иото - город-муравейник. Единственный Город, который разрастается вширь. Берега подталкивают скудную неплодородную землю, выцарапывая себе кусок. Винить в этой тенденции, думаю, стоит Тильду. Киото стал расширяться именно в тот год, когда она обосновалась неподалеку от острова со своей базой. На тот момент у нее было помощников семь, не больше. Но она - смышленая дамочка. Быстро наладила сеть связных и нашла клиентов. Отвоевала свою нишу.
Мне одно непонятно: как ее команда выживает? Допустим, до середины берегов водопровод достает. Воду в канистрах купить можно, но сложно и невыгодно, а уж для этих ребят, считающих каждую монетку, это и вовсе, должно быть, невыносимо - отдавать кровные деньги за сомнительную жидкость, слитую словно из канализации.
Обычные люди живут так каждый день. Кому удачи отмеряно чуть побольше, ухитряются обосноваться в бараке, где все еще льется из крана вода. Те, кому совсем не повезло, загибаются на окраинах и живут обычно во рвах - выкапывают ямы, кидают в них тряпки и коробки, спят там и едят. Промышляют мелкими кражами.
Сомневаюсь, что ребята Тильды занимаются подобным.
Но ведь квартир по ходу водопровода на весь ее штат не хватит.
Рогатый, вынырнув из дремы, прилип к окну. Будь я на его месте, то задвинул бы занавески. Потому что не может человек, совершавший переходы между городами пешком, продолжать наслаждаться видами. За окнами автобуса та стихия, которая может убить тебя десятками разных способов.
Земля, и почему мы оказались именно на этой планете, а?..
Я забылся сном - неглубоким, тем, в котором осознаешь все сновидения, но не прерываешь их, а хочешь досмотреть. Все вокруг было иллюзией, ожившей книгой, мелодией, взвившейся вверх между картинками. Я заметил, как от стены полуразрушенного здания отлипает Олех, подходит ко мне и нервно крутит в руках какую-то трубку. Древние. Точно. Я ведь читал о таких. Они раскуривали трубку и передавали ее друг другу.
Олех протянул мне трубку молча, но конец ее не дымился. Я спросил, нет ли у него огня.
- От Либерна прикури, - засмеялся он, и я подхватил смех... Пока не понял, что ничего смешного в этом совете не было.
Марика я так и не нашел и вскоре о нем забыл. Олех был в этом видении моложе, чем на самом деле, он был двадцатилетним, по прихотливой логике сна я знал это точно. Русые волосы видятся мягкими даже издалека, и если дотронуться, то так оно и окажется - пряди ласковые, так и будешь их гладить, как кошку. Нос вздернут. Глаза светло-голубые. Чистые. Веснушки рассыпаны по округлому лицу. Я вспоминал его настоящего, его, не лгущего мне. Я его ведь больше никогда не увижу. Я хочу помнить о нем только хорошее. Он мой лучший друг. Он мой единственный друг.
А Олех развернулся и прошел к руинам здания. Оно выплыло из дымки. Как кривые зубы огромной челюсти, остатки каменной стены торчали из земли вверх, и Олех перелез через них. Я шагнул было к нему, но он резко обернулся и выставил в предупреждении ладонь:
- Ты не пойдешь со мной. У тебя другой путь.
- И что мне делать? - я не приближался к нему. Ответ мне был не нужен. Я и сам знал, куда мне следовать. Но посмотреть на него в последний раз хотел.
- У Марика спроси, - фыркнул Олех.
- Он мертв, Олех. У него в спине торчал нож.
- Жаль, - вздохнул Олех. - Он мне нравился. Когда-то давно, пока не стал такой манерной скотиной. Лет до семи, наверно.
Олех повел плечами, словно разминая их, задумчиво посмотрел мне за спину. Глаза у него стали прозрачными, и через них просвечивало что-то белое, сияющее.
- Он не хотел, Тош, - вдруг сказал Олех. - С самого начала все было предрешено. Он и не собирался.
Олех моргнул, и веки у него опали, как листья. Напоследок усмехнувшись, он ушел. Я хотел его догнать, но уже не различал его фигуры в темной, насыщенной тени развалин.
Развернувшись, я пошагал прочь.
Марик мне не помощник, Олех. Мы с ним не просто ненавидим друг друга. Я его еще и убил. Мертвый человек - не самый лучший напарник.
Рогатый человек со странными повадками - тоже дрянной компаньон, но всяко лучше убитого Искателя.
А он не хотел. Кто не хотел? Чего не хотел? Кто стоит между мной и Мариком, если не ты, Олех?
По мере того, как я удалялся от развалин, темнота и серость расступались, рассеивались, как дым. Я взглянул на свои руки, но в них уже не было трубки.
Трубка мира. Вот как она называлась. Я вспомнил наконец-то. Но раз она не горит, то Олех меня не простил, а в этом разрушенном Городе никакого мира быть не может.
Я вышел к воротам, возносившимся до небес, и осознал: это Либерн.
Олех скрылся в разрушенном доме управителя, а я оказался на самом краю Города. Нет, не Города, а Вселенной.
Но здесь больше не было ни военных, ни Искателей, ни обычных людей. Только я и пустота.
