Аннотация: Товарищи читатели, автору прямо-таки необходимо ваше мнение!
Пролог
"Жадность -- это не порок.
Жадность -- это проклятье..."
Заветы Мидлесс
Под ногами хрустело крошево камня и пыли, полы плаща заметали следы за темной фигурой, что скользила по узкому коридору. В руках человек держал фонарь с необычным стеклянным колпаком. Робкий свет отбрасывал блики на старые, сложенные из кирпича-сырца стены, освещал бледное лицо с массивным подбородком и плотно сжатыми губами. Мужчина изредка поглаживал нож на поясе, взволновано оглядывался через плечо. Но за спиной ничего не было видно - там сгущался мрак...
- Ларс, скотина, куда ты подевался? - прохрипел человек.
Где-то дальше по коридору загорелся робкий огонек. Из-за поворота вывернул коротконогий мужчина в старом шерстяном плаще и со светильником в руках. Сальные волосы непослушно топорщились в разные стороны, лицо казалось бледным, но глаза горели веселым пламенем.
- Миз, я нашел потайную комнату! - вскрикнул тот. - Там пол просел, стена треснула, вот я и заглянул...
- Болван, - одернулего человек, которого звали Миз, - мы же договорились не расходиться! А ты сквозанул непонятно куда.
- Ой, да ладно тебе! - отмахнулся Ларс. - Перетрухнул малость, ну и ладно, чего теперь кипятишься? Главное, до тайника добраться...
Миз поравнялся с коротышкой, наградил того злобным взглядом, но решил не превращать словесную перепалку в нечто большее. Хотя угостить бестолкового напарника затрещиной не помешало бы... Мародер взял себя в руки. Во всяком случае, появилась надежда отыскать в руинах что-нибудь по-настоящему диковинное. Конечно, за три медных канделябра и большой жестяной поднос с узорной насечкой можно выручить неплохие деньги, но так они даже затрат на дальнюю дорогу не покроют. А разве потайные комнаты не созданы, чтобы прятать в них нечто особенно ценное?
Мародеры свернули в левый проход и, не пройдя и десяти шагов, остановились перед трещиной в стене. Кладка здесь немного отличалась от той, что была в основном туннеле. То ли камень потемнел от влаги и времени, то ли породы использовали другие, но суть была в одном - стены казались матово-черными.
- Не жалей масла, скряга! - подал голос Ларс, когда шедший впереди товарищ словно провалился во мрак. - Поддай огня...
- Ручка больше не поворачивается, - огрызнулся тот из темноты. - Проклятые алхимики, наверное, надули нас.
Ларс сделал три шага и замер. Светильник в его руках задрожал, лоб покрыла испарина - полумрак охватывал мародеров кольцом, словно живой. Неощутимым туманом он скользил по каменным плитам, заполняя коридор.
- М-ми-из! - позвал коротышка друга. - Эта тьма жрет свет, как ты абрикосовое повидло!
- Вижу, - нервно отозвался второй мародер. - А еще она сочиться из щели в стене, как дерьмо сочится из твоей... пасти. Что за заколдованное место? Уж сколько ловушек я повидал на своем веку, но таких...
- А вдруг это не ловушка вовсе? - испуганно прошептал Ларс. - От мрака никакого вреда... Вот, погляди, он ведь рассасывается!
И вправду, в коридоре стало немного светлее. Яркий огонь сработанных по заказу ламп постепенно вытеснял черноту. Люди успокоились. Даже взбалмошный Ларс перестал трястись и бормотать ругательства, когда широкая трещина в кладке вновь стала видна.
- Это точно не ловушка, - решил Миз. Он поставил фонарь на пол, после чего принялся вытаскивать из заплечного мешка небольшой ломик и увесистый молоток. - Над входом в подземелья я заметил знак: иероглифического человечка, ухватившегося руками за голову. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - кому принадлежало это место...
Ларс вздрогнул, едва не уронил светильник на пол. Почесав указательным пальцем кончик носа, сказал:
- Ну, тем лучше для нас. То, что мертво тысячу лет, из земли уже не вылезет. Давай-ка лучше работать! У меня кишки от страха узлом... руки занять надо.
Его напарник вместо ответа вбил в зазор между булыжниками лом.
Мерный стук и треск крошащейся кладки сменился веселым победным криком, когда последний валун был сворочен со своего места. Расширяя пролом молотком, Миз протиснулся в потайную комнату. Фонарь, зажатый в левой руке, заливал тесное помещение живым золотым светом. Но, несмотря на рассосавшийся мрак, на душе у старшего мародера было муторно. Место это принадлежало древним, но тысячу лет как мертвым силам. И комната - потайная она или нет! - все еще носила следы пребывания прежних хозяев.
Низкий потолок покрывала чудовищного вида мозаика: нормальными словами описать то, что она изображала, не получалось. Там были пятиногие собаки, кошки, порхающие на крыльях, как бабочки; двухголовые люди, у которых руки и ноги поменяли местами, водили хороводы вокруг исполинского костра...
В самой комнате не было никакой утвари - лишь у дальней стены возвышался громоздкий алтарь из редчайшего черного мрамора, украшенный позолотой и крупными драгоценными камнями. На гладкой столешнице лежал небольшой посох с чудной ручкой в виде идеально круглого шара.
- С ума сойти, - выдохнул за спиной Миза напарник, - он весь из серебра! А ручка-то, ручка!..
- Это черная жемчужина, - промысел обязывал мародера разбираться во всем, за что можно выручить хорошие деньги. И в его личном списке черный жемчуг занимал особое место. - Правда, я никогда не видел такой крупной... думаю, что и никто из людей нашей эпохи не видел.
- Ай, к чертям все эти размышления! - радостно выкрикнул Ларс, раскрывая мешок. - Давай-ка его сюда... вот, так-то лучше...
Как только посох - а он оказался отнюдь не легким! - очутился в мешке, мародеры припустили к выходу. Мешки с добром подобрали по дороге. Самый драгоценный сверток нес Миз, а Ларс тащил остальное.
* * *
Заросший сухой травой пригорок слегка возвышался над едва заметным каменным зевом. Время превратило некогда величественный храм в жалкие руины, о которых давным-давно позабыл весь свет... Во всяком случае, так считалось раньше. Каменные плиты у входа поросли мхом, могучий дверной портал рассыпался пылью, а от гротескных статуй у входа остались только выщербленные постаменты...
Орлун озадаченно разглядывал пару коренастых лошадок, что скучали над пустыми кормушками у грубо сколоченной коновязи. Рядом небольшой очаг, сложенный из камней, - проклятые грабители натаскали их прямо из храма! - два скатанных спальника и груда поленьев. Из всего увиденного можно было сделать вывод - пара охочих до чужого добра негодяев где-то разнюхали про храм, и теперь бессовестно обносят его сокровищницы...
Он не успел додумать свою мысль, потому как из темного провала появилось двое мужчин. Один, высокий и широкоплечий, с короткой бородкой и гладко выбритой верхней губой, нес небольшой мешочек. Второй, коротконогий коротышка с глупо-восторженным выражением лица, тащил узлы побольше. И тут Орлуна обуяли сомнения.
