Клещенко Елена : другие произведения.

Баллада о княжне и актере

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Once upon a time - другое имя, другая профессия, другое место проживания, тетрадки и портативная пишмашинка вместо компьютера... Но по рассказам очевидцев выходит, что баллада эта все-таки моя. Светлой памяти Виктора Авилова посвящается.

   I.
  Конечно, женщина - не бард:
  все песни не о том.
  Да я и странствую без карт,
  а так - из дома в дом.
  
  Невелика моя страна,
  богата и бедна,
  а время года в ней - весна,
  эпоха - неясна.
  
  Девица княжеских кровей,
  я нынче не в шелках:
  штаны из ткани погрубей,
  ботинки на шипах,
  
  сырые от ночной росы,
  а за спиной - мешок,
  и вместо шпилек и косы -
  налобный ремешок,
  
  хайратник то есть. Я кажусь
  собою недурна,
  а ввечеру не откажусь
  от чарочки вина,
  
  и тем, кто приютит меня,
  о чем-нибудь спою:
  о свете ночью без огня,
  о яблоне в раю...
  
  Кто резал яблоко ключом -
  тот самый, райский сорт, -
  кто укрывал меня плащом, -
  я помню вас, милорд,
  
  ношу дареное кольцо...
  Но более всего
  люблю надменное лицо
  актера одного,
  
  как есть на сцене он - изгой,
  охальник и поэт,
  ни с кем не делится тоской,
  вино глядит на свет,
  
  ухмылкою встречает страх,
  обиду, боль и стыд,
  девчонок носит на руках,
  не раздеваясь спит...
  
  Что до меня - во-первых, вот:
  любуюсь на него -
  и улыбаюсь во весь рот,
  неведомо с чего,
  
  примерно как когда гляжу
  на звезды, на огонь,
  когда котенка посажу
  с ногами на ладонь.
  
  Возможно, чушь - но он похож
  бывает на меня:
  ну вот, когда роняет нож
  худая пятерня
  
  в той сцене... - Все! Сейчас начну.
  Балладе свой черед.
  Кручу колки; щиплю струну;
  настроилась. Вперед!
  
  II.
  Вот как-то раз я набрела
  на медленный фургон
  со знаком на борту: стрела
  и золотой дракон -
  
  одной бродячей труппы герб.
  Фургон меня подвез.
  Уже был виден лунный серп,
  глаза искали звезд,
  
  но свет еще не стаял весь,
  и звезды не взошли.
  Мне дали руку, и залезть
  не то что помогли -
  
  втащили: "хоп, ногой упрись..."
  Умыты от румян,
  в своей берлоге - семь актрис,
  уют - и ураган,
  
  грозящий сокрушить уют;
  и лук без шелухи
  царит, покуда не прольют
  дешевые духи.
  
  Сундук, назначенный столом,
  дымок из чугуна;
  свеча под ламповым стеклом
  пока не зажжена.
  
  А с козел: "Что там, кто-то влез?" -
  глядит из-под руки
  Миледи, рыжая как бес,
  роману вопреки,
  
  но как играла - нету сил...
  А весь мужской состав
  своим вниманием почтил
  трактиры у застав.
  
  - Когда фургона не пропьют,
  догонят. - Но троим
  по новой морду разобьют.
  - Пускай, на то и грим.
  
  - Поди замажь такой фонарь,
  софит, огромный - во!!
  Ведь сам орет: ну вдарь, ну вдарь, -
  еще б не бить его!
  
  - На солнце нету фонарей,
  ты гения не трожь!
  - Ага... Доехать бы скорей.
  А ты нам не споешь?
  
  Вот банджо! - Я беру аккорд:
  - О'кэй. Почту за честь. -
  Пою, как пил с девицей черт -
  и спился. - Хочешь есть?
  
  - Хочу, - я правда голодна.
  Тарелку подмела
  и полумаску из сукна
  в подарок я взяла.
  
  III.
  ...Фургон, качаясь кораблем,
  с открытой дверью спит,
  а мы тихонечко поем
  под метроном копыт.
  
  Со мною "старая карга" -
  но труппа молода,
  Марго без палки и горба
  девица хоть куда.
  
  Слепого Харви пели мы,
  когда второй фургон
  вдали взобрался на холмы.
  И сразу же Марго:
  
  - Ведь это наши! Двух цветов
  фонарик! Вот те раз.
  Да чтоб у ентих-то скотов
  гульба не задалась?
  
  Ну я в тревоге... Эй! Хэлло! -
  (По-ведьмински визжа.) -
  Стряслось чего? - Да все прошло!
  Сердечко! У Пажа!
  
  - Допьетесь, черти! - Ерунда,
  не бойся! - это он?
  - Кто там кричал?.. Ага, ну да.
  Марго клонило в сон,
  
  она легла: "И ты ложись,
  вон там, в углу, матрас".
  Проспать свиданку?! Да ни в жись!
  Пурпурно-желтый глаз,
  
  и скрип немазаных осей,
  и стук восьми подков
  росли, как, помните, у фей -
  мышата в рысаков,
  
  все ближе, больше... Некто спал
  на козлах, и вожжу
  вокруг запястья обмотал.
  Не дело. Разбужу.
  
