Граде мы оказались без проволочек: едва мы прошли через пограничников и снятие отпечатков пальцев, как мотоцикл окружили люди Олеха. Здесь тоже сыпал песок, но большую его часть сдерживал фильтр купола, и я смог дышать полной грудью. Я уже отвык, что команда Олеха работает так, словно все они - единое целое, и отчасти даже растерялся, когда меня закружили, отирая кровь с лица, протягивая маску, от которой я отказался, и спрашивая, не требуется ли мне немедленная помощь. Олех только посмеивался, когда я украдкой глядел на него; к нему никто не приставал, видимо, в соответствии с его указаниями.
Рогатого чужое внимание напрягало, и он, шипя, отмахивался от вежливых молодых людей так, как будто они пытались предложить ему что-то неприличное.
- Кто они все? - рогатый, отмахнувшись от последнего парня, оказался возле меня. - Нам пора.
- Олех нас устроит.
- Олех... - рогатый изумительно поставил ударение на первый слог и произнес имя с округлым акцентом, как назвал себя сам Олех. - Мы так не договаривались.
- Да, - кивнул я, склонившись, будто собравшись отряхнуть брюки от грязи.
- Мы с ним никуда не пойдем.
- Угу... - я выхватил из голенища нож и, стремительно выпрямившись, приставил лезвие к горлу рогатого. - А теперь, - выдохнул я, и все вокруг стихло, гомон исчез, а люди Олеха замерли, - поведай, какой бездны ты устроил в автобусе.
Рогатый смотрел на меня, не мигая, но, похоже, я уже привык к его красным прожекторам, и эффекта никакого его взгляд не оказал.
- Мы договаривались, - едва заметно приподнял он бровь, а затем скосил глаза вниз и сглотнул. Лезвие я прижал слишком близко, и оно оцарапало кадык. Каплей крови меньше, каплей больше - уже никакой разницы. Никто не расстроится.
- Автобус, - не сдался я.
- Хорошо, - с потрясающим упрямством ответил рогатый. - Поехали к твоему другу.
Я выждал еще пару секунд, но рогатый, поджав губы, таращился на меня со сложной смесью наглости и обиды. В конце концов я сдался и опустил нож.
- Мы еще не договорили, - оставил я за собой последнее слово, как мне хотелось думать, и повернулся к Олеху.
Он, облокотившись на мотоцикл, наблюдал за разыгравшейся сценой с чистым восторгом.
- Обожаю драму, - прокомментировал он и глянул на своих парней.
Двое тут же подошли к нему с подобострастным видом. Отдав им железного коня, Олех потянул было меня в сторону острова, но я мотнул головой, указывая на рогатого. Тот, разом встрепенувшись, засипел во всю силу своих забитых песком легких:
- Никакого острова. Одна ночь - и едем дальше, к доктору.
Без сомнений, он готов был спорить до самого утра, и никакая усталость ему не помешает. Буря изрядно вымотала нас обоих, но принципы рогатого были ему дороже жизни.
- Как будто я не найду для вас любого специалиста здесь, - фыркнул Олех.
- Он не про тех докторов, - со вздохом сказал я.
Измождение давало о себе знать. Песчинки уже отравляли организм - буря немногим лучше кислотных дождей. Убьет точно так же, только небольшую отсрочку подарит. К счастью, Олех достаточно суетливый, чтобы выходить нас обоих в кратчайшие сроки.
Смирившись с невозможностью устроиться с комфортом на острове Града, Олех доставил нас в гостиницу при острове, рассказав, что в ней останавливаются бизнесмены, приехавшие проверить своих рабочих на берегах, или сыновья богачей, отправившиеся искать приключений. Редко у кого оказывалось достаточно силы воли, чтобы испытать на своей шкуре все прелести жизни на окраинах, а не только посмотреть из окна на жизнь бедняков, поэтому гостиницы пользовались стабильным спросом.
Дальнейшее я запомнил урывками. Кровать, тазик и чья-то рука, тычущая меня в него, как нагадившего кота в содеянное. Впрочем, быстро выяснилось, что наклонили меня, вцепившись в волосы, не просто так, и блевал я долго и с упоением. Горло драло от песчинок, во рту словно шерсть выросла, но спустя какое-то время мне полегчало. Из соседней комнаты доносились те же лишенные красоты звуки, из чего я заключил, что рогатому достался врач не хуже. Посмотреть вверх и оценить, кто обо мне заботится, не получалось, да и ни к чему было - Олех сидел напротив, за столом, искоса следя, жив ли я еще, а никого больше в этом Городе я не знал.
После всех мучений я оказался в горизонтальном положении и провалился в сон, зафиксировав уплывающим сознанием два укола в плечо и одну инъекцию шприцем в вену. Для боли уже места не осталось. Но и покоя не было. Мне виделся город, реки крови, текущие по серым улицам, лица людей и управителя, и позади чудилась голубая планета, становящаяся алой. Потом Олех сказал, что луна сегодня красная, и это плохой знак, и под утро я понял, что на самом деле он что-то говорил врачу, а мой разум лишь причудливо пережевал его слова и выплюнул, придав им форму, угодную кошмару. И кошмар этот всколыхнула именно встреча с Олехом, подняла со дна все воспоминания, и всплыли они, как гадкий слой жира в холодном супе...
