расти густая рыжая шерсть, на гладкой роже закучерявились здоровущие усы, а на лысой черепушке пробилась короткая поросль, будто высаженная ровными рядками.
   - Это ещё что?! - взвыл Гаркуш, хватаясь за только что отросшую бороду, быстро опускающуюся всё ниже и ниже. - Это откуда?! Убери немедленно!
   Томас вздохнул и стал с любопытством глядеть, как новоприобретённая орочья борода сначала доросла до пояса, потом до колена, а потом и до середины сапог.
   - Извини, братец, нечаянно вышло, - развёл руками горе-маг. - Оно само так получилось! Может, когда-нибудь смогу худо-бедно вывести какую-нибудь закономерность, а пока понятия не имею, отчего крылышки пробиваются прямо через позвоночник, а отчего проходит сильнейшее похмелье. Силы хаоса они, брат, такие...
   Хуманс провёл коротенькую лекцию о силах хаоса, во время которой Гаркуш с ожесточением орудовал ножом, сбривая под корень рыжие заросли. Закончив стрижку, орк с кулаками набросился на мага.
   - Ты! Мерлин недоделанный! Герой-самоучка, скромный труженик волшебной палочки! Если ты, чума египетская, позволишь себе ещё хоть одно колдунство, я тебя, порождение хаоса, на куски порву и за борт выброшу!
   - Согласен, - кивнул хуманс с такой серьёзной рожей, что у Гаркуша и руки опустились. Ну в самом деле, как можно бить этого малохольного, который от собственной дикой магии страдает куда как больше окружающих?
   Покуда орк с хумансом выясняли отношения, лодочка всё плыла и плыла вперёд. И опять же, смекнуть бы кому, что в полный штиль лодка, подгоняемая жалким подобием парусов, просто не может плыть с такой скоростью, всё, быть может, пошло бы совсем по-другому. Но такого никто не сообразил, наоборот, порадовались ещё, что вот, мол, хорошо разогнались!
   ... Когда утлая лодчонка на полном ходу врезалась в торчащую из воды огромную женскую руку, никто поначалу не понял, что произошло. В самом деле, не каждый день удаётся встретиться с каменной девкой исполинского роста. Лодка, как и следовало ожидать, раскололась в мелкую щепу, путники дружно попадали в воду. Эльфы, которые, как известно, твари водоплавающие, тут же вылетели как пробки, ухватились за гигантский мизинец и вскарабкались на ладонь. Хуманс с орком тоже медлить не стали и последовали примеру остроухих, а вот Маруся пошла ко дну как топор. Заметив отсутствие боевой подруги, Гаркуш ругнулся страшным голосом, помянул недобрым словом всех известных ему богов от Забугора до Илуватара и солдатиком сиганул с ладони вниз. Хорошо ещё что воды моря-озера были чистые, просматривались едва ли не до самого дна. Марусю орк углядел быстро, ухватил страдалицу за рыжие лохмы и кое-как вытащил на поверхность. Немалых трудом стоило Гаркушу с товарищами втащить тяжеленную девицу на каменную ладонь, хотя иной раз орк мог перекинуть скандалящую Марусю через плечо, да так и тащить мили полторы. Так что это только всякие грамотные книгочеи полагают, что, мол, живое и мёртвое тело весит одинаково. Бесчувственная Маруся была втрое тяжелее себя в более вменяемом состоянии и сейчас бедный Гаркуш не смог бы протащить её и на пару футов. Организм у гоблинши был крепкий, молодой, через несколько минут она уже полностью пришла в себя и с удивлением озиралась по сторонам.
   - А где лодка? - слабым голосом спросила Маруся.
   - Нету больше лодки, - вздохнул орк. - Разбилась об эту самую ручку.
   - Об ручку? - не поняла гоблинша, у которой понятие ручки ассоциировалось в первую очередь с ручкой дверной. - А где тут ручка нашлась?
   Орк почувствовал непреодолимое желание в деталях рассказать Марусе, где именно находится ручка и в какое место её надо засунуть, но тут каменная рука дрогнула, сжимая пальцы в кулак. Бедные путники бросились врассыпную, но рука оказалась цепкой и ловкой. Каменный кулак сомкнулся и вместе с пятью приключенцами погрузился в воду.
   Исполинские пальцы были сжаты крепко, но не достаточно плотно. Через щели между ними начала просачиваться вода, сначала тоненькой струйкой, потом сплошным потоком. Граф де Лурье внезапно вспомнил о своей клаустрофобии, и, отчаянно заверещав, упал на руки к королю Ириану. Тому меньше всего хотелось сейчас приводить в чувство своего вороватого собрата, поэтому де Лурье был весьма нелюбезно отодвинут в уголок. Вода меж тем всё прибывала и прибывала, каменный кулак двигался в неизвестном направлении.
   - Что делать будем? - спросил орк, тщетно пытаясь разжать холодные пальцы гигантской руки.
   - Что это вообще такое? - вопросом на вопрос ответил король Ириан, стараясь перекричать шум воды. - Где мы?
   - Самому бы знать, - пробурчал Гаркуш и хлопнул хуманса по плечу. - Эй, братец, нам бы не помещала твоя помощь.
   - Э? - недовольно протянул маг, выливая воду из своей трубку. - Чего?
   - В том плане, что необходима своевременная магическая поддержка, - пояснил орк. - А то своими силами, боюсь, нам отсюда не выбраться.
   - Как это не выбраться! - возразила ему гоблинша, размахивая дубиной. - Да я сейчас!
   С этими словами Маруся со всего маху ударила дубинкой по каменным пальцам и, как выяснилось, совершенно зря. Кулак вздрогнул как от боли и тут же начал сжиматься, пока, наконец, пленникам его нельзя было уже и пошевелиться. Напрасно маг вспоминал подходящие к случаю заклинания, напрасно гоблинша шевелила могучими плечами. Кулак только ускорил своё движение, вода заполнила всё свободное пространство. В тот момент, когда героям уже виделся скорый конец, каменная рука внезапно остановилась, пальцы разжались, и захлёбывающиеся путники как горох посыпались на холодный мраморный пол.
  
   В огромной подводной или подземной зале, куда каменная рука принесла своих пленников, было необычайно холодно. Потолок был так высоко, что, казалось, его и вовсе не существует. Тускло горели свечи, мерно покачивались большие люстры на железных цепях. В центре залы стоял трон величиной с не самый маленький домик в той же Гишпании. На троне сидела прекрасная женщина, неподвижная, как каменное изваяние. В первый момент вся компания приняла её за статую, но тут женщина шумно вздохнула и, протянув огромную руку, осторожно подхватила гоблиншу.
   - Маруся! - заорал орк, бледнея и краснея. Он подбежал к сидящей великанши и вскочил на большой палец её ноги. - Отпусти Маруську, чудище! Она ещё маленькая!
   Но каменная женщина, казалось, его и не услышала. Она поднесла гоблиншу к самому своему лицу и несколько секунд с удивлением смотрела на обозлённую Марусю. Та вырывалась с отчаянием, даже не задумываясь о том, если пальцы сейчас разожмутся, она упадёт на пол с большой высоты. Великанша ещё немного поглядела на гоблиншу, а затем спросила громовым голосом:
   - Ты кто?
   - Я Маруся! - пискнула оглушенная девица. - А ты кто? Чего тебе от меня надо?
   - Я Элия, хранитель вод, живой камень, - голос огромной женщины уже звучал куда как тише. - Куда вы плыли по моим водам?
   Гоблинша растерялась и не сразу нашлась, что ответить. Очевидно, что великанша купилась на высокий рост и стать зеленорожей девицы, приняв её за главную в компании. Ждать обстоятельных и точных ответов от Маруси было делом неблагодарным. Первым это сообразил Гаркуш. Он вскарабкался по каменной ноге на колени к каменной великанше и заорал как можно громче:
   - Пусти Марусю! Меня возьми! Меня!
   - Дядя, не лезь, у нас тут женский разговор, - крикнула вниз гоблинша и пояснила Элие: - Это мой дядя Гаркуш. Он у нас самый умный, хотя эльфы в том и сомневаются.
   Великанша на мгновение задумалась, сдвинула брови и второй рукой бережно подняла Гаркуша. Оказавшись рядом с Марусей, орк похлопал её по руке и шепнул:
   - Не бойся, Маруська. Всё образуется.
   - А ты кто такой? - полюбопытствовала каменная Элия у орка, стараясь говорить шепотом. Шепот у неё, впрочем, выходил такой, что у Маруси волосы вставали дыбом.
   - Я Гаркуш, - представился орк. - Мы с товарищами плыли из Гишпании, и, кажется, немного сбились в пути.
   - А что за штука горит у него над головой? - великанша кивнула на хуманса.
   - Это магическая стрелка, - пояснил Гаркуш. - Она указывает дорогу к Прибери-горе. Мы направляемся туда, чтобы помочь нашему товарищу вернуть себе престол.
   - Это какой же престол? - спросила Элия, внимательно разглядывая орка.
   - Вон того остроухого видишь? - Гаркуш махнул лапой на короля Ириана. - Вот он и есть. Его, понимаешь ли, собственный народ трона лишил. Вот мы и пытаемся ему помочь.
   Элия с сомнением посмотрела на парочку эльфов, которые по её меркам были кем-то вроде тараканов. Потом медленно перевела взгляд на более внушительного орка и криво усмехнулась:
   - Этому уже ничем не поможешь.
   - Много ты понимаешь! - рассердился Гаркуш. - Мы уже знаешь сколько натворили!
   - Ладно, ладно, - кивнула каменная великанша, - убедил, верю.
   - То-то же, - удовлетворённо хмыкнул орк. - А ты-то кто такая? Лодку нашу сломала, в плен взяла. Чего тебе от нас надо?
   - Нужна мне больно ваша лодка, да и вы тоже без особой надобности, - пожала Элия могучими плечами. - Лодку вашу облюбовал морской тролль, с которым у нас давняя вражда. Обхватил за днище лапами, да и волок к себе в логово. А вам и горя мало, наверняка даже и не заметили.
   - Не заметили, - удивлённо кивнул Гаркуш. - А что это за тролль такой?
   - Я ему морду набью! - пообещала Маруся, прекратив выдираться.
   - Да так, есть один, - не стала вдаваться в подробности великанша. - Поселился, понимаете ли, в моих водах, да и в ус не дует. Считает, видимо, мои владения своей законной территорией. Что я не делала, и гоняла его, и чудищ морских на него насылала, ничего не помогает. А тут новая беда, начал тролль мореходов обижать. Кого вместе с кораблём в один присест съест, кого просто в воду бросит и глядит, как тот барахтается. Никто, конечно, о тролле ничего не знает, откуда взялся да зачем, поэтому все беды на меня списывают. Одни грозятся учинить мне какое-нибудь страшное колдунство, чтобы, значит, неповадно впредь было. Другие говорят, что меня задобрить надобно, жертву принести кровавую. А меня от этих жертв и вовсе воротит, я ж не чудище кровожадное, я мирная. Живу себе в палатах подводных, никого не трогаю. Даже рыбешек мелких и тех не обижаю. А тут - на тебе. Корабли я, якобы, топлю, мореходов живьем ем. Брань то она, конечно, на вороте не виснет, однако кому же дурная слава понравится?
   Каменная Элия замолчала и посмотрела на орка с Марусей, видимо, ища в них сочувствия. Но гоблинша душещипательный рассказ пропустила мимо ушей, с любопытством оглядывая огромную залу, а Гаркуш только спросил грозно:
   - Ну, допустим. А зачем же ты тогда нас к себе затащила?
   - Эх, - вздохнула великанша. - А что ж мне оставалось делать? Стоять и смотреть, как вас морской тролль на куски рвать будет? Справиться-то с ним я не могу, всё-таки женщина, к сражениям непригодна. А вот выручить попытаться, это я всегда с радостью. Уж не обессудьте, но оставить вас троллю на съедение я не захотела. Вот и принесла сюда.
   - А... - понимающе кивнул орк и надолго задумался. Замолчала и великанша, пристально оглядывая Марусю со всех сторон. Наконец, Гаркуш молвил:
   - Извини нас, добрая госпожа. Ты выручила нас от страшного чудовища, а мы даже толком не поблагодарили тебя.
   Элия смутилась, на её беломраморных щеках вспыхнул румянец. Орк добавил:
   - Спасибо.
   - Да что уж там, - робко улыбнулась великанша. - Это вы меня простите, что так неласково с вами обошлась. Привыкла уже к тому, что меня боятся и ненавидят, а поделать ничего не могу. Чего же ещё можно ожидать от каменной бабы!
   Элия осторожно опустила Марусю с Гаркушом вниз, встала с трона и опустилась на корточки, опершись руками об пол. Голову она нагнула так низко, что стала почти вровень со своими крошечными гостями. Медленно переводила она взгляд с хуманса на эльфов, улыбалась виноватой улыбкой и молчала. Заговорил Гаркуш:
   - Скажи нам, госпожа Элия, можно ли как-то выбраться из твоего дворца? Или ты не хочешь выпускать нас отсюда?
   - Что ты! - ахнула великанша, широко открывая прекрасные зелёные глаза, - ведь вы не пленники здесь, а гости! Неужто я бы могла так с вами поступить?
   И Элия залилась слезами, каждая из которых была размером с Марусину голову. Слёзы с громким плеском падали на каменный пол и забрызгивали ноги и без того мокрых путников по колено. Когда на полу уже образовались глубокие солёные лужи, Гаркуш, не выносящий женских слёз, быстро заговорил:
   - Ну что ты, что ты! Извини, если мои слова показались тебе обидными. Не со зла ведь я, а по глупости!
   - Никто меня не лю-у-убит! - голосила каменная Элия, оглашая залу громовыми рыданиями. - Все обижа-а-ают!
   Маруся в страхе спряталась за спину хуманса, эльфы начали спешно возносить молитвы к Эру милосердному. Только орк не растерялся и, вспрыгнув на ладонь великанши, громко заорал:
   - А ну-ка отставить рыдания! Тоже мне, разнюнилась! Как маленькая, честное слово! Ну чего ты ревешь? Взрослая девица, а плачет как телок.
   - А чего ты меня обижаешь! - проныла великанша, впрочем, уже не так уверенно.
   - Очень мне надо тебя обижать! - возмутился Гаркуш. - Ну, сказал глупость, так что теперь, из-за этого себя жизни лишать?
   - Не глупость! - возразила Элия, утирая слёзы, обильно бегущие по щекам. - Очень даже не глупость!
   - Цыц! - рявкнул орк. - Мне лучше знать, когда я что-то умное говорю, а когда несу дичь несусветную. Так что, девица-красавица, прекращай-ка реветь и сказывай, как нам из твоего дворца выбраться.
   - Эх, - каменная великанша только вздохнула. - Да как же отсюда выберешься! Кругом вода, лодки у вас больше нет, да ещё и морской тролль. Сидит сейчас наверняка злой, вас караулит. Всё-таки моими стараниями он без завтрака остался. Так что, увы, придётся вам у меня поселиться.
   - Ну уж нет, - помотал орк головою. - Расскажи лучше, что это за тролль такой зловредный, на которого никакой управы нет. Велик ли? Силён?
   - Нет, что ты, - сквозь слёзы улыбнулась Элия, - где ж он велик! Разве что чуток побольше тебя.
   - Ничего не понимаю, - удивился Гаркуш. - Ты вон какая здоровая, неужели с ним справиться не можешь?
   - Не могу, - снова вздохнула каменная великанша. - Как же с ним справишься, если он чуть что, так фаерболом в лицо запустить норовит? Он ведь не абы кто, а чародей и маг. Зловредный, ядовитый, да ещё и в зверей морских оборачивается умеет.
   - Чародей, говоришь, - задумчиво протянул орк. - И оборотень. Ну и ну, весёленькое дельце вырисовывается. И что же нам делать?
   Элия только плечами пожала, а Гаркуш почесал макушку и обратился к хумансу:
   - Эй, Томас! Как насчет того, чтобы разобраться с одним нехорошим троллем?
   - Мне-то что, - хмуро ответствовал хуманс, вперив взор в стрелку над своей головой. - Тебе надо, ты и разбирайся.
   - Я бы с радостью, да тролль не простой. Маг он, короче говоря. Сумеешь управиться?
   - Неа, - покачал головой Томас. - У меня кисет отсырел. И спички промокли. А я если не покурю, то от меня никакого толку не будет.
   - С кем же я связался, - в который раз простонал орк и повернулся к великанше. - Видишь, с кем приходится работать? Парочка изнеженных эльфов, сильно пьющая гоблинша и хуманс-трезвенник. Хотя лучше бы он пил, ей-богу.
   Гаркуш вздохнул, потёр рукою лоб и спросил Элию:
   - У тебя есть где переночевать и высушить нашу одежду?
   - Есть, есть, - обрадовано закивала великанша. - И спички его подсушим.
   - Вот и хорошо, - сказал орк с улыбкой. - Как говорится, утро вечера мудренее. Или что тут сейчас? День? И не разберешь под водою.
   Каменная Элия провела своих гостей в огромную спальню, где стояла кровать таких размеров, что на ней без труда мог бы разместиться небольшой городок. У одной стены был большой камин, от которого веяло сильным жаром, но огня в нём не было. Вместо горящих поленьев в камине были нагромождены большие драгоценные камни - золотистый пирит и лимонно-желтый цитрин, солнечный сердолик и медовый янтарь. Камни искрились и переливались, источая удивительный свет, от них волнами исходило мягкое тепло, согревающее всё вокруг.
   - Вот здесь вы можете отдохнуть, - сказала великанша, улыбаясь. - Я бы вам предложила ужин, но, боюсь, вы не станете есть то, что ем я.
   - А что ты ешь? - заинтересовалась Маруся.
   - Ох, - покачала головой Элия, - лучше тебе и не знать.
   - Но всё-таки? - любопытствовала гоблинша. - Я тоже ем всякое, отчего те, у которых уши растут не по уставу, рожею бледнеют. Расскажи!
   - И не уговаривай, - усмехнулась каменная великанша. - Знаешь, есть такая рыба-камбала, у которой глаза на брюхе? Питается оная рыбина тем, о чем в приличном обществе говорить не принято. Так вот, я ем то, от чего воротит даже камбалу.
   Элия облизнулась, подмигнула Марусе и вышла из спальни. А гоблинша так никогда и не узнала, что же потребляет страшная рыба камбала.
   Весь вечер и половину следующего дня пришлось потратить на то, чтобы привести в чувство тоскующего хуманса. Дело в том, что солёная вода попортила его курительное зелье так, что сушить его было совершенно бесполезно. Томас грустил, то и дело впадая в состояние глубокого безразличия ко всему окружающему миру. Напрасно товарищи бегали вокруг него кругами, всеми силами пытаясь расшевелить и вернуть к жизни. Хуманс уверял, что теперь для него померкли все краски мира, а если так, то он не хочет больше заниматься магией. Он лежал ничком, слегка освещаемый указующей стрелкой над своей головой и мрачно смотрел прямо перед собой.
   - Магия по необходимости, а не по наитию, это не магия, а трудовые будни, - уверял Томас, горестно качая головой. - А я не ремесленник, я художник. Но у меня отобрали мою палитру! Теперь я совершенно бесполезен.
   - А о нас ты подумал? - пробовал увещевать его Гаркуш. - Ты, братец, последняя наша надежда! Неужели тебе наплевать на то, что с нами будет?
   - Никто не понимает моей тонкой и ранимой души, - ныл Томас. - У меня отобрали мою музу, жить больше незачем. Похороните же меня на дне морском и высадите на моей могиле анемоны.
   - Ты чего говоришь?! - ярился Гаркуш, краснея и бледнея. - Да как тебе только такое в голову пришло?
   - Оставь меня, друг, - с непередаваемой нежностью и смирением в голосе шептал хуманс. - Мне уже ничего не мило в этом мире.
   - Тьфу ты, заладил одно и то же как попугай! - сердился орк, теряя всякое терпение. - Ну, говори, будешь колдовать?
   - Не буду, - хмыкнул Томас с бесконечной меланхолией. - И не проси.
   - Эх ты, - только и сказал Гаркуш и оставил всякие попытки привести мага в чувство.
   Ночью, когда маг забился в угол кровати и крепко уснул, было собрано срочное совещание. На него пригласили даже каменную Элию, а вот гоблиншу, как малую и неразумную девицу отстранили, вызвав тем самым шквал негодования. Маруся билась головой об собственную дубину, уверяя, что она будет сидеть тихо, но, разумеется, в это не поверили. Поэтому великанша осторожно выставила гоблиншу за дверь, вручив дитятку собственную шелковую ленточку в качестве компенсации. Маруся немного поревела, потом несколько раз обмоталась лентой, заметила удивительное сходство с петухом и в течении двух часов бегала по дворцовым коридорам, кукарекая и распевая песенки. Эхо далеко разносило эти леденящие душу вопли, так что совещающихся героев то и дело пробирала дрожь.
   - Так что будем делать, друзья мои? - спрашивал орк, искоса поглядывая на спящего хуманса. - Не век же здесь сидеть! У нас и запасы к концу подходят.
   - Извините, - со вздохом проговорила Элия. - Из огня да в полымя получилось. От одной беды вас увела, в другую своими же руками ввергла.
   - Ты это, извиняться-то прекращай, - строго сказал орк. - Твоей вины тут нет, а коли так, то...
   - Кукареку! - раздалось за дверью. Король Ириан вздрогнул. Гаркуш продолжал как ни в чем ни бывало:
   - Магов среди нас нет, а потому что остаётся? Только пойти на хитрость.
   - И что вы предлагаете, сэр? - поинтересовался де Лурье, с вожделением глядя в камин. - Обмануть морского тролля? Он и слушать нас не станет.
   - Я не знаю, - вздохнул Гаркуш. - Но нельзя же сидеть сложа руки.
   - Кудах-тах-тах! Я курочка! - снова взвыла невидимая Маруся.
   - Курочка она, - машинально повторил орк и пожал плечами. - Братцы, выход-то один. Вернуть нам нашего мага. А вот как это сделать - ума не приложу.
   - Скажите, сэр, - осторожно поинтересовался Ириан. - Имеет ли ваш народ способность к магическому искусству? Быть может, мы сможем самостоятельно совершить определённые волшебные манипуляции?
   - Что ты имеешь ввиду, величество?
   - Я думаю, мы могли бы воспользоваться спеллбуком нашего дорогого Томаса. Конечно, чужое брать нехорошо, - тут эльф строго посмотрел на графа де Лурье, - однако если цели благие, то...
   - Ку-ка-ре-ку! - заорала гоблинша так, что вздрогнула даже каменная великанша.
   - Да когда же ей надоест... - меланхолично проговорил Гаркуш.
   - Так как вам такая идея, сэр? - спросил король Ириан.
   - Идея, конечно, неплохая, - кивнул орк. - Да вот только что мы сумеем сделать? Вызвать дождь или там обратить воду в вино? Даже будь я грамотным, я бы не сумел употребить чужие заклинания. Тут навык нужен, практика. А у меня ничего этого нет.
   - Очень жаль, очень жаль, - посетовал Ириан, хотел добавить ещё что-то столь же многозначительное, но тут за дверью раздался горестный вопль:
   - Пустите! Ну пожа-алуйста!
   Гаркуш вздохнул.
   - Может откроем, братцы? Нет сил слышать эти рыдания.
   Возражать никто не стал и каменная великанша отворила тяжеленную дверь. Маруся, всхлипывая зашла в спальню и с укоризной на всех посмотрела:
   - Сидите тут, да? Умные, да? Взрослые? Как что надо, так Маруся, Марусенька! Вот не буду вам больше помогать! Злые вы, уйду я от вас.
   - Это не получится, - криво усмехнулся Гаркуш. - Идти тут некуда.
   - Уйду, назло уйду, - твердила гоблинша, совершенно не слушая, что ей говорит орк. - В пустыню! Буду там жить как ушельница.
   - Как отшельница, - поправил несчастную девицу орк. Та только ногой топнула.
   - Всё равно уйду!
   - Успокойся, Маруська, - строго сказал Гаркуш, которому надоело разбираться с капризами юной гоблинши. - Говорю тебе, отсюда нам пока не уйти. В этом деле нам мог бы Томас помочь, да погляди на него. Валяется как бревно и даже слушать ничего не хочет.
   - Где валяется? - мигом заинтересовалась Маруся. Увидев страдающего хуманса, она горько покачала головой и авторитетно заявила: - Это всё потому что та девица пропала, да?
   - Какая девица? - удивился орк.
   - Сиреневая, - пояснила гоблинша. - Ну, помните, когда мы из дворца убегали, думали ещё, что дядя Томас совсем запропал? А он, оказывается, в это время с бабой какой-то разговоры разговаривал.
   - А... - вспомнил Гаркуш. - Точно, было такое. И ты, что же, думаешь что он из-за неё так убивается?
   - Я не знаю, - пожала плечами Маруся. - А почему бы и нет?
   - Гм, - задумчиво проговорил орк, раздумывая, как бы помягче объяснить гоблинше, что скорее всего маг страдает из-за порчи курительного зелья. Впрочем, спустя какое-то время Гаркуш пришел к выводу, что предположение Маруси вполне может быть справедливым. В самом деле, ведь хуманс говорил о какой-то музе? Его пристрастие к курению, конечно, границ не имеет, но неужто маг стал бы называть своё зелье музой? Определённо, вопрос требовал рассмотрения со всех сторон.
   - Что вы об этом думаете, господа эльфы? - обратился Гаркуш к товарищам. - Быть может, мы зря махнули на Марусю рукой? Девица-то иногда дельные вещи говорит.
   После небольшого обсуждения пришли к выводу, что неплохо было бы зазвать сиреневую девицу для вспоможения. Припомнили, что оная барышня вызвалась случайно при выполнении заклинания телепортации.
   - А что за заклинание? - спросил де Лурье, поудобнее устраиваясь на огромной кровати.
   - Да кто его знает, - пожал плечами Гаркуш. - Врата, кажется. Или что-то вроде того.
   - Gate, - вспомнил король Ириан. Точно, оно. Не слишком сложное заклинание, мы его ещё в младших классах проходили.
   - На какой же дисциплине? - удивился орк. - Я думал, что магию преподают только в высших учебных заведениях!
   - На ОБЖ, - хихикнул эльф и принялся листать спеллбук Томаса.
   Магическая книга хуманса представляла собой довольно внушительную тетрадку, каждая страница которой была исписана вдоль и поперёк сложнейшими нагромождениями букв и цифр. Когда Ириан увидел на одной странице заклинание по порабощению нежити, заклятие ползучей погибели Creeping Doom, стишки, посвященные некой Натиниэль и рецепт слоёных пирожков с черникой, ему стало как-то не по себе. Педантичный и аккуратный в мелочах эльф и представить себе не мог подобного безобразия. Ему пришло в голову, что может быть именно такая расхлябанность и служит основным преимуществом хумансов. Ведь и в самом деле, любой эльфийский вояка прежде чем отправиться в бой десять раз выгладит собственные штаны, почистит сапоги специальной щеточкой, завяжет галстук и почистит зубы. Даже меч из ножен любой уважающий себя остроухий не достанет без ритуальной пляски с бубнами. А хумансы? По тревоге вскакивают с постели, ныряют в сапоги, если снимали с вечера, хватают топор и вперёд, крушить неприятеля. А то, что изо рта запах такой, что птицы дохнут на лету, так это и вовсе смело можно считать передовой технологией в военном деле. Волосы всклоченные торчат из-под шлема во все стороны, щетина на роже торчит, так что хоть ножи об неё точи, глаза после вчерашних возлияний красные как у вурдалака. Страшно? А оно ведь, если рассудить, во многом оправдано, нехай враги трепещут. Солдаты должны наводить ужас на противника!
   Король Ириан вздохнул, нашел страницу с нужным заклинанием и задумчиво спросил:
   - Господа! Кто будет применять это заклинание?
   - Ты и будешь, - усмехнулся орк. - А что? Ты у нас, величество, шибко грамотный, да и с магией по школьным годам знаком. Кто же ещё кроме тебя справится?
   - Вы, сир, как самый старший и мудрый, - поддержал де Лурье. - Кому же как не вам мы можем доверить благополучный исход задуманной операции?
   - Ну, раз вы так считаете, - немного смутился король Ириан, - тогда я не могу не согласиться. Спасибо вам за доверие, друзья мои.
   Эльф глубоко вздохнул и мелкими шажочками побрёл в центр кровати. Там он уселся на корточки, положил прямо перед собой раскрытый спеллбук и сложил руки на груди. Несколько минут он просидел в полном молчании, настраиваясь на определённую волну, потом тихонько прошептал воззвание к Эру и воскликнул неожиданно чистым и зычным голосом:
   - Gate!
   В огромной спальне сгустилась тьма, в ушах у всех зазвенели сотни колокольчиков, а бедного эльфа что-то так сильно ударило в грудь, что он повалился на спину и затих. Спустя пару секунд в полной тишине раздался отчаянный женский вопль:
   - Ты, что, опять?! Опять случайно?! Убью!
   Когда тьма рассеялась, герои с удивлением увидели стоящую на кровати миниатюрную девицу с ярко-сиреневой кожей. Вид у барышни был рассерженный, глаза так и метали молнии. Она переводила грозный взгляд с эльфа на великаншу, хмурила лоб и постукивала ногой об матрас.
   - Так я вас спрашиваю, это чего такое? Снова ваш маг развлекается?
   Король Ириан пришел в себя и бросился к сиреневой барышне.
   - Позвольте вашу ручку, прекрасная госпожа!
   - Пошел к черту, собака! - рявкнула девица так, что король Ириан едва устоял на ногах. - Куда мага подевали, гады? Кому я буду морду бить?
   - Так в этом-то и вся соль! - тихим голоском заговорил Ириан, на всякий случай отойдя в стороночку. - Видите ли, какое дело. Мы бы ни в коем случае не стали прибегать к вашей помощи, если бы ситуация не была бы такой безнадежной. Строго говоря, мы бы...
   - Короче! - не вытерпела девица и упёрла руки в боки. - Короче говори, умник! Чего от меня надо?
   - Ох, барышня, - смутился Ириан, - мы попали в беду.
   Ну?! - рявкнула барышня. - Конкретнее!
   Орк понял, что толку от эльфа не дождаться и взялся за дело сам. Осторожно тронул он сиреневую девицу за плечо и проговорил:
   - Да ты не серчай, милая. Чего ж ты от него хочешь, мало того что эльф, так ещё и аристократ. Эти малохольные никогда толком ничего не говорят, всё бы им вокруг да около ходить, в лирические отступления пускаться.
   - Это я уже поняла, - фыркнула гостья. - Но ты-то не эльф!
   - Не эльф, - кивнул Гаркуш, улыбаясь. - Потому и говорю прямо. Попали мы не по своей воле в подводный дворец к каменной великанше в гости, да и застряли тут. Выбраться отсюда собственными силами нет никакой возможности, одна надежда на магическую поддержку. Да и от этой поддержки толку особого нет. Отчего оно у него такое приключилось, непонятно, но это как-то даже и нехорошо. Не можем же мы до скончания веков здесь сидеть! Надо что-то делать.
   - Ну, допустим, - кивнула девица. - А я тут при чем?
   - Да понимаешь ли, - смущенно сказал орк, не зная, как подступиться к самому главному вопросу. - Маг у нас скромный, душевный хуманс, ему бы только трубочку покурить, а больше и не надо ничего. А тут, понимаешь ли, заявил, что, дескать, музу у него отобрали, без которой не выйдет никакого колдунства. А муза это, гм...
   Гаркуш осёкся, пожевал губами и быстро закончил:
   - А муза эта вроде как ты.
   - Чего?! - ахнула сиреневая девица, наскочила на орка и стукнула его по груди маленькими кулачками. - Ты чего это выдумал, рожа?
   - А что сразу рожа! - обиделся Гаркуш. - Правду тебе говорю, заронила ты искру в сердце нашего дорогого мага.
   - Какую ещё искру! - оскорблено взвыла барышня. - Совесть у тебя есть? Я, между прочим, замужем! То есть...
   Тут лицо у девицы сморщилось, бровки нахмурились и из ясных глаз хлынули слёзы.
   - То есть была замужем! - проревела барышня, хлюпая носом. - Была! Была! Уууу!
   Горе девицы было настолько неподдельным, что прониклась даже Маруся. Она подошла к странной гостье и положила свою зелёную лапищу той на плечо:
   - Ну чего ты ревёшь?
   - Замуж хочу! - пищала девица, смахивая ладонью бегущие слёзы.
   - Вот глупая! - удивилась гоблинша. - Тут, может, некоторые еле-еле из-под венца сбегают, чтобы только не сгубить жизнь свою молодую. А ты сама в петлю лезешь.
   Маруся задумалась и скорбно покачала головой.
   - Слушай, может оттого ты такая синенькая, а?
   - Я сиреневая! - возмутилась девица. - Самый натуральный фиалковый цвет!
   - Я в овощах не разбираюсь, - хмыкнула гоблинша. - А зовут-то тебя как?
   - Так и зовут, - вздохнула барышня. - Ночная Фиалка.
   - Хорошо что не бабочка, - прыснул орк и тут же постарался напустить на себя строгий вид: - Вот что, Фиалка. Помочь-то нам сможешь?
   - А что мне ещё остаётся, - вздохнула девица. - Выбора-то у меня нет. И мужа нет. И семьи нет. И детей нет! Только и остаётся, что всяких там хумансов из депрессий вытаскивать. Ну и ладно. Значит, судьба у меня такая.
   Фиалка потянулась, зевнула, хрустнула пальцами и подошла к страдающему Томасу. Тот лежал, уткнувшись носом в простыню и крепко сжимал в кулаке пустую трубку. Стрелка над его головой горела ровным синим светом, отбрасывая блики на бледное лицо Томаса. Сиреневая девица мельком оглядела болящего, хмыкнула и что есть силы врезала ему ногой под рёбра. Хуманс взвыл, ахнул и постарался встать, но как раз это-то ему и не удалось. Фиалка, крайне разгневанная тем, что её снова выдернули из родного края, колотила бедного мага так, что тот уже и думать забыл о высоких материях. Этот метод, кстати, неплохо бы применить всяким там практикующим докторам, которые регулярно пишут научные трактаты о депрессии, как о биче современного мира. Они готовы выписывать своим пациентам горы настоек и капель, сутками читать им лекции о вреде пессимизма, даже и не задумываясь о том, что лечение может быть гораздо более эффективным. В самом деле, всего лишь парочка хороших тумаков, и у больного мигом проходит даже самая глубокая тоска.
   Хумансу наконец удалось вскочить на ноги и отпрыгнуть в сторону. Фиалка, взвыв, бросилась за ним, но маг уже сориентировался в ситуации и крепко схватил её за руки.
   - Ты?! - воскликнул он, с удивлением и страхом глядя на барышню. - Ты чего?!
   - А ты чего?! - зло вопросила Фиалка, стараясь наступить Томасу на ногу. - Ишь чего выдумал! Представления он тут, понимаешь ли, устраивает! Товарищи в беде, а он депрессиями развлекается!
   - И ничего я не развлекаюсь, - смущенно проговорил хуманс. - Может, мне и в самом деле плохо!
   - А может быть тебе ещё раз врезать? - рявкнула Фиалка. - Хныкаешь, как девочка!
   - А вот за такие слова можно и в репу получить, - угрожающе заявил маг, крепко сжимая сиреневые запястья. - Думаешь, тебе одной драться можно?
   - Ой, напугал, напугал, - усмехнулась девица, попыток язвить не оставила, но к самолюбию хуманса стала относиться более трепетно. - Кстати, а что это за штука у тебя над головой?
   - Указатель, - строго сказал хуманс, но в пояснения вдаваться не стал. Девица возмущенно фыркнула, а Томас принялся внимательно изучать содержимое своей трубки и кисета. Убедившись в том, что зловещее зелье никуда не годится, маг тяжко вздохнул и внимательно посмотрел на Фиалку.
   - Слушай. А ты, часом, не куришь?
   - Нет, - возмутилась девица. - Как тебе только в голову такое могло придти, чучело?
   - Я только спросил! - тоскливо простонал хуманс, но Фиалка и слушать его не стала.
   - Олух бессовестный, нет у тебя ни стыда ни совести! Стоит тут, понимаешь ли! Больно умный нашелся! А ну-ка быстро!
   С этими словами сиреневая барышня что есть силы наступила магу на ногу, а он от неожиданности выпустил её руки.
   - Быстро товарищам помогать! Я сказала быстро!
   - Ладно, ладно, - опасливо закивал маг и похлопал себя по карманам. - Э... а где мой спеллбук?!
   - Здесь он, - отозвался орк. - Извини, братец, пришлось нам его у тебя позаимствовать. Мы народ магии не обученный, и то с трудом разобрались в твоих каракулях.
   - Вы трогали мой спеллбук! - простонал хуманс, хватаясь за голову. - Да как вы могли! Это же... это же святое!
   - А что нам оставалось делать? - попытался возразить Гаркуш. - Ты валяешься в полубессознательном состоянии, интереса к окружающему миру не проявляешь.
   - Надо было подождать! - запальчиво воскликнул Томас, нежно прижимая к груди спеллбук. - Неужели вас в детстве не учили, что брать чужое нехорошо?
   Граф де Лурье при этих словах как-то нехорошо потупился, а король Ириан метнул на него яростный взгляд. Хуманс продолжал:
   - Спеллбук это как предмет личной гигиены! Его нельзя, ни в коем случае нельзя брать грязными руками! Его нельзя открывать, не будучи магом! Я уже не говорю про то, что читать из него заклинания может только маг с высшим магическим образованием!
   - Так, ну хватит, - гаркнула Фиалка, которой эта пламенная речь уже порядком поднадоела. - Чего ты языком зазря треплешь? Никто твой спеллбук драгоценный не съел, не испортил, не поцарапал. Гадостей, опять же, никаких в нём не написал. Чего ж ты так разорался? Лучше бы подумал, как из дворца выбраться.
   - А что такое? - удивился хуманс. - Мы тут что, пленники?
   Каменная великанша, которая до сих пор тихо сидела в углу, воскликнула возмущенно:
   - Вы не пленники!
   - Ладно, ладно, - махнул рукой орк и ободряюще ей улыбнулся. - Извини нашего Томаса, добрая госпожа. Это он так, сгоряча, по незнанию. А дело вот в чем...
   И Гаркуш коротенько рассказал хумансу, отчего им не удастся спокойно покинуть подводный дворец. Закончил он свой рассказ следующими словами:
   - Вот так вот, братец дорогой. Никак не обойти нам злого тролля-чародея. Ты наша последняя надежда.
   - Эх, да что же я могу сделать? Маг-то я, конечно, не из последних, - тут хуманс горделиво приосанился, да так, что светящийся указатель над его головой вздрогнул, - но всё-таки тягаться с таким сильным противником мне не под силу. Кто знает, вдруг этот самый тролль черпает свои силы не где-нибудь, а в водной стихии? Тогда уж мы точно у него в плену. Хаос, к помощи которого прибегаю я, это, конечно, тоже мощь, но никогда точно не знаешь, что можно от него ожидать. Вызову я, допустим, полчище ядовитых рыб, которые должны будут разорвать тролля на мелкие кусочки. Или там, допустим, смертоносного осьминога применю на пару с заклятием окаменения flesh fo stone. А он это дело раскусит в один миг, запустит dispel chaos и от моих чар останется только пшик.
   Хуманс вздохнул и развёл руками.
   - Так что, братцы, к этому делу надо подойти с умом! Нельзя абы как идти на такого могучего противника. И на авось рассчитывать тоже нельзя. А ещё у меня того... курить нечего. То есть совсем. А я без этого дела даже фаербол не скастую. Не говоря уже о чем-то посложнее.
   Фиалка, которая до этого момента слушала Томаса с неугасающим вниманием, вдруг звонко и обидно расхохоталась. Хуманс посмотрел на неё с неодобрением. Сиреневая девица только хмыкнула:
   - Да что ты за маг такой дурной, а? Я такого и не встречала никогда. То он под видом заклинания телепортации девиц из-под венца уводит. То в депрессии впадает. То ещё что-нибудь. Вот ей-богу, не знала бы, что ты хуманс, приняла бы за самого натурального эльфа. Те тоже периодически начинают действовать всем окружающим на нервы, рассказывая о собственной никчемности и безысходности.
   - Злая ты, - вздохнул маг. - Недобрая. Нет бы лучше подсказать, что делать дальше. Советом помочь.
   - Вот ещё, - пожала Фиалка хорошеньким плечиком. - Делать мне больше нечего, как только помогать всяким там горе-магам.
   - Бесчувственная! - добавил хуманс и подытожил: - Ядовитая!
   - Я не ядовитая! - взвилась девица. - Я сама не знаю, что бы тебе такого подсказать! Что я тебе, чародейка, ворожея? У меня и диплома нет. Лечить немного умею, ну и по мелочам всякое. Травками занимаюсь, недаром кличут тайной фе... впрочем, я этого не говорила. Короче говоря, я больше по травкам и цветочкам, а вот чтобы сражаться с кем, драться, это уж увольте. Не девичье это дело.
   - Ага, ага, - мрачно кивнул маг, - как меня бить, так это привычно, а вот как с кем пострашнее сразиться, так это сразу нас нет.
   Фиалка надулась и протопала к краешку огромной кровати. Там она уселась поудобнее, свесила ножки вниз и крепко о чем-то задумалась. Хуманс, несмотря на то, что был чрезвычайно зол на дерзкую девицу, невольно ею залюбовался. В самом деле, Фиалка даже в гневном состоянии была довольно мила. Небольшого росточка, стройная, но не худая, вся кругленькая, без единого острого угла. Круглые плечи, округлые локотки, большие, словно удивлённые глазки, носик-пуговка. Волосы у девицы были длинные и светлые, тяжелыми локонами спускающиеся по спине. За острым ушком был заложен красивый цветок на длинном стебле, в волосах непонятно за какой надобностью был деревянный гребешок. Платье на Фиалке было белым в голубой горошек, узенький поясок пару раз обвивался вокруг талии. На поясе висел мешочек, перевязанный розовой тесёмкой. Судя по острому запаху, в мешочке была сушеная мята и ещё какая-то столь же пряная трава. Конечно, всяким там оркам, гоблинам и прочим эльфам девица показалась бы страшненькой, а может даже и жутковатой, но вот хуманс смотрел на неё с восторгом.
   - Фиалочка! - нежно пробормотал Томас, подходя к барышне. - Ты меня извини, что я наговорил тут всякого. Честное слово, не со зла!
   - Ну тебя! - зло отмахнулась Фиалка и обхватила себя за плечи. - Только этого мне сейчас не хватало, чувственного обожания и прочей ерунды!
   Заметив, что маг хочет гневно что-то возразить, девица погрозила ему пальчиком:
   - Цыц! Опосля скажешь. Я пока вот что придумала.
   И Фиалка, с большим комфортом устроившись на кровати, поведала героям свой грандиозный план.
   - Значит так, дети мои. К этому самому морскому троллю пойду я одна. Почему я? Потому что под водой дышать умею, прабабка моя по глупости своей с амфибием спуталась. Ну и опять же харизма у меня высокая, нешто какому-то там троллю голову не вскружу?
   Насчет собственной харизмы барышня, конечно, малость преувеличивала. Это только для хуманса краше Фиалки никого в целом свете не было, а вот любому другому второй раз на сиреневую девицу и смотреть не хотелось. Откровенно уродливой она, конечно, не была, но во всей её внешности было что-то отталкивающее. Быть может, дело было в неестественном цвете кожи, хотя, если задуматься, уж лучше быть светло-сиреневым, чем отливать на солнышке болотным оттенком. Фиалка, однако, себя считала эталоном женской красоты и, горделиво подняв кругленький подбородок, продолжила:
   - Пойду я, значит, к троллю. Поговорим с ним по душам. Ну или как получится, это если он изначально меня в штыки примет. Маг меня будет подстраховывать удалённо при помощи заклятия psychic link.
   - Я его не знаю! - возопил хуманс, взмахивая руками.
   - Научишься, - сердито бросила Фиалка и продолжила: - Если что-то пойдет не так, в том смысле, что мы с магом не справимся, постараюсь применить телепорт и отправиться обратно во дворец. Ну или домой, как получится. Это, правда, уже в самом крайнем случае, не хотелось бы, чтобы до этого дошло, но тут уж как получится.
   Сиреневая девица передохнула, обвела глазами своих слушателей и спросила:
   - Ну что? Возражения есть?
   - Есть, - кивнул хуманс. - Я могу некоторое время дышать под водой, знаю пару подходящих заклинаний. Может, мне пойти с тобой?
   - Не может, - помотала головой Фиалка. - Ты будешь мне нужен в качестве поддержки. Будешь меня вести и всячески спонсировать магической силой, если я почувствую, что не хватает своих ресурсов. А тащить тебя из воды, когда твои свежевыращенные жабры начнут сбоить, я не хочу.
   - А что я буду делать? - поинтересовалась Маруся, нежно поглаживая дубину. - Я тоже хочу помочь!
   - Вот спасибо! - презрительно фыркнула Фиалка. - Только тебя нам и не хватало для полно счастья! Ага, как же. Выпустим мы тебя на морского тролля. С дубиной против магии воды!
   - А что? - удивилась гоблинша, не поняв сразу издевательского тона сиреневой барышни. - Думаешь, я сильно этого тролля разобижу? Да ты не бойся, я ему тихонько по голове настучу и будет с него. Я добрая.
   - Ты это серьёзно? - выпучила Фиалка глаза и, икнув, обратилась к хумансу: - Это она серьёзно? А? Она вообще у вас нормальная, не?
   - Гм, не совсем, - пробормотал Томас, улыбаясь одними глазами. - Я бы так не сказал. Но я не думаю, что тебе стоит дразнить нашу Марусю. У неё же не только интеллект невысокий, у неё ещё и напрочь отсутствует чувство юмора. А это значит, что очередная твоя шуточка или там ехидство вполне может стать последней.
   - Да ладно! - недоверчив хмыкнула Фиалка. - Правда, что ли?
   - Я тебя предупредил, - кивнул хуманс.
   - Ладно, - махнула рукой девица и почесала кончик носа. Несколько минут она сидела молча, еле слышно что-то нашептывая, потом быстро вскочила на ноги и хлопнула в ладоши. Ярко вспыхнула белая молния, на мгновение ослепив всех собравшихся в спальне, потом лёгкий ветерок взъерошил светлые волосы Фиалки. Потом раздался громкий хлопок, и сверху прямо в руке сиреневой девицы упала увесистая книжка в кожаном переплёте.
   - Альбомчик мой любимый! - заворковала девица, раскрывая книгу. - Фолиантик мой родненький!
   Фиалка сунула в книжку нос и зашуршала страницами спеллбука. Как успел увидеть хуманс, исписаны они были каллиграфическим почерком, а абзацы друг от друга отделял красивый рисуночек. На полях были изображены летящие купидоны, голубки и прочая нечисть. Кое-где ровными рядами были записаны цифры, причем исключительно девятки. Закладок в спеллбуке было несколько, пара шелковых ленточек и три черных перышка. Сиреневая девица нашла, наконец, нужную страницу и целиком погрузилась в её изучение. Она беззвучно шевелила губами, водила по воздуху пальчиком и время от времени возводила глаза к потолку, будто вспоминая что-то важное. Наконец, Фиалка закрыла книгу и тихо проговорила:
   - Ну вот и всё. Я готова. Подавайте мне вашего тролля. От него только мокрое место останется!
- Он и так мокрый, - улыбнулась каменная великанша.
   - Значит, сухое, - важно кивнула Фиалка. - Смотрите и учитесь, дети мои.
   Тут сиреневая барышня напустила на себя строгий вид, ручкой убрала со лба непослушные пряди и произнесла хриплым шепотом:
   - Teleportation circle!
   Огромная спальня будто наполнилась шипящими змеями. У ног Фиалки заклубился густой дым, образуя ровный белый круг. Сиреневая девица с усмешкой посмотрела на опешившего мага, снова погрозила ему пальцем и бросила спеллбук.
   - Шестьдесят четвёртая страница, сверху. Открой, когда я исчезну и читай вслух. Ничего сложного, старайся, главное, читать с одной и той же интонацией. И книжку мою береги. Я тебе, может, самое дорогое доверяю. Вроде как честь девичью.
   - Я постараюсь, - серьёзно кивнул хуманс, во все глаза глядя на Фиалку. А та распрямила спину, закрыла глаза и развела руки в сторону. Из белого круга начало подниматься вверх лёгкой серебристой свечение, коконом опутавшее Фиалку. Снова раздалось шипение, белый круг вспыхнул ярким светом, и сиреневая девица исчезла. Спустя некоторое время рассеялся и сам круг.
   Как только круг телепортации сработал и Фиалка отправилась прямиком к морскому троллю, хуманс раскрыл толстый спеллбук и судорожно принялся листать страницы. Были они, к слову сказать, пронумерованы, так что искать нужную особого труда не составляло.
   - Шестьдесят два, шестьдесят три, шестьдесят пять, шестьдесят шесть, - шептал Томас, шелестя бумагой. - То есть как шестьдесят шесть?! А где...
   Но шестьдесят четвёртой страницы и вправду не было. Дальнейшее изучение спеллбука показало, что в книге отсутствовали также восьмая, шестнадцатая, тридцать вторая и сто двадцать восьмая страницы. Дальше Томас листать не стал, понимая, что действовать придётся по собственному усмотрению. Он вытер со лба обильно выступивший пот, и постарался вспомнить всё что знал. На память приходили подзабытые заклинания о пивоварении и сушении грибов. В другое время Томас непременно бы обрадовался возможности сделать приятное гоблинше, но сейчас, когда от него зависела жизнь прекрасной Фиалки, хуманс о Марусе как-то не подумал.
   - Да почему же я вечно помню всякую ерунду! - в отчаянии говорил он. - Ну хотя бы что-то похожее! Неужели я так ничего и не вспомню?
   Кое-как Томас скастовал на самого себя заклятие awaken - пробуждение разума и постарался на свежую голову что-то сообразить. Как назло в качестве побочного эффекта бедный хуманс вызвал глубокое похмелье, причем не только на себя, но и на всех своих товарищей. Каменная великанша тоже не стала исключением и с воем повалилась на пол, умоляя срочно дать ей огуречного рассолу. Это привело бедного хуманса в такой ужас, что в голове его прояснилось и Томас радостно воскликнул:
   - Mind control!
   Стоит ли говорить, что после этого события стали развиваться, мягко сказать, не слишком гладко?
  