И так будет вечно. Я обречен на одиночество.
Все, кого я любил, умрут и будут преданы огню.
Словно подслушав мои мысли, Либерн и Вселенная загорелись, окружая меня, и заходили грузно, как люди-великаны.
Мне должно быть страшно, но я не боюсь.
Закрыв глаза, я замер. Жар подступал все ближе, горели одежда и волосы, слезала кожа, но я ничего не чувствовал.
Уничтожь меня, огонь. Уничтожь так же, как я уничтожу каждого, кто во мне нуждается. Убей так же, как я убивал тех, кто не хотел умирать. Сотри меня так же, как я стирал тех, кто молил о пощаде.
Выжги во мне все неправильные мысли. Пожалуйста. Я не должен размышлять о тех, кого оставил позади.
Папа говорил: не жалеть и не раскаиваться.
С первым выходит плохо, а второй его наказ я еще стараюсь соблюдать.
Сделай так, чтобы я смог оправдать его доверие.
Огонь не убил меня. Он опустил руку на мое плечо, развернул к себе спиной и сказал: не оборачивайся.
Но я обернулся - и проснулся в тот же миг, не успев увидеть то, что не было дозволено.
На плече у меня лежала рука рогатого, и он беспардонно тряс меня.
- Чего тебе? - рыкнул я, рывком садясь прямо: во сне я съехал по креслу вниз.
Болели спина и голова. Даже не знаю, что раздражает больше. Пожалуй, сильнее всего выводит из себя кое-что третье: мой моральный настрой. Когда разум чист, то боль проходит мимо тебя. А когда ты мечешься и полон раздумий, то барахтаешься в своих жалких ощущениях, как в болоте.
- Ты бормотал во сне, - просипел рогатый. - Раздражаешь.
- Ну извини. Что я говорил?
- А мне почем знать? - процедил он. - Я ни слова не разобрал.
- И все равно разбудил.
Рогатый перебрался от меня на одно сиденье в сторону и, притянув колени в груди, обнял колени. Как птичка на жердочке сидит. Рогатая психованная птичка...
- Эй, - позвал было я, но рогатый резко взъерепенился, с яростью глянул на меня и прошипел:
- Подружкам и дружкам своим эйкай, а у меня имя есть. Мог бы уже его и запомнить.
- Ты же не ожидаешь, что я на полном серьезе буду величать тебя Принцем? - холодно осадил я его. - До сих пор я был вежлив, но могу и силой выбить, как тебя зовут по-настоящему и что произошло между тобой и Поднебесной. А самое главное - почему о тебе нигде нет информации, но ты все равно страшишься оставлять свою ДНК на таможне.
- Только пальцем меня тронь - и ты не жилец, - с убийственным спокойствием, разом лишившись гнева и прочих эмоций, ответил рогатый. - До этого я терпел, но теперь не буду.
- Кто ты, а? - негромко спросил я.
На нашу перепалку уже оглядывались люди с первых кресел. Рогатого никто толком не слышал, с его-то тихим голосишкой, а вот я привлекал внимание.
- Неуклюжий, кровожадный медведь, - отчетливо произнес рогатый. - Далеко не Лис, совсем не Лис...
Его глаза остекленели. Раскачиваясь, рогатый потерял ко мне интерес, полностью уйдя в себя. Я уже упоминал, что психопаты вызывают во мне глухое раздражение? Но, вопреки логике, моя рука оказалась на горячем загривке рогатого, а губы сложили слова:
- Ты в порядке?
Может быть, дело в контрастах. Или в тайне, окутывавшей его. Но в этот миг меня задним числом как кипятком ошпарило: все в нем не просто не так, он словно в каждой молекуле не здешний, и он не кричит, прося помочь, лишь потому, что не знает, как, и даже если бы знал, то все равно не смог бы довериться.
Да. Таким переломанным человек не может стать ни с чего и вдруг. Что же с тобой делали, Принц?..
Открыв глаза, рогатый искоса глянул на меня и безапелляционно заявил:
- Ты грустишь о них. Об Олехе и об Искателе.
- Вот уж о последнем я горевать не собираюсь, - пробормотал я. Ладно, Принц, потом разберемся, как ты дошел до жизни такой.
- Неправда. Я видел твои глаза, когда он умирал. Такие бывают лишь у тех, кто теряет близкого человека. Или человека, к которому привык.
- А что, ты часто видел таких? - не удержался я.
- Так же выглядел доктор, когда я сбежал. Я наблюдал за ним с камер, придушив охранника. Доктор горевал.
- Я думал, он тебя ненавидит.
Автобус подпрыгнул на кочке. Впереди возвышался Киото - огромный, устремившийся ввысь дворец управителя посередине, пестрые домишки и трепещущие от ветра палатки по берегам, кажущиеся отсюда песчинками.
- Я думаю, - рогатый облизал губы, - доктор ненавидит меня так же, как тот Искатель - тебя. И он поступит со мной так же, как Искатель поступил бы с тобой. Только он будет казнить меня каждый день. Ты же не отдашь меня ему? - рогатый перетек поближе, ища мой взгляд.