Отец ясно сказал: убери его. Убери всех, кто в списке.
Отец он, конечно, только номинально, родства кровного между нами нет. Мы все называли его отцом, а друг друга - братьями и сестрами, потому что семей не знали. Только мне родители гребешок оставили, а у остальных и такого жалкого осколка не имелось. Но сейчас важно не это. Гораздо больше меня заботит необходимость лишить Олеха жизни. Мы с ним разделили тяжелую ношу на двоих, приняли однажды непосильное для одного решение. По крайней мере, так я себе говорю. Боюсь, если он будет мертв, то я уже не смогу считать, будто половина вины лежит на Олехе. Вся станет моею. К ней добавится еще одно убийство. На этот раз - не просто незнакомого человека.
Лучше бы Олеху оказаться ни при чем.
Рассвет наступил незаметно, словно всегда был здесь. Я будто и не спал, а лишь в какой-то момент зафиксировал через закрытые веки свет и открыл глаза. Белый потолок с круглой лампой в персиковом абажуре покачнулся, раздвоился и собрался воедино с ошибками - так и колыхался, пока я на него смотрел.
Нахлынули ночные мысли, и я, осторожно двинув набитой ватой головой, осмотрел комнату. Пусто. Отлично. Тихонько спустив ноги с кровати, я крепко схватился за ее край. Комната шаталась. Мне стало дурно, тошнота подкатила к горлу, и я закрыл глаза. Постепенно вращение, преследовавшее меня, улеглось. Глубоко вдохнув и выдохнув, я снова попытался взглянуть на окружающую действительность. На этот раз получилось лучше, хотя и не идеально. Но, по крайней мере, я заметил свой рюкзак, и он оказался в шаговой доступности.
Так, не свалиться с кровати... Начав подниматься, я проклял дрожащие колени. Сто лет такого не было. До рюкзака в результате я дотянулся сложным акробатическим пируэтом: одной рукой держась за постель, а другой - подтягивая его за лямку. Маневр удался, и я выудил из рюкзака по частям винтовку. Вчерашнее помнилось клочками, но я точно знаю, что разобрал ее и спрятал перед границей, потому что проходить контроль с пушкой на шее - совсем уж наглость. В ушах звенело.
Собрав винтовку, я положил ее на колени и закрыл глаза. Пот лил ручьями, как будто я камни таскал. Хорошо, что выдалась передышка...
- Уже проснулся? - послышался от двери голос.
Небеса огненные, стоило только порадоваться.
Я машинально уложил винтовку на плечо и вскочил, безошибочно наставляя дуло на источник звука. Распахнув глаза, я обнаружил, что не ошибся ни на один градус. Но меня здорово шатало, а влажные ладони скользили по прикладу.
Также мне открылась еще одна деталь: у Олеха на плече был гранатомет-подствольник размером с хороший ящик. И он тоже смотрел мне прямо в грудь.
- Тебе не положено иметь оружие, - процедил я.
- После утечки огнестрела из армейских запасов оружие есть у кого ни попадя, - парировал он, - а мне оно нужнее многих. Сам знаешь, политика - грязное дело.
Он был все таким же, как я его помнил: джинсы и рубашка навыпуск, свой человек для народа, знамя оппозиции. Лицо почти вернулось к тому виду, который я знал с детства, но все равно черты оставались искаженными. Олех - постоянный клиент кабинета генетических модификаций и пластической хирургии, сменить цвет глаз и волос для него - все равно что носки поменять. Говорит, что боится покушения и запутывает карты приспешникам управителя.
Но я-то знаю, что это всего лишь тщательно продуманный имидж. Олех многих утянет за собой в могилу, если его попытаются уложить. Видимо, ему наскучило кататься в Поднебесную и видеть в зеркале незнакомого человека, раз он оставил свою курносость в покое и возвратил соломенные волосы.
- Как ты меня нашел? - я снял винтовку с предохранителя и положил палец на курок.
Олех с беспокойством сжал пальцы на стволе гранатомета.
- Я ждал тебя раньше. Ты же мне сам сигнал послал. Я следил за всеми входящими в Город, а когда появился автобус со следами крови и шокированными пассажирами, сразу понял, что, скорее всего, их поразил именно ты. Еле нашел, - пожаловался он.
- Опусти ствол, - приказал я.
- Только после тебя, - Олех оскалился.
- Я выстрелю.
- Я тоже.
- Тебя отдачей снесет вместе со стеной.
- Нет, механизм здесь плавный. И у меня, в отличие от некоторых, руки не трясутся.
До меня резко дошло.
- Что ты мне вколол? - рявкнул я.
- Антидот, сорбент, нормализатор электролитного баланса, колеса от поноса и от рвоты, а еще от кашля, продолжать? - Олех повысил голос, гранатомет в его руках задрожал.
