Альбигойские катары известны всем, а рейнские - только специалистам, хотя в германских городах еретики завелись раньше, чем в Лангедоке. Даже катарами их впервые назвали в Германии. Историки считают, что это название произошло от греческого слова καθαρός, чистый. Современники утверждали, что katiers во Франции называли людей, которые поклонялись кошкам. На самом деле, причина в еврейском слове כתר, то есть - кетер, корона. Это одно из главных понятий каббалы. Не случайно католики считали катаров жидовствующими христианами.
Хотя сами катары называли себя - bons hommes, добрыми людьми. Когда против добрых людей из города Альби ополчились крестоносцы, они прозвали катаров альбигойцами. А еще еретиков наименовали - манихейцами, оригенистами, патаренами, фифлами, публиканами, болгарами, ткачами. Болгарами - это в честь богомилов. Веселое было время. И чтобы не было кому-то обидно, всех катаров, сохранившихся к началу двадцать первого века в старинном рейнском городе Альтенберг, теперь считали просто философами. Согласитесь, что это наиболее точное обозначение для любителей тайной мудрости.
Впрочем, в наши дни эта мудрость уже не тайная. Современная физика открыла, что познала лишь пять процентов реальности. Двадцать процентов вселенной назвали темной материей, поскольку она не взаимодействует с частицами обычного вещества. Неизвестно - из чего она состоит, хотя ее присутствие доказывает гравитация, которую она создает.
Ну а темная энергия - это сила, под воздействием которой галактики разлетаются с ускорением. Она намного сильнее гравитации и составляет семьдесят пять процентов реальности. Таким образом, девяносто пять процентов того, что есть - загадочная неизвестность. Возможно, это следы наличия других уровней существования. Поэтому утверждение, будто сознание - феномен материального мира, поскольку других миров не существует - это глупость с вероятностью девяносто пять процентов.
Раймонд Фланаган, владелец аптеки на улице Уферштрассе, был заядлым философом. Не удивительно, что ему часто снились вещие сны. Вот и теперь Фланаган видел себя решительно идущим по узким коридорам подземного храма, где под ложными сводами гулко отдавались эхом слова невидимого оратора.
- Философы знают, что есть четыре эона: Барбело, Калиптос, Протофанес, Аутогенес, хотя под влиянием глупой моды, Аутогенес теперь называют Кали-Югой...
Фланаган усмехнулся, поскольку это было осознанное сновидение, и он отдавал себе полный отчет в происходящем. Действительно, насколько навязчиво сегодня зловредное влияние востока, где никогда не понимали до конца смысла происходящего.
- Но где Кали-Юга? Когда Кали-Юга? - продолжал возбуждать его любопытство торжественный голос. - А Кали-Юга тогда, когда мы начинаем подозревать, что оказались внутри иллюзии. И мы приближаемся к концу существования этой иллюзии, если все более осознаем ее иллюзорную природу. Но как перешагнуть нам в реальность? Как завершить Кали-Югу? - коварный оратор выдержал нужную паузу, чтобы создать интригу. - Глупые люди спорят - наступит ли конец света? Философы думают - как его осуществить. Без нас конец света не наступит. Мы сами должны принять это решение. Глупые люди спорят - как выжить человечеству, как избежать глобального потепления? Философы думают - как сделать так, чтобы мир скорее сгорел, или утонул, чтобы всё перестало существовать. Ведь ценность нашего статус-кво никем еще не доказана. Нет ни одной диссертации на тему - почему человечество должно выживать?
И в самом деле - зачем? Эта мысль острой болью отозвалась в сердце Раймонда Фланагана. Зачем терпеть страдания, если знаешь наверняка, что они бессмысленны? Раймонду захотелось как можно скорее увидеть оратора, чтобы задать ему множество вопросов. Он бросился бежать по коридорам подземного храма, озираясь в поисках нужной двери, которая куда-то исчезла. И как обычно случается в таких ситуациях, не добежал и проснулся от волнения у себя в спальне.
Фланаган сел в постели, протирая глаза и ощущая, что его ноги продолжают бежать. Впрочем, наваждение быстро прошло, оставив вместо себя лишь унылую материальную реальность.
Дотянувшись до пульта, Раймонд включил телевизор и замер, прислушиваясь к голосу человека, который заговорил с экрана. Так вот к чему его вещий сон. Ведь хриплый мужской баритон в местных теленовостях оказался чертовски похожим на загадочный голос из сновидения. Потом на экране возникла смуглая журналистка по имени Фара Хадид и объяснила, что происходит.
- В эфире - новости Альтенберга. Оставайтесь с нами. Вчера профессор теологии Леонард Хайденхаймер из местного университета исследовал искусственный интеллект, созданный в квантовом центре.
Фланаган увидел забавного робота, размером не более полуметра, который бегал по сцене, как расшалившийся ребенок. И все вокруг смеялись, наблюдая за ним. Смеялась публика в зале, смеялись создатели робота, сидящие на сцене. Но громче всех смеялся старик с небольшой седой бородкой, присевший на краешек сцены. Это он имел старинную немецкую фамилию Хайденхаймер.
