Правду говоря, сказка эта должна бы называться иначе. Например, "Сказка о мальчике со змеиным клубком вместо лица". Выговорить сложно, а? Трижды языком споткнешься. Ни один сказочник так не поступит. Вот и приходится в названии вроде как немного слукавить.
Читатель задумается: мол, что за змеиный клубок такой? А на самом деле все просто.
Сказка-то о мальчике, который однажды решил довериться другим людям.
Ну, а как это обычно бывает и чем заканчивается?
Словом, жил был мальчик, самый обыкновенный, ничем от других не отличающийся. А значит, была у него маска фарфоровая поверх лица, а на ней - другая маска, а поверх нее третья, много-много масок в тонкие слои. Чтобы, значит, настоящее лицо никто бы не разглядел, сколько бы не вздумали присматриваться.
Не сказал бы я, что среди окружающих мальчика был хоть кто-то зоркий, но лучше соломки подсыпать и падать мягко... Так мальчик думал, пока его в обратном не убедили.
С каждым может случиться: откроются двери, придут сладкоголосые да медоточивые, да подвергнут искушению постепенному: сними, мол, масочку, друг сердечный, так хочется на тебя настоящего поглядеть.
И так сладко шепчут, так мягко стелют, так медово обертывают, что устоять перед ними - ну совершеннейшим образом нереально! И вот первая маска идет трещинами, медленно идет: сначала одна, едва уловимая взглядом, трещина, точно царапина на фарфоре, потом ее сестрица прибавится, потом еще одна, разрастется паутина трещит, и разлетится от мягкого нажатия маска вдребезги, рассыпется по полу осколками, и некому будет собирать.
И шепчут слова одобрения, и поддерживают, и руками лезут уже следующую маску снимать. А как сунулся мальчик, мол, а сами-то вы, сладкоголосые да медоточивые, будете масочки в ответ снимать? Только увели его мысль в сторону, взгляд сбили, на прицел смазали. И следующую масочку в несколько рук с нежного фарфора стянули.
А мальчик, как и бывает с любым в его положении, видел, что за каждой снятой масочкой следует только сладкое, медовое и ласковое, и нежился, грелся, как под лампочкой космической, в пух и перья завернутый, семью ветрами обласканный. Слов ему таких говорили, что в ста языках не сыщешь, а слова все были о любви да о принятии, о семье, да о дружбе, да о верности. С кем не случиться рассеянности да слабости в такой-то момент?
Словом, еще и времени-то минуло всего ничего, не успел год кругом обернуться, как сняли с мальчика последнюю маску и ужаснулись увиденному. Оказалось, что под нежным фарфором, под гладкой расписной гладью, притаился клубок ядовитых змей.
А у каждой змеи по два глаза, по языку раздвоенному и по рунической надписи на самой макушке. И все шевелятся, что-то шипят, тянутся, вьются, дымкою над белой кожей свилися, и никуда, глядь, не деваются. И не избавишься от змеиного клубка-то. Нет под ним, потому что, ничего. Последнюю маску сняли, чем змей-то прикрыть?
Вот и видите теперь: мальчик стоит в шоке, видит теперь вместо двух глаз двадцатью двумя, и вовсе-то не рад тому, что видит. А от него все сладкоголосые да медоточивые отпрянули, и говорят громко, каркают возмущенно, уже без сладости и меда: мол, как так вышло, что гадкие холодные змеи тут, мы так не договаривались, мы такого не хотели, мы котяточек послушных гладить изволили.
А если котяточек послушных хотели, разводит руками мальчик, так зачем фарфор расколотили? Был там пару слоев назад такой, с котятами.
Молчат сладкоголосые да медоточивые, не говорят ничего, шипят брезгливо да в стороны разбрызгиваются.
Так и вышло, что мальчика-то потом изгнали. Ну, сами понимаете, селение маленькое, все ходят в масках и маски свои берегут, а мальчик - ну глянь, что творит, отщепенец! - в маске не ходит, маску свою не сберег, так подвергнуть его, значит, остракизму. Сам мальчик виноват. А нечего, говорят, сладкоголосым да медоточивым верить.
Ты что мол, мальчик, сказок вообще не читаешь?
А то, что то не сказка, а жизнь самая настоящая, о том все предпочтительно умалчивают, предпочитая, чтобы сладкоголосые да медоточивые к ним так же все-таки снисходили. Только, сами понимаете, на безопасном расстоянии. Чтобы с дарами, да без последствий.
А то сами понимаете, неприлично все это.
Стыдно должно быть.