- И? - взревел я. Палец дернулся сам собой на курке, но недостаточно сильно, чтобы его спустить.
- И транквилизаторы, ты же бешеный! - завопил Олех. - И пришел меня убить, говнюк! Что я еще мог тебе вколоть, не отраву же!
- Это ты сеешь смуту? - строго спросил я. Вопрос чисто формальный. Правде я не поверю, а соврать Олех может с самым честным лицом.
- Мне-то это зачем? - возмутился он, начав опускать гранатомет. - Давай сядем и поговорим, хорошо? Я знаю парня, который меня подставил, - торопливо заговорил он. Я продолжал держать его на мушке. - Один из моих, такой талантливый, что я сначала подумал, что вы его послали, чтобы меня заменить. А потом понял, что его надо устранить, он точно чужой. Да хватит уже, ты с ног валишься!
Приставив гранатомет к стене, Олех поднял руки. Помедлив, я тоже опустил винтовку, все еще опасаясь, что это обманный маневр. Но Олех, не подозревая о моих мыслях, схватил из угла стул и подтащил к столу, за которым сидел вчера. Я сел напротив.
Я начал замерзать. Из окна дуло, а из одежды на мне остались белая майка да трусы. Вся амуниция пропала. В отличие от рюкзака, ее я так и не нашел. Выглянув на улицу с высоты третьего этажа, я посмотрел, как люди снуют по тротуару. Гораздо живее, чем в Долонне. Все здесь кажется цивилизованным. Приличным.
- Я решил остаться здесь, - сказал Олех, угадывая, о чем я думаю. - Надоело скакать с флагом отщепенцев и корчить из себя революционера. Люди ведь не дураки, они понимают, что раз я ничего не добился за пять лет, то и не добьюсь. Перестанут мне верить, найдут другого идола... Град - хорошее место, - резко переменил он тему.
Я понял, что он боится не столько кары отца за плохо играемую роль, сколько потери влияния. Да, Олех, ты, как и раньше, зависим от чужой любви, тебе обязательно надо иметь возможность самоутвердиться...
- Ясно... - я перевел взгляд на него. - Откуда у тебя столько денег? Гостиница, врачи, рабы...
- Работники, - поправил Олех. - Ты не представляешь, сколько людей готовы делать пожертвования, лишь бы сместить нынешнего управителя, - усмехнулся он. - Кто-то хочет видеть в кресле главного меня, кто-то надеется посреди неразберихи усесться на него сам... И им всем невдомек, что я играю на стороне официальной власти.
- Везет, - коротко вздохнул я. - А мне приходится землю жрать.
- Я это уже вчера понял, когда ты таз песка наблевал, - Олех развеселился. - Ты где своего пацана подцепил? Я пробил его пальцы и кровь. Его нет ни в одной базе. Его не существует.
Я заглянул в другую комнату через открытую дверь. Пошумели мы с Олехом прилично, особенно он, а рогатому хоть бы хны.
- Ему я еще больше транков прописал, пугает он меня, - Олех поджал губы. - Ну и тип, скажу я тебе. Он тебя до вечера еще не услышит.
- Не удивлюсь, если он уже очухался и подслушивает, - пробурчал я. Ладно, на самом деле я уверен, что, будь рогатый в сознании, то уже начал бы возникать. А если он помалкивает, то и вправду спит. - В Долонне я его обнаружил. Помнишь, полгода назад профессор его в розыск объявил и награду за возвращение пообещал? - дождавшись от Олеха понимающего кивка, я продолжил, понизив голос: - Вот только я увел его из-под носа убийц профессора. Не его методы, тебе не кажется?
- Ты многое упустил, - Олех потер переносицу. - Поднебесной уже два месяца как доктор Яков заведует. Профессора сместили коллективным решением. Подозреваю, что на деле он мертв... Думаю, Яков всех подговорил. Скорее всего, именно он своего питомца и разыскивает. Поднебесная требует большей автономности, отмены некоторых пунктов Кодекса, жаждет заполучить в руки огнестрел и начать серьезные разработки.
- Например?
- Оружие. Разведка Пустошей, соответственно, им нужно больше ресурсов. Которых, к слову, у нас самих-то нет и не предвидится, если только планету другую не найдем. И в космос они хотят.
- А потом еще говорят, что Искатели больные на голову, - рассердился я.
Новость меня потрясла. Я кое-что слышал о Якове. В основном хорошее - перспективный ученый, лучший генный инженер... Из плохого - профессор жаловался на его моральные качества. Выходит, он не зря беспокоился.
- Поднебесная отказывается идти на уступки, - безжалостно добил меня Олех. - Они закрылись, принимают теперь только клиентов. По записи. С подтверждением оплаты и обязательным контролем личности. Полагаю, к ним тоже ручеек с оружием утек. Теперь туда не так просто попасть. Это только подтверждает слухи о безвременной кончине профессора.
- Значит, мой единственный шанс попасть туда - вернуть доктору рогатого.
- В точку, - Олех с удовлетворением воздел указательный палец. - Тогда, может быть, Поднебесная согласится на диалог.
