После свадьбы в нас росло желание иметь одного или несколько детей. Однако ничего не получалось. Возможно, причина была во мне.
Во время пребывания в реабилитационном центре в Тобельбаде я в разговоре с главным врачом коснулся этой щекотливой темы. Он отнесся с пониманием и сказал: "Надо проверить". И на следующий же день медсестра пришла брать анализ.
Для этого были созданы все необходимые условия: мой сосед по палате вышел, медсестра заперла дверь, а я должен был позвонить, когда буду готов. Сперма должна сразу быть доставлена в лабораторию, так как вне организма она может оставаться жизнеспособной лишь несколько минут, в случае, если она вообще жизнеспособна. Лаборатория находилась на другом конце больничного корпуса. Быстро, как только могла, медсестра понеслась с пробиркой через все длинное здание, но возможно слишком длинное: ни один сперматозоид не оказался жизнеспособным.
Ужасная новость меня поразила. " Есть также возможность получить сперму через прокол в семенном канале" - успокаивал меня главный врач. Возможность, к которой я как раз меньше всего был склонен.
Мы с Юдит перебрали все возможности: оплодотворение in-vitro, усыновление - или никаких детей. Последний вариант отпал сразу.
От первого мы отказались после разговора с нашими соседями, молодой супружеской парой, у которой была такая же проблема. Процедура: in-vitro оплодотворения показалась нам слишком тяжелой. Женщина должна постоянно принимать большие дозы гормональных препаратов, и при этом успех не гарантирован. Наши соседи пошли именно этим путем, мы же поняли, что не хотим зачинать нашего ребенка в пробирке. Вызывала внутреннее сопротивление мысль, что желание иметь ребенка осуществляется в больнице. И мы все больше утверждались в решении
подарить будущее ребенку, оставшемуся без родителей. Итак, решено: мы усыновляем ребенка. Но где взять этого ребенка?
Но вскоре мы поняли, что дело намного сложнее, чем нам представлялось.
В Австрии много супружеских пар годами ждущих возможности усыновить ребенка. В Вене в год только около тридцати детей отдаются на усыновление. Решение произвести на свет ребенка, чтобы он потом рос в другой семье, очень тяжело для матери, и лишь немногие находят в себе мужество и силы пойти этим путем. Усыновление детей из-за границы тоже чрезвычайно трудно и проблематично. Во-первых, встает вопрос, не лучше ли для ребенка-сироты расти в стране, где он родился, и оказывать ему материальную поддержку. Во-вторых, оказалось, что посредничество в делах по нахождению таких детей не редко становится бизнесом, а в этом принимать участие мы не хотели.
Мы разыскали одно общество, которое передавало на усыновление детей из Румынии. В обеденный перерыв я встретился с консультантом, которая передала мне кучу информационных материалов. Но перед усыновлением мы должны были пройти специальный курс для приемных родителей и тех, кто хочет взять опекунство.
Посчитав это разумным, мы пошли на курсы при высшей народной школе в Майдлинге для будущих приемных родителей. Нас было шесть пар, одни уже усыновили ребенка и теперь хотели еще взять опекунство, другие, как и мы, жаждали усыновить. Настроение у всех было приподнятое, мы много смеялись. Вскоре мы с Юдит уже с удовольствием посещали эти занятия, где должны были то представить состояние матери, отдающей ребенка, то входили в положение социального работника, то пытались понять, как чувствует себя усыновленный ребенок, только что попавший в семью. Мы вспоминали и проблемы, которые были у нас в детстве, посещали дополнительный курс по уходу за ребенком и учились профессионально решать проблемы полового созревания. Через три года мы стали уже умудренными опытом родителями, хотя все еще без ребенка. Тем временем мы ходатайствовали в ведомство по делам молодежи о разрешении взять ребенка в семью, что являлось условием любого усыновления. У меня были опасения. Как они отнесутся к отцу в инвалидной коляске? Есть ли у нас вообще шансы? Не были ли все усилия напрасными?
