Полёт, удар, боль...Жизнь замирала в мгновениях,вызывая ликование и восторг. Очередной предел покорён.Через травмы и пот,Антон продвигался к мечте. Скорость - вот смысл жизни. Ради этого стоит рисковать. Такие заезды всегда заканчивались распеканцией от тренера,Никифора Акимовича, худощавого чемпиона прошлых лет, с заметной хромотой и шрамом на лбу.
- Орехов! - кричал он, в очередной раз,вытаскивая его из искорёженного жигулёнка. - Шумахер недоделанный.Какого хрена ты на вираж попёрся? Скорость снижать надо.
- Да жив я,Акимыч. - довольно улыбался Антон, стаскивая с головы шлем. - Вот увидишь,я рекорд поставлю.
- Знаешь, где мне твои рекорды? - недовольно ворчал он,хлопав себя ладошкой по шее. - С меня начальство башку снимет за твою самодеятельность.
Но Антон повторял попытки снова и снова. Словно хотел оторваться от земли. Ему не хватало скорости и адреналина.В мыслях,он давно управлял болидом.
- Мне бы туда, за штурвал! - Задыхаясь от восторга говорил он наставнику. - Я б такое показал!
- Куда уж, - ворчал тот. - Научись сначала баранку держать как следует. Задатки, конечно, у тебя есть. Стал бы я с тобой церемониться. Работай, выиграй гонки, там поглядим.
И Антон работал. Не зная усталости и не жалея времени. За полгода до службы - первая победа. На областных соревнованиях, его железный конь, первым пересёк финишную черту.
Так было раньше. Сейчас всё иначе: боль, полёт, жжение в груди, тишина.Его несут. Гришка рядом. Кричит что-то. Ничего не слышно. Тело онемело, не слушается совсем. Глаза застилает туман, звон в голове, темнота...
- Бегом, быстрее, ещё быстрее! - подгонял роту старшина, пинками придавая скорости отстающим. - Я вас, щенков, не на курорт, на войну готовлю. Чтоб не сдохли в первом бою, и домой вернулись живыми!
Некоторые не выдерживали и падали, выбившись из сил. Старшина подбегал к ним и, наклонившись, громко орал в лицо:
- Вста-а-а-ть! Маменькины сынки! Что, от сиськи вас оторвали? Вы у меня землю жрать будете, но солдат я из вас сделаю!
Антону удалось отличиться ещё тогда, на сборах. Генерал из штаба приехал лично посмотреть на подготовку. Зачем-то решил метнуть гранату. Выдернул чеку, размашисто замахнулся и внезапно оступился, свалившись на спину. Граната выпала и завертелась рядом, готовая рвануть в любой момент. Антон находился в нескольких шагах и отреагировал мгновенно: в прыжке схватил гранату и швырнул её за импровизированную стену, которую рота собиралась штурмовать. Стена выдержала взрыв. Никто не пострадал. Побледневший генерал, лично пожал ему руку и пообещал представить к награде.
Потом Афган. Полтора года боёв, походов, операций... И ни царапины. Может удача сопутствовала, а может, и вправду, оберег спасал. В последнем задании Гришке нужно было взять американца с пакетом для 'духов', и Антон отдал медальон ему.
- Мне он всегда помогал, - сказал он. - Пусть и тебя сохранит.
Гришка вышел невредимым, а его ранили при отходе. Вот и не верь после этого в силу оберегов. Уже в госпитале, Антон обнаружил его у себя на подушке. Гришка вернул. Он ещё с трудом поднимался на кровати, когда пришёл полковник и, насколько позволяла ситуация,торжественно вручил орден красной звезды. Второй уже. Надоела война. Бессмысленная и бесполезная. Одна мысль согревала: скоро дембель, дом, Алёнка, и тот июньский день, который наполнил новым смыслом его жизнь и добавил в неё яркие краски. Он помнил его до мелочей.
* *
В тот день, как обычно, Антон возвращался с тренировки. Путь к дому пролегал через лиственную аллею. Тут всегда свежо и тихо. По вечерам мирно прогуливались парочки. На одной из скамеек одиноко сидела девушка в лёгком сиреневом платье.