Почему мародеры забрали так мало? Если слухи не врут, под толщей земли и камня таятся несметные сокровища! А что если... и тут взгляд его зацепился за мешок в руках широкоплечего мародера. Не может быть! Ведь никто не знал о нем...
Орлун до хруста в суставах сжал кулаки. Если эти двое не вернутся в храм за остальными богатствами - а они, похоже, не вернутся! - значит, приходили именно за ЭТИМ. Кому, кому могла понадобиться эта штуковина? И почему именно сейчас, когда ему, Орлуну Майре, хозяева поручили принести именно ее?.. Он одернул себя. Во всем Фуоле нет таких сил, которым могла понадобиться эта вещица. Вернее, такие силы есть, но сам Орлун был их посланником! А эти... ничтожные людишки, поленившиеся даже отхожую яму за собой закопать... Что они могут смыслить в подобных вещах?
Мародеры навьючили на лошадей мешки, прихватили скатки, неуклюже, как это бывает у людей, не переносящих верховую езду, влезли в седла. Более старший мужчина что-то отрывисто бросил коренастому; тот, кивнув, снял с луки легкий арбалет. Полупустой колчан с болтами мародер зажал между коленей, подозрительно огляделся.
"Напасть сейчас? - подумал Орлун, отступая в тень. - Или подождать, посмотреть, что они станут делать?"
Лошадки затрусили по узкой тропинке между деревьями, подкованные копыта глухо стучали по сухой земле. Широкоплечий не выпускал из рук мешка с драгоценной находкой, но ухитрился привесить к поясу старый топорик с выщербленным лезвием и накинуть капюшон...
Орлун расстегнул верхнюю пуговицу темно-зеленого камзола. Жесткий кожаный шнур скользнул по шее, волосам... В ладони оказался кисет из мягкого бархата.
- Пешком мне их не догнать, - приговаривал Орлун, развязывая тесьму. Он словно оправдывался перед собой: - А так, быть может, сумею даже опередить мерзавцев...
Он высыпал на ладонь ярко-красный порошок. Орлун прикрыл глаза и прошептал какое-то слово. Порошок заискрился, медленно, по крупицам принялся всасываться в кожу. Орлун затрясся в предвкушении, закусил губу, глядя, как ладонь покрывается кровью. Он знал, что сейчас его карие глаза меняют цвет, а лицо приобретает звериные черты...
Теперь под сенью деревьев стоял отвратительный гомункулус, лишь отдаленно напоминавший человека. Всхрапнув, он сорвался с места и совершенно бесшумно побежал в чащу.
"Лекарь"
"Разум должен оставаться чистым!"
Заветы Мидлесс
Вино в деревянной кружке давным-давно остыло, а вкусные запахи корицы и толченого ореха забивал терпкий табачный дух. На улице шумели селяне, из кузницы неподалеку доносился звонкий перестук молотков, где-то вдали блеяли глупые овцы. Мимо широких окон трактира прокатилась, разбрызгивая грязь, тяжело груженая телега; угрюмый скрип несмазанных осей навевал гадкое чувство тоскливости, которое молодой лекарь терпеть не мог. Лениво ковыряя в тарелке двузубой вилкой, Вэлин Харпер исподлобья разглядывал полутемный зал.
Вот, виляя сочными бедрами, прошествовала молодая женщина в красном обтягивающем платье. В руках маленькая сумочка, на голове кокетливая шляпка... несмотря на холеный вид, сильно смахивает на гулящую девку. Да и вообще в окрестностях Алехандретты красный цвет - своего рода клеймо; никакая приличная женщина не позволит себе появиться на улице в красном... А там, в дальнем углу, сдвинув столы, устроилась небольшая компания мужчин самого сурового вида. Рожи у всех злые, небритые, глаза нехорошо сверкают. Либо наемники, либо бандиты. Впрочем, Вэл считал, что это почти одно и тоже. Когда от крупного наемничьего отряда остается жалкая горстка, и их мечи больше не нужны даже караванщикам, солдатам удачи ничего не стоит направиться в ближайший лесок и начать грабить мелких торговцев. До лучших времен, так сказать.
В двух пустующих столах от них напивался дородный красномордый купец. Стеганый дорожный кафтан нараспашку, на столе три глиняные бутылки, кубок и большое блюдо с жареными куриными крылышками в меду. Видно, хорошую сделку провернул, раз такой счастливый... Больше в зале никого и не было. Лишь изредка с кухни прибегала симпатичная дочка хозяина таверны, принять очередной заказ, или смахнуть со стола крошки и капли пролитого питья. Ладная, бойкая, и слишком молодая для чего-то большего, чем просто любования издали.
Вэл вздохнул и снова уставился в тарелку. Кусок мяса был аппетитным с виду, толченый картофель заправлен мясным соусом и присыпан мелко нарезанной петрушкой; хлеб мягкий, с хрустящей корочкой... Но есть молодому лекарю не хотелось. Он еще не успел отойти от пережитого ужаса. Всего каких-то двадцать дней назад его жизнь пошла кувырком. Да так, что голова до сих пор кружится! Нет, определенно дружба с алхимиками ни к чему хорошему не приводит...
"Интересно, - подумал Вэлин, кровожадно полосуя отбивную вилкой, - за сколько дней письмо из Алехандретты достигнет дома? Готов поспорить, что отец с меня шкуру сдерет!"
Скрипнула входная дверь, переливчато зазвенели колокольчики, и на пороге выросла высокая женщина в плотном дорожном плаще. Русые волосы были стянуты в тугую косу, из-за спины выглядывал чехол для лука, через плечо - дорожная сумка. Воительница внимательно осмотрела таверну и, поймав взглядом Вэлина, направилась прямиком к нему. Шла она неспешно, вразвалочку, с ленцой свойственной лишь уверенным в себе людям, которым плевать на то, как на них смотрят окружающие. Она не была красавицей, но и дурнушкой такую язык не повернется назвать. Довольно мягкие черты лица удивительно контрастировали с жесткими зелеными глазами; губы плотно сжаты, острый подбородок немного выступает вперед.
- Вы - Вэлин Харпер? - спросила она, когда подошла к столу. Голос с хрипотцой, но приятный.
Молодой человек поначалу удивился подобной проницательности, но затем вспомнил, что специально надел белый камзол странствующего лекаря - своего рода условный знак встречающим - и кивнул на пустующий стул. Воительница грациозно села напротив.
- Хельвин Исла, проводник на службе у королевства Ламан. Обязана сопровождать вас к деревне Цаенн, - она сняла с шеи веревку, на которой висел небольшой футляр из лакированного дерева.
Лекарь лишь краем глаза взглянул на затейливую вязь символов на пергаменте, извлеченном из футляра. Его голова раскалывалась от одной лишь мысли, что придется читать. "Проклятые алхимии с их треклятыми отварами!" - подумал про себя, но вслух произнес:
- Здорово, - он послал кислую улыбку только что обретенной спутнице. - И когда вы думаете отправляться?
- Как только рассветет, - ответила Хельвин с готовностью. - Я провела в седле несколько часов, и не откажу себе в удовольствии посидеть в горячей ванне с кружкой эля в руках.
Вэлин задумался. На губах появилась плотоядная усмешка, он спросил:
- В моей комнате лишь одна кровать...
