Чтобы запутать свои следы в городе, перво-наперво нужно затеряться в толпе. Чем больше людей, тем выше шансы, что тебя упустят. Не помогут ни установленные на углах улиц видеокамеры, ни патрули. Сквозь плотный людской поток трудно идти даже самому опытному миротворцу. Поэтому способов совершить преступление всего два: сделать это где-то на окраине Содружества, где полтора дома на всю деревню, или же в самом центре, прямо под носом управления.
Мы с Фицем немного усовершенствовали эту схему. Библиотека - место пустынное, но при этом находится неподалеку от центра. Полный провал, по большому счету, ее не стоит использовать в качестве убежища.
На это и расчет.
Вряд ли кто догадывается, что библиотека - всего лишь ширма. Двери располагаются везде. Иногда - в самых неподходящих местах. Например, в воздухе, на высоте десятков или сотен метров. И куда бы они ни вели, ими никто не пользуется, на их месте не строят торговые комплексы и парки развлечений. Невыгодно. В мире и без этих лазов достаточно кротовых нор, и чтобы попасть в них, не нужно рисковать жизнью и напрягать соображалку.
Некоторые двери ограждают, потому что они неизменно ведут к несчастным случаям. Существует даже страшилка среди детей: девочка, не послушавшись родителей, зашла в дверь, и больше никогда не вернулась, и только по ночам слышен из всех дверей ее вой.
Да ладно, врут они все. Непослушным был мальчик, родителей у него не было, в дверь он зашел и открыл новый прекрасный мир, а выли миротворцы: еще одной головной болью у них стало больше.
Вот про двери и смерти - это правда.
Вокруг клубился серый туман, ветер бушевал так, словно мы оказались в эпицентре урагана. Может, оно так и было в самом деле, я не знаю, что находится за границей воронки. Фица я крепко держал за локоть, хотя меня и самого сносило. Под ногами - та же мгла, словно на облаке стоишь.
Теперь - самое главное. Выбрать дверь.
Я прикрыл глаза.
Проблема этого места, и одновременно самое большое его достоинство, - здесь тысячи дверей. Скорее всего, это создает искажения пространства, поэтому сложно прислушаться и почувствовать, куда ведут проходы.
- Оливер, - тревожно позвал Фиц.
- Чшш.
Он послушно смолк. Отложил вопросы на потом.
Если я ошибусь - не знаю, куда выйду. Может быть, прямиком в лапы миротворцев.
И это - в лучшем случае.
Три шага вперед, обогнуть дверь, два - направо, обогнуть еще одну дверь...
Гораздо хуже - оказаться на планете, не приспособленной для жизни людей. Или выпасть в открытый космос. Угодить в жерло вулкана. Двери - та еще лотерея. За это я их и люблю.
Шаг налево. Должно быть, здесь. Прислушался - гул, как и всегда, определить, что ждет на том конце, невозможно из-за помех, вызванных другими дверьми. И колыбельная, доносящаяся многоголосьем изо всех дверей сразу. Голоса маленьких девочек смешиваются, слова накладываются друг на друга, но я все равно слышу: на седьмой день от Деи постучался огонь в мои двери...
- Готов к приключениям? - вполголоса спросил я.
Фиц не услышал. Ветер заглушил мои слова. А может, колыбельная. Хотя, нет. Никто не слышит ее, кроме меня. Готов жизнь на это поставить.
Похоже, Фиц смирился: он послушно шагнул в дверь первым, чтобы провести меня за собой.
Есть у меня привычка - шагать в эту дверь с закрытыми глазами. Так меньше сомнений. Просто прыжок в неизвестность.
Сегодня мне в очередной раз повезло.
Я оказался дома. Учуял по запаху: пыль и сдохшая отдушка, призванная создавать уют ароматами солнца и моря. Чихнув, я открыл глаза. Отпустил руку Фица, похлопал над головой. Пару раз мигнув, свет неохотно включился.
И на том спасибо...
- Добро пожаловать и все такое, - я прошел вперед, пересек шагами гостиную.
На каминной полке надмозга не нашлось. Привычка разбрасывать все по разным углам всегда была вредной, а сегодня - особенно. То, что кинул семь лет назад, сложно найти. И не вспомню, где он...
Ладно. В любом случае, путь мой сначала лежит на кухню.
Свет включался за моей спиной, запаздывал. Нужно настраивать. Дом отвык от меня, уже и забыл, каково это - принимать хозяина. Радушие выглядит наигранным. Стены меня не помнят.
Фиц медленно шел за мной. Оглядывался. Цепко выхватывал взглядом картины, статуэтки, каждую мелочь. Видимо, мысленно расширял список награбленного. Сам виноват: мог бы и помешать мне. А раз упустил, то все это - моя честно заработанная добыча. Все равно весь антиквариат простаивал в шкафах музеев, лежал в ящиках богачей. Не то чтобы я был тонко чувствующей натурой и ощущал единение с вещами прошлых веков. Просто однажды надо было выбрать поле деятельности, чтобы выжить, и старые безделушки - самое удобное вложение. То, что не удалось продать, я оставлял себе без особых сожалений. Дома все пригодится.
