Она стоит столь неказиста, нелепа, мне жаль её, голую, некрасивую. Одна она такова, безобразна, пожалуй даже, фигура. Округ неё пустота, ничего не идёт к ней, не лепится, серое одиночество ей удел. Тянет руки, шатается - ветер её обходит, дует мимо, - качается сама собой, переживает в себе. Долго стоит так, давно. Захочу - гляну; да, здесь, и куда бы ей подеваться. Да надумала бы - всё пустое, да бы позвали, милостиво возлюбя, - нет, и не рыпнись, стой там как велено. Так делано.
Толстеть начала. Проходят случаем, выглядят (если будет прок), - батюшки, её вроде КАК КАК так раздуло. Нет, враньё, это то по супруге мнится, Вашей, Вашей. Прям ну, право же, гляньте, как было и как так стало и вообще, никакой аналогии, каково же такое и про супружницу.
Фигура стоит, за себя качается. Срезать надумали за бесполезность. Пришли, изрезались, изматерились, надрались зелья и передрались, изгадили окрест - бросили. Теперь она гадка, изгажена, дрянь. Глядеть сил нет, а коли глянешь - так в пот и в мат и в злобе и к зелью и рука к топору.