Жизнь постепенно приходила в норму. Я опять мог спать в своей кровати, и хотя слабость и постоянная усталость еще не отступили, я все-таки собрался приступить к своей политической деятельности. Новая работа стимулировала меня.
В первую очередь мне нужна была помощница в парламенте. Я был еще слишком слаб, чтобы выдержать переговоры с претендентками, но, к счастью, мне повезло с первого раза. Клавдия казалась человеком открытым, энергичным, и хотя прежде она и не занималась темой инвалидов, но по своим человеческим качествам подходила к этой работе. Я согласился взять ее, и в следующий раз она уже пришла, чтобы подписать договор. Это стало для меня первым испытанием: как я ни старался, но поставить подпись под договором мне не удавалось. Оставалось только смущенно улыбнуться. Клавдия спокойно восприняла то, что ее шеф не в состоянии даже сам расписываться. В конце концов мне все-таки удалось поставить сомнительную закорючку и со словами: "Подписи всегда нечитаемы" я завершил это мероприятие.
То, что я совсем необычный политик, было ясно каждому, кто видел мои тонкие ноги, искривленный позвоночник и то, как я на своих четырех колесах разъезжал по зданию Парламента. Я не вставал при голосовании, не аплодировал, когда выступал Министр или даже Канцлер, пил через соломинку и говорил так тихо, что меня никто не мог понять. Чувство неуверенности поначалу было очень сильным еще и потому, что из-за паралича рук я не мог ответить на рукопожатие. Протянутая мне рука коллег так и повисала беспомощно в воздухе, что приводило их в замешательство, и было чрезвычайно неприятно для меня. В ответ я только высоко поднимал брови и особенно дружески улыбался.
Но вскоре это стало известно всем, и церемония приветствияпревратилась в коллегиальное похлопывание по плечу или ласковое касание тыльной стороны моей руки. Были особые искренние знаки внимания, которые доказывали, что меня приняли в клуб. Однажды на моем месте вдруг оказалась соломинка. Я поинтересовался, откуда она взялась, на что сотрудница Клуба ответила: "Я заметила, что Вам это нужно".
Свою первую речь на пленуме я начал не со слов, а с длинной паузы.
Подъезд к трибуне был крутой, и я ехал долго. Споры, дискуссии, шуршание газет сменились тишиной, наполненной возрастающим любопытством. Микрофон опустили. Я огляделся, наслаждаясь вниманием австрийских парламентариев, потом сделал глубокий вздох и спросил: "Вы меня слышите?". Энергичные кивки головой и громкие "да" всех четырех парламентских партий были ответом. Потом я попытался пошутить: " У меня тихий голос, но сегодня, слава Богу, его усилит сурдопереводчик". Короткая пауза. Никто не засмеялся. Жаль, подумал я, они должны научиться с юмором принимать недуг. После длительных дебатов по поводу Закона об уравнивании в правах инвалидов для этого появилась еще одна возможность.
Я обратил внимание всех на сурдопереводчика, который по моей просьбе стоял рядом. "Сегодня я начинаю краткий курс языка жестов для депутатов" -
объявил я и начал со слов: "Я тебя люблю", "Закон о бюджете", "Зондирующие переговоры" В протоколе заседания этот момент отмечен, как "всеобщее веселье". Потом на языке жестов были представлены такие имена, как Фишер -рыбак, Коль - капуста, Принцхорн -- принц с рогами, и, наконец, Пильц- гриб (фамилия депутата от партии "Зеленых"). Опять веселое оживление в зале, которое я прокоментировал следующим образом: "Когда жестами переводится слово пильц (гриб), никогда не знаешь опенок это или ядовитый гриб". После этих слов раздался выкрик со стороны "зеленых". "Этого мы тоже часто не знаем". Со словами: "Мое имя Франц-Йозеф, чему я очень рад" я покинул свою новую политическую трибуну.
Сопровождаемый аплодисментами и смехом, я ехал на свое место и думал: "Первый шаг к узакониванию языка жестов сделан".
Раньше меня часто спрашивали: "Ну, как идут дела?" Со временем ответ на этот вопрос давался все труднее. Прежде я спокойно отвечал: "Спасибо, катятся прекрасно", подчеркивая этим, что жизнь и в коляске может быть хороша. Но коллеги в Парламенте слышали уже другое: "Спасибо, к сожалению, не так хорошо, как хотелось бы", или "Так себе". И ответная реакция была соответствующей: "Я считаю, что ты выглядишь хорошо", "Хорошо, что ты у нас есть, ты наш ангел-хранитель" или "Зачем тебе все это надо?". Разъяснить, что страдают от болезни, а не от физических ограничений, трудная и поныне неразрешимая задача.
Но происходившее со мной вызывало у меня глубокое беспокойство.