- Ничего, мне не привыкать спать на полу, - проводник ничуть не смутилась. - Возьму у хозяина соломенный тюфяк... Ладно. Пойду, распоряжусь, чтобы натаскали воды к купальне.
Хельвин, оставив лук и небольшую дорожную сумку на стуле, уверенно направилась в сторону кухни. Лекарь тяжело вздохнул - он любил женщин, но эта штучка ему явно не по зубам. Впрочем, несмотря на довольно сомнительное поведение во многом другом, Вэлу не было чуждо и джентльменство.
Ночь на соломенном тюфяке обещала быть долгой, поэтому он заказал кувшин крепкой черничной настойки.
Все еще вздрагивая от утренней прохлады, молодой лекарь приторочил к седлу небольшой обшитый красным бархатом сундучок. Затянув два крепких ремня, - не дай бог упадет! - он заботливо провел ладонью по выпуклой крышке. Его кобылка, рыжая в яблоках, нетерпеливо переступила с ноги на ногу; в сундучке негромко звякнуло...
- Вот, - Хельвин протянула спутнику скатанную холстину, - лучше прикрой его этим. К обеду может начаться дождь, нельзя допустить, чтобы твои снадобья отсырели!
Сердечно улыбнувшись на подобную заботу, Вэл кое-как прикрыл сундук холстиной. Его всегда веселило благоговение, испытываемое простыми людьми перед целебными снадобьями и эликсирами. Хотя их можно понять - было время, когда страшные болезни запросто выкашивали города, сметали с лица Фуола крупные королевства. До сих пор на карте можно найти безжизненные уголки земли: такие как плато Энаймал или Арандальская Петля у северного побережья Громового Океана, где эпидемии лютовали несколько лет.
Но в конце Четвертой Эпохи алхимики умудрились открыть несколько эссенций, способных победить "моровые поветрия" и "желудочный гриб". И все было бы гораздо проще, не люби жители башни дурманящие разум порошки и отвары! В нормальном, вменяемом состоянии обитатели Алехандретты пребывали крайне недолго, а с одурманенной головой годный эликсир не приготовишь. Вот тут-то и было решено советом мастеров открыть новую школу - Исцеления...
Вэл стряхнул оцепенение, покосился на едва приоткрытые двери постоялого двора. Внутри так уютно, тепло... вино, пенный эль, горячая еда... Он обернулся и посмотрел на влажную от осевшего тумана дорогу. Петляя, она убегала в сторону смешанного леса, где терялась в предрассветных сумерках.
- Вэлин, ты меня слышишь? - женщина привстала в стременах. - Нам нужно быть в деревне дотемна. Ночевка в лесу - удовольствие сомнительное.
- Сейчас, - нехотя отозвался лекарь, направляясь к дверям, - заберу своего питомца - и в путь.
- Питомца? - непонимающе вскинула бровь женщина. Не вязался у нее образ этого малого с человеком способным ухаживать за кошкой или собакой! Такой в первую очередь любит себя, а уж потом - кто сердцу милее... Хотя, много ли узнаешь о человеке за столь короткое знакомство да из клочка биографии в приказе?
Вэлин вернулся довольно скоро. На его правом плече, сонно зевая и потирая кулачками круглые как блюдца глаза, восседало чудное животное. Длинный серый хвост, с белыми колечками, опоясывал шею хозяина, крупные зеленые глаза чересчур осмысленно взирали на мир - проводнице даже стало не по себе, когда взор коснулся ее лица. Голову зверька украшала короткополая шляпа, щегольского малинового цвета, поверх которой надели маленькие алхимические очки на ремешке. Шерстка была сероватого оттенка и мягкой с виду.
- И зачем ты его так вырядил? - удивленно спросила женщина, наблюдая, как лекарь лениво вползает в седло.
- Во-первых, здравствуйте, - едва первые слова сорвались с губ животного, Хельвин вздрогнула. Чудесное существо гундосило и картавило, но проводник легко понимала каждую фразу: - Как-то некультурно говорить обо мне так, словно меня здесь нет. А я - вот он, на плече сижу.
- Тише, Лам, - цыкнул на своего питомца Вэлин. - Сколько раз тебе говорить, болван хвостатый, что люди не привыкли видеть говорящих муцунов... Хэльвин, позвольте представить вам Лама, - это разумный муцун, навязанный мне друзьями из Алехандретты.
- Для меня честь быть знакомым с женщиной-воителем, - Лам ловко снял шляпку и отвесил низкий поклон. После чего повернулся к хозяину и, ухватив того за ухо, хмыкнул: - Навязанный? Вы - неблагодарный молодой человек, Вэлин Харпер. Кабы не я...
- Хватит! - парень отцепил муцуна от уха и, приподняв за шкирку, хорошенько встряхнул. - Сиди-ка смирно, а не то в Бестиарий верну.
Зверек что-то пробурчал себе под нос, обиженно зыркнул на хозяина, после чего гордо завернулся длиннющим хвостом и уставился на дорогу.
- Поехали, - Хельвин пришпорила скакуна. - Нам нельзя опаздывать.
Оглянувшись, женщина удивленно покачала головой. Ну и спутники попались в этот раз! Нет, это небольшое путешествие ей точно надолго запомнится.
Путнику оказавшемуся в предместьях Алехандретты первым делом следует обратить внимание на густые, а зачастую, по-настоящему непроходимые леса. В отличие от иных земель Фуола, где преимущественно росли липы, березы и могучие дубы, здесь царило поразительное древесное разнообразие. Пушистые и разлапистые ели зачастую соседствовали с угрюмыми миртами, коим прямое место на болотах; а плакучие ивы, так любящие разглядывать свое отражение в озерной глади, нередко переплетались ветвями с робкими, но грациозными и смертельно опасными для нечисти осинами. В здешних чудесных лесах почти не встречалось голых участков земли - грунт надежно укрывал мягкий ковер из хвойных иголок и листьев; буйные заросли шиповника разрастались как нигде больше. Землеописатели в один голос утверждали, что такое диковинное смешение лесов - итог работы все тех же неунывающих алхимиков... Но Вэлину Харперу было наплевать и на лес, и на землеописателей.
Уткнувшись носом в высокий воротник камзола, он хмуро глядел на грязное месиво, в которое по осени превращается любой незначительный тракт. То ли близость зимы сказывалась на его настроении, то ли гадкое сосущее чувство собственного провала. Да-да, именно провала! А ведь он мог стать знаменитым лекарем... И, чем черт не шутит, устроиться на службу в королевскую семью. "Как бы это красиво звучало... - думал парень. - Придворный Лекарь семьи Морат - властителей Королевства Ламан! - Вэлин Исуранде Харпер".
Ход его мыслей нарушил звонкий смех проводника. Лам, хвостатый мерзавец, перебрался к ней на лошадь, и сейчас, в свойственном себе стиле, распинался перед Хельвин. "Ну, и ладно -- подумал ревниво лекарь. - Мне же лучше - никто не сбивает с мысли".
Унылый пейзаж, состоявший из вплотную подступивших к тракту, уже изрядно оголивших ветви лип, постепенно менялся. Воздух наполнил душистый аромат хвойной смолы, который наконец-таки перебил неприятный запах мокрой глины и перепрелых листьев; ели выстроились, как утыканные зелеными иголками солдаты -- ладные, ровненькие, почти одинаковые.
