оворят, если копать достаточно долго, то обязательно наткнешься на чьи-то кости, потому что в эпоху первого столетия культа Земли его адепты избавлялись от неугодных людей со спринтерской скоростью. Не думаю, что эта теория выдержит проверку фактами; в лучшем случае геологи найдут останки живых существ, умерших до заселения Сферы космонавтами с Земли.
Однако конфликты у нас случаются, и сегодня, похоже, кто-то точно окажется закопанным под слой грунта. Олех поставил двух своих людей поодаль. Одного я назвал Капюшоном, второго - Рыжим. Фамилий у них не было - беднота. Такая же, как и я, по сути... Только у меня фамилии нет из-за того, что родня с Пустошей, а от этих парней, скорее всего, давным-давно отказались. В политику от хорошей жизни не идут.
Я, скрестив руки на груди, ждал рядом с Олехом. Все факты говорили против него: он в рекордные сроки раздобыл пули для пистолета рогатого, который прихватил с собой я, и пообещал подогнать еще оружия. Девушка из Киото по имени Вита, должно быть, организовала для него целый склад оружия, а не ящик, как утверждал Олех. Я больше ничего о ней не вспомнил. Она мелькнула у меня в памяти, как короткая вспышка света, и пропала. Теперь я даже не уверен, что именно она ставила мне палки в колеса, пока я искал Варгеса.
Можно было не ждать сокрушительного падения Олеха и пристрелить его прямо сейчас, но во мне взыграли человеческие чувства. Я хотел дать ему возможность довести эту партию до конца. Вряд ли Олех раскается, но его жизнь хотя бы не оборвется на полуслове. Он всегда видел себя интриганом, даже если таковым и не был, и я не буду прерывать его последнее представление, не дождавшись финала.
Издалека я заметил три фигуры, движущиеся между домов стройным шагом. Два силуэта, шедшие по бокам, отделились и скрылись в тени. К нам подошел лишь один парень - русоволосый, с большими влажными глазами, моложе Олеха лет на десять.
- Что произошло? - деловито, без приветствия поинтересовался он.
- Саша, - представил его Олех, - Медный, - указал он на меня. - Не хочешь ничего рассказать? - вновь обратился он к нему.
Саша растерянно перевел взгляд на меня.
- Полагаю, - медленно начал он, - здесь нет никакого происшествия, и никто не погиб, раскидав кишки по асфальту.
- Это так он тебя выманил? - усмехнулся я. - Не понимаю, как люди верят твоим россказням, Олех.
Пожав плечами, Олех обратил все внимание на своего уже, очевидно, бывшего помощника:
- Ни в чем не хочешь признаться? Например, транспортировка оружия за моей спиной, связи с Варгесом, подстрекание к революции?
- Разве мы оба не пытаемся пробиться на место управителя? - тихо спросил Саша.
- Я - сижу ровно! - взвизгнул Олех. - Ты - угрожаешь его жизни!
На лице Саши было написано все то же непонимание. Я устал от фарса и вытащил из кобуры пистолет.
- Наконец-то, - обрадовался Олех, - это затяну... - он замолк, а я приставил дуло пистолета к его лбу.
Округлив глаза, Олех поднял их вверх, словно пытаясь рассмотреть, где ствол оставляет на его коже вмятину колечком, а потом перевел взгляд обратно на меня. Мне показалось, что вокруг стало холоднее, и порыв ветра запустил ледяную руку прямо под кожу.
- Не позорься хотя бы сейчас, - я снял курок с предохранителя. Щелчок отозвался головной болью. Я не понимал, почему люди Олеха еще не попытались спасти своего лидера. Впрочем, чего тут удивительного? Все политики продажны. Олех в бедственном положении. Самое время, чтобы переметнуться на сторону конкурента. - Просто признай, что ты пошел против своих же и нарушил все приказы.
Испуг Саши я чувствовал так же явно, как и сгущавшиеся над головой Олеха тучи. Попятившись, Саша постарался как можно незаметнее сделать шаг назад. Я не обратил внимания на его бегство.
- Как ты можешь мне не верить? - севшим голосом спросил Олех. Ужас из его стеклянных, кукольных глаз исчез так же неожиданно, как и появился. Он взял себя в руки. Поверил, что может уговорить меня, если до сих пор жив. По его виску поползла капля пота. - После всего... Медный, - взмолился он, - давай я сам все объясню папе, только не...
Он, широко распахнув глаза, неожиданно кашлянул. Изо рта у него потекла тонкой струйкой кровь, и Олех рухнул передо мной на колени. Я поднял взгляд.
Наставив на меня пистолет с прикрученным глушителем, Саша холодно произнес:
- Вышло не так, как я рассчитывал, но тоже неплохо. Выходит, я был прав, когда думал, что он - всего лишь клоун и пешка управителя?
- Ты зря это сделал, - процедил я. В голове билась одна-единственная мысль: я ошибся. Жестоко ошибся.
Со стороны к нам приблизились люди Олеха. Рыжеволосый никак не мог оторвать взгляда от своего истекающего кровью начальника. Олех вцепился мне в ноги мертвой хваткой, пытаясь удержаться на коленях. Саша, даже не посмотрев на замерших в ступоре парней, четко проговорил:
- Либо начинаете работать на меня на тех же условиях, что и раньше, либо остаетесь безработными. Его первейший приемник - я. Все его люди перейдут под мое начало.