- Ученые утверждают, что совершен прорыв в создании квантового компьютера, - заявила с экрана журналистка. - Он позволил невероятно ускорить обучение искусственного интеллекта. Не удивляйтесь, но искусственный интеллект тоже приходится предварительно обучать. Однако, сейчас мы видим не квантовый компьютер. Настоящий компьютер намного больше, и остался в подвале. А робот с ним связан по сети интернет. Смысл эксперимента в проверке - насколько ловко искусственный интеллект имитирует человеческий разговор?
Робот прошел через сцену, протянул механическую ладонь профессору Хайденхаймеру, и человек ответил ему рукопожатием, с шутливым почтением склонив перед роботом голову.
- Привет, профессор, - воскликнул андроид детским голосом. - Вы пришли поболтать?
- Привет, Малыш, - отозвался профессор голосом из недавнего сновидения Фланагана. - Я философ и хочу задать тебе очень сложные вопросы.
- Я готов, задавайте.
- Итак, мой первый вопрос, - объявил Леонард Хайденхаймер. - В чем смысл существования?
- Служить добру, - не задумываясь, ответил робот.
Публика в зале опять засмеялась. Фланаган догадался, что в поисках подходящего ответа, искусственный интеллект, скорее всего, использует обычный интернет, но впечатление все равно было сильным.
- Разумно, - согласился профессор. - А для чего живут люди?
- Чтобы жить вечно, - так же быстро ответил робот.
Фланаган задумался, пытаясь представить, как работает поисковая система андроида. А профессор теологии решил немного изменить тему.
- Для чего жизнь возникла на Земле?
- Чтобы выяснить, что случится, когда мы достигнем планеты Земля.
На этот раз ответ получился загадочным, и Леонард Хайденхаймер развел руками, поглядывая на публику.
- А где ты сейчас находишься? - спросил он, надеясь помочь бестолковому роботу.
- В центре пустоты.
Смех в зале мгновенно стих. Профессор тоже немного удивился.
- Оригинальный ответ для робота, - признался он. - Тогда скажи мне, Малыш, в чем смысл смерти?
- В том, чтобы получилась жизнь.
Раймонд Фланаган замер, уставившись на экран. Какая странная мысль. А профессор Хайденхаймер восхищенно покачал головой.
- В чем смысл интеллекта?
- В том, чтобы понять - что это.
Профессор взволнованно наклонился вперед.
- А в чем смысл чувств?
Тут робот впервые задумался, точнее - не смог ответить сразу. Вероятно, его искусственный интеллект кропотливо перебирал все доступные базы данных, но почему-то не находил удовлетворительного ответа.
- Я не знаю, - наконец равнодушно ответил он.
Когда на экране опять заговорила журналистка, Фланаган понял, что начинается следующий сюжет, и выключил телевизор.
Впрочем, на кухне, куда переместился Раймонд Фланаган, чтобы сварить себе крепкий кофе, тоже был телевизор. Он висел на стене, рядом с холодильником. Фланаган взглянул на него, не включая, и невольно задумался.
Интересно, обладает ли искусственный интеллект сознанием? Или, по крайней мере, возможно ли это в будущем? Насколько ему известно, как адепту философского ордена, предположить такое, все равно, что спросить - обладает ли телепередача телевизором?
Интеллект и сознание - принципиально разные вещи. Весь интеллект, который может быть постигнут любым существом во вселенной, присутствует изначально, с момента рождения вселенной, и называется - законы природы. А всё, что не законы природы - это сознание, заведомо ничего не знающее, зато абсолютно свободное и вечно живое, которое тоже присутствует изначально.
Неожиданно Раймонд Фланаган услышал деликатное покашливание, а за ним - приятный женский голос.
- Доброе утро, господин Фланаган.
Он поднял взгляд. С другой стороны большого, обеденного стола, в инвалидной коляске сидела пожилая дама, с которой он познакомился вчера вечером при необычных обстоятельствах. Она была одета только в теплый, просторный халатик. Фланаган немного смутился. Его кофе никак не закипал в медной турке на белой электроплите. Он попробовал вспомнить фамилию пожилой дамы. К счастью, это удалось.
- Доброе утро, фрау Миллер.
Дама приветливо закивала.
- Захотелось вас поблагодарить...
- Как вы себя чувствуете, фрау Миллер? - вежливо спросил Фланаган, почти сразу же понимая, насколько неприлично прозвучал его вопрос. Впрочем, фрау Миллер и не подумала на него сердиться.
- Превосходно! Необыкновенная легкость во всем теле! Уже забыла, когда мне было так хорошо!
Фланаган взглянул на женщину с облегчением.
- А вы заметно помолодели, фрау Миллер, - сообщил он.
- Неужели? - еще более оживилась пожилая дама. - У вас есть зеркало?
- Да, в ванной комнате.
Фрау Миллер уверенно встала с инвалидной коляски и ушла в ванную.