   Белый круг выбросил Фиалку совсем не туда, куда она планировала изначально. Она оказалась в полумиле от обиталища морского тролля, сбилась с пути, и ей пришлось спросить верное направление у мирно проплывающей мимо рыбы. Рыба удивилась, выпустила изо рта несколько пузырьков воздуха, но дорогу подсказала. Сиреневая девица, которая в воде казалась совсем синей, поблагодарила рыбу и быстро поплыла прямиком к морскому чародею.
   Жил морской тролль не во дворце, не в замке а в самом обычном гроте, довольно грязном и мрачноватом на вид. Вода в его жилище была мутной, со стен свисали водоросли, по большей части черные и гниющие. Рыбы к троллю никогда не заплывали, и не потому, что боялись страшного чародея, нет, им просто неприятно было находиться в грязной затхлой воде. Но тролль из-за этого никоим образом не страдал, гостей он не любил, а из рыб уважал только толстого ската, который умел сворачиваться в рулон и прикидываться половичком. Сейчас тролль отдыхал, удобно устроившись на мшистом камешке, ковырял в кривых зубах клешней краба и раздумывал, что бы приготовить себе на ужин.
   Когда в логово морского тролля вплыла Фиалка, маг и не подумал о возможной опасности. Он даже и внимания на сиреневую барышню не обратил, мало ли, что там плывёт. Но вот когда Фиалка принялась вслух читать всякие зловредные заклинания, тролль понял, что тут что-то не так. У него ещё теплилась надежда, что сиреневая гостья это просто какая-то особо хитрая рыба, но вот заклятие отторжения магии окончательно развеяло его заблуждения. Морской тролль вздохнул, хотя как ему удалось сделать это под водой - загадка.
   - Не дадут ведь отдохнуть, а! Ну вот скажи мне, ты кто такая?
   - Я Ночная Фиалка! - гордо сказала праправнучка амфибия.
   - Хорошо хоть не ночная бабочка, - горько покачал головой тролль.
   - А почему все сразу про насекомых вспоминают, а? Что за привычка путать флору и фауну? - искренне удивилась Фиалка, хотела ещё подискутировать на эту животрепещущую тему, но передумала. - Прощайся с жизнью, злодей!
   - Начинается, - возвёл очи горе морской тролль. - Тебе чего от меня надо, а?
   - Вы только посмотрите! - обратилась Фиалка неизвестно к кому. - Он меня спрашивает, чего мне от него надо!
   - Ну так я же не знаю, чего, - опешил от такого напора чародей и тоже обратился к неведомым слушателям: - Не, ну это ж надо! Пришла ко мне какая-то странная девица, назвалась растением и хочет меня на этой почве убивать. А почему, зачем - не говорит.
   - Он мне тут ещё будет разговоры разговаривать! - возмутилась сиреневая Фиалка. - Ты чуть моих товарищей не погубил!
   - Каких товарищей? - обалдел тролль. - Ты что, родная моя, водорослей несвежих пожевала? Ну так это совершенно напрасно. Вы, девки, ей-богу как дети, всё в рот тяните.
   - Хватит мне голову морочить, - разъярилась девица. - Говори толком, почему мореходов топишь. Тебе тут, что, рыбы мало?
   - Мореходов? - задумался чародей. - Это каких же? Которые на деревяшках по моему морю-озеру плавают?
   - Вот ещё! - возмутилась Фиалка. - Почему это по твоему? Это вовсе даже владения каменной великанши.
   - Какой-какой великанши? - переспросил тролль. - Каменной? Не знаю такую. Но если ты про ту бешеную бабу, которая живёт в подводном дворце и целыми днями только жалуется на жизнь, то с ней мне давно всё понятно. Кроме того, конечно, так это почему она Лейрис своим считает. Я-то, поди, постарше её буду годков так на полторы сотни, а и то всё озеро не могу в свои владения записать. Есть у меня свои территории, свой, так сказать, участочек, так я на нём и сижу, о другом и не помышляю. Отрицать не буду, бывает, и лодки топлю, и корабли, так мне же тоже кушать хочется. А рыбу, как ты говоришь, я кушать не могу, у меня от неё аллергия.
   - Чего у тебя от неё? - не поняла Фиалка.
   - Аллергия, - пояснил тролль. - Скушаешь, бывает, какую-нибудь камбалу, а потом всё тело чесаться начинает. И ладно бы только руки или там ноги, живот, так ведь спина тоже чешется так, что спасу нет. Всё ночь, бывает, проворочаешься, и песочком растираешься, и гальку тёплую прикладываешь, ничего не помогает. То есть по молодости то я, конечно, таким не страдал, кушал всё без всякого опасения. А теперь вот ни рыбку, ни даже моллюсков кушать не получается. Единственное спасение - это всякие там двуногие, которые на солнышке живут, чистым воздухом дышат. Возьмешь так, знаешь ли, какого-нибудь дварфа пожирнее, откусишь ему голову и жуешь с хрустом. Если его ещё как следует в водичке промариновать и хреном натереть, совсем красота получается, ничего больше и не надо.
   - Да как ты так можешь! - в гневе воскликнула сиреневая девица и тут же полюбопытствовала: - Слушай, а где ты тут хрен берешь?
   - Чайки приносят, - улыбнулся тролль. - Я им рыбок подкидываю, а они мне хрен и аджику в клювиках приносят.
   - А чего ты чаек не ешь?
   - Как же можно! - искренне возмутился тролль. - Чтобы таких умных тварей и на еду пускать? Нет, ты уж извини, я не могу есть того, чей интеллект выше моего собственного. Так возвращаясь к нашему разговору, чего ты хотела? Объясни, пожалуйста, толком.
   - Мои друзья хотят выбраться из дворца, - сказала Фиалка. - Ты напал на них, когда они плыли через озеро Лейрис. Их спасла каменная великанша и унесла в свой подводный дворец. Но они не могут сидеть там вечно. Им надо уйти.
   - Ну и пусть уходят, - пожал плечами тролль и нашарил на полу крупного рака. - Я-то тут причем?
   - Но ты их не пускаешь!
   - Я? - поразился чародей. - Это как это? Я ловлю только тех, кто проплывает над моей землей. А дворец каменной великанши, если не ошибаюсь, находится гораздо севернее. Пусть они спокойно возвращаются домой, я не в обиде. Я вчера раков наловил.
   - Значит, ты вот так просто дашь им уйти? - не поверила Фиалка.
   - Нужны они мне сто лет, - хмыкнул морской тролль, жуя рака. - Я больше купцов люблю, торговцев. Одного сала там сколько! А заморенные вояки мне зачем? На один зуб всего, вроде как закуска к пиву. Раки лучше, я тебя уверяю. Хочешь?
   - Хочу, - отважно кивнула сиреневая девица, полностью уверенная в своём дипломатическом таланте. Раков она не ела никогда в жизни и теперь начала грызть твёрдую клешню. Впрочем, зубы у Фиалки были крепкие, а вкус специфический, так что даже клешня рака показалась ей необычайно вкусной. Тролль же, которому очень нравилось, когда кому-то приходилась по вкусу его еда, проговорил:
   - Я тебе больше скажу, моя дорогая. Даже если бы твои товарищи оказались в моих краях, я бы их всё равно не стал задерживать. Исключительно из глубокого к тебе уважения, драгоценная Нарциссочка.
   - Я Фиалка, - поправила его девица, на сиреневых щеках которой вспыхнул румянец. Она отправила в рот ещё одну клешню, мило улыбнулась троллю и тут всё пошло наперекосяк. Именно в этот момент её с головой накрыло заклинание mind control.
  
   Говорят, что курильщики, отказавшиеся после многих лет от этой вредной привычки, начинают полнее чувствовать запахи, ярче видеть цвета и в течении самого короткого времени наливаются просто-таки геркулесовой силой. Так ли это или нет неизвестно, да и курил хуманс по собственному признанию вовсе даже не табак. Однако всего через несколько часов после последней затяжки Томас почувствовал себя гораздо здоровее и крепче. Магических сил у него тоже прибыло, в чем он мог убедиться, когда употребил злополучное заклинание контроля над чужим сознанием.
   - Ух ты, ничего себе, - пробормотал хуманс, как наяву увидев морского тролля. - Ну и рожа!
   Фиалку маг, разумеется, увидеть не мог, потому что полностью подчинил её тело и видел её глазами. Было это, надо сказать, прелюбопытно, потому как ясные глаза сиреневой девицы видели мир по-особенному, вроде того, как воспринимают реальность стрекозы или пчёлы. Хуманс видел прямо перед собой сразу десяток троллей с разных ракурсов, которые никак не желали складываться в единую картинку. Наконец маг кое-как приспособился к такому необычному видению и, скрестив руки Фиалки на груди, начал произносить сложное древнее заклинание.
   Ночная Фиалка где-то глубоко на дне собственного сознания отчаянно голосила, умоляя мага прекратить самодеятельность и срочно убраться из её головы, но хуманс, погруженный в работу, её даже и не услышал. Морской тролль заподозрил что-то неладное в очах сиреневой девицы, но не предал этому значения. Вместо того он поднял с пола очередного рака и с доброй улыбкой протянул его Фиалке.
   - На, деточка, покушай. Вон ты какая тощая!
   Томас воспринял этот жест как попытку применения психотропного оружия и испепелил рака одним движением сиреневой длани. Тролль оскорбился:
   - Ты чего, Ромашка? Я ж от чистого сердца! Или тебе сырыми они не по вкусу, холодные дюже? Так сказала бы, я б подогрел. Долго, что ли. У меня тут и горячие источники имеются, там это мигом.
   - Готовься к смерти! - торжественно сказал Томас устами фиалки. Морской тролль досадливо вздохнул:
   - Опять двадцать пять. Опять за рыбу деньги! Ну мы же, кажется, с тобой всё обсудили, нет?
   Маг решил, что больше толковать с троллем нечего и отправил в него целый ворох сверкающих белых стрелок. Те вонзились в плечи и руки морского чародея, лишив его на некоторое время возможности двигаться. Этого вполне хватило хумансу для того, чтобы скастовать подводный фаербол из зелёного болотного огня, и в упор выстрелить им в чародея. Тролль был застигнут врасплох. Ему и в голову не могло придти, что это милое маленькое сиреневое существо может причинять такие страдания. Он всплеснул руками и отправил в сторону Фиалки стену слепящего пламени, но хуманс разгадал этот его маневр, выставил вперёд ладони и отбил огонь. Стена ушла вверх и рассыпалась под сводами грота на сотни маленький огоньков. Тролль скрипнул зубами и едва успел уйти от нового потока разящих стрелок.
   С каждым новым ударом хуманс чувствовал, что тело Фиалки становится всё послушнее и податливее. Ему даже подумалось, что быть миниатюрной девицей куда как удобнее, чем высоким нескладным молодцем. Руки и ноги действовали быстрее и ловчее, фигурка была гибкой, и можно было без особого труда уворачиваться от наносимых ударов. Кроме того в девичьем теле было ещё одно явное преимущество, которое хуманс оценил не сразу. Если в поединке с ним противник наверняка целился бы в лицо и торс, а вот девушку, даже такую боевую, тролль бить в морду лица как-то не спешил. Быть может тут имела быть так называемая "галантность" или даже "уважительное отношение к женщине", хотя, конечно, ожидать такого от тролля было бы верхом наивности.
   Морской тролль, наконец, вспомнил, что он всё-таки могучий чародей и догадался призвать на помощь все силы морской стихии. Вокруг Фиалки забурлил настоящий водоворот, сжимаясь вокруг неё плотным кольцом. Хуманс почувствовал, что начинает задыхаться, и постарался противопоставить воде всю мощь огня. Но для такого заклинания его сил оказалось недостаточно, и маг на мгновение потерял контроль над Фиалкой. Этого ей хватило для того, чтобы в полной мере оценить масштабы опасности, собрать всю волю в кулак и разорвать тугое кольцо. Сразу после этого сиреневая девица почувствовала, что полностью источила свой магический потенциал и на этот раз потеряла сознание без участия хуманса. После такой короткой передышки Томас снова завладел волей беспомощной Фиалки. Теперь действовать ему было гораздо проще, сиреневая барышня никоим образом не старалась ему противиться, и хуманс мог работать в полном объеме. Снова засверкал перекрёстный поток белый стрел, в гроте потемнело от целого шквала черных волн, вызванный разъяренным троллем. Томас создавал всё новые и новые шары из болотного пламени, оплавлял толстую кожу морского чародея ядовитыми лучами, ловко отражал даже самые страшные удары. Тролль почувствовал, что противник начинает его одолевать и пришел в неистовство. Он видел перед собой всего-навсего маленькую сиреневую девицу и никак не мог взять в толк, откуда в ней такая чудовищная сила.
   Тролль слабел, а Томас черпал силы из воды, в которой находился, земли и камня, на которых стоял, кислорода, который наполнял лёгкие Фиалки. Чародей нанёс очередной удар, в который постарался вложить все свои силы, но Томас его даже не почувствовал. Он выпрямился, закрыл на мгновение глаза и произнёс заклинания огненных ладоней. Пальцы его вспыхнули, пламя стекло по ладоням до локтей и стоило только магу прикоснуться к морскому троллю, как тот мгновенно почернел и рассыпался горкой тёмный булыжников.
   Хуманс с облегчением вздохнул и почувствовал невероятную усталость. Он попытался покинуть Фиалку, но понял, что она не сумеет самостоятельно вернуться в подводный дворец. Томасу пришлось прочитать знакомое читателям заклинание "gate" и надеяться, что оно сработает так как надо. Раздалось характерное шипение, сиреневая девица начала медленно оседать на пол грота, а маг, не дожидаясь окончания телепортации, покинул сознание Фиалки.
  
