В приданое от жены достались мне престаре-лые тесть с тёщей (царство им небесное), тётка с дядькой, ещё одна тётка, потом ещё одна тётка, по-том... Ой, да всех не упомнишь. Один другого старее, все с хворями, все с болячками. Оно бы, конечно, ни-чего, но всё это "хозяйство" внимания требует, а вни-мание такого вот рода: одному дров наколоть, другому
сена накосить, третьему картошку выкопать и чтобы всё в срок поспеть! Я же из-за этого свою-то картошку ни разу ещё вовремя не убирал, всё где-то ближе к новому году, по морозу уже, когда ладошки к лопате примерзают!
Этот раз я своей красотке так и сказал: всё, ми-лашка, баста, последќний раз! Тут никакого здоровья не напасёшся, чтоб весь этот "хлам" ублажить. Подумать только - излом да вывих, а почти все до ста лет дожиќвают! Если бы не я, давно бы круглой сиротой осталась. Тут она так взвиќлась - не один раз пожалел, что язык высунул. Нашёл, дурак, с кем свя-зываться. В общем, ни свет ни заря, попёрлись мы к тётушке в "гости". Путь не ближний, а ещё и вернуться сегодня же надо. Ну, пришли, тётка рада не рада. Чего ей не радоваться-то? Вон и лопаты уже приготовила, знай копай. Огород, ни много ни мало полгектара будет... Передохнуть не дала, давай на старика, жаловаться: такой, сякой, разэтакий.
- По малину скока не пущала, а утаращился та-ки. Жду - пожду, нет и нет. Солнце вот-вот сядет. По-шла искать. А куда, идти - та?! Кругом лес, везде ма-лина... Насилу нашла: лежит себе в малиннике, в од-нодышку дышит, совќсем помирать вздумал, аспид. До дома чуть дотащила, а хоть бы одну ягоќдку сорвал! А на другой день за орехами грит ищё съёрзаю, коли по-спеют. А я ему грю - провались, ни в жись боле искать не стану! Дак одумался, не ходил. Ну на кой орехи эн-ти самые нужны, ковда не однова зуба на двоќих нету! Сосать их заместо конфет штоли? Лешак беспутой!
Дядька, всё это выслушав, сильно обиделся. Дело в том, что лет пять назад его парализовало, но он-таки оклемался, но не совсем. Потом ему стимуля-тор вшили и сердце у него, как он сам говорит, от ба-тареек рабоќтает. Он мне, позже, тоже на тётку жалил-ся.
- Четыре дни ботву-то косили, на четвереньках уж докашивал, дак она мне, язва, сто грамм пожалела. Ох и противна же сделалась, зараза. Нельзя тибе го-ворит, а мне-та ить видней, можна аль нет, как ты ду-маешь?
Жаль старика, но тут я ему не помощник, авто-ритета у меня по этой части маловато...
- У миня, как картошку копать, - печалится ста-рина, - запор приключаетса, от страха што ли... Три дни мучилса, кой-как опросталса. Беда чисто...
На ужин тётка наготовила всяких всякостей: грибочки солёные, курица печёная, мёд, яйца, молоко - чего душе угодно! Мы неплохо работали, не хуже того ели, а они всё вились вокруг нас подсовывая того и другого.
Потом мы прощались, пора домой, путь не ближний. Тётка сколько ни крепилась, а слез не сдер-жала, мигом обратив лик свой в печёное яблоко. Дядь-
ка тоже дал слабину: всё хотел чего-то сказать напо-следок, да не смел разжать подрагивающих губ. Мы уходили, оглядываясь, а они всё махали вслед пока не скрылись из вида.
Вот ведь, ей Богу, всегда так: чего только не наговоришь в сердцах, сгоряча, но проходит время и казнишься сказанным. А ведь люблю я эти тёќплые встречи и душевные расставания. Не могу предста-вить, как без этого жить, а потому - живите мои стари-ки, ради Бога, живите, а всё остальное - сладится.