  И полумаску нацепив,
  чтоб быть одной из них,
  подобрала простой мотив
  на свой любимый стих.
  
  И тьма взвилась из-под колес,
  заслышав первый звук,
  и сновиденье прервалось
  от сказанного вслух
  
  - ан нет, подлунный мир стоит,
  и голос мой поет.
  А он сперва взглянул в зенит,
  и уж потом - вперед.
  
  Рукой умылся ото сна:
  - Крепка была вода...
  Ты кто? - Зови меня Княжна.
  - Княжна, садись сюда!
  
  Сейчас я кляч остановлю... -
  Качаю головой:
  - Я снюсь. - Но я уже не сплю!
  - Ну, значит, сон не твой. -
  
  Наверно, городу тепло
  за каменной стеной,
  но зарево его зашло
  оранжевой луной,
  
  и вряд ли месяца лучи
  теплее, чем туман.
  Но нам не холодно почти -
  вот руку бы в карман,
  
  да только банджо у меня,
  и вожжи - у него.
  Рукой холодною маня,
  ночное существо
  
  когда-то говорило мне:
  ночные меж людьми,
  что правят и поют во тьме,
  им будто бы сродни.
  
  Нехитро наше ремесло:
  куплет, пока не спет, -
  цветное темное стекло,
  а голос - только свет,
  
  но коли дело по плечу,
  то всякая из строф -
  рука, закрывшая свечу,
  рубиновая кровь,
  
  древесный и небесный свод
  при взгляде изнутри,
  вода в кувшине, мед из сот,
  на нитке янтари.
  
  Конечно, женщина не бард,
  не тем горим огнем.
  Но этот радостный азарт
  все время петь о нем -
  
  о страсти или о мечте
  мы в полдень промолчим,
  но, право, песня в темноте -
  личина из личин.
  
  У скрипки нет ни губ, ни рук, -
  певучая доска,
  пустое дерево и звук,
  а радость и тоска -
  
  мажорный и минорный лад:
  "Тепла-то ни на грош..."
  Осенний рай, холодный ад,
  о чем, певица, врешь?
  
  - Да о тепле и о грошах,
  кто слышал, тот поймет! -
  А слушал - губы не разжав,
  глядел в поющий рот,
  
  глазами темноту сверля,
  о трубке забывал.
  ...Но песенку про короля
  он знал - и подпевал.
  
  IV.
  Все больше в небе синевы,
  усталости - в крови.
  Авось меня простите вы,
  мой сонный визави,
  
  но впереди - ужасный зев,
  опухшие глаза,
  соснуть бы парочку часов...
  А если спать нельзя?
  
  Нет, это плохо. И потом,
  расходятся пути:
  вон там, за каменным мостом,
  мне надо бы сойти.
  
  Вы задремали, ну так что ж -
  дороги колыбель,
  да песенка про долгий дождь,
  да непроспатый хмель.
  
  В сторонку банджо - на порог -
  за шкирку взяв мешок,
  я прыгаю назад и вбок,
  на хрустнувший песок.
  
  С обочины, в последний раз,
  смотрю - не насмотрюсь,
  еще минуту вижу вас...
  Какая в этом грусть:
  
  ведь это я, сама себе,
  придумала его,
  я доказала бытие
  создания сего.
  
  Вот я, а вот моя рука -
  куда, на что ей лечь?
  Худая бритая щека
  и волосы до плеч -
  
  математический расчет,
  единственный ответ:
  поскольку сотворен зрачок,
  то сотворен и свет.
  
  Вот этот профиль - угольком
  чертила на стене...
  А он со мною незнаком,
  не видит и во сне,
  
  и спящий мимо проплывет,
  поводья уроня.
  Бывает, песенка живет -
  моя, да без меня.
  
  Хозяйка песенку поет,
  белье швыряя в таз,
  а мне напиться не дает:
  иди, господь подаст.
  
  Но так колдун и обещал,
  сощурившись на свет,
  что я возьму свою печаль,
  как на руку браслет,
  
  сама возьму, как талисман
  для будущих удач.
  А вот и солнце сквозь туман.
  Душа моя, не плачь!
  
  Нажал на тормоз машинист,
  очнулся мой перрон,
  и сиплый электрички свист
  шокирует ворон.
  
  Карета подана. Прости,
  мой незабвенный дар.
  Вагоны гулки и пусты,
  как тысяча гитар.
  
  Авось еще куплет слеплю,
  авось мотив словлю,
  а может, просто подремлю
  на лавочке в углу,
  
  покуда, капельки растя,
  бежит по окнам ртуть...
  Но песенка еще не вся.
  Потом, когда-нибудь, -
  
  последний акт, и жар свечей,
  и волосы ко лбу
  прилипли... Наш или ничей, -
  вы глянете в толпу
  
  и полумаски два крыла -
  совсем как в этот раз -
  найдете - значит, я пришла
  и дожидаюсь вас.
  
   1992
  
  Слепой Харви (называемый во Франции Эрве) - менестрель, живший в VI веке и причисленный католической церковью к лику святых. Празднуется 17 июня.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"