В последующий период времени я чувствовал себя неплохо, но из-за завышенных ожиданий чуда меня охватывало разочарование, так как улучшений в своем состоянии я не обнаруживал.
"Дело в тебе" - эти слова шамана постоянно звучали у меня в ушах. Я начал читать книги о самоисцелении. Во сне люди богатеют, обретают счастье, во сне излечивают себя. Я начал задумываться о возможностях сна. Может, все дело в этом. В одной книге я вычитал изречение, которое применил к себе и регулярно перед сном повторял: "Совершенство Бога находит выражение в моем теле, Господь создал меня по совершенному образу. И я создаю себя вновь по совершенству Господа"
Шаман сказал, что мое тело здорово и нормально функционирует.
"Все дело во мне"- уверял я себя и упрекал во всем только себя.
"Наверное, я должен чаще повторять изречение. Быть может, я не создан для чуда. Чудо происходит с теми, кто умеет абсолютно верить во что-то". Но заниматься целыми днями только своим здоровьем я не мог. Студенческие будни, мои многочисленные проекты и друзья занимали много времени. И тогда я пошел в самое большое туристическое бюро Клагенфурта, чтобы справиться по поводу маленького домика в Италии, куда решил удалиться на месяц-полтора, чтобы сосредоточиться только на себе, своем излечении. Я намеревался описать это путешествие, что помогло бы мне проанализировать свою жизнь. Мог бы получиться рассказ, главного героя я решил назвать Якоб.
В туристическом бюро мне предложили два домика: один в Таскании рядом с летними бунгало и детской площадкой, другой - отдаленный, на краю тихой зоны отдыха. Второе предложение больше соответствовало моим намерениям, но была небольшая загвоздка. Дом находился в тысяче километров от Клагенфурта, на самом юге Италии, в Калабрии.
Недолго поколебавшись, я все-таки решился на это предложение и сразу же все оформил. Тысяча километров? С моим Renault Clio это не проблема!
Начав писать в Калабрии рассказ "Якоб", я описал в нем свой отъезд из Клагенфурта. Якоб на костылях и поддерживающих аппаратах быстро передвигается по своей квартире, пакуя чемодан. Он вытаскивает из ящика одежду и защемив ее между большим и указательным пальцами, несет к чемодану. Остальными пальцами он держит костыли. Таким же способом он переносит в чемодан бумагу и другие легкие вещи. Когда чемодан упакован, оказывается, что он слишком тяжел, чтобы переносить его подобным способом.
Якоб открывает дверь и проталкивает правым костылем чемодан вперед, потом уже проходит уже сам.
Еще очень рано, в коридоре никого нет, слышно только, как о керамический пол царапается чемодан, который толкает впереди себя Якоб Приходит лифт. Якоб проталкивает в него чемодан, но тот застревает в щели
между лифтом и площадкой. Якоб пытается приподнять чемодан двумя пальцами. С большим трудом это ему удается. На лбу выступают капельки пота. На первом этаже чемодан опять застревает и операция по его высвобождению повторяется. Якоб благополучно двигается к выходу. Впереди себя он толкает чемодан. На выходе его ожидает еще одно серьезное препятствие: пружинная дверь. Выйти и без чемодана непросто, а с чемоданом - это уже настоящий вызов судьбе.
Яков берет правый костыль в левую руку и освободившейся рукой приоткрывает дверь, всем своим весом отклоняясь назад.
Теперь ему надо действовать очень быстро, чтобы дверь не успела захлопнуться. Якоб прислоняется к ней левым плечом распахивает, потом фиксирует дверь костылем. Теперь можно взять в руки оба костыля и вытолкнуть чемодан наружу. Дорога до машины короткая, но двигать чемодан по асфальту намного труднее, чем по керамической плитке. Якоб открывает машину с водительской стороны и крепко держится за дверную раму.
Он нажимает на ручку и задняя раздвижная дверь автоматически уходит назад. Якоб кладет костыли перед задним сиденьем, и огромным усилиям ставит на заднее сиденье чемодан. Закрыв заднюю дверь, Яков подтягивает себя на водительское место, крепко держась руками за соседнее сиденье. Потом он выпрямляется и левой рукой втаскивает ноги внутрь машины. Дверь закрывается. Улыбаясь, он поворачивает ключ зажигания -- мотор работает. Яков включает автоматическую коробку передач, нажимает ручку газа. Теперь можно отправляться. Вперед, в Калабрию!
Поездка по автобану проходила без каких-либо помех. Обременяла только необходимость постоянно покупать билеты для проезда по автостраде. Местность становилась все более однообразной. Зелень попадалась все реже и реже. В Калабрии и в сентябре еще стоит зной, почва
сухая, казалось, что солнцем выжжено все. "Прекрасное место отдыха" подумал я. Но я приехал не отдыхать, а писать.
В поисках своего домика я проехал по узкой улочке в гору, но ничего похожего на жилье не обнаружил. Пастух, пасший овец, сказал, что я ошибся дорогой.
Пришлось съезжать по крутой дороге вниз, а потом опять подниматься в
гору. В этот раз мне повезло и я нашел туристический комплекс.
Мой домик был крайним, рядом с курятником.
Хозяин домика хорошо говорил по-немецки. Оказалось, что он много лет работал в Австрии. Он помог мне разгрузить машину и отнес вещи в бунгало. Наконец я остался один.