'Напрасно, - отметил про себя Антон. - Вечера нынче прохладные'.
Поравнявшись, он мельком взглянул на неё. Она на секунду подняла голову. Вид заплаканный, тушь размазана, пряди светлых волос прилипли ко лбу. Несмотря на это, черты лица выглядели довольно привлекательными.
' Красивая, - заметил Антон. - Может подойти, успокоить?'
Он не остановился. Прошёл мимо. В конце аллеи стоял седой старик с белой густой бородой, выделяющимся носом - картошкой и хитрыми глазами. Одет в серую шапку - колпак, старинную белую рубаху навыпуск и широкие серые штаны. Рядом с ним стояло металлическое ведёрко с одним цветком. Юноша остановился. Каждый день на этом месте стояла маленькая старушка продающая цветы. Во всей округе, да что там, во всей Москве, не найти более роскошных и красивых букетов.
- Доброго вам солнца, - поприветствовал старик и сразу предложил: - Купи цветок на счастье, один остался.
- Здравствуйте. А где баб Федосеевна?
- Захворала Марья,я вместо неё.
Антон посмотрел на небо.
- Почему вы про солнце сказали? Вечер скоро.
- Без солнца не наступит вечер, - многозначительно ответил он, прищурив глаза. - Цветок возьмёшь? Ты, мил человек, не смотри что он один. Это прекрасная белая лилия приносит удачу.
- Возьму, - решился Антон, протягивая купюру.
- Я - путник,- загадочно сказал старик, вручая ему цветок. - Изучаю, наблюдаю, помогаю. Хочу помочь советом: поступай так, как подсказывает первая мысль.
Забрав нехитрый скарб, старик медленно удалился. Антон замер в растерянности. Что делать с лилией? Не выбрасывать же. Решение пришло само - собой. Первая мысль...
Девушка по-прежнему сидела на скамейке,но уже не плакала, даже привела себя в порядок: причесала волосы, поправила макияж. Антон сел рядом и молча протянул ей цветок.
- Со мной всё в порядке, - сказала она, отстранив его руку.
Несколько минут они молчали.
- Жаль, - сказал он.
- Не надо...
- Да я не о вас. Лилию жалко,завянет ведь.
- И так завянет.
- Ну, если в воду поставить, ещё дня три прожить может.
Его вновь обожгло, когда он почувствовал тепло её руки.
- Антон, - коротко представился он.
- Алёна, - она лукаво улыбнулась. - Вы умеете своего добиваться.
- Мне бы вашу уверенность.
- Вы извините, но мне нужно к экзаменам готовиться, - заторопилась она, поднимаясь. - Спасибо за лилию. Надеюсь,я успею спасти её.
- Позвольте проводить вас?
- Конечно, - согласилась девушка. - Я же приняла цветок.
* * *
В том же году, в декабре, его призвали в армию. Они оказались в одной команде с Гришкой Григорьевым - другом детства. Вот тогда, на проводах, Алёнка вручила ему медальон. Сама надела на шею.
- Носи не снимая, - серьёзно сказала она. - Представляешь, случайно увидела его на барахолке. Старичок один продавал.
Антон осмотрел подарок. Тонкий металл размером с пятак, похожий на яркий диск светила, каким оно бывает в минуты заката, с короткими завитушками - лучами, украшенного белой лилией.
- Цепочку с кулона сняла?
- Другой не было. Считай,ещё один повод вернуться.
Он крепко обнял её.
Удар, полёт, огонь в груди...Потом тишина, невероятная лёгкость и тепло. Похоже, навсегда. Облегчение. Наконец-то, всё кончено. Последнее движение, которое он помнил, совершил на автомате: рука скользнула по груди и пальцы крепко сжали медальон. Он был с Алёнкой. Частичка её тепла хранилась на залитом кровью металле.
Они просто бежали, нет, парили по воздуху, держась за руки. Ветер развевал её волосы, на лице улыбка и излучающие радость глаза. И он тоже счастлив, несясь рядом с ней, быстрее и быстрее. Скорость и она - предел счастья. Так будет всегда, вечно.