Пока Вэл мрачнел, погружаясь в глубины собственного сознания, Хельвин внимала словам маленького хвостатого "чуда".
- Вот-вот, - комично кивал лопоухой головой Лам, - и я о том же! Нынче молодежь уже не та. Так я и думаю. Вот в наших джунглях, на острове Мура-Тон, до сих пор царят строгие порядки. Младший на старшего не смеет даже поглядеть косо. Правда, островитяне всегда отличались крутым нравом...
- Так значит, ты родился на Мура-Тон? - в который раз за утро удивилась Хельвин Исла. - Далеко от континента.
- О нет, что вы, - муцун перебрался с левого плеча женщины на правое, - родился я в Бестиарии Алехандретты. Вот подумать только, сорок лет - как один день... Хм, так о чем это я?
- Ты рассказывал про свое рождение.
- Да-да, верно. Я - результат многолетних трудов алхимиков. Уж не знаю, как они это выяснили, но оказалось, что у нашего брата, муцуна, котелок варит как надо. Ну, мы-то и сами об этом знали, да только сказать людям не могли...
- Это и не удивительно, - вставила Хельвин, потрясенно разглядывая зверька.
- Верно-верно, научить разговаривать нас непросто - кивнул тот. - Но это можно сделать, если не одно "но".
- Какое?
- Нашему брату ваш язык совершенно ни к чему, - отмахнулся Лам. - Муцуну хорошо живется во влажных джунглях, где полно сладких фруктов и почти всегда тепло. К чему обременять себя и потомство интересом человечества? Мы живем себе, никого не трогаем.
- Но ты ведь разговариваешь? - женщину охватил небывалый интерес. Нечасто у простого человека появляется возможность окунуться в таинства башни.
- Я - иной случай. Моя мать родилась на корабле ловцов диких животных, как раз тогда, когда они возвращались с Мура-Тона. В стенах Бестиария она познакомилась с моим будущим папой -- родовитым муцуном! А я... что я? Когда люди оставили попытки обучить нас грамоте, мнезахотелось заговорить с ними самому. Ощутимой пользы в этом алхимики, правда, не усмотрели, и вскоре, как частенько бывает с этими чудаками, совершенно про меня забыли. А потом... потом появился Вэлин.
Хельвин оторвала взор от тракта и, немного развернувшись в седле, поглядела на угрюмого лекаря. Короткие каштановые волосы выглядывают из-под кожаной шапки, глубоко посаженные глаза смотрят вдаль; кожа бледная, под глазами черные мешки.
- Странный у тебя хозяин, - женщина усмехнулась. - Мне довелось пролистать его биографию перед путешествием... Он что, и вправду настолько талантлив, насколько написано там? Нет, не подумай ничего плохого, просто мне немного непонятно - почему недоучившегося паренька отправляют к черту на куличики, вместо того, чтобы нагрузить свитками, фолиантами и усадить за зубрежку?
- Вэлин Харпер - весьма необычный человек, - с теплотой отозвался Лам. - В один день его хочется придушить голыми руками, в другой - расцеловать. У парня легкая рука и он запросто может поставить на ноги тяжелобольного человека. С эссенциями и целебными порошками есть некоторые проблемы... хм... но и это решаемо. Он способен надраться до зеленых соплей с друзьями-алхимиками и проспать важнейшую лекцию или экзамен! Нет, потом, получив по шапке от мастеров и попотев на хозяйственных работах, Вэл обязательно все выучит, сдаст и перепишет. Но вот ведь незадача - угораздило его однажды раздобыть какую-то новую алхимическую дрянь; нечто, что на время погружает в мир безумия и извращенных человеческих фантазий. Мастера узнали. Был большой скандал, Харпера едва не вышвырнули из Алехандретты. И, вполне возможно, еще вышвырнут, если он не справится в Цаенн. С тех пор Вэл стал немного мрачноватым и замкнутым, но будьте уверены - стоит взяться за дело, и он вновь обретет себя прежнего.
- Интересный человек, - хмыкнула Хельвин. - Впрочем, в башне всегда хватало людей со странностями.
- Золотые слова, - Лам спустился с плеча и, бросив на прощание: - Будьте так любезны, принимайте его таким, каков он есть. Вэлин хороший парень, - соскочил с лошади и, смешно задрав хвост, поскакал к своему хозяину...
* * *
А в это время, на другом конце материка Фуол, в Аскалинских горах, где-то меж двух высоких пиков, в небольшом ущелье с грохотом распахнулись двери старой каменной часовни. На пороге возник жилистый, бледный паренек в длинной сутане блекло-коричневого цвета. Спугнув глупых кур, которые разгуливали по двору, он побежал к узенькой тропке, ведшей на один из горных пиков. Сандалии шуршали по камням, поднимали шлейф пыли за послушником, что несся из Малой часовни в Большую.
"Скорее, шевели ногами, проклятый дурак! - мысленно подстегивал он себя. - Как, как ты мог пропустить такое! Ей-богу, коли все удачно сложится, сам попрошу Куманна Марка запереть меня на неделю в горной келье! Только бы не опоздать..."
* * *
К полудню лес поредел: все чаще путникам попадались небольшие просеки, заросшие мхом и древесными грибами пни, а на дороге, неразъезженной доселе, появились следы конских копыт и глубокая колея от телег...
Неожиданно рыжая лошадка оступилась, вновь зазвенели склянки в сундуке, и Вэл вынырнул из мира собственных фантазий. Он огляделся, поморщился - Муцун сладко посапывал на узлах с вещами, по привычке натянув шляпу до самого носа; Хельвин, намотав повод на левую руку, вырезала из деревянной чурки диковинного зверька, очень похожего на муцуна. Лекарь криво усмехнулся.
Лам стал неотъемлемой частью его жизни. Дотошный зверек, обитавший в глубинах Бестиария.
Однажды, после очередного тайного похода в таверну, Вэл с приятелями натолкнулись в темном коридоре на мастерессу Итан. После этого знаменательного события молодой лекарь надолго прописался у нее в Бестиарии: чистил клетки, таскал вниз брикеты сена, мешки с ячменем и воду ведрами. Тогда-то он и натолкнулся на чудесного, разговорчивого муцуна, которому смотрители внимания не уделяли. Зверек оказался любознательным - к тому моменту Лам перечитал кучу книг с описаниями животных и среды их обитания - и вежливо попросил Вэла притащить ему несколько томов из библиотеки. Тот благополучно о просьбе забыл, но, вернувшись в следующий раз, дабы не оказаться в дурацком положении, всучил зверьку собственный фолиант по гербологии. Эта наука никак не давалась молодому лекарю, а Лам проявил неожиданные способности: он легко различал лечебные травы, даже "Храп Волосяной" и "Храп Мохнатый", по запаху мог определить степень готовности зелья. По мере того, как Лам развивал свой навык зельеделия, Вэлин Харпер получал все улучшал свои оценки по гербологии.
Примерно так и зародился их союз, впоследствии переросший в дружбу.
Вэл пришпорил лошадь и пристроился рядом с проводницей.
- Вижу, что ехать осталось не так уж и долго, - бросил он, пытаясь спихнуть Лама с сумки с сухарями. - Ты бывала в той деревне?