Помещение было скромное: комната, кухня, ванная и туалет. Большего мне и не надо было. На открытых окнах была натянута сетка от мух.
По стене что-то прошмыгнуло. Мышь? Нет, это были маленькие ящерицы, мои новые домашние зверушки. Я вытащил стол, кресло и поставил их перед домом, открыл свою переносную пишущую машинку, вложил в нее лист бумаги и начал писать историю Якоба. Для начала ее у меня уже было достаточно материала.
Я быстро свыкся со своим отшельничеством. У меня был четкий распорядок дня.
Около девяти я вставал и завтракал, потом садился в машину и до часу дня совершал небольшие экскурсии по окрестностям. Каждый день я вынужден был проезжать мимо дохлой кошки. Она лежала прямо на улице, и никто не собирался убирать ее разлагающееся тельце.
Я обнаружил улицу, которая вела прямо к морю. Но, к сожалению, песчаный пляж из-за сбрасываемых на него отходов больше напоминал мусорную свалку. Часами я сидел на берегу, слушая равномерный шум моря
и раздумывая о своей жизни. После обеда садился за пишущую машинку и излагал свои мысли на бумаге.
Около трех часов приходил хозяин и забирал из курятника очередную курицу. По ним я мог сосчитать, сколько дней я уже находился в Калабрии.
Однажды у меня появилась компания. Бродячая сука, нечистопородный шпиц. Она жалобно скулила. Я накормил ее и погладил. Это была благодарная псина, она любила лежать под столом у моих ног. К сожалению, у нее была течка, и это привлекло огромного с длинной шерстью домашнего кобеля. Он регулярно прибегал и совершал над ней, нежной, громко скулящей, насилие.
В стене перед домом решили поселиться осы.
Проблем у меня с ними не было, хотя они и отвлекали меня от работы, летая над головой и строя свое жилище. Вечерами я обычно сидел в комнате и злился на себя, что вот и еще один день прошел, а я так мало продвинулся в работе над рассказом. По комнате носились ящерицы, пожирая ночных мотыльков, слетающихся отовсюду на свет.
Было жарко, и я спал только под простыней. Однажды ночью меня
что-то разбудило. Было слышно какое-то странное жужжание. Я включил ночник. Вскоре я понял, какую серьезную ошибку совершил. Что случилось? Я забыл выключить свет перед входной дверью. Разбуженные светом осы
устремились на свет лампочки, а на полу гневно жужжали их полумертвые сородичи. Через широкую дверную щель они проникли в дом, а мой ночник
указывал им путь ко мне. Когда я осознал опасность, было уже слишком
поздно. Одна агрессивная оса села на простыню и укусила меня. Двух,
жужжащих на полу, я убил ботинком. Что я еще мог сделать? Я был один. Ни телефона, ни каких-либо других шансов позвать помощь. Я не мог встать и защитить себя, я был фактически во власти этих маленьких чудовищ и их жал. Тут мне пришло в голову, что надо выключить настольную лампу, тогда осы не будут знать, где я. Комната была наполнена жужжаньем, мне казалось, что осы летают и в темноте. О сне нечего было и думать. Но каким-то образом мне все-таки удалось задремать. Проснувшись утром, я увидел, что весь пол усыпан мертвыми осами и муравьи уже занимаются уборкой моих мертвых мучителей.
Это событие еще раз показало мне, насколько я беспомощен.
Шаман утверждал, что это моя голова еще не осознала, что организм работает нормально, и я должен суметь переключить свой мозг. Меня злило, что я хожу по кругу и не продвигаюсь вперед.
Месяц в Калабрии пролетел быстро. Я снова сидел в своей машине
и ехал в Австрию. На остановки по дороге денег больше не было.
Я выехал на автостраду и купил билет, который потом с некоторым чувством
гордости отдал при расчете в Венеции служащему на "Alt-Stazione" Инвалиды тоже могут проехать за рулем тысячу километров без остановки.
В сумке у меня лежала моя рукопись "Якоба". Она была не такая толстая,
как я предполагал. Я не смог преодолеть рефлексию детства. Моя вера в чудо, моя мечта о жизни без физических ограничений были разбиты.
Отчаяние охватывало меня. Но разве жизнь инвалида так уж трудно себе представить? Я с этим справлюсь. Я должен принять свою инвалидность, как часть себя.
Жизнь с костылями или в коляске - почему нет? С мечтами об исцелении и физическом совершенстве надо покончить. Лечение шамана и чудо-доктора мало что дало, и я решил его прервать.
Год спустя я вновь был в реабилитационном центре Тобельбад. Как всегда, при поступлении туда мне сделали рентген спины. Врач, нахмурив лоб, показал мне снимки Kyphos-Skoliose. Я увидел дважды искривленный позвоночник и мне вдруг вспомнились слова о "Совершенстве Бога".
Я рассмеялся. Как я стремился к этому! А "соответствие нормам" - это что, действительно совершенство? При рассмотрении рентгеновского снимка
мой позвоночник показался мне произведением искусства. Ведь если бы не
знали, как выглядит обычный позвоночник, эту форму можно было бы посчитать не только нормальной, но и совершенной. Она была законченной и она подходила мне. Врач сказа: "Изрядно кривой остов".