На кухне я первым делом провел ревизию шкафов. Потом заглянул в холодильник и тут же отпрянул, захлопнув его. Воняет так, как будто я спрятал туда пару трупов. Проще попросить Фица помочь дотащить холодильник до первой двери и выкинуть, чем отмыть.
- Как ты нашел это место? - Фиц сел за стол. Недолго думая, он сбросил ботинки и подтянул одно колено к себе, поставив ногу на сиденье стула. Он снял очки и положил их перед собой, разом став беззащитным.
Когда человек плохо видит, это лишает его преимуществ. У него мало шансов выиграть в драке, сбежать от погони. Снять очки для многих - значит обнажиться.
- Прыгал дверьми, - пожал я плечами, - прятался после самой первой кражи. Наткнулся на этот дом. Он был пустым, окна выбиты, пол проломлен. Я в нем остался лишь потому, что уже не было сил бежать дальше. Знаешь, когда в первый раз совершаешь что-то противозаконное, боишься до жути. Потом уже становится легче. Я только на следующее утро после того побега обнаружил дверь в ураган. Когда там оказался, стоял на месте несколько часов, прислушивался. Хватило ума уйти прежним путем, - я усмехнулся. Вспомнил, как долго шел от дома прочь в поиске других дверей. - А потом все-таки нашел этот проход из библиотеки.
- Ты очень рисковал.
- Я долго разведывал обстановку. Риск был сведен к минимуму.
Фиц улыбнулся, глядя в сторону.
Вспомнив об обязанностях хозяина, я снова пошарил по полкам шкафа. Негусто. Печенье, сушеная закуска - выбор просто поражает многогранностью. А еще - у меня есть стратегические запасы чая и кофе. Пока что нам этого хватит. Завтра придумаем, что делать.
- И как ты переправил сюда рабочих, чтобы?.. - Фиц мотнул головой.
- Никак, я сам все делал.
А вот теперь мне действительно удалось его изумить. Фиц вскинул брови, недоверчиво спросил:
- Все?
- Угу.
Вообще-то я рукастый. Мое детство настраивает на физический труд. Другое дело, что любви к нему мне так и не привили, только дали навыки, и самое большее, на что я был способен, - это за несколько лет сделать себе дом. Зарабатывать же ремонтом чужих жилищ я бы никогда не смог. Не удержался бы в один момент и спер что-нибудь недорогое, но памятное. Есть у меня такая привычка - забирать отовсюду частичку с собой.
- Ты сделал попытку суицида.
Фиц - подлый человек. Его слова в спину - все равно что нож. Дождался ведь, пока я отвернусь.
Я замер перед открытым шкафом. Нет, теперь мне, определенно, нужно кое-что другое. Склонившись, я выдвинул полку бара. Бутылки разложены аккуратно, чтобы все убралось. Достал одну и грохнул на стол перед Фицем.
- А ты обвел своих вокруг пальца, чтобы спасти меня. Обсудим твои мотивы?
Я поставил на стол два стакана, вбил их с такой силой, что едва не разбил. Чудо, что даже трещины ни на одном не пошло. А ведь они древние. Одна из нераспроданных реликвий.
Фиц взял бутылку в руки, прищурившись, посмотрел на этикетку.
- Хороший снагин, - одобрил он.
Все краденые вещи хороши. Надеюсь, он не думает, что я покупал алкоголь. Все равно в нем ничего не понимаю.
Открутив пробку, Фиц нацедил снагина на самое дно бокалов. Закатив глаза, я отнял у него бутылку и плеснул себе до краев. Приподняв бровь, Фиц глянул на меня, но ничего не сказал. Выдохнув, я сделал большой глоток.
А, чтоб тебя! Едва не выплюнул обратно. С трудом проглотив, поморщился. Закусил печеньем. Гадость какая. Нужно быстрее выпить и упасть замертво. Проснуться завтра - и решить, что делать. На сегодня я уже выдохся. Устал.
- Почему она тебя поцеловала?
Спасибо, что напомнил. Я уже подумал, что сегодня смогу избавиться от мыслей о губах Васты.
- Будем перекидываться вопросами? - оскалился я.
Сделал еще глоток. Вопреки ожиданиям, лучше не пошло. Стало даже хуже. Кажется, если я еще выпью, то проблююсь прямо здесь. Нужно чего-нибудь съесть.
Я с упрямством возобновил ревизию. В морозилке точно должно быть что-нибудь, что не портится годами. Я же запасливый, очень умный и хитрый, предусмотрительный, я должен был оставить хоть что-то на случай форс-мажора!
- Нам придется поговорить, Олли.
- Ты начинай, а я подхвачу, - огрызнулся я, не повернувшись к Фицу.
Консервированный суп - уже неплохо. В какой-то вселенной это точно считается за еду, хотя сытости от него - никакой. Но пойдет и это. Я кинул упаковку Фицу, взял еще одну себе. Теперь - снова снагин. Забыться, очень хочу забыться.
- Я пытался убедить управление, что нам нужно скрыть тебя так, чтобы никто и никогда не нашел. Говорил, что все данные о тебе надо стереть. Обо всех твоих псевдонимах, перемещениях. Все особенности твоего характера, история твоей жизни должны стать тайной.