Но нет, снова боль, чувство земли. Его кто-то тащит. Зачем? Ведь было так хорошо. Кто же посмел прервать полёт! Невозможно увидеть, тяжело открыть глаза.
Блок - удар, блок - удар...С Гришкой в спарринге.Тренер недоволен.
- Григорьев, снова серию не дотягиваешь?
- Я стараюсь.
- Плохо стараешься. Поменяйтесь.Орехов,нападай.
Блок - удар, прыжок,подсечка, удар...Выпады акцентированные,натренированные до автоматизма.
- Понял, Григорьев? Ты заваливаешься на заключительном ударе.
- Понял.
- Продолжайте работать.
Уже в раздевалке Антон спросил:
- Чего это Семён так зол на тебя?
- А, - отмахнулся тот. - Батя мой отчитал его на построении.
- Ясно. Удивляюсь, как меня за три года не попросили из секции?
- Что так?
- Я ведь к милиции никакого отношения не имею.
- У меня с батей уговор: уйдёшь ты - уйду я.
- Да я и сам уже подумываю, - признался Антон. - Тяжеловато с гонками совмещать.
- Давай так: сдадим на инструкторов, а там видно будет. Лады?
- По рукам.
- Ну, что, в парк?
- Не,я Алёнке обещал.
- У тебя с ней серьёзно?
Он кивнул.
- Тогда бывай, - вздохнул друг,хлопнув его по плечу. - На свадьбу не забудь пригласить.
Снова свет. Значит, жив. Проклятье! Он попробовал двинуть рукой. Получилось. Ноги слушаются, пальцы сжимаются в кулак. Конечности целы. Он приподнялся на локтях и огляделся: серые стены, низкий стол, освещаемый подвесной лампой, лежанка из веток. Выделялась стальная дверь с изображением солнца, каким оно бывает в минуты заката. Казалось, оно и вправду излучает тепло. Боли нет. Пальцы коснулись цепочки на шее и поспешили вниз. Медальон на месте. Он ощупал себя. Ни бинтов, ни раны. Нет даже следов крови. Что происходит?
Задание выполнено. Группа возвращалась из похода. Вертушки должны забрать их в низине,осталось немного. Они расслабились и поздно заметили засаду. Бой длился около получаса. Патронов мало. Их осталось четверо, из восьми.
- Шурави, сдавайтесь! - громко звучали голоса из-за камней.
- Сюда бы парочку гранат, - с сожалением вздохнул Гришка.
- В нашей ситуации одной бы хватило, - сказал командир группы, гвардии майор Алексей Белухин.
- Что делать будем? - спросил Антон,заранее зная ответ.
Решение должен принять командир.
- Наверх, вы, товарищи, все по местам, - тихо запел Белухин.
Его подхватили остальные:
- Последний парад наступает.
Они встали, оставив пустые калаши, вооружились штык-ножами.
- Врагу не сдаётся наш гордый 'Варяг'.
Несколько секунд они стояли, обнявшись,продолжая всё громче чеканить слова:
- Пощады никто не желает!
Все знали, рукопашная схватка будет недолгой, если их всё же, захотят взять живыми. Силы слишком неравны. Надежды на спасение нет.
Они бились отчаянно и остервенело, дико крича от боли и злости. Их крики смешивались с воплями и стонами душманов, слегка ошарашенных и явно не готовых к столь яростному сопротивлению. Ещё никогда, Антон не был так беспощаден. Последний бой - последняя схватка. Внезапная тишина и протяжный звон в голове, ровный - как звук камертона.
Пустота, тяжесть,холод,боль во всём теле.Приглушённые голоса и смех создавали иллюзию детства, когда просыпаясь утром,он слышал негромкий разговор родителей.
