Аннотация: Скучно быть принцем. Очень скучно. А болтаться по галактике и вляпываться в сомнительные истории - весьма даже весело. Друзей, опять же, подходящих завести можно...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОКЛЯТИЕ РЕЙНХЕЙМОВ
Чего терпеть не могу, так это официоза. Хотя, казалось бы, пора привыкнуть, но - не могу. Быть может, мои родственники правы, считая меня сумасшедшим. Дверь тронного зала распахнулась, и церемониймейстер, для пущей важности громыхнув своим жезлом об пол, торжественно возвестил:
- Его светлость принц Рой Аддон Синтерийский!
Я прошел мимо этого раззолоченного ливрейного пугала, преодолел длинный, помпезно разукрашенный зал, поклонился и произнес привычные, давно набившие оскомину слова:
- Доброе утро, ваше величество.
- Доброе утро, принц, - раздалось в ответ, и я занял место, положенное мне по рангу и возрасту: справа от трона, на пятой ступени ведущей к нему лестницы.
От дверей донесся еще один удар церемониймейстерского жезла и раскаты церемониймейстерского голоса:
- Его светлость герцог Оноре де Риваль Сен Джорм, министр его величества!
Мне стало тошно. Утренний прием у Императора - пожалуй, самая занудная процедура из всех, какие случаются за день. Это же просто свихнуться можно - выслушивать каждое утро длиннющий список имен, да еще, к тому же, практически никогда не меняющийся.
Я украдкой взглянул на часы. До окончания церемонии оставалось еще минут двадцать. Потом завтрак - процедура менее мучительная, но тоже не слишком приятная: прекрасные блюда королевской кухни теряли половину своего очарования из-за того же плесневелого
Традиционализма, которым здесь сопровождалось все, начиная от пробуждения и заканчивая отходом ко сну. И даже сон. Традиционализм отравлял всю здешнюю жизнь. Чертовски неприятно сидя за столом изображать из себя деревянный чурбан, контролировать каждое свое движение - не дай Бог, какое-то из них окажется не вписанным в Уклад Двора Аддонов, говорить исключительно на предписанные темы... Может, кому-то все это и нравится, но я к числу таковых не принадлежу.
Похоже, все допущение на утренний прием собрались... Ага, так оно и есть. Церемониймейстер дважды грохнул по несчастному полу своей дубинкой и объявил:
- Его величество готов выслушать просьбы своих подданных.
Над тронным залом повисла тишина. Можно подумать, у подданных его величества нет никаких просьб. Расфуфыренный церемониальный болван поднял свою резную палку, чтобы возвестить окончание приема, когда я, наконец, решился и шагнул вперед. Все настороженно уставились на меня - видно решили, что я опять выкину какую-нибудь пакость. Они все еще не могли забыть, как двенадцать лет назад, будучи еще совсем ребенком, я приклеил к жезлу церемониймейстера детонатор от фейерверка. В результате церемония была сорвана, и все кроме меня впали в уныние. Потом, правда, в уныние впал уже я, но это не важно. Не люблю я об этом вспоминать, кроме того, это было так давно. Не знаю, чего они от меня ждали на этот раз.
- Прошу аудиенции его величества, - сказал я. Похоже, двор был несколько разочарован.
- Я приму вас сразу после завтрака, принц, - объявил король после секундного раздумья.
Как только я вернулся в строй, церемониймейстер, словно поставив точку, вогнал жезл в пол и пояснил для тех, кто еще ничего не понял (если таковые тут были):
- Прием окончен. Его величество приглашает всех присутствующих к совместной трапезе. Завтрак будет подан в голубой гостиной.
Тоже мне, первооткрыватель! Да в нашем милом дворце уже четыреста семьдесят лет завтрак подавался только там. И, сдается мне, будет подаваться там же еще по меньшей мере четыреста семьдесят лет. Строго соблюдая субординацию, двор начал перекочевывать в сторону завтрака.
За завтраком я позволил себе немного расслабиться и вскоре почувствовал прилив сил и храбрости. Я надеялся, что их хватит на предстоящий разговор с отцом. Его скрупулезность в соблюдении этикета меня просто убивала. Возможно, повинна в этом была моя детская болезнь. Уж не знаю, чем я там болел - я тогда был слишком маленьким, чтобы в этом разобраться. Поскольку наши врачи были не в состоянии меня починить, отец отправил меня на Землю, где я в результате провел два с лишним года. Когда я вернулся, то, разумеется, не имел об этикете ни малейшего представления и, мало того, иметь его желания не испытывал. И вот теперь я болтался по дворцу без всякого дела, испытывая отвращение ко всему, с чем сталкивался и не имея возможности даже удалиться в свое имение - на Синтерию, поскольку еще не достиг королевского совершеннолетия (двадцати семи лет) и, соответственно, управлять имением не мог.
Трон Аддонов мне не грозил, так как я был только пятым сыном короля. Четверо старших братьев сводили мои шансы практически к нулю, что приводило меня в бешеный восторг: если бы я был прямым наследником, то давно бы уже повесился, Но, поскольку я таковым не являлся, у меня был шанс смыться отсюда, ибо насущной необходимости в моем присутствии при дворе не было.
Дверь тронного зала распахнулась, жезл врезался в пол.
- Его светлость принц Рой Аддон Синтерийский.
Я остановился перед троном. Его величество Эдгар Аддон Шестой вонзил в меня взгляд, как вонзают вилку в бифштекс.
- Я вас слушаю, принц, - наконец произнес он.
- Отец, - на какой-то момент я вдруг забыл, зачем пришел сюда. - Отец, мы с вами здесь вдвоем. Неужели вы не можете ни на миг отбросить этот дурацкий этикет и побыть - хотя бы немного, всего несколько минут, не королем, а просто человеком? Зачем вы прячетесь за все эти условности? - я замолчал. Над нами повисла гнетущая тишина.
- Я вас слушаю, принц, - его взгляд буквально прожигал во мне дыры. Я молчал. Я ждал ответа.
- Нет, Рой, я не могу позволить себе расслабиться. Стоит хоть на секунду забыть, что ты - король и ты уже не скоро вновь себя им почувствуешь. Это наносит вред, непоправимый вред государству, - в его глазах мелькнуло что-то похожее на тоску - тоску по утерянной человечности, впрочем, это длилось лишь мгновение. - Я вас слушаю, принц, - передо мной вновь сидел Эдгар Аддон шестой.
- Ваше величество, я хочу покинуть двор, я хочу покинуть пределы Аддонского королевства, - я замер, поражаясь собственной смелости.
- Чем вызвано ваше желание, принц, - на лице отца не отразилось и тени каких-либо эмоций.
- Вы знаете, ваше величество, что с шести до восьми лет я жил на Земле. Возможно, именно поэтому я тяжело переношу ограничение моей личной свободы рамками этикета. Кроме того, эти два года, проведенные на Земле, возбудили мое любопытство. Я хочу посмотреть как живут люди в других местах. Поэтому я прошу ваше величество отпустить меня.
- Что заставляет вас обращаться с этим ко мне? Ведь вы можете уехать не спрашивая моего разрешения?
- Мне кажется, это было бы невежливо, - я замялся. Отец поставил меня в дурацкое положение, но, похоже, у него на это были свои причины. - Кроме того, вы, в конце концов, мой отец. Я вас люблю, как это и положено сыну, согласно этикету, выдуманному природой, и не могу позволить себе оскорбить вас подобным образом.
Отец долго молчал, и мне уже показалось, что его ответ будет отрицательным, но тут он спросил:
- Когда вы собираетесь отбыть, принц?
