Климов Владимир Васильевич : другие произведения.

Голограмма Лабиринта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пишется давно и долго. Но все же это стихи.

  
   В. В. Климов
  
   Голограма лабиринта
  
  
  1. И в мыслях - раздарован Рай.
  И присягнёт башмак свободе.
  И - сколько жизнь не повторяй -
  ты цели не найдёшь в природе.
  
  Надежда и звезда - как крест -
  с распахнутыми вглубь глазами
  твоими. Перекрёсток средств -
  смысл оптики, где в центре - память.
  
  Забвенья нет, есть лишь уста
  с печатью косности. Что делать,
  во сне читая, как с листа,
  себя и мир - в дневных пределах?
  
  Прощенья нет. Есть лишь печаль
  души, что - птицей, прахом плоти,
  крылом - овеществила даль,
  поставив знак - на повороте.
  
  
   2. И в мыслях - раздарован Рай.
  Цель красоты - не для урода.
  И душу как не приручай,
  ты всё ещё - в тисках свободы.
  
  Там - в середине новых мест -
  смешно надеяться на память.
  Судьба и вера - прочный крест,
  что выделен и скрыт словами.
  
  Твой первый шаг - уже предел.
  Прощенье - сердцевина сути.
  Но звёздная доска и мел
  снов, чувств - стремятся всех запутать.
  
  Лишь птицы иногда в чести,
  чтобы служить душе оплотом
  забвенья. В нём - себя спасти
  ещё одной попыткой плоти.
  
   - 2 -
  
  
   3. И в мыслях - раздарован Рай.
   И способ красоты - свобода.
  И - как судьбу не сочиняй -
  башмак всего один - природа.
  
  Пусть впереди летящий крест,
  как птица - очищает пламя
  звезды. Чтобы в один присест
  креститься - четырьмя углами.
  
  Пусть - перекрёсток правоты,
  неведомо влекущий к цели,
  тебя разбудит - здесь. Листы
  шнуруются - там, на пределе.
  
  Прощенье, вызов - два крыла.
  Где время - как кольцо в ладонях
  над вечностью. Растрачен Рай.
  И ветер - птичьи души гонит...
   * * *
   1975 - 2004 г.г.
  
  
  ВЕЧЕРНЯЯ ЛЕТОПИСЬ
   Равие
  
  Я подружился с тишиной. Я стал с ней кровно связан.
  Как служит тонкий лунный свет бродяге-кораблю.
  И где таинственный корабль - предлог и нить рассказа,
  чтоб там, на новой высоте изведать жизнь твою.
  
  Но, вопреки простой звезде, навязчиво ранимой,
  улыбкой не согреешь ночь. Не устоишь, любя.
  И только - песенки исход, спокойствием теснимый,
  в пространстве оставляет след... быть может - для тебя.
  
  А здесь, на мокрых мостовых - влюблённых слов фигуры.
  Так холодно, что их страшит лишь памяти навес.
  Где время, как игра теней, плывёт на партитуру,
  выстраиваясь - для тебя - в чуть жёсткий мир чудес.
   * * *
   1970 - ноябрь 2000
   - 3 -
  
  Внутренний монолог уставшего буддиста
  
  Музыка ночью - как Вечности слёзы,
  вспомнишь - останешься жив.
  Это тебе не земные угрозы,
  слишком уж точен мотив.
  
  Жизнь собирая в горсти для ответа,
  скажешь, что - слишком темно.
  Что проникать в пустоту без совета
  то же, что - падать зерном.
  
  Что впереди - лишь другая усталость,
  если нельзя отступить.
  Или что сердце, как звёздную малость,
  незачем сверху винить.
  
  Пусть лучше птицы распутают тему,
  этот таинственный жгут.
  Или - нахохлившись, одновременно -
  новые гнёзда совьют.
  
   * * *
  
   Любить... Нет, видеть научи...
  Нет, памяти верни оружье.
  Когда друзья мои - грачи -
  рывком спасаются от стужи.
  
  Я сам, как пожелтевший лист,
  рвусь с ветки, чтоб успеть за ними.
  Туда, где только ветра свист
  мне возвратит - моё же имя.
  
  Я жить могу - крылом в крыло -
  в той, наугад гонимой стае.
  Где сам полёт, как ремесло,
  но знак пути не различаем.
  
  Где звёзды, строя миражи,
  Сплошной стеной всеядно светят.
  И - безоглядный путь души
  жестоким постоянством метят.
  
   * * *
   - 4 -
  
  На свету мотылёк чертит знаки. Как строг стал он за ночь со мною.
  Он сгорит здесь - до тла. Но какие слова он над лампой построит.
  