   Маруся, которая с любопытством наблюдала манипуляции хуманса, окончательно пришла в восторг и бросилась на шею очнувшемуся Томасу. Тот был настолько измучен, что не сумел даже смахнуть с себя увесистую гоблиншу, только тихонько простонал, упрашивая хотя бы убрать ноги с его живота. Зелёнорожая девица с чувством чмокнула его в щеку, потрогала пальчиком светящуюся стрелку и отползла в сторонку. Маг закрыл глаза и с удовольствием погрузился в лёгкую дремоту. Заклинание контроля над разумом и битва с троллем отняли у него слишком много сил, и теперь хуманс хотел просто лежать с закрытыми глазами и ни о чем не думать. Отвечать на расспросы тоже не хотелось, но его товарищи проявили недюжинное упорство.
   - Справился? - нетерпеливо спросил Гаркуш.
   - Справился, - пробормотал маг, не открывая глаз.
   - Значит, ты победил морского тролля? - радостно и в то же время недоверчиво спросила каменная великанша. - Значит, теперь моё озеро свободно?
   - Угу...
   - Тяжело было? - пропищала Маруся. - Трудно сражаться с чародеем, дядя Томас?
   - Да-а-а, - протянул хуманс, зевая во всю пасть.
   - А где Фиалка? - догадался, наконец, поинтересоваться король Ириан. Томас так и подскочил на постели.
   - Как?! Она должна была уже вернуться сюда!
   - Не было её, - покачал головой орк.
   - Ох, - простонал маг, падая обратно на кровать. - Неужели она осталась там? Хотя нет, ведь заклинание уже начало действовать. Значит, она вернулась к себе домой. К жениху.
   Он тяжело вздохнул, нащупал руками бесполезную трубку, валяющуюся рядом. И добавил тихим спокойным голосом:
   - Значит, я снова её потерял. Значит, жить больше незачем.
   С этими словами маг улёгся лицом вниз и затих. Гаркуш только вздохнул:
   - Ну, начинается... Говорю вам, все беды от баб.
   Пока хуманс переживал очередной виток депрессии, орк вдумчиво толковал с каменной великаншей. Так как она была необычайно благодарна своим гостям за то, что они сумели расправиться с морским троллем, великанша просто-таки горела желанием помочь. Гаркуш говорил, что неплохо бы поскорее выбраться из подводного дворца, ведь времени уже потеряно немало. Великанша кивала и обещала сделать всё от неё зависящее. Но от этих её обещаний толку было немного, потому как каменная девица служила ярчайшей иллюстрацией к поговорке "Велика Федора, да дура". От изнеженных эльфов тоже сложно было добиться чего-то дельного, поэтому Гаркушу пришлось соображать в одиночку.
   - Скажи, добрая госпожа, - спросил орк у каменной великанши, - а далеко ли здесь до ближайшего берега?
   - Да не особо, - на мгновение задумалась Элия. - Моим ходом это около двух часов, а вот вы и в неделю не доберетесь. Да только зачем бы вам это знать? Тот берег, который отсюда ближе всего совсем в другой стороне от того, куда показывает стрелка над вашим магом. Разве ж вам туда надо?
   - Да уже всё равно, куда, - вздохнул орк. - В гостях хорошо, а дома лучше. Засиделись мы тут у тебя, да и запасы наши к концу подходят. С голоду помирать неохота, сама понимаешь. Скажи-ка, госпожа, сможешь ли ты вынести нас на берег тем же путём, что и сюда доставила?
   - Это на руках, что ли? - удивилась каменная великанша. - Смогу, наверное.
   - Вот и хорошо, - кивнул Гаркуш. - А то, что времени много потеряем, так это ничего. Дома, как говорится, и стены помогают. Это мы под водой сами себе не хозяева, а посуху любую дорогу найти сможем.
   - Хорошо, - весело согласилась Элия. - Тогда собирайтесь, мигом вынесу вас наверх.
   Орк улыбнулся великанше, закинул на плечо тоскующего хуманса и крепко взял за руку Марусю. Эльфы, узнав, что предстоит ещё одно морское путешествие, впали в ужас, но возражать не стали. Каменная Элия осторожно усадила своих гостей между огромными ладонями, сложила пальцы так, чтобы вода не проходила внутрь и быстрыми шагами пошла прочь из своего дворца. Была она так высока, что её не надо было всплывать на поверхность, да у неё и при желании ничего бы не получилось. Поэтому великанша просто подняла руки вверх, разжала пальцы и поставила ладони параллельно воде, так, чтобы её маленькие гости могли спокойно на них сидеть.
   Каменная Элия тяжело ступала по дну. С каждым шагом ладони её немного вздрагивали и Марусю от бесконечной тряски начало подташнивать. Особую роль тут ещё играло выпитое с утра пиво, так что когда бедная гоблинша не выдержала и простилась с завтраком, это никого в принципе не удивило. После этого Маруся почувствовала себя гораздо лучше, голова перестала кружиться, и в животе больше не слышалось угрожающее бульканье. Гоблинша вытерла рот рукавом и бодро спросила у Гаркуша:
   - А когда мы уже приедем?
   - Скоро, - неопределённо проговорил орк, которому и самому было не слишком хорошо. - Вперёд смотри, как увидишь там что, дай знать.
   Маруся кивнула и с любопытством стала глядеть по сторонам, то и дело вскакивая и довольно восклицая:
   - Птичка!
   - Это чайка, - покорно объяснял король Ириан, решивший вдруг восполнить пробел в Марусином образовании. - А вон там крылатая рыбка. А вон там...
   А "вон там" оказался небольшой треугольный плавничок, который стремительно приближался к каменной руке. Кем оно оказалось, акулой или кем пострашнее, бедные герои понять не успели, потому что в этот момент депрессующий маг открыл глаза, увидел прямо перед собой огромную зубастую пасть и прямо в неё, в пасть, заорал:
   - Banishment!!
   Заклинание изгнания подействовало моментально, но совершенно не так, как хотелось хумансу. Впрочем, учитывая его состояние, можно смело считать, что ему ровным счетом ничего не хотелось, а просто-напросто сработал многовековой рефлекс. Кроме того, если бы хуманс был бы не диким магом, служителем хаоса и прочего бардака, то наверняка заклинание бы сработало более адекватно. Акула или кто там точил зубы на мирных странников, улетела бы за тридевять земель, ещё в полете издохнув от ужаса. Но так как Томас был тем, кем он был, заклинание сработало в точности до наоборот. Вместо акулы в полёт отправились пятеро страдальцев вместе с каменной рукой, которую заклинанием оторвало по локоть.
   Вечерело. Над озером Лейрис стремительно проносилась каменная длань, за которую всеми конечностями держались несчастные путники. Маруся орала так, что у эльфов закладывало уши, хуманс выпал из депрессии и с ужасом думал о том, что же он наделал. Спокойствие сохранял только Гаркуш, которому в своё время доводилось полетать и на боевом драконе, а потому полёты, даже такие своеобразные, ничуть его не пугали. Мало помалу герои приняли более-менее устойчивые положения, справились с собственным ужасом и даже смогли тихонько переговариваться. Первым заговорил орк. Он ворчливо поинтересовался у мага:
   - Признавайся, твоих рук дело?
   - Моих, - вздохнул Томас.
   - Ну-ну, - хмыкнул Гаркуш. - Чародей называется. Колдун. Знахарь. И куда же мы летим, позволь узнать?
   - Не знаю, - горестно сказал хуманс, с вожделением думая о трубке. - Наверное, туда.
   - Развелось чародеев, - злобно проговорил орк и обернулся к Марусе: - Ты как, дитя моё?
   - Я висю, - грустно сказала гоблинша. - То есть вишу. И очень кушать хочу.
   - Потерпи, деточка, - как мог ласково проговорил Гаркуш. - Вот прилетим.... Куда-нибудь. И покушаешь.
   - Поскорее бы, - вздохнула Маруся.
   Ветер бил в лицо, выжимая из глаз непрошенные слёзы. Дышать было трудно, холодный воздух неприятно резал лёгкие. Озеро Лейрис кончилось широким песчаным берегом, каменная рука полетела над небольшой рыбацкой деревенькой. Народ задирал голову и указывал на летящих пальцами, кто-то падал на колени и умолял смилостивиться своих небесных покровителей. Орали дети, отчаянно гавкали собаки.
   Рука спланировала над лесом и начала терять высоту.
   - Крепче держитесь! - только и успел крикнуть Гаркуш, как вдруг раздался треск, каменная конечность врезалась в сосну, проломила её и грохнулась вниз.
   Орк со всей силы приложился о землю спиной, сверху на него упал король Ириан. Хуманс зацепился плащом за ёлку и висел на высоте десяти футов от земли. Стрелка парила у него над головой, таинственно поблескивая синеватым светом. Граф де Лурье тихо лежал в кустах. Только Маруси нигде не было видно, но, судя по громкому вою в ближайшем ельнике, гоблинша была вполне себе здорова. Мало помалу слух Гаркуша начал вычленять отдельные слова из нарастающего воя юной девицы.
   - Зуб! Зу-у-уб! Зу-у-убик! - голосила гоблинша. Орк похолодел, ожидая новой части трагедии "Марусины зубы". И не ошибся.
   Гоблинша вышла, наконец, из ельника. Вид у неё был жалкий. С носа и губ капала кровь, зелёная рожа была перекошена и зарёвана. Маруся всхлипывала и хлюпала носом, обеими руками держась за щёку.
   - Что случилось? - участливо спросил орк, стряхивая с себя эльфа. - Что такое, деточка?
   - Зубик выпал! - проговорила гоблинша, рыдая. - Што ше теперь будет?
   - Да ничего не будет страшного, - с облегчением улыбнулся Гаркуш, убедившись, что ничего особенного не произошло. - Новый вырастет, я же тебе говорил.
   - А старый? - требовательно спросила Маруся. - Я же его снова проглотила.
   - Ну и на здоровье, - рассмеялся орк.
   - Как это на здоровье! - возразила гоблинша. - А вдруг он прорастёт у меня в животе? Как я тогда кушать буду?
   - Не прорастёт, - уверенно сказал Гаркуш. Он вспомнил, как в детстве боялся, что из проглоченной персиковой косточки в брюхе вырастет персиковое дерево. Судя по тому, что по утрам орка мучила изжога, будто в животе что-то скреблось, дерево всё-таки проросло.
   Маруся ещё немного похныкала и успокоилась, тем более что еле живой король Ириан вручил несчастной девице конфетку на палочке. К слову сказать, залежи леденцов и прочих сахарных вкусностей у эльфа подходили к концу и он раздумывал, где бы раздобыть ещё. Достали из кустов порочного графа де Лурье, кое-как сняли с веточки тоскующего хуманса. Стрелка над головой мага указывала в сторону моря-озера, но ни у кого и мысли не было снова пуститься вплавь. Гаркуш даже высказался:
   - Нет, братцы, меня теперь и калачом в воду не заманишь. Хватит с меня!
   - Мне жаль каменную госпожу, - вздохнул король Ириан. - Из-за нас она потеряла свою прекрасную руку.
   - Не из-за нас, а из-за него, - буркнул де Лурье, кося глазом на страдающего хуманса. Король посмотрел на графа с еле сдерживаемой яростью.
   - Как смеете вы, де Лурье, высказываться подобным образом? Неужели вам не известно, что когда идёшь рука об руку с верными товарищами, все ошибки и победы делятся поровну? Беда одного из нас - общая беда, радость одного - радость для всех. Если я не ошибаюсь, де Лурье, вы сами вызвались сопровождать меня в столько трудном деле, быть моим товарищем и другом. А если так, то извольте принять правила, которые верны для всех, кто хочет оставаться честным и благородным до конца. Пока же мне стыдно за вас, граф. Ваше поведение не достойно настоящего эльфа.
   - Извините, сир, - буркнул де Лурье и вздохнул. - Я просто устал и сам не ведаю, что говорю. Язык мой, враг мой.
   - Дурная голова ногам покою не даёт, - присовокупила Маруся и тотчас получила по дурной голове от орка.
   - Не вмешивайся в разговоры старших!- строго сказал Гаркуш. - Мала ещё!
   - Прости, дядя, - пискнула гоблинша.
   Орк покачал головой, сетуя на недостаточное Марусино воспитание, и уселся на пенёк. Искать нужное направление по карте было бесполезно, для начала надо было узнать, куда же занесло их страшное хумансово колдунство. Гаркуш посидел, подумал, почесал маковку и, наконец, сказал:
   - Что ж, друзья мои. Пойти ли, куда глаза глядят, или поступить по-умному?
   - А по-умному это как? - мрачно спросил де Лурье, заранее уверенный в том, что ничего умного орк и предложить не может. Гаркуш его не разочаровал.
   - А по-умному, это опять положиться на волю случая, - усмехнулся орк. - В роле случая, причем обычно несчастного, у нас Маруся. Её и спросим.
   - Вы совершенно правы, сэр Гаркуш! - с жаром воскликнул король Ириан. - В самом деле, совет прекрасной дамы не может быть неправильным!
   - А как же "выслушай, чего хочет женщина и сделай наоборот"? - процитировал граф древнего мудреца.
   - Де Лурье, вы невыносимы, - томно сказал король и с поклоном обратился к Марусе: - Дорогое дитя! Не соблаговолите ли вы указать нам верную дорогу?
   - Чего я? - опешила гоблинша. - Солбаго... Соблаго... слабако?! Сам ты такой слово, паразит!
   - Ох, дитя, я вовсе не хотел вас обидеть, - всплеснул руками эльф, пятясь от разгневанной Маруси. - Я только хотел, чтобы вы сказали нам, в какую сторону нужно идти!
   - А... - мигом успокоилась гоблинша. - Опять что ли как тогда, у моста? Ну это можно. Я хочу идти во-он туда!
   - Вот и чудесно, - улыбнулся Ириан. А порочный граф де Лурье не преминул спросить с подозрением:
   - А почему туда?
   - Там гриб красивый растёт! - со счастливым смехом ответила юная девица. - Кажется, подберёзовик.
   - Сыроежка это, - хмыкнул орк. - По звёздам ходил, по картам ходил. Надо, значит, пойти и по грибам.
   - Грибы? - заинтересовался хуманс, который до этого момента ничком лежал под сосной. - Какие?
   - Сыроежки. И, кажется, рыжики, - удивлённо ответил Гаркуш. - А что?
   - Да так, ничего, - погрустнел Томас.
   Гриб Маруся изволила скушать на месте, оправдав тем самым его название. Оказался он червивым, что необычайно обрадовало гоблиншу. Она утверждала, что ей достался фаршированный грибок. За сыроежкой последовал подберёзовик, за ним несколько груздей, потом Маруся угостилась горсточкой необычайно крупной черники. Бедные эльфы смотрели на насыщающуюся девицу с ужасом. Король вспоминал, что много лет назад утверждал, будто бы все расы на земле созданы одной рукой и по одному подобию. Наблюдая сейчас за Марусей, эльф всё больше убеждался в вопиющем кощунстве своих былых убеждений.
   Орк, которому гастрономические изыскания гоблинши не казались чем-то чудовищным, сорвал рябиновую кисть и протянул её Марусе. Та приняла её с благодарностью и стала на ходу поедать красные ягоды.
   - Смотрите, тропинка! - воскликнул Ириан, с трудом отрываясь от созерцания гоблинши. - Наша очаровательная барышня выбрала верное направление.
   - Знать бы ещё, куда ведёт эта тропинка, - мрачно сказал де Лурье. - Ведь стрелка над хумансом показывает в противоположную сторону!
   - Ох, граф, вы неисправимы, - вздохнул король. - Я только не пойму, вы убеждённый пессимист или находите странное удовольствие в том, чтобы ввергать своих товарищей в пучину тоски?
   - Я реалист, сир, - гордо заявил де Лурье. - И никоим образом не склонен к пустым мечтаниям. Если сейчас я испытываю определённые душевные страдания, то это только потому, что я не чувствую, что мы идём в верном направлении. Это накладывает определённый отпечаток на моё мировоззрение и мироощущение.
   - Ну-ну, - усмехнулся король Ириан. - Не мог и предположить, что вы, граф, склонны к таким сильным переживаниям.
   - Вы многого про меня не знаете, сир, - скорбно потупился де Лурье. - Вам кажется, что я вместилище всевозможных пороков, но государь, ведь чужая душа потёмки.
   - Граф! - с чувством воскликнул Ириан. - Вы образумили меня, смирили мою гордость и вернули на путь истинный. В самом деле, разве у меня есть право судить о вас только по видимым мне поступкам? Кто знает, что скрывается за ними. Ведь даже то, что на первый взгляд кажется нам чудовищным, может оказаться светом истины! Спасибо вам, мой дорогой де Лурье. Не держите на меня зла, друг мой.
   Порочный граф де Лурье был настолько ошарашен откровением короля Ириана, что не сразу сообразил, как следует себя вести и что говорить. Он пробурчал что-то вроде "ах, государь, цены вам нет", низко поклонился королю и устроил под кустом новую сокровищницу.
   Тропинка петляла и кружила. Путникам даже показалось, будто бы они ходят кругами. Король Ириан принялся считать, сколько раз они прошли мимо здоровенной каменной статуи, изображающей голого мужика в короне. Насчитал двенадцать раз и задумался, а нет ли в этом какого-то сакрального смысла.
   - Господа! - обратился эльф к товарищам, намереваясь высказать свои опасения вслух. - Не кажется ли вам, что...
   Он не договорил и с удивлением уставился на ближайший кустик.
   - Что, государь? - спросил граф де Лурье, немало обеспокоенный недавней речью короля. - Что вы хотели нам сказать?
   - Гм, - пробормотал гонимый владыка эльфийского королевства. - Вы только посмотрите!
   Посмотреть и вправду было на что. На вершине куста сидела большая птица с длинным хвостом, и какая птица! Оперение её было пурпурным, каждое пёрышко заканчивалось золотистым ободком. Перья на голове тоже были золотыми, так что казалось, будто бы птицу венчает королевская корона. Когти птицы были ярко-бронзового цвета, на правой лапке красовалось маленькое золотое колечко с крупным изумрудом. При виде кольца граф де Лурье внутренне напрягся и пообещал любой ценой добыть ценный артефакт.
   - Хочу птичку! - подала голос Маруся.
   - Зачем тебе птичка, деточка? - удивился Гаркуш.
   - Она красивая! - улыбнулась гоблинша. - Я её скушаю!
   Орк от такого предложения онемел, а король Ириан пришёл в ужас.
   - Дитя моё! - с чувством воскликнул он. - Как вы можете даже подумать о том, чтобы уничтожить такую красоту!
   - Почему уничтожить! - обиделась Маруся. - Я же её не уничтожать, я её кушать буду. Вместе с пёрышками.
   - Почему с пёрышками? - простонал король.
   - Так ведь красивые же!
   Эльф хотел снова возмутиться и даже вплотную заняться Марусиным воспитанием, но ему помешал орк. Он легонько щелкнул гоблиншу по лбу и проговорил укоризненно:
   - Не о том думаешь, дурная голова. Разве сейчас время с птицами возиться? Погляди, темнеет уже. Нам бы поскорее из леса выбраться и на ночлег к кому-нибудь попроситься. Поужинать опять же! Тебе то хорошо, ты ягодок покушала, грибочков. А нам каково? С утра во рту маковой росинки не было!
   Гоблинша устыдилась и пробурчала, что о птичке она заговорила так, не подумавши. И вообще нечего к ней придираться всяким там особо умным и шибко грамотным. Все, дескать, маленькую обидеть норовят.
   - Ну тихо, тихо, - успокаивающим тоном сказал орк и добродушно похлопал Марусю по плечу. - Не считай за обиду, считай за науку. Потом сама спасибо скажешь.
   - Спасибо уж, - буркнула гоблинша.
   А хуманс, о котором все успели уже подзабыть, улыбнулся, подошел к чудесной птице и осторожно поднёс к ней правую руку. Птица посмотрела на него с подозрением, уделяя особенное внимание синей стрелке над головой мага. Томас прошептал что-то едва слышно и взглянул птице прямо в глаза. Та встрепенулась и пристально стала смотреть на хуманса. Постепенно взгляд её остекленел, когти разжались, и прекрасная птица упала в руки мага.
   - Ловко ты её! - одобрительно проговорил орк. Маруся, моментально забыв о только что прослушанной лекции, требовательно протянула ладошки.
   - Дай!
   Хуманс посмотрел на гоблиншу, рассмеялся и покачал головой. Он осторожно снял с птичьей лапки кольцо и надел себе на левый мизинец. Затем он осторожно погладил птицу по ярким пёрышкам и легонько подкинул вверх.
   - Лети себе с миром.
   Птица расправила крылья и полетела вперёд и вверх, всё уменьшаясь и уменьшаясь в размерах, пока не превратилась в маленькую красную точку в небе. Томас вздохнул, осторожно коснулся пальцем яркого изумруда и весело обратился к товарищам:
   - Ну что, братцы? Идём дальше!
   - Что за кольцо? - поинтересовался орк, но маг только криво усмехнулся. Гаркуш понял, что лезть с вопросами не стоит и решил зайти с другой стороны. Он ткнул пальцем в сверкающую стрелку над головой хуманса:
   - Слушай, а она когда-нибудь пропадёт? Или ты так с ней теперь до скончания веков ходить будешь?
   - А что такое? - не понял Томас. - Мешает, что ли?
   - Не мешает, а всё-таки неудобно как-то, - замялся орк. - Народ невесть что подумать может. И ладно ещё, если решат что ты просто буйно помешанный. А если за злого духа примут? Проблем не оберёшься.
   - Ладно, Гаркуш, - рассмеялся маг. - Ничего страшного, пусть думают, что хотят. А стрелка не пропадёт, покуда до места не дойдем. Такая уж у неё особенность.
   - Поскорее бы, - вздохнул орк. Томас улыбнулся:
   - Не бойся, братец, теперь уже скоро дойдем. Птица эта не простая, это птица прирученная. И не абы кем. О почтовых голубях слыхал, небось? А это птица Мастера Портала.
   - Это ещё кто? - удивился король Ириан.
   - Это маг, - просто ответил хуманс. - Не какой-нибудь чародей или там волшебник, которому колдовской дар передаётся по наследству. Нет, Мастер Портала это даже не звание, это должность для мелкого, узкоспециализированного мага. Он караулит проходы между мирами и отправляет путешественников, куда им надобно.
   - Удобная штука, - кивнул орк. - И где ближайший портал?
   - Мы встретили вестовую птицу. Значит, уже недалеко.
   - А кольцо зачем уволок? - строго спросил Гаркуш. - Или с этого, который с алчной мордой пример берёшь?
   - Сэр! - возмутился король Ириан. - Я надеюсь, вы не имеете ввиду никого из присутствующих?
   - Окстись, остроухий, - весьма нелюбезно гаркнул Гаркуш. - Очень мне оно надо. Я так, о птичках.
   Ириан недоверчиво кивнул и отошел на полшага назад. Там он взял порочного графа де Лурье под ручку и заговорил с ним о поэзии раннего сентиментализма.
   Лесная тропинка вывела героев на довольно широкую дорожку, сплошь усыпанную желтой хвоёй. Шагать по такой дороге было довольно приятно. Маруся, совершенно забыв о пурпурной птичке, с удовольствием набивала карманы еловыми шишками, собирала на обочине палки и камешки и бросалась ими в пролетающих галок. Вдалеке негромко куковала кукушка.
   - Кукушка-кукушка! - радостно спросила гоблинша. - Сколько мне лет жить осталось?
   Кукушка отважно прокуковала некое количество раз, которое, разумеется, Маруся сосчитать не могла, потому как не умела считать. Но внимание со стороны кукушки гоблиншу обрадовало и она с восторгом начала носиться туда-сюда по дороге. Порочный граф де Лурье как-то пакостно улыбнулся и обратился к несчастной кукушке:
   - Кукушка-кукушка! А мне сколько лет жить осталось?
   Кукушка сдавленно булькнула, нехорошим словом помянув бессмертный род, и принялась горестно куковать. Где-то на восемьсот тридцать четвёртом "куку" бедная птичка икнула, встрепенулась и сдохла. Де Лурье самодовольно улыбнулся.
   Хуманс шагал и шагал вперёд по дорожке, не обращая никакого внимания ни на кукушек, ни на Марусю. Единственное, что его занимало, так это маленький зелёный огонёк, горящий на его мизинце. Золотое кольцо, снятое с птичьей лапки, было не простым. Дело в том, что порталы существовали вовсе не для переправы в разные части света всех желающих. Давным-давно они были построены могучими королями, заключившими между собой мирный договор. Тогда же и была учреждена должность Мастера Портала, мага, который должен был содержать порученный ему портал в чистоте и порядке, следя за тем, чтобы им не воспользовался неприятель. Через порталы проходили короли и присные их, разумеется, только те, которые были связаны старинным соглашением. Мастера Порталов были неподкупны и честны, однако не проходило и недели, чтобы через портал не проходило с десяток личностей, не имеющих никакого отношения к перечисленным разрешенным категориям. Да, служители порталов были справедливы, однако долгая уединенная жизнь взращивала в них просто-таки детскую наивность. Достаточно было рассказать интересную сказочку или заключить спор, чтобы Мастер Порталов, скрепя сердце, открыл портал для любого желающего. В помощь магам обычно вручались звери и птицы, которые также должны были нести службу по охране порталов. Пурпурные птицы, называемые королевским солнцем, пятнистые ягуары, на золотистой шкуре которых было выжжено клеймо в виде короны, кобры, зубы которых были инкрустированы драгоценными камнями. Зверушек мастерам выдавали не абы кто, а сами короли. Животных они старались нарядить как можно краше, птицам надевали на лапки кольца с драгоценными камнями, хищники гремели золотыми браслетами, привязанными на хвосты. Понятное дело, что и зверушек, и их одеяния мастера порталов хранили, как зеницу ока. Но если ягуара ещё можно было посадить на цепь, змею посадить в бассейн, из которого спустили всю воду, то что делать с прекрасными пурпурными птицами, было совершенно непонятно. Королевский этикет запрещал держать в клетках пурпурных красавиц, якобы в этом будет заключаться оскорбление короне. Дескать, если в народе этих птиц называют королевскими, то сажать их в клетку это равносильно тому, чтобы посадить за решетку собственного государя. Вот и приходилось мучаться мастерам порталов, гоняться за проклятыми птицами по всему лесу, проклиная тот день, когда согласились на нынешнюю должность. Этим обстоятельством чаще всего пользовались те, кто хотел не по чину воспользоваться порталом. Птиц ловили, хватали, вязали, снимали с их лапок драгоценные колечки и предъявляли их мастерам порталов. Дескать, пропустишь через портал, любезный дружок, твоя взяла, получишь обратно своё колечко. А уж на нет и суда нет. Оправдывайся потом перед королём, куда подевал дорогое украшение. И хотя короли редко навещали своих верных служителей, даже в свои редкие визиты не интересуясь подаренными зверями, мастера порталов боялись такой перспективы до дрожи в коленках.
   Именно таким образом хуманс и решил воспользоваться для того, чтобы вместе со своими друзьями пройти через вожделенный портал. Возможно, это характеризует мага не с лучшей стороны, но тут уж ничего не попишешь. Иногда обстоятельства вынуждают даже самых благородных героев совершать низменные поступки. Тем более что сейчас Томаса звала вперёд не жажда приключений, а единственно страстное желание добыть курительное зелье.
   Вскоре дорога пошла в гору, путникам пришлось перейти вброд мелкую речушку и вот уже впереди замаячили высокие каменные стены.
   - Замок какой-то! - проговорил орк, прищурив глаза. - Или дворец.
   - Или курган, - мрачно хмыкнул де Лурье.
   - Это портал, - улыбнулся хуманс, поворачиваясь к товарищам. - До дворца, конечно, не дотягивает, но строение не маленькое.
   - Похоже на дварфийскую кладку, - с видом знатока заявил Ириан. Томас кивнул:
   - Так и есть, государь. Портал построен в незапамятные времена, ещё тогда, когда ваш батюшка не взошел на престол. Так сказать, предание старины глубокой.
   Эльф удивлённо покачал головой:
   - Я никогда и не слышал про эти порталы.
   - Ещё бы! - пожал плечами Томас. - Ни вы, ни ваш отец не подписывали договор о ненападении. Да и зачем бы оно вам. Всё-таки эльфийские правители придерживаются нейтралитета в отношении многих вопросов. Живете вы тихо, ни вы никуда, ни к вам никто.
   - Жили, - тихо вздохнул король Ириан. - Когда-то давно. Пока кто-то не изобрёл эту пакостную науку "демократию". Впрочем, это я вам уже говорил.
   Эльф ещё раз вздохнул и умолк, погрузившись в печальные размышления. Через несколько минут вся честная компания уже стояла перед высокими воротами. То, что издали выглядело как дворец, оказалось просто стеной, составленной из огромных булыжников. Деревянные ворота были заперты изнутри. На обеих створках было по огромной голове льва с тяжелыми медными кольцами во рту.
   Хуманс задумался на секунду, улыбнулся каким-то своим мыслям и осторожно дернул за кольцо. Раздался гул, да такой, что каменные стены вздрогнули. Эльфы попятились. Маруся со страху проглотила очередной зуб, но была так напугана, что даже и не подумала кричать. За воротами раздались гулкие шаги, зазвенели ключи и деревянные двери медленно растворились.
   На пороге стоял старичок, одетый в длинную белую рубаху. Лицо у старика было заспанное, в седой бороде запутались птичьи перья, очевидно, из перины или подушки. В руках старичок держал связку ключей.
   - Здравствуй, Мастер! - весело и в то же время почтительно поздоровался хуманс. - Не разбудили ли мы тебя?
   - Ночь на дворе, а они ещё спрашивают! - проворчал мастер порталов. - Чего не спится, чего дома не сидится?
   - Да ведь мы к тебе по делу, отец, - улыбнулся Томас, протягивая старику руку с зажатым в ней кольцом. - Погляди-ка, какую штуку нашли давеча в лесу. Не твоё ли?
   Мастер порталов наклонился, подслеповато щурясь, мигом узнал птичье кольцо и закивал:
   - Моё, моё. Нынче королевская птица прилетела без него, я уж потерял всякий покой. Неужели и в самом деле остались в мире бескорыстные господа, которые не присвоят себе дорогую находку?
   - Остались, остались, - закивал хуманс. - Ещё как остались, отец. Вот только насчет бескорыстных ты немного ошибся. Впрочем, мы много и не попросим.
   - Начинается, - простонал мастер порталов, хватаясь за голову. - А я то, старый дурак, понадеялся уж, что мир не без добрых людей. Ну чего вам от меня надо? Знаете же, что отказать не смогу.
   - Ничего сложного, Мастер, - ещё шире улыбнулся Томас. - Всего-навсего переправить нас с друзьями к Прибери-горе. Клянусь, никто ничего не узнает!
   - Как же, не узнает, - проворчал старичок, часто моргая. - Один раз не узнает, второй не узнает, а на десятый погонят меня со службы взашей. А я тут тружусь уже с лишком шесть десятков лет. Куда я ещё сгожусь, на что я нужен?
   Мастер Порталов посмотрела на мага с укоризной, сочувствия в его глазах не встретил и махнул рукой.
   - А, делайте что хотите.
   - Войти-то можно? - осторожно спросил хуманс. Старик не ответил и Томас, велев товарищам следовать за собой, зашагал вслед за мастером.
   За высокой каменной стеной оказалась крытая площадка с полом из черного мрамора. Посреди неё высился прямоугольник из гладкого обсидиана. Рядом с камнем возлежал важный ягуар в золотом ошейнике. На его голове сидела уже знакомая путникам пурпурная птица. Ягуар не обращал на вошедших никакого внимания, птица же смотрела на ограбившего её хуманса с подозрением. Тот только усмехнулся.
   - И куда вам надо? - обреченно спросил мастер портала.
   - К Прибери-горе, - ответил Гаркуш, хранивший до сего момента молчание.
   - Это где? - удивился старик. - Никогда и не слыхал о таком месте.
   Орк достал из-за пазухи карту, развернул и протянул мастеру порталов. Тот долго её изучал, шевелил губами, хмурил брови. Наконец, лицо старика просветлело и он сказал:
   - А, так ведь это совсем недалеко. Я то уж думал придётся направлять вас чуть ли не в другую вселенную. Тогда мне уж точно не сносить головы. Ладно, черт с вами. Становитесь вокруг камня.
   Герои выстроились вокруг обсидиана, причем порочный граф де Лурье всё норовил потрогать камень рукой, раздумывая, а не отколоть ли от него кусочек на память. Мастер порталов хлопнул его по рукам:
   - А ну убери свои грабли! Ходят тут всякие, трогают. А потом собирай их по частям.
   - Дорогой мой де Лурье, я думаю, что вам стоит прислушаться к совету этого грубого, но определённо достойного человека, - мягко сказал король Ириан, бережно отводя руки графа. - Как бы не было беды.
   - Извините, - выдавил из себя де Лурье.
   - Извините! - передразнил старик и только сейчас заметил светящуюся стрелку над головой хуманса. - Это что ещё такое?
   - Это так, ничего, - поспешно сказал маг. - Это вроде головного убора.
   - Мда? - скептически проговорил мастер и недоверчиво покачал головой. - Ну-ну. Учтите, если из-за этой штуки что-то пойдет не так, я тут ни при чем.
   - Всё будет в порядке, - успокоил его хуманс.
   - Ладно.
   Старик взлохматил свои седые волосы и принялся расхаживать вокруг камня, напевая вслух слова каких-то неизвестных песен. В руках мастера сам собой появился небольшой малахитовый шарик с серебряной петелькой. Через петлю был продет толстый шелковый шнур двух футов длиной. Старик крепко взял шнур за кончик, а шар спокойно опустил вниз и стал потихоньку раскачивать. Очевидно, шар был внутри полым, потому что внутри его что-то явственно позвякивало.
   - Стойте, не двигайтесь, - велел мастер порталов. - Когда камень откроется, и вы увидите яркий белый свет, постарайтесь не смотреть на него, но глаз не закрывайте.
   - Это как? - изумился орк, но старик и не подумал ничего объяснять.
   - Потом почувствуете толчок и лёгкий удар в спину. И портал перенесёт вас к вашей Прибери-горе.
   - Хорошо, - кивнул хуманс, для которого, очевидно, во всём происходящем не было ничего необычного. - Начинай.
   - Сначала я хочу получить обратно моё кольцо, - возразил мастер порталов.
   - Держи, - маг снял с пальца драгоценное кольцо и с видимой неохотой протянул старику. Тот необычайно обрадовался и тут же надел его на лапку королевской птицы.
   - Начинай, - повторил Томас. Мастер порталов посмотрел на него с недовольством, но перечить не стал. Он снова взмахнул шнуром с малахитовым шаром, шар звякнул, загудел и принялся быстро вращаться вокруг своей оси.
   - Возьмитесь за руки! - велел мастер порталов, который в один миг будто бы стал выше ростом. - Ну же! Быстрее, быстрее!
   Гаркуш схватил за руку Марусю, Маруся уцепилась за тощую лапку Ириана, король сжал руку де Лурье, а тот уже вцепился в руку хуманса, страдая оттого, что на ней больше нет драгоценного кольца. Как только Томас прикоснулся рукой к ладони орка, гладкая поверхность обсидиана вспыхнула ослепительным белым огнём, не смотреть на который не было никакой возможности. Так как глаза открывать было нельзя, а руки, которыми можно было бы закрыться, были заняты, героям только и оставалось, что изо всех сил стараться отводить глаза, смотря вверх, в стороны и друг на друга. А свет становился всё ярче, всё пронзительнее, казалось даже, будто он обретает плоть и забивается в лёгкие, мешая дыханию. Первой обессилел король Ириан и почти повис на руках у товарищей, следом за ним ноги подкосились у де Лурье. Последней ослабела Маруся, которая вдруг почувствовала, что пол уходит у неё из-под ног. Сразу вслед за этим на товарищей будто обрушилась стена воды, растоптав и придавив их к полу. Затем последовал мощный удар в спину, переплетённые пальцы расцепились сами собой, и на несколько секунд герои погрузились в беспроглядную тьму. Долго звенел ещё колокольчик, скрытый в малахитовом шаре мастера порталов, отдаляясь всё дальше и дальше, наконец, затих и он. Измученные и уставшие, путники очнулись на лугу, заросшем мягкой изумрудной травой. Стояла глубокая ночь, лимонно-желтая луна освещала луг мягким спокойным светом. Ни у кого не было сил даже расстелить плащи для того, чтобы на них улечься. Странный, будто бы колдовской сон сомкнул глаза и до самого утра так никто и не проснулся. Только когда солнце взошло уже достаточно высоко, проснулась Маруся и с ужасом выяснила, что она больше не может выговорить имя своего несравненного небесного покровителя.
   - Жабугош? - шептала гоблинша с ужасом, широко раскрывая глаза без единого проблеска мысли, - Вабугоф? Ну как же так, а?!
   Маруся подняла лицо к небу и заорала так горестно, что бедные эльфы, которые всё ещё пребывали в сладкой полудреме, позеленели от ужаса. Гаркуш, который только что видел во сне самого себя, кушающего заморский фрукт банан, проснулся злой и легонько тюкнул гоблиншу по лбу.
   - Ну чего ты орёшь, непутёвая?
   - А фто! - взвыла Маруся. - Я не могу гововить!
   - Чего ты не можешь? - не сразу сообразил орк, потом с пониманием кивнул и велел: - А ну-ка открой рот!
   Гоблинша всхлипнула и разинула пасть. Гаркуш хихикнул. У Маруси не доставало трёх передних зубов на верхней челюсти и одного на нижней. Зато у неё уже успел вырасти здоровенный клык взамен выпавшего пару дней назад. Был он такой длины, что обзавидовался бы любой вурдалак, гладкий, белый с желтыми прожилками. Орк представил себе улыбку Маруси, когда сменятся все молочные зубы, и не на шутку испугался.
   - Ладно, не ной, - сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее. - Недельку так поговоришь, а потом и новые зубы вырастут.
   - Пфавда? - Маруся доверчиво посмотрела на орка. - И я снова буду гововить как надо?
   - А то! - уверенно заявил Гаркуш. - Ещё лучше будешь! А пока надо потерпеть.
   - Ну ладно, - покорно кивнула гоблинша и принялась ощупывать дырки на месте молочных зубов. Гаркуш несколько секунд понаблюдал за ней, потом что-то недовольно проворчал и отправился будить хуманса.
   Томас спал как дитя, нежно прижимая к груди свою драгоценную трубку. Что ему снилось, не берёмся судить даже мы, но судя по некоторой бесстыдности, яркими красками написанной на его роже, это было что-то в высшей степени пикантное. Орк безо всякого почтения пнул хуманса в бок и гаркнул прямо ему в лицо:
   - Подъем!
   - А, что, горим? - ахнул Томас, поспешно вскакивая на ноги. Выяснив, что никакого пожара и в помине нет, маг обиделся и затаил на орка хамство.
   - Что у тебя над головой? - поинтересовался Гаркуш, убедившись, что хуманс уже окончательно пробудился.
   - А что такое? - не понял маг, ощупал собственную макушку и пожал плечами. - Вроде ничего нет. Рога не выросли и эльфийские уши тоже пока мне недоступны.
   - Не, я вон про это украшение, - пояснил орк и показал вверх. Томас с удивлением задрал голову и увидел, что стрелка над его головой превратилась в ровный синий кружок с крестиком посредине.
   - Ух ты! - воскликнул он с восторгом. - Не обманул старик! Пришли мы, братец. Вот она, Прибери-гора.
   - И где? - недоуменно пожал плечами Гаркуш. - Я ничего не вижу. Мы вообще на лужайке, а никакой горы тут и в помине нет. Равнина кругом.
   - Да-а? - удивился хуманс, огляделся и с сомнением хмыкнул: - Ты погляди-ка, и правда гора. Но ведь стрелка не может врать. Значит, Прибери-гора где-то неподалёку.
   - Ну-ну, - хмыкнул Гаркуш. - Тебе виднее.
   Он уселся на траву и в очередной раз раскрыл свою драгоценную карту. Долго орк водил пальцем по рекам и дорогам, обозначенным на карте едва заметными черточками и, наконец, не без удивления изрёк:
   - Братцы! А ведь это и есть Прибери-гора.
   - Что вы имеете ввиду? - бросился к нему король Ириан, который уже не мог дождаться, когда же сможет искупаться в водах священного источника. - Вы хотите сказать, что она так велика, а вся эта равнина находится на её вершине? Но где же тогда родник?
   - Погоди, высочество, - покачал головой Гаркуш. - Не о том речь. Ты вот лучше глянь в карту, хотя, конечно, грамотеям в наших почеркушках разобраться сложно. Но всё-таки ты посмотри.
   Ириан взволнованно кивнул и осторожно заглянул в карту. Разумеется, сразу он ничего в ней не понял, поэтому орку пришлось ему разъяснить:
   - Вот смотри, высочество. Горы тут обозначены бурыми линиями. Видишь? Вот, например, гора Ырдежь, нарисована тремя полосочками. Понимаешь?
   - Да-да, - поспешно кивнул эльф, в очередной раз уверившись, что логика его народа и логика орков это совершенно разные вещи. - И что из этого следует?
   - А то и следует, - кивнул Гаркуш. - Вот погляди, вот гора Наумь. Тоже полоски и тоже вверх. Видишь?
   - Вижу.
   - А вот черный провал, близ северных гор. Тут тоже черточки, но теперь они направлены вниз. Усвоил, высочество?
   - Гм, да, - не без сомнения согласился Ириан. - И что?
   - А то, - важно сказал орк, - что Прибери-гора только называется горой, а на самом деле это то ли пещера, то ли подземелье.
   - Да неужто? Не может быть! - ахнул король и тут же вспомнил: - А ведь в самом деле! Я слышал что-то про подземные источники!
   - То-то и оно! - усмехнулся Гаркуш и ткнул пальцем в маленькую точку на карте. - Гляди, высочество, мы сейчас вот здесь. Прибери-гора обозначена полосками, направленными вниз. Она прямо под нами!
   - Под нами... - как завороженный повторил Ириан и поспешно схватил за руку орка. - Мой дорогой друг! Вы и представить себе не можете, что для меня сделали! Моя благодарность не имеет границ, и мой долг...
   - Да погоди ты, - досадливо отмахнулся от него Гаркуш. - Что у вас за манера, у эльфов, чуть что, и сразу голосить. Ей-богу, как дети малые. Хуже Маруси, честное слово.
   - А почему сфафу хуфе меня?! - проныла гоблинша, в очередной раз ужаснулась звучанию собственного голоса и пообещала сама себе молчать до тех пор, пока у неё не вырастут новые зубы. Понятно, что вся компания молилась бы на эту клятву, если бы Маруся умудрилась её сдержать. Но гоблинши хватило аккурат на четверть часа, после чего она принялась с восторгом распевать песню собственного сочинения о великом Забугоре. Разумеется, отчаянно шепелявя.
   - А если Прибери-гора под нами, то где же в неё вход? - поинтересовался недоверчивый де Лурье.
   - Вот и я думаю, где, - сказал Гаркуш, качая головой. - Но по логике вещей где-то здесь. Вот только где.
   - Снова положимся на волю случая? - предложил восторженный Ириан. - То есть, я хочу сказать, доверим нашу судьбу прекрасной даме? До сих пор она ни разу нас не подводила.
   - Всё бывает в первый раз, - усмехнулся орк. - Кроме того, мы не будем полагаться на авось. Обойдем лужайку по кругу, поглядим там, сям. Может и найдем что-то, похожее на вход в пещеру. То есть я надеюсь, конечно, что найдём.
   Следующий два часа герои, уже почуявшие скорое окончание миссии, нарезали по полянке круги, выискивая хотя бы что-то, напоминающее вход. Но кругом, куда ни глянь, расстилалась сочная зелёная трава, нигде не было видно ни деревца, ни кустика. Жарко светило солнце, прямо над головами пролетали сверкающие стрекозы. Хуманс принялся жаловаться, что-де проклятая стрелка-круг сильно давит ему на лоб, и если они сейчас же не доберутся до проклятой Прибери-горы, он за себя не отвечает. Товарищи на его жалобы отреагировали довольно черство, заявив, что коли сам скастовал на себя указатель, то сам с ним и разбирайся, и маг с тоской начал озираться по сторонам. Его внимание привлекла небольшая трясогузка, скачущая на одном месте. Томас, который всегда испытывал тягу к орнитологии, поспешил к ней. Птица оказалась то ли ручной, то ли просто глупой. Хумансу не понадобилось даже применять заклинание animal trance для того, чтобы спокойно взять трясогузку в руки. Птица вцепилась коготками в его палец, да так и замерла, глядя на Томаса маленькими черными глазками. Хуманс усмехнулся.
   - Глядите, братцы, эдакая чуда!
   - Птифка! - довольно закричала Маруся. - Я её скуфаю!
   - Цыц! - строго покачал Томас головой. - Не дам кушать пернатую. Ну погляди сама, до чего она хорошая да милая. Разве можно такую есть?
   - Конефно мофно, - удивлённо пожала плечами гоблинша. - А фто?
   - Да ничего, - вздохнул маг. - Злая ты, Маруська. И животных не любишь. Ну в кого ты такая?
   - Ф папу! - довольно сказала гоблинша, снова хотела высказать свои претензии на трясогузку, но вдруг заметила что-то любопытное: - Ой, смотфите!
   Орк мигом подбежал к шепелявой девице.
   - Что там такое?
   - Камефки кфасифые! - беззубо улыбнулась Маруся. - Фофофенькие!
   И действительно, в траве лежала груда камней насыщенного розового цвета. Скорее всего, это был кварц, но уж слишком ровными и гладкими были камешки. Гаркуш, нахмурившись, взял один в руки. Круглый шарик оказался невероятно тяжелым и прозрачным. Внутри его поблескивало несколько серебряных искорок.
   - И откуда тут такое? - удивился орк. В тот же миг небо над лужайкой потемнело и раздался оглушительный удар грома. Ливень начался мгновенно, спрятаться от него было негде, поэтому только и оставалось, что усесться рядышком друг к другу и накрыться с головой плотными эльфийскими плащами.
   Маруся повела себя с обыкновенной дуростью. Вместо того, чтобы мирно сидеть и пережидать грозу, она взвыла, что-де не хочет, чтобы дождь намочил её прекрасную находку. Гоблинша улеглась на груду прозрачных камешков, полностью закрыв их своим телом, спрятала голову под собственный дорожный мешок и затихла. Дождь барабанил у неё по спине и стекал по бокам, отчего Марусе было невероятно щекотно. Разумнее было, конечно, забраться под надёжные плащи, не пропускающие ни единой капли влаги, но гоблинша и разумность были несовместимы. Напрасно кричал Гаркуш, стараясь перекричать раскаты грома, чтобы Маруся не валяла дурака, напрасно хуманс порывался магическим образом утянуть гоблиншу под плащ. Всё было бесполезно, потому как если юная гоблинша вбила что-то себе в голову, извлечь зловредные идеи оттуда не представлялось никакой возможности. Постепенно Маруся совершенно успокоилась и уже не обращала никакого внимания на дождь. Лежать ей было не то чтобы особо удобно, но гоблинша стойко терпела все возможные неудобства, воображая себя дварфом, охраняющим свои сокровища. Эта идея ей настолько понравилась, что даже когда гроза прошла, Маруся уверяла всех и каждого, что она больше не гоблинша Маруся, а дварф Мурин Дуболом. Сказать по правде, новое прозвище гоблинше вполне подходило.
   - Вот чего-то я не пойму, Маруська, - задумчиво проговорил орк. - Вот скажи мне, почему ты такая упрямая? Ну погляди на себя, на кого ты похожа? Мокрая, грязная. Чучело!
   - Да! - радостно кивнула гоблинша. - Правда здорово?
   - Эх, - махнул рукой Гаркуш. - Учи тебя, Маруська, учи, всё без толку.
   - Дурака учить, только портить, - сквозь зубы проворчал де Лурье, всё присматривающийся к красивым розовым камешкам. После короткого раздумья он пришел к выводу, что особой ценности они не представляют, однако пару штук всё-таки надо умыкнуть. Воспользовавшись тем, что гоблинша отвлеклась на то, чтобы попрыгать по глубокой луже, порочный граф де Лурье схватил три округлых камешка и положил в карман.
   Снова небо над головами заволокла тьма. Герои с удивлением уставились в небо, решив, что гроза решила продолжиться, но вместо тучи в небе ширилось что-то совсем другое. Вскоре послышался шум крыльев, и на мокрую лужайку опустилась птица с роскошным розовым оперением. Птица важно уселась на груду цветных камней и подозрительно взглянула на изумлённых путников. Глаза у неё были крошечные как бусинки, а над ними росли крошечные зелёные пёрышки. Птица строго поглядывала то на одного, то на другого и зловеще пощелкивала клювом. Маруся, которая уже считала найденные ею камешки своей собственностью, рассердилась ни на шутку. Она подошла к птице вплотную и храбро дёрнула её за крыло:
   - А ты ещё кто такая? А ну слезай с моих камешков!
   Птица наклонила голову на бок и посмотрела на гоблиншу с любопытством. А когда она заговорила, никто сразу и не понял, что прекрасный женский голос принадлежит птице.
   - Кто вы такие, незнакомцы? - поинтересовалась розовая птица совершенно беззлобно. - Кто научил вас сберечь мои живородящие камни?
   В этот момент граф де Лурье почувствовал сильное желание вытащить из кармана розовые камешки и вернуть их законной владелице. Он постно потупил глазки, быстрым движением достал три округлых камешка и протянул их птице.
   - Возьмите, сударыня. Это я так. Думал, будет надежнее.
   Птица милостиво кивнула, но от внимательного взора её тёмных глаз не укрылось смущение алчного графа.
   - Понравились мои камни? - спросила птица, в упор глядя на де Лурье. Тот не счел нужным отпираться и честно кивнул:
   - Понравились.
   - Это хорошо, - с лёгким смешком проговорила птица. - Оставить тебе я их не могу, но вот за то, что сберёг, прими от меня скромный подарок.
   Тут птица протянула графу когтистую лапку, обвитую шнурком с разноцветными камешками. Де Лурье замешкался, не в силах поверить, что этот драгоценный дар предназначается именно ему. В самом деле, на шнурке огнём горели всевозможные самоцветы такой величины, что иной король бы позеленел от зависти.
   - Это мне? - уточнил граф, пораженный неслыханной щедростью. - Правда мне?
   - Тебе, - лукаво ответила птица. - Бери, что же ты?
   Де Лурье осторожно развязал тугой узелок, взял браслет и уже хотел положить за пазуху, но тут птица коснулась его крылом.
   - Возьми камни, а шнурок мне верни. Иначе новым камням будет просто не на чем расти.
   - Так ты что, - ахнул особо начитанный король Ириан. - Так ты и есть та самая птица-самоцвета? Которая из камня родится...
   - В камень и вернётся, - закончила за него птица. - Так и есть. Зовут меня Айша и ты не поверишь, до чего же я благодарна вам за то, что вы сберегли мои чудесные камни.
   - Это не мы, - покачал головой честный орк. - Это Маруся. И никто её на то не подбивал. Она сама. По собственной дурости.
   - Почему сразу по дурости! - возмутилась гоблинша. - Просто камешки красивые. Даже розовые. Я в дварфа играла.
   - Ты очень мила, - кивнула птица Айша, которая в глубине души приходила в ужас от мысли, что это зелёнорожее дитя касалось её сокровенных камешков. - И ты очень помогла мне. Ведь мои живородящие камни не выносят дождевой воды. Чего ты хочешь за свою помощь?
   Маруся задумалась. Напрасно товарищи толкали её в бок, рекомендуя попросить открыть дорогу к королевскому источнику. Гоблинша не замечала ничего, погруженная в серьёзные размышления. В самом деле, чего же можно попросить у этой странной, но щедрой птицы? Бочку пива или большой и вкусный пирожок с капустой? И если пирожок, то чем его грызть?
   - Хочу зубы! - выпалила Маруся.
   - Как зубы? - ахнула розовая птица. - И только-то? Но дорогое дитя, ведь они у тебя и так вырастут.
   - Вот ещё, вырастут, - махнула рукой гоблинша. - Это ещё когда будет! А я хочу сейчас. Чтобы покушать вкусный пирожок.
   Тут Маруся вспомнила, что никакого пирожка у неё и в помине нет, отчего пришла в глубокую задумчивость о превратностях бытия. Айша расценила её молчание по-своему и развёла крылья в разные стороны.
   - Хорошо, моё дорогое дитя. Будут тебе зубы. Странное у тебя желание, но тут уж хозяин барин. Но и я не упаду клювом в грязь. Такие дам тебе зубы, что позавидует любой лесной варга.
   - Спасибо! - благодарно пискнула Маруся и тут же схватилась обеими руками за рот. - Ой!
   -Что она с тобой сделала?! - не на шутку перепугался орк, подбегая к гоблинше. - Что случилось, деточка? Открой ротик, дядя Гаркуш посмотрит!
   Маруся послушно разинула пасть и явила миру два ряда здоровущих зубов, которым бы позавидовала даже саблезубая тигра. Гаркуш изумился, осторожно потрогал пальчиком ближайший клык и покачал головой.
   - Ничего себе улыбочка. Ты себе язык-то не порежешь такими зубьями?
   - Не порежу! - счастливо улыбнулась гоблинша, клацая зубами. - Правда, красивые?
   - Очень красивые, - не без опаски кивнул орк, и укоризненно посмотрел на птицу. - Ну и ну...
   - Вам что-то не нравится? - удивилась пернатая. - Я сделала что-то не так?
   - Всё так, всё так, - покивал Гаркуш, косясь на Марусю, и, ухватив птичку за крылышко, быстро зашептал её на ухо: - Ты чего же это делаешь, родная! Ты чего с нашей девицей сделала? Видишь же, что она у нас и так малость пришибленная! Зачем ей такие зубы учудила, чудище?
   Айша встрепенулась и посмотрела на орка с недоумением:
   - А что такое?
   - Что такое! - передразнил Гаркуш. - Сама не понимаешь, что ли? Маруся наша хоть и здоровая девка, а по уму - дитя малое. Она теперь такими зубами или сама себе руку ночью откусит, или глаз выколет.
   - Это как это глаз? - поразилась розовая птица. - Своим собственным зубом?! Глаз?! Как?!
   - Она придумает, как, - с уверенностью заявил орк и потребовал: - Делай что хочешь, а чтобы зубы у Маруси стали, гм, менее внушительными.
   - Хорошо, - со вздохом кивнула Айша. - Ещё что-нибудь?
   - Да, - не раздумывая сказал Гаркуш. - Не подумай только, что мы с тобой занимаемся поганым эльфийским занятием, именуемым "эксплуатацией", просто раз уж ты местная, может и сумеешь чем помочь. Дело в том, что мы сюда не просто так, в экскурсионных целях заявились. Воздухом там подышать или цветочки пощипать с ягодками-грибочками. То есть, конечно, если по части грибов, то наш хуманс на это дело завсегда и с радостью, однако всё-таки конечная цель малость иная. Дело в том, что ищем мы неиссякаемый источник, который вроде как возвращает всяким там коронованным особам утерянное величие.
   - О как! - вдохновилась розовая птица. - Занятная история вырисовывается! Это ты, что ли, король?
   - Я?! - перепугался орк. - Упаси боже. Нет, конечно. В качестве короля у нас вон. Эльф.
   - Это какой? Такой, с длинными ушами и пакостной рожей?
   - С рожей это де Лурье, соратник его, - пояснил Гаркуш. - А король он там с ним рядышком. Росточком чуть повыше и меч за спиной. Видишь?
   - Вижу, - кивнула птица. - И это его, значит, надо напоить?
   - Напоить, - подтвердил орк и тут же уточнил: - Водой из источника. Чтобы трон ему вернуть. Знаешь, где найти такой?
   - Как не знать! - усмехнулась Айша. - Как не знать, если Прибери-гора мой дом родной.
   - Вот и хорошо. Сможешь показать дорогу?
   - Смогу, - со вздохом кивнула птица. - Не положено, конечно, но ведь должна я сделать что-то, чтобы вас отблагодарить. Раз уж с зубами вышла такая накладка. Пойдем.
   Розовая Айша изящно взмахнула крылышком и к величайшему огорчению Маруси заменила её роскошные клыки на обычные гоблинские зубки.
   - А как же! - запротестовала гоблинша, готовясь зареветь. - Как же я теперь буду?
   - Так и будешь, - строго сказал Гаркуш. - Зубы у тебя теперь хорошие, а язык ты себе никоим образом не откусишь. Это плюс.
   - А как же! - снова взвыла Маруся, но орк погрозил ей пальцем.
   - Давай-ка без рёва!
   Гоблинша вздохнула, тайком потрогала свежеприобретённые зубы и горестно понурила взор. Гаркуш крепко взял её за руку и махнул спутникам:
   - Пойдемте, братцы. Госпожа Айша отведёт нас к источнику.
   Король Ириан пришел в восхищение и всё порывался высказать розовой птице всю свою признательность. Порочный граф де Лурье не замечал ничего, кроме горстки камешков, зажатых в кулаке. Их он осторожно опустил в карман и сейчас с восторгом перебирал пальцами, прикидывая, сколько же за них даст знакомый ювелир. После недолгого размышления порочный граф пришел к выводу, что лучше самоцветы никому не продавать, а приберечь на черный день. Кто знает, быть может, когда-нибудь государь Ириан обеднеет и придёт за ссудой не к кому-нибудь, а к нему, графу де Лурье. И вот тогда... Но это были сугубо честолюбивые мечты, которые для графа составляли единственную чистую радость.
   Айша привела своих новых знакомцев к небольшому камешку, никоим образом не приметному. Она коснулась его своим розовым крылом, и камень сам собой начал отъезжать в сторону. Земля задрожала, послышался неясный гул и на том месте, где только что лежал камень, образовалась внушительная дыра, которая с каждой секундой становилась всё шире и шире.
   - Это ещё что такое? - перепугался хуманс. - Это не я!
   - Не ты, не ты, - успокоил его орк, которому, впрочем, тоже было не по себе. А дыра в земле между тем выросла до восьми футов шириной и приняла очертания шестигранника. Глубоко внизу поблескивал тусклый свет.
   - Нам туда, - сказала Айша, встряхивая перьями. - Но знайте, что Прибери-гора опасное и коварное место. Вы должны беспрекословно слушаться меня и делать то, что я скажу. Вы должны пообещать, что не отступите не на шаг от моих слов. Согласны?
   - Согласны, - ответил за всех Гаркуш. Ведь.
   - Хорошо, - сказала розовая птица. - Спускайтесь. Там есть ступени.
   - Я первый, - заявил король Ириан. - Я втянул вас в эту историю, и если там внизу ждёт гибель, пусть погибну я, а не вы.
   - Почему это гибель! - не на шутку рассердилась Айша. - Сами просили отвести к королевскому источнику!
   - Вот именно, - кивнул орк. - Короче говоря, нечего тут рассуждать. Первым идём мы с Марусей. Потом эльфы. Замыкает шествие Томас, как главный по магическим делам.
   - Это зачем ещё? - не поняла хуманс. - Может, я лучше впереди пойду?
   - Отставить разговорчики, - рявкнул Гаркуш. - Знаю я тебя. Впереди он пойдет. Путь фаерболом освещать и первому же встречному подземному чудищу прикурить предлагать.
   - Я возражаю! - взвыл Томас. - Мне курить нечего!
   - Оно и к лучшему, - хмыкнул орк.
   Спуск в глубь Прибери-горы оказался не так страшен, как предполагал Гаркуш. Ступени, ведущие вниз, были широкими и надежными, а тьма мягкой и уютной. Каменная лестница привела спутников в небольшой полукруглый зал, озарённых светом факелов, висящих на стенах. Как в сравнительно небольшую шестигранную дыру протиснулась огромная розовая птица, осталось загадкой. Хуманс, который шел последним, вдруг схватился за голову и вздрогнул. Как только он вошел в шестигранник, крестик над его головой вспыхнул, осыпав мага разноцветными искрами, и погас.
   - Вот мы и на месте, - пробормотал Томас шепотом.
   - Здорово здесь! - прошептала Маруся, смотря на потолок. - А пауки тут есть?
   - Пауки? - взвизгнул король Ириан фальцетом. - Где?!
   - Я не курил, - снова сказал хуманс. - Почему вы мне не верите?
   Гаркуш усмехнулся и повернулся к розовой Айше.
   - Куда идти?
   - Я покажу, - заявила птица, расправляя крылья. И добавила: - Возьмите факелы. Без них не обойтись в подземелье.
   - Хорошо, - кивнул Гаркуш. Он снял с железных колец два масляных факела, тускло горящие на стенах. Один факел орк протянул Томасу, другой взял сам и высоко поднял над головой.
   - Куда теперь?
   - За мной.
   Айша прикоснулась клювом к гладкой стене подземной залы и та со скрежетом поднялась вверх, открыв перед путниками длинный коридор. Его сводчатые потолки густо оплетали корни каких-то растений, стены были сплошь покрыты заплесневелым мхом. Под ногами шуршали мелкие камешки, вдалеке негромко плескала вода. Узенькая дорожка вела вглубь, всё дальше и дальше. Пару раз путникам пришлось спуститься вниз по неровным ступеням, вырубленным в камне.
   - Сейчас осторожнее! - приказала птица, останавливаясь. - Мы пойдем по тихому коридору. Любой звук может стоить нам жизни, так что лучше, друзья мои, даже не дышать.
   - Почему? - насторожился Гаркуш. - Что за тихий коридор?
   - Я не знаю, - сказала Айша. - И никто не знает. Но те, кто шумят в тихом коридоре, остаются там навсегда. Те же, кто соблюдает тишину, не видят ничего подозрительного.
   - Ладно, мы будем молчать, - кивнул орк и крепко сжал руку гоблинши. - Поняла, Маруська?
   - Поняла, - кивнула гоблинша. - Я не буду дышать. И петь не буду. И хихикать. Вообще ничего не буду.
   - Мда? - хмыкнул орк не без подозрения. - Ну ладно. Поверим на слово.
   Перед входом в тихий коридор птица ещё раз велела не произносить ни звука. Путники молча кивнули и неслышно зашагали друг за другом.
   Эльфы чувствовали себя совершенно свободно. Они и без того не отличались излишней шумностью, а потому сейчас просто брели как обычно. Тишина и вдумчивое копание в собственных мыслях и чувствах - вот привычное для эльфов состояние. Их товарищам было не в пример тяжелее. В самом деле, как можно заставить вести себя тихо гоблиншу, которая привыкла громко говорить, тяжело ступать и время от времени колотить по стенам и головам ближних своих тяжелой дубиной? Орк всё это понимал и потому держал Марусю крепко, зорко следя за тем, чтобы неразумная девица не сделала какую-нибудь глупость. Но гоблинша вела себя на удивление примерно. Её то ли напугал загадочный рассказ розовой Айши о смерти, настигающей шумных путников, то ли Маруся просто подустала.
   Первыми конца коридора достигли эльфы. Они вышли в крошечную сырую пещерку с круглой дверью посредине и остановились, поджидая остальных. Следом за ними в пещеру важно зашла птица, которая умудрилась так поджать крылья, что стала едва ли не вдвое меньше. Затем на цыпочках вошел орк, волочащий за собой притихшую Марусю. Последним шел хуманс. Он-то всё и испортил.
   Идя по тихому коридору, Томас задумчиво крутил в руках вересковую трубку, размышляя о тайнах мироздания. В уме он решал наиинтереснейшую задачу - а именно, почему ещё недавно над трубкой курился белый сладковатый дымок, а в кармане лежал кисет, туго набитый курительным зельем. Почему же сегодня трубка пуста? Нельзя ли вернуться в прошлое, когда всё было так хорошо? Ну, может не по настоящему, но хотя бы представить, как белый дым наполнял лёгкие, кружил голову и вызывал самые приятные мысли. Кто знает, быть может, если оживить в памяти всё до мельчайших деталей, ощущения, которые так будоражили ум, вернутся обратно. Маг, улыбаясь, поднёс пустую трубку ко рту, вдохнул и представил, что трубка набита лучшим зельем, которое можно было купить только у пустынных дварфов. Воображение у хуманса было богатое, в какой-то момент ему даже показалось, что он чувствует запах дыма. Но в следующую секунду у Томаса подвернулась нога, он оступился и выронил трубку.
   Вересковая трубка упала на пол с оглушающим грохотом.
   - Ой, - только и успел сказать хуманс. Меньше чем через секунду из каменного пола вынырнула огромная голова, открыла рот и проглотила бедного мага вместе с сапогами. После этого злодеяния голова облизнулась, хитро подмигнула единственным глазом и уползла обратно в пол.
   - Дядя Томас! - завопила Маруся, наблюдавшая всю трагедию из пещеры. - Дядя Томас!
   Она рванулась хумансу на помощь, но орк спохватился вовремя и обеими руками вцепился в гоблиншу.
   - Стой, глупая! Ему ты так не поможешь, только себя и нас погубишь.
   - Но ведь надо что-то сделать! - закричала гоблинша. - Его же съели! Съели!
   - Надо, - согласился Гаркуш. - И сделаем.
   Он скинул с плеча тяжелый лук, зарядил и велел гоблинше бросить в коридор пару камешков.
   - Зачем? - не поняла Маруся.
   - Делай что тебе говорят! - повысил голос орк. - Живо!
   Гоблинша насупилась, но камешек всё же бросила. Как только он коснулся пола, жуткая голова снова поднялась вверх. Рот её был широко раскрыт, очевидно, чудище рассчитывало на новую добычу. В пещеру голова попасть не могла, а потому была крайне разочарована. Гаркуш выстрелил и стрела вонзилась в правую щёку головы. Особого вреда это голове не причинило, она только злобно заверещала и откатилась в сторону. Не успел ещё орк выстрелить вторично, как чудище разинуло пасть и отправило в Гаркуша комок густой слизи, светящейся зелёноватым светом. Орк отскочил в сторону, но часть плевка попала ему на ноги. Слизь оказалась ядовитой и мгновенно проела сапоги из толстой дубленой кожи. Гаркуш взвыл, дёрнулся, но лук не уронил. Следующая стрела воткнулась голове в лоб. Судя по тому, что вошла она до самого оперения, костей у головы не было. Дальнейший поединок показал, что голова вся состояла из чрезвычайно мягкой плоти, которая легко зарастала после даже самых глубоких ран.
   Маруся, глядя, как корчится от боли её любимый дядюшка, гортанно закричала и с дубиной наперевес бросилась на коварную голову. Гаркуш её удержать не успел и рявкнул на эльфов:
   - Ну чего вы встали?! Её же сейчас слопают!
   Остроухие опомнились. Король Ириан выхватил свой знаменитый меч и отважно ринулся на врага. Граф де Лурье, стиль боя которого был немного иным, заскользил вдоль стеночки, ожидая, когда голова повернётся к нему затылком и можно будет с размаху вонзить в неё свои острые кинжалы. Розовая птица тоже от боя не уклонилась и летала над страшной головой, стараясь половчее ранить её клювом и когтями.
   - Раз! - просвистел в воздухе смертоносный эльфийский клинок. Он разрубил голову от подбородка до затылка, но толку от этого было мало. Куски плоти стали стягиваться и спустя пару мгновений на голове не осталось ни следа от удара.
   - Ну и ну! - нахмурился Ириан и едва успел увернуться от очередного ядовитого плевка.
   - Рубите её на части! - воскликнула Айша. - Только так можно справиться с таким чудовищем! Пока её тело цело, никакие раны не смогут навредить!
   - На куски, говоришь, - прохрипел Гаркуш. - Ну на куски, так на куски. Эльфы, кулинария это уже по вашей части.
   Ириан, уходя от очередного плевка, понятливо кивнул и одним ударом отсёк голове огромное ухо. Кусок плоти с неприятным хлюпаньем упал на каменный пол и тут же пополз обратно к голове.
   - Маруся! - закричал орк и так выразительно показал на ухо, что гоблинша сразу поняла, чего от неё хотят. Она бросилась к окровавленному уху и принялась колотить по нему с такой быстротой и ловкостью, что черной завистью позавидовал бы любой эльфийский повар. Ухо подпрыгивало и делало попытку ускакать от Маруси, но после пары десятков ударов оно потеряло всякую способность к сопротивлению, обмякло и затихло. Гоблинша осторожно ткнула его кончиком сапога, отчего ухо тут же рассыпалось горсткой пепла.
   - Готово дело! - с удовлетворением проговорила Маруся. - Дайте ещё ухо!
   Долго ждать гоблинше не пришлось, следующим ударом эльф отрубил голове последнее ухо и тоже отдал его Марусе на растерзание. В это же время граф де Лурье сумел отсечь противнику половину щеки и с остервенением топтал её сам, правда, без особого успеха. На помощь ему поспешил Гаркуш, который пару раз прошелся по куску трепещущей плоти тяжелыми сапогами и превратил его в прах.
   На месте щеки в голове теперь зияла черная дыра, из которой медленно вытекала ядовитая слизь. Плеваться у чудовища теперь получалось не так ловко, половина заряда попадала на её собственный подбородок, где оставляла глубокие красные впадинки. Несмотря на полученные раны, голова скалила зубы и всё порывалась с места наскочить на своих дерзких противников. Один из пущенных комков слизи попал в порочного графа де Лурье, превратив кожу на его спине сплошную кровоточащую рану. Де Лурье повалился на землю со стоном, причем мысли его были преимущественно заняты не дикой болью, а драгоценными камешками, которые граф очень боялся потерять. Из последних сил он откатился к стене, двумя руками сжал карман с сокровищами и затих.
   - За де Лурье! - отчаянно закричал король Ириан, думая, что графу пришел конец. - Ты ответишь за его гибель, подземная тварь!
   Рунный эльфийский меч со свистом рассёк воздух, уже не повинуясь рукам короля, но подчиняя своей воле. Движения Ириана стали более слаженными и ловкими, исчезло всё ненужное, каждый жест и каждый шаг были строго выверены и точны. Ударом, которому мог бы позавидовать и самый лучший воин-мечник, эльфийский король рассёк голову вдоль и принялся что есть силы рубить каждую часть, не давая им снова сойтись вместе. К нему на помощь поспешил раненый орк, который рубил чудище с таким ожесточением, что Маруся забыла о терзаемых ею ушах и с азартом бросилась ему на помощь.
   - Так её, дядя Гаркуш! - вопила гоблинша, в восторге молотя дубиной по половине головы. - Будет знать, как нашего Томаса обижать!
   Спустя несколько минут всё было кончено и голова, раздробленная до состояния кашицы, медленно превращалась в черный пепел. Только сейчас королю Ириану пришла в голову занимательная мысль:
   - А где хуманс?!
   - Его голова проглотила, - прошептала Маруся, с ужасом глядя на то, что осталось от головы. Потом она перевела перепуганный взгляд на Гаркуша и спросила басом: - Дядя Гаркуш?! Это и есть дядя Томас?
   Орк неуверенно покачал головой.
   - Нет, деточка. Я надеюсь, что с ним всё в порядке. Быть может, голова просто затащила его туда, вниз.
   - Куда? - со слезой в голосе спросила гоблинша. - Вниз? А вдруг там ещё одна голова? А вдруг его там уже съе-ели!
   - Не реветь, - строго сказал Гаркуш. - Слезами делу не поможешь.
   Он, хромая, прошел к лежащему без чувств де Лурье и осторожно потрогал его за шею.
   - Живой, - с облегчением проговорил орк. - Вот только силёнок почти не осталось. Надо его перенести в безопасное место. Кто знает, может тут ещё водятся разные твари.
   Гаркуш взвалил де Лурье на плечо и отнёс его в пещерку, находящуюся за тихим коридором. Айша уже ждала его там, и когда орк осторожно уложил эльфа на пол, замахала над ним огромными розовыми крыльями.
   - Колдуешь? - с пониманием спросил орк. Птица усмехнулась:
   - Просто обмахиваю. Ему трудно дышать.
   - Понятно, - кивнул Гаркуш. - Где нам найти хуманса? Куда утащила его голова?
   - Не знаю, - ответила птица. - Мы почти ничего не знаем о тихом коридоре. Вы первые, кто сумел справиться с ужасом, обитающим тут.
   - Скорее всего он и в самом деле внизу, - подал голос король Ириан. - А если так, то нам надо спуститься за ним.
   - Спуститься? - не без страха спросила Айша. - Но этого нельзя делать ни в коем случае!
   - Почему?
   - Потому что Прибери-гора не место для таких путешествий! Никакой самодеятельности! Мы можем ступать только по проверенным дорожкам. Я провела вас сюда с условием, что вы будете слушаться меня. Вы пообещали! Нам надо идти вперёд, к королевскому источнику!
   - Там наш товарищ, - глухо сказал орк. - Мы не можем бросить его.
   - Наш друг, - поправил Гаркуша Ириан. - Мы не дикие тролли, чтобы оставлять в беде своих друзей.
   - Он хуманс! - воскликнула птица с ожесточением. - Их народ не щадит никого! Они бросают раненых, слабых, больных! Они истребляют собственных детей, если те не отвечают их требованиям! Они готовы впиться в горло собственным братьям! У троллей, даже варваров, есть кровные узы. У хумансов нет ничего!
   - Это ничего не значит, - покачал головой орк. - Наш Томас не может отвечать за всё своё племя. Он всегда был нашим другом и товарищем, и, клянусь хлебом, не самым худшим. Я знаю, что если бы такое случилось со мной, Томас первым бы вызвался мне помочь.
   - А мне он конфетку как-то дал! - вспомнила Маруся, угрюмо глядя на розовую Айшу. - И ещё даст. А ты вредная. У тебя, что, совсем друзей нет?
   - Я служу смыслу и балансу! - важно сказала пернатая. Орк фыркнул:
   - То-то и видно. Расскажу тебе историю. Как-то раз один мой знакомый гоблин вместе со своим приятелем отправился в путешествие. Не за тридевять земель, конечно. Так, по кабакам и за бабами.
   - А почему в путешествие? - не поняла птица.
   - Так говорится, - отмахнулся от неё Гаркуш. - Слушай дальше. Нашли они на пару одну симпатичную барышню. То есть она, конечно, не то чтобы очень симпатичная, всякие там эльфы небось нос бы воротили. Но вот для гоблинов оно, конечно, самое то.
   Тут король Ириан покосился на Марусю, прикинул, какой должна была быть её матушка, и судорожно сглотнул. Орк усмехнулся и продолжил:
   - Ну так вот. Всё ничего, понимаешь ли, да вот только оная девица оказалась не вполне свободной. В смысле оказался у неё муж. Здоровый, могучий и очень, очень злой. Приятели мои, значит, разогретые вином и иными горячительными снадобьями, решили потихоньку переходить к финальной части программы. Барышня тоже была не против, другу моему предпочла его приятеля и уединилась с ним в будуаре. И только они, понимаешь ли, перешли к решительным действиям, как вдруг стук в дверь. Как выяснилось, это пришел муж, преисполненный праведного гнева и прочих зверств. Мадаму свою он выбросил из постели в один угол, её воздыхателя в другую и уже готовился совершить над ними страшную месть. В это время мой приятель, возмущенный до глубины души подобным злодеянием, оторвал от столешницы не самую маленькую доску и, что есть силы, стукнул этой доской по голове ревнивого мужа. После чего он на всякий случай пришиб своего товарища и совершил с его прелестницей такое, о чем в приличном обществе не говорят. Ну и вот...
   Орк развёл руками и посмотрел на Айшу.
   - Поняла?
   - Нет, - помотала головой птица. - В чем мораль?!
   - Кому мораль, кому и суровая правда жизни, - вздохнул Гаркуш. - Это я вообще к тому, что если ты нам помешать попытаешься, лопатой по голове и вся недолга.
   Идея с лопатой птицу не вдохновила. Она попыталась ещё придти к мирному соглашению, объясняя, что, мол, работа у неё такая, хранить равновесие, но всё было бесполезно. Гаркуш заявил, что пойдет за хумансом во что бы то ни стало, Ириан его поддержал, а Маруся со злости выдрала из птичьего хвоста пару перьев.
   - А чтобы не задавалась! - пояснила юная гоблинша и засунула перья за ухо.
   Пернатая от такой наглости только развела крыльями и сказала, что если кто хочет погибнуть, не в её правилах вставать на пути.
   - Я буду ждать вас здесь, - добавила она, поудобнее устраиваясь в углу маленькой пещерки. - Но недолго. Через несколько часов вход в Прибери-гору закроется и я останусь здесь навсегда.
   - Мы успеем, - пообещал ей Гаркуш. - Пригляди за де Лурье.
   - Ему нужно лечение! - заявила Айша. - Боюсь, что он умрёт до вашего возвращения.
   - Спрос будет с тебя, - строго сказал орк. Ириан порылся в карманах и протянул птице маленькую бархатную коробочку.
   - Здесь золотая пудра. Толку от неё в плане лечения никакого, боль не снимает да и раны не стягивает.
   - Ну и на кой черт она нужна? - с раздражением спросил Гаркуш.
   - Она останавливает смерть, - просто пояснил эльф. - Если мы найдем хуманса живым, он сумеет спасти бедного графа. А если нет...
   - Я понял, понял, - быстро кивнул орк. - Тогда нельзя медлить. Надо отправляться сейчас же.
   Оставив де Лурье на попечение Айши, друзья отправились через тихий коридор обратно в лабиринт подземных ходов и коридоров. Мудрый Гаркуш помечал дорогу копотью от масляного факела. Притихшая Маруся с удивлением смотрела по сторонам, раздумывая, веруют ли здесь в великого Забугора.
  