Антон открыл глаза. Деревянные стены, со множеством узких щелей сквозь которые просачивался дневной свет, низкий потолок, земляной пол и клочки грязной соломы. Память мгновенно восстановила последние события: кровь, пот, искорёженные лица...Но как он попал сюда? Где Гришка и остальные? Память молчала. Он попытался подняться и едва не вскрикнув, застонал, стиснув зубы от боли. Похоже, сломаны рёбра. Сгустки крови спеклись вдоль правого виска, ноги ныли, словно по ним прошлись чем-то тяжёлым. Рука коснулась груди и,вздох облегчения: медальон на месте. Антон уже хотел совершить вторую попытку подняться, как тяжёлая дверь со скрипом открылась,и на пороге появился бородач в национальном халате. Подойдя к Антону, он сверкнул глазами и обнажил металлические зубы.
- А, шайтан,очнулся? - прошипел он. - Я тебя лично рвать буду.
Голос у него был мерзкий, полный гнева и ненависти. Худшие подозрения подтвердились. Он был в плену.
Поставив на землю небольшой кувшин с водой,положив сверху кусок чёрствой лепёшки, бородач неторопливо вышел, фыркнув напоследок что-то на местном наречии.
Надо бежать, прорываться к своим - первая мысль, естественный порыв,но к сожалению, пока невозможный. Антон понимал: самое страшное ещё впереди.
В течении десяти дней, пока длилась неопределённость, он пытался сквозь щели в стене оценить обстановку. Но, кроме высокого глиняного дувала и снующих людей в военной форме, ничего не было видно. Похоже, какая-то база. Эх, выяснить бы где держат остальных. Всё это время, к нему раз в сутки заходил бородач и всякий раз, глядя на пустой кувшин и нетронутый хлеб, усмехался, что-то цыкал под нос и молча уходил, плотно заперев дверь.
Лишь на одиннадцатый день, к нему зашёл среднего роста боец европейской внешности, в одежде моджахедов. Усевшись на землю, напротив пленника, и прижав к себе автомат, он со вздохом, на чистейшем русском, произнёс:
- Зря от жратвы отказываешься. Нет ничего хуже голодной смерти.
Антон оживился. Кости, хоть и продолжали болеть, но уже позволяли немного двигаться. Он сел, прижавшись спиной к стене, и не моргая взглянул в холодные глаза моджахеда,освещаемые полосками света.
- Ты кто будешь?
- Теперь меня зовут Салих, а раньше я был Михаилом.
- Где держат моих друзей,знаешь?
- Да вас осталось-то два человека: ты, да майор. Майора Амир Абдулле отдал. Традиция у них, знаешь ли, трофеями делиться.
Антон не отрывал от него глаз. Если этот перебежчик прав, то положение совсем удручающее.
- Говори, что хотел. Ты ведь не зря пришёл.
- Верно. Что же ты не спрашиваешь, что с тобой будет?
- Плевать.
- Нормалёк.
Он помолчал, а затем, выдержав паузу, продолжил:
- Все ждут хозяина. Будет со дня на день. А здесь я, чтобы рассказать тебе о ближайших перспективах.
- Чего так?
- Да мне, собственно, по барабану. Велели подготовить. Вон, глянь.-
Он бросил перед Антоном газету 'красная звезда'.- Наградили вас. Хи-хи, посмертно.
- Завидуешь?
- Не, кто же мёртвым завидует.Бежать хочешь?
Антон напрягся.
- Можешь,конечно, - развёл руками Салих. - Только имей ввиду: сейчас ты герой, а вернёшься - предатель.
Заметив, что пленник сжался, как для прыжка, моджахед щёлкнул затвором и направил на него дуло автомата.
- Только глупостей не делай. А как ты думал? - он вновь поставил калаш перед собой, - пойди, докажи, что бежал из плена, а товарищи мертвы. В Великую Отечественную, никто не разбирался, как попал в плен. Попал - значит, виновен. И, поверь, ничего с тех пор не изменилось.
- Глупое оправдание.
- Да я так, предостеречь хочу. Самое малое, что ждёт тебя на Родине - это срок. Только вряд ли. Шлёпнут тебя.
- Тебе-то что за беда? Сам разберусь.
