Скоро Новый год... У меня заныло сердце и стали посещать головные боли. От чего так? - спросите вы - ведь праздник же. Действительно, только грудные младенцы, да те кто на кладбищах покоятся, не отмечают его. Радостное ожидание, приподнятое настроение и улыбка на лице - вот что должно быть присуще Вам в последние дни Старого года. А я вам скажу следующее. Да, это самый веселый праздник для всех, но не для меня. Это началось с прошлого года, когда я... Хотя, давайте я расскажу вам все по порядку.
Работаю я слесарем на автобазе. Под Новый год у нас всегда устраивается утренник для детей. Привел и я своих двоих чад. Сиди, ждем, когда праздник начнется: зажгется елка и придут дед Мороз и Снегурочка. Тут подбегает ко мне Данилюк Славка - профорг наш и не терпящим возражений голосом, каким то нервным и возбужденным, заявляет:
- Пошли Коля на пару минут со мной.
Сам весь дерганный и от не терпения хвать меня за рукав и тащит куда-то. Я еле успел наказать старшему Мишке присматривать за младшенькой Ольгой. Пока мы в припрыжку добежали до кабинета начальника, Славка в трех фразах обрисовал ситуацию - Артисты из ТЮЗа, почему-то, не приехали. Новогодний утренник под угрозой срыва. Мы решили сами провести представление.
В кабинете царила тревожная обстановка. Начальник автобазы Илья Семенович, как спортсмен по спортивной ходьбе, мерил шажками кабинет по диагонали. Толстая бухгалтерша - Софья Игнатьевна, была неподдельным выражением страдания, заломив руки, она жалобным голосом, о чем-то сетовала начальнице отдела кадров - сухонькой Надежде Павловне. Та, со скорбным видом, кивала, успевая постреливать глазами на трех молодых водителей, которые игнорируя тяжесть сложившейся ситуации, рассказывали что то по очереди, часто жестикулируя и одновременно негромко смеясь. Я сразу понял, что они травят анекдоты. У окна стоял старший экономист - приземистый и необъятный Владимир Юрьевич, который рубя воздух ладонью, в чем-то убеждал зав. Склада - Константина Ивановича, особенностью которого был его рост, который мог удивить только карликов. Рядом с ними, понуро и молча, видимо, в ожидании развязки, переминался с ноги на ногу художник автобазы Сашка Дерюгин. За столом начальника, как-то скованно и грустно, положив руки на колени, сидела повариха из нашей столовой, - дородная тетя Лида.
С возгласом: "Вот вам и снегурочка!" - профорг захлопнул дверь кабинета. Все уставились на меня, как на живой экземпляр динозавра. Повисла пауза. Я почувствовал себя голым за столом президиума торжественного собрания и не успел осознать почему на меня все вытаращились, и причем здесь Снегурочка, как подошедший начальник, дотянувшись до моего плеча похлопал и сказал восхищенно:
- Молодец, Данилюк. Вот это, я понимаю, образец. Хорош, хорош. И как это я сам про него не вспомнил? Такой интеллигентный, мягкий, речистый. Вылитая Снегурочка, только в брюках.
Здесь до меня дошло к кому относился эпитет "Снегурочка" и чего ожидать в дальнейшем! Я сразу превратился в ежика и перешел к активной обороне.
- Илья Семенович, да какая из меня Снегурочка? У меня же усы.
- Усы сброем, - продолжая улыбчиво рассматривать меня ответил начальник.
- Но у меня короткая стрижка и к тому же я рыжий.
- Это, вообще, плевое дело. Наша уважаемая Софья Игнатьевна одолжит вам свой парик, тем более что она играет деда Мороза и длинные волосы ей не к чему. Посмотрите, Николай Афанасьевич, какой прекрасный пепельный цвет, - начальник сделал указательный жест в сторону бухгалтерши, на которой красовался предназначенный мне парик.
- Да бросьте вы из меня клоуна делать, Илья Семенович. Мои уши ни какой парик не прикроет. Лопухи в лесу меньше вырастают, - взмолился я.
Начальник отвернулся от бухгалтерши и спрятав улыбку, но по-доброму, заглянул мне в глаза.
- Николай Афанасьевич, датский Новогодний утренник не должен сорваться. Через пол часа мы должна начать представление. Все согласны со своими ролями. Даже я буду играть волка, а вы кочевряжитесь.
Я обреченно понурил голову.
- Да, кстати, об ушах - мы их под шапочку спрячем.
