Киряев Борис Михайлович : другие произведения.

Укротители мух

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из-за фантастической лени автора, текст не закончен. Он даже толком не отредактирован. Но буду очень благодарен за критику и замечания. И главное, узнаю, а стоит ли продолжать над ним работать.


   Путешествие дилетантов
   Пролог
   Субботним утром в церкви святой Екатерины-великомученицы города Хрюпинска случилась чертовщина: не успев окрестить младенца, исчез отец Григорий.
   Нет, вовсе не сбежал по семейным обстоятельствам, как предполагалось, к старшей секретарше мэра Любе Козодоевой, а самым неприличным для сана образом растворился в воздухе на глазах родителей, кумовьев, родственников и жиденькой толпы старух-богомолок. Только вжикнуло что-то.
   А ведь ничто не предвещало беды. Перед этим жутким событием в храме, как обычно, царило благочестие. Потрескивали свечки, гундосил над псалтырью тощий пономарь Евграф, шуршали серые, похожие на мышей, старушки, ловко отмахиваясь крестным знамением от настырных и злющих мух.
   Правда, прадед новорожденного, церковный староста Глеб Варфоломеич Титок, за две минуты до таинственного исчезновения батюшки, успел заметить, что тот настроен не в меру игриво. Григорий Андреевич Куликов, выскочил из алтаря жеребьячим галопом, взъерошенный и расхристанный. Топоча сандалетами сорок шестого размера, он направился к купели, шатаясь и размахивая крестом, словно шашкой. От него разило протухшим огуречным рассолом с примесью какой-то парфюмерной дряни, а в широченной бороде, белели лохмотки квашеной капусты. Он утер рукавом розовые губы и крупный с фиолетовыми прожилками нос, походя, шлепнул лапищей ниже спины Титкову невестку, подмигнул молоденькой куме и сунул пальцы в приготовленную купель.
   - Х-хороша водица. Г-где банщик? Тьфу ты! И-иде папаша младенца?
   "Залил спозаранку зенки, паскудник. Все благолепие испортил, кобелина. Чтоб тя черти взяли, - ругнулся про себя Титок. - Прости меня, господи!"
   И вот тогда началась чертовщина.
   Отец Григорий, вдруг, пропал. Этак, мгновенно весь испарился. Титок остолбенел. Видно, сатана, внял его истовой просьбе и умыкнул веселого пастыря с подаренной архиереем камилавкой и увесистым крестом в свои мрачные пенаты. Впрочем, кадилом нечистый дух почему-то побрезговал. Оно, вопреки закону тяготения, круто взмыло вверх, с разбойным свистом описало в пространстве замысловатую кривую вроде штопора и уже в свободном падении к земле звонко шмякнулось на голое темечко церковного старосты.
   Глеб Варфоломеич утробно икнул, потрогал шишечку, вздувшуюся до размеров финика и, немедля, решил, что его лягнул копытом сам дьявол. Он почувствовал, как правая штанина праздничных бостоновых брюк делается гораздо теплее левой и это тепленькое интересно щекочется. Вместо спасительной молитвы он закричал будто никогда не прикасался к деньгам верующих, собранных на ремонт храма.
   -К-клянусь, не брал я, ни копеечки не брал. То Гришка с Евграфом без меня пропили. С них, окаянных, спрашивай!
   Однако сатана чистосердечное признание проигнорировал и больше не брыкался.
   Тем временем участники обряда и прихожане отчаянно паниковали: с воплем метались по храму, сталкивались друг с другом, сбивали подсвечники, лезли в темные углы и на клирос. Пономарь Евграф с кхеканьем охаживал псалтырью старух, которые толпой ломились в алтарь.
   -Куды прете, дурищи, в святое место? Запрещено бабам туды, вашу мать!- яростно шипел Евграф, тщетно пытаясь в сутолоке вспомнить: убрали ли они с батюшкой из алтаря нечто более запретное и суетное - трехлитровую банку спирта.
   Словом, каждый спасался, как мог от тесного общения с рогатым. Все способное двигаться - двигалось, бежать - бежало, царапаться - царапалось, ругаться - ругалось. Среди этого шумного вертепа, на руках кума с утра изумленного титковой самогонкой врещало некрещеное чадо.
   ...Когда старший следователь хрюпинской горпрокуратуры Юрий Иванович Тимофеев прибыл к месту происшествия, перед его проницательным взором предстала картина миниатюрного вселенского хаоса. Выбитые окна, окончательно разваленный иконостас, перевернутые там исям образа святых, скрюченые огарки свечей на полу, тяпье и всяческий хлам свидетельствовали о том, что здесь действительно приключилось неладное. Такого кавардака в доме божьем не бывает. Просто по статусу не положено доводить это место до такого паскудства.
   Под щенячий скулеж приходской общественности Тимофеев приступил к следственным действиям.
   - Б-бесы, б-б-бесы б-батюшку похитили,- дробно стуча золотыми челюстями, пояснил Глеб Варфоломеич.
   Бывший атеист, партиец и лектор общества "Знание" старший следователь поначалу отбросил мистическую версию выдвинутую невежественным гражданином Титком. Прокурор требовал факты и следы. Но следов в этом бедламе обнаружилось с гулькин нос, а факты не желали состыковываться с недавно забытым материалистическим мировоззрением. При всем том привычная дедуктивно-индуктивная логика выводила сущий бред.
   Может террористический акт? Но где раненые, побитые и куда делись фрагменты батюшкиных телес. Под давлением верующей общественности Юрий Иванович исследовал купол храма и пол. По рассказам свидетелей отец Григорий был упитанным человеком, тянул пудов на восемь и, вознесись он живьем на небеса или провались прямо в противоположную сторону, то пробил бы тушей дыру в добрую сажень. Однако купол оставался целехоньким, в паутине - внутри и обляпанный голубиным пометом снаружи.
   Тимофеев еще раз обнюхал место, где исчез батюшка. Серой не пахло. Пахло содержимым правой титковой штанины.
   -М-мда, настоящая чертовщина, - сказал главный хрюпинский сыщик и убыл докладывать результаты прокурору.
   ...Но чертовщина, как выяснилась, имела продолжение. К обеду оперативного дежурного городского управления внутренних дел сняли с поста в состоянии шока и отправили к психиатру для уточнения диагноза. Начальник ГУВД и его замы мотались по городу и определяли меру наказания не в меру расхохмившимся участковым и постовым.
   И все-таки к вечеру на стол главы города господина Буркина легла толстая пачка милицейских рапортов. Мэр сердито насупился, строго посмотрел на истерзанные разноцветными резолюциями листки, сдул с "вечного" пера, подаренного делегацией бизнесменов Буркина Фасо, невидимую пушинку и погрузил глаза в бумаги. Его сдвинутые брови начали помаленьку раздвигаться и перебираться, изогнувшись коромыслом, на широкий сократовский лоб. В городе кто-то крал жителей. При странных обстоятельствах бесследно исчезли четырнадцать хрюпинчан. Бесстрастные протоколы докладывали галиматью - люди дематериализовались, не оставив даже молекулы следов.
   "Хрень какая-то!" - Буркин нервно отбросил рапортички на край стола, неторопливо отвинтил пробку "Кока-колы" и медленно вылил шипящую жидкость на затылок. Полегчало...
   ...Через сутки дремотный провинциальный Хрюпинск превратился в растревоженный осиный рой. Бокастые вертолеты, стрекоча, доставляли одну комиссию за другой, каждую новую с немыслимым количеством членов и самого немыслимого состава. Поглазеть на феномен слетались все ученые, работники компетентых органов, представители Святого Синода и правительства. Господин Буркин устал встречать начальство и гостей, путал бородатых академиков с бородатыми архиереями. Опытный политик догадывался, что все эксперты сожрут хилый городской бюджет на пять лет вперед, а к выборам его самого сканибалят конкуренты из оппозиции.
   Крохотный вокзальчик трещал по швам под могучим напором богомольцев, уфологов-общественников и просто любопытных. Предполагаемая кража чертями отца Григория повлекла волну ажиотажа невообразимой силы, куда сильнее той, которую бы вызвала находка потомков Христа в Антарктиде. Паломники едва не разнесли в щепы приличную гостиницу с единственным на всю округу "люксом". Администратор отказался селить пришельцев даже в креслах.
   - Имейте совесть, господа, - шетал он, прижатый к стене у нас все коридоры на месяц вперед заняты.
   -А подоконники, подоконники еще свободные шумели гости, подсовывая ненароком паспорта и подозрительные удостоверения с зажатыми меж страниц купюрами. Соблазн был велик и честный администратор не устоял. Утром лихоимца увез СОБР, а удрученных подоконниковладельцев взашей вытолкал злобный милицейский сержант.
   Среди обреченных на дискомфорт искателей койкомест пронесся слух, что в магазине "Адидас-Х" срочно завезли три сотни отечественных палаток и ватных спальных мешков. Вскоре Хрюпинск походил на цыганский табор. Палатки возводили на стадионе, газонах, цветочных клумбах, в лесонасаждениях. На каждом шагу гудели примусы типа "Шмель", стучали молотки и топоры, гремели ведра, котелки, гитары. Одиночки срочно объединялись в артели. Организованных гостей власти не трогали и в спешке собирали с них местовой налог по расценкам городского рынка. Лишь начальник ГУВД через мегафон шугал наглых дикарей с проезжей части и призывал не нарушать порядка. Но к нему привыкли и считали местной достопримечательностью. Иногда наливали стопарь.
   С утра до ночи в церкви святой великомученицы копошились лохматые кандидаты и лысые доктора наук. Они измеряли, щупали, просвечивали, облучали и чего-то выковыривали. Бородатые академики отсиживались по причине жары в прокуренных номерах и до сипения в горле спорили с бородатыми священниками о том, что определяет сознание. Первые оперировали хвостатыми формулами, вторые - цитатами из Библии. Но местную самогонку пили одинаково.
   Общественность волновалась и ждала от столичного бомонда результатов. На исходе второй недели кандидаты и доктора выявили определенные закономерности. Академики закономерности обобщили. История с пропажей запуталась окончательно. Было ясно, что исчезновению людей сопутствовала утечка электроэнергии с Хрюпинской ТЭЦ. "Оно" распространилось по прямой линии, берущей начало в доме N13 по улице имени Восьмого марта, где проживал безработный гражданин Гелий Федорович Лапша по кличке "Перпетум мобила", рассекала город пополам и терялась в поле сельхозкооператива "Синие пустоши".
   В лапшовском подвале обнаружили части какого-то агрегата и оборванный высоковольтный кабель. Хозяин, по словам соседей, сгинул. Механизм из подвала компетентные органы изъяли и отправили в столицу. Комиссии разъехались. Паломники и уфологи, обезденежев, разбежались сами. Страсти утихли. Город погрузился в дрему. Единственная хрюпинская газета " Светлый путь" опубликовала репортаж "Хрюпинский феномен?". Причем редактор долго ломал голову, ставить ли вопросительный знак. Сомнения развеял мэр. Редактор уже без колебаний вписал в рукопись горбатую загогулину.
   От этой истории дольше всех страдал господин Буркин. Ежедневно в его кабинете появлялся церковный староста Глеб Вафоломиеич Титок. Почти трезвый и в свежих отутюженных штанах. Он стучал кулачком по мэрскому столу и строго спрашивал:
   -Оставлять дитя нехрещеным, гражданин начальник, как называется? Деньги уплочены, значит - сполняй! А Гришка взял и сбег. На кого мне теперь в суд подавать-то?
   И глаза Титка полыхали бесовским огнем.
  