- Я хотел бы уехать сегодня, - ответил я, чувствуя, как все сжимается у меня внутри.
- Нет! - он покачал головой и неожиданно улыбнулся. Видимо, его развеселил мой расстроенный вид. - Я хотел бы, чтобы вы остались с нами до завтра. Вы монете уехать сразу после обеда.
- Благодарю вас, ваше величество, - прошептал я, сгибаясь в поклоне, чтобы отец не увидел моей излишне радостной физиономии.
Его величество Эдгар Аддон шестой поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Я пулей вылетел из тронного зала и помчался к себе собирать вещи.
Свободен!.. Ну, или почти свободен. Чуть больше чем через сутки я покину дворец и, даст Бог, нескоро сюда вернусь. И к чертовой матери все эти этикеты, правила и Уклады. Я буду вставать когда захочу, есть когда захочу и как захочу - даже руками, если мне это приспичит, и развлекаться всеми известными способами, дабы отплатить себе за все эти унылые придворные годы. И еще я увижу мир - мир, не ограниченный стенами дворца и не связанный по рукам и ногам паутиной традиций.
О том, куда я направлюсь и чем конкретно буду заниматься, я имел весьма смутное представление. Точнее говоря, представления об этом я не имел вовсе. Но в этом тоже была своя прелесть. Пусть будет так: завтра после обеда я заявлюсь в порт и возьму билет на первый же рейс. А когда где-нибудь окажусь, тогда и подумаю, что мне делать и куда направляться в дальнейшем. Главное, чтобы это "где-нибудь" оказалось подальше отсюда.
Я вытащил из шкафа огромный чемодан, уложил в него необходимую с моей точки зрения одежду, пару книг, шкатулку с драгоценностями (их я, правда, взял не все), сверху пристроил зачехленную шпагу и пару пистолетов и с трудом закрыл крышку. Отойдя на пару шагов я полюбовался на результаты, воображая себя бывалым путешественником. Тогда я еще не знал, что бывалые путешественники не таскают с собой чемоданов размером метр на полтора.
- Принц Рой Аддон Синтерийский!
Ранее казавшийся бесконечным путь через тронный зал, сегодня вдруг оказался необычайно коротким - возможно потому, что мне не скоро предстояло проделать его снова.
- Доброе утро, ваше величество.
- Доброе утро, принц, - в глазах отца мне почудилась насмешка. Я занял свое привычное место. Сегодня унылая процедура утреннего приема казалась мне удивительно приятной.
Из состояния эйфории меня вывел двойной удар церемониймейстерского жезла.
- Объявление его величества! - торжественно возвестил обладатель сего предмета. Король поднялся.
- Господа, - очень торжественно начал он. - Я хочу сообщить вам, что сегодня принц Рой, согласно своему решению и с моего позволения покидает Эйм и отправляется путешествовать. По этому поводу сегодня, в Большой Трапезной зале состоится торжественный обед, на который я, от лица и по просьбе принца приглашаю всех присутствующих, а так же их друзей и родственников.
Толпа придворных принялась хором благодарить его величество Эдгара Аддона шестого, а так же его светлость принца Роя Аддона Синтерийского - меня, то есть, а я стоял как огородное пугало, разинув рот, и ничего не понимал. В транспортабельное состояние меня привели только привычные слова церемониймейстера:
- Прием окончен. Его величество приглашает всех присутствующих к совместной трапезе. Завтрак будет подан в голубой гостиной.
Вам не доводилось быть на торжественном обеде во дворце? Нет? - значит, вы не имеете ни малейшего представления о том, что это такое. Во время такого обеда мало кто сидит за столом: большинство гостей ходит стадами по залу, перемещаясь от стола к столу, и рассуждают о науке и искусстве, о которых две трети из них не имеют ни малейшего представления, а так же о качестве и ассортименте подаваемых блюд и напитков, в каковых те же две трети разбираются не лучше, чем старая дева в сексе. Все делают все, что хотят, но, как правило, не делают ничего. К окончанию обеда гости обычно настолько загружают свои желудки, что оказываются не в состоянии не только двигаться, но даже связно говорить, что, впрочем, всех вполне удовлетворяет,
Обед, который давался по случаю моего отъезда, не являлся исключением. В меню, составленном придворными диетологами, (это такие специалисты по еде, которые разбираются во всем, кроме диеты), было означено триста семьдесят блюд и сто шестьдесят четыре напитка - от холодной воды до подогретой водки.
Все, как водится, бродили туда-сюда и говорили на модные темы. Самой модной темой был мой отъезд. Единственным человеком, с которым эта тема не обсуждалась, был я. Краем уха я слышал по меньшей мере дюжину различных предположений о причине моего отбытия. Одни говорили, что все дело в том, что я повздорил с отцом, и он попросту прогнал меня с глаз долой, другие - что я выкинул какую-то пакость, и его величество отправил меня в ссылку; третьи считали, что я влип в некрасивую историю с некоей милой дамой (при этом называли не менее десятка имен), и что ее муж грозился меня убить посредством наемного убийцы, от какового я и спасаюсь. Были еще версии о секретной миссии, о происках моих старших братьев и всякая подобная мура. Все это обсуждалось громким полупьяным шепотом, который стихал при моем приближении и снова возникал, стоило мне отойти на пару шагов. В общем, все было очень мило и забавно. Пять с лишним сотен приглашенных, их друзей и чьих-то родственников с завидным аппетитом поглощали триста семьдесят наименований блюд, заливая их королевскими винами, и чесали языки об острые, свежие и совершенно бредовые сплетни.
Едва шум в зале начал спадать, свидетельствуя о том, что веселье пошло на убыль, и гости готовы к тому, чтобы отправиться по домам (каковая готовность, впрочем, весьма относительна, так как путь от стола до дверей они могут проделывать часа да), я поднялся на помост, на котором стояло кресло короля, поклонился и сказал:
- С позволения вашего величества, я хотел бы отбыть как можно быстрее.
- До свидания; принц, - отец сегодня был на редкость сентиментален. - Надеюсь, вы не запятнаете честь рода Аддонов.
- Постараюсь, ваше величество, - обнадежил я отца и, проделав все необходимые с точки зрения этикета телодвижения, наконец-то выбрался из душного прокуренного зала.
В моей комнате меня уже ждал слуга, который должен был сопровождать меня до порта. Едва я появился в дверях, как он подхватил мой чемодан, выскочил в коридор и замер, ожидая моих распоряжений.
Я велел ему отнести вещи в гараж, вызвать шофера и ждать меня в машине. Слуга был хорошо вышколен: едва я перестал говорить, как он исчез из моего поля зрения.
Я сделал круг по своим комнатам, прощаясь с привычными, ставшими почти родными вещами, запер дверь и направился к гаражу.
Швейцар, едва завидев меня спускающимся по лестнице, схватился за телефон, так что когда я вышел за дверь, у подъезда уже ждала машина. Слуга распахнул дверцу, я плюхнулся на сиденье. Водитель плавно поднял катер на минимально возможную высоту - с таким расчетом, чтобы только не задеть крыш дворца, и мы стремительно понеслись в сторону порта. Я глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку, закрыл глаза: первый шаг к новой жизни был сделан.
Оставив слугу ждать меня в машине, я направился к кассам. Сунув голову в ближайшее свободное окошко и обнаружив за ним симпатичную улыбчивую девушку, я растянул рот от уха до уха и спросил:
- Какой рейс отправляется первым?
- Простите? - она, похоже, не поняла меня.
- Хм... Ну, скажем так: на какой из ближайших рейсов у вас есть билеты?
- Через двадцать минут отправляется катер-комплекс на внешний порт. Если вы сядете на него, то успеете либо на рейс челнока Эйм - Лорана, либо на экспресс, идущий до Олвира-12. Места на оба эти рейса остались только по классу "люкс"".
- Это-то мне как раз и надо! Люкс, одноместный, только не до Олвира, а чуть поближе.
- До Трейта?
- Ну, пусть будет до Трейта,- согласился я, старательно делая вид, что как раз Трейт-то и является целью моего путешествия, миром, в который я мечтал попасть всю свою сознательную жизнь. Хотя, как вы, наверное, догадываетесь, я не имел об этом самом Трейте ни малейшего представления, поскольку только что впервые о нем услышал.
Я малость погрустнел - отнюдь не из-за расходов, которые во-первых, были не столь уж внушительны, а во-вторых, меня мало волновали - просто, судя по сумме, названной девушкой, этот Трейт находился у черта на куличиках. Ну что ж, он, я надеюсь, ни чем не хуже любого другого места. Я протянул деньги и получил билет.
С трудом отыскав на стоянке свой катер, я забрал чемодан и отправил машину обратно во дворец. До посадочной площадки багаж я тащил сам - из глупой гордости. Особенно - вторую половину пути, когда наконец понял, что вряд ли дойду до трапа - скорее всего, мне суждено скончаться прямо посреди зала ожидания, убитым неимоверной тяжестью поклажи. Попутно я успел посочувствовать слуге, который был вынужден таскать этот груз по дворцу. Однако, к величайшему своему удивлению, я добрался до трапа катер-комплекса живым и, даже, насколько я могу судить, почти здоровым.
До старта оставалось две минуты и я как раз успел сдать багаж на попечение стюарда и устроиться в кресле. Перелет до внешнего порта занимал два с половиной часа, так что, я успел выспаться и заскучать. Поэтому, как только катер-комплекс пришвартовался к шлюзам внешнего порта, я сдал чемоданы в багажно-сортировочный отсек (это такое специальное ведомство Астрослужбы, созданное с единственной целью - терять вещи пассажиров), оставил диспетчеру свои билетные данные и отправился в библиотеку, чтобы обзавестись хоть какой-нибудь информацией о месте, в которое я направлялся.
Трейт оказался заштатной аграрной планетой, единственным достоинством которой являлся небольшой, но достаточно приятный гостинично-туристический комплекс. Меня все это вполне удовлетворяло. Я решил остановиться там на некоторое время, чтобы осмотреться и решить, что делать дальше.
Я зашел в кафе, выпил чашку кофе и, запасшись газетами, двинулся к посадочному лайнеру; рассудив, что лучше не мозолить глаза толкающимся пассажирам, рискуя на каждом шагу быть узнанным. Конечно, моя физиономия не так уж часто мелькала, на страницах светской хроники, но и того что было могло вполне хватить. А становиться объектом любопытства подданных Аддонского двора мне сейчас не хотелось.
Я благополучно добрался до своей каюты и обнаружил там уже ставший ненавистным чемодан. Запинав его подальше в угол, я развалился в кресле и закурил.
Олвирский экспресс относился к той категории транссистемных лайнеров, которые не делают остановки в промежуточных пунктах. Они забирают пассажиров с посадочного лайнера, встречающего их на окраине внесенной в маршрут системы, высаживают на него тех, кому нужно выходить и, не останавливаясь, отправляются дальше. Таким образом, на посадочном лайнере мне предстояло провести время, необходимое для разгона и выхода оного к точке рандеву - то есть, неделю. Затем, судя по расписанию, почти столько же - на самом экспрессе, чтобы добраться до Трейта, и еще неделю на трейтском посадочном. Всего, выходит, двадцать номинал-суток. Или чуть больше.
Я бросил окурок в щель утилизатора и принялся за дело. Прежде всего я всесторонне исследовал свою каюту, справедливо полагая, что "люксы" на всех кораблях Ассоциации одинаковы, а поскольку я собираюсь много путешествовать, то мне не мешало бы иметь о них как можно более полное представление,
"Люкс" состоял из трех комнат: гостиной, кабинета и спальни. Кроме того, в нем имелась небольшая прихожая.
Спальня и кабинет никакого уважения к номерам подобного типа не вызывали: это были небольшие, скромно оформленные помещения, все различие между которыми заключалось в том, что в одном стояла большая квадратная кровать с пристроенной к ней тумбочкой, а в другом - стол и два кресла.
По всей видимости предполагалось, что пассажир будет основное время проводить в гостиной, которая была для этого приспособлена наилучшим образом.
Обнаружив в одном из шкафов бар, я запасся бутылкой коньяка и вновь обосновался в облюбованном мною кресле, с целью просмотреть газеты.
Первое, что я сделал, это поперхнулся коньяком, ибо едва открыв страницу светской хроники, уткнулся в свою собственную, огромного - не меньше чем на пол-экрана - физиономию. Под оным изображением стояла пояснительная подпись: "Принц Рой Аддон Синтерийский, пятый сын Его Величества Эдгара Аддона шестого, Императора Эйма". Далее сообщалось, что этот самый вышеозначенный принц Рой, отбыл сегодня из дворца не имея определенной цели и, соответственно, путешествуя для собственного удовольствия, что путешествует он инкогнито, так как не хочет шума вокруг своей персоны и что по этой же причине он не сообщил никому своего маршрута. Моя инкогнитская физиономия, помещенная над этой грудой слов, явно оставляла желать лучшего, если бы не подпись под снимком, я бы никогда не поверил, что это я. У меня просто не могло быть такого выражения лица. Да если бы я встретил типа с такой Физиономией где-нибудь во дворце, я бы сразу же, не задумываясь, вызвал его на дуэль. Все это привело меня в довольно мрачное расположение духа, которое усугублялось мыслью, что с анонимностью мне на какое-то время придется распроститься, ибо после этой статейки меня узнает каждая собака, прочитавшая сегодняшний выпуск "Колец Эйма" (если только собаки умеют читать), не говоря уж о людях. Следующий из всего этого вывод был прост и до безобразия неприятен: до посадки на Оолвирскяй экспресс, где ничего не стоит затеряться в толпе, покидать каюту мне противопоказано.
В одном из углов комнаты хрюкнул динамик. Я машинально поднял голову и попытался его рассмотреть, но вскоре бросил это неблагодарное занятие и прислушался к доносившимся из него словам :
"Господа! Капитан Джеймс Энтайр и экипаж посадочного лайнера "Агат-045." рады приветствовать вас на борту. Наш рейс продлится семь номинал-суток. На борту во время полета для вас работают бар, ресторан, тренажерный зал, бассейн, казино. Экипаж приложит все усилия для того, чтобы ваш рейс проходил легко и комфортабельно. До старта осталось шестьдесят секунд. Во избежание неприятных ощущений, просим пассажиров занять кресла, установленные в гостиных их кают. Спасибо за внимание."
Поскольку я и так уже находился в указанном кресле, их сообщение меня не особенно взволновало. Я отхлебнул коньяку и расслабился. Не знаю уж, какие у них там предполагались "неприятные ощущения" в момент старта, но я, во всяком случае, ничего не почувствовал. 0 том, что мы уже стартовали, я узнал только тогда, когда одна из стен гостиной, оказавшаяся экраном, замигала и открыла вид на удаляющийся порт. Я помахал порту рукой и сдобрил радость расставания с Эймом внушительной порцией коньяка.
Из полумедитативного состояния, в которое меня погрузило ощущение мягкого, теплого, искрящегося коньячного клубка, прокатившегося по горлу, меня вывело занудное жужжание зуммера. Кто-то звонил в дверь моей каюты.
- Войдите, - крикнул я.
Из прихожей донесся тихий вздох распахнувшейся и вновь закрывшейся двери, и мгновением позже, на пороге гостиной возник высокий болезненно-худой человек в форме астронавигационного управления пассажирских перевозок (более известного как 106-е астроуправление).
- Позвольте представиться: капитан Джеймс Энтайр, к вашим услугам, сэр, - произнес он глубоким, чуть хрипловатым голосом.
- Весьма польщен вашим вниманием, капитан, - я изобразил дружелюбную улыбку и указал на кресло. - Присаживайтесь... Простите, это у вас такой порядок - что капитан посла старта инспектирует пассажиров?
- Нет-нет, что вы, - Энтайр даже слегка покраснел от смущения, - Просто каюты класса "люкс" бывают заняты чрезвычайно редко - вот я и решил к вам зайти: познакомиться, узнать, всем ли вы довольны...
- Да, капитан, разумеется. Мне здесь очень нравится... Хотите коньяка? - я продемонстрировал бутылку.
- Ну, только если совсем чуть-чуть, - бедняга настолько смутился, что уже просто не знал куда деваться. Видимо, он не привык к подобному обращению со стороны пассажиров люксовых кают.
- Однако, вы мне так и не представились, - сказал он извиняющимся тоном. - Конечно, если вам угодно сохранить свое имя в тайне...
- Да, бросьте вы, - я безнадежно махнул рукой. - Это не имеет смысла. Все равно, мое имя станет вам известно, стоит только открыть газету. Я - принц Рой Аддон Синтерийский, - в первый момент я испугался, что он вывихнет челюсть. Потом, - что его глаза сейчас выскочат и раскатятся по полу. Уж чего я никак не ожидал, так это такого эффекта. Капитан Энтайр был на грани обморока.
- Успокойтесь, капитан, ради Бога, успокойтесь, - честно говоря, я здорово встревожился.
Я не понимаю, чего особенного вы нашли в моем имени, - это уж я сморозил явную глупость. Впрочем, от волнения я плохо соображал, что говорю.
- Нет... Не волнуйтесь, ваша светлость. Извините... - капитан начал понемногу приходить в себя.
- Мне не за что вас извинять, - я был несколько удивлен его бессвязным бормотанием.
- Простите, ваша светлость. Я никак не ожидал, что у нас на борту появится столь высокопоставленный гость. Нам еще никогда не приходилось принимать никого из дома Аддонов, - похоже, Энтайр окончательно пришел в себя. Я надеялся, что сегодня ему больше не придется покидать это худосочное обиталище духа.
- Разумеется, капитан, - я ободряюще улыбнулся. - Ведь за четыреста семьдесят лет правления дома Аддонов единственным, кто покидал пределы Эйма подобным образом, был опять же я. Но тогда мне было всего шесть лет.
- О, да, я понимаю! - теперь Энтайр просто кипел от воодушевления. - Это беспрецедентное событие!
- Однако, пока я нахожусь на борту, я попросил бы вас никому не сообщать о моем пребывании здесь. Мне не хотелось бы становиться объектом досужего любопытства, - я искоса взглянул на него и по его подобострастному взгляду понял, что он сделает все, что я ему прикажу. - Я надеюсь, - продолжил я. - Что вы порекомендуете мне пару достойных людей для общения, ибо сам я покидать каюту не собираюсь - по вполне понятным вам причинам.
- Разумеется, ваша светлость, - у капитана разве что пар из ушей не шел от желания услужить.
- Надеюсь, - добавил я, - что и сами вы не откажетесь быть моим гостем в свободное время.
- Как будет угодно вашей светлости, - ответил он, потупившись.
- Я вам заранее благодарен, - сказал я и налил ему еще коньяку.
- Может быть, прислать вам девушку, чтобы скрасить ваше одиночество, пока я не отыщу вам подходящей кампании? - предложил Энтайр и от чего-то покраснел.
- А зачем она мне? - удивился было я, но тут же неожиданно для себя сказал:
- А, впрочем, почему бы и нет? Не могу же я разговаривать сам с собой. Не на столь уж я интересный собеседник.
- Право же, ваше высочество, мне кажется, вы о себе слишком нелестного мнения, - заметил капитан, поднимаясь, - благодарю за гостеприимство, однако, мне пора на пост, - он поклонился и направился к выходу. Я встал, чтобы проводить его до двери и, прежде чем он вышел, предупредил:
- И вот что, капитан - если вас будут спрашивать кто я и как меня зовут, отвечайте, что зовут меня Рой Адамс и что я, скажем, антрополог-любитель.
- Хорошо, ваша светлость, - он поклонился и вышел.
Я вернулся в столь милое моему сердцу кресло и еще раз мысленно прокрутил наш разговор с капитаном, облегчив сей процесс посредством сигареты. Этот капитан Энтайр был странным малым, - но, кто из нас обходится без странностей. А если и обходится, то это уже само по себе странно. Правда, меня слегка раздражало его подобострастие, но, сдается мне, это одна из тех черт характера, которая довольно легко изживается.
Конечно, было обидно, что до самой пересадки придется сидеть в каюте, но, с другой стороны - а чего я не видел на этом второсортном лайнере? Казино? Ресторана? Ресторан, сдается мне, ни чем не лучше моей здешней гостиной - особенно если учесть, что блюда и для того и для другого готовятся на одной кухне, А казино... Ну и что, что я в нем ни разу не был. Подумаешь, невидаль! Успею еще.
Однако, при всем при том, неплохо было бы поужинать. Самое, по-моему, время. Знать бы еще, как вызвать стюарда...
Коротко звякнул зуммер и на пороге возникла изящная молоденькая девушка. Сначала я ослеп от ее не для смертных предназначенной улыбки, потом - утонул в огромных голубых глазах, затененных пушистыми ресницами, потом потерял разум в золотистом туманном облаке ее волос. Взгляд мой скользнул вниз и с грохотом, слышным, наверно, на другом конце галактики врезался в пол у ее ног, не найдя в ее фигуре ни единого изъяна, за который можно было бы зацепиться,
Я неуверенно откашлялся и неуклюже поклонился. Я опрокинул рюмку с остатками коньяка. Я затушил сигарету об ручку кресла, пребывая в святой уверенности, что это пепельница. Язык мой заблудился между зубов, прилип к нёбу и отказался повиноваться. Я пришел в совершеннейшее отчаяние. И, наконец, я уж совсем невежливо плюхнулся в кресло, ибо меня добила волшебная музыка ее голоса:
- Добрый вечер, мистер Адамс. Меня послал к вам капитан Энтайр. Меня зовут Дженнис.
- Э... Простите, мисс Дженнис... а как дальше?
- Что? А, дальше... Кински. Но, вообще-то меня так никто не называет. Все зовут меня просто Джен, - она легкомысленно тряхнула кудрями и, не дожидаясь приглашения, плюхнулась в кресло рядом со мной. Меня это несколько удивило. У этой девушки были какие-то странные манеры. Я, конечно, тоже олух порядочный - не предложил ей сесть и даже не поздоровался. Но это вовсе не значит, что я забыл о хорошем тоне. То есть я, конечно, забыл, но у меня были для того достаточные основания, и любая женщина, разглядев выражение моего лица, признала бы подобную бестактность за комплимент. Что же касается этой Джен, то, похоже, у нее вообще отсутствовало какое бы то ни было понятие о хороших планерах... Ох, черт побери, я, кажется, уже начал рассуждать точь-в-точь как любой из добропорядочных Аддонов.
- Простите, мисс Кински, я хотел бы заказать ужин. Вы не скажете мне, где тут у вас вызов стюарда? - спросил я краснея.
- Стюарда?.. - она капризно оттопныила нижнюю губку и нахмурилась. - А, вот, - ее пальчик ткнул в едва заметную кнопку на бортике стола. Тут же посреди стола возник экран, на котором высветилось меню.
- Что вам заказать? - я вновь утонул в ее голубых главах.
- На ваше усмотрение, - Дженнис небрежно махнула рукой и, забравшись в кресло с ногами, принялась беззастенчиво меня разглядывать .
Стараясь не обращать на нее внимания, я погрузился в изучение меню. Впрочем, погружаться особо было некуда. Меню было коротким, как хвост хайза. Наконец, я решился и заказал салат из синтерийского сворга, тушеный рис, кофе, бутерброды с сыром, данимийский вермут "Берег Сета", которого не было в моем баре и шоколад с лимоном к коньяку, который, как известно, в моем баре был.
Покончив с этим не очень увлекательным из-за скудости выбора занятием, я вновь перенес свое внимание на Дженнис. Она все еще сидела в той же позе, но уже не разглядывала меня. Все ее внимание сосредоточилось на кончике сигареты, которую она курила. Судя по запаху, это было что-то очень низкосортное.
Я поморщился и протянул ей коробку с моими "Эйм Аддон Экстра". Она с каким-то детским удивлением оглядела коробку со всех сторон, выбросила свою едва начатую сигарету в утилизатор, осторожно, словно хрупкое насекомое, извлекла из лакированного ящичка длинный бумажный пакетик и ошарашено уставилась на него.
- Простите, мистер Адамс, а как... - похоже, она растерялась.
- О, извините! - я никак не мог предположить, что она раньше не сталкивалась с подобными вещами. - Вон там, с той стороны, где красная полоска. Потяните за отстающий кончик.
С легким шорохом обертка соскользнула с сигареты. Сигарета, как ей и было положено, тут же задымилась, что привело Дженни в неописуемый восторг.
Входная дверь хлопнула без всякого звонка, и в гостиную вкатился ресторанный робот с парой подносов. В мгновение ока все тарелки и чашки с них перекочевали на стол. За ними последовала вынырнувшая из чрева робота внушительных размеров бутыль вермута. Робот издал низкое гудение и тихо выкатился за дверь. Мы приступили к еде, и мне сразу стало ясно, что Дженнис не имеет ни малейшего представления о правилах поведения за столом. Мало того, что вместо салата она начала с риса, - она даже не затушила сигарету и время от времени отрывалась от еды, чтобы сделать пару затяжек.
Я подавил растущее раздражение и сосредоточился на еде. Салат из сворга не привел меня в восторг. Видимо, здешний повар имел о сворге весьма смутное впечатление. Рис оставлял желать лучшего, а сыр отдавал пластмассой и совершенно сводил на нет удовольствие, которое мог в других условиях доставить кофе. Совершенно упав духом, я открыл вермут и тут же забыл о своем разочаровании: вино действительно было прекрасным, - хвалебные отзывы и вереница медалей на этикетке не соврали.
Что же до моей гостьи, то ей ужин, похоже, пришелся как нельзя более по вкусу. В винах же она, судя по всему, абсолютно не разбиралась и пила "Берег Сета" как воду, не выказывая по этому поводу никаких эмоций. Мы на удивление быстро покончили с объемистой бутылкой вермута и я извлек из бара коньяк. Шоколад с лимоном полностью подходил к нему по вкусовой гамме, и я так увлекся, что не заметил, как подошла к концу и эта бутылка. Я погрузился в розовую эйфорию и совершенно перестал соображать. Лишь где-то в одном из самих дальних уголков моего сознания угнездилось смутное удивление: впервые в жизни я был пьян и, мало того, никак не мог понять как такое могло случиться.
Потом я обнаружил, что Джениис сидит у меня на коленях и расстегивает мою рубашку. Углубившись в изучение этого малообъяснимого факта, я выяснил, что она раздета - только я никак не мог вспомнить, сама она разделась, или это была моя работа (последнее, впрочем, было весьма сомнительно). А потом мы оказались в спальне...
Голова трещала, гудела и вздувалась, как слишком сильно надутый воздушный шарик. Я лежал поперек кровати, расплющенный своим похмельем и питался дотянуться до тумбочки, в которой, как я помнил лежали нейтрализаторы. Наконец мне это удалось. Я бросил в рот таблетку, с трудом проглотил и попробовал расслабиться. Через пару минут я почувствовал себя вполне здоровым и способным воспринимать окружающее. Однако, удовольствия мне это не доставило, ибо первое, что я обнаружил, была полностью одетая Дженнис, появившаяся в дверях спальни.
- Простите, мистер Адамс, - она очаровательно улыбнулась. - Мне пора на работу - я тут, видите ли, совмещаю; так что неплохо было бы рассчитаться.
- Что? - в первый момент я не понял, о чем она говорит. Но в следующую секунду на меня снизошло озарение и я аж позеленел со стыда.
- Пятьдесят империалов за ночь, ужин не в счет, - ее улыбка стала еще очаровательнее.
- Вот, - я бросил на тумбочку сотню (свой бумажник я обнаружил в тумбочке, когда лазал за таблетками).
- Один момент, - Она полезла в сумочку и извлекла оттуда изящный кошелек.
- Перестаньте, - мне стало противно. - забирайте деньги и уходите. Я не хочу вас больше видеть. Всего хорошего.
- Спасибо, - Дженнис быстро убрала полученную сотню в кошелек, мгновение постояла, словно в раздумье, пожала плечами и, равнодушно бросив: "До свиданья", вышла.
Едва за ней закрылась входная дверь, я бросился в гостиную и налил себе половину пивного стакана скотча. Выпил залпом, налил еще, рухнул в кресло и закурил.
Черт побери! Это позорное пятно мне никогда не омыть! Как могло случиться такое? Прекрасно! - первая женщина принца Роя Аддона Синтерийского - полупрофессиональная проститутка, обслуживающая пассажиров местных линий, это вполне объясняло ее скверные манеры, но ни в коем случае не оправдывало моей близорукости.
Мало того, я еще и позволил себе напиться. Если обо всем этом узнает отец, его, пожалуй, хватит удар.
Я встал, накинул халат и вернулся в спальню. Мысли мои стали более оптимистичными - от самобичевания я постепенно перешел к успокаивающим совесть оправданиям.
Действительно, а не за тем ли я покидал Эйм, чтобы развлекаться, как я сам сказал, всеми известными способами? Ну, подумаешь, напился! Эка невидаль. С кем не бывает! А что до Дженнис, - ну, чтож: это так, это не может быть иначе. Сделанного не воротишь. Когда-то это все равно должно было случиться. Впредь буду умнее. В конце концов, главная неприятность заключалась в том, что я потерял над собой контроль и выпустил ситуацию из-под контроля. Постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. В конечном итоге, именно это больше всего бьет по-моему самолюбию. Постараемся вычеркнуть сей прискорбный эпизод из памяти и заняться чем-нибудь более приятным: например, завтраком. А потом, пожалуй, переговорю с капитаном: помнится, он обещал мне найти приличную кампанию.
Я не стал мудрствовать и заказал только яичницу с ветчиной, фрукты и кофе.
