Dark Psychedelia.

     Ночь и пламя

     Что-то рождается из пламени, а что-то в нём сгорает.

     Всё началось пятничным утром в середине мая. С утра лил дождь. Гидрометцентр за несколько дней сообщил о предстоящем изменении атмосферного давления, дождях и похолодании. На вечер сегодняшнего дня обещали сильный ветер и тучи. Пока прогноз полностью оправдывался, и погода была такой же скучной и тоскливой, как и лекция, которую они сейчас записывали, сидя за партами. Формулы, теоремы, объяснения, доказательства, пояснения, почему всё именно так и как нужно это всё использовать. Одна лекция, потом вторая... Может, стоило слинять и заняться чем-то более интересным?

     Наверное, нужно дать кое-какие пояснения. Это был небольшой городок, возникший в своё время при мощном производстве и давно уже переживший свои лучшие времена. Завод-градообразователь канул в лету вместе с Союзом, дома покосились, улицы лишь кое-где сохранили асфальт, а местные власти в стиле наступивших времён лишь «кормили» обещаниями. Во времена СССР тут существовало профессиональное техническое училище, на базе которого для завода готовили кадры. Для этого кроме корпусов были построены несколько мастерских, плюс ангар для материалов, плюс внутренний гараж, где учащиеся ПТУ могли опробовать вождение грузовиков, погрузчиков или экскаваторов. Имелись ещё бульдозеры, различные машины, но сейчас они просто стояли в боксах и гнили, а охотники за металлами выдрали из них всё, что только можно было.

     Ещё имелся большой двор, когда-то хорошо заасфальтированный с качественно нанесенной разметкой, которая, тем не менее, уже начала вытираться. В своё время сюда было вложено много денег, но в девяностых, когда всё разваливалось, то ПТУ тоже пострадало. Нет, совсем оно не умерло, основное здание переоборудовали в экономический колледж, а вот территории с мастерскими оказались полностью заброшены. Они были никому не нужны, кроме мальчишек, которые лазили туда в поисках приключений. Их гоняли сторожа, гоняли собаки, причём гораздо эффективнее, чем сторожа. Обходы делались регулярно, но что трое сторожей могут сделать с такой территорией?!

     А там было на что посмотреть. Заброшенные станки, некоторые из них уникальные, разные машины, приборы и шкафы с инструментом. Кое-где в шкафах ещё можно было найти вымпелы и знамена, отсыревшие, ветхие… Классы с разнообразными макетами, мастерские, где в шкафах стояли различные измерительные приборы, некогда стоившие немалых денег, а теперь никому не нужные. А зачем? Все теперь банкиры, бухгалтеры, менеджеры всех мастей – делают деньги из денег, а не из физической формы, работая на токарном станке или паяя платы. Всё это было теперь заброшено и рассыпалось от времени. Проваливались давно не ремонтированные крыши, в побитые окна дул холодный и мокрый ветер. И в эти здания, гаражи бывшего ПТУ, ремонтные мастерские лазили местные мальчишки, открывая для себя целые таинственные миры.

     Собственно, эти пятеро учащихся колледжа так иногда и делали. Это было куда интересней, чем сидеть на лекциях. Перекличка всегда проводилась на первой паре, значит, после перерыва можно было слинять. Второй переклички не будет. Когда был зачёт, или курсовая, или – не дай боже! – экзамен, то тогда, конечно, приходилось сидеть и сидеть до конца. Кого-то из преподов можно было подкупить, но, например, Ситничука Валерия Григорьевича точно нельзя было. Он имел стабильный доход за консультации, поэтому взятки ему были не интересны: мелочно.

     Итак, в пятницу эта компания слиняла с последней лекции, сначала в коридор, потом на второй этаж к двухстворчатым дверям, ведущим на пожарную лестницу. Закрыв их за собой, чтобы всё было незаметно, они спустились вниз, прошли через запасной выход, углублённый в земле, и вышли во двор. Наконец они оказались на свободе.

     Они пошли по заброшенной территории к забору, который примыкал к местному гаражному кооперативу «Веточка». Дурацкое название, но гаражи действительно «разрастались» на глазах. Перелезли через забор, зная место, где лежали старые бочки, на которые легко можно было спрыгнуть, тем более что колючая проволока на ограждении давно была оторвана от крепления, и её легко можно было смять, а потом вроде как вернуть на место. Так они попали на территорию гаражного кооператива.

     Они весело смеялись, хотя знали, что сегодня среди них имеется жертва. Они специально его пригласили. Наумов Олег. Он писал статьи для местной газеты, вёл несколько кружков, был начитан, короче – ботан, хотя имел отличное зрение и, вопреки сложившемуся стереотипу, не носил очки. Он был чудаковат, немного замкнут, когда пытался шутить, его не понимали. Но он был полезен. У кого можно было списать, он был тем, кто всегда всё растолкует и покажет как решить ту или иную задачу. Особенно в математике. Но просить списать и дружить – это не одно и то же. А Олег, как любой юноша, хотел побыть среди «своих», почувствовать коллектив, который его поймёт. Он знал, что ребята из этой компании уже несколько лет лазят по всей территории, находя всякие щели, а ему тоже хотелось посмотреть, что там, в мастерских. И они решили над ним подшутить. Сказали, что сначала ты пройдёшь испытание, а потом в мастерских и гаражах покажем много интересного. И он поверил, решив, что его приняли в компанию.

     В будни да при такой погоде гаражи были безлюдными. Только у некоторых были приоткрыты ворота, и сквозь эту щель был виден горящий внутри свет. Там сидели «гаражные черти» – те, кто жил в гаражах. В погожие деньки они частенько выходили наружу, и тогда бы точно спросили у пацанов, что они тут делают. Но сейчас завсегдатаи сидели в своих гаражах.

     Пробежав метров сто, компания остановилась около гаража, где ржавчина так съела ворота, что даже номера не осталось.

     – Ну, и где ваш артефакт? – спросил Олег.

     – Здесь, – ответил Никита Синицын, – за дверями.

     – И что, мы полезем в чужой гараж, это же статья?

     – А кто увидит? Его давно вскрыли, хотели ограбить, но воров вспугнули. Хозяева так и не объявились, поэтому просто лист пригнули, чтобы видно не было. Не дрейфь! Здесь ментов нет, а гараж брошен. Давно брошен. Никто не узнает. А интересного внутри полно.

     – Сторожа сейчас сидят в своих будках. Они и в солнечный день обход не всегда делают, а сейчас, поди, напились совсем и дремлют под крышей, – сказал ещё один из их группы. – Давайте внутрь, а то ветрено здесь, пробирает, и отлить хочу.

     – Не знаю, – Олег сомневался. – Всё-таки это противоправно.

     – Трус он, – это был голос Игната. – Я тебе, Ники, говорил, что он трус. Хотел с нами, а как пришли – так стоит теперь и сомневается. Слабак!

     – Подожди, – сказал Никита. – Олег, ты с нами? Или ты слабак?

     – Да, с вами, – ответил Олег, и они втроём отодвинули кусок железа ворот. Левую, деформированную, часть створок.

     Потом они проскользнули в узкую щель. Они были молодыми, худыми и гибкими. Женька, по кличке Толстый точно сюда бы не пролез.

     В гараже было множество колб, пластиковые пятилитровые бутылки, весы и ещё много всего. Тот, кто жаловался, что хочет отлить, сразу написал в углу. Антон, его звали Антон Бастрикин. Любитель пива.

     – Что это? Лаборатория? И что я должен сделать? – спросил Олег.

     – Понять, что это такое, – ответил Никита, – Это наше сокровище. Заброшенный сарай с кучей всякой всячины.

     – Ну, здесь явно химическая лаборатория. Колбы, аппараты для перегонки, змеевик вижу, это – ацетон в бутылках, а здесь... Не знаю, мне нужно посмотреть.

     Когда Олег пошёл вперёд, Никита зашептал остальным:

     – Т-с-с, сейчас будет веселуха, – хихикнул он. – Если всё сработает, наш умник сейчас столкнётся с суровой действительностью.

     Олег подошёл к стеллажу и начал рассматривать колбы и флаконы. Он читал названия, а потом заприметил какую-то коробочку и захотел её вытащить из глубины стеллажа. Он оперся одной рукой на стеллаж и потянулся за коробкой, но стеллаж оказался не закреплён, накренился, и его содержимое полетело на Олега, осыпав и облив его химикатами. Он испуганно вскрикнул, вызвав восторг и смех остальных.

     – Йесс! – сказал один из них. – Наш умник попался в ловушку.

     – Ага, здорово присыпало! – согласился Никита.

     Олег поправил стеллаж, начал отряхиваться, а потом посмотрел на свои руки.

     – Перманганат? Марганцовка?! Чёрт, там в бутылке был глицерин! Это вы всё заранее открыли!?

     – Да ладно, зачем так кричать, мы же просто пошутили, – сказал Никита. – Ты прошёл испытание…

     – Вы с ума сошли! Глицерин загорается при контакте с перманганатом!

     Олег бросился бежать, но споткнулся и упал. Сначала был дым, а потом и пламя. Человек начал гореть, и всех охватила паника. Вместо того чтобы тушить, они бросились прочь. Если их найдут здесь – состряпают уголовное дело и отчислят из престижного колледжа.

     Они лихорадочно выскакивали через лаз, оставляя на краях металлического листа клочья одежды. А Олег продолжал гореть. Он кричал и несколько секунд катался по земле, а потом вскочил и бросился за ними, опрокинув на себя по дороге ещё какие-то банки, и вылез уже настоящим факелом. Дико крича, он пытался бежать за остальными.

     – А-а-а, больно!! Помогите мне, мне больно! Вы где? А-а-а!!!

     Костя. Костя Нечипорук. Он был одним из этой «банды» и тоже согласился пойти с остальными сегодня в гаражи и привести сюда Олега. Он тоже частенько списывал у него и давал ему за это деньги. Олег собирал их, но не покупал «Сникерсы», дискеты с играми или музыку на кассетах, а на что-то собирал. Не важно на что, но деньги ему были нужны, и сюда он пришёл ещё и потому, что Никита ему предложил за работу эквивалент ста долларов. Он врал, конечно, и Костя знал это, но ему было интересно посмотреть, как поведет себя Олег.

     Не сказать, чтобы он сильно приветствовал эту идею, но Никита сказал, что это всего лишь шалость, шутка – не более. И вдруг – Олег, объятый пламенем, бегущий за ними с душераздирающим криком...

     Как они испугались! И тоже побежали. Достигли пятачка перед воротами въезда и выезда на территорию бывшего ПТУ и прыснули кто куда. Костя бросился к знакомым бочкам. Залезть, перемахнуть и спрятаться. Он так и сделал, только зацепился за что-то на стене. Пытаясь освободиться, он упал головой вниз. Больно было, на секунду вроде темнота и яркая точка, а потом он пришёл в себя и побежал дальше. Шея ещё болела, только это сейчас его не волновало. Денис и Рома поначалу побежали за ним, а потом, видимо, решили спрятаться в брошенных мастерских и резко взяли влево. И пёс с ними! А Костя помчал туда, откуда они пришли. Нужно спрятаться, нельзя, чтобы их увидели. Будет милиция, скорая, начнут искать виноватых. А это ж, верняк, лет пятнадцать, если не пожизненное. Хотя он, Костя, не был инициатором этого, но кто ж из «мусоров» ему поверит? Всё повесят на всех, кого найдут. Чёрт, это всё Никита, это всё он! Но у его родителей связи, и он-то как раз имеет все шансы отмазаться.

     Он спустился на пять ступенек вниз в подвальное помещение, открыл знакомую дверь и, запрыгнув внутрь, захлопнул её, дрожа не только от холода, но и от пережитого. Это помещение – давно заброшенный пожарный выход, которым никто никогда не пользуется. Его даже никогда не проверяют – вон сколько нетронутой пыли на перилах. Так что можно и нужно тут пересидеть.

     Снаружи слышался вой сирен. Он сидел за дверью и дрожал. Куда идти? Домой, а что он скажет маме и папе? Где он был? Почему так напуган, разве что не заикается от страха?

     А если милиция найдёт? С собаками. По запаху они точно его найдут, и что тогда будет с его родителями? А если найдут только Олега, потом начнут всех расспрашивать, вычислят их, тех, кто с ним общался… А он же часто с ним общался, списывал, выдавал себя за его приятеля… Что, если решат, что именно он виноват в смерти Олега, хотя он ни при чём? Он был за компанию и всё, но кто сейчас будет долго разбираться?! Нет, нужно сидеть здесь молча, до наступления глубокой ночи, а потом идти домой. Нужно высидеться, вернее, отсидеться, и ждать, пока всё успокоится.

     Костя прислушался к происходящему за дверями. Глухие звуки сирен, блики на стенах. Он понял, что его никто не преследует, и чуть успокоился, пописал в углу и поднялся на первый технический этаж. На каждом этаже лицея были двухстворчатые двери, ведущие на лестницу пожарного выхода. Через какие они прошли сюда в начале этой злополучной истории, через третий или четвёртый этаж? Костя не помнил. Никита открыл двери, а потом аккуратно их закрыл. Ладно, сейчас это было не важно, ему не стоит проникать в коридоры лицея и себя выдавать. Просто пересидеть здесь, в технических помещениях, а потом тихо слинять домой.

     Он смотрел в окно и видел, как прибыли все службы: пожарные, милиция, скорая. Набралось много зевак. Он сидел тихо, только выглядывал из окна, потому что милиционеры начали с собаками искать следы. Въездные ворота открыли, и теперь менты обшаривали всю территорию. Что-то несли в машину скорой помощи в чёрном мешке. Наверное, Олега, кого ещё они могли так нести? Он же горел, очень сильно горел, значит – умер, и значит в мешке было его тело.

     В поле зрения, открывавшемся из окна, появились заспанные сторожа. Они что-то объясняли, но от них отмахивались. Они махали руками, показывали на корпус, где прятался Костя. Но им явно не верили, потому что в конце концов их оттеснило оцепление.

     Собаки бегали и искали. Достигли забора и что-то нашли. Следователи и менты там на что-то смотрели, а собака лаяла и рвалась в сторону корпуса лицея, таща их за собою. Нашла его кровь? Значит по следу идёт! Всё, теперь его точно найдут и обвинят в убийстве!

     В панике он побежал по технической лестнице вверх, просто наверх, без оглядки, пока не спрятался около двери на чердачное помещение. Она оказалась открытой, и Костя попал на чердак. Он пробежал несколько чердачных помещений с поперечными брусьями балок, и наконец достиг перегородки, в которой была низенькая дверь. Он прошел в неё и попал в какую-то странную комнатку, превращённую кем-то в жилище. Костя забился в угол и быстро дышал, запыхавшись. Перед ним были потухшие свечи, повсюду была натянута леска, увешанная одеялами, простынями, одеждами и просто лоскутками материи, старыми, потерявшими от времени свои краски, рассыпающимися от ветхости. Всё это тихо покачивалось от любого дуновения. А ещё он увидел такое гнёздышко, сделанное из кучи одеял. Эти одеяла выглядели гораздо лучше тех, что болтались на растяжках. Тут было хорошо и уютно, тепло и спокойно. Здесь собаки точно его не смогут найти. Можно зарыться, согреться и прийти в себя.

     Так прошло довольно много времени, и он задремал. Он так устал от всего этого, что его сморил сон. И вдруг его разбудил удар по лицу.

     – Пошёл вон!!! – орала сквозь марево сна женщина.

     Молодая женщина, не очень большого роста, в форме ПТУ. Легкая куртка, свободные штаны из такой же материи. Женщина била его, заставляя проснуться. Костя начал отбиваться. Изловчившись, он отбросил её от себя, но она быстро поднялась.

     – Пошёл вон! Ищи собственное укрытие, здесь тебе не место! – она приближалась, вне себя от ярости. – Это моё убежище!

     – Тише, тише! Я уйду. Я просто передохнул тут немного, тебе жалко что ли?

     – Я сказала тебе: вон! Здесь я хочу быть одна.

     – Да всё, спокойно, я уже иду обратно к двери, – сказал Костя, думая при этом: «Откуда эта сука здесь? Надо будет сообщить управляющему и декану, что тут на чердаке такая красавица поселилась».

     – Секундочку, тут дверь плохо открывается…

     – ВОН!!!

     – Да, я ухожу, но мы с тобой не прощаемся: тут всё уберут, сука! И твои одеяла и простыни. Всё уберут!

     – Да ты что! Ты мне угрожаешь? – и эта женщина начала смеяться, пока он снова не вышел на лестничную клетку, а потом она закрыла дверь на чердак.

     Когда Костя спустился в пролет между вторым и третьим этажами, взглянув в окно он понял, что наступила ночь. Значит, можно бежать домой. Помыться, поужинать, потом поваляться в постели и посмотреть видик – боевички, фантастику и даже порнуху. А вся эта дурацкая история… Было и прошло. Он снова посмотрел в окно. Никаких машин пожарных, скорых или машин милиции. Никого.

     Он осторожно спускался вниз, напряженно прислушиваясь. Тишина! Ура! Тишина. Да, все разъехались, значит, потеряли его след. Можно бежать домой.

     «Ладно, потом с этими идиотами пообщаюсь!» – подумал он об остальных своих приятелях.

     За окном была тьма, разгоняемая лишь голубоватым светом одиноких фонарей, стоящих на территории бывшего ПТУ и гаражного кооператива. А за гаражами виднелись панельные девятиэтажки. В окнах горел свет, там были люди, они ужинали, пили чай, а кто-то, может, пивко или водочку, но они были дома, а он – здесь. Сидит и прячется, с тоской глядя в окно. Если б всё было как всегда, он бы тоже сейчас уже ужинал. Но сейчас есть не хотелось, потому что он был на нервах: адреналин, страх расплаты, милиция, охранники. Всё, что сейчас нужно сделать – выйти отсюда, перескочить ворота, достигнуть аллеи каштанов за гаражами, перебежать дорогу, потом – во дворы и он дома! И можно будет наконец-то расслабиться и поужинать.

     Он последний раз обшарил взглядом территорию, по которой должен был пролегать его путь. Всё было спокойно. Но как только он решил спускаться вниз, чтобы выйти наружу, как в гаражах возникли какие-то красные и оранжевые всполохи. Они бежали по воротам гаражей и асфальту между ними. Что-то двигалось там, отбрасывая эти трепещущие блики.

     Это испугало Костю. Он вернулся, потом забрался на четвёртый этаж и увидел, что в гаражах что-то горит и двигается. Костя поднялся выше, на шестой этаж, и оттуда увидел, как между гаражей идёт пылающий человек. В окне этого этажа одно из стёкол треснуло, образовав щель, сквозь которую свободно проникали уличные звуки, поэтому были хорошо слышны вой и крики этого живого факела.

     Горящий человек неровно двигался по дороге между гаражами, то останавливаясь, то пытаясь бежать, и кричал. Кричал от невыносимой боли. И от него разбегались люди. Ночь же и все должны были давно разойтись, но, наверное, остался кто-то из дневных зевак. Какая-то полная женщина с хлипким мужичком, несколько подростков, ещё пара людей. Один тянул за собой собаку. Они увидели этот вопящий факел и бежали прочь со всех ног. А горящий человек кричал и шёл вперёд. Вышел из гаражей и остановился перед задними воротами ПТУ, куда в прежние времена подвозили материалы и вывозили продукцию из мастерских, когда они работали. Сейчас они были закрыты, и он начал биться в них, а ворота сотрясались, и было видно, что они могли не выдержать ударов и раскрыться.

     Костя в ужасе отпрянул от окна и застыл.

     – Этого не может быть, – пробормотал он и снова осторожно выглянул в окно, – не может быть, его же увезла скорая. Тело его увезла, он же умер, его несли в черном пакете, а тут он снова горит и бьётся!

     Но, как бы то ни было, пылающий человек стоял сейчас у ворот и кричал голосом Олега: «Вы бросили меня! Почему никто мне не поможет? Где вы? Помогите мне!»

     Нет, это невозможно! Как?! Что это? Почему?!

     Костя сидел на ступеньке лестничного пролёта между пятым и шестым этажом с остановившимся от ужаса взглядом и слушал крики.

     – Где вы?!!! Куда побежали?!!! Помогите!!! – услышал Костя, а потом звуки ударов в дверь пожарного выхода. – Я вас найду!!! Бросили, сволочи!!! Где вы?

     Костя почувствовал, что от страха сердце колотится уже где-то в горле, и полез наверх, к чердачной двери. Там можно спрятаться, зарыться в тряпки и не слышать весь этот кошмар, и чёрт с ней, с той сумасшедшей!

     Дверь на чердак не поддавалась, он сжался в клубочек возле неё и стал ждать. Ничего. Тишина. Этот горящий человек прорвался в ворота? Он – Олег? Серьёзно, снова Олег? Не может быть! Он прислушался. На улице снова звучали сирены, снова приехали пожарные, милиция, скорая. Наверное, местные вызвали.

     Что происходит? Что? ЧТО?? Ведь всё закончилось, тело Олега увезли, а тут снова появляется ЭТО, которое голосом Олега выкрикивает проклятия и при этом идёт сюда. Почему именно сюда, почему не на выход? И что ему теперь делать? Бежать домой или остаться здесь? Себя показать? Ведь он выбежит, и его обязательно поймают. А если милиция спросит, мол, а кто ты, что тут делаешь? И потом начнут допрашивать и выяснят, что он один из тех, кто поджёг Олега. Нет, лучше сидеть здесь и молчать. Переждать, в первый раз его здесь не нашли, и сейчас не найдут. Но этот факел… Когда прибыли все службы, крики стихли и огонь исчез, а эти бегали среди гаражей с фонариками, что-то отыскивая. И ничего не находили.

     От этих мыслей Костю снова охватил страх. А если Олег взломает дверь? Он же снова здесь. Умер, сгорел, но вернулся… Вдруг после того, как милиция уедет, он снова появится. Поднимется сюда и найдёт его, Костю. Нет уж, хрен он его тут найдёт: откуда он знает, что Костя здесь? Хотя, это же он сам себе говорит, типа, успокаивает себя… Нет, ну, здесь сейчас столько служб и они ничего не нашли. Чего боятся?

     Страх чуть отпустил Костю, и, свернувшись калачиком, он стал ждать развязки, а потом заснул. Просто заснул.

     …

     Наступило утро. Костя не знал, который сейчас час, но точно было утро. Свет пробивался через мутное, пыльное окно. Вставало солнце. Значит, уже больше семи. Наверное, всю ночь шел дождь, потому что кругом на асфальте блестели лужи, бежали запоздалые ручейки и отовсюду – с веток, с крыш, с проводов – капали серебряные капли. Как же ярко в них отражается солнце! Так ярко, словно там играют своими гранями алмазы, преломляя лучи, но это всего лишь капельки воды. Если прислушаться, то можно было расслышать стук падающих капель, а на заднем плане – звук моторов, лай собак, говор людей, щебет птиц. Всё было как-то странно и необычно.

     Солнце сияло сквозь окно и Косте захотелось пописать. Да, он давно хотел в туалет, ещё с вечера, но потом во всем этом пережитом вчера ужасе как-то перетерпел и даже не вспоминал, а тут так захотелось, едва подумал. Куда выйти?

     Он прислушался, прислонив голову к дверям на третьем этаже. Потом посмотрел в щёлку. Колледж быстро наполнялся людьми, значит, было уже не меньше восьми. Люди наполняли коридоры, аудитории и лекционные залы. Студенты и преподаватели. Много студентов. Разговоры, крики, смех. Разговоры невнятны, отдельные слова. Запах кофе и бутербродов. От некоторых – запах похмелья, а иногда и душок выпускаемых газов. Он что, всё чувствует? Отсюда, через крошечную щель?!

     Костя снова припал глазом к щёлке между дверей. Лишь неясные фигуры. Он никого не узнавал. Они словно были рядом, но и в тоже время далеко. Он видел, как студенты расходились после звонка и… всё. Гулкий топот ног и – тишина. А, ладно, пёс с этим!

     Он спустился вниз и посмотрел в окно на втором этаже. Ворота во двор были распахнуты и там ходили сторожа, а за воротами стояли машины скорой помощи и милиции. При этом милиция снова с собаками обходила двор, заходила в брошенные мастерские и что-то искала. А вот врачи скорой помощи над чем-то склонились, изучая, потом подняли на носилки и загрузили в машину, показывая милиции, жестикулируя и с чем-то не соглашаясь. Затем они включили сирену и проблесковые огни и уехали, а милиция осталась. У бывшего ПТУ большая территория, так что, чтобы всё осмотреть, нужно было время. Ментов было много, и они рыскали. Искали тут, искали там. Побежали вслед за собаками в мастерские. Они ищут всё, что относится к гибели Олега, а Костя там был. Значит, они точно ищут и его, Костю!

     Вот так, и не выйдешь, чтобы побежать и спрятаться дома. Только захотел выбраться из этой чёртовой ловушки колледжа, а тут столько милиции. Его увидят выходящим отсюда, увидят и спросят кто он? Если он и соврёт, всё равно расспросят студентов, в деканате точно его данные найдут, и в итоге повесят на него гибель Олега. Нет, выходить нельзя. Собаки сюда не прибежали, вот и славненько. Они его не учуяли.

     День уже клонился к вечеру, а милиция всё не уезжала. И зеваки, конечно же, толпились. Они друг другу о чём-то рассказывали, жестикулировали и указывали куда-то вглубь кооператива и туда, где он прятался. И милиция вдруг направилась к нему, ко входу в подвальное помещение, и поманила мастных сторожей. Одного Костя точно узнал, он давно тут делает обходы, следит за порядком, и он показывал на двери пожарного выхода, туда, где прятался Костя. А у сторожа должен быть ключ от двери.

     – Сука!!! – выкрикнул Костя и побежал наверх. Добежав до последнего этажа, он затих. Может, ещё раз попытаться открыть двери и выйти в коридор лицея? Там ещё многолюдно, хотя и вечер. Сквозь створки дверей слышались голоса, смех, топот ног. А потом что? Ну, он выбежит в коридор, спустится вниз. А вдруг на выходе всех проверяют? Вдруг его задержит охрана, что тогда?

     Было плохо слышно, но двери явно открыли, и менты вошли в этот пожарный выход и начали подниматься вверх. Они это сделали! Он сжался от ужаса. «Они точно меня найдут, ведь я же поссал тут!» – подумал он и закрыл от неизбежности лицо.

     Эти люди поднимались вверх, и он ждал, что его вот-вот обнаружат. Сидел на последнем этаже и боялся. Но ничего не случилось. Кто-то поднялся до пятого этажа, их шаги и голоса хорошо слышались, а потом открылись и закрылись двери в коридоре лицея. Всё. Выше они не поднялись, и голоса и шаги начали удаляться:

     – Тут нет никого. Возможно, показалось студентам.

     Теперь они спускались вниз. Он сердцем слышал их шаги.

     – Никого нет, – снова послышалось снизу.

     – Вы точно знаете?

     – Собака привела на третий этаж, покрутилась и пошла вниз. Мы поднялись выше и ничего не нашли. Проверили двери, замки не тронуты. Так что, спускаемся. Поздно уже.

     – Я хочу домой, чая и блинчиков, – сказал один из тех, кто поднимался вверх.

     «Боже, спасибо! – мысленно пробормотал Костя. – Спасибо, что оберёг и что до меня не дошли. Я же молился, но не верил, а сейчас верю».

     Подождав какое-то время, Костя начал спускаться вниз. Достигнув второго этажа, он с удивлением увидел, что за окном была ночь. Уже не вечер и сумерки, а сразу – ночь.

     «Это как я так потерял время?» – подумал он. И ещё подумал, что хочет кушать. Не сказать, чтобы его это очень сильно беспокоило, но кушать хотелось. Спустившись в полуподвальное помещение и посмотрев в угол, где он писал, он ничего не увидел. Было сухо.

     «Господи, спасибо, что высушил», – подумал он и тут снова услышал протяжный крик. От него у Кости похолодела спина, и он кинулся вверх. Выглянув в окно на третьем этаже, он увидел, как перед раскрытыми воротами стоит объятый пламенем человек. Он поймал и обхватил женщину, и она тоже пылала. Она кричала, дёргалась и извивалась, стараясь освободиться. Отблески пламени плясали по асфальту, подсвечивали здание за воротами, трёхэтажный цех. Женщине удалось вырваться, и она побежала, а за ней бежали, едва видимые в свете фонарей, световые блики. Отблески на асфальте, гаражах и покинутых мастерских обработки дерева. Она кричала, и было видно, что в домах, расположенных через дорогу и за сквером зажигались огни. Жильцы домов точно снова вызвали милицию и пожарников. Надрывно лаяли собаки.

     Костя снова перепугался и быстро сел на коленки, чтобы не было видно его, стоящего у окна. Что если Олег его увидит? Он не сомневался, если Олег его увидит, то накажет. Точно накажет, ведь он был одним из тех, кто привёл Олега в этот долбаный гараж.

     Когда появились голубые проблесковые огни милиции, скорой и пожарных, он снова побежал вверх. Он был в панике. Он попытался сначала попасть на чердак. Не получилось. Тогда он попытался распахнуть двери и попасть в коридор лицея. Тоже никак. Двухстворчатые двери двигались, подпрыгивали, шумели, скрипели, но не поддавались. Как он не пытался, не смог открыть. Какого чёрта?! Он не был слабаком, но не мог открыть эти треклятые двери!

     Примерно через час он решился снова выглянуть в окно. Опять зеваки, опять скорая, бегающие люди в медицинских одеждах и милиция. Они что-то собирали. Потом грузили. Потом бегали с фонариками и искали.

     «Это уже слишком!» – подумал Костя. Он хотел попасть домой. Выбраться отсюда и очутится дома. Тут бежать-то всего ничего, но почему-то он никак не мог вырваться из этого клятого запасного пожарного выхода. Всё было против него. Сначала хотел спуститься вниз, к выходу, чтобы бежать домой. А там опять этот человек-пламя. Потом захотел просто открыть двери и выйти в коридор, чтобы выбраться из здания через главный вход. Тоже не получилось. Что это? Что за проклятие?! Растерянный, испуганный, Костя сел под окном, прижавшись спиной к стене. Сейчас, когда во дворе куча ментов, всё равно остаётся только затаиться и ждать. Так он и сидел, пока не провалился в сон.

     Он проснулся только утром и исполнился решимости спуститься вниз, чтобы попытаться открыть дверь. Чёрт с ними, с этими сторожами: поймают – так поймают. Нужно заканчивать с этим, он должен попытаться попасть домой, выбраться с этой грёбаной лестницы! Но дверь снова стала для него препятствием. Он бился в неё, но её словно заварили. Он пытался её выломать, ударяясь в неё плечами и ногами. Было больно, однако боль проходила очень быстро – видимо адреналин злости работал. Удар ногой, сильная боль, потом потёр больное место и – ничего. Дверь тряслась от его ударов, но не поддавалась.

     Костя поднялся на четвёртый этаж и прислушался. За дверями в коридоре лицея кипела жизнь.

     «Никто не услышал?! Грохот ударов должен же быть слышен. Ну и что, что полуподвальное помещение? Выше, примерно в двух метрах, вход на первый этаж, а там куча народу. И что, никто ничегошеньки не слышал или не удосужился проверить?! Неужели шум, стоящий в коридорах, всё заглушил?»

     Он посмотрел в щель. В коридоре шагали, бегали и, создавая группы, общались люди. Там кипела обычная жизнь колледжа, когда студенты собирались возле нужных им аудиторий и болтали, ожидая звонка. Однако всё виделось как-то странно. Он видел людей, во что они одеты, видел их лица, но было такое ощущение, что он наблюдает всё это как на экране телевизора, и звук был таким же. И запахи. И с чего это у него так обострился нюх?! Нет, он, в принципе, никогда не жаловался на него, но тут… Он чувствовал запах каждого, находившегося в коридоре, причём, не только запахи парфюмов, но и запахи тел. И это касалось не только тех, кто пренебрёг утренним душем или успел с утра хлебнуть пивка. Обычные запахи тёплой кожи, волос… Он чувствовал запахи еды, исходящие от сумок тех, кто нёс с собой бутерброды для дневного перекуса, даже мог определить, у кого с чем эти бутерброды.

     Костя даже на мгновение отпал от щели и, потерев нос, задумался. Когда его раздражали какие-то запахи, он чихал, а тут – нет. Вот прилетел один запах, сильно ударив в ноздри и заставив сморщиться. Какие-то цветы, Костя не помнил, как они называются, но если он чувствовал сильный раздражающий запах, то всегда начинал чихать.

     «Может, недостаточная концентрация, раз я не чихаю? Вылечился?» – подумал Костя.

     А потом он услышал знакомый запах в коридоре, когда прозвенел звонок и двери аудиторий закрылись. Из столовой на первом этаже доносились запахи жареных котлет, картошки, пирожков. У-у-у, какой знакомый запах для голодных студентов.

     Костя вспомнил, что когда он только пришёл учиться в колледж, столовая вызывала у него лишь омерзение, он не пользовался ей, тем более, что он жил неподалёку и всегда мог сбегать покушать домой. Котлеты, в которых хлеба и капусты было гораздо больше, нежели мяса, молочные каши и всегда сопутствующий им навязчиво-горьковатый запах пригоревшего молока, супы «никакие», как их называли его друзья, которые тогда кушали в столовой. Капустняки на простой воде, без мясного бульона, именовавшиеся «щами», или «борщом», если в них добавляли кубики плохо очищенного буряка. А ещё в столовой часто пахло кислятиной и рвотой. А потом хлором.

     Всё изменилось, когда в столовую назначили тётю Машу. Огромная женщина с мужским лицом, она жёстко навела порядок, и там стало вкусно и не опасно. Говорили, что она наконец-то добилась хорошего финансирования столовой. Вот тогда уже и Костя иногда брал там компот, бутерброды, сосиски в тесте, запечённые овощи, лаваши с мясом и так далее.

     И вот сейчас Костя почувствовал запах еды и понял, что очень голоден. Желание выбить наконец эти чертовы двери нахлынуло с новой силой. Можно будет побежать в столовую и поесть. Фирменные «тётьМашины» блинчики с яблочным повидлом. Или попить, хотя бы стакан компота, его уже давно мучила жажда, но он держался.

     Деньги должны быть, он помнил, что в кармане лежало около тысячи рублей. В столовую на семестр можно было купить абонемент и потом получать стандартные порции бесплатно, оплачивая только что-то дополнительное. Но Костя, нечасто обедавший в столовке, абонемента не имел. Посему, чтобы там поесть, он должен был иметь деньги. Он начал рыться в карманах. Тут нет, и там нет… Забыл, украли? Он похолодел и покрылся потом. Снова порылся в правом кармане брюк и нашёл. Причём, нашёл больше денег, чем он помнил. Так, с этим порядок, а что дальше? Если он всё-таки вышибет дверь и выбежит в коридор, его поймают. Утренняя решимость выбраться с лестницы, несмотря на опасность привлечь к себе внимание, поугасла. Поэтому он начал ждать конца учебного дня. Снова и снова слышал он приглушённый звонок, голоса, топот ног, тишина, снова звонок, снова топот и голоса… До тех пор, пока не наступил вечер.

     Теперь можно было снова попытаться взломать двери и потом добраться до столовой. Охранник только внизу и около входа, а столовая справа, в стороне. Если аккуратно прокрасться, то он и не увидит! А в столовке всегда остаётся еда.

     Он снова начал выламывать двери. Сначала пытался выдавить их своим телом, пыхтел и кряхтел от натуги. Нет, двери не поддавались. В ответ на удары ногой они дёргались, но замок не поддавался. Он пошарил в карманах, нашёл свои ключи от квартиры, и попытался с их помощью отодвинуть язычок замка. Ничего, его словно заварили. Костя вспотел от усилий, возясь с замком, когда вдруг снова услышал душераздирающие крики за окном. Он замер, прислушиваясь. Кто-то выл, плакал, кричал всё ближе и ближе. Ещё слышался голос:

     – Пётр, беги! Беги, мать твою! Потом будешь кому-то доказывать, беги!!

     От всех этих воплей стыла кровь. Костя перестал копаться в замке и приник к стеклу окна, пахнувшего пылью и заполненного дохлыми мухами и пауками. Он увидел, что на улице снова наступила ночь и из гаражей к воротам опять идёт объятый пламенем человек. Это он выл и кричал. Горел и шёл.

     Это было ненормально. Одно и то же, третий день! Снова и снова горящий человек. Как такое возможно? Какая-то постановка? Совпадение? А человек кричал, выл, дёргался от боли и, распахнув ворота, направился к пожарному выходу. Он дошёл до него и стал биться в двери. Костя этого уже не видел, но слышал и понимал, что этот горящий человек побрёл не в заброшенные мастерские, не в гаражи бывшего ПТУ, где ржавели грузовики и грузоподъёмники, а именно туда, откуда они вышли в тот злополучный день. Перед пожарным выходом из лицея давным-давно перегорела лампочка, было темно, и теперь там прыгали красные блики.

     Тут Костя увидел, как из гаражей выбегают горящие люди. Их было человек пять и они, пылая, бежали прочь. Наверное, это были те, кто попытались затушить Олега и тоже загорелись. Если, конечно, это был Олег… Он горит уже третью ночь?

     Эти люди бежали в парк и там падали. Это было страшно! Он поджег их своим прикосновением.

     Вскоре опять возникли далёкие синие проблесковые огоньки: милиция в который раз спешила на вызов.

     Костя слышал громкий и тяжёлый стук в дверь. Олег бил её и было слышно – так казалось Косте – что дверь скрипела и трещала, поддаваясь. А что, если Олег разломает дверь? Олег наверняка подожжёт его, он вспыхнет и будет гореть, а это же ужасно больно.

     Костя вновь попытался выломать двухстворчатые двери в коридор на третьем этаже и, когда не удалось, побежал вверх. Он останавливался на этажах, проверяя двери, ведущие в коридоры лицея, но – нет: всё было заперто, и он бежал дальше. Так он добрался до чердака и начал биться в чердачную дверь. Дверь не поддавалась. Эта сука её закрыла! Точно она, а кто ещё?! Он колотил в дверь, толкал ногами, бил руками, кричал, чтобы эта женщина его услышала. Ничего.

     «Вот же тварь! Погоди, я до тебя доберусь!» – подумал он и сел на серые пыльные ступени. Что делать дальше?

     «Надо спуститься на этаж, с которого они попали на пожарную лестницу, и попытаться выбраться оттуда! – подумал он. – Это самое простое. Открыли же они эту дверь один раз, значит, откроется и во второй. Но это потом, чуть позже».

     Костя прислушался. Удары в дверь больше не доносились. Что-то скрипело, звякали окна, он услышал гулкое жужжание громадной мухи, увидел, как она покружилась и улетела вниз. Все окна находились ниже, тут должна быть полная темнота, а он всё видел, но как в сумерках. Серые тени, чётко была видна паутина. Ему стало холодно и неуютно, но встать и идти куда-то он не мог. Вновь пережитый ужас отнял силы.

     Он, сжавшись, сидел около двери на чердак и боялся. Сильно боялся. Всего: что его найдут, что его найдёт Олег. Костя, в общем-то, никогда и не отличался храбростью – уж что есть, то есть. Только под утро он смог немного расслабиться. Никто его не нашёл. Это главное.

     Первым делом он спустился туда, откуда они всей компанией попали тогда на пожарную лестницу, там же замок легко открывался, но сейчас почему-то был глухим. Понимая, что накрепко застрял на этой чёртовой лестнице, он услышал приглушённые голоса людей, которые выходили из аудиторий, и начал кричать и бить в двери, чтобы его услышали и спасли. Он бил в двери, раскачивал их, но голоса удалялись, фигуры исчезали за поворотом, и наступала тишина. В отчаянии он снова и снова стучался в двери.

     И вот, его наконец-то услышали. Пара студентов: парень и девушка. Крашенный под блондина студент с длинными прилизанными волосами подошёл к дверям с явным намерением заглянуть в щель. Девушка его отговаривала. Она сказала: «Хэй, Плейбой, что ты там хочешь увидеть? Там никого нет».

     – Кто-то стучит в дверь и трясёт её. И это слышно уже не первый день. Тебе не интересно? – и он не стал ждать ответа, а ответил сам: – А мне интересно. Ты что, боишься? Глупышка, ты под моей охраной! Меня не зря называют Плейбой, Секс-Машина, я реально крут, даже не сомневайся, мне всё нипочём!

     – Жора, то есть, Секс-Машина, – с улыбкой сказал бородатый парень, который курил неподалёку в коридоре. Пары закончились, в коридоре никого не было, и он нарочито курил прямо в помещении. – Кого же ты хочешь там найти? Местного призрака? Так это, скажу я тебе, просто фольклор. Да, рассказывают тут некоторые, что вечером и ночью слышится стук в двери, ведущие на пожарную лестницу, и чьи-то невнятные крики. Это истории того же плана, как те, что тут рядом в гаражах бродит горящий призрак. Представляете? Так ты хочешь увидеть за дверями призрака, братан?

     – А почему бы и нет?! Я же безбашенный. Призрак – это же такой адреналин! Класс!

     И парень припал глазом к щели между створками дверей. И увидел глаз Кости, который смотрел на него. Реакция этого Жоры-Плейбоя была молниеносной. Он резко отшатнулся, споткнувшись и шлёпнувшись на задницу, и сказал изменившимся голосом:

     – Там кто-то есть! Он на меня смотрит!

     Потом он быстро вскочил и побежал, а остальные, заразившись его паникой, побежали за ним. Бородатый даже сигарету выронил.

     Так они исчезли, а Костя остался у нераскрытых дверей, которые он не мог преодолеть. Наступал вечер и солнце садилось. Так быстро?! Часов у Кости не было, но он же помнил, что утро наступило совсем же недавно, а сейчас – вдруг уже вечер...

     – Эй! Я здесь!!! – кричал он в пустой коридор, но его никто не услышал. – Да что ж это такое?

     И тут до Кости дошло, что именно не давало ему покоя с того момента, как он увидел Жору и его приятелей. Призрак?! Это про него они говорили? Типа, он – призрак? Что за фигня?! Хотя… Его и впрямь почему-то не слышат и не замечают… Да нет, бред это всё! Наверное, им сказали так себя вести, те же менты. Мол, если увидите кого-то, то, красавчики, видите себя так, как мы вам сказали. Точно! Менты!! Это всё они! Его ищут! Нужно переждать и ещё прятаться.

     Он осмотрел свои руки, ущипнул их, ущипнул лицо, уши. Он призрак? Нет, всё на месте. И от пыли чихнул пару раз. Этот Жора – как его там? – Плейбой, его увидел. Но почему его не слышат, как он бьётся в двери? Менты велели не обращать внимания? Но тогда они уже должны были прийти сами по наводке и искать его здесь. Нет, всё бред какой-то…

     Когда дежурные выключили в коридорах прямоугольные светильники с четырьмя лампами дневного света, и коридоры погрузились во тьму, Костя вновь услышал за окном протяжные крики. Опять среди гаражей брела горящая фигура и кричала. И кто-то бежал от неё. Костя не собирался смотреть, кто там именно убегал, идентифицировать их. Ему не было всё равно, он просто констатировал факт. От горящей фигуры бегут. И всё. Но тут горела явно женщина. От её криков сработала сигнализация машин, которые были припаркованы на площади перед воротами.

     – Горю!!! Спасите! Потушите меня, я горю!!!

     За ней шагал знакомый горящий человек. Костя не знал, почему Олег её поджёг. Тем более как? Дотронулся, обнял? Но она горела, также, как и он, отбрасывая на асфальт и гаражи трепещущие оранжевые блики.

     Вот она споткнулась и упала, но смогла подняться и дошла до ворот выхода из мастерских, потом – до асфальтированного квадрата парковочного места для машин, и тут упала, замолкла и уже не двигалась. Просто горела, и языки пламени становились всё меньше. А Олег продолжал шагать.

     – Вы где?!!! – кричал он. – Бросили меня?!!! Никита, Костя, Игнат?!! Помогите мне!!

     – Не трожь нас!! Бежим! – слышались удаляющиеся истерические крики в сквере.

     То есть, те люди тоже его видели и пытались спастись, значит, это не игра его, Костиного, воображения.

     И снова объятый пламенем человек побрёл к пожарному выходу, и опять эти долбанные ворота во внутренний двор были открыты. Но сначала он наткнулся на старый Жигуль и, обходя его, держась за него и ощупывая, как слепой, поджёг. Может, и ту женщину он поджёг так же.

     Машина начала гореть. Всё окуталось сизо-чёрным дымом, завоняло палёной резиной. Жигуль хорошо разгорелся, а этот ходячий факел шёл дальше. Он точно знал, куда идёт, и Костя тоже знал – ко входу на пожарную лестницу.

     Снова послышался приближающийся вой сирен, и Костя опять взлетел к двери на чердак и начал биться в неё, чтобы открыть и спрятаться. Что ему делать, если Олег, призрак, таки откроет дверь и начнёт подниматься? Бежать в коридор не получится – эти клятые двери не поддаются. Чердак – это его последний шанс на спасение. Он же открыл эту дверь один раз уже после начала всей этой идиотской истории, значит, откроет ещё раз. Просто та женщина её заперла. Нужно покричать, чтобы она откликнулась и помогла открыть эту чёртовую дверь.

     Костя затряс дверь и закричал, но тщетно. Он слышал крики Олега внизу, влетавшие в щели вместе с холодным воздухом: «Помогите!! Помогите мне? Вы там, за дверью, просто помогите!!!»

     «Чем я могу тебе помочь?» – подумал Костя и затих, свернувшись калачиком. Он не издавал ни звука. Сидел тихо-тихо и это принесло свои плоды. Стук в дверь прекратился, крики тоже. Может, и огонь погас, но спуститься вниз и посмотреть в окно он не хотел, сильно боялся. А вдруг Олег увидит его в окне, почувствует его взгляд и снова начнёт ломиться внутрь?! И вдруг сможет пройти? Он же призрак! – Костя поймал себя на мысли, что начинает верить во всякую ерунду. Он понимал, что это, конечно же, ерунда, но не мог с собою ничего поделать.

     Так он опять просидел до утра. Нет, с этим надо было кончать. Хватит тут бегать туда-сюда. Он спустился на третий этаж, там были кабинеты по методологии и финансовому анализу, основам банковского дела. Лекционки были ниже, а здесь – кабинеты для усвоения полученного материала. Разбор лекций, зачёты, контрольные, практические занятия. Здесь всегда было многолюдно, и этот день не был исключением.

      Костя услышал в коридоре голоса и начал кричать. Пусть помогут раскрыть двери и выйти. Блин, просто выйти, хоть бы и сдаться милиции, он уже был согласен. Он расскажет свою историю. Что он не виноват, просто попал в обстоятельства. Это же просто.

     Он кричал, пока не осип, но его не услышали. Какого чёрта!!? Снова был звонок на пару, потом с пары, топот ног, студенты, которые то входили в аудиторию, то выходили из неё. Даже голос Ситничука он услышал.

     – Напоминаю вам, – говорил этот мерзкий препод, который додалбывался до каждой запятой и каждой цифры в расчётах. Он вышел в коридор вслед за быстро удаляющимися студентами. – Эй, вы слышали меня, господа убегающие? Срок сдачи – конец следующей недели. И буду принимать ваши работы всего три дня. Кто не успеет, пусть потом за мной не бегает.

     Косте показалось, что он видит как раз свою группу. Ну да, вон же Захар, и Женя Спицын, Вася Новиков и Вова Поддубцев. Они все шли прочь и его не слышали. Ещё он увидел Аню Крамарову и Лену Кричинскую, Матвея Пыльцова. Он кричал им, взывая о помощи, бил по дверям ногами, чтобы привлечь внимание, но они не замедлили шага и даже не оглянулись. Может, он осип? Пока он сглатывал и откашливался, они ушли. Вот так, взяли и ушли и не услышали его.

     Когда наступила ночь, он снова смотрел сквозь окна пожарного выхода. Все другие окна здания были направлены в другие стороны, а увидеть, что происходит около гаражного кооператива «Веточка», можно было только отсюда.

     И снова по гаражам забегали блики, и снова появился горящий человек, словно факел, освещая пятиэтажное здание бывшей гостиницы для сотрудников ПТУ. Кто там сейчас живёт, Костю не волновало, его волновал Олег. Не было сомнения, что его призрак ищет Костю, чтобы наказать. Сжечь. Чтобы Костя мучился от боли и кричал. Он искал его и, открыв ворота, снова шёл туда, откуда они вышли в тот день – к дверям пожарного выхода.

     «Почему за мной?! – холодея, думал Костя. – Почему именно за мной?! Это же Никиты была идея. Почему бы тебе не пойти домой к Никите и не попугать так его? Он же совсем рядом. Спит, кушает который день после всего этого, даже наверняка и не слышит про горящий призрак. А если слышит, ему всё равно. Его это не касается. И ничего».

     Костя смотрел через окно и думал.

     «Нет, а может, стоит спуститься к тем дверям и прокричать и указать? Мол, иди туда, где были те, кто всех нас втянул в это. Помнишь, Олег? Туда прийти, постучать, спросить у Олега. Он же должен помнить тех, кто был тогда с ним», – думал Костя, но боялся. Он так боялся, что чуть не писался: «Блин, почему его сюда притягивает?»

     И этот горящий человек искал именно его. Он нашёл его убежище снова и бился в закрытые двери. Вскоре они начали дымиться и гореть. Он бился в них, пока не настало утро.

     Тихо, осторожно Костя спустился в полуподвальное помещение и подслушал, как утром, переговариваясь, двое работников лицея отмывали дверь.

     – Толя, что скажешь? Мистика? Все эти пожары… Все в округе боятся приближаться к этому зданию и стоянке перед ним. А в «Веточке» – просто хаос. Сторожа и раньше не отличались трезвостью, а теперь сопьются окончательно, потому что постоянно хлещут водку от страха. А потом, блин, рассказывают, что им привиделось.

     – Мистика, не то слово, – ответил Толя. – Бодя, тут уже несколько дней чёрт знает что твориться! Народ боится после захода солнца тут появляться, а сторожа из своей будки носа не кажут. Говорят, тут на днях воры попытались взломать гараж. Одного потом нашли на дереве, он сидел и кричал, как сумасшедший. А второго, обожжённого, из сливного коллектора достали, голого. Как он туда попал, вообще не понятно. Пришлось решётку слива вскрывать и вытаскивать его.

     – Он тоже огненного призрака видел?

     – Т-с-с, – сказал Толя, – тихо, вдруг призрак услышит. А как он туда попал? Как он попал на территорию ПТУ? Этот человек, голый, сидел за решёткой в кармане слива нечистот. Пожарные, чтобы его достать, спиливали решётки. А он только что-то бормотал и хныкал. И потом, призрак этот рвётся именно к пожарному выходу. Зачем? Тут вообще творится что-то ужасное. Началось всё с того сгоревшего подростка. Его останки вывезли, а потом началось. Крики, вой, пламя. Милиция приехала, пожарные. Видели охваченного огнём человека, и появился он оттуда, где были найдены кости этого пацана, сгоревшего на «Веточке». Снова и снова. Останки убирали, а они появлялись. Их собирали, увозили, а они исчезали из скорых. Везли – да не довезли. Везли на идентификацию, а привозили пустоту.

     – Да ну, это фантастика. Толя, ты фантазируешь. Когда неделю назад это всё случилось, с горящим человеком, точно останки довезли. На местном информационном канале об этом сказали, в рубрике «Происшествия».

      – Бодя, может те кости и доехали, но потом другие кости, тех, кто потом сгорел, они точно до морга не доехали. Представляешь? У меня там родственница медсестрой работает, так, говорит, там вся больница в панике!

     – Да, ну?! Серьёзно? Кто в это поверит? Даже если журналисты напишут. Ходит горящий человек, – говорящий замер и потом смачно чихнул, – поджигает людей, и они исчезают. Сейчас такого дерьма много: призраки в пещерах, в сливных коллекторах, подвалах и квартирах. Шумные духи и всякие полтергейсты.

     – Может, поговорим про машину? – сказал второй человек. – Я слышал, что тут «пятёрка» сгорела.

     – Мочи тряпку в ведре, Толя, – послышался голос. – Хорошо вымачивай и стирай. А насчёт машины, ну да, говорили, что этот призрак горящий около неё бегал. Источник, конечно, так себе: пьяный бомж видел. Купил вон себе в киосках тут рядом водки этой дешёвой, продается в пластиковых стаканчиках, «Стопочка», кажись, или как-то так. Мало ли что туда наливают. И вот, типа, вышел поссать и увидел горящего призрака возле той машины, а экспертиза показала, что в машине случилось короткое замыкание. И всё. Она ведь дешёвая, и проводка её – дешёвая. Бомж с перепою увидел какого-то призрака. Толя, а вдруг всё это дурацкие сказки и никто не сгорел? Ну, показалось там кому-то что-то, пошли слухи – короче, как это всегда бывает. И, может, того, кто сгорел изначально, тоже не было на самом деле?

     – Да ну, не перегибай палку. Я тут тоже не рад работать, даже за хорошие деньги, и мне тоже хочется себя успокоить. Но ведь свидетелями всей этой чертовщины были не только пьяные бомжи и сторожа. Кто тут с собаками в парке гуляет, мамочки-папочки с детьми, любители песен под гитару на лавочках вечерами, – так они трезвые в один голос утверждают, что этот горящий призрак есть и за людьми гоняется. Бодя, это факт. И эта дверь – тоже факт. Это все видели. Тут в милиции десятки свидетельств, что кого-то чмырь этот догонял и поджигал. И потом эти люди, объятые пламенем, бежали и исчезали. Кричали так громко, что некоторые собаки срывались и убегали, многих вон до сих пор хозяева не нашли. Кстати, ни ворон, ни голубей, птицы исчезли из парка. Бодя, птицам тоже «что-то показалось»?! А сгоревшие Жигули? Не знаю. Может я слишком увлёкся этой историей, но, думаю, призрак-таки есть.

     – Ага, – слышалось шуршание тряпки по двери. – Веришь, значит! Серьёзно? А ничего, что никого не нашли? Люди горящие бежали, падали, по земле катались, но – тел нет. Толик, серьёзно? Тут дерево в парке опалило, тут мусор оплавился. Машина загорелась. Но никаких тел. А машина, – говорящий хмыкнул, – подумаешь, это просто замкнуло проводку. Не подожгли её, а просто проводка коротнула, и начался пожар.

     – Бодя, у неё аккумулятор был отсоединён. Ты вот сейчас моешь дверь, которая горела, но при этом внизу нет следов костра. Запах бензина или ещё какой слышишь? Тут пожарные колдовали, сказали что не нашли следов легковоспламеняющихся жидкостей, нет следов поджога, а источник на высоте больше метра над землёй. И что, этим тоже показалось?

     – Толик…

     – Что Толик?! Люди в парке бежали впереди своих собак и потом им вызывали скорые из-за нервных и сердечных срывов. Блин, мой эту дверь сам. Достало оно меня! Тут у меня тётка живёт. Сейчас всё брошу и уйду! Мне вон тётка рассказывала, что вечерами тут сейчас во дворах никого. Ни бабок на скамейках, ни детей, даже шпана исчезла. А тут частенько по вечерам ходили и вопили алкоголики. Нажирались вечером, а ночью у них просыпалась жажда деятельности: всё обосрать, всех послать и обозвать пидарасами. Ходили и вопили, и ничего не боялись. А сейчас – тишина. Тут весь район на ушах стоит, а ты тут мне про несерьёзность рассказываешь.

     Костя слушал их разговор, затаив дыхание, и когда он уже решил постучать, один из них, кажется, Толик, сказал:

     – Кстати, а милиция нашла не всех, кто поджёг пацана. Оказалось, он местный, учился в этом колледже. И видели ещё других подростков, когда всё случилось. Когда те убегали. Кого-то нашли в мастерских, где они прятались, кого-то – под забором, не смог перепрыгнуть. Когда изначально нашли останки, там было расследование, потом снова сгоревшие останки утром. Милиция и следователи тут словно прописались, бегали почти каждую ночь и утро, когда местные вызывали милицию. По костям, что появлялись позже и которые потом исчезали в скорых, вообще интересно.

     – И что?

     – Круто. На потом появившихся костях – никаких химических веществ, – он хмыкнул. – И ничего, никакого расследования: кости исчезли, тел нет. Следователи искали зацепки в гаражах, тут на стоянке, и как у нас оно всегда – ничего не нашли.

     – Ну-ну, так, может, здесь прячутся не только призраки, но и те, кто прячет свои останки?

     Костя похолодел внутри. Он слушал.

     – Ага, прячутся. Да, здесь много заброшенных строений: мастерские ПТУ, гаражи, токарный и фрезеровочный цех, ещё цех обработки дерева. Тут масса лазеек. Можно долго прятаться, но там нет еды. Поэтому двоих поймали там. Сначала одного, а через день второго. А тут, за дверью точно кто-то сидит, – сказал тот, кого называли Толиком. – Меня это пугает.

     – Ага. Только нам ведь за страхи не доплачивают. Хорошо три тряпкой, – сказал Бодя. – Тут никого нет. Просто три и вытирай копоть. Прячется тут кто-то… Если прячется, его найдут. Это дело времени. Пописает или покакает – и его найдут.

     – Да мою я, мою, – Толик сполоснул тряпку в ведре. – Слушай, а вот призрак ПТУ, ты слыхал о нём? Тоже ведь призрак.

     – Слыхал. Это тот, который в запасном пожарном выходе обитает, на лестничных клетках? Мешает бедным студентам учиться, двери на этажах трясёт, так что – у–у–у! – Бодя пугал Толика.

     Тот зло ответил:

     – Не смешно!

     – Вот и не смейся! Задолбал ты меня уже этой своей, блин, конспирологией. Нам за работу платят, а не за поиски призраков и сбежавших мертвецов, вот и работай!

     Дальше Костя не стал слушать и побежал на пятый этаж. Потом спустился на пролёт вниз, остановившись в переходе между четвёртым и пятым этажом среди валявшегося там мусора – каких-то бумажек, пластиковых колпачков. – Он – призрак? С чего бы это? Он уже три раза пописал, есть очень хотелось, а разве призраки хотят есть? Может они про эту бабу на чердаке, про неё они говорили? Да, скорее всего, именно так. Но слова «ещё не всех нашли, кто поджёг» напугали его, и он не решился продолжать попытки выбраться днём. Он дождался, когда стихнут приглушённый гул проходящих лекций и дополнительных занятий. Потом дождался, пока закончатся все вечерние консультации. Бабка эта, Клавдия Викторовна Шемиган, ведьма, принимала основы банковского дела. Явно из СССР она ещё, и методы её из СССР. Читала лекции молодая женщина, а принимала зачёты и курсовые эта старая карга. Как всё было сложно с ней! Ничего не пропустит, найдёт ошибку даже там, где её и не было, «завалит» любого. И она не брала взятки. Её называли бестией, ведьмой, её называли сволочью, говношамотом, старой пиздой. Её даже пытались побить в парке перед колледжем, но она, дико крича, спаслась. Она принимала курсовые работы до глубокой ночи. Ставила задачи и заставляла решать их за партами. Костя это помнил, он прошёл это три месяца назад и к своему величайшему изумлению сдал с первой попытки первую курсовую, а вот его приятели не смогли, даже умник Олег.

     Теперь Костя видел в щель между дверями, что Шемиган по-прежнему принимает зачёты. Да, сейчас очередной зачёт, и очень многие его не написали и теперь пытались пересдать. Кому-то это удавалось, и они радостно выпрыгивали из дверей аудитории, а кому-то нет – такие выходили понуро и брёли прочь.

     Костя ждал до того момента, когда она закончит, оденет свою каракулевую шапку и уйдёт. Потом – ещё полчаса. Нужно было, чтобы всё в коридорах затихло, и все точно ушли.

     Когда погас свет, Костя снова услышал крики горящего человека и звуки ударов. Осторожно выглянув во двор, насколько позволяло окно, он увидел, как тот пытается преодолеть свежевыкрашенную дверь входа в полуподвальное помещение. Донесся даже едкий запах обгорающей краски. И вдруг раздался грохот, треск ломающегося дерева и запах дыма усилился. Олег смог пробить двери и оказаться в коридоре!

     И сквозь шум раздался крик:

     – Где?!! Гдеее!!!?

     «Прорвался! – Костя похолодел от ужаса. – Бежать, просто бежать!» – панически подумал он.

     В отчаянии он с разбега ударился в двухстворчатые двери и… раскрыл их. Он столько раз за эти дни пытался их открыть, но тщетно, а тут, сам того не ожидая, от страха перед горящим человеком – взял и сделал это.

     Костя помчал по коридору, свернул на перекрёстке вправо, так как если влево, то это в другое крыло здания, поэтому вправо, в нужную сторону, и оказался на лестнице. Странное чувство. Вроде долго бежал, но особо не запыхался. Что нужно делать? Вниз спустится? Да, вниз, а что ещё? Может, попить воды. Точно воды. Он давно не пил, несколько дней уже. Он то хотел пить, то не хотел. Часто вечером изнывал от жажды, а потом, когда видел багровые отблески на гаражах и слышал знакомый крик, забывал про воду.

     Тут туалет для девочек. Да, точно. Туалет для девочек, вот и знак на двери. И хрен с ним, всё равно тут сейчас никого нет. Он открыл дверь, увидел умывальник и, открыв воду, начал жадно пить. Он пил долго, наверно, как верблюд. Потом закрыл кран, а тот не хотел полностью закрываться, и оттуда продолжила литься тонкая струйка воды. Затем Костя открыл дверь в туалетную кабинку. В нос ударил запах мочи и дерьма. Может не такой сильный, как у туалете у мальчишек, девочки ведь садились, а мальчики писали стоя и часто мимо, и поэтому в их туалете всегда ядрёно пахло то мочой, то хлором, – но тем не менее. Ну и ладно. Главное – настоящий туалет. Костя хотел опорожниться и, сняв штаны, сел. Закончив, он поднял вверх глаза от облегчения, даже на душе стало как-то светлее.

     Он встал и застегнул штаны, и тут у него вдруг возникло чувство, что он спит. Такое ощущение, что всё, что он делает – это не по-настоящему, а снится ему, и он вот-вот проснётся, и хорошо ещё, если он не обделался во сне.

     Костя решил, что нужно проверить. Он же не спал нормально несколько ночей, дремал, прислонившись к стенам, и всё. А что нужно сделать, чтобы проснуться? Сосредоточиться, напрячься? Ну а что, так уже было: когда его сильно что-то допекало во сне, он просыпался. Может, удариться о стену? Смешно, но он так и сделал: с размаху о крашеную голубой краской стену. Брызнули искры из глаз, на секунду всё потемнело, больно было, в голове загудело и он... не проснулся.

     Но, благодаря этой боли, он осознал, что он всё-таки не спит. Такая боль и шум в голове не могут быть во сне. Во сне все приключения безболезненные. Ну, почти безболезненные. Тебя может во сне придавить бетонная плита, тебе больно и ты задыхаешься, но всё ровно настолько, чтобы запустить в тебе импульс к пробуждению. Значит, не спит он. В теле Кости желание бежать в туалет исчезло, он это сделал, потом слил воду в унитазе. Следом быстро утихла и боль в голове. Что ж, значит, по счастью, ударился не так уж и сильно.

     «Значит, я не сплю. Всё, что мне тут кажется, это от усталости и напряжения», – подумал он.

     Но всё теперь было не совсем так, как он видел и помнил. Он заметил, что сейчас запахи туалета вдруг стали какие-то блеклые. Сначала были яркими, он же даже удивился, а сейчас словно они были далёкими, что ли. Может, уже привык? Впрочем, это тоже можно списать на усталость, напряжение нервов и депрессию, он же так долго не мог покинуть это чёртовое здание. Давно не ел и не пил, и, когда наконец-то попил воды, его, наверное, немного развезло, как от алкоголя, и мысли дурацкие появились.

     Костя вышел в коридор и увидел световые блики на полу и стенах. Что-то там произошло яркое за окном. Гроза, молнии? Но было тихо. Костя посмотрел в окно. Всё в нём было размыто, будто лил дождь, и стекло было залито водой.

     «Дождь, точно дождь», – подумал Костя, и да: над городом висели тучи, город был залит проливным дождём, но что-то было не так. И причина была не в пелене дождя, а будто всё за окном изменилось. Слева были мастерские, здесь – гараж ПТУ, отдельные лампы освещения выхватывали брошенные на площади перед гаражами грузовики и автопогрузчики, но свет ламп был каким-то размытым, будто у Кости резко село зрение. Лампы были словно большие жёлтые шары, город за забором тоже сиял огнями, которые как-бы расплывались, словно имели ауру вокруг светящихся окон. И ещё: хотя была ночь, и шёл дождь, горизонт сиял светом. И это было не закатное сияние, солнце село очень давно, закат давно погас. Это была почти ровная полоса яркого голубого и такого притягательного неба, лишённого туч. Дома разбивали эту полосу на отдельные фрагменты, но всё равно было ясно видно её сияние, будто там вставало солнце. Костя понимал, что солнце никак не может вставать оттуда, но там что-то восходило, освещало горизонт и манило светом, ярким светом нового дня. Манило настолько, что хотелось прыгнуть, взлететь и помчаться туда, потому что там, в том свете, было нечто удивительное, манящее, таинственное, как сказка…

     Ему на плечо опустилась рука. Костя обернулся и увидел Солидола. Откуда он появился? Он не слышал его шагов.

     – Ну-с, и что мы тут делаем, молодой человек? – Костя попытался вырваться, но Солидол схватил его за руку и держал. – Куда вырываемся, куда бежим? А? Почему не слышу? Бегаем тут после закрытия лицея. Что забыли?

     Солидола на самом деле звали то ли Матвеем, то ли Михаилом. Но среди студентов его называли Дедом, а местные сантехники и сторожа звали Солидолом, Костя не раз это слышал.

     Это был мужчина лет шестидесяти, с короткой стрижкой, с сединой. Говорят, что он красился в чёрный цвет, чтобы скрыть седину, поскольку у него тут была любовь с поварихой, но, возможно, последнее было пустым слухом.

     – Что мы тут делаем? – повторил вопрос Солидол. – В такой поздний час?

     – Да вот, наблюдаю. Небо какое-то странное, – ответил Костя.

     – Небо странное, значит. Я подобные рассказики постоянно слышу от таких, как ты. Одни по коридорам гуляют, бегают, на крышу вылезают, исследуют чердаки и подвалы, а другие что-то пытаются украсть.

     Рука этого человека была очень сильной. Костя рванулся, но она держала и обжигала теплом, словно это была не человеческая рука, а печка или батарея.

     – Пустите, я уйду, – взмолился Костя.

     – Нет уж, ты пойдёшь со мной, – и он потащил его по пролёту ступеней.

     Говорят, что он был механиком в ПТУ, когда был Советский Союз. Работал там в ремонтной мастерской и ремонтировал транспорт, а ещё управлял бульдозером, который сейчас по-прежнему ржавел где-то в гараже. Потом было сокращение, а потом его взяли на полставки охранником в колледж, возникший на базе здания ПТУ. Огромные ручищи, как лопаты, такие сожмут руку так, что кости хрустнут, это Костя испытал на себе в полной мере.

     Охранник притащил его к началу ступеней, развернул к себе и посмотрел в упор.

     – Ну, и кто ты? Как звать тебя?

     – Я? – Костя назвался. Он рассказал откуда он, в какой группе учится и с какого потока.

     – Как же вас всех захватило бродить здесь, как пошла молва про горящий призрак. Ты тоже, что ль, хотел на него посмотреть, увидеть из окон?

     – Да, – пискнул Костя.

     – Ага. Я тут про это часто слышал. Тут многие головы потеряли, но вот я этого призрака даже не видел. Видел, как тут местный контингент разбегался в ужасе, и ещё машины три загорелось. Но там проводка, понятное дело. Сгнила, а хозяину машины на это плевать. А тут, – Солидол попытался сымитировать голос подростов: – Мы просто хотели посмотреть, правда ли по мастерским и по двору бегает горящий призрак. Просто увидеть хотели и сфотографировать.

     После этого он откашлялся и обычным голосом продолжил:

     – Я тут за два месяца семерых подобных тебе поймал. Тоже говорили, что студенты. Гонки мне тут утроили, кто быстрее бегает. Тоже мне! Адреналин, видите ли. Я когда первого такого поймал, он вырывался, пытался драться, – но куда ему против меня! Одним ударом его успокоил. Вот он мне и рассказал, почему тут бегают всякие – и здесь, и в мастерских. Новая игра. Духов вызывают, пиная двери и зажигая свечи. А попутно крадут всё, что увидят! Двое вон пытались даже украсть компьютеры с этажа. Ну-ка, а может, ты всё-таки вор? Что ты украл?

     Он проверил Костины карманы. Ничего.

     – Ладно, давай так. Ты мне сейчас рассказываешь правду о том, что ты тут делал? Если ты действительно из этих, которые призраков ищут, и я увижу это в твоих глазах, увижу на твоём лице «да», я тебя просто пинком отправляю через главные двери, в противном случае вызываем милицию. Что хотел украсть?

     – Я? – Костя сразу не совсем понял, что спросил Солидол.

     – Нет, блин, я!

     – Я ничего не крал, – ответил Костя.

     – Ладно, вижу, значит – искатель приключений. Только запишу тебя в журнал: кто ты и что я тебя тут нашёл, а потом твоим родителям сообщат, что ты тут шатался, нарушая запрет находиться в колледже после закрытия.

     Они спустились вниз, идя по знакомым пролётам лестницы. Те же потемневшие деревянные перила, те же старые, много раз крашеные металлические балясины, что перила удерживали, те же ступени… но какие-то другие. Может, так кажется в свете дежурных ламп? Но они так серебрятся и светятся – все эти камешки, включения в бетон степеней. Синие, розовые, белые или зеленоватые, – они горели ярко, как звёзды. И на горизонтальной части ступенек – проступи, и на вертикальной – подступенке.

     «Это просто ступени, откуда вдруг в голову пришли такие названия? Подступенок, слово-то какое!» – мелькнула мысль у Кости, а дальше то, что он видел, его буквально заворожило. Все эти камешки светились ярким светом, мерцали и даже испускали какие-то световые лучики. Неужели этот Солидол не замечает? Ослеп? Блин, ну точно ослеп! Или тупой.

     Они прошли часть коридора и оказались на вахтовом пункте Солидола. Там стоял стол, старый, потёртый, со стопкой газет и журналов и с настольной лампой. На столе был кремового цвета телефон, на стене висел деревянный короб с открывающейся крышкой, внутри которого на гвоздиках висели ключи.

     Солидол привёл Костю к столу, усадил на стул и спросил:

     – Ну-ка, ещё раз повтори, кто ты там есть?

     Костя назвался.

     – Ага, сейчас проверю, – он покопался в журнале и потом добавил: – Да неужели?!

     – Что неужели?

     – Ты мне мозг не еби, хорошо, человечек. А то я разозлюсь!

     – Я сказал правду!

     – И я в это должен поверить? Типа, я, старый пердун, не в курсе, что происходит в лицее?

     – Послушайте, это правда!

     – Что, правда? Новые дети адмирала Шмидта? Ты мне мозг не еби, я не идиот и водку по ночам не пью, чтобы поверить в.., – он запнулся, потому что сверху на лестнице послышались крики. – Это что такое?

     – Послушайте, Матвей, тут в гаражах призрак обитает, и он сюда приходит. Да, тот самый горящий человек. Я его видел. Я понимаю, что вы мне не верите, но здание атакует призрак, и он горит.

     – Да-да, эту байку я слышал, – было слышно, что кто-то кричит и приближается. – Меня всякими призраками не испугать. Я в эту хрень не верю. Наверно это твой товарищ хочет меня испугать, да? Сейчас и с ним разберусь. Сам разберусь. Вызывать милицию неохота, она приедет, а, раз вы ничего не украли, просто колобродите тут от безделья по ночам, то и возиться с вами они не будут, мне только проблем зададут. А вот дать тебе пинка сочного надо. Сейчас вышвырну тебя, и ты сюда в следующий раз придёшь только с родителями и – сразу к директору. – Он дотащил Костю до дверей и остановился, дыхнув паром. – Холодно что-то стало? Не заметил?

     – Да нет, мне нормально. Внутренняя дверь впереди. Мне туда?

     – Туда, – да, – они подошли к внутренней двери, и около неё было очень холодно. Изо рта Солидола вырывался пар, а вот из Костиного рта его словно и не наблюдалось. Впрочем, он мог ошибаться в таком стрессе. – Холодно. Как холодный ветер вдруг подул. Странно.

     Матвей, стоя перед внутренней дверью, искал ключ в кармане, а потом посмотрел куда-то назад и побледнел.

     – Это что такое?

     Костя тоже посмотрел, но ничего не увидел. А Солидол уже шагал назад к стене коридора и указывал на неё пальцем.

     – Вот ты, – он точно на кого-то указывал пальцем, – Вот ты, ты кто такой? Тоже заблудившийся студент? Или ты решил тут стены баллончиками с краской изгадить? А ну иди сюда, ты, дебил, не слышишь меня? Поймаю тебя и сообщу, чтобы тебя отчислили! Эй!!!

     – Там никого нет, – сказал Костя.

     Солидол запнулся, посмотрел сначала на Костю, а потом на стену и почесал затылок.

     – Точно. Показалось что ли? Но крики ведь были?

     – Да, я их слышал.

     – И я, и даже знаю откуда.

     Солидол побежал к окну на первом этаже, оно выходило на территорию, где раньше росла трава и пара деревьев, за забором мастерских, между ними и центральной площадью. Сейчас там было вскопано и посажена картошка, шли ровные грядки, в это окно было видно. На всех этажах видно, но на первом более… качественно, что ли.

     – Эй, ты, хватит орать и хватит тут фейерверк устраивать. Ну-ка, подойди ко входу, нам с тобой поговорить надо. Сам подойди, не то я тебя поймаю и ноги переломаю. Ты и так как паралитик ходишь. Давай, фокусник, дуй ко входу в лицей, я с тобою поговорю! – слышал он отдалённый голос Матвея.

     Потом тот снова появился, злой, глаза рассерженные, лицо нахмуренное.

     – Так, ты посиди пока здесь, а я тут разберусь с новым шутником. Сейчас выйду, надаю лещей, а потом продолжим с тобой беседу.

     Он пошёл вперёд. Первые двери просто раскрыл, а ко вторым нашёл ключ. Костя сунулся было за ним, но Солидол пригрозил ему пальцем.

     Он вернулся быстро, захлопнул дверь и трясущимися руками начал её закрывать. Руки не слушались, пальцы тряслись, и он едва смог закрыть дверь. Он добежал до Кости, источая запах тлеющей одежды: левая рука и часть спины дымились.

     – Матвей, ты горишь! – Костя попытался затушить тлеющие участки, но охранник отпрыгнул от него, как от прокажённого.

     – А-а-а! Не трогай меня! Вы заодно? Ты тоже с ним?

     Он отскочил от Кости, упал, неловко поднялся на ноги и побежал, снова упал, разбил лицо, вытер рукавом кровь и снова побежал. Молча, не крича, не матюкаясь, просто бежал. Бежал быстро и громко топал.

     – Как же выйти?! – Костя последовал было за ним, потом передумал и посмотрел на входную дверь. Этот Солидол её не закрыл, значит, можно уйти. Костя решительно направился туда и, открыв первую дверь, ведущую в тамбур, увидел горящего человека.

     – Костя-а-а!!! – прокричал тот.

     – Ой! – только и смог выдохнуть Костя и помчался вслед за Солидолом.

     Он влетел в столовую, едва не снося столы, добежал до двери в кухню, а она была открыта, бежал через кухню, лавируя между газовых плит, холодильников, шкафов, гор кастрюль и сковородок, и добежал до второго запасного выхода из столовой, ведущего в гаражи. Он был открыт, Солидол, наверное, открыл, и Костя шмыгнул туда.

     – Свобода! – крикнул он и побежал мимо мастерских, мимо заброшенных одноэтажных зданий, цехов для ПТУ. Так он добежал до ворот, которые нужно было перепрыгнуть. Справа были гаражи, а слева – стена двухэтажного административного здания. Оставалось ещё немного пробежать, миновать ещё одни ворота, парк – и он дома. Потом раздался крик и…

     Его так опалило болью, что он упал. Он почти вылез на забор, подмял колючую проволоку, почти перепрыгнул, а потом внезапно увидел рядом с собой пылающего человека. Откуда он появился, ведь вокруг ещё секунду назад никого не было?! Костя в ужасе уставился на него. Это был почти скелет с остатками плоти, весь охваченный огнём. Он кричал:

     – Костя, Костя, я хочу… я скажу…! Костя-а-а!! – горящий скелет подошёл совсем близко и протянул к нему руки.

     – Иди на хуй!!! – заорал Костя, оттолкнул его и, не соображая ничего от ужаса, побежал снова туда, где он прятался. На пожарную лестницу.

     Перепрыгнуть ворота, ведущие к парку, он не сможет: Олег не позволит, и надо было снова спасаться. Он бежал изо всех сил, снова преодолел внутренний забор, снова ударился, потом снова увидел эти покрашенные и опять обгоревшие двери, которые ещё тлели, и этот пожарный выход. Он захлопнул дверь и побежал до самого верха. Там он остановился, чтобы отдышаться. Как быстро он забежал, даже не заметил.

     И вот он снова около двери на чердак. Он начал биться в неё, но её явно кто-то держал изнутри.

     – Открой, сука, впусти!!! – кричал он, но ответа не было.

     Костя выглянул в окно. Никого, даже горящего человека. И что, никто не услышал крики: ни его, ни Олега? Не увидели отблески пламени на воротах гаражного кооператива? Сторожа в гаражном кооперативе, люди в сквере, группы подростков, просто прохожие или жители окрестных домов… Не было ни милиции, не пожарных, ни скорых.

     «Они что, слепые и глухие или просто прикидываются от страха?» – подумал он.

     Костя ничего не понимал. Олег ведь так кричит, что все собаки воют и вороньё разлетается.

     На следующий день утром и днём всё было тихо и спокойно, несмотря на то, что накануне тут был призрак. Только на территории парковки и возле мастерских ходила женщина, сочно раскрашенная, замысловато одетая, в плетёной из красных нитей шапочке со спускающимися вниз шнурами. Она ходила вокруг корпуса с горшочком, откуда вырывался дым, сам горшок был украшен цветами, согнутыми колосками и чем-то ещё, разноцветными камешками, иконами – Косте было плохо видно. За женщиной следовали её помощники. Они подпевали ей, было похоже, что они молились. Когда она останавливалась, будто слыша ответ духов, они ударяли в бубны, играли на дудочках и окуривали всё дымом.

     Однако студенты словно «положили» на всё это. Призраки, духи, обитают в здании или просто горят на улице, – плевать! Зачёты и курсовые были важнее. Видно Клавдия Шемиган была страшнее любого призрака. Ни бродивших по двору ворожек, ни рассказов Солидола студенты не испугались. И, когда закончились лекции, они пришли вечером сдавать курсовые. Поэтому в аудитории горел свет, а коридор был заполнен учащимися. Все нервничали: кто-то судорожно листал конспект, бегая глазами по строчкам и пытаясь удержать в памяти обрывки информации, кто-то горячо обсуждал что-то с друзьями, размахивая руками. И все с завистью смотрели на тех, кто выходил из аудитории с улыбкой и выражением величайшего облегчения на лице. Иногда, закрыв дверь, эти счастливчики демонстрировали свою победу, театрально падая на колени и воздевая вверх руки, словно вознося хвалу Всевышнему. Но, таких было немного: большинство выходящих были мрачнее тучи и смачно матерились сквозь зубы. Ведьма не изменяла своим традициям.

     – Два потока собрала, – сказал один из тех, кто ждал своей очереди зайти в аудиторию. Он стоял, уткнувшись в свою тетрадку, и, потирая нос, продолжил: – У неё и в первый раз лишь единицы курсовые сдали.

     – Да, – согласился собеседник. – А эти формулы и расчёты! Жесть их запомнить, мать их ёб! Через день забуду!

     А Костя снова торчал на пожарной лестничной клетке и смотрел в коридор сквозь щёлку. Он им не завидовал. Старая карга Шемиган! Ему удалось сдать зачёт с первой попытки. Потом курсовую по анализу макроэкономики. Тогда он был одним из немногих, год назад. Он не просто писал лекции, а читал их, запоминал и понимал. Если бы не смерть Олега, он бы сейчас мог зарабатывать. Давал бы платные консультации, занимался репетиторством. Но они точно знают, что он причастен к гибели Олега и его ищут, и они точно сдадут его. Может не сразу, но потом проговорятся, где искать. Нет, нифига! Нужно ещё подождать. Позвонить бы маме, телефон был на стене около стола Солидола. Точно, позвонить и сказать, что всё в порядке. Нет, что он жив. Эх, а ещё добраться бы до столовой и что-то поесть? Может, стоит? Наверно стоит!

     Когда все студенты ушли, и наступила глубокая ночь, горящий человек снова бился в дверь выхода с эвакуационной пожарной лестницы, крики были заглушены стенами, окнами и дверями, но всё равно долетали. Их нельзя было ни с чем спутать, Костя их выучил. Но сейчас Костя бежал в столовую. Двери раскрылись, но не до конца, щель получилась большая, и, наверное, он протиснулся.

     Но сначала пост охраны. На стуле кто-то сидел, положив голову на скрещенные руки на столе. Нет, это был не Солидол. Совсем другой человек. Молодой, и он спал. Сбоку – фотография этого Солидола. Это что, чёрная ленточка в правом углу? Он что умер?! Вот так внезапно?

     Костя подошёл к спящему человеку и почувствовал запах алкоголя: он был пьян, не просто пьян, а мертвецки пьян. Получается, сейчас делай в колледже всё что хочешь. Костя почувствовал, что за ним наблюдают, и быстро повернулся, но увидел лишь тень, мелькнувшую в свете дежурных ламп, и больше ничего.

     «Наверное, показалось, – подумал Костя и посмотрел на стол, за которым храпел горе-сторож. – Спит, алкаш хренов. И ладно! Воспользуюсь телефоном, всё равно он не услышит, пьяного даже пушки не разбудят».

     Костя тихо подошел к телефону и снял трубку. Набрал на циферблате знакомую комбинацию. В трубке послышались протяжные гудки вызова, а потом ему ответили:

     – Алло!

     Костя чуть не заплакал, услышав мамин голос.

     – Мама, это я, Костя. Мама, я попал в проблему. На меня могут повесить дело о гибели моего однокурсника, Олега. Мама, я не виноват. Я хочу вернуться домой, но я боюсь, мама. Мне страшно, на меня всё повесят, и дядя…

     Голос мамы в трубке перебил его:

     – Алло, кто это? Кто говорит? Я не слышу вас, только треск, шум и отдельные звуки. Алло! – она подула в трубку.

     – Мама! – Костя плакал. – Мама, ты меня слышишь?

     – Алло, не слышу вас. Если вы меня слышите, перезвоните. У меня помехи, треск и шум, перезвоните, – потом она повесила трубку, и Костя услышал короткие гудки. Он застыл на секунду и потом тоже повесил трубку.

     – Да почему всё против меня! – крикнул он и с силой ударил по столу. Тот подпрыгнул, спящий открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на Костю.

     – Ты кто?

     – Конь в пальто! – зло ответил Костя, а новый охранник кивнул, и его голова снова упала на скрещенные на столе руки.

     «Ладно, сначала поем, а потом снова позвоню», – подумал Костя.

     Ему так сейчас захотелось кушать, что желудок, казалось, добрался до самого горла: «Надо будет позже домой перезвонить, может, не будет помех. Мало ли что там произошло, что-то с кабелем. Мама точно будет рада его услышать, что он жив. Но вдруг этот новый охранник проснётся? Хотя нет, не проснётся. Он в ауте от алкоголя, лишь бы ещё блевать не начал… В общем, можно быстро поесть в столовой и потом вернуться и снова перезвонить домой».

     Так он и решил и сам улыбнулся своим мыслям. Убедившись, что сторож снова крепко спит, Костя направился в столовую.

     Столы, стулья, пахнет хлоркой. Всё было вымыто. Темно же, ночь, но почему он так хорошо ориентируется и видит? Наверное, луна ярко светит. Как ещё можно было объяснить, что свет не горел, за окном ночь, а он всё хорошо видит. И ладно, пёс с этим. Ему кушать хочется, а не помытые столы рассматривать.

     Он прошёл столовую, потом легко открыл техническую дверь и зашел на кухню. Здесь обязательно должна быть еда, Костя не раз слышал, что повара прячут продукты и остатки еды, потом списывают и продают. И он нашел. Пирожки с повидлом и мясом, остатки салатов, суп с фрикадельками. Ой, как же всего много! Костя наелся просто, что называется, от пуза. Потом он услышал, что кто-то идёт. Охранник с ментами! Этих было много, даже с собаками.

     – Я вам говорю, – голос явно принадлежал новому охраннику. Язык у него заплетался, но он-таки как-то мог формулировать свои мысли и говорить с ментами, – я видел тут этого, ну, который прячется. Наверное, что-то хочет украсть.

     – Мы его найдем, не беспокойтесь.

     – Я надеюсь.

     – А если вам показалось? – спросил ещё один милиционер. – Вы же пьяны? Может, просто привиделось?

     – Мне?

     – А кому? Или хотите штраф за ложный вызов?

     – Начальник, уверяю, я всё закрыл. Ну да, выпил потом немного, я же не Солидол, вернее не Матвей Маркович, но точно знаю, что здесь кто-то есть. Вы же ищете поджигателя? И ещё этого человека, который, типа, горит, а сам имитирует и поджигает машины, людей, гаражи.

     – Ладно, сейчас проверим, – ответили милиционеры и начали давать собакам команды искать, хотя животные явно нервничали. – Посмотрим, кто тут у вас прячется.

     Пришлось бежать. Из кухни тоже был запасной выход, через эти двери из машин выгружали продукты. Двор, закрытые ворота из листов алюминия – на такие не больно-то залезешь! Потом короткая перебежка. Пришлось затаиться, когда менты выглянули из окна и вышли на площадь, а потом снова бежать на полусогнутых ногах, и, обогнув здание, снова найти знакомый вход. И снова там. На лестничной клетке пожарного выхода. Сидеть и бояться.

     – Это не смешно, – сам себе сказал Костя. – Я тут как в западне. Хочу выбраться, но не получается. Бегаю по кругу, и всегда этот Олег. Он знает, где я, чувствует меня, блин, что ли?! Бьётся в двери. Почему именно я? Я же ничего не делал!

     Он решил еще раз попытаться попасть на чердак, к той женщине. Она тут обосновалась, значит, точно может объяснить, что происходит. Он поднялся на чердак и начал биться в дверь. Долго и упорно, бился, стучал руками и ногами, пока не послышался ответ:

     – Утихомирься, ладно, не стучи. Твои стуки услышат и милиция, и все охотники исследовать шумный дух лицея.

     – Тогда открой и поговорим, или я буду бить и стучать так, что во всём микрорайоне услышат! – сказал Костя.

     Дверь открылась, и он снова очутился на чердаке. Всё те же тихо колышущиеся на веревках лоскутки и покрывала и гнёздышко из одеял, такой манящий тихий уголок, где можно спрятаться.

     Перед Костей стояла миловидная молодая женщина и пронзительно смотрела на него серыми глазами, а потом спросила:

     – Что тебе надо?

     – Что это? На чердаке?

     – Непонятно? Моё убежище. Я здесь прячусь очень давно. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает, я здесь живу, сама и одна, и мне это нравится. А тут появился ты, такой беспокойный. Другие сюда не поднимаются, а ты тут решил всё взбаламутить. Обычно другие исчезают и покидают лицей, а ты тут надолго задержался, ещё и начал шуметь. Ты понимаешь, кто ты?

     – Да, я тот, кто крепко тут застрял. Меня хотят обвинить в убийстве.

     – Где застрял? На пожарной лестнице? Туда-сюда бегаешь? Вот сейчас ты видишь меня, видишь, как я обустроила тут себе жилище. Тебя не удивляет, как я притащила сюда все эти одеяла, как я тут вообще живу? Не удивляет, что ты столько дней не ешь, не пьёшь? Двери не поддаются, наверное, да? Разве ты не понял?

     – Что?

     – Ты умер, стал призраком. Ты призрак этого долбанного лицея.

     Костя замер. Он стоял под качающимися на ветру лоскутками и пытался осмыслить то, что он услышал. Умер? Он умер? Он пил воду, какал, писал, бегал и боялся, даже холод иногда чувствовал... Нет, это невозможно! И его же Солидол увидел и повёл. Как же он умер, если человек его увидел, даже хотел сначала милицию вызвать, потом собрался отпустить, но Олег помешал…

     – Солидол же меня видел, тащил за собой.

     – Матвей Маркович? У него пять дней назад случился приступ, сердечная недостаточность. Он плохо себя почувствовал, но так и не решился покинуть место своей работы. Ответственность, блин...

     – Ты серьёзно? Он… и я умерли?

     – Да. Ты – когда перелазил забор, сломал шею, и тебя увезли. Больно было?

     – Ну, да. Вернее, нет. Вернее, шея болела и всё. В первый день.

     – А потом началось, дай я угадаю: странная жажда, вот она есть, а потом – раз! – исчезает. Непонимание, ты спишь или это всё по-настоящему. Да? Если бы ты был живой, то, ну ладно первые дня три, а потом жажда стала бы такой сильной, что ты бы ни о чем больше и думать бы не мог. Ты бы выл от неё, готов был на всё, а ты прятался, а она – волнами. Вспомнил – есть жажда, забыл – нет её. Страх был сильнее голода и жажды, о которых помнило твоё тело, твоё призрачное тело. Твои руки, ноги, они пыль поднимали? То, что одежда была всё время чистой, отсутствие запахов ссанья и пота за столько-то дней – не удивило, нет? Ты так боялся, что тебя найдут, что на это не обращал внимания. Это первое, что случается с призраками, которые потеряли тело и не поняли, что умерли. Твоё тело не подаёт новых сигналов и лишь твоя память фантазирует, но чувства перешли на новый уровень и страх, что тебя найдут, всё пересиливал. Понял?

     – Ну, не особо, – сказал Костя.

     – Страхом ты себя кормил. Три дня, четыре, а странная жажда не нарастает. Удивительно, правда? Голод был, а бегал в туалет?

     – Да, бегал! Блин, что ты несешь?! Я сходил по-маленькому и по-большому.

     – А ты проверял, что ты там «сходил»? Или, типа, спустил и всё?

     – Зачем?!

     – А затем! Потому что услышал звук слива и решил, что всё нормально. Но его не было, ты сам себе дофантазировал, потому что делал это много раз и ждал этого звука. А обернуться и посмотреть… Я сама поняла это не сразу.

     – Просто пиздец! – не выдержал и ругнулся Костя. – На своё дерьмо смотреть, как оно уплывает. Да, до этого нужно додуматься!

     – Не понимаешь? – девушка улыбнулась, и её глаза странно задёргались. Это длилось секунд десять, а потом всё снова стало нормальным. – Всё познаётся в деталях. Твой пиздец раньше бы наступил, если бы ты, как только сдёрнул воду и услышал шум набирающейся воды, просто бы остался и посмотрел. Ты бы увидел, что ничего не изменилось: твое говно осталось в чаше туалета. Ты снова бы слил. И опять то же самое. Вода лилась бы, смывала его, но в то же время всё оно оставалось бы на месте. Правда, классно? Я такое прошла, экспериментируя. Ты снова и снова жмешь на слив, каждую секунду или две. Но эффект тот же. И тут, по идее, тебя должно бы озадачить – как вода способна набраться в бачок за ту секунду, что проходит между нажатиями на спуск? А она набирается. Как?

     – Что ты хочешь мне сказать? Мне кажется? Всё вокруг меня мне кажется? Типа что я делал. Я как бы сидел, я как бы какал, потом сливал, посчитав, что сходил, а не сходил?

     – Ты – мёртв. Это главное. Всё, что с тобою происходит, это только эхо чувств твоего тела, которое у тебя было. Есть реальность, а есть фантазии твоего бывшего тела. Реальность – день и ночь, люди, шум города, студенты, которые сдают экзамены. Но есть твои фантомы. То, что делаешь ты, ещё считая себя живым. Я тут подслушала разговор про мозговые фантомы призраков, когда умерший человек верит в то, он что-то видит, хотя этого нет. Ты знаешь, как что-то делается, это совершенно привычно для тебя и ты делаешь это неосознанно, автоматически. И ты видишь результат, но это только твой фантом, твоё воображение и всё. Ты себя считаешь живым и поэтому делаешь ещё все так, как делал это при жизни, не иначе. Твой Солидол в первые ночи делал обход помещений, грозил, пугал, даже бросался посудой, но смог только лишь стул опрокинуть в столовой и те убежали, а этот человек до сих считает, что спугнул их своими криками.

     Костя посмотрел на свои руки, на свою одежду. Да, помята, но чистая и сухая. А ведь тогда был дождь.

     – Тогда я был мокрым, – сказал он девушке.– Тогда дождь шёл, и я намок, а сейчас сухой.

     – И что? Ты сам додумал, что высох, пока сидел там, на пожарной лестнице. Сидел бы на улице – был бы мокрым. Да, девять дней ещё не прошло? Завтра будет, кажется, не помню, но это не важно. Вот завтра у тебя сознание перевернётся. Ты уже будешь мир видеть по-другому, когда впервые поймёшь, что у тебя нет физического тела. Оно станет воздушным, и тебя будет тянуть вверх. Воспарить. Так со многими происходит. Было тело, а потом – раз, и пропало, но чувства остались.

     Ты, кстати, в столовой, вроде бы, пасся? Вкусно было или как во сне? Ел, вкусно, а потом вкуса не помнишь. Это и есть разница между живым и эфирным телом. Давай-ка я ещё поугадываю. Сначала, когда начал прятаться, когда ты приседал, держась за стену или за подоконники, то чувствовал их, их текстуру, плотность, холод из окна. Ощущал, словно был живым. А потом все эти ощущения стали какими-то странными. Вроде бы ты чувствуешь их, но сомневаешься, что чувствуешь. Вроде, ощущаешь твёрдость, но ни запахов, ни структуры. Я угадала?

     – Ну, и?

     – И всё это – просто эхо ощущений после смерти, пока твоя душа цеплялась за жизнь. Всё это – фантомы. Что там в столовой? Поел? Что, фрикадельки вкусные были в супе? Точно? Повара это оставили? Вот так прямо на плите в кастрюлях, а не в холодильнике?

     – Ты за мной следила? – спросил Костя. – Столько обо мне знаешь.

     – Присматривала. Мне легко путешествовать по лицею. В тех кастрюлях ничего не было. Они были вычищены и вымыты. Да, именно так, мой мёртвый друг, они были пусты. И, если бы ты был жив, ты бы это понял, физически увидев это. Но ты хотел увидеть там еду, и ты её увидел. Ты, как призрак, сам её создал, фантомом. А раз увидел – то и ел. Но это ты сам фантазировал, и тебе это показывали.

     – Кто?

     – Твои мысли. Ты верил в то, что ты нашел еду и с аппетитом её ел. Я тоже так пью дорогие вина. Представляю себе и пью, сидя на крыше и глядя на ночной город, полный огней. Нужно время, чтобы создавать свои миры. Я живу на чердаке и создала своё гнёздышко, как смогла, а если бы я знала к кому, к ангелу обратится или демону за помощью, я тут построила бы дворец со слугами и богатствами. Окружила себя заботой и комфортом. Я тоже, когда умерла, заказывала себе шоколад – очень его хотела и получала. Много ела и не наедалась. Жрала, как свинья, но шоколад всё лез и лез в моё горло. И память, что это вкусно, была всё время со мной. Я наслаждалась вкусом и процессом поедания. А потом мои желания перестали исполняться. Я угасла.

     – Как?

     – Правила. В живом мире есть физические законы и правила, здесь тоже есть свои законы и правила. Я закостенела в каком-то роде. Я прошла сорок дней и должна была воспарить. Уйти, как уходят души, которых не тянет вниз груз совести. Меня он не очень тянул, но я не захотела. Я тоже прячусь, когда поняла, что это такое. Фантазирую себе тут какой-никакой комфорт и прячусь. Не хочу покидать Землю. Не хочу терять свою память и свою личность, пройдя через щит очищения. Ты его не видел, но если долго будешь здесь, то увидишь его как некую мерцающую пелену за облаками. Это уже гораздо большее, это уже будет выбор, – снова её глаза стали странно себя вести, но Костя сделал вид, что не замечает этого. – И почему испугался Солидол?

     – Не знаю. Увидел что-то и испугался. Испугался, когда открыл входную дверь и потом убежал. Если этот человек жив, то призрака не мог увидеть. Значит и он призрак?

     – А что он увидел на стене? Он с ним ругался?

     – Ну, кричал, что, мол, стены тот расписать хочет.

     – На самом деле там был его Проводник. Бедный Матвей Маркович никак не мог это понять, что видел своего проводника в мир духов. Потому что, как и ты, он считал себя живым и у него были обязанности.

     – Если и я мёртв, почему я его не видел?

     – Потому что это – его Проводник, а не твой. Скажем так, персональный. Знаешь кто это?

     – Нет.

     – Это – призрак, который, как поводырь, помогает умершим душам. Может ангел, а может просто нанятый ими. Рассказывает и показывает, как нужно себя вести и куда идти. А Матвей Маркович сопротивлялся, не понимая, что умер. Даже на работу ходит до сих пор. Директорша вон сетует, что тот, кого наняли вместо Солидола, его и близко не заменяет: нет старой закалки, только пьет и дрыхнет на работе.

     – Откуда ты знаешь?

     – Слежу за призраками вроде тебя, чтобы не стали полтергейстами и не начали шмон в коридорах и комнатах и привлечение ненужных призраков.

     – А к тебе Проводник приходил?

     – Конечно. Уговаривал, но я его послала. Мне и здесь хорошо. Не хочу, сказала, терять свою память. Проводники не могут тебя заставить, только уговорить. Кстати, твой горящий призрак. Он просто пылает ненавистью. Он ничего не видит и не слышит и пылает и начинает превращаться в злобного духа. Что вы с ним сделали? Облили бензином и подожгли?

     – Не знаю, я ничего не видел.

     – А мне кажется, что ты врёшь, поэтому тебя не тянет вверх, где в облаках так красиво, такие сочные краски.

     – А если это всё враньё? – он с вызовом посмотрел на девушку. – Я тебя не призраком вижу, а живым человеком. Это как? Не прозрачная ты, под пол не проваливаешься.

     Он ударил её и она поморщилась. От чего, от боли? Снова ударил в корпус. Точно ведь ударил, он чувствовал, как его кулак бьёт в тело.

     – Ты видишь всё это так, потому что ты думаешь, что бьёшь меня.

     Она сидела на месте, опустив руки, а он бил её по лицу. Секунд пять. Кровь пошла, зубы зашатались, распухли щёки и под глазами расплылись синяки.

     – Ты умер, и ты это знаешь, но сопротивляешься этому. Ты уже чувствуешь, понимаешь, но, тем не менее, твоё подсознание сопротивляется. Не хочет это принять, мешают твои чувства, фантомы. Твои моторные функции так делают. Они помнят, как это было при жизни. Как двигать руками и ногами и что ты ощутишь, если потрогаешь металл или камень.

     Её лицо стало нормальным. Только что было разбитым, а потом – миг – и снова нормальное.

     – Ну что, успокоился, проверил? Ещё живым себя чувствуешь, раз машешь руками. Кушаешь, какаешь, но это всё – обман.

     – Хорошо, если я умер, почему не могу отсюда уйти? – спросил Костя. – Я же призрак, значит, точно могу проходить сквозь стены и утопать под пол. А я, блин, толкаю тут двери, даже на чердак не мог попасть.

     – Всё просто. Есть правила и некие законы. Как физические законы, так и социальные, мы их создаём при жизни. Снял с руки перчатку, которую носил несколько дней, рука эту перчатку будет какое-то время помнить. Помнишь вкус хлеба, запах шоколадного ролла? Ты мёртв, но помнишь их вкус и запах. Я тебе дам нечто такое, что ты помнишь, например, бутерброд с колбасой, и, даже зная, что ты призрак, ты ведь точно начнёшь его есть, а не вставишь в себя через горло, хотя сможешь. Даже после смерти у душ есть ниточки, которые их удерживают. Или ты думаешь, что мне нравится сидеть здесь, на чердаке и бояться? Когда я прыгнула тринадцать лет назад вниз, я думала, что решила все свои проблемы. А они только начались. Моя мама, которая довела меня, была тогда ещё живой. А потом, после её смерти, моя боль ещё была повязана с ней, но уже не так, как раньше, они начали исчезать: злость и ненависть к ней. Пфык! – и исчезали наши с ней проблемы. Но мои проблемы оставались со мной. Осознание того, что я совершила… Я не смогла, не решилась, встретиться с мамой после смерти, струсила и потому я по-прежнему здесь. А что для себя определил ты? Тоже не решить проблему, а прятаться? Вот этот огненный человек приходит и приходит. Это – твоя проблема. Мой совет: если хочешь всё это закончить, просто встреться с ним. Ты ещё можешь решить свои проблемы.

     – И это твой совет?

     – Да. Я тебе показала, что ты умер, что ты замкнут в этом пожарном выходе. Боишься и возвращаешься сюда вновь и вновь. Живёшь на пожарной лестнице. Ты тут застрял и что бы ты ни делал, сюда дорога приведёт. Это твой ад на земле, пока ты сам его не разорвёшь. Дальше решай сам.

     – Я подумаю.

     – Думай и опасайся, потому что ещё тут шмыгают Тени. Чёрные души, которые питаются теми, кто слаб. Мерзкие создания. Они пьют энергию у тех, кто не ушёл сознательно и кто сошёл с ума и не понял, что нужно уйти. Меня ничто не держит, но я их боюсь, а вот те, кто убивал, грабил, они остались, и по-прежнему желают уйти, погружаясь и потом распухая до состояния, когда Тени начнут их есть. А ты… – её глаза стали как у сломанной куклы: сделались безжизненными и запали, – она потрясла головой, чтобы вернуть их на место. Секунд пять молчала, и глаза снова стали живыми.

     – Что я?

     – Ты – дебил, и всё, – прежде чем Костя открыл рот, чтобы что-то сказать, она добавила. – Тебе же подсказка всегда была. Если ты не понял, то ты дебил. Тебя преследует огненный призрак. Всегда тебя. Он тянется к тебе, хоть ты сам его не убивал. Тогда почему, может, за помощью? Значить тебе нужно встретиться с твоим огненным призраком, иначе будешь здесь прятаться вечно, терять энергию, бледнеть, терять форму тела, распухать, и потом превратишься в пар, который будет замкнут тут навечно. Вот ты от него прячешься сейчас, а что дальше?

     – Блин! – сказал Костя и сел на пол.

     Ну, получается, что типа сел, раз уж он призрак. Он чувствовал пол, крошку мусора, которая досаждала ему, тянущийся по полу холодок, слышал, как поёт ветер, видел, как колыхались эти покрывала и тряпочки.

     – Зачем они? – спросил он у девушки.

     – Не знаю, любила вязать, – ответила она. – Мой труд здесь, и кроме призраков никто этого не увидит.

     – Да и я не вижу. Серые полотна, выцветший рисунок, всё в пыли, некоторые и вовсе рассыпаются.

     – Я же – самоубийца и мне уготован ад. Как и я, так и мои творения рассыпаются. Они никому не нужны, мои мысли никому не нужны, – она начала говорить тоном выше, словно переходя в истерику. – Мои мысли, то, что я хотела. Я это создала! Ткала, красиво, вкладывала глубокий смысл, почему не нужно? Я это сделала, столько труда, и никому не надо, оно рассыпается, покрывается пылью! Смотри, как мои труды гибнут! Мой Ад?! Это мой Ад, тогда будьте все вы прокляты! Это им удалось, Проводникам Смерти. Сволочи!! – девушка вдруг начала визжать и упала на пол. Она каталась туда-сюда, визжала, хрипела, а потом в один момент остановилась, лёжа на боку, опять посмотрела на Костю помертвевшими глазами, ставшими похожими на вставленные в глазницы протезы и потом добавила:

     – Это ты виноват! Ты меня заставил говорить и выставить свои мысли и злость наружу. Я тебя убью и разорву!

     А потом её снова начало трясти, и она опять начала кататься в пыли чердака справа налево и обратно. Костя не стал ждать развязки, выпрыгнул прочь с чердака на лестницу и закрыл за собой дверь.

     «Она никогда за неё не спускалась, значит, это её граница!» – успокаивал он сам себя. Смешно, раньше он от ужаса бежал вверх, а теперь от ужаса бежал вниз. Ничего, пару минут подождал, чтобы сердце успокоилось. Хотя, какое сердце? А что она ему сделает? Плюнет в него? Но надо спуститься вниз. Так он снова добежал до пролёта между третьим и четвёртым этажом, и, сидя на бетонной площадке, прислонившись к давно некрашеной, облупленной стене задумался. Тут он всегда чувствовал себя в безопасности. Тут нужно было посидеть и подумать.

     «Итак, он может себе что-то представлять и это сбудется. Правда? Та же еда в столовой. Хм, он ел пищу, хотя, как оказалось, просто пустоту, но что-то он же ел. Может то, что осталось от фрикаделек, скажем, запах или ещё что-то, след, тень фрикаделек и пирожков? Ему стало немного легче. Сам себе придумал?»

     Он посмотрел на свои руки. Есть свет от окна, но нет тени от рук и от него самого. Хорошо, ему было сказано, что он может дофантазировать. Еду вот смог же. Двери открыть смог. А если он захочет пистолет? Не идти же к Олегу так просто, безоружным. Пистолет будет его козырем, с ним ему будет спокойнее. Костя закрыл глаза и представил пистолет ТТ, как он его помнил. Двоюродный брат показывал и давал подержать. Холодное и тяжёлое оружие. Он помнил его, холодную сталь, каждую линию, каждую выемку на пистолете. Его тяжесть, его запах. И сейчас, закрыв глаза, он представил. Вот он, пистолет, в его руках. В правой руке Кости, он же правша. С закрытыми глазами он чувствует рукоять, курок, ощупывает затворную раму. Даже запах оружейного масла возник, но когда он открыл глаза, в руках… ничего. Так, это не работает. Это не еда, а пистолет. Костя раздраженно вздохнул и смирился со своей участью.

     – Значит встреча один на один с Олегом, – пробормотал он и попытался заснуть до утра. Да он ещё мог спать, он считал, что спал. Ему во сне казалось, что тело находиться в одном положении всё время, пока он спит. Он не переворачивался, не крутился, а спал так, как заснул. А если бы он был живой, у него руки и ноги во сне точно затекли бы. Тогда нужно было тело переворачивать. Уже нет. Как заснул в таком положении, в том же положении и проснулся. Никаких чувств. Зачем сон ему нужен, он же мёртв? Он ничего не помнил из сна, хотя чувствовал, что там было сказано очень много важного.

     Так наступило утро, и начался новый день. Он сидел около двухстворчатых дверей и слушал. Там была жизнь, там ходили учащиеся этого колледжа. Какой курс, первый или второй. Скорее, второй. Они общались, делились впечатлениями после пары, и он слышал их разговоры. Скорее как гул, где угадывались отдельные слова, про зачёт, про конспект.