   ГЛАВА 1
   Доцент кафедры философии Хрюпинского медуниверситета, координатор общественного движения "Единство" Алевтин Иванович Пещерный проснулся от удара по спине чем-то плоским и твердым.
   "Допился, поросенок, " - с огорчением констатировал он факт, что переусердствовал вчера на приятельском ужине в узком кругу коллег. Абсолютно не надо было пить на брудершафт со московскими гостями мерзкий коктейль "Кровавая Мэри". Этот собачий напиток для людей с вольфрамовой глоткой сделал к утру мозги ватными и стерильно чистыми, зато через желудок и рот, похоже, прогнал все дойное стадо кооператива "Синие пустоши", где недавно Пещерный читал лекцию на тему "Алкоголь - чума 21 века".
   Алевтин Иванович, плотно смежив веки, лежал на спине и судил свою согрешившую душу: мысленно раскладывал себя на скамье и сек просоленными розгами так и этак, с упоением. Не пей много, не пей много, знай, дурак, меру! Ф-фры, ф-фры! Свистали растрепанные ивовые прутья.
   Алевтин Иванович, прекратив моральную экзекуцию, насторожился. Фырканье продолжилось. И доносилось оно поодаль от филейных частей тела.
   "Влип! Церберша проснулась! - с ужасом определил он характеристики звуков, с трудом расклеивая веки и приподнимаясь. - Сейчас хай поднимет!"
   Хай не состоялся.
   Но Алевтин Иванович предпочел бы самые неинтеллигентные выражения из уст законной супруги Жанны Сазоновны, чем еще раз столкнуться с подобным кошмаром. Он возлежал не у себя в спальне и не на полу, а бог весть где, на лесной поляне, в траве, одетый в полосатую пижаму и шлепанцы. В шагах десяти на маленьком бугорке сидело сизое облако. Облако фыркало, плевалось и ругалось.
   - Клавдия! Слышишь, глухая тетеря? Подай полотенце и вызови слесаря. Какая-то сволочь воду перекрыла!
   В ругающемся облаке Пещерный опознал заместителя городского Главы господина Пупыреева Дмитрия Сергеевича, с которым накануне сидел в президиуме торжественного собрания в честь 65-й годовщины ОАО "Хрюпсталькострукция" и втихаря играл в балду. Господин Пупыреев, помниться, трижды оставался "балдой", был сильно недоволен, но все же оставался милейшим человеком, воспитанным тактичным, благожелательным к партнеру. А тут рычал, словно голодный лев в зоопарке, которому служитель вместо задней части поросенка подсунул обглоданные кошачьи кости. Начальственное неглиже следовало дипломатично дезавуировать.
   - Дмитрий...э-э...Сергеич...не волнуйтесь...э-э...голубчик и пожалуйста, выражайтесь...э-э...помягче...
   Пупыреев вздрогнул, стер с лица хлопья пены и уставился мутным глазом на доцента.
   - Вам чего, гражданин? Я по личным вопросам в четверг примаю. Уходите, не мешайте мыться. Клавдия! Кл...кл...кл...
   Его вдруг заклинило. Дмитрий Сергеевич несколько секунд моргал, крутил головой туда и сюда, тер ладошкой хомячьи щечки. Потом стыдливо охнул, прикрыл низ живота, вскочил и помчался к лесу, блистая сырыми ягодицами.
   Алевтин Иванович обернулся, желая узнать, что могло встревожить руководящего работника. И у него подкосились ноги. Жанна Сазоновна! В соблазнительно распахнутом японском халатике канареечного цвета, немножко косматая, в тапочках, отороченным хвостом енота, - она приближалась, сверкая икрами, решительная и злая. За ней вприпрыжку бежал семилетний Мишель в футболке и трусиках.
   - Жанусенька? Жанусик,- засюсюкал Пещерный.- К-ко-кошечка моя, ты проснулась, л-лапочка?
   - Издеваешься, козел старый?- гулким басом гаркнула супруга и с ходу приложилась ручкой к мужниной щеке.
   - Вот, полюбуйся, Мишенька, на отца-алкоголика. Допился до чертиков, бабник? Ты зачем притащил нас сюда? Зачем, спрашиваю? Голыми девками любоваться? Да?
   - К-какие девки, Жанусик? Постыдилась бы при ребенке срамоту нести. Где ты видела девок? То Дмитрий Сергеевич... Пыпуреев... мы с ним...э-э... консультировались...э-э.. по вопросу строительного подряда...
   - Ага! Со всеми подряд... без разбору...- Пещерная нацелилась на еще бледную вторую щеку и застыла с поднятой рукой.
   На поляне появилась узкобедрая девица в синей юбке "Монтана" и прозрачной турецкой распашонке из марли. Она рыдала. Крупные горошины антрацитовых от косметики слез оставляли на распашонке черные кляксы.
   - Перестань, Веруня, прошу, перестань. Я ведь с тобой, - успокаивал подругу мускулистый блондин в джинсах и оранжевой футболке с портретом Аллы Пугачевой.- Вон уже люди на тебя смотрят.
   - Позвольте представиться обратился он к чете Пещерных .- тренер детской спортивной школы Александр Крючков. Можно просто Саша. Это моя невеста - Веруня. Вера Васильевна Гоголева то есть.
   Жанна Сазоновна скосилась на разинувшего рот мужа и пнула его в голень:
   - Пещерная, Жанна Сазоновна. Генеральный директор центрального универмага. Это - мой супруг философский доцент и координатор Алевтин Иванович. Вы извините нас за такую неглижу. Мы тут по-семейному устроились, пикничок, знаете ли, на ложе природы. Вы вижу, тоже выбрались подышать свежим воздухом? На машине или пешком?
   "Черт вас принес!" - мысленно добавила она с опаской за последствия. Хрюпинская служба неофициальной информации всегда работала с безотказностью плотницкого топора - рубила любую репутацию на корню, аж щепки летели: взбреди кому-либо идея погостить у чужой жены, то назавтра местные кумушки со сладострастием станут обсуждать о том, какого цвета трусы были у вероятного визитера. Слухи распространялись по огороду с третьей космической скоростью, и расказни об интеллигентной семье нагишом блукающей по окрестностям следовало давить, давить и давить в самом зародыше.
   - Понимаете, с нами какая-то чепуха приключилась,-отозвался Саша.
   -Так... так..так..,- Жанна Сазоновна вознамерилась дальше интерпретировать щекотливую ситуацию в свою пользу, но сменила намерения и завизжала. Следом за Сашей и Веруней обозначились несколько знакомых субъектов. Пещерный, трепеща от ужаса, постепенно признавал в субъектах знакомых, с кем его прочно связывали деловые, соседские, приятельские, дальнородственные и прочие отношения. За ближайшим древесным стволом притаилась тощая сорокапятилетняя соседка по лестничной площадке, профсоюзная активистка Софья Олеговна Кукишева. За ней маячил благородной сединой сорокадвухлетний мужчина, инженер-конструктор Аристарх Христофорыч Жмакин. На его плече завис жековский слесарь Витька Червонец по кличке "Штопор", из кармана брезентовой робы которого торчало горлышко бутылки, залепленное хлебным мякишем. Их кольцом окружали студент медуниверситета и сын директора городского департамента торговли Боба Наплюев, троюродный племянник Жанны Сазоновны начинающий поэт Альберт Буреломский и волосатое чудовище в рясе - отец Григорий, настоятель храма святой Екатерины. Судя по отдельным фрагментам одежды, они тоже попали в загадочную и абсолютно бестолковую ситуацию. На Кукишевой оказалась сиреневая ночная рубашка-пеньюар с кружевными оборками. Жмакин щеголял в майке и спортивных штанах китайского производства с алыми лейтенантскими кантами на боках, Боба - в вельветовых брючках и рыжей "толстовке", Альберт - костюмной паре с галстуком, поп согласно сану - в черной рясе, только без головного убора, Штопор - в гремящей "брезентухе". Что за диковинный парад?
   - Бонжур, дяденька, гуд монинг тетушка. Приятная встреча, не правда ли? - приветствовал родичей вежливый Алик.
   Алевтин Иванович не выдержал дикого напряжения, сомлел.
   Кошмарные впечатления, полученные в течение четверти часа, смогли свести с ума терминатора с проволокой вместо нервов. Происходящее не укладывалось в рамки разумного, доброго и вечного. Представьте себе, вечером вы укладываетесь в супружеское ложе, пьяный или трезвый - неважно, но, главное, твердо уверенный, что пробуждение состоится там же, в крайнем случае - на полу. Просыпаетесь невесть где, в лесу, в одной пижаме, чуть ли не в обнимку ответственным руководителем, получаете по физиономии от озлобленной жены, сталкиваетесь родственником, соседями, жековским слесарем, влюбленной парочкой и, прости господи, священнослужителем, значит, разладились какие-то винтики в окружающем мире. Или в вашей голове. Возможно, там и там, одновременно. Кто знает?
   ...Пещерный очнулся от прикосновения к коже чего-то скользкого, прохладного, влажного и слегка приоткрыл один глаз. Над ним склонилась симпатичная блондинка Веруня и пристраивала на его лбу нечто похожее на мятый лопух. Верочкины ладошки благоухали нежными французскими духами, лопух жутко вонял залежалым хозяйственным мылом. Тренер Саша хлопотал около Жанны Сазоновны и массировал ей височки. Мишель - странно - не хныкал. Он в наглой эпикурейской позе возлежал на коленях попа и с хрустом вгрызался малосольный огурец. Отец Григорий осторожно, чтоб не тревожить ребенка, расчесывал гребешком спутанную бороду, тяжко вздыхал. В кустах скулила бледная, как зубная паста бленд-а-мед, Софья Олеговна. Жмакин сосредоточенно глодал ногти. Боба и Алик глазели: один на обморочного институтского доцента, второй - на обморочную тетушку.
   -И-и-и-де-я?- простонал Алевтин Иванович. Животрепещущий вопрос прозвучал нечленораздельно, зато по существу, и упал на подготовленную, хорошо удобренную почву. Над поляной поднялся дружный гвалт.
   Ти-хо! -рявкнул Саша.- Давайте по очереди и членораздельно.
   После встречного опроса выяснилось, что никто не знает, где они находятся и каким образом очутились всей компанией именно тут. Помнили только: в глазах полыхнуло, точно при коротком замыкании. И началось ощущение полета.
   - Какие, на хрен, ощущения? - прокомментировал Штопор.- Наш бугор в лобешник приложит и то легче. Я ж с перепугу чуть в штаны не наклал. Хорошо хоть кустики кругом!
   -Кустики! Где ты видишь кустики? - близоруко сощурился Пещерный, оставивший очки в прикроватной тумбочке.
   Поляну окружала плотная стена дремучего леса. В хрюпинском районе ничего подобного не росло: в единственной пригородной роще Воробьиной можно было устраивать соревнования по стрельбе - пуле зацепиться негде. А тут - мачты какие-то, под облака вытянулись, стволы чешуйчатые, словно веревками перевиты. Африка что ли? Но откуда в джунглях воняющие мылом лопухи?
   -Может, пошутил кто? -Жмакин задумчиво обнюхал треугольный листик величиной с поднос.- Гипнотизер какой-нибудь. Усыпил и отправил сюда. Массовый гипноз. А?
   - Массовый психоз!- взвыла Кукишева. - У меня в два собрание профсоюзного актива городских дворников, в четыре - женсовет при участии мэра. Я содокладчица... Мне ж список почетного президиума оглашать...Шутки... Да за такие шутки... потребую самого сурового наказания...
   Сиреневые рюшки на ночной рубашке известной общественницы мелко затряслись. Она призвала к немедленной публичной казни шутника. Строгая изоляция в колонии усиленного режима, предложенная Буреломским, ее не удовлетворила. Только расстрелять, утопить, сжечь, четвертовать на пять кусков...
   -И кого же мы линчуем?- ехидно спросил Саша.- Не вижу кандидатов...
   -Попрошу не выражаться при дамах!- подал голос Пещерный. - Органы разберутся. Мы - честные граждане и не позволим издеваться над нами всяким проходимцам.
   -Кончайте базарить, чуваки,- встрял Мишель. - Я жрать хочу.
   Грубая фраза из уст семилетнего ребенка вызвала неэтетичное урчание в желудках. Тайный гипнотизер оставил всех без завтрака.
   -Да-да-да,- поддержала сына Пещерная. - У Мишеньки режим. Ему пора скушать ананасик с сыром. Алевтин, принимай меры, вези нас домой. Будь мужчиной!
   -Нам по пути, тетенька? - осведомился Алик. - Не подбросите ли родственника к родным пенатам?
   Жанна Сазоновна сердито зыркнула из-под соболиных бровей. Опять, негодник, издевается?
   Алевтин Иванович сердито поежился. О своем мужском долге почтенный доцент вспоминал только в университете, когда оглаживал в поисках шпаргалок крутые бедра студенток и для успешной сдачи приглашал "хвостисток" в ресторан "Палладин".
   Призыв жены застал его врасплох. В данный момент на роль мужчины он не претендовал. Соваться в угрюмую чащобу, в которой наверняка водились всякие неприятные звери, не хотелось. Поди, откусит нужную часть тела и мыкайся потом инвалидом с нищенской пенсией. Это же не производственная травма. Бытовуха! Дураков нет..
   Действовать начал Боба.
   - Пойду разведаю. Наверное, тут лесники водятся или колхозы? Может, дорогу спрошу, - простонал он и, схватив свежий лопух, ринулся к деревьям.
   -Я всегда говорил, что у нас замечательная молодежь, - заметил Аристарх Христофорыч, почесывая волосатое брюшко. - Не боится она трудностей.
   -Гордость нашего вуза, отличник, - с радостью добавил Пещерный, раздумавший снова падать в обморок. - Весь в отца, парень!
  
   Глава 2
   Боба тщательно отмерял расстояние, приличное для одного важного и неотложного мероприятия. Похмельный Штопор ошибся. Кустики нашлись. Настоящие кустищи! Меж толстенных стволов ощетинился подлесок в рост человека, где можно легко спрятаться при нужде. Нужда у Бобы была большая. Прихватило так, что хоть вой собакой Бескервилей. И причина была весомая. Студент пятого курса Борис Наплюев отвагой никогда не отличался. Он боялся всего на свете - темноты, лягушек, тараканов, вурдалаков и хулиганов. Список его страхов с лихвой занимал добрую четверть однотомной энциклопедии " Все обо всем". Единственное, что никогда не пугало Бобу - это собственное будущее. Оно выглядело светлым и до упоительности комфортным. Над проблемами будущего в поте лица трудился Наплюев-старший, директор городского департамента торговли. И, хотя финансовый поток едва не захлестывал карманы профессорско-преподавательского состава, суливших щедрому спонсору, как минимум "красный" диплом и аспирантуру на кафедре гинекологии, опытный чиновник не обольщался насчет способностей сына.
   -Борюсик, ну, зачем тебе эта гениалогическая херургия, - обычно шутил он за семейным ужином.- Еще дуриком отхватишь бабе важную деталь. Посадют! Не-ет, традиционная медицина не для тебя. Не боись, пойдешь в нетрадиционную. Будешь народу мозги парить гаданьем, магией.
   -Колдуном что ли? - давился чаем Боба. Грубая натура родителя всегда мешала нормальному пищеварению.
   -Бери выше, сына, - ржал распаренный коньячьком папа, -главным начальником колдунов! Станешь у нас директором семейного предприятия " Чародеец". А маму бухгалтером назначим, чтоб прибыли на девок не просвистел. Га-га-га!
   -Ничего я не просвищу, - храбрился будущий начальник колдунов, пораженный высоким мнением о его сексуальных возможностях. И остаток вечера посвящал штудированию эзотерической литературы, каковой искренне считал "Кама сутру".
   Пока Боба с наслаждением занимался эротическим самообразованием, папа возводил основательный фундамент под карьеру сына, кирпичик прилаживал к кирпичику и смазывал швы раствором из связей с нужными людьми, даров и подношений этим самым людям. И тут Наплюева-старшего, воспитанного на идеалах командно-административной системы, постигло разочарование.
   Нужные люди, великодушно приняв дары, к родительским чаяниям и заботам относились с искренним пониманием. Ни к чему не обязывающие чаяния с энтузиазмом разделяли, мол, кадр растет перспективный, но разделять заботы не торопились, ссылаясь на интриги завистников, неподходящую политическую коньюктуру, инфляцию духовных ценностей. И отделывались туманными фразами, словно уже участвовали в конкурсе на должности гадалок и магов наплюеевской фирме "Чародеец":
   - Страну спасут инвестиции, инвестиции и еще раз инвестиции.
   Только директор городского департамента по делам молодежи, лысеющий пустомеля неопределенного возраста с горящими глазами, полными юношеского задора удовлетворился неожиданным интересом старшего коллеги к проблемам подрастающего поколения. Оно понятно. Погрязший коммунально-политических склоках мэр обделял департамент вниманием и финансированием, что не прибавляло авторитета директору среди начальствующего состава администрации. Требовалась моральная поддержка и союзник в лице Наплюева котировался наравне с посланцем богов.
   - Студент-отличник? О-о! Именной стипендиат? О-о! Руководитель фирмы? О-о! И нами не охвачен?! О-о? Это наше упущение! Забюрократились, потеряли пульс - возопил он, нервно хватая собеседника то за узел галстука, то за лацкан пиджака. - Исправим. Охватим и выдвинем. Вот прямо сейчас соберем актив и выдвинем куда-нибудь.
   Пустомеля не надул.
   Молодежная фракция хрюпинского отделения "Единение" выдвинула Наплюева-младшего кандидатом в депутаты городского Собрания. Выдвинуть-то выдвинула, а с денежным обеспечением поскромничала, здраво рассудив, что спонсоров и меценатов родитель, с его возможностями, притащит на аркане.
   Увидев смету расходов на агиткампанию, папа возмутился: "С ума посходили! Да это прибыль "Чародейца" за пять лет. На нее место в госдуме купить можно!". Пустомеля сочувствующе хрюкнул носоглоткой, но расценки не снизил: "Электорат на вашем участке капризный. Частный сектор. Жлоб на жлобе. По двести грамм им мало. Надо по бутылке на рыло. Еще пенсионерам сверху подкинуть подарков, по кило колбасы - дедушкам, по платку из козлиного пуха с бахромой - бабушкам"
   Папа, сраженный аргументами, застонал и, проклиная обдирал за непомерные запросы, помчался зорить чародейскую кассу.
   Очумевшего Бобу выдернули из паутины Интернета и отправили общаться с избирателями. Избиратели лучились злобой и поначалу морально затаптывали юного кандидата, неискушенного в ведении дебатов, гадкими вопросами, давно ли он оторвался от материнской груди, чем выводит подростковые прыщи и какой марки ацетон нюхает?
   Юный политик, еще не достигший высот красноречия, в ответ только членораздельно мычал, время от времени вставляя в мычание некие полуосмысленные фразы насчет искренней и неизбывной любви к национальному напитку - квасу.
   Столичные имиджмейкеры, пораженные низким культурным уровнем хрюпинского электората, потребовали утроить гонорар в надежде получить половину авансом и смыться от греха подальше. Их корыстные планы Наплюев-старший легко разоблачил, в авансировании отказал и выпроводил домой, дав на дорогу сто долларов на двоих и по кульку с пирожками недельной давности. Образовавшийся имиджейкерский вакуум заполнил чародейскими специалистами - магами, колдунами и гадалками.
   Свои проверенные кадры совершили чудо. Колданули так, что избиратели враз преобразились, угрюмые лица украсились доброжелательными улыбками, каверзные вопросы сменились деловыми, а любовь кандидата к квасу вызывало вместо насмешек слезы умиления.
   Нынешнее происшествие, оторвавшее Бобу от увлекательного просмотра интернетовских порносайтов, сильно озадачило. И перепугало до вибраций в желудке. Эти вибрации теперь мешали аналитическому мышлению. Да и мысли в голове крутились тупиковые, пустячные, все больше вокруг намеков Жмакина на тайные колдовские происки. С научной точки зрения - бредятина. Сидел, запершись у себя в комнате, упираясь лбом в монитор, брал на вооружение акробатические позы партнеров, потом с экрана что-то брызнуло, свет померк... А когда просветлело, обнаружил, что чело упирается в колено хрюпинского поэта Алика Буреломского. Ничего себе, наука!
   И вдруг его осенило. Это же конкуренты, таким образом, избавились от главы "Чародейца" и без пяти минут депутата! Во-о, гады! Вместо пули, ментально шваркнули мантрой по чакрам, протащили через астрал и засунули в лес, чтоб окончательно решить проблему. Ага! Сейчас выскочит из-за куста киллер и порешит мандалой по темечку.
   Боба вперился взглядом в некий конгломерат кустов, облюбованных для свершения неотложных нужд. И кожа на загривке сразу заиндевела от прохлады. Вот он, киллер! Меж синеватых листиков просвечивались два глазных белка с черными зрачками, смахивающие на ружейные дула. Бунтующий желудок замер в ожидании неприятностей.
   -Братан, слышь братан! У тебя в тачке лишних штанов не найдется? - "белки" преобразовались в щекастую физиономию с пуговичным носом и могучим надбровными дугами, плавно переходившими в узкий лоб и голый череп. За физиономией последовало остальное - заплывшие жиром плечи, мосластые ручищи, грушевидный живот...
   -Братан, дай хоть рубаху прикрыться.
   -Ва-ва-ва, - пролопотал Боба, отдирая от тела, покрытого ледяным потом, стопятидесятидоларовую "толстовку". Его поразил социальный уровень киллера. Трудно было не признать местного олигарха, председателя совета директоров акционерного общества "Хрюпстальконструкция" и ведущего уголовного авторитета Костю Туманова по кличке Кабанчик. Даже в обнаженном состоянии этот тип нагонял ужас на трепещущуюся жертву.
   -Ты че, братан, немой? - спросил Кабанчик, заворачивая могучие чесла "толстовкой" на манер фартука. - Али испугался? Не трясись, ты...Я - не беспредельщик. Костя Туманов зазря никого не обидит. По закону живу. Ты чей? Зовут, спрашиваю, как? Кликуха твоя!
   - Б-барис. Ва-ва - вазьми-те штаны...
   - Боб, значит. Не, спасибо, Боб. Себе оставь. Мне хватит. У-у, зараза, зад просвечивает! Да ладно, сойдет. Лучше скажи, до твоей тачки далеко?
   - Н-н-е...
   - Рядом? Не вижу. Боб, прекрати зубами лязгать! Скажи ясно и четко. Машина есть?
   - Не-а. Мы...
   - Пешком что ли приперлись? Надо же...оригиналы. Охота было копыта топтать. Я даже в сортир на тачке езжу. А тут обесколесил. Короче, чертовщина получилась, полный отпад! Сижу после душа голый на кухне, кофю пью, очухиваюсь после вчерашнего совета директоров. И какая-то падла прямо в тыкву двинула. Думал, снайпер жахнул. Все мозги , почудилось, по кафелю разбрызгались. Короче, очухался, живой, здоровый, башкой лесину подпираю. Кругом сплошные непонятки. Наверняка, конкуренты ручку приложили? Давно, сволочи, подбирались к моему бизнесу. Ширево воткнули и сюда отволокли. Черта лысого у меня получат. Правда, Боб? Обрисуй-ка мне тутошнюю ситуацию.
   -Это астральная атака, - пролепетал Боба, оглядываясь Мандалу применили...
   -Чиво-о? - опешил Кабанчик. -Ты, братан, за базаром-то следи.
   - Тс-сс. Не кричите так. Они ментал прослушивают.
   - Менты? Ты бы еще чекистов приплел, дурила, - фыркнул хрюпинский олигарх и задумчиво почесал пальцами складку на черепе. - Хотя, постой. Мужик здесь ошивался давеча. На нашего Пупыря мэрского похожий. И тоже - голый... Хотел его окликнуть. Он меня заметил - и тикать вдарился...Эй, Боб, ты-то куда?
   Боба тикал под защиту общественности.
   Общественность встретила Бобу дружным гомоном:
   - Вот и наш разведчик прибыл! Ничего себе лестничка привел. Здрасте, Константин Ефимович!
   Появление популярного в городе олигарха и бизнесмена Константина Ефимыча Туманова никого, кроме Бобы, не удивило. В его отсутствие общественность пришла к выводу, что гипнотизер работал с размахом и с помощью явно криминальных методов забрасывал людей к черту на кулички. Большей частью выбирал лучших, элиту, чем наносил городу невосполнимый моральный ущерб. Это умозаключение сделал, сопоставив факты, Аристарх Христофорыч. С ним бурно согласилась Софья Олеговна Кукишева. Налицо -социальная диверсия. С приходом Кабанчика диверсия приобрела черты экономические.
   Вице-мэр Хрюпинска Дмитрий Сергеевич Пупыреев вовсе не утек. После столкновения с обнаженным председателем совета директоров, он на карачках крейсировал вокруг поляны, и мыслено скулил над трещавшей по всем швам репутацией. В голове его царил кавардак. Ка-а-ков ловкач, этот Пещерный. Все, все он подстроил! Жену свою сквалыжную притащил, солидных свидетелей организовал, чтоб опозорить руководителя муниципального уровня, без пяти минут главу города. Давно подбирается к представителям органов исполнительной власти с черными замыслами. В "балду" постоянно выигрывает и скалиться: "Извините, Дмитрий Сергеевич, случайно вышло!" А сам интрижки строил. Враг он, тайный политический враг!
   Страдания вице-мэра можно понять. Однажды в молодости его незапятнанная репутация первого секретаря горкома комсомола подверглась серьезным потрясениям, которые на корню подсекли сладкие мечты о дальнейшей партийной карьере.
   Тогда, в молодости, репутацию подпортил неведомый чревовещатель, прозванный в народе "брехалом", в чекистских кругах - "провокатором". Чревовещатель обосновался на улице имени Восьмого марта, в частном домике, и с помощью загадочных электротехнических приспособлений оглашал окрестности непристойными подробностями из жизни партийно-хозяйственного актива города.
   Была суббота и актив, проводивший очередной семинар в санатории "Соловей", с упоением осваивал новые методы идейно-воспитательной работы. И ничего не подозревал о крупных неприятностях. Когда в санаторий прибыл начальник милиции и доложил о происшествии, актив уже упился до невменяемости, а секретарь горкома партии по идеологии обозвал черного вестника непечатным словом и заставил выхлебать до донышка "кубок белого орла". Полковник вдумчиво выцедил литровую ендову, и заорал песню: "Наша служба и опасна, и трудна".
   В результате опрометчивых действий секретаря по идеологии милицейские остались без головы и двое суток всем отделом патрулировали по зловредной улице вместе с толпами зевак. И, на всякий пожарный, старательно запоминали наиболее скаберзные высказывания неведомого разоблачителя начальства, чтобы потом, упаси боже, не занести эту похабщину в служебные рапорта. В понедельник опохмеленный актив, с трудом соображая, делегировал на улицу имени Восьмого марта всегда жизнерадостного комсомольского вожака.
   - Ага! Первый дармоед прибыл. Здорово, комса!- приветствовал молодежного лидера голос-невидимка. И пояснил народу. - Зовут его Пупырь. Характер - стойкий, нордический. Пьет все, что горит, поскольку мозгов не имеет. Зато имеет любовницу на паях с главным партийным дармоедом. Наш папа-дуболом об этом еще не знает и потому двигает крепкими рогами карьерную линию молодого соперника.
   От дальнейших подробностей собственной биографии Дима Пупырев густо покраснел и заозирался. Ему казалось, что ноги начали проваливаться в асфальт, и он погружается куда-то ближе к центру земного ядра. Влип!
   - Не верьте клевете, товарищи! - проблеял Дмитрий Пупыреев.
   - Клевета? - возмутился Голос. - А почему у тебя, милок, численность организации меньше суммы собираемых взносов? Мухлюешь с отчетностью и разницу в карман кладешь, вот почему!
   Это была абсолютно секретная информация. Способствовать ее распространению Дмитрий не собирался даже в ночных кошмарах.
   - Политическая провокация по приказу ЦРУ! - взвыл он - Милиция немедленно удалите посторонних!
   Завершилась история печально. Провокатора изловить не удалось, несмотря на все усилия компетентных органов, местных и столичных. Дом органы разобрали по кирпичикам, расколотили на щепки скудную мебель - чревовещатель исчез, испарился, хотя оцепление клятвенно заверяло, что здание никто из посторонних не покидал. Исчез, но нагадил качественно. Карьера молодого вожака разлетелась вдребезги. Первый секретарь мог простить своему протеже все -потерянную горкомовскою печать, оргические семинары на природе, первую кадровую ночь с юными инструкторшами, принимаемыми на работу, и прочие художества. Однако, покушение на святое - интимные шашни с дорогим ему человеком - секретаршей, не простил. Догадался, наконец, почему в процессе снятия напряжения возникал дискомфорт: молодой козел работал с опережением и портил борозду до опытного коня.
   Все, все рухнуло в одночасье. Понадобились титанические усилия, смена коммунистического режима на демократический, замена социализма - капитализмом, чтобы из скромного кресла заместителя директора по хозяйственной части совхоза "Синие пустоши" докарабкаться до нынешнего поста первого заместителя главы Хрюпинска. И на тебе, снова конфуз!
   Время от времени Дмитрий Сергеевич, отрывался от грустных мыслей, терся спиной о шершавые стволы: мыльная пена высохла, и покрыла кожу мерзкой, чесучей корочкой. В ходе ожесточенного трения об очередную лесину, на пупыреевскую макушку брякнулся сверху чемодан. Видимо, Всевышний осознал свою ошибку относительно должностного кадра, вспомнив, что любая власть - от Бога и, копая под нее, подрываешь собственный престол. И срочно дал отмашку.
   От удара чемодан распахнулся, из кожаного чрева наружу вывалилась куча полезных предметов. Пара чистого белья, черный спортивный костюм, носки, кроссовки, махровый купальный халат, десяток банок свинной тушенки, всякая гигиеническая мелочь - для человека, прикрывающего низ живота ладошкой, небесное послание выглядело сущим кладом. И, главная находка, - серебристый комбинезон с множеством карманов, пристроченных там и сям.
   Дмитрий Сергеевич сгреб чемодан в охапку и углубился в чащу. В обнаруженном ручейке омыл телеса и примерил комбинезон. Плотная ткань жала под мышками и сдавливала брюшко. Зато по росту - тютелька в тютельку. Сойдет! В экзотическом костюме вице-мэр приобрел вид лихого астронавигатора из фантастических романов. Сходство усиливал пронзительный взгляд серых глаз, волевой подбородок без ямочки, твердая складка вокруг подковообразных губ, треугольная морщинка на лбу - плод бдений на ответработе, нос... Нос подвел. Длиный клювообразный носяра портил суровую мужскую красу, служил предметом постоянных огорчений и в молодости отчаянно мешал целовать женщин. "Чепуха! Суть моя вот где!" - Дмитрий Сергеевич постучал пальцем по обширной лысине и, приосанившись, отправился разбираться с народом.
  
