Клякса : другие произведения.

Полоска неземного света

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Немного китайской мифологии в фэнтэзи, - по крайней мере, формально.
    Участвовало в конкурсе, где один персонаж должен был неадекватно воспринимать мир. Кажется:)
    Желтый Император изгнал нас из своего мира и посадил на цепь, как поганых собак. Теперь, когда человек подходит к зеркалу, в нём обязаны появиться и мы...

  
   Никто не освобождён от тяжкого и позорного бремени, когда-то наложенного на нас Жёлтым Императором. Неважно - дитя ты или старец, птица или зверь - принадлежишь двум мирам. И, может, даже больше - тому, чужому. Поэтому, если хочешь иметь друга, который зависит только от тебя и который не исчезнет, стоит вам лишь разговориться по душам, приходится его выдумать. Своего Умуна я держу в специальном карманчике внутри рукава. Иногда, если вокруг тихо и спокойно, он вылезает наружу, и мы мирно беседуем. Правда, ему взбрело в голову, что это он меня выдумал, а не я его. Прыгает у меня перед носом, щекочет усиками, пискливо доказывая сей бред, но я не сержусь, просто гляжу на отражения лун в его чёрных глазках и улыбаюсь. Милый разиня Умун. Теперь, к сожалению, не ночь, теперь он сидит тихонько в моём рукаве, не смея даже шевельнуться. Боится Владыки.
   И правильно. Я тоже стараюсь не попасться ему на глаза. Ведь Владыка ищет добровольцев. Шарит глазами по первым рядам армии, где стоят самые славные войны, косится в сторону советников. В такой момент самое безопасное - прятаться за его спиной. Слиться с тенью Владыки, прикинуться неброским орнаментом в траве, поразительно схожим с узорами его накидки. Забыть свой цвет, отказаться от запаха и позволить мыслям течь тёмной спокойной рекой, покорно повторяющей изгибы берегов - пламенных слов Владыки.
   - Первый разведчик, - это больше чем воин и больше чем посланник. Он олицетворяет дух нашей борьбы, жажду победы, он должен показать всё наше гордое презрение, которое копили столько тысячелетий. За одно единственное мгновение люди должны понять, что это не случайность, а месть, тщательно подготовленная и безжалостная!
   Да, мысленно повторяю я, дух борьбы, презрение, месть, - нет, не повторяю, а изрекаю это вместе с Владыкой, даже раньше его. Немудрено, ведь слышал такие речи не раз. Теперь он скажет, что надо выбрать не самого смелого или умного...
   - ...воина, а того, кто больше всех верит в победу, кто сам является этой верой, кто может ради своего народа пойти на всё.
   В моём рукаве шевельнулся тёплый пушистый комочек, - Умун почувствовал себя одиноким, ибо я слишком слился с Владыкой, полуисчез. Наверное, зря я так. Ведь это - почти такое же выступление перед неустойчивыми полками нашей необъятной армии, как всегда. Одни войны слышали его в надцатый раз, другие - впервые, и в глазах последних горит угрюмая решимость, затмившая даже вечную неуверенность, присущую нам всем. А некоторые, только что появившись, слушали речь Владыки с середины, и с их лиц ещё не успевало улетучиться чужое выражение, когда они снова испарялись, брошенные в зеркала.
   Когда Владыка пытается решить, кого же выбрать "добровольцем", первопроходцем, полоской чудесного света, военным флагом, одним словом - Зеркальной Рыбой, я - неприятно даже признаться - и сам жажду быть позван в зеркало. Изображать кого-то, кого не знаешь, то есть, стать никем, подражателем ниче... Жар! Я поднимаю правую руку и причёсываюсь, - тяжёлые пряди ниспадают на плечи; я смотрю исподлобья, прикусываю губу; на мне любимая футболка со смешным рисунком, рукава у неё коротенькие; я чувствую, что чего-то не хватает, непонимающе морщусь, несколько долгих секунд стою, глядя перед собой, - нет, не понимаю, не вспоминаю, кладу гребёнку на полку, показываю кому-то язык, исчезаю.
