Аннотация: Директор подозревает программиста своей фирмы в способности продать информацию конкурентам, вахтёр считает его идиотом, некоторые работники - странным. Выяснить, что он за человек, предстоит главному бухгалтеру, женщине, тоже, неординарной
Подозрение директора
В местах этих достопримечательностей нет: трубы коптят небо, фуры корёжат асфальт, гремят грузовые поезда, машины томятся в пробках, из переполненных троллейбусов на остановках выпадают обозлённые работники. Богом забытая земля, прозванная "промышленной зоной", "обочина" мегаполиса, не угадаешь здесь название города, не опознаешь его географическую широту и долготу.
Утро. Директор, импозантный мужчина, подчёркнуто вежливый с подчинёнными, рассматривает из окна кабинета толпу возле проходной:
"Человеческий материал. Сколько "сырья" приходится просеивать сквозь сито в голове, отбирая ценные образцы".
Рядом с ним стоит женщина, эксклюзивный экземпляр, с ней он может быть откровенен.
- Посмотрел вечером детектив и задумался. Пустоголовый звонарь, АЙ-ТИ начальник, которого нам "город" "посадил", вдобавок к "откату" за большой заказ, не специалист и не опасен, а тот, у кого в руках наша база данных, - странный, очень странный. Как понять его выходку в проходной? Мне встречаться с ним не по рангу. Найди повод, вызови, попробуй разговорить, узнай, что он за человек, не продаст ли нас конкурентам. Выбери время, когда жизнерадостного идиота, его начальника, на работе не будет. Поторопись, у тебя получится, верю".
Женщина не стала объяснять, что и ей этот разговор "не по рангу", что вопросами компьютерной программы занимается её заместитель. Шеф любит результаты, а не объяснения, почему их нет.
Мнение охранника
Вечером в пятницу на предприятии мало желающих трудиться сверхурочно, дышать дымом среди урбанистических конструкций, созерцать чахлую, посеревшую от пыли, растительность. Впереди дача, рыбалка, поход за грибами....
Вслед за директором, покидающим свой фрагмент "зоны" на серебристо-голубом мерседесе, уезжает и его свита: главный инженер, заместители, начальники цехов. Тогда наступает время, когда на земле, где "птицы не поют, деревья не растут", суета приостанавливается.
Охранник Степан Андреевич, высокий старик с усами, как у репинских запорожцев, и недоверчивым взглядом, проверяет, крепко ли заперты ворота, щурясь от солнца, клонящегося к горизонту.
Начальство ценит его за то, чем работников фирмы раздражает: в каждом человеке, минующем проходную, подозревает нарушителя.
Хозяйским взглядом он окидывает строения и стеклянную стену офиса.
Гнусный свет люминесцентных ламп в двух окнах сигнализирует "запорожцу" о том, что ушли не все, и у него не получится пораньше запереть двери офисного здания, попить чайку с вкусной ватрушкой, да прилечь на небольшом диванчике до утра.
"Дома у них, наверное, нет, - бормочет под нос старик, - погоды хорошая, ехали бы с семьёй на дачу, чего тут сидеть?"
"Энтузиастку" со второго этажа, ту, с которой директор утром делился подозрениями, охранник называет "Сама", она задерживается до половины десятого, а чудака с четвёртого, именно, его личность беспокоила шефа, старик прозвал Полуночником. Человек этот, по понятиям вахтёров, должен начинать работу с утра, да отправляться восвояси в положенный срок. Сожалеет старик, что не уволили "разгильдяя" зимой после скандала. До сей поры он кряхтит, вспоминая ту смену.
Всё было, как обычно. Полуночник выскочил из офиса за считанные минуты до последнего троллейбуса, маршруток на улице уже нет. На плече у него - спортивная сумка.
"Стоп", вертушка проходной замирает, охранник требует раскрыть сумку. Полуночник расстёгивает молнию, внутри - четыре книги. Медленно, не торопясь, ему спешить некуда, Степан Андреевич достаёт первую, она называется: "Описание", а чего описание, не понял, достаёт вторую книгу, называется: "Инструкция". Полуночник дёргается, боится на троллейбус опоздать. Начальник проходной спокойно, с достоинством произносит, что выносить эти книги за территорию фирмы не положено, похожи они на документы, сброшюрованные в местной типографии, пропустить человека с таким грузом не имеет права.