   ГЛАВА 3
  
   -Дмитрий Сергеевич! Родной ты наш. Наконец-то! Я что говорила? Власти нас не оставят в беде, - Софья Олеговна Кукишева звонко захлопала в ладоши.
   - Смотри, дурень, настоящий мужик! Этот щас наведет порядок, - Жанна Сазоновна пнула в бок сопящего мужа. -Хватит дрыхнуть!
   - Глякось, Пупырь успел мэмчээсника раздеть, - удивился Костя Кабанчик, успевший освоится в столь разношерстной компании. - Убегал же от меня, в чем мама родила.
   Пупыреев тактично не заметил гнусной инсинуации олигаха. Вопреки популярным заблуждениям о никчемности муниципальных чиновников, Дмитрий Сергеевич к полудню вник в ситуацию и развил бурную организаторскую деятельность. Он щедрым жестом подарил купальный халат Кукишевой, одолжил спортивный костюм Туманову, накормил пострадавших свинными консервами, произнес зажигательную речь о необходимости поиска населенного пункта, откуда следовало сообщить в Хрюпинск о постигшем их ЧП.
   - Причин для паники не вижу. Уверен, нас, лишив сознания, завезли в госзаказник федерального значения. Вернемся домой, позвоню прокурору, чтоб он лично расследовал преступную деятельность этих эксрасексов-гипнозеров. Прикрою ихнюю лавочку. Как она, Борис, именуется? "Чародеец"?
   - Нет-нет-нет!- подпрыгнул Боба. - "Чародеец" - папина фирма. То конкуренты. Из "Астрала".
   - Ас...Чего? ...рала? Ну, ладно, рала так рала. Все равно прищучим. Пошли-ка вон туда, на восток! Там вроде просека просвечивает.
   - Мам, чего марсинанин командует? Щас дам ему по сопатке, чтоб не выпендривался, - недовольный Мишель прицелился полуметровым сучком в кончик пупыревского носа.
   Алевтин Иванович Пещерный издал низкий горловой звук. И телом перекрыл линию прицела. Жанна Сазоновна зажала сыну рот, расплылась в извинительной улыбке. Дмитрий Сергеевич строго цыкнул зубом и выплюнул свинной хрящик. Неразумное дитя выдавала политического противника с головой и потрохами. Доцента-интригана ожидало темное будущее. За "марсианина" ответит, будь он хоть трижды координатором "Единства". И столица не спасет прохиндея.
   Получив ясную управленческую команду, жертвы массового гипноза построились в цепочку, замыкающим в которой значился батюшка с Мишелем на шее, и тронулись в путь...
   Они шли весь световой день, продираясь сквозь растительные дебри, на предполагаемый восток. Где располагается восток, вице-мэр представлял только теоретически, ориентируясь по внутреннему компасу. Как истинный российский патриот, движение на запад он считал ошибочным и не верным, о чем не раз собачился с мэром. Южное направление отожествлялось с купленной недавно дачей под Сочи, и вести в ту сторону постороннюю публику было бы идиотизмом. А север напоминал о Колыме и прочих уголовно-процессуальных причудах. Только на восток!
   К вечеру Дмитрий Сергеевич понял, что с просекой на востоке сильно погорячился. Ее, похоже, проложили на заре каменного века. Шагать приходилось с преодолеванием трудностей. Густая трава цеплялась за ноги, колючие ветки противно царапались. Стволы деревьев разной высоты переплетались между собой сине-зелеными веревками, которые Кабанчик перепиливал перочинным ножиком Штопора. Поэт Буреломский назвал их лианами, за что был высмеян Аристархом Христофорычем Жмакиным. Какие лианы в Хрюпинском районе? Мерещится невесть что от избытка гуманитарного образования. Часом позже, инженер-конструктор сам обратил внимание на фиолетовый колер некоторых кустиков.
   - Дык, у меня с перепоя весь мир серо-буро-козюльчатый,- буркнул Штопор, с тоской думая о том, что чудное ощущение перепоя ему завтра не видать.
   - А на листья квадратные, сударь, обратили внимание? - не унимался Жмакин. - И трава памперсами попахивает. Принюхайтесь!
   - Сам ты сударь и памперс,- огрызнулся Штопор и, поскользнувшись, с маху наступил на хвост толстого, как корабельный канат, чешуйчатого гада, с комфортом отдыхавшего под бревном, поваленным поперек маршрута. Град мрачно хрюкнул, вскинулся метра на два и, разинув пасть, атаковал обидчика. Быть бы Штопору то ли проглоченным, то ли укушенным, то ли удавленным, однако навстречу агрессивному пресмыкающему молнией метнулся Саша Крюков и врезал тому кулаком по челюсти. Гад захлопнул пасть, обиженно хрюкнул и ретировался на ближайшее дерево.
   - Питон чертов... чуть не удавил человека, - выругался Саша, облизывая сбитые костяшки пальцев.
   - В городе поставлю вопрос ребром перед лесным департаментом, - подал голос Дмитрий Сергеевич из-за Сашиной спины. - Поразводили всякой пакости, шагу спокойно не сту...
   - Полундра-а-а! Спасайся, кто может, братцы! - заорал вышедший из ступора Штопор и ласточкой взмыл на дерево вслед за разобиженным питоном. Питон, поджав хвост, забрался на самую верхутору и злобно скалился оттуда на обидчиков.
   Мимо огорошенных хрюпинцев, не успевших последовать за Штопором по чисто техническим причинам, - окаменели не хуже супруги библейского Лота, - шумно дыша и треща ветками, промчалось зеленое животное величиной с шагающий экскаватор. За ним действительно образовалась просека шириной в городскую улицу. К счастью, "оно" не вертело по сторонам отвратительной бульдожьей мордой, занятое исключительно своими житейскими проблемами. В ином случае вопрос видовой принадлежности зверюги с полуметровыми клыками завис бы в воздухе. Сожрал бы с костями любого естествоиспытателя. Столбняк, однако, длился недолго.
   - Это мастодонт, честное слово, настоящий мастодонт! - на бегу поделилась яркими впечатлениями Кукишева. Получив в молодости партийно-политическое образование, она в биологии разбиралась слабо и все, что превышало в объемах ее домашнюю кошку, искренне считало мастодонтами.
   - Питоны, кобры, слоны! Мы же не в Африке, господи!- воскликнул Пещерный, щупая, на всякий случай, низ пижамных штанов. И поразился сухости материала. - Трихоптериксы кругом. Ничего не понимаю!
   -Трихомонады, Африка, Америка, Гондурас! Да какая мне разница, - возмутился Костя-Кабанчик. - Покуда я тут шляюсь, братва, небось, мои бабки дуванит. Пупырь, ты куда завел, Сусанин долбаный? Стой, зараза! Ночь скоро...
   Действительно, смеркалось. Блуждание в потемках, не видя дальше собственного носа, представлялось верхом глупости. Пора устраиваться на ночлег. Дмитрий Сергеевич задумчиво сопел. Куда их занесла нелегкая, он не представлял. Судя по всему, они бегают по чащобе причудливыми зигзагами. И никаких признаков цивилизации - деревенек, линий ЛЭП, дорог, до сих пор не встретили. Глухомань! Зато подозрительного зверья - аж в двух экземплярах. Внешний вид обоих не внушал оптимизма. Ночевать в таком окружении не хотелось.
   Пока руководитель размышлял, Саша нашел место для ночлега небезопасным и вынудил тащиться пару лишних километров до подходящей лужайки: " Костер разведем, и никакой хищник не полезет". Бивак разбили в центре подальше от кустов и по совету бывалого Кабанчика старательно выпололи окрестности радиусе ста метров, обложили периметр растительностью поколючее, натаскали стожище сухих палок для кострища. На усталость и голод не жаловались. Трудовой энтузиазм подогревали неизбывные воспоминания о зубастом мастодонте.
   В пупыреевском чемодане отыскалась ценнейшая вещь - палатка. Сшитая из серебристой ткани, она, сложенная конвертиком, умещалась на ладони, и ее поначалу приняли за носовой платок. Материю развернули, покрутили так и сяк, но определить методику установки не смогли. Петли для колышков, растяжки и всякие крепительные приспособления отсутствовали.
   - Она надувная, как кукла, - сообразил технически подкованный холостяк Жмакин, имевший познания в определенного типа куклах, и выудил из шва резиновую трубочку. - Знакомая конструкция. Вот сюда следует закачивать воздух.
   Мужчины дули в трубочку по очереди. Все, кроме Пупыреева. Он искал в чемодане консервы, съеденные утром. Общими усилиями четырехугольник превратился в просторный домик, разделенный по центру кисейной перегородкой на две комнатушки. Дмитрий Сергеевич распорядился поселить в одной женщин и ребенка, во второй - себя.
   - Создавайте костер и мне не мешайте. Буду позаниматься планированием графика ночных дежурств, - строго распорядился он, снял кроссовки и нырнул за полог. Минут пять в палатке что-то приглушенно чавкало и скрипело, руководство обустраивалось всерьез и основательно. Затем мощный храп потряс окрестности.
   На грохочущие рулады пупыреевской носоглотки лесное зверье ответило протестующим воем. Всем сделалось жутко. Слабый пол отказался ночевать в палатке, рассудив, что это небезопасно. Наступит в потемках ножищей какой-нибудь слоняра с клыками, и превратит в отбивную.
   - Да не беспокойтесь. Мы по очереди подежурим, правда, товарищи? Огоньком, если потребуется, отпугнем, - уговаривал женщин Саша Крюков.
   - Не-е, мужики, увольте, - отмахивалась Пещерная, попутно сбивая крупных, как шмели, насекомых, предположительно комаров. - Дрыхнете там сами, раз вы такие храбрецы.
   Комплимент отдельным мужчинам пришелся по вкусу. Аристарх Христофорыч отважно выпятил грудную клетку, но протяжный вопль с хрустом, долетевший издали, дал ему выполнить движение лишь на две трети. Жмакин почувствовал острую нехватку кислорода и закашлялся. Алик и Боба прилипли друг к другу, словно сиамские близнецы. Верочка спряталась за Сашу, Пещерный - за Жанну Сазоновну, Кукишева - за Кабанчика. Отец Григорий заслонил крестом Мишеля, завернутого в рясу. Пупыреев продолжал истово храпеть, сотрясая хлипкое жилище выдыхаемыми торнадо.
   - Врешь, не возьмешь бывшего морпеха! - Штопор выдернул из кармана бутылку, одним глотком выдул остатки самогона и, сжав в руке, как гранату, опустевшую посуду приготовился подороже продать свою жизнь. С помощью могучего русского языка, он с физиологическими подробностями обрисовал будущие проблемы с пищеварением у того, кто попробует им поужинать: " Шишь вам! У меня первач на махорке. Окочуритесь!"
   Дичь, похоже, придерживалась иной точки зрения и явно готовилась употребить венца природы даже в проспиртованном виде и с махокой. Под воинственные лозунги Штопора, жертвы гипноза сгрудились у палатки. Желание завалиться спать на свежем воздухе пропало. Не до сна, когда вокруг шастают хищники, рычат, воют и чавкают. Отбиваться, собственно, нечем. Аликова зажигалка-кольт, штопоровская поллитровка и тумановская дубина, изготовленная на скорую руку для прополки территории, серьезной защиты не гарантировали. И годились разве для разгона уличных котов.
   -К-к-критическое п-п-положение,- пролязгал зубами Боба. Ему вторил лязг коллективный.
   - Г-господи, и-избавь нас, грешных, от д-диавола, - пробубнил отец Григорий и жестом пригласил слабых духом к молитве. Алевтин Иваныч блеющим тенором затянул "Отче наш", Боба - "Харе кришну".
   - Л-лучше д-двустволку п-попросите, - съязвил циничный Буреломский.- И-или г-гранатомет.
   Григорий Андреевич сурово поджал губы. Вот, нехристь, издевается над словом животворящим!
   - Тихо, кореша! - насторожился Туманов и ткнул дубиной в темень. - Вроде гавкает кто-то. Слышите? Ей-богу, гавкает!
   В лесу гавкала собака. Этот родной одомашненный звук вернул мужчинам потерянное самообладание. Жмакин задышал ровнее, Алевтин Иванович вытер со лба ледяной пот. "Гей, люди!" - Саша радостно гукнул. Алик чиркнул зажигалкой, и дрожащий огонек выхватил из потемок синие лица товарищей по несчастью.
   -Э-гей! А-у! Сюда идите! Мы здесь!
   На зов ним подскочил крупный лохматый пес, помесь сербернара и дворняги. И вцепился зубами в Бобину штанину.
   - Уберите псину! Или я за себя не отвечаю, - истово лягался Боба. Но, получив вожделенную свободу от клыков, спрятался в женской половине палатки.
   - Ты чего милый разбуянился? - успокаивал пса Крюков. -Перестань народ пугать. Ого! Да ты, братец, в крови. Ну, куда, куда ты меня тянешь?
   Он вытер испачканные пальцы о джинсы.
   - Друзья, мне кажется, его хозяин где-то рядом. И с ним что-то нехорошее случилось - кровь не собачья. Надо идти на помощь. Кто со мной?
   - Может...э-э... тово...э-э... подождем утра, - здраво рассудил Пещерный. - С утра м-мудренее.
   - Мне Дмитрий Сергевич приказал срочно костер организовать,- всполошился Жмакин и завертел головой в поисках дров.
   -Дров, кров, любов, - на Буреломского накатил приступ вдохновения, он отрешенно уставился в звездное небо, точно призывал оттуда свою Музу. Боба в палатке шепотом проклинал псиное отродье за покусанные штаны.
   -Тьфу! Завелись, козлы. Может, человек в беде? - смачно плюнул Штопор. - Костя, Шурик, батюшка, пошли.
   -А за козла ответишь, - крикнул вслед Алик, решивший погодить с творческими муками, поскольку спасательная группа сформировалась, и добровольцы больше не требовались. И светлоокая муза куда-то смылась...
   Спасательная бригада вернулась под утро, едва живая от усталости и ободранная до неузнаваемости. С собой на самодельных носилках из двух перевязанных "лианами" жердей принесли седого окровавленного мужика в серебристом, как у товарища Пупыреева, многокарманном комбинезоне и стоптанных кирзовых сапогах.
   - Вы чо до сих пор костра не развели? Мозгов не хватило? - прохрипел Жмакин, плюхаясь рядом с носилками. - Мы ж еле вас нашли. Хоть бы посигналили чем. Всю ночь по буеракам кувыркались.
   Пес, повизгивая, бросился к раненому.
   - Кышь, кышь, инфекция бродячая, - пригрозила ему Кукишева, отодвигаясь на безопасную дистанцию.
   - Воды! Дайте воды, товарищи! - Верочка сорвала с себя марлевую распашенку и бросилась к раненому.
   -Ну, девка, ни стыда, ни совести. Прямо перед мужиками загляется, - прошипела Кукишева, пораженная зрелищем невиданного стриптиза.
   Саша насупился, но отвернулся. Пещерный, Жмакин, Буреломский выпялились на загорелую девичью грудь, точно коты узревшие приметы марта. Штопор угрюмо рвал прозрачную одежку на полосы. Верочка осторожно смыла засохшую корочку крови с лица незнакомца. Жмакин удивленно присвистнул:
   -Тю-тю! Гелий Федорович? Лапша? Господа, узнаете нашего горе-избретателя? Помните, про него "Светлый путь" фельетон печатал. Смешной фельетонище о том, как этот гражданин воровал у "Хрюпкомсетей" электричество. Ха-ха-ха!
   - Заткись, пожалуйста, полуумок,- хмурый Штопор поманил пальцем Буреломского. - Эй, поэт, ты ружьецо просил. Это подойдет?
