ворочающийся, движимый фон, бумагобитное молчание
загар инсомнии высыпал на лицах мы люди сонные наш сон нам снится
над всем ебутся в облаках два белых человека расшвыривая в пух и прах москву нью йорк и мекку
арабы в шкурах, заломленное право их на плоть и кровь, вернее, на пловь и кроть; труха
бутафории, податливый натиск двоемыслия с акцентом на бесцельность, -- забросишь процесс, мяса
не прибавится. Рядом с прошлым не чувствуешь правым себя, -- это временно. Проще простого
с прошедшим расправиться. Нет его, нет, и всего. Снова, снова за старое. Не о чем тут

Ажитация в работе над отсутствием промахов не связана с желанием добиться большего
почти год как продолжается

люди-лакуны, без прошлого, даже недавнего, потягивают постоянства дление
откровения не то что носят -- напоминают маски; катарсис та же кастрация, вылинявшее светило
забрёл на стройку памяти, в рефлексии траву граблевидную

о не грузи меня забвением, им памяти не заправляй
не потерплю подобных терний я; вот и ничем она полна
как по накатанной заполнена
да разрядилась вот; теперь
бессонницы волна коронная
надула капюшон потерь
дышать затруднено и путано, инаково
по временам, и мутно-белый церкви бок овальный
прозрачно-мнимой, откровенной, верно, раковой,
больничной разорённостью взгляд подзывает.
Стоп, не тяни свою волынь при мне, бессонница,
и память-мысли не перезаливай под
завязку. Образно, свиноволынкокормятся.
Достанет разве времени на ироническую экзальтацию, мыслить приходится позитивно.

Время стоит набралось стоит. Можно теперь рассмотреть, что здесь, что было.


         / 30.50.7102/

https://www.stihi.ru/2017/05/02/683