А мне большего и не надо. Удачно я договорился с рогатым. Только сбросить его теперь за плохое поведение не выйдет, без него вся моя миссия рискует развалиться, как карточный домик. Но, боюсь, он опять выкинет коленца. Не знаю уж, что может быть хуже, чем застрять посреди пустыни в непогоду, но наверняка рогатый найдет другой способ убить нас обоих.
Придется следить за ним в оба.
Олех, взглянув на часы, хлопнул в ладоши:
- Так. Сейчас тебе принесут костюм, сбреют твою бороду дикаря, и мы пойдем завтракать. Заодно и обсудим все.
- Чем тебя моя борода не устраивает?
- Тем, что она есть, - Олех, перегнувшись через стол, издевательски похлопал меня по щеке.
Откушу в следующий раз ему руку, если посмеет проделать подобный трюк.
Пока Олех болтал про богача, отсыпавшего ему пару мешков денег на революционные нужды, я снова припрятал винтовку в рюкзак. Не думаю, что она мне пригодится. Олех - не дурак, в открытую он меня убивать не станет. Есть еще сомнения по поводу его преданности, но в целом пока что опасным он не выглядит.
Гораздо больше меня занял вопрос о рогатом.
- Так, - вдруг встрепенулся Олех, - уже двенадцать. Сейчас придут мои люди, отмоют тебя и обеспечат стрижкой и бритьем.
- Ты издеваешься?
А я ведь думал, что про бороду он пошутил. Олех - вообще веселый парень.
- От тебя воняет, как от помойной кучи, - он поморщился.
Я развел руками:
- Ну извини, работа в поле не дает возможности пользоваться душем каждый вечер.
Пререкаясь с Олехом по привычке, я все-таки зашел в душевую под его совет прихватить табуретку на случай, если станет плохо, и покрутил ручки кранов. Вода подавалась централизованно с острова, и желание Олеха намыть меня стало моим собственным. Все-таки горячий душ - самое большое удовольствие в жизни наравне с сытным ужином и страстным сексом... Пока что из этих трех радостей мне светит целая одна. И то неплохо. Есть среди моих сокурсников люди, которые обвинили бы меня в отсутствии духовности и варварстве, но я хотя бы не корчу из себя никого, чем я на самом деле не являюсь. Человек - животное простое. Базовые потребности - во главе всего. А остальное - по мере взросления и воспитания самого себя...
Чистую одежду Олех заказал для меня не такую уж и цветастую, как можно было бы ожидать от него, а парикмахер оказался толковым парнем. Приведя мою голову в порядок, он, посомневавшись, к вящему неудовольствию Олеха оставил короткую щетку волос на подбородке и щеках, чтобы волосы отрастали красиво, а не как попало. Мне было все равно, а Олех бухтел, что с этой растительностью я выгляжу, как бездомный, а ему такая компания не подходит по статусу. Ничего. Потерпит. Надолго я здесь не задержусь.
После этого мы спустились завтракать, пусть даже время и подходило к обеду.
Ресторан располагался в просторном зале с большими окнами. Круглые белые столики, разбросанные по нему, напомнили мне побоище в клубе Долонна, но сходство пропало почти мгновенно: слишком приятный запах и много света по сравнению с тем гадюшником. Олех уверенно прошел к нише у противоположной окнам стены, поднялся на ступеньку, забрался на диван и взял в руки меню, дожидавшееся на столе.
- Я советую тебе не набрасываться сразу на все, что видишь, - предупредил Олех. - Я знаю, как выращивают пищу в Граде, поэтому, если что-то приглянется, спроси меня...
- Вот еще, - я скользнул взглядом по строчкам. Об оплате никто не заговаривал, и, полагаю, будет логично, если Олех меня угостит. Будет еще логичней, если он выложит за завтрак-обед кругленькую сумму в качестве извинения за транквилизаторы. До сих пор в голове мутно.
Полностью проигнорировав сокрушенный взгляд Олеха, я потребовал тарелку с овощами, мясо с кровью, мясо без крови, все, что относится к мясу, и бутылку крепкого виски.
- Соя, соя, соя, - прокомментировал мой выбор Олех, - соя, тощая больная овечка и подкрашенный спирт. Но дело твое.
Я не стал ему говорить, что в последнее время даже сои не видал, одним прессованным мусором питался - и не потому, что денег нет, а потом, что Долонн - на редкость бедный Город, а уж берега его и подавно живут впроголодь. Да и до этого я бегал за Варгесам по районам убогим и немноголюдным.
Официант появился как раз вовремя, и я заподозрил, что под столом кроется кнопка его вызова; принимая мой заказ, он улыбался Олеху. Когда парень ушел, я спросил:
- Он в тебя влюбился?
- Здесь все влюблены в меня, - Олех самодовольно развел руки, словно обнимая разом весь мир. - Я даже подумал... Может, стоит на следующих выборах мне стать управителем? Пусть будет один пример с Городом, где победила оппозиция. Я неплохо справляюсь, и...