Быстро расправившись с завтраком я устроился перед экраном внутренней связи и отыскал капитана.
- Доброе утро, мистер Энтайр, - увидев, что его глаза зажглись знакомым подобострастием, я поспешил на всякий случай предупредить его. - Это Рой Адамс. Вы не могли бы заглянуть ко мне?
- Да-да, разумеется, сию минуту, - пробормотал капитан. Он пришел быстрее, чем я ожидал - я едва успел одеться.
- Еще раз доброе утро, капитан. И прошу вас, не обращайтесь ко мне как к принцу, - чтобы сгладить впечатление от своего излишне резкого тона, я доброжелательно улыбнулся. - зовите меня просто Адамсом.
- Хорошо, мистер Адамс, - это "мистер" давалось ему явно с трудом.
- Помнится, вчера вы обещали мне найти здесь подходящую кампанию. Чем вы меня можете порадовать?
- Да, ваша... Простите. Да, мистер Адамс. Но я не знаю, подойдет ли вам она.
- А в чем дело?
- Здесь есть три джентльмена. Один из них - крупный бизнесмен с Олвира-8, второй - профессор ксенологии из Антиворийского университета, а третий - просто хорошо обеспеченный человек, путешествующий без определенной цели.
- Так что же вас так смутило? - я насторожился.
- Дело в том, что насчет последнего имеются подозрения, что он профессиональный карточный шулер, - Энтайр покраснел.
- Я думаю, это не так уж страшно, - успокоил его я. - Не будете ли вы так добры пригласить ко мне этих джентльменов и представить меня им.
- Вы же знаете, мистер Адамс, что я всегда к вашим услугам.
- Вот и хорошо, - я изобразил благосклонную улыбку. - Тогда, если вас это не затруднит, не могли бы вы сделать это прямо сейчас?
- Да, разумеется, - Энтайр поклонился и вышел.
Его предложение познакомить меня с карточным шулером меня чрезвычайно развеселило. Я, конечно, понимаю, что это просто неприлично, но, видимо, натура моя в корне порочна, хотя, с другой стороны, насколько я могу судить по примерам приведенным в мировой литературе, подобного рода жулики - люди, как правило, весьма образованные и воспитанные.
Однако, с точки зрения приличий, действия капитана выглядели, прямо скажем, не самым лучшим образом: сначала, он подкладывает мне проститутку, потом подсовывает шулера. У него, надо заметить, довольно странные понятия о том, как можно услужить особе королевской крови.
От размышлений меня отвлек зуммер. Я вышел в прихожую, чтобы встретить гостей. Капитан привел всех троих и представил их мне по очереди, которая; судя по всему, была им установлена исходя из его представления о ранге каждого из них.
- Господин Алексей Сегур, бизнесмен, - капитан неловко указал на господина Сегура. Это был невысокий щуплый человек, безукоризненно одетый, с тонкими чертами лица и усталым выражением глаз. Он протянул мне узкую сухую ладонь и мы обменялись рукопожатием.
- Доктор Марио Чжен, ксенолог.
Профессор ксенологии оказался высоким и дородным, что как-то не вязалось с моим представлением о профессорах. На щеках его, казалось, можно жарить бифштексы - такими они были яркими от румянца, а его светлые глаза сверкали искорками смеха, который так и рвался наружу. Одет профессор был в чистый, но изрядно помятый уником.
- Мистер Мейер Линсон.
Мейера Линсона можно было принять и за бизнесмена и за профессора. Узкое лицо, с чуть резковатыми чертами, волевой подбородок, прямой нос, высокий лоб, живые карие глаза - он словно сошел с картинки, изображающей дворянина тех доисторических времен, когда каши предки на Земле еще не вышли в космос и жизнь их проходила в высоких каменных замках среди зеленых холмов матери нашей цивилизации. Впечатление дополнял безупречный костюм, хотя, надо сказать, дополнял он только мое впечатление. Ибо, если мне не изменяет память, дворяне, жившие в замках (они тогда по-моему назывались рыцарями), почему-то предпочитали костюмы из стали (такие костюмы назывались "латы"); даже нижнее белье в те времена было стальным (оно носило название "кольчуга", так как делалось из множества железных колец, что, сдается мне, жутко неудобно, когда речь идет о белье, особенно - о нижнем). И еще, насколько я помню, они одевали в подобные же костюмы своих лошадей, - это были варварские времена и варварская мода. Впрочем, я отвлекся. А времена те, - они хоть и были варварскими, а все же и высшее благородство им было не чуждо.
- Мистер Рой Адамс, - капитан изобразил изящный по его понятиям жест, указывая в мою сторону.
- Оставьте, мистер Энтайр, - сказал я. - Я, надеюсь, могу рассчитывать на скромность этих людей. Полагаю, они сохранят мое настоящее имя в тайне. Так что представьте им меня по всей форме.
- Ваше желание для меня закон, - капитан поклонился и произнес:
- Его светлость принц Рой Аддон Синтерийский.
Я отвесил гостям самый изящный поклон, на который был способен.
- Ваша светлость, разрешите мне удалиться, - обратился ко мне Энтайр. - Меня, с вашего позволения, ждут в рубке.
- Конечно, капитан, - отозвался я. - О чем говорить: ведь на корабле вы хозяин.
Энтайр удалился, и я провел своих посетителей в гостиную.
- Прежде всего, господа, - обратился я к ним, когда они расселись по креслам которых, слава Богу, было предостаточно. - Позвольте принести вам мои извинения за беспокойство.
- Ну что вы, ваша светлость, - тотчас отозвался Линсон. - Ни о каком беспокойстве не может быть и речи. Ваше приглашение большая честь для нас.
- Вы сделаете мне большое одолжение, если будете называть меня просто Роем. Еще большее одолжение вы мне сделаете, если согласитесь составить мне кампанию на время нашего путешествия, ибо, по вполне, думаю, понятным вам причинам, я не могу покинуть своей каюты. А провести неделю в полном одиночестве, как вы понимаете, не слишком-то приятно. Ради этого, собственно, я вас и позвал.
- Разумеется, сэр Рой, - сказал Сегур. - это действительно большая честь. Однако, к величайшему моему прискорбию, должен вам сообщить, что даже здесь, на лайнере, я не могу прерывать своей работы и вряд ли смогу воспользоваться вашим гостеприимством и составить вам кампанию днем, - разве только по вечерам.
Я уже хотел было ответить, когда заговорил профессор:
- Простите, ваша светлость, - смущенно сказал он. - Но я тоже, с вашего позволения, чрезвычайно занят. Мне, видите ли, надо до возвращения на Антивору закончить одну статью и дописать доклад. Однако, смею заверить, все мое свободное время будет посвящено вам.
Профессор и Сегур поднялись, тем самым вполне определенно выразив свои намерения.
- Ну что ж, не смею вас задерживать, - сказал я слегка поклонившись. - Однако, на основании ваших слов, считаю, что вы оба обещали мне оказать честь своими посещениями.
Они дружно подтвердили мои слова, вежливо попрощались и вышли. Я повернулся к Линсону.
- Надеюсь, мистер Линсон, что вы-то, по крайней мере, меня не покинете, - сказал я. - Или, вас тоже ждут неотложные дела?
- Отнюдь, - его лицо осветила улыбка. - Я человек свободный от каких-либо обязанностей. Вы можете располагать моим временем как вам будет угодно. Я почту за честь служить человеку столь благородному.
- Весьма вам признателен, - черт побери, я действительно был ему признателен! - Мне, право же было бы очень обидно, если бы и вы отказались разделить со мной мое заключение. Когда капитан Энтайр говорил мне о вас...