   -Сам дурак! - окрысился Алик, изучая странную трубу с рубчатой рукояткой и прикладом- вилкой. - Деревня! Это фоторужье со вспышкой. Смотри! Наводим его на объект и...
   Алик навел мощный объектив с выпуклой линзой на Аристарха Христофорыча - Внимание! Сейчас птичка вылетит!
   Предусмотрительный Жмакин отскочил от греха подальше, и по пути, расквитываясь за "полоумка", саданул подошвой в бок Штопора.
   В аппарате сухо шикнуло, предполагаемый объектив выплюнул вместо "птички" длинную струю пламени и то место, где секунду назад находился инженер-конструктор, обуглилось. Аристарх Христофорович запоздало ойкнул, понюхал воздух, остро пахнущий гарью, потрогал лейтенантские канты на штанах и, убедившись в их целостности, с воплем: " Ах ты, негодяй!", бросился на Буреломского.
   Они сцепились. Замелькали кулаки. "Чвак! Чвак!" - состоялся взаимный обмен ударами. Драчунов растащили. Аристарх Христофорович сверлил противника сверкающим глазом, второй медленно заплывал синевой с багрянцем, отбрыкивался и матерился. Поэт матерился изыскано. Софья Олеговна требовала соблюдать приличия.
   - Начхать! Я этому индюку башку отвинчу, - извивался в тумановских объятиях Алик, - Он мне почти новый пиджак испортил! Подарок союза писателей...
   - Я те не то испорчу. В тюрьме сгною, молокосос паршивый. Я те оттучу кнопки нажимать... Я те...покажу "птичку"!
   - А пальцем в глаз слабо? - подзадоривал Мишель. - Или пяткой в нос?
   - Цыц, чадо! - батюшка звонко отвешивал Мишелю подзатыльники и получал сдачи пяткой по органам дыхания. Жанна Сазоновна возмущалась непедагогическими действиями священнослужителя.
   За выяснением отношений и прочими хлопотами никто не заметил восхода солнца. Светило, прежде блукавшее под кустами, забралось на кроны деревьев и радостно брызнуло лучами по замурзанным физиономиям хрюпинцев.
   - Ничего себе, насвинячили! - изумился Кабанчик, оглядывась.
   Зрелище впечатляло. Аккуратно ощипанная с вечера поляна приобрела диковинный вид лагеря вынужденных беженцев, по которому с внезапным обыском прошелся хан Мамай. Небрежно выпотрошенный чемодан, носки, трусы, майки и мелкая житейская дребедень в нехудожественном беспорядке смешались с кривыми палками, в изобилии собранными для костра. В подготовленной с вечера ямке под кострище среди измочаленных дров курились дымком скрюченные пупыреевские кроссовки.
   - Обувь Дмитрия Сергеевича сожгли? - ужаснулся Алевтин Иванович.- Альберт, ты что натворил, поросенок? Ты за топливо отвечал?
   - Я, дядюшка, не филин, чтоб в темноте отличать резину от древесины. На ощупь не разберешь, - развел руками Алик и застыл в позе лотоса на цветоножке.
   Позы остальной компании вычурностью не отличались. Не до изысков стало, как располагались, так замерли. На лужайку, смахнув тощую изгородь колючек, медленно выбрался очередной "мастодонт" и направился к палатке. Нынешний лесной обитатель заметно отличался от вчерашнего, кукившеского, что, впрочем, мало кого обрадовало. Внешним видом зверь походил на гибрид облысевшего кота с акулой, вдруг выросших до размеров "камаза" с укороченными ногами-тумбами вместо колес. Вполне возможно, акулья харя имела и соответствующее зубовное оснащение. Проверять биологические гипотезы не тянуло. У большей части хрюпинцев проявились иные позывы, более естественные в столь зловещей ситуации.
   -Брысь! Брысь отсюда, котяра! - Мишель швырнул в чудище веточкой, коей развлечения ради колотил по приметной выпуклости на палатке, где разместилось спальное лежбище вице-мэра.
   Предполагаемый "котяра" задумчиво схрумкал веточку и с интересом посмотрел на единственного храбреца. Без всякого плотоядного подтекста. И даже приветливо мотнул тошнотворно голым длиннющим хвостом.
   - Господа, я просил меня не беспокоить. Немедленно прекратите безобразничать! Больно же! - из распахнутого зева палатки показалась тыльная часть Дмитрия Сергеевича, с прилипшей к ней жестяной банкой из-под свинной тушенки.
   Украшенный банкой тыл, "акулокоту" не понравился. Или напомнил о существовании какого-то более могущественного и, крайне опасного, врага. Он истошно мявкнул, весьма резво для многопудовой туши развернулся на девяносто градусов и ударился в бега сквозь проломленный периметр. По нахальству характера - черте, присущей всем представителям кошачьих, напоследок смачно щелкнул кончиком хвоста по окорокам вице-мэра. Хря-ясь! Туго натянутая ткань комбинезона треснула, обнажив молочно-белые ягодицы.
   - В-ва-ай! В-ва-вай! - ужаленный болью Пупыреев, задом вывалился из палатки наружу и по-собачьи, на четвереньках, завертелся вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть, таким непривычным для руководящего работника образом, место воображаемого укуса.
   ГЛАВА 3
   - Вы, сударь, совсем спятили? Мне, образованному человеку, предлагаете поверить в эту чушь! - в знак величайшего презрения брови на опухшем лице Аристарха Христофоровича Жмакина сложились "домиком". - Ваши объяснения граничат не с современной наукой, а с психиатрией. Надо же, мы, по вашему мнению, поникли в параллельный мир. Бредятина! Сильно-то головой стукнулись?
   - Голова в порядке, - Гелий Федоворич Лапша потрогал повязку из верочкиной распашонки, намотанную на манер мусульманской чалмы после шторма. - Повторяю, это не хрюпинский район, не другая область, и даже не Африка. Другой мир, понимаете? И не параллельный, а скорее соседний. Я толком не разобрался, хотя побывал тут дважды, готовил маячок. С третьим, как видите, не получилось. Прокололся на ерунде. Денег на лицензионные программы не хватило, купил пиратские копии. И момент перехода программа заглючила. Генератор пошел вразнос, и меня вместо финишной камеры выбросило над лесом. Удивляюсь, что меня не разнесло на атомы. Может, масса критическая была? На мне вещи для базы, запчасти, Филимон, собака для охраны вещей. Многовато.
   - Харе по ушам ездить, братан. Пурга твоя физика-шизика,- поддержал инженера Костя-Кабанчик, выстругивая из трехметровой жердины нечто похожее на копье каменного века.
   -Здешние места, конечно, с бо-ольшим прибабахом. И зверушки странные крутятся. Зубастенькие. Печенкой чую, военка наша их нахимичила и пустила на жительство в засекреченный заповедник. Нехай, мол, на природе побегают. А нас для опытов сюда засунули. Сидят теперь генералы в бункерах и в телевизор наблюдают - сожрут нас ихние бестии или не сожрут. Кстати, Пупырь, мы-то кого жрать будем? У меня кишки ссохлись. Вторые сутки толком не евши...
   -Кст..ин... Еф..ыч, в..ше... хм...е по..в..ние не...ет..К..да... тк..ешь...пр...а..зит?Бо..л..о! - шипело в палатке, где Алевтин Иванович Пещерный заботливо умащивал пораненную зверюгой ягодицу городского руководства остатками свинячьего жира.
   Бред! Бред! Бред! - повторял Аристрах Христофорыч в так ударам дубиной, которой поэт приводил обугленные кроссовки в удобоносимое состояние
   .- Нас зачем потащил? Для компании, чтоб не скучать? - возмутился Алик, продолжая приводит кроссовки Пупыреева в блинообразное состояние.
   - Никого я не тащил. Оборудование работало в неуправляемом режиме.
   Лапша принялся вычерчивать пальцем на обугленной земля круги, линии, квадраты, щедро сдабривая геометрическую галиматью формулами из высшей математики.
   - А человечьим языком нельзя? - почесал затылок Штопор. - У меня в башке свербит от твоей цифири.
   - Ладно. Попробую попроще. Смотрите, здесь находится наш континуум. Или Вселенная. Сдвинемся на пару градусов сюда по оси. Мы, по идее, находимся здесь.
   - Ни фига себе, по идее, - протянул Боба, следя за лапшовским пальцем, елозящим по очередной загогулине. - Сколько тут парсеков?
   - Погоди ты со своими гомосеками, - цыкнул Кабанчик и напряженно сощурился - Эй, изобретатель кислых щей. Ты, говоришь, сюда добровольно топал. Значит, владеешь соответствующим агрегатом для перемещения? Колись-ка...
   - Вообще-то оборудование имеется...
   -Чего же ты мозги людям полощешь? Где твоя шарманка? Заводи и поехали.
   -Видите ли, Константин...гм-м...Ефимыч, дублирующий комплект находится на маячковой базе. В какой она стороне - не представляю? Пеленгатор остался в чемодане. Чемодан пропал при падении.
   - Здесь, здесь ваш чемодан! - возликовал Боба.- Почти целый! Софья Олеговна только один кусок кожи отрезала с крышки. Ей приспичило залатать комбинезон Дмитрия Серегевича. Как приборчик выглядит?
   -Уже проверил. Там ни запчастей, ни пеленгатора нет. Он небольшой, вроде книги, на ноутбук похож. Наверное, потерялся. Но, это не главное, дорогу найдем. Проблем в другом - исчез пакет с программами.
   -По-те-рял-ся!- по слогам протянул Кабанчик и хлопнул по черепу ладонью, сбивая наглых комаров с крыльями бабочек - Штопор, зараза, ты чемодан нес?
   - Дык, в нем ничего окромя трусов и носков не было. Лучше у начальника спроси. Он чемодан приволок, помнишь? Еще стахановскими штанами тебя одарил.
   Не интересуясь дальнейшими подробностями насчет приватизации штанов, Кабанчик отправился к начальству за пояснениями. Дипломатическими подходами к чиновникам хрюпинский олигарх никогда себя не утруждал, и минут десять палатку сотрясали бурные переговоры на повышенных тонах. В конце-концов, выяснилось, что вице-мэр не мудрствуя лукаво принял железочки-коробочки за пустячные предметы и выбросил в ближайшие кусты еще на той поляне.
   - Мне о людях следовало заботиться, - сурово объяснил всепонимающему Пещерному, но так, чтобы слышали окружающие и в первую очередь председатель совета директоров "Хрюпсталькострукции". - Я за них питание всегда в ответе перед государством и совестью. Железками человека накормишь. Я прав?
   -Ты больше всех тушенки стрескал. И ночью тайком жрал - не унимался Кабанчик - Слышь, Витек. Давай питона твово замочим. Шахнем по нему из этого... фоторужья. И зажарим сразу. У змеюк, слышал, мясо вкусное. И шкурка у них полезная. Верке, например, нагрудник сошьем. Заодно поищем изобретальские программки.
   - Где теперь искать-то? - вяло отмахивался Штопор,- Перли по лесу, как лоси, без оглядки. Я лично туда дорогу в жисть не вспомню.
   - По следам можно попробовать. -задумался Саша. - Наследили-то почище стада кабанов.
   На потуги голодного олигарха, сколотить охотничью команду из огорошенных последними событиями хрюпинцев, помимо Витька, откликнулся Саша Крюков. Под жалостливые стенания Верочки, одетой в мужскую майку из чемоданных запасов: " Ребята, не надо мне никаких нагрудников. Обойдемся без мяса. Лучше ягодок каких поищите, и назад" - добыватели скоромной пищи с отточенными жердинами на плечах и "фоторужьем" под мышкой отправились по следам "акулокота". Остальная публика в смятении чувств, утоляла голод растительностью, которую Лапша назвал вполне съедобной, и живо обсуждала возникшую перспективу вернуться домой хотя бы к ужину. Растительность имела вид молодого шиповника, вкус земляники и немного удовлетворяла требования желудков. "Бред! Бред! Бред!" - отрицал Аристрах Христофорыч в такт ударам дубиной, которой неугомонный поэт приводил обугленные кроссовки в удобоносимое состояние.
   Маятся в ожидании белковой пищи пришлось недолго. К полудню охотники приволокли не обещанного питона, а двух пудовых крыс с заячьими ушами и перепончатыми крыльями. Заросшие зеленоватой шерстью туши поначалу не привели будущих едоков в состояние кулинарного восторга.
   -Фу-у, какая дрянь, - скривилась Жанна Сазоновна, по должности приученная поглощать любые экзотические продукты - потроха черепашек, крокодилью вырезку, поросячьи ушки, отжатые в уксусе, мидии в белом соусе.- Вы бы еще мышей наловили, добытчики!
   - Они, случайно, не вампиры?- поинтеровалась Верочка.
   - Ты че? Нормальные крысы, - возмутился Штопор.- Мясистые. Тут навскидку сорок кило. Все нахаваетесь.
   - Они с дерева на нас прыгнули,- пояснил Кабанчик, полосуя перочинным ножиком добычу.- Чуть, сволочи, в загривки не вцепились. Запросто башку бы откусили. Хорошо Сашок среагировал и одну дубиной на лету сшиб. Вторую Филимон на мне загрыз. Сейчас шашлычок из крысок сбацаем. И порядок.
   Сладкое слово "шашлык" вынудило примириться с действительностью. Уже стало ясно, что привычных деликатесов здесь не сыщешь, и волей- неволей потребляй пока по возможностям. Тем более единственный эксперт по чужому миру Гелий Федорович Лапша кротко резюмировал: " Шашлык получиться!"
   - Еда - не роскошь, а средство передвижения по пампассам, - добавил Алик Буреломский фразу, показавшейся ему достойной вечности, и с коровьим выражением на лице проглотил остатки зеленых плодов.
   - А теперь, господа, главный сюрприз, - остановил гастрономическую дискуссию Саша Крюков, и с улыбкой протянул Лапше пластмассовый коробок. - Ваше имущество?
   - Пеленгатор?! Боже мой, вы не представляете Саша, какую услугу оказали! Вы нас спасли! -обычно флегматичный Лапша с жаром схватил коробку, и, откинув крышку с экраном, застучал по клавишам, активизируя прибор. - Больше ничего не нашли? Упаковка с сидидисками не попадалась?
   -Сосисек точно не было,- ответил Штопор, умело потроша летучих крыс.- Их бы я учуял. Мы же там каждый кустик общупали...
   - Не беда, диски меченные для пеленгатора. Засечем. Хотя на базе вроде есть резервный комплект. Ура! Маяк работает. Сигнал дает четкий, практически без помех. Минуточку! Нам идти на восток километров... э..э... словом к вечеру будем на месте.
   - Что я говорил? Восточное направление - верное, но некоторые паникеры сбили с правильного пути, - из палатки выбрался Дмитрий Сергеевич Пупыреев, обряженный в комбинезон с квадратной заплатой на тыльной части тела, и готовый взять руководство экспедицией в свои надежные руки. Высокое чувство ответственности за судьбу людей и собственную репутацию, помешало ему вспомнить, что панику вызвал саблезубый "мастодонт", и он лично, вопреки плану, возглавил суматошный драп, куда ноги понесли. Кстати, о ногах.
   - Кто спрятал мои туфли? - Дмитрий Сергеевич наступил босой пяткой, привыкшей к нежности туркменских ковров, на острый сучок и зашипел, удерживая в грудине нецензурные выражения.
   -Мы их ночью просушили, и немножко размяли, чтобы не жали - Алик с виноватым видом подал два чудовищных лаптя с оранжевами полосочками по бокам. - Видите, какие мяконькие получились...
  