Мужчина отвечает, что он их сам принёс, одолжил у знакомых.
Охранник возражает:
- Нужно было задекларировать при входе.
Полуночник объясняет, что этого не знал.
В конце тёмной улицы, по сторонам которой тянутся заборы "уснувших" на ночь производств и тусклые уличные фонари, появляется свет троллейбуса.
"Чем бы спор не закончился, - соображает Степан Алексеевич, - на троллейбус, а, значит, и на метро, мужчина не успеет, потому что относить книги назад, это идти на четвёртый этаж. Будет впредь ему урок, как сидеть допоздна".
И тут, на глазах у бывшего военного происходит невозможное: Полуночник выбегает из будки и, размахнувшись, перекидывает сумку через забор. Растерявшийся охранник пропускает его без груза. Прежде, чем сесть в троллейбус, "нарушитель" успел достать из сугроба сумку и стряхнуть снег, перемешанный с чёрной копотью.
Старик чуть не умер ночью. Сердце стучало в голове и в горле. Рукавом стряхнул со стола крошки от ватрушки, отодвинул дисплей с картинками камер, разложил листы бумаги формата А4 и принялся сочинять документ, который назвал "докладная", как в армии. Начал со слов: "Довожу до вашего сведения...".
Не помог донос, не выгнали "безобразника", хотя, были у него неприятности. Возмущает старого служаку и то, что после инцидента чудак не объяснился, как это делают нормальные люди. Кто-то называет Полуночника странным, а, по его мнению, он - идиот. Другое дело, Сама. Общается вежливо, иногда спросит, как здоровье, но строгая, сразу видно - начальник.
Два пространства
В коридорах офиса пусто и гулко, гранитная плитка полов протерта профессиональными уборщиками, мусорные корзины опустошены. На втором этаже - кабинеты руководства, на дверях - таблички. Если подойти к комнате, в которой светились неживым светом, слегка потрескивающие, люминесцентные лампы, можно прочесть: Шварц Римма Оттовна, главный бухгалтер.
У мужчины на четвёртом собственного кабинета нет, но по вечерам он трудится в одиночестве.
Два человека, пребывая на разных этажах, как в параллельных плоскостях, не думали встречаться, но их директор, мастер нетривиальных решений, искривил пространства, они пересеклись.
В кабинет к женщине лет сорока вошёл мужчина, которому не больше тридцати, удивленный тем, что "оторвали от дел". Остановился в дверях.
- Заходите, садитесь, - произнесла дама, не отрывая взгляд от компьютера. На поверхности стола - аккуратно разложенные документы.
- Спасибо, - не сел, надеялся, что пригласили ненадолго, смотрел на неё:
"Строгое лицо. Одета в чёрное, как настоятельница монастыря, только, подчинённые её для аскетичной жизни не подходят, воздух бухгалтерии заполнен разговорами о мужьях и любовниках, дебет, кредит и корреспонденция счетов упоминаются реже. За последнее время хозяйка кабинета пополнела. Костюмы и платья имеют фасон, скрадывающий фигуру. Рукава, даже зимой, укорочены, к ним изнутри пришиты белые манжеты, а под манжетами на локтях - бляшки дерматита или экземы.
Женщина взглянула на гостя:
"Высокий, в очках, лицо интеллигента, аккуратно побрит, коротко подстрижен, улыбается редко, видимо, сосредоточен на решении задач, которые ему представляются сочетанием нулей и единиц, а картина окружающего мира раздроблена на пиксели. Человек-приставка к компьютеру. При взгляде со стороны его можно назвать интересным, но её бухгалтершам так не кажется, хихикают, посматривая вслед. Странная ли походка с волочением ног, похоже, спортом никогда не занимался, привычка ли нудным голосом объяснять то, чего они, всё равно, не поймут, неприятие ли намёков на перспективу отношений тому причиной, но привлекательным его не считают".
Ей же поручено разобраться, что у него внутри, поэтому сегодня, когда возникла проблема с компьютерной программой, она взяла на себя выяснение причины, обрадовав тем самым директора и удивив заместителя.