   Пока орк, эльф и гоблинша разгуливали в недрах Прибери-горы в поисках проглоченного мага, сам хуманс пребывал в великолепном расположении духа. В тот момент, когда его изволила скушать страшная голова, Томас успел произнести заклинание телепортации. Конечно, получилось совершенно не то, что он планировал, и вместо того, чтобы перенестись на десяток футов правее, однако результатом маг был совершенно не разочарован. Снова он оказался в той самой странной лесной избушке, где уже успел побывать несколькими днями ранее. Правда, на этот раз он там был не один. Удивлению Томаса не было границ, когда он открыл глаза и увидел прямо перед собой милое сиреневое личико.
   - Ты? - поразился маг, делая попытку встать. - А ты-то что здесь делаешь?
   - Я что тут делаю? - в свою очередь удивилась девица, отходя на полшага назад. - Ну ничего себе! Заявился в мой дом, ещё и спрашивает?
   - А ты здесь живёшь? - ахнул хуманс. - Постой, так значит ты...
   - Ни слова больше! - испугалась девица, закрывая ему рот сиреневой ладошкой. - Ты ничего не слышал, я ничего не говорила. И вообще я тут не живу, я тут только от матушки прячусь под предлогом бурной научной деятельности. А то она тоже выдумала - хочет в зятья какого-то там принца! А оно мне надо?!
   - Как хочешь, - пробормотал маг, с наслаждением вдыхая изумительный аромат лаванды, исходящий от её пальцев. - Но всё-таки, согласись, забавно. Каждый раз, когда я пользуюсь заклинанием перемещения, я оказываюсь рядом с тобой. Почему?
   В какой-то миг хумансу показалась, что сиреневая девица покраснела, но уже в следующую секунду она упёрла руки в боки и презрительно расхохоталась.
   - То же мне, горе-маг! Даже обычный "gate" и то потребить как надобно не может! Дикарь!
   - Да, я дикий, - улыбнулся Томас, да так, что сиреневая девица только рот разинула. И в самом деле, улыбка преобразила сухое лицо Томаса. Глубоко запавшие его глаза вспыхнули яркими искорками, на щеках показались очаровательные ямочки. Даже тонкие губы, которые всегда казались будто запекшимися от жажды, сейчас налились живым розовым теплом.
   - Ух ты как! - хихикнула сиреневая барышня, плюхаясь на кровать рядом с магом. - Вот таким ты мне нравишься куда как больше! А то эдакая бука, и подойти страшно. Ты, пожалуйста, всегда улыбайся, ладно?
   - Я постараюсь, - пообещал хуманс и, нащупав в кармане трубку, вдруг погрустнел.
   - Что такое?
   - Курить нечего, - вздохнул Томас. Сиреневая девица только хихикнула.
   - Вот ещё, нашел беду. Держи.
   И она протянула хумансу кисет, сшитый из кусочков кожи. Перевязан он был ярко-красной шелковой ленточкой. Томас с благодарностью посмотрел на девицу, закрыл на мгновение глаза и открыл кисет.
   - Откуда ты знаешь, что я курю? - резко осипшим голосом спросил Томас.
   - Знаю, и всё тут, - лукаво усмехнулась девица. - Вот ещё, бином ньютона!
   Хуманс недоверчиво покачал головой, но больше спрашивать ни о чем не стал. Вместо этого он долго чистил трубку, как можно дальше оттягивая самый приятный момент, придумывая всё новые и новые действия. То тщательнее поскрести мундштук ёршиком, то пригладить лопаточкой тампера-тройника черный нагар в чаше, то как следует протереть латунный фильтр для трубки от масляной плёнки. Наконец, когда терпение Томаса истощилось, он набил чашу, как следует утрамбовал большим пальцем правой руки и щелкнул огнивом. Сладковатый, чуть терпкий дым наполнил его лёгкие, голову закружило привычным холодком, и хуманс как можно медленнее выдохнул.
   - Бог мой, до чего же хорошо...
   После третьей затяжки к хумансу вернулось его прежнее апатичное состояние, мысли потекли спокойно и слаженно. Какое-то время Томас ещё пытался вспомнить что-то забытое, незавершенное, но вскоре он погрузился в созерцание чудесных видений, роящихся у него перед глазами, и уже ни на что не обращал внимания.
   Откуда-то издалека до хуманса донёсся голос сиреневой девицы:
   - А твои друзья тебя искать не будут?
   Томас, увлеченный видом зелёных колибри, вереницей проносящихся у него перед глазами, ничего не ответил. Фиалка только плечиком передёрнула:
   - Впервые в жизни вижу, чтобы так уносило с обычного чая.
   Она взяла из расслабленных рук мага кисет с заваркой, отсыпала пару ложек в маленькую глиняную чашку и залила кипятком из котелка.
   - Черный байховый, - пробормотала сиреневая девица, блаженно щурясь. - С бергамотом. Мой любимый!
  
   В то время, как хуманс предавался пороку, а сиреневая Фиалка смотрела на него одним из своих загадочных взглядов, орк, эльф и гоблинша спустились, наконец, вниз по ступенькам, оказавшись во владениях убиенной головы. На их счастье, голова жила одиноко, родственников не имела, а потому вместо нового побоища друзьям пришлось просто пройти через тёмную залу, на полфута заполненную густой слизью. Гаркуш с Марусей не обращали на эти неудобства никакого внимания, а вот эльф кривил рожу и всё причитал по поводу своих дорогих сапог.
   - Ну что ты как барышня кисельная! - не выдержал, наконец, орк. - Неужто настоящий воин должен обращать внимание на такие мелочи?
   - Кисейная! - строго поправил эльф. - И я вовсе не таков. Просто я привык, что в настоящем эльфе всё должно быть прекрасно, и душа, и манеры, и платье.
   - Привык он, - проворчал Гаркуш. - Из-за ваших дурных привычек и правил мы и тащимся неведомо куда. Кабы вы поменьше думали обо всякой ерунде, а побольше о собственной державе, ничего бы и не было.
   - Быть может, вы и правы, - пробормотал Ириан, вздыхая. - В самом деле, из-за чрезмерной увлеченности науками мы и оказались в пропасти. Мы загнали в неё сами себя.
   - Не начинай! - строго предупредил орк. - Ты, величество, прибереги такие речи для своих подданных, им наверняка потом будет любопытственно послушать о твоих приключениях. Но покуда о тебе легенд не слагают и менестрели песнями не заливаются, ты, того. Не молоти языком почем зря. Нам сейчас надо не о манерах думать и прочих этикетах, а о том, как нашего хуманса спасти. Как я вижу, здесь его и в помине нет. О чем это говорит?
   - О чем? - не понял король, несколько раздосадованный тем, что ему не дали развить мысль о вреде наук.
   - О том, что существуют два пути. Или голова так оперативно его скушала, или что он сумел каким-то образом отсюда выбраться. И мне, скажу честно, гораздо интереснее второй путь.
   - Мне тоже, - вздохнул эльф. - Друг мой, вы правда верите, что наш дорогой Томас всё ещё жив?
   - Верю, - твёрдо заявил Гаркуш. - Знаю.
   - Это хорошо, - кивнул Ириан. - Знаете, у нас есть дурная поговорка "главное - это надежда". А ещё "надежда умирает последней". Но сколько я не объяснял своим товарищам, что надежда дурное чувство, за которое можно только судорожно цепляться, они всё равно не понимают этой простой истины. Надежда это топкая почва под ногами, которая зиждется только на призрачных мечтаниях. Мы же нуждаемся в вере. Она наш единственный маяк.
   - Хорошо загнул, - одобрительно кивнул орк.
   Из обиталища покойной головы вели два коридора. Друзья остановились перед ними в раздумьях.
   - Направо или налево? - спросил Гаркуш, в задумчивости почесывая лоб. - Как думаете?
   - Нам надо воспользоваться проверенным способом, - улыбнулся Ириан. - Спросим нашу прекрасную даму.
   - Это меня, что ли? - удивилась Маруся. - Не, я на такое несогласная. Вы меня уже второй день пивом не поите, а потому я вам ничего умного не скажу.
   - Вредная, а! - укоризненно покачал головой орк. - Ну и ладно. С меня тоже взятки гладки, я и ни дама ни разу, и короны на голове тоже не наблюдается. Что скажешь, величество?
   - Благодарю за оказанную честь, - сказал Ириан с полупоклоном. - Но, боюсь, я не смогу оправдать оказанное доверие. Моя интуиция молчит, никаких логических предпосылок для выбора надлежащего пути я не имею. А значит, я могу только отдаться в руки великого Эру и сделать выбор наугад.
   Эльф поводил в воздухе длинным тонким пальчиком и ткнул вправо.
   - Туда!
   - Ну вот и хорошо, - кивнул Гаркуш. - Значит, идём туда.
   Друзья гуськом зашагали по узкому коридору, причем Марусе пришлось идти боком, чтобы не ободрать могучие плечи о шершавые стены. В конце коридора зияла небольшая дыра, за которой что-то поблескивало.
   - А это ещё что такое? - нахмурился орк. - Может, свернём?
   - Не стоит отступать! - отважно воскликнул король Ириан. - Но если вы опасаетесь, то позвольте мне первому узнать, что таит неизвестная пещера!
   - Не надо, - покачал головой Гаркуш, но эльф и слушать его не захотел. Он ловко обошел тяжеловесного орка и подскочил к дыре. Ириан осторожно в неё заглянул, отпрянул, протёр глаза и потряс головой.
   - Ну и ну...
   - Что там? - спросил орк, силясь заглянуть в узкое отверстие.
   - Там... - пробормотал Ириан, ища что-то глазами. - Там...
   Он обернулся к Марусе и вежливо ей поклонился:
   - Моё дорогое дитя! Не позволите ли вы вашу дубиночку?
   Такой подозрительно ласковый тон сбил гоблиншу с толку и она даже не стала возражать, когда эльф осторожно взял дубину из её рук.
   - А зачем? - только и пискнула Маруся. Ириан, не слушая её, размахнулся дубиной и ударил по стене, мигом расширив дыру на добрую пару футов. Стена, казавшаяся на вид такой прочной, крошилась как известняк и после пары ударов проход был уже достаточен для того, чтобы в него можно было забраться по одиночке.
   Первым через дыру в пещеру зашел король Ириан и в изумлении замер на месте.
   - Ну что там такое? - нетерпеливо спросил Гаркуш, протискиваясь следом в узенький проход. И вдруг голос его резко осип: - Ох...
   - Я тоже хочу посмотреть! - заверещала Маруся. - Покажите!
   Она растолкала плечами своих товарищей, влетела в пещеру и замерла.
   - Ну и ну! - только и сумела она проговорить.
   - Сюда бы де Лурье! - прошептал орк.
   В самом деле, порочный граф де Лурье наверняка по достоинствам оценил бы увиденное. Пещера, насколько хватало взора, была завалена грудами драгоценных сокровищ. Самоцветные камни с добрый кулак величиной валялись под ногами как простые булыжники. Золотые украшения, серебряная утварь, дорогие ткани и жемчужные ожерелья лежали высокими горками, источая такое сияние, что больно было глазам.
   - Пещера чудес, - еле слышным шепотом проговорил Ириан, глядя на оружие, висящее на стенах. - Дварфийское литье! А там, а там кинжалы дроу! Смертоносные мечи тёмных эльфов!
   - Гномийские луки, - восхитился орк, снимая со стены роскошный дальнобойный лук с затейливо изогнутыми плечами. - Говорят, они бьют без промаха!
   А Маруся подняла с пола два крупных рубина и счастливо засмеялась:
   - Камешки! Поглядите, какие камешки!
   Тут же раздалось довольно-таки характерное шипение, от которого у орк зашевелились волосы даже на груди, а эльф пробормотал страшным шепотом:
   - Положи камешки! Положи камешки, ду...
   Только врождённая вежливость не дала насмерть перепуганному Ириану дать Марусе исчерпывающую характеристику. Гоблинша посмотрела на него с удивлением и поспешно бросила рубины в сторону.
   - А что такое? - осторожно спросила Маруся, насупившись. - Если ты, дядя король, думаешь, что я их снова потеряю или там сломаю...
   Договорить гоблинша не успела. Пол в пещере задрожал, золотые сокровища жалобно звякнули и вдруг из груды самоцветных камней выползла огромная змея с гибким телом и большой подвижной головой. Глаз у змеи не было, зато острых длинных зубов - сколько угодно. Змея раздувала огромный капюшон, высовывала язык добрых двух футов длиною и страшно потрясала длинным толстым хвостом.
   - Хранительница пещерного золота, - пробормотал Ириан, отступая. - Ну я так и знал. Нельзя дважды безнаказанно попасть в сокровищницу!
   - Это что? - резко осипшим голосом поинтересовался Гаркуш, заряжая лук. - Что за неведома зверушка?
   - Цыц! - шепотом гаркнул эльф, срываясь на фальцет. - Говорю же, хранительница это. Тупая, ну вот вроде нашей Маруси, глаз нет, ушей тоже. Вроде как безобидная, покуда её сокровищ не трогаешь. А коли почует опасность, тогда каждым камешком, каждой золотой безделушкой врага чует. И пощады от неё не жди. Так что мы, считай, покойники. Справиться с такой чудой никому не под силу.
   - А мы всё-таки попробуем, - хмыкнул Гаркуш, налаживая лук.
   - Это красивая змейка! - глубокомысленно заявила Маруся, подкидывая дубинку на ладони. - Даже стучать жалко. Дядя Гаркуш, а правда, что змеи сбрасывают кожу?
   - Правда, - сдавленно буркнул орк, не отрываясь глядя на чудовищных размеров змеиную пасть. - Где-то раз в год.
   - Это хорошо, - удовлетворённо кивнула гоблинша. - Вот и посмотрим, чего у неё там под шкурой.
   И не успел ещё Гаркуш придумать план действий для схватки с хранительницей, как Маруся бросилась на огромную змею с дубиной на перевес. И бить бы ей змею по всем правилам, целясь в шею или хвост, и быть бы ей проглоченной, но гоблинша была их тех, кто никогда и ничего не делает по правилам. Поэтому Маруся, издав боевой клич "тваюмат", который в переводе с гоблинского означал "вперёд за Родину, за веру", размахнулась дубиной и, что есть силы, ударила змею по длинным острым зубам. Такой удар снёс бы голову и мамонту, но змея была слишком велика. Однако, лишившись добрых двух десятков зубов, змея несколько опешила и не сразу поняла, откуда исходит опасность. Гоблинша стояла прямо перед ней, камни, служащие глазами змее, видели её со всех сторон, но общей картинки не получалось. Змее, рот которой горел огнём, казалось, будто бы враг окружает её по всем фронтам.
   А тут подоспела и стрела орка, которая пригвоздила змеиный хвост к штуке бархата. Вреда это, понятное дело, особого не принесло, но внимание змея переключила на Гаркуша. Этого вполне хватило Марусе для ещё одного удара, а эльф прорубил мечом змеиный бок, прочный как железо.
   - Молодец, Маруська! - только и успел крикнуть Гаркуш, целясь змее прямо в пасть. - Ударим оголтелым гоблинизмом по пресмыкающимся!
   Тем временем змея уже оправилась от пережитого и обвила гоблиншу плотными кольцами. Напрасно Маруся поводила могучими плечами, силясь вырваться из мощных объятий, напрасно пыталась руками разорвать холодную змеиную плоть. Хранительница сжимала свои кольца всё сильнее и сильнее, дубина выпала из онемевших Марусиных пальцев, воздух больше не поступал в сдавленные лёгкие. Перед глазами гоблинши вспыхнули и погасли яркие цветные шары, в теле разлилась слабость, которая могла даже показаться приятной, и сознание покинуло её.
   - Маруся! - отчаянно закричал орк и с ожесточением ударил змею луком. - Ах ты проклятая тварь!
   Стрела за стрелой вонзались в хранительницу, эльф продолжал рубить змею на пласты, но всё было бесполезно. Змея будто не обращала на боль никакого внимания, сосредотачиваясь лишь на том, чтобы до смерти задавить бедную гоблиншу.
   Положение было безвыходным, но неожиданно на короля Ириана снизошло озарение.
   - Это её глаза! - воскликнул эльф, чувствуя, что в его голосе появляется холодный металл. - Эру милостивый, это же её глаза!
   С этими словами Ириан бросился на груду самоцветных камешков и принялся топтать их ногами, рубить клинком и горстями разбрасывать в разные стороны. На змею это оказало самое неожиданное действие. Кольца вокруг Маруси разжались, гоблинша с глухим стуком упала на горку золотых украшений, а змея заметалась по пещере, натыкаясь на стены и издавая страшное шипение. Гоблин, всё ещё ничего не понимая, последовал примеру эльфа. Камни крошились в его могучих руках, от стен отлетали куски, золотые кольца хрустели под ногами как ореховая скорлупа.
   - Зачем мы это делаем? - прокричал орк товарищу.
   - Это её глаза! - с каким-то ожесточением пояснил эльф. - Я же говорил, она видит этими камнями! Когда они неподвижны - картинка слажена, но если сдвинуть хотя бы один камень, змея понимает, что в пещере кто-то есть! И атакует его. Но если все камни придут в движение, мы собьем её с толку! Она будет видеть нас со всех сторон и не сможет ничего поделать.
   Больше Ириан не сказал ничего, потому что хранительница издала какой-то совсем уж чудовищный звук, широко открыла пасть с обломками зубов и тяжело упала на ею же хранимые сокровища. Эльфу оставалось только подобраться к ней вплотную и парой хороший ударов отсечь голову от тела.
   - Ну вот и всё, - с удовлетворением сказал король, вытирая кровь со своего знаменитого меча. - Больше она никому не сможет причинить вреда. Верно я говорю, сэр Гаркуш?
   Но орк не ответил, всецело занятый бедной гоблиншей. Он стащил с неё рубаху и скрипнул зубами от гнева и жалости.
   - Вот же проклятая тварь, - повторил Гаркуш, мрачно разглядывая набухшие багровые полосы, которыми было исчерчено Марусино тело от плеч до бедер. - Вот же мерзкая зверюга!
   - Что с ней? - обеспокоено спросил эльф, подходя поближе. - Она жива?
   - Жива, жива, - кивнул орк, хмурясь. Он быстро ощупал раздетую гоблиншу и пробормотал: - Три ребра сломано и сам черт не разберет, что там ещё внутри. Дышит, но со свистом, может быть пробито лёгкое.
   И вдруг Гаркуш сорвался уже на крик:
   - Откуда я знаю, что с ней! Я не лекарь и не врачеватель! Я ещё разберу, что случилось с моим собратом, но черт их знает, этих проклятых гоблинов! Тут сам черт ногу сломит, разбираясь в их этой... как её там! Етеномии...
   - Анатомии, - машинально поправил Ириан и предложил: - Сэр Гаркуш! Позвольте взглянуть и мне. В университете, где я обучался, на третьем курсе нас учили правильно оказывать первую помощь пленным из иных народов. Быть может, мне удастся что-нибудь сделать.
   - Пробуй, - кивнул орк и добавил упавшим голосом: - Её сердце стучит еле-еле. Ещё немного, и мы потеряем нашу Маруську.
   - Я понимаю, - тихо сказал эльф. - Но я попробую.
   Король опустился перед гоблиншей на колени и осторожно взял её голову в свои ладони. Несколько секунд он молча на неё смотрел, потом осторожно убрал рыжие волосы со лба и взялся за шею Маруси.
   - Какие странные у неё уши, - пробормотал эльф, проводя пальцем по длинным Марусиным ушкам. - Если бы не видел своими глазами, ни за что бы не поверил. Совсем как у нас. И глаза...
   В самом деле, глаза у юной гоблинши были довольно необычными. Немного узкие, вытянутые, разрез продолговатый, пушистые рыжие ресницы, слегка загнутые вверх. Густые брови, если приглядеться, тоже были удивительны для гоблинов, у которых они обычно растут над глазами как несколько отдельных кустиков. Но у Маруси брови были четко прочерченными чуть изогнутыми линиями, такими длинными, что король Ириан невольно прикоснулся к собственным бровям. В самом деле, эльфы отличаются ото всех прочих народов чудными чертами лица. У короля Ириана брови шли едва ли не до самых ушей, и удивительно было то, что у Маруси они заканчивались примерно там же. Эльф с изумлением вглядывался в лицо беспамятной гоблинши и отмечал про себя поразительное сходство между собой и Марусей. Четко очерченные скулы, характерные только для эльфов, тонкий нос с едва заметной горбинкой, плотно сжатые губы без единой кровинки. Ириан осторожно коснулся Марусиной щеки, в первый момент с отвращением отдёрнул руку, потому что щека гоблинши была необычайно грязна, а потом провёл рукой снова и снова.
   - Её кожа, - с удивительной сосредоточенностью прошептал эльф, - Эру милостивый, что же это такое?
   И действительно, зелёная кожа гоблинши на ощупь ничем не отличалась от нежной эльфийской. Такая же тонкая и гладкая, нежная, как лепесток розы. Король наклонил голову набок и коснулся рукой Марусиной груди, носящей следы от смертоносных объятий змеи-хранительницы.
   - Совсем как я, - пораженно бормотал Ириан. - Но разве это возможно? Неужели и правда наши народы настолько близки? Или же...
   Тут в голову эльфу пришла мысль, от которой в другое время он бы отмахнулся руками и ногами. Но сейчас, когда перед ним лежала умирающая Маруся, король считал любую, даже самую безумную зацепку ценной. Он слабо улыбнулся и заговорил низким гортанным голосом, вызывая в памяти старинное заклинание эльфийского врачевания. Слова на древнем языке эльфов сливались во фразы, фразы сплетались в удивительную песню, а песня взлетала всё выше и выше, крепла, набирала силу и мощь. И с удивлением смотрел орк на поющего короля эльфов. Он не понимал ни единого слова, но смысл песни был яснее ясного, Гаркуш слышал в ней дыхание первых богов и смех озорных духов-элементалей, шум дождя и рокот горной реки, шелест золотой листвы и тихие голоса вечерних птиц. Орк закрыл глаза и увидел как наяву высокие корабельные сосны и вересковые пустоши, заснеженные вершины северных гор и янтарно-желтые ягоды морошки. Улыбка показалась на губах орка, который вдруг вспомнил все самые светлые сказки, услышанные в детстве.
   А сила песни всё возрастала, вот уже она зазвучала грозно как ураган, в ней послышался звон стали и оглушительный свист ветра. Музыка боя, запах битвы, зов крови и голос смерти. Волосы зашевелились на голове у орка, холод проник в его душу и сердце, заставив тело биться в приступе безумия. Но вот песня зазвучала ласково и тягуче, тихо, как колыбельная и нежно, как лёгкий морской бриз. Гаркуш, резко ослабев, осел на пол, да так и остался там сидеть, машинально перебирая рукой груду золотых монет.
   А эльф закончил свою чудную песню долгой протяжной нотой, в которую постарался вложить все краски своей души. Он открыл глаза, чувствуя, как его тело наполняет удивительный мягкий свет, изгоняющий тьму и холод, затягивающий раны и изгоняющий самую сильную боль. Король открыл глаза и с улыбкой посмотрел на Марусю, которая лежала на полу всё ещё без сознания, но напитавшаяся целительной силой древней эльфийской песни. Страшные полосы на теле гоблинши исчезли, вместо них в нескольких местах на зелёной коже была лёгкая краснота, но постепенно проходила и она.
   - Невероятно, - прошептал король, проводя рукой по Марусиному лицу. - Невозможно! Но как?
   В этот момент по телу гоблинши прошла судорога, грудь дернулась вверх в глубоком вздохе и Маруся открыла глаза.
   - Невозможно, - повторил эльф, обеими руками хватаясь за голову. - Черт побери, это невозможно! Совершенно, абсолютно невозможно!
   Он с трудом оторвал взгляд от Маруси и с мольбой посмотрел на орка.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - спросил Ириан, внезапно переходя на "ты". - Или нет?
   - Чего? - пробормотал Гаркуш, чувствующий, как всё его сознание плывёт посреди мягких облаков. - Кто здесь?
   - А, ну тебя, - махнул рукой эльф и обернулся в Марусе: - Дитя моё! Открой мне правду, дорогая девочка. Кем были твои уважаемые родители?
   - Мама ляшка, а папа законник, - пробормотала гоблинша, еле ворочая языком. - Ой, к чему я это? А... Не. Папа у меня кузнец. Был. А мама домушница... домовиха... домохозяйка! Была.
   - А что сейчас случилось с вашими почтенными родителями? - сочувственно спросил эльф, трепеща от собственных догадок.
   - Умерли, - всхлипнула гоблинша, делая неудачную попытку встать.
   - Отчего? - ахнул король, роняя слезу.
   - В Забугора не веровали! - басом прорыдала Маруся и вкратце рассказала эльфу трагическую историю своей семьи. Слёзы у короля мигом высохли и он рявкнул прямо девице в лицо:
   - Ну и кто ты после этого?!
   - Сиротинушка! - пуще того заревела Маруся. - Одна на всём свете! Несчастненькая!
   - Эх, - вздохнул король, вспомнил, с какими целями он расспрашивал гоблиншу относительно её родителей и осторожно поинтересовался: - Нет, дорогое дитя, мне нужно знать иное. Скажи, твои родители были гоблинами?
   Маруся мигом перестала реветь и уставилась на Ириана со злостью.
   - А что, есть какие-то сомнения? Конечно, гоблинами!
   - Нет, нет, дитя моё! - замахал руками эльф, опасаясь нового приступа ярости со стороны только что исцелённой Маруси. - Ради всего святого, не думайте, что я преследовал цель каким-то образом задеть вашу честь! Ни в коем случае! Забудьте, ради бога, забудьте всё, что я говорил! Отдыхайте!
   С этими словами король Ириан отвесил гоблинше низкий поклон и на цыпочках подбежал к орку.
   - Сэр Гаркуш! Умоляю, очнитесь, мой драгоценный друг!
   - Что такое? - поинтересовался орк, с трудом приходя в себя. - Что случилось? И... как Маруся?
   - С ней всё в порядке, - счастливо улыбнулся король, но меня мучают странные догадки, которые, как я надеюсь, вы поможете мне разрешить!
   - Ну, что там такое? - проворчал Гаркуш, с трудом вставая с пола. - Что ты ещё придумал, величество?
   - Ровным счетом ничего, - хихикнул эльф, поводя глазами как безумный. - Всё дело в ней! В Марусе!
   - Ты же сказал, что с ней всё хорошо, - испугался орк, делая попытку подбежать к гоблинше. - Что ещё не так?
   - Ох, сэр, - покачал головой король, удерживая орка за плечо, - всё не так просто, как вы думаете. Наша песня! Древняя песня эльфов, сложенная с тем, чтобы возвращать силу и мощь тем из нас, кто уже на полпути к палатам Намо!
   - И что с того? - потряс Гаркуш тяжелой головой. - Что-то я тебя не пойму. Если это ваша целительная песнь, то при чем тут наша Маруся? А если она ей помогла, то к чему вопросы и догадки? Помогла, и хорошо, какие ещё могут быть разговоры?
   - Но сэр! - с отчаянием воскликнул король. - Ведь древняя песня действует только на эльфов!
   - И что? - снова спросил орк, тщетно пытаясь понять, что хочет объяснить ему Ириан. - При чем тут эльфы?
   - Маруся - эльф! - выпалил король и тут же в ужасе отпрянул в сторону, потому как Гаркуш расхохотался так, что с потолка посыпалась многовековая пыль.
   - Ну ты скажешь тоже, высочество, - простонал орк, вытирая обильно выступившие слёзы. - Спасибо, брат, посмешил. А я тогда кто? Не иначе как дварф!
   - Вы напрасно смеетесь, сэр, - обиженно заговорил Ириан. - Ведь я не утверждаю, что наша дорогая Маруся чистокровный эльф, тем более, что её внешность не располагает к таким выводам. Скорее всего, она полукровка. Посмотрите на её лицо, уши, глаза, наконец. Всё носит на себе следы эльфийского происхождения, неужели вы этого не замечаете? Впрочем, каюсь, я и сам заметил это, только приглядевшись пристальнее. Мать или отец нашей прекрасной дамы непременно были натуральными эльфами, иначе песня попросту не подействовала! Ведь её писали эльфы для эльфов! Она не работает с другими народами!
   - А со мной сработала, - пробурчал орк, недоверчиво покачивая головой. - В том смысле, что не полегчало, но хумансом себя почувствовал однозначно. Видения всякие перед глазами роились и разные музыки в ушах тренькали.
   - Вот именно, - кивнул эльф. - На другие народы песня оказывает действие, сродни сильному опьянению. Лечебного эффекта никакого, но зато какие мысли появляются в голове! Впрочем, вы и сами всё это испытали на себе, мой дорогой друг.
   - Испытал, - признался Гаркуш, - и, сказать по правде, был бы не против повторить это дело. Очень, знаешь ли, удобно, вроде как и не пил, а в теле образовалась приятная гибкость. Нельзя ли спеть ещё разочек?
   - Нельзя, - покачал головой Ириан. - Это не простая песня, действует она в исключительных случаях. Я не смог даже помочь моему дорогому де Лурье, потому что слова её приходят на память, только если положение действительно безвыходное.
   - Можно подумать, что граф в полном порядке, - хмыкнул Гаркуш, разочарованный тем, что пения больше не будет. - Ты ведь сам сказал, что он при смерти!
   - Верно, - согласился эльф, мрачнея. - Но у нашей песни свой характер. Она сама выбирает, кому нужна и кто сможет услышать её голос. И Маруся...
   Тут король в задумчивости потёр лоб и указал рукой на гоблиншу, которая с восторгом рылась в куче золотых украшений.
   - Видите ли, дорогой друг. Она в самом деле из нашего племени. Не скрою, это открытие не слишком меня порадовало, потому что никто не любит полукровок. Ведь это означает, что кто-то из моего народа оступился и сошелся в преступной связи с чужаком. Но как бы я не относился к поступкам своих сородичей, дети не должны нести вины за деяния родителей. У меня нет сомнений в том, что Маруся из гоблинов, но их также нет относительно эльфов. Маруся не гоблинша, нет, я бы назвал её, если позволите, эльфоблиншей. А если в её жилах течет кровь бессмертного народа, это значит, что отныне я буду считать нашу прекрасную даму своей дорогой сестрицей.
   - Хорошо излагаешь, - покачал головой Гаркуш, полностью уверенный в том, что у Ириана наступило внезапное помутнение рассудка. - Ладно, эльфоблинша, так эльфоблинша, хоть горшком назови, только в печку не ставь. Для меня то, конечно, Маруська по прежнему гоблиншей как была, так и останется, но ты волен считать так, как тебе угодно. Только, величество, зная нашу девицу, умоляю тебя, не говори ей ни слова про свои догадки. Они, спору нет, хороши до чрезвычайности, а только наша Маруся девушка дюже трепетная. В том смысле, что если ей что не по нраву покажется, такого схлопочешь, что сам не обрадуешься. Считай ты её хоть сестрой, хоть братом, хоть, не к ночи будь помянута, женой. Но делай всё это потихоньку, чтобы необратимых эффектов не вызвать. Понял?
   - Я понял вас, достопочтенный Гаркуш! - с жаром воскликнул Ириан и порывисто обнял орка. - Мы сохраним в тайне Марусино происхождение и ни словом не обмолвимся о том, что нам известно! Но, как любящий брат, я не могу позволить, чтобы моя дорогая сестрица влачила жалкое существование, достойное бродяги-хуманса, но никак не прекрасной дочери эльфийского народа! Клянусь Эру, отныне я положу все свои силы на то, чтобы устроить судьбу нашей дорогой Маруси! Когда всё будет позади и я, наконец, взойду на престол, я непременно выдам сестрицу замуж за самого достойнейшего из смертных!
   - Это за кого же? - подозрительно спросил орк. - За де Лурье?
   - Что вы, что вы! - всплеснул руками эльф. - Конечно, нет! Я выдам Марусю за моего любезного друга, за почтенного Альвейга, короля яблочной державы!
   - Ну и ну, - охнул Гаркуш. - А я-то думал, ты, величество, давно выкинул это из головы. Ан вон оно как. Ну-ну.
   Орк с наслаждением потянулся, покрутил затекшей шеей и сказал:
   - Однако не стоит забывать о цели. Мы отправились за хумансом, а вместо того сидим посреди сокровищницы. Кто знает, быть может, каждая лишняя минута приближает гибель нашего Томаса. В дорогу!
   Тут Гаркуш усмехнулся и покачал головой:
   - Всё-таки, хорошо, что мы оставили де Лурье в той пещере. Готов поспорить, что он ни за что бы не ушел отсюда с пустыми руками.
   - Он вообще бы не ушел, - усмехнулся король и подошел к Марусе. - Моё дорогое дитя! Нам пора!
   - Куда? - удивилась гоблинша, которая как раз в этот момент строила башенку из аметистов. - А, за дядей Томасом? Давно пора!
   Она сунула в рот камешек и вскочила на ноги.
   - Пойдем. Только я возьму несколько зубов, хорошо?
   - Каких зубов? - не понял эльф. - Чьих?
   - Змеиных, - пояснила Маруся с улыбкой. - Я вот что подумала. Ведь этой самой зубной ведьме неважно, чьи зубы? Подарок она всё равно даёт?
   - Нет, - хихикнул орк. - Она за добытые в честном поединке зубы конфет не вручает. Только за свои собственные.
   - Обидно, - вздохнула гоблинша. - Ну что ж поделать. Тогда хотя бы ими дубину обтыкаю.
   - Это ещё зачем?
   - Для красоты! - улыбнулась Маруся.
  