- И что же капитан говорил обо мне?
- Ну... - я на секунду замялся, что не ускользнуло от внимательных глаз Линсона. - Он говорил, что бы профессиональный игрок.
- Если быть совсем точным, то профессиональный шулер, верно? - насмешливо спросил - Линсон.
- Ну, в общем, если честно, то именно так он и сказал, - ответил я, почувствовав, что краснею.
- Ну что ж, в принципе он прав, - Линсон расхохотался, увидев мои вытаращенные глаза. - Видите ли, принц. Карточная игра - это профессия, которая ни чем не хуже других. Но для того, чтобы она могла вас прокормить, вам будет недостаточно одной лишь удачи, ибо удача - вещь непостоянная и весьма изменчивая. Ей все время приходится помогать. О, совсем немного! Но если сегодня, садясь за карточный стол, бросая кости, или делая ставки на рулетке, вы хотите завтра иметь полный желудок, крышу над головой и немного денег, чтобы было с чем начать игру - вам нужно уметь держать эту самую удачу в узде. А для этого требуются ловкие тренированные руки, верный глаз, кое-какие телепатические способности, ум, интуиция... Видите, какой обширный список. И все это требует постоянной тренировки.
- Но, мистер Линсон, это же бесчестно!
- Бесчестно?! - он презрительно скривился. - А что, простите, честно? Нет, я не отрицаю, что есть честные и благородные люди, есть дела, которые можно назвать честными, есть и честные профессии. Но Бог мой! - как же их мало! Особенно - честных людей. Люди не могут быть честными с самими собой. Так где ж им рассуждать о честности по отношению друг к другу! И кто может быть нынче судьей в вопросах чести? Да даже вы, принц, - разве можете вы сказать, что никогда никого не обманывали, никогда не попустительствовали лжи и всегда говорили то, что думаете?
- Ну, сказать по правде, наверное нет, - я вновь изменил окраску в сторону красной части спектра. - Но поймите, ведь не могу же я сказать человеку, с которым сижу за одним столом, что он полный идиот и его красивые позы и изысканные речи не стоят выеденного яйца. Это было бы невежливо!
- Вот-вот, именно об этом я и говорю! - крикнул Линсон, зло сверкая глазами. - Мы прячем нашу трусость и неспособность сказать человеку правду в глаза за правила хорошего тона, мило улыбаясь называем ее воспитанностью и оплетаем себя паутиной этикета - только не дай Бог сказать кому-то, что мы о нем думаем, открыть свои истинные мысли, и, уж тем более - не дай нам Бог услышать правду о себе. Человек, имевший наглость показать нам, что мы есть на самом деле, тут же становится нашим злейший врагом. Но зато тот, кто вольет в наши уши сладкий яд лжи и вознесет нам хвалу - тот наш первейший друг. Да хоть тот же капитан Энтайр - вы что, думаете, он когда-нибудь осмелится мне в лицо сказать, что я шулер или что я нечестно играю? Черта с два! И то, что он так отозвался обо мне - результат моего вчерашнего выигрыша, который, к тому же, на самом деле был чисто случайным. А когда после игры он стал приставать ко мне со своими дурацкими россказнями и я сказал, что как собеседник он меня не интересует и что я хотел бы избавиться от его обременительного общества - вы бы видели, как он взъелся! Он только что не треснул от злости.
- Сдается мне, он вам этого никогда не простит, - усмехнулся я.
- Ну разумеется! - воодушевился Линсон. - Но мне-то что за дело до этого напыщенного болвана! Почему, спрашивается, если человек мне неприятен, я должен ему мило улыбаться и делать вид, что я от него в восторге? Вот вы, принц - вы умный человек, без особых амбиций, с вами можно приятно побеседовать. Так какого черта я буду улыбаться этому Энтайру, когда вместо этого могу поулыбаться вам. А что касается моей профессии - так ведь в ней меня, пожалуй, больше всего привлекает элемент риска. Возможно, если бы у меня были другие источники средств, так и рисковал бы я по-другому. И, кроме того, мое положение в этой игре - все эти люди, скованные цепями приличий, своих и чужих мнений о себе, и страхом - все они играют роли, в которых давным-давно учтен каждый их шаг, каждая реплика. А я - импровизатор. Я сам создаю свою маленькую роль и ставлю свой спектакль, который идет уже по моему сценарию, а не по их идиотскому регламенту. И в вас, принц, я чувствую ту же натуру импровизатора,
Я задумался. В принципе, Линсон был не так уж и не прав, А если уж быть до конца откровенным, так он, похоже, прав целиком и полностью, Ведь он действительно был предельно честен со всем миром - насколько это вообще возможно - как это ни странно звучит. Как бы там ни было, мне нравился этот человек И мне нравились его жесткие, возможно излишне циничные суждения. Линсон был старше меня и наверняка обладал большим жизненным опытом. Все это наводило меня на мысль, что он лучший из возможных попутчиков.
- Мистер Линсон, - обратился я к нему, старательно глядя в сторону, - Я, конечно, понимаю, что такое предложение с моей стороны будет звучать смешно и глупо, однако, не согласитесь ли вы составить мне кампанию в моих скитаниях по миру?
Я ожидал услышать смех или, в лучшем случае, вежливые слова отказа, поэтому был крайне удивлен, когда Линсон сказал:
- А почему бы и нет? Мне, в общем-то, все равно, куда лететь. А вы, мой юный принц, со своим опытом, куцым, как хвост титора, наверняка вляпаетесь в какую-нибудь неприятную историю, из которой вас потом будет некому вытащить. А то, может случиться и так, что и вытаскивать будет некого.
- Так значит, вы летите со мной?
- Да, черт возьми! Только, если вас не затруднит, сообщите мне, куда вы направляетесь.
- В данный момент на Трейт, - ответил я, извлекая из бара коньяк.
- Трейт? - удивился Линсон, - Но что вас понесло в эту Богом забытую дыру?
- Не знаю, мистер Линсон. По правде говоря, это получилось совершенно случайно
- Случайно так случайно. Трейт так Трейт Да, и вот что, принц: зовите меня просто Мей, А то от этого вашего "мистер Линсон" у меня уже в ушах свербит.
- Согласен. Но и вы оставьте это ваше "принц". У меня от него свербит не только в ушах. Я, в конце концов, оставил эймский двор ради того, чтобы побыть просто человеком, а не принцем. Так что, зовите меня просто Роем.
Я налил коньяк в круглые бокалы и мы выпили на радостях. Потом мы выпили еще - за удачу. А потом заказали обед.
После обеда я попросил своего нового друга научить меня секретам его мастерства Мейер сходил к себе за картами и принялся терпеливо объяснять мне правила игр, их тактику и стратегию и показывать различные приемы, с помощью которых, как он выражался, "можно взнуздать удачу и заставить ее тебя слушаться".
За подобными занятиями мы провели всю следующую неделю. С утра ко мне приходил Мейер и мы принимались за упражнения. Не знаю, как ему удалось отыскать и развить во мне способности к телекинезу, телепатии и предвидению, о которых я и сам не подозревал, но - удалось. Не за одну неделю, конечно, а за все время нашего полета, но, мне кажется, что и это выходит за пределы возможного.
Конечно, все эти способности были не так уж сильно развиты, но они были. Моих сил хватало не на много, но их было вполне достаточно, чтобы сдвинуть с места пустой бокал, заставить кости лечь так, как мне нужно, или прочесть мысли на расстоянии до десяти шагов. На рулетке я угадывал шесть чисел из десяти.
Время от времени ко мне заходили и Чжен с Сегуром. Со временем подобные визиты превратились для меня в пытку, однако, не могу сказать, что беседы с этими господами не принесли мне пользы.
Доктор Чжен говорил в основном о ксенологии. За те две недели, что я имел честь с ним общаться, он сделал из меня специалиста в вопросах ксенологии и психологии иных рас, а, заодно, и астрографии.
Алексей Сегур, который был заместителем коммерческого директора крупной промышленной корпорации и постоянно был озабочен вопросами преуспевания фирмы, каждый вечер читал мне длинные и нудные лекции по политике и экономике, маркетингу и менеджменту, а так же прочим подобным вещам. Не желая казаться невежливым, я выслушивал его - поначалу безо всякого интереса, поскольку и так уже был сыт этими дисциплинами по горло, однако со временем его пыл и логика увлекли меня и я стал серьезно прислушиваться к его речам - тем более, что Сегур говорил более о практике, нежели о мертвой теории. К концу нашего знакомства - через одиннадцать дней после вылета с Эйма, я, кажется, знал о его работе столько же, сколько и сам Сегур, и вполне мог заменить его на посту заместителя коммерческого директора, А возможно, смог бы заменить и самого коммерческого директора - полагаю, для оной фирмы это было бы весьма полезно.
За всеми этими занятиями я и не заметил, как мы долетели до Трейта. Увлеченный беседами - в основном с Мейером - я так ни разу и не покинул каюту ни на Эймском посадочном, ни на Олвирском экспрессе, ни на Трейтском посадочном. В конечном итоге, у меня сложилось впечатление, что я вошел в каюту в порту Эйма и вышел из нее в порту Трейта.
Сверху Трейт не казался раем. Дневная сторона его была жемчужно-серой, местами с более темными разводами, лишь кое-где расцвеченная вкраплениями изумрудно-зеленого и голубого. Что же до ночной - она вообще не заслуживала внимания.
Трейт - это девяносто процентов суши. Остающиеся на водные поверхности жалкие десять процентов - это в основном небольшие озера. Они, однако, позволяют обрабатывать примерно половину суши.
Трейт планета чисто растительная: никаких животных на нем нет. Точнее, не было, пока их не завезли сюда колонисты. Но, поскольку завозили они в основном животных сельскохозяйственных, то, можно считать, что животного мира на Трейте нет и по сей день.
Единственной достопримечательностью Трейта, как я уже говорил, является туристический комплекс, расположенный на единственном трейтском горном озере, в единственных трейтских горах, и гордо именовавшийся не иначе, как "Жемчужина Вселенной".
Мейер, презрительно скривившись, заявил, что его лично коробит от столь претенциозного названия и, по его мнению, оскорбленная вселенная должна чувствовать себя точно так же; а потому он не удивится, если узнает, что после основания оного туркомплекса и присвоения ему такого неоправданно-помпезного названия по всей галактике возникла уйма искривлений пространства.
Впрочем, местечко действительно оказалось неплохим - мне, во всяком случае, понравилось.
Сам туркомплекс, состоящий из полусотни гостиниц и системы клубов, казино, баров, ресторанов, развлекательных центров и прочей муры, призваной облегчить карманы наивных туристов, был построен по единому проекту (несмотря на то, что владели им не менее десятка никак не связанных фирм) и идеально вписывался в окружающий пейзаж.
Располагался он вдоль одного из берегов сильно вытянутого горного озера с удивительно прозрачной водой - даже мелкие камни были видны на глубине до десяти метров - что уж говорить о рыбе, которую здесь разводили специально для рыболовов! Метрах в пятидесяти от берега, где дно резко уходило вниз, вода приобретала изумрудно-зеленый цвет, а после захода солнца становилась бездонно-черной.
Противоположный берег, который можно было наблюдать с набережной в ясную погоду (каковая тут имела место почти всегда), являл собой изумительное зрелище: сразу за узкой полосой мягкого белого песка начинался лес, с такого расстояния похожий на неровную туманную серую стену, кое-где разрываемую яркими всполохами - красными, желтыми, или небесно-синими - листва трейтских растений имеет сероватую окраску, и природа словно бы отыгрывается, возмещая этот недостаток изобилием и яркостью цветов, которые здесь достигают невероятных размеров и имеют обыкновение расти гроздьями.
За лесом громоздились голые скалы, казавшиеся неприступными, а выше словно бы парили, возвышаясь над миром, покрытые снегом пики Гребня Трейтератов - так здесь именовались эти горы. Приблизительно такой же вид - за исключением озера - открывался и при взгляде в противоположную сторону.
Короче говоря, "Жемчужина Вселенной", была раем для альпинистов, лыжников, слаломистов, любителей природы, отдыхающих и богатых бездельников.
Здесь даже была рыба, которую сюда завезли и здесь растили специально для того, чтобы ее можно было ловить.
Недостатка в клиентах комплекс не испытывал - хотя, переполнен и не был. Мы без труда сняли себе номер-люкс "для двух холостых джентльменов с метаболизмом типа "зет": две спальни, два кабинета, столовая, гостиная, комната для отдыха и салон.
Номер был оборудован бассейном, обставлен самой дорогой и неудобной мебелью, какую только можно было вообразить и напичкан техникой не меньше, чем боевой крейсер. Это был самый дорогой и наименее приспособленный для жизни гостиничный номер из всех, какие мне приходилось видеть впоследствии.
Спальни в нем были огромными и напоминали мне ангар моей космической яхты - по крайней мере, своим размерами. А количеством кнопок и экранов - ходовую рубку. Из этого помещения получилась бы прекрасная двухэтажная казарма, в которой я бы со спокойной душой разместил взвод гвардейцев королевской охраны - а они, как известно, имеют болезненную тягу к просторным помещениям - и, сдается мне, они все были бы удовлетворены. А кровать я с удовольствием распилил бы на четыре части - в результате получилось бы четыре замечательных двуспальных кровати, и на них все равно было бы легко потеряться, особенно - в одиночку. Ложась на эту кровать я всегда испытывал ощущение, что навсегда затеряюсь в ее просторах. Уж не знаю, на что они намекали, устанавливая такие кровати в "номерах для холостых джентльменов", но, по-моему, это просто неприлично.
На Трейте я впервые применил на практике то, чему три недели учил меня Линсон. Правда, за карточный стол я пока не садился, но вполне удовлетворительно поиграл в рулетку. Мейер же составил кампанию в квартурный джоссер каким-то пожилым джентльменам с Айритера, в результате чего, оные джентльмены оплатили наш гостиничный номер аж на целую неделю и совсем пригорюнились - несмотря на то, что тем самым совершили, в общем-то, доброе дело. Что же до моего выигрыша, то мы решили вложить его в обед - или, скорее, исходя из времени суток, ужин.
Вполне довольные собой, мы направились в ресторан. Ресторан нам нужен был самый что ни на есть дорогой, поскольку мы вознамерились проесть все выигранные мной деньги, а это грозило нам смертью от обжорства даже при самом благоприятном исходе и, похоже, даже в самом дорогом заведении этих гор.
Наконец, Мейер обнаружил до потери пульса вычурную вывеску и увлек меня в огненный омут ресторанного чрева.
В небольшом холле нас встретил швейцар, своей раззолоченностью живо напомнивший мне аддонского церемониймейстера.
- Нижайше прошу прощения, - топорща свое мохноусие и приниженно вихляя задом залебезил он. - Все столики заняты. Нет меры безмерности нашей вины, но мы не можем предоставить вам уединения.