|
- I -
Нет ничего приятнее маленькой городской лавки.
Где витают таинственные ароматы, где радует глаз пёстрое разноцветье товара. Где тебя выслушают и обязательно что-нибудь предложат.
Приезжий в длинном чёрном плаще поблагодарил хозяина. Расплатился, подхватил свёрток и направился к двери. Но едва покупатель ступил за порог, путь перегородили стражники в серых плащах. Длинный худощавый держал наготове алебарду, низенький сжимал на поясе рукоять короткого меча. На стальных шлемах играли оранжевые блики солнца.
- Предъяви знак труда, - потребовал длинный.
Приезжий перехватил рулон дорогой ткани под мышку и откинул полу плаща. На белой рубашке червлёным золотом полыхнул колос в тонком обруче.
Лица стражников вытянулись.
- Господин, прости нас! - извинился длинный.
- Прости слепцов, господин! - вторил напарник.
На скулах приезжего заиграли желваки:
- Я Линн, потомственный хлебожнец. Как смеете вы сомневаться в моей добропорядочности? Да знаете ли вы, сколько труда положено на полях, сколько зерна сдано в Главный амбар, чтобы получить знак Золотого колоса!
Стражники опустили глаза.
- Я люблю свою страну! - Линн потряс рулоном цветастой ткани. - Люблю свою страну! Люблю!
К стражникам спешил лысый толстяк в просторной белой одежде. Сандалии со стальными застёжками шаркали по опавшей листве. На груди толстяка выделялся серебряный знак - два скрещённых меча в тонком обруче.
- Я начальник стражи, господин, - лысый отвесил лёгкий поклон и выхватил из-за пояса короткую плеть. - Вижу, эти лодыри не оказали вам должного почтения!
Не дожидаясь ответа, начальник принялся лупить стражников. Приговаривая:
- Я научу вас уму-разуму. Я сделаю из вас подлинных слуг народа!
Плеть со свистом опускалась то на одного, то на другого. Линн наблюдал за воспитательной работой, словно зритель за спектаклем бродячих актёров.
А толстяк распалялся всё сильнее:
- До каких пор вы будете позорить службу? Вам ясно вдалбливали: главные в нашей стране не мы, не чиновники, а люди труда. Те, что выращивают хлеб, строят дома, пасут коров, шьют одежду...
Начальник старался вовсю. Дыхание участилось, словно он бежал Марафонскую дистанцию. Со лба скатывались крупные капли пота. Рука вскоре устала, толстяк перебросил плеть в левую.
- Любезный, - подал голос Линн. - Пожалуй, достаточно. Они усвоили урок.
Толстяк сунул плеть за пояс:
- Господин, если вам угодно наказать меня, то...
- Нет-нет, - хлебожнец протестующе выставил ладонь.
Взгляд приезжего пробежался по аккуратным домикам ремесленников, красным черепичным крышам, журчащим фонтанам, и остановился на рассекающей город серой стене.
- Ты, как начальник стражи, всё сделал верно. А вот скажи, когда появилась эта стена? Последний раз я приезжал год назад. Ты же понимаешь, у людей труда нет времени праздно шататься.
- Да-да, господин, хорошо понимаю, - начальник метнул гневный взгляд на подчинённых. - Пошли прочь, лодыри! После дежурства явитесь ко мне и получите заслуженное наказание.
Дважды повторять не пришлось, стражники шустро ретировались.
- Так что со стеной? - напомнил Линн.
Толстяк рукавом отёр пот со лба.
- Господин, - начальник стражи понизил голос, - примерно полгода назад в городе начались страшные беспорядки. Нам грозил хаос, война, голод, нищета. И тогда за одну ночь посреди города выросла стена.
У Линна вытянулось лицо.
- Сама?
- Сама, господин. Не сойти мне с этого места, - толстяк воздел руки к небу и закатил глаза. - Вечером ещё не было, а утром уже ...
- II -
Нет ничего приятнее маленькой городской пивной.
Где круглые сутки журчит янтарный эль, ароматный дым сигар щекочет ноздри, а застольные беседы тянутся бесконечно долго. Здесь тебя всегда выслушают, всегда поймут, всегда поддержат. И жаль, что всё хорошее заканчивается. Посетитель затянулся сигарой, подхватил глиняный бутыль в ивовой оплётке и направился к двери.
Но едва он ступил за порог, как с двух сторон подошли стражники в серых плащах. На стальных шлемах играли оранжевые блики солнца.
- Попался! - заорал длинный. Жилистая ладонь крепко ухватила нарушителя за плечо.
Второй, кряжистый коротышка, не стал размениваться на разговоры - кулак врезался приезжему в печень. Заставив выронить бутыль, выплюнуть сигару и согнуться пополам.
- За что? - прохрипел несчастный. - Я Нилл, хлебожнец. После работы имею право пить эль и курить сигары - сколько вздумается.