Компьютерщик снял очки и принялся их протирать носовым платком, держа перед глазами, видимо, сильно близорук. Закончил это занятие, но очки не надел, задумался о чём-то, скосив зрачки к переносице.
"Смахивает на аутиста", - подумала женщина.
- Я знаю, как лечить болезнь на локтях, - произнёс мужчина и надел очки, ткнув указательным пальцем в дужку на переносице.
"Трудно начать "удачнее" совещание по рабочим вопросам", - бестактность вызвала раздражение дамы.
- Спасибо, многие знают, среди них были, даже, врачи.
Про себя:
"Как заметил? Смотрел на свою переносицу".
- Простите, я вас слушаю, - мужчина извинился, принял предложение сесть, расположился по другую сторону стола.
Глаза у обоих слезятся от компьютера, женские - тёмные, почти, круглые, а мужские - серые, прищуренные, увеличенные стёклами очков.
- Сегодня днём в программе неправильно отобразились проводки по зарплате, - она начала с повода для встречи.
- Знаю, - буркнул мужчина.
"Обиделся" - поняла бухгалтер.
Вслух:
- Почему же не исправили?
Про себя:
"Как работать с таким контингентом? Вечером она, усталая, должна тянуть из него каждое слово".
- Исправил минут сорок назад, Вы, вероятно не успели посмотреть.
- Да? Извините...
Ножки лёгкого офисного стула поползли по паркету, мужчина готовился покинуть неприветливую хозяйку.
Женщина не собиралась его отпускать.
- Объясните, что случилось, - начальственный тон.
Уверенный в том, что напрасно теряет время, он рывками, будто, выталкивая из себя слова, произнёс:
- Женщины ваши..., написали задание... в связи с недавним постановлением.
Слова "женщины ваши" подразумевали неуважительное отношение к сотрудницам бухгалтерии, подчинённым Главной, брови её нахмурились.
- Дальше.
Про себя:
"Сколько будем тянуть кота за хвост?"
- Они допустили ошибку, я сначала внёс изменения в программу, как написано в служебной записке, потом прочёл само постановление и исправил.
- Не хотите ли вы сказать, что исправили задание начальника расчётного отдела? Принесите её документ.
Этот металл в голосе имел свойство скрежетать по нервам подчинённых. Неожиданная проблема в основной работе отодвинула задание директора.
Программист не обратил внимание на голос.
- Зачем... нести? Документ есть в электронном виде... Разрешите?
Развернул монитор так, чтобы тот был виден обоим. Большие кисти рук накрыли клавиатуру и замелькали гибкие пальцы, не ведавшие иного ручного труда, кроме, как давить на клавиши. На экране возникли служебная записка расчетчицы, постановление правительства и фрагмент программы. Тексты, на которые нужно обратить внимание, он выделил красным.
Главный бухгалтер приступила к изучению, готовая вынести суровый приговор, и тем самым снять вопросы директора.
Мужчина поскучнел, приготовился ждать, пока разберутся, потом получить раздражение или насмешку вместо благодарности за то, что сделал за них работу.
- Вы правы, - закусила губу Главная, его комментарии не понадобились, неприятно было соглашаться с промашками подчинённой, - сказали об этом расчётчикам?
В его глазах промелькнуло удивление: в бухгалтерии фирмы нашёлся человек, который понял не только текст указа, но и его программный код.
- На эти объяснения много времени уходит..., я обычно не говорю..., извините, - он принял позу на стуле, после которой оставалось уйти.
- Что значит обычно? Вам часто приходится исправлять?
Удивление оживило лик "игуменьи".
- Бывает... - вздохнул собеседник, по тону можно было понять, что бывает не редко.
- Вот как... А, меня вы, случайно, не корректировали?
- Вы..., как правило..., чётко формулируете, - бесцеремонно пробубнил он, не "врубившись", что должность сидящей напротив женщины много выше, чем его.
- Что ж, спасибо за комплемент.
- Только два раза...
- Как?! Где?!
И про себя:
"Дааа, умён и опытен шеф, "тёртый калач". Не напрасно беспокоится".
- В первый раз вы не точно сформулировали задание по лизингу, - он назвал год и месяц.
Она удивилась его памяти.
