Это безумное ощущение свободы и ветра, что свистит по шлему и корпусу железного коня, ощущение крыльев за спиной и того, что ты вот-вот взлетишь, скроешься за облаками и уйдёшь ото всех проблем. Поворот, ещё поворот. С каждым новым отрезком дороги скорость всё выше и выше. Недавно накормленный бензином мотор довольно урчит и во всём соглашается хозяина. Хозяина, которому не подвластны мокрый асфальт, крутые повороты и деревья.
Прозрачную тишину леса пронзил отчаянный визг тормозов.
"Я всегда мечтал увидеть лося. Наверное, именно поэтому и поехал в эти отдалённые от города места. И вот он, этот сказочный момент... Но почему перед ним надо было обязательно впилиться в сосну? А зверь то красивый, высокий, он зовёт за собой, приглашает сесть сверху... Это сказка? Нет, вроде бы быль..."
Только дня через три у кривой сосны за опасным поворотом выросли вечные искусственные цветы кладбищ, а сам ствол обняла дрожащая на ветру чёрная лента. "Единственному сыну и любимому парню".
Истерика.
Она рвала и метала. Она была в том состоянии ярости, когда не задумываешься о своих поступках, когда не желаешь понимать - это глупо.
-Вот вам! Получайте! Вы ведь этого хотели, ненасытные?! Ненавижу! Ненавижу!- и слёзы лились нескончаемыми потоками. В дрожащих руках всё ломалось с жутким треском. Хотелось сделать больнее, хотелось уничтожить морально, физически. Только бы выразить всю свою боль. И последний, полный отчаяния крик.
Утром всё закончилось. Тишина после бури трепала нервы даже больше чем сама она. Казалось - это затишье несёт ещё что-то большее, то что страшнее сильнее, злее. Это была именно буря. Только женщина так неадекватно и в тоже время осторожно пройдётся по сёлам и лесам, разрушит гараж богатея, но не тронет парник просто человека. Почти ни одно дерево не упало на домики времяночного типа, почти не пострадали дети. И всю свою боль, всю свою ярость она выплеснула на леса, своих детей, сломав их как спички. Пусть... Пусть люди вдоволь наедятся телами невинных, может быть, хоть у кого-то проснётся совесть и кто-то поймёт. Забирая - давай что-то взамен, береги то, что даёт тебе жизнь. Ибо терпение может закончится и у природы.
Чистая любовь.
Огрубевшие от работы руки с неожиданной нежностью и лёгкостью касались безупречных, прекрасных ног, у которых он положил цветы. Пусть спит, не стоит тревожить сон прекрасного созданья. Цветы, что завяли, сменят свежие, только что сорванные в огромном саду. Только розы. Только алые розы для светлой дамы.
Он приходил сюда часто, всегда ночью. Тихо, незаметно. Может быть, его браться его осуждали, но никогда не говорили об этом вслух. Но он и не прекратил бы свои дары, свои походы сюда и неловкие касание, чтобы не говорили окружающие. А она... она всегда молчала. Наверняка знала, но молчала.
Из белого мрамора статуя, казалась светящейся во тьме храма. Робко склонённая голова, прикрытая широким капюшоном и молитвенно сложенные на груди руки. Мадонна. Единственная любовь монаха в чёрной рясе. Та, что никогда не придаст, та что любит всех и принимает его любовь, та, что не вызывает похоть. Светлое существо не из этого мира, прекрасное в своём единственном белом цвете и алыми дарами у ног.