  А над лампой дрожит время. И, как магнит, собирает пространство.
  Собирает людей мотылёк-казначей для неведомых странствий.
  
  Для неведомых дел он давно осмелел. Но в него - кто поверит?
  Кто посмеет войти в этот круг тишины, чтобы душу измерить?
  
  Чтобы душу узнать - надо только начать верить в каждое чувство.
  Повороты ума втиснуть в зыбкость крыла, оттолкнувшись от грусти.
  
  Оттолкнувшись от дел - ты узнаешь предел. Сердце ищет - так ровно.
  Ты узнаешь себя только всё потеряв, окунувшись в бездомность.
  
  ... А для тех, кто не спит - станешь сам как магнит, как звезда с абажуром
  над бессонным столом, убеждённый лишь в том, что пора подежурить.
  
  Что, наверно, пора смастерить те слова и зажечь в них пространство -
  как пыльцу на крыле. И манить всех извне мотыльком-самозванцем.
  
   * * *
   1985.
  
  
  Он - к музыке пришёл. Он думал,
  что люди - как доска и мел...
  Он отступил. И струйкой шума
  души своей искал предел.
  
  Тропинка выводила к Богу,
  и, вздрогнув, дальше не росла.
  Но он ведь и хотел немного,
  отшельник - в звании Посла.
  
   * * *
  
   1975.
  
  
  
   - 5 -
  
  
  
  
   Бесконечные строки
  
  
  Добрый вечер, прости, время спряталось, звуки в изгнанье.
  Ничего не получится, спи, всё известно заранее.
  День склоняется к ночи, не надо молчанья бояться.
  Одинокая почесть, в дорогу куда-то собраться.
  Что-то там я рассказывал, глупо наверно, не надо.
  Дождь по стёклам размазывал, звёзды цеплял, снова падал.
  Жаждой сердца, и - к листьям, на шум, трепет мира, так важно.
  Календарные числа, свисток, уносилось протяжно.
  Я не только такой, я другой, я боюсь, это просто.
  Начиналось игрой, самый лучший таинственный остров.
  Всё потом оборвалось, а может быть нет, я не знаю.
  ...На границе всех лет - собирают древнейшую стаю.
  Наконец-то я с ней, я вписался в ночной промежуток.
  Вглубь природы вещей, каждым пёрышком каждой минуты.
  Водопадом пространств, где бесчинствуют старые ели.
  И где грусти романс дарит прошлому мужество цели.
  Только Рок впереди, ненасытное "судеб прощение".
  И - как сердце в груди - раскалённая боль нетерпенья.
  Там, где мысль каждый раз прорывает запретные дали,
  И где ужас пространств переполнен искусством печали.
  Я наверно чужой, непонятный, как - время и место.
  Я почти никакой, беглый сгусток наивных протестов.
  Я не знаю совсем, что тут чувствовать, думать и делать?
  Из каких теорем нужно вырвать себя - до предела?
  Но опять и опять - обновляется древнее что-то.
  Невозможно понять, но годится вполне для полёта.
  Для полёта - сейчас, сквозь - потом, до - камней назначенья.
  Своенравным крылом, вдоль над лезвием - Бритвы Решенья...
  
   * * *
   10 окт.1969 г.; 30 окт.2005г.
  
  
  
  
   - 6 -
  
  
  
  
  Стихотворение о тщетной пользе составления календарей
  
  
  Год разлинован дождём. Вот и вышли - растенья.
  Не помогала работа над светом и тенью.
  
  Не завершалась движенье - к себе и обратно,
  где, как на Солнце, душа стережёт свои пятна.
  
  Весь календарь оказался - мечтой перепутан.
  Древней приправлен тоской, а удачами - скупо.
  
  Гвозди событий неловко погнулись от груза.
  Взгляд намеренья там, кажется, был, только Муза...
  
  Нет, не она, но служанка в её окруженье
  заполонила в душе первородство движенья;
  
  что-то своё напридумала, не разобраться...
  Вот и пришлось для придуманных дел постараться.
  
  Ну а в конце (дня ли, года ли...) всё прояснилось,
  что затвердела судьба и чуть-чуть наклонилась
  
  к той тишине, пустоте, нет, к тому суеверью,
  в тайну которого мы не стремимся доверьем.
  
  Правда - быть может потом, просто так, безусловно
  время, как поезд, догоним, и, снизившись, ровно
  
  ляжем - свободным дождём - в колыбель из бумаги
  календарей, очертив их чуть грустной отвагой.
  
  
   * * *
   13 авг. 2007 г.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"