Над черникой и вереском солнечный день погас,
лишь на склоне холма медно-рыжий румянец тлеет.
Ты сюда на закате приходишь уже не раз:
ты мечтаешь о чуде, ты хочешь увидеть фею,
орка, лешего, гнома, русалку - да хоть кого,
даже к монстру и призраку выбежишь без опаски...
Веришь - к людям вернётся когда-нибудь волшебство:
мир тебе ни к чему, если в нём не осталось сказки.
 
Прислонившись к откосу, былинку грызёшь - и ждёшь:
то ли хохота тьмы, то ли знаков в горящих высях...
Солнце рушится в бездну. По травам, по телу - дрожь.
Цепенеешь - а даль разлетается горстью листьев,
застонав, обращается светом земля, и в ней
отворяются пропасти, скрытые в толщах залы...
Дурачок, исступлённо искавший дриад и фей -
видишь, в небе луна наливается густо-алым,
 
и в холодном круженье навеянных ею чар,
в горько-призрачном воздухе, магией опалённом -
тихий звон колокольчика, цоканье, свист бича
и надменные всадники в пепельном и зелёном.
Тонко-светлые лица, каменья и серебро,
шарфы, перья и локоны - звёздным плащом по ветру...
Впереди кавалькады - прекрасный, как май, король
и сплетённая из белых лилий и роз карета.
 
Дама в шёлковой мантии спешилась - и зажгла
зябкий сумрак глазами - зелёными, колдовскими...
Ты взглянул ей в лицо, и кольнула в груди игла -
будто мгла поглотила и душу твою, и имя.
Всех желаний - коснуться красавицы неземной,
а что после, не важно: хоть жабою, хоть в могиле...
Фея властно сказала: "Я Маб, ты идёшь со мной.
Нынче с челядью плохо - ведь смертные нас забыли!"
 
Улыбнулась, как солнце, ладонь поднесла к плечу -
и внутри вместо крови туман и стекло разлиты...
Содрогаясь от боли, ты шепчешь: "Я не хочу..." -
но смеётся король, и с презрением вторит свита.
"Ты пока что свободен - но лишь затрубят рога,
позабудешь убогость людских городов и пашен:
ты уйдёшь с королевой, как верный её слуга,
обречённый служить до исхода времён - и дальше".