- Да уж, довелось, - Хельвин помрачнела. - Прошлой весной приезжали туда с мужем. Он у меня рыболов, каких еще поискать! А озеро возле Цаенн давно славится своими сомами и карасями... Ну, деревенька-то неплохая. Народ приветливый, детей полно, домики крепенькие, аккуратные. Ох, и откуда только все эти болячки на нашу голову?
- Пока никто не знает, - лекарь недовольно скривился. - Я не очень хорошо помню лекции, но кажется, первое упоминание об эпидемиях встречается еще в "Алом Мире". Да-да, как раз после того, как все эти... Боги... угробили друг друга. Сейчас "Пятнистая чума" не опаснее простуды, а тогда, в начале Первой Эпохи, эпидемия унесла много жизней.
- Ага, тоже слышала об этом, - Хельвин спрятала умело оструганную фигурку в карман. - Большое королевство Майдор погибло.
- И семь деревень в округе, - сонно добавил Лам. Зверек потянулся, едва не уронил в грязь шляпу, но ловко подхватил ее и натянул на голову. - Вернее было бы сказать, что с деревень-то все и началось. Это потом, когда обезумевший люд потянулся в столицу...
- Смотрите! - неожиданно перебил его Вэл.
Встав в стременах, он махнул на большой указатель, раскачивающийся на ветру. Толстый столб основательно оплел плющ, но сама деревянная стрелка сверкала свежим лаком, а резные буквы были заботливо покрыты дорогой "черничной краской".
- "Цаенн. Деревня рыболовов", - едва ли не нараспев произнес Лам. Он никогда не упускал возможности похвастаться перед окружающими своим умением читать.
Дорожка сделала крутой поворот, и размытая грунтовка сменилась наполовину утонувшими в грязи досками. Многие из них прогнили, развалились трухой; иные просто расползлись в стороны, превратившись в опасные ловушки - лошадь запросто может подвернуть, а то и сломать ногу.
- Странно, - Хельвин нахмурилась. - Я сама выросла в глухом селе, неподалеку от Мианорской косы, и повидала на своем веку не одну деревушку... Сельский люд на диво трудолюбив, и ни за что не оставит единственную торговую дорогу не замощенной. Но готова поставить свой лук на то, что эти доски не меняли с прошлой весны!
Вэл загнал свою кобылку на деревянный настил. Невдалеке подлесок заканчивался, и всадник заметил россыпь небольших, словно вырастающих из-под земли домиков. Большие, маленькие, крытые просмоленной соломой, дранкой, дорогой черепицей... но все как один сложенные из речного камня. Близость крупного озера и правого рукава реки Эймун не могли не сказаться на внешнем виде деревни.
С того места, на котором находился Вэл, разглядеть узкие улочки было невозможно - все закрывала высокая неухоженная изгородь, которую увивал дикий шиповник.
- Почти приехали, - проводник, осторожно управляя жеребцом, обогнала молодого лекаря. - В деревне, понятное дело, стражи нет, а дозорные выходят когда стемнеет. Края дикие, торговых караванов почти нет, здесь даже разбойникам поживиться нечем! Так что нас никто не встретит.
Она пришпорила скакуна. Подкованные копыта звонко застучали по доскам.
- С мужскими замашками, - дополнил лекарь, отправляясь вслед за Хельвин. - И размахом плеч, как у кузнеца.
- Да, она не неженка! - возмущенно парировал Лам. - Зато какая стать, какая ясность в этом холодном, уверенном в себе взгляде... нет, ты еще слишком мал, чтобы оценить истинную женскую красоту.
- Возможно, - пожал плечами Вэлин.
Они нагнали проводника возле странного заграждения, невесть зачем установленного поперек дороги. Оно походило на невысокий, по грудь, частокол - виданное ли дело, частокол в мирное время! - ощетинившийся острыми кольями. За заграждением чернели внушительные пятна обугленной земли с изрядным слоем сырого пепла. Из-за колючей изгороди пробраться в деревню было трудновато.
- Это что еще такое? - Лам ловко перескочил с лошадиного крупа на заграждение. - Тут не так давно полыхали крупные костры. Хельвин?
- Понятия не имею, - довольно буднично ответила та, а руки тем временем уже расстегивали ремни на чехле для лука. - Но ничего хорошего не жду.
Кожух слетел с колчана, тот перекочевал с седельного крюка на пояс проводника. Когда первая стрела легла на тетиву - Вэл почувствовал холодные колики в животе.
- Стой, погоди! - просипел он. - Неужели ты думаешь, что на деревню напали?
- Все может быть, - с тем же непоколебимым спокойствием произнесла Хельвин. - Деревня никогда не была бедной, а из-за болезни многие крепкие мужчины слегли. Почему бы ушлым разбойникам не полакомиться таким жирным кусочком? Лам, будь так добр, заберись-ка во-о-он на тот столб! Посмотри, нет ли в деревне лошадей. И если есть, то сколько.
Муцун коротко кивнул и соскочил на другую сторону колючего заграждения.
Вэлин нервно топтался возле лошади. Без надобности проверял подпругу, поправлял холстину на сундучке, наматывал на кулак поводья. Смелая женщина с улыбкой наблюдала за ним, иногда переводя взор на безжизненные дома с наглухо запертыми ставнями. Ей уже доводилось сталкиваться с головорезами - пять лет назад, когда она служила в небольшом отряде рейнджеров на границе с Хай-Уратом. Вид раздувшихся от жары тел караванщиков, засохшая корка крови на земле, разграбленные и сожженные телеги... Ярчайшие образы тех дней не давали ей покоя и поныне. Даже чувство свершившейся мести - два десятка мерзавцев, безжалостно развешанных на деревьях! - не несло успокоения.
"Только бы сейчас все сложилось по-другому, - думала она, поглаживая жесткое оперение стрелы. - Я так хочу, чтобы мои подозрения оказались смехотворными".
На ограду неуловимой молнией вскочил муцун. Крупные глаза-блюдца казались встревоженными, ушки нетерпеливо подергивались. Мысленно отругав себя за глупый испуг, проводник спросила:
- Ну что?
- Я ничего не понимаю, - озадаченно покачал головой Лам. - Здесь нет ни души, но... в полусотне шагов возвышается еще одно заграждение. Оно будто поясом делит деревню на две неравные части. И самое главное, да, на той стороне определенно есть люди.
- А здесь? - удивленно воскликнул Вэлин. - Неужели в домах никого нет?
- Я, ясное дело, в каждый дом не заглянул, - зверек зябко передернул плечами. - Но в тех, в которые залез, пусто. И гадко там, гадко.
Немного постояв, окутанные молчанием, путешественники переглянулись. Муцун постоянно косился на деревню, проводница излучала уверенность и спокойствие, а Вэл... Вэл вновь ощутил странную пустоту в окружавшем мире. Однажды ему уже довелось познать это чувство, и то, что последовало за ним - иначе, как кошмаром назвать не получается. Он невольно провел пальцами по вшитой в подкладку плаща колбе. "Нет, даже не думай об этом!" - испуганная мысль вспыхнула в голове.
- Обойдем деревню с другого конца, - Хельвин вскочила в седло. - Если на той стороне есть люди - нам туда. Ну же, Вэл, не считай мух! Чем быстрее доберемся, тем скорее усядемся за стол... Как же здесь готовят рыбу в тесте! Просто объедение.