   Забегая вперёд, стоит поведать читателям, что в дальнейшем король Ириан организовал целое расследование с целью открыть тайну Марусиного рождения. Каково же было его удивление, когда он узнал, что матерью его названой сестрицы была эльфийка Наранья, происходящая из древнего рода, прародителем которого был сам барон Уминор, личность довольно известная среди эльфийской аристократии. Конечно, сам собой напрашивается вопрос, как же обстоит дело с женой покойного Вислоуха, в отцовстве которого нет никакого сомнения? Но тут уже стоит поговорить о пресловутой эльфийской морали, которая гласит, что девице ни под каким предлогом не надлежит заводить детей вне законного брака. Конечно, то дела давно минувших дней. От насильственной связи с Вислоухом у эльфийки Нараньи родился ребёнок. Это была девочка, существование которой угрожало положению Нараньи в обществе. Понятно, что будь на месте благородной эльфийки хотя бы девица из хумансов, судьба новорождённой была бы решена посредством утопления или иных насильственных методов. Но эльфам такое отношение даже к нежеланным детям несвойственно, поэтому под покровом ночи эльфийка принесла своё дитя в гоблинскую деревню, рассчитывая подкинуть его своему обидчику. Зелёнорожая девочка, при одном взгляде на которую нежную эльфийку била дрожь, была завернута в шелк и бархат, перевязана красивой ленточкой и одета в лёгкую белую распашонку. Наранья, выяснив ещё накануне, в каком доме живёт распроклятый Вислоух, нашла его без труда, но внутрь войти побоялась, услышав страшные крики и стоны. Несложно догадаться, что кричала бедная жена Вислоуха, рожающая очередного гоблинёнка. Неведомо, что за сила вселилась в Наранью. Она стремглав бросилась в подвал, где мучалась роженица, но никакой помощи оказать не смогла, потому что гоблинша уже разродилась и на несколько секунд потеряла сознание. Этого времени хватило эльфийке для того, чтобы оставить жене Вислоуха свою дочь, схватить новорождённого гоблина и что есть духу умчаться из вражеской деревни. В последствии Наранья никак не могла понять, на кой черт ей понадобился гоблин, но в тот момент ей казалось, что она всё делает правильно. Своим родным эльфийка поведала трогательную историю о найденном в лесу младенце, которая послужила ещё одним кирпичиком для сказочки про злобных гоблинов, напрочь лишенных всяких родительских чувств. Ребёнка Вислоуха Наранья отдала на воспитание в сиротский приют, славящийся своими первоклассными учителями. Проклятие, наложенное на гоблинских детей, удалось снять усилиями эльфийских магов, и воспитанник Нараньи, названный Эльганом, рос на редкость смышлёным и добрым парнем. В последствии он поступил в регулярную армию эльфийского королевства, где своими выдающимися лидерскими качествами снискал себе немалую славу не только среди простых солдат, но и среди офицеров. Спустя несколько десятилетий Эльган был произведён в генералы, был удостоен множества государственных наград и женился на хорошенькой эльфийке дворянского происхождения. До самой смерти Эльган добром поминал свою приёмную мать и был уверен в том, что в его жилах течет эльфийская кровь.
  