   - ... наш шут напоминает мне опасный айсберг: над водой видна лишь маленькая долька, - слышу шепот первого советника где-то за собой.
   - Айсберг? Скорее уж колодец, - шипит в ответ главный хранитель императорских опахал, близкий друг и доверенный Владыки. - Над землёй - низенький сруб, а нагнешься - и не увидишь дна.
   Они меня ещё не видят. А может, не заметили и прежде.
   Как тихо стало. Кроме бурчания этих двух, ни одного членораздельного звука. Владыка сам был позван. Наверное, он даже не успел окончить свою речь. Воины, усевшись на землю, отдыхают, болтают, играют в кости. Слышен лишь негромкий гул, словно мелкий песок сыпится на огромный барабан. Больно! Это коготками скребёт мне кожу позабытый Умун. Вот чего мне не хватало в зеркале. Ах, если хоть раз я вспомнил там что нибудь из настоящей своей жизни... Осторожно, за спинами дворецких, отползаю в сторонку, к чахлому кустику. Странно, что меня до сих пор называют шутом. Последнее столетие я редко кого смешил. Да, впрочем, Владыке и так не до шуток.
   Вон там, вдалеке, на еле видимом холме, самые искусные наши колдуны творят заклинание Снятия. Трудно им даётся - надо действовать сообща, в строгом порядке, но ведь никто не знает, который из магов в какой момент будет заброшен в ненавистное зеркало, и это положение всех их выводит из себя. Не говоря уж о Владыке. Каждый день после Поражения ему - не жизнь, а позорное существование.
  
   Зеркала когда-то не были нашим проклятием. Они служили нам как окна. Взглянуть на другой мир, не теряя своего обличия, помахать людям рукой - или, чаще - показать кулак, можно было всегда, когда только захочешь. Люди, пугливые и робкие, нас чурались, шарахались, а если мы приближались к самой черте, даже наутёк бросались. Они никогда не пытались забраться в наш мир. Чудаки. Ведь это так просто. Перегнулся через раму, одной щекой почувствовал порыв прохладного ветерка - никогда не знаешь, откуда он потянет, - и ты уже там. Я так делал не раз, и многие наши тоже не брезгали этим. Необычно и интересно было по ту сторону. Но когда пытаюсь подробней вспомнить былые прогулки по миру людей, в памяти возникает только одно: вот я переступил черту и очутился в тёмных императорских покоях; но темнота их казалась богатой, бархатной, вся поблескивающая звёздочками драгоценных камней. Я прислушался к далёким крикам где-то внутри дома. Туда пошёл наш передовой отряд. Война, наверное, настигла людей врасплох. Озираюсь. Замечаю вышитые золотом шлёпанцы в углу комнаты, подхожу, прикасаюсь к тяжёлым холодным ниткам, похожим на жилы старых мёртвых женщин.
   Я нашёл их в соседней комнате - хилых, дряхлых, с перерезанными горлами. Затаив дыхание, я шёл по следу славного отряда Владыки. По кровавому следу. А потом вдруг услышал приближающийся топот множества ног. Скоро из-за угла коридора гурьбой вывалили наши бесстрашные войны, - с перекошенными от страха лицами, побросавшие ружья и краденное добро, что-то мычащие, непохожие сами на себя. Я испугался, что они меня раздавят, и побежал обратно, всё время путаясь в полах плаща. Успели прыгнуть в зеркало лишь я и несколько наиболее быстроногих воинов. А потом с той стороны вспыхнул ослепительный свет, и нестерпимо жаркий ветер забрался под одежду, извиваясь и кусаясь как живой, ввинчиваясь в уши, в ноздри, залезая под кожу... Глаза открыть было невозможно, но я всё видел и сквозь закрытые веки: воздух надо мной шипел и искрился страшными иероглифами, которые потускнев, обращались змеями, падали и жалили, жалили...