Я взглянул в сторону Софьи Игнатьевны, то есть деда Мороза - моего будущего напарника по игре. Лицо круглое и доброе, нос мясистый - картошкой, щеки пухлые и красные. Вот, глаза, для полного сходства, по-моему, мелковаты, но, ни чего - сойдут. Фигура хоть и пышная, но без выпирающего живота. Ростом с чайник, стоящий на столе. И тут меня осенило. Подойдя к начальнику, читающему забытый артистами сценарий, я самодовольно задрал подбородок, как школьник осиливший никем нерешенную задачу, склонился к его уху и, с ноткой торжества и ехидства в голосе, тихонько спросил:
- А что же вы сделаете с моим ростом, Илья Семенович? Мне же дед Мороз по пояс. Я еще к семнадцати годам вытянулся до двух метров.
Илья Семенович махнул рукой: дескать отцепись, но я не унимался.
- Как же вы их укоротите, они у меня складным метром не складываются!
- Отрубим немножко... Не мешайте, а?
Начальник мельком взглянул на меня и вновь впился в текст. Через секунду до него дошло, что с ним разговаривает Снегурочка. Теперь, уже резко повернувшись он пристально смерил меня взглядом, подозвал Софью Игнатьевну и поставил рядом. Подпер рукою подбородок и задумался. Глаза его в это время застыли и укатились куда-то вдаль. Он смотрел сквозь нас, сквозь стены и как будто заглядывал за горизонт. Потом внезапно оживился, закрутил головой и увидев экономиста мгновенно скомандовал:
- Владимир Юрьевич, срочно ко мне.
Экономист, не смотря на габариты, в три прыжка очутился рядом.
- Слушаю вас, Илья Семенович.
- Не медленно снимите сапоги с Софии Игнатьевны, затем отпилите и привяжите к ним два бруска десять на восемнадцать. Да смотрите - не длиннее подошвы, а то знаю я вас, от усердия бруски сделаете длиной с лыжи. Все, бегом, исполняйте. Времени в обрез, - привычно распорядился начальник.
Но тут раздался подозрительно спокойный голос:
- Позвольте, Илья Семенович, а как же я передвигаться буду? - недоуменно возразила бухгалтерша. - Хорошо еще, если черепахой ползать смогу.
- Дорогая, Софья Игнатьевна, должен заметить вам что дед Мороз, которого вы будете играть - старик и прыгать антилопой он просто не в состояние. Вы будете передвигаться медленно, грациозно и плавно. Главное для вас не копытить чурками по полу, как подкованная лошадь по мостовой. Вы уж извините меня за сравнение, но вам так, сразу, я не мог придумать иных слов, чтобы заострить ваше внимание на главном, дорогая Софья Игнатьевна.
Начальник повернулся ко мне.
- Теперь о вас, Николай Афанасьевич. Вы утверждаете, что ваши ноги не уменьшаются?
Я уточнил:
- Без топора, Илья Семенович.
Начальник шутки не принял. Он с самым серьезным видом изучал мои ноги. Поддавшись на внимание начальника к моему двигательному аппарату, все присутствующие в кабинете тоже стали рассматривать мои темно-синие брюки, с идеально отглаженными стрелками и сапожки сорок шестого размера, сшитые на заказ. Вдруг глаза начальника просияли, лицо полоснула улыбка и он громко произнес:
- Так - так - так - так... Николай Афанасьевич, а скажите, пожалуйста, зачем человеку двухметрового роста каблуки на сапогах?
- Каблуки есть на всякой обуви, Илья Семенович, разве что на комнатных шлепанцах отсутствуют.
- А если мы вам каблуки оторвем, на сколько вы уменьшитесь в размерах? Ну-ка согните ногу в колене и покажите мне каблук поближе.
Я возмутился.
- Извините, что за барство, Илья Семенович? Сначала заставляете сбрить усы, теперь хотите, чтобы я оторвал каблуки. А вы знаете как трудно найти мой размер в магазине? Уж лучше я выйду к детям босым.
Илья Семенович, до того смотревший на узел моего галстука, лукаво зыркнул мне в глаза и неожиданно легко согласился, при этом даже похвалив меня.
- Я согласен - босым, так босым. А вы изобретательны, Николай Афанасьевич, когда дело касается личного имущества. Мы вашу идею немножко, так сказать, приоденем. - Он повернулся к художнику и приказал. - Найдите медсестру Горбатенко, возьмите побольше бинтов и забинтуйте ему ноги по колено.
Илья Семенович удовлетворенно потер руки, а художник Сашка вытаращил глаза и задал, как потом объяснил начальник, глупый вопрос.
- А он, что, обмороженный или подраненный? Зачем ноги-то бинтовать?
- Экий же ты, Александр, недалекий. Где же твое творческое мышление? Где способность художника в обычном, увидеть что-то совсем особенное, индивидуальное.
Здесь и я зароптал:
- Но послушайте, Илья Семенович, это что же получается - я буду играть раненую Снегурочку?
Начальник укоризненно покачал головой.
- Нет, уважаемые, ваши мысли определенно направлены не в ту сторону. Что по-вашему у Снегурочки должно быть на ногах?- Спросил Илья Семенович и сам же ответил. - Валенки. Ваше воображение может представить, что на Снегурочке белые валенки, а?