   Но вернёмся к делам нынешним. Орк, Маруся и вдохновлённый король Ириан брели себе по бесконечным коридорам Прибери-горы, в тщетной надежде отыскать где-нибудь следы несчастного хуманса. В это же время Томас, который вовсе не чувствовал себя несчастным, продолжал блаженствовать, пуская носом кольца белого дыма. Сиреневой Фиалке такая бездеятельность уже порядком поднадоела, поэтому она без ложной скромности выхватила трубку у наслаждающегося хуманса и от всей души врезала ему по шее. Маг взвыл.
   - Что такое?! Что случилось?!
   - А ничего не случилось, - преспокойно заявила нахальная девица. - Просто мне вдруг стало интересно, долго ты ещё будешь сидеть сложа руки, или всё-таки займёшься чем-то существенным.
   - А что надо сделать? - досадливо спросил маг. - Что случилось? Пожар?
   - Вот ещё выдумал, - усмехнулась Фиалка. - Никакого пожара и в помине нет, всё-таки это мой лес, и никакой самодеятельности я в нём не допущу. Но ты, кажется, был с друзьями, более того, у вас было какое-то важное занятие. Так что будь добр, дружок, напряги остатки разума и постарайся вспомнить, как ты тут у меня оказался и что ты должен был делать.
   - Что я должен был делать, - задумчиво повторил Томас, и вдруг лицо его побелело: - Ох! Меня же съели!
   - Кто съел? - хихикнула Фиалка. - Враги? Или эта ваша, которая здоровая и страшная, как моя жизнь? Рыжая такая?
   - Маруся, что ли? - удивился хуманс. - Да ты что, она и мухи не обидит. То есть я хочу сказать, что обидит то она кого угодно, но только не своих товарищей.
   - Святая наивность, - усмехнулась девица. - Так всё-таки, кто тебя изволил скушать?
   - Голова, - хмуро сказал Томас и поведал Фиалке, как докатился до жизни такой. Сиреневая девица слушала его внимательно, а когда маг закончил, хлопнула себя ладошкой по коленке.
   - Чудище из тихого коридора! Ну и ну. Повезло же тебе, братец, что ты эдакий шустрый и вовремя успел сказать надобные слова. Тварюшка эта мне давно известна, откровенно скажу, редкостная это скотина. Помнится, немало она попортила мне крови, когда я хотела найти сокровищницу в Прибери-горе. Возникает из ниоткуда, бросается на всё, что движется, а что не движется, кушает просто так, без всяких разговоров. Хороша же ваша розовая птица, если она привела вас в тихий коридор!
   - А что такое? - насторожился Томас. - Что не так?
   - Да ничего, - усмехнулась Фиалка. - Это всё милые сказочки, что, дескать, можно пройти безнаказанно через тихий коридор. На самом деле голова просто до поры до времени таится и хватает последнего, кто идёт. Так что не удивлюсь, если ваша розовая птица заодно с головой.
   - Но как! - воскликнул хуманс. - Это ведь значит, что...
   - Сочувствую твоим товарищам, - сказала сиреневая барышня, впрочем, безо всякой искренности. - Вряд ли они ещё живы.
   Томас сжал кулаки.
   - Я должен немедленно отправиться к ним! Ты поможешь мне в этом?
   - Какой шустрый, - пожала плечами Фиалка. - А может, я не хочу. У меня от вашей Прибери-горы до сих пор мурашки по телу.
   - Ты мне поможешь, - твёрдо кивнул маг.
   От такой наглости сиреневая девица только рот разинула и пару секунд стояла, в изумлении хлопая глазами. Она внимательно посмотрела на Томаса, поняла, что он не шутит и насупилась:
   - Вот ещё. Помогать!
   - Будешь помогать, - строго сказал хуманс. - Возражения не принимаются.
   - Бессовестный, - прошипела Фиалка, но возражать и в самом деле не стала. Вместо этого она достала спеллбук и раскрыла его на седьмой странице.
   - Кругом враги, - рассеянно бурчала девица, с трудом разбирая собственный почерк. - Ну вот кому может придти в голову воровать страницы из моих книжек? Главное, попросили бы мирно, я бы, что, жадничать стала? Да ни в коем случае, сама бы с радостью вручила и ещё бы ленточкой перевязала. Нет, всё надо втихаря. Кругом враги, кругом.
   - Сможешь перенести меня в пещеру за тихим коридором? - спросил Томас, через плечо разглядывая записи в спеллбуке. - Или только к самой Прибери-горе?
   - Капризничает ещё! - возмутилась Фиалка. - Я ему тут стараюсь, ищу потребные заклинания, а он ещё условия ставит.
   - Просто спросил, - развёл руками хуманс, старательно растягивая губы в улыбке. - А что, нельзя?
   - Рожи корчит! - ахнула сиреневая девица, неведомо как увидев кривую хумансову ухмылочку. - Погоди ты, короче говоря, не мешай. Придумаю чего-нибудь.
   Дойдя до нужных строк, Фиалка достала из кармана кусок белого мела и принялась чертить им прямо в воздухе. К великому удивлению Томаса, от мелка оставался четкий ярко-белый след, дрожащий и переливающийся как паутина.
   - Это что такое? - поинтересовался хуманс шепотом. - Что за неведомое колдунство?
   - Это у тебя колдунства неведомые, - дёрнула Фиалка сиреневым плечиком. - А у меня всё известное и во всех источниках зафиксированное. И если бы ты как и я в университете обучался, высшее магическое получал, тогда бы сразу понял, что я делаю.
   - Ну дурак я, дурак, - покорно закивал маг. - Вот и расскажи дураку, чего такое странное творишь.
   - Самокритичный, - прыснула девица. - Ну да ладно. Объяснять не буду, долго, сложно, ничего не поймешь. Но погляди сам. Видишь, сеточка нарисовалась? Я полосок начертила, и от каждой полоски в разные стороны разошлись белые лучики?
   - Тоненькие такие? - спросил хуманс, близоруко щурясь. - Вроде как иголочки?
   - Они самые.
   - Вижу. И что это такое?
   - А ты внимательнее, внимательнее смотри, - строго сказала Фиалка, попутно добавляя штрихи чудесным мелком. - Сам всё поймешь.
   Долго хуманс вглядывался в странные переплетения линий и черточек, но к стыду своему не увидел в них ничего особенного.
   - Не понимаю, - понурился он. - Совсем ничего не понимаю.
   - Вот бестолковый! - возмутилась сиреневая девица. - Ну да ладно, постараюсь попроще объяснить. Белые полосы - нутро прибери горы. Вроде как схема, карта. Приглядись - это же целый лабиринт, с переходами и коридорами, пещерами и лестницами. Ну, неужели не видишь?
   - Не вижу, - вздохнул хуманс. - То есть вообще и совсем не вижу.
   - Тоже мне, маг, - махнула рукой Фиалка. - И откуда только взялся на мою голову. Хорошо, попробую ещё доходчивее. Вот не точки видишь? Махонькие, светло-синим светятся?
   - Вижу! - радостно закричал Томас и сиреневая Фиалка была больше чем уверена, что он лукавит. Однако виду она не подала, ограничилась только презрительным фырканьем и терпеливо пояснила:
   - Эти точки - твои товарищи. Вернее, не столько они, сколько их сердца, именно их свет я и могу увидеть с помощью заклинания видения.
   - Значит, они живы! - воскликнул хуманс. - А ты сомневалась!
   - На то я и женщина, чтобы сомневаться, - хмыкнула Фиалка и вдруг резко погрустнела: - Вон в женихе своём ничуть не сомневалась. А он...
   - Значит, ты не замужем? - обрадовался Томас.
   - Меркантильный ты. Корыстный! - посетовала сиреневая девица, впрочем, без особой горечи. - Но не о том речь. Друзья твои, судя по всему, разделились. Трое здесь, недалеко от сокровищницы, а ещё один в пещере за тихим коридором.
   - А Айша, розовая птица? - спросил маг. - Она тоже с ними?
   - Её сердце я не вижу, - пожала плечами Фиалка. - Сердца зверей и птиц излучают другой свет, мне не поймать его.
   - Понятно, - кивнул Томас, а сиреневая барышня навела последнюю завитушку, спрятала мелок обратно в карман и сказала:
   - Куда тебя отправить? К сокровищнице или за тихий коридор?
   - У сокровищницы трое, - после небольшого раздумья сказал хуманс. - А там, за коридором, один. Быть может, с ним случилась беда и мои друзья отправились за помощью. Перенеси меня к тихому коридору.
   - Хорошо, - согласилась Фиалка. Не успел хуманс произнести ни слова, как на него обрушился поток ослепительного желтого света, в ушах застучали сотни молоточков, и маг плюхнулся в двух шагах от бесчувственного де Лурье.
   Через несколько секунд дымка перед глазами хуманса рассеялась, и он попытался встать на ноги. Сразу это ему не удалось, сказалось мощное заклинание телепортации, а вернее, его мощнейшая отдача. Только огромным усилием воли Томасу удалось изгнать из тела слабость и принять вертикальное положение. Покачиваясь, он доковылял до стены и оперся о неё рукой, потирая отчаянно ноющий затылок.
   - Живой! - с изумлением воскликнула Айша. - Но как? Ведь тебя, мой друг, не должно быть в живых!
   - Не должно, говоришь, - зловещим шепотом заговорил хуманс, вспоминая о том, что ему говорила Фиалка. - Это ты мне, милочка, опосля расскажешь, что должно, а что не должно. Товарищи мои где?
   - Отправились тебя искать, - поспешно ответила птица. - А один из эльфов тут, как видишь. Он серьёзно ранен.
   - Ранен он, - проворчал маг, опускаясь на колени перед де Лурье. - Ничего без меня не могут. Ей-богу, как дети.
   - А у меня вот что есть, - угрюмо проговорила Айша, протягивая хумансу золотую коробочку.
   - Это что? - спросил Томас, хмуря брови. - Яд?
   - Какое-то снадобье, - вздохнула розовая птица. - Это дал мне его собрат. Король Ириан. Сказал, что поможет, но не сказал как.
   - Дай сюда, - потребовал хуманс и сам взял коробочку с золотой пудрой. - Ну и амулеты у этих эльфов. Погоди-ка, а тут какая-то надпись.
   Маг прищурился и поднёс коробочку к глазам. По верху её был выгравирован текст, но буквы были такими мелкими, что Томасу пришлось долго вглядываться, прежде чем он сумел хоть что-то разобрать.
   - Мэйд ин, - бормотал хуманс, сжимая коробочку тонкими пальцами, - ин... Не пойму... Ага!
   - Что там? - с любопытством спросила Айша. - Заклинание?
   - Плюс пять на обаяние, плюс три на ловкость, - хмыкнул Томас. - К чему бы это?
   Больше разбираться с волшебной пудрой маг не стал и задумчиво сунул коробочку за пазуху. К слову сказать, пролежала она там недолго, потому как когда граф де Лурье пришел в себя, первое что он сделал, так это обыскал собственного спасителя на предмет ценных артефактов. А уж то, что попадало порочному графу, обычно никогда не возвращалось к законному владельцу. Так король Ириан потерял коробочку с золотой пудрой, фамильную реликвию и вообще вещь всячески полезную.
   А хуманс между тем приступил к излечению де Лурье. Он достал из кармана связку с пахучей травой, и засунул в рот эльфа несколько сухих травинок. Лицо того сморщилось, губы искривились, но хуманс зажал рот графа рукой и держал до тех пор, пока тот не проглотил снадобье. После чего Томас уселся поудобнее, достал свой знаменитый спеллбук и принялся читать заклинание исцеления. К счастью, раны де Лурье оказались не слишком серьёзными, и знахарских способностей хуманса вполне хватило для того, чтобы привести эльфа в порядок в самые кратчайшие сроки. После чего Томасу очень захотелось своими руками придушить проклятого эльфа, потому как у него на шее маг обнаружил цепочку с двумя таинственными кольцами, найденными в дварфийской оружейной. До сего момента хуманс пребывал в уверенности, что кольца он посеял во время побоища с криогидрой.
   - У своих воруешь, гад остроухий! - попенял Томас эльфу. Де Лурье, впрочем, изобразил беспамятство и маг только головой покачал. - Ещё и притворяешься. Совести у тебя нет.
   Эльф жалобно пискнул, сделав вид, что страдает от невыносимой боли и хумансу осталось только руками развести. Железные кольца он осторожно снял с цепочки и надел на большой палец руки. Кольца вспыхнули белым пламенем и растаяли, словно были сделаны изо льда. Холодная вода потекла по пальцам Томаса, оставляя красноватые следы, а внутренний счетчик магической силы прибавил на шкале ещё несколько пунктов. Маг, почувствовав, как силы прибывают, довольно улыбнулся и посмотрел на графа уже куда как добрее. Как выяснилось, за то время, что де Лурье проносил кольца на себе, они сумели пропитаться древней эльфийской магией. А это различным колдовским штукам обычно идёт на пользу.
   В тихом коридоре послышались гулкие шаги и звонкий Марусин голосок:
   - А я говорю, что мы тут уже были!
   - Не были мы здесь, - бубнил орочий бас. - Ну посуди сама, глупая! Мы сколько раз вниз спускались, и ни разу не поднимались наверх.
   - Ну ведь были же! - чуть не плакала гоблинша, тайно уличенная в эльфийской сущности. - Были! Я всё тут помню! И стена в этом месте облупленная, и сосулька на потолке висит, я ей кончик дубиной снесла.
   - Не были мы тут! - взревел Гаркуш. - Не были и всё тут!
   - Вон твои стрелы валяются! - завопила Маруся ещё громче орка. - Я же говорю, мы тут уже проходили!
   - Гм, - смутился Гаркуш. - И правда, проходили. Но как же так? Мы шли вниз и вниз.
   - Наша очаровательная барышня права, - подал голос идущий позади король Ириан. - Мы и в самом деле снова в тихом коридоре, и я уповаю на Эру, чтобы здесь не стоило более соблюдать тишину. Иначе мы покойники.
   - Но ведь мы всё время спускались, - упорно твердил Гаркуш. - Спускались, ведь верно?
   - Верно, мой дорогой друг, - улыбнулся эльф. - Но вы упускаете из виду, что последние полчаса мы шли по спиралевидному коридору. Мы и сами не заметили, как стали подниматься наверх. Просто подъем был очень плавным.
   - Мда? - недоверчиво спросил орк. - Ну ладно. Поверю. Ты, величество, у нас самый грамотный, всяким там геометриям и математикам обучался. Тебе виднее. Вот только раз мы снова вернулись туда, откуда пришли, куда мы теперь пойдем?
   - Обратно, - не раздумывая, ответил король. - Помните, мы выбирали, в которую сторону пойти? Теперь свёрнём в другую.
   - Хорошо, - кивнул Гаркуш. - Так и поступим.
   - Стойте! - закричал хуманс, до тех пор с любопытством слушающий их разговор. - Куда это вы собрались?
   - Дядя Томас! - завизжала гоблинша так, что у мага зазвенело в ушах. - А мы тебя искать!
   - Вот он я, - через силу улыбнулся хуманс. - И граф тут. Живёхонек.
   Маруся бросилась Томасу на шею. На ногах он, разумеется, не устоял, плюхнулся навзничь и больно стукнулся головой. Но довольная гоблинша ничего этого не заметила и, усевшись на хуманса как на лошадку, велела ему везти себя на край света. Что было делать бедному магу? Разве что покориться воле дитяти и сделать пару кругов по пещере. После чего силы его покинули, руки Томаса разъехались в разные стороны, и хуманс позорно плюхнулся на живот.
   - Сдохла лошадка, - констатировал он. - Слезай, Маруська.
   Гоблинша весело спрыгнула со своего боевого коня и бросилась демонстрировать де Лурье кусок аметиста из сокровищницы. Понятное дело, что тот заинтересовался находкой до крайности, долго упрашивал гоблиншу подарить камушек дяде эльфу, а после твёрдого отказа бессовестно ограбил малого ребёнка.
   - Как нам добраться до королевского источника? - спросил орк, когда хуманс закончил рассказ о своих приключениях.
   - Он прямо за стеной, - сказала Айша. - Я открою проход.
   - Открывай, - велел Гаркуш. Томас запротестовал:
   - То есть как это открывай? Ну уж нет, братцы, больше этой проклятой птице веры нет! Я же вам только что рассказал о её коварстве!
   - Кстати, да, - задумчиво проговорил орк. - Так ты что же, птичка-синичка, намерено отправила нас на верную смерть?
   - На смерть?! - возмутилась птица. - Никогда! Зачем бы мне это?
   - Но ведь ты знала, что по тихому коридору не пройти, - укоризненно сказал Гаркуш. - Знала, ведь верно?
   - Знала, - спокойно кивнула Айша, щёлкнув клювом. - Но иного пути к королевскому источнику нет. Вы хотели отправиться к нему - я показала путь. Если же вам было суждено погибнуть, я не вправе становиться на пути судьбы.
   - Странная логика, - хмыкнул хуманс, набивая трубку черным байховым. - То есть тебе сложно было даже предупредить об опасности?
   - Это нельзя делать! - вскинулась птица. - Ни в коем случае! Это нарушение равновесия, а именно на нём зиждется бытие!
   - Много я фанатиков встречал, - покачал головой орк, - но вот с таким тупоумием сталкиваюсь впервые.
   - Открывать нет? - равнодушно поинтересовалась пернатая.
   - Не надо! - закричал хуманс. - Братцы! А вдруг там ещё какая-нибудь злобная чуда, которая нас мигом скушает. Я возражаю!
   - Я тоже! - воскликнула Маруся. - Я не хочу, чтобы меня кушали. Я сама кого хотите скушаю, потому что голодная, мочи нет.
   - Почему не накормили девицу? - строго спросил де Лурье, ощущающий лёгкий укол совести из-за дурного обращения с детьми.
   - Покушай, деточка, - улыбнулся король Ириан, протягивая названой сестрице конфетку.
   - Я мяса хочу, мяса! - завопила гоблинша, которой уже порядком поднадоели конфеты.
   - Цыц! - взвыл Гаркуш, стараясь перекричать собственных товарищей. - Решаем по быстрому, доверять пернатой зверюге или нет?
   - А у нас есть иные пути? - грустно спросил Ириан. - Я, например, не вижу не одного.
   - А куда деваться, - понурился хуманс. - Черт с ней, с птицей. Если снова коварство затаит, это будет на её совести.
   - Открывай! - приказал орк. Розовая Айша взмахнула пёрышками, сразу став вдвое больше, и осторожно коснулась крылом стены пещеры. Та вздрогнула, поехала в сторону, с потолка к вящей Марусиной радости посыпались сталактиты, и перед изумлёнными путниками открылся широкий проход, ведущий в соседнюю пещеру.
   - Пойдём, - сказал Гаркуш нетвёрдым голосом. - Будьте начеку.
   - Нет там никого, - усмехнулась птица. Хуманс пожал плечами и первым вошел в проход.
   Пещера, открывшаяся за проходом, была необычайно красива. Её и пещерой можно было назвать с большой натяжкой, скорее она напоминала роскошный дворцовый зал. Путники друг за другом вошли в огромную сводчатую залу и замерли, пораженные открывшимся им зрелищем. Несколько секунд они стояли молча, не в силах вымолвить ни слова. Потом король Ириан сделал шаг вперёд и пробормотал:
   - Вот это да!
   Больше он не сказал ничего. И действительно, что тут скажешь, когда видишь такую удивительную красоту. Пещера была не то чтобы очень большой, скорее наоборот, была она чуть меньше, чем дамский будуар в королевском дворце. Но потолок в ней был очень высокий, в центре его была дыра или даже окошко, через которое в пещеру лился таинственный синеватый свет. Стены пещеры были разрисованы самыми яркими красками, и чего там только не было! Звери и птицы, рыбы и насекомые, хумансы и эльфы, водящие хороводы. По краям вился затейливый мозаичный орнамент из листьев и цветов, выложенный из разноцветных стёклышек. Вместо глаз у эльфов сверкали пронзительно-синие сапфиры, а на лбу каждого хуманса горел огненно-красный рубин. Пол в пещере был словно из гладкого зеркала, но когда путники повнимательнее присмотрелись, они поняли, что стоят на отполированном до блеска вулканическом стекле. Оно было довольно скользким, так что Маруся, которая никогда не отличалась большой ловкостью, дважды умудрилась упасть и больно удариться коленками. Её никто даже и не подумал посочувствовать, а орк только сердито шикнул и крепко взял за руку.
   - Ну-ка без лишних движений!
   Гоблинша шмыгнула носом, хотела зареветь, но раздумала. А тут и де Лурье растянулся во весь рост, так что Маруся почувствовала себя отомщенной. Граф, отдуваясь, встал, стряхнул со штанов несуществующие пылинки и не без опасения похлопал себя по карманам, проверяя, не выпали ли из них драгоценные камешки. Всё оказалось на месте, и де Лурье самодовольно улыбнулся.
   В то же время король Ириан был всецело поглощен созерцанием небольшого фонтанчика, расположенного у задней стены пещеры. Фонтан представлял собой овальный бассейн в три фута шириной, выложенный цветной плиткой разных размеров. В центре его был сложен маленький прозрачный конус из какого-то прозрачного камня. Из конуса вверх била крошечная струйка чистой как слеза воды. Король, затаив дыхание, подошел к нему и осторожно коснулся рукой бортика бассейна.
   - Это и есть королевский источник? - шепотом спросил Ириан. - Неиссякаемый источник?
   - Он самый, - важно кивнула Айша.
   - Значит, из него я и должен испить воды на рассвете?
   - Да.
   - Но как же я узнаю, что уже рассвет? - вдруг испугался король. - Ведь под землёй не понять, когда наступает утро!
   - Владыка эльфов думал, что всё достанется ему так просто? - усмехнулась птица, щёлкнув клювом. - Нет, государь, просто в этом мире ничего не достаётся никому. Рискните, сир, но помните, что если вы выпьете воды не в нужный час, вы погубите и себя, и своё королевство.
   Казалось, такой расклад ничуть не смутил короля Ириана. Он улыбнулся, да так, что на его левой щеке появилась ямочка, отчего сразу стал необычайно мил. Вот только на лбу эльфа пролегала глубокая морщина, говорящая о внутренней борьбе. Когда Ириан заговорил, голос его звучал хрипло.
   - Говоришь, это погубит меня и мой народ... Рисковать? Ну что ж, риск благородное дело, а тот кто не рискует, тот, как известно, не пьёт игристого вина. Но я не вижу здесь никакого риска. Я давно погубил собственную жизнь, я предал свой народ, пойдя по неверному пути. Могу ли я сделать ещё хуже? Я долго думал над этим и, признаться, пришел к выводу, что не могу. Мне уже всё равно. А раз так, что предположим, что рассвет уже наступил.
   С этими словами гонимый эльфийский король достал из-за пазухи крошечную серебряную чашу и наполнил её водой из чудесного источника. Вода забурлила и полилась через край, стремясь вернуться обратно в бассейн, но Ириан быстро поднёс чашу ко рту и выпил всё до последней капли. Сразу после этого пальцы его разжались, серебряная чаша выпала из рук, а сам эльфийский король без единого звука упал на холодный пол.
   - Государь! - воскликнул де Лурье, бросаясь к нему. - Государь, что с вами?
   Надо заметить, что порочный граф был настолько напуган, что ему и в голову не пришла мысль прикарманить серебряную чашечку. За него это сделала Маруся, которая воровато оглянулась, подобрала драгоценную посудинку и сунула её себе в мешок. Орк, от зоркого взгляда которого не могли ускользнуть подобные манипуляции, только скорбно покачал головой.
   - Ах, Маруська, Маруська! Бить тебя некому. И этот хорош, который аристократ. Чему дитё научил, а! Ну да ничего, я ему ещё это припомню.
   - Государь! - восклицал граф, опускаясь на колени перед Ирианом. - Государь, ради всего святого, очнитесь!
   Король вздрогнул, медленно поднял веки и пробормотал тихим голосом:
   - Со мной всё в порядке. Немного устал и слабость. Сейчас всё пройдёт.
   - Я помогу вам встать! - с готовностью сказал де Лурье и по мере своих возможностей постарался поставить короля на ноги. Ириан покачивался из стороны в сторону, тряся головой как мокрая собака.
   - Государь, вы уверены, что не нуждаетесь в помощи? - испуганно спросил граф. - Быть может, нам стоит прибегнуть к магической поддержке?
   - Со мной всё в порядке, - повторил эльф. - И теперь я знаю, что делать дальше.
   - И что же? - со страхом поинтересовался де Лурье, вглядываясь в лицо своего короля. Ириан был необычайно бледен, губы плотно сжаты, а в глазах такая решимость, что графу стало не по себе.
   - Нам надо не теряя ни минуты отправляться в Штуфгард, - заявил король.
   - А что там? - осторожно спросил орк, подходя к эльфам.
   - Это дварфийская деревня, - пояснил Ириан. - Мой народ никогда не дружил с дварфами, считая их ниже себя, но сейчас я готов поступиться вековыми традициями. Если кто и может помочь моему королевству, то это только они.
   - А с чего ты взял, величество, что они согласятся тебе помочь? - усмехнулся Гаркуш. - Дварфы вообще не любители помогать кому бы то ни было, живут они уединённо и не любят лишнего шума.
   - Я знаю, - кивнул король, - но знаю также и то, что последняя надежда моей короны, это дварфы из Штуфгарда.
   - И где он, этот Штуфгард? - вяло поинтересовался орк. - Небось недели три пехом топать?
   - Нет, отчего же, - усмехнулся Ириан, - гораздо меньше. Если идти верхами, то и в самом деле можно идти больше недели, а вот если под землёй, то сумеем добраться до дварфийской деревни уже к вечеру.
   - Хорошо, если так, - кивнул Гаркуш. - Вот только не понимаю я чего-то, величество. С чего тебе вообще эта мысль пришла, с дварфами?
   - Это всё вода, - Ириан указал рукой на источник. - Я был уверен, что она даст мне некую силу, возможно, мощь древних королей. На самом же деле она просто прояснила мой разум, заставила вспомнить то, что было давно забыто и то, что я не посчитал нужным запоминать. Путаница, царящая в моей голове, исчезла и теперь я могу видеть всё так ясно, как никогда прежде. Возможно, это временное просветление, поэтому действовать надо быстро.
   - Вода, говоришь? - задумчиво пробормотал Томас. - Хм... а мне для такого просветления достаточно просто покурить.
   И хуманс затянулся густым дымом из своей трубки.
   - Как я мог забыть! - убивался меж тем король. - Ведь в школьные годы я не раз забегал в отцовскую библиотеку. Я изучал множество карт, воображая себя знаменитым путешественником. В своём воображении я странствовал и по подземельям Прибери-горы, доходил до Штуфгарда и Еллена, до слияния рек Кирны и Кхерны! Как я мог забыть это? Впрочем, это было так давно... Но всё равно это никоим образом меня не оправдывает. Мы скитались по Прибери-горе, с трудом находя верный путь, а ведь когда-то я знал наизусть каждый здешний поворот! И сейчас мне стоит только закрыть глаза, как перед моим внутренним взором встаёт подробная карта подземелья.
   Эльф перевёл дух, скорбно покачал головой и продолжил:
   - Путь до Штуфгарда не самый простой. Нам придётся перейти вброд несколько подземных рек, населённых тёмными чудовищами. Пройти над пропастью, заполненной кипящей лавой, перебраться через восемь холодных залов, снег в которых растёт так, как на земле растут травы! И ещё...
   - К чему ведёшь, величество? - перебил короля орк. - Говори короче.
   - Я хочу сказать... - пробормотал эльф и осёкся. Он внимательно посмотрел на товарищей, вздохнул и тихо произнёс: - Дорога опасна. Если хотите, можете отказаться, я пойму.
   - Что? - поразился Гаркуш и потряс головой. - Что-то я не пойму, высочество, ты и вправду думаешь, что мы можем тебя бросить?
   - Но путь труден! - воскликнул король, воздевая руки к потолку. - Я не хочу рисковать вашими жизнями!
   - Не бывает лёгких дорог, - строго сказал орк. - Тем более подземных. А трудности, ну так что ж. Мы к ним привыкли. Правда, братцы?
   - Святая правда, - кивнул де Лурье, звеня камешками. Маруся хихикнула:
   - А в речке можно будет искупаться?
   - Посмотрим, - хмыкнул Гаркуш и посмотрел на хуманса: - А что скажешь ты? Ты с нами?
   Но Томас ничего не ответил. Он только пожал плечами, посмотрел на орка затуманенным взором и выпустил изо рта клубы белого дыма.
   - Айша? - обратился к птице орк. - Ты с нами?
   Птица издала горлом звук, похожий на хриплый смешок и покачала головой:
   - Моё место здесь. Я хранитель и не могу уходить из недр Прибери-горы.
   - Это ещё почему? - удивился Гаркуш. - А вроде как неплохо так летала над землей. Ещё и яйца несла.
   - Это мой долг, - строго сказала Айша. - Я облетаю гору с дозором и стерегу баланс. Всё это вписывается в мой личный круг бытия.
   - Куда-куда вписывается? - заинтересовался хуманс. - Круг бытия, говоришь? Это тот самый, который плотно сотрудничает с противовесом, балансом и трансгенератором энергий?
   - Он самый, - удивлённо подтвердила птица. - А ты откуда знаешь?
   - Знаю уж, - блаженно улыбнулся маг и закрыл глаза. В его голове появились интересные мысли относительно большого взрыва и так называемого "первобытного бульона", но поделиться ими было ровным счетом не с кем. Пернатую Айшу хуманс за достойного собеседника почему-то не считал.
   - Значит так, - подытожил орк. - Идём все вместе. Ну, конечно, кроме Айши, да и не с руки ей в такие приключения пускаться. Нам и одной бабы хватает за глаза и за уши. Да. А тебе, величество, совет на будущее, не думай о товарищах худого. Мы, может, не самые лучшие вояки, куда уж нам до элитных королевских ополченцев! Но ясно одно, друзей мы в беде не бросаем. Никогда этого не забывай.
   - Простите меня, - потупился король.
   - Ничего, - орк фамильярно похлопал его по плечу. - Так куда же идти? Ты сказал, что знаешь дорогу. Вот и веди.
   - Я кушать хочу, - ни с того ни с сего мрачно заявила Маруся.
   - Кстати, это ценная мысль, - поддержал орк. - Негоже отправляться в дорогу не перекусив.
   - Какие перекусы! - возмутился Ириан. - Нельзя терять ни минуты!
   - Ладно тебе, величество, - увещающим тоном молвил Гаркуш. - Привала устраивать не будем, а покушать всё-таки надо.
   - Но время, время! - простонал король. - Ведь если мы...
   - Маруся рыдать будет, - подсказал Томас. Аргумент подействовал и Ириан, скрепя сердце, кивнул:
   - Ладно, давайте. Только недолго!
   Каким-то невероятным образом за такой короткий срок гонимый эльфийский король оказался в команде едва ли не на лидирующей позиции. Вместо того, чтобы слепо верить орку и выполнять все его поручения, король начал взвешивать каждый шаг, генерировать идеи, одним словом, разделил с Гаркушом груз организационных дел.
   Трапеза прошла быстро и весело. Маруся лакомилась вкусными пирожками, запивая их клюквенным морсом, орк мрачно жевал рыбу, перемалывая острые косточки могучими челюстями. Птице Айше предложили перекусить яблочком, но она отказалась. Когда же с едой было покончено, Ириан вскочил на ноги и заявил, что теперь надо бы поспешать.
   Друзья тепло попрощались с Айшей. Эльф изобразил лицом торжественность и спокойствие, величественно кивнул, и, подхватив под ручку графа де Лурье, отправился обратно в маленькую пещерку, затем в тихий коридор, и дальше, дальше, по только ему ведомым тропам. По дороге порочный граф всё время пытался выяснить у короля, где же находится сокровищница, о которой рассказывала Маруся. Сначала Ириан хотел подробно рассказать своему собрату, как добраться до вожделенной пещеры, но после недолгого размышления пришел к выводу, что в таком случае де Лурье будет потерян для экспедиции в Штуфгард.
   - Я не помню, друг мой, - соврал король с самым невинным выражением лица. - Если хотите, когда мы вернёмся в королевство, я дам вам все необходимые карты и указания.
   - Когда это ещё будет, - пробормотал де Лурье и зажал рот обеими руками. - Ох... я сказал это вслух?
   Король усмехнулся и с укором покачал головой.
   - Мы едем-едем-едем в далёкие края! - вопила Маруся, немало не заботясь о том, что от её воплей с потолка осыпаются сталактиты. - Дядя Томас, дядя Томас, а у вас есть конфетка?
   - Конфетка... - пробормотал хуманс мечтательно, сделал глубокую затяжку и пристально посмотрел на гоблиншу: - Дитя моё! Всё в этом мире тщета и тлен. Сегодня у тебя есть конфетка, завтра нет, а послезавтра и ты сама уже станешь призрачной тенью, воспоминанием, иллюзией.
   - Не хочу я быть иллюзией, - буркнула Маруся. - Не дашь конфетку, так прямо и скажи. А обзываться нечего!
   По каменной лестнице путники спустились на несколько пролётов вниз и зашагали по довольно широкой дорожке, вымощенной крупными черными булыжниками. Справа от дороги высился огромный гранитный холм, сплошь исчерченный загадочными символами.
   - Что это? - шепотом поинтересовалась гоблинша. - Что там за странные рисунки?
   - Это, моё дорогое дитя, иероглифы, - пояснил король Ириан, любовно глядя на названную сестрицу. - Давным-давно, когда ещё мой отец был маленьким мальчиком, по всему миру говорили на одном языке. Тот всеобщий язык, которым мы теперь пользуемся, взял многое из древнего языка, но тот, конечно, был гораздо богаче и сложнее нынешнего. Письменности как таковой в те далёкие времена ещё не было, а для записи своих слов и мыслей наши далёкие предки пользовались вот такими рисунками. И если сейчас одна буква равняется звуку, то тогда один символ означал целое выражение или фразу. Некоторые из этих иероглифов не расшифрованы и по сей день, и быть может...
   - Понятно, - буркнула Маруся. - Всякая ваша грамотная заумь. Ну до этого мне и дела нет, а вот если у тебя, дядя Ириан, есть конфетка или там леденец, я тебе спасибо скажу.
   - Конфетка-то есть, - вздохнул король, который мечтал заняться, наконец, Марусиным образованием. - Но неужели же тебе неинтересно узнать, как жили наши предки?
   - Ваши предки! - гордо поправила Маруся. - А у нас, гоблинов, всё куда как проще. Родился, жил, помер. И всего-то делов.
   - Но ведь вы... - начал было Ириан, но тут же осёкся, вспомнив слова Гаркуша. Он грустно достал из кармана петушка на палочке и молча протянул гоблинше. Та схватила леденец с жадностью, поспешно чмокнула короля в щеку и сунула петушка в рот.
   Спустя несколько часов путники вышли к реке, о которой эльф говорил с такой настороженностью. Неизвестно было, кто именно водился в их тёмных глубинах, но судя по ряби, которая время от времени пробегала по воде, этот кто-то был довольно внушительных размеров.
   - Как нам перебраться на ту сторону? - спросил орк, хмурясь. - Не думаю, чтобы здесь можно перейти вброд, как ты говорил.
   - Мы перейдем вон по тем камням, - указал эльф рукою на несколько крупных валунов, торчащих из воды.
   - Скользкие они, - поёжился де Лурье, любовно думая о том, что на свете есть камешки, куда как приятнее этих булыжников.
   - Скользкие, не скользкие, а перебираться как-то надо, - заявил орк. - Давай ты, величество, с графом идите первыми, а я на этой стороне вас страховать буду. Если что, отстрелю кому-нибудь любопытный глазик.
   - У подземных тварей нет глаз, - покачал головой король.
   - Это не важно, - криво усмехнулся орк.
   Эльфы со свойственной им грацией лихо переправились на другую сторону реки, едва касаясь ногами мокрых камней. Следом за ними через реку перепорхнул хуманс, как-то очень нежно хихикая и говоря, что его непременно ждёт удача. Гоблиншу в одиночку Гаркуш пустить поопасился, мало ли, что можно ожидать от этой непутёвой девицы. Потому орк крепко взял за руку свою юную спутницу и велел ей идти за ним след в след.
   - И никакой самодеятельности! - рявкнул Гаркуш так грозно, что бедная Маруся проглотила леденцового петушка вместе с палочкой.
   - Конфетка! - пискнула гоблинша. - Моя конфеточка!
   - На той стороне другую получишь, - нашелся орк и едва устоял на ногах, потому что Маруся так рьяно ринулась вперёд, что задержать её не было никакой возможности. Впрочем, оно быть может и к лучшему, через реку гоблинша с орком перенеслись стремительно, так, что Гаркуш и сам не понял, как оказался на противоположной стороне.
   - Ну, Маруська, я тебе это припомню, - прорычал орк, тяжело дыша. - Я же сказал, след в след!
   - Помилуй, дядя, какие следы на воде? - удивилась гоблинша и тут же строго спросила: - А где конфетка? Мне обещали конфетку!
   - От конфет портятся зубы! - назидательным тоном произнёс король Ириан, заранее уверенный в том, что его слова не возымеют никакого эффекта. - Болят! И выпадают!
   - У меня уже выпали, теперь новые растут! - самодовольно заявила гоблинша и потребовала: - Конфетку!
   - Дай ей конфету, - вздохнул Гаркуш, - не отвяжется ведь.
   - Такое воспитание, сэр, вредит ребёнку! - простонал эльф, но спорить не стал и вручил гоблинше очередного петушка.
   Следующий час путникам пришлось пробираться по дороге, которую и дорогой то можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее это было просто нагромождение камней и камешков разной величины, которые были хаотично разбросаны по широкому подземному коридору. Иногда груды камней были настолько высоки, что героям приходилось сгибаться чуть ли не пополам, чтобы не сбивать головами обилие сталактитов. Марусю такой способ передвижения приводил в восторг, она распевала свои несуразные песенки и уверяла всех и каждого, что лучшего места, чем Прибери-гора нет и быть не может. С ней уже никто и не собирался спорить, хотя король всё ещё таил надежду наставить названую сестрицу на истинный путь. Однако в этот раз вместо пищи духовной эльф решил напичкать гоблиншу пищей телесной. Он вручил Марусе две засохшие булочки с помадкой и умилился душой, глядя, с каким удовольствием та их уминает.
   - За следующим поворотом снежные залы, - объявил Ириан. - Огромные холодные пещеры, полные живого снега. Нам надо быть осторожными.
   - Что за снежные залы? - не понял орк. - И как осторожность спасёт от холода?
   - Не знаю, - пожал плечами король. - Если честно, то у меня нет никаких предположений. Да и снежные залы на моих картах были обозначены красными крестиками без ссылок и подробных описаний.
   - Что за крестики? - удивился Гаркуш. - Или на ваших картах все пещеры обозначаются крестами.
   - Да нет, - замялся эльф. - Красными крестами обозначаются только такие места, пройти через которые ещё не удавалось никому.
   - Хорошенькое дельце, - покачал головой орк. - То есть это что же такое получается? Мы не сможем пройти через них? А какой-то другой путь есть?
   - Нет, - понурился король и вдруг воскликнул с горечью: - Я ведь говорил вам остаться и не рисковать! Почему вы пошли за мной?
   - Опять начинаешь, величество, - попенял ему Гаркуш. - Нехорошо. Я тебе уже сказал раз, что мы товарищи. Повторять больше не буду, а если опять заведёшь старую песенку, обижусь.
   - Песенку? - воскликнула гоблинша. - Дядя Гаркуш! Пусть он споёт песенку! Старую, новую, неважно. Дядя Ириан хорошо поёт!
   - Это как-нибудь в следующий раз, - любовно проворковал король, с нежностью глядя на Марусю. - А пока, моё дорогое дитя, мы выясним, какой же дорогой стоит идти к Штуфгарду.
   - Много ли там снега? - неожиданно спросил хуманс, взгляд которого стал более-менее осознанным. - Там ледник?
   - Там живой холод, - пояснил король. - Но я и сам не могу точно сказать, что там нас ожидает. Я говорил, что снег растёт там как трава, но как это происходит, я не знаю. Если же до нас никто не ходил там, могу только предположить, что в снежных залах так холодно, что воздух давно превратился в лёд.
   - Лёд, говоришь, - задумчиво пробормотал Томас. - Ну что ж, всё могло бы быть куда как хуже. На память мне приходит одно старое, но действенное заклинание fire storm. Радиус действия у него невелик, но нам много и не надо. Расчистим проход, и вся недолга. Годится, как думаете?
   - Идея ваша хороша, - кивнул Ириан, просветлев лицом, - но что если под живым снегом имеется ввиду что-то иное? Мыслящее, думающее, обладающее живым разумом? Вдруг оно имеет способность к магии? А вдруг...
   - А никаких "вдруг", - строго сказал Гаркуш. - Ты, величество, известный фантазёр. Напридумываешь себе невесть чего, сам испугаешься и нас напугаешь. Вот до чего Маруську довёл!
   - А что такое? - удивился король и посмотрел на гоблиншу. - Ой!
   Вид у Маруси был самый что ни на есть жалкий. Нос и щёки её были красными, губы подозрительно дрожали, а ресницы дрожали от еле сдерживаемых слёз.
   - Что случилось, драгоценное дитя? - воскликнул эльф, бросаясь к гоблинше. - Какой негодяй осмелился вас обидеть, моя дорогая девочка?
   - Там холодно! - взвыла Маруся, внезапно начав рыдать. - В ваших пещерах очень-очень холодно!
   - Да, там не жарко, - признал Ириан. - Но я не понимаю, что вас так испугало?
   - А у меня в кармане, - басом заревела гоблинша, - у меня в карма-а-ане! У-у-у!
   - Что там, что? - вскричал король, не зная, что и думать.
   - А-а-а! - тянула Маруся, вытирая нос кулаком.
   - Что там у тебя? - не выдержал орк. - Ну?
   Гоблинша скорбно покачала головой и вытащила из кармана серебряную чашечку.
   - Папина чаша! - воскликнул король, а порочный граф де Лурье так и впился в неё жадным взглядом. - Откуда она у вас?
   - Оттуда, - невнятно сказала гоблинша, не переставая рыдать. - Вот придём мы в снежные пещеры! Вот будет там холодно! И тогда... И тогда...
   - Ну что, что?! - закричал Гаркуш, теряя терпение. - Чего с ней случится?
   - Она будет холодной! - проревела Маруся. - И заморозит мне бочок! И живот! А в животе у меня булочка. И ещё одна булочка. И ещё одна.
   Тут гоблинша перевела дух, хлюпнула носом и взвыла фальцетом:
   - А зачем мне в животе замороженные булочки?! Я вас спрашиваю!
   - Ох, - с облегчением вздохнул орк. - И всего то?
   Он повернулся к королю Ириану, посмотрел на него долгим взглядом и тихо проговорил:
   - Знаешь, высочество, я уже начинаю верить в то, что Маруся и в самом деле из ваших. Фантазия у вас, дорогие эльфы, богатая. Я бы даже сказал, нездоровая.
   - Да, мы такие, - не без гордости сказал король Ириан. - В связи с этим вспоминается мне один случай. Один мой венценосный предок, имя которого я по понятным причинам не назову, полюбил одну прехорошенькую барышню. И вот...
   Следующие полчаса эльф рассказывал товарищам душещипательную историю о сватовстве своего предка. Оный предок настолько вдохновенно строил различные предположения, основанные только на его бурной фантазии, что умудрился задолбать ими всех своих вассалов, руками которых и был убит прямо на брачном ложе. Очень, надо сказать, поучительный рассказ.
   У входа в снежные залы король Ириан остановился и вопросительно посмотрел на товарищей. Он долго не решался сказать что-то важное, а когда, наконец, заговорил, голос у него был очень виноватый.
   - Друзья мои, - начал эльф, просительно воздев руки перед собой. - Я понимаю, что вы опять можете сказать мне о своём благородстве и чистоте намерений. Но поймите и меня. Я не хочу рисковать вами. Вы можете обвинить меня в трусости, несвойственной коронованным персонам, и я склонен согласиться с вами. Я не боялся бросать в бой за крепость Стефенфилд отряды лучших моих солдат, прекрасно понимая, что они обречены на гибель. Но сейчас, когда на карту поставлены ваши жизни, мне страшно так, как не было никогда. Вы ещё можете отказаться, клянусь, можете!
   - Величество! - вспылил орк, но Ириан остановил его властным движением руки.
   - Погодите, мой дорогой друг, дайте мне договорить. Я знаю, что вы, мои товарищи, не отступитесь ни перед чем, и именно поэтому позвольте мне выразить своё восхищение вами, признательность, восторг...
   - Да ну тебя, высочество, - махнул рукой Гаркуш и ткнул хуманса в бок: - А ты чего стоишь? Давай, начинай своё колдунство. Видишь же, он со своими пламенными речами здесь надолго.
   - Слушаюсь и повинуюсь! - отчего-то с чудовищным акцентом сказал Томас, изобразил лицом взятие Стенфилдской крепости и открыл спеллбук.
   Заклинание огненной бури это, как известно, первый курс любого университета магии и колдовства. Оно довольно простенькое, и с ним без труда может справиться не то что первокурсник, но и любой мало-мальски подкованный школьник. Хуманс, однако, в университетах не обучался и не имел даже начатого начального образования. Он неплохо разбирался во многих других заклятиях, которые порой не под силу даже профессорам, но вот так сказать азы магии ему давались со скрипом. Кое-как Томасу удалось всё же скомпоновать нужные слова и выражения, выстроить пальцы надлежащим образом для более-менее грамотного кастования. После чего он с выражением прочитал потребные строки из магической тетради, возвёл очи к потолку и пробормотал:
   - Ну-с, помогай бог. Как его то бишь звать? Точно, Забугор.
   И то ли Забугор и в самом деле решил придти на помощь своему новоявленному апологету, то ли голова у хуманса с перекура соображала на удивление ясно, однако огненная стена вспыхнула прямо перед лицом мага, собралась в огромный шар, и, вздрогнув, покатилась прямо в снежные залы. Лёд, который действительно оказался живым и мыслящим существом, заскрипел, силясь противостоять пламенному буйству, но силы были неравны. Огонь выжег в ледяном царстве длинный проход шириной чуть ли не в пять футов и, ударившись о противоположную стену, рассыпался на сотни крошечных языков. Хуманс поднял правую руку, щёлкнул пальцами и язычки пламени поползли прямо к нему. Один миг - и рука мага вспыхнула, оказавшись будто в огромной огненной перчатке. Томас поморщился, встряхнул рукой и огонь начал постепенно таять, оставляя на коже красноватые следы.
   - Ну вот и всё, - весело сказал маг. - А вы боялись. Пойдемте, друзья.
   - Дорогой Томас! - с чувством воскликнул король. - Позвольте выразить вам мою величайшую признательность! Клянусь, в своей жизни я встречал немало магов, но равного вам я не видел никогда! Позвольте же в знак всяческой моей приязни предложить вам должность главного королевского чародея!
   - А что, место вакантно? - заинтересовался де Лурье, который давно прочил на это место своего племянника. - Вы не говорили, государь!
   - Уже нет, - высокомерно сказал король, глядя на хуманса с плохо скрываемым восторгом. - Когда я приду к власти, эту должность будет занимать наш бесценный маг Томас.
   - Но как же, государь! - поразился де Лурье, расстроенный до глубины души. - Конечно, Томас всем хорош, но он ведь того... не эльф!
   - И слава Эру! - с горячностью воскликнул Ириан. - Именно стараниями наших с вами собратьев, де Лурье, все высокие должности в государстве занимают инородцы! В частности, главным чародеем королевства ныне является горный тролль, который понимает в магии не больше, чем вы.
   - Государь! - простонал граф. - Ну как вы можете!
   Тут де Лурье пришла в голову изумительная мысль и он поспешил её озвучить:
   - Ваше величество! Но разве не вы сами говорили, что когда, наконец, придёте к власти, вы прогоните прочь из королевства всех инородцев? Это же ваши слова, государь!
   - Мои, - кивнул головой Ириан. - Я не отступлюсь от них ни на шаг, и, клянусь Эру, выполню всё то, что обещал. Однако недели странствия с моими дорогими друзьями научили меня терпению и пониманию. Только теперь мне становится ясно то, что не понимал ни я, ни мои приближенные. Мы пошли по ложному пути в стремлении уравнять в правах все народы. То, что мы взяли за непоколебимую истину, оказалось заблуждением. Мы считали, что все равны, а потому всех стоит оделить поровну. Но мы не учли того, что даже среди эльфов нельзя найти и двоих одинаковых! Взять хотя бы нас с вами, де Лурье, ведь мы отличаемся как день и ночь. Что уж говорить о эльфах и хумансах, троллях и орках! Здесь не должно быть установок вроде "хорошо и плохо", нет, мы не хуже и не лучше друг друга, просто мы разные. Если для нас, эльфов, стремление жить так, как жили наши предки, является непреложной истиной, вовсе не стоит требовать от других народов такого же консерватизма! Сохраним наши традиции, будем требовать их неукоснительного соблюдения, но ни в коем случае не будем требовать от других жить по нашим правилам! Есть такая старая поговорка "в чужой храм со своим молитвенником не ходят", и теперь она и только она будет нашим основным правилом!
   - Не пойму я что-то, государь, - покачал головой де Лурье. - То есть что же это получается? Мы вроде как тем самым и занимались последние лет пятнадцать. Ни от кого ничего не требовали и всех встречали с распростертыми объятиями. Живите, дескать, как хотите, мы вмешиваться не будем, потому как есть такое шибко хитрое слово "толерантность".
   - Вот именно! - воскликнул король так громко, что Маруся едва не подавилась очередным петушком. - Вт именно об этом я и говорю! Мы заведомо шли по ложному пути, понимаете, мой дорогой граф? Мы не требовали ничего и ни от кого, полагая, что каждый волен жить так, как ему хочется. Но в то же время мы не взяли в расчет самих себя, эльфийский народ, который хотел бы сохранить своё национальное единство. Это и есть "жить так, как хочется", это и есть соблюдение вековых традиций. Посудите сами, де Лурье, как можно уважать других, не уважая себя? Мы все несём ответственность перед кем-то и рано или поздно будем отчитываться об этом перед троном великого Эру. Однако в первую очередь мы несём ответственность за самих себя, за свою жизнь, за свои поступки и даже за свои мысли.
   - Я потерял нить разговора, - промямлил граф. - К чему вы ведете, государь?
   - Скажу кратко, - усмехнулся Ириан. - Когда я приду к власти, я буду с уважением относиться к инородцам, с почтением к чужим обычаям и законам. Но теперь я буду думать не о том, чтобы невзначай не обидеть кого-то из пришлых, нет, теперь я буду размышлять, как бы пришлые не обидели мой народ. Мы будем всех уважать.
   Король замолчал, сурово сдвинул брови и вдруг рявкнул так, что хуманс выронил спеллбук:
   - А вот кто не будет уважать нас, того бы будем убивать с особым цинизмом. Возражения есть?!
   Возражений по существу вопроса не последовало. Де Лурье смотрел на своего короля с благоговейным ужасом, впервые видя в Ириане не мягкосердечного государя, а грозного властителя. Орк Гаркуш, с любопытством прислушивающийся к разговору, согласно кивнул и осторожно произнёс:
   - Всё верно, величество. Только так и надо управлять государством.
   - Господа царедворцы! - обратился к товарищам хуманс. - Это всё, конечно, очень хорошо, но только я, что ли, зря трудился? Надо поспешить пройти через выжженный коридор, пока лёд снова не стянулся.
   - Пойдемте, друзья, - уже гораздо мягче сказал Ириан и пошел по проходу первым. Эльф ступал широкими шагами, и по его напряженной спине было видно, какая в нём происходит внутренняя борьба. Граф де Лурье не без опасения наблюдал за изменениями, творящимися с Ирианом. Ему начинало даже казаться, что мирной жизни мародёра и скромного мошенника наступает полный и безоговорочный конец.
   - Ну что ж, - бормотал про себя алчный граф, - ничто не вечно в этом мире. Кроме того, можно ещё навестить две оставленные сокровищницы. Как-нибудь потом, на досуге.
   Коридор, выжженный во льдах, сужался с каждой секундой. Путники проходили вперёд, а лёд смыкался прямо за их спинами.
   - Успеем ли? - с сомнением пробормотал орк, плечами чувствуя напирающий лёд. - Только бы успеть!
   Первыми из снежных залов вылетел Ириан, следом де Лурье и Маруся. Затем лёд буквально вытолкнул из себя Гаркуша и окончательно зарастил выжженный проход.
   - Все целы? - задыхаясь, спросил орк и сам же себе ответил: - Вроде все.
   - А где дядя Томас? - пискнула гоблинша. - Он, что, остался там?
   - Не дождётесь, - раздался откуда-то сверху голос хуманса. - Вот ещё выдумали.
   Раздался громкий хлопок, в воздухе само собой образовалось облако густого серого дыма, из которого и выпал злополучный маг.
   - Это что такое? - нахмурился орк. - Что наколдовал, чудище?
   - Ничего, ничего, - смущенно забормотал Томас. - Я так, перемудрил чуток. Хотел скорости себе добавить, чтобы из коридора успеть выйти, а вместо того распылил самоё себя. Хорошо хоть собраться сумел, а то мало ли. Пришлось бы вам носить меня в платочке.
   - Ладно, - кивнул Гаркуш. - Мы опосля разберёмся, почему у тебя от каждого заклинания происходят какие-то осложнения. А пока надо понять, куда же нас занесло, и далеко ли до дварфийской деревни.
   - Недалеко, - откликнулся эльф, ликуя. - Друзья, осталось чуть меньше мили под землёй. Мы совсем близко. Ах, я уже чувствую звук серебряных струн! Это играют придворные менестрели, встречающие своего правителя!
   - До этого ещё дожить надо, высочество, - усмехнулся Гаркуш, одним махом спуская короля с небес на землю. - Не забывай, что ты ещё не знаешь, какую помощь смогут оказать тебе дварфы.
   - Ну я надеюсь, предполагаю, - пробормотал Ириан, вздыхая. - Друг мой, отчего вы так пессимистично настроены?
   - Как-как я настроен? - не понял орк.
   - Ну, отчего вам кажется, что всё непременно будет плохо? - пояснил эльф. - Отчего такие угрюмые мысли?
   - Вовсе я не думаю, что всё будет плохо, - усмехнулся Гаркуш. - Просто я смотрю на всё здраво. Без всяких ваших эльфийских штучек вроде грёз и воздушных замков.
   - Ну, знаете ли! - вскинулся король Ириан. Мысль свою он не закончил, только покачал головой и добавил тихо: - Ладно, друзья мои. Не будем препираться более. Нам надо поскорее добраться до Штуфгарда.
   - Давно пора, - согласно кивнул орк.
   Последнюю милю путникам пришлось прошагать по длинному подземному коридору с чрезвычайно ровными стенами. Сглаженность их наводила на мысль о рукотворном происхождении коридора, хотя кому и зачем понадобилось полировать твёрдый гранит до зеркального блеска, было непонятно. Вскоре вдали забрезжил тусклый свет и друзья вышли к узенькому проходу, ведущему из Прибери-горы.
   - Ну наконец-то, - пробормотал Ириан, смахивая пот со лба. - Эти подземелья действуют на меня угнетающе.
   Друзья по очереди выбрались из горы, долго щурились на солнечный свет и полной грудью вдыхали свежий воздух. Немного придя в себя, орк заявил, что необходимо сделать привал и подкрепить свои силы скудной трапезой. С ним никто не стал спорить и путники не без удовольствия уселись на густую траву. Гаркуш развязал дорожный мешок и оделил товарищей хлебом и мясом. На этот раз эльфы не отказывались от еды, причем де Лурье наворачивал так, что король принялся опасаться за его желудок. Однако, даже трапеза не смогла его удержать от того, чтобы не спрятать уворованный у короля драгоценный перстень. Друзья по очереди пили вино из фляги хуманса, которое отдавало почему-то странным грибным привкусом. После трапезы всех кроме эльфов потянуло в сон, тем более, что ночью поспать так и не удалось. Но Гаркуш заявил, что прочий отдых будет уже у дварфов и не надо терять времени.
   Полторы мили по тропинке, вытоптанной в густом разнотравье, ещё столько же по дороге через небольшой лесок, и путники оказались в Штуфгарде. Дварфийская деревня была невелика, или же только таковой казалась, всё-таки большая её часть скрывалась глубоко под землёй. Наверняка к этой самой подземной части можно было добраться и не выбираясь из Прибери-горы, но на карте такого пути не было, а самодеятельности король Ириан не любил.
   С любопытством смотрели на разношерстную компанию дварфийские ребятишки и почтенные старцы, доживающие свой век, сидя на низких лавочках. Сотни вопросов уже готовы были сорваться с их губ, но стоило только посмотреть на грозного орка, свирепого вида зеленорожую девицу и какого-то пожеванного хуманса, как все вопросы отпадали сами собой. Двое ободранных эльфов особого опасения не вызывали, хотя кое-кто из дварфов не мог не признать в одном из них знаменитого короля Ириана. Что же он делает в богом забытой деревушке Штуфгарде? Да ещё в таком виде. Интересно, очень интересно, но дварфы решили до поры до времени подождать. Всем известны знаменитые правила гостеприимства, наиболее распространённые среди подземных жителей. Любого чужестранца они принимают с радостью и первые три дня не задают никаких расспросов, позволяя гостю сохранять инкогнито, если уж он не собирается оставаться надолго. А вот если гость не заговорит и после третьей ночи, проведённой под сенью чужого дома, то тут уже сам бог велел учинить допрос с пристрастием.
   - Здрав будь, дедуля! - громко обратился к пожилому дварфу орк Гаркуш. - Не подскажешь ли, где здесь...
   - Погодите, мой друг, - перебил товарища король Ириан, приосанился и спросил со всем уважением: - Достопочтенный житель этого прекрасного селения! Не подскажешь ли ты, как нам найти вашего старейшину?
   - Вы уже его нашли, - важно ответил дварф, оглаживая рукой бороду. - Кримрокс Микст, сын Слика к вашим услугам.
   - Ириан, - назвался король, не упомянув, впрочем, имени своего отца. Эльф почему-то был твёрдо уверен, что в дорожной одежде узнать владыку эльфийского королевства будет невозможно. То, что у него за спиной был знаменитый рунный меч, не узнать который могла разве что Маруся, король в расчет не брал.
   Дварф сделал вид, что и в самом деле не узнал короля. А Ириан как ни в чем не бывало продолжил:
   - Скажи, Кримрокс, сын Слика, можем ли мы поговорить с тобой наедине?
   - Наедине? - удивился дварф. - Неужели ты так не доверяешь своим товарищам?
   - Не доверяю? - воскликнул эльф, вспыхнул до корней волос, но тут же взял себя в руки: - Нет, я доверяю своим друзьям как самому себе. Я имел в виду...
   Тут Ириан красноречиво показал на скучившихся вокруг него детишек. Кримрокс нахмурился:
   - Почтенный эльф! У меня нет секретов от моих собратьев.
   - Но дело чрезвычайной важности! - начал Ириан, тут же осёкся и покачал головой: - Прошу меня простить, достойнейший дварф Кримрокс, сын Слика. Мне стоит отказаться от мыслей, что все кругом рассуждают так же, как и я. Мы, эльфы, привыкли к скрытности. Порой даже собственные чувства мы храним в тайне от себя. Знай же, почтенный Кримрокс, что я Ириан Первый, сын Глиданира, владыка семидесяти семи морей, вод великого озера Дор и король эльфийской державы. Случилось так, что...
   И король поведал собравшимся дварфам горестную историю своего изгнания. Дварфы слушали внимательно, задумчиво теребили бороды, которые густо росли даже у подростков. Когда Ириан закончил, Кримрокс Микст тяжело поднялся на ноги и задумчиво посмотрел на эльфа. Как и все дварфы, был Кримрокс не велик ростом, но зато так широк, что выглядел куда как внушительнее тщедушных эльфов.
   - Так ты говоришь, - неспешно начал Кримрокс, - что хотел бы вернуть себе престол. И что, дескать, тебе не обойтись без нашей помощи?
   - Именно так, - кивнул гонимый король.
   - Ну что ж, - усмехнулся старейшина, - я давно ждал этого часа. Видишь ли, дорогой эльф... Вот какое дело.
   А дело было в том, что с лишком три сотни лет назад покойный батюшка короля Ириана, Глиданир второй шибко обидел бедных дварфов. Те мирно копались в горе Рии, лежащей на границе эльфийских владений. Золота, серебра или железной руды там не было и в помине, драгоценные камни отсутствовали как вид, даже подземных зверушек, почитаемых некоторыми эльфами за деликатес, там не водилось. Дварфы там занимались преимущественно тем, что обучали свою молодежь правильно держать кайло и прочие заумные инструменты. Доподлинно неизвестно, чем именно гора Рии привлекла внимание Глинадира, но, скорее всего, в нём взыграло самолюбие. Король объявил, что желает расширить границы государства, причем непременно за счет горы Рии. Долго ли справиться с горсткой дварфов? Не прошло и пары недель, как последний дварф был изгнан из недр горы и на её вершине был установлен сине-белый флаг эльфийской державы. Глиданир радовался новой победе аккурат четверть года, после чего простудился, разгуливая под сводами Рии, заболел и скоропостижно скончался. На престол взошел его сын, король Ириан, который был так занят текущими делами, что и знать не знал про какую-то там заштатную гору Рии. Ириан забыл, а вот дварфы не забыли, и теперь в обмен на свою помощь требовали у короля возвращения своей драгоценной горы.
   - Мы поможем, государь, - повторил старейшина Кримрокс. - Но ты должен вернуть нам Рии.
   - Мой отец был во всех смыслах достойным человеком, но иногда его поступки были обусловлены гордостью, а не здравым смыслом, - тихо проговорил Ириан. - Я ничем не хочу опорочить его память, но сейчас я вижу, что он был несправедлив к вам. Я, король Ириан, сын Глиданира, готов исправить поступок своего отца и загладить перед вами его вину.
   Тут голос короля зазвучал торжественно:
   - Клянусь, я верну вам гору Рии! - изрёк эльф и добавил уже тише: - Пожалуйста, помогите мне вернуть престол.
   - Вы слышали? - с важностью обратился Кримрокс к собравшимся. - Король пообещал нам Рии. Теперь наш долг сделать всё возможное, чтобы вернуть ему королевство.
   Дварфы ответили старейшине одобрительным гулом голосов. Кто-то потрепал Ириана по плечу, по кругу пустили флягу с хорошим вином, Марусе, как девушке, поднесли букетик садовых цветов.
   - Мой народ к вашим услугам, государь, - подытожил Кримрокс Микст. - Сейчас вы подкрепите свои силы нашей скромной трапезой, отдохнете в моём доме, а с утра мы скажем вам, что надлежит предпринять.
   - Спасибо, - искренне поблагодарил Ириан и добавил, чуть замявшись: - Простите моего бедного отца, дорогие друзья. Он совершил ошибку.
   - Дети не должны нести груз родительских ошибок, - улыбнулся Кримрокс. - Кроме того, мы, дварфы, не привыкли долго помнить причинённое нам зло. Поэтому забудьте все разногласия между нашими народами и ступайте в наш дом. Сегодня вечером вы позабудете обо всех своих заботах, и будете спать так спокойно, как не спали уже много дней.
   Уставшие путники ото всей души поблагодарили радушных дварфов и с радостью приняли их предложение. Несмотря на слова Кримрокса о скромной трапезе, ужин был отменен, даже эльфы и те нашли кушанья себе по вкусу. После еды друзья разбрелись по отведённым комнатам в огромном доме дварфа Кримрокса и предались блаженному отдыху. Эльфы как обычно обходились без сна, до самого рассвета пребывая в блаженной дреме, грезили наяву и видели себя входящими в ворота возвращённого королевства.
   На другой день рано утром дварфы разбудили своих гостей, накормили завтраком и велели дождаться Кримрокса. Ждать пришлось долго, старейшина дварфов был занят беседой с почтеннейшими жителями селения. Когда, наконец, Кримрокс показался на пороге, эльфы уже потеряли всякое терпение и едва держали себя в руках.
   - Простите, друзья мои, что заставил вас ждать, - начал Кримрокс Микст тихим увещающим голосом. - Мне понадобилось чуть больше времени для того, чтобы придти к какому-то соглашению.
   - Вы не согласны нам помочь? - испугался король. - Но мы так надеялись!
   - Тихо, тихо, - взмахнул руками дварф. - Я вовсе не говорил, что мы отказываем в помощи. Я дал вчера своё слово, а я привык отвечать за то, что говорю. Просто мы с моими соплеменниками думали наш вашим делом со всех сторон, выбирая правильный путь. И, кажется, мы его нашли.
   - Так говорите же! - взвизгнул эльф, едва ли не подпрыгивая на месте. - Что вы решили?
   - Терпение, друг мой, - улыбнулся дварф. - Терпение - добродетель и тебе, эльфу, грех забывать эту старую истину.
   Ириан покраснел и схватился руками за голову, а дварф словно нарочно тянул время, жевал губами и покачивал головой. Наконец, это ему надоело, и Кримрокс заговорил:
   - Не теряя времени, сейчас же возвращайтесь в эльфийское королевство. Любыми путями проникните во дворец, и затаитесь там. Не вступайте ни в какие разговоры, не отвечайте на расспросы и ни в коем случае не устраивайте вооруженных стычек. Всё это до поры до времени бесполезно. Подземными путями от нас до горы Рии около двух дней, отправляйтесь немедленно и ждите нас во дворце. Помните, что мы войдем в него не как захватчики, но как верные ваши друзья. В дорогу я дам вам провожатого, своего сына Наррога.
   - Спасибо, почтенный Кримрокс! - вскричал король в восторге. - Смел ли я надеяться, что...
   - И ещё, - продолжил дварф, не обращая внимания на слова Ириана. - Наши действия могут повлечь, гм, значительные разрушения, которые не лучшим образом повлияют на облик столицы эльфийского государства.
   - Это ерунда, это ничего, - махнул рукой Ириан. - Мне бы только вернуть себе престол!
   - Но без этого никак, - пожал плечами старейшина. - Я же счел своим долгом предупредить. Насколько мне известно, к строительству эльфийского государства приложили руки мои достойные предки, среди которых были известнейшие зодчие. Я не могу на них равняться, но после всех переворотов не откажусь, если государь захочет прибегнуть к моей помощи по восстановлению разрушений.
   - Конечно, конечно, - закивал головой король.
   - За отдельную плату, - уточнил дварф.
   - Разумеется! - воскликнул Ириан. - Но где же ваш сын? Когда мы сможем отправляться в дорогу?
   - Наррог ждёт вас на улице. Если вы готовы, то пойти мы можем прямо сейчас.
   - Прямо сейчас! Ну конечно!
   Король Ириан в восторге хлопнул себя по коленке, споткнулся, ойкнул, едва не стащил со стола скатерть и ринулся вон из дома. Гаркуш с Марусей тихонько отправились следом, а де Лурье не смог отказать себе в удовольствии умыкнуть у радушных хозяев маленькое блюдечко из цельного куска змеевика. Этот маневр не уклонился от зорких глаз Кримрокса, но тот и ухом не повёл. Таковы уж престранные обычаи дварфов - что бы не понравилось гостю в доме, он имеет полное право это унести. Правда, если гость попытается унести особо важный предмет, его, скорее всего, догонят на околице деревни, вломят люлей, отберут "подарок", деньги и прочие ценности. По этому поводу в древних обычаях ничего не сказано, а значит, можно поступать по своему усмотрению.
   Наррог, сын Кримрокса оказался довольно упитанным дварфом с ярко-рыжей бородой, топорщащейся в разные стороны. Он почтительно поздоровался со своими спутниками, попытался даже поцеловать руку гоблинше, но та в последний момент отдёрнула лапу.
   - Чего он, а! - пискнула Маруся, прячась за спину орка. Тот только руками развёл:
   - Положено так, Маруська. Ничего страшного, поди, не откусит.
   - Вон у него зубья какие! - пробурчала гоблинша, не без опаски поглядывая на Наррога. - Такому только рот открыть достаточно.
   - Не позорь меня, - прошипел Гаркуш на ухо девице, до боли сжимая её руку. - Ведь себя прилично, в конце концов! Ты же у нас не абы кто, а королевская невеста.
   - Как невеста? - ахнула гоблинша. - Чья? Этого?! Ириана?! Не хочу!
   - Тьфу ты, глупая, - фыркнул орк. - Причем тут наш эльф? Ты, что, уже забыла про короля яблок?
   - Его забудешь, - нахмурилась Маруся. - Только помяни моё слово, дядюшка, я за него замуж не выйду.
   - Это мы посмотрим, - зловеще проговорил Гаркуш. Гоблинша вздохнула и возвела очи к небу.
   Дорога к эльфийскому королевству оказалась лишена каких бы то ни было сложностей, что привело к продолжительной Марусиной депрессии. Гоблинша отчаянно жаждала боя, держала двуручную дубину наизготовку, но драться положительным образом было не с кем. Наррог вёл своих спутников подземными путями, дорогами настолько прямыми и сглаженными, что идти по ним было сущее мучение для горячих сердцем приключенцев. Нигде не было ни злобных чудовищ, ни троллей, вылезающих из-за ближайших углов. Не было провалов и пропастей, а если и встречались подземные реки, по которым проходила многообещающая рябь, то Наррог выводил всю компанию к налаженным мостикам, выводящим из себя одним своим пристойным видом. Ни единой гнилой доски, ни одного камушка, которые бы выбивался из ровной кладки. Только покой и порядок, тишина и спокойствие. Факелы, висящие на стенах по всему пути следования, не коптили и горели мягким желтоватым светом.
   На ночлег путники остановились в небольшой зале, специально сделанной для подобных целей. В углу были сложены соломенные тюфяки и шерстяные одеяла, имелся небольшой родничок с ледяной водой и запасы провизии, которой хватило бы на целый полк. Герои поужинали безо всякого энтузиазма, да и улеглись почивать каждый на свой тюфяк. Маруся, которая за день безо всяких приключений соскучилась, решила сделать домик из одеял. В этом деле она не сильно преуспела, но зато умудрилась пришить палец к простыне, одно одеяло потерять, а другое прожечь. Как ей удалось сотворить последнее злодеяние, неизвестно, потому как костёр не разводили, а своё огниво Томас гоблинше не давал.
   С утра, наскоро перекусив, друзья отправились дальше. Напрасно король Ириан пытался запомнить все пройденные повороты, подземная дорога была проста и понятна только дварфу Наррогу. Для эльфов и прочих наземных жителей здешние пути казались бесконечным лабиринтом, выстроенным без какой-то общей логики.
   Ещё день, ещё ночь и вот, когда далеко над толщами земли и камня уже поднялось солнце, дварф Наррог объявил, что идти осталось всего ничего.
   - Ещё один поворот и будет подъем наверх, - сказал он. - А там я уже вас покину, потому что я нужен отцу.
   - А где ваш отец, достойнейший дварф? - поинтересовался эльф, сердце которого по мере приближения к родному королевству билось всё быстрее и быстрее. - Где Кримрокс, сын Слика?
   - Он не велел вам говорить, - покачал головой Наррог. - Отец не любит посвящать в свои планы посторонних.
   - Но мы не посторонние! - запротестовал Ириан. - Это касается лично нас!
   - Отец не велел говорить, - повторил дварф. - А вот и каменная лестница. Нам туда.
   После двух дней пути под землёй солнечный свет показался героем нестерпимо ярким. Эльфы закрывали лица худенькими лапками, Маруся фыркала и чихала, хмурился даже ко всему готовый орк. А хуманс всё курил и курил свой изумительный байховый чай, улыбался одному ему понятным мыслям и вполголоса напевал старую песенку про короля и его дочку. Слова в оной балладе были настолько чудовищны и похабны, что бедные аристократы эльфийской национальности краснели и бледнели, не зная, что и думать.
   - Здесь мы расстанемся, - сказал Наррог, когда каменная лестница была пройдена, и путники остановились на небольшой площадке из розового мрамора, удачно скрытой под сенью леса. - Мне вниз, а вам прямо по этой дороге. Больше пока я не смогу помочь ничем, так что действуйте по ситуации. И ждите нас на исходе дня. До встречи!
   - Спасибо, Наррог, сын Кримрокса, - низко поклонился король Ириан. Вообще-то дворцовый этикет запрещал эльфам кланяться в пояс иноземцам, но сейчас был не тот случай, чтобы действовать по всем правилам. Эльф улыбнулся и добавил: - Я не забуду тебя, мой дорогой юноша. Скажи своему отцу, что он может тобой гордиться.
   - Он и так гордится, - самодовольно заявил юный дварф, быстро поклонился всем и сразу и юркнул в проход. Раздался звук его быстрых шагов по каменным ступеням, которые становились всё тише и тише по мере того, как Наррог спускался глубже. Наконец, всё стихло и путники отправились по дороге прямиком в эльфийское королевство.
   По мере приближения к родному краю сердца эльфов колотились всё быстрее и быстрее. И, что немаловажно, если душу Ириана тревожила скорая встреча с отчизной, то у графа де Лурье были несколько иные причины для повышенного сердцебиения. Дело в том, что порочный граф де Лурье никогда не отличался чистотой помыслов, и, уходя из королевства вместе с государем, умудрился похитить у стражника на воротах золотые часы, кошелек с валютой и ещё массу не менее ценных вещей. Успокаивал себя де Лурье тем, что во-первых он вряд ли когда-нибудь вернётся на родину, а во-вторых городской стражник вряд ли заработал на свои побрякушки честным путём. Не будем отрицать, что стражник и в самом деле вытряс своё золотишко из карманов подгулявших господ, которые с трудом стояли на ногах, но не надо думать, что это в какой-то мере оправдывает алчного де Лурье!
   Меньше чем через час герои уже подходили к стенам эльфийского королевства. Только сейчас до короля Ириана дошло, что его могут запросто узнать. Он с надеждой посмотрел на всезнающего орка:
   - Сэр Гаркуш! Как же нам с де Лурье пробраться в город?
   - А что? - не понял орк, для которого все эльфы были на одну рожу.
   - Меня могут узнать! - взвизгнул Ириан, бледнея. - Что же делать?
   - Вот нашел беду, - пожал Гаркуш плечами. - Ну замотайся ты, величество, в свой плащ, на голову накинь платок. И всего делов.
   - Вы думаете? - пробормотал король, глядя на орка взглядом нежных наивных глаз. - Хорошо, я так и сделаю.
   - Я тоже, - поспешно сказал де Лурье, у которого при мыслях об обиженном стражнике по спине бежали мурашки.
   К счастью графа в этот день на воротах стоял совершенно незнакомый тролль, который только окинул незнакомцев равнодушным взглядом и поинтересовался, с какими целями они пришли в королевство.
   - Мы честные торговцы! - не моргнув глазом заявил орк и ткнул пальцем в Марусю: - Вот она пирожки печет.
   - А что? - гоблинша вздёрнула носик. - И пеку! И очень даже хорошие пирожки. С черникой и этой... которая ягода.
   - Э? - не понял тролль, почесывая репу. - Она у вас, чего, с придурью?
   - Вроде того, - кивнул Гаркуш, и что есть силы наступил Марусе на ногу, чтобы она не ляпнула какую-нибудь гадость. Гоблинша всхлипнула, сделала попытку вырваться, но вскоре утешилась тем, что поймала зубами жирного овода и скушала его с хрустом. Это зрелище повергло бедного тролля в такой благоговейный трепет, что он не стал допытываться, отчего у пары странных худосочных граждан лица закутаны по самые брови и вообще не внушающий доверия вид.
   Путники, воспользовавшись замешательством стража, поспешно вошли в город. А там уж де Лурье не растерялся и увёл своих спутников узенькими дорожками так, что стражник, даже если бы и захотел догнать подозрительных личностей, ни за что бы не понял, куда они подевались.
   - Ну и город, - качал головой орк, неодобрительно глядя по сторонам. - Кто так строит, а? Красиво, конечно, но ничего непонятно. Где тут, что тут? Не, я конечно понимаю, что я большой дурак и вообще топографический кретинизм роднит нас с гоблинами, однако тут по-моему и сам черт ногу сломит.
   - Не пойму, друг мой, что вам не нравится! - елейным голоском шептал Ириан, которому конспирация не позволяла пуститься в пляс от долгожданного свидания с родиной. - Нет на свете края краше нашего королевства!
   - Каждый кулик своё болото хвалит, - хмыкнул орк, но ругать городскую архитектуру больше не стал.
   Между тем порочный граф де Лурье, как признанный специалист по брожению кривыми улочками, вывел своих товарищей аккурат к королевскому дворцу. Там он остановился, пожал плечами и посмотрел на Ириана.
   - Ну-с, государь, вот мы и дома. Или почти дома. Что дальше?
   - Вот и я думаю, что дальше, - вздохнул король. - Не можем же мы войти через главный вход.
   - Да, не можем, - вздохнул орк и вдруг встрепенулся: - Кстати, а почему не можем?
   - Но сэр! - возмутился Ириан. - Это не по правилам! Гонимые короли и мятежники не могут проникать во дворцы через двери!
   - Великоват я уже, чтобы через окна лазить, - проворчал Гаркуш. - Да и возраст не тот. Вот что я тебе скажу, высочество, это как раз неплохая идея, чтобы войти, значит, чин чинарем.
   - Но меня узнают! - в отчаянии воскликнул король. - И повесят!
   - Я им повешу, - пригрозил орк и показал неизвестно кому два могучих кулака, каждый величиной с эльфийскую голову. - Кроме того, тебя, величество, никто не заставляет биться пяткой в грудь и вопить, что ты-де пришел с повинной. Мы тебя с де Лурье представим как почтенных писцов или там менестрелей. Последнее, кстати, предпочтительнее. Вы у нас эльфы грамотные, музыке наверняка с детства учились. Учились ведь, так?
   - На скрипочке, - вздохнул Ириан, вспоминая музыкальную школу. - Гаммы сыграть ещё могу, а вот уж что посложнее, увольте.
   - А посложнее и не надо, - весело сказал Гаркуш, похлопал короля по плечу и уверенно зашагал ко дворцу. - Смело, товарищи, в ногу!
   Во дворце, который некогда считался образцово-показательным королевским домом, нынче творился форменный бардак. На воротах стояли два бездельника, похожие то ли на троллей, то ли на гоблинов. Парадной униформы на них не было и в помине, вместо сабель или иного благородного оружия за поясом у обоих были короткие дубинки. На пришлых личностей, жаждущих попасть во дворец, смотрели неодобрительно, но без явной угрозы.
   - Чего надо? - без лишних церемоний поинтересовался один из охранников, который пошире мордой. - Кто такие?
   - Артисты! - почтительно сказал орк и снова выставил вперёд Марусю: - Она вот... того. Примадонна.
   - Че? - не понял стражник. - Кто она такая?
   - Кто, кто, - буркнул Гаркуш. - Темнота ты наша! Примадонна это. Из киятру столичного.
   - И что?
   - Поёт она, - пояснил орк. - Маруся, спой!
   - Не надо! - перепугался стражник, с трудом представляя гоблинское пение. - Верю, вы двое проходите. А это кто?
   - Ну ты даешь, братан, - искренне удивился Гаркуш. - Где ж ты видел примадонну без музыкального сопровождения? Это вот Гук и Чек, родные братья, скрипачи. Ты не смотри, что они будто как пришибленные, творческие люди, сам понимаешь. Ранимые души. А это наш Юркус, тоже музыкант. На треугольнике шпарит.
   - На чем? - удивился второй стражник. - Скрипку знаю, барабан знаю. А треугольник это что за зверь?
   - Штука такая шибко мудрёная, - поспешил объяснить хуманс, не выпуская трубки изо рта. - Берёшь её, значит, в одну руку. А в другую палочку. И совмещаешь.
   - И что получается?
   - О, - мечтательно покачал головой Томас. - Это, брат, штука тонкая, в двух словах не объяснишь. На, затянись, может в голове проясниться. Будешь как и я музыку наяву слушать. Я ж не только музыкант, я ещё этот... как то бишь его. Композитор.
   - Покурить, это завсегда хорошо, - согласно закивал стражник, осторожно принимая из рук хуманса дымящуюся трубку. Он сделал глубокую затяжку, медленно сполз на пол и посмотрел на Томаса выпученными глазами и сипло пробормотал: - Однако, у тебя и табак!
   - Нравится? - самодовольно хмыкнул хуманс. - То-то, брат. Узнаешь теперь, почем фунт лиха. Дай вон товарищу затянуться.
   - Держи, - икнул стражник и протянул трубку коллеге. Тот попытался заявить, что-де вообще некурящий, но товарищ его проявил настойчивость и вскоре присоединился к сидящему на полу.
   - Вот так вот, - кивнул Томас. - Всего одна щепотка чудо-порошка и никакой стражи. Учитесь, дети мои, пока я жив.
   - Спасибо, дорогой друг, - с чувством проговорил король Ириан, задыхаясь в густом дыму. - Но нельзя терять ни минуты, сюда вот-вот может нагрянуть подкрепление. Нам надо добраться до моего кабинета, а там мы уже будем в безопасности.
   - Почему ты так в этом уверен, высочество? - удивился орк. - Я думаю, что мятежники обшарили каждый угол твоего дворца. Вряд ли твой кабинет до сих пор надежное убежище.
   - Мой кабинет, нет, - грустно улыбнулся эльф. - Я больше чем уверен, что сейчас в нём сидит с полдюжины отвратительных горных троллей. Но я говорю не про обычный кабинет, а про моё тайное обиталище, комнату с секретом. А её не найти даже при помощи магии. Нужно знать одну маленькую хитрость, а она известна только мне.
   При этих словах короля граф де Лурье как-то скромно потупил очи, из чего Ириан заключил, что его секрет уже является народным достоянием.
   - Я надеюсь, что там безопасно, - кисло сказал король, бросая на графа негодующие взгляды. - Очень на это надеюсь.
   Ириан метнулся к ближайшему витражному окну, затянутому паутиной. Он быстро провёл по стеклу тонкой рукой по цветному стеклу и рисунок на нём начал меняться. Стекла складывались и раздвигались, словно в гигантском калейдоскопе, разноцветные лучи солнца переплетались на полу затейливыми бликами. Наконец, витраж сложился в шахматном порядке, подоконник вздрогнул и поехал вниз, а в полу прямо перед ним открылся люк.
   - Нам туда, - улыбнулся король. - Судя по слою пыли на лестнице, тайный кабинет пока не обнаружили. Надо поспешить, пока люк не закрылся.
   Друзья быстро спустились по деревянной лесенке на добрых двадцать футов вниз, бесшумно протопали по толстому ковру и оказались в небольшой полукруглой комнатушке, обставленной с большим вкусом. Она была ярко освещена светом, который всякий бы принял за солнечный, но когда орк Гаркуш тщательнее пригляделся, он увидел, что свет исходит от небольших дисков из латуни, вкрученных в потолок. На стенах тайного кабинета весили мечи и сабли в парадных ножнах. В большой вазе на столе стояли цветы, засохшие ещё с месяц назад. Книга, открытая на середине лежала на полу и страницы её уже успели пожелтеть.
   - Мой кабинет, - вздохнул эльф, усаживаясь на краешек бархатного кресла. - Эру милостивый, сегодня я тут как мятежник, а не как законный хозяин!
   - Ничего, высочество, - утешил его орк. - Это мы пока вынуждены пробираться сюда как воры. Вскоре мы покажем твоим троллям и другим гномам, кто в доме хозяин. Никому мало не покажется!
   - Ох, друг мой, - вздохнул Ириан, и на губах его показалась грустная улыбка. - Вашими бы устами!
   - Оставим же пустые беседы, - заявил орк, сам не замечая, что начинает говорить торжественным тоном. - Сейчас нам надо прикинуть план дальнейших действий. Если, конечно, никто не возражает.
   - Какие могут быть возражения, сэр? - искренне удивился Ириан. - Однако я не понимаю, о каких действиях вы говорите. Дварфы дали нам четко понять, что не желают, чтобы мы каким-то образом вмешивались в их дела. Они сказали, чтобы мы были начеку и не предпринимали никаких самостоятельных шагов. Разве не так?
   - Так-то оно так, - кивнул Гаркуш, хмурясь. - Однако, я не привык просто сидеть и ждать, пока кто-то сделает что-то для меня и за меня. Мне это непривычно. Потому я и спрашиваю, быть может, у вас будут какие-то предложения.
   - Никаких предложений, - пожал плечами Ириан. - Нам дали четкие указания, следовать которым надлежит неукоснительно. В случае же, если дварфов постигнет неудача, будем действовать по ситуации. Вы согласны?
   - Согласен, - вздохнул Гаркуш, на которого трёхдневное бездействие оказывало эффект самый что ни на есть негативный. - Что поделать! Будем ждать.
   В ожидании дварфов каждый развлекался по мере сил. Хуманс курил трубку, с огорчением наблюдая, как катастрофически худеет его кисет, эльфы поочередно вслух читали обнаруженную книгу. Маруся грызла конфеты, рассматривала оружие и периодически до крови резала собственные пальцы. Каждый раз это вызывало у неё бурю недоумения, и каждый раз гоблинша обещала самой себе никогда в жизни не брать в руки холодное оружие.
   Орк, заложив руки за спину, ходил взад и вперёд по крошечному кабинету, чувствуя, что его терпение подходит к концу. Скучающие приключенцы пообедали выданным на дорожку дварфийским припасом, лениво побеседовали о ничего не значащих мелочах. Ещё несколько часов прошли в напряженной тишине, день уже был на исходе и тут-то и начались события, которые в дальнейшем были обозваны летописцами как "великий упадун".
   По поводу этого самого "упадуна" было сказано много слов и выстроено много гипотез, и мы считаем, что сейчас настало время для того, чтобы рассказать, что происходило в действительности. Никакого вмешательства потусторонних и прочих сверхъестественных сил, разумеется, не было и в помине. А то, что столица эльфийского королевства сама собой провалилась под землю, это всецело заслуга дварфов, во что бы то ни стало желающих вернуть себе великую гору Рии. Конечно, выгодно считать, что подобный катаклизм был ничем иным, как карой небесной за грехи эльфов, вздумавших пойти против воли собственных предков, но всё же от истины отступать нельзя. Эльфийская столица, обкопанная со всех сторон, начала медленно, но верно проваливаться под землю, погребая под руинами домов мятежных троллей, гномов и хумансов. Всё было кончено так стремительно, что когда на поверхность вылезли полторы тысячи вооруженных до зубов дварфов, им попросту не с кем было сражаться. Выживших было немного, да и те были настолько шокированы происходящим, что оказать не могли оказать достойного сопротивления. А потому дварфы безо всяких разговоров выдворяли всех и каждого за пределы эльфийского королевства, наказывая не заявляться впредь. Насмерть перепуганные тролли дварфов посчитали посланниками злых сил, спорить с ними поопасились и со всех ног мчались в свои деревеньки и сёла, подальше от проклятой эльфийской столицы, где происходят разборки с небожителями.
   Раньше, чем наступило утро, всё было кончено. Весь город был в руинах и бодрые, несмотря ни на что дварфы, принялись за мирные работы по восстановлению домов и улиц. Целёхонек оставался только дворец, который старейшина Кримрокс велел беречь как зеницу ока. Когда всё осталось позади, и в зачищенную от мятежных чужеземцев столицу можно было без вреда возвращаться гонимым эльфам, дварфийские старейшины во главе с Кримроксом отправились в тайный кабинет. Его они обнаружили без труда, и не потому, что стараниями де Лурье секрет королевского обиталища стал общедоступным. Нет, порочный граф де Лурье ревностно оберегал свои открытия, логично рассуждая, что некоторые вещи надлежит держать в тайне. Но дварфам были не нужны подсказки алчного графа, ведь эльфийский дворец вместе со всеми его секретами строили их почтенные предки.
   - Здравствуй, государь, - торжественно сказал Кримрокс, входя в тайный кабинет во главе делегации. - Вот всё и кончилось. Город свободен, тебе осталось только навести последние штрихи.
   - Боже мой! - вскричал Ириан, нервы которого были накалены до предела. - Неужели все невзгоды позади? Я не верю!
   - Напрасно, напрасно, - покачал головой дварф, пряча в окладистой бороде улыбку. - Действительно, всё закончилось. Говорю сразу, тебе пришлось заплатить за это немалую цену и сейчас весь город в руинах, но, обещаю, это ненадолго. Не пройдёт и двух-трёх месяцев, как твоя столица снова стает жемчужиной эльфийской державы.
   - Ох, - только и пробормотал эльф, на ресницах которого закипели слёзы. - Великий Эру, это какой-то сон!
  
