Эта история произошла прошлым летом. Стоял жаркий июльский день. Утренняя прохлада уже бесследно исчезла, до сомнительной вечерней передышки было еще "семь верст пехом", а из дома выйти было нужно. И не просто нужно, а жизненно необходимо, ибо в противном случае, я бы и носу оттуда не высунул. Тащиться до места под палящим солнцем не было ни малейшего желания, и я решил проехать пару остановок на троллейбусе, благо в это время они ходили полупустыми и шансы занять место возле открытого окошка были у меня достаточно велики.
Слава Богу, рогатое чудо инженерной мысли не заставило себя долго ждать, и вскоре, мягко переваливаясь на "искусственных неровностях" свойственных нашим дорогам, показалось из-за поворота.
- Наконец-то, - проворчал стоящий рядом со мной мужчина.
Судя по всему, ему повезло гораздо меньше, чем мне, и, ожидая троллейбуса, он даже успел по нему соскучиться. Я обернулся к нему, искренне желая поддержать зарождающийся диалог, но слова сочувствия буквально застряли у меня в горле. Выглядел он более чем странно. Приличный, темно-синий костюм, голубая рубашка, полосатый галстук с широким узлом, подходящий по цвету и к рубашке, и к костюму в целом, черные ботинки и, наконец, фетровая шляпа выдавали в нем человека интеллигентного, не лишенного чувства стиля, и вполне обеспеченного. Если бы не одно но... Костюм изрядно мятый, рубашка - не первой, и даже не второй свежести, жирное пятно пищевого происхождения на галстуке, который однажды завязали и с тех пор, только лишь ослабляли или затягивали узел. Ботинки, хоть и знали, что такое щетка и крем, но потихоньку уже стали забывать об этом, неся на себе следы пройденных дорог и отпечатки чужой обуви. Шляпа, давно не чищеная, с засаленными полями вследствие жары была сдвинута далеко на затылок и выглядела так, будто хозяин не снимал ее с ранней весны. На помятом и таком же, как рубашка несвежем лице, сквозь недельную щетину проступала желтоватая с нездоровым румянцем кожа, Залитые вселенской тоской и неимоверной усталостью глаза, хоть и прятались за стеклами очков, но скрыть минорное настроение хозяина не могли, да и не очень-то и старались. Легкое покачивание, при полном отсутствии ветра, и ярко выраженное амбре, источаемое мужичком, дополняли картину. Жизнь товарища, явно совершила крутой поворот, покинула так, сказать наезженную колею, и пошла своей, нетореной, но так похожей, на многие. Разговаривать с ним резко расхотелось, да тут и троллейбус "пришвартовался".
Кроме нас желающих кататься в общественном транспорте в такую жару на остановке не было. Мы вошли: я первый, он за мной. Единственное свободное сиденье я благородно уступил товарищу, а сам пристроился у окна, в надежде хоть так прихватить порцию условной прохлады.
Мой попутчик с видимым облегчением плюхнулся на свободное место, и, облокотившись на впередистоящее сиденье, уронил на руки голову. Голова не сильно, но вполне ощутимо ткнулась в спину сидящей впереди женщины.
- Ох, прости, брат, - слегка заплетающимся языком пробормотал мужичок.
Дама, с коротко стриженными темными волосами, и не самой модельной фигурой, одетая в строгий, но легкий костюм и синие брюки, ничего не ответила, а лишь сердито дернула плечиком.
Не дождавшись ответа, и чувствуя, видимо, что конфликт не исчерпан, мужичок мягко, но настойчиво пару раз пихнул ее в спину:
- Брат, ну прости, я не хотел.
Дама обернулась вполоборота и, глядя ему прямо в глаза с выражением максимального презрения процедила сквозь зубы:
- Я вам не брат, - и тут же отвернулась.
- Мужчина, билет брать будете? - подошла к нему кондуктор.
- А у меня вот... - он начал долго и старательно, по нескольку раз обхлопывая свои карманы, что-то искать, пока, наконец, не выудил цветную бумажку, - ... проездной.
