-Древние были, есть и будут. До рождения человека пришли Они с темных звезд, незримые и внушающие отвращение, спустились они на первозданную землю...
Аль Азиф.
Часть 1.(Между прошлым и настоящим)
Глава 1. Набег
-Вереса, быстрей домой! Вереса, кому я сказала, сейчас же иди домой... Вот погоди несносная синхаа* я все расскажу отцу...
Голос старой Хелты, матери семилетней Вересы, раздавался все настойчивей.
-Нужно возвращаться, а то и вправду, когда придет папа, она, вредная, ему нажалуется.
Но в чем я провинилась? - размышляла вслух девочка, ну подумаешь, зашла далеко в лес без её разрешения, а вдруг именно сегодня я его наконец встречу, моего гизли*, ведь недаром он мне приснился во сне, маленький, пушистый с крохотными, словно бусинки, красными глазками.
Папа все обещает и обещает его подарить, но каждый раз обманывает, - тихо размышляла вслух Вереса.
-А может просто забывает ему же вечно некогда. Жаль, что я не мальчишка, он брал бы меня с собой на охоту, мы бы вместе пропадали неизвестно где, и никто бы тогда не смел меня вот так постоянно звать.
Солнце, несмело выглянуло из под гроздьев рваных серых туч и поспешно словно испугавшись чего то скрылось за вершины исполинов деревьев.
Девочка поправила свои длинные косматые волосы и прислушалась к шуму, который доносился со стороны её поселка.
Побыстрей бы появился папа, -Вереса, мечтая, закрыла глаза, - поскорей бы, ведь тогда вместе с охотниками вернется в поселение и молодой темноволосый юноша по имени Аркан. Он обещал отцу ещё немного у нас погостить. Какой он все таки красивый, жаль, что на меня совсем не обращает внимания, а его друг, этот верзила с вытаращенными глазами, постоянно подшучивает надо мной.
-Конечно, - тяжело вздохнула девочка, - я же ещё очень маленькая, ну ничего, вот скоро вырасту и тогда посмотрим. Гизли, гизли, где же ты? Дряхлая бабка Клагита шамкая беззубым ртом, сказала, что этот зверек волшебный, кому посчастливиться его встретить, тот может загадать любое желание, и оно обязательно сбудется. А я хочу быть большой, - решительно заявила девочка топнув ногой. Представляю тогда, как все удивятся, если я внезапно вырасту папа, мама, и главное, Аркан.
Ох, как вкусно пахнет, вдохнула она дурманящие запахи, стремительно наполняющие лес. Ладно, пора действительно домой, а после того как мой животик перестанет урчать, можно снова будет попробовать улизнуть в чащу и зайти уже подальше, какой же гизли будет бродить возле самой деревни.
- Какая я глупая, - засмеялась с себя девочка. Она уже было направилась к деревне, как вдруг насторожилась, услышав необычный шорох листвы в нескольких шагах от себя. Сердце у нее стремительно застучало: это гизли, наконец то он услышал ее зов и явился к ней поиграть.
Сейчас вот только она осторожно раздвинет этот густой куст можжевельника и увидит волшебного зверька....
Истошный детский крик разорвал неторопливую жизнь небольшой деревушки дарсов Укенги.
Это был крик ужаса, отчаянья и неизбежной неотвратимой смерти, которая уже обнажила свой жуткий леденящий оскал и приготовилась сейчас поглотить всех тех, кто еще, ничего не понимая, бросил свои дела и со страхом смотрел в ту сторону откуда он раздался.
-Вереса, девочка моя, - с тревогой зашептала Хелта. Лицо у пожилой женщины стало белее полотна, у неё подкосились ноги, и перехватило дыхание, что с тобой, моя радость....
Раздался дикий торжествующий рев и с северной стороны леса показались уродливые существа маленького роста. Они потрясая оружием со всех ног понеслись к маленькому поселению дарсов.
Как зачарованные смотрели жители Укенги на стремительно приближающуюся орду грозных незнакомцев, не понимая, что происходит.
И даже, когда стали падать срубленные, точно деревья, под ударами страшного оружия незнакомцев первые поселенцы, оцепенение у других так и не проходило.
-Хрокс, макс, ренас! Михаб са уш палах, пмаз лус. Дильхима геки будса парв! Режь, руби, выродков! Вырезайте их поганые сердца, выпускайте им кишки. Поливайте нашу землю их кровью! Коренастые кривоногие маленькие убийцы с остервенением выполняли свою работу, убивая беспомощных стариков и старух, женщин и детей.
-Какая маленькая славная девочка, приговаривал, уродец, с огненно рыжей бородой заплетенной в маленькие косицы, облаченный в старую, проржавленную кольчугу, - зачем тебе такие быстрые ножки, я уже стар гоняться за такой быстрой как ты.
Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, ему удалось догнать захлёбывающегося в плаче ребенка.
-Ну вот и хорошо, теперь ты так не побегаешь, и перестанешь наконец кричать - торжествующе прохрипел убийца и занес над изуродованным детским телом топор с лезвием в форме полумесяца, на котором был выгранен рисунок крылатого чудовища.
Мать Вересы Хелта погибла в числе первых укенгцев, но она не была бы женой герма Натира и одной из дочерей прославленного князя иртов Зерда, если бы просто за бесценок отдала свою жизнь. Один из нападавших валялся у ее кортана, с проломленной от железного прута головой. Другой, ползая на карачках, как больной пес, извергал из дырявой шеи фонтаны крови и тоже уже находился на половине пути, ведущего в страну его праотцев. Третий, лишившись глаза, истошно визжал, как дикий кабан, и наряду с другими воинами яростно рубил уже мертвое бесформенное тело Хелты, извергая проклятья.
За происходящим, не принимая участия в мясорубке, наблюдал судя по всему предводитель убийц. Великолепные пластинчатые доспехи превосходно сидели на его хорошо сложенной фигуре.
Впрочем, она была не без изъянов, он был однорук, его физический недостаток скрывал длинный черного цвета плащ, расшитый золотыми нитями. Могло показаться, что этот господин, хоть его лицо и скрывала серебряная маска, смотрел на своих мясников с чувством брезгливости.
-Принц, - обратился к нему один из подбежавших воинов с глубоким шрамом на щеке, - ребята сделали свое дело, все кончено, ваша светлость должна быть довольна, все, как вы и хотели.
-Сколько? - процедил сквозь зубы тот, кого назвали принцем.
-Двадцать восемь поселенцев, среди них десять рогланов, все перемолоты. Дарсы и их король будут "довольны", когда увидят этот кроличий фарш из их родичей, мой господин. У нас правда тоже есть потери... несколько замялся воин, полегло четверо.