- Расскажу я тебе историю одну, чтобы легче было соображать. Представь, взяли как-то боевики офицера одного, особиста из гэбэшников. Причём, сделали это тихо, без мордобоя. Мешок на голову и перед ясные очи Амира. Снимают мешок, и видит гэбэшник, что перед ним бригадный генерал, стоит и улыбается. Похлопывает по плечу и приветливо так:
' Дружище, как поживаешь? Может, просьбы какие есть?'
Тот, естественно, в полной непонятке, растерялся. А Амир не даёт ему опомниться.
- Особист тут же соображает что к чему, а всё - дело сделано. Смекаешь,разведчик?
- Известный приём.
- Тут главное - неожиданность и быстрота. Камерки скрытые всё фиксируют. И вернуть надо гэбэшника быстро, чтобы не хватились. Вроде как отлучился не надолго. Ну, а дальше совсем просто: в карман подбрасываются фотки, деньги и он на крючке.
- Сомневаюсь, - усмехнулся Антон.
- Зря. Жить-то все хотят. Тут тонкая психология. Ну, сообщит он, кому следует. Скажет мол, подставили. А кто поверит, что он не двойной агент? Кому как не особисту знать это.
- Ты зачем мне всё это рассказал?
- Не догадываешься. Напряги мозг: кто тебя на сверхсрочную уговорил?
Вспомнить было не сложно. Накануне дембеля, сразу после госпиталя, Антона вызвал к себе особист, полковник Дербенев - сухощавый, хмурый, из тех, кто себе на уме.
- Благодарю за службу, гвардии сержант Орехов! - Торжественно произнёс он, пожимая ему руку.
- Служу Советскому Союзу !
- Партия нуждается в тебе и предлагает остаться на сверхсрочную.
Антон молчал, стоя по стойке 'смирно'.
- Нужно подумать.
Он остался. И вместе с ним осталась вся группа. Хитёр полковник. К каждому нашёл подход. Антона не покидала мысль: как всё сложилось бы,откажись он тогда?
- У Амира давно зуб на вас, - продолжал Салих, закурив сигарету. Протянув пачку Антону, предложил: ' угощайся'. Увидев отрицательный кивок, не стал настаивать и, выпустив сгусток дыма, продолжал: - Он на американце, которого вы взяли, четыре ляма потерял. Плюс оружие и нескольких агентов. Вот и надавил на кого надо. А задание ваше - фуфельное, - он ехидно захихикал. - Провели вас как малышей. Вы думали, что склад взорвали? Хрен с маслом, там только первый ряд с оружием был. Остальное - мусор, муляж. Я тоже там был. Мы вели огонь из-за укрытий, создавали видимость охраны. Ну и, позаботились, чтобы вы боекомплект расстреляли. Мысль у генерала была, продать вас за баксы. Не только своё вернуть, но и навариться. А тут вон как вышло.
Он смолк, затушил остатки сигареты и выжидающе посмотрел на Антона. - Ну, как тебе?
- Сейчас расплачусь.
- Другой реакции я и не ждал. Ты жив только потому - что хозяин желает на тебе бабло срубать. Нет, денег требовать за тебя не будет. Есть другой интерес. Ты ведь голыми руками шестнадцать 'духов' в последнем бою завалил. Двенадцать уже перед Аллахом. Вот и будешь кем-то вроде бойцовской собаки.
- Да пошёл ты!
- Я- то пойду, а ты сиди и думай. Да, газетку почитай, пока не стемнело. Красиво написано.
Амиром оказался мужчина лет сорока, плотного телосложения, с аккуратной 'эспаньолкой' и властным взглядом.
- Я знаю таких людей, - уверенно сказал он, оглядывая пленника. - Они никогда не покорятся. Но у всех есть ахиллесова пята.
Он подал знак и стоящий слева, знакомый бородач, протянул Антону фотографию.
- Узнаёшь своего командира? Абдулле он уже не нужен и только от тебя зависит, будет он жить или нет.
- Какой же ты генерал, - задыхаясь от злости, произнёс Антон. - Если опускаешься до банального шантажа?