К моему удивлению, референт по вопросам усыновления оказалась человеком откровенным. Она не могла нам гарантировать ребенка, как впрочем, и другим претендентам.
"Моя инвалидность является препятствием для усыновления?"- спросил я.
"нет" - ответила она, "но мы учитываем желание матери, отдающей ребенка. Если она исключает родителей инвалидов, мы следуем ее желанию".
Потом она уточнила: "Знаете, родители, отдающие ребенка на усыновление, часто хотят чуть ли не королевскую семью. Таким желаниям мы редко идем навстречу".
Итак, шансы у нас были, и мы стали ждать.
Звонок мог раздаться в любой момент. Днем и ночью, на работе и дома, в отпуске наши мобильники были под рукой. Если появлялся "неизвестный номер", мы брали его дрожащими руками. Но ведомство по делам молодежи не давало о себе знать. Мы были близки к отчаянию.
В начале февраля, когда я около семи собирался уходить из бюро, раздался звонок. Подойти? Я взял трубку. К великому моему удивлению, это была сотрудница ведомства по делам молодежи. "У нас есть ребенок для вас", - сообщила она мне. Я часто думал, что скажу в этот момент, но сейчас, когда это наконец произошло, у меня пропал голос. Онемев, я слушал, что мне говорила женщина. Я позвонил Юдит, которая долго не отвечала, но потом все-таки подняла трубку, спросив шепотом: "Я сейчас на совещании. Что-нибудь срочное?", "Конечно, это очень важно. Срочно приходи". Вскоре
я рассказывал ей: "Юдит, мы стали родителями. Это девочка, анонимное рождение. Послезавтра мы сможем забрать ее из больницы".
Юдит молчала. Мы не могли поверить в наше счастье. Две ночи мы почти не спали, днем же думали только о нашем ребенке, которого еще не видели.
В день, когда мы должны были встретиться с нашей дочерью, со мной произошла неприятность: во время утренних упражнений на приспособленном для ручного управления велосипеде я упал и сильно ударился носом о кресло. Из трех рваных ран текла кровь. Моя ассистентка оказала мне медицинскую помощь, и мы с женой отправились в ведомство, захватив с собой целый список имен. Мы хотели дать имя после того, как увидим нашего ребенка. Социальный работник рассказала подробности рождения.
Мать они не знали. Она не назвала себя при поступлении в больницу и ушла со слезами сразу после родов.
Вызывало уважение мужество этой женщины. В наше время очень мало нежеланных детей появляется на свет. Многие в этой ситуации сделали бы аборт. Она же решила по-другому и подарила своей дочери жизнь. Ведомство по делам молодежи доверило ребенка нам. Необыкновенный подарок и огромная ответственность.
В больнице мы дали медсестре отделения письмо из Ведомства, в котором без упоминания наших имен доводилось до сведения администрации, что мы являемся усыновителями и больница в соответствии с нашим желанием должна доверить нам ребенка. Сестра испытующе оглядела нас, особенно меня. Но возможно, мне это только показалось. Ее не очень удивили мой разбитый нос и рана над бровью. "Такие вещи часто происходят с мужчинами, когда они узнают, что стали отцами. В коляске Вы, вероятно, уже и раньше сидели". Охваченные необыкновенным волнением мы остались ждать в приемной. Наконец дверь открылась и нам вывезли ребенка, нашего ребенка! Когда я увидел ее, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Маленькое и беспомощное создание безмятежно и доверчиво посапывало в своей кроватке.
Юдит осторожно взяла ее на руки, этот необыкновенный подарок женщины, которую мы не знали. Я с улыбкой показал на именную табличку на кроватке: "Катарина". Медсестра объяснила, что она дала ребенку имя на время ее пребывания в больнице. В нашем списке имен на первом месте стояло именно это имя. Это не могло быть случайностью.
Итак, у нас появилась дочь.
Как же трогательны были моменты, когда Юдит первый раз пеленала малышку. Мне тоже хотелось подержать ее. Но как? А вдруг она упадет с моих колен?
