Аннотация: Рецензия на фильм "Американский Якудза"
А под нашим дивным солнцем все цветет и колосится,
А под их противным солнцем все со страшной силой мрёт...
Михаил Щербаков, "Дуэт".
Что ж остается? Верить в милость Божью,
Когда волна пугающе близка,
И подбирать обкатанные ложью
Обломки истин с белого песка...
Евгений Лукин.
Присутствие Вигго Мортенсена в очередной раз заставило меня внимательно посмотреть такой фильм, который я никогда не села бы смотреть, если бы исходила из того, что было заранее известно о сюжете. Судите сами. Есть две враждующих преступных клана - итальянская мафия и японские якудза. Есть ФБР, для которого и те, и другие представляют собой головную боль и геморрой, вместе взятые - многочисленные преступления, кровавые разборки, криминальный бизнес, расправы с неугодными свидетелями и так далее. И есть агент ФБР Ник Дэвис (его настоящее имя Дэвид Брандт), которого засылают к якудза (видимо, из-за высокой степени внешнего сходства с натуральным японцем, как предположил господин Батоно Булкинс), чтобы понять, как бороться с этими "скверными парнями". И вдруг оказывается, что не все так просто, как казалось вначале.
Оказывается, у якудза есть своя правда, и это не просто "скверные парни" - это Семья. Они тесно связаны друг с другом, и у них, оказывается, есть свои представления о благородстве, свои законы, свои традиции. В конце концов, свои жены, дети и любимые девушки. Ученики и учителя, которые связаны друг с другом и друг другу дороги. Они умеют любить, быть благодарными и признательными, ценить чужую смелость и благородство, они ценят красоту и даже могут радоваться мирному вечеру и веселью в кругу друзей. Они предлагают сироте и бывшему уголовнику Нику Дэвису ("Мои родители были алкоголиками. Таким вообще не следовало заводить детей", - с горечью говорит он) не долю в прибылях, не оружие, не сознание собственной крутизны, даже не жизнь - они предлагают американцу стать их названым братом и войти в семью. И загадочная японская красавица Йоко отдает ему свою любовь... Оказывается, эти японцы - не такие уж скверные парни. На самом деле, скверные парни - это итальянцы, у которых нет чести, нет своей правды и своих законов. Они хотят вероломно напасть ночью и уничтожить всю семью господина Тэндо, и ФБР становится об этом известно. ФБР устраивает такое развитие событий - ведь руками итальянских бандитов они смогут устранить японских, с которыми слишком сложно и долго бороться законными способами (как мы помним, процесс запугивания и устранения свидетелей благородные якудза вполне признают). И напарник Дэвида, сообщив ему об этом, протягивает билеты на самолет - ФБР не хочет оставлять под ударом своего агента. А эти япошки и итальяшки - пусть они убивают друг друга. Но как же Семья, как же господин Тэндо, как же названый брат Шу-Джи, как же самурайски благородный юноша Кадзуо, который сначала ненавидел "чужака", а потом сумел оценить смелость и самоотверженность американца, как же Йоко? Неужели Дэвид оставит их на смерть? Конечно, нет.
Потрясенный низостью и цинизмом ФБР, он пытается предупредить свою настоящую Семью, но никого не успевает спасти. В страшных бесслезных рыданиях он сгибается пополам над телом любимой женщины, он находит полную окровавленных трупов комнату и подвешенное на веревке тело мудрого сенсея Тэндо. Он признается оставшемуся в живых Шу, что подослан ФБР, со спокойствием человека, которому уже нечего терять, воспринимает поднесенный к горлу клинок, и вместе с Шу отправляется мстить итальянцам. Враги, как и положено неблагородным врагам, ведут себя не только жестоко, но гадко и мелко, они добыли в качестве трофея окровавленные ботинки Тэндо и собираются изнасиловать Айю, возлюбленную Шу. Шу и Дэвид мешают их торжеству, убивают всех до единого, и Шу умирает от ран на руках у своего американского брата. Конечно, сцена, где раненый Дэвид приходит в себя рядом с умирающим Шу, где длинные соломенные волосы Дэвида переплетаются со смоляными волосами японца, где бывший агент ФБР, задыхаясь от слез, несет на руках тело умирающего... нет, уже умершего друга и брата - это безумно трогательная сцена. И все же полностью поверить в эту "вторичную реальность", в правду и правоту якудза я не могу. Чтобы это объяснить, мне придется обратиться к новейшей русской истории, к ее горьким и не слишком почетным моментам...
В свое время мне довелось прочитать книгу А.И. Гурова "Профессиональная преступность", где была изложена история "воров в законе". Меня до глубины души поразила сатанинская изощренность всех этих законов, традиций, убеждений, - словом, всей этой методики промывания мозгов, направленной на создание собственной морали и собственной психологии. Пожалуй, главными принципами этой системы были противопоставление "воровского мира" миру обычных людей, до тонкостей разработанный двойной моральный стандарт по отношению к "своим" и "чужим" и искусственная романтизация "блатного закона". Было разработано множество эффективных приемов, направленных на достижение этой цели. Это не просто психологическая защита преступников, которая нацелена на то, чтобы помешать людям осознать, каким гнусным по сути делом они занимаются. Это система искусственных правил, которая заставляет воров гордиться своими преступлениями и презирать быдло, за счет которого они кормятся. А запрет работать и вообще заниматься общественно-полезным трудом, запрет иметь дом и семью служит не столько для того, чтобы сделать воров менее уязвимыми, но главным образом для того, чтобы не дать им снова почувствовать свою общность с людьми. Знаете, мне не приходилось видеть более эффективного противоядия против "блатной романтики", чем эти сухие, четкие и спокойные строки. Просто с тех пор все эти красивости насчет воровского благородства и прочей робингудовщины, сочувственный и восхищенный взгляд на храбрых мстителей, противопоставляющих себя обществу, государству и закону, мягко говоря, вызывают у меня огромный скептицизм. И история борьбы благородных якудза с гадкой итальянской мафией ("Вы же не можете допустить, чтобы погибли невинные люди!" - кричит Дэвид Брандт своему начальнику в ФБР), и как бы ничем не обоснованная ненависть спецслужб к преступному клану, действующему на территории чужого (а хотя бы и своего) государства, к сожалению, полностью укладываются все в ту же безрадостную схему. Все эти красивые ритуалы по принятию в Семью (исключительно красиво и любовно снятые), все эти воинские традиции - в общем-то, внешний антураж. Один эпизод в самом начале вполне убедительно это подтверждает. Шу-Джи выясняет, кто из его людей виноват в измене и причастен к покушению на складе. Подозреваемому надевают на шею петлю, и засовывают конец каната в машину, которая измельчает дерево в щепки. Дэвис, который при этом присутствует, не может спокойно относиться к тому, что видит, его руки судорожно сжимаются за спиной в кулаки, но Шу останавливает пытку. Он хвалит подозреваемого за то, что тот "храбро держался" и отдает охране распоряжения. Все чисто и благородно, Дэвис уезжает в машине со своим принципалом и не видит, как после его отъезда подозреваемого убивают одним "милосердным" выстрелом. Ник-Дэвид наверняка знает, кто такие якудза, но одно дело знать о расправах над свидетелями, о контроле над проституцией и наркоторговлей, а другое дело - видеть пытки и смерть собственными глазами. Якудза отличаются от сотрудников ФБР только тем, что они искренни в своих чувствах и в своей преданности традициям. Искренен, и от этого намного более по-человечески симпатичен Шу, который не может жениться на любимой женщине, потому что людям Семьи опасно заводить обычную семью , который выкупает и возвращает Нику отданное доктору кольцо, который разрешает Йоко стать любовницей американца и который в конце концов принимает раскаяние сознавшегося агента. Искренны и все прочие якудза, поступающие в полном соответствии со своими самурайскими идеалами. И все же, все же, все же...
Что же остается в итоге? Остается Дэвид Брандт, лишенный родительской любви в детстве, утративший поддержку друзей из ФБР и потерявший веру в правоту своего дела, то есть государственных спецслужб (не забывайте, что для американца, в отличие от русских, умудренных горьким опытом многих поколений, это трагедия и крушение мира). Он испытал это потрясение дважды - первый раз произошел во время перестрелки в оружейном складе, когда он чуть не погиб из-за накладки при проведении силовой операции, когда его едва не застрелили "свои" же, и когда он был вынужден убить троих агентов ФБР, чтобы спасти свою жизнь, жизнь Кадзуо и, на минуточку, судьбу своей собственной операции по внедрению к якудза. И тот, решающий, раз, когда Дэвиду предложили жизнь и билет на красивый остров взамен жизней всех людей, которые стали ему по-настоящему дороги. Остаются его нормальные, человеческие чувства любви, привязанности, благодарности, дружбы... Остается боль. В общем-то, все искажения реальности, всю необъективность ситуации, изображенной в фильме, можно объяснить именно тем, что мы смотрим на события не с позиции объективного наблюдателя, а воспринимаем ее глазами Дэвида, через боль человека, который потерял любимую женщину и лучшего друга. В условиях "плывущих" моральных установок окружающего, в условиях мучительной неопределенности только эти нормальные человеческие чувства и помогают ему остаться человеком. Вигго Мортенсен прекрасно играет именно эти чувства и реакции. Его герой исключительно человечен и нормален. Его живое лицо, его спокойные жесты, непередаваемый мягкий голос, его искренность и открытость, его достоинство, в котором нет никакого истерического вызова, его мягкость и даже в какой-то степени чувство юмора (как в том эпизоде с раздражавшей его магнитофонной кассетой) - все эти черты прекрасно удаются Вигго. Он похож на всенародно любимого Штирлица не только из-за некоторого внешнего сходства ситуации, но главным образом из-за глубинного сходства характеров. Конечно, он еще красиво бегает, красиво стреляет и замечательно управляется с подъемником, или как там называется этот механизм, на котором он начинает свою трудовую карьеру на складе... Возможно, сыграть этот азарт и артистизм, с которым он управляется с шикарной оранжевой машиной, ему помог и собственный водительский опыт, хотя, с другой стороны, большинство мужчин за рулем рычащей механической игрушки выглядят столь же вдохновенно... И несмотря на всю свою неприязнь к гангстерской романтике, я с удовольствием в очередной раз посмотрела на игру любимого актера...