Бородач, видимо, давно мечтающий о таком шансе, взмахнул автоматом, целясь прикладом в живот, но Антон увернулся от удара и нокаутировал нападавшего прямым в челюсть.
- Спокойно! - громко закричал генерал, завидев, как охрана вскидывает оружие. - Он мне нужен живым и здоровым.
Неслись дни, недели, месяцы... Антон бился как гладиатор, ни на миг, он не теряя надежды на побег. Одна боль - командир. Знать бы, где его держат.
- Слышь, Салих, - использовал он последнюю надежду. - Ты ведь Советский, пусть даже бывший. Должно же в тебе что-то человеческое остаться? Узнай, где держат майора?
В ответ, тот лишь ухмылялся.
- Там двести человек охраны, - говорил он. - И отсюда тебе не уйти. Фильмов про Шварца насмотрелся?
Однажды Салих не выдержал и расчувствовался.
- Мы с операции возвращались, - тихо заговорил он, привычно прижимая к себе автомат. - Решили заночевать в заброшенном доме. Я на посту был. Не спал. Меня сняли, как снимают часового: прыжок сверху, удар по голове...Короче, очнулся в кузове, связанный. Потом узнал, взвод свалили без единого выстрела, шомпола в уши. - Последние слова он говорил сдавленным голосом, глотая слёзы. - Два года меня тут мурыжили: били, морили голодом. Затем предложили принять ислам. Теперь я Салих. А куда мне, с таким грузом.
Он поднялся, тряхнул головой, стряхивая слёзы. И вдруг сказал:
- Нет больше твоего командира. Полгода уже. Он гранату у охранника сорвал и когда к нему остальные подскочили, вырвал чеку. Девять трупов на месте взрыва.
С того дня Антон ждал момента для побега. И он наступил. После очередной победы на ринге, воины Амира ненадолго выпустили его из вида и он воспользовался. Расправившись с тремя охранниками, Антон лицом к лицу столкнулся с Салихом.
- Мих, я не хочу убивать тебя.
- Беги, - сказал тот, оценив благородство. - Стрелять не стану.
Антон ударил его сильно и точечно, чтобы тот потерял сознание и, забрав магазины, исчез в темноте.
Беглеца хватились быстро и снарядили погоню. Жизнь вновь вернула его на трассу: крики преследователей - что рёв моторов, яркие звёзды - что лики с трибун. Дорога, уходящая в неизвестность и скорость которую нельзя снижать, невзирая на резкие повороты и крутые подъёмы. Скоро черта, маячившая зловещей тенью,за которой финиш и свобода.Никто не сможет его обойти. Антон будет там первым, он - победитель!
Духи' отлично знали местность и загнали его на тропу, ведущую к ущелью. Поняв, что всё кончено, Антон повернулся лицом к преследователям и послал очередь из автомата...
Дверь отворилась, внеся в затхлое помещение свежесть и прохладу. Вошедший внутрь человек повернулся к нему. Им оказался седовласый старец с густой белой бородой и большим носом. Антон опешил: Тот самый старик, который лилию ему продал? Бред!
- Что-о?!- вскрикнул он, вскочив на ноги и не узнав собственного голоса. Внезапно, Антон почувствовал сильную слабость, голова закружилась и он повалился на лежанку.
- Доброго вам солнца, - сказал старец, тихим спокойным голосом. Положив на стол тряпичную котомку, он достал маленькую белоснежную скатерть и разложил на ней сыр, овощи и круг ароматного хлеба. Достав нож, он, как ни в чём не бывало, стал резать хлеб, тихо приговаривая: - слаб ты ещё. А как же? Почитай как, четверо суток проспал.
Старик протянул ему ломоть хлеба с сыром. Антон устало протянул руку и с жадностью набросился на еду.
- Не торопись, время у нас есть.
- Где я? - спросил он, не переставая двигать челюстью.
- Домик в горах. Он уцелел во время обвала, теперь скалы скрывают его.
Антон замер.
- Ничего не понимаю?
- Что тебя удивляет?