- Нет, - я оборвал его. Не обращая внимания на мелькнувшую во взгляде обиду, я опустил глаза в меню, подыскивая, чем еще разорить Олеха. - Эти решения принимают ОНИ, и я уверен, что твоя затея им не понравится. Люди решат, что раз в Граде возможно сопротивление, то и они у себя могут провернуть подобное. Начнутся волнения. Нам это ни к чему. Особенно сейчас.
- Да, - нехотя согласился Олех. - Ты знаешь, что сегодня годовщина трагедии в Либерне?
Я вздрогнул. Числа в последнее время ускользали от меня. В голове тикал лишь отсчет до окончания моей миссии.
- Теперь знаю.
Олех, не смутившись моей угрюмостью, склонился ближе и негромко спросил:
- Нормально по ночам спишь?
- Лучше не бывает. Как мертвый.
- А я не очень, - доверительно сказал он. - Крики снятся, кровь рекой... Обгоревшие. Но в основном, конечно, крики. А мы ведь с тобой их даже не успели увидеть. Откуда же у меня их образы?..
Я пожал плечами. Олех, вновь вернувшись к привычному амплуа, откинулся назад и весело поинтересовался:
- Как там папа? Сто лет о нем ничего не слышал.
- Спорим, еще столько же ты хотел бы прожить без воспоминаний о нем? - хмыкнул я.
- В точку. Но, - Олех закинул руки за голову, располагаясь поудобнее, - врага надо знать в лицо, верно?
Я искоса посмотрел на него. Не того человека он назвал врагом. Тем более что отец всем нам желает только добра.
- Здесь безопасно говорить?
- Разумеется, - оскорбился Олех. - Те деньги, которые я выложу за обед, кого угодно убедят в моем праве на приватность. И все-таки, - вернулся он к явно часто обдумываемой им теме, - я попробую уговорить папу на перевыборы. Могу даже стратегию сменить, чтобы стать управителем. Хотя, - пригорюнился он, - тогда все мои адепты разочаруются.
- Неужели кто-то ведется на твои честные глаза? - не выдержал я.
- Я восхитителен, о чем ты? - засмеялся он. - Я негласный хозяин этого Города.
- Но тем не менее, - я плавно перешел к делам насущным, - кто-то совершил покушение на управителя, ранив его, и едва не захватил его особняк, - наконец отложив меню, я уставился на Олеха. Он заерзал, почувствовав себя уже не так уютно, как минуту назад. - Кто-то снабдил оружием повстанцев и дал им преимущество. Кто-то нарушил правила игры. И при том, что ты, оказывается, всерьез метишь в управители, это выглядит донельзя странно.
***
Есть одно зрелище, которое мне никогда не надоест: Олех, теряющий дар речи от смущения перед моими вопросами. Я знаю его всю свою жизнь, мы вместе выросли и вместе выучились. И самый худший день в моей жизни я тоже провел рядом с ним. Именно тогда я осознал, что наши детские обещания друг другу всегда подставлять плечо - не пустые слова. К сожалению, так и вышло: без его поддержки я бы не смог дойти до конца, а Олех бы без меня попросту обезумел, впал в истерику и попытался сбежать от ответственности на край Сферы.
К счастью, мы оказались в тот день вместе.
Потом наши дороги разошлись.
Талантам Олеха нашлось более достойное применение, нежели моим: он начал путешествие в мир политики, его безупречно написанная биография и роль приросли к нему настолько, что даже я ему верю, а уж мне известна вся его подноготная. Я же продолжил работать наемником. Лучше всего мне в этой жизни удается выполнять приказы и ликвидировать проблемы.
Но речь сейчас не о том, как мы выстроили жизнь после дня, спалившего нас изнутри.
Олех с самого раннего возраста увиливал от неудобных вопросов, беззастенчиво врал и выходил сухим из воды. Работать с ним под прикрытием - одно удовольствие. Ничто не может смутить его.
Ничто, кроме меня.
Не могу сказать, что я задаю особенные вопросы; нет во мне каких-то сакральных знаний, которых Олех не имеет. Но каждый раз, когда я серьезно говорю с ним и ожидаю в ответ правду, он тушуется. Каждый раз, когда мне удается шокировать его ходом мыслей, удивить недоверием - он молчит. Во всех остальных случаях Олех болтает без умолку.
Вот и сейчас, сверля меня взглядом в ответ, он постучал пальцами по столу, но ничего не ответил.
- Понятно, - кивнул я. Мне стало горько. Я одновременно и знал, и не ожидал, что Олех - виновник всего происходящего. Как бы я ни готовил себя к этой беседе, мне не удалось выдержать этот удар с честью. Внутри что-то перевернулось.
- Не могу поверить, - сдавленно произнес он.
- Что я догадался? - фыркнул я. - Разумеется, ведь из нас двоих ты всегда был смышленым, а я сильным.
Олех провел ладонью по лбу.
- Нет... как мне тебя называть? - вдруг опомнился он. - Как раньше?
- Зови меня Медным. Генмод зовет так.
- Медный, - с грустью распробовал Олех это имя. - Я со своим именем расставался единожды, и то на время, а ты постоянно ходишь с разными, как хамелеон. И после этого ты обвиняешь меня во лжи?
- Прости? - я прищурился.
- Я не могу поверить, что ты считаешь меня способным на подобное! - крикнул Олех.
Нервно оглянувшись, я подскочил из-за стола и задвинул занавеску, скрыв нишу.
- Прекрати визжать, - зашипел я.
- А можно я буду визжать, когда ты меня станешь убивать? Можно, я выберу способ, которым хочу умереть? - захлебывался Олех. Сжав кулаки, он хватал воздух ртом. - Давай, Медный! Чего ждать! Раз ты не услышал ни одного слова из того, что я тебе говорил, почему не устранить меня сейчас же?!
Озадаченный его реакцией, я вернулся на свое место.
- Допустим, я хочу попрощаться. И если ты думаешь, что для меня это не тяжело, то ты ошибаешься, - резко добавил я.
- Тогда сперва послушай, что я расскажу, а потом уже решай. Но знаешь, - встряхнул он головой, - я передумал. Я не сдамся без боя. Посмотрим еще, кто кого. Я не виноват, и я не собираюсь подставлять тебе грудь под выстрел.
- Отлично, - я примиряюще поднял ладони. - Давай. Говори. Я жду.
Олех набрал воздуха в грудь, но осекся: открыв занавеску, к столику подплыл официант, снимая с подноса тарелки.
- У вас все хорошо? - вежливо поинтересовался он у Олеха.
- Я что, прозрачный? - пробурчал я.
- Это не вы кричали, - одарил официант меня безупречно вежливой улыбкой.
- Все прекрасно, - устало сказал Олех. - Спасибо.
Не снимая с лица благожелательного выражения, официант ухитрился укорить меня взглядом перед тем, как уйти.
Требовать от Олеха разговора сразу же я не стал: только сейчас осознал, насколько проголодался. Если не считать кучи всунутых и вколотых в меня лекарств, то я не ел со вчерашнего утра. Мне и раньше приходилось перебиваться одной водой и таблетками, но не могу сказать, что я к этому привык или что я полюбил пустоту в желудке.
Олеху принесли вино. Собственноручно откупорив бутылку, он плеснул себе полный бокал и, принюхавшись, залпом его выпил. Я от него не отставал: влил в глотку виски, подозрительно отдававший самым обычным спиртом, и сморщился. Букет тот еще. Прав был Олех: от виски тут только цвет, которого добились, похоже, с помощью пищевого красителя.
Подозвав официанта (под столом действительно оказалась кнопка), я потребовал поменять бутылку. Если уж приходится пить водку, то я хочу, чтобы она была прозрачной и не выдавала себя за нечто иное.
- Что там с моим рогатым? - спросил я, отпиливая кусок стейка. - Его совсем нигде нет?
- Совсем.
- О чем, по-твоему, это говорит?
Олех поднял на меня взгляд. Постепенно из него уходила колючесть.
- Либо он с Пустошей, либо ребенок кого-то из Поднебесной. В любом случае, то, что с ним сделали, незаконно, потому что он не зарегистрирован.
- А еще это сделали против его воли, - добавил я.
К заключению мы пришли одновременно, Олех только озвучить его успел на секунду раньше:
- Поднебесная нарывается на войну.
Мозаика сложилась. Олех вряд ли знал, как я вышел на Варгеса, поэтому я рассказал:
- После того, как ОНИ поняли, из какой части произошла утечка оружия, папа послал меня ловить полковника Варгеса. Он сбыл часть стволов на месте, остальные прихватил с собой, чтобы доставить всем звеньям цепи. И, похоже, он во многом преуспел, если даже у тебя есть гранатомет, - хмуро сказал я.
- Я его не от Варгеса получил. Виту знаешь? - видя мое недоумение, Олех описал, размахивая руками: - Блондинка с хвостом до задницы, тощая, воспитывалась в интернате в Киото...
Блондинку я видел, только лица ее не запомнил. Даже фигура мимо промелькнула. Когда я почти поймал Варгеса, какая-то девушка вырубила меня, возникнув как из ниоткуда, я не успел разглядеть ее - упорхнула так же, как и появилась. Только шприц в спине оставила. Голова потом болела, как с похмелья, а Варгеса и след простыл.
- Подручная Варгеса? - спросил я.
Олех пожал плечами:
- Ни разу их вместе не видел. Но Вита на банкете у одного дельца - ты не знаешь, мясник Града - передала мне записку и предложила оставить деньги взамен на оружие. Я решил попробовать, чтобы проследить за ней. Мои ребята ее упустили, она как тень растворилась, и с тех пор я ее не видел, как и своих денег. А ящик с огнестрелом она оставила.
- Как же ты узнал ее имя и интернат? - насторожился я.
- Он через границу острова прошла. Вот что мне покоя не дает, - Олех склонился ко мне. - Кто ее послал? Варгес? Поднебесная? Больше некому. Но среди военных никакой Виты нет.