- За нарушение общественного порядка, - коротышка резко выкрутил нарушителю руку.
Хлебожнец врезался лицом в мостовую, из разбитого носа потекла кровь.
- Появление в пьяном виде, курение в неположенном месте, - длинный ловко связывал лежащему руки тонкой верёвкой. - Сопротивление при аресте, оскорбление стражей, измена своей стране.
- Неправда, - взвыл гость. - Я люблю свою страну! Люблю свою страну! Люблю!
Коротышка приложился к бутыли:
- Добрый эль. Будешь?
Пока длинный допивал, напарник умело обшарил лежащего и выудил потёртый кошель.
- О, да мы богатенькие!
Стражник потряс добычу - внутри сочно звякнуло.
- Эй, а мне?
- Да-да, это тебе, - коротышка щедро отсыпал горсть монет в широкую ладонь напарника.
Но не успел длинный спрятать деньги, как свистнула плеть. Удар пришёлся по ладони, монеты полетели на мостовую. Перед стражниками стоял лысый толстяк в просторной серой одежде. На груди блестел серебряный знак - две скрещённые плети в тонком обруче.
- Господин, - проскулил лежащий. - Они забрали у меня деньги.
Начальник стражи сдвинул брови:
- Вы взяли деньги? Вы, блюстители закона!
Коротышка опустил глаза. Достал из-за пазухи и с поклоном протянул кошель:
- Господин, мы собирались сдать их в казну. Честно!
- Куда? Перебьётся ваша казна! - рявкнул начальник. Кошель мгновенно исчез во внутреннем кармане. - Тащите этого идиота в участок, не забудьте выписать штраф, и пусть судья назначит ему две недели каторжных работ....
- III -
Линн погладил аккуратно подстриженную седоватую бороду.
- Пойду, взгляну поближе.
Широким шагом хлебожнец направился к стене. Добротные кожаные башмаки цокали подковками по мостовой, толстяк послушно семенил позади.
Впереди мели улицу.
Два десятка мужчин разного возраста в просторных белых одеждах под негромкое пение ритмично шуршали мётлами. Во главе усердно трудился крепыш с окладистой чёрной бородой и серебряным знаком орла на груди.
- Да будет оценён ваш нелёгкий труд, - приветствовал хлебожнец.
Бородач отёр рукавом пот со лба:
- Для меня, скромного градоначальника, и всего Совета, похвала Золотого жнеца - большая честь.
Линн внимательно осмотрел метлу.
- Не слабовата? Могу прислать покрепче, помощнее.
- Будем очень признательны, - ответил градоначальник. - А скажи, хорошо ли несут службу наши стражи правопорядка?
Линн обернулся. Начальник стражи опустил глаза.
- Отлично несут.
Пение возобновилось, на этот раз громче. Длинные мётлы зашуршали веселее, унося опавшую листву. Линн продолжил путь.
- И после этого, - напомнил хлебожнец, - после появления стены, беспорядки прекратились?
Лицо начальника стражи покраснело.
- Почти, господин.
- Это как?
- До некоторых граждан, - прошептал толстяк, - не доходит, что закон нужно чтить.
- Ого!
- Да, господин. Но мы нашли выход. Нарушителей сажаем в метательную машину и перебрасываем на ту сторону.
Хлебожнец остановился. Рука описала дугу в сторону стены.
- Туда?
- Туда, господин.
Линн потеребил бороду.
- И что они там, как они ... не возвращались?
- Нет, господин.
У стены хлебожнец присел, провёл ладонью по каменным глыбам.
- Божественная мощь, - восхитился гость. - Подогнано идеально, никаких следов связующего раствора.
- Воистину, господин, - согласился толстяк.
Из-за стены донёсся стон.
Линн вздрогнул, едва не выронил рулон ткани.
Стон за стеной повторился, добавились неразборчивые крики и удары плетью.
- Там кого-то бьют, наказывают? - сообразил хлебожнец.
- Не знаю, господин, - пожал плечами лысый. - Разрешите мне вернуться к исполнению своих обязанностей? Порядок в городе - это такое, оперативное. Его нужно непрерывно поддерживать.
- Да-да, иди. А я, пожалуй, немного поразмышляю ...
- IV -
Под палящим солнцем полуголые рабочие разбирали обрушившийся дом.
- А ну навались! - крикнул надсмотрщик.
Рабочие ухватили массивную деревянную балку.
- Навались!
Балка не двигалась.
- Навались! Навались! Навались! - заорали стражники.
Свистнули плети. Со стонами и ругательствами рабочие вытащили балку из-под завала.
Ниллу досталась работа полегче - вывозить камни. Хлебожнец нагрузил тачку и покатил вдоль насыпи.
- Навались! Навались! Навались! - продолжали подгонять надсмотрщики.
Плети вновь и вновь шли в ход, на загорелых спинах работников отпечатывались красные полосы.
Прямо под ноги Ниллу выкатилось бревно. Хлебожнец споткнулся, потерял равновесие и упал. Перегруженная тачка опрокинулась, камни вывалились, покатились с насыпи на дорогу.
Надсмотрщик вырос как из-под земли:
- Растяпа!
Плеть трижды резанула спину. Хлебожнец скорчился от боли.
- Встать! - заорал стражник.
- Идут! - крикнул кто-то. - Идут!
Работа остановилась.
Каторжане упали на колени. Стражники остались стоять, чуть склонив головы. Мимо по улице двигалась группа из двух десятков мужчин в просторных белых одеждах. Шествие возглавлял крепыш с окладистой рыжей бородой и серебряным знаком ворона на груди.
Начальник стражи подошёл к бородачу:
- Господин градоначальник, работы продвигаются согласно плану.
- Вижу, - чиновник ткнул пальцем в сторону завала. - А почему вон тот загорает. У вас тут что, санаторий?
Лицо толстяка побагровело:
- Виноват. Я лично разберусь, господин!
Выхватив из-за пояса плеть, толстяк подбежал к Ниллу:
- Тварь, тварь, тварь!
Орудие усмирения полосовало спину каторжанина, но он даже не ойкнул.
- На колени, на колени, на колени!
Лицо несчастного растянулось в безумную улыбку, из горла вырвался хрип:
- Люблю свою страну, люблю свою страну, люблю свою страну...
Плеть усердно хлестала непокорного. Кожа лопалась, растекалась багровыми ручейками.
- Урод! Урод! Урод!
Удары становились слабее - усталость взяла своё. Лысый отшвырнул плеть и подал знак. Двое стражников затолкали каторжанина в отправной ящик метательной машины. Лишь голова осталась торчать из горловины.
Потрескавшиеся губы хлебожнеца продолжали непокорно шептать:
- Люблю свою страну, люблю свою страну, люблю свою страну...
- Пли! - скомандовал толстяк.
Механизм громко щёлкнул, тело описало дугу и скрылось за стеной. Словно мешок с отбросами, словно ворох ненужного тряпья.
Среди стражи пронеслись облегчённые вздохи. Толстяк удовлетворённо хмыкнул. Градоначальник отвернулся и сплюнул. Группа муниципальных воротил неспешно двинулась дальше...
- V -
По ту сторону громко щёлкнуло.
Линн поднял голову - через стену летел человек. Полуголый, с окровавленной спиной, беспомощно махая руками. Хлебожнец едва успел понять, что происходит, как несчастный шлёпнулся на траву.
Линн подошёл и дотронулся до плеча лежащего.
- Люблю свою страну, - прохрипел несчастный.
Широко открытые глаза разглядывали небо.
- Ты в порядке?
Человек опёрся локтями, попытался подняться, но сил не хватило.
Линн подхватил несчастного за руку.
- Вставай.
Вторая попытка удалась - незнакомец стоял на ногах. Сгорбленный, с дрожью в коленях, человек разглядывал город.
- Где я?
- Ты в хорошем месте, - заверил Линн.
Глаза человека приобретали осмысленное выражение.
Из-за поворота улицы показались двое стражников во главе с толстяком.
- Эй! - закричал лысый.
- Стой здесь и молчи, - приказал Линн гостю. - Я всё улажу.
Быстрым шагом хлебожнец вышел навстречу стражникам.
- Господин, мы должны... - начал толстяк.
- Заткнись, - прошипел Линн.
Добродушно-серые глаза сверкнули сталью. Хлебожнец перевернул нагрудный знак: червлёный колос сменила платиновая змея с большим сапфиром в пасти.
- Господин тайный советник, - прошептал толстяк. Лицо начальника побелело, словно известь.
- Слушай внимательно, - вполголоса продолжал Линн. Вернув нагрудный знак в прежнее положение. - Отведёшь этого идиота в лагерь беглецов. Проследишь, чтобы перевязали и накормили. А с завтрашнего дня он должен начать учёбу в отряде тайных лазутчиков. Понял?
- П-п-п-онял, господин.
Тайный советник изобразил улыбку и обернулся:
- Иди сюда. Эти достойные люди отведут тебя в хорошее место. Ты получишь помощь целителя, еду, крышу над головой. И сможешь начать новую жизнь.
Нетвёрдой походкой новенький отправился со стражами. Несколько раз останавливался и оглядывался. Словно не верил, что всё так переменилось.
Линн продолжал улыбаться вслед. Лишь когда все четверо скрылись за поворотом узкой улочки, лицо тайного советника перекосила ненависть. В стену полетели сочные плевки. С негромкими:
- Ненавижу свою страну, ненавижу свою страну, ненавижу свою страну...
|