Васька покачнулся и шагнул в сторону, чтобы удержать равновесие. Правая нога в большом отцовском валенке сразу утонула в рыхлом сугробе. Снег насыпался в голенище. Голой пятке сначала стало холодно, а потом мокро. В руках мальчишка держал четыре сбитые между собой доски, окрашенные в зеленый цвет. К одной из них была прибита металлическая ручка. Все говорило о том, что раньше эти доски служили кому-то калиткой и были оторваны от чужого забора. Василий аккуратно положил свою ношу на снег, ухватился двумя руками за голенище утонувшего валенка и выдернул ногу из сугроба. Перед глазами мальчика поплыли черные мушки, он снова покачнулся и чтобы не упасть сел прямо в сугроб. Волны усталости разлились по телу. Яркий снег слепил глаза, и они закрылись сами собой. "Посижу чуток, отдохну, - подумал Вася, - а потом домой потопаю. Буржуйку растоплю. Тепло будет. Мамка с фабрики придет - обрадуется".
Целыми днями Васька занимался тем, что ходил по окрестностям и собирал топливо для буржуйки. Не все дни были такими удачливыми, как сегодня. Чаще всего им приходилось сидеть голодными в нетопленной комнате. Темными холодными вечерами мама ласково прижимала его к себе и рассказывала о том, как счастливо они жили раньше. Васька почему-то не помнил этой счастливой жизни. Ни вкусных куличей на Пасху, ни пышных пирожков в его день рождения, ни варенья, ни колбасы. В его памяти остался только отец, да и то очень смутно - мягкая трава на берегу реки, удочки и полное ведро рыбы.
Жизнь их семьи, да и жизнь всей Москвы круто изменилась после революции. Продовольствие куда-то пропало. Стали выдавать пайки, но они были очень маленькими и не все их получали. Закрывались фабрики и заводы. Трамваи стали ходить редко. Дворники работали не так рьяно, поэтому зимой улицы Москвы сузились до тропинок между высокими сугробами. По ним многочисленные пешеходы спешили с работы на работу, тащили на себе мешки и везли санки, на которых чаще всего лежали дрова, доски от забора, обломки деревянной мебели.
Морозный воздух пробрался под полы Васькиного полушубка, в рукава и даже в валенки. Жар сменился ознобом. По спине побежали колючие мурашки. Мальчик открыл глаза. Перед ним возвышалась колокольня Троицкой церкви. В последний раз он был в церкви недавно - на Рождество. Народу в церкви в тот вечер было очень много. Толпа прижала его к самому столбу с большой иконой Богородицы. Вася смотрел, как огонь плавит воск, и он жирными каплями сползает по свечке на золото подсвечника. Последние три дня мальчику сильно не везло - он возвращался домой с пустыми руками, и их буржуйка оставалась нетопленной. Они с мамой промерзли до дрожи в пальцах, даже одеяла их не согревали. Вася не сводил глаз с горящего пламени свечи. Он чувствовал, как его тепло обволакивает и убаюкивает его. Возгласы дьякона и священника пробивались к нему сквозь густую дремоту. Мальчика разбудила мама. Он спал, сидя на корточках под иконой, прижавшись спиной к стене.
Васька поднял калитку за ручку и, осторожно ступая по узкой тропинке, потащил ее за собой. Обогнув церковь, он вышел на широкую улицу Шаболовку.
- Эй! Стой! - услышал он за спиной.
Мальчик обернулся. В ста метрах от него маячили две темные фигуры и махали ему рукой. "Кто это? Как бы доски не отняли" - подумал он с опаской и заспешил в сторону дома.
- Васек! Подожди же! Стой!! - закричали ему снова.
Вася остановился и пригляделся внимательнее. К нему приближались два невысоких человека в больших грязных полушубках и огромных валенках. На голове одного был треух, а другого - потертый женский платок. На лицах был такой слой грязи, как будто они не умывались с самого лета.
Обладатель рваного треуха крепко хлопнул мальчика по плечу:
- Здорово, Васек! Как жизнь?
Только по голосу Вася узнал своего собеседника:
- Ванька! Давно тебя не видел. А я тебя и не узнал! Чего такой чумазый?