   Это и был тот самый день, когда мы проиграли. Владыка затеял войну с тем миром, послал через зеркала - наши окна, наши двери! - полки, чтобы подчинить людей себе, - покорных поработить, упорных уничтожить. Он считал Желтого Императора жалким человечком, не способным нам помешать. Пусть среди своих тот славился умом и великой силою чар, - но может ли люди - тем более, кто-то один - справиться с мощью наших полков, нашей магии?!
   Да, он смог. Желтый Император изгнал нас из своего мира и посадил на цепь, как поганых собак. Теперь, когда человек подходит к зеркалу, в нём обязаны появиться и мы. Только не в своём обличии, а повторяя его тело, его движения. Время встало. Мы больше не принадлежим себе. Никто не умирает в нашем мире, никто не рождается. Ночь и день сменяет друг друга тусклые, пустые, а матовое небо всё больше напоминает обратную сторону зеркала. Года слились в дёрганную ленту из чужих образов. Я не смешил никого сто лет или уже пятьсот? Не помню. А Умун не умеет считать.
   Оказавшись по ту сторону, мы не знаем, кто мы есть. И это так позорно осознавать при возврате назад, пробравшись сквозь жаркую пелену чар, оставленную нашим Врагом. Хотя я уже перестал ненавидеть его. Просто устал. Ведь зеркал в том мире с каждым днём всё больше...
   Но однажды Владыка словно очнулся и решил, что хватит терпеть это унижение. Он созвал своих мудрецов и колдунов и велел им снять чары. Они и так ослабели со временем. Порой, бывая отражением, я чувствую беспокойное желание продавить ладонью гладь зеркала.
  
   Меня нашли. Владыка сам подошёл ко мне и жестом велел подняться. Когда я выпрямляюсь, едва достигаю ему до груди, - он громадного роста, толстый, широкий. На голове у него - словно гнездо из живых конских волос, длинных, скользких, вьющихся; говорят, он может послать одного из них, чтобы тот просверлил живот провинившемуся; но кому теперь это страшно?
   - Ты ведь знаешь, что я ищу Рыбу, - говорит спокойно Владыка, глядя на мою левую бровь. После того, как я вернулся сквозь зеркало в тот, последний раз, она иногда дёргается. Пока ещё нет.
   - Знаю, - серьёзно отвечаю, хотя так и тянет сострить про ловлю рыб на суше. Ведь это название - только символ, когда-то вложенный в пророчество: "Первой проснётся Рыба. В глубине зеркал люди заметят тонкую полоску, и цвет её не будет похож ни на какой иной цвет. Затем, одна за другой, пробудятся все остальные формы. Они разобьют преграды и на сей раз их не удастся победить."
   - Ты будешь Рыбой?
   Вот теперь моя бровь начинает дёргаться.
   - Разве проклятие уже снято?
   - Почти. Не хватает одного слова. Твоего. Надо, чтобы ты сказал "да", - Владыка улыбается, словно сказал шутку, а я чувствую, как бровь подскакивает в такт с Умуном. Глупая тварь, его же заметят!
   - Я непригоден, о Владыка, для этого подвига. У меня не хватает веры в победу.
   И умолкаю. Всё, что мог сказать, или, вернее, всё, что говорить было нельзя, я сказал. Я действительно не хочу ни воевать, ни ходить по следу воинов. Тем более, идти перед ними.
   - Он шутит, - встревает первый советник. - Не может не хватать веры тому, кто своими мыслями без магии, без волшебства сумел создать живое существо. Просто этой верой нужно умело руководить.
   Меня бросает в жар безо всяких проклятий, страх и ярость захлёстывает сознание. Умуна кто-то заметил, и он больше не принадлежит мне! Его запросто могут отнять и раздавить, - ведь моего друга не касается проклятие бессмертия. Надо бы уничтожить зверька сейчас же, самому, но на такое я не могу пойти.