   Прогноз Лапши о ночевке на резервной базе не оправдался. После обильного завтрака вынужденные путешественники по параллельному миру вместо небывалого взлета сил, который ощутил только бодрый, как огурчик, Пупыреев, они едва волочили гудящие ноги. Блуждание по зарослям накануне, бессонная ночь на свежем воздухе, охотничьи труды на благо желудка, новый марш-бросок по тем же кущам и прочие прелести одичавшего туризма, вытянули все силы - физические и моральные.
   - До вечера не успеем, - здраво рассудил Лапша, когда условная дорога из горизонтального положения помаленьку начала повышать градус подъема и косматые кроны деревьев сердито зашелестели над головами.
   - Еще один сусаноид выискался, опять завел неведомо куда, - серый от усталости Кабанчик обнял для равновесия ствол. - Пеленгатор твой сдох?
   - Фурычит, миленький. Осталось пара километров в гору, потом вниз к озеру. И мы, считайте, дома. Но, - Лапша вздохнул, - не осилим. Лучше не рисковать, на ночь глядя.
   Процесс обустройства на сон грядущий на этот раз прошел более-менее организовано, без ругани, споров и намеков на происхождение от обезьяны. Видно, предыдущий опыт не прошел даром, что было немедленно отмечено в устной речи вице-мэра, по-медвежьи ковылявшего в диковиных чоботах вокруг палатки.
   Он утвердил список дежурств, оттужинал разогретым шашлыком с чаем без сахара и завалился спать, уверенный в неукоснительном выполнении распоряжений ответственного представителя администрации. Его заразительному примеру последовали остальные. Оцивилизованная стоянка огласилась тракторным храпом мужчин, и нежным - женщин. Лишь малолетний Мишель чмокал губами.
   Впрочем, строгий график дежурств закончился на первом часовом. Несущий вместе с Филимоном караульную службу Боба, экстремальные ситуации любил изучать на экране монитора. И больше камасутровского толка. После близкого знакомства с местной флорой и фауной, он испытывал чувство, максимально приближенное к панике. При малейшем шорохе вздрагивал и принимал позу легкоатлета, собирающегося рвануть с низкого старта: при первом же намеке на опасность готовился покинуть ответственный пост и мгновение ока очутиться на вершине горы в самой недосягаемой точке. Он, дрожа, проскандировал взглядом темноту вокруг костра, сделал вывод, что гораздо безопасней находиться на дереве и наблюдать за порядком сверху. И мигом осуществил превосходный план. Он даже с неким комфортом устроился верхом на толстом суку и прижался щекой к прохладному, как ему показалось, стволу, предварительно сжав его в объятиях на всю длину рук.
   Утром, проснувшись, обнаружил, что сидит верхом на чешуйчатом питоне, обнимает то место, которое с натяжкой можно назвать шеей, а морда пресмыкающегося возлежит на его плече, хлопает веками и с философским спокойствием изучает бегающих по стволу букашек.
   Надо признать, что Бобина нервная система, в крайне неприятной ситуации, проявила свойства близкие к героизму. Будущий медик и директор фирмы по астральным контактам, не притронулся к бесполезному в данный момент оружию Лапши - бластеру, болтавшемуся в чехле за спиной, и воспользовался скудными профессиональными знаниями.
   - Я - несъедобный, инвалид детства, - честно предупредил он соседа по спальному месту свистящим шепотом.- У меня хроническое плоскостопие, свинка, ишиас, ангина, коклюш, бутузизм, ящур...
   Питон задумался, словно определяя степень инфекционной опасности партнера по ночевке, и убрал свою голову с плеча. Когда прозвучало роскошное слово "триппер", попытался выдернуть шершавое тулово из-под седалища болезнетворного гомосапиенса, но после описания симптомов бытового сифилиса, в панике ударился в бега. Боба, лишенный креплений с деревом, мешком рухнул на землю.
   Звук удара и гавканье Филимона с успехом заменили сигналы побудки.
   -Полундра! На нас напали! К оружию, братаны! Бей гадов по сусалам! - спавшие "валетом" у выхода Штопор, Саша, Лапша и Кабанчик кубарем выкатились к погасшему кострищу, похватали копья и ощетинились ими на четыре стороны света. Выскочивший следом батюшка, осенил эти стороны серебренным крестом. Буреломский, Жмакин, Пещерный по-пластунски стремительно ползли под защиту местной растительности.
   Женщины и Мишель запутались в кисейной перегородке, выдрали ее объединенными усилиями и в ходе разборки завязли в ней окончательно. И теперь куль тел, замотанных в материю, паучьим манером двигался неведомо куда без всяких ориентиров. На этом сооружении, словно бедуин на верблюде, восседал в семейных трусах Дмитрий Сергеевич Пыпыреев, на лице которого отражались слабые мыслительные процессы.
  
  
   Красотища! У нашего Мобилы губа не дура. Местечко выбрал для себя полный отпад! - Кабанчик развалился в шезлонге из базовых запасов, и наслаждался заслуженным отдыхом, с хрустом перемалывая крепкими зубами остатки вчерашнего шашлыка.
   Лапшовская база расположилась на склоне горы в неглубокой пещерке с выходом на просторную площадку, вытюуженную природой глаже лысины Пыпыреева. Помимо эстетических, открывшиеся взору окрестности, имели и другие положительные факторы. Например, флора вокруг росла поприличней: вместо высоченных лесин в два обхвата - редкие кустики, еще ниже - ворсистая травка, восхитительным ковром полого стекавшая по склону к озеру до желтой полоски песка. Озерцо, по размерам - не больше сельского пруда, для разведения карпов и толстолобиков, широкой подковой охватывало подножие горы. А за ним до горизонта - равнина, по всем признаком изрядно осованенная. Единственное, что настораживало в этой саване, по ней лазила стадами в одиночку какая-то подозрительная живность, кушала зелень и, вполне возможно, с энтузиазмом лопала друг друга. Однако хрюпинцы не собирались изучать кулинарные пристрастия чужого для них мира. Близилась минута, когда сумасшедший изобретатель Гелий Федорович Лапша завершит наладку своего сумасшедшего оборудования, надавит на кнопочку и отправит домой, к привычным домашним стенам, к родственникам, друзьям, коллегам по работе, к женам и любовницам...
   - Может, искупнемся на посошок? - предложил Штопор.- Хоть грязищу смоем. Все чешется спасу нет. Водичка, наверное, прогретая, тепленькая.
   - А спинку нам крокодил тутошний потрет. Зубками. Да? - ухмыльнулся Алик.
   -Не вижу я крокодилов. Водичка прозрачная. Как слеза христова. Аж дно просвечивает. Рискнем?
   - Не-а, у меня шнурки не глаженные к торжественному выходу. О, смотри! Вон и крокодил на помывку идет. Сейчас водичку взбаламутит.
   Со стороны зеленой саванны к озеру притопало чудище, в сравнении с которым, кукишевский мастодонт смотрелся милым щеночком пуделя. Целая гора мяса с хвостом, длинной шеей, увенчанной питоньей мордахой, с разгону плюхнулось в воду. Поднятая волна с шипением залила песок на пляже.
   -Господа, господа, настоящий динозавр!- изумился Алевтин Иванович Пещерный и хлопнул ладонью по лбу. - Господи, почему ты забыл про фотоаппарат! Бесценные научные сведение пропадают!
   -Че, много бабок дадут? - деловито оседомился Кабанчик. - За обычные фотки? Больше чем за порнуху?
   - Нобелевская премия! - простонал Пещерный.
   - В баксах, спрашиваю, скоко будет? На кой мне нобили...
   -Полмиллиона! Нет, восемьсот тысяч. Миллион!
   -Не слабо! Надо срочно застолбить грядку. Эксклюзивные права, оформление в собственность ...Мобила, скоко за машину хочешь?
   - Уберите свои грязные лапы от государственных интересов, кровосос! - возмутилась Софья Олеговна Кукишева. - Машина - народное достояние. Дмитрий Сергеевич, требую немедленно пресечь захват госсобственности.
   - Да-да, Дмитрий Серегевич, почему все лучшее захапывают денежные мешки. А малому бизнесу опять шишь достанется, - Жанна Сазоновна, уперев кулаки в бедра, подступила к хрюпинскому олигарху с физическими намерениями дать по физиономии. Очи ее блистали алчным финансовым огоньком.
   - Братаны, не гоните поперек батьки. Все путем. У нас все получится, как в том кине.
   - У нас? - Аристарх Христофорыч сердито поддернул штаны, что у него означало высокую степень готовности биться за свои гражданские свободы до последней капли крови.- Попрошу выражаться яснее.
   - Кто выражовывается? Я выражовываюсь при бабах?- набычился Кабанчик, искрене считавший себя человеком с неудержимой тягой к прекрасному и вечному. Он даже знал, что меценат - бескорыстный покровитель искусств, а спонсор - вовсе не представитель сексуальных меньшинств.- Ах, ты спирохета бледная! Уйди с глаз долой, инвалид умственного труда. Брысь!
   - Константин Ефимович, вы меня неправильно поняли, - инженер-конструктор дал задний ход в прямом и переносном смысле: пятясь, удалился на другой край площадки, подальше от гневливого олигарха. Беснуется, харя бандитская! Жуткий тип по слухам, не брезговавший лично топить ночью врагов и конкурентов в городском фонтане напротив мэрии.
   -А чего меня понимать? Я вам не картина этого...Грубенса "Приплыли" или "Не ждали", - смягчился Кабанчик.
   - Рубенса, Константин Ефимович!
   - Бубенса, Дубенса. Какая, собственно, разница! Вы лучше за мыслью следите. Бабок хватит на всех. Поняли? Сюда помимо научных придурков туристов можно вагонами возить. По тыще баксов за однодневный круиз, сафари на дино...гавров - десять тысяч. Прибыли - миллионные. А расходов с гулькин нос. Просекли? Создаем акционерное общество типа с ограниченной ответственностью. Я тут прикинул - семь паев хватит.
   -Почему семь? Нас же четырнаднадцать! - глаза Жанны Сазоновыны, казалось, полыхнули жаркой плазмой в неширокий кабанчиковый лоб. - Снова жульничаешь, барыга!
   -По кочану! Вас, мадам, здесь трое, семейка, забыли? Не жирно ли - три голоса в совете учредителей? Начнете интриговать, раскол вносить. Это - во-первых. Во-вторых, батюшке не положено лезть в мирские дела, грех. Неча пастыря деньгами искушать.
   - Ошибаешься, сын мой, - басом прогудел Григорий Андреевич. - Я поучаствую в благом деле, ибо уверен, что владыка благословит, мое решение нести в новый мир слово Христа.
   - Да? И владыка даст отмашку? Ладно, не возражаем против участия церкви. Детали с ним сам обкашливай. В-третьих, нашему чинодралу Пупырю запрещено заниматься бизнесом, чтоб не корумпировался. Буркин мигом холку намылит, хотя сам настрогал кучу фирмочек... Верно, господин вице-мэр?
   - В целом государственная политика в отношении с удовлетворением воспринимается всеми муниципальными служащими, - откликнулся Дмитрий Серегевич, соображая, что в его кошелек грубо засовывают грязную пятерню: одно движение и смахнут черную икру, колбаску, маслице с ломтя хлеба, чего он, естественно, допустить не мог. - Но у меня есть двоеуродный дедушка, давно мечтающий расширить поле деятельности своей транспортной фирмы. Обеспечит автобусами по льготным тарифам. Надеюсь, его кандидатура удовлетворит присутствующих? За его моральные качества и честность ручаюсь.
   - Дедушка ваш, поди, заслуженный ветеран куликовской битвы? Он пескоструйной машиной по совместительству не работает?- съязвил неугомонный поэт, накануне получивший от руководства устную выволочку за изуродованные кроссовки, и выдал новую бессмертную фразу, также достойную занесения в анналы истории. - Я согласен с дедушкой. Маразм - светлое будущее всего человечества.
   - Эй, трепло! Хорош языком чесать. Люди о серьезных вещах судют, - пристыдил поэта Штопор, изнывающий от временного беспохмелья. Он прервал сложный многоступенчатый перевод будущей прибыли в литры. Литры получались уважительные. Можно было плюнуть на родное ЖЭУ с высокой колокольни. И предаться упоительному разврату, гусарским забавам, и даже выделить малую толику для ежедневного мытья тела в шампанском прямо из парижских подвалов.
   -А кого еще не включили в список? - втревожились Софья Олеговна и Аристарх Христофорыч, коря себя за поспешные выводы о зверской личине современного капитализма. Неужель отстранят от прибыльного дела? Ишь, Сазоновна, пасть раззявила! Пялится! Мало ей, стерве, центрального универмага, купленного за годовую зарплату доцента-мужа? Так еще две лишних акции хотела у общественности оттяпать.
   -Т-с-с! - Кабанчик приложил палец к губам, и мотнул головой в направлении пещеры, где Лапша в компании с Сашей Крювовым и Веруней с утра копался во внутренностях машины то ли времени, то ли пространства. - Изобретатель у нас с тараканами в мозгах. Ему пай, что покойнику махорка. Подкинем ему бабок на науку и, нехай, носится по континуумам своим, абы делу не мешал. На крайняк, назначим техническим директором с совещательным голосом. Или консультантом с большим окладом. Короче, подержим на поводке.
   - Но он же автор изобретения? Интеллектуальный, так сказать, собственник, по судам затаскает, - воспрял духом Аристарх Христофорович.
   - Это проблема Пупыря. Пусть разбирается, кто чей собственник. У него юристы-дармоеды по управе косяками шляются, озверели. За долги чего хочешь взыщут. А нет, организуем э..э..э- Кабанчик со скрежетом поскреб трехдневную щетину. - пошлем на курсы..э...э...э... топающих менеджеров.
   -Наши курсы наподобье старой бурсы, там нам, господин Туманов, что-нибудь преподадут - продекламировал Алик и осекся на третьей строке.
   Из пещеры, сгорбившись, выбрался Лапша, задумчиво теребивший мочку уха.
   - Гелий Федорович, получилось? Домой едем?
   Митингующие акционеры-пайщики, как по команде "Р-равняйсь!", устремили взоры на технического директора предприятия. Домой?
   Тот зябко передернул плечами.
   -Программы дохлые. Не тянут. Домой пока не попадем. Если не отыщем те, что со мной были, не попадем никогда...
   Воцарилась оглушительная тишина, словно на торжественном собрании районного актива с участием главы государства, вместо призыва к дальнейшим успехам, оратор произнес неприличное слово в адрес почетного президиума.
  
   Вторые сутки команда добровольцев, утвержденная и проинструктированная лично вице-мэром, шарила по ту сторону горы. Лапша, Саша и Кабанчик перетряхивали кусты, траву, папоротники, лопухи. Пещерный в компании с Буреломским и Крюковым щупали, мяли и просеивали почву. Пока без результатов.
   - Чего трепался языком, Мобила? Диски меченные, пролангатором запросто найду, - упрекал перемазанного зеленью Лапшу не менее замызганный Кабанчик. - Молчит лакатор?
   - Молчит,- соглашался Лапша. - Но прибор надежный, проверенный. У него радиус действия - километр. Сбоев никогда не давал. Тут что-то другое. Может, вы место перепутали?
   - Здесь, здесь пеленгатор валялся, - возмущался Штопор. - Под тем кустом. Я на него носок привязал, видите?
   Носок сиротливо болтался на веточке, доказывая правоту и следопытские таланты жэковского сантехника.
   Попутно проводили снабженческие операции: собирали пищевую зелень, отстреливали белковую живность и, невзначай, ухлопали знакомца Бобы - питона. Пятнистого гада завалил из бластера Штопор, превратив гигантского червяка в добротно прожаренную десятиметровую колбаску.
   - На неделю, пожалуй, хватит, - определил экономный Аристарх Христофорович за ужином, на правах дежурного по кухне, оделяя едоков порционными кругляшами.
   - На неделю? - опешила Жанна Сазоновна. - Вы намерены неделю жрать эту гадость?
   - Не нравиться - отдайте мне.
   - Подавишься. У меня муж полуголодный и ребенок. Нашей семье требуется высокое питание.
   - Усиленное, тетушка, - поправил родственницу Буреломский. - Питание бывает усиленное. Высокое - из другой оперы.
   -Цыц, умник! Мне нужна нормальная жратва вместо змеючьей. Я домой хочу. Ясно!
   - Намек понятен,- откликнулся из шезлонга Кабанчик. - Мол, вы, мужики, по лесу для собственного удовольствия лазиете. В бордельчик к местным бабам протоптали дорожку. Так? Нашла удовольствие. Там на каждом шагу такие падлы водятся, что не знаешь, куда от них бечь.
   - Бабы? Какие бабы? То-то я гляжу, чегой-то мой рыло в сторону воротит, усталым прикидывается. Алевтин, объяснись немедля!
   - Жанусенька, рыбонька, какие бабы? Константин Ефимович пошутил. Он метафорой выразился, ф-фигу-рально...
   -Да знаю, что ты только фигуристых обслуживаешь, павиан бесхвостый.
   - Батюшка! Григорий Андреич, скажите, чем мы занимаемся..
   - То же мне авторитет, батюшка! Он всех хрюпинских баб попользовал, - в запальчивости привела сомнительный аргумент Жанна Сазоновна.
   - Как всех? - в голосе доцента, задавленного непомерными физическими нагрузками, прорезались нотки близкие по тональности к чугунным. - И тебя пользовал?
   -Это иносказание, сын мой, метафора,- занервничал батюшка. - Дщерь Жанна имела в виду исповедальное пользование посредством церковных таинств...
  