- На вокзале в угле ночевали. Испачкались малёк, - ответил Ванька.
Мальчишки познакомились пару лет назад. Василий шел по Шаболовке в сторону дома и нес в руке тяжелое ведро с углем. Неожиданно за спиной раздался громкий свисток дворника. Он обернулся и увидел, что ему навстречу бежит оборванец, а за ним дворник, тяжело топая сапогами. Мальчишка, как ветер, пролетел мимо Васьки. А когда с ним поравнялся его преследователь, то ли специально, то ли от страха Василий выпустил ведро из рук прямо под ноги дворика. Тот споткнулся и упал, уголь рассыпался, а ведро с грохотом улетело в кусты. На всякий случай в эти же кусты сиганул и Васька. Дождавшись пока дворник, громко ругаясь и отряхиваясь от пыли, скроется в соседнем дворе, мальчик вылез из своего убежища и принялся собирать уголь в помятое ведро. "Мамка за ведро ругать будет" - сокрушенно подумал он.
- Спасибо, дружище! Выручил. Меня Ванькой зовут, - услышал мальчик за спиной.
Это был спасенный им беглец.
- А я Васька.
Оказалось, что Ванька жил в детском доме имени Некрасова на Шаболовке, бывшем Варваринском сиротском приюте для девочек. Он любил путешествия и приключения, поэтому периодически сбегал от воспитателей. Каждый раз его ловили дворники или милиционеры и возвращали обратно в детский дом. Дружили мальчишки не долго. В 1919 году детский дом куда-то перевели, а на его территории затеяли грандиозную стройку.
- Говорят, у вас тут башню строят вавилонскую. Вот пришли с Серегой посмотреть, - сказал Ванька, - ты-то местный, все наверно знаешь. Расскажешь?
- А то! - Васька гордо выпятил грудь, ощущая свою значимость, - да я все про нее знаю!
Конечно, Вася сильно лукавил. Он знал далеко не всё. И главное, он не знал самого важного - зачем вообще эту башню тут строят.
История ее постройки начиналась с постановления Совета Рабоче-крестьянской Обороны 1919 года, гласящего: "Для обеспечения надежной и постоянной связи центра Республики с западными государствами и окраинами Республики поручается Народному Комиссариату Почт и Телеграфов установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную приборами и машинами наиболее совершенными и обладающими мощностью, достаточной для выполнения указанной задачи".
- Пошли, Васек, к башне. Покажешь все, - предложил Ванька.
Мальчик с сожалением посмотрел на свою ношу:
- Мне сначала домой надо. Дрова мамке отнести.
- А давай их тут в снегу пока закопаем. А ты потом их заберешь, - предложил молчащий до этого момента Сережа.
- И то дело! - обрадовался Вася.
Мальчишки положили калитку на сугроб и быстро засыпали ее рыхлым снегом.
- Значит так, - начал свой рассказ Василий, шагая по Шаболовке в сторону башни, - случилось это после того, как ваш детский дом отсюда вывезли.
Повисла долгая пауза. Василий наморщил лоб, раздумывая о том, как продолжить свой рассказ. Поравнявшись с Нечаевской богадельней, он вдруг хлопнул ладонью себя по лбу и воскликнул:
- Вспомнил! В этой богадельни работал дворник дядя Миша. Так вот он рассказывал, что это не первая такая башня. До революции он служил у богатого помещика Нечаева-Мальцева в его поместье Полибино под Липецком. Так вот этот Нечаев-Мальцев увидел на Нижегородской выставке 1896 года красивую водонапорную башню. Ее высота была почти двадцать шесть метров. На верхушке огромный бак с водой, а на баке площадка для обозрения. На площадку можно было подняться по винтовой лестнице внутри башни. Эта башня так сильно понравилась помещику, что он ее купил и поставил в своем поместье.
- Нечаев, Мальцев... Ты нам про эту лучше расскажи, - перебил его Ванька, - мне - то ваша башня вообще не нужна, я путешественником стать хочу, а вот Серега - инженером. Это он интересуется.