- Да, это было, именно, три года назад, но я посмотрела программу, там само собой всё сложилось.
- "Само собой" у нас не складывается, - сердито буркнул мужчина, помолчал немного и продолжил, - второй раз распоряжение по отнесению затрат в этом году...
Она прервала:
- Я сначала ошиблась, но потом начальник отдела себестоимости должна была уведомить...
- К этому моменту я уже сам сделал.
Женщина откинулась на спинку стула, закрыла глаза.
Мужчина не понял, означает ли это, что он может вернуться в своё "измерение" на четвёртый этаж.
Встречный тест
Глаза приоткрылись.
- У вас хорошая память, работаете отлично, руководство фирмы заинтересовано в таких сотрудниках, довольны ли вы условиями работы, оплатой?
Начиналось "зондирование" непонятного человека.
- Не жалуюсь..., но денег много не бывает, - мужчина снял очки, снова смотрел на переносицу.
"Вот как? - искрой в глазах женщины промелькнул вопрос, - на что же способно "дарование" ради заработка?"
Попробовала по-другому:
- Вы много времени проводите на работе, сидите допоздна.
Лукавила. Было известно, что начинает рабочий день программист не с утра, и, как правило, не в одно и тоже время. Проще говоря, появляется на службе, когда сочтёт нужным, но основная часть его занятий приходится на вечер, когда пользователи компьютеров отдыхают дома. Знала о конфликте в проходной, развеселивший сотрудников. Всё сходило ему с рук до тех пор, пока она не поняла, что это за человек.
"Избавиться будет просто, столько нарушений, достаточно дать официальный ход хотя бы одному", - мысль твёрдая и холодная, как стальная нить.
- Вы тоже много работаете, - он, снова, нарушил субординацию, - мы тут вдвоём каждый вечер, - и в ответ на её вопросительный взгляд продолжил, - чтобы начать копирование, приходится ждать, когда закроете программу.
- Пришлите сообщение на экран, я выйду из базы.
"Как вынудить его говорить о себе?"
- Успеваете ли вы отдохнуть? Где проводите отпуск? Мне, чтобы расслабиться, иногда приходится выезжать из страны ...
- Домой?
Судьбоносный для мужчины вопрос, верного ответа на который он давно не получал.
- Почему домой? - опешила бухгалтер.
Началась беседа с неуместного совета по исцелению, теперь последовал неожиданный вопрос.
- Слышал... от сотрудниц бухгалтерии... про дом в Германии...
- А, вот, что вы имеете ввиду.
Про себя:
"Много болтают".
- В Германии живут мои родители, жильё их социальное. У меня, вообще, нет своего дома, и здешняя квартира, большая и удобная, собственность банка до тех пор, пока не погашу кредит, не хочу привыкать к ней, наверное, придётся уезжать, - ни к чему не обязывающая фраза.
Женщина и подозревать не могла, что сама прошла тест. Он принялся разглядывать собеседницу.
- А, раньше вы жили в России?
Грустная улыбка неожиданно сделала лицо трогательным.
- Вот, именно, в России, в Белоруссии, в Эстонии, "мой адрес - Советский Союз", так пели когда-то, а конкретных координат назвать не могу, ездили с папой по стройкам.
"В самую точку попала", - удивился мужчина.
- Я из семьи немцев, депортированных с Поволжья. Мама выросла в Казахстане, с отцом познакомилась в Омске, он стал купным инженером, строителем мостов. На пенсии старики решили найти приют на исторической родине.
Менялись школы, программы, языки, неизменными были пятёрки в дневнике, экзерсисы на фортепиано, чтение умных книг. Она доказывала отцу, что достойна его, и удивлялась, почему безалаберные, счастливые сверстники не обязаны ничего доказывать.
Учась в ВУЗе работала по специальности. Была так занята, что её поклонник завёл роман с подругой.
Переехав с родителями в ФРГ, прошла переподготовку по специальности, устроилась в бухгалтерию крупного предприятия. Там и познакомился с ней предприимчивый директор русской фирмы, закупающей комплектующие изделия в этой стране. Всё рассчитал точно: опыт бухгалтерской работы, связи на предприятии-поставщика, упорство, работоспособность, знание международных стандартов финансовой отчётности, даже, амбиции и предложил место главбуха на своём предприятии. Так скитания завершились возвращением в Россию.
