Неподалеку рявкнула мортира, послав снаряд через стену замка.
Мы осаждали Стирлинг второй день. Не сам Стирлинг, разумеется, а крепость на скале. Но эта крепость не имела себе равных по значению.
После победы при Торнагрэйне, мы отдыхали не более недели, собирая провизию, помогая восстановиться раненым и дожидаясь подкреплений.
У меня тоже был повод для радости - самые неприятные раны наконец зарубцевались и перестали кровоточить. Говорил же, заживет, как на собаке, а вы не верили! Не ножами же с меня мясо пластами срезали, в конце концов! Прижгли железкой, дернули клещами пару раз, ну и что такого? Конечно, большинство шрамов останутся на мне до самой кончины, которая может наступить вполне неожиданно, учитывая местную специфику, да. Но кого это волнует? В фотомодели я не собираюсь. И должности такой тут нет.
Кстати, насчет должности - лорд Джордж назначил меня ординарцем при командующем Кланом Кэттан, что означало для меня немыслимые труды и страдания. Но вы не переживайте - должность была чисто официальной, так что в походе я тупо трясся на лошади, а большинство свободного времени проводил в разговорах с клановыми вождями, совершенствуя знание английского.
Не, ну а как вы думали? Что я сразу заделаюсь вождем клана, как какой-нибудь герой дешевого романа? Ага, здорово, да. Клан Алексея Хромова - и отныне все клансмены носят фамилию Макхромов! Макхромов, ага!! Ну скажите, что я идиот. Ну же! Не надо спешить, спокойно, отчетливо: И Д И О Т!
Ну ладно, не хотите - не говорите. Да короче, не надо париться, я просто... Просто самокритика зашкаливает у Леши, доступно, не? Юмор такой дебильный у меня, понятно?!
Иан Макгилливрэй, кстати, невероятно обрадовался, увидев новобранца и немилостиво начал драконить меня - я имею в виду, упражнения с палашом и секирой, а не то, что вы подумали было... Иногда "к нам на огонек" заглядывал Джордж Мюррей и Иан прекращал занятия, а я валился на спину и просил шотландских богов, чтобы это скорее закончилось.
Мюррей частенько выхватывал палаш и проверял, насколько хорошо я усвоил основные стойки и блоки. Потом он уходил и мы с Макгилливрэем продолжали отрабатывать детали фехтования.
Откровенно говоря, я был признателен Иану за науку - она спасала мне жизнь не раз. Однако, не будем забегать вперед.
Фехтовать на палашах оказалось не так и сложно, хотя для этого требовались безумно сильные запястья. А все почему? Потому что, раз: тут был разрешен жесткий блок, и два: распространены удары по атакующей руке противника, то есть, удары БЕЗ замаха, без замаха - значит, не задействуя плечо, а только кисть руки. А палаш-то - он не легенький совсем.
Мой дед, сухумский казак, учил меня обращаться с шашкой, но в бою с шашкой жесткий блок был строжайше запрещен - ибо на шашке отсутствовала гарда. С палашом все было наоборот.
Иан показал мне много хитростей, о которых никогда не догадается человек, впервые взявший в руки палаш. Как и в классическом фехтовании, здесь огромную роль играли ноги. Ну не настолько огромную, чтобы там уже..! Но роль они играли важную. Сдвинувшись на пол-шажочка, можно было легко уйти от бешеного рубящего удара и провести фатальную контратаку. Или отступив на шаг, ударить по вытянутой руке соперника. То есть, везде были свои приколы.
В ответ я научил его нескольким приемам, что узнал на занятиях по вольной борьбе и он, черт дери, был в восторге! Он постоянно отрабатывал режущий бросок, подсечки и захваты на ком-то из клансменов.
Ближе к середине мая армия двинулась на юг. Помня ошибки предыдущих лет, Мюррей старался не терять ни дня впустую и гнал войска нещадно. Захваченную артиллерию мы взяли с собой - иного выбора не было. К тому же, раз мы тащили обоз - по настоянию принца, то можно было захватить и пушки. Но приходилось поторапливаться.
Погода сопутствовала нам - дождей практически не было, да и деревья уже окутались листвой, что способствовало горской тактике войны из засад. Именно так, при Аберфелди, Макферсоны разбили эскадрон английской конницы и позже, при Лункарти, на подступах к Перту, Макдональды уничтожили английский заслон.
По некоторым сведениям, англичане собирали большую армию под командованием возвращенного из немилости генерала Уэйда.