- Придумано замечательно, Илья Семенович, - льстиво вылезла вперед Софья Игнатьевна, пока я и остальные переваривали гениальную задумку начальника.
Он, польщенный единственным отзывом при всеобщем молчании, продолжил дальше и высказал еще одну блестящую мысль.
- Ваши сапоги с чурками, Софья Игнатьевна, тоже превратятся в белые валенки, а чтобы дед Мороз выглядел выше, мы вам шапку соорудим из трех формовок, поставив их одна на другую и скрутим вместе красной тканью. Снегурочка не будет в синем берете, сползающем по самую шею. Так мы тебе, Николай Афанасьевич, уши прикроем и в росте ты не прибавишь.
Все присутствующие подхалимно зааплодировали, кроме трех водителей, которым отводилась роль зайцев. Они, отвлеченные от рассказа анекдотов всеобщим рукоплесканием, непонимающе-округленными глазами вытаращились нам меня и на начальника как единственных не хлопающих и разительно отличающихся друг от друга выражением физиономий. Если я, с мыслью: "Они вместо Снегурочки хотят перебинтованное чучело под елку выпустить", был похож на пациента в кабинете дантиста, то начальник благоухал только что распустившимся тюльпаном, сбрызнутым свежей водой.
Дальше - больше. События закрутились юлой. Завскладом - Константин Иванович, принес из своих необъятных "сокровищниц" белые мешки, в какие сейчас упаковывают сахар, новые простыни, наволочки и бичевку. Эти мешки, с прорезями для головы и рук и послужили "заячьей шкуркой" для трех водителей. Простынями обернули ноги и руки, что по замыслу начальника, исполняющего в этот момент обязанности художника по костюмам, должно было обозначать "лапки" Навернутая на голову наволочка, была похожу на чалму бедуина, а торчащие сзади нее две столовые ложки, изображали заячьи уши. Короче говоря, выражаясь расхожей фразой, зайцы получились - без слез не взглянешь. Сам начальник, наряжаясь волком, долго не мудрствовал. Он вывернул чью-то огромную дубленку наизнанку и утонул в ней. Из шевелящегося лохматого и бесформенного комка наружу выглядывали лишь глаза, да лысая макушка начальника. Снизу торчали ступни ног в красных носках. Впрочем, носки он тут же немного прикрыл темно-фиолетовыми шлепанцами, с меховой отделкой, принадлежащих поварихе тете Лиде. На немой жест, начальника скинуть шлепки, она ответила с такой поспешной готовностью, что выкатываясь из-за стола не рассчитала траектории и зацепила бедром его угол. Стол пронзительно скрипнул и сдвинулся на добрых пол метра в сторону при этом стоящий на нем графин свалился на бок и не спеша покатился к карюю стола. Мой вратарский бросок оказался неудачным. Я вскользь задев стоящего на пути начальника лишь загреб руками пустоту. Графин, нехотя свалившись со стола, непостижимым образом миновав мои руки, рассыпался брызгами льдинок по паркетному полу. Начальник, отлетев мячиком, смешно забился в пухлых объятиях тети Лиды. Воцарившая на секунду тишина, после взрывного звона графина, уже в следующий миг была нарушена громогласным и бесстыжим хохотом "зайцев". Всем в кабинете стало весело. Даже кадровичка Надежда Павловна, обычно державшаяся сухо и строго, отвернувшись прыснула в тощий кулачек. Дело в том, что все в автобазе знали о последнем конфузе тети Лиды и, как следствие, о причине ее поспешного угодничества, а теперь и о, так кстати, подвернувшейся возможности помять начальника в объятиях, не давая тому скомпрометировать себя падением на пол перед подчиненными. Конфуз заключался в том, что тетя Лида идя с работы, "залетела" начальнику с продуктами, выносимыми из столовой, которые к этому часу должны были уже переворачиваться в желудках работников автобазы но в результате экономной деятельности тети Лиды, не попавшие в тарелки потребителей.
Запыхавшийся и взмыленный профорг Славка уже успел куда-то сбегать и вырвав начальника у тети Лиды, примерил ему маску волка. И хотя зверь на ней обнажил клыки, угрожающего вида это не вызывало: оскал был похож на полнозубую улыбку. В суматохе подготовки к утреннику, подобным мелочам никто не придавал значения, как и ко многим другим.
До выхода в зал "красного уголка" осталось мять минут. Все персонажи были готовы. Начальник торопливо огласил в тезисах основы сценария.