- Ладно, - согласился Василий и продолжил, - весной 1920 года приехали красноармейцы и рабочие и стали что-то строить. На стройку никого не пускают, да и сами почти не выходят. Пролез я однажды к забору, смотрю, а они большую круглую площадку бетоном заливают. Глубина метра три, а длина сорок.
- Не длина, а диаметр, - перебил его Сергей.
Васька недовольно повел плечом. Будущий инженер в женском платке ему нравился все меньше и меньше. "Тоже мне инженер. Я бы в платке из дома ни в жизнь не вышел. Живут на всем готовом в своем детском доме. И тепло у них там наверно, да и кормят тоже. А я целыми днями доски таскаю", - недовольно подумал он, но продолжил свой рассказ:
- Железок длинных понавезли и на этой площадке стали кольцо собирать. Понял я, что стройка будет долгая и стал время от времени лазить к забору и за ней наблюдать. Собрали рабочие сначала первое кольцо. Потом внутри первого стали на земле второе собирать. После сборки на верх первой и низ второй секции поставили специальные блоки, протянули тросы. Я сначала вообще не понял, что делается, а потом смотрю - тянут рабочие за тросы, а вторая секция с земли поднимается и медленно наверх идет. Было это в апреле прошлого года. Дней за шесть рабочие подняли секцию, а потом на нее залезли верхолазы и заклепками укрепили, чтоб не упала.
Мальчишки дошли до ворот Варваринского приюта и остановились. Прямо перед ними в глубине двора высилась ажурная металлическая башня. Внутри нее, почти под самой макушкой, висела последняя маленькая секция.
- Это самая маленькая. Последняя, наверно, - почему-то шепотом сказал Васька своим друзьям, - Два дня назад начали подъем, может завтра закончат.
- А сколько их, этих частей? - спросил Сережа.
Васька прищурился и принялся зажимать пальцы на одной руке, потом перешел на другую.
- Шесть, - неуверенно сказал он, - но это не важно. Что тут однажды было! Установили рабочие три секции и стали уже четвертую поднимать. Мне даже скучно стало за ними наблюдать, а тут вдруг слышу - грохот на всю улицу. Выбежал из дома, чуть к стройке подбежал, смотрю, а у них четвертая секция, упала и повредила нижние части. Говорят, что даже несколько людей погибло.
Ванька опасливо посмотрел наверх и даже сделал несколько шагов назад.
- Не бойся, не упадет, - услышали мальчишки за спиной и разом оглянулись.
Перед ними стоял важный господин с небольшой бородкой и усами.
Сережа с Васькой немного оробели, а Ванька подбоченился, выставил ногу вперед и храбро спросил:
- Почем знаете, дядя? А то вдруг завалится, да людей подавит. Вон высота какая, если будет падать так и до Васькиного дома достать может.
- Нет, друзья, не упадет, - с улыбкой повторил незнакомец, - да и не такая она высокая. По моим первоначальным расчетам башня должна была быть выше Эйфелевой башни - триста пятьдесят метров высотой, но в наши трудные дни металла хватило только на второй проект. После установления флагштока ее высота будет сто шестьдесят метров.
- А что это за фефелева башня? - не унимался Ванька.
- Эйфелева, - поправил его собеседник, - известный французский инженер Гюстав Эйфель спроектировал и построил в Париже металлическую башню. В течение двух лет над ее строительством трудились триста человек. Ее высота составляет триста метров. Она состоит более чем из восемнадцати тысяч частей и весит семь тысяч триста тонн. А наша башня весила бы в три раза меньше - всего две тысячи двести тонн.
- Так это что, вы ее придумали? - зачарованно выдохнул Сережа.
- Не придумал, а сконструировал.
Васька с Ванькой его уже давно не слушали. Они возились в сугробе, по очереди вдавливая друг друга в снег. Васька даже не заметил, что в пылу борьбы с его ноги соскочил валенок. Мальчишка лежал на спине, стараясь столкнуть противника с себя, задрав вверх голую грязную ногу. Но их третий товарищ ничего не замечал. Он во все глаза смотрел на своего собеседника и ловил каждое его слово.
