Я поднимаю ресницы - в глазах темно:
пыль на губах, душный мрак, холод стен и ложа...
мне бы рыдать - но я умер давным-давно,
призрачный Нил остриё пирамиды гложет,
трассами спутников вышиты небеса,
катят столетия хлопьями мутной пены...
что мне слова? - так когда-то я думал сам - 
не умирать, быть живым, или быть нетленным:
быть, не дряхлеть, не попасться Маат на суд,
анкхом сворачивать мир - до его предела...
 
...ты засыпаешь - и волны тебя несут,
маску срывают с лица, отбирают тело,
имя - и только душа, уцелев в ветрах,
рвётся сияющей бабочкой из ладони...
братья, наложницы, слуги - теперь лишь прах,
прах - как и всё, что я видел, любил и помнил:
куклой на дне саркофага лежу и жду - 
что напоёт суховей, принесёт река мне...
смерти избегнув, я заперт один в аду - 
выжатый, жалкий, немой, утонувший в камне - 
а ведь жрецы убеждали: почётно, мол,
в золоте лёжа, дождаться ладьи Атона...
 
шорох песка, запах высохших трав и смол,
щёлканье жвал многоножек и скорпионов,
пыльное небо, торжественный ход планет
в космосе черепа, вкус миндаля и меди,
шёпот самума, которому дела нет
ни до кого - ни на том, ни на этом свете,
мёртвая тяжесть лучей ледяной луны - 
дом, милый дом... 
над гробницами тени пляшут...
 
но и во тьме у меня остаются сны - 
вечные сны и надежды - 
мои и ваши.