На центральной площади небольшого окситанского городка Вабра в год смерти двух королей Генриха V и Карла VI было многолюдно. Народ выходил из собора после окончания мессы в честь Вознесения Христа и толпился на рыночной площади у торговых рядов.
Епископ Вабра Жан вернулся домой в дурном настроении. Несмотря на то, что лето только начиналось, солнце жарило уже вовсю. Привыкшему к северному климату епископу стало в переполненным людьми храме не по себе. Благословив паству после окончания службы, епископ отказался даже от проповеди, положенной в дни больших праздников, и сразу отправился в епископский дом. Проповедь читал один из каноников.
Дома разоблачившись, епископ велел служке принести ему два кувшина: один с вином, настоянным на травах, а другой с холодной водой. Стало немного легче. Неожиданно в дверь постучали. На пороге покоев стоял каноник Абель - казначей епархии. В руках он держал три письма.
- Ваша почта, монсеньор.
- Положи на стол, - ответил Жан и жестом указал канонику на дверь.
Но Абель не уходил.
- Что будем делать с Зелёными святками, ваше преосвященство?
- Почему ты задаешь мне этот вопрос?
Тут каноник объяснил, что согласно кутюмам столетней давности украшение рыночной площади и центральной улицы города на Зелёные святки должно оплачиваться епархией. Однако последние пять лет, благодаря дружбе прежнего епископа с мэром города, расходы на благоустройство площади и улиц накануне Троицы брала на себя городская казна.
- Денег в епархиальной казне кот наплакал, почти половину приходов не прислали после Пасхи, положенную им долю десятины, - пожаловался казначей.
- Что нужно мне сделать? - спросил епископ.
- Переговорите с мэром, монсеньор.
- Хорошо, завтра зайду в ратушу.
- Сам я еду в деревню Турнье для разбирательства. Там местный староста шёл ночью пьяным от любовницы, сорвался со скалы и разбился. Нужно, чтобы его семейка заплатила штраф, иначе нельзя такого усопшего хоронить по-христиански. Дом у них богатый, одних только лошадей шесть штук, можно неплохо заработать, - сказал каноник и тихонько хихикнул в кулак.
- Езжай, можешь взять лошадь на конюшне.
Отправив казначея, Жан принялся читать оставленные письма. Первое письмо было от аббата из августинской обители, что находилась на расстоянии двух лье от Вабра.
Аббат приглашал монсеньора епископа посетить монастырь на Петров день с визитом и поохотиться вместе с ним на ланей. Второе письмо пришло от настоятеля прихода Турнье. В нем местный кюре подробно объяснял, почему приход задерживает выплату своей доли десятины епархии: неурожай, наводнение и маловерующие крестьяне, утаивающие своё имущество от обложения десятиной. Третье письмо написано какой-то владелицей таверны. Жан не стал даже его открывать. Он выпил ещё несколько кружек вина, лёг на постель и уснул. Очнулся только на следующее утро. На пороге покоев стоял служка.
- К вам господин мэр, монсеньор!
'Что ж, на ловца и зверь бежит', - подумал епископ. Он попросил служку помочь ему одеться и велел позвать мэра. Мэр был сильно возмущён. Он требовал епископского суда над некой Марианной торговкой зеленью из Турнье, поскольку эта женщина ведьма, и она похитила человека.
- Господин мэр, кого похитила Марианна торговка зеленью?
- Господина Дуремара зятя и помощника казначея городского совета аптекаря Мишеля Фуке!
- Каким образом она это сделала?
- При помощи нечистой силы, естественно!
- Можете объяснить более развёрнуто?
Мэр уже немного остыл и начал спокойно излагать подробности похищения помощника аптекаря. Господин Дуремар по воскресеньям и праздникам любил посещать таверну 'Жирный гусь', которую содержала некая Алиса Клерг. Таверна находится на той же улице, что и дом господина Дуремара, в двухстах шагах от него. Две недели назад в таверну зашла Марианна торговка зеленью из Турнье, которая уже к обеду успела распродать по выгодной цене свой товар. Она решила перекусить и выпить вина. Вино показалось Марианне кислым, и женщина отказалась за него платить. Хозяйка таверны не выпустила торговку из помещения. Она огрела Марианну несколько раз кочергой и заставила расплатиться. Уходя, торговка, упомянув дьявола, прокляла хозяйку и её таверну. После такого проклятья в таверне Алисы Клерг стало киснуть вино, на что жалуются посетители. Позавчера Алиса написала письмо епископу с требованием суда над ведьмой Марианной...
- Причём здесь похищение господина Дуремара, господин мэр? - перебил рассказчика Жан.
- Сама владелица таверны не владеет грамотой. Письмо за копчённый окорок написал Дуремар, - ответил мэр.
На Вознесение после службы он принёс мясо жене и велел его подать к вечеру. После этого пошёл в 'Жирный гусь' и пропал. До таверны так и не дошёл. На улице не нашли никаких следов нападения на человека. Большая часть городского совета считает, что помощника аптекаря похитила нечистая сила, вызванная ведьмой Марианной.
- Господин мэр, я разберусь в этом вопросе
- Благодарю вас, монсеньор, - с этими словами мэр откланялся и ушёл.
Первым делом Жан решил навестить жену пропавшего. Он даже не успел позавтракать, поскольку к полудню снова станет невыносимо жарко. Епископ пошёл в хлебную лавку, чтобы купить рогалик, но у дверей его окликнули.
- Ваше преосвященство!
Позади стояли двое: женщина средних лет, её голова была покрыта капюшоном, и чисто одетый пожилой мужчина. Женщиной оказалась Марианна, обвиняемая в ведовстве торговка зеленью, которая привела свидетеля торговца вином. Виноторговец рассказал, что на протяжение уже почти пятидесяти лет его семья постоянно поставляла в 'Жирный гусь' вино из собственных виноградников. Однако этой весной Алису Клерг не устроила цена. Она закупила дешёвое испанское вино у управляющего одного местного сеньора Фернандо де Ла Вега, поэтому вино в таверне теперь кислое. Это он готов подтвердить под присягой.
Епископ выслушал свидетеля и поблагодарил его за показания. Марианне предложил незаметно покинуть Вабр и сидеть у себя в деревне, поскольку члены городского совета могут учинить самосуд. После данного разговора Жан направился к жене похищенного.
⃰⃰ ⃰⃰⃰⃰ ⃰
Госпожа Дуремар работала в аптекарском саду и ждала отца к обеду. На печи в котле томились бобы, перемешанные с обрезками свиной лопатки. Можно также подать к столу копчённый окорок, будь он неладен. Жена Дуремара стала сожалеть, что позволила мужу столько вольностей: ходить каждое воскресенье и по праздникам в таверну. Люди стали нашептывать, что Алиса Клерг свела Дуремара со своей подругой, молодой вдовой плотника Пьера. Посетители часто видели, как они вместе поднимались в одну из комнат таверны с кувшином вина. Надо было всё рассказать отцу. Правда одна мысль не давала покоя двадцати семилетней женщине. Вдруг из-за её чрезмерной строгости Дуремар сбежал бы к своей прежней...
Неожиданно раздался звук колокольчика. У ворот дома она заметила самого епископа, одетого в скромную коричневую рясу. Женщина бросила на скамейку мотыгу, которой пропалывала лекарственные растения, сняла передник и пошла на встречу гостю.
⃰ ⃰ ⃰
Жан долго стоял у ворот и звонил в колокольчик. Наконец навстречу вышла миловидная хорошо одетая женщина в полном расцвете сил и открыла ворота. Это была жена Дуремара. Госпожа Дуремар предложила прелату отвар из сушенного шиповника и собственную выпечку. Будучи голодным, Жан согласился.
- Как пропал ваш муж?
- Вчера он принёс мне копчённый окорок и отправился в таверну. Полпути я провожала его взглядом, стоя у ворот. Только нечистая сила могла супруга похитить, - с этими словами женщина разрыдалась.
- Вы уверенны, что наблюдали со спины именно за своим мужем. Возможно рядом по улице кто-то шёл в похожей одежде, и вы его перепутали.
- Нет, нет, такого пера в шляпе как у Дуремара в городе не найдёшь.
- Что за перо?
Госпожа рассказала, что год назад виконт де Барбазан, в благодарность за вылеченного от болей в животе ребёнка, взял Дуремара с собой на соколиную охоту. На охоте виконт даже позволил ему один раз выпустить сокола. Птица вернулась с добычей, белоснежной цаплей. В память об этой охоте помощник аптекаря прикрепил самое большое перо цапли к своей шапке и часто щеголял в ней по праздникам.
В конце разговора епископ поблагодарил госпожу Дуремар за угощение, а сам направился в 'Жирный гусь', поскольку таверна находилась недалеко. По дороге Жана чуть не сбила толпа мальчишек, которые бегали друг за другом наперегонки. Епископ заметил, что в колпак одного из мальчуганов было воткнуто белоснежное перо цапли.
- Стой! Где взял перо? Скажешь правду, получишь серебряный блан, - с этими словами прелат развязал кошелек.
- Пойдёмте покажу! - крикнул мальчик и привёл Жана к небольшому переулку в семидесяти шагах от таверны. В переулке виднелись выбоины от повозки, которая здесь стояла достаточно долгое время.
- Когда ты нашёл это перо?
- Вчера накануне обеда. Оно выпало из шляпы господина Дуремара.
Епископ достал из кошелька блан и протянул мальчишке.
- Ты видел здесь Дуремара?
- Да, аптекарь шел в таверну, здесь его окликнули двое мужчин из Турнье. Они немного о чем-то переговорили, потом Дуремар сел к ним в повозку, и повозка уехала. Перо валялось вон под тем забором.
- Откуда знаешь, что люди были из Турнье?
Мальчик объяснил, что вчера был здесь не один, а вместе с другом Шарлем из Турнье. Парень подзарабатывал тем, что ловил раков в местной реке, приносил их в корзинах в Вабр и продавал владелице таверны. Шарль опознал в этих мужчинах своих.
Опрос Алисы Клерг не принёс ничего полезного. Женщина представила двух свидетельниц, вдову плотника и служанку, которые под присягой засвидетельствовали, что торговка зеленью действительно прокляла таверну и несколько раз поминала дьявола. Епископ снял нагрудный крест, положил на стол и попросил принести на нем присягу, что вино в 'Жирном гусе' до проклятия Марианны было вкусным. Присягу никто не принёс, вдова плотника сидела молча и смотрела в открытое окно, а молодая служанка разрыдалась.
Вернувшись домой, Жан решил завтра ехать в Турнье. Именно там виделась ему разгадка похищения. На следующее утро в сопровождении одного из служек епископ выехал в деревню. Турнье располагалась на расстоянии в полторы мили от Вабра. Дорога много времени не заняла. У работающих в поле крестьян Жан спросил, где можно найти мальчика Шарля? Мальчиков Шарлей в деревне оказалось пятеро. Полдня епископ потратил, чтобы найти нужного. Парень работал с сестрой и родителями совсем недалеко от того места, где первоначально искал его прелат. Епископ мысленно чертыхнулся.
- Ты был на Вознесение в Вабре на месте похищения господина Дуремара?
- Там не было похищения. Дуремар сам сел в повозку братьев Готье.
- Дуремара весь Вабр ищет. Члены ратуши считают, что помощника аптекаря похитила нечистая сила, насланная торговкой зеленью Марианной...
Слова епископа прервал громкий смех. Смеялся отец Шарля. Это был высокий широкоплечий детина лет сорока. На замечание служки, что грешно потешаться над словами епископа, расхохотался ещё больше. Насмеявшись вдоволь, мужчина отложил косу и рассказал о детстве и юности господина Дуремара.
Дуремар родился в Турнье и рано стал сиротой. Когда мальчику исполнилось восемь лет, мать отдала его подпаском в богатую семью Готье. Там мальчик познакомился со своей сверстницей Одеттой Готье дочкой хозяина, дети подружились. Когда Дуремару и Одетте исполнилось по шестнадцать, братья Готье застали их кувыркающимися на сеновале. Дуремара крепко побили, а потом отправили в Гиень на войну вместе с сеньором в качестве слуги. Одетту выдали замуж за сельского старосту, который тогда овдовел.
- Не этот ли староста недавно скоропостижно скончался?
- Он самый, - ответил отец Шарля и снова захохотал.
- Скоро начнутся похороны, нужно идти на кладбище, - вмешалась в разговор мать.
Семейство направилось в деревню, Жан последовал за ними. По дороге клирик задумался. Он не понимал, почему добровольно отправившийся к своей любовнице Дуремар, не переслал весточку жене с какой-нибудь историей о 'срочных и важных делах'. Особенно после того, как пошли слухи о его похищении. Аптекарь Фуке за такое поведение по головке не погладит, да и перед мэром и членами городского совета мужчина будет опозорен. Теперь о карьере аптекаря можно не мечтать. Судя по рассказам, Дуремар не был круглым идиотом. Что-то здесь не сходится.
Размышления епископа прервала похоронная процессия. Во главе процессии шагал каноник Абель, рядом с ним шел местный кюре с большим деревянным крестом в руках. Абель был в не себя от чувства собственного достоинства. Он задрал голову в небо и не заметил стоящего в десяти шагах епископа. Жан не выдержал и рассмеялся.
На кладбище над гробом вся одетая в черное рыдала молодая вдова. Её истерики были похожи на приступы падучей болезни. Жан с интересом наблюдал за этой сценой. Он считал поведение вдовы наигранным. Краем уха клирик слушал разговоры крестьян.
- Уже второго мужа Одетты загубила это проклятая семейка Готье.
- Едят как сеньоры, женщины в платьях из дорогой ткани в церковь ходят, а им всё богатства не хватает.
- Помяните, обернётся такая жадность им бедою.
Разговоры крестьян прервал громкий голос каноника Абеля, который запел заупокойную литанию. После похорон епископ ещё раз подошёл к отцу Шарля.
- Люди говорят, что сельский староста был уже вторым мужем Одетты?
- Так и есть.
- Кто был первым?
- Какой-то человек, который погиб на войне. Точно не помню, как его звали.
Эти слова крестьянина заставили Жана снова задуматься. Через некоторое время он принял решение вернуться в Вабр и переговорить с аптекарем Мишелем Фуке. Несмотря на сильную жару, по возвращении епископ решил не ехать домой. Он отпустил служку с лошадьми, а сам пошел к дому аптекаря. Мишеля Фуке дома он не застал. Аптекарь находился у дочери. Жан направился туда.
⃰ ⃰ ⃰
Аптекарю Мишелю Фуке не нравилась вся эта история. Он считал, что мэр легко убедит нового на вид простоватого епископа осудить торговку зеленью как ведьму. Тогда похищение зятя можно будет списать на козни нечистой силы. Но этот клирик оказался слишком дотошным. Люди сказали, что он утром поехал в Турнье. Так епископ может и до всей правды докопаться. Нужно что-то предпринять.
⃰ ⃰ ⃰
- Папа, к нам монсеньор епископ! - раздался над ухом голос дочери.
Аптекарь поднял голову и увидел на пороге епископа, стоящего рядом с дочкой.
- Прошу к столу, ваше преосвященство, - спокойно сказал аптекарь и поклонился прелату.
Несмотря на чувство голода, Жан не спешил принять приглашение. Ему нужно было переговорить с аптекарем. Разговор мог сложится неприятным. Присутствие при данном разговоре госпожи Дуремар показалось клирику полезным. После обязательного приветствия и поклона Жан задал вопрос аптекарю:
- Господин Фуке, как вы познакомились со своим будущим зятем?
Аптекарь молча стоял и думал.
- Папа познакомился с Дуремаром на войне с англичанами. Он до переселения в Вабр был военным врачом, - ответила дочка, которой стало неловко за нескромное молчание отца.
- Что делал Дуремар на войне?
- Был наёмником-неудачником. В первом же бою его тяжело ранили, командир приказал Дуремара бросить умирать. Отец его спас и вылечил.
- Дура! Из-за своего длинного бабьего языка ты не только лишилась мужа, но и навлекла позор на мой род! - неожиданно закричал Мишель Фуке.
- Признавайтесь, господин аптекарь, - я и так все понял, тихим голосом промолвил Жан.
Фуке начал рассказывать. Оказалось, что шестнадцатилетние Дуремар и Одетта Готье на День Святого Валентина тайно сбежали в Лузиньяк и обвенчались у отца Антония. Семейство невесты через неделю после свадьбы отправило на войну незадачливого 'мужа-оборванца' зарабатывать деньги в качестве наёмника. Мишель Фуке пожалел юношу. Он подобрал и вылечил Дуремара, научил читать и писать. Дуремар стал помогать Фуке лечить раненных. Вместе с Дуремаром помогала отцу выхаживать раненых старшая дочь Мишеля. Ей было уже двадцать лет. Среди вечно пьяной солдатни девушка долго не могла найти себе мужа. Ей приглянулся Дуремар.
После ранения Дуремара, которого бросили умирать, капитан направил родственникам весть о его кончине. Через год, когда истёк срок положенного траура, Одетту выдали замуж за сельского старосту.
Ещё через год Фуке накопил достаточно денег. Он решил покончить с военными походами и открыть свою аптеку в каком-нибудь городе. Дуремар посоветовал своему учителю это сделать в Вабре, поскольку в маленьком городке не было толковых аптекарей. Вскоре после открытия аптеки сыграли свадьбу между Дуремаром и дочерью Мишеля Фуке.
Братья Готье заключили с аптекарем сделку, что никому не скажут о браке Дуремара с Одеттой, потому что считали старосту более выгодной партией. После смерти старосты они передумали и вернули 'законного супруга' Одетте. Чтобы не позорить аптекаря и его род, братья Готье и Фуке договорились, что Одетта и Дуремар тайно переедут жить в соседнее графство. За эту 'милость' Мишель Фуке должен был заплатить пятьдесят экю золотом братьям Готье. Братья предложили Фуке украсть деньги из городской казны. Казначей не согласился. Он собирался продать свою аптеку и снова идти на войну. История с нечистой силой должна была запутать местных сплетников и сплетниц.
Закончив рассказ, аптекарь разрыдался и начал рвать на себе волосы. Следом зарыдала его дочь, которая ничего не знала, кроме того, что у Дуремара до неё была любимая женщина. Жан понял ситуацию, перекрестил Мишеля с дочерью и начал говорить:
- Как епископ от имени Церкви я объявляю брак, заключенный Антонием из Лузиньяка, ничтожным! Поскольку этот Антоний был еретиком и, следовательно, не имел права пастырской власти.
Эти слова как гром ударили по ушам аптекаря. Он встал на колени перед Жаном и заставил стать дочь
- Чем вас отблагодарить, господин епископ?
- Встаньте с колен, господин аптекарь, мне ничего не нужно. Завтра получите нужную бумагу у секретаря епархии и отправляйтесь в Турнье за зятем.
- Спасибо! Спасибо!
- Правда, у меня к вам есть ещё разговор по поводу празднования Зелёных святок...
Вечером следующего дня господин Дуремар как ни в чем не бывало уже работал в аптеке Мишеля Фуке. Естетвенно, по городу поползли слухи, что у Дуремара завелась любовница. Одни горожане говорили, что это вдова плотника Пьера, а другие рассказывали про некую молодую девицу из Турнье. С Марианны торговки зеленью были сняты все обвинения в колдовстве. Алису Клерг оштрафовали в пользу городской казны за нарушение цеховых уставов. Помощники мэра, притворившись обычными посетителями, обнаружили кислое вино в её таверне. Зелёные святки в городе справили на широкую ногу. Старожилы вспоминали, что так шумно на Троицу гуляли только в прошлом веке. Епископ Жан продолжал изнывать от жаркого южного лета.