Свернув с дороги, они неспешно поехали вдоль робкого подлеска.
Под копытами лошадки шуршала жухлая трава, влажный ветер доносил легкий запах ила. Вэлу оставался виден лишь край Безымянного озера, которое обступили старые, обросшие мхом и лишайником ивы. Толстые узловатые корни тянулись к воде, высовывались из мокрой прибрежной глины; густые заросли камыша шумно раскачивались, их шелест казался молодому лекарю шепотом сотни голосов. От этого шепота по спине забегал рой испуганных мурашек.
- Это еще зачем? - вскинулся лекарь. - Мне-то грех жаловаться: вместо позорного исключения - схлопотал позорную ссылку. Подумаешь! А с эпидемией мы, даст Судьба, разберемся.
Обогнув деревню, они выехали прямиком к ряду высоких столбов с факелами, что возвышались над небольшими воротами без створок. Вэлин ухмыльнулся, когда заметил, как навстречу к ним устремляется пара мужчин. Оба в холщевых рубахах, поверх - толстые жилеты из сыромятной кожи. С виду опрятные, но лица изможденные, бледные; заострившиеся черты придавали мужчинам еще большее сходство с мертвецами.
- Стой, тпру-тпру! - заголосил один. Широкоплечий крепыш, с заткнутым за пояс серпом на длинной ручке. - Дальше дороги нет, у нас Болячка лютует.
Второй, худощавый и седобородый, лишь покивал, и уронил ладонь на обух колуна, что болтался в ременной петле.
- Болячка? - усмехнулся Вэл. Он отколол фибулу, демонстрируя раскрывшим рот поселянам белоснежный камзол. - Тогда мы на месте.
- Нет, - покачал головой парень, - просто рыбки заехали поесть... печеной, в тесте.
"Цаенн"
В уютной натопленной кухне было настолько тесно, что Вэлин испытал легкий приступ удушья. Он бы с радостью распахнул оба слуховых окошка и убил любого, кто решился бы ему помешать. Треклятый камзол, которым многие лекари так гордились, хотелось зашвырнуть куда подальше и остаться в одной рубашке. Но негласные правила башни нарушать не принято... хотя ничто не помешает избавиться от камзола немного погодя!
Скрепя сердце, Вэл некоторое время выслушивал занудную речь главы деревенского совета. Не то чтобы ему было интересно, просто следовало проявить некоторую долю уважения к местным жителям. Так, во всяком случае, учили мастера.
-...в тот год река и озеро дали нам много рыбы. Жирных сомов, вертких щук и крупных, что твоя ладонь, золотых карасей, - глава самодовольно улыбнулся, от чего еще сильнее стал похож на раскормленного кота.
Вэл недовольно покосился на своих спутников. Хельвин, опершись плечом о стену, о чем-то негромко беседовала с Ламом. Совет деревни - в количестве трех женщин и трех мужчин - предпочитал не замечать проводницу и муцуна, сосредоточив свое внимание на обливавшемся потом парне.
- Итак, ближе к делу, уважаемые! - терпение Вэла лопнуло. - Я уже достаточно познакомился с былыми успехами вашей, вне всякого сомнения, замечательной деревни. Но давайте уже сосредоточимся на напасти. Я - Вэлин Харпер, подданный Алехандретты. Не стоит забывать, что мое время по-своему бесценно - это ж сколько жизней могу спасти! Потому прошу: оставьте рассказы для вислоухих путников или лентяев менестрелей. Сейчас мне нужно только одно - осмотреть ваших больных.
Гневной тирадой ему удалось привлечь внимание даже Хельвин с Ламом. Конечно, он немного перегнул палку, но при такой-то духоте, да еще и когда этот проклятый болтун не затыкается...
Удовлетворившись полученным результатом, молодой лекарь заговорил куда спокойнее:
- Мне нужно составить описание симптомов до темноты. Ночью я предпочитаю спать... Впрочем, если во время осмотра появятся какие-нибудь мысли, могу сразу взяться за эликсиры. Деревня у вас славная, но мне и в башне найдется чем заняться.
- Беда в том, мастер-лекарь, - глава как-то нехорошо переглядывался с остальными членами совета, да еще и присобачил Вэлу звание, до которого тот еще не дорос, - Болячку эту очень трудно отследить. Вроде бы сегодня ты жив-здоров, полон сил, на речку или озеро топаешь со снастями... А вечером - раз! Серыми пятнами пошел, гной изо рта. Горячка одолевает.
- Похоже на "Пятнистую чуму", - недоуменно произнес муцун.
- Вот-вот, и волхв наш так подумал! - кивнула стройная седовласая женщина в шерстяном платье и посеревшем от частой стирки переднике. - Первым с заразой слег Досил, наш караванщик, гонявший груженые рыбой телеги на ярмарки. Последний раз вернулся из Ахмалая - вроде, здоровый. С мужиками пива напился, подрался с Умисом-кузнецом, да и домой махнул! А на следующий день уже гноем кашлял... Волхв взялся отварами его лечить, только Досила не спас и сам не уберегся.
Вэл, кончено, не особенно доверял местным жителям - лучше лишний раз проверить самому, чем опираться на слова рыбаков и домохозяек; но если они правы, то пока все складывается не так уж плохо. Описание совпадало с симптомами типичными для "Пятнистой чумы", а значит и проблем с лечением не должно возникнуть. Вот только парень никак не мог взять в толк - откуда взялась зараза? Ведь за три последние Эпохи она не проявляла себя.
- А почему отгородили часть домов? - задала вопрос Хельвин. Она перебросила дорожный плащ через руку и внимательно глядела на совет. - Там ведь больше никого нет, правильно?
- Ну... да, - нехотя ответил глава. - Просто по ту сторону остались дома, чьих хозяев забрала Болячка. Вот мы с советом и решили отгородиться... вдруг, зараза все еще там.
- Пустяки, управимся! - отмахнулся Вэл. Он с готовностью вскочил, одернул камзол. - Эпидемии лучше всего побеждаются на сытый желудок... Итак, где нам лучше расположиться? Две кровати, теплый очаг и немного сносной еды - вот и все, что нам нужно. Ах, да! Пара столов тоже лишними не будут.
- Еще лохань с теплой водой, - вставила Хельвин.
- И немного лесных орехов, - скромно добавил Лам, после чего потупил глаза.
- Хм-м-м... - протянул глава, с подозрением посматривая на чудное животное. - Здесь могут возникнуть проблемы. У нас в деревне только один постоялый двор - "Безусый Сом". Но там народу сейчас, как пескарей в засолочном бочонке. Надо же было людей оставшихся без крова приютить? Это еще повезло, что четыре семьи и вовсе - уехали. А то бы мы друг у друга на головах спали... Впрочем, есть у старухи Вавиль старый сарай. Раньше там индюшек держали, но те лет пять назад передохли все, вот он и стоит неприкаянный. Ежели туда тюфяки снести, то можно...
- Ну уж нет! - Вэлин упер руки в бока. - Я спать в клети загаженной не собираюсь! Если всерьез рассчитываете на помощь - будьте так любезны, потеснитесь. Это же надо такое удумать -- курятник! Я лекарь, а не индюк.
