Аннотация: В мире нет ничего вечного. Иногда любовь, что ушла, лучше оставить в памяти не пытаясь воскресить.
Асфодели
Он часто приходил сюда, посмотреть на асфодели. Смотрел на них и вспоминал ее. Ибо память - удел живых...
***
- Ты уверен, что хочешь этого?
На берегу, у самого обрыва стояло двое. Сероглазые и светловолосые, волосы вьются локонами. Можно было сказать, что они схожи как братья, но... Один из них - широкоплечий мужчина, одетый в простую не выделанную шкуру, мрачный и спокойный, второй же - тонкий юноша в льняном хитоне, задумчивый и печальный.
- Да, друг мой. Я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где Солнце поднимается из моря. Там, где-то в той стороне, лежал предмет их беседы. Там текла река несущая самые сладкие воды. Там же протекала и ее сестра, чья вода напитанная слезами слыла наигорчайшей водой, какая только может существовать. Там же находилась и цель будущего путешествия одного из них.
- Но ведь несмотря на то, что все знают, где это... никто там не бывал... точнее, не вернулся.
- Я буду первым, мой друг, причем я вернусь не один.
***
Никто на корабле не понимал его. Добровольно отправиться туда, куда отвозили отбросы общества... Не иначе сумасшедший, вторили купцы, что везли товар на продажу в понтийские колонии. Но никто не говорил этого вслух.
- Спой еще. Пусть твоя арфа заплачет.
И он пел, а арфа рыдала и слезы наворачивались на глаза даже у тех, кто не задумываясь зарезал бы брата, если бы такое убийство принесло дополнительный медяк прибыли.
- Спой еще. И пусть арфа твоя засмеется.
И он снова пел. И арфа смеялась, и от ее смеха солнце проглядывало сквозь самые мрачные тучи
***
- Ты уверен, что хочешь именно этого?
На краю безмежной степи стояли двое. Оба прямые душой, как скифский акинак, можно было сказать, что они схожи как братья, но... Один из них кривоногий всадник, родившийся в седле, другой же видел коней лишь на рисунке амфоры и на гипподроме в дни праздников.
- Да, друг мой, Я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где Солнце поднимается из марева. Там, где-то в той стороне лежал предмет их беседы. Там находились поля заросшие черными тюльпанами. Там же лежала страна блаженных. Там же царила вечная весна.
- Но ведь несмотря на то, что все знают, где это... никто там не бывал... точнее, не вернулся.
-Я буду первым, мой друг, и я вернусь не один...
***
Пастухи считали его безумцем. Он собирался идти туда, где не кочевал ни один род... Не иначе сумасшедший, вторили караванщики, что везли товар из понтийских колоний. Но никто не говорил этого вслух.
- Спой еще. Пусть твоя арфа заплачет.
И он пел, а арфа рыдала и пастухи вспоминали ушедших и слезы наворачивались на глаза даже у тех, кто завалил черепами не один степной овраг.
- Спой еще. И пусть арфа твоя засмеется.
И он снова пел. И арфа смеялась. И от ее смеха солнце проглядывало сквозь степную пыль поднятую повозками.
***
- Ты уверен, что хочешь этого?
На берегу реки стояли двое мужчин. Мудрость и опыт избороздили их лица морщинами, можно было сказать, что они схожи как братья, но... Один был Харон, перевозящий тени через сладчайшую из рек, второй же был человеком, что потерял любимую.
- Да, друг мой. Я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где Солнце никогда не поднималось на небосвод. Там, где-то в той стороне лежал предмет их беседы. Там находилось царство Аида.
- Но ведь несмотря на то, что все знают, где это... никто оттуда не вернулся.
- Я буду первым, мой друг, причем я вернусь не один...
***
Кентавры считали его безумцем. Он собирался идти туда, куда путь был заказан даже потомкам владык... Не иначе сумасшедший, вторили амазонки. Но никто не говорил этого вслух.
- Спой еще. Пусть твоя арфа заплачет.
И он пел, а арфа рыдала. И кентавры вспоминали потерянных близких. И влага блестела на глазах даже у тех, у кого давно высохли слезы.
- Спой еще. И пусть арфа твоя засмеется.
И он снова пел. И арфа смеялась. И от ее смеха легчало на сердце даже у тех, кто давно разучился улыбаться.
***
- Ты уверен, что хочешь этого?
На берегу реки стояли двое мужчин. Страдание наложили отпечаток на их души, можно было сказать, что они схожи как братья, но... Первый был владыка царства мертвых, второй же был нищ и гол, как и любой бродячий музыкант.
- Да, друг мой. Я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где души мертвых бродили меж асфоделей. Там, где-то в той стороне лежал предмет их беседы. Там находилось Эвридика.
- Но ведь ты не вернешь ей памяти. Испившие воды Лето забывают все, и это благо для них. О, как бы я хотел научиться забывать. И учти, никто отсюда не возвращался, по крайней мере таким же, как прежде...
- Я буду первым, мой друг, причем я вернусь не один...
***
Минос считал его безумцем. Он собирался сделать то, что не под силу даже владыкам... Не иначе сумасшедший, вторили эриннии, что блюли законы владык. Но никто не говорил этого вслух.
- Спой еще. Пусть твоя арфа заплачет.
И он пел, а арфа рыдала и эриннии вспоминали ушедшие времена и слезы капали из глаз даже у тех, кто никогда не знал жалости.
- Спой еще. И пусть арфа твоя засмеется.
И он снова пел. И арфа смеялась, и от ее смеха солнце восходило там, где никогда не видели лик Гелиоса.
***
- Ты уверен, что хочешь этого?
На берегу реки стояли двое. Долг закалил их, можно было сказать, что они схожи как братья, но... Один был цербер трехглавый пес, чья обязанность сделала его несчастным существом, так как его никто не любил, второй же... обязанность забрала у второго смысл жизни.
- Да, друг мой. Я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где Солнце каждое утро поднималось на небосвод. Там, где-то в той стороне лежал предмет их беседы. Там находился мир живых.
- Но ведь несмотря на то, что он отпустил ее... никто не сможет вернуть ей память... она будет страдать.
- Я попытаюсь, мой друг, может быть мне удастся вернуть ей память...
***
Он пел, его арфа играла как никогда прежде. В хороводе безликих теней, он увидел ее, Эвридику. Но стоило ему прекратить играть, как она исчезала вновь.
- Ты не сможешь увести ее отсюда. Не смог вернуть ей память. Ты хочешь оставить ее в краю забвения?
На краю мира мертвых стояло двое. Печаль была их уделом, можно было сказать, что они схожи как братья, но... Один был Психопомп - Водитель Душ, второй же был певец Орфей.
- Да, друг мой, я хочу именно этого.
Оба смотрели вдаль, туда, где каждый оставил частичку своей души. Там, где-то в той стороне лежал предмет их беседы. Там находился остров блаженных.
- Но ведь несмотря на то, что ты отпустил ее... она не отпустила тебя... память о ней... печаль и горечь... не покинет тебя... если ты ее не забудешь...
- Я не забуду ее, мой друг, и может быть мне удастся снова встретиться с ней ...
***
Он часто приходил сюда, посмотреть на асфодели, точно такие же, как и там.... Он смотрел на них и вспоминал ее. Ибо забвение - спасение мертвых...