Рыжий, поколебавшись, сделал шаг к Олеху, но тут же отступил назад, к Саше. На секунду вскинув взгляд, он посмотрел мне в глаза, словно извиняясь, и вновь уставился на лужу крови, натекшую на землю.
Капюшон даже не глянул на Олеха, а сразу встал возле Саши, быстро приняв решение о своей дальнейшей карьере.
Со спины я услышал шаги. Если Олех выкарабкается, то я больше никогда не последую ни одному его совету, особенно предложению поехать на пустырь, окруженный домами. Спутники Саши зашли мне со спины и, полагаю, у них тоже при себе оружие.
Я опустил пистолет - все равно не успею застрелить троих человек, кто-нибудь обязательно убьет меня первым.
- Давайте сделаем так, - вежливо сказал Саша. - Я застрелю вас, вызову законников и уеду. Все решат, что вы убили Олеха, не сойдясь на политической почве. А он, не сразу отдав небесам душу, успел пальнуть в вас. Этакая дуэль.
- Как романтично, - сквозь зубы кинул я. - Совсем как в земных книгах, да?
- Книгах Сферы, - отрезал Саша. - И если вы начнете сейчас, как Олех в пьяном угаре, утверждать, что нашу планету заселила Земля, то я сделаю выстрел так, чтобы вы умирали медленно и мучительно.
- Как Олех, - подсказал я, опустив взгляд. Словно только дожидаясь этого, Олех отпустил мои колени и прижал ладони к ране на животе. Его побелевший лоб покрыла испарина, но с губ не сорвалось ни единого стона.
Зажмурившись и крепко сжав зубы, он завалился на бок, но не резко, как в обмороке, а аккуратно, изо всех сил цепляясь за жизнь. Ничего, выкарабкается. У него такая же школа, как и у меня. Он крепкий. Главное, чтобы я отсюда смог его вынести. А для этого нужно уничтожить одного лживого сученка.
Я поднял голову вверх, посмотрел на небо, на крыши зданий. Ничего не видно, только серые облака.
- Попрощайтесь, - одобрил Саша. - Может быть, хотите что-то сказать?
- Возможно, - задумчиво сказал я. - Меня удивляет промедление.
- В смысле? - насторожился Саша.
Вскинув пистолет, он испытующе посмотрел на меня. Что-то привлекло его внимание, и он перевел взгляд вниз. В тот же миг отскочив, он крикнул:
- Снайпер!
Алая точка лазера метнулась по его телу, и Саша стремглав бросился бежать.
Тогда стрелок изменил тактику: он уложил закрутивших головами парней Саши - одному попал в ногу, и тот с криком рухнул, а второму угодил в грудь, продырявив легкое. Нехорошо и негуманно. Я быстро добил их выстрелами в голову.
Саша рванул в сторону дома, безошибочно угадывая положение снайпера - понял, что в него не смогут попасть, если он скроется в подъезде здания, с крыши которого стреляли. Я прицелился, но Саша уже скрылся за дверью. Я не стал стрелять: по привычке экономил пули.
Можно было бы побежать за ним, но шанс догнать его не так уж велик - все дома имеют выходы с обеих сторон. К тому же, если я потрачу время на него, то не успею помочь Олеху.
Опустившись возле него на одно колено, я рявкнул Рыжему:
- Машину, врачей, живо!
Олех, тяжело дыша, не говорил ни слова - прекрасно понимал, что нужно беречь силы, а не растрачивать их на неблагодарную аудиторию. Я исподлобья посмотрел на Капюшона, решая, оставить его или убить. Тот, догадавшись, о чем я думаю, поднял ладони и присел рядом со мной, хрипло сказав:
- Я помогу.
Допустим, что я поверил. Спрошу еще у Рыжего и у самого Олеха, стоит ли доверять этому парню. Но это будет позже.
Мне только интересно: почему рогатый так долго не стрелял? Не заметил, что на меня наставили пистолет? Не смог разобраться с моей винтовкой? Кто вообще ему позволил включить лазерный прицел? Будь я на его месте, тихо положил бы всех сразу после выстрела Саши. Да, рогатый нужен был для подстраховки, на тот случай, если Олех взбесится и окажется быстрее меня... Но он не мог не понимать, что что-то идет не так, если в меня целится незнакомец.
Олех все же не сдержал стона. Из зажмуренных глаз потекли слезы. Свернувшись в позу эмбриона, Олех отрывисто и шумно дышал, пытаясь не потерять сознания. Он, как и я, с младых ногтей знал: дай себе поблажку, убеги в черное забытье - и все, ты труп.
- Ну же, тихо, - забормотал я, укладывая его голову к себе на колени. - Помощь уже близко. Этого ублюдка я застрелю сразу же, как только отправлю тебя в госпиталь.
Если он все еще борется за жизнь, то его хватит и на то, чтобы дотерпеть до больницы.
***
Лестница, а вместе с ней, казалось, и все здание, раскачивалось на ветру, но страха не было. Принц все чаще думал, что не умеет бояться. Отвращение, разочарование, злость - все эти чувства ему знакомы, а страх - нет. Он не боится даже доктора, но то, что разливается в груди при его виде, словами не описать. Слов не хватает, всегда не хватало, какие бы книги ему ни читала Эона, как бы ни передавала ему то, чему научили ее лучшие педагоги.
Эона всегда была его другом. Ей было пять лет, когда отец взял ее с собой в лабораторию, потому что его жена уехала из Поднебесной и из его жизни. И Эона тогда долго смотрела на Принца, девятилетнего мальчика, не решаясь заговорить. Когда же наконец она переборола себя, она спросила: а откуда у тебя рога?
Ее отца перевели из лаборатории через несколько лет, а Эона осталась. Доктор хорошо к ней относился. Одобрял ее дружбу с его подопытным образцом. Обещание лишних минут с Эоной делало Принца сговорчивым. Самое главное - доктор никогда не лгал. Он действительно позволял ей задерживаться у его клетки чуть дольше.
Не клетки, комнаты - так Эона ему каждый раз говорила. Читала книги. Одну за другой. Перечитывала раз за разом его любимую. Пыталась научить его читать, но у Принца всегда голова болела от исследований, и от черных букв на белой бумаге виски взрывались от боли. Он научился говорить, слушая ученых, но никому и в голову не пришло научить его грамоте. Лишь Эону это пугало. И она единственная пожалела его и несколько лет вместе с ним разрабатывала план побега. Жаль, что его вольная жизнь так отличается от той, которую он выдумывал, сидя взаперти. Полюса приоритетов резко меняются, стоит на своей шкуре испытать весь груз ответственности и самостоятельности. Стоит испытать разлуку.
Он теряет время. Лезет на крышу высотки вместо того, чтобы искать способ связаться с Эоной. Он провел с ней полгода, еще полгода - без нее. Эти отрезки времени равны друг другу, но по ощущениям он одинок уже целую вечность.
Наконец он перемахнул через последнюю ступеньку и оказался на крыше. Здесь ветер был еще сильнее. Пронизывал до костей. Принц подул на ладони, ссутулился. Он приближался к краю крыши. Он впервые оказался на такой высоте. Для него почти все после побега из Поднебесной - впервые.
И тогда он почувствовал взгляд. Ни единого звука он не услышал, ни дыхания, ни шагов, и он не понял, что не один карабкается на крышу; но слышать взгляд, этот клубок мыслей, направленных ему в спину, он умеет лучше всего. Он резко развернулся.
Напротив него стояла высокая девушка в черном костюме: узкие штаны из плотного материала и куртка, тесно обхватывающая осиную талию. Ее бедра и плечи были уже, чем у Эоны, и веса в ней было меньше, хотя по сравнению с учеными Эона всегда оставалась худышкой. И волосы у нее были не такие, как у Эоны. Почти белые, идеально прямые, забранные в высокий хвост. Принц потянул винтовку, висевшую за спиной, за ремень.
- Кто ты? - просипел он, и ветер отнес его слова в сторону. Но блондинка все равно его услышала.
- Вита, - ясно и громко произнесла она. - Я знаю, кто ты.
Он оскалился в ответ. Доктор послал за ним девушку? Думал, что она справится с Принцем там, где потерпели поражение целые отряды мужчин?
- Я тебе не враг, - сказала Вита, словно угадав ее мысли.
А вот он чуял, что она думает. По-настоящему чуял. Пока что она не врала.
- Зачем ты здесь? - спросил Принц.
- Слежу.
Принц взвился:
- Любой, кто следит за мной, - враг!
Он вскинул винтовку на плечо. Вита хихикнула.
- Не за тобой, ослик. Не за тобой.
Она бесстрашно подошла к краю крыши и, достав из набедренной сумки бинокль, уставилась вниз.
Принц, поморщившись от своего порыва, приблизился к Вите. Ее волосы трепетали на ветру.
- Кто тебя послал? - требовательно спросил Принц, не рассчитывая на ответ. Но Вита бросила:
- Тильда.
Имя было Принцу незнакомо. Он сел на пятки, принимая устойчивое положение, и приник к оптическому прицелу. Он все пропустил. Олех стоял на коленях, а на Медного смотрело несколько дул пистолетов.
- Знаешь, кто твой друг? - весело спросила Вита.
- Догадываюсь.
- Он хорош, - с уважением сказала Вита. - Но мешает Тильде. Она не против, чтобы он убивал своих друзей, но ее раздражает, когда гибнут ее сторонники. Поэтому сейчас я не вмешиваюсь. А Варгеса я не смогла спасти. Иначе бы попалась ему на глаза. Не хочу, чтобы он видел меня. Вдруг убьет.
- Замолчи, - буркнул Принц. Он впервые держал в руках винтовку. То, что он делал с ножом, получалось непроизвольно. Будто у него был дар. Огнестрел же ему не давался. Прицел дрожал, и Принц медлил.
- Расскажешь ему обо мне?
Принц отпустил курок, но промазал. Он хотел попасть в голову. Что сказать этой девушке, он не знал. Одно ее присутствие выводило из себя и смущало. Может, потому что... она была хорошенькой. Она не походила на Эону, но все равно оставалась симпатичной.
- Нет, - наконец сказал он.
Главного он упустил. Он ничего не должен был Медному, и за проваленное задание не было стыдно... Но Медный ему еще не врал. Медный светился своей правдой. Что он сделает, когда Принц явится к нему на глаза? Зарычит? Ударит? Просто разочарованно махнет рукой? Стало неуютно.
- Хорошо, - отозвалась Вита. - Может, еще встретимся. Тильда будет рада увидеть тебя. Кто знает, вдруг у нее найдутся ответы на твои вопросы?
Принц промедлил еще полминуты, наблюдая за Медным, а когда он поднял голову, Виты уже и след простыл.
***
Пулю из Олеха вытащили, из лап клинической смерти выцарапали, к аппаратам, искусственно поддерживающим жизнь, подключили. Все это произошло за закрытыми дверьми, к нему меня никто не пустил, да я и не рвался: толку от моего присутствия все равно не было бы. Я ждал в больничном холле, следя за посетителями, то и дело подходил к кофейному автомату. На улице стемнело, но территорию острова ярко освещали фонари и гирлянды вокруг вывесок. Рогатого, конечно же, со мной не было, и я не сомневался, что не увижу больше ни его, ни своей винтовки.
Когда Рыжий - я так и не узнал его имени, и лица толком не запомнил - сказал, что больше жизни Олеха ничего не угрожает, я со спокойным сердцем ушел, оставив на его усмотрение судьбу Капюшона. Думаю, он сможет разобраться с этим. А мне пора возвращаться в гостиницу, собирать вещи и решать, где разыскать Сашу. У меня к нему теперь не только рабочие, но и личные счеты.
Конечно, меня напрягало присутствие возле Олеха тех людей, которые с легкостью перешли на сторону его конкурента, едва представилась возможность. Так же непринужденно они переметнулись обратно, как только Саша бежал. Эта неопределенность, с одной стороны, давала надежду, что они решат, лучше уж быть при Олехе, потому что, когда он очнется, головы полетят с плеч, и едва ли кто окажется могущественнее его в теневом мире. С другой стороны, я не мог отделаться от подозрений, что уже к завтрашнему дню обнаружу моего друга отключенным от всех аппаратов и бездыханным.
Но - миссия превыше всего. Я не могу позволить себе сидеть в госпитале и охранять теплящуюся в Олехе жизнь. Необходимо устранить человека, представляющего опасность для устоявшегося порядка на Сфере.
Все мои перемещения отнюдь не хаотичны. Это четко выверенный маршрут людьми, которые не в пример умнее меня. Высшая организация, стоящая за всем этим планом, заботится лишь об одном: о благополучии нашей планеты. Я уже упоминал, как сложно приходится на ней человеку. Но выжить в суровых условиях окружающей среды - это только полдела. Гораздо труднее уживаться в не таком уж большом коллективе. Все, что я читал о Земле, говорит о том, что ее населяет больше восьми миллиардов людей, и сложно найти на ней уголок, не занятый семьями.
У нас же дела обстоят иначе.
Сфера отвергла нас почти сразу же, как только земная миссия прибыла на пустынную местность. Сфера вспылила и оттолкнула нас неизлечимой болезнью. Вирус назвали чумой - по аналогии с побежденной земной болезнью, будто это могло задать тон сражению. Но мы, в отличие от землян, терпели одно поражение за другим, капитулировали и сдавались. Единственное решение, которое мы нашли, - отделить больные районы, оцепить их и больше никого оттуда не выпускать. Всех, у кого было подозрение на чуму, ссылали в Пустоши. В результате ее победили. Нет, не так. Сдержали. Победить не удалось.
Поэтому я даже не пытался искать родителей. Мне бы все равно не позволили. Меня в младенчестве отправили на службу, на воспитание в силовые структуры - ради того, чтобы получить за это немного денег. Не могу винить в этом отца и мать. Если бы я жил в Пустошах и у меня появился здоровый ребенок, я сделал бы все, чтобы избавить его от повторения моей судьбы.
Мне повезло больше, чем остальным ребятам, выросшим вместе со мной: у меня был подарок от родителей, напоминание о них. Деревянный гребень для волос. У Олеха и того не было, да и у других тоже. Так что я счастливчик. Я старался изо всех сил. Мне казалось, что если я не добьюсь успеха, то жертва моих родителей окажется напрасной. Потом я повзрослел и понял, что никакой жертвы не было. Была лишь ошибка - им не стоило заводить ребенка, живя в Пустошах среди больных. Лишь благодаря невероятной удаче я избежал заражения.
У остальных судьбы были схожи: родители бросили их, испарились без следа. Ни у кого не осталось и единого упоминания о возможном происхождении. Но всех нас объединяло одно: нашим безответственным матерям и пропащим отцам каким-то чудом хватило ума не утопить ребенка в нечистотах, а подбросить или продать силовикам.
А силовики - все силовики стоят на страже лишь одного: мирового порядка. Я снова возвращаюсь к основной проблеме Сферы: слишком мало людей. Все так или иначе могут пересечься и начать плести интриги. У нас нет доступного пространства для широких жестов и смелых маневров. Если мы хотим выжить, сохранить наследие Земли, не погубить планету, то нам придется жить в дружбе. Этого можно достигнуть за счет четкого, как часы, функционирования всех структур. Именно этим я и занимаюсь.
Земля оставила нам инструкции относительно главных сфер жизни. В первую очередь, Кодекс определил политические аспекты. Устройство армии и городов, науки и образования, управителей и исполняющих их приказания. Для каждого человека, стоящего на руководящей должности, был разработан психологический профиль. Мы подбираем для каждого города своего управителя, придумываем ему легенду, создаем для нее подкрепляющие факты и проталкиваем его в дворец, оставаясь при этом в тени. Люди думают, что этот человек добился всего сам. Таким образом, наша задача оказывается выполненной безупречно, раз о нашем существовании и не подозревают.
Иногда происходят сбои. Общество начинает отвергать существующий строй.
Так было сто лет назад, когда Искатели ушли в подполье, а люди предпочли считать Землю выдумкой. Это не страшно. Главное, что планета функционирует. Единственное, что жаль - потеряна связь с Землей, и ее не удается восстановить. Искатели неустанно работают над этим, но то ли не могут найти родительскую планету, то ли им не хватает материалов для ремонта передатчика... Я не знаю. Но мы теперь остались один на один со Сферой.
Общество начало сопротивляться привычному порядку и на этот раз.
Несколько месяцев назад Варгес, полковник армии, решил, что пора что-то менять, и начал сливать оружие преступным группировкам, оппозиции, ученым из Поднебесной, как я теперь выяснил. Пресечь это доверили мне. Методы у нас простые, как лопата. Волнения устранят другие отряды, проведут среди населения правильную пропаганду, и все вернется на круги своя. А я избавлюсь от основных источников проблем.
Незаметно для себя ушел от центра Града, вышел с острова и направился к гостинице.
Если бы рогатый был со мной, то Саше не удалось бы уйти. Но, разумеется, генмод заартачился и наотрез отказался участвовать в разборках - заявил, что это не его дело, и привычно заныл, что такого уговора не было, и пора бы уже отправиться к доктору. Мне удалось сломить его упорство лишь напоминанием об автобусе - рогатый расстроил мои планы, а мне придется в ответ расстроить его. На этом мы и условились. В конце концов, он пошел на попятный и согласился страховать меня с крыши. Вышло это у него не так уж удачно. Но лучше, чем ничего.
Я вернулся в гостиницу и быстро поднялся к себе в номер. Ключ болтался у меня в кармане, поэтому встречи с портье удалось избежать. На город уже опустилась черная ночь. Свет я не стал включать, просто прикрыл за собой дверь и сел возле окна.
Рогатого, конечно, не было. Я думаю, он исчез вместе с винтовкой. Неплохой улов для него.
Со стороны могло показаться, что случившееся с Олехом ничуть не тронуло меня, и отчасти это окажется правдой. Я с детства привык, что никто не вечен. Вся наша служба - скорый поезд на пути к смерти. Меня научили не жалеть и не раскаиваться.
С первым вышло не очень - до сих пор жалею о том, что произошло с Либерном.
Со вторым пока что все в норме. Значит, мне еще не пора на покой.
Я проверил пули. Восемь. Маловато. Но лучше, чем ничего. К тому же я планирую расправиться с Сашей и его подпольем быстро и эффективно, а значит, в финале я заберу его оружие. Мне потребуется немного времени, чтобы найти, где он скрывается. Велика вероятность, что он даже и не прячется...
Из раздумий меня выманил звук - тихий, едва заметный. Но я его узнал.
Обернувшись, я выставил перед собой пистолет. Стойкое чувство дежавю ударило под дых.
Рогатый, просочившись через дверь, выставил вперед ладони и беззвучно, медленно склонился с прямой спиной, опуская на пол винтовку. Зрительного контакта со мной он так и не разорвал.
Ладно. Принято.
Снова обернувшись к окну, я спросил:
- Почему вернулся?
Рогатый подтащил табуретку, сел со мной рядом, подтянув к груди колени. Он сжался на стуле, обняв ноги, и разом стал еще меньше, еще худощавее, чем был. Сколько ж ему лет? Ни дать, ни взять - юноша безо всякого жизненного опыта за плечами. Это отчасти опровергает его поведение. Но, если взглянуть под другим углом, все его действия так и кричат об эмоциональной незрелости, неприкаянности и неприспособленности к этому миру. Обычно люди в детском и подростковом возрасте ищут свое место и пытаются встроиться в социум, а рогатый вспомнил об этом лишь сейчас.
- Ты думал, что я сбежал? - рогатый улыбнулся уголком губ. Вместе с табуреткой придвинувшись ближе к окну, он прислонился к нему лбом.
- А что, ты опоздал по какому-то другому поводу?
- Плохого же ты обо мне мнения.
Я не стал говорить, что случая получить другое впечатление о нем мне не представилось. Рогатый тем временем продолжил:
- Я проследил за ним. Сразу же, как он скрылся, начал его преследовать. Я знаю, где он сейчас.
- Говори.
Рогатый, отлипнув от окна, начал раскачиваться на табуретке, рассказывая.
Когда Саша нырнул в дверь дома, рогатый побежал по крыше. Он справедливо рассудил, что может упустить беглеца, если спустится тем же путем, что и поднялся. Поэтому безопасная дорога по лестнице, внутрь здания, для него оказалась отрезанной. Зацепившись за пожарную стойку, рогатый начал спускаться вниз, цепко выглядывая, не появится ли Саша, и спустя короткое время ему улыбнулась удача. Путь вниз пришлось проделывать быстрее, и теперь рогатый с гордостью продемонстрировал мне содранные в мясо ладони со следами ржавчины.
- Пойдем, - я встал и потянул его за плечо. - Надо вымыть.
Рогатый, покорно двинувшись за мной в ванную, безучастно подошел к раковине. Я ожидал, что он хотя бы скривится, но он мыл руки так, словно на них не было ни царапины.
- Неужели не больно? - не выдержал я.
- Не так сильно, чтобы это показывать. Я же не истерик, - рассудил он, с чем я едва ли мог согласиться. - Мне не свойственна демонстративность.