На его лице читалось такое трогательное облегчение, что кондуктор улыбнулась в ответ. А он, желая, видимо, поделиться радостью, потрепал плечо впередисидящей женщины:
- Нашел, брат, слышишь, нашел. Думал - потерял. А он нет, вот он, брат.
Кондуктор, пытаясь помочь женщине, решила внести ясность:
- Это не брат.
- Как!?
- Это - сестра.
- Кто!? Сестра!? Ты, что, брат, - сестра?
- Какая я вам сестра!? - вскинулась дама, - Никакая я вам не сестра.
- Вот, я и говорю, брат, какая сестра? Женщина, - он посмотрел на кондуктора с нескрываемым сожалением, - что вы нас путаете. Идете, занимайтесь своей работой.
- Да ну вас, - обиделась кондуктор, - разбирайтесь сами, как хотите, чокнутые, - только не вздумайте руки распускать. Выгоню.
- Да что ж такое, - растерялся мужик и снова потревожил впереди сидящую спину, - Брат, я же нечаянно, я ведь извинился.
Дама вновь сердито повела плечом.
- Э, брат, - не унимался меж тем товарищ, - ну будь мужиком. Ну что за люди, я не знаю.
- Я вам еще раз повторяю, я вам не брат, и братом никогда не буду, - с гордого профиля дамы можно было писать картину в стиле "допроса партизана"
Пассажиры, если кто и хотел, поначалу, вступиться за женщину быстро поняли, безобидность и даже комичность ситуации и теперь исподволь наблюдали: чем она закончится.
Помните, какими глазами Чебурашка смотрел на крокодила Гену, когда предлагал ему дружбу? Добавьте сюда еще и очки с приличной диоптрией, и вы представите себе глаза мужичка, которыми он смотрел в высокомерную спину перед собой. Лично я не удержался, и решил не выходить на своей остановке, а досмотреть, чем дело кончится.
Мужчина между тем продолжал удивляться, непосредственно и, как то, по-детски:
- Ну что за жизнь, а...? Чего люди такие...? Брат, ну ты чего такой? А, брат?
Женщина сдерживалась из последних сил, но генеральной линии своего выступления придерживалась строго:
- Я вам не брат! И братом никогда, слышите, никогда не буду!
Он вновь облокотился на спинку сиденья, горестно и как-то по-бабьи подпер щеку:
- Вот так вот, не шумел, не кричал, никого не толкал. Случайно человека задел, так и то - извиниться хотел! Братом назвал! А в ответ, только что по роже не получил. Где справедливость? Где логика, брат?
Женщина, уже давно морщившая носик: товарищ источал далеко не ванильные ароматы, окончательно потеряла терпение и, срываясь на фальцет, тем не менее, четко, почти по буквам прокричала
- Я В-А-М Н-Е Б-Р-А-Т!!!
От такого напора его буквально откинуло на спинку кресла. Он какое-то время ошарашено пялился на гордую прямую спину, сидящую перед ним, и наконец, констатировал:
- День не задался. То эта с утра: "Ты пьяный!!!" ну пьяный... "в такой день!!!" ну да, в такой день... "Как ты мог забыть!!!" а я и не забыл... я еще, может быть, накануне вспомнил..."уходи и в таком виде не возвращайся!!!" Вот, с-с-с-собака... А тут жара еще эта, внезапная.
Ничего себе внезапная, это после трехнедельной-то засухи, когда на небе кроме палящего солнца ни чего, ни облачка, ни тем более тучки.
А мужичок тем временем продолжал:
- Жара эта, с-с-с-собака, достала всех... люди злые... поговорить не с кем. Надо выпить... пиво... холодное. Эй, брат, останови, я выйду, - крикнул он водителю троллейбуса.
То ли водитель, кстати, тоже женщина, прониклась к пассажиру братской любовью, то ли просто остановка подоспела, но троллейбус действительно остановился. Двери открылись, мужик поднялся и неверной походкой направился к выходу. В дверях он задержался, и, прижав руку к сердцу, обернулся: