"В сегодняшнем событии таилось такое, что задевало их всех.
Несколько раз на всех этих лицах, столь различных и столь
схожих между собой, появлялось в тот день, выражение
недоверия, и объектом этого недоверия, несомненно, был
человек, ради знакомства с которым они собрались здесь".
ДЖОН ГОЛСУОРСИ
"Сага о Форсайтах".
Роман
К Л А Н -- моё государство.
Джон Джап Канга
Книга 5
Часть 1
Глава 1
В балок вошёл Сашка, проследовал к столу, за которым обедали мужики и молча положил на доски перед Матвеевичем Бурмыкой тюбик с пастой для бритья, помазок и опасную бритву.
-- Списал бы уж!-- закряхтел Матвеич.-- Тридцать лет прошло, как один день.
-- Я бы рад, Матвеич,-- ответил Сашка, наливая себе у печи чай,-- но не могу. Из тех, кто спор наш зрели, некоторых нет с нами. Живые они, конечно, простят, на старость твою спишут, но праху ничего не объяснить. Данное слово -- закон и его не объедешь.
-- Исполню,-- Бурмыка забрал со стола бритвенные принадлежности и вышел.
Минут двадцать спустя вернулся с половиной сивой бороденки. Молодые вопросов не задавали, а старики сразу насели на Матвеевича.
-- Слышь, Пенёк, я ж тебе давеча предупредил, что Санька всё помнит. Просил, уговаривал -- сбрей всю. Не позорь седин,-- сказал один из стариков добытчиков.
-- А чё! Ему так идёть!-- хохочет другой старец.-- Ещё б остатки в чёрный покрасить.
-- Не!! В рыжий!!!
Гогот несется в открытые двери. Матвеич молчит и делает вид, что ему всё по барабану.
-- Сань! А вы на половину бороденки спорили?-- обращается к Александру сухонький старикашка с надеждой.
-- Да,-- отвечает Сашка.
-- Не верю! Быть такого по тем временам не могло,-- упрямо настаивает сухонький.
-- Спирт не фигурировал,-- Сашка улыбается.-- Так, Матвеич, даю тебе за твои заслуги день обзора. Завтра к вечеру добривай. Наши покойники мужики были справедливые и, надеюсь, увидев, что ты слово сдержал -- удовлетворены.
-- Сашка, не тяни!-- не отстает сухонький.-- Клянись, что спирт отсутствовал.
-- Аркадьевич! Ты меня не доставай,-- предупреждает Сашка.-- Какого беса ты в наклонной делал с разводным ключом?
-- Так крюк расшатался, и я его подбивал,-- оправдывается сухонький.
-- Крючок ты стручок!-- обзывает его Сашка.-- Я тебе запретил настрого в шахту ходить. Вышлю в посёлок, твою мать!
-- Не серчай! Я битюгу, что в смене, говорю -- подбей, а он мне орёт некогда, сам, мол, вколоти. Я ж туды глянуть просто вполз. Обидно, Сань. Полсотни годов я по этим штрекам лазил, тянет меня туда,-- сухонький тяжело вздыхает.
-- Тянет его!-- поддразнивает Сашка.-- Ключ долбанулся с сорока метров по крышке сепаратора, а она чугунная. И в мелкую крупу рассыпалась. Теперь из трёх только два фурычат и ты мне про спирт напоминать вздумал?!!
-- Дак это... я ж для поддержки разговора,-- Аркадьевич уходит из-за стола к своим нарам, обидевшись.
-- Штаны поддерживай, чтобы не спадали,-- бросает ему вдогонку Сашка.-- Как оставлю вас на месяц-два одних, всё, что-то случается. Выгоню вас всех к чертовой матери и наберу новый состав, достали до белого каления.
Все молчат. Разве против правды попрешь.
-- Гудымыч!-- обращается Сашка к здоровому парню.-- Возьми двоих крепких и топай к заимке Ружи. Туда крышку волокут. Я за тебя в смену выйду. И аккуратно не коцните.
-- Сделаем,-- парень натягивает сапоги.-- Сколь в ней весу?
-- Да хрен её знает! Кило двести, не меньше. Сепараторы в сборе притаскивали, из строя они не выходили, а потому не вскрывали их.
-- Так это, Сунтар, ты ещё к зиме закажи пару штук и пару новых сепараторов,-- говорит Гудымыч на выходе из балка.-- Мне сдается, что они малость поиздержались.
-- Хорошо,-- кивает Сашка,-- закажу. И впрямь пригодятся на случай от дурака,-- он смотрит на нары Аркадьевича и произносит:-- Вставай!! Так и быть, налью тебе сто коньяку, мать твою,-- а сухонький Аркадьевич уже у стола с кружкой в руке. Сашка снимает с ремня флягу и наливает.-- Трудно было молоток взять?
-- Безобразие, Сань,-- Аркадьевич пьёт залпом.-- Я молоток минут десять искал там у них. Не нашёл. Ну и взял этого урода, он мне по весу приглянулся.
-- Не каждый хэ у пэ влезает!-- говорит Бурмыка и подсовывает Сашке свою кружку. Сашка льет ему и передает флягу со словами:
-- Под твою ответственность. Аркадьевичу не наливай. Сердце у него не выдержит.
-- Добро, Сань!-- заверяет Бурмыка.
"Общение, в которое люди вступают ради удовлетворения
своих чувств, лишь порабощает их. Но то же общение со
святой личностью приводит человека на путь освобождения,
даже если он не подозревает, с кем общается".
Шрим Бхагаватам.
Третья песнь. Часть вторая. Глава 26.
Глава 2
-- Как съездил, Петро?
-- Спасибо, Александр, хорошо,-- Пётр оглаживает бороду. Его глаза светятся от радости.-- Ты был прав. Сестра приняла меня как положено. Она сейчас в село перебралась из города. А ты, извини за грубость, но мы знакомы десять лет, потрох ещё тот!
-- Это про деньги, которые я ей посылал, воруя из твоего заработка?
-- Я не в обиде,-- Пётр сдавливает Сашке предплечье,-- всё путём. Как выяснилось, она на эти гроши подняла двоих внуков. И я получился дедушкой. Хоть и не свои, но приятно.
-- Бумаги оформил?
-- Это сделал в первую очередь. Выдали паспорт и уже, потом поехал в деревню. Попал прямо на сенокос. Душу отвёл, в сене повалялся, упился парного молока. Мне в лагере батя снился на лугу за рекой с литовкой в руках, а я в траве и, чтобы его видеть, встаю на цыпочки.
-- Денег оставил?
-- А как же! Мне теперь куда их копить? Себе я заработаю всегда. Я тебе в балке банку трехлитровую оставил. Там лесной мёд. Сестра велела вручить лично тому, кто мою задницу вытащил,-- Пётр подаёт Сашке конверт.-- Тут паспорт и военный билет, которые мне сделали для проезда. Возвращаю с благодарностью. Теперь по гроб тебе обязан.
-- Иди, знаешь куда?!!-- Сашка забирает конверт.
-- Знаю. Скажи, Александр, почему ты всем добро делаешь, а от кого-то не принимаешь?-- спрашивает Пётр, усаживаясь рядом на ствол сосны.
-- Эх, Петро! Я тебе за красивые глазки, что ль, помог? Нет. У тебя четверть века за плечами проведенных в среде жуткой. Не приди ты ко мне или попадись, вся твоя жизнь прошла бы в колонии особого режима, и пользы от тебя было б ноль. Всем. Я тебе поверил, ты не подвёл. Какие же ты мне, чёрт тебя дери, благодарности говоришь? Тебе господом отпущено здоровье и умение работать.
-- Не мне одному,-- прерывает Пётр.
-- Да ты выслушай!-- Сашка загибает палец.-- Молчание -- золото. А из тебя никто слова не вытянет,-- Сашка загибает ещё один палец.-- Ты уживчивый человек,-- загибает ещё.-- Ты не пьешь. А всё это -- порядочность. Я менее порядочный, чем ты. Ну почему я должен помогать дерьму, а хорошего человека бросить на съедение волкам?
-- Тебе моя амнистия стоила.
-- И деньги тут мало что значат. Да, я заплатил. Но не взятку. Я взяток не даю. Предпочитаю просителя застрелить. Просто я послал грамотного человека, который в прокуратуре всё изложил, всё пояснил вдумчиво и надёжно. Результат налицо. Ты -- свободный гражданин в своей стране.
-- Александр! А почему ты, огромный человек, как я знаю, вот с такими как я маленькими возишься?
-- Люди, Петро, разные. Это верно. Но нет среди нас больших и маленьких. Мы все одинаковые, из одной плоти. Разными мы делаемся, отдаляясь от остальных. Так происходит с теми, кто стал богат и для него остальные -- дермошники. Так происходит с теми, кто вкусил власти. А я слабый человечишка. Сильным меня делает общение с теми, кто есть народ. С тобой, со стариками, с людьми в поездах, самолетах. Сядь я в бронированный авто и окружи себя телохранителями -- всё. Сразу стану как все. Большим и бездушным. Да, я богат. Да, у меня есть огромная власть, но никогда не плюну в человека,-- Сашка встал с сосны.
-- Тогда беру свою благодарность обратно.
-- И правильно. Обязанность делает человека рабом. Не надо лезть в хомут добровольно,-- Сашка свистнул. Белка-летяга пронеслась над их головами с одной сосны на другую.-- Вон, видел? Парит в свободном полете. Красота!!
Они пошли по тропе к шахте.
Глава 3
Позвонил Пирс.
-- Александр, напрягите все силы. Ситуация осложняется. Мы собрали все резервы в кулак и пытаемся удержать наше производство на плаву.
-- А моё предложение остановить производство и отпустить рабочих на два летних месяца исполнили?
-- Нет. Но всё приготовили для этого. Хотим так сделать в самый последний момент.
-- Хорошо. Продукцию со складов продали?
-- Всю.
-- И это хорошо. Металл уже идёт к вам. Чарльз, ты не бери под него кредиты.
-- Тогда мы не вытянем.
-- Ничего. Через день или два подвезут наличность и драгоценные камни. Под них надо будет взять полмиллиарда европейской валюты, а доллары срочно пустить в продажу.
-- Много долларов?
-- Два миллиарда. Это наш азиатский контрольный фонд. В нём нет необходимости. Они перешли на операции с серебряной монетой и слитками. Три тысячи тонн я им уже доставил.
-- Им не хватит трёх для полного оборота.
-- Хватит. Весенний урожай был отменный, с голода не помрут. Теперь это главное. Профсоюзы были на переговорах?
-- Мы, как и предполагалось, предложили им подписать договор. Они ознакомились и, не задав ни единого вопроса, согласились. Договор сохранил все социальные выплаты и страховые здоровья. Они понимают, что кризис неминуемо отразится на всём населении.
-- Что они предлагали?
-- Застраховать их фонды в металле.
-- Отказал?
-- Да. Предложил их членам перейти на нашу систему контрактную. Они обещали оповестить своих через региональные центры.
-- Чарльз, сколько за ними людей?
-- По европейским весям у нас работает три миллиона человек. Семьсот шестьдесят тысяч на новых заводах. Там нет профсоюзов и все на контрактах. Из оставшихся двух с лишним миллионов -- миллион шестьсот состоит в четырёх профсоюзах, а остальные нет. Я послал людей на те предприятия, на которых профсоюзы доминируют, чтобы вели агитацию выходить из состава. Результат нулевой.
-- Если рабочие будут идти за ними упрямо, готовь акции предприятий к продаже.
-- На фоне общего кризиса мы за них ничего не получим.
-- А держать их на своём хребте выгодно?
-- Сплошные убытки. Ко всему, через профсоюзы кормятся все кому не лень.
-- Значит так, Чарльз! Не встречайтесь больше с ними, и не предлагай рабочим подписывать контракты напрямую. При отправке их в отпуск, начисляйте им суммы ниже, чем контрактникам и не состоящим в профсоюзе. Раза в два. Оставшуюся часть они должны получать в своих профсоюзах. Пусть помахаются со своими лидерами.
-- Ты вознамерился избавиться от профсоюзов вообще? Это трудная и невыполнимая задача. Такое ещё никому не удалось.
-- Разве плохо работают наши новые заводы?
-- Прекрасно работают. Там есть даже очередь, чтобы устроиться.
-- И эти заводы мы не будем останавливать ни при каких обстоятельствах. Лекарства и продукты нужны в любых кризисах.
-- Не могу отрицать.
-- Да, Чарльз, там подвезли технологии по переработке углей на чистое углеродное топливо?
-- Доставили, но мы в замешательстве. Этот белый уголь -- переворот в энергетике, а как его внедрить, надо тщательно взвесить. Ведь всё теперь завязано на газ. Рынок придётся создавать под сильным давлением, и это потребует времени и усилий.
-- А наши заводы оснащаются независимыми источниками по новым технологиям?
-- На двух монтаж закончили, остальные в разной стадии завершения.
-- Продавай заводы, чтобы они не производили. С них снимите наши технологии производственные. На вырученные деньги приобретай шахты в восточной Германии, те самые, которые были после объединения закрыты. Проконсультируйся с Фридрихом, и постарайтесь купить шахты с запасами. Если мне не изменяет память, они добывали больше двухсот пятидесяти миллионов тонн. Пусть Фридрих организует экспертную группу, и они составят программу по Германии в этом направлении на перспективу.
-- Я ему обязательно позвоню.
-- Подключи в программу по углю нашу польскую сеть. В Польше есть угли любых марок.
-- Сделаю.
-- Что ещё есть по текущим делам?
-- Мелочи. Я тебе позвоню, когда аналитики просчитают ситуацию с учётом твоего задания по углям.
-- Тогда бывай,-- Сашка отключил телефон.
"Вот и тебе, что кость в горле, эти профсоюзы. Не они. Руководители профсоюзов. Педерасты в белых рубашках. А опыт новых заводов показал, что их отсутствие огромное благо и наша система контрактов обеспечивает рабочим все социальные и страховые гарантии. Нет никаких забастовок и требований. Потому что рабочие уверены -- всё записанное в контракте руководство выполнит обязательно. И повышение заработанной платы происходит автоматически. Конечно, мы эти заводы построили в конце девяностых с учётом уже имевшихся ошибок. Принимали на работу людей в профсоюзах не состоявших. А на старые заводы, которые мы покупали и которые получили за неуплату по долгам во владение, профсоюзы имели сильную базу. Где я просчитался?-- Сашка вытащил из кармана карамельку, развернул, этикетку бросил в воду реки, на берегу которой сидел, а конфетку в рот. Бумажка закружилась, попав в водоворот.-- Вот также и профсоюзы со своими выдуманными проблемами вертятся в водовороте. Надо их вытолкнуть на течение. Как? Оставить работяг один на один со своими бонз у цехов стоящих заводов. Пусть помитингуют. Трудяги всё равно придут к нам на наши предприятия, но уже на наших условиях, а бонз мы уже не подпустим. Пока заводы работают бонз в седле, а когда они встанут в период кризиса они ничего не смогут предложить. Ещё до кризиса сложилась паскудная обстановка. Но сам мистер кризис вот-вот бабахнет. Когда-то я его предполагал в конце девяностых. А разве я ошибся? Почти на пять лет. Ладно, не стану перед собой оправдываться, извиняйте, но маху малость дал. Предвестники мирового кризиса были в Азии. Это: Япония, Южная Корея, Индонезия. Ещё раньше он постучался в Мексике. Во сколько это обошлось? Полтриллиона долларов! Столько им влили, надеясь спасти. Но не смогли. Падение производства произошло. Американские товаропроизводители полезли со своим дерьмовым товаром в этот регион и там облажались. Их опередили молодцеватые китайцы по всем пунктам. И надавить на Китай мировые финансы не сумели. У них уже тогда не хватило ресурсов. И политики, чтобы ввести хитрожопые санкции не сыскали никакого предлога. Да и Китай не так сильно был интегрирован в мировую экономику, чтобы его упрекнули силой. Мы тогда избавились от долларов и перешли в расчётах на иные валюты, что было сложновато, однако, вышли сухими из воды. Сейчас мы работаем через металл и новые технологии, а кичащиеся своей прытью янки оказались без страховки. Как быстро они очухаются? А сколько тебе надо времени? Года три. Зарываюсь!! Трёх лет не дадут. Они в первые же месяцы кризиса проведут концентрацию остатков капитала, бросят их в несколько направлений, чтобы не потерять приоритетов и доминант в мире. О чём я забыл спросить у Пирса? О сумме возвращенных в Россию капиталов по завершенным уголовным делам. Парадокс, но возвращают то, что в скором времени обесценится -- доллар. Падение курса это тоже один из способов отдавать долги, по сути, их не возвращая. Интересно будут ли подписывать в США контракты с баскетболистами и хоккеистами на миллиарды долларов и что на эти миллиарды можно будет купить? Они позволили войти в свои двери перекосу в оплате труда. Ну, где видано, чтобы актеришка не бог весть какого таланта, снявшись во второразрядном фильме, получал за три месяца работы десять миллионов долларов?!! Обнаглели господа голливудские предприниматели в конец. Пошлю-ка я к ним своего человека, чтобы он спалил им дотла место работы. Как нельзя кстати в Калифорнии жара и горят окрестности. А чего я такой злой? Пусть получают свои бешеные гонорары, кто им их будет индексировать, когда курс доллара поползет?-- Сашка усмехнулся.-- Нет, ты братец всё-таки урод. Если б кто услышал твои мысли, просканировав, к примеру, сочли бы умалишенным. И правильно. В психушке тебе самое место, а то ишь распоясался. Профсоюзы ему не нравятся, Голливуд опять же, чем-то не угодил".
Он встал и, потянувшись до хруста костей, громко заорал, нарушая таежную тишину. На горизонте, медленно закрывая солнце, накатывалась чёрная туча. Она расползалась по небу, зримо изменяя освещение. Шла первая в этом году гроза. Глухие раскаты грома доносились глухо, а молний ещё не было видно.
"Надо делать ноги,-- решил он.-- Через полчаса так врежет, что промокну до нитки. Не хочется быть оставленным на скамеечке медвежонком. Вперёд!"