Я решил подумать о ней позже. Если и появятся какие догадки, то делиться ими с Олехом не вижу нужды. Даже лучше, чтобы он забыл про Виту. Она остановила меня, чтобы Варгес смог поставить оружие в Долонн, как в предыдущие три Города. И она исчезла так, словно ее не было.
- Какая-нибудь подпольщица, - небрежно бросил я. - Сейчас важнее Варгес и его отношение к нашим ученым. С Поднебесной он наверняка заранее в сговоре был. Иначе объяснить его присутствие в Долонне я не могу. Он тоже охотился за генмодом.
- Умный ход, - одобрил Олех. - Поднебесная - сильная организация, они могли бы защитить Варгеса. Но, видимо, он им пообещал недостаточно, чтобы Яков взял его под свое крыло.
- А может, он был слишком самоуверен, и сам предложил вернуть доктору генмода.
Я вновь принялся за еду.
Олех, повертев в руках вилку, отодвинул от себя тарелку, так и не притронувшись к своему печеному картофелю. Постучав пальцами по столу, он налил еще один бокал вина.
- Почему ты не спрашиваешь, кто виноват в беспорядках в Граде? - напряженно задал он вопрос.
- Потому что, - я наполнил свою стопку, - хочу подольше посидеть со своим другом, оттягивая неизбежное.
- О, в таком случае мы с тобой еще не раз посидим так, когда ты выслушаешь меня.
Приподняв в немом тосте стопку, я опрокинул ее в себя, а Олех осушил свой бокал.
- Помнишь, - он улыбнулся, - как тебе все завидовали на нашем курсе? Единственный мальчик, для которого родители оставили подарок. Остальные сироты и представить не могли своих родителей, а у тебя было настоящее свидетельство, что они тебя любили и наверняка отдали только из-за крайней нужды или катастрофических обстоятельств. Как все завидовали твоему гребню, - мечтательно повторил он. - А я гордился тем, что дружу с тобой.
Я усмехнулся:
- Помнишь наркобарона из Тесмармада? Как-то ночью он решил поквитаться со мной за то, что я проредил его сеть. Психанул, видимо. Зашел в мой номер и попытался задушить. Завязалась драка. Ему под руку попался гребень и он попытался им снять мне скальп, - я хохотнул. - До сих пор шрам остался.
Теперь, когда я озвучил историю, она перестала мне казаться печальной. Олех засмеялся в ответ.
Закончив завтрак, мы плавно превратили его в обед; официант убрал со стола объедки и принес чайник с бутоном внутри и блюдо с крошечными пирожными и печеньем. Покуда алкоголь не кончился, Олех заказал на закуску ассорти из сыра и колбас, посетовав, что половина нарезки совершенно безвкусная. Мы перекидывались воспоминаниями - Олех о своей политической карьере, я - о вылазках и всех тех случаях, когда смерть подкрадывалась особенно близко.
- Я и забыл, как быстро бежит с тобой время, - заметил Олех, взглянув на часы. - Но все же скоро придется перейти к делам.
- Обязательно, - добродушно ответил я.
Он прав: пора выслушать его и принять решение. И, в общем-то, я уже знал, каким оно будет. Но, видимо, есть моменты, когда кажется менее болезненным отрезать хвост по кускам, а не отсекать сразу весь.
За шторой послышался шум, а затем визг:
- Рыжий и русый! Отвали, сам найду!
- А вот и твой генмод очухался, - хмыкнул Олех. - Как раз вовремя. Посвятишь его в наш план?
- Сперва меня бы кто посвятил в наш план, - пробормотал я.
Занавеска дрогнула, и в нишу протиснулся с очумевшим видом рогатый. Кося одним глазом в сторону, он бешено глянул на меня, потом на Олеха. Олех счел за благо подвинуться ближе к середине стола, уступая место генмоду. Тот, сразу же сев, потянулся к тарелкам, схватил руками несколько мясных рулетиков и запихнул их в рот. Прожевав, он сграбастал чайник и вылакал его почти весь, присосавшись к горлышку.
- Манеры на высоте, - ухмыльнулся Олех.
- Пошел ты, - прохрипел рогатый. - Почему все двоится?
- Транквилизаторы, дорогой друг... - с улыбкой начал Олех, но осекся.
Рогатый, посмотрев на него обезумевшим взглядом, резко притянул его к себе за воротник рубашки и долбанул лбом по носу.
Олех завопил, схватившись за лицо, а рогатый, успокоившись, продолжил сосредоточенно уничтожать еду.
Я подал Олеху салфетку со словами:
- Впредь будь осторожен, когда накачиваешь кого-то наркотой. Об этом лучше помалкивать. А этот парень - тот еще задира.
- Вот из-за такого и накачиваю! - взвизгнул он. - Это гуманный метод! Слышишь, ты! - набросился он на рогатого. - Гуманный! Ты дружишь с головой? Он сломал мне нос, - Олех стремительно повернулся ко мне, размахивая перед моим лицом окровавленной салфеткой. - У меня перелом.
- У тебя просто кровотечение, - я отнял салфетку и бросил ее под стол. - Успокойся.
- Не надо было без спросу лечить меня, - сварливо просипел рогатый.
Олех, вытирая кровь с губ и подбородка, едва слышно ругался себе под нос. Рубашка его теперь испорчена. Скатерть, впрочем, тоже испачкалась.
Но, честно говоря, не могу сказать, что осуждаю рогатого. По крайней мере, не за это. Дождавшись, пока он, наевшись, отодвинется от стола, я пригвоздил его к месту тяжелым взглядом:
- Во-первых. Не тычь мне больше стволом в зубы. Тем более что я знаю, что он не заряжен.
Рогатый с интересом посмотрел на меня, приподняв бровь. Глаз у него косить перестал. Видимо, наркота Олеха его отпускала.
- А может, - медленно начал он, - я соврал, и вполне мог разрядить всю обойму тебе в голову.
- Не было у него никакой обоймы, - буркнул Олех, - я все проверил.
Рогатый с ненавистью посмотрел на него и сглотнул, словно собирался плюнуть, но передумал в последний момент.
- Как будто тебе никогда ничем в зубы не тыкали, - заворчал он.
Я на мгновение онемел, а Олех расхохотался. Чую, после этого генмод станет его любимчиком. Дождавшись, пока Олех заткнется, я, багровея, продолжил, пытаясь успокоиться, иначе здесь бы случилось избиение:
- Во-вторых, объяснись, зачем ты устроил сцену в автобусе.
- При нем? - брезгливо ткнул рогатый пальцем в Олеха.
- Да уж, соизволь! - фыркнул он. - Ушлепок.
Рогатый, не глядя, показал ему неприличный жест.
- Все очень просто, - тихо сказал он, отведя взгляд. - Мне нужно было убедиться, что ты меня не кинешь.
Сегодня просто день рекордов по онемению: сперва Олех потерял дар речи от моих вопросов, теперь я не знаю, что сказать на признания рогатого. Если Олех вынудит его замолчать, то круг замкнется, и мы все будем квиты.
Кстати об Олехе - удивительно, что он до сих пор не ерничает. Не думал, что у него осталось чувство такта. А может, он за нос опасается, а то ведь действительно до перелома может дело дойти.
- То есть, - отмер я, - если бы я не оказался самоубийственно безрассуден и остался в автобусе, ты бы решил, что я тебя кинул?
- Ну да, - нервно дернул плечами рогатый. - Я именно этого и ожидал.
Я переглянулся с Олехом.
- Самый идиотский способ проверить кого-то, - заключил он.
Олех подозвал официанта. У бедного парня при виде крови глаза на лоб полезли.
- Иди уже, иди, - махнул ему Олех. - Развлекаюсь я так. Где уборная?
Олех ушел смывать кровь. Я же, подперев ноющую от вчерашнего удара пистолетом челюсть кулаком, спросил у рогатого:
- А как ты собирался добираться до Города, если бы остался один?
- Как-нибудь. Не впервой уже.
Я безмолвствовал. Рогатый, дождавшись своего обеда, спокойно ел. От алкоголя он отказался. Мне же водка немного дала в голову, и я заказал кофе.
- На улице все с белыми лентами, - произнес рогатый. - Почему?
Я пожалел, что Олеха сейчас нет. Лучше бы он ответил.
- Годовщина трагедии в Либерне, - безо всяких эмоций ответил я.
- И что там случилось? - рогатый не отставал.
- Взорвался реактор. Погибло почти три тысячи человек. Город уже седьмой год пустует. Из него сделали мемориал, - зачем-то сказал я. - Теперь людей хоронят там.
Мне все казалось, что рогатый поймает меня на лжи, заподозрит и спросит, не связан ли я как-то с этим взрывом. Но он даже не поднял глаз, никак не продемонстрировав недоверие. Видимо, во мне взыграла тревога, опасения преступника, который боится быть пойманным.
Да, жаль, что Олеха нет. Я бы посмотрел, как он разливался соловьем.
Кстати, его уже долго нет.
- Слушай, - я склонился к рогатому и зашептал: - Олех - предатель. Что бы ни происходило, верь только мне.
- Я думал, он твой друг, - вскинул он брови.
- Лучший друг, - подтвердил я. - И он - моя цель. Он попытается обелить себя, но...
Я замолк и откинулся на спинку дивана, услышав шаги. Олех, распахнув занавески, с широченной улыбкой влетел в нишу.
- Я все устроил, - объявил он. Кровь с лица он уже смыл, а на рубашке розовело мокрое пятно. - Встретимся с Сашей. Я ему позвонил. Уложим его и закопаем где-нибудь неподалеку, и ты отправишься дальше.
Я сузил глаза. Да, Олех подсуетился. Хочет сбросить все на своего подчиненного.
- В таком случае, нам нужно подготовиться, - в моем лице не дрогнул ни один мускул. - Пошли, - кивнул я рогатому, - возьмем пушки.
- Как тебя зовут, кстати? - спросил у него Олех, вытаскивая бумажник и кидая несколько крупных купюр на стол.