- Веселье зайцев вокруг елки, появление волка, потом Снегурочки, зовут хором деда Мороза, приход деда Мороза, хоровод, раздача подарков. - Илья Семенович с надеждой оглядел труппу и посоветовал, - побольше импровизируйте, веселите детей, растягивайте действие на час. - Потом почесал лысину за волчьими ушами и поняв, что ляпнул не реальное, внес поправку, - ну минимум на полчаса. "Зайцы", выходя из кабинета, отпросились на минуточку в туалет, мотивируя свой поход сложностью их роли, где очевидной несовместимостью с полными мочевыми пузырями были прыжки.
- Через десять секунд, чтоб были! - рявкнул волк.
Зайцы не появились и через триста секунд.
Настоящие уши "волка" и часть пухлых щек, выглядывавших из-за маски, побагровели. Я отметил про себя самоотверженность Ильи Семеновича - сам очень хочет в туалет, но терпит. Начальник желая, видимо, приблизить долгожданный момент встречи с унитазом, коротко обратился ко мне:
- Выход зайцев отменяется. Передай им "привет" и пусть подождут в моем кабинете. Не забудь, Николай Афанасьевич, следующий выход твой. Я пойду попытаюсь что-нибудь придумать.
Злобно зарычав начальник рванулся в зал. Маленький и круглый в жизни, Илья Семенович, в вывернутой дубленке больше напоминал не волка, а отожравшегося подсвинка из семьи диких кабанов. Дети в зале засмеялись. Стараясь соответствовать роли и выглядеть злобным хищником, он хлопнулся на четвереньки и обежал вокруг елки, виляя задом, чтобы качался хвост, обозначал который, Славкин серый шарф, в черную полоску поперек, и пристегнутый булавкой. Для большей убедительности он снова зарычал, но поперхнулся и перешел на лай. Присутствующие в зале ответили хохотом. Поняв свою оплошность, начальник выкрикнул стих, прямо указав на то, что он волк.
- Я - серый волк, зубами щелк!.. - на этом его познания в детских стихах закончились и он не в строчку, но агрессивно добавил. Кто не спрятался - я не виноват!
Детишки продолжали смеяться. Настороженности, а тем более страха не было и в помине. Тогда Илья Семенович перешел к запугиванию прозой.
- Смеетесь, вам не страшно? А я только что слопал трех зайцев, которые не послушались маму, убежали из дома и заблудились. А вы слушаетесь маму?
- Да-а-а! - в разнобой закричали дети.
В этот момент меня бесцеремонно оттолкнули от двери, где я приоткрыв ее подглядывал. Обдав меня крутой волной запаха водки, к елке резво поскакали зайцы. На мой взгляд их прыть соответствовала количеству выпитого для храбрости тонизирующего. Илья Семенович оглянулся на тяжелый топот и оторопел. Мне хорошо было видно его фигуру, выражающую крайнюю степень растерянности. Маска скрывала лицо и глядя на нее можно было подумать, что волк приветливо улыбается встречай зайцев. Надо отдать должное начальнику, он быстро нашелся и с репликой: "Я в засаду!" - спрятался за елкой.
Поначалу зал принял огромных зайцев скептически, их грузные прыжки и шуршащие костюмы вызвали недоумение, потом перешли в смех, а после того, как самый толстый заяц продекламировал стих, атмосфера в зале пропиталась настоящим праздником и весельем.
Я зайчик, зайчик, зайчик.
Скачу, скачу, скачу.
Я беленький и значит -
Скачу куда хочу.
Подобными четверостишьями отозвались и другие зайчата, но по мере того, как хмель прибирал мозги косых в свои руки, репертуар менялся. Сначала они стали прыгать друг через друга и кувыркаться, чем разожгли восторг в детских глазах а потом, утомившись обняли и запели на три голоса, приведя в ликование взрослую часть зала.
- По тундре, по снежной дороге! - завыл первый голос.
- Мчат сани с поклажей - Москва - Воркута! - вторил следующий.
Третий заяц не много замешкался, но зато возникшую паузу компенсировал более зычным фальцетом.
- Снегурка сидит и слезу утирает.
- Пропал ее деда по кличке "Мороз"!
Снова пауза. Я гляжу зайцы уставились друг на друга и не знают как закончить песню. Зал рукоплещет. И тут появляется из-за елки волк. Я думаю, что вмешаться его заставила непредсказуемость "артистов", которые и без того уже начали перегибать палку. Волк закончил песню за них:
- А с ним и подарки: - конфеты и санки!
- Где ж ты потерялся - детишки ведь ждут!
Зайцы при виде волка не испугались, что скорее всего не соответствовало сценарию, да и простой логике тоже.
- Серый, ты деда Мороза случайно не схавал? - нахально поинтересовался один из зайчат.
Волк повернулся спиной к залу, чтобы публика не могла увидеть его жест и грозя зайцам кулаком заорал:
- Вы что, косые, озверели?! Болотной жижи напились и страх потеряли? Вы должны были впереди Мороза бежать и предупредить всех, что он сейчас явится! Придется мне вас сожрать!
