Выдыхая бензиновый холод, проспект дробится
в лица глиняных кукол, шевелится неустанно -
и из глаз их смотрят больные чёрные птицы,
меднозубые змеи, мокрицы и тараканы.
Что угодно, чтоб больше не видеть, не прикасаться:
сбрендить, спиться, ослепнуть, забиться под одеяло...
В деловом маникюре, перчатках и кольцах пальцы -
розоватый хитин, в каплях яркого яда жвала.
 
Плоть, но больше не люди - бурлит, притворяясь ловко,
отсвет чуждых миров, обещание новой жизни...
Тонкий свист в голове - и над цепью домов, как в съёмках,
стая полупрозрачных чудовищных механизмов:
вьются, ищут поживы в потоке когтей и морд,
будто дети в яслях, что игрушку не поделили.
Птицы рвутся на крыши, змеятся равнины штор,
тараканы летят над толпой на стеклянных крыльях:
 
копошатся в одежде, причёсках, ползут в мозги,
выедая эмоции, память, слова и факты...
Корм сигает в окно. Смачный "шлёп", по толпе круги -
новый зомби идёт, поднимаясь живым с асфальта.
Ем, курю рядом с ними, при встрече ору: "привет!" -
я один, что ли, вижу? Чтоб крыша вконец не съехала,
будто сталкер по Зоне, крадусь, не включая свет,
по ковру в коридоре - боюсь посмотреться в зеркало.