Не всё удалось рассчитать дальновидному директору: "на старуху случилась проруха". Через некоторое время его протеже, строгая, не подступиться, оказалась беременной. Шеф оплатил декретный отпуск, но дал понять, что она ему должна.
Римма Оттовна отрабатывала "долг". Обращённым к ней глазам, в которых, не понятно почему, увидела любопытство, пожаловалась:
- Сын целый день с няней, возвращаюсь вечером, он уже спит. Как ваши близкие относятся к тому, что вы все вечера на работе?
Она рассчитывала на искренность.
- Живу в съёмной квартире с единственным другом, с ним зарабатываю, с ним и отдыхаю, - мужчина отвечал охотно.
""Голубой", - удивилась женщина, - по внешности этого не скажешь".
- И друг этот - компьютер.
"Что ж, ответ характерен для многих современных людей. Не "голубой", но странностей не мало, по нему, вообще, не скажешь, какого он цвета, впрочем, так, наверное, думают и про меня", - печальная усмешка.
"Исследование", однако, нужно было продолжать:
- Интересный молодой мужчина и один, трудно поверить.
Как же ей не нравился разговор! Видела, что не просто жить с человеком, непохожим на обычных людей, зачем директор даёт такие поручения, разве, не понимает, как много работы в бухгалтерии?
- Компьютер удовлетворяет любопытство, не вмешивается в мои дела, не нервничает, если прихожу поздно, и не предаст при определённых обстоятельствах, - продолжил мужчина, не заметив неудачной лести, став, даже, милым.
"Так общаются люди, которые хотят получить что-то от меня, в этом же случае - наоборот", - в этом тоже была интрига.
- Похоже, у Вас отрицательный опыт семейной жизни, - ещё один "пробный камень".
Проскочила мысль:
"Какую ерунду несу, отчёт на следующей неделе".
Вслух:
- Расскажите о себе, очень интересно поговорить с незаурядным человеком.
Следующая мысль:
"Про незаурядность зачем сказала?"
Он, снова, не обратил внимания на нелепый комплимент, но вместо ответа последовала фраза, которая изумила слушательницу:
- В каком возрасте вы почувствовали, что лишены гнезда, норки, места, где можно остаться наедине с самим собой или с близкими людьми, отдохнуть и подумать?
"Откуда он знает?", - растерявшись, "находка" директора чуть было не "ляпнула": "С рождения".
Сдержалась.
В Казахском посёлке после выпускного вечера её маму пригласил к себе одноклассник. Дом был бревенчатый, около него росли деревья, как у многих русских в тех краях, хотя кругом была степь. Стояла она в сенях и слышала, как хозяин, топая протезом по деревянным доскам пола, крикнул сыну: "Гуляй на улице с кем хочешь, а в дом, зачем фашистку привёл?"
Через неделю мама уехала в Омск поступать в медицинское училище. Там вышла замуж за отца Риммы Оттовны по единственной причине: он, тоже, был немец. Для удачного брака этого факта оказалось недостаточно.
"Между мужчиной и женщиной должна быть химия, без неё ничего не выйдет, будь он распрекрасный", - поделилась с Риммой Оттовной многоопытная соседка по лестничной площадке с осоловевшими от безделья глазами.
Между её родителями "химии" не было. Всю жизнь отец убегал на новые стройки, а мама догоняла, прихватив дочь. Не успокоилась и сейчас, а, ведь, он, почти, старик. Римма Оттовна обдумывает возможность обучения сына в Германии, препятствие тому - отношения родителей, не нужно мальчику видеть слёзы бабушки.
"Обойдя" вопрос удивительного гостя, посетовала:
- Сын меня тревожит больше, чем детские воспоминания. Везя воз дел большой фирмы, я, похоже, не умею то, с чем легко справляется любая женщина...
Мужчина, понимающе кивнул головой.
Это её испугало:
"Мои откровения здесь неуместны. Нет времени вести пустые разговоры, надоело, завтра придётся оправдываться перед боссом".
- И я не умею, - произнёс мужчина, продолжая её последнюю фразу, - а о себе я уже рассказывал одному человеку, но, наверное, этого не следовало делать...