     У Кости на глазах возникли слёзы. Исчезал мир, который был ему так дорог. Он услышал, как кто-то рассказывал, что новый охранник боится вернуться на работу, потому что видел призрак предыдущего охранника, Матвея, Солидола.

     Потом смех, голоса, и Костя знал, что, даже если он сейчас раздвинет эти двери, а он это может сделать, он уже понял как, они разбегутся, эти живые. Никогда не будут с ним общаться. Они живые, они общаются с живыми, а он не из них окружения, он мёртв. А кто в этом колледже будет общаться с мёртвыми? Солидол, а где он? Его искать ещё надо. Эта прячущаяся на чердаке женщина?

     Если его увидят, то не будет ничего, кроме страха, воплей ужаса. Кто остановится и захочет услышать, что накопилось в его душе? Кому он нужен? И ему стало так больно, что он упал на ступени, потом развернулся, сел и заплакал. Слёзы капали на ступени, хотя это же были не настоящие слёзы, он же мёртв. Это было эхо его физической жизни, но было так больно. Да, он мёртв и его чувства сильно обострились, но нужно держать себя в руках иначе сойдёшь с ума.

     Он вышел наружу. Не было дождя и пахло весной. Конец мая, настоящий запах конца мая и начала июня. В парке цветут каштаны, готовится к цветению липа, а абрикосы и вишни уже завязали плоды. Он прошёл во двор, подошёл к воротам и постоял, втягивая носом запахи цветущего парка. Наверное, ему ещё было позволено наслаждаться тем, что он раньше видел, но не замечал: запахами цветов, мёда, свежей листвы.

     Сейчас он видел световую энергию. Она сочилась из-под земли, исходила от деревьев, травы, от людей и животных, – отовсюду. Значит, прошло девять дней. Он начал видеть потусторонний мир. И ему стало не страшно. У него теперь есть цель. Он вдруг понял, что не боится, Олега. Значит это его судьба, его предназначение. Сегодня или никогда! Он ничего не боится.

     Когда наступил новый вечер, он в сумерках спустился в полуподвальное помещение и легко открыл дверь. Просто пнул ногой, и она открылась. После солнечного и горячего дня запахи стали особенно интенсивными. Он вышел парковку и вдохнул ароматы воздуха. Справа чувствовался запах масла. Там были мастерские, с их машинами и станками, тем, что от них осталось, и запах прелой бумаги.

     Он быстро пересёк площадь, легко перепрыгнул через ворота и пошёл направо, туда, где были гаражи. Те самые гаражи, которые подобрались уже впритык к территории бывшего ПТУ. Они тянулись метров двести, в три ряда, и заканчивались центральным входом. Здесь был ещё и запасной вход, но сейчас это Костю не волновало. Он искал горящего человека.

     Вдруг взлетели вороны и голуби и стаями улетели прочь. Потом он увидел крыс, бегущих скачками вдоль ворот гаражей: тоже спасались бегством.

     «Я правильно иду, – подумал Костя, – живые бегут, значит там мёртвые. Смешно об этом думать сейчас. Наверное, ещё месяц назад я бы не обратил на это внимание. Ну, бегут крысы – и чёрт с ними».

     Были сумерки, и он шёл вперёд, пока не увидел двух людей. Они выбежали из-за угла, причём один из них упал, потом встал и, хромая, побежал дальше. Потом возник идущий за ними горящий человек. Он что-то кричал, было понятно слово «воры» и потом он их настиг, словно ускорился. Просто – раз, и он уже около них!

     Он толкнул их, они упали, и он обхватил первого, потом второго – и их окутали языки призрачного пламени без дыма.

     Горящий человек увидел Костю и, распрямившись, сделал пару шагов к нему. Потом остановился, словно в нерешительности, а позади него катались и вопили от боли охваченные пламенем люди.

     Костя вдруг вспомнил, что они проникли в тот гараж через лаз, сделанный ворами. Такими же, как те, кто катались сейчас по земле? Эти точно были воры. Костя видел их мысли, голубые, холодные мысли жажды наживы. Он словно читал их, хотя не понимал как он это делает, они вырывались из них, а он их видел и слышал. «Просто бери, без капли совести. Тебе это надо и всё. Не поддаваться панике, только холодный расчёт, чтобы комар носа не подточил. Следить, слушать и оценивать. Если поймают, можно рассказать какую-нибудь душещипательную историю. Менты поверят. Ничего не найдут, ничего нельзя будет предъявить. Ничего не украли, ручонки чистые».

     Но тут они нарвались на Олега. Не ожидали и нарвались. Кем Олег стал? Костя же частенько слышал днём разговоры и шёпоты в коридорах, около дверей на пожарную лестницу, что среди гаражей поселился ужас. Что туда не надо ходить, особенно вечером и лазить за приключениями в заброшенные мастерские. Что сюда уже боятся приезжать владельцы гаражей. Днём ещё ладно, а вечером… Среди гаражей поселилось нечто, что воспламеняет предметы. И многие чувствую жар, хотя при этом рядом нет никаких признаков наличия огня – только жар, движение горячего воздуха. А вот теперь Костя воочию увидел этот огонь. Ненависть. Ненависть Олега. Он был обижен, брошен и от этого так ненавидел, что пылал сам и поджигал всё вокруг. И этих двоих воров. Непонятно, что они хотели украсть, но он на них свалил свой гнев. Наверно, потому что они тогда в тот злополучный гараж пролезли через лаз, проделанный ворами.

     Костя стоял и смотрел, как эти двое бьются и умирают в призрачном огне без дыма. Сейчас любой в этом ряду гаражей, случайно выйдя покурить, увидел бы, как два человека просто мечутся из стороны в сторону, бьются головами, а потом умирают в конвульсиях, словно эпилептики или как принявшие наркоту от передоза. Скорее всего подумали бы на передоз: сейчас легко и дёшево можно было купить «Кислоту» или «Марку».

     «Марка», «Кислота», – откуда он так легко вспоминает про это. Иногда, сдавая экзамен, он не мог вспомнить нужное слово, куда уж формулу, параграф и прочее. А сейчас легко. Причём, он точно знал, что эти двое сначала выпили, а потом немного приняли «расширителей сознания». Пол-«Марки» на двоих. Для храбрости. Мысли были ясные, ничего Костю не ограничивало от информации. Что значит быть мёртвым. Нет головных болей, нет шумов в голове и в ушах. Тело словно поёт. Лёгкость. Только чувства остались, тот же страх…

     Потом на воротах гаражей появились тени. Их тени, тех воров, которые хотели убежать. Олег поймал их и зажёг. Костя смотрел на это и молчал. Что он мог сказать? Восхититься или испугаться. И куда бежать? Он и так уже слишком долго убегал, поэтому он просто стоял и смотрел.

     Ещё какое-то время тела воров дёргались, умирая. Они не горели по настоящему, призрачные языки пламени гасли, тела замерли и больше не двигались. На них не было ничего, что указывало бы на связь с огнём. А Костя видел, как души воров горели и бежали, спасаясь, вопя от боли и освещая своим пламенем гаражи. Вот что он видел ночью, прячась на пожарной лестнице.

     А те бежали, промчались мимо Кости и он почувствовал жар и запах чего-то горящего, а потом они исчезли. Просто исчезли, добежав до ворот входа на внутреннюю парковку бывшего ПТУ, а следом за ними, прямо к Косте шёл горящий Олег. Как он ярко пылал, он превратился в горящий скелет. Он пылал жаром, даже слышен был вой пламени.

     «Это сильнее меня, надо бежать! Туда, откуда я вышел и там прятаться. Там, на пожарной лестнице меня не найдут, не достанут, может быть, даже искать не будут», – пискнул внутри него голос, но Костя устоял. Всю жизнь прятаться на пожарной лестнице он не хотел.

     Олег обдавал Костю жаром и от него тянуло вонью горелого. Он был страшным, не человек, а скелет, и Костя снова захотел убежать, но – нет, нельзя. Иначе он будет бегать очень долго. Костя поднял руку и представил пистолет в руке, и что он стреляет. Ещё разок, попытка – не пытка. Нет, не получилось. Тогда он опустил руку и тихо сказал:

     – Здравствуй, Олег. Помнишь меня? Помнишь нашу последнюю лекцию у Ситничука. Я Костя, Костя Нечипорук.

     – Я тебя помню, Костик, – сказал скелет. – Да, помню, ты сидел на ряд ниже и левее. А ещё помню гаражи, куда вы меня заманили. Посмотри на меня? Во что я превратился? Ты пришёл надо мной смеяться? Скажи, каким я стал?

     – Нет. Я такой же мёртвый, как и ты. Я также пострадал. Это всё Никита, его идея. Я боялся признаться, прятался, думал спрятаться от ответственности… А сам недавно узнал, что я – тоже призрак, представляешь? Олег, я боялся.

     – Боялся?! Вы меня бросили! Я… Я – огонь ночи и всё жгу! Моей ярости нет предела. Моя месть... Мне дали возможность мстить и я, – Олег нагнулся и посмотрел в глаза Косте, – этим пользуюсь.

     – Мы испугались! – проскулил Костя и замер, когда горящий человек подошёл к нему. – Мы просто испугались. Посмотри, что стало с душами этих воров. Ты их сжёг! Я боюсь тебя, Олег. До этого боялся и прятался, а сейчас боюсь ещё больше. Мы же были приятелями, но сейчас ты не Олег, а какой-то пылающий демон.

     – Мне всё равно, что будет с этими ворами. Они сгорят, они боятся. Ты боишься. Я стал монстром. Вот сейчас я хочу понять, тебе понравилось, когда вы меня там бросили, не помогли мне? Это была ваша цель: увидеть, как мне больно и как я умираю? – огонь Олега стал сильнее и сочнее, появились алые проблески.

     Горящий человек подошёл ближе. Костя чувствовал его жар, кожа стала сухой, появился запах горящих волос. Он немного отшатнулся, но потом сказал:

     – Нет, мы ведь были приятелями, и чёрт меня дёрнул довериться Никите. Прости меня. Я прятался и боялся. Так долго. Прости меня. Я только когда умер, понял, как был неправ. Не надо меня жечь, мне страшно! Не надо! Прошу, Олег, не надо!

     – Свою жалость и страх оставь при себе, – и после горящий человек обнял его. – Гори со мной! Моя боль с тобой! Гори!!

     Как же Косте было больно. Его плоть, или то, что он считал своей плотью, горела бледными языками пламени. Она шипела и обугливалась, боль пронзала каждый его нерв, была в каждой его мысли, в каждой клеточке тела. Боль искала выход, она искала спасение и нашла в его памяти. Когда ему было пятнадцать, и он был худым и костлявым, его многие обижали и били, и ему тоже было тогда очень больно, как сейчас. Он чувствовал, словно снова стал тем подростком. А Олег над ним нависал и повторял:

     – Смотри, Костя, что такое боль, что такое безысходность и снова боль. Нравится?! Твои мышцы горят, твои мысли горят, только боль и ярость заполняет тебя и не даёт думать больше ни о чём!

     Костя закричал:

     – Олег, я не хотел! Я виноват перед тобой! Чего ты ещё от меня хочешь? Я признал, что виноват!!!

     И потом он провалился в уютную и тёплую тьму. А когда пришёл в себя, около него сидел Олег. Он уже не пылал, а выглядел как обгоревший скелет. Чёрный, с обугленными ошмётками мяса на костях, страшный, дурно пахнущий. Блин, если бы он увидел такое раньше, то мог бы думать только о том, что нужно бежать, снова бежать без оглядки. Но сейчас Костя просто молчал и смотрел на потухшего Олега.

     Спустя несколько мгновений, Олег посмотрел на него и потом сказал:

     – Ты прости меня. Я увлёкся. Я захотел показать тебе то, что чувствовал, когда горел. Я вас всех ненавидел. Как я горел от ненависти к вам, от ярости и желания отомстить. Сжечь вас, испепелить. Но ты сам был таким же, как я, изгоем. Прятался на пожарной лестнице. Но потом всё-таки вышел. Ты смог найти в себе силы и выйти. Прости меня.

     – Ладно, проехали, – сказал Костя, вставая. – Что дальше?

     – Мне нужна помощь, чтобы воспарить. Я не могу. Просто знаю, что надо, меня там ждут, но не могу. Мне страшно, я ведь при жизни всегда был один. У меня не было друзей, кто бы мог поддержать меня в трудную минуту. Ты сейчас мне друг?

     – Да.

     – Тогда помоги мне воспарить. Пожалуйста, мне страшно. Идём со мной…

     – Конечно, – ответил Костя.

     Олег выглядел ужасно, но Костя взял его за руки, и они начали плыть вверх. Сначала незаметно, а потом всё выше и выше. И Олег обретал человеческий облик. Его страшные обгоревшие кости снова превращались в тело, а череп – в лицо с благодарной улыбкой. И запах горелого мяса исчез.

     Так они и ушли.

     P.S. Расследование этого уголовного дела зашло в тупик. Были пойманы почти все участники, но они в один голос утверждали, что это был несчастный случай. Захотели просто пошутить, а вот так получилось. Адвокаты смогли доказать, что этот несчастный случай – не умышленное убийство, а просто стечение обстоятельств. И по приговору главные лица получили сроки условно.

     Примерно через месяц сюда пожаловали поисковики духов и привидений. Они узнали из газет, что тут происходило что-то паранормальное, пообщались с новым охранником, с потоком и группой, где учились студенты: погибшие Олег и Костя, а также Никита, Женя, Антон и Игнат. Причём эти четверо – все бросили курс и перевелись. Так что пришлось общаться с другими студентами курса. Исследователей интересовал феномен на пожарной лестнице. Многие студенты сообщали, что двухстворчатые двери самопроизвольно двигались, как будто их толкали, а вечером, сдавая зачеты, они слышали стук, словно на втором и третьем этаже кто-то в эти двери настойчиво стучал. Несколько человек даже говорили, что слышали какие-то вопли.

     Поисковики паранормального ходили по пожарной лестнице, ставили магические ловушки. Они использовали дорогостоящую аппаратуру, измерители электромагнитного поля, датчики температуры, камеры с тепловизорами. Они ходили по столовой, где сами собой раскрылись шкафы, даже туалеты исследовали... Чёрт знает, что они в итоге нашли… Говорили про электромагнитное поле и следы радиации в женском туалете. А ещё зону низкой температуры, следы, в третьей кабинке, где датчики показывали температуру на два градуса ниже, чем вокруг. Они ходили туда и сюда, но показания были неизменные. В этой кабине – стабильно на два градуса ниже, чем в помещении вокруг.

     Они ещё пару раз прошлись в гаражах, потом вернулись, вызвали телевидение, и оно снимало, как они устанавливали контакт. Они три дня ходили и спрашивали:

     – Вы нас слышите? Скажите что-нибудь, дайте знак, если слышите.

     Они прошли всю пожарную лестницу, добрались до чердака и там, кашляя в пыли, тоже повторяли: «Костя, ты нас слышишь?». Но единственное, что им удалось получить – это услышать сквозь шум на диктофоне: «Я не Костя. Отвалите, идите прочь!»

     Этим всё и закончилось. А через двадцать лет на месте гаражей и части мастерских построили новый жилищный комплекс «Оазис счастья» этажей в тридцать. И больше никто и не вспоминал, что здесь когда-то развивались такие события, и никто не мешал строить. Жизнь текла дальше, как и должна была. Все стало просто очередным свершившимся фактом, и время стерло воспоминания…

     Конец

     Закончено 11 мая 2020 года.

     Ремастеринг 03 июня 2020.

     Литературная правка закончена. 18.06.2020.

     Copyright Kizikov Igor.