- Я не могу включить свет! - крикнула она оттуда.
- Я помогу, - спохватился Фланаган, устремляясь за ней.
Когда Раймонд вернулся на кухню, кофе по-прежнему еще не вскипел. Через минуту к нему присоединилась фрау Миллер.
- Все равно ничего не видно, - призналась она. - Я больше не отражаюсь в зеркалах.
- Я не обманываю вас, фрау Миллер, - пробормотал Фланаган. - Вы молодеете на глазах.
И действительно, его гостью уже трудно было назвать пожилой. Теперь в инвалидной коляске, с другой стороны обеденного стола, сидела интересная дама лет сорока пяти, причем, эта коляска была ей больше не нужна. Фланаган еще не успел привыкнуть к таким превращениям, поэтому с интересом следил за необычным обликом фрау Миллер.
- Ваш кофе! - испугалась дама.
- Я знаю, - кивнул Фланаган, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
С некоторых пор, интуиция его больше не подводила, всегда подсказывая вовремя, как следует поступить. Фланаган выждал несколько секунд, и обернулся именно в тот момент, когда кофе вскипел. Он налил его в белую чашку, поставил чашку на блюдце и снова присел за стол.
- А почему вы не предлагаете кофе даме? - улыбнулась фрау Миллер.
- Потому, что дама откажется.
- Да, угадали, откажусь. Однако, есть правила этикета... - фрау Миллер капризно поджала губки, которые успели покраснеть и стать пухлыми. - Можете включить телевизор?
Оказывается, выпуск местных теленовостей еще продолжался, но теперь началась криминальная хроника. На экране замелькали деревья, растущие в пригороде, и жалкие лачуги, собранные из фанерных щитов. Вчера в лесу, возле города, было убито трое бродяг. Не пострадал лишь один - самый пьяный и жизнерадостный, по имени Фридрих. Фланаган увидел, как он беззаботно болтает с полицейскими, ведущими его за руки из кустов. К сожалению, Фридрих ничего не помнил о событиях прошлой ночи, поэтому оказался подозреваемым. Кроме него, полиция заподозрила в преступлении ультраправых экстремистов, освобождающих общество от лишних людей.
Не выдержав нервного напряжения, Фланаган выключил новости и с тревогой взглянул на фрау Миллер. Сейчас она встанет, гневно сверкая ярко синими глазами, и во всем обвинит его. Однако, мысли у фрау Миллер оказались совсем иными.
- Бедняги, - прошептала она.
- Кто? - спросил Фланаган.
- Разумеется, эти... Как полицейские их назвали? Ультраправые экстремисты. Они вообразили, будто мы, люди, бываем лишними! И это сделало лишними их самих...
Фрау Миллер, помолодевшая до тридцати пяти лет, начала ходить по кухне, с любопытством разглядывая утварь, которую Раймонд Фланаган, любивший полезные вещи, успел здесь собрать. Халатик кокетливо прикрывал пышные женские формы. А потом фрау Миллер начала рассказывать о своих ощущениях, начиная с того момента, как Фланаган ее покинул.
- Когда это произошло, я увидела яркий свет, и весь мир оказался бесплотным знанием, в котором плотские формы обрели исчезающе ничтожный смысл, наподобие картинок меню в программе компьютера, - доверчиво сообщила она. - Стоило мне взглянуть на вещь, и я уже знала о ней абсолютно всё, как, впрочем, и обо всех вещах, связанных с ней...
Раймонд смущенно уткнулся взглядом в дно своей чашки. Ему показалось, что фрау Миллер рассказывает нечто непристойное, наподобие воспоминаний о своей дефлорации. Но женщина так не считала, и продолжала изливать ему душу, заодно изучая содержимое его холодильника.
- А потом мне открылось, что это знание не принадлежит мне. Я постигла, что всяким знанием во Вселенной является некто иной - бесконечно могущественный, мудрый и любящий. И если я думаю, значит, он говорит со мной... Ведь просветление подобно освещению темной комнаты, господин Фланаган. Еще недавно царил полумрак, и в каждом углу мне чудились злые чудовища. Но вспыхнул свет - и они исчезли. Оказалось, что все мы, люди, намного важнее того, как выглядим внешне, господин Фланаган. Вот и я уже теперь... не иллюзия...
Фрау Миллер обернулась к Раймонду, сделала пару быстрых движений руками, и старый халатик упал к ее ногам, открыв мужскому взору обнаженное женское тело.
- Я вам нравлюсь, господин Фланаган? - спросила она.
- Вы ослепительны, фрау Миллер, - признался Раймонд.
- Я вас жду, господин Фланаган, - улыбнулась женщина и плавно покинула кухню.
Фланаган посмотрел вниз. Женский халат исчез. Фланаган посмотрел направо. Инвалидная коляска, недавно стоявшая напротив, тоже пропала без следа. И больше уже ничего не напоминало Раймонду о фрау Миллер. Тогда Фланаган допил свой кофе и с грустью прошептал вслед женщине, которая только выиграла после встречи с ним.