- Уверен? - хмыкнул я.
- По крайней мере, не всегда, - поправился он.
Вернувшись к окну, рогатый рассказал, как блуждал за Сашей по городу. Тот, путая следы, слонялся словно без цели, но хвоста за собой так и не заметил - здесь нужно отдать должное мастерству рогатого. В конце концов Саша скрылся в подвальном помещении. Прокараулив его пару часов, рогатый вернулся в гостиницу, решив, что выждал сколько нужно.
- Хорошо, - одобрил я. - Скажи только одно: почему ты не пристрелил его при попытке бегства?
- Я хотел, - признался рогатый. - Но вспомнил, что ты не говорил мне убивать его. Олех - другое дело. Я хотел, - медленно добавил он, - застрелить Сашу со спины, когда он пытался скрыться, но остановился.
- Хорошо, - повторил я. - Теперь мы сможем узнать, где он хранит партию оружия и передать его в нужные руки.
Помолчав, рогатый спросил:
- Олех жив?
- Вполне. Расстроен?
- Нет, - мотнул головой рогатый. - Он мне чем-то понравился. По большому счету, он единственный, кто накачал меня таблетками не ради эксперимента...
Рогатый провел пальцем по окну, словно пытаясь ковырнуть стекло. Покусывая губы, он нахмурился.
- Хочешь, расскажу кое-что? - выдавил он. Слова давались ему нелегко, как будто он вытаскивал их из глотки щипцами.
- Против точно не буду, - осторожно отозвался я.
Проблема откровений в том, что скоро мне придется сдать генмода его хозяевам. Может быть, потом, когда мы вернем на Сферу порядок, я найду способ помочь ему, но пока не могу ничего поделать: миссия превыше мелких нарушений закона. Поднебесную приструним потом. Пока что ученые продолжат заниматься темными делишками.
- Доктор однажды заразил меня менингитом, и я провел месяц, боясь, что стану овощем, - прошептал рогатый. - Мне было шестнадцать, и уже было, что терять. Лучше бы он сделал это, когда я был маленьким. У меня вместо мозга был гной, а вместо мыслей - одни отголоски боли. Галлюцинации и жар. Я почти не помню, что было, остался только ужас. С тех пор я перестал бояться. Самые страшные мгновения, часы и дни я уже пережил. Хуже не будет.
- Зачем он это сделал?
Я украдкой посмотрел на него, но, как бы сломлено ни звучал сейчас голос рогатого, лицо его оставалось непроницаемым.
- Хотел проверить, как будет мой организм бороться с инфекцией. Эксперимент оказался удачным. Мне повезло. Он получил нужные ему антитела.
Рогатый вновь прилип к окну, прислонившись к нему лбом.
- Зачем ты это рассказал? - вполголоса спросил я.
Дернув плечом, рогатый ничего не ответил.
Только мне и так все понятно.
Он не может довериться мне. Ему нужно подтвердить свои слова о злодеяниях доктора чем-то весомым, чтобы я спас его, а не обрек на продолжение мучений.
Прости, приятель, ничем не могу помочь.
- Голодный? - перевел я разговор в другое русло.
- Нет.
- Хорошо.
Мне и самому кусок в горло не лез, мысль о еде вызывала тошноту. К тому же у меня было стойкое подозрение, что официант, обожающий Олеха, заколол бы меня при встрече вилкой. Ладно, у него бы не получилось. Но попытку такую бы он точно предпринял. Не сомневаюсь, что по всем волнам уже идет сообщение о трагедии, произошедшей с обаятельным оппозиционным лидером. Может быть, в новостях даже полощут имя управителя - исключительно для того, чтобы уже завтра громогласно оправдать его и превознести... Эта система работает именно так. Наверняка управитель придет к Олеху с букетом цветов и пожелает скорейшего выздоровления, пожав руку. Я бы на его месте так и сделал. Ведь наша политическая борьба лишена ненависти, и все, что ни делается, делается на благо народа...
Я ощутил на своих плечах такую тяжесть, что впору лечь и больше никогда не вставать. Кольнуло ощущением, что все неправильно. Не так должно быть. Мы что-то упускаем. Земля не могла отправить энтузиастов на другую планету с приказанием жить во лжи.
Нет. Такие мысли - первый шаг к сомнению. Поэтому их следует искоренять.
- Там люди, - вдруг произнес рогатый. - В форме.
- Законники? - напрягся я. Похоже, Саша все-таки исполнил свое обещание - сообщил обо мне куда надо.
Значит, придется поторапливаться.
- Не знаю, - огрызнулся рогатый, - я не вижу, что у них на куртках написано.
Я коротко выглянул в окно и сразу же отскочил за занавеску.
- Всего три огромные буквы, - закатил я глаза.
Рогатый коротко, с фырканьем выдохнул.
- У меня не очень с чтением, - процедил он. - Не учил никто.
Я заметался по комнатам, собирая рюкзак. На ходу вешая винтовку на шею, я удивился:
- Ты не умеешь читать? Так сразу и не скажешь.
- Умею, но плохо. Мне в основном Эона читала.
Я покидал в рюкзак все найденные медикаменты, бинты, бритву. Пригодится, все пригодится... Нацепив под куртку рубаху, оставленную Олехом, я скомандовал:
- Разделяемся, встретимся на углу Седьмой и Пятой улиц.
Кивнув, рогатый так и не отлип от окна.
Надев рюкзак, я застегнул куртку и надвинул на лоб капюшон. Потряс рогатого за плечо и напомнил:
- Прямо сейчас разделяемся.
- Уходи, - он внимательно глядел в окно, - уже двое зашли в гостиницу. Я подожду их здесь. Кулаки чешутся с самого утра.
- Они вооружены, - предупредил я, но рогатый не сдвинулся с места, лишь оттолкнул протянутый пистолет.
Ладно, как знает. В конце концов, однажды он уже справился с целой ордой наемников, имея на руках лишь нож. Скорее всего, и сейчас выпутается невредимым из переделки.
Выбежав из номера, я устремился к заднему входу. Не сомневаюсь, что и там меня ждут, но точно не в таком количестве, как у главных дверей. Я спустился по лестнице, краем зрения заметил движение сбоку и скатился кубарем по пролету. Над плечом просвистела пуля. Вскинув пистолет, я выстрелил, ориентируясь только на звук. Судя по вскрику - попал не совсем туда, куда хотелось бы, но тоже вышло неплохо. Погони за мной не было.
Я прыжками добрался до первого этажа. Дверь на улицу оказалась заперта. Я выбил ногой замок и пинком распахнул ее. Холод ударил меня в разгоряченное лицо.
Пусто.
Странно, но мне на руку.
Я выскочил из гостиницы и бросился в темноту улиц. За спиной раздался оклик, но я припустил быстрее.
Ногу прожгло болью, я взвыл, потеряв координацию, и с размаху свалился, пропахав рукой добрых десять шагов. Куртка на плече порвалась, кожу содрал конкретно. Досадная боль оказалась настойчивей, чем от скользящего ранения в голень.
Приподнявшись на локте, я схватил винтовку, прищурился и выстрелил несколько раз, следуя одним лишь инстинктам тела, рефлексам - направлял дуло туда, где улавливали движение рецепторы.
Не промахнулся.
Повисла тишина, прерываемая лишь завыванием ветра между домами. Погода ухудшалась.
Я выждал, но преследователей не появилось. По моим подсчетам, я уложил пятерых законников, считая того, раненого на лестнице. Как все было бы проще, раскрой я свою миссию! Наша скрытность сыграла нам плохую службу. А ведь мы на одной стороне.
Поднявшись, я стиснул зубы. Голень горела огнем. Порадовавшись своей предусмотрительности, я вытащил из рюкзака бинт и наскоро замотал сочащуюся кровью рану. О соответствующей обработке, которой меня учили с детства, и речи идти не могло.
Ковыляя к назначенному месту встречи, я от злости сжевал три таблетки миназила, не надеясь ни на малейший эффект.
Рогатый стоял, прижавшись к стене. Он удачно спрятался от света фонаря, и если бы я не знал, что он ждет в темноте, то мог бы и не заметить. Впрочем, нет: любой другой мог бы просмотреть его, а я привык искать тех, кто умеет скрываться.
Увидев, как я хромаю к нему, рогатый ступил в пятно света. Ему тоже досталось: от брови до щеки по правой стороне лица шли три пореза. Глаз, к счастью, был цел. Кровь он то и дело промокал рукавом куртки.
- Еще раны есть? - спросил я, протягивая ему винтовку.
Рогатый мотнул головой. Он затянул ремень, устраивая винтовку на спине.
- Последний успел меня порезать, - усмехнулся он. От этого движения на краях царапин выступили круглые капли крови.
- Могу зашить, - предложил я, подумав, что мне и самому неплохо бы что-нибудь сделать с рассеченной плотью.
- Или мы можем закончить здесь все дела и свалить, - буркнул рогатый, сплевывая на асфальт.
- Отличное предложение, - одобрил я. - Веди.
На улицах Града даже после наступления темноты сновали люди, что резко контрастировало с Долонном. Рогатый ушел из гостиницы, не взяв с собой ничего - его пистолет находился у меня, а остальные вещи, судя по всему, вполне поместились в карманы и ножны. В целом мы выглядели неприметно, если прятаться от света, в противном же случае сразу становились видны темные пятна крови на одежде и алые росчерки на лицах.
Мы шли молча. Я старался дышать глубже, игнорируя навязчивую боль, сковывающую движения при каждом шаге. Рогатый шмыгал носом. Прошло около получаса. Перейдя через широкую дорогу, мы оказались в заброшенном секторе. Пустырь окружали покосившиеся крыши одноэтажных домов и бывших магазинов, теперь разграбленных и сгоревших. Одинокий фонарь то и дело мигал, не в силах решить, выключиться окончательно или еще немного поработать.
- Ты уверен? - засомневался я.
- Более чем, - рогатый уверенно пошел к одному из домов.
Его жестяная крыша свисала под острым углом, почти касаясь земли. Проходя под ней, я поднял руку и дотронулся кончиками пальцев до влажной ржавой поверхности. Впереди обнаружилась дверь с увесистым, блестящим замком. Сделав рогатому знак замереть, я прижался к двери ухом.
Ни единого звука она не пропускала.
Вытащив из-за пояса штанов пистолет, я приставил дуло к замку. Рогатый, утопая в задумчивости, тер нижнюю губу пальцем. Услышав щелчок предохранителя, он встрепенулся и схватил меня за запястье, забарабанив другой рукой в дверь.
- С ума сошел? - зашипел я. - Давай еще в громкоговоритель объявим, что мы зашли в гости.