- Попробуйте ещё раз.
Она приблизилась к цели, доверительному разговору, из которого должна понять конкретную вещь - способен ли программист продать базу данных и подумала:
"На что только не приходится "подписываться" по просьбе начальника".
- Вам, правда, интересно? - дружелюбие в глазах.
- Очень, - ответила Римма Оттовна обречённо, но мужчина этого не заметил.
- С какого места начинать? - спросил он, обрадованный.
- С какого, хотите.
Было ясно, что вечер потерян для работы, но шеф велел, она приготовилась слушать и услышала.
Потерять и дом, и родину
Денис, так зовут компьютерщика, родился в прибалтийском городке, стены домов там были вымыты, улицы подметены и к человеку, топтавшему газоны, относились, как к преступнику. Мама служила уборщицей в книжном магазине, папа разделывал рыбу на комбинате. Время не имело ни конца, ни начала, и наполнено было тишиной.
В конце лета мальчик шёл к морю с ранцем учебников для следующего класса. Скрываясь от ветра в дюнах, где сквозь нежный песок прорастала голубоватая осока, он листал страницу за страницей и к первому сентября хорошо представлял, чему будут учить. На уроках скучал, из книг на парту высыпались песчинки.
Денис стал победителем всесоюзной олимпиады по математике. Учителя предложили родителям отдать сына в интернат для одарённых детей при университете в большом российском городе. Мама и папа, неискушённые в науках, согласились, и мальчик переехал в особую школу, сменив домашнюю обстановку на коллектив сверстников, похожих на него.
Он очень скучал, ждал каникул, но пришла новость: место, где он родился, больше не его родина и дом, в котором жил, принадлежит другим людям.
На каникулы мальчика привезли в бревенчатую избу, наследство отца, в ста километрах от большого города. Перед их жилищем в громадной луже лежала свинья, хозяева животного жили по соседству в строении для совхозных рабочих, ходили с отрешёнными лицами, пахли алкоголем, речь их состояла из сквернословия, этих людей выселили из большого города за различные нарушения. В семье Дениса и в интернате употреблять такие слова считалось неприличным. Жилище родителей подрастающий человек не признал своим, не мог произнести: "Еду домой", говорил: "К родителям".
Окончив школу, поступил в университет, из интерната переехал в "общагу". Утром, когда она пустела, парень мылся в душе, брился и стирал бельё, развешивая его около батареи парового отопления. Вечером гладил высохшую рубашку, майку и трусы, так научила мама, когда уезжал в особенную школу.
Эта же любовь к тишине, порядку и размеренной жизни распространялась на отношения с приятелями и с противоположным полом. После тусовки с вином или ночи с девушкой болела голова, терялась способность думать, анализировать то, что хотели сказать языком формул известные учёные, языком, который большинству людей неинтересен и недоступен.
После окончания "универа" Денису предложили аспирантуру.
Изменения в стране не сильно сказывались на скромной жизни молодого человека, увлечённого наукой, но заболел отец, родители не могли больше помогать. Парень попал в круговерть проблем, главная из которых: перестал сходиться бюджет, он вёл его много лет, аккуратно рассчитывая полученное и потраченное.
Вместе с Денисом в узкой комнате общежития жил Матвей. Поступали в университет они одновременно, но товарищ его пропускал целые семестры, и до диплома ему было далеко. Стройный, лёгкий, с синими громадными глазами, приятель пользовался успехом у девушек и много времени, по мнению Дениса, уделял им.
Однажды, Матвей, потративший время и деньги на подруг, говорит Денису, что в одну "контору" требуются программисты, причём не на полный рабочий день, задания разрешают выполнять дома. Оклад небольшой, но можно одновременно учиться и работать.
- Пошли, - просит приятель, - без тебя мне боязно.
Они устроились на бедное полугосударственное предприятие. Начальница оценила Дениса: зарплату ему повысила и жильё "выбила" у директора, в собственности завода было несколько квартир.
Теперь в бюджете, который молодой человек вёл в табличном редакторе Excel, появились статьи: "расходы на родителей" с минусом, "заработная плата" с плюсом, в статье "оплата жилья" - ноль. Защиту диссертации пришлось отложить. Деньги, хоть и небольшие, родителям посылал, а в новогодние праздники навещал их.
На работе появлялся после того, как утром дела закончит: туалет, бритьё, душ, стирка, а работал до ночи. Матвей к нему в квартиру начал приводить подруг, но Денис сказал:
- По субботам, согласен, черт с ним, с воскресением, как-нибудь переживу, что голова тяжёлая, а в другой день - нет.
Та, у которой есть ответ на любой вопрос
В одну из суббот приятель появился с двумя однокурсницами. Одна из них - пассия Матвея, вторая предназначалась для Дениса. Девушка оказалась не глупой, с ней можно было поговорить про математику, не то что бухгалтерши на заводе, а внешность её Денису не нравилась: высокая, статная, грудь большая, кожа бело-розовая, покрыта пушком, сильный румянец, волосы светлые, слишком яркая и крупная. Начали встречаться. Матвей, да и все кругом говорят: "Хорошая девка, женись". Она в общежитии жила, до родительского дома - километров двести, у них хозяйство типа фермы и наёмные рабочие.
Девушка привозила из дома продукты. Готовила куру с орехами, свинину с апельсинами, говядину с грибами, а, однажды, даже - рыбу с ветчиной и сыром. Денису, привыкшему к студенческим столовкам и скромной маминой пище, это казалось извращением.
Появился сбой в организме. Обратился к врачу, сказали, что печень возражает против жирного, жареного, острого. Таблетки, прописанные доктором, Денис принимать не стал, почитал в интернете, подумал, голодал несколько дней, стал заваривать травы, пить отвары. Вернулся к прежнему меню: гречневая каша с молоком, овсянка, говяжье мясо отварное или запечённое с салатом. Обед в заводской столовке жирным не бывает: суп без названия, просто суп, котлеты на второе из булки, компот - как вода. Вылечился. Смотрит исподлобья, как подруга ест замысловатую пищу, и думает:
"До чего же здоровая, ничего ей не делается, громкая, активная, голова работает прекрасно. Достойна уважения. С ней можно построить собственный дом, но хочу ли я этого?".
Планов у девушки - "громадьё": заработают вместе на квартиру, родственники помогут, родят двух или трёх детей, купят хорошую машину, построят дачу. Всё ей в жизни ясно, а ему - нет. У него с двенадцати лет собственный бюджет, не готов "вписаться" в чужую семью, чувствовать себя родственником её мамы, папы, двух братьев, бабушек, дедушек, бесконечного количества племянников. Он устаёт от общения, а бело-розовой так много, будто троится в глазах, большая и громкая, спотыкающаяся о ножки стульев, роняющая ложки на пол, хотя в её голове есть ответ на любой вопрос по математике, истории, литературе и по жизни. Если бы она была немножечко другой, всё бы, возможно, сложилось иначе.
В конце года, поехал к родителям, но девушку с собой не позвал.
"Ангел" в грязном вагоне
Денис возвращался ночным поездом в полумраке плацкартного вагона с запахом "бормотухи" и нестиранных носков. Тратить деньги на комфортную поездку не мог себе позволить, лучше отдать их старикам. Не спал, думал:
"Специальность есть, временное жильё тоже. Готов ли он обзаводиться семьёй?".
Напротив - субтильное существо в рваных джинсах. Сквозь прореху коленка торчит, свитер большой, с чужого плеча, на нём аппликация в виде морды волка, внизу фраза на английском языке написана с ошибкой. Нос курносый, волосы светлые, короткие. Лицо зеленоватое, вокруг глаз тёмные круги.
Рядом с существом храпит мужик, привалившись на рюкзак. Денис - один на скамейке. У ребёнка, глаза закрыты, голова болтается на худенькой шейке, потом резко падает в сторону, и он просыпается.
- Садись на эту скамейку, положи свою куртку под голову, моей накройся, а я на твоё место перемещусь, - шепчет Денис, чтобы второго соседа не разбудить.
- А, ты?
- Мне надо подумать.
- Спасибо, я бы легла.
- Девочка, - удивился Денис, - одежда - unisex, грудь под свитером не видна.
Поменялись местами.
- Ты домой едешь или в гости? - тихо спрашивает соседка.
Вопрос стал толчком к последующему разговору.
- Работать. У меня дома нет, - констатировал Денис печальный факт, вспоминая соседей-ублюдков.
- И у меня нет, - обрадовалась она, - ты откуда родом?
- Из Прибалтики, - определил Денис свою настоящую родину.
- А я около Ташкента жила...
- Почему ты без родителей?
- Их нет ... Я езжу туда, где выступает музыкальная группа, - она пальцем показала морду волка на свитере, - фанатка, понимаешь?
- Понимаю, - посмотрел сочувственно, - давно предков не стало?
- Папа задыхаться стал после того, как начали жить на Волге, квартира, наверное, маленькая, воздуха не хватало, у нас под Ташкентом был дом и сад. Потом он умер. А про маму брат не велел спрашивать, я и не спрашивала.
- Мой отец тоже заболел после переезда. Брат в курсе твоих путешествий?
- Не успела сообщить, торопилась на поезд.
- Он ищет тебя?
- Не знаю.... Уже год прошёл.
- На что же ты живёшь?
- Подрабатываю уборщицей или курьером. Я с детства в доме была за хозяйку. Люблю убирать, мыть посуду, стирать. Брат утром уйдёт на работу, я всё сделаю, и - в школу.
- На уроки опаздывала?
- Весь дневник исписан замечаниями.
- Мне тоже попадало за опоздания, но я учился лучше других.
- А я хуже всех, - честно призналась незнакомка, - память плохая, зато шить могу, смотри.
Она подняла ногу, сунула руку в прореху на джинсах и ловко закрыла дыру. Со стороны ноги была вшита молния, и замочек от неё остался внутри.
- Джинсы мне, почти, новые подарили, я их берегу.
- Где же ты в городе остановишься?
- Не знаю, ребята из музыкальной группы помогут, я им тоже помогаю.
- Чем ты можешь помочь?
- Борюсь с наркотиками, главный "волк" умер от передозировки. Слышал?
- Не слышал, ни про группу твою, ни про солистов, волки наркоту не употребляют. Спи, тебе к брату нужно вернуться.
- Нет. Я на кухне жила. Убирала за ним и его девушками, нам неплохо было вместе, даст щелчок в лоб за двойку, и всё. Зачем он женился? Теперь в комнате и на кухне она хозяйка, негде мне жить. Да и с работы выгнали...
- Ты ещё и поработать успела?
- Два месяца в яслях. Отлепила от горшка малыша Кузьму, он в лицо мне из своей "вазы" плеснул, а я его - ногой под зад. Получилось машинально, автоматически... Начальница увидела. Уволили.
- Понятно, тебя как зовут? Я - Денис.
- Геля.
- Галя?
- Нет, Геля, Ангелина.
- Ангел?
- Наверное.
- Спи, поедешь ко мне, посмотрим, куда тебя пристроить, - не смог бросить заморыша, оставшегося, как и он, без родины и дома.
В квартире, перед тем, как идти на работу, приказал:
- Дождись меня. Если захочешь уйти, захлопни дверь, красть тут нечего, деньги с собой взял, поняла?
- Да, - она проверила, как работает замок.
- В рюкзаке мясо тушёное консервированное и булка, на кухне крупы, чай, сахар и варенье.
Плохо соображалось после бессонной ночи, забыл зайти в отдел кадров, спросить, не требуется ли предприятию уборщица или курьер, чтобы определить Гавроша. Вернулся домой, бельё постирано, высушено и поглажено, на столе макароны по-флотски с салатом из маринованного лука.
Двигается по квартире не слышно, как ветерок. На ней его старая рубаха, плечи заканчиваются на локтях девочки, лопатки торчат, как будто прорезаются крылышки, шейка тоньше его руки в области запястья, линия лба переходит во вздёрнутый носик. Нежный профиль. Хрупкость в девушках всегда трогала Дениса, он подошёл сзади, обнял тоненькие косточки, она не возражала. Он и сам не понял, как произошло то, что раньше планировал на субботы, а это был понедельник.
Проснулся, голова не болела. Постирал носки, знал, что дальше Геля всё правильно сделает. В тот день на службе у него получалось всё, как никогда раньше.