Вскинув вверх руки с растопыренными пальцами, Илья Семенович, очень убедительно изобразив ярость, двинулся к зайцам, на ходу показывая морганием и кивками головы чтобы они убегали за дверь. Я даже успел подумать, что если они сейчас не уберутся из-под елки, то волк их точно разорвет. А зайцам нравилось в зале, они и не думали покидать его, наплевав на недвусмысленные намеки волка- начальника.
- Не трогай их! Убирайся сам! Ты уже ел сегодня зайцев! - послышались детские возгласы.
Волк приблизился к ближайшему косому и толкнул его животом так, что он чуть не упал и послышался металлический звон его упавшего уха. Детские выкрики приняли массовый характер. Я понял, что волка этими криками не проймешь, нужно что-то предпринять: Илья Семенович пока не выгонит поддатых зайцев из зала - не успокоится. С замиранием сердца, (все-таки первый раз выступаю на публике) я мягко выбежал в зал.
Крики резко прекратились. Волк перестал рычать. Наступила тишина. Я понял, что меня рассматривают, но сам боялся посмотреть на выражение лиц зрителей. Вдруг, чей-то громкий интеллигентный голос, по тембру и обороту речи явно принадлежащий женщине, возмущенно изрек:
- Мне кажется, мы не на утренник детей привели, а на новогодние "Маски-шоу". Волк лает по собачьи, зайцы больше на белых медведей похожи, того и гляди, сейчас дойдут кондиции и сами волка съедят. А эта, только что появившаяся долговязая "красотка", в синем халате уборщицы, черных кожаных перчатках и в берете по самые брови - вылитая Баба-яга, с претензией на Снегурочку. Кого же из себя, в таком случае, дед Мороз будет представлять? Соловья-разбойника?
От этого критического высказывания я съежился и у меня, и без того не уверенного в своих артистических способностях, в миг испарились остатки энтузиазма. Я почувствовал себя жирафом в зимней тайге. Но другой голос внес оживление в зал и придал мне сил.
- Что, вы, такое говорите? Очень, даже, не плохая Снегурочка... оригинальная! Смотрите, дети, кто к вам пришел! Поздоровайтесь с ней. Сейчас Снегурочка прогонит серого волка!
Детское нестройное: "Здравствуй, Снегурочка!" - приободрило меня пока я хлопал накрашенными глазами, с приклеенными ресницами, волк бочком приблизился ко мне и зашептал:
- Гони отсюда эту пьянь, а дальше придумаем что-нибудь.
Я щедро улыбался детям, сверкая золотом коронном.
- Здравствуйте, мальчики и девочки! Я прибежала к вам из леса чтобы поздравить вас с Новым годом! Вот, только дед Мороз, с подарками, где-то приотстал. Давайте пошлем зайчиков его встречать?
- Не-е-ет! - донеслось из зала. - Они веселые - пусть еще прыгают и поют! Лучше прогони волка - он злой!
Я сделался серьезным и предложил серому:
- Вы, Волчище, напугали детей и зайчиков. Может вы оставите нас и уйдете в свой кабинет.. то есть, я хотел сказать в свое логово.
Дети поддерживая меня - Снегурочку, еще азартнее продолжали - убирайся в лес! Убегай скорее, волчище - серый хвостище!
До волка дошло, что он, а не зайцы являются персоной нонграта, и он снова зашептал:
- Чего стоишь? Гони меня.
Я сделал вежливый жест в сторону двери.
- Сюда, пожалуйста, выход вон там.
Волк взревел на весь зал:
- Я тебя сейчас съем и заставлю детей плакать! - и добавил тихонько. - выгоняй натуральней как-нибудь - я же зверь, что у тебя рук нет что ли!
Хищная поза волка с улыбчивой мордой и поднятыми руками, достающими мне едва до плеч, выглядела анекдотично, но дети поверили. Протестующий крики зазвенели в ушах.
- Ну-у-у! - подстегивающее прорычал волк.
Тогда я взял серого за плечи, повернул к двери и легонько толкнул. Он сделал, по инерции, два шажка вперед, вернулся и еще яростнее зарычал на меня. "Ах так! - мелькнуло у меня в голове, - Получай!"
Я повторил разворот волка к двери, толкнул и одновременно залепил ногой под зад. Таким пинком вратарь посылает мяч на половину поля соперника. Волк быстро засеменил ногами, но они не успевали за стремительными движениями тела и в результате серый рухнул на пол и прокатился с метр по линолеуму. Затем он естественно взвыл и опрометью выскочил вон.
Зал взорвался аплодисментами. Когда они стихли, чей-то бас подвел черту:
- Правильно Снегурочка! Он меня за этот месяц премии лишил!