   Ночью Дмитрия Сергеевича Пупыреева мучили кошмары, организованные, как он подозревал, сексуальным воздержанием. Чаще всего кошмары являлись к нему в обольстительном образе верной подруги и утешительницы, парикмахерши с задатками визажиста Виолетты Апполонской, по паспорту Варвары Свинаревой. Образы причиняли разные физические неудобства.
   Выдающиеся Виолеттины формы, затянутые в бикини цвета моренго, пылали тропическим зноем, в ложбинке меж ядрообразных грудей болтался золотой кулончик в виде фигового листка, пронзенного кривой амурьей стрелой. Остальные детали одежды отсутствовали, что крайне смущало. Смущала, однако, не полуголенькая любезница. А несколько строгая официальная обстановка, обязывающая даже в индивиуальных сновидениях пристально следить за моральным обликом. Но сны, очевидно, окончательно свихнулись и вышли из повиновения.
   Первый кошмар происходил на территории хрюпинского парка культуры и отдыха имени тружеников пищевой промышленности, в павильоне выставки-продажи товаров японской фирмы "Самсунг". Под одобрительные вопли посетителей: " Поддай, матушка, барину лозанов горяченьких!", законная супруга Клавдия Петровна Пупыреева секла офицерской портупеей мужа, заловленного в объятиях Виолетты.
   Обнаженный до плавок тигриной масти Дмитрий Сергеевич, корчась, точно змий, пронзенный копьем Георгия Победоносца, извивался на жесткой гладильной доске, молил дурным голосом о снисхождении. Гогочущие зеваки - весь персонал мэрии, возглавляемым господином Буркиным, вкупе с узкоглазыми гостями, мельтешил вокруг, как навозные мухи близ вещества, от которого возникло их название, и швыряли в жертву супружеского произвола мелкими экспонатами - соковыжималками, кофемолками, тефлоновыми сковородками.
   Какая-то экзальтированная фурия из числа эмансипированных домохозяек настойчиво требовала, чтобы прелюбодея приговорили к длительному заключению в двухведерном самоваре системы "ТКПЖ", что означало " творческий коллектив Пупырев-Жмакин"
   - В ТКПЖ, блудника содомского, в ТКПЖ! - громоподобно вещал батюшка Григорий в форме советник юстиции первого ранга и камилавке, с вывертом щипая волосатыми пальцами Клавдию Петровну чуть ниже спины. - В геену огненную обманщика святой девы Кавдии.
   - Какая она дева, ежели замужем? - оправдывался из самоварного нутра Дмитрий Сергеевич, метко пиная батюшку пониже живота.- Не лапай мою слабую половину человечества!
   В медном самоваре было тесно, влажно и душно. Вдобавок подсадили голую Виолетту, которая ухитрилась протащить собой в узилище паяльную лампу и, хохоча, принялась щекотать язычком пламени пупыреевскую грудину...
   Второй кошмар перенес его и Виолетту в обшитую скрипучей кожей и мореным дубом приемную мэра. За дверью мелькали злорадные физиономии коллег и младшего обслуживающего персонала. Виолета не в меру резвилась. Она игриво стригла карими очами, с разбега прыгал на колени партнера и щекотала его макушку платиновыми кудряшками.
   -Ух, ты, птенчик мой, пузатенький, - с нежной угрозой ворковала она и мяла твердыми, как булыжники, пятками отвислые складки на пупыреевском брюхе.
   - За Веркой ухлестнуть собираешься, папашка? Смотри, я тебе, лысый сатир, и твоей лахудре зенки кислотой выжгу. У-У-У!
   В руке ее возникла из воздуха литровая реторта с жидкостью сомнительного свойства. Дмитрий Сергеевич, до тонкостей изучивший горячий характер боевой подруги, локтем отпихнул опасный сосуд подальше от органов зрения, сшиб экстремистку на ковер и лихо пришпорил кресло. Кресло неприлично хрюкнуло кожей, галопом помчалось по сумеречным коридорам городской администрации, сшибая и топча вусмерть встречных ответработников. За ним, щелкая подошвами по навощеному паркету, гнался инженер-конструктор Аристарх Христофорыч Жмакин в боевом наряде североамериканских индейцев и мушкетерских ботфортах. Он крушил сверкающим томагавком полированные стенки казенного учреждения:
   Я те отучу кнопки на флазерах-мазерах нажимать, козел бесхвотый. Я те в бараний рог согну...
   На повороте Жмакин потерял равновесие, влип в стенку и куда-то дематериализовался. Его сменил координатор общественного движения "Единство" Алефтин Иванович Пещерный в малиновом гусарском ментике и синих сатиновых трусах, вооруженный пищалью с вензелями на прикладе. Пищаль опасливо дымилась в районе дула. И обстановка накалялась. Координатор загнал политического соперника в учрежденческий тупик, вывалял в паутине, затем, скаля зубы, с утробным звуком загнал в пищальный ствол пузырек фиолетовых чернил, прицелился:
   -К барьеру, милостисдарь, к барьеру. Кровью смоем наши разногласия по вопросам строения континуума.
   Черный зрачок пищального дула замер в двух вершках от переносицы...
   Пыпуреева мучили кошмары. Один глупее другого и каждый с успехом вгонял в холодный пот тело, душу - в поджелудочную железу. Когда хрюпинская прокуратура возбудила уголовное дело за разбазаривание муниципальных средств на строительстве вавилонской башни, он понял, что сыт по горло и пора бы проснуться.
   Дмитрий Сергеевич долго ворочался с боку на бок, разбираясь в запутанной обстановке, отделял сон от яви. Слава те, господи, не на нарах, в пещере, освещаемой рубиновыми огоньками на лапшовском приборе, рядом - не сокамерники дрыхнут, сограждане. Прокурорские с папками под мышкой не снуют туда и сюда. Нормальная обстановка параллельного мира, уже успевшая набить оскомину. Вдох-выдох. Надо успокоиться. Вдох-выдох. Я- един со вселенной, я - пуп вселенной. Легкие перегоняли плотный воздух, пахнущий искусственной кожей, свежей резиной, сладкой пудрой, вчерашними носками, высасывая из этой смеси живительный кислород. После дыхательной гимнастики по системе йогов, в мозгах просквозило, зато в штанах продолжала ощущаться некая теснота. Настала пора координально решать проблему. Снаружи над озером что-то оголтело крякнуло.
   Да, час пробил! Дмитрий Сергеевич ужом сунулся за кисейную перегородку на женскую половину пещеры, разыскал губами желанное ушко, прошептал, давясь от нежности:
   - Лапочка, цыпочка, курочка моя ненаглядная. Пойдем, прогуляемся? С соловьями пообщаемся...
   Бац! Енотовидный шлепанец Жанны Сазоновны, потасканный за последние дни, отпечатался на хомячьей щечке Пупыреева. Щека надулась. Второй удар пяткой в челюсть вышиб фарфоровый зуб за двести долларов и ближайшие планы на сладкие утехи. Онемевший вице-мэр, кувыркаясь, выпорхнул на площадку.
   -Что случилось, Жануля? Кто там безобразничает? -всполошилась Софья Олеговна, убежденная, что тайный воздыхатель в потемках перепутал предмет своей страсти, которой, естественно, была она. - Твой, наверное, бедокурит? Истосковался!
   -Кот проклятый, бабник! Я тебе покажу ласточку, курощуп! Ни стыда, и совести! Обнаглел
   - Нет-нет, Жанночка. Не надо скандалов. Шеф его утром по-мужски пропесочит, - огорчилась Софья Олеговна: " Вот, неосторожный, дурила, не мог молчком посигналить! Ножку там погладить, или бедро! Разбудил, козу драную!"
   - Успокойся, голубка. Алевтин Иваныч интеллигентнейший человек, сам должен понимать, что поступает аморально.
   " Не узнала? Или притворяется? Кто же меня так саданул? У директириссы копыто помягче. Неужто доцент? " - под скрипучую лекцию о долге перед семьей и других ценностях, Дмитрий Сергеевич пальцами выдернул остатки зуба, переполз под каменный козырек, нависающий над пещерой, прижался раздутой щекой к холодному граниту. И замер в горячей надежде на то, что к утру опухоль исчезнет.
   Ночь была свежа и приятна. На лиловом небосводе сияли диковинные звезды незнакомой галактики. Хвостатые кометы так и сяк пронзали космическое пространство. Чистый воздух пах земляничным мылом и зубной пастой " Князь Серебрянный". На озере вразнобой курлыкали местные лягушки с архейской биографией. В лесу и кустах верещала разная плотоядная сволочь.
   Около костерка скрючился внеочередной дозорный Боба и, похоже, во все тяжкие нарушал инструкции, дремал. Или делал дремлющий вид, поскольку не обратил внимания на акробатические кульбиты начальства.
   "Хорош, гусь! Придется выговор влепить, без занесения,- поначалу возмутился Дмитрий Сергеевич, но поразмыслив, решил, что наказывать сына директора департамента торговли чревато последствиями. Его папа - силе, при острой нужде, способен дать пинка самому Буркину, заменив более податливым мэром. Да и Боба - парень туповатый, зато без прогнозов синоптиков всегда знает, куда дует ветер. Туда, куда распорядится политическое руководство. Это качество поценнее иных добродетелей. И ничего он не дрыхнет на посту. Бдит! Наблюдает в щелочку меж приспущенных век за чем-то на пляже. Не иначе, за любовными играми диплодоков? Ишь, губенки отвисли до подбородка!
   Дмитрий Сергеевич отлепил щеку от камня, и перекатился к краю площадки, чтобы зрительно поучаствовать в замечательном биологическом акте. Ведь фауна в любви отличается завидной раскрепощенностью, и способна многому научить высшее творение природы.
   На этот раз учебой занималась фауна. Диплодочья пара - динозавр и динозавриха, - с вечера барражировашие посреди озера, теперь подобрались к берегу и, вытянув над водой шеи, с высоты пятого этажа с интересом пялились на человечью парочку. На шелковой травке под иномирскими звездами и галактиками сплелись замысловатым морским узлом два молодых тела. И с жаром занимались делом, не известным разве что одноклеточным амебам, для размножения не нуждавшихся в помощи партнера.
   "У вас так все равно не получиться. Подавите друг друга! Потому и вымерли, хвостатые!" - позлорадствовал в адрес динозавров Дмитрий Сергеевич и почесал рубец от шлепанца Жанны Сазоновны.
   Однако, палеонтологическое открытие - причина вымирания древних ящуров, не порадовала. В голову полезли неприятные мысли, прореженные грузчицким матом. " Дура! Вертихвостка с куриными мозгами. Нашла с кем связываться. С нищим детским тренером. Подумаешь, рожа смазливая и спина мускулистая. Бельмондо бесштанный! У меня бы в соболях ходила!"
   Дмитрий Сергеевич свернулся калачиком на жестком базальте и, унимая ревнивые колики в височках, погрузился в пучину дум. Вулканические породы были тверже подошвы, думы - тяжки. Женское вероломство вгоняло в тоску. Дефицит слабого пола сулил обернуться нехорошими для мужских организмов последствиями. Верочка, Жанна Сазоновна, Кукишева - ресурсы скудные. И никакой альтернативы. У Жанны Сазоновны - муж, политический интриган, и хулиганистое приданное - Мишель, который, творя пакости, путается под ногами, шпионит в пользу папы, когда тот слоняется с Лапшой в поисках лазерных дисков, и задает провокационные вопросы на сексуальную тему: " Эй, марсианин, ты знаешь как размножаются колобки? А ежики?"
   Софья Олеговна - помесь циркулярной пилы с квадратными зубьями и очкастой кобры хороша лишь в качестве рвотного средства, если объешься летающих крыс. Оставалась последняя надежда - Веруня, точеная фигурка которой, едва прикрытая юбчонкой и балахон истой майкой, вынуждает глаза работать в автономном режиме. Веруню, наплевав на общественную иерархию и очередность, умыкнули. Путь к ее сердцу и остальным частям закрыл блондинистый терминатор Саша, тренированный бугай, способный сделать из соперника мелко рубленый бифштекс и, невзначай, играючи, присыпать луком, укропом, петрушкой и прочим силосом.
   Верочкина измена поразила Дмитрия Сергеевича, до сих пор уверенного в своих чарах, до поджелудочной железы - там что-то пульсировало и колотилось. Но поспорить с противной судьбой он спешил. Успеется. Гипотетические соболя, греющие тонкие девичьи души, скакали где-то по тундрам другой Вселенной и вряд ли могли помочь в упрочении интимных связей. Нужен нестандартный ход.
   -Господа! Полагаю, наступила минута серьезно обсудить наши планы на будущее, - объявил за завтраком Дмитрий Сергеевич.
   Лояльные хрюпицы прекратили стремительное поглощение копченой питонятины, и посмотрели на вице-мэра с некоторой надеждой.
   -Че, Пупырь, вспомнил, разъява, куда диски засунул?- ухмыльнулся нелояльный Кабанчик. - По твоей милости землю носами роем. Кстати, почему твой носяра не участвует в общественном мероприятии? Бездельничаешь помаленьку?
   - Константин Ефимович, не выходите за рамки приличностей, - одернула распоясавшегося олигарха Жанна Сазоновна.- Обращайтесь, как положено, к руководителю муниципального образования, без ваших собачьих и уголовных кличек. У нас нет бездельников. Дмитрий Сергеевич занимается обобщением общих вопросов. Он вырабатывает планы нашего спасения. Правда, Дмитрий Сергеевич?
   От кабанчикова хамства Пупыреева перекосило, словно он внезапно очутился в очереди на зубное протезирование без наркоза. Защита профсоюза вернула лицевые мышцы в исходное состояние строгой окаменелости: " Руководитель! Не зам? Очень серьезная оговорка. Пора перемещать Софью поближе. Она по пробиваемости - танк. Приласкать что ли эту страхолюдину? Вспомнить молодость. Зажмуриться и приласкать? Авось костями не порежет".
   - Я, господа, долго размышлял над положением и пришел к выводу, что организация процессов у нас пущена на самотек. Меня беспокоит отсутствие прогресса в нашей деятельности. На мой взгляд, отсутствует цельная ячейка общества - единый центр, который бы функционировал единым организмом. Нет объединяющей цели, идеологического обеспечения, координации усилий. Не настоящего вождя. Эта анархия до добра не доведет.
   - Наша цель драпать отсюда, - заворочался в шезлонге Кабанчик.- Чтоб побыстрей застолбить грядку и ковать баксы. У тебя, Пупырь, мозги отшибло? Мы же обкашливали эту тему, дедушку твово пристроили...
   - Драпать надо с умом. Организованно. Следую плану.
   - Под твоим мудрым руководством что ли?
   - Если воля общества облачит доверием, то оправдаю, покладу все знания и опыт на его благо...
   - Настоящий мужик! Настоящий вождь! -Жанна Сазоновна хлопнула мужа по затылку. - А ты, раззява! Курощуп!
   - Вождь? -Дмитрий Сергеевич пожевал губами, точно пробуя предложенную должность на вскус. - Мне кажется именоваться вождем нескромно. Называйте меня Главой.
   - Вождь звучит лучше,- не согласился Пещерный.- И вы достойны.
   - Не будем спорить по пустякам. Если хочется, то буду вождем. Только в неофициальной обстановке.
   - Па-а, марсианин ночью мамку за попку трогал, она его тапком била. А я ногой в челюсть двинул, - наябедничал Мишель и швырнул в охальника косточкой питоньего хребта.
   Плохо обглоданная молочными зубами косточка угодила в гладкий лоб кандидата. Строгий взгляд вице-мэра приобрел волчий оттенок: " Заложил, паршивец несовершеннолетний. Выбрал момент явно с папиной подачи. Глубоко копает под имидж доцент кислых щей"
   - Мишенька устал. Мишенька, сынуля, оправляйся-ка баиньки, - засуетилась Жанна Сазоновна и воткнула свою порцию питонятины в рот неугомонного чада. -Тебе еще рано участвовать во взрослых разговорах.
   - Ах, Дмитрий Сергеевич, не обращайте внимания на детские фантазии, - Алефтин Иванович бросился к пострадавшему, и принялся энергично тереть ушибленное место рукавом полосатой пижамы. - Мы облачаем вас доверием! Кто "за" вождя?
   - Облачаем! Облачаем!- хором поддержали Аристарх Христофорович, Софья Олеговна и Жанна Сазоновна.
   - Об-ла-ча-е-ем! Об-ла-ча-е-ем! - заголосило над озером эхо, тут же подхваченное Аликом и Бобой.
   Флегматичные диплодоки, занервничав от неслыханных звуков единодушных выборов вождя, со страусиной ловкостью сунули головы в воду. Верочка, смеясь, захлопала в ладоши, батюшка поперхнулся копченостью, Саша треснул священнослужителя по спине. Лапша пожал плечами и отвернулся к экрану пеленгатора.
   - Мне по фигу. Я - воздержался, - обозначил оппозицию Кабанчик. - Нехай, наш бюрократизатор свой план вам нарисует. Пойду лучше пригляжу за Мобилой. Гайки какие покручу. Или спать завалюсь...
   - План, сударь мой, из-ла-га-ет-ся! И зарубите на носу, интриг и разгильдяйства не потерплю - Дмитрий Сергеевич наотмашь рубанул ладонью воздух и угодил в поясницу Пещерного, который от удара свернулся в позу эмбриона и усилил потребление кислорода. - Спасибо за помощь, Алевтин Иванович, свободны, занимайтесь своими делами по личному распорядку. Да-да, господа, основа моего плана - железный порядок и дисциплина. Каждый должен заниматься своим делом. Для этого требуется структуризация нашей ячейки общества. Своим первым заместителем по общим вопросам назначаю всеми уважаемого специалиста, прекрасного ...
   Пещерный распрямился, орлом расправил плечи и гордо вскинул подбородок: " Милейший человек. Даже "балда" его не остановила"
   - ...Аристарха Христофорыча Жмакина. На него возлагается контроль над исполнением моих распоряжений.
   Пещерный немедля скукожился до прежнего состояния изношенной подковы: "Помнит!"
   - Заместителем по социальным вопросам у нас будет очаровательная женщина Софья Олеговна Кукишева. Софья Олеговна подумайте на досуге о сбалансированном рационе питания. Возьмите на учет имеющиеся продукты, белки, витамины, глюкозу, составьте меню. Ну, не мне вас учить, разберетесь. Утром на планерке доложите свои соображения...
   Попав в знакомую среду обитания, вице-мэр, теперь Глава и вождь инопроходцев, щедро оделял должностями надежных и социально активных людей. Генеральный директор центрального универмага Жанна Сазоновна Пещерная заделалось заведующей столовой, медсестра Верочка - главным врачом. Боба Наплюев -референтом и старшим менеджером курьерской службы. Батюшка Григорий Андреевич Куликов получил солидный пост уполномоченного по проблемам конфессий. Редактором стенгазеты "Первопроходец" утвердили поэта Алика Буреломского. Хулиганствующего Мишеля признали воспитанником с дальнейшим переходом в младшего менеджера столовой. Определились со списком охотничьей бригады, в состав которой угодил и хрюпинский олигарх Туманов. Все правильно, не назначать же его министром финансов? Во-первых, финансов нет и не предвидеться, во-вторых - проворуется.
   - А как же я? - встрепенулся обделенный Алевтин Иванович.- Дмитрий Сергеевич, у меня опыт, стаж и способности в наличии имеются...
   -Вы? - вождь призадумался над дилеммой. Вдруг, планируемое сближение с Верочкой затянется? Терпеть физиологические муки до получения взаимности? Тогда на очереди - мясистая гренадерша Жанна. По справедливости следовало плюнуть на интриги доцента сделать его политическим советником с ограниченными полномочиями. В знак благодарности за будущую аренду супруги. Но разве знакомо злобной российской интеллигенции светлое чувство благодарности? Еще забодает свеженькими рогами. " Куда бы тебя, оленя бескопытного, посадить, чтоб под ногами не путался?"
   -Помню. Помню. К вам у меня особое поручение. По- моему мнению, наша охотничья бригада остро нуждается в политическом обеспечении. Вы ее обеспечите при поддержке печати. Задание понятно, советник?
   -Так точно!- вытянулся стрункой Пещерный. - Обеспечу по всем статьям.
  
