"Привет, Иван! Чего идешь такой хмурый? Аль опять что приключилось? Твоя же Люська дежурила. А мы, чтоб запах перебить, "русскую" "Москвой" запили".
"И не спрашивай, Степан! Что со мной вчера приключилось: когда ты ушел, я немного задремал. Вдруг, слышу за окном шум, гармонь играет, взглянул я в окно, а там - народу! Куда ни брось взгляд, кругом люди поют, хохочут. Представляешь, Степан. Все певцы собрались: Солодуха, Муромов, Кобзон, Пьеха. Поют каждый свою песню. Ничего понять нельзя. Вдруг вижу, Райка плачет навзрыд, все веселятся, а она плачет"...
"Горбачиха, что ли?"
"Она самая! Открываю окно, спрашиваю, что случилось? Один мужик говорит: "Мишку хороним!" И показывает вправо. Смотрю - гроб стоит, весь в осиновых листьях.
- Зачем листья? - спрашиваю у мужика. "Это, чтоб его на том свете пуще осины трясло!"
- Так ему и надо, - думаю я. Надо и мне пойти бросить ему в харю пару листьев. Вышел я из дому, подошел к осине, стал листья рвать. Смотрю, бежит мимо меня Хасбулатов, а за ним, с громким лаем депутаты гонятся: "Гав!", "Гав!", "Гав!" А Руслан кричит: "Товарищи! Оградите меня от этих собак! Они же разорвать могут"...
Когда они пробежали, я направился к покойному. Подошел к гробу, бросил в рожу листья. И что ты думаешь, Степан? Голова вдруг поднялась, глядит мне в глаза и улыбается! Тут только я заметил, что на ней черные кудрявые волосы, ниже плеч. "Он же лысый и с "орлом", - подумал я, обливаясь холодным потом, а голова мне говорит: "Опять зарплату пропил!? Бесстыжая морда!"
Я зажмурился, потом потихоньку открыл левый глаз, правый, смотрю: сижу я за тем же столом, за которым вчера с тобой сидел. На дворе уже рассвело. Стоит передо мной Люська, бьет меня тряпкой и орет: "Опять пропил зарплату, бесстыжая морда!"
1993