Зайцы от восторга вытворяли что-то невообразимое. Детишки лучились от счастья. Мне подумалось, что пока все идет не плохо и я, осознав себя настоящей Снегурочкой, скомандовал:
- А ну-ка, дети в круг!
Подскочил я к первому ряду, взял двоих за ручки и повел их к елке. По пути присоединились, пританцовывая, зайцы и другие ребятишки. Я затянул "В лесу родилась елочка" и все подхватили. Затем, с подачи зайцев, мы, уже при помощи зайцев, исполнили "Крепче за баранку держись шафер". Хоровод удался на славу. Я вспомнил о деде Морозе. Ход дальнейшего действа мне услужливо подсказала память, вывернув из пласта детских воспоминаний подобный утренник, где я был зрителем в коротеньких шортах.
- Ребятишки, что-то моего дедушки не видно, может заблудился?! Давайте покричим его! Раз-два-три - сосчитал я и заорал. - Дедушка Мороз!
Меня дружно поддержали дети, зайцы и почему-то взрослые. Им, скорее всего, быстрее хотелось увидеть, в живую, очередной шарж на новогоднего героя. Рев получился впечатляющий. Дед Мороз услышал бы этот зов и на северном полюсе, поэтому он не заставил себя долго ждать и появился в зале, плавно и осторожно ступая, как на ходулях. Все движения демонстрировали неуверенность и неустойчивость и если бы не посох, приставляющий из себя обмотанную синей тряпкой швабру перекладиной вниз, то старик непременно бы подвернул ногу и упал. На голове у него возвышалась что-то на подобие башни, обозначающее шапку, наспех обернутой бардовым бархатом, в котором я тот час узнал родню тяжелым портьером из зала. И точно, на последнем окне одной не доставало. Остальной бархат ушел на обматывание тела Мороза чуть не до пяток. На рукава его не хватило и кисти рук в рабочих верхонках, торчали из красной кофты. На шее было пушистое серое манто из песца. Белая борода из ваты, аккуратно подстриженная совковой лопатой лежало на груди. Щеки и нос особенно выделялись, густо намазанные ярко алой губной. Дед Мороз подплыл к елке и отвесил глубокий поклон зрителям, вовремя придержав норовившую упасть шапку.
- Здравствуйте, дети!
Голос прозвучал тонко и не естественно и я явно не соответствовал плотному дедку. Выслушав ответные восторженные приветствия и чувствую себя не в своей тарелке, дед Мороз решил до минимума сократить свое присутствие в зале и сразу перешел к делу.
- Снегурочка, внученька, детишки заждались меня старого, пока я тащил мешок с подарками, ты пошли зайчат, пусть они донесут. Подарки тут по близости оставлены.
Я решил не много потянуть время.
- Ты что, дедушка, а если их волк съест?
- Он не любит сладкого.
- Да я же о зайцах тебе толкую.
- И зайцев не тронет: он далеко, в травм пункт уехал.
- К доктору Айболиту, что ли? - поправил я.
- Ага, к нему, моя ты пигалица. Ты так его погнала, что он шее себе чуть не сломал.
Взрослая часть зала громогласно ржала. Дед Мороз многозначительно-ехидно закончил:
- Он теперь на тебя ни когда кидаться не станет.
Меня сразу не приятно кольнула мысль: "Все отработал. Заставит написать заявление по собственному". Я уныло изрек:
- Это очень здорово. Досталось серому злодею на орехи.
- И поделом ему! Пусть не борзеет! Теперь будет знать как наезжать на маленьких! - радостно завопили зайцы и пустились в пляс.
Я хмуро оборвал их кривляние, напоминающее твист.
- Перестаньте дурачиться. Дети ждут. Подарки стынут прыгайте за ними шустренько.
Зайцы взаправдашними скачками помчались за дверь.
Дед Мороз не подвижно стоял за снежной бабой и создавалось впечатление, что язык у него к нёбу примерз. Я сразу пришел к убеждению, что Софья Игнатьевна, многословной в объяснениях о не доплате и высчетах и зарплаты, можно доверить только роль статиста в массовке и, что бы заполнить паузу, предложил детишкам прочитать у елки стихи за шоколадку. Желание заполучить обещанную награду сразу выразило около десятка малолетних чтецов. Дед Мороз сразу оттаял и жарко зашептал мне на ухо.
- Ты где, дурень, шоколадки возьмешь?
Я удивился.
- Вам даже конфет не дали для мероприятия?
Я выбрал рыженького мальчугана лет шести и помнил его пальцам.
- Иди под елку, золотце, с тебя начнем.
Меня дернул за рукав дед Мороз.
- Все конфеты в подарках. Ты что делаешь? - шипел он.
Меня возмутили одергивания бухгалтерши, по совместительству деда Мороза.
- Отстань. Не твое дело - прошептал я. И в слух добавил. - А награду будет вручать сам дед Мороз!