- Мы расположимся в одном из брошенных домов, - быстро нашлась Хельвин, вовремя заметив, как недовольно сморщился глава. Женщина не понаслышке знала о скупости и упрямстве сельских жителей.
- Чего-чего? - воскликнул смуглый и курчавый мужчина в стеганой рубахе. - Разве ж можно... ну... туда?
- Можно, - кивнул Вэл. - Весь риск мы берем на себя. Если угодно жить в тесноте - живите. А мы выберем себе дом побольше, где кровати помягче. Итак, вот всё, что мне понадобится...
Вэлин переступил через брошенный впопыхах котелок и едва не поскользнулся на жирном маслянистом пятне. Под толстой подошвой дорожных ботинок заскрипели глиняные черепки, и лекарь невольно усмехнулся.
В доме было сыро, воздух затхлый, жутко пахло плесенью. Хозяева - выстроившие, надо признать, внушительный домище - отчего-то решили себя не утруждать и не обшили каменные стены досками. От этого в доме было неуютно и неправдоподобно холодно. Словно лекарь вернулся в Алехандретту... где маленькие каморки, в которых даже не разогнешься в полный рост, постоянная сырость, от которой ложиться в собственную постель противно, а в мрачных узких коридорах, коих до неприличия много, глаз постоянно цепляет обрывки жутких теней, что исчезают, едва повернешься к ним лицом. И кто только додумался называть "башней" то, что засело глубоко под землей?
- Светильников здесь только два, - сообщил невеселую новость муцун, умостившись на бронзовой рыбине, что торчала из стены. Рот рыбы служил чем-то вроде подставки для небольшой лампадки. - Масла, правда, еще много, да и жировых свечей хватит надолго. Так что наши запасы можно приберечь до случая.
Хельвин послушно потушила фитиль, опустила жестяной колпак и поставила большой фонарь на пол. В комнате стало немного темновато.
Помимо всего, обращал на себя внимание огромный камин, вокруг которого громоздились заготовленные хозяевами поленья.
У восточной стены, рядом с двустворчатым шкафом, высился стол. К нему-то женщина и направилась, неся в руках сверток с едой, заботливо предоставленной советом. Правда, выделили им не много: трех печеных рыбины и ощипанную утку, жилистую, как сорокалетний кочевник из Хай-Урата. На последнюю у Вэла были особые виды - он любил дичь.
Едва путники переступили порог и засветили лампадки, два дюжих парня, выбранных из селян самим главой, принялись перетаскивать в дом все необходимое: сундучок лекаря, две перины и большую лохань со складными кожаными ведрами внутри. В последнюю очередь здоровяки втащили широченный дубовый стол, после чего, раскланявшись, поспешили обратно - на ту сторону колючего заграждения.
Они уже перемахнули через препятствие, когда Вэлин вышел на крыльцо. Он хмуро посмотрел на серое дождливое небо и, плюнув в жухлую траву, вернулся в дом. Ему нужно было привести себя в порядок, собрать вещи и отправляться на осмотр. И следовало сделать это до того, как вновь зарядит мерзкий дождь!
Тем временем муцун уже распахнул ставни, впустив внутрь холодный осенний ветер, а проводница разожгла огонь в камине. Теперь Лам сидел на подоконнике и, раскалывая лесные орехи, задумчиво глядел на темные силуэты безжизненных домов. Маленький зверек шкурой чувствовал холод этого места, но никак не мог объяснить людям, что все это значит...
Хельвин разложила на кухонном столе припасы. Она с сомнением взирала на утку, которую следовало бы приготовить, но... У проводницы было множество достоинств: она отлично стреляла из лука, неплохо держалась в седле, запросто находила звериные тропы и могла по перевернутым камням и листьям выследить человека в дремучем лесу. Выносливостью женщина ничуть не уступала мужчинам, знала некоторые целебные травы, могла перевязать рану... но вот с кухонными делами у нее не срослось. Трижды Хельвин пыталась приготовить мужу праздничный ужин, и трижды у нее получалось черт знает что. Про последнее блюдо - мясное рагу в чесночно-винном соусе! - лучше вообще не вспоминать.
- Так, пойду-ка я, - Вэл прихватил плащ, взял небольшой сверток, в который сложил несколько коробочек с порошками, медную ложку и бутылочку "винного духа". - Постараюсь вернуться до ночи... Лам, будь другом, приспособь один из наших фонарей для улицы. Во дворе хлама всякого - сам черт ногу сломит; а мне по темноте там пробираться. Хельвин, ты точно не хочешь переночевать на постоялом дворе? Смотри, болезнь может оказаться не "Пятнистой чумой", и тогда возникнут проблемы! Мне-то что, я с четырнадцати лет в башне эликсиры глушил, так что теперь никакая зараз не страшна. Муцуны вообще имунны ко всем человеческим недугам, а вот ты...
- Глупости, - отмахнулась проводница, накрывая утку полотенцем. - Сам ведь говорил, что зараза передается от человека к человеку! А там, в "Безусом Соме", народу полно... мало ли, сколько среди них зараженных? Уж лучше здесь, чем там.
- Как хочешь, - Вэлин пожал плечами. - Ладно, не скучайте.
Когда молодой лекарь ушел, Хельвин подобрала удивительные складные ведра и отправилась к колодцу.
- Вот так всегда, - пробурчал муцун, разглядывая удаляющийся женский силуэт, - никогда меня с собой не берут. А как эликсиры варить, да травы разбирать - тут Лам самый первый. Эх, не ценят нынче мастеров своего дела, совсем не ценят.
Прихватив один из домашних светильников, зверек направился к выходу.
* * *
Мраморный пол неприятно холодил босые ступни, а малейший сквознячок заставлял вздрагивать. Отдаленный гул набата был похож на громовые раскаты в летнюю грозу; но он нес в себе только черную безнадежность - никакой пользы.
Было довольно неприятно торчать обнаженным в самом сердце огромного зала и ощущать на себе взгляды двух сотен пар глаз...
Блорд посмотрел на нагую девушку стоявшую напротив него, и кисло улыбнулся. Круглое лицо черноволосой Эмины заливал румянец. Светло-голубые глаза лихорадочно блестели, грудь часто вздымалась - девушку съедал стыд. В ней не осталось той гордой надменности, с которой Эмина всегда взирала на окружающих. Теперь перед ним стояла маленькая, испуганная девчушка, далекий образ которой почти стерся в памяти брата. Она была на грани срыва, но Блорд был уверен, что та выдержит. Обязана выдержать! Эмина не могла сдаться, только не сейчас.
Не имея права раскрыть рта, парень протянул руку и схватил сестру за правое запястье. Он в тот же миг ощутил ее внутреннюю дрожь, чудовищно искаженное восприятие мира улавливало малейшие изменения в настроении Эмины. Хорошо, что сам он не испытывал ничего, кроме легкого беспокойства - Блорд знал, что сестра также чувствует его, и надеялся передать ей часть своего внутреннего равновесия.
- Итак, время настало! - когда жуткий гул набата стих, патриарх Куманн Марк встал с колен и, отряхнув рясу, двинулся к высокому гранитному постаменту, накрытому толстым покрывалом.
На хорах загорелись светильники, братья затянули молитву "Свет Да Сохранит Фуол". Обритый наголо служка торопливо раздавал поднимавшимся с колен послушникам толстые восковые свечи.
Куманн Марк тем временем продолжал:
- Братья и сестры! Четыре Эпохи наш орден верно следовал укладу предков и следил за тем, чтобы темные силы не вернулись в мир. Увы, пока все идет к тому, что именно на наш век ляжет тяжким бременем их возвращение.
Патриарх, со свойственным ему пафосом, сорвал покров с постамента и замер в героической позе. Блорд знал, что сейчас увидит...
На постаменте возвышалась прекраснейшая статуя: гармонично сложенная женщина, с разведенными в стороны руками. За плечами ее распахнулись крылья, глаза закрывала широкая повязка.
Блорд заметил и сам. Из-под искусно вырезанной повязки, по холодным мраморным щекам, по изысканному носу текла настоящая кровь.
- Послушник Тум первым заметил это, - горько произнес Куманн Марк. - Правда, он проявил невнимательность и принес мне черную весть слишком поздно. А время сейчас такое, что все мы должны быть наготове - негоже ворон считать! Из-за его неспешности я не сумел вовремя воззвать к нашей покровительнице - Мидлессе. И теперь она явится лишь в случае крайней нужды. Но, несмотря на жуткую оплошность Тума, орден проявит милость.
В толпе раздался восторженный вздох. Карающая длань патриарха обычно беспощадна к провинившимся! Забившийся в уголок Тум едва сознания не лишился от счастья. Впрочем, остальные послушники посматривали на него с явным негодованием.
- Каждый из нас и так получит свое, - мрачно продолжал Куманн Марк. - Слушайте внимательно, дети мои. Пока не настало Волчье Время, все мы должны сменить рясы на брони, а свечи и кадила - на оружие. Обитель нашего ордена станет средоточием удара, и пусть каждый из вас, дети мои, осмыслит все услышанное. Перечитайте летописи, укрепитесь духом, будьте готовы к черным дням.
Отойдя от постамента, Патриарх направил стопы к сердцу зала.
- Эмина и Блорд Вейскаунт, - глухо, словно из-под земли, молвил он. - Ваше время наступило. Пора, пора отправляться в путь! Минуты наши тают, как снежинки на горячих ладонях. Ваша праматерь - Ясноликая Мидлесса, наградила потомков редким даром... используйте его с умом. От вас зависит многое.
- Мы найдем ее, - холодно молвил Блорд. - "Вторая Сестра, что потеряла сама себя" будет найдена. Мы не позволим сгинуть обители.
- Вот и отлично, - ободряюще улыбнулся Куманн Марк. - Теперь можно закончить ритуал.
* * *
Хельвин с сомнением глядела в темный зев колодца. Внизу колыхалась ледяная вода, время от времени слышались негромкие всплески. Смелую женщину неожиданно обуяли сомнения: а что, если Вэл все же ошибается? Он ведь такой молодой, неопытный... вдруг, зараза уже охватила всю деревню? Ей стало настолько не по себе, что тело прошиб озноб. На языке появился сладковато-мерзкий привкус, ноздри уловили едва различимую вонь гноя.
- Проклятое воображение! - Хельвин ухватилась за деревянный ворот. Заскрипела просмоленная веревка, ведро медленно поползло вверх. - Это же надо, такое выдумать... Их же в Алехандретте сутками заставляют за книжками сидеть. Нет, этот мальчишка не может ошибаться.
Перелив из колодезного ведра воду в кожаное, она вновь швырнула его вниз.
Странно, но воздух и вправду имел гадко-сладковатый привкус. Хельвин скривилась, огляделась по сторонам.
- Корова, что ли, у них тут сдохла? - произнесла женщина. - Воняет как от трупа пятидневной свежести...
Подобрав ведра, она направилась к дому.
Обычно, такими вот ненастными осенними вечерами, народ в ее родной деревне собирался в каминном зале местного трактира. Мужчины пили бренди, курили трубки, обсуждали последние события и планы на зиму. Дети, временно оставшись без присмотра, рассаживались у камина и, уплетая ватрушки и пирожки с вареньем, рассказывали друг другу страшные истории и легенды. Сейчас истории об утопленницах и привидениях заставляли Хельвин лишь улыбаться, а тогда... Она помнила как, топая домой через ночную деревню, постоянно оглядывалась на далекий хвойный лес и, заметив любое движение за пределами света, с визгом цеплялась за отцовский рукав.
Она улыбнулась своим мыслям. Детство...
"Наверное, стоит прислушаться к Зимону, - подумала Хельвин. - Он так хочет собственных детей, что в последнее время чаще околачивается у брата, играя с его ребятней, чем появляется дома".
От резкого скрипа проводница едва не подпрыгнула. Уронив ведра, она ловко развернулась на пятке и выхватила из-за пояса нож. Цепкий взгляд опытного стрелка успел заметить лишь размытую тень у фасада одного из домов, которая растворилась в сумерках.
- Чтоб тебя... - женщина подняла ведра. Одно из них наполовину сложилось, из него вытекла большая часть воды. - И кому вздумалось шляться здесь в такое время?
Нервно оглядываясь через плечо, Хельвин поспешила к дому. Она немного злилась на себя за испуг, но в то же время ей было смешно - ну прямо как в детстве... только ни отца, ни мужа рядом не было.
* * *
Когда дверь захлопнулась за последним посетителем, Вэлин откинулся на стуле и утер рукавом пот со лба.
"И откуда у деревенских такая тяга к натопленным помещениям? Здесь же дышать нечем".
Он встал, распахнул ставни, с наслаждением подставив влажное лицо холодному воздуху. За годы в башне поневоле отвыкаешь от уюта и тепла, а со временем тебе даже начинает недоставать промозглого воздуха и вечных соплей, порождаемых сквозняками. Впрочем, Вэл считал, что способен заново полюбить горячий очаг и теплую постельку.
- Итак, приступим, - он придвинул к себе письменные принадлежности. У него была одна интересная привычка: Вэл частенько думал вслух. Вот и сейчас он повторял себе под нос все, что записывал на бумаге: - Что мы имеем? При осмотре больных не выявлено, - хорошо заточенное перо заскрипело по бумаге, - Совет отказался предоставить тела для вскрытия... И что, собственно, дальше?
Молодой лекарь задумчиво посмотрел на пергамент. Мастера требовали от него подробного отчета, но как его составить, если местные олухи наотрез отказались подпускать его к трупам? Наврать чего-нибудь? Да нет, так не пойдет... мигом раскусят, а потом вышвырнут с позором из Башни. И ему до конца жизни придется слоняться по деревням и продавать отвары от запора, отсылая часть заработка в Алехандретту. Нет, уж лучше потерять в этой дыре несколько дней, но написать грамотный отчет и приготовить подходящий эликсир. Всяко лучше, чем торчать полдня в аудитории или чистить зловонные клетки в Бестиарии! К тому же все это - недурственная проверка таланта. Ему с юных лет пророчили славное будущее, теперь, кажется, настало время оправдать надежды.
В дверь тихо постучали.
- Войдите, - раздраженно бросил Вэл. Он только начал собирать свой сверток и еще одному посетителю был не рад.