Я посмотрел ему в глаза.
- Как будто против твоей воли тебя можно кому-то отдать.
- Да или нет? - настоял рогатый.
- Нет, - красные глаза напоминали то ли огонь из моего сна, то ли кровь, стекающую в сток раковины. - Не отдам.
Прости меня, Принц. К сожалению, равновесие Сферы для меня важнее тебя. Мне очень жаль.
***
Когда мы подъехали к пропускным воротам, на улице стемнело и похолодало. Я отвык, что чем ближе к Пустошам, тем ярче меняется температура. Конечно, от Киото до Пустошей ехать месяц, если не больше, но веяние зараженных земель чувствовалось уже здесь. Один из пограничников кашлял и прикрывал рот платком, испачканном в крови, и я против воли напрягся, стараясь дышать не так глубоко, как обычно.
Столкнувшись с привычной проблемой, пограничник спросил мое имя. Я ответил последнее выдуманное, и он занес его в потрепанную учетную книгу. Пальцы рогатого обкатали без проблем, отправив в общую базу, не зная, что они не совпадут ни с единым образцом.
- Почему у тебя спросили имя? - украдкой поинтересовался рогатый, ежась от пронизывающего ветра. Ночь выдалась ясная, без единой бури, и где-то далеко, за миллиарды лет от нас, стало возможно различить звезды - крохотные тусклые точки, рассыпанные, точно рис.
Я показал рогатому ладонь с абсолютно гладкими подушечками пальцев. Узоры, по которым меня можно было идентифицировать, я свел давным-давно. Отец всем предоставлял выбор. Он говорил, что не может заставить нас потерять свою личность, но если кто-то решит, что готов всю жизнь провести под разными именами, то он поможет. Я вызвался одним из первых, потому что всегда пытался быть лучшим. Не из тщеславия. Скорее, потому, что боялся: кто-то другой может вырваться вперед, и он окажется жестоким и злым, и приказы будет исполнять не из-за необходимости поддержания порядка, а потому что любит причинять боль.
К сожалению, тогда я еще не знал, что переоцениваю свои личностные качества.
Следующим же за мной рванул к отцу Марик - ненавидел оставаться позади меня. Мы вместе сидели и стирали себе пальцы каким-то химическим раствором. Я уже забыл, что это было, остался только запах, ощущение жжения и напряженного молчания. Как будто уже тогда я знал, что Марик никогда меня не обгонит, а он догадывался, что миг его триумфа не наступит. И не потому, что я сильнее или умнее, а потому, что он прогнется, прикидываясь слабым, чтобы в следующий раз ударить исподтишка, когда противник недооценит его в очередной раз. Змеиные повадки.
Единственное, что не мог изменить отец, - так это состав нашей ДНК. Кровь тебе дается один раз и навсегда. Даже генетические модификации не могут подделать ее. Правила неизменны: каждый родившийся ребенок регистрируется в системе, отдавая первую каплю жизни. Любой, кто не зарегистрирует дитя в течение года, считается преступником. А соседи обязательно донесут, что рядом с ними появился не внесенный в систему малютка - за донесения платят. Немного, но большинству и этого за глаза хватает.
На Сфере нужно точно знать размер населения. Ресурсов может не хватить, если людей станет больше, чем есть сейчас. А если их станет чересчур много, то у нас появится шанс задействовать больше рабочей силы, чтобы покорить планету.
...Мне резко вспомнилось, что Олех, мой лучший друг Олех никогда не следовал за мной. Он не стирал отпечатки пальцев, не рвался идти в одном строю, избегал любых спаррингов, и когда я набирал достаточно очков, он просил, чтобы я ему поддался. У меня это не забирало первого места, а ему позволяло пройти на следующий курс, не будучи последним в рейтинге. Да, он всегда был умным, и грубая сила - это не про него, но... Что, если наша дружба для него была всего лишь средством? Марик хотя бы никогда не врал о своем отношении ко мне, а Олех обманул меня совсем недавно. И, кто знает, вся его привязанность могла быть таким же обманом. Попыткой прибиться к более сильному, и попыткой удачной.
Я встряхнул головой. Думать об этом - себе дороже. Олеха уже нет. Я могу хотя бы сохранить о нем добрую память.
Настроение резко испортилось. Я знал, где найти людей Тильды, и догадывался, что они сидят на посту день и ночь, но все равно пошел искать, где переночевать. Не могу сегодня глядеть им в глаза. Не могу сегодня говорить с Тильдой. В чем-то Принц оказался прав. Я горюю. Во мне еще много скорби. Мне нужно привыкнуть, что в этом мире не осталось ни одного близкого мне человека. Только отец, но и он от меня отвернется, как только узнает о случившемся с Мариком.
Иногда нужно взять паузу.
Мне не захотелось светиться в мотелях и гостиницах, общаться с людьми и платить им деньги, и рогатый разделил мою неприязнь к толпам народа. Сейчас даже два человека - слишком много. Поэтому мы пошли по самому краю берега, высматривая заброшенные дома.
Киото не зря считается густонаселенным городом. Даже самые ветхие халупы были заняты людьми. Мы уже стоптали ноги и основательно замерзли, когда я наконец заприметил почти ушедший в землю дом.
Вблизи он оказался обугленным, вместо окон торчали доски. Видимо, его подожгли, а потом в нем еще пытались жить. А после жильцы ушли насовсем.
Дверь открылась не сразу. В лицо пахнуло затхлостью и гарью. Я глянул на рогатого. Он в ответ пожал плечами: ему до удобств нет дела. Если я считаю, что здесь можно безопасно провести ночь, то он согласен.
В доме все оказалось в саже. Но в углу был ящик с крышкой, и в нем обнаружились относительно чистые тряпки. Я бросил их на пол, чтобы не проснуться наутро черными от гари, привычно подложил под голову рюкзак. Потом передумал и отдал его Принцу. Я неожиданно понял, что ему сложнее спать без подушки: пол жесткий, и если его задеть рогами, то станет больно.
Сон пришел на удивление быстро, но посреди ночи я проснулся от прикосновений к плечу. Машинально подобрался, сел, приготовился ударить... Спустя секунду дошло, что это рогатый сидит рядом и успокаивающе гладит. Вспомнилось, что снился огонь. Осознание сновидений или приходит сразу же после пробуждения, или исчезает навсегда. Сегодняшний кошмар, ожоги, черный дым и крики людей останутся со мной, потому что это не просто сон. Это воспоминания.
Мной завладело странное, вязкое чувство. Захотелось свалиться обратно на тряпье и забыться без сновидений, и уверенность, что так и будет, не покидала. И все это заставило меня пересилить себя и приготовиться к борьбе.
Но вокруг никого не было. Только Принц все еще касается пальцами плеча.
- Что ты делаешь? - хрипло спросил я.
Глаза никак не могли привыкнуть к темноте. Нос - к запаху гари. Здесь пахло так же, как там, в Либерне. А может, этот едкий аромат пришел из сна. Разом заболели все кости, все мышцы, каждый квадрат кожи, налившийся синяком.
- Жалею тебя, - тихо ответил Принц. Он надавил мне на плечо, провел второй ладонью по лбу, словно проверяя, нет ли температуры. - Спи. Пусть на этот раз твой сон будет спокойным.
Зачем-то послушавшись, я лег и закрыл глаза.
Я не понимаю, чем заслужил его доброту и привязанность. Пока что я не сделал ему ничего хорошего.
Может быть, все дело в его эмоциональной неустойчивости. Может быть, ему нужно от кого-то зависеть так же, как он зависел от своего доктора.
Мне стало не по себе, но на меня снова свалился сон. Я устал за последние дни. Мне нужно хорошо отдохнуть в эту ночь, чтобы забыть обо всех потерях и обо всех ошибках.
***
Слова рогатого оказались пророческими: я спал как младенец, как мальчишка, чьи самые тяжелые тренировки заключались в домашних заданиях по чтению. Ни один Искатель, ни один военный, ни один заживо сгоревший человек не потревожил меня этой ночью, пробравшись в подсознание. Разум словно очистился.
Правда, удачной эту ночь все равно назвать не удалось.
Рогатый спал, когда я встрепенулся и подскочил к окну. Это уже бессознательный рефлекс - почуять опасность, переполошить всех, потом сидеть по уши в адреналине... Но на этот раз инстинкты не подвели. На улице под багровым небом человек пять, общаясь знаками, окружали дом.
Я понял, что нас вели с самого начала. Кто-то заметил, как мы с рогатым прибыли в Киото, проследил и позвал товарищей, удостоверившись, что мы не собираемся никуда выдвигаться до утра.
Начав собирать винтовку, я разбудил рогатого. Он как будто ожидал засады. Ничуть не удивившись, он схватил пистолет, положил одну коробку с пулями в карман куртки и прошипел, что собственноручно выколет глаза каждому.
Тем более что никто не был вооружен ничем серьезнее дубинки.
Мы не стали ждать, пока наемники полезут в дверь, а вышли к ним сами. Рогатый кинулся к ближайшему и вспорол ему горло в одно мгновение, воспользовавшись эффектом неожиданности. Я же взял на себя самого крайнего. Врезав парню прикладом по виску, я оттащил его в сторону и, заломив руку, прорычал:
- Кто вас послал?
Я не сомневался, что рогатому помощь не потребуется. У меня было время для допроса.
Наемник попытался вырваться, и я выбил ему плечо из сустава. Он завопил. Сорвав с него маску, я развернул его к себе лицом, держа за горло. Мальчишка с квадратными чертами лица. Нос дважды сломан был.
- Кто послал? - повторил я. - Яков? Тильда? - озарение пришло мгновенно, и я похолодел при мысли о том, что Тильда уже могла знать о нашем визите. Тогда она уже далеко. Она не станет выходить на открытую конфронтацию.
- Пошел ты! - вскрикнул мальчишка.
Гримаса боли не сходила с его лица. Кто тебя завербовал?.. Какие деньги и блага тебе посулили, раз ты согласился пойти ловить человека, с которым не справились тренированные наемники из числа военных? Я ведь точно знаю, что Яков использовал именно их.
Я сильнее сжал руку на его горле и, резко развернув, впечатал спиной в стену дома. Он задохнулся, закашлялся. Глаза влажно заблестели в темноте.
- Кто? В последний раз спрашиваю.
Мальчишка молчал. Шмыгнув носом, он сглотнул, поднял глаза к небу, и я сообразил, что он изо всех сил пытается сдержать слезы.
- Тебе восемнадцать хоть есть? - спросил я. Видно было, что жизнь помяла его в драках, но он еще не оброс титановой шкурой. Чувствует боль и страдает от нее.
- Пятнадцать! - выплюнул он. - Просто на вахте стоял!
- Что? - я ослабил хватку, и мальчишка мгновенно этим воспользовался - хлестко ударил мне по руке и стремглав рванул прочь.
Я его не задерживал. Мне стало жаль его.
В темноте, странно тихой, раздался выстрел и звук падения. Обернувшись, я больше не увидел мальчишки. Ко мне ковылял рогатый, держа в опущенной руке пистолет.
- Я думал, ты поможешь, а не болтать будешь, - проскрежетал он, глядя на меня исподлобья. - Что ты выпытывал?
- Интересно было, кто его послал.
Рогатый захихикал. Интересно, сорвется снова в истерику, или нет?.. Я зашел в дом, подхватил рюкзак. Рогатый, все еще прихихикивая, просочился за мной. Развернувшись к нему, я тяжело посмотрел на него.
В открытую дверь проникал ало-серый рассвет.
Рогатый резко оборвал смех. Поверхностно и быстро дыша, он заговорил:
- У доктора закончились настоящие убийцы. Он присылает дилетантов. Значит, при нашей встрече некому будет достойно защитить доктора. Чем ближе, тем больше я по нему скучаю.
На губах рогатого тлела улыбка.
- Он на вахте стоял, - сказал я.
Рогатый в замешательстве оглянулся через плечо на уложенных в ряд наемников. Наверняка те же юнцы.
- Меня всюду ждут и караулят, - осклабился рогатый, пряча нож, и протянул мне пистолет.
Похоже, здесь и пришел момент выяснить, что же в нем такого особенного, помимо рогов, раз все так жаждут заполучить его голову.
Повертев в руках пистолет, я не стал убирать его в рюкзак. На всякий случай.
- Мы скоро будем в Поднебесной. Самое время открыть карты. Кто ты и как попал к доктору?
Рогатый опять растянул губы в улыбке.
- Тебе лучше ответить, - предупредил я. - Я обещал помочь тебе, но мне нужно знать все нюансы.
Рогатый отошел к заколоченному окну, прислонился к нему плечом.
- Ты не поверишь, - сказал он.
Что-то в его голосе заставило меня опустить пистолет. Не пригодится он мне. Я мягко приблизился к рогатому, встал напротив, по привычке скрестив на груди руки. Ладони начали мерзнуть, и я спрятал их под мышки.
- Я доверчивый. Рассказывай.
Хмыкнув, рогатый вскинул на меня взгляд.
- Я - Творение.
Его последнее слово прозвучало так торжественно, что сомнений не было - оно пишется с большой буквы.
- Хочу пить, - вдруг переменил он тему. - Пошли. И прекрати звать меня рогатым, я тебя предупреждал.
- Я ни разу не произнес этого вслух! - возмутился я.
- Зато кучу раз подумал, - припечатал он. - У тебя все на лице написано.
Я подхватил рюкзак, наскоро отряхнулся от налипшей золы и пошел за рогатым.
За Принцем, поправил я себя. Мне пришло в голову, что его должно обижать постоянное упоминание его внешности - он ведь говорил, что никогда не желал обзаводиться такой модификацией.
Над Киото вставал рассвет, и солнце здесь словно поднималось выше, чем над любым другим Городом. Дело, скорее всего, в строении и качестве купола. Над Поднебесной светило сияет так, что глазам бывает больно, и достигается это исключительно за счет технологичности постройки. Да уж, там нет никаких берегов. Один огромный колпак надет на все здания. Для наших ученых - все самое лучшее.
Они не только занимаются генмодификациями. Это прибыльно и перспективно, но нужно решать и насущные вопросы. Например, с насосами для выкачивания воды, с едой. На скудной земле почти ничего не растет, и кому, как не ученым, выводить сорта неприхотливых овощей? Кому, как не им, выводить животных на убой на основе диких койотов и прочих зубастых тварей?
Надо постараться и не разнести Поднебесную, если что-то пойдет не так...
Принц шел по Киото уверенно. Похоже, у него была цель. Он плутал по узким улицам берега, почти не глядя по сторонам. Мелкие лавочники уже появлялись, выгребая свои товары. Цветные камушки в качестве украшений, примитивные детские игрушки, кошка, выструганная из дерева... Я притормозил, заглядевшись на нее. Добротно сделано. Похоже, с любовью. У кого-то талант. Продавщица оценивающе глянула на меня и, усомнившись в моей платежеспособности, беззлобно кинула:
- Иди уже.
На Принца она посмотрела лишь один раз и потеряла к нему всяческий интерес.
Киото жил так, словно его не заботило запустение Сферы, нищета и отсутствие воды. Принц тем временем протолкался почти до острова, но свернул налево и шагнул в крохотный переулок. Его венчало двухэтажное здание - и именно в его дверь мы и зашли.
Это была чайная; столики пустовали, но за стойкой с сонным видом лысый хозяин расставлял кружки. На нас он даже не взглянул, но его плечи едва заметно дернулись, и я понял, что он не пропустил наше появление. Принц уверенно прошел к нему. Я помедлил, чувствуя неладное. Нет, не засада, и на этом этаже точно никого, кроме лысого, нет. Разве что...
Уклонился я машинально. Возле уха просвистел нож. Лысый, как ни в чем не бывало, снова принялся за чашки, а Принц, мельком посмотрев на меня, вполголоса сказал:
- Зря ты, Шелтер. Он со мной.
Наконец-то лысый поднял глаза. Мне достался взгляд настороженный, а Принцу - полный тепла и с оттенком облегчения.
- Нечасто здесь появляются такие, как он, - пробормотал лысый.
- Какие? - в голосе Принца мелькнуло подозрение.
- Вышколенные. Стать сразу видно.
Я чуть слышно фыркнул и подошел к стойке. Лысый тут же отодвинул от моего локтя чашку, словно опасаясь, что я ее ненароком уроню.
Рогатый кивнул ему, как старому знакомому, и облокотившись на стойку, спросил:
- Есть кипяток?
- Найдется. Как ты оказался здесь?
Рогатый неопределенно пожал плечами.
Хозяину чайной на вид было около пятидесяти. Лысая голова поблескивала в огне ламп. Принц, приподнявшись на цыпочки, заглянул за стойку.
- У нас много денег, - сказал он. - Чем-нибудь порадуешь?
- Тебя я всегда порадую, - добродушно ответил лысый. - Твоего друга тоже.
- Он мне не друг, - пробурчал Принц. - Просто компаньон.
- Не горячись, - примиряюще сказал лысый. - Я принесу вам все.
Я не встревал в их разговор. Прислушивался. Мне еще полчаса назад стало понятно, что Принц уже бывал в Киото и, похоже, провел здесь достаточно времени, чтобы изучить каждый закоулок и завести... хм... просто компаньонов и просто приятелей. К званию друга он относится, судя по всему, крайне трепетно. Не удивлюсь, если у него найдется на этот счет душераздирающая история.
А вот пользоваться кинжалами его совершенно точно обучил этот человек.
Мы сели за угловой столик под потрескивающей лампой. Она почти сгорела, и света давала мало, но через окна забирался дневной свет, поэтому в полутьме разговаривать не пришлось.
- Я - Творение, - повторил Принц, склонившись ко мне. - Доктор создал меня. Собрал из отдельных атомов. Я стал венцом всей его жизни.
Он замолк, а я попытался осознать, что он сказал.
Никто и не сомневается, что в Поднебесной светлейшие умы творят чудеса. В прошлом веке они покорили себе природу человека и мгновенно, буквально за двадцать лет, поставили на поток изменение людей по любой их прихоти. Но чтобы создать из отдельных атомов...
- Все это тело? - недоверчиво уточнил я. - Это ж сколько атомов надо?
Принц тихо засмеялся. Я начинаю понимать: чем ближе дело к развязке, тем чаще он прячет свои настоящие эмоции за смехом. Хохот в его случае - что-то вроде фигуры умолчания. Отвлекающий маневр. Чтобы никто не разглядел лицо, искаженное страданием.
- Нет, это было бы слишком. Он собрал по отдельности аминокислоты, сплел их в белки, построил клетки, а потом сложил из них зиготу и поместил ее в инкубатор, чтобы организм развился в положенный ему срок - в девять месяцев. Он работал над этим в течение всего обучения, продолжил, когда получил свое место на кафедре... Бился над разгадкой создания человека. Поначалу он просто экспериментировал, смотрел, что получится, если изменить одну аминокислоту в этой хромосоме, что станет, если повернуть плечо в той... Доктор не верил, что у него что-то выйдет, поэтому развлекался, как мог.
- Рога, волосы, глаза... голос, - осенило меня. - Это все черновик. Просто наброски. Он не...
- Да, - Принц отвел взгляд. - Он веселился, рассчитывая исправить все и написать человека заново, как только сообразит, где допустил ошибку. Все его клетки и зиготы были нежизнеспособны. А потом он что-то сделал правильно, и в его лаборатории зародилась жизнь. Но он так и не понял, в чем дело. Он еще много лет бился над разгадкой, надеясь, что сможет вывести нового человека, не испорченного. Не дефектного.
- Ты не дефектный, - машинально произнес я. Просто потому, что ему нужно было это услышать. Чтобы он перестал ненавидеть себя.
- Доктор так не считает. У него больше не получилось создать жизнь, и остался только я. Пришлось прекратить самые рискованные эксперименты над моим телом и выносливостью. Но я больше не мог терпеть и легких исследований.
- Сколько тебе лет, а?..
Принц открыл было рот, но сразу же его захлопнул: к столику с подносом подплывал хозяин чайной. Он поставил посередине внушительного вида глиняный чайник со сколотой крышкой, водрузил перед нами неровные кружки и примостил сбоку тарелки с какими-то сладостями.
Принц любовно погладил свою чашку большим пальцем. Я догадался, что хозяин чайной сам обжигает всю посуду. Кинув короткий взгляд на его руки, я лишь еще раз убедился в этом. Грубые, привыкшие к ожогам ладони.
Хозяин, пожелав нам хорошо посидеть, отошел. Принц мрачно произнес:
- Я хочу свою долю. Сейчас.
- Я заплачу за тебя.
- Нет, ты не понял, - мотнул он головой. - После Поднебесной я долгое время скрывался тут, и если бы не Шелтер, то меня бы нашли в первый же месяц после побега. А он пожалел меня и спрятал. Я должен ему, хоть он в этом никогда и не признается.
Я еще раз посмотрел на Шелтера. Он все так же меланхолично расставлял чайники за стойкой.
- Он показал мне все подземные ходы, все переулки, все перемычки между домами... Рассказал, что из себя представляет жизнь вне Поднебесной. А потом я допустил ошибку, и наемники доктора пришли за мной сюда. Они разнесли все, разбили посуду, - ожесточенно проговорил Принц. - Я убил всех до единого. Но это не могло ничего исправить. Я не выдержал и ушел.
- Посуда - не жизнь, - заметил я. - К тому же он выжег новую.
- Прошлую посуду сделал его сын. Он умер четыре года назад. Шелтер никогда не занимался обжигом. Но, видимо, научился после погрома...
Принц снова погладил косой чайник.
Завтракали мы в молчании. Собственно, теперь мне стало ясно, почему на нас попытались напасть неопытные мальчишки. Доктор не рассчитывал, что Принц вернется сюда, поэтому оставил следить самых ненужных людей. Хотя, скорее всего, это были жители Киото, к чему ходить далеко и привозить наемников из другого Города?
Я начал испытывать жалость. Любой из мальчишек, и тот, которого я хотел отпустить, но Принц решил иначе, - любой из них был чьим-то сыном, и кто-то будет горевать по ним так же, как горюет хозяин чайной.
Отец всегда предупреждал нас: не думайте о тех, кого нужно устранить. Они - не люди, а простые функции. Их следует перечеркнуть. Как только кто-то поднял на вас руку, он автоматически перестал быть человеком. Но иногда настройки отца сбиваются, и на меня опускается темень.
Мысли у меня были невеселые, но не приходили ни волны, ни духота. Удивительно. И поспать успел без кошмаров, и проснулся не таким уж больным, как обычно.
Ладно. Отец всегда прав. Не мое дело размышлять о людях, пошедших против установленных порядков.
Гораздо важнее Творение.
В Кодексе нет ни единого слова о запрете на создание жизни. Чисто технически доктор Яков ничего не нарушил. Регламента о регистрации созданных из пустоты детей нет. Кто несет ответственность за Принца? Очевидно, доктор Яков. Тогда его стремление вернуть сбежавшего питомца более чем оправданно. Понятно и то, что он готов тем, кто содействует в поимке, оказывать услуги. Поэтому отступники из армии и Глубина с удовольствием сотрудничают с Яковом. Переиначивать порядки непросто. Нужны заступники. Нужен надежный тыл. И, похоже, Поднебесная готова стать тылом тому, кто вернет ее сокровище.
Под Поднебесной следует понимать доктора Якова и всех, кому он запудрил мозги...
Как бы то ни было, моя задача остается неизменной. Устранить Тильду, договориться с доктором Яковом. Повторения Либерна не будет, достаточно просто отсечь несколько оставшихся голов гидры.
За то время, что мы провели в чайной, внутрь так никто и не зашел - очевидно, заведение не пользовалось популярностью.
Ресторанный бизнес в принципе не прибыльный на Сфере. Я читал несколько книг о земных предпринимателях, я читал книги, в которых герои встречались в оживленных кафе, но у нас такое редко где увидишь. На один город, как правило, приходится три-четыре заведения, и все пустуют. Хозяева терпят убытки. Как-то раз я спросил Олеха, почему Земля не рассказала нам, как построить жизнь такую же, как у них. Олех ответа не нашел. Он предложил задать этот вопрос отцу, но что-то тогда нас отвлекло, и мы забыли об этом... Точнее, Олех забыл, а я просто не решился беспокоить отца своими глупостями. Возможно, до этого нужно было додуматься самому.
Однако я редко брал высоты мыслительной работой. Остроумие и смекалка всегда оставались прерогативой Олеха. Он прекрасно меня дополнял. Он был замечательным другом.
Принц, допив чай, отодвинул кружку.
- Ты опять горюешь, - просипел он.
- Нет, - машинально открестился я. - Просто думаю. Почему он назвал Творение Принцем? И как ты сбежал?
Он потер столешницу пальцем.
- Он назвал меня по-другому. Принцем я стал по своей воле. Я не хочу об этом говорить. Уходим, - помрачнев, произнес он. - Я хочу поскорее оказаться в Поднебесной. Подожди меня снаружи.
Я коротко взглянул на Принца. Показалось, что он хотел добавить, чтобы я катился куда подальше. Теперь, когда его тайна открылась, он, должно быть, чувствовал себя неуютно и жалел, что начал говорить.
Я вышел из чайной. Прислонившись к каменной кладке спиной, я скрестил руки на груди. Мне до сих пор непонятно, что с этим Творением делать. Как никогда жаль, что нельзя спросить совета. Я не могу послать сигнал Олеху, потому что Олеха больше нет. Я не могу послать сигнал отцу, потому что я убил Искателя, посланного, чтобы исправить мои ошибки. К сожалению, единственное, что теперь мне доступно - это попытаться сделать все правильно. А именно - по приказу отца, не отступая ни на шаг.
Уверенность во мне крепла. Я точно знаю, что прав. Не жалеть и не оглядываться...
Принц появился спустя минут десять. На его лице застыла растерянность.
- Что-то не так? - негромко спросил я.
Он протянул мне пачку денег, которую недавно получил от меня.
- Он не взял, - растеряно сказал Принц. - Не взял у меня денег. Не понимаю.
Я отлепился от стены и убрал деньги в рюкзак.
- Может быть, они ему не нужны. Он восстановил чайную и без них.
- Самое главное нельзя купить, - прошелестел Принц. - Я это и без тебя знаю.
Он, ссутулившись, пошагал вперед. Я двинулся за ним. Понимаю. Возле мест, хранящих большое количество воспоминаний, чаще всего оставаться не хочется. Для счастливых моментов будет много одного осколка, а боль и потери не уместятся и в гранитную плиту.
Мы удалились от центра к берегам. Принц знал, куда идти, и вел меня, хоть я и не просил об этом.
Киото всегда был для меня незнакомцем, хотя во время практики я бывал здесь несколько раз. Может быть, четырежды прошел через пограничников, может, больше. В каждое мое посещение Киото менялся. Люди здесь деятельные. Лавочники продают поделки, уличные ребята смотрят подбитыми глазами. А с приходом Тильды Киото и вовсе потерял свой облик. Слишком много людей. Непривычно много людей.
Принц вывел меня к вороху палаток - целый городок. Город в Городе. Да, пожалуй, Тильда и вправду не просто основала организацию, а создала целую культуру, свой народ. Народ, у которого нет родного места, народ, который все время в пути... Но между собой они связаны узами более тесными, чем кровные.
Деньги и выгода - они умеют сближать в суровых условиях Сферы.
- Здесь я тебя покидаю, - прошелестел Принц. Он уже плавно развернулся, чтобы уйти, но я поймал его за локоть. Красные глазищи вперились мне в лицо.
- Даже на один разговор не останешься? Я переговорю с Тильдой - и двинемся дальше.
- Ты убьешь ее, - уверенно сказал Принц.
Я кивнул. Да. Убью. Потому что она одна из тех, кто заварил эту кашу. Моя планета не может существовать без строгого порядка. Еще несколько вооруженных восстаний, еще несколько смещенных управителей - и все развалится. Все берега перейдут в островное состояние, вода закончится окончательно, а вместе с ней исчезнет и жизнь.
Так что - да, Тильду нужно устранить, чтобы другие могли продолжить существование.
- Тебе я больше не помощник, - пропел Принц. - Ты обманом заставил меня считать лишние дни до встречи с доктором, и за это я оставляю тебя, когда ты нуждаешься в моей помощи.
Я машинально хотел поправить его, сказав, что не нуждаюсь ни в чьей помощи, и что такое орудие смерти, как я, может справиться в одиночку хоть с целым Городом, но вовремя прикусил язык. Принц смотрел на меня так, словно ожидал извинений.
Мне не стыдно.
Принц плавно утек, не сказав, куда, но я уверен, что найду его у Шелтера. Гораздо больше меня сейчас занимали палатки разных цветов. Натянуты они были из чего попало, тут и одеяла, и какая-то плотная ткань, похожая ворованный у армии брезент, и, зная Тильду, ставлю все деньги на то, что именно его она у сослуживцев и позаимствовала.
Я пошел вперед - изучать обстановку. Хотя надежду заметить Тильду без долгих поисков я не оставлял.
Отец всегда выделял разведчиков. На Киото - в утроенном размере. Но данные отсюда перестали поступать несколько месяцев назад. Последнее сообщение было как раз о том, что главный штаб Глубины Тильда перенесла сюда.
Видимо, она сразу же позаботилась об устранении слежки.
В палатках, несмотря на ранний час, уже кипела жизнь. Почти в каждой сидел молодой пацан, реже - девушка. В основном у них уже были посетители самого разного калибра. По левую сторону я притормозил, заинтересовавшись. Старик в обносках, со всклоченной седой бородой, втолковывал парню в белой рубашечке, что еще в семьдесят втором потерял жену, а вместе с ней кошку, но найти надо резную шкатулку, в которой лежит портрет его матери... Парень втолковывал деду, что прошло слишком много лет, и где теперь искать его сбежавшую женушку, если он даже не в курсе, в какой именно Город она ускакала?..
- Толку-то от вас! - воскликнул дед, разочаровавшись, и смачно харкнул себе под ноги.
Развернувшись, он прошагал прочь из палатки, попутно толкнув меня плечом.