Глава 4
Шахта гонит металл. Много металла. Вообще-то она поставляет руду в том понимании, как это преподают в горных вузах. А сам металл извлекают из руд на фабриках, окрещенных ЗИФами (золотоизвлекательная фабрика). ЗИФы главная составляющая и гордость любого ГОКа (горно-обогатительный комбинат). Если на ГОКе нет своей ЗИФ то сделанный концентрат доставляют на чужие ЗИФы и оттуда на аффинажный завод, где металл догоняют до нужной кондиции (пробы) плавлением в специальных высокотемпературных печах.
Шахта организованная Бредфордом на территории когда-то ему данной "семьёй" давала чистый металл. Все рассыпушки вокруг рудной жилы были выработаны и принесли клану около тридцати тонн золота, на что ушло долгих пятнадцать лет. За полгода работы пятьдесят человек выдали на-гора двести тонн золота и почти пять тысяч тонн серебра. Прогнозы по месторождению давали две тысячи тонн золота и около тридцати тысяч тонн серебра, с учётом выемки руды по направляющим жилам. Разработка месторождения в общей массе, уже после выемки шахтным способом дала бы ещё две тысячи тонн золота, но расходы при этом увеличились бы на пару миллионов раз. Да и организовывать открытый карьер, на который государство не даст добро, клан вряд ли пошёл бы.
Плавильня была необычной. Две её печи работали на микроволнах, нагревая концентрат до нужной температуры. Химический анализ показывал, что из концентрата вiгоняется до 80% золота и 82% серебра.
Увеличить выход не удавалось, поэтому остатки концентрата сбивали в ящики и просыпали порошком цементировавшим состав. Мужики роптали, мол, делаем ненужную работу, но когда узнали, что в каждой тонне остатков до пятисот грамм золота -- смолкли.
На упаковке остатков концентрата и застали Бредфорда Снегирь и крестник, старший сын Бояна и Ксении, Александр Апостолов.
-- Отслужил?!-- вместо приветствия спросил Сашка.
-- Да, батька, отслужил,-- отвечает крестник, обнимая Бредфорда.-- Соскучился по родным краям. По работе, тайге.
-- Здравствуй, Андрей!-- Сашка тискает Снегиря.-- Тоже потянуло в забойчик?
-- Сань, у меня пополнение будет к сентябрю. Врачиха сказала тройня. Их же кормить надо.
-- Значит, уговорил Любашу?!
-- Еле уболтал,-- кивает Снегирь.-- Нервов мне стоило.
-- Ну, добро, осматривайтесь. Валите от меня, а то не успеваю до конца смены норму добить,-- Сашка прогоняет обоих, выталкивая с площадки, и они уходят в сепараторный цех.
"Весь в отца. Такой же здоровенный бугай, но лицом вышел в Ксению,-- отмечает себе Сашка.-- Возмужал за эти годы парень. Уже не парень, а мужик".
Сашка рад их приходу. Не потому что ощущается нехватка рук, а потому что Снегирь знает шахту и ему можно доверить проходку, а крестник с десяти лет по промыслам с отцом бегал и на шахте не гость, свой человек.
Вечером после баньки Сашка сидит на крылечке балка с банкой крепко заваренного чая, рядом на пеньке перед ним телефон. Время встреч и разговоров. В Европе раннее утро и звонки часто приходят. Крестник сидит напротив на корточках, а Снегирь взгромоздился на ящик.
-- Бать! Я в раннюю смену пойду. Там три старика колупаются, мал-мал не поспевают.
-- Ладно, Санька,-- кивает ему Бредфорд и глотает горячий чай.
-- Отец там как?
-- Нормально. Кланяться велел. Мать передала кое-что, потом занесу. Там свитер, носки шерстяные. Сестрёнка вязала.
-- Как служилось?
-- Погано, честно говоря. Офицерьё дубовое. После учебки меня направили в Москву. В Сокольнический полк ВДВ. Всякое я в жизни видел, но такого дерьма не встречал. Если б не наши мужики, ей-ей прибил бы парочку уродов в офицерских погонах.
-- Язык-то попридержи!-- обрывает его Бредфорд и смотрит на Снегиря.
-- Бать, мы пока сюда топали с дядей Андреем всё обговорили, и он пожалел, что я тех сучков не удавил.
-- Гнусная история?-- спрашивает Бредфорд у Снегиря.
-- Паскудная,-- вздыхает Снегирь.-- Стрелки в порядке шефства там побывали и ему наказали не лезть в бутылку. Ну и тех козлов тюкнули по головкам безмозглым. Сделали технично в частной баньке одной из фирм, которую те барбосы патронировали. Всех уделали. И мне их ничуть не жаль.