Тогда мы решили сделать по-другому: Юдит закрепила мои шины, и я встал, опираясь на стол для пеленанья. Потом она положила передо мной одеяло и дала Катарину. Неописуемо прекрасное чувство держать первый раз на руках собственную дочь!
На следующий день я уже попробовал держать ее сидя в коляске. Это тоже получилось, и так удачно, что я даже дал малышке бутылочку. Катарина сосала с наслаждением. Через десять минут она насытилась и, устав, заснула. Юдит прижала Катарину к себе, та открыла один глаз, наморщила брови, как бы говоря: "Мама, ты самая лучшая".
Три дня спустя Катарину можно было перевозить домой, к ее новым родителям.
Теперь мы будем жить в нашей квартире втроем. Интересно: сможем ли мы впредь спокойно спать по ночам?
В последнюю ночь я был слишком взволнован, чтобы напоследок насладиться тишиной.
В девять часов утра сестра Беатрис демонстрировала нам высокое искусство ухода за ребенком. Под тепловой лампой она раздела Катарину и начала купать в маленькой ванночке. Крохотные, нежные ручки и ножки, все было такое хрупкое, а движения медсестры, как мне казалось, были такими уверенно резкими, что я несколько раз готов был вмешаться. Катарина с явным недоверием отнеслась к воде, и это вызвало у меня улыбку. Моя дочь! И так же, как у меня после плавания, у нее после купания появился мощный аппетит. После семи миллилитров у нее, правда, от усилий уже закрывались глаза. Потом ее запеленали, и мы отправились домой. Когда мы подъехали к дому, встал вопрос, как будем выходить из машины. Поможет Юдит сначала мне или займется Катариной. Выбор Юдит пал на Катарину. Теперь приоритеты менялись.
Сразу же мы показали Катарине весь ее новый дом. Где она будет спать, где мы, возможно, все-таки будем спать, где у нас туалет, где ее будут пеленать, и где она со временем будет смотреть телевизор. На что Юдит с раздражением возразила: "Смотреть телевизор она еще долго не будет, и папа из педагогических соображений тоже нет".
После первого кормления дома, мы уложили Катарину в семейную коляску от тети Иды, которую та специально достала с чердака, и в которой спали несколько поколений. Немного продавленное удобное, скрипучее спальное место, где Катарина сразу же безмятежно заснула.
А мы стояли перед ней и шепотом фантазировали, кем она когда-нибудь станет. На губах Катарины появилась улыбка, ангельская улыбка, как я когда-то вычитал в одной книге.
Я взял отпуск, чтобы насладиться счастьем отцовства. Но получился отпуск, наполненный не только наслаждением, но и приключениями.
Катарина перевернула весь образ нашей жизни.
К счастью, к нам каждый день приходила мать Юдит Мариалуизе Марте.
Она сама вырастила троих детей и помогала нам всем, чем только могла. Она гуляла с Катариной, готовила обед, переглаживала огромные горы белья. И в последующие годы помощь ее была неоценима.
Дни и ночи Катарины чередовались каждые три часа. Потом она требовала есть, причем незамедлительно.
В одной из умных книг я прочитал, как родители реагируют на ночной плач детей. Сначала оба делают вид, что ничего не слышат. Потом один из них, чаще всего отец, ждет, пока другой собирается вставать. Тот, кто еще лежит в постели, ждет немного, пока не убеждается, что другой встал. Тогда делает вид, что только сейчас слышит крик ребенка и обреченно говорит: "Дорогая, я встаю?"
У нас вопрос, кто встает, конечно, не стоял. Потому как, если вставать мне, то Юдит сначала должна была бы одеть меня и в результате усилий ушло бы несравнимо больше. Мне оставалось только толкнуть Юдит, если Катарина зашевелится и спросить: "Дорогая, мне встать?"
У инвалида тоже есть свои преимущества. Сложности проявлялись и в других ситуациях. Кто в первую очередь получит свою бутылочку? Изголодавшаяся, кричащая Катарина или папа с переполненным мочевым пузырем, которому надо было срочно освободить его в свою бутылочку? Не трудно догадаться: решение не всегда было правильным.