   - Значит, ты и вправду что-то выдумал? - лицо Владыки приобретает выражение голодного тигра, который только что узрел добычу.
   - Не что-то, а кого-то, - поправляет его советник, кланяясь.
   Я открываю рот сказать им всем что-нибудь очень неприличное, но вдруг мой рукав рвётся, и наружу вылезает взъерошенный и разъяренный Умун.
   - Это я его выдумал! - заявляет он гордо. - Это у меня вера больше всех.
   - Заткнись, - говорю, пытаясь поймать его. - Да замолчи же ты, дурак!
   Но он чудесным образом избегает моих рук, забирается мне на голову и коготками вцепляется в волосы. Только сейчас замечаю, что широким кругом нас обступили колдуны, а самый старший из них держит в руках... свет. Зачаровывающий, старинный и молодой одновременно. Мог бы любоваться этой трепещущей полоской всю жизнь. Но вряд ли стоит заниматься медитацией, когда на твоей голове сидит выдуманный зверёк и пищит на Владыку. Пищит и пищит, доказывая свой излюбленный бред, размахивая лапками, - сколько я ночей провёл, вымышляя каждый суставчик пальчиков, крохотные подушечки, рисунок кожи! - и никто его не перебивает, слушает внимательно, раскрыв рты от удивления. Может они и впрямь верят, что Умун - первопричина меня?? Хочу заставить его замолчать мысленно, приказываю ему, умоляю, - ничего. Он как будто оброс непроницаемой для моих мыслей бронёй, чего раньше я как-то за ним не примечал.
   - Он? - спрашивает Владыка у главного колдуна, когда Умун умолкает, чтобы отдышаться.
   - Очень возможно и даже весьма вероятно, - кивает тот.
   Кто-то из магов исчезает, на его место бросается другой, - круг чар не распадается, я его даже вижу, вижу, как тоненькие жилки идёт от колдуна к колдуну, как они переплетаются и сливаются в полоску удивительного света, бьющуюся в руках главного. Словно прохладная вышивка золотом по воздуху...
   - У нас не будет возможности пробовать ещё раз. Говори чётко.
   - Да, о Владыка, это он. Болшей веры мы не найдём, - говорит колдун и смотрит на меня. Нет, не на меня.
   Он смотрит на Умуна. Они все смотрят на его.
   - Подготовится к переходу! - орёт сотники и тысячники необозримой нашей армии, и грозное бряцание оружия наводит ужас даже на меня. Вдруг кто-то срывает с моей головы Умуна, я вмиг оборачиваюсь, но успеваю только увидеть, как мой бедный друг пища летит в пасть свету, в эту удивительную полоску, которая залпом проглатывает его, вспыхивая чёрным.
   Сейчас повсюду должны открыться зеркала-окна, через которые наше войско хлынет туда, уничтожая всё вокруг, а мой Умун, мохнатый большеглазый зверёк, навеки будет опозорен клеймом предвестника этой бойни...
   Я хватаюсь за одну из ниток света, которые валяются у ног колдунов, всем своим страхом и всей оставшейся верой пытаясь создать переход для себя. Меня не успевают схватить, и уже лечу в серебристом тумане, - господи, это, оказывается, так легко, а они столько столетий плели свои чары! Жар и холод, и - нет, пусть это будет не топот ног, не рев ринувшихся нам вслед полков! - просто кровь стучит в висках...
   Я знаю, что теперь видят люди того мира: отражения их внезапно исчезают, и в середине зеркал пробивается свет невообразимого цвета, острый как нож, Зеркальная Рыба-пила. Свет расширяется, и слышится отдалённое бряцание оружия, нашего оружия... Из зеркала начинает появляться мордочка Умуна, но я уже настиг его, хватаю за хвост, отбрасываю в сторону... И не успев повернуть сам, врезаюсь во все зеркала сразу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"