-- Ясно,-- Бредфорд ставит банку с чаем на пенёк и берёт трубку, телефон звонит. Слушает в течение минуты и говорит, улыбаясь:-- Хорошо, Давыдович, сделаю. Привет тебе, во-первых, и спасибо, во-вторых. За что? Да за то, что не звонил два года. Это же счастье, когда никто не беспокоит,-- выслушивает ещё минуту и произносит:-- Великолепно! Рано или поздно все это осознают. Когда-то мы договорились с КОРУНД. Потом БАРРИКАДА на нас вышла, и мы с ними уладили. Я не вижу преград, чтобы ещё кто-то подключился. Всех касается, кто в нашей блядской стране оперирует. Но твоё предложение на координирующие действия наши встретят холодно. Не надо никого тащить, а несогласных выводить в расход. Процесс самоорганизации подталкивать глупо. Добиться единства можно только полюбовно. И необязательно навязывать систему разделов. Я против деления на сферы, потому что мало кто с такой постановкой вопроса согласится. Любые рамки будут ими восприняты, как попытка определить по параметрам. Ты, Давыдович, особо не петушись. Сохраняй бдительность и не вздумай проводить сборища. Не надо им помогать сводиться. И посредником в урегулирование ссор не суйся. Время нынче не самое подходящее,-- Бредфорд умолкает, делает глоток из банки, пока говорит абонент.-- Давыдович, ты такого человека по фамилии Скоблев, знаешь? Ах, это ты и есть! А я всё думаю, с кем это я по телефону болтаю. Да иди ты в одно место с извинениями. Это я знаю, кто ты есть теперь, ещё Паша Апонко, Панфилов в курсе и всё. Для остальных ты остался тем, кем был в бытность генералом КГБ. Я тебе справку о том, что ты изменился, дать не могу. Ей никто не поверит. И доказывать, что ты не слон никому не надо. Вот ответь мне, я тебе при встрече что-то доказывал? Я бил себя в грудь, что я умный и большой? Нет? Ах, ты не помнишь! Не еби мне мозги. Всё ты прекрасно помнишь. Просто ты глядишь на происходящее совсем другими глазами, открытыми. А они все шарят в полутьме. Кому-то жизнь и ситуация тоже глазки открыла, но не всем и не всем правильно. Да будь желание собрать, а мы вычислили всех, я бы их давно свёл глаза в глаза, но не стал так делать. Пока они каждый по себе и за себя, мы можем видеть, чего они хотят и как это желание осуществляют. А посади их в клетку -- баста. Они свои цели прямо не скажут и начнут ханыжить, подвывать, интриги строить, обижаться, спорить по пустякам. Вспомни, сколько мы копий сломали, когда с панфиловцами договаривались? И времени угробили уйму и не добились ничего пока к ним сознание не пришло. А кто даст гарантию, что просветление всех приглашенных озарит?-- Бредфорд здоровается с подошедшим стражником за руку и показывает ему, чтобы задержался. Тот присаживается, как и Апостолов на корточки рядом.-- Знаю такого. Он во Франции был координатором и что? И о том, что он обобрал проходимцев по крупному я в курсе. Его и задницы ещё некоторых прикрыл Мик с моего согласия. У него до сих пор наша доля. Вот он пришёл к тебе и предложил свои деньги оприходовать, чтобы они не пропали, а ты у него не взял потому, что сумма огромная и её в одночасье не раскрутить. И мы у него свою долю не забирали именно поэтому. Приди Мик к нему и предложи ему отдать в хранение всё -- он его пошлёт под три черты, как говорят на Украине. Ему недоверие не позволит отдать. Так они пропадут у него вместе с нашей долей, это честнее, по крайней мере, мне так видится,-- Бредфорд выслушивает и продолжает:-- Головастый, головастый он мужик. Чтоб ты знал, он химик великий, а разведчик никакой. Вот ты его культурно пригласи к себе на огонёк и попробуй уговорить так, чтобы он тебе свои тридцать всучил и нашу долю в двадцать доверил, при этом о связи с нами не говори,-- Бредфорд смеётся ответу.-- Конечно, спросит, откуда ты в курсе, а ты ему скажи, знаю, мол, всю сумму, что ты поимел, и расходы твои мне ведомы, потому остаток у тебя пятьдесят три. Всё дашь -- возьму, а часть нет. И поспешай. В середине сентября начнётся обширный инфаркт экономики, а до сентября их надо перевести в надежное содержание. Позвони Чарльзу Пирсу по этому поводу и Лин Ши,-- Бредфорд вытирает пот со лба.-- Действуй!!-- выключает телефон.
-- Что хотел?-- спрашивает стражник.
-- Ты с кордона?
-- Нет. Из Охотска.
-- Что там?
-- Городок умирает. Народ отваливает на материк. Окрестные поселки опустели совсем. Я ходил на нерест.
-- Заготовились?