Вот и стал мальчик жить в пещере под холмом. До холма того от селенья идти было не больше четверти часа пешком, да никто вот, понимаете ли, не ходил. Все того мальчика сторонились. А мальчик со всеми своими змеями как-то там освоился, спал до полудня, книжки читал и костерка грелся. И даже не переживал особо, что люди всего от него отвернулись: с собственными змеями приятнее оказалось говорить, чем с окружающей фарфоровой реальность. Постепенно даже во вкус вошел: у каждой змеи в клубке свой характер да своя индивидуальность, даже культурные предпочтения свои, и мальчику не находилось ни минуты поскучать: попробуй, удовлетвори все потребности десятка змей сразу!
Так шло лето, шла осень, а потом и зима пошла. Змеи снег полюбили: мальчик брал его в ладошку и подносил к лицу, а змеи раздвоенными языками снег с ладошки слизывали. Или вот мальчик с горки скатится, с холма, то бишь, и змеи все в снег обернутся, шапки снежные наденут и ну друг другом командовать! Тут уж главное следить, чтобы не рассорились, но мальчик внимательно слушал споры и арбитром вовремя выступал.
В общем, мудрости у мальчика сразу прибавилось. Не то, чтобы просветлился или еще что, но вот осознал и понял он в самом деле многое. Например, что сладкое в больших количествах вредно. Стал есть только полезную еду, похудел, похорошел, если бы не змеи вместо лица, был бы видный жених! Да только за него теперь какая пойдет?
Только вот что случилось. На исходе зимы повадился к холму другой мальчик ходить. Нет, с ним все было, конечно, хорошо: масочки фарфоровые одна на другую нанизаны, шелковым шнуром повязаны, расписаны дорогими красками... А ходил он по другой стороне моста да оврага, и все смотрел, как мальчик со змеиным клубком вместо лица со змеями в снегу играет.
Мальчик со змеиным клубком вместо лица его сначала не замечал, а потом вдруг заметил. Змеи заметили, сначала одна, потом и весь десяток, потянулись, заинтересовались, языки повыспускали... Тут и мальчику пришлось, а куда деваться-то? А другой мальчик возьми да и рукой помаши.
Удивился мальчик со змеиным клубком вместо лица, но помахал в ответ.
Так вот дружба между ними и завязалась.
А потом мальчик стал к нему на холм приходить.
Что они там делали, в холме? Да ничего особенного. Чай пили, книжки друг другу вслух читали и разговоры разговаривали. Мальчик, который в гости приходил, еще змей гладил, всех по именам знал, и каждую различить мог. Мальчик со змеиным клубком вместо лица от этого удивлялся очень, но и радовался. Все ж таки в одиночестве было порой совсем уже грустно, а тут вроде как друг.
И много времени прошло, пока мальчик, который в гости приходил, рискнул все-таки спросить:
- Как, - спросил, - тебе вообще жить, без маски? Как это?
- Это, - отвечал мальчик со змеиным клубком вместо лица, - то и значит, что жить. А ты вот мне скажи, как тебе под масками, не надоело ли?
- Надоело, - вздыхал мальчик, который в гости приходил, и от бессилия тер дорогой свой масочный фарфор. - Только с этим же не сделаешь ничего.
Мальчик со змеиным клубком вместо лица на это ничего ему не ответил в тот раз. И во второй раз не ответил. И в третий раз, когда об этом разговор зашел, промолчал. Только очень внимательно на гостя посмотрел.
Всеми двадцатью двумя парами глаз.
- Что, - спросил мальчик со змеиным клубком вместо лица, когда разговор о том в четвертый раз зашел. - Совсем хреново?
Мальчик, который в гости приходил, только руками развел. Мол, что сам думаешь, не было бы хреново, приходил бы к тебе чай пить да книжки читать?
Усмехнулся мальчик со змеиным клубком вместо лица и сказал:
- Завтра приходи.
А назавтра уже ждал на берегу оврага с термосом и хорошей книжкой.
Мальчик, который в гости приходил, сидел на теплом пледе, в другой теплый плед завернувшись, и слушал волшебные истории, которые ему змеи из клубка читали вслух и по ролям.
А когда задремал немного, очнулся оттого, что мальчик со змеиным клубком вместо лица совсем рядом оказался, ладони под маску просунул и спросил негромко:
- Совсем хреново, да?
Мальчик, который в гости приходил, только и успел кивнуть, как с него взяли и сняли все фарфоровые, драгоценные, редкие, расписные, необходимые маски разом. Ойкнул, вскрикнул, руками загородился и заплакал горько и в голос, оплакивая весь фарфор разом, который змеи в овраг пошвыряли, и забыли тут же о том.
Мальчик со змеиным клубком место лица улыбнулся и разлил в маленькие белые чашки горячий чай с лимоном. Одну чашку взял себе, а другую протянул мальчику с лицом огненным, как мир за мгновение до Великого Взрыва, открыл книгу на новой странице и вдохновенно начал вслух читать новую волшебную историю.
А сверху падал снег и не таял: ему тоже хотелось послушать.