Рогатый помотал головой.
- Мне показалось, что я слышал женские голоса, - с сомнением поделился он.
Скривившись, я хотел уже снести замок, но резко отдернул руку: услышал, как заворочался ключ.
Дверь распахнулась на полную, ее открыли безо всяких опасений и предосторожностей. На пороге стояла женщина средних лет в светлом платье, прикрывающем колени, с медовыми волосами, забранными в растрепанный пучок. Я завел руку за спину, пряча пистолет.
- Ой, - она отступила на шаг, переводя взгляд с меня на рогатого и обратно. - Простите, вы...
- Мы к Саше, - мрачно ответил я, не сомневаясь, что хозяйка сейчас сделает огромные глаза и заверит, что здесь нет никаких Саш, и никогда не было.
Чисто технически, мне ничего не стоит ударить женщину и выпытать у нее нужные сведения. Я и ребенка могу напугать. Мне всегда говорили, что в погоне за целью нет и не может быть никаких предрассудков и рефлексий. Но почему сейчас, глядя в тревожные глаза, мне не хочется врезать ей и заорать, требуя немедленно сказать, где этот ублюдок?..
- Ох. Проходите, - женщина неожиданно посторонилась. - Вы ранены?
Я первым шагнул в проем. За коротким темным коридором располагалась просторная, залитая теплым светом комната, вокруг небольшого столика сидели на диванах и креслах женщины - самой юной было лет шестнадцать, виски самой старшей украшала серебряная седина. Размахивая картами с яркими картинками, одна пыталась что-то доказать, и до меня долетали обрывки о заранее оговоренных правилах, которые теперь уже не поменять... Остальные прихихикивали, и было ясно, что это представление происходит не впервые.
Я обернулся к той, которая нас встретила.
- Вам помочь? - повторила она, чуть хмурясь.
- Нет, - сипло ответил рогатый, перетягивая ее внимание на себя. - Нам нужно поговорить с Сашей. Он здесь?
Настороженность больше не покидала глаз женщины. Перехватив мой взгляд, она быстрым шагом приблизилась к комнате и закрыла ее. Смех и голоса погасли.
- Нет, мы ненадолго. - Я последовал за ней. Рогатый кошачьей походкой двинулся следом. Он шел так тихо, что я не различал его шагов.
В другую сторону коридор тянулся долго, мы проходили мимо дверей, и становилось ясно, что под землей этот покосившийся домик огромен. Постепенно исчезли обои, остались только пористые и влажные стены. Женщина ничего нам не говорила. Пол под едва заметным углом спускался вниз.
Наконец остановившись, женщина коротко постучала в простую деревянную дверь, даже на вид тонкую, не то что на ощупь, и, приоткрыв ее, позвала:
- Саша? К тебе пришли.
Я подвинул ее, взяв за плечо, и втиснулся в маленький кабинет, на ходу снимая рюкзак и кидая его в сторону - иначе будет мешать.
Вскинув взгляд, Саша мгновенно отложил в сторону толстую книгу в зеленой обложке, закрыл ее и коротко приказал:
- Дора, проверь детей.
Обиженно поджав губы, женщина развернулась и, обжегши меня взглядом, торопливо удалилась.
Рогатый просочился за мной и тихо спросил:
- Здесь еще и дети есть?
- Да, - настороженно ответил Саша, глядя лишь на меня - генмод не интересовал его от слова совсем. Видимо, он правильно расценил расстановку сил. - Полагаю, законники мертвы? Олех сдох?
Меня покоробило пренебрежение в его голосе. В два шага оказавшись возле стола, я навис над ним, схватив одной рукой Сашу за грудки. Он мотнул головой, сдувая со лба слетевшую русую прядь волос, и осклабился.
- Где оружие? - рявкнул я. - Лучше говори, иначе я разгоню весь твой курятник, когда буду искать сам.
- Пошел ты, - выплюнул Саша.
Я врезал ему, сломав нос. Схватившись обеими руками за лицо, он закашлялся, отплевываясь от хлынувшей крови. Я оттолкнул его, и Саша рухнул в кресло. Я мельком глянул книгу, которую он читал - потрепанный томик "Капитала". Усмехнувшись, я взял книжку и взвесил ее на ладони.
- Земная, - с удовлетворением произнес я. - Так что там ты говорил про Олеха?..
Размазав рукавом кровь по лицу, Саша смело и нагло посмотрел на меня.
- Вы с ним из одной организации, верно? - заявил он. - Разве что Олех болтал про Землю, только когда выпивал лишнего, а ты и трезвым о ней, не переставая, говоришь. Я не знаю, кто ты, и чего вы не поделили, но оружия у меня нет. Олех врал тебе. Он уже давно прибрал к рукам все, что можно, и собирался стать управителем Града. Но ведь он тоже один из вас, а? - Саша повысил голос. - У вас все схвачено, да? - в его интонациях заскакала зарождающаяся истерика.
Я отвесил ему пощечину. Голова Саши мотнулась в сторону, как у тряпичной куклы. Он прижал ладонь к пылающему лицу. Нос его стремительно распухал.
- Медный, - вполголоса сказал рогатый, - откуда вы с Олехом? О чем он?
- Потом, - отмахнулся я.
Ладно. Так я ничего не добьюсь. Моя задача - не искать оружие, а устранять угрозы.
- Здесь живут женщины и дети, - вновь зазвенел рогатый. - Мы же не будем...