- Интересно, почему, - я с размаху сел напротив Фица. Уставился на него мутным взглядом.
Разорвав упаковку, я влил суп в себя. Заново наполнил стакан снагином. К своему Фиц даже не притронулся. Его проблемы. Пусть переживает эту ночь как может. А с меня хватит. Почувствовать себя наконец-то в безопасности, на своем месте - дорогого стоит. Мне действительно улыбнулась удача. Узнать бы только, почему у этой удачи лицо Фица. Больше мне ничего не надо.
На сегодня, разумеется... С завтрашним днем придут новые планы и новые желания. Завтра все изменится. Мир становится другим с каждым оборотом Таракса вокруг планеты.
- Все это время Васта желает одного: заполучить тебя. Не логично ли предположить, что нельзя ей позволить увести тебя с собой?
Фиц, окинув меня внимательным взглядом, понял, что глупо ждать от меня хоть какой-то реакции. Он продолжил:
- Мне пришло это в голову не так давно. Лишь после того, как она потребовала встречи с тобой в открытую. Когда убедилась, что без нашей помощи ей не обойтись, не найти тебя. Я точно знаю, Олли, что ты ей нужен, и не намерен способствовать осуществлению ее цели. Знаешь, что я сделал? - он улыбался. Беззаботно, по-настоящему, открыто. Как ребенок. - Тебе бы понравилось.
- Что же?
Я не видел Фица таким очень давно. В последний раз, когда мы еще не поняли, что находимся по разные стороны баррикад, когда мы сидели в кафе, а Фиц думал, что взял меня по ошибке, когда суд признал меня невиновным, а мое алиби было совсем как настоящее, - вот тогда Фиц улыбался именно так. Мне и вправду интересно, что сделало его счастливым. Хотя бы на недолгие мгновения.
Склонившись ко мне, Фиц доверительным тоном произнес:
- Я обманом проник во все архивы, тайком стер о тебе всю информацию, а единственный оставшийся экземпляр украл.
- Мой мальчик, - я усмехнулся, - ты стал совсем взрослым.
Подняв стакан за успех Фица, я осушил его в несколько глотков. О-о-о, меня почти ведет...
Расстегнув пиджак, Фиц повесил его на спинку стула и остался в бронежилете. Отстегнув и его, Фиц придержал что-то возле груди. Положив бронежилет на край стола, Фиц жестом фокусника поднял вверх распечатку листов:
- Это - досье на тебя. Больше нигде его нет.
- Сожжем его, - я потянулся за листами, но Фиц ловко отстранился, задрав руку повыше.
Я смотрел на листы как зачарованный. Гораздо толще папки с информацией на Васту. О, я успел совершить множество мелких прегрешений, расцененных как преступления. Уверен, все досконально описано. Уже хочу посмотреть фотографии, ведь там должны быть мои фотографии прошлых лет!
- Почитаешь попозже. Из моих рук, - уточнил Фиц. Сложив листы трубочкой, он засунул их в карман пиджака. - Хочу сохранить это для истории. Понимаешь, что это означает? Васта не сможет найти на тебя ни крупицы информации. В Сети нет ничего на Оливера Дивара. Только эти страницы - и все. Это ее не остановит, но мы немного усложнили ей задачу. Выиграли немного лишнего времени.
- Для чего? - отчего-то тихо спросил я. Сам не знаю, что с голосом стало.
Снагина я налил только половину стакана. Чувствую - не выдержу больше. Плохо станет.
- Для выработки плана. Нам нужно остановить ее.
Я постарался сдержать ухмылку. Мне уже ничего не нужно. Я в самом безопасном месте во всем мире. Сюда никто не пройдет без моего приглашения и личного сопровождения. Если Фицу угодно - я позволю ему переждать здесь бурю. Если же нет - дам карту, и пусть ищет выход сам. Охота лезть в огонь - пожалуйста, удерживать не стану. Но от меня он никаких телодвижений не добьется.
Наверно, Фиц прочитал все по моему лицу. Он пригубил снагин. Вопреки моим ожиданиям, разглагольствовать о далеко идущих планах он не стал.
- Твоя очередь рассказывать, Олли, - в его голосе мелькнуло сомнение.
Я бы тоже на его месте засомневался в моей способности внятно излагать мысли.
- Заметил, какая Васта красивая? - я широко улыбнулся. От снагина внутри все горело. Мой персональный феникс расправил крылья в желудке, защекотал перьями горло, клюнул в сердце. Рыжие волосы Васты - огонь, в котором я опалил сегодня лицо. Щеки пылают. А Фиц не думал, что алая помада Васты - все равно что кровь?
- Не в моем вкусе, откровенно говоря. Не слишком увлекаюсь... - он осекся, внимательно глядя на меня. - Ты думаешь о поцелуе с ней, - задумчиво сказал Фиц.
- Да, - не стал я отпираться и по привычке соврал: - Она стала первой, с кем я целовался за последние семь лет. Это, знаешь ли, не так просто изжить из памяти.
- Два года, - Фиц снова надел очки.
Во мне подняла голову ярость. Феникс заполыхал, выжигая меня изнутри.
- Семь. Лет.
Я предельно спокоен для человека, который горит.
Фиц попытался возразить:
- Цифры эквивалентны. Их планета вращается вокруг солнца быстрее нашей.
- Нет. И ты знаешь, что дело не в солнце. Я не дурак, Фиц.
Сжимая стакан, я смотрел на него. На огрызок своего отражения в маслянисто поблескивающем боку. На переливающуюся на донышке багрово-золотую каплю. Мне не свойственны подобные эмоции. Но сейчас во мне что-то переломилось. Не каждый хребет выдержит все, что на меня нагрузили.
Может, станет легче, если послать все.
Я потянулся к бутылке, но Фиц ловко сцапал меня за запястье.
- Хватит, Оливер, - попросил он. - Ты не умеешь пить.
- Да, не умею, - я вырвал руку из его хватки. - И знаешь, мне до этого нет дела. Я семь лет не пил. Мне не до умения.
- Два года, - робко попробовал в очередной раз убедить меня Фиц. Надеется успокоить.
- Нет! - рявкнул я. - Это были долбанные семь лет, бесконечные семь лет. Ты хоть знаешь, каково это - провести семь лет с опустившимися людьми, с подобием людей? Они ходили под себя, мычали, потому что не умели говорить, умирали или жили так долго, что я не понимал, как в них еще может тлеть жизнь - они ничем не отличались от трупов! Я гнил вместе с ними семь лет, Фиц, и никто меня не переубедит, не докажет, что прошло всего два года. Полноценные семь лет. Меня специально отправили на такую планету, где моя долгая жизнь будет казаться еще дольше. Я постарел, Фиц, на все десять лет, веришь?
Фиц безмолвствовал. Больше не пытался помешать мне взять бутылку. Я глотнул из горла, закашлялся. Встав на ноги, пошатнулся, схватился за стол.
- Почему наказание такое жестокое? - я зашептал, наклонившись к Фицу близко-близко. - Почему, Фиц? Что я такого сделал? Кого еще карали так же жестоко?
Он не отвечал.
- Пошел ты, - горько выпалил я и, развернувшись, побрел в ванную.
- Поэтому ты захотел умереть? - вслед донеслись слова Фица.
Все еще хочет поговорить об этом. Сжав кулаки, я развернулся к нему и зарычал:
- Я не хотел. Это был спектакль. Ложная тревога.
Фиц, встав из-за стола, медленно приблизился ко мне, как к опасному животному. Хищнику, готовому броситься на него и растерзать.
- Хотел. Просто не получилось.
Фиц глядел мне в глаза.
Я ошибся. Он подходил не к хищнику. Он шел к смертельно больному зверю, не привыкшему к человеческим рукам.
- Какое твое дело? - отвернувшись, я смотрел куда угодно, только не на Фица. Поднял взгляд вверх, чтобы позорные пьяные слезы не скатились по щекам.
Моего плеча коснулась его рука.
Проблема в том, что я и сам не знаю, хотел я переступить через порог или был способен бороться и дальше. Но этим я ни с кем не собирался делиться. За этой чертой начиналась частная собственность всех моих поступков и мыслей.
Сбросив с себя ладонь Фица, я ушел в ванную, закрылся на задвижку.
Тени из углов снова сползались к моей голове. Больше не могу. Сил нет. Частная собственность не всегда предназначена для одного человека. Протерев рукавом глаза, я пинком хотел открыть дверь, вспомнил про задвижку, со злостью открыл ее, вылетел обратно в гостиную, на кухню.
Фиц стоял спиной ко мне, рассматривал картину. Маленькую, бесценную. Ту самую, которую я украл одной из первых. Ту самую, из-за которой меня арестовали, а потом оправдали, а потом я сидел перед Фицем, прощупывал его, искренне наслаждался беседой и изо всех сил старался создать хорошее впечатление. Только так и не признался ему, что алиби - выдуманное, тщательно спланированное. Хотел показаться честным. Обманул его.
- Все, что ты говорил, было ложью, - Фиц не обернулся ко мне. - Ее все-таки украл ты.
Я подошел к нему, встал рядом.
- Ты же...
- Хватит, Оливер, - устало оборвал меня Фиц. - Тебе стоит проспаться.
Он прав. Мне бы сейчас вернуться в ванную, отмокнуть под водой и упасть лицом в подушку. Снагин бродит во мне, отравляя кровь. По венам струится желание хотя бы раз сказать правильные слова. Правдивые.
- Я вижу галлюцинации, Фиц, - бесцветным голосом произнес я. - Уже семь лет.
- В сочетании с попыткой самоубийства это наводит на определенные мысли. Если только ты опять не врешь.
- Прости, - шепнул я.
Пора приводить мой короткий план в исполнение. Цепляясь за стены, я вернулся в ванную. Не знаю, когда память начала отключаться. Кажется, после того, как я разомлел под горячей водой. Закрыв глаза, я почти заснул. Очнулся только когда замутило со страшной силой, едва не вырвало.
Мне ведь нельзя сейчас ложиться спать. Комната закружится, потолок начнет падать, и меня в конце концов вывернет, а ничего приятного в этом нет. Лучше не спать, лучше не спать...
Из ванной я вышел на цыпочках. Глянул в гостиную - Фиц прикорнул на узком диване, укрывшись своим пиджаком. Из кармана заманчиво подмигивало досье на меня. На секунду я дернулся, почти потянулся за ним, но, покачнувшись, отступился от этой затеи. Скорее всего, при попытке выполнить этот финт я свалюсь на Фица во всем своем великолепии, прикрытом лишь полотенцем, или, еще хуже, приземлюсь на пол и раскрою себе нос. Хватит с меня и сломанного пальца.
В конце концов, чего я в этом досье не видел? Все равно ничего нового о себе не узнаю. Более чем уверен, что они упустили большую часть моих приключений, а то, что есть, описали сухим канцелярским языком, через который и продираться не захочется.
Я заливался попеременно то чаем, то кофе почти до утра. Когда алкоголь в крови наконец-то разбавился жидкостью, и его концентрация опустилась до приемлемого уровня, я отправился спать. Побывать дома и не поспать в своей кровати - преступление похуже всех моих, вместе взятых. Надо оставить позади эту ночь безумных признаний. Полагаю, что Фиц их уже забыл. Разве можно прислушиваться к словам пьяного, уставшего и эмоционально неустойчивого человека? Я еще и не такое мог наговорить.
Возможно, я ошибаюсь насчет Васты. Точнее, насчет себя: я заинтересован в том, чтобы ее остановить, точно так же, как и все остальные. Одновременно мне хочется спрятаться как можно дальше, как и каждому на этой планете. Загвоздка в том, что у меня, в отличие от пяти миллиардов постоянного населения, есть преимущества и шансы победить. Что-то вроде козырей, которые лежат рубашками вверх. Я знаю, что эти карты помогут в игре, но не представляю их номинала. Может быть, у меня на руках самые мелкие козыри, когда у Васты - рыцарь, принцесса и король.
Даже не так.
У нее белая карта. Она побьет что угодно. И все мои козыри - бесполезны.
Я добрел до спальни, открыл дверь, прислонился плечом к косяку. Наверно, мне надо окинуть весь дом взглядом, чтобы убедиться: это все взаправду. Не галлюцинация. Не предсмертное видение. Я смог вернуться, хотя давно перестал на это надеяться.
На тумбочке возле кровати блеснул прямоугольник. Ага, а вот и надмозг...
В несколько шагов преодолев расстояние до него, я схватил надмозг, провел по экрану. Пожалуй, по нему я скучал особенно. По вещам, которые постоянно носишь в кармане, тоскуешь больше всего в основном потому, что вертишь их в руках, привыкаешь к ощущению, к машинальности. Ну, давай, дорогой, удивляй.
Я упал спиной на кровать, вытянул руку с надмозгом. По стенам забегали голубые проекции. Животные и дети. Звук шел из слабеньких динамиков надмозга, портя всю картину. Я выключил его, оставил только изображение. Одна девочка остановилась напротив меня, замерла. Потом, рассмеявшись - я угадал это по выражению ее лица - развернулась. Взмахнула хвостиком. Метиска...
- Ностальгируешь? - раздался негромкий голос.
Я скосил глаза на дверной проем. За проекциями с интересом следил Фиц.
- Угу. Нашел все-таки надмозг.
- Надмозг? - удивился Фиц. Прищурившись, он поглядел на меня. - Смарт? - спросил он.
Кивнув, я добавил:
- Надмозг - потому что эта штука порой умнее меня. По крайней мере, мне так кажется.
Дети исчезли. Из животных остались только три кошки. Приняв полусидячее положение, я спустил их на пол. Плоские проекции приобрели объем и стали голограммами. Лапки бесшумно ступали по паркетной доске, хвостики задорно тянулись вверх.
- Тебе не кажется удивительным, что кошки существуют во всех обитаемых мирах? Всегда почти в одном и том же обличии?
- Может быть, наиболее устойчивая эволюционно форма? - предположил Фиц.
- Нет. Породы, размеры, повадки - на каждой планете все это почти совпадает. Разнятся в мелочах. Но в целом кошки - всегда кошки. Именно они, не собаки, не грызуны, не берри...
Я поставил будильник и отложил надмозг на тумбочку. Кошки, замерцав, пропали.
- Спокойной ночи, Фиц.
Еще немного постояв на пороге, он спросил:
- Тебе нужна помощь? Я могу...
- Нет, - отказался я. - Там, по коридору, есть еще одна спальня, иди лучше туда. На диване неудобно.
Фиц смерил меня взглядом, как будто ожидая, что я попрошу его остаться. Нет, дружище, я давно научился справляться со своими кошмарами самостоятельно. Еще в детстве.
- Добрых снов, - откланялся он.
Дверь закрылась.
Без Фица для меня все двери закрыты.
***
Поцелуй Васты - не просто прикосновение губ к губам. Чем больше вспоминаю, тем больше ко мне приходит. Темного. Красного. Чужого. Как будто пытаюсь что-то мучительно вспомнить, но не выходит. Под край ночи появилсь совсем дикая мысль: что, если меня не просто отправили на Землю, а еще и стерли память о предшествующих событиях? Потому что я упускаю что-то важное.
Тени и колыбельная, тьма и огонь. Мне не приходит на ум ни одного воспоминания о женщинах или юных девочках, которые пели бы мне незамысловатую песенку про седьмой день. Куплеты ускользают от меня, но я знаю, что в них говорится о Дее, главной героине эпоса. Дея создала мир, сшив несколько полотен грубой ниткой. Она пришила звезды и планеты, украсила полотно вышивкой и бисером, а под конец нашила жемчуг - вместо множества солнц. Дея была не слишком аккуратна, она изранила себе пальцы. Все чаще мне кажется, что она наделала иглой в полотне дыр - и там, где она рвала его, оставались двери. На седьмой день от Деи, от ее создания мира, полотно ожило, и все, кого она населила на черной ткани, обрели свободу воли. Они сожгли Дею и овладели ее магией. Но огонь вернулся к ней сторицей.
Такова история Деи. Она и вправду самый популярный герой всех времен. Сказки и колыбельные говорят о ней. Но детей редко называют ее именем. Все знают, что Дея - миф, и все равно боятся навлечь на ребенка плохую судьбу одним только упоминанием швеи, сотворившей жизнь.
На седьмой день от Деи постучался огонь в мои двери. Не знаю, что хотел сказать безызвестный автор колыбельной. Но кончается она так: и я проклял все на седьмой день от Деи. Кажется, там были еще какие-то слова, про все стихии и про разлуку, про одиночество и темноту, но суть в том, что ничего хорошего с персонажами колыбельной не случилось. Равно как и с Деей.
Что будет со мной? Что будет с Вастой?
Я не помню никого, кто вдохнул бы в меня силу одним лишь касанием. Смог бы я пробиться через кордон миротворцев, добраться до библиотеки, привести Фица к себе домой, если бы не Васта? Не думаю. Как ни хорохорься - все равно я ослаблен и болен. Не только физически, но и морально. В основном - морально. От головы идут все проблемы. Мой разум в раздрае, а вместе с тем снижаются и все остальные показатели организма. Я уже не такой быстрый, не такой ловкий, я плохо соображаю и забываю нужные вещи. Я даже не могу вспомнить, хотел ли умереть или просто привлекал внимание к себе, как доказывал Фицу. Знаю только, что все внутри меня кричало, но никто этого не слышал. Пришлось идти на радикальные меры.
Но - самое смешное - все равно никто так ничего и не услышал. Зачастую приходится разлеплять губы и доносить до окружающих словами, что жить стало невыносимо, но даже и тогда тебя не понимают. Если бы я мог, то взял бы свое сердце, вынул его и показал. Смотрите, все в черной копоти. Уже не работает. Можно заменить?
Вряд ли.
Не гарантийный случай.
***
Утро встречает не солнечным светом, не розоватой дымкой восхода. Кто утверждает, что их будит первый луч, - бесстыдные лжецы. Утро бьет под дых жарой или холодом, толкает жаждой, выбивает из сна кошмаром или прогоняет звоном будильника. Утро по определению не может быть приятным. Только не в моем случае. Когда тело вырывают из спасительного кокона сна, мозг заставляют оценивать окружающие угрозы и сканировать обстановку, внутри все содрогается: это означает еще один день длинною в световой год, полный свершений и необходимых потерь.
Фиц обнаружился на кухне. Весь стол был заставлен маленькими статуэтками Аморэ. Стройные фигурки полуженщин-полукошек переливались, острые грани камней поблескивали, и выглядело все это так очаровательно, что я испытал непреодолимое желание украсть и унести их себе еще раз.
- Играешься? - осведомился я.
Фиц вздрогнул, поднял голову от статуэтки, что вертел в руках. Посмотрел с укором.
- Не вздумай вернуть их в фонд культуры международных отношений, - в тон ему ответил я и сел напротив.
- Как себя чувствуешь? - Фиц снова опустил взгляд. Спустив очки на нос, он пересчитывал камушки на бедрах фигуры.
По большому счету - искрящихся драгоценностей должно быть двадцать три, еще пять считались утерянными. Но я удачно заменил их похожими. Терпеть не могу, когда что-то в моих вещах ломается или пропадает.
- Лучше, чем вчера, - покривил я душой.
Молчание опустилось гранитной плитой. Чтобы чем-то занять руки, я поставил чайник и подвинул пару фигурок в сторону, расчистив место для чашек.
- Кофе?
Фиц кивнул.
Камни он уже закончил пересчитывать. Просто таращился на фигурку, оттягивал какой-то момент. И точно: набрав воздуха в грудь, Фиц заговорил.
- Наказание не должно было быть таким строгим. Я полагал, что все ограничится несколькими годами исправительных работ в городе и выговором. Сначала, конечно, около года пришлось бы провести в тюрьме, но здесь, на Астре. Потом - заняться общественно полезными делами. Я бы смог сделать из тебя хорошего человека.
- Не думаю.
Даже не знаю, что и сказать. Намекнуть, что ли, что я сбежал бы в первый же день? Признаться, что тюрьмы Астры для преступников класса С - чистая профанация, и упорхнуть из них не представляет никаких сложностей? Я промолчал. Непривычно проявил достаточный такт. Фиц в свои слова верил. Думал, что смог бы мне помочь - на его языке "исправить человека" означает именно помощь.
- Но меня не пустили даже на слушание. Сказали, что это больше не моя забота, объявили благодарность.
- А потом все обернули так, что я тебя столкнул на шипы, а не поймал за руку.
- Да.
Фиц не смотрел на меня. Я добил его:
- Миротворцы выворачивают правду так, как им будет удобнее. Подгоняют под свои законы.
- Так же, как и ты. Ты заядлый лжец, Оливер.
Фиц наконец поднял на меня взгляд.
Я усмехнулся. Зафырчав, выключился чайник. Я неторопливо залил в чашки кипяток.
- Но, тем не менее, я могу разглядеть в миротворце человека. А они нашли во мне лишь преступника, и в их координатную систему никак не укладывалось, что я мог проявить человеколюбие. Они не могли сказать на суде, что я спас одного из них.
- Я пытался подать прошение о пересмотре твоего дела и восстановить справедливость, но...
- Но тебя никто не слушал, - перебил я. - Или ты плохо старался. Или дело в том, что ты миротворец, и ты сажаешь людей в клетки, а не вызволяешь их. Наводишь порядок, хотя я предпочел бы, чтобы ты занимался чем-то более человечным.
- Нет ничего человечней моей работы, - возразил Фиц. Фигурки между нами искрили, ловя лучики света. - Я поддерживаю мир. Это - созидание.
- Что-то я не заметил силы созидания, пока сидел в управлении. Меня как раз пытались изо всех сил разрушить.
- Иногда люди забывают, какие обязанности на них накладывает служба в миротворческих войсках. Если бы ты не изменил план, то смог бы уйти незамеченным, - неожиданно вернулся к прежней теме Фиц.
- Точно.
Моя последняя, провальная вылазка вспомнилась со всеми подробностями, во всех красках. И тяжелый рюкзак, который я повесил задом наперед, чтобы придерживать его руками - вазочки могли расколоться, потому что оказались слишком тяжелыми. И дверь перед сокровищницей, которая распахнулась от одного движения. И дыхание в спину - Фиц и его команда быстро вышли на меня, я даже не успел оглянуться. Дальше все покатилось кувырком. Я заранее изучил планы здания и облазил его в составе первых экспедиций, запомнил расположение плит. Сокровищница прежней цивилизации была прекрасно защищена. Наступишь не на ту плитку - и провалишься. Нужно идти по четко выверенному пути к своей цели. Именно это я и делал. А Фиц, ворвавшийся в сокровищницу следом за мной, об этом даже не догадывался. Он оступился, и плиты под его ногами ушли в сторону, оставив лишь несколько столбов. Внизу торчали покрытые застарелым ядом шипы. Даже если отрава выдохлась, острия все равно проткнули бы человека. Не помню, как я ухитрился совершить этот финт, но я перепрыгнул с одного столба на другой в мгновение ока и схватил Фица за руку. Он цеплялся из последних сил за один из столбов, и он бы долго не продержался, не помоги я ему выбраться на поверхность.
Наверно, он бы меня отпустил. Как сейчас помню его ошарашенный взгляд. Но в сокровищницу сбежались другие миротворцы, и под их взглядами Фицу ничего не оставалось, кроме как надеть на меня наручники. У меня не осталось шанса ускользнуть. Так я и попался. Проявил, где не надо, глупую привязанность. А ведь зарекался испытывать к людям теплые чувства. Мне всегда это аукалось.
- У меня есть идея, - тем временем продолжил Фиц. Мне уже не нравится. Обычно его идеи хромают на обе ноги. - Составим опись всех твоих вещей и сдадим их управлению. Тогда велик шанс, что тебя простят и отпустят на все четыре стороны. Может, и мне разрешат вернуться на работу.
- Да ты с ума сошел, - вспылил я. Кофе уже остыл. - Мои вещи я никому не отдам.
- Хотя бы за последние пять лет, что ты воровал, - попробовал уговорить Фиц.
Уставившись на него, я никак не мог понять, что не так. За ловящими блики стеклами очков не так-то просто прочитать, что прячется во взгляде. Но наконец-то меня озарило:
- Ты шутишь! - сам не веря себе, произнес я. - Когда ты научился шутить, робот?
Фиц довольно улыбнулся. Почти сразу же посерьезнел:
- Мы не можем прятаться здесь вечно, Олли. Нужно что-то предпринять. Прожить два года в постоянном страхе перед неуловимым человеком - не так-то просто. Процент самоубийств растет. Люди в панике. В этом мире что-то пошло не так, - задумчиво сказал Фиц. - Мы сами разрушаем себя изнутри.
- Думаешь, в этом ее цель? Разрушить нас?
- Не знаю. Васта никогда не говорила, чего хочет. С тобой было проще. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем ты украл все это, - Фиц кивком головы указал на стены комнаты.
- Я хотел разжиться деньгами, - с невинным видом ответил я.
- Ты украл на миллион, если не больше!
- Хорошо, я хотел красивой жизни! - я поднял руки ладонями вверх. Знать бы мне самому, для чего все это.
- А чего хочет она?
Фиц глядел мне прямо в глаза.
Почти как я смотрел в глаза Васте в первую встречу. Что я там увидел? Красное, черное, водоворот...
- Она хочет всего. Господства. Страсти. Подчинения.
- Тебя, - невзначай добавил Фиц.
- Я пользуюсь популярностью, - оскалился я.
И все же - я не знаю, почему Васта хочет, чтобы я пошел вместе с ней. Моей миролюбивости можно позавидовать. Ее методы вызывают у меня одно лишь отвращение. Нам с ней никогда не встать плечом к плечу. Встреча с Вастой - где-то в самом конце моего списка дел на ближайшее будущее.
Развернувшись к Фицу спиной, я включил плазму. Экран загорелся с задержкой, словно укоряя меня за долгое отсутствие. Ничего. Имеет право. Весь дом может поставить мне в вину мое исчезновение. Он постарел, вышел из моды, вся техника стала казаться допотопной. Что бы Фиц ни говорил - Васта не помешала науке развиваться. Никто не прекратил искать новые лекарства и пытаться сделать индустрию развлечений более многогранной. Наряду с оружием люди всегда будут заниматься своими делами, как бы им ни мешали обстоятельства.
Я пролистал сериалы и фильмы, проигнорировал программы с говорливыми ведущими. Все это меня не интересовало, как и прежде. Новости - другое дело... Наконец-то нашел. Фиц за моей спиной замер, его внимание привлек сюжет. Сложно оторваться от созерцания собственных лиц. Запись была с камер видеонаблюдения, не слишком качественная, но достаточно четкая, чтобы опознать нас. Награду за наши головы не объявляли, только просили сообщить о местонахождении. Уже хорошо.
Потом сюжет переключился. Ведущая рассказывала о взрыве в управлении, сообщала, что это был первый случай, когда террористка показала свое лицо миротворцам. Похоже, версию, что за всеми происшествиями стоит одна только Васта, люди приняли беспрекословно. Может быть, им так легче. Запомнить одного врага. Бояться всего одного человека вместо того, чтобы трепетать перед сотней невидимок.
Приятно знать, что это я просветил умы. Когда много лжешь, так и хочется ради разнообразия сказать правду. И если она меняет что-то в глобальном масштабе, эффект удесятеряется, как будто мне спускают сразу все мои проступки.
- Я думаю, - изрек Фиц, - нам не стоит высовываться на улицу.
- И в управлении лучше не появляться, - согласился я.
Мы думали об одном: теперь, когда выяснилось, что за два года миротворцы не смогли поймать одну-единственную девушку, монарху придется объясниться перед своим народом. А весомее всего его слова будут, если приправить их какой-нибудь хорошей новостью. Например, о том, что пойманы два пособника Васты, один - преступник, а второй - затесавшийся среди своих предатель. Показательная казнь сможет ненадолго отвлечь людей, прежде чем они, озверев, кинутся крушить кордоны перед правительственным домом.
Забавно будет прибиться к ним и тоже выместить злобу на ни в чем не повинном здании. Выбить окна, разрисовать белые стены из баллончика, кинуть бутылку с зажигательной смесью - мало ли способов выпустить пар?
Впрочем, у меня и дома есть, чем заняться.
Оставив Фица, я пошел к книжному шкафу. Еще до задержания купил несколько новых книг. Странно, но их красть не хочется. Как будто книга больше достойна вознаграждения за свое существование, чем прожившая несколько веков безделушка. Может быть, так оно и есть.
Фиц тоже нашел себе развлечение - по крайней мере, я так подумал, потому что ко мне он не приставал.
...Телефон зазвонил ближе к вечеру, когда я уже решил, что смогу переждать в этом доме все, что угодно, а если Фиц будет чинить препятствия, то разберусь с ним по-мужски: выкину в ближайшую дверь. Трель заунывно пела в другой комнате, и брать трубку явно никто не собирался.
Отложив планшет, я пошел на звук. Как я и предполагал, Фиц сидел в кресле и смотрел на экран смарта с мрачной решимостью во взоре.
- Кто названивает-то?
Вздрогнув, Фиц перевел на меня взгляд.
- Управление.
Ничуть в этом не сомневался.
- Так ответь, - посоветовал я, - отследить тебя здесь не смогут, у меня заглушек больше, чем у тебя волос на голове.
- Точно не смогут? - засомневался Фиц.
Трубку он так и не взял. В последний раз тренькнув, смарт погас. Вместо этого замигал индикатором. Голосовое сообщение.
- Послушай уже! - мне самому стало интересно, что там. Скорее всего, угрозы. Обещание забыть все прегрешения, если Фиц принесет мою голову в управление. А может, наоборот, сообщение о заочном суде и сроке на всю жизнь. Или возвращение к варварским традициям - устроят показательную казнь.
Фиц, нажав на кнопку, приложил смарт к уху.
Не стоит забывать, что он мне по-прежнему не доверяет. По крайней мере, не полностью. До полного доверия нам как до Земли на звездолете. Иначе бы включил громкую связь, а еще лучше - видео. Хотя, зная миротворцев, они могли не разобраться с голографическим интерфейсом, несмотря на то, что смарты им выдали весьма навороченные.