   Не будем утомлять читателей рутиной и бюрократическими штучками, которыми пришлось заняться королю Ириану сразу после возвращения престола. Скажем только, что на восстановление эльфийской столицы понадобилось не три месяца, а целых шесть, ровно вполовину меньше того, что понадобилось для выдворения не-эльфов из всех провинций королевства. Ириан, памятуя о том, что вернуть корону ему помогли чужеземцы, всячески старался привести инородцев к мысли о том, что их никто не будет гнать из королевства, если они согласятся жить по здешним обычаям. К его удивлению, на такие условия согласилась лишь малая часть жителей, а остальные довольно спокойно снялись с насиженных мест и отправились восвояси. Разумеется, на самом деле оные деятели разбежались по окрестным лесам и принялись партизанить, немало крови пришлось пролить, чтобы прекратить это безобразие, однако, не будем омрачать столь радостный час подобными ужасами. Поначалу короля пугало, что его новая политика может быть неверно истолкована мировым сообществом, но он быстро сообразил, что главное, это интересы его собственного народа. Про эльфов не надо было и говорить, они готовы были денно и нощно воздавать хвалу всем известным богам за то, что те вернули разум их бедному Ириану. Королю посвящали оды, о нём слагали баллады и ставили памятники. А вот его товарищи...
  
   Не всё спокойно было в королевстве эльфийском, возвращающемся к мирной жизни. Одна за другой возвращались эльфийские семьи, требующие соблюдения всех своих прав и возвращения фамильных особняков. Короля забросали письмами и жалобами. Во всём надо было разобраться, навести порядок и разложить по полочкам. Кроме того, своей участи ожидали ещё и сто семьдесят эльфов, которые были замечены в преступном сговоре с мятежниками. Стоит ли говорить, что во всей этой неразберихе Ириану было не до своих друзей? Граф де Лурье, которого король опрометчиво поставил на должность главного казначея, уже не знал, что делать с уворованным, и проводил дни, возводя города из тяжелых золотых монет. Города, кстати говоря, в натуральную величину, всё-таки золота у короля Ириана было предостаточно. Тихо распрощался со всеми Томас, заявив, что его манят дальние страны, где он должен непременно узнать рецепт одного курительного снадобья. Орк похихикал, заявив, что знает, как зовут этот самый рецепт и велел хумансу передать привет Фиалке. А гоблинша целыми днями мирно попивала пиво, даже и не подозревая, какая опасность нависла над её головой.
   В один из дней орк Гаркуш преспокойно подошел к Марусе и взял её за лапку. Гоблинша, которой уже осточертело эльфийское королевство вместе с его утонченным покоем, посмотрела на орка с надеждой.
   - Ну что, дядя? Когда мы уже поедем насаждать веру в славного Забугора?
   - Скоро, Маруська, очень скоро, - улыбнулся орк и торжественно заявил: - Собирайся, моя названная племянница. Поедем.
   - Ой, это я мигом! - пискнула гоблинша и повисла на орочьей шее. - Какой же ты молодец, дядя! Наконец-то мы снова будем путешествовать! А куда мы поедем?
   Гаркуш замялся, не зная, как бы помягче донести до Маруси то, что собирался сказать. Наконец, он собрался с силами и выпалил:
   - А поедем мы, Маруська, в яблочное королевство. К твоему жениху.
   - Что?! - взвизгнула гоблинша, бледнея. - Куда?! Туда?! Не поеду!
   - А куда ты денешься, - хмыкнул Гаркуш, пожимая плечами. - Король Ириан уже приготовил для тебя колесницу. Подарки, опять же, собрал, всё как положено. Так что не дури, моя дорогая, от своего счастья тебе не отвертеться.
   Маруся всхлипнула, стукнула орка в глаз кулаком, зарыдала и бросилась в отведённую ей комнату. Там она проревела несколько часов подряд, пока за ней не пришел сам Ириан и не принялся рассказывать байки о роскошном житье с завидным женихом.
   - Да уж, с завидным, - хлюпала носом гоблинша, доверчиво хватаясь за руку Ириана. - Чему там завидовать?
   - Ваш жених, моё дорогое дитя, - неспешно говорил эльф, - со всех сторон положительный персонаж! Вежливый, почтительный, знатное происхождение и обширные земли! Кроме того, он добр и обходителен, всей душой привязан к вам и готов на всё ради вас, дорогая Маруся!
   - На всё готов?! - прорычала гоблинша, круша подушки. - Тогда пусть повесится на собственной яблоне! У, ненавижу его!
   - От любви до ненависти один шаг, - заявил Ириан, вставая. - Как бы то ни было, любезная барышня, однако всё уже решено. Я дал Альвейгу обещание доставить вас к нему сразу после возвращения престола, а прошло уже больше полугода после этой знаменательной даты. Я искренне сожалею, что текущие дела не дали мне возможности выполнить клятву в срок, однако, надеюсь, король Альвейг не будет держать на меня зла. Итак, моё дорогое дитя, завтра же вы отправляетесь в яблочное королевство. Я был бы счастлив сопровождать вас и быть, если позволите, вашим посаженным отцом, однако государственные дела не позволят мне этого сделать. Впрочем, я непременно навещу вас во время медового месяца.
   Тут Ириан низко поклонился будущей яблочной королеве и спокойно вышел из её покоев. Маруся какое-то время сидела на кровати молча, хлопая глазами, потом вскочила на ноги и принялась что есть силы колотить дубиной по стенам.
   - Сговорились! Все против меня! Все, все!
   Вскоре гоблинша выдохлась, уселась прямо на пол в обнимку с дубиной и тихонько заскулила. А наутро, несмотря на отчаянное сопротивление, Марусю вымыли в трёх водах, переодели в чистое и посадили в карету, запряженную шестеркой лошадей.
   - Я не поеду! - голосила гоблинша, высовываясь в окошко и силясь скинуть с ног чудные ботинки. - Ни за что! Никогда!
   - Трогай! - гаркнул орк, изо всех сил держа Марусю за шиворот.
   Кучер щелкнул хлыстом, лошади заржали, и карета быстро покатилась по каменным мостовым, которые только недавно закончили деятельные дварфы.
   В дороге гоблинша то начинала плакать, то буйствовала, употребляя такие изысканные ругательства, что Гаркуш начинал сожалеть о собственной неграмотности. И действительно, грех было не записывать слова и выражения о шестнадцати слогах, которые срывались с Марусиного языка легко и непринуждённо.
   - Сильна ты, Маруська, - качал головой Гаркуш, стараясь запомнить особенно понравившиеся фразы. - Кто ж тебя такому научил, деточка?
   - Самоучка я, - буркнула гоблинша, заливаясь слезами. И вдруг взмолилась: - Дядя! Дорогой! Может не надо, а?
   - Надо, Маруська. Надо! - твёрдо сказал орк и взял гоблиншу за руку: - Ну не переживай ты так, деточка. Пойми, мы делаем всё для твоего же блага!
   - Много вы знаете о моём благе, - вздохнула Маруся. До неё постепенно начало доходить, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Гаркуш неусыпно бдел, стражникам-эльфам был дан приказ не столько оберегать карету, как следить за тем, чтобы невеста короля яблок не дала дёру. Шансов у гоблинши не было, и мало-помалу она смирилась со своей участью.
  
   Трудно описать словами тот немыслимый восторг, который охватил короля Альвейга при виде своей несравненной возлюблённой. Король яблок бегал кругами вокруг кареты, а когда, наконец, он увидел зарёванную Марусю, с неохотой выбравшуюся наружу, он совсем обезумел. Альвейг упал на колени перед гоблиншей и принялся целовать землю, что-то бормоча про благословение небес и небесную же красоту. Маруся смотрела на него исподлобья, бурча, что в гробу видела таких королей и таких женихов. Но Альвейгу всё было нипочем, он порхал по королевству как на крыльях, рассказывая всем и каждому о грядущей свадьбе. Дворец убрали цветами и лентами, яблони обвили шелковыми верёвками с висящими на них бумажными фонариками. До знаменательного события оставалось всего ничего, как вдруг орк получил срочное послание от короля Ириана.
   Эльф писал, что дела в королевстве идут неплохо, однако он не справляется со всем объемом хлопот, свалившихся ему на плечи. В такое трудное время трудно найти более надежного помощника, чем старый друг и товарищ, которому Ириан готов доверить собственную жизнь. Король понимает, что не вправе просить о подобном, но не будет ли орк так любезен, чтобы срочно приехать в королевство и помочь разобраться в том, на что у Ириана уже нет ни времени ни сил? К письму, принесённому почтовым голубем, прилагались ещё стихи собственного сочинения и маленькое серебряное колечко с изумрудом в подарок названной сестрице.
   Когда орку прочитали послание, он надолго задумался, не зная, как правильнее поступить. С одной стороны Гаркушу не хотелось оставлять Марусю, потому как он чувствовал, что без него всё может пойти наперекосяк. А вот с другой орк понимал, что королю Ириану и в самом деле приходится тяжко, как бы он не пытался уверить в обратном. Если бы ситуация не была критической, Ириан ни за что бы не написал Гаркушу что-то кроме поздравления со свадьбой Маруси. А это означало, что надо срочно ехать на помощь к товарищу. Орк вздохнул, подумал да и отправился прямо к Альвейгу.
   Долго объяснять что к чему не понадобилось. Король яблок по случаю скорой женитьбы соображал на удивление ясно, а потому и рассуждать не стал.
   - Какие могут быть разговоры! - закричал он шутливым тоном. - Ох, дорогой мой Гаркуш, ты же знаешь, что своим счастьем я обязан Ириану! Он открыл мне глаза на таинство брака, направил на истинный путь! Он, наконец, сумел уговорить вступить со мной в законный брак несравненную Марусю!
   - Не сглазить бы, - криво усмехнулся орк. Альвейг перепугался и суеверно постучал по дереву.
   - Не дай-то Забугор! После стольких страданий, долгой разлуки, ужель я потеряю мою бесценную невесту? Не бывать тому, любезный Гаркуш, никогда.
   Король яблок вскинул голову, взъерошил волосы всей пятерней, рассмеялся и вдруг посерьёзнел:
   - Нет, Гаркуш, тут не может быть и речи. Даже и не думай, поезжай и всё тут. Там ты важнее.
   - А ты без меня справишься? - спросил орк, хмурясь. - Не выкинет ли Маруська без меня какой-нибудь фортель?
   - Помилуй! - поморщился Альвейг. - Маруся взрослая девушка, она ли будет отказываться от собственного счастья? Не буду лгать и рассказывать тебе о том, какие нежные чувства она ко мне питает, но она нежна и невинна. Она не покинет меня.
   Тут король яблок хитро прищурился:
   - Тем более, что я приставил к ней полторы сотни лучших стражей. И пусть она только попробует от меня сбежать.
   - А, ну тогда хорошо, - с облегчением выдохнул орк. - А я то уж думал, что любовь так вскружила тебе голову, что ты не видишь очевидного. Но если уж ты позаботился о страже, тогда я спокоен.
   Гаркуш покачал головой и положил руки на плечи Альвейга.
   - Береги Маруську, друг мой. Она мне как дочь.
   - Клянусь, Гаркуш, я буду её холить и лелеять! - с жаром сказал король. - Её ли не любить! Её ли не почитать!
   Орк с Альвейгом обнялись, расцеловали друг друга в щеки и простились в самом радужном настроении. Гаркуш уезжал с чувством, что оставил Марусю в хороших руках, а Альвейг не мог думать ни о чем, кроме скорой свадьбы. Переживания гоблинши, которую покидал последний близкий человек, в расчет никто не брал, поэтому бедной невесте оставалось только тихонько рыдать в уголке вместе со своей новой знакомой, горничной Мартишей. А о ней стоит рассказать отдельно.
   Горничная Мартиша была непоседливым и на редкость озорным существом. Маленькая, пухленькая, со вздёрнутым носиком и сплошь усыпанная веснушками - вот такой была Мартиша, дочка королевского повара и любимица всей дворцовой прислуги. Глаза у Мартиши были голубыми и такими глубокими, что казалось в них плещется вся небесная синева. Характер у горничной был далеко не ангельским, скорее Мартиша была забавная озорница. Она умудрялась подшучивать даже над самим королём, но благодаря природному обаянию и полной беззлобности Мартише всё сходило с рук.
   Мартиша была тайно влюблена в короля Альвейга, и никак не понимала, что же он нашел в неопрятной и неприятной гоблинше. Познакомившись с Марусей поближе, Мартиша пришла к выводу, что та в сущности милый и непосредственный ребёнок, который и понятия не имеет о том, что же такое любовь, брак и вообще семейная жизнь. Несмотря на то, что сердце Мартиши сжималось от ревности, она отнеслась к Марусе со всей нежностью и заботой, на которые только была способна. Долгие часы она проводила за беседой со своей юной госпожой, рассказывала ей сказки, пела песни и терпела все выходки своевольной гоблинши. Нельзя сказать, чтобы Мартиша искренне полюбила будущую королеву, но она начала относиться к ней как к младшей сестрёнке, неразумной девочке, нуждающейся в опеке старшего товарища. Маруся сильно привязалась к своей горничной, и вскоре у неё уже не было от Мартиши никаких секретов. Девушки проводили дни в задушевных разговорах, прогулках под сенью яблочных деревьев и играх на свежем воздухе. Всё было относительно хорошо, но время шло неумолимо, день свадьбы приближался и вот, наконец, настал. Гоблинша поняла, что час её пробил, пути назад нет, и отныне с привольной жизнью будет покончено раз и навсегда.
  
   Нельзя сказать, чтобы в подвенечном платье Маруся сразу оказалась писаной красавицей, однако какое-то очарование определённо присутствовало. Накануне бедную гоблиншу мыли, чистили, скребли и подвергали пыткам с использованием воистину дьявольских приспособлений вроде пемзы, мыла и прочих шампуней. Маруся плакала, вырывалась и умоляла о пощаде, но её мучители были непреклонны. Гоблинша вдоволь напилась мыльной воды, разгрызла и проглотила четыре пилки для ногтей и едва не сломала клыки о металлическое зеркало. Кстати говоря, зубы несчастной девицы тоже подверглись экзекуции - а именно, были почищены противным зубным порошком и даже отполированы специальной щеточкой. После такого унижения Маруся разрыдалась и заявила, что передумала жениться. Но гоблиншу тут же устыдили, заявив, что от слёз могут покраснеть глаза и опухнуть веки, а будущей королеве не годится ходить в таком виде. Маруся всхлипнула и покорно позволила промокнуть слёзы.
   Потом гоблиншу одели в шелковую ночную рубашку и уложили почивать на омерзительно чистые простыни, один вид которых поднимал в Марусином сердце волну возмущения. Доконала бедную невесту пухлая подушка, на которой были вышиты приторно-розовые розочки. Душа гоблинши не выдержала и Маруся безутешно расплакалась.
   Наутро гоблиншу подняли ни свет ни заря, посетовали на бледный вид и приступили к очередной стадии пыток. Марусю отвели в купальню, стащили с неё кружевную сорочку и погрузили в ванную, наполненную тёплой водой. Памятую вчерашний опыт, гоблинша вырываться не стала и только смотрела на своих мучителей бесконечно несчастным взором. Юную невесту вымыли, с ног до головы окатили розовой водой, так что у неё перехватило дыхание и принялись растирать чудовищно шершавым полотенцем. Маруся тихонько подвывала, умоляя Забугора дать ей побольше терпения. Но самые страшные испытания были ещё впереди.
   Кругленький и румяный хуманс, представившийся придворным куафером месье Густье, заявил, что он-де приведёт рыжую Марусину гриву в надлежащий вид. Дело это представлялось совершенно невыполнимым. Волосы гоблинши хоть и были вымыты три с половиной раза, но распутать их было чистым самоубийством. Гребень никогда не касался Марусиной головы, а щетками, если такие попадались, гоблинша обычно чесала спину. Но куафер, видимо, был отважным парнем, который не привык останавливаться ни перед какими трудностями. Вооружившись тремя гребёнками, ножницами и острой бритвой, он смело приступил к делу. Месье Густье осторожно отделял прядку от прядки, аккуратно выстригал колтуны и старательно расчесывал спутанные волосы. Несмотря на все его старания, Маруся выла и морщилась, то и дело хватала куафера за руки и умоляла о милосердии.
   - Мадемуазель! - отмахивался месье Густье, взмахивая ножницами. - Мадемуазель не должен мешайт мастер! Мастер делает карош мадемуазель! Господин карол требовайт сделать красота для его будущий жена!
   - И говоришь ты, гад, как-то шибко заумно, - горестно вздыхала Маруся. - Ну и ладно, черт с тобой. Делайте со мной что хотите, режьте, топите, солите. Все маленькую обидеть норовят. Уууу!
   - Мадемуазель не должен плакайт! - увещевал невесту короля порядком измученный придворный куафер. - Зачем плакайт, не надо!
   Но слёзы будто сами собой текли и текли по зелёным щекам гоблинши. Поначалу месье всё порывался стирать их атласным платочком, но потом махнул рукой и всецело занялся Марусиной шевелюрой. Вполголоса он приговаривал, что с удовольствием бы состриг всю растительность с головы гоблинши, но "господин карол" категорически запретил ему это делать.
   - Господин карол сказал месье Густье сделайт волос невеста длинный красивый! Пусть сам господин карол попробовать сделайт такой волос из такой пакля!
   Маруся хлюпала носом и потихоньку закипала от злости. Спустя час с небольшим куафер, наконец, закончил свои издевательства и принялся укладывать более-менее расчесанные рыжие пряди в затейливую прическу. Это уже было совершенно не больно, но очень обидно. В самом деле, кому же понравится, когда волосы закручивают в непонятные колечки, плетут мелкие косички и закрепляют всю конструкцию какими-то совершенно умопомрачительными шпильками. Король Альвейг наказал Густье непременно украсить прическу своей прекрасной невесты живыми цветами. И сейчас месье куафер, ругаясь, вплетал в Марусины волосы бутоны роз. В довершение всего Густье увенчал макушку гоблинши роскошной серебряной звездой и закрепил за ухом белоснежную орхидею.
   - О, мадемуазель! - воскликнул куафер в восхищении, любуясь собственной работой. - Ви есть настоящий королева!
   Гоблинша только тяжко вздохнула. А месье Густье, щебеча что-то на своём родном языке, осторожно смахнул с Марусиных плеч состриженные волоски и побрызгал на неё цветочными духами.
   - Карош, совсем карош! - не уставал приговаривать месье. - Прекрасный невеста!
   Из рук куафера Маруся перешла в крепкие лапы придворного камердинера. Тот внимательно оглядел гоблиншу с головы до ног и с негодованием отверг первоначальный вариант подвенечного платья.
   - Слишком белое! - пояснил он и добавил: - Будет чересчур оттенять цвет лица. Здесь надо что-то другое.
   Перебрав по меньшей мере с десяток различных нарядов, сшитых специально для сегодняшнего торжества, камердинер остановился на роскошном атласном платье цвета сливочного масла. Бюст платья был расшит жемчугом и перламутром, длинные разрезанные рукава перехвачены белыми шелковыми лентами и зарукавниками с белыми сапфирами. Марусю, которая к этому моменту уже окончательно потеряла дух сопротивления, кое-как втиснули в корсет и долго затягивали на спине тугую шнуровку. На гоблиншу надели чулки и обули в крошечные ботинки на маленьких каблучках. Были они из мягкой кожи и с нежной меховой опушкой. Ноги гоблинши, привычные к крепким походным сапогам, протестующее взвыли, но Маруся только тяжело вздохнула.
   В качестве последнего штриха всё тот же месье Густье подкрасил густые брови гоблинши сурьмой, тронул ресницы щеточкой с дурно пахнущей черной смесью и осторожно провёл по Марусиным губам кисточкой с чем-то розовым. Гоблинша плаксиво скривилась.
   - А это ещё что такое?
   - Это чтобы губки прекрасный невеста был кароший! - как мог пояснил куафер и добавил: - Красивый!
   Маруся всхлипнула, и Густье не без опаски поднёс к её физиономии маленькое серебряное зеркало.
   - Мадемуазель должен посмотрейт! - заявил он. - Мадемуазель чудо как карош!
   Из зеркала на гоблиншу мрачно смотрела злобная зелёная рожа с лохматыми бровями и ярко-малиновыми губами. Рот у Маруси был полуоткрыт и оттуда торчали здоровенные клыки.
   - Ох, - простонала гоблинша, отшатываясь от собственного отражения. - Милостивый Забугор, за что мне всё это?
   Но Забугор к Марусиным просьбам был глух, и сколько бедная невеста к нему не взывала, это не дало никакого эффекта. На Марусину голову набросили длинную фату, закрепили её серебряным обручем и опустили на лицо.
   - Зачем это? - тоскливо поинтересовалась гоблинша из-под фаты.
   - Так положено! - почтительно пояснил придворный камердинер. - Лицо невесты должно быть скрыто до тех пор, пока служитель культа не совершит таинство брака.
   - Почему?
   - Такова традиция, - улыбнулся словоохотливый камердинер, довольный тем, что можно блеснуть перед будущей королевой своими познаниями. - Давным-давно помолвки заключались только родственниками, без участия самих молодых. Считалось, что если жених не увидит невесту до самой свадьбы, это отпугнёт злых духов, которые могут превратить прекрасную лань в ядовитую змею. Сейчас времена уже не те, нравы изменились. Редкую девушку можно привести под венец без её согласия. А выходить замуж, не познакомившись со своим будущим мужем девицы не хотят. Но всё же мы стараемся сохранить хотя бы часть наших традиций. Поэтому в день свадьбы невеста не должна видеться со своим женихом до конца свадебного обряда. Не знаю, помогает ли это от происков злых сил, но всё же в этой таинственности есть какое-то своё очарование. Вы со мной согласны?
   Гоблинша покачала головой и закрыла глаза, тем самым показывая, что желания продолжать беседу далее она не имеет. Камердинер пожал плечами и надел на Марусины запястья серебряные браслеты. Только сейчас он обратил внимание на руки гоблинши и в ужасе схватился за голову.
   - Госпожа! Ваши ногти!
   - Что ещё? - простонала Маруся, стараясь спрятать лапы в фате. - Что не так?
   - Вам забыли покрасить ногти! - прошептал камердинер. В его глазах была такая паника, что гоблинша не удержалась и хихикнула.
   - Ну и что? И так сойдет.
   - Ох, госпожа! - укоризненно воскликнул камердинер. - Так не годится, так нельзя! Я сейчас же распоряжусь, чтобы ваши ногти привели в порядок.
   - А может не надо? - без особой надежды попросила Маруся. - Так тоже ничего.
   - Нет, нет, что вы! - взмахнул руками камердинер и со всех ног бросился на поиск ответственного по ногтям.
   Придворной маникюршей была уже знакомая читателям горничная Мартиша. Она впорхнула в будуар как маленькая беспокойная птичка и тут же быстро защебетала:
   - Госпожа Маруся, я и представить не могла себе, что ваши ногти не привели в порядок ещё вчера. Если бы мне только сказали, я бы прибежала и посреди ночи. Такой день, такой день! И почему здесь никогда и ничего не делается вовремя? Если бы это узнал господин король Альвейг, он бы был очень расстроен! Ах, господин Альвейг!
   Последнюю фразу Мартиша произнесла таким мечтательным тоном, что это не ускользнуло даже от тоскующей Маруси. По случаю скорой свадьбы гоблинша отчаянно паниковала, но голова сегодня соображала на удивление быстро. Маруся нахмурилась, почесала макушку и обратилась к камердинеру:
   - Ты бы, братец, того. Вышел бы на минутку, а? А то я тебя стесняюсь.
   - Да-да! - радостно подхватила Мартиша. - Ноготки госпожи это вам не абы что, господин камердинер! Это понимать надо. Уж мы-то, женщины, знаем, что к чему. Правда, госпожа?
   Гоблинша кивнула и камердинер, низко поклонившись, поспешил покинуть будуар. На пороге он обернулся и почтительно проговорил:
   - Госпожа! Если вам что-то будет нужно, только позовите.
   И тут же добавил, строго погрозив Мартише пальцем:
   - Господин король ждёт свою невесту с самого утра. Лучше бы тебе справиться поскорее, если ты не хочешь его расстраивать, Мартиша.
   - Знаю-знаю, - отмахнулась от него горничная и принялась полировать ногти гоблинши крошечной стеклянной пилочкой.
  
   Король Альвейг с утра пребывал в самом прекрасном расположении духа. Внутри его нарастало удивительное чувство, в котором можно было различить тревогу и волнение, радость и восторг. Всё вместе было настолько пленительно и маняще, что время от времени с губ короля яблок срывался какой-то невнятный звук, выражающий удовольствие. Альвейг позавтракал парой лёгких пирожных, выпил стаканчик затейливого напитка кофея, позволил прислужникам одеть себя в великолепный черный костюм с широким белым поясом и привести в порядок длинные черные волосы. В таком виде король яблок оказался настоящим молодцом, глаза его лукаво поблескивали, губы сами собой изгибались в озорной улыбке. Подданные Альвейга были в восторге оттого, что любимый государь находится в таком радужном настроении. Придворные менестрели с силой ударяли по струнам, воспевая прелесть чистой любви, а поэты, скрепя сердце, ваяли баллады и сонеты, посвященные красоте будущей королевы. В своих произведениях Марусю они называли не иначе как "Сиятельная Марусильда".
   Когда до церемонии бракосочетания остались считанные минуты, король яблок забеспокоился. Ему казалось, что он забыл что-то важное, чудилось, будто слуги не успевают закончить все приготовления к свадебному ритуалу. Подданные Альвейга заметались по дворцу, сбиваясь с ног в поисках то одного, то другого. Но суета и хлопоты были напрасными, все необходимые дела были давно готовы, и королю оставалось только подвести к алтарю свою прекрасную невесту. Король Альвейг вздохнул, закрыл глаза и постарался успокоиться. Но перед его внутренним взором маячила зелёная Марусина рожа, а когда король видел гоблиншу, он уже не мог оставаться спокойным.
   - Неужели же это всё по-настоящему? - вслух пробормотал король яблок, улыбаясь. - Как-то даже не верится в то, что ещё немного и мои самые сокровенные мечты станут реальностью. Но всё это наяву! Наяву!
   С этими словами король схватил в охапку перепуганного куафера Густье и пустился с ним в пляс по каминной зале. Бедный месье никак не мог понять такого бурного восторга и только беспрестанно повторял "Господин карол! Ах, господин карол!". Эти восклицания необычайно забавляли Альвейга, и он в пылу чувств пообещал придворному куаферу женить его на хорошенькой графине Флоран Флюженю. Этим самым он попал в самую точку, потому как месье Густье давно и безнадежно был влюблён в прекрасную вдовушку. Услышав от короля обещание оказать такую честь, куафер пришел в восторг и теперь уже сам закружил Альвейга в безумном вальсе.
   - Господин карол знает, что хотит его месье! Господин карол есть самый великодушный государ!
   Король яблок смеялся ровно до тех пор, пока не поскользнулся во время очередного па и не плюхнулся на оба колена. Костюм ему удалось не порвать, но вот правое колено Альвейг ушиб знатно. Прихрамывая, король отправился в свой кабинет, всё ещё посмеиваясь, правда, теперь уже над собственным ребячеством. Вслед за ним засеменил безмерно довольный месье Густье, умоляющий короля дать письменное согласие на свадьбу с графиней.
   В малахитовой зале, используемой для торжественных церемоний, всё было готово к свадьбе. Каменный пол был устелен лепестками роз, в мраморных чашах курились благовония. Тяжелые шторы на окнах были подняты, и яркий солнечный свет весело переливался на зелёных стенах. Алтарь был сделан из цельной малахитовой плиты, инкрустированной крупными изумрудами. Плита была укреплена на трёх львиных лапах из бронзы. Когда-то там была и четвёртая, но она давно была похищена неведомыми вандалами. Обряд бракосочетания должны были провести двое жрецов. Одним из них был служителем культа Яблока, лицом скорее светским, нежели духовным. Вторым был жрец новоявленного бога Забугора, небесного покровителя, к которому по понятным причинам король Альвейг питал самые светлые чувства. Следовало бы, конечно, пригласить также и служителя Венилы, звезды, которой издревле поклонялся народ яблочного королевства, но Маруся этому категорично воспротивилась.
   Вдоль стен стояли самые почтенные жители королевства, среди которых был и городской судья, и военачальник, и даже три десятка потомственных перочинщиков. Нарядно одетые ребятишки бегали по малахитовой зале, бросаясь друг в друга целыми пригоршнями розовых лепестков. Всюду горками высились разноцветные яблоки, начиная от полупрозрачных райских яблочек и заканчивая крупными черными плодами сорта "блэк айфон". Неслышно порхал по зале главный распорядитель балов, довольно сухощавый хуманс средних лет. Звали его Алифейд, должность распорядителя балов передавалась в его семье от отца к сыну. Вид у Алифейда был на редкость унылый, даже и не верилось, что именно это скучное существо следит за тем, чтобы все гости были веселы и всем довольны.
   Король Альвейг вошел в малахитовую залу, задыхаясь от нахлынувших чувств и еле сдерживаясь от того, чтобы сей же час не броситься к своей несравненной невесте. Альвейг не видел Марусю всего несколько часов, но ему казалось, будто с тех пор прошла целая вечность. Теперь, когда счастье было так близко, король яблок не хотел расставаться со своей прекрасной гоблиншей даже на один миг.
   - Ну где же она? Где? - нетерпеливо обратился Альвейг к Алифейду. Тот развёл руками.
   - Простите, государь, но всему своё время. Всё надо делать в срок. Ваша невеста сейчас как раз заканчивает одевание. Извольте немного погодить.
   Король яблок с досадой махнул рукой и только сейчас заметил собравшихся в зале гостей. Он поклонился всем и сразу, выдавил из себя улыбку и постарался успокоиться. Но всё было бесполезно, сердце короля едва не вырывалось из груди, в ушах шумело, а ноги подгибались. Альвейг чувствовал себя зелёным юнцом, трепещущим перед своим первым свиданием. Он никак не мог поверить в то, что прекрасная чаровница Маруся станет его законной женой меньше чем через час. Король пробовал чем-то себя занять. Он расхаживал по зале широкими шагами, принимал поздравления от своих подданных, заговаривал со жрецами и вручал ребятишкам заранее припасённую яблочную пастилу.
   Но вот заиграли менестрели, растворились тяжелые двери, и в празднично убранный малахитовый зал вошла целая процессия. Справа и слева шагали разряженные вельможи, каждый из которых по случаю королевской свадьбы нацепил все свои ордена. Позади шла целая толпа придворных слуг, одетых в зелёный бархат и золотую парчу, цвета королевского флага. А вот впереди...
   Впереди медленно вышагивала невеста Альвейга, будущая королева Яблочной страны. На ней было роскошное подвенечное платье цвета сливочного масла, серебряный венок удерживал длинную фату. Блестящий шлейф со всей осторожностью несли два юных пажа, каждый из которых был необычайно горд своим поручением. К платью жемчужной булавкой был приколот крошечный букетик из нежных незабудок. Руки невесты скрывали длинные лайковые перчатки, и это немного раздосадовало короля Альвейга. Он так мечтал взять свою милую гоблиншу за жесткую зелёную ладонь с длинными острыми коготками, поднести к губам и расцеловать каждый пальчик. Но этикет есть этикет, спорить с этим бесполезно и король яблок успокаивал себя тем, что уже через несколько часов он сможет снять с несравненной Маруси и перчатки, и платье и даже ботинки. "А чулки я, пожалуй, оставлю" - со сладострастием думал Альвейг, глаза которого от таких мыслей подёрнулись масляной дымкой.
   Невесту аккуратно поддерживал за локоток министр финансов. Его постная рожа светилась почтительным вниманием, взгляд был напряжен. Министр понимал, что роль посаженного отца невесты короля - это дело нешуточное, а потому любая ошибка может стоить ему головы. К своей задаче министр подходил со всей ответственностью, надеясь что в будущем он будет иметь возможность напомнить королю о своей сегодняшней миссии. Должность обязывала министра к корыстолюбию, и он мечтал, что рано или поздно король сделает его своей правой рукой. А путь к сердцу влюблённого короля лежит, разумеется, через его жену. Потому завоевать её благосклонность - задача первостепенная.
   С немым восторгом и обожанием смотрел король Альвейг на ту, которая вот-вот должна была стать его женой. Весь внутренне трепеща, он бережно взял её за руку и поднёс к губам. Пальцы невесты немного дрожали, или это только показалось вздрагивающему королю? Альвейг осторожно провёл рукой по гладкому атласу, прикоснулся к белой фате и улыбнулся одними уголками губ.
   - Здравствуй, любимая, - шепнул король яблок, поражаясь, с каким трудом ему удаётся произносить эти простые слова. - Вот и наша свадьба.
   Невеста ответила лёгким кивком головы. Улыбка Альвейга стала шире. Он подхватил будущую королеву под локоток и медленно повёл к алтарю.
   Тихо и торжественно играла музыка. Чарующая арфа и сладко тоскующая скрипка, серебряный голос свирели и лёгкий перезвон лиры. В воздухе переплетались волшебные ароматы сандала и ванили, яблок и корицы. Солнце играло на зелёных каменных плитах. Никогда ещё король Альвейг не испытывал такого удивительного душевного подъема, никогда не чувствовал такой лёгкости в каждом движении. Государю яблочного королевства всё казалось прекрасным, совершенным. Гармония чудилась в каждом звуке, в каждом жесте. Слегка опущенная голова его смущенной невесты, лёгкий стук её маленьких каблучков. Цветы, букет из прекрасных лилий в её руках. И кругом белая пелена, которая кажется чем-то таинственным, сказочным. Белое подвенечное платье, слегка отливающее благородной желтизной, ярко-белые лилии, фата цвета слоновой кости, снежно-белый шлейф и сверкающий молочно-белый венок на голове. В какой-то момент Альвейг решил, что он попал в другой край, в другую страну, где всё кругом в тумане, а туман сплетён из удивительных и нежных запахов, ласкающих слух звуков и головокружительных ощущений.
   - Волшебная страна, - пробормотал король, не сразу поняв, что говорит вслух. - Волшебная, волшебная страна!
   Рука в лайковой перчатке вздрогнула, и сердце короля сжалось от какой-то непонятной, щемящей жалости. Ему показалось, что невеста напугана, смущена, и больше всего на свете захотелось увести её куда-нибудь подальше от чужих глаз, где поклясться на собственном мече, что никто и никогда не посмеет причинить ей боли. Король Альвейг пообещал сам себе, что как только свадебная церемония закончится, он увезёт свою законную жену в самый отдалённый уголок королевства и положит все свои силы на то, чтобы заслужить её любовь и уважение. Альвейг с горечью признавал, что сердце Маруси холодно и равнодушно, но искренне надеялся, что сумеет растопить лёд её души и научить юную гоблиншу любить и принимать любовь.
   Король яблок не слышал, что ему говорили жрецы. Он только кивал в нужных местах и соглашался, когда его просили с чем-то согласиться. "Будешь ли ты", "Будете ли вы". В руках Альвейга дрожала рука его невесты и больше он не понимал и не хотел понимать ничего.
   - Я объявляю вас... - поспешно проговорил жрец Яблока.
   - Я объявляю вас... - с небольшим опозданием воскликнул жрец Забугора.
   - Мужем и женой, - в унисон закончили священнослужители. Король яблок закрыл глаза, чувствуя, как колотится в груди его собственное сердце.
   - Вы можете поцеловать друг друга, - улыбнулся служитель Яблока, догадываясь, какая буря мыслей и эмоций сейчас проносится в голове молодого мужа.
   Альвейг, задыхаясь от нахлынувших на него чувств, повернулся к невесте и с трепетом провёл обеими ладонями по ещё закутанной в фату голове, шее, плечам, талии, бёдрам. С трудом подавляя дрожь, король кончиками пальцев взялся за краешек фаты и медленно потянул её наверх. Весь пылая от охватившего его восторга, король смотрел как постепенно его взгляду открывается юная красота прекрасной невесты. Ключицы и шея, затянутые тончайшим белым кружевом, необычайно бледный подбородок, оттенённый белизной фаты. Полные губы, которые сейчас были ярко-малиновыми и какими-то хищными. Гладкие щёки с еле заметным румянцем. Маленький нос. Ясные голубые глаза.
   В малахитовом зале наступила такая тишина, что слышно было, как звенит колокольчик в прическе какой-то знатной дамы. И в этой тишине раздался голос короля яблок, шепот, в котором слышалась боль и удивление, недоумение и ужас.
   - Это не она! Бог мой, это не она!
   На короля со страхом и обожанием смотрела его молодая жена - весёлая озорница Мартиша, одетая в подвенечное платье цвета сливочного масла.
   Альвейг отступил на два шага и обхватил голову обеими руками. То и дело он бросал взгляды на испуганную Мартишу, которая, дрожа, стояла, уцепившись рукой за край алтаря.
   - Не она, - шептал король, как безумный раскачиваясь из стороны в сторону. - Не Маруся. Не моя Маруся.
   И вдруг он в ярости бросился к Мартише, обеими руками схватил её за плечи и бросил на пол. Девушка, не издав ни звука, покатилась по каменным плитам. Король опомнился, глухо застонал и попятился.
   - Где Маруся?! Где моя невеста? - закричал он в отчаянии, ломая руки и бросая на притихших придворных гневные взгляды. - Где она?
   Ответом королю яблок была только напряженная тишина. Произошедшее настолько всех ошеломило, что ещё долго никто не мог сказать ничего дельного. Только жрец Забугора, кряхтя, нагнулся к лежащей Мартише и помог ей встать. С виска девушки капала кровь, губы были разбиты.
   - Помогите кто-нибудь! - обратился жрец к собравшимся в зале. Но вельможи считали выше своего достоинства помогать какой-то самозванке, а слуги боялись гнева короля. Наконец двое юных пажей, которые несли длинный шлейф невесты, подошли к жрецу и помогли ему отвести Мартишу в комнату для прислуги. За всё это время король Альвейг не промолвил ни слова, тупо глядя в пол и потирая затылок.
   - До чего же больно, - пробормотал король, когда жрец с пажами и Мартишей скрылись за дверями. - Отчего же так разболелась голова? Быть может, это из-за благовоний... Да-да, скорее всего из-за них.
   Альвейг сделал круг по малахитовой зале и вдруг закричал так громко, что некоторые из его подданных едва устояли на ногах.
   - Унесите! Унесите! Унесите!
   Король яблок подбежал к глиняным чашам с дымящимися благовониями и принялся бросать их в стены, окна, пол.
   - Унесите!
   Слуги в бархатных нарядах не сразу поняли, чего хочет от них государь. Потомственный распорядитель балов махнул им рукой и быстро проговорил:
   - Ну же! Убрать! Всё убрать, живо!
   Без лишних слов слуги занялись делом, а расторопный Алифейд подбежал к королю и осторожно тронул его за плечо:
   - Пойдемте, государь! Вы неважно выглядите, вам надо отдохнуть. Бог даст, всё образуется. Нам остаётся только верить.
   Король Альвейг и в самом деле выглядел так, как будто в один миг постарел на десять лет. Его высокий чистый лоб рассекали глубокие морщины, уголки губ были страдальчески опущены, большие глаза потухли. Даже длинные черные волосы, старательно уложенные придворным куафером, были похожи на паклю грязно-серого цвета. Король пристально посмотрел на Алифейда и вдруг порывисто его обнял, уткнувшись лицом в плечо старика.
   - Ну-ну, - успокаивающе бормотал распорядитель балов. - Не сокрушайтесь вы так, государь. Может не всё так плохо. Может, это просто какая-то ошибка. Всё будет в порядке, вот увидите!
   Но король, сломленный горем, не понимал обращённых к нему слов. Он переводил взгляд покрасневших глаз с одного подданного на другого, силился что-то сказать, но не мог.
   - Маруся, - шептал он, еле шевеля губами. - Возлюбленная моя!
   Алифейд смотрел на государя с горечью, всеми словами кляня проклятую гоблиншу, которая вздумала сбежать прямо из-под венца. Распорядитель хотел утешить короля словами, что всё ещё будет хорошо, но Альвейг его не слышал. Неожиданно к королю яблок подбежал взволнованный стражник и закричал:
   - Государь! Она там, там!
   - Кто? - устало спросил Альвейг, не глядя на стража.
   - Ваша невеста, государь! Она на крыше! Прикажете догнать?
   - Догнать! - закричал король так, что Алифейд не удержался на ногах и рухнул на ковёр. - Немедленно догнать!
   - Слушаюсь, сэр! - звонко воскликнул стражник и бросился прочь из залы, крича: - Государь велел задержать его невесту!
   А Маруся, уговорив Мартишу о подмене, и в самом деле выбралась на крышу, понимая, что выйти через парадный вход ей не удастся. Когда её заметили стражники, гоблинша как раз думала, как бы половчее спуститься по водосточной трубе.
   - Стойте, госпожа! - заорал один из стражников побойчее. - Стойте спокойно, мы сейчас снимем вас оттуда!
   - Тьфу ты черт, - взвыла Маруся в сердцах и проорала вниз: - Больно мне нужна ваша помощь!
   Несколько стражей поняли, что стоять и глазеть на королевскую невесту бесполезно, потому надо действовать умнее. Они вернулись во дворец и быстро забрались по лестницам до самой крыши, а там уже догнать гоблиншу было делом техники. Однако Маруся сдаваться и не собиралась. Она крепко держалась за дубину обеими и руками и ждала, когда стражи подойдут поближе.
   - Госпожа! - попытался договориться по хорошему один из стражников. - Вы ведь не хотите, чтобы мы применили силу?
   - За Забугора! - воскликнула гоблинша в ярости и бросилась на своих противников. Завязалась жаркая битва, явный перевес в которой был на стороне Маруси. Стражники понимали, что за покалеченную невесту король спустит с них шкуру, а потому старались только обездвижить гоблиншу. А Маруся дралась так яростно, как будто от исхода битвы зависела её жизнь, что, впрочем, неудивительно, ибо семейная жизнь для гоблинши была равносильна смерти. Удары сыпались направо и налево, дубина как живая мелькала в Марусиных руках. Вскоре ряды противника поредели, гоблинша оттолкнула последнего стражника и, решив не связываться с трубой, сиганула вниз. В полете Маруся сообразила, что внизу её наверняка ожидает новый отряд стражников, схватилась обеими руками за карниз третьего этажа, подтянулась и взобралась на подоконник. В два прыжка гоблинша достигла маленького балкончика, с которого перепрыгнула на крышу дворцовой кухни. С той прыгать было невысоко, да и стражники не успели дотуда добраться. Маруся ловко спланировала на землю и со всех ног помчалась к королевским конюшням. Там она без труда справилась с главным конюхом и страшным голосом потребовала себе лучшего коня. Мальчишка-помощник конюха вывел ей статного жеребца, быстрее которого не было в яблочном королевстве. Гоблинша выхватила из рук у мальчишки плеть, вскочила в седло и хлестнула коня.
   - Вперёд! - воскликнула она, чувствуя, как сердце едва не выскакивает из груди. - К воротам! К воротам!
   Толпа стражников уже успела добежать до конюшен и готова была уже ворваться за Марусей. Но гоблинша верхом на горячем жеребце стремительно вырвалась из дверей и решительно помчалась к воротам. Плетью она размахивала с такой силой, что с одного удара валила с ног даже самого крепкого стражника. Конь тоже маху не давал, грудью сбивая противников и добивая копытами. Маруся уверенно направлялась к воротам. Альвейг, вместе со стражниками бегающий за гоблиншей, опомнился и понял, что надо делать. В мгновение ока он взобрался на коня и пустил его вдогонку за невестой. Ворота, до которых было всего несколько минут езды, были широко открыты, и перед ними на страже стоял худенький паренёк с длинными тёмными волосами.
   - Закройте ворота! - заорал король с отчаянием, видя, что ещё немного, и Маруся от него ускользнёт. - Быстро! Быстро!
   - Ах, чтоб вас, - на скаку заорала бедная гоблинша, когда хилый стражник прямо перед её носом закрыл ворота, а ключ проглотил во избежание эксцессов. Ударом плети Маруся отправила поглотителя в небытие, отмахнулась дубиной от настигающих преследователей и помчалась вдоль стены. Она ещё неясно понимала, что надо делать, но не оставляла надежды, что великий Забугор вложит в её голову мудрую мысль. И неизвестно, то ли гоблинский бог и в самом деле подсобил своей верной последовательнице, то ли гоблинша самостоятельно дошла до такой идеи, только вот Маруся что есть силы ударила дубиной по стене. Стена была крепкой, но дубина у гоблинши была ещё крепче. Камень раскрошился под могучими ударами, взметнулось облако белой пыли. Стражники настигали, конь бился под седлом, но Маруся только яростнее колотила дубиной.
   - Давай же! - приговаривала она, до крови закусывая губы. - Давай!
   - Маруся, остановись! - закричал король Альвейг, приближаясь. - Что же ты делаешь, возлюбленная моя? Я всё равно найду тебя, где бы ты ни была! Ты будешь моей! Моей!
   - Никогда! - закричала гоблинша, вкладывая в этот крик всю злость, недоумение и негодование по поводу нежеланной свадьбы. - Я! Никогда! Не выйду! Замуж!
   Последнее слово она прокричала с такой яростью, что, казалось, вздрогнула земля. Последующий удар получился сильнее, чем все предыдущие, вместе взятые, по стене побежали трещины и образовался разлом, в который без труда смогла выбраться гоблинша вместе с конём. Альвейг хотел тут же броситься за ней вслед, он уже давал знак конным стражникам, но тут раздался оглушительный удар грома, и король кубарем скатился с коня на землю. Стены, окружающие яблочное королевство, задрожали, а в дыру, проломленную Марусей, хлынул зелёный поток света. Альвейг с трудом встал на ноги и с изумлением смотрел на свершающиеся чудеса. Стройные стволы яблонь оплетали побеги гороха, тяжелые плети тыкв и дикого винограда, из земли к небу потянулись тоненькие ростки незнакомых деревьев. Росли деревца стремительно, в мгновение ока превращаясь в высокие крепкие вишни, груши, орехи. На лужайках, вытесняя сорные травы, расцветала и быстро созревала земляника, краснела смородина на только что выросших кустах, силой наливались капустные кочаны.
   - Государь! - тихо сказал стражник, с восторгом и алчностью глядя на неведомо откуда взявшуюся толстую курицу. - Так это что же такое? Проклятие снято?
   - Снято, - кивнул Альвейг. Стражник зашелся в счастливом смехе.
   А в королевство всё прибывали и прибывали звери и птицы, о существовании которых яблочные жители уже успели позабыть. Прямо под ногами вырастали новые и новые овощи, ягоды, злаки, поднимались вверх незнакомые деревья и кусты. С непривычки у яблоедов заболели животы, набитые всевозможными лакомствами, но это ни шло ни в какое сравнение с радостью, охватившей сердце каждого.
   Только сам король Альвейг был невесел. До самого вечера он сидел перед дырой в заборе, которую сделала его прекрасная невеста, безучастно глядел на творящиеся в королевстве новшества и думал о чем-то своём. На следующий день, когда подданные Альвейга уже оправились от случившегося и соизволили о нём вспомнить, короля нигде нельзя было найти. Напрасно стражники и простые жители обшаривали каждый угол и каждый дом, Альвейг как сквозь землю провалился. Рассказывают, будто бы много лет спустя короля видели в эльфийских землях под видом простого менестреля, но это доподлинно неизвестно. Яблочной страной стала править законная жена Альвейга, королева Мартиша, и, к её чести, правила она честно и справедливо.
  