- Я тоже хочу инженером стать, чтобы такие штуки выду... конструировать, - едва выговорил Сережка.
Инженер покосился на возившихся мальчишек.
- Молодец! Тогда время не теряй. Учиться тебе надо. А мне идти пора.
В три шага Сережкин собеседник достиг ворот Варваринского приюта и скрылся за ними.
Ванька встал, поднял шапку и хлопнул ею по коленке, чтобы стряхнуть снег.
- Ну что, Серега, посмотрели мы твою Вавилонскую башню, теперь пора и в путешествие собираться, - сказал он.
- А вы куда? Обратно в детский дом? - поинтересовался Васька. Мальчишка стоял на одной ноге и старался дотянуться до торчавшего из сугроба валенка.
- Еще чего! Мы в путешествие собрались. В Крым наверно махнем. Там скоро тепло будет. Красотища! Хочешь с нами?
- Нет, Ванек, - пробормотал Васька, - я бы с радостью, но как я мамку одну брошу? Пропадет она без меня.
- И я, Вань, тут останусь, - потупив взгляд, добавил Сережа, - в детский дом вернусь, учиться пойду.
- Пропадет... Учиться пойду, - передразнил друзей Иван, - скучно с вами. Прощевайте тогда. Я вам из Крыма красивые открытки слать буду.
Натянув шапку глубоко на уши, он пошел по Шаболовке в сторону Донского монастыря.
Васька же заспешил в другую сторону, к Троицкой церкви. Скоро должна была вернуться мама, и он хотел к ее приходу растопить буржуйку.
Сережка остался стоять перед закрытыми воротами стройки. "Кто же это был? Имя - то я его не спросил!" - сокрушенно подумал он.
Это был Владимир Григорьевич Шухов (1853-1939) - русский инженер, архитектор, изобретатель и ученый.
Среди его изобретений первые нефтепроводы, установки для переработки и хранения нефти, речные танкеры, типовые проекты хранилищ природного газа, трубчатые паровые котлы, разработка и постройка железнодорожных мостов, архитектурных сетчатых перекрытий.
12 марта 1899 году В. Г. Шухов получил привилегию (сейчас это называется патент) на ажурную башню. Документ гласил: "сетчатая поверхность, образующая башню предлагаемого устройства, состоит из прямых деревянных брусьев, железных труб и уголков, опирающихся на два кольца, одно из коих вверху, другое внизу башни; в местах пересечения брусья, трубы и уголки скрепляются между собою... Устроенная таким образом башня представляет собою прочную конструкцию, противодействующую внешним усилиям при значительно меньшей затрате материала. Главное применение такой конструкции предвидится для водонапорных башен и маяков".
С 1896 по 1930 годы по проектам В. Г. Шухова было построено свыше двухсот стальных сетчатых башен. При этом каждая башня имела свои индивидуальные отличия. Владимир Григорьевич старался, чтобы башня была не только надежной, но и вписывалась в архитектурный облик города.
Самым известным сооружением В. Г. Шухова является башня на Шаболовке. Сооружение самой большой в России на то время башни вызвало всеобщий восторг. Монтаж несущих конструкций башни был закончен в начале марта 1922 года. 19 марта передатчик Шаболовской радиостанции был опробован, а в сентябре 1922 года с Шаболовки прозвучала первая радиопередача - концерт русской музыки. В 1937 году на Шаболовке был построен телецентр. Регулярные телевизионные передачи (четыре раза в неделю) через передатчики Шуховской башни начались 10 марта 1939 года. В то время в Москве было около ста телевизоров ТК-1.
Сережка сильно пожалел, что не попросил инженера взять его на стройку. "Стал бы рабочим помогать. А что? Я сильный, - думал мальчишка, - Ну ничего. Вырасту, выучусь на инженера, отращу себе усы с бородкой, тогда меня на любую стройку возьмут". Только сейчас мальчик почувствовал, как сильно он замерз. Похлопав себя руками по бокам, он припустился бежать по Шаболовке, чтобы немного согреться. Если он чуть поторопится, то успеет вернуться в детский дом к вечеру.