По некоторым другим сведениям, французы, ободренные нашим успехом, планировали высадку, либо на Гебридах, либо на северном берегу Ла-Манша. Второй вариант - то есть, Ла-Манш - был бы куда предпочтительнее для нас, ибо ганноверцы оттянули бы все силы туда, дав нам крайне нужную передышку. Но он был пока что реален только по сведениям, опять же.
Принц, ободренный перспективой, не мешал действовать Мюррею. Замок Блэр в графстве Атолл, тот самый, что Макферсоны не смогли взять зимой, сдался нам. Но Стирлинг остался неприступным. Как и зимой, когда маркиз Мирабель, бездарный француз, собутыльник Чарльза, погубил артиллерию якобитов под стенами замка.
Блэкени, командовавший гарнизоном зимой, погиб под Торнагрэйном и сейчас крепостью рулил молодой полковник по фамилии Аткинс. Он, как и его предшественник, проявил твердость и отказался сдать крепость. Но мы еще не сыграли своими главными козырями - жизнью Камберленда, Хаске и Хоули. На самом деле, мы рассчитывали получить жирный выкуп и гарантии мира в обмен на их жизни, но, похоже, ситуация складывалась такая, что никаких гарантий никто не мог дать. Никому.
Вот вы можете себе представить, чтобы в наше время, кто-нибудь зажал бы крепость в обмен на жизнь человека? Не, ну как это можно? Слезинка ребенка - это же наше все! Наши родные хомяки бы прокляли вас навеки и предали анафеме, попутно сжегши вашу куклу из сена.
А здесь - чистая стратегия. Генералов найдем всегда, а вот крепость отдавать непозволительно. От одной крепости может зависеть исход войны. Что значит исход войны? Верно - это жизнь сотен тысяч людей. Нет, не всегда, конечно; вот в Эльзас-Лотарингии можно сколько угодно хреначить друг друга, а население так и будет там жить и считать себя кто - немцами, а кто - французами и при этом прекрасно сосуществовать в одном малюсеньком регионе.
На Британских островах оно немного не так. Тут если уж ты скотт, то есть, пардон, шотландец - то это навсегда и англичанином тебе не быть, хоть ты... хоть ты прими лютеранскую веру десять раз. А если ты гэл - то тебе не стать и полноценным шотландцем никогда. Ты дикарь и твое место в аду.
Наши соотечественники этого не понимают. У них все, кто живет в Англии, Шотландии и Ирландии (не забудем и Уэльс) - британцы. Хотя за слово "британец" в некоторых местностях можно получить по роже, да еще и так, что мало не покажется.
Я-то это знал, поскольку в период моего хождения по кабакам, имел несчастье обозвать ирландца "британцем". Он был музыкантом, которые джэмили в баре в тот вечер, поэтому он не стал меня бить, а тупо и смертельно обиделся. К счастью, со мной были знакомые, подтвердившие, что я русский, не имею понятия об Ирландии, и сказал слово "british" просто по незнанию ирландских обычаев и тому подобное. За пинтой пива мы восстановили дружбу, но это стало мне уроком на всю жизнь.
Говоря о наших... Знаете, в мое время было... Нет, было - это в прошлом, а я-то из будущего, блин, да что ж такое...
Ну пофиг, в общем, в моем времени народ любил делать фотки, типа, военных. Фоткаться в форме, с оружием. С кобурами, портупеями и планшетками. С дедовскими орденами. С женщинами в платьицах времен тридцатых-сороковых.
Переводить фотографии в черно-белый формат, добавлять трещинок для аутентичности, как это называется-то, кракелирование, что ли, короче, все дела там. Можно, наверно сделать фотку так, чтобы никто, без радиоуглеродного анализа не отличил его от фото со Второй Мировой. Можно.
Но вот достоверно передать лицо у вас не получится. И дело не в том, что в сороковых фотографировались иначе, нет. Это даже не объяснишь, я ведь не физиогномист, я - обычный парень без каких-то особых увлечений и талантов.
Однако за месяц, проведенный с шотландской армией, я почувствовал разницу в лицах. Разницу между окружающими меня людьми и нашим поколением. Лица людей, воюющих и прошедших войну, разительно отличаются от лиц их соотечественников и потомков, которые никогда не держали в руках винтаря, а если и дрались, то только против фанатов из соседнего района, да и то - раз в жизни.
Не хочу никого обидеть, но у тех, кто воевал, выражение лица более осмысленно. Оно, знаете, неуловимо, несколько другой взгляд, иной прищур глаз, посадка головы какая-то немного отличная от других, причем на миллиметр. Но это видно. Если вы побывали среди людей, что смотрят смерти в глаза едва не каждый день и сами несут смерть врагу, вы поймете. Это невозможно охарактеризовать, это можно только увидеть и почувствовать.