-- Резали по внутренней потребности. Браконьеров нет. Порт стоит, а таскать авиацией -- много ли на Як-40 нагрузишь?
-- Ан-24 сняли с линии?
-- На всё лето. А там что будет, никто не знает. Его отправили в капиталку. Новых нет. Замены нет. "Як" и тот через раз летает. У него в Николаевске дозаправка, но топлива иногда нет,-- стражник встаёт с корточек.-- А на кордонах пусто,-- и уходит.
-- Мы на летнее стойбище завернули,-- сообщает крестник,-- так они три года в тайге никого не видели. Рады были нам, аж плакали.
-- Чья семья?
-- Аммосов старик у них главный,-- отвечает Снегирь.
-- Два года назад его внук приезжал за мукой и солью,-- Бредфорд сплюнул.
-- Его на стойбище не было. Ушёл на охоту. Старик спрашивал, даст ли Сутра в долг.
-- Дам. Куда же я денусь. Мальцы с ними кочуют?
-- С ними. Забрали из интернатов,-- Снегирь подаёт Сашке листок.-- Я записал, что он просит. До снега, говорит, продержимся, а зимой помирать надо, однако.
-- Завтра двое в посёлок пойдут, обскажите им как до них дойти.
-- Хорошо, Саш. Мы в баню. Я завтра в ночь пойду. Дашь второй забой под команду? Мужики сами мне предложили.
-- Бери,-- соглашается Бредфорд.
"Значит, Пороховщиков приходил к Скоблеву. Это интересно. Оторвал он конечно у братии позорной деньжищи огромные, но им грош цена, если ими мудро не распорядиться. Видимо он понял, что сделать их было проще, чем пристроить. Информации о том, что он их хочет задействовать, не поступало. К Давыдовичу он пришёл как к первому лицу, у которого с финансами всё чисто, а репутация порядочности стала притчей во языцех. Нет, Скоблев правильно сделал, что не взял этих денег. Ну что с этими миллиардами делать? Куда их воткнуть? Получить наличными и спалить при стечении народа на Красной площади?! Идиотизм да и только. Представить теперь невозможно, что я дожил до времени, когда мне приносят миллиарды на сохранение. Мне, оборванцу и бродяге! Ещё в зад себя от радости поцелуй,-- прозвучал второй голос.-- Я так не смогу изогнуться, чай, не в цирке служу, где есть трос страховочный. По части добыть деньги Пороховщиков полупрофессионал. Если б не Мик, уделали бы всех прямо в здании генеральной прокуратуры имён и званий не спрашивая. Мик -- молодец. Ситуацию высчитал божественно, до активизации сил нашёл по моей наводке подсевшего козлика из "Резеды" и в нужное время заколол. Вот это и есть профессионализм. Или вот тот мужичок. В одиночку сорвавший банк взяток от янки и британцев. Даже мы его проглядели и узнали о нём, когда он оформил в скупке ЗТ. Поступил мозговито. Не только копейку добыл, но и правильно её вложил, при этом застраховал и тем самым сам застраховался. Как его, Коля Крючков, кажется. Корреспондент заштатной газетёнки, подрабатывающий на пропитание уроками английского языка. Вот это самородочек! Большого, однако, веса. И уровень профессионализма сомнению не подлежит. И поймать такого -- уписаешься. Потому что одиночника подцепить невозможно. И в информационную сетку он не попадает. Надо послать кого-то, чтобы к нему пригляделись,-- Бредфорд зевнул и сладко потянулся.-- Вообще-то размышлять на такие темы перед сном не рекомендуется. Ещё приснится что-то поганое". Он встал и собрался было войти в балок, когда его окликнули.
-- Александр, погодь, да!
-- Что, Сурен Вартанович?
-- Посмотри, да! Мы на глубину два километра забурились. Вчера подняли стержень. Ты говорил, что глубже не надо, да. Они мне принесли. Я половину пустил под спектрометр, а вторую в химреактив,-- Сурен подаёт распечатку спектрального анализа.-- Вон, видишь, да! Я такого не встречал. Что это!?
-- НЛО,-- Бредфорд возвращает лист.
-- Шутишь, да!!
-- А химия ещё не готова?
-- Через неделю.
-- Это какой-то хитрый состав руды так фонит.
-- Какой, да!? Александр, я всю жизнь этим занимаюсь. Нет в природе такой руды, чтоб я её по спектральному анализу не смог определить. Чтоб мне сдохнуть, да! И потом, ну положим... но всё равно не верю.
-- И я не верю. Ты все стержни гнал на спектрометре?
-- Ай, слушай, да!!!-- Сурен размахивает руками.-- Ты мне не веришь?