Софья Игнатьевна изменилась в лице от такой нахальной подставы. Тем временем мальчик начал:
Вот, Новый год
Блистала елка,
Блистала елка сотнями огней.
- Какой молодец! - вклинившись в текст похвалил я, пытаясь как можно больше прогнать чтецов под елкой.
Мальчик пропустив мимо ушей мой восхищенный отзыв, который как бы говорил: "Достаточно", на одном дыхание попер дальше:
Лилось шампанское рекой лиловой
И ты мне пела, словно соловей
Хорошо что вмешался такой же огненно-рыжий папа, наверняка знающий не совсем благозвучное продолжение.
- Хватит сынок, бери шоколадку и беги ко мне.
Ребенок протянул руку к деду Морозу. Тот смутился с растерянно уставился на меня. "А-а-а, э-э-э...у-у-у..." - начал он тянуть алфавит невпопад. Зал выжидающе притих увидев заминку с презентом. Я умышленно отвернулся, предоставив Софье Игнатьевне самостоятельно выпутываться из этой ситуации.
- Все шоколадки в мешке, - нашелся дед Мороз, - вы же видели зайчики за ним побежали. Когда принесут, Снегурочка разыщет их в груде подарков и я всем рассказчикам вручу лично. Она у меня сноровистая и ловкая - времени много не займет. А ты, крошечка, иди на своё место. - Софья Игнатьевна злорадно бросила на меня взгляд и победно крикнула, - Кто следующий?!
Ох, уж, этот женский изворотливый и каверзный ум!
Число желающих по-моему возросло. Прошло уже семь ребятишек, а зайцев все не было. "Снова на пробку наступили, - сделал вывод я, - не могли, черти, до конца утренника подождать".Не терпеливо поглядывая в сторону двери, я лихорадочно соображал, где мне взять шоколадки? Во время декламирования шестнадцатого стишка, дверь резко открылась и шумно ввалились зайцы, таща матрасовку набитую подарками. Их покачивало и если бы они не тянули свой груз волоком, то можно было бы подумать, что их шатает от тяжести.
- Насилу нашли, Снегурочка! Замело снегом по самый верх!
- Ты, дед Мороз, больше мешок плашмя не бросай! Прислонил бы к дереву сразу бы увидели!
- Хорошо вязочки из под снега торчали, только по ним и нашли!
- А мешочка с шоколадками рядом не было? Дед Мороз, за чтение стихов, обещал детишкам каждому по плитке. Желтенький такой, небольшой мешочек был...штук на шестнадцать шоколадок.
Я смотрел на непонимающие морды зайцев. Мысль туго пробиралась по их извилинам, что было заметно по косым глазам.
- Нет, Снегур, все вокруг перекопали - ни чего не было.
Я так и думал, что они не врубятся, но еще раз попытался более предметно натолкнуть их на нужные выводы.
- Вы должны отыскать его, - заявил я настойчиво. - Посмотрите внимательнее у "Кедра" (кафе напротив автобазы называлось "Кедр"), где ручеек незамерзающий бежит, вы там, наверное, водичку пили. Там шестнадцать штук где-то и валяются.
По довольным улыбкам зайцев, я догадался, что они въехали в смысл сказанного мною. Но рвения бежать в кафе и тратить собственные деньги у них не проглядывалось.
- Их белки уже давно растащили, - убежденно сказал первый заяц.
Второй же, забыв где находится и не напрягая голову на иносказательную речь, прямо заявил:
- А у меня денег нету.
Третий заяц оказался или самым смышленым, или самым трезвым.
- Эй, дед Мороз, а ты у ручейка, случайно, шоколадом не перекусил? Сам съел и забыл.
- Правильно, - поддержал заяц без денег.
- Старенький ты совсем - вся память в бороду ушла, - подвел итог первый.
Дед Мороз угрюмо молчал.
- Может он и старый, и забывчивый, - бросился я защищать деда Мороза, - но детей любит. Он не посмел бы скушать шоколад. Скорее всего, он раздал его по дороге таким же милым и приятным малышам. Я показал залу свою самую добрую и ласковую улыбку и увидел в ответ такие же улыбки полные согласия. Я решил уже, что недоразумение улажено, но один из зайцев безапелляционно заявил:
- Придется тебе, дед Мороз, теперь чем-то другим рассчитываться с малышами. Что же они зря под елкой распинались, тебя тешили? Ты им спляши, хотя бы, как мы.
Софья Игнатьева со страхом и надеждой вперилась в меня округлившимися до пятирублевой монеты глазами. Я живо представил ее опасения. Еще ей только танцев недоставало! Она ходит-то еле-еле. Зайцы, с маслеными и полными пьяного любопытства глазами, ожидали начала чудного танца. Я подумал, что в высказывании косого есть зерно истины и именно его слова: "чем-то другим рассчитываться" - указали мне выход из этого щекотливого положения.