Ну и еще я понял многое другое. На войне люди показывают себя. То есть, СЕБЯ. Кто они на самом деле есть. Все эмоции, все действия - вот они, на виду у всех. Промедлил на секунду, замешкался - уже трус, уже почти предатель. Вспылил - ненормальный, садист. На войне есть свой кодекс, свои правила, которыe переступать нельзя, иначе прослывешь черти-знает-кем.
Нет, это я не к тому, что судят жестко - как раз наоборот, на войне многое прощается, а к тому, что каждый находится в обществе себе подобных и должен держать себя в руках. И действовать, как мы, россиянцы, говорим - адекватно. То есть, буйный должен сдерживать себя, а робкий - наоборот, находить в себе смелость. Иначе потом всем кланом тебя осудят и немало седых волос прибавится.
За то, что я убил Брэдстрита, я себя возненавидел. Но в глазах шотландцев я не упал за этот поступок - они списали это на пытки, которым меня подвергли в лагере Камберленда. Так оно и было, в общем-то. И случись мне учудить подобное еще раз, или два, максимум - они поймут. Но если я начну вытворять такое постоянно - выгонят к чертям собачьим и еще угостят пулей вдогонку.
Суровая жизнь производит суровых людей, это правда. Но поскольку они все же люди - ничто человеческое им не чуждо, простите за избитый оборот. И они находят в себе силы на то, чтобы ожесточить свое сердце перед битвой, и на то, чтобы уметь оказать милосердие поверженным врагам после сражения. Вот, к примеру, англичане не такие. Это палачи, "мучители людей", они пришли подавлять "варваров" и не давать пощады. Но варвары в этот раз сами уделали их по самое "не балуй".
А еще такой поворот мысли натолкнул меня на совсем отдаленную тему. Вот лучшие друзья Горбачева - американцы, жалуются, что их солдаты получают какие-то психические заболевания, которые они называют: "shell shock". Ну или более политкорректно: "combat fatigue". Или совсем уже завуалировано: "postwar traumatic situation", или что-то типа того.
Вот это реально интересно - наши деды и бабки прошли всю войну, воевали против всей Европы, немцев, венгров, румын, финнов, итальяшек, плюс еще и чехи клепали противнику танки и грузовики.
И что? Да ничего, прошли тяжелейшую войну - да, стэйцы пишут в учебниках, что Берлин взял генерал Паттон, ага - и вернулись домой, подняли страну и родили потомство, которое стало учеными, музыкантами, художниками и космонавтами.
И никто не жаловался. И не вякал. Просто делал свое дело. Потом мы прошли Афган. Прошли две чеченские войны. Ветеранам никто не помогал, они все делали сами. Никто не придумывал диагнозов психических заболеваний, заработанных ими на войне. Тем не менее, люди встают на ноги, находят работу, находят жен, становятся мастерами в своем деле, даже несмотря на инвалидность. А в Америке что? Плаксы сопливые.
Вот именно шотландцы натолкнули... нет, напомнили мне об этом. Людей рвало на части ядрами, косило картечью, протыкало штыками и они все равно сохраняли в себе дух и бились до победного конца. А не плакались о пацифизме, гуманизме, "слезинках ребенка" и психических травмах. Хотя, может это только потому, что такие понятия еще не придумали. И в связи с этим возникает вопрос: кому понадобилось изобрести эти самые понятия?
Вторая мортира истошно ухнула и за стеной замка послышались вопли - снаряд нашел свою цель.
Чтобы не повторять ошибки, я посоветовал лорду Джорджу основательно окопаться. Он и сам все понимал.
Под покровом темноты горцы старательно насыпали валы, мастерили и размещали связки хвороста - фашины, устанавливали плетенки, заполненные землей, копали траншеи.
Уже после первого обмена любезностями, гарнизон Стирлинга понял, что их снаряды не наносят нам никакого вреда и прекратил обстрел, видимо, экономя ядра для более удачной возможности.
Мы же, не имея осадной артиллерии, лишь забрасывали осажденных бомбами мортир по крутой параболе, благо, что бомб хватало, для мортиры калибр не так важен. Но задерживаться под стенами Стирлинга мы не могли. Следовало прибирать к рукам все крепости и отодвигать фронт на юг, к реке Твид. А значит, для взятия замка нужно было искать какие-то другие, более действенные средства.