   В то время, как жители яблочного королевства с восторгом пробовали всевозможные морковки и груши, в эльфийской державе происходил серьёзный разговор между королём Ирианом и орком Гаркушом. Дело в том, что орку до смерти надоело сидеть сложа руки и слушать бесконечные трели дворцовых музыкантов. Сердце его требовало подвигов, руки хотели сжимать лук, а не ножку изящного бокала со старым вином. Сегодня орк не выдержал и отправился прямиком к королю. Гаркуш заявил, что он решил отправиться путешествовать, и к его огромному удивлению, король Ириан воспринял это довольно спокойно.
   - Так вот, величество, - сказал орк. - Пора мне в дорогу.
   Ириан помолчал, вздохнул глубоко, и внимательно посмотрел на орка.
   - Неужели вы хотите покинуть меня? - спросил он немного погодя, беря орка за руку. - Но почему?
   - Засиделся я, высочество, - просто сказал Гаркуш. - Душа у меня кочевая, хочется странствий, приключений. А их нет.
   Орк усмехнулся и увёл глаза в сторону.
   - Да и подданные твои на меня косятся, - выдавил он, наконец. - Кто такой, дескать. Инородец посреди эльфийского королевства. Откуда, зачем.
   - Это неслыханно! - возмутился Ириан. - Всем известно, что вы почетный житель города, мой соратник и верный друг! Завтра же я распоряжусь, чтобы...
   - Не надо, величество, - мягко перебил его орк. - К чему эти лишние хлопоты, для чего волновать народ по пустякам?
   - Разве же это пустяки! - горячо заспорил эльф, но Гаркуш не дал ему договорить.
   - Всё решено, высочество. Завтра с утра я отправляюсь в дорогу.
   - Уже завтра? - испугался король. - Но мой дорогой Гаркуш, почему так скоро?
   - А когда же, - развёл руками орк. - Днём раньше, днём позже.
   - Куда же вы направитесь? - грустно спросил Ириан. - Где мне вас искать?
   Гаркуш улыбнулся.
   - Повсюду, государь. Я пойду на север и на восток, к восходящему солнцу и закатному пламени. Навещу южные моря и поднимусь на вершину нордических скал. У меня нет какой-то определённой цели, но вам ли не знать, что настоящего приключенца подвиги ждут везде, куда бы он не пошел?
   - Я понимаю вас, друг мой, - тихо сказал король. - И, клянусь Эру, я завидую вам и вашему пути. С радостью я бы пошел с вами одной дорогой, разделив горечь и радости, но государственные дела не дают мне такой возможности. Но кто знает. Возможно, мы ещё свидимся.
   - Это уж непременно, - улыбнулся орк. - И не раз.
   Ириан крепко пожал руку Гаркушу и остаток дня провёл с ним в неторопливых беседах и философских размышлениях. Наутро орк взвалил себе на плечи дорожный мешок, простился с королём и тихонько отправился прочь из эльфийского королевства навстречу новым приключениям.
  
   День обещал быть жарким, и с самого утра солнце жарило так, что орк взмок. Он то и дело прикладывался к фляге с водой и вытирал со лба обильно выступавший пот. Дорога шла в гору и Гаркуш готов был уже проклясть всё на свете, завалиться под ближайшим кустиком и проспать до самого вечера. К счастью орка вскоре закапал мелкий грибной дождик, который освежил бедного Гаркуша и прибавил сил.
   Дойдя до широкой реки, орк скинул сапоги и немного побродил по воде босыми ногами. Ему хотелось ещё и выкупаться, но Гаркуш решил оставить это для другого раза, потому как лень было развязывать и снимать рубаху. Закинув сапоги на плечо и решив немного прогуляться босиком, орк перешел на другую сторону реки по деревянному мосточку и весело зашагал по тропинке через лес.
   Ближе к полудню орк сильно проголодался и устроил себе привал. Он с удовольствием перекусил солёной рыбкой с вареной картошкой, запил клюквенным морсом, выданным на дорожку в количестве трёх бутылей, и прилёг отдохнуть на часок-другой.
   Сны Гаркушу снились странные. Орку грезилось, будто враги схватили его за руки и за ноги и тащат в пропасть, затянутую белым туманом.
   - Не надо туда! Не хочу! - заорал Гаркуш, дёрнулся во сне, ушибил макушку об сосну и проснулся. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что кругом клубится страшный туман из сна.
   - Это что такое? - изумился орк, принюхался и чихнул: - А-а-а! Так это дым. Горим?!
   Гаркуш мигом вскочил на ноги, закашлялся и оглянулся по сторонам. Под ближайшим деревцом маячила чья-то неясная фигура, едва различимая в густом дыму.
   - Ты кто такой? - сурово поинтересовался орк, сразу хватаясь за лук.
   Фигура не ответила, да и, судя по всему, вообще не обратила на слова Гаркуша ни малейшего внимания. Гаркуш помрачнел и в два прыжка оказался перед незнакомцем. Лицо того скрывал черный капюшон из плотной ткани.
   - Я с тобой говорю! - рявкнул орк. Фигура упорно молчала. Тогда Гаркуш решительно сорвал капюшон и вдруг ахнул.
   - Томас?!
   - А? - сидящий под деревом хуманс откинул голову назад и попытался сфокусировать взгляд на орке. - Кто здесь?
   - Понятно, - усмехнулся Гаркуш и уселся рядом с обкуренным магом. - От тебя сейчас толку не добьешься. Но, дай догадаюсь, тоже засиделся на одном месте, а? Душа, небось, жаждет подвигом а сердцу не хочется покоя?
   - Дорогая моя! - с любовью воскликнул Томас, гладя воздух перед собой. Очевидно, ему мерещилась прекрасная Ночная Фиалка.
   - Ну что ж, - подвёл итог орк. - Значит, мне не придётся странствовать одному. Хороший товарищ это завсегда хорошо.
   Так как хуманс на ногах не стоял, Гаркушу пришлось приводить его в чувство своими методами. Для начала он конфисковал трубку и годовой запас байхового зелья, потом насильно влил в рот Томасу с полбутылки морса. После чего ему оставалось только окатить бедного мага холодной водичкой, убедиться в тщетности своих стараний и взвалить на плечо.
   - А что? - успокаивал сам себя орк. - Мы должны помогать своим товарищам. То есть, конечно, как он немного придёт в себя, я его немножко убью, но пока не следует бросать Томаса в таком состоянии. Да и всяко тренировка. Говорят, эльфы для поддержания себя в надлежащей форме поднимают в специальных залах различные тяжести. Да ещё и платят за это чистоганом. А мне оно и вовсе бесплатно достаётся. За всё надо быть благодарным. Да. За всё.
   В таких лирических размышлениях Гаркуш и шагал до позднего вечера. А вот когда он уже собирался устраиваться на ночлег, далеко позади послышался громкий стук копыт.
   - Это ещё кто? - насторожился орк, осторожно прислонил Томаса к дереву и зарядил лук. - Осторожность не помешает!
   Неизвестный всадник меж тем приближался и вот уже показался на дороге, озаряемый лунным светом. Худое лицо его показалось Гаркушу подозрительно знакомым, но он всё равно счел необходимым грозно прокричать:
   - Ты кто такой? Стой, стрелять буду!
   - Друг мой! - звонким голосом воскликнул всадник. - Умоляю, опустите оружие! Это же я, Ириан!
   - Высочество?! - изумился орк, и по лицу его расползлась широкая улыбка: - Ну, доброй ночи, коль не шутишь!
   Эльфийский король рассмеялся и ловко спрыгнул с коня.
   - Здравствуйте, мой дорогой друг, - улыбнулся он, протягивая руку орку. - Полагаю, я совершил чудовищную ошибку и мой народ никогда мне этого не простит, однако...
   - Что случилось, величество? - нахмурился Гаркуш. - Не темни, ближе к делу!
   - Ох, дорогой друг, - покачал головой эльф, - возможно, вы посчитаете меня безумцем, но когда вы ушли, я понял, что мирная жизнь мне не по душе. Я целыми днями сижу во дворце, разбирая бесконечные бумаги, выслушивая жалобы и доводы моих министров. Мне некогда скучать и грустить, но каждую ночь я вспоминаю наши с вами странствия, и душа моя рвётся на части.
   Король закрыл на мгновение глаза, глубоко вздохнул и выпалил одним махом:
   - Вы можете считать меня сумасшедшим и будете недалеки от истины. Но я передал все свои дела графу де Лурье, вскочил на коня и отправился вслед за вами. Дорога позвала меня, дорогой Гаркуш. И я не в силах противиться этому зову.
   - Высочество, высочество, - покачал головой орк, улыбаясь во всю пасть. - Видно, не у меня одного страсть к приключениям в крови. А я-то думал, что вы, эльфы, привыкли к домоседству и с презрением смотрите на нашу бродяжническую жизнь. Ан вон оно как. Ну что ж, будем путешествовать втроём.
   - Многие эльфы были великими странниками, - важно заявил эльф, хотел развить эту мысль и вдруг воззрился на орка с удивлением: - Друг мой! Ведь нас с вами двое! Кто же третий?
   - А вон кто, - показал Гаркуш на Томаса, спящего стоя. - Встретились давеча. Тоже не усидел, даром что хуманс. Они ведь вроде и вовсе кочевую жизнь не уважают, готовы до старости просидеть у родного очага.
   - Да неужто! - обрадовался король. - Ну что ж, значит совсем как в старые добрые времена.
   - Жаль, Маруси только нет, - вздохнул Гаркуш. - Вот кабы...
   - Ни в коем случае! - строго заявил эльф. - Не забывайте, дорогой друг, что отныне наша дорогая Маруся - августейшая супруга короля Альвейга, владычица яблочного королевства. Я уверен, что замужняя жизнь научит её многому. Не сомневаюсь, что её достойнейший супруг постарается сделать из нашей Маруси настоящую королеву.
   - Хорошо бы, - грустно кивнул орк. - Что ж, величество, уже глубокая ночь. Надо бы устраиваться на ночлег. Уж не обессудь, но шелковых перин и других матрасов не имеем. Будем по старинке, расстелил плащ, плащом же укрылся, кулак под голову.
   - Это чудесно! - воскликнул Ириан. - Никаких одеял, шелковых простыней и бархатных балдахинов! Ясные звёзды наш потолок, а стены - высокие деревья! Это так романтично!
   - Да-да, - хмыкнул орк, убивая у себя на руке здоровущего комара. - Сплошная романтика!
   Друзья расстелили на земле свои плащи и осторожно перевели хуманса из вертикального положения в горизонтальное.
   - Пусть спит, - сказал орк. - Надеюсь, с утра он будет в более-менее вменяемом состоянии.
   - Не факт, - хихикнул эльф.
   Разобравшись с магом, можно было и самим подумать о ночлеге. Гаркуш натаскал целый ворох сухих веток и развёл высокий костёр. На пару с эльфом распили последнюю бутылку морса, закусили парой огурцов и улеглись на покой. Орк захрапел сразу, а Ириан погрузился в приятные мечтания, в которых фигурировали феи, волшебники и прочая нечисть.
   В полночь, когда орк уже видел десятый сон, а эльф витал в облаках, остекленевшим взором глядя прямо перед собой, в лесу неподалёку раздался дикий вой и столб пламени взметнулся до самого неба. Гаркуш вскочил на ноги так стремительно, что в висках отчаянно застучало. Он схватился рукой за шершавый ствол дерева, встряхнул головой и шепотом спросил темноту:
   - Ночь-полночь, кому не спится?!
   Ответом орку была глубокая напряженная тишина, в которой, как чуял Гаркуш, замышлялось что-то зловещее. Эльф от неожиданности прикусил собственный язык и теперь сидел на земле в растерянности и что-то угрюмо мычал. Только хумансу было всё нипочем, он крепко спал раскинув руки и ноги в разные стороны. По лицу его блуждала блаженная улыбка.
   Орк зарядил лук и велел эльфу быть начеку.
   - А то мало ли! - хмуро сказал он. - Кто его знает, что тут творится. Может, снова тролли с ограми буянят. Наняли себе какого-нибудь огненного мага и развлекаются как умеют.
   - Это несомненно магия, - подтвердил эльф. - Я не маг, но могу за милю почувствовать магическое присутствие.
   - Это плохо, - покачал головой Гаркуш. - Что мы с тобой, высочество, можем против магии? Разве что по шее настучать главному волшебнику. Да разве же до него доберёшься! Томас бы помог, да только какой сейчас с него спрос!
   - Не надо отчаиваться, друг мой, - вздохнул эльф. - Возможно, для нас нет никакой опасности.
   - Ага, как же, - хмыкнул орк. - Опасности нет, а то, что там лес радостно палят, так это так, детские шуточки?
   - Возможно, - ещё горше вздохнул Ириан. - Вспомните нашу дорогую Марусю и поймете, что дети способны и не на такое.
   - Маруся это святое, - строго заявил Гаркуш. - Ну да что бы там не было, нельзя просто сидеть и ждать, пока оно до нас доберётся. Мы должны пойти и посмотреть, что там такое.
   Крадучись, друзья углубились в лес по направлению к огненному столбу. По мере их приближения пламя стихало, леденящий душу вой уже не повторялся, и, что немаловажно, совершенно не пахло дымом.
   - Нет дыма без огня, - задумчиво пробормотал орк. - Интересно, а огонь без дыма бывает?
   - Меня настораживает другое, сэр, - прошептал Ириан. - Я не слышу треска горящих сучьев и веток. А где же вы видели бесшумный лесной пожар?
   - Это не пожар, - покачал головой Гаркуш. - Это что-то другое. Вот только что?
   Когда друзья вышли на лесную полянку, огненный столб уже исчез, оставив после себя только круглое костровище. Лунный свет зловеще озарял груду черного пепла и отбрасывал мрачные синие тени на густую траву. В стороне от костра стоял кто-то, закутанный в длинный серебристый плащ. Этот кто-то был невысокого роста, так что в первый момент орк с эльфом приняли его за гнома. В руках "гном" держал странный предмет в виде длинной и толстой деревянной палочки, к верхнему концу которой было приделано что-то вроде ажурного металлического кружка.
   - Маг! - ахнул Ириан, сжимая кулаки.
   - Ну я так и знал, - мрачно прошипел орк.
   Между тем новоявленный маг не предпринимал никаких попыток к агрессивному вмешательству. Он то ли не замечал, что за ним следят две пары настороженных глаз, то ли просто не предавал этому никакого значения. А когда орк Гаркуш прислушался повнимательнее, он услышал тихое всхлипывание.
   Незнакомый "гном" плакал, и плакал так безутешно, что даже у черствого душой орка шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. Забыв про осторожность, он подошел к магу и спросил как можно ласковее:
   - Ты кто такой? Чего ревёшь?
   "Гном" вздрогнул при звуке его голоса и сбросил плащ. Гаркуш удивлённо вскрикнул и тут же улыбнулся, потому как таинственный незнакомец оказался никем иным, как Ночной Фиалкой. Вид у неё был жалобный, глаза опухли от слёз, и даже сиреневая кожа казалась бледно-серой.
   - Доброй ночи старым друзьям, - сказал орк, широко улыбаясь. - Что у тебя приключилось?
   Фиалка хлюпнула носом и ткнула Гаркуша кулачком в грудь.
   - Никак от вас не избавиться, неутомимые приключенцы, - вздохнула она, вытирая ладошкой слёзы. - Ничего не приключилось.
   - Ну нет, меня не проведешь, - рассмеялся орк, крепко хватая Фиалку за руки. - Чем ты тут занималась, а? Признавайся, пироманка.
   - Чего? - не поняла сиреневая девица. - А, это. Ну это я так. Случайно, короче говоря.
   Фиалка замялась и попробовала перевести разговор на другую тему, но Гаркуш вынудил её рассказать всё как есть. Как выяснилось, сиреневая девица, наскучив однообразными буднями в своём лесу, под неусыпным оком заботливой матушки, почтенного отца и несостоявшегося мужа, решила совершить небольшую прогулку по незнакомым землям. Под покровом ночи она сбежала из родительского дома и несколько месяцев разгуливала по чужим странам и неведомым краям. Через полгода Фиалка выяснила, что жить не может без несравненного хуманса по имени Томас и решила во что бы то ни стало его разыскать. С чего это её в голову пришла такая подозрительная идея, неизвестно, но любовь и другие эльфийские штучки возникает так внезапно, что разобраться в этом нет никакой возможности. Сиреневая Фиалка помнила, что с магом ей удавалось встречаться каждый раз после произнесённого им заклинания телепортации, но то ли хуманс им больше не пользовался, то ли оно перестало действовать надлежащим образом. Фиалка несколько раз пробовала самостоятельно вызвать побочный эффект от "gate", но никакого эффекта это не возымело. Тогда девица пришла в отчаяние и попыталась найти своего прекрасного принца посредством допроса с пристрастием всех, кто только попадался ей на пути. Толку от этого тоже не было, терпение сиреневой девицы подходило к концу, и порой она полностью теряла над собой контроль, давая волю древним инстинктам, до поры до времени дремавшим в её душе. Чаще всего во время таких вспышек гнева возникал огонь, да такой, что содрогались небеса, а сразу после, когда зверя удавалось загнать в клетку, Фиалка чувствовала себя полностью опустошенной и долго рыдала. Именно в таком состоянии её и застали орк с эльфом.
   Когда Фиалка, отчаянно скуля и ноя, поведала Гаркушу эту скорбную историю, орк бросил отчаянный взгляд на короля Ириана и молвил:
   - Я не умею красиво говорить, произносить речи, утешать. Это, вон, его привилегия, - Гаркуш показал лапой на эльфа. - Им по статусу разбрасываться красивыми словами. А я существо грубое, неотёсанное. Так что если ты, моя милая, надеешься, что я сейчас буду тебе дифирамбы петь и слёзы вытирать, то ты очень сильно ошибаешься.
   - Нужны мне твои дифирамбы сто лет, - возмутилась Фиалка, слёзы которой вдруг высохли сами собой. - Тоже мне, Гомер недоделанный.
   - Погоди! - повысил голос орк. - Я ещё не всё сказал. Короче говоря, если тебе нужно сочувствие или там сострадание, то это не ко мне, это к эльфу. Он тебе и сказочку расскажет, и по голове погладит. И ещё что-нибудь придумает, но ты не бойся, это уже по обоюдному согласию.
   - Сэр Гаркуш! - простонал бедный король, который чуть не лишился дара речи от такой наглости. - Да как вы...
   - Как я, - хмыкнул орк. - Дай договорить, короче говоря. Так вот, если Фиалка захочет, то вы с ней как-нибудь уж сами договоритесь. А я могу только показать...
   - Не надо! - хором заорали Фиалка с эльфом. - Не показывай!
   - Где спит хуманс, - закончил Гаркуш и хихикнул. - А вы что подумали?
   - Где? - взвизгнула сиреневая девица, хватая орка за руку. - Где он, мой дорогой маг?
   - Под деревом спит, - махнул рукой орк. - Только он вчера так... начитался, что и лыка не вяжет. Так что романтический момент упущен.
   - Совсем как в старые времена, - умилительным голосом повторила Фиалка то, что эльф и говорил несколько часов назад. - Это так чудесно!
   И сиреневая девица помчалась прочь с лужайки, мигом разыскала спящего Томаса, полюбовалась им несколько минут, да и улеглась рядышком, цепко обняв его обеими руками. Подошедший орк только покачал головой, наблюдая такую идиллию, потом накрыл голубков серебристым плащом фиалки и кивнул эльфу:
   - Ну что, величество? Тут у них совет и эта, как её, любовь, а нам бы отдохнуть надо. До утра ещё далеко.
   Ириан устало кивнул, одарил орка лучшей из своих улыбок и лёг на своё старое место. Он заложил руки за голову и принялся наблюдать за звёздами, которые вспыхивали и гасли на тёмном небе, будто живые. В такие ночи эльфу казалось, что за ним зорко следят внимательные глаза богов.
   На другой день орк проснулся оттого, что над самой его головой болталась какая-то красная тряпка. Гаркуш долго таращил глаза спросонья, потом как-то совершенно не раздумывая схватил тряпку обеими руками и резко дёрнул на себя. Раздался громкий вопль, в котором слышалась вся грусть эльфийского народа, потом тоненький девичий крик и такой визг, что бедный орк едва не оглох. Не выпуская тряпки из рук, Гаркуш шустро вскочил на ноги и ошалело огляделся по сторонам.
   - Что случилось? - хрипло заорал он. - Чего орём?
   Тут же на орка вихрем налетела сиреневая девица, причем .что немаловажно, абсолютно голая. Гаркуш успел по заслугам оценить её довольно изящные округлости, разглядеть стройные ножки и подтянутый животик. После чего его огрели по голове чем-то тяжелым, и орк на несколько секунд потерял сознание.
   Когда Гаркуш пришел в себя, выяснилось следующее. Ночная Фиалка с утра пораньше вздумала постирать собственное платьишко, а так как оно у неё было одно, проделывала она это с некоторыми предосторожностями. Сиреневая девица натянула между деревьями верёвку и повесила на неё красное одеяло, соорудив таким образом своеобразную ширму, отделяющую её от спящих товарищей. После чего она разделась догола и отправилась к ближайшей реке стирать свою одежду. Пока она была этим занята, орк умудрился перекатиться во сне под ширму, а дальнейшие события читателям уже известны. Первым заорал Ириан, едва не задохнувшийся под упавшим одеялом, потом завизжала бедная Фиалка, которая явила всем желающим свои прелести во всей красе. В завершение всего в хумансе, притворяющемся спящим, а на самом деле с восхищением рассматривающим свою несравненную Фиалку, взыграла ревность и он решил защитить девичью честь таким экстравагантным способом. Когда Томас убедился, что орк на какое-то время лишился возможности лицезреть красоту Фиалки, он вырвал из его рук одеяло и замотал в него сиреневую девицу.
   - Ты чего вытворяешь, - шипел маг, изо всех сил прижимая Фиалку к себе, - совсем стыд потеряла!
   - Это я потеряла?! - взъярилась девица, безуспешно пытаясь вырваться из цепких объятий. - На себя посмотри, чучело!
   Очнувшись, Гаркуш некоторое время неодобрительно слушал эту семейную сцену, после чего плюнул и растолкал эльфа.
   - Вставай, величество! Позавтракаем, да пойдем дальше, а то эти двое и до вечера будут целоваться да миловаться. Голубки.
   Король Ириан, улыбаясь, кивнул и достал из седельной сумки полкруга ароматного сыра с дырочками, бутыль со старым вином и гроздь янтарного винограда. Посему завтрак получился в высшей степени аристократичным, хотя эльф всё сетовал, что забыл взять с собой сыр с плесенью.
   - Это удивительное блюдо готовят в Хрансии, небольшой провинции на севере эльфийского королевства. Его отличает специфический вкус и запах. Запах напоминает...
   - Не объясняй, величество, - усмехнулся орк, жуя толстый кусок хлеба с сыром, - я знаю, как пахнет плесень.
   - Да нет же, - всплеснул руками король, - вы и представить себе не можете, что это такое. Ведь это не обычная плесень. Тамошние мастера специально её выращивают.
   - Я конечно, всегда считал, что вы, эльфы, большие затейники, - хмыкнул Гаркуш. - Но чтобы уж настолько!
   - Вы ничего не понимаете, мой дорогой друг, - расстроено покачал головой эльф и возвёл очи к небу. - Но надеюсь, когда-нибудь я смогу угостить вас этим изумительным деликатесом. Знаете ли вы, какое это необычайное наслаждение, откусывать этот сыр по маленькому кусочку и запивать его красным вином!
   - Не, не знаю, высочество. Да и знать не хочу, - рассмеялся орк и сделал большой глоток из своей фляги.
   Завтрак эльфам показался в самый раз, а вот орк, который не отказался бы от миски гречневой каши, остался голодным. Впрочем, он быстро успокоил себя тем, что непременно подстрелит себе сегодня кабанчика и скушает его в одиночку. "Разве что с хумансом поделюсь" - размышлял алчущий Гаркуш.
   - Господа! - поинтересовалась сиреневая Фиалка, окидывая своих новоявленных товарищей оценивающим взглядом. - А куда мы вообще собираемся идти, а?
   - Понятия не имею, - рассмеялся орк. - Навстречу приключениям, не иначе. А что?
   - А что, - передразнила Фиалка. - Куда это годится, чтобы идти туда, не знаю куда? Детский сад, ей-богу.
   - Ей-Забугору, - подправил эльф, внимательно слушающий разговор. Когда владыка эльфийского королевства успел проникнуться идеями забугоризма - неизвестно.
   - Ты думаешь? - заинтересованно спросила сиреневая девица. - Ну да ладно, не суть. Короче говоря, дорогие дети, у меня предложение следующее. Есть у меня дядюшка, зовут его Ктолиус. Вроде как заявляет, что он чародей, а на самом деле обыкновенный лекарь, хотя, не спорю, довольно неплохой. Не далее чем пару недель назад он наконец-то нашел все недостающие элементы для создания эликсира бессмертия. Это, конечно, хорошо и замечательно, всемирная слава и прочие радости жизни, однако на следующий день после открытия дядюшкин эликсир украл соседский сынок. Кому он там его перепродал я не знаю, но только если оный эликсир попадёт в руки какому-нибудь нехорошему существу, это будет нехорошо. А потому я предлагаю закончить бесполезные скитания по лесам и весям и помочь бедному дядюшке отыскать его эликсир. Тем более, что жизнь дядюшки напрямую от этого зависит, человек он немолодой и годков осталось ему немного. Вроде как всё в руках судьбы, а в её дела я не вмешиваюсь, но только дядя Ктолиус единственный мой более-менее вменяемый родственник и терять его как-то не хочется.
   Фиалка замолчала и с вызовом посмотрела на слушателей. Те молчали. Наконец, она спросила:
   - Ну так что? Как вы на это смотрите?
   - А что тут смотреть, - пожал плечами орк. - Особых дел у нас нет, забот вроде тоже. Мы же мирные странники, или как там эльфы говорят "путешественники". Почему бы и не помочь старичку?
   - Совершенно верно, - кивнул король Ириан. - Однако я бы немного по-другому расставил акценты. Во-первых помочь страждущему - это первейшее дело, и то, что у нас нет своих нерешенных дел, это уже вторично. Мы согласны!
   - Вот и хорошо, - с удовлетворением кивнула сиреневая Фиалка и обернулась к хумансу: - Ну а тебя я и вовсе спрашивать не буду. Ты со мной пойдешь.
   - Куда я денусь, - улыбнулся Томас, внутренне негодуя из-за того, что его трубка пропала в неизвестном направлении.
   Дядюшка сиреневой девицы, чародей Ктолиус жил уединённо, в лесу, который находился в двадцати милях от стоянки героев. Идти к нему решено было незамедлительно, и друзья весело и бодро отправились в путь. Но не прошли они и четверти мили, как мимо, взметнув облако пыли, промчался всадник на взмыленном коне и скрылся за горизонтом. Герои, однако, не успели и сообразить ещё, что же это такое было, как снова на дороге заклубилась пыль, и всадник вернулся. Он резко остановил коня прямо рядом с путниками и спрыгнул на землю. Не без удивления герои узнали во всаднике порочного графа де Лурье. Ну и видок же у него был...
   - Друг мой! - воскликнул король Ириан, с трудом приходя в себя от неожиданности. - Вы ли это?
   - Я, государь, - поклонился де Лурье, тяжело дыша. Глаза его беспокойно бегали и видно было, что граф с трудом сдерживается, чтобы не убежать.
   - А что вы тут делаете? - спросил король и тут же улыбнулся: - Нет, друг мой, не говорите, я догадаюсь сам. Вы как и я соскучились по приключениям?
   - Я... что? - изумился граф, у которого и в мыслях такого не было. Он на мгновение задумался, а потом с готовностью кивнул: - Вы удивительно прозорливы, мой король. Я и в самом деле решил присоединиться к вам.
   - Ох, это замечательно, - прослезился Ириан и тут же спросил испуганно: - Но граф! На кого же вы оставили королевство?
   - За это можете не беспокоиться, сэр. Я оставил все инструкции Кариэлю, главному городскому судье. Он мудрый эльф и справиться с тем, что было не под силу мне. Стыдно признаваться, государь, но моё сердце жаждет военных подвигов, бумажные же дела мне претят. Боюсь, что я не справился с вашим поручением. Но с ним прекрасно справиться Кариэль, вы и сами не раз говорили, что он славный малый.
   - Я понимаю вас, - кивнул Ириан, глядя на де Лурье сверкающими глазами. - Более того, я ценю вашу искренность. Но откровенность за откровенность. По правде сказать, мой дорогой друг, я никогда не сомневался в том, что вы верный товарищ, но как государственный человек вы вызывали у меня большие опасения. Я и сам хотел поставить на ваше место почтенного Кариэля, но побоялся, что это может вас как-то обидеть. Вдруг бы вы решили, что я не доверяю вам должным образом? Клянусь, друг мой, я бы доверил вам собственную жизнь, и сейчас неимоверно рад тому, что вы отправляетесь в странствия вместе со мной. Добро пожаловать, мой дорогой де Лурье!
   - Ах, государь, - только и смог промямлить граф, душу которого, вопреки словам, вовсе не согревала перспектива странствовать по белу свету. Но он успокоил себя тем, что сбежит куда подальше при первой же возможности и широко улыбнулся королю.
   - Я к вашим услугам, государь!
   - Спасибо, друг мой, - улыбнулся в ответ Ириан и только тут обратил внимание на то, в каком виде был его верный граф. - Ох, де Лурье, но что с вами такое?
   - А что? - удивился де Лурье. - Ах, это... Да это я так. Очень торопился.
   Наряд порочного графа был в полном беспорядке. Высокие кожаные ботинки были заляпаны по колено грязью самых разнообразных цветов, бархатные штаны изодраны, шляпа с мягкими полями болталась на спине, являя миру пару внушительных дырок на подкладке. Вышитая рубаха и кожаная жилетка тоже были в грязи, однако на них преимущественно была красная глина. В длинных светлых волосах графа торчали перья и сухие листья. О лице не было и речи. Со лба графа градом лился пот, щеки полыхали румянцем, у краешка губ запеклась кровь.
   - Кто это вас? - шепотом спросил король. - С кем вы дрались, друг мой?
   - Со стражн... - начал было де Лурье, но опомнился и быстро заявил: - С диким вепрем, государь.
   - Ох уж эти дикие вепри, - хмыкнул орк, который в отличии от Ириана не питал возвышенных мечтаний относительно остроухих. Граф метнул на Гаркуша возмущенный взгляд. Орк только хихикнул.
   - Здесь неподалеку есть река, - проворковал король, глядя на де Лурье с жалостью. - Пойдите и приведите себя в порядок, потом мы накормим вас и...
   - Нет, - закричал де Лурье так, что Ириан вздрогнул. Граф понял, что переборщил и добавил тише: - Какие могут быть трапезы, мой король? Я не смею отнять у вас ни секунды драгоценного времени! Вперёд! Приключения ждут нас!
   Ириан в очередной раз прослезился, пробормотал что-то о горячих сердцах и чувстве долга и всё-таки заставил своего подданного хотя бы умыть лицо. Граф проделал это с неохотой, и после умывания вид у него лучше не стал, но король довольствовался и этим.
   Ни Ириан, ни его спутники так никогда и не узнали, с кем на самом деле дрался де Лурье, но читатели вправе знать все подробности. Дело в том, что наместником короля стал и в самом деле Кариэль, но вовсе не потому, что так распорядился де Лурье. Как только Ириан покинул эльфийское королевство, де Лурье почувствовал свободу и принялся уже открыто воровать всё, что плохо лежит. Поначалу эльфы смотрели на это сквозь пальцы, но когда граф умудрился срезать со всех парадных мундиров королевских ополченцев золотые пуговицы, народ понял, что надо действовать. Судья Кариэль провёл экстренное совещание, по итогам которого было принято решение хватать и вязать проклятого графа. И кабы эльфы не были возвышенными существами, мнящими, что-де благородство и честь есть в сердце каждого остроухого, сидеть бы де Лурье под замком до тех пор, пока не возвратится законный король. Но эльфы существа трепетные, а потому они пришли к графу и напрямую заявили ему, что-де собираются его арестовать. А потому как аристократ и благородный эльф он должен... Но что именно он там должен, де Лурье недослушал, выхватил меч их ножен и принялся с такой яростью крушить всех собравшихся, что по первости не встретил достойного отпора. А когда Кариэль с товарищами, наконец, пришёл в себя, граф уже седлал на конюшне лучшего королевского жеребца...
   Злопыхатели, конечно, ехидно заявят, что куда уж графу справиться с целой толпой стражников, дескать, куда как проще было бы ему выскочить в окошко и там уже производить все манипуляции с лошадьми. Но во-первых это было бы менее эпично, а во-вторых мы излагаем события именно так, как оно и происходило на самом деле. Вернёмся же к нашей истории.
   Погоня за неблагородным графом де Лурье была организована тут же, эльфы прочесали все окрестные леса, но граф уже мчался по одним ему известным тропкам. Вскоре он нагнал своего странствующего короля, а дальнейшие события читателям уже известны.
   - Мы отправляемся за эликсиром бессмертия, - поведал король Ириан присоединившемуся графу. - Вы с нами, друг мой?
   - Конечно с вами! - с горячностью заявил де Лурье, которого коробило от одной мысли о том, что кому-то придётся помогать. Кроме того, граф надеялся при первой же возможности дать дёру, посетить все устроенные им тайники и выгрести оттуда все сокровища. Но в эти подробности посвящать короля Ириана не имело надобности, а потому де Лурье только с горячностью добавил: - О чем может быть речь!
   - Я рад, друг мой, - улыбнулся король. - И я никогда в вас не сомневался.
   - Нам пора, - напомнила сиреневая Фиалка. - Если постараемся, то у дядюшки будем уже вечером. Ох у него и баня!
   При мысли о бане у хуманса на губах появилась какая-то подозрительная улыбочка. Он вспомнил о вениках из симбирской берёзы, которые, по преданию, изгоняют злых духов. Томас задумался, какой будет эффект от курения в парной, пришел к выводу, что достанется даже тем, кто не курит и возрадовался. Маг нежно обнял Фиалку за талию, эльфы взялись под ручки, и вся честная компания двинулась вперёд по дорожке.
   Вскоре выяснилось, что дядюшка Фиалки живёт не абы где, а за северным озером, перебраться через который можно исключительно вплавь. Это несколько огорчило героев, у которых ещё не стёрлось в памяти приключение на озере Лейрис, но выбора не было. Орк не без труда нашел лодку и велел товарищам в неё садиться.
   - А как же перевозчик? - поинтересовался король Ириан, поудобнее устраиваясь на собственном дорожном мешке.
   - А как же плата за аренду, - съехидничал Гаркуш. - Нет перевозчика. И хозяина лодки я тоже ждать не собираюсь. Так что извини, величество, но мы поплывём своими силами. А лодку я потом верну...
   Ириан неодобрительно покачал головой, а порочный граф де Лурье посмотрел на орка с гордостью, видя в нём верного своего последователя. Друзья расселись, Гаркуш налёг на вёсла, и лодка весело понеслась по спокойным водам озера.
   С тихой грустью смотрел король Ириан на берег, который отделял его от эльфийского королевства. Короля не пугала неизвестность, наоборот, грядущие приключения распаляли его сердце, однако нелегко было расставаться с родными краями. Постепенно лицо эльфа становилось всё холоднее, на лбу пролегла глубокая морщина, взгляд светло-серых глаз стал колючим и строгим. Ириан думал о судьбе своего королевства и своих великих предках, на счету которых не одна завоёванная держава. Ему хотелось, чтобы предки гордились им, чтобы народ в песнях славил своего мудрого и храброго правителя. В то же время эльф боялся, что его приключения могут кончиться плохо и тогда в королевстве наступят смутные времена. Жажда власти плохой спутник добродетели, но кто знает, быть может наместник Кариэль окажется достойным правителем. Как знать, как знать.
   Вдруг внимание короля привлекло какое-то движение на берегу. Было неясно, что именно, потому что лодка уже успела отплыть на порядочное расстояние, но кажется, кто-то соскочил с коня и прыгнул в воду. Пловец был высок и силён, он быстро загребал обеими руками, то выныривая, то снова скрываясь под водой. Плыл он быстро, расстояние между ним и берегом сокращалось стремительно. Эльф нахмурился и обратился к товарищам:
   - Смотрите, друзья. Кто-то плывёт.
   - Где? - удивился орк, не обладающий эльфийской дальнозоркостью. - А, вижу, вижу. Ну плывёт и плывёт, бог с ним!
   - Сэр, - возразил король. - Но, сдаётся мне, он плывёт к нам.
   - Да? - недоверчиво спросил Гаркуш, вдумчиво присмотрелся к пловцу и почесал за ухом. - Смотри-ка, и правда к нам.
   А неизвестный пловец и в самом деле плыл прямо к лодке. Друзья невольно залюбовались его слаженными движениями и сильным, гибким телом. Ещё несколько гребков, и пловец вынырнул совсем рядом с лодкой, снова нырнул и оказался рядом с бортиком. И тут уж у друзей перехватило дыхание, потому как у неизвестного пловца была зелёная кожа, рыжие волосы, от воды кажущиеся тёмными, длинные уши с острыми кончиками и мутно-зелёные глаза. Пловец едва дышал от усталости, но всё же улыбался.
   - Я уже думала, что не успею. Слава Забугору!
   - Маруся! - закричал эльф и помог гоблинше забраться в лодку.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"