- Двадцать восемь и среди них десять могильщиков, все старики, старухи, дети! И четверо мертвых хорошо вооруженных хревов. О, Ясбуд! *
- Повелитель, могильщики тоже неплохие воины, - попытался возразить своему господину воин, но сразу же пожалел об этом. Глаза однорукого вспыхнули гневом, видно было, что в нем пробудились неприятные воспоминания.
-Заткни свою дурнопахнущую пасть Мор, - рявкнул он. - Молись Свере* что я не отрезал твой длинный язык. Твои люди показали себя, как безмозглые бараны а не воины.
-В... владыка, даже немного заикаясь от страха, послушно пролепетал тот, кого назвали Мором, для моих воинов действительно было неожиданностью, что старые дарсы окажут такое сопротивление. Заида и его брата Хлопа - убила старая ведьма, дравшаяся с невиданным остервенением. Она же лишила зрения беднягу Лургала. А Грема и Билока проткнул чудовищным мечом старый роглан, которого я поразил своей секирой. Вы только посмотрите, какой необычный клинок был у этой свиньи.
Один из воинов низко поклонившись протянул своему господину на вытянутых руках длинный сверкающий на солнце меч
-Харес ту ахатра намебу*, прошептал однорукий невольно вздрогнув увидев его. Он посмотрел на величаво проплывающие в небе грозовые курчавые облака.
Меч, который ему принесли, был, и вправду изящен, навершие рукояти было выполнено в форме женской головы с длинными развевающимися волосами.
-Знаешь ли ты что это за меч и кому он принадлежал? после небольшого молчания- спросил однорукий Мора, который стоял опустив голову возле своего господина.
-Нет ваша светлость, не имею представления - простодушно ответил воин.
-Это меч смерти, он был выкован сотни лет назад, мастерами народа, имя которому было ариты. Их уже нет на земле они все, канули в лету. Это один из тех мечей, которые заказали им небесные воительницы, люди называют их валькириями. Они готовились к смертельной битве с великанами из Нифльхейма и только это оружие могло их сокрушить. Они дали мастерам особую волшебную руду из которой те и сделали эти клинки. Их было изготовлено несколько штук, для каждой из валькирий. Лезвие этого меча так остро, что разрежет волос на лету. Его не нужно никогда точить, он останется остр даже если сотни лет пробудет в воде. Чтобы никто из смертных не смог больше заказать у них такие клинки, валькирии уничтожили этот народ. Но небесные девы не знали, что один из этих волшебных мечей мастера оставили себе, спрятав его. Говорят этим мечом потом владел сам грозный Сурт повелитель Муспельхейма.
"Иль дехмо ген содо"*, хозяин всегда один, задумчиво прочитал выгравированную на стали руническую вязь господин в серебряной маске. Этот клинок сам выбирает себе хозяина, которому служит верой и правдой, и горе тому, кто осмелится взять его себе.
-Вот ты и вернулся ко мне мой старый боевой друг,- с любовью произнес принц. Ищите ножны - вдруг резко поменял он тон голоса от которого повеяло замогильным холодом, Мор со всех ног бросился бежать, на ходу отдавая приказания другим воинам.
-Вот они, ваша светлость, - воин с глубоким - шрамом был несказанно рад, что ему так быстро удалось угодить своему господину, он знал, что могло быть в противном случае. Принц Кнуд был очень быстр на расправу, несколько дней назад попробовавший было ему возразить Баст, по прозвищу Угрюмый, лишился своей головы.
-Ты прощен, Мор,- небрежно кивнул принц, внимательно разглядывая деревянные ножны с ажурными позолоченными накладками. У воина со шрамом мгновенно отлегло на сердце.
-Заканчивайте побыстрей, пора уходить. Изуродуйте мертвые тела выродков до неузнаваемости потешьте их родственников, когда они явятся сюда. Разрушьте их жилища и заметите все следы, дарсы до конца своих дней не должны узнать, кто разрушил их деревню, -отдавал приказания однорукий.
-Не извольте беспокоиться, милостивый владыка, они ни за что не узнают, одежда моих воинов пропитана миньяном*, мы принесли с собой много запахов людей и их предметов, волки дарсов возьмут ложный след. Их вождь будет в бешенстве, когда увидит то, что осталось от его соплеменников, и захочет отомстить людям, все как вы и задумали,- злорадно молвил гнусно улыбаясь Мор.
-Поменьше болтай, побольше делай, не упустите ничего. - И заткни рот этому одноглазому идиоту, он орет на весь лес, иначе мне придется лишить его и второго ока, - с раздражением произнес принц имея ввиду беснующегося раненого хрева.
Слаженно и без особой суеты выполняли приказы своего господина убийцы. Каждый из них хорошо знал что нужно делать.
Поселение жизни, так в переводе с языка дарсов означало слово Укенга перестало существовать. На ее месте теперь было чудовищное пиршество смерти. Поруганию подверглись не только тела бывших ее жителей, но и их почитаемые боги. Заляпанные кровью стояли изуродованные, покосившиеся деревянные столбы идолов дарсов.
-Как верещал от ужаса этот старик, - захлебывался от смеха один из хревов весельчак Слим, показывая приятелям, как он убивал свою жертву. Его дружок Флаин, по прозвищу Короткие ноги, занимался пересмотром награбленных вещей.
-Ничего хорошего, - недовольно бурчал он себе под нос. Одна рвань! Что я подарю своей жене?
-Оставь, это мое! - со злобой замахнулся Флаин вороньим клювом на одного из хревов, пытавшегося схватить отложенные в сторону тряпки. - И так, поживиться нечем, еще и ты своими крюками лезешь - со злобой выругался он.
Вдруг на другом конце разрушенной деревни раздались восторженные возгласы.
-Мой господин, ребята нашли несколько бочек прекрасного напитка, не разрешите ли вы, взять его с собой, - обратился к принцу вновь подбежавший Мор.
-Это ваше дело, - разрешил однорукий, - однако, поторапливайтесь живее, не хватало, чтобы нас застали дарсы. Заканчивайте все и уходим.
Перед тем, как убраться, Кнуд прошелся по месту, где заканчивали орудовать его молодчики. Он брезгливо переступал через обезображенные трупы дарсов и разбросанную утварь внимательно разглядывая мертвых. Возле одного из них он задержался, пристально вглядываясь в его лицо. Чем его заинтересовал этот мертвый старый роглан? - недоумевал Мор, наблюдая за своим господином. Вдруг однорукий радостно заревел, как взбешенный зверь.
-Свара лай матхи!* - кричал принц хревов, как одержимый. Он безумно захохотал на весь лес. Никогда не видевшие своего господина в таком состоянии хревы застыли на месте и с боязливым трепетом смотрели на него.
Глава 2. Гроза
Небо медленно закрывали огромные куски темной шали. Небо, казалось, насильно пеленали, и оно сопротивлялось, хотя силы уже видно были на исходе.
Могло показаться, что кто там наверху не хотел, чтобы в этот день, оно было безоблачным, беззаботным и светлым. Только не сегодня, только не сейчас. Не спеша начинал свою заунывную песнь и Вермский лес. Холодный ветер, пришедший с запада, безжалостно срывал еще зеленую одежду с могучих деревьев-великанов, заставляя их в ответ сердиться, покачивая ветвями. Приближалась гроза.
Ничто: ни приближающаяся непогода, ни слова утешения родичей, - не в силах были поднять с колен герма Натира. Его глаза ничего не видели, их покрыла пелена скорби, он был безучастен ко всему происходящему, ко всем, кто его окружал. Огромное горе приковало его к земле, казалось, навечно.
Небо все сильнее начинало трещать по швам, и наконец на уставшую землю пошел сильный дождь, но на него не обращали внимание все подходившие и подходившие к месту трагедии охотники. Их становилось с каждой минутой все больше и больше, и шум их голосов заставил голос ветра, гулявшего в Вермском лесу, быть тише.
Двое из охотников прибывшие к месту событий одними из первых стояли немного в стороне от других и сейчас делились своими суждениями между собой.
-Натир застыл, как изваяние, он уже около часа находится без движения, боюсь, что у него помутился рассудок, - медленно расставляя слова, произнес на кавердинском* языке один из них, гигант тролль.
Этот малый разительно отличался от всех остальных. Он был просто огромен, около семи футов роста, и широк в плечах. Руки его были длинными и мускулистыми, а ноги, напротив, короткими и тонкими, непропорциональными телу. Эдакий бочонок пива на маленьких ножках. Потрепанная одежда сидела на его сутулом теле мешком. У него были крупные, немного звериные черты лица, огромные навыкате немного мутноватые глаза, широкий нос с торчащей из его отверстий волосяной растительностью, завернутые словно в трубочки ушные раковины, большой щербатый рот. В довершении всего его лицо создатель разукрасил огромными рябыми пятнами, что придавало ему особую непривлекательность.
-Есть отчего, ты же помнишь его жену и дочь, - ответил второй, он был намного ниже своего друга, и менее крепок чем тот, но уж конечно, симпатичнее его. У него было немного вытянутое лицо, выдающиеся скулы, выразительные темные, как ночь, слегка раскосые глаза, прямые тонкие словно стрелы брови, длинный орлиный нос, и густые волосы спадавшие до плеч. Если у гиганта лицо и, по- видимому, тело было болотного, трясинного цвета, то у другого кожа была смуглой, немного красноватого отлива.
-Первое, что увидел Натир, когда охотники вернулись в деревню, изуродованное тело своей дочери - продолжал второй, - несчастную Вересу разорвали буквально на части, так не потрошит свою добычу даже наш мясник Нурцаг, а он, поверь, знает свое дело.
-И все же нужно взять себя в руки, так раскисать не к лицу храброму воину. Странно, зная ваши обычаи, я все равно ничего не могу понять, покачал в недоумении головой тролль,- вы же сами зачастую убиваете при рождении своих особей женского пола, отдавая первенство мальчикам.
-Это все так, дорогой мой, Кирби, но ты забываешь одно, это делается с согласия на то отца родившегося ребенка. Когда появилась по воле богов на свет Вереса, Натир запрещал всем на нее даже дышать, не то, чтобы положить ее в жертвенную яму. Он ее любил и баловал, как только мог, и вот теперь боюсь действительно как бы не подтвердились твои слова и у него не повредился рассудок.
-Твоя подруга вернулась, - широкая улыбка расползлась по лицу тролля, когда к его другу бросилась огромная серая волчица. Тролль испытывал к этому зверю особые чувства, когда он впервые увидел волчицу, его глаза смотрели на неё, будто это было какое- то божество. А когда Вильда привыкнув к этому гиганту разрешила ее погладить, и впервые не проявила агрессии, он был на вершине блаженства.
-Промокла, Вильда?- молодой дарс ласково потрепал животное, которое, потершись о его ноги, улеглось неподалеку от хозяина, спрятавшись под кронами старого кедра от дождя.
-Говорю тебе, так могли поступить только люди, - со злобой в голосе пробасил тролль, - мерзкие маленькие людишки, они вырубают леса, высушивают болота, забирают наши земли, наконец, убивают нас ради потехи. Все зло идет от них!
-Это могли быть и не люди, - возразил ему дарс.
-Кто же еще? Неужели сказочные хревы? Ты видел хоть раз одного из них? Да и есть ли они вообще...
-Грех много раз говорил мне о его походе вместе со своим дядей, Снурри. Они зарубили нескольких козлоногих* недалеко от владений людей. Да и отец с нескрываемой ненавистью часто рассказывал про маленьких уродцев, в древности они постоянно досаждали наш народ своими набегами. Уверен, они есть и сейчас живут, как ни в чем не бывало среди уходящих в небо Черных гор.
-Аркан, мой друг, у тебя очень мягкое сердце, ты всегда почему-то защищаешь людей, - продолжал вещать трубным голосом Кирби, - они бесполезные кровожадные твари, и убивать их нужно беспощадно. Давно пора дарсам объявить против них священную войну.
-Спокойно, Вильда, - обратился к волчице Аркан. Волчица, оскалив зубы, зарычала на внезапно появившегося, перед ними, выросшего словно из под земли незнакомца.
Лицо его было закрыто капюшоном, с которого стекала ручьем вода, а потому было невозможно рассмотреть его черты, но невысокого, худощавого и пожилого незнакомца, одетого в черный балахон, опирающегося на причудливый изогнутый, как змея деревянный посох, в этих краях похоже хорошо знали.
-Сами боги оплакивают ваше горе, Аркан, сын Таньяга, - обратился он к молодому охотнику на великолепном кавергинском языке,
-Яхв!* Незнакомец положил свою правую руку себе на сердце, а левую поднял согнутой, показывая открытую ладонь. Это был знак, которым дарсы всегда приветствовали друг друга, означающий открытое сердце и доброжелательность.
-Не бросится? - спросил он у Аркана, с опасением кивнув на Вильду, которая продолжала рычать.
-Зачем ты пришел сюда, Гирон, вечный странник, собиратель сплетен, глаза и уши элларов, - было видно что молодой охотник раздражен и не расположен разговаривать с тем, кого он назвал Гироном.
-Горькие вести всегда бегут быстрее добрых, их разносят быстрокрылые птицы и быстроногие звери - я пришел поговорить с твоим отцом, засвидетельствовать вам свое уважение, выразить сочувствие и сказать, что ни золотоволосые эллары, ни благородные амастаки, ни трудолюбивые зорфи и ритонцы, не причастны к вашему горю, - спокойным голосом, нисколько не смутившись таким приемом, произнес Гирон.
Дарсы нам не враги. Твой отец, я знаю, камня на камне не оставит от его врагов мстя за убийство целой деревни ваших родичей, и это его право, но наши лесные народы не виноваты в горе постигшем вас, они скорбят вместе с вами. Сегодня вечером во многих наших деревнях эллары склонят головы и зажгут огонь памяти почитая ваших родственниками.
-Обвинять элларов и тем более ритонцев никто из дарсов я, думаю, не станет, - несколько смягчил свой тон Аркан.
Дарсы сами разберутся и найдут тех, кто принес им горе.
-И все - же я хотел поговорить с твоим отцом и старшим братом, - немного нерешительно сказал Гирон. - Было время, когда мы хорошо понимали друг друга, - осторожно попытался напомнить он.
-Боюсь тебе не поздоровится если отец увидит тебя, - сухо отрезал Аркан. Черные вороны пролетели между вашей дружбой. Последуй лучше моему совету и попытайся также незаметно исчезнуть, как ты и появляешься, обещаю, я передам ему твои слова.
-Благодарю тебя молодой воин, наша правительница Ксетия не забывает добра, а мы ещё встретимся с тобой, молодой вождь, наши тропы ещё пересекутся, -Гирон с грустью посмотрел на Аркана, низко поклонился ему и не спеша стал удаляться, через несколько мгновений он исчез в глубине леса. Аркан вместе с Кирби молча смотрели ему вслед.
-Что тебе говорил этот лазутчик элларов, раздался неожиданно громкий голос отца, от которого Аркан невольно вздрогнул.
Вождь объединенных племен дарсов правитель всей страны Таньяг вместе с воинами из своей личной охраны стоял перед ним.
Хмурые воины Таньяга стояли за ним полукругом держа в руках, наизготовку небольшие широкие мечи блемусы и охотничьи копья. Сам Таньяг был зол, по его красным воспаленным глазам видно было, что он провел бессонную ночь. Он с раздражением смотрел на своего сына, и по сторонам.
-Отец, - поклонившись и ответив на приветствия всех других воинов, - ответил Аркан, - рад видеть тебя.
Это был Гирон, его послали эллары узнать твои дальнейшие действия. Он хотел поговорить с тобой, но я подумал, ты вряд ли захочешь его слушать в такое время и потому посоветовал ему убраться подобру- поздорову.
-Что он хотел сказать мне? - загремел властный голос Таньяга.
-Он клянется всеми богами, что лесные народы не причастны к тому, что произошло в Укенге, и выражал нам своё сочувствие.
-Сочувствие? Кем он считает нас? Ничтожными слизняками? - Таньяга последние слова Аркана буквально вывели из себя. Недовольно зашумели и все остальные его воины.
- За эту речь нужно было отрезать его язык, но ты не сделал этого, почему? - Таньяг испытывающе посмотрел на Аркана и не дожидаясь ответа продолжил:
-Через несколько дней я сам буду им сочувствовать, когда спалю их дома и истреблю весь их род. Слышите все? - закричал он, и его голосу вторил раскат грома. Ещё сильнее заревел дождь поливая своими слезами изуродованную землю на месте которой раньше стояла Укенга.
-Отец, лесные народы действительно не могли напасть на наших стариков и детей, ты сам это прекрасно знаешь - совсем мягко, пытаясь успокоить его, произнес сын. Частенько, когда тот находился в пылу раздражения, ему удавалось таким образом воздействовать на него, но только не в этот раз.
-Скоро вернется Урсан с разведчиками, тогда все станет на свои места,- продолжал неистовствовать вождь. -Волки должны найти наших врагов, дождь не смог смыть все следы. -Отправляйтесь с Кирби в Ирсанг, вы мне понадобитесь на кровной ночи. Уже совсем скоро туда начнут подходить вожди племен, поэтому подготовьте все к началу и к моему прибытию.
-Слава всемогущему Майру,- зашептал один из воинов Таньяга Натир, - вроде приходит в себя, один создатель знает, что ему пришлось пережить.
-Он настоящий воин и у него скоро будет возможность отомстить за свою дочь и жену, как и у всех нас, - зло сказал Таньяг.
Глава 3. Кровная ночь.
Небольшое поселение дарсов Ирсанг казалось, вымерло этим днем. Все жители Ирсанга, а в нем жили преимущественно дарсы - ирты, от мала до велика, слышали, что сегодня ночью в Священной роще будут проходить важные события, которые могут изменить привычный и устоявшийся уклад их жизни. Все знали о произошедшем в Укенге и не сомневались в том, какое решение будет принято сегодня на кровной ночи вождями племен.
Дарсы никогда не выделялись среди других рас, населяющих Холодные земли, веселостью характера, суровый уклад жизни сделал их таковыми, они всегда предпочитали действие - размышлению, а битву - разговору, но сегодня они были еще более мрачными и молчаливыми. Даже детей в этот день родители не выпускали из своих кортанов*. Им было строго-настрого запрещено появляться на улицах.
С раннего утра в Ирсанг стали подходить знатные представители других племен дарсов. Принимать таких почетных гостей для ирсангцев, наверное, было бы невероятной честью, если бы не обстоятельства, которые стали причиной их появления в этом небольшом поселении, находившемся на западных окраинах лесной страны.
Действительно, почти все из прибывших были известными и знатными дарсами, многие своего рода живыми легендами этого народа. О некоторых из них слагались песни. Чего стоит появление одного лишь верховного германа Схеда, вождя всех рогланов, самого, как считалось, сильного из воинов дарсов. О нем ходили слухи, что без оружия, одними лишь руками, Схед был способен свалить наземь медведя, и это была чистая правда. Отцы учили своих детей быть такими же бесстрашными и мужественными, каким был этот воин.
Непобедимый Схед одним из последних вошел в Ирсанг в сопровождении небольшого хорошо вооруженного отряда могильщиков, несших штандарты клана Гремучих змей.
В распоряжении гостей были переданы самые лучшие просторные кортаны, обед и ужин тоже были приготовлены на славу, все самое лучшее и изысканное подавалось на столы. Больше всего угощения пришлись по вкусу всеядным могильщикам*, они всегда не отказывали себе в удовольствии хорошо поесть, а здесь и вовсе разгулялись.
-Неплохо живут наши соседи, Хорх, я бы согласился побыть здесь недельку, другую, а может и вовсе остаться, - разомлев от сытной вечерни, оскалив желтые клыки, мечтательно говорил своему приятелю один из воинов, сопровождавших Схеда поглаживая себя по животу.
-Ирты тебя палками погонят на следующий же день, Мелад - не без основания проворчал старший из могильщиков тощий длинноногий Хорх и после того, как сделал добрый глоток из кувшина наполненного опьяняющим напитком, настоянным на лесных ягодах, добавил,
-Нас так принимают, потому что уважают нашего господина, ты же знай свое место, помалкивай и набивай свое брюхо, пока есть возможность. Мелад не стал спорить, посчитав совет своего старшего приятеля вполне полезным и с еще большим аппетитом принялся уплетать еду, налегая на жареное кроличье мясо.
Ночь уже обняло нагое небо, накинув на него темные оэссиния. Незаметно пришла полночь. В святой роще, неподалеку от Ирсанга, должна была состояться Кровная ночь, ночь встречи всех единокровных вождей племен дарсов, которая проводилась в судьбоносные дни для всего народа. Зачастую на ней вожди племен решали, кому вынести врику*, либо против какого народа объявить войну. Подобные святых мест у дарсов было всего три. Они были отделены оградою и тщательно охранялись и днем, и ночью. Заходить на эту территорию без особого на то позволения хранителей, было строго запрещено. Нарушителей ждала жестокая кара.
Но было семь дней в году, когда эти места были разрешены для посещения всех желающих без всяких ограничений, именно за столько дней по старинному преданию верховный бог Майру сотворил весь мир и самих дарсов.
Тогда эти места были настоящим паломничеством, дарсы шли к каменным статуям своего повелителя с различными просьбами, умоляли создателя о милостях, несли ему в подарки различные дорогие украшения, еду.
Так в каждой семье женщины к этому случаю готовили специальные двухслойные рисы*,- символизирующие неразрывность между небом и землей. Возвращаясь назад, дарсы брали с собой воду из бившего неподалеку родника. Считалось, что вода, взятая из Святых рощ, в это время обладает чудесными исцеляющими свойствами. Дарсы верили, что в эти семь дней дух Майру посещает святые места и может принять любое из обличьев, а потому всякое смертоубийство в эти дни, даже животных, было запрещено, неизвестно же было, какой облик примет их создатель на этот раз. После праздничных дней посещение этих мест считалось для простых дарсов высочайшей милостью, необходимо было получить особое разрешение у хранителей культа Майру, дабы их посетить.
Вообще Майру считался наиболее почитаемый из богов у дарсов. Легенды этого народа собранные в книгу (О великих днях сотворения жизни) рассказывают о нем, как о справедливом, добром и могущественном. Его дарсы изображали двухголовым, потому что он надзирает за двумя царствами, то есть небом и землей.
Неизменную и любимую его спутницу богиню земли звали Фоя.
Её изображали в виде волчицы, так как по преданиям она частенько превращалась в этого зверя, сопровождая своего мужа на охоте, это, наверное, и объясняло ту особую любовь дарсов к этим благородным животным, которые являлись для всего народа тотемными.
Именно Фоя настояла на том, чтобы Майру по её образу и подобию создал дарсов.
У создателя было много родных дочерей и сыновей. Богом благородства и войны был Рокет, лесами правил Зоман, реками и морями Армида, удачей Керота и, наконец, был среди них повелитель зла и смерти Ремх.
Вот что рассказывают о его появлении предания старины глубокой.
Несмотря на строжайший запрет своего отца не вмешиваться в дела земные, его дочери тайком частенько спускались на землю и отдыхали там от своего грозного родителя, учили богоизбранные народы разным премудростям.
Однажды, как гласит легенда, одна из дочерей Майру, по имени Живина, спуталась на земле с гигантским змеем и родила на свет младенца грязного, липкого, холодного, с уродливыми чертами лица и туловищем, длинным, как у змеи.
Она долго прятала его от отца, ибо боялась его гнева, но Майру все равно прознал о проделках своих дочерей и о ребенке Живун. Когда он нашел его и показал своим сыновьям, все боги долго смеялись, видя такое уродство, а Живун рыдала и просила отца пощадить младенца. Майру, который вначале собирался убить змееныша, все же пожалел его, дал ему имя Ремх - отвратительный, велел посадить его на цепь и запереть в татходе*, самом мрачном и ужасном месте небесного царства, дабы его никто и никогда не увидел.
Ремх рос, как изгой, без ласки и любви, и немудрено, что когда он вырос, то возненавидел всех своих родственников и все живое. Обманом ему удалось выбраться из своей темницы, он убил свою мать, которая на протяжении всего этого времени ходила его кормить, и сбежал от мести Майру на землю.
По легендам, раньше дарсы жили вечно, в радостях и веселье, в постоянном достатке, но как на их земле поселился Ремх , конец пришел их счастью. Ремх стал богом смерти, а его бесчисленные сыновья и дочери, коих зачал он в грехах с самыми отвратительными тварями земными, опьяненные кровью, принялись за дело.
Сыновей и дочерей у Ремха было очень много, это боль, страдания, различные болезни, слабости и пороки. А слуг и вовсе не счесть - это страшные монстры, демоны, которые могут вселяться в людей и строить им различные козни.
Говорят своих слуг Ремх создавал когда бил посохом скорби по камню силы у Черных гор.
Дарсы частенько изображали Ремха в образе горбатого иссохшего, злого чернобородого старика, на плечах у него сидят большие хищные птицы, вместо рук у него змеи, которые жалят всех, кого видят и обгладывают кости мертвецов в могилах, вместо ног - медвежьи лапы.
И об этом вечном противостоянии добра и зла, смерти и жизни хороших и плохих богов рассказывают легенды дарсов.
Множество ритуальных костров, разожженных по кругу в честь сыновей и дочерей бога Майру, освещали большую жертвенную поляну и установленные на ней каменные изваяния божеств. Рядом с ними на сырой земле расположились знатные дарсы, вожди племен, жрецы и шаманы, прибывшие сюда по велению Таньяга со всех уголков Дарсии.
Здесь были: и бесстрашный Схед, и вожди иртов Хрид, Рамс, Тольген, Хартиф, Фод, вожди племен вертов, красных дарсов: Талык, Умак, Эгмар, лучшие воины этого племени - Бронг, сын Гекрога, любимец всех женщин Сувкара, высокий красавец Альдар, улусы могильщиков: Зеца, Ячта, Вукла, почтенные и убеленные сединами жрецы и шаманы племен, наконец, сам верховный вождь дарсов Таньяг со своими сыновьями Урсаном и Арканом, которые сидели по обе стороны от него.
Рядом с Арканом чуть сзади находился Кирби, единственный из всех, кто в ожидании начала Кровной ночи изо всех сил боролся со сном, возле него лежала волчица Вильда, в ее глазах весело плясали, отражаясь, красные язычки пламени костров. Когда верховный лонвилль* дарсов и его жрецы облаченные в красные одежды очертили различными таинственными знаками место проведения Совета, они приступили к процедуре призвания божеств монотонно распевая в их честь песнопения.
-Братья, - тихо произнес Таньяг,- как велят законы предков, наполним этот кубок нашей кровью, этот священный меч был сегодня доставлен из гробницы великого Янгаса из города мертвых Хзенада.
С этими словами он глубоко порезал ладонь своей левой руки и подставил под кровь большой изящный серебряный сосуд, который ему поднесли жрецы.
"Вазу ра, ми дожу хва*. Вазу ра ми дожу хва" - негромко, но четко повторили все дарсы. На этих словах вдруг вспыхнуло и, как показалось, сердито затрещало пламя в середине поляны у огромного каменного изваяния самого создателя Майру. Оно было гораздо больше, сильнее всех других костров.
Эффект неожиданности был впечатляющим, многие из дарсов невольно вздрогнули. Кирби, до этого момента уже совсем было сдавшийся и покорившийся сну, вмиг проснулся.
-Посмотри, Аркан, - тихо пробасил он молодому вождю, указывая на главную каменную статую,- создается такое впечатление, что ваш бог не очень то и доволен происходящим.
Действительно с той стороны, где сидели Аркан, Урсан, Таньяг и Кирби, лицо у каменного идола возвышающегося над жертвенным настилом при свете ярко вспыхнущего огня не казалось дружелюбным.
-Наверное, ему не понравилось, что его разбудили среди ночи, съязвил тролль. - Вот, к примеру, будить наших богов в такое время большой грех, ваши, наверное, тоже хотят поспать.
-Тише, Кирби, умоляю, тише, если кто- нибудь услышит твои глупые слова, тем более, сейчас, не сносить тебе головы, - умоляюще прошептал Аркан.
-Умолкаю, - несколько пристыжено пробормотал тролль, - и все-же не могу понять, зачем вам вся эта таинственность, эти никому не нужные обряды, трата лишнего времени и сил. Ведь давно уже известно, чем закончится это сидение у костров. Аркан ничего не ответил на пустую болтовню своего друга, он был всецело захвачен происходящим.
А между тем дарсы все повторили обряд, который начал их вождь. Один из жрецов почтенный Рахен, отнес кубок с их кровью и бережно поставил его на жертвенный круг к статуе бога Майру.
-Благодарю вас мои братья, что вы собрались здесь по моей просьбе, - продолжал говорить Таньяг. - Последний раз Кровная ночь проводилась, как вы помните, пятнадцать зим назад, в славном месте, сердце дарсов - Явдавкасе. Сегодня, как и тогда, мне нужны ваша поддержка, ваша сила, ваши воины, чтобы объявить о священном походе. Души наших стариков и детей призывают к отмщению, и мы не можем поступить иначе. Пользуясь своей неограниченной властью, я бы сам мог принять такое решение, но это было бы неправильно. Сегодня по утру останки наших родичей были сожжены, а их пепел по моему указанию будет доставлен в Хзенад, где будет погребен со всеми причитающимися почестями. Вместо надгробных камней у их могил будут стоять остроконечные лифы*, до тех пор, пока они не будут отомщены. Архчу ур сарам.*- закончил он.
-Великий вождь, - обратился к Таньягу Схед, - мы до сих пор не знаем имя тех выродков, которые посмели поднять руку на дарсов, почему ты не обмолвился ни словом о наших врагах, Кто они?
-Твой вопрос лишний герман Схед, - жестко ответил Таньяг, - напрасно вы обманываете себя, вы все прекрасно их знаете, это люди.
Его слова, похоже, задели всех за живое. Больше всех изрыгал проклятия по отношению к людям верховный герман Схед, его злоба заражала и других, немало потребовалось усилий, чтобы успокоить не на шутку разбушевавшихся дарсов.
-Я только сейчас рассмотрел его вблизи, - снова пробасил на ухо Аркану Кирби.- Сколько же у него шрамов на лице, можно только представить, как обезображено его тело, если бы его не скрывала эта великолепно выделанная медвежья шкура.
-Шрамы, полученные в сражениях, не нужно скрывать, это особенная гордость всех дарсов, мы гордимся своими увечьями, - с неким торжеством в голосе ответил Аркан, тебе ли это не знать, мой дорогой друг. Посмотри на его амулеты, у каждого из них своя история, каждый из них раньше принадлежал врагу и был частью его тела, был ли то зверь, или двуногое существо. Большое горе, если дарс потеряет свои амулеты, тогда он лишится силы и уважения других, поэтому мы никогда их не снимаем, даже когда отходим ко сну. Схед много раз встречался со смертью, как и Бронг, Хартиф и многие другие. Им есть, чем гордиться, - рассказывал Аркан.
-Да, мой вождь, я это знаю и все же не перестаю вам удивляться, - задумчиво произнес тролль.
-Тише, братья, - в который раз пытался навести тишину Таньяг, успокойся брат Схед. Мой старший сын Урсан с отрядом разведчиков хорошо обследовал место, где гуляли слуги Ремха и сейчас он вам все поведает - говори, - попросил, он своего сына.
Урсан был на десять лет старше Аркана и будущая зима должна была быть двадцать пятой в его жизни. Внешне спокойный, рассудительный, немногословный Урсан не мог похвастаться, как многие другие дарсы, крепкими мускулами. Со стороны могло показаться, что он не способен на решительные действия, и всего лишь бледная тень отца, не имеющий своего голоса, но это было обманчивое впечатление. Урсан мог в один момент превратиться в разъяренного зверя, и горе было тому, кто стал бы на его пути. Свое хладнокровие, и решительность, он демонстрировал не раз, и оно изумляло и порой приводило в ужас дарсов близко знающих его. Как то раз присутствовав на одном совете в Явдавкасе Урсан без колебаний вогнал нож в сердце очень знатному охотнику, когда стало ясно, что он издевается над своими слугами и обращается с ними как со скотиной. У дарсов были слуги, и это было вполне нормальным явлением, но никто с ними не смел обращаться, как с рабами.
При этом Урсан не слыл жестоким человеком. Старший сын во всем был надежной опорой и помощником отца. Отношения же его с Арканом, хоть и были далеки от гармонии, и их нельзя было назвать полными братской любви, строились по принципу уважения с обеих сторон.
Урсан был главным ловчим у иртов, через него проходили все волки, поступавшие на службу к дарсам, он лично осматривал молодых волчат, занимался их обучением или выбраковкой.
-Волки могут жить только в стае - всегда говорил он и недовольно кривился когда видел свободно гулявшую Аркановскую Вильду, - только среди себе подобных она может стать настоящим охотником, а потом матерью, жизнь одиночки безрадостна и коротка, если бы не отец, я бы никогда не позволил тебе ее воспитывать, как собаку.
Вильда и была, тем самым камнем преткновения и одним из источников конфликта между братьями. Урсан, еще когда она была совсем молодой, положил на нее глаз, и только вмешательство отца не позволило ему забрать волчицу себе.
-Не обращай на него внимание, он просто завидует тебе, - частенько говорил отец своему младшему сыну, объясняя тем самым недружелюбное поведение старшего, - ему трудно понять, как ты ее так смог обучить, ведь он, несмотря на то, что практически сам уже оброс шерстью всю жизнь проводя с волками, такой дружбы, и преданности добиться от них не смог.
Со временем, когда Аркан стал старше, этот конфликт позабылся, но тем не менее Вильда до сих пор не позволяла Урсану прикасаться к ней.
-Дождь не смог смыть все следы людей, - начал говорить главный ловчий, - мои волки взяли запахи убийц, хотя эти хитрые твари всякими способами пытались их замести. Судя по всему, жители Укенги были застигнуты врасплох, нападавших было несколько десятков человек, вооруженных до зубов, но несмотря на это, наши старики оказали нечистым достойное сопротивление, не знаю, смогли ли они убить хоть одного из них, но зная лично Снурри, Треха, наконец, смелую и мужественную адиру* Хелту, думаю, они постояли за себя.
На месте расправы мы обнаружили остатки лоскутьев одежды, принадлежащей людям, их оружие, обломки щитов, если кому то из вас нужны доказательства, вы найдете их в Ирсанге, в покоях старейшины иртов достопочтимого Гланли. - Урсан поклонился в ту сторону, где сидел почтенный старейшина.
-Я благодарю тебя, сын мой, и твоих разведчиков, -поднялся со своего места Таньяг, -теперь мне хочется узнать, что скажут хранители нашей веры и наших душ, достопочтимый Харгрин, вам слово.
К дарсам вышел седой, как лунь, старец, несмотря на свои преклонные лета, он не выглядел немощным. От его одежды, множества украшений и талисманов, висевших на нем, веяло какой- то необыкновенной силой. Сразу стало ясно, каким почетом и уважением он пользовался у вождей племен и знати дарсов, так как его появление сразу же заставило умолкнуть пчелиный рой, всех растревоженных рассказом Урсана.
Тот, кого назвал Таньяг Харгрином, был лонвиллем - главным служителем бога Майру на земле, его слова были не менее священны для многих охотников, чем их вождя.
-Справедливый Таньяг, благородный Урсан, неустрашимый Хартиф, могучий Схед и все остальные мои любимые родичи,- тихо начал он. Моя речь многим из вас покажется непонятной, даже более того, странной, но прежде чем готовиться к войне с людьми, мы должны были спросить на то позволения у нашего создателя и его детей - хотят ли они этого. Мне и другим жрецам поручено на этой земле быть их верными слугами, и только нам они могли это поведать.
-И наши боги говорят - нет! Наш небесный могущественный отец -против священной охоты, которую собирается открыть Таньяг и поддерживающие его другие вожди племен. Властительный старец остановился и обвел своим взглядом всех дарсов. Вожди недовольно зашумели.
-Продолжай, мудрый Харгрин, продолжай, -попросил жреца Таньяг, - несмотря на его спокойный голос было видно, что речь хранителя была ему явно не по сердцу.
- Дабы умилостивить наших богов, чтобы они послали нам удачу, сегодня в ночь когда на небе открываются врата мы должны были провести обряд жертвоприношения. Горькими травами уже был осыпан жертвенник, мы провели все необходимые ритуалы - но женщина, выбранная моими помощниками для этой священной миссии принесла накануне мертвых младенцев. Мы не можем положить на жертвенный круг не живую плоть.
Вчера Ультиде - нашей слепой прорицательнице из Явдавкаса, приснился странный сон. Она увидела бескрайнее поле, на котором лежат наши мертвые воины, а их тела рвут на части страшные рогатые звери, каких еще не видывали в наших краях. Это сон предупреждение - его посылает нам лучезарный Вигос*. Вы знаете Ультида смотрит и чувствует все своим сердцем и её плохой сон, это предупреждением всем нам.
Мои священные камни, как бы я их ни раскладывал, говорят об одном и том же они , они предвещают большую беду.
Это ещё не всё! Старейшины Гуштула рассказали мне , что в их поселении в некоторых кортанах мед и молоко вчера ночью стали другого цвета и вкуса. Хотите знать какого? - крови!
Чем дальше говорил мудрый Харгрин, тем громче и жестче был его голос, что было непривычно для этого седого старца и тем суровее становились лица у дарсов.
- И наконец, все вы знаете о чем гласит наша священная книга...
И страшные беды и несчастья обрушатся на дарсов, когда поведет вождь братьев своих в чужие края, чтобы покарать другие народы. И погибнут они почти все, а те, кто спасется, с ужасом будут вспоминать о том походе, - произнес он известные всем на память строки из радарсы.*
-Я закончил моими устами с вами сейчас говорил творец мира сего великий Майру, - жрец благодарно поднял свои руки к небу.
Слова верховного хранителя, похоже, произвели некое магическое действие на свободных охотников, ибо в священной роще воцарилась тишина, которую нарушало лишь мерное потрескивание костров.
Первым, кто нарушил это тягостное для всех молчание, был красавец Альдар сын Умака одного из вождей вертов.
Глава 4. Кровная ночь (продолжение).
-Я прошу слова, - как равный среди равных,- обратился ко всем сувкарец. Я молод, может быть, это и объясняет мою несдержанность. У меня мало жизненного опыта в отличие от многих из вас. Я не успел украсить свой пояс кожей убитых врагов. О всех великих войнах прошлого я знаю лишь по наслышке от храбрых воинов нашего племени. Но я никогда не слышал от них, чтобы дарсы вели себя, как трусливые псы, поджавшие под себя хвост. Почтенный тут много наговорил страстей и что же ..... Разойдемся по утру, кто куда, и будем жить дальше, как ни в чем не бывало, и ждать пока люди не вырежут еще один из наших поселков и не заберут себе весь наш Вермский лес.
Насколько я знаю, слепой Ультиде после употребления настоев из одурманивающих трав и сушеных грибов, каждую ночь снится всякая нечисть, так почему же я должен воспринимать её видения и слова наших жрецов, как будто бы это воля наших богов.
-Я о нем мало знаю, - живо откликнулся Аркан, Альдар, единственный сын Умака, полная противоположность своему отцу. Посмотри, как гневно тот на него смотрит. По Альдару сходят с ума все девушки Сувкара, не одной из них он вскружил голову. В ратном деле себя пока никак не проявил, но я слышал от брата, что у него самые шустрые ноги, в беге нет ему равных, может догнать самого быстрого зверя в наших лесах.
-Ему, наверное, здорово достанется на орехи за свои слова - попытался предположить Кирби и не ошибся.
- Альдар, остановись, - попытался урезонить уже переходящего на открытую грубость по отношению к жрецам его отец, багроволицый массивный Умак, который, покрывшись холодным потом, с ужасом и негодованием смотрел на сына, - опомнись, ты кощунствуешь. Но тут на выручку Альдару пришел Схед.
- Умак, не мешай своему сыну, он недавно стал мужчиной и имеет право свободно говорить, я разделяю его речь. Неужели река памяти вашей обмелела и вы позабыли сколько зла приносили нам и другим лесным народам люди? Мой топор жаждет крови, если вы решите все по другому, будете после этого иметь дело со мной, - и невысокого роста коренастый воин на лице которого заходили ходуном скулы угрожающе посмотрел на всех.
-Схед, ты ведешь себя вызывающе, а у тебя, Альдар, не по возрасту слишком длинный язык, - властно выкрикнул Таньяг, - говори, Хартиф, - обратился он к одному из вождей иртов, видя, как тот тоже хочет что-то сказать.
-Слова молодого охотника приятны моему слуху. Его родитель должен гордится своим отпрыском, а не закрывать ему рот, - с кривой усмешкой начал свою речь среднего возраста дарс, было видно что происходящее его искренне забавляло, и он специально долго находился в тени, лишь наблюдая за всеми. Пальцы левой руки Хартифа все время пробовали на острие лезвие большого охотничьего ножа, с которым он не расставался ни на минуту. Вождь иртов был высок, худощав, и уже не молод, его лицо было изрыто глубокими морщинами среди которых постоянно таилась улыбка. "Гордец, на всех смотрит свысока, считает себя самым умным", - говорили про него некоторые дарсы.
Хартиф был резок на язык, никогда не повышал голос, даже когда сердился, и не боялся сказать в лицо любому, что о нем думает, при этом мило тому улыбнувшись. Многим, конечно, это было не по душе, но его едкие замечания все старались пропускать мимо ушей, ибо знали, что связываться с ним не стоит. Даже Схед уходил от открытого столкновения с Хартифом, стараясь принимать всегда его сторону. Он был храбрым, бесстрашным дарсом, и за это его очень ценил Таньяг.
-Как там? - И страшные беды и несчастья обрушатся на дарсов, когда поведет вождь братьев своих в чужие края, чтобы покарать другие народы...
-Хочется напомнить, что никто и никогда из ныне живущих, в том числе и наши уважаемые небесные старцы, не видели в глаза эту священную книгу. Зато все помнят её слова и пугают этим пророчеством своих детей. Но, насколько я помню из рассказов матери, в ней было и продолжение, звучало оно примерно так:
-И только мужество вождя спасет народ и сумеет остановить зло, пришедшее на наши земли. Почему- то об этом пророчестве не вспомнил или может его ненароком запамятовал уважаемый Харгрин, - все также продолжал ухмыляться и играть с клинком Хартиф.
-Сейчас нужно обсудить вопросы предстоящего похода, а не заниматься толкованием снов наших жрецов. Один раз мы уже простили людей, теперь они должны заплатить нам своей кровью! - закончил он.
-Вот это слова настоящего дарса! - рявкнул Схед, под одобрительные возгласы, которые увенчали короткое выступление Хартифа. - Смерть людям!
-Великий правитель, и все же последнее слово останется за тобой, останови ослепленных жаждой мести вождей, -заклиная бросился к Таньягу Харгрин хватая его за руку. - Только твоя мудрость может помешать этому. Вспомните мои слова, предсказания, о дарсы, остановитесь! Людские владения огромны, у них много хороших воинов, они, превосходно оснащены, и обучены, вы найдете там свою погибель, - не теряя надежды буквально молил он Таньяга. Но все было тщетно, вождь дарсов, отвернулся от почтенного старца и казалось, его не слушал.
-Слушайте меня отцы, сыновья, братья, - воззвал ко всем Таньяг, - я принял решение. Быть великому походу!
Пусть каждый из вас пригубит сейчас из священного кубка единения, нашу жизненную силу, тем самым он подтвердит свое согласие с моими словами.
Первым бросился к серебряной чаше, не дожидаясь, пока ее поднесут жрецы, которые в нерешительности сгрудились возле Харгрина и шептались с ним, - верховный герман Схед. Пригубив её, он растер кровь рукавом и собственноручно поднес чашу Хартифу.
-Не все выпил? - также, не переставая улыбаться, спросил у него ирт, отложив на время в сторону свой клинок. Примеру Хартифа незамедлительно последовали и все другие ирты Хрид, Тольген, Фод, потом чаша перешла в руки вертов огромного словно медведь Бронга, далее молодого Альдара, большеглазого Гекрога, у одного лишь князя красных дарсов Умака она задержалась дольше обычного, но, подержав ее в руках и испытав на себе недоброжелательные взгляды соплеменников, Умак все-таки поднес ее к губам. Последними обряд единения совершали сыновья Таньяга, Урсан, Аркан, и завершил его, прикоснувшись к чаше, их отец. Он же влил остатки крови в каменные уста статуи бога Майру и произнес:
-Мсараму ва эжату ни!* Главный хранитель, на которого никто уже не обращал внимания во время этого действия лишь недовольно качал головой. Улусы могильщиков не принимали участия в этом обряде, но они с интересом наблюдали за ним.