- Вы что, зайчата, мозги обморозили пока подарки искали? Сами же сказали, что дедушка у меня старенький. Сейчас начнет отплясывать и рассыпется весь. Пусть он лучше по две игрушки с елки - на память, всем выступавшим подарит.
Дед Мороз тут же проявил свою бухгалтерскую сущность.
- По одной! - зажадничал он. - А то елка оскудеет и не красивой станет.
- По одной не дарят! - приняли мою сторону зайцы, - волчара еще распорядится купить!
У зайцев в хмельном мозговороте сказка и быль явно тесно переплелись. Я срочно сделал замечание;
- Не купить, а сам сделает - из шишек, например. Он же под этой елкой зверушек разных караулит.
Взрослые зрители давились смехом, боясь громко проявить свои эмоции, чтобы не пропустить наших интересных рассуждений, а малышню волновал лишь вопрос о подарках и вознаграждениях: когда же дед Мороз приступит к делу? Я прекратил торги и с непререкаемой интонацией приказал Софье Игнатьевне:
- Давай, дедушка Мороз, снимай игрушки, какие дети тебе укажут. Пусть от нашей красавицы елки они унесут, вместе с украшениями, радость и веселье в свои дома и квартиры, какими искрятся их глаза здесь.
На мою речь зал ответил шквалом аплодисментов и я расчувствовавшись, заорал перекрывая рукоплескания.
Мы пошли к выходу, и вслед нам гремела овация. Я придерживал деда Мороза под руку и видел, как от такого прощания из его глаз, размывая тушь, покатились слезы.
Начальник в кабинете болезненно улыбнулся нам. Когда его взгляд встретился с моим, он нахмурился и строго спросил:
- Ты что, в юности футболом увлекался?
Я хотел сказать, выступал за местное "Торпедо", в амплуа вратаря, но мой взгляд не морг оторваться от его распухшего носа и фиксирующего гипсового лангета на шее и я, спохватившись, промямлил:
- Я, Илья Семенович, не учел ваш вес. В шубе вы казались хоть и не высоким, но таким тучным и тяжелым, что я переусердствовал. Простите.
- Хватит сказки рассказывать - представление закончилось. Признайся, подвернулся случай и ты выместил всю накопившуюся злость на меня, щельмец?
Начальник выжидающе смотрел на меня. Я не знал, сказать ли мне правду или слукавить. Мои мысли метались из одной крайности в другую.
- Ну-у-у! - требовательно повысил он голос.
Все присутствующие притихли в ожидании праведного гнева. И тут профорг Славка спас меня от грозы. Прикрыв зонтиком вопросы, до этого что-то сосредоточенно строчивший, сидя рядом с начальником.
- Илья Семенович, кого в свидетели будем брать писать?
Начальник неожиданно потеплел и улыбнулся, но все же осуждающе-грозно рявкнул:
- Вот этого раздолбая- виновника и пиши первым!
Я почувствовал нотки иронии в его голосе и отчаянно ляпнул, как нырнул в прорубь с головой, вопреки сопротивляющейся смиренности:
- Это что, приказ о моем расстреле?
- Нет. Это акт о производственной травме... А, вообще, по большому счету...- он сделал паузу, резанув по зайцам колючей очередью своих глаз и те понуро опустили головы, - ...я вами доволен. Мне, даже, отсюда была слышна овация, которой вас провожали. Молодцы!
Глаза начальника, не смотря на боль, смотрели на нас доброжелательно.
- Все, конечно, прошло хорошо, Илья Семенович, но вот только... - начала Софья Игнатьевна и замолчала.
- Что-нибудь не так? - насторожился начальник, продолжая светиться добротой.
Бухгалтерша посмотрела на зайцев, ища поддержки, но те демонстративно уперли глаза в люстру на потолке. Тогда она виновата зыркнула на меня. Я, с непроницаемым лицом погрузившегося в медитацию йога, ответил ей отсутствующим, немигающим взглядом. Я не хотел быть жрецом в ее выборе: ложить ли свою кляузу или воздержаться, на заклание начальственной справедливости. И будет сказано, к чести Софьи Игнатьевны, она самостоятельно переборола навалившееся на нее профессиональные искушения; быть точной и педантичной. Простая человечность оказалась выше.
- ...я только хотела спросить, куда складывать реквизиты?
С того утренника прошел год. Теперь меня все на автобазе, включая и начальника, иначе как Снегур не называют. В этом году Илья Семенович, окрыленный прошлогодним успехом, сам написал сценарий детского Новогоднего утренника на мотив русской народной сказки "Сестрица Аленушка и братец Иванушка", где роль братца, если вы помните превратившегося в козленочка, навязана мне, как самому способному и находчивому артисту. Представляете как меня будут звать на автобазе после этого утренника?