- Ты ещё спрашиваешь,отец? В меня стреляли - раны нет. В горах прохладно, а здесь тепло. И тебя тут быть не должно. Да что я говорю? Нет тебя тут! И ничего нет!
- От пули тебя медальон уберёг.
- Что? - опешил Антон и, взяв в руки подарок Алёнки, внимательно осмотрел его: на белой лилии зияла глубокая вмятина.
- Как такое возможно? - спросил он.
- Хороший металл, особый сплав.
- Кто ты?
- Я - путник. Изучаю, наблюдаю, помогаю, - он достал откуда-то глиняный кувшин, железную кружку и, наполнив её молоком, протянул Антону.
- Где-то я такое уже слышал.
- Что изменилось с тех пор?
- Много чего, - задыхаясь от слабости, ответил Антон, опустив руку с остатками бутерброда. - Друзья мертвы, а я в бреду. Разговариваю то ли с призраком, то ли с самим собой.
- Нет в жизни ничего, что нельзя было бы изменить. Теперь ты знаешь свой путь и если ещё раз выберешь его, другого не будет. Ты упадёшь, но помни: поступай так, как подсказывает первая мысль.Прощай.
Он встал и направился к выходу.
- Постой, отец, куда ты!? - закричал Антон и, преодолевая слабость, поспешил следом.
Открыв дверь, он сделал шаг и повалился вниз.
Полет, падение, боль. Что теперь? Он не решался открыть глаза.
- Антох, ты как?
Знакомый голос. 'Гришка!' мелькнуло в сознании.
- Видать рановато его выписали, - раздался бас двухметрового великана Сергея.
Сильные руки поставили его на ноги. Он открыл глаза. Лёгкое головокружение.
- Удивляешь ты нас, - улыбнулся весельчак Тимофей, сдвинув берет на затылок. - По горам скачешь, а с лестницы грохаешься.
Антон огляделся: Гришка, Тимоха, Сергей, Белухин, Трифон...- Все восемь, вся группа.
- Идти можешь? - Спросил Гришка.
- Вроде, - неуверенно ответил он, и засмеялся. - Ребята, похоже, мне сон приснился, как мы с задания не вернулись.
- Ого! - хохотнул Сергей. - Видать тебя сильно о лестницу шендарахнуло!
- Ну, нет уж, - серьёзно произнёс Белухин. - Война для вас кончилась.
* * *
Полёт, перегрузки, ровный шёпот мотора. Скорость и трасса - ничего лишнего. Немец позади, на полкорпуса, пытается обойти. Выжимает всё из своего болида. Ас, у него всегда всё получалось. Только не в этот раз. Последний круг в последнем заезде, длиной в восемь лет. Антону казалось, что он чувствует его дыхание, прямо в затылок. Сейчас всё решится. Вот он, поворот перед финишной прямой. Вперёд, к победе!
Антон устало снял шлем и посмотрел на ликующие трибуны. К нему уже бежала вся команда и последним,хромал Акимыч. Расстегнув молнию,Антон достал медальон и поднёс его к губам. Действие,ставшее привычкой. Всякий раз, перед тем как покинуть кресло болида, он брал в руку белую лилию на диске солнца, с вмятиной от пули. Он не помнил откуда она взялась, но, похоже, лилия спасла ему жизнь.
Взглянув на табло,Антон победно вскинул руки.
Семилетний Дмитрий, оторвал взгляд от бинокля и повернулся к матери.
- Мам, я там папу видел, - сказал он. - Он помахал нам.
- Я знаю, - коротко ответила Алёна.
- Мам, а папа победил?
- Да,сынок,победил.
- Тогда почему ты плачешь? - не понимал малыш. - Если бы папа проиграл, я бы тоже, наверное, заплакал.
- Так бывает, - она вытерла слёзы и улыбнулась. - Пошли, встретим нашего чемпиона.
Держа заветную награду, Антон шёл к раздевалке. Поздравления, обливание шампанским, всё позади. Устал. Теперь к семье и отдыхать. Внезапно, его окликнули.
- Погоди, Антон, - ковылял к нему тренер. - Тут тебе странная открытка пришла, вроде поздравительная.