На заседании в комитете по экономике я попросил слова, но голос отказал. Когда я принес в Конституционный комитет свое предложение, нужно было сразу же на месте расписаться, чего сделать я не смог.
В отчаянии я начал искать глазами свою помощницу. Ей как-то удалось зажать мне ручку между пальцев, и я смог оставить на бумаге несколько штрихов. Звонить, произносить долгие речи или вести дебаты становилось все труднее. Как же можно тут быть политиком?
С другой стороны, кто сомневается в способности всемирно известного ученого Стивена Хокинга заниматься научно-исследовательской и преподавательской деятельностью в Университете.
Хокинг не может разговаривать, у него активно работает только один палец.
Им он справляется с компьютером, составляя доклады, выступления, донося их таким образом до других. "Что ж, таким может быть и мое будущее и будущее
австрийского Парламента" - подумал я - "К этому тоже привыкнут. Еще недавно трудно было представить, что ассистентка депутату при голосовании поднимает руку".
Мои страхи, что я буду "показательным инвалидом OVP", не подтвердились.
Меня восприняли серьезно и в Клубе прислушивались к моему мнению. Мне удалось сделать важные замечания в коалиционном соглашении при принятии решения по закону о профессиональном образовании и утверждении закона об уравнивании в правах инвалидов. Да и Вольфганг Щуссель как-то крикнул мне одобряюще в Клубе: "Франц-Иосиф, ты наступаешь нам на пятки". Конечно, было и есть еще много того, что нужно делать.
01.01.2006 закон Об уравнивании в правах инвалидов вступил в силу.
По этому поводу была созвана конференция, на которой были представлены узловые пункты нового закона. Я же, чтобы этот закон быстрее дошел до людей, придумал нечто особенное: выпускать шоколад, пропагандирующий закон.
Идея принадлежала Юдит. Однажды ноябрьским вечером 2005 года она, жуя шоколад, вдруг сказала, что было бы отлично к Закону добавить еще и шоколад от Цоттера. Это предложение показалось мне чрезвычайно интересным. Не долго думая, я послал господину Цоттеру е-mail, и вскоре получил его согласие. Шоколад должен был называться: "Жизнь без барьеров очень вкусна" и развивать у людей вкус к созданию безбарьерных зон.
В последующие месяцы я рассылал шоколад политикам, журналистам, представителям церкви, фирмам и тем, кто принимает решения. Это была действительно хорошая возможность всем указать на этот закон, чтобы, наслаждаясь шоколадом, каждый задумался бы, а что он может сделать, чтобы этот закон начал работать.
Реакция была различной. Многие были приятно удивлены новым кондитерским изделием, благодарили за информацию и обещали содействие в области своей компетенции. Критика же была только со стороны инвалидов: "Шоколадкой не
сделаешь мир свободным от барьеров".
Но я убежден, что закон только тогда работает, когда он прочувствован и принят общественностью.
Весной 2006 года я организовал в Клубе OVP три дискуссии по вопросу уравнивания прав, на которых с инвалидами и экспертами в этой области обсуждались основные пункты закона.
В апреле состоялась первая дискуссия на тему: "Будущее: какой должна стать Австрия в 2020 году с точки зрения людей с ограниченными возможностями"
Возможно ли в 2020 году общество, свободное от барьеров, в котором с самого начала обеспечивается естественное полноправное участие людей с ограниченными возможностями во всех областях жизни в отличии от просто интеграции, рассчитанной на постепенное привлечение заранее отобранных групп людей. В таком обществе интеграция не нужна, поскольку в нем не будет отбора.
Вторая дискуссия занималась темой "невидимых граждан".
Европейская комиссия в 1994 году назвала людей с ограниченными возможностями " невидимыми гражданами", так как их не было ни в общественной жизни, ни в городе, ни в законах. За последние десять месяцев в Австрии удалось благодаря интеграции в школах, использованию новых технологий, активизации действий по предоставлению рабочих мест и, наконец, благодаря закону об уравнивании в правах инвалидов, сделать этих людей видимыми и в школе, и в профессии, и в проведении досуга.
Сегодня инвалиды -- это покупатели, клиенты, коллеги по работе, предприниматели.
Какие требования предъявлены сейчас безбарьерному району? Как выглядит доступное предприятие? Где начинаются барьеры и как их убирать?
Тема третьей дискуссии: "Интеграция австрийской школьной системы"
Через интеграцию детей-инвалидов мы развиваем и школьную систему, и рынок рабочей силы.
От этого выигрывают и дети и молодежь. Как функционирует интегрированное профессиональное образование и как это отражается на работе профессионально-технических школ? Каким должно быть занятие в профессионально-технической школе для детей с ограниченными физическими возможностями?
Какие должны быть созданы условия, чтобы обеспечить переход из школы на рынок труда?