-- Вот потому я тебя и пригласил. Мы вклинились в кристаллический щит о размерах которого не имеем данных. Сломали на нём семнадцать буровых головок. И я, будучи упрямым по природе, знаю, что прячет она такими барьерами что-то важное. Ну не может там чего-то не быть, за этим проклятым щитом. А ты специалист по рудам. Карты в руки тебе.
-- Какие карты, да!?? Не играю я совсем,-- возмущается Сурен.
-- И зря не играешь. Приходи в свободное время я тебя научу.
-- Не шути так, да! Нет у меня времени на это. Головоломка такая, а ты в карты предлагаешь!
-- Хорошо! Слушай меня, да!-- Бредфорд выплескивает из банки остывший чай.-- Толщина кристаллического пласта километр триста метров. Его где-то прорвало. Вот мы теперь гребем руду золотоносную и, возможно, именно она образовалась на выходе, когда упёрлась масса оливина в поверхностные коренные граниты. Они полопались и часть золотой руды ушла в россыпи.
-- Допустим,-- соглашается Сурен.
-- А какой состав поднимался? Не ты, не я не знаем. Ну, написано там что-то в книгах, даже есть схемы, где распиханы металлсодержащие зоны по трубке, но я не встречал в книгах и научных работах определений, какие же массы это были по химическому составу. Даже примерно.
-- Согласен, да.
-- Ты встречал такой мощности кристаллические щиты в своей практике, да ещё на такой смешной глубине?
-- Нет.
-- У меня опыта меньше чем у тебя, но я информацию собрал по миру. Нигде такого нет. Чтобы его пробить, я заказывал специальные буровые головки с насадками, но всё равно испепелил он 17 штук. Можешь подсчитать, какое было давление и температура, когда расплав в него упёрся?
-- Теоретически могу, да.
-- А я тебе без подсчёта отвечу: в десять раз больше по давлению, чем в кимберлитовых и в четыре раза по температуре.
-- Где-то так, да!
-- Так что образовалось из неизвестного нам расплава перед этим щитом?
-- Намёка на алмазы нет!-- Сурен смеётся.
-- Состав сопутствующих неизвестному расплаву определил?
-- Да. Всё, слушай, есть.
-- Вот с этого и начинай.
-- Так глубоко хочешь идти?
-- Не знаю, стоит ли!
-- Стоит, стоит, да!! Там же редкоземельные, вай-вай!!
-- Тогда иди и пытайся определить, что это за руда. Я тебе ко всему добавлю. Только не обижайся, да! Слово дай!
-- Мамой клянусь, да!!!
-- Когда-то я чистил одну горку, далеко отсюда, на германий. Сепараторы делали под него, но они пригодились и под золото. Так вот, я его нашёл вне понимания всех теорий.
-- Не намекай, да! Прямо говори!?
-- У нас все связывают происхождение металлов с давлением и температурой.
-- Ну не всегда.
-- Речь о коренных рудах.
-- Тогда, вай!!
-- Бывает вода катализатором?
-- Слышал, но не видел.
-- А гравитацию, магнетизм, ядерное взаимодействие кто в расчёт берёт?
-- Никто.
-- А почему?
-- Чтобы ядерное было, наших давлений и температур не хватает,-- определяет Сурен.
-- Ха!-- Бредфорд вскидывает руки.-- Но тяжёлые элементы в расплаве под давлением и температурой превращаются в зависимости от показателей: то в уран, то в молибден, то в золото, то в серебро. Так?
-- Ну, углерод положим в алмазы.
-- Или в графит.
-- Так, да.
-- А у нас в сопутствующей что?
-- Водород и углерод.
-- А кислород?
-- Совсем его нет.
-- Дошло!?
-- Хитрый ты, Александр. Я тебя раскусил, куда ты меня втягиваешь. На металлизацию, да?!!
-- Сурен! Химия земли в научном описании -- блеф собачий. Ты о нейтрино слышал?
-- Вах!!! Конечно, слушай, да! Их же не объедешь!
-- А они, мать их, не только солнцем вырабатываются, но и окрестными звездами. Сколько их на сантиметр поверхности прилетает?
--
Миллиардов сто в секунду на квадратный миллиметр, да.
--
А Луна, спутник наш дорогой, три миллиарда лет назад стукнула Землю два раза и потом раз пять по касательной шваркнула. Знаешь?
--
Конечно! Вах! Даже сам считал когда-то.
--
И что могло там быть при таком космическом масштабе вселенском? Какие там были давления и температуры?
--
Этого никто не знает.
-- Всё, иди, Сурен. Я со смены еле ноги волоку.
-- Давно послал бы меня, да!-- Сурен уходит по направлению к другому балку, разговаривая по дороге с самим собой.