   Организованная по плану жизнедеятельность в иномирье с утра пошла наперекосяк: неведомый зверь ночью уволок и слопал на пляже запасы копченой питонятины и летающих свинокрысов. Уволок прямо из-под костлявого бока заместителя по социальным вопросам, впрочем, без нанесения спавшей увечий.
   - Ведь мог и меня загрызть. Я производила ревизию запасов и прикорнула рядышком с рабочим местом, - оправдывалась на планерке Софья Олеговна. -Взял бы чуть левее и оставил без головы. Какой ужас!
   - Лучше бы откусил. Она тебе без надобности, - пробурчал Штопор и с тоской помял пальцами объедки - хвост и переднюю лапу, усеянную дециметровыми когтищами. Без жратвы остались. Не ты ли ее умяла? - Штотор измерил взглядом пропорции кукишевской фигуры - Вообще-то утроба маловата, не вместила бы столько. Извините, ляпнул не подумавши.
   - Борис Модестович! Занесите в протокол оскорбление должностного лица при исполнении работником нижнего уровня.
   - Кто нес охрану?- Жмакин покосился на посиневшего от ярости вождя и переадресовал вопрос Пещерному.- Почему не проследили за назначением часовых из бригады охотников?
   - На мне политическое руководство, - огрызнулся Алевтин Иванович смекнувший, что первый зам уже ищет козла отпущения. - За текущие дела пусть отвечает бригадир. Где бригадир?
   Бригадир не отзывался по причине отсутствия такой должности в штатном расписании иномирцев. Больше того, команда охотников ничего не знала о своей новой функции в структуре общества. Проспали самым бессовестным образом финал общего собрания.
   - Советник! Вы разочаровываете меня некомпетентностью. Почему не озадачили людей новыми директориями? Почему не обеспечили выборы бригадира? - сделал новый заход Аристарх Христофорович, знаками показываю Главе, какой придурок его помощник по политической части, порученное с треском провалил.
   - Братаны, чего вы несете? Какие директории вам Пупырь впарил? - Кабанчик с трудом разобрал каракули в рукописной инструкции, выданной для ознакомления референтом Бобой. Документ не оказал на него ожидаемого дисциплинирующего воздействия. Опальный олигарх глумливо заявил, что использует дефицитную бумагу по назначению и куда рациональней. Дурным примером заразились Саша и Штопор, нечитанные инструкции перебрались в карманы - в лесу пригодятся.
   Глава учуял затылком тревожные флюиды мятежа, назревающие в рабочей бригаде: "Уголовник, Терминатор-тренер, сантехник-морпех! Мои замы и актив не выстоят. Н-да, упустил из виду силы правопорядка и личного телохранителя. Нужно было привлечь Штопора. Он бы за кусочек власти из кожи лез. Этот прокол мне сейчас аукнется. Будут ли быть ногами?"
   - Друзья, вы в своем уме? - Гелий Федорович Лапша потряс Бобиной инструкцией. - На бумаге мои расчеты, параметры выхода в пространство. Немедленно возвратите, и больше не смейте трогать техническую документацию.
   - А на чем мне протоколы вести, отчетность, приказы Главы фиксировать?- пискнул огорошенный напором изобретателя.
   - И газета под угрозой срыва, - сообщил главный редактор "Первопроходца", сдавая заначенные бумажные рулончики.
   - Лопухи используете, писарчуки. Чем не скрижетали?- ухмыльнулся Штопор.
   - Скрижали, - поправил сантехника Алик. - На нем зубилом вырубать надо. На лопухах буквы не держаться. И не учите меня полиграфии, мастер по унитазам.
  -- Чиво? Мои унитазы не тронь немытыми лапами. От твоих стишков мои унитазы заблюют, трепло!
   Ссору, готовую перерасти в потасовку, прервал Саша, решавший животрепещущую проблему, как накормить крысосвинным хвостом четырнадцать голодных ртов.
   -Товарищи, смотрите, что я обнаружил? Кажется, наше мясо все-таки съел человек. На хвосте следы зубов остались.
   -Ага! Я, значит, не ошибся. Кукишева? - обрадовался Штопор, невзлюбивший заместителя по социальным вопросам за настырные попытки приучить к гигиене и столовому этикету. - У нее, клянусь мамой, глисты. Поэтому не заметно, что утробу набила недельной пайкой. Глисты, братцы, такие гады. У нас в роте корешь служил с глистами: бачок каши умнет, и хоть бы хны, плоский остается, как доска, живот к позвоночнику прилипает.
   -Виктор, ты меня неправильно понял,- прервал устные мемуары бывшего морпеха Саша, по лицу которого бродила гримаска Робинзона Крузо, обнаружившего на необитаемом острове след босой ноги сорок шестого размера. - Следы зубов человеческие. Но, увы, этот человек не наш. У него зубы в два раза больше.
   Оклеветанная Софья Олеговна широко оскалилась, демонстрируя общественности великолепное качество протезирования, и для пущей верности пощелкала челюстью.
   - Похоже, у нас погостил местный гоминоид.
   - Гоми... чего?- Глава поперхнулся травяным чаем, рекомендованным главврачом для укрепления иммунных и других систем.
   -Ваши лесные бабы на свиданку прибегали? Они мясо сперли? Признавайтесь! - Жанна Сазоновна вцепилась в пижаму мужа.
   - Ты же ребенка без пищы оставил, кобелина! Миша! Мишенька! Беги сюда, касатик, с отцом разберемся. Миша! Где ты? Ми-ша-а!
   Мишель не откликался.
   Пропал.
  
   ГЛАВА
   Иномирская саванна - это не Париж, не Москва и даже не хрюпинская деревня Сапогово, где находится лечебное узилище скорбных умом граждан, от бескормицы выкосивших на пропитание всю флору, вплоть до одуванчиков. По определению Дмитрия Сергеевича Пупыреева, "здесь надо работать, работать и работать над повышением улучшения".
   Саванна остро нуждалась в улучшении. Дикая фауна неорганизованно питалось флорой, друг другом, скакала, ползала, рылась в почве, грелась на солнышке. В сине-зеленой траве высотой то в рост человека, то по пояс, то по щиколотку, вместо дорог время от времени попадались извилистые тропки или того хуже - канавы, проложенные брюхом диплодоков. Дорожная инфраструктура не удовлетворяла голые подошвы Алевтина Иванович Пещерного.
   Советник сидел на бровке канавы, по-турецки скрестив ноги, прикладывал к натруженным пяткам свежую травку и размышлял над планом воспитания охотничьей бригады. Задача была наисложнейшая. Процедуру воспитания следовало построить так, чтобы воспитуемые не накостыляли по шее и Главу удовлетворили проведенные мероприятия.
   Тезисы кружились в голове и, не находя зацепки, упархивали в безоблачное небо. Работать плодотворно мешала жара, розовые бабочки, нагло избравшие макушку в качестве взлетно-посадочной полосы, острое желание кого-нибудь скушать и отсутствие письменных принадлежностей.
   На вежливую просьбу одолжить пеленгатор-ноутбук для записи важной информации, заросший черной щетиной Лапша ответил циничным отказом: "Вы что, Алевтин Иванович, сдурели? Батарейки посадите, где новые возьмем?" - и скрылся в пещере.
   -Подумаешь, батареек ему жалко! Жлоб хрюпинский. У меня едва ребенка не похитили, но я нашел в себе силы, заботится об общественном благе, невзирая на личное горе, - с негодованием прошептал ему вслед Алевтин Иванович.
   О том, что Мишеля загадочный гоминоид не похищал, выяснилось через пару часов после пропажи ребенка. Пока Глава с помощью референта составлял приказ о планомерном ведении поиска, Жанна Сазоновна лосихой носилась по склону, орала с вершины дурным голосом: "Ми-ша-а! Мишенька-а!". Эскортирующая завстоловой охотничья команда уворачивалась от выдранных с корнями и летающих, точно кометы, кустов, и пыталась обуздать неуправляемый материнский инстинкт: " Жанна Сазоновна, погодите. Остановитесь, в конце концов! Наш батюшка тоже куда-то пропал. Может, Миша с ним?" "Удавлю попа, чтоб чужих дитев не трогал, педофил хренов, - возмущался Кабанчик, получивший булыжником по черепу.
   И, когда в полдень объявились пропавшие, загвазданные грязью и зеленью, долго катался по земле, хохоча: " Ой, не могу, сдохну. У вас, батюшка, что, крышу сорвало. Вы кого крестить надумали? Этих...плювозавров?" "Дык, я ночью по нужде захотел. Стою, значит, справляю, звездами любуюсь. Смотрю, по берегу человек бродит. Чужой, поскольку из одежды на нем кусок шкуры вместо трусов. И здоровенный. Покрупней вас, Константин Ефимович раза в два. Ага, думаю, есть здесь разум, способный воспринять Слово Божие, владыка сей мой шаг благословит, когда узнает о приобщении язычников к истинной вере. Штаны застегнул - и за ним. А мальчонка следом увязался, подглядывал, поросенок. Я гнать назад не стал. Пусть приобщается к церковным таинствам. Ибо польза в том великая"
   "Шишь тебе! Миша в науку пойдет. Или в политику. По моим стопам" - Алевтин Иванович, выросший в атеистической среде, попов не уважал. Церковные службы посещал исключительно по политическим соображениям.
   Он ловко смахнул с макушки наиболее наглую бабочку, осмотрел на предмет съедобности, сунул в рот и с хрустом сжевал. По вкусу она походила на сушеную кильку к пиву. Алевтин Иванович прислушался к организму - не попросит ли пивка? Организм пробурчал: "Мало!"
   "Мало? Мне работать надо, а не за бабочками бегать, - пристыдил советник, прислушиваясь к воплям охотников, с азартом гонявшим по саванне какую-то страхолюдную черепаху с волчьей мордой и гребнем на спине.
   Алевтин Иванович лукавил перед самим собой: бабочек он любил. Особенно любил длинноногих, фигуристых блондинок Верочкиного типа, чтоб грудки - торчком, талия - осиная, глазищи с блудной поволокой, ну и остальные части соответствовали.
   К сожалению, Жанна Сазоновна по всем статьям не подходила под эротические стандарты супруга - щекастая матрешка с талией в три обхвата и тоненькой полоской усов над верхней губой, пугала по ночам и при этом была холоднее сталактита. Единственное и неоспоримое ее достоинство - племянница ректора медуниверситета и дочь директора департамента экономических связей.
   Досталась она Пещерному путем сложных многоходовок, с помощью которых близкие родичи надеялись обуздать холостого преподавателя философии узами брака. Дядю с папой не смущала повышенная похотливость кандидата в мужья. "Пусть перебеситься мужик, - успокаивал папа Жанну, ревущую над затянувшемся девичеством. - После свадьбы мы ему причинно-следственные связи прищемим. Шелковым станет. На руках тебя носить будет" "Только не защемите совсем, - спохватывалась будущая невеста. - Инвалидом по этой...части не сделайте"
   О расставленных ловушках Алевтин Иванович не подозревал, трудился над кандидатской, писал статьи в научные сборники, читал лекции и соблазнял легкомысленных студенток перспективой отличных отметок. Жизнь кипела и бурлила, о его сексуальных подвигах складывались легенды, вгонявшими в краску седовласого ректора. Ректор терпеливо ждал часа возмездия.
   Попался Пещерный на сущей чепухе. Однажды после заседания кафедры он пребывал в злобе по причине финансового кризиса. Сдача экзаменов на квартире обходилась недешево: конфеты, вино, цветочки в вазе и прочий антураж выметали тощее преподавательское жалование подчистую.
   Шансов сорвать куш на подработках - ноль. Вкусный репетиторский пирог, словно мухи, плотно облепили профессора и доценты, зорко следя за тем, чтобы неостепененные конкуренты не просунулись к кормушке. И могли стрескать нахала с потрохами.
   Алевтин Иванович мерил шагами университетский коридор и размышлял над тем, как оттяпать кусочек и не превратиться в закуску деловитым коллегам. И тут он приметил толпу абитуриентов, прилипшую к двери приемной комиссии. Рядом суетились красные, готовые на все мамаши. На некоторых родительских лицах то и дело проявлялся неизбывный вопрос: кому дать на лапу, чтоб дите проскочило в чертоги высшей школы? Лица тех, кто знал ответ на этот вопрос, были подчеркнуто нейтральны.
   Пещерный хлопнул себя лодонью по широкому лбу. Возникла заманчивая идея! Он знаками отозвал в сторонку парочку подходящих мам и прошептал, слегка подмаргивая:
   - Хотите шепну нужным людим за ваших?
   - А сколько стоит ваш шепот?- еще тище спросили мамаши.
   - Тысяча зеленых. Ну, а ежели по какой-либо причине дело сорвется, деньги сразу верну. Устраивает?
   Сделку детально обсудили и завершили в ближайшем кафе. Жизненый тонус старшего преподавателя сразу же полез вверх:
   - Вот глупые бабы! Нашли взяточника. Они полагают, что я стану просить за их балбесов. Я - честный человек и на сделку с совестью не пойду. Поступят ваши детки - деньги мои. Проваляться - баксы верну. Все по-честному. Но кто-то же все равно проскочит по теории вероятности.
   Пещерный немедля развил бурную деятельность и сновал по университету, точно челнок. Зеленые бумажки с ликами президентов сыпались дождем. Едва заканчивались экзамены в очередной группе, он первым подлетал к доске объявлений, искал нужные фамилии и, если не находил, честно возвращал деньги обескураженным родителям. Извинялся, конечно: мол, не сладилось, экзаменатор жадный и запросил пять тысяч.
   В конце концов, теория почти оправдала себя, двадцать из сорока проплаченных абитуриентов очутились в числе студентов. Алевтин Иванович залатал все финансовые дыры. Вот тут то и случился прокол. Поступила и двадцать первая. Ее мамаша, доярка из глубиного сельхозкооператива, явилась к ректору с мешком рублей: " Ваш товарищ по ошибке деньги вернул. Мы не голодранцы какие. Мой сказал, отдайте доброму человеку знак чистосердечной благодарности"
   И тут торжествующий ректор взял реванш: " Что, бизьнесмен, допрыгался. В тюрьму пойдешь баланду хлебать.
   Или другой вариант выберешь?"
   На шкодливых ручонках Алевтина Ивановича забренчали каторжанские цепи Гименея. Этот неприятный звук аккомпанементом сопровождал его научную и политическую карьеру - кандидат, доцент, без пяти минут доктор, координатор хрюпинского движения "Единство" в обмен на ежемесячный супружний секс в стиле греко-римской борьбы... " Ничего, дружок, Париж стоит мессива, - утешал помятого зятя внешнеэкономический тесть. - Крепись!"
   - Берегись, доцент, прочь дороги! - из пучины мыслей советника выдернул бешеный рык Кабанчика.
   Алевтин Иванович в панике вертанул шеей - аж позвонки скрипнули. Гребнистая черепашка издали - не больше сковородки, вблизи вымахавшая до размеров бронетранспортера, рысила, спасаясь от охотников, по траншее.
   - У-уберите зверя! - пискнул политический советник в адрес загонщиков, соскочил, но запутался в скрещенных ногах и прямо с бровки, взмахивая рукавами, точно общипанный гусь, спланировал на шипастую спину черепахи. И занял во впадинке меж шипов удобную позицию всадника по ошибке, оседлавшего двугорбого верблюда.
   Черепахе наездник не понравился, хотя Пещерный сделал все возможное, чтобы не досаждать ей своим присутствием: застыл в позе медной статуи, которую приготовились расчленить расхитители цветного металла, а милицейский наряд, тем часом, хлестал пиво в кабаке, молчал, заклинив челюсти, и, главное, игнорировал опасные рекомендации Штопора, доносившиеся откуда-то из-под хвоста:
   - Пальцы, пальцы сунь под салазки и рви пасть на себе! Или по башке ногой тресни!
   " Где же я салазки летом возьму?" - про себя изумлялся Алевтин Иванович несусветной глупости жэковского сантехника, убирая босую пятку подальше от макушки древнего пресмыкающегося. - "Еще укусит зараза!"
   Новая поза с поджатой ногой создала весьма болезненную проблему. Через минуту советник понял, что его потрясающие мужские достоинства находятся под угрозой скорого исчезновения и в ближайшем будущем он, полируя тряпочкой свежие рога, с чистым сердцем назовет Жанну Сазоновну коварной изменщицей. Впрочем, мнение ходячего морозильника с ухватками борца сумо его не волновало. Куда хуже выглядела реакция остальной половины человечества, усомнившейся в честности бартерной сделки - " нежная любовь в обмен на отличные отметки". Юных медичек с глазами тоскующих газелей не проведешь. Учуют за версту, пройды.
   Мерзкая ситуация наполнила трепетное сердце Пещерного отвагой. Он, плюнул на последствия и выполнил инструкции Штопора. С криком, позаимствованным у Мишеля: "Получи фашист, гранату!" - хлобыстнул подошвой по черепашьей маковке.
   То ли удар задел какой-нибудь жизненоважный орган, то ли гонки по саванне истощили все силы, но, выскочив из траншеи, бронированная тварь доплелась до озера и рухнула на мелководье. Алевтин Иванович сполз с панциря и с воем наслаждения окунул нижнюю часть тулова в прохладную влагу. Наступила благодать!
   -У-ух, ты, профессор, молоток! Знатно врезал по салазкам. Сразу копыта отбросила, - Штопор выдрался из-под колючего хвоста, под которым методом проб искал в ходе скачки уязвимое для копья место, обежал добычу по периметру
   - Ну и страшилка! Присниться сволочь, проснешься с инфарктом в белых тапках. Ничо, котлет теперь натрескаемся от пуза.
   И с шумом растянулся на мокром песке. Рядом бултыхнулись Саша и Кабанчик, заворочались в воде, выбивая, таким образом, из пропотевшей одежды въедливую грязь.
   -Надеюсь, товарищи, мой личный пример убедил вас в преимуществе правильной организации труда и строгой дисциплине? Достаточно было мне вмешаться и скорректировать коллективные действия, сразу возник положительный результат. - с торжеством в голосе заявил Алевтин Иванович, завершив обследование наиболее важных, по его мнению, принадлежностей организма и не обнаружив ничего битого, раздавленного, отломанного: "Надо вечерком у Верочки проконсультироваться. Массаж сделать точечный и сигментный. Этакая краля!" - мелькнула игривая мыслишка и быстро скрылась, напуганная профилактическими флюидами Жанны Сазоновны, долетающими с другого берега: "Оторву и размажу!"
   - Когда я сидел в засаде, меня беспокоило отсутствие наличия прогресса в нашей деятельности. Вместо того, чтобы теснее сплотиться, вы, товарищи, разрушаете основы общественной крепости - дисциплину и порядок.
   - Алевтин Иванович, соблаговолите заткнуться, мешаете отдыхать, - вежливо отмахнулся Саша.- От вашего занудства голова пухнет.
   - Выбирайте выражения, молодой человек! Не вам судить о моей квалификации. Благодаря моему политическому руководству общество обеспечено легко усвояемым белком.
   - Не обижайся доцент. Ты - герой. Только палками много не наохотишься. Мобила - жмот. Зажал свой лазер. Грит, батарейки разряжаются. Лазером мы б динозавра завалили, - пожаловался олигарх, сильно похудевший от постной пищи и физкультуры на свежем воздухе.
   - Лазер - это мелочь. Он сорвал выпуск первой газеты.
   - Не наезжайте на Лапшу. Он - мужик правильный, бережливый, магазинов здеся нету, - заступился за изобретателя Штопор, энергично полоща заскорузлую "брезентуху" - Да и на кой нам динозавр сдался, быстро протухнет и завоняет на три версты. Черепашка - в самый раз по нам, разделаем в аккурат. Экология - штука деликатная. Поверь, браток, специалисту.
   - Гонишь? Тоже мне, специалист фекального труда.
   - Гоню? Чтоб ты понимал в фекалиях! Представь-ка, Костик, в твоем особняке унитазы сдохли. Кого позовешь ремонтировать? Придурка Буркина или Пупыря?
   -Обдолбался? Толку от этих пустомель. Тебя, разумеется, покличу.
   -Тогда напряги мозги до городского масштаба. Я - бастую, в запое, например, "белок" ловлю. Представил?
   Кабанчик поскреб щетину на черепе, зажмурился. Зрелище получалось жутковатым, похлеще конца света: фекальные фонтаны хлестали со всех дыр на асфальте, водопады из окон - на головы прохожих, стремительные потоки всякой гадости, паря свежим навозом, неслись по улицам. Жуть! Мастера кисти, Айвазовский и Врубель с кодлой учеников, отдыхают перед невиданным экологическим буйством в последний день Хрюпинска.
   - Да-а. Признаю, братан, ошибку. Ты, в натуре, главный эколог. Уважаю.
   - Дык, к чему я бодягу развел. От свежего мяса животами замаемся. Надобно нужник нормальный соорудить подальше от пещеры. Санитария и в Африке санитария. Неча мухоту разводить.
   - Витя! - обрадованный Саша хлопнул Штопора по плечу. -Тебе никто не говорил, что ты - гений.
   - Политически верное предложение, - снисходительно одобрил Пещерный и прополоскал рот водичкой. - Буду ходатайствовать перед Главой о поощрении инициативы.
   Штопор судорожно дернул кадыком и посмотрел на доцента, как на унитаз, предложивший наградить его орденом Андрея Первозванного или на худой конец медалью "За спасение утопающих".
   К наградным мероприятиям бывший морпех относился с подозрением и опаской.
   В армии лихого прапорщика спецназа Виктора Николаевича Червонца трижды представляли к ордену Красной Звезды за блестящие разведрейды по базам и схронам боевиков разной масти. От одной его фамилии боевиков начинали корежить нервные заболевания.
   И каждый раз штабные писаря в истошной спешке под генеральский рык заворачивали фельдкурьеров с документами, матерясь, драли зубами мелованную бумагу и клялись всем святым обходить фамилию Червонец за три версты.
   Потенциальный орденоносец имел дурную привычку, вернувшись из рейда, напиваться до потери субординации и критиковать командование с применением ненормативной лексики. Ладно бы промывал генеральские кости среди своих дружков или в подушку, кто без греха?
   Бесшабашный прапор грешил с размахом: пользуясь профессиональными навыками, проникал сквозь часовых в охраняемый штаб, гонял по коридорам мелкое офицерье и костерил крупное, вплоть до Верховного:
   - Олухи царя небесного! Когда боевые моим орлам заплатите, петухи двухголовые?
   И нарвавшись на очередного генерала с подозрительной смиренностью, вкрадчиво вопрошал:
   - Отгадай-ка, отец солдатов, что будет, если во главе львов поставить барана?
   Получить ответ "Львы превратятся в стадо баранов" Червонец не успевал, принимая неравный рукопашный бой с комендантской ротой.
   Малиновый под цвет лампас генерал, час назад подмахнувший наградные листы, тигром рявкал на штабных:
   - Гнать в три шеи, обалдуя, из армии! Пусть быкам хвосты крутит.
   Генеральские намерения дважды сами собой рассасывались: "обалдуй", разложив в живописном беспорядке комендантских мородоворотов, срочно убывал в очередной вояж по горам, и гнать оттуда в три шеи было весьма сложно. В третий раз прапоршик-хулиган уйти не успел и с треском вылетел на гражданку без тощего жилищного сертификата и с толстой пачкой фальшивых долларов, заначенных в ходе последнего рейда.
   Фальшивые купюры высокого качества быший морпех удачно сбыл хрюпинским валютчикам по курсу 1:3, купил однокомнатную квартирку в "хрущебе", попьянствовал, поокаянствовал и по блату устроился бригадиром слесарей-сантехников, обслуживающих городскую мэрию.
   И зажил с удовольствием - работа, выпивка и досуг с выпивкой.
   Должность оказалась хлопотливой, платили мало и редко. Чиновники в отличие от квартировладельцев в рот сантехникам не заглядывали, денежку не совали, зато гадили преизрядно, накануне ревизий забивая фановые трубы шинкованной бумагой каких-то документов.
   Глава города господин Буркин требовал от сантехников трепетного отношения к административной канализации:
   - У меня нужды большие люди справляют. А в кабинках - шкворчит, вонища. Это гостей нервирует и препятствует наполнению бюджета.
   -Дык, место запашистое, - объяснял Червонец. - Не бывает в нем озону-то.
   -Не место красит человека,- отмечал мэр. - Придумай что-нибудь, чтоб душа пела в этом месте. Наладишь канализацию, сделаю почетным работником жилищно-комунального хозяйства области.
   Почетный знак - не орден, не медаль, так недоразумение типа " возьми и отвяжись". Только приказ нового начальства бригадир выполнил со всем прилежанием из самоуважения. Месяц рылся в технической литературе, изучил зарубежный опыт, выпросил у мэра дополнительное финансирование на закупку оборудования, с энтузиазмом выбил заказанное из жмотистого завхоза.
   И в сентябрю ко Дню города сдал первый биотуалет "под ключ" за час до начала торжественного собрания в честь праздника с участием представителя Президента.
   - Это не уборная. Это - ЦУП почише плисецкого, - поразился мэр, сунувшись с инспекцией в блистающую ослепительной гигиеной кабинку. - Кнопок-то, кнопок понасобачил. Ну, молодец! Уважил...
   Мэрская свита одобрительно гудела: "ЦУУП!" Начальнику ХКХ уже чудился орден неясной конфигурации. Жизненный опыт подсказывал ему, что наместнику обязательно приспичит и он поразится проникновению в провинцию космических технологий.
   - Все процессы, кроме э..э...э основного, автоматизированы, - объяснял, зардевшись, Червонец, касаясь пальцами мигающих фотоэлементов.
   - Это - смыв, это - утилизация, это - ароматизация шинелью номер пять. Туточки, главное, японский медблок с анализатором, экранчик сообщает о здоровьишке.
   - Щас проверим япону мать на вшивость, - обрадовался Буркин, здоровье которого с утра пошаливало похмельным синдромом, и, не медля, заперся в кабинке. Сейфообразная дверь чмокнула резиновыми прокладками.
   - Юлий Ильич, не трогайте, христа ради, медблок, инструкция на японском, а переводчик же бюллетенит, - орал Червнонец и колошматил кирзовыми сапогами по зеркальной броне.
   Дверь стойко держала удар.
   Свита в ужасе прилипла к стенам, оба зама - ушами к двери, в тщетной надежде получить дальнейшие указания.
   Горячий пот струился вдоль позвоночника начальника ЖКХ, с каждой секундой понижал температуру, пока не заледенел на копчике.
   В течение часа секретарша мэра Люба Козодоева, сбивая каблуки на итальянских туфельках, крейсировала между биотуалетом и актовым залом, под завязку набитым городским активом, докладывала обстановку: " Народ волнуется...приехал представитель...представитель общается с народом...представитель улыбается...представитель кусает губы..."
   Кусание губ федерального значения прибавило седых волос на височках замов. По сценарию праздника общение с народом представителя Президента происходило под присмотром мэра, чтобы общительные горожане не наболтали лишнего. Мэр сидел взаперти без признаков жизнедеятельности, остальное руководство билось над его освобождением. И хрюпинцы бесконтрольно делились с высшей властью проблемами.
   - Вызывайте газосварщиков. Будем резать, - распорядился начальник ЖКХ, вырастивший на копчике ледяную сосульку.
   - Лучше штопор найдите. Есть тут одна щелочка. Попробую по старинке, - попросил Червонец.
   Свита порскнула по кабинетам. Этот важный инструмент имелся у каждого уважающего себя чиновника.
   Принесли штук двадцать. Бригадир выбрал самый старый, потертый с деревянной ручкой, отковырнул им зеленый глазок индикатора на двери, всадил винтообразную сталь в отверстие и дважды провернул. Хромированная сталь снова чавкнула резиной.
   В набитой японской электроникой кабинке пахло французским духом. Медблок, усеянный рубиновыми огоньками, гудел амперами и вольтами, с загадочным диагнозом мэрского недомогания, похоже, анализатор еще не сталкивался.
   Юлий Ильич Буркин, вытаращив глаза, полулежал на унитазе, вырастившим на этот случай, спинку и подлокотники, опутанный проводами, облепленный датчиками, мычал на коровьем языке. Другой язык ему был временно недоступен, поскольку изо рта торчала прозрачная трубка, одним концом уходящая в потолок. По трубочке что-то прозрачное текло в разинутую пасть.
   -Экспериментируем, господа? - протиснулся в кабинку представитель Президента, которому все-таки приспичило. -Нашли время...
   - В-ви-хри-и в-варждебные воют над нами ...- проревел Юлий Ильич, освобожденный от принудительного глотания.
   Японская техника все-таки справилась с российской хворью. Кабинка заполнилась ароматом чистейшего спирта.
   На том новаторские эксперименты закончились.
   Мэр потерял горячий интерес к канализации.
   Начальника ЖКХ перевели на параллельную должность в департамент водоснабжения
   Виктор Николаевич Червонец вылетел с элитной работы в рядовые слесари.
   И вместо почетного знака получил кличку Штопор.
   ...Алле! Центральная! Витек! Штопор, черт, вынь вату из ушей! К нам курьер за мясом прет, - Кабанчик, приставил сложенные ковшиком ладони к губам. - Давай-давай, Боба, греби, отрабатывай будущие котлетки.
   "Какую вату? Вата -дефицит. За вату Веруня ухи оторвет" - Штопор бросил изучать заманчивую челюсть политического советника. - Кто кур ел? Боба?
   По зеркальной глади озера противолодочным зигзагом к ним неслась надувная лодка, переделанная из палатки. Отсутствие животного белка заметно стимулировало рационализаторские таланты ведущего инженера-конструктора, сообразившего, что гонять курьера в саванну вдоль озера долго и вредно для здоровья.
   Гребец из Бобы был никудышный, можно считать - никакой. С этим способом передвижения он познакомился впервые и осваивал по ходу дела, самодельное весло то выскальзывало, то на возврате норовило заехать по носу. Сил и мастерства прибавляли хищно вытянутые тени, мелькающие в воде. Акулы? Боба, плюнув на стилистику гребли, замахал веслом, точно пропеллером, лодка на форсаже не вылетела на отмель и причалила к животу Алевтина Ивановича Пещерного. "Опять! По самому ценному попали. Это - заговор?" - огорчился политический советник, распахивая тазобедренными суставами мелководье.
   - Пищит! Пеленгатор пищит! - сообщил Боба.
  
  
  
   - Пищишь! Чего пищишь? - первый заместитель Главы по общим вопросам Аристарх Христофорович Жмакин, нянча на вытянутых руках лапшовский пеленгатор-ноутбук, кружился по периметру площадки, тупо пялился в зеленоватый экранчик с бегающей по нему цифирью. И тужился над вопросом, почему этой коробочке взбрело подавать загадочные сигналы после недельного молчания?
   - Простейший эксель, а несет галиматью. Ничего не понимаю. Может, не эксель вовсе? Ворд модернизированный?
   - Сядьте, Аристарх Христофорович. В глазах от вас рябит, - вежливо попросил Дмитрий Сергевич и покрепче вцепился в перекладины шезлонга. Мягкое седалище ему пришлось по душе, он, холодея, ждал грубых выпадов от неуправляемого олигарха и готовился дать достойный отпор, быть может, несовместимый с жизнью.
   Но запаленный греблей Кабанчик не проявлял интереса к захвату собственности, буянил в пещере: оттуда доносились звонкие шлепки, невнятное бормотание, треск одежды и прочее неделикатное воздействие.
   - Мобила, пьянь, подзаборная, просыпайся. Локатор твой заговорил. Иди с ним разбирайся! Да проснись, алкаш! Удавлю! Порву тузика!
   - Бесполезно! Мы ему нозри сатыкали, усы терли, водой поливали, он только мысал и брыкалса, - прокомментировал Алик, демонстрируя политическому советнику, расквашенную на протрезвлении губу. Губа надулась колбаской и мешала общению с окружающим миром.
   Главный редактор "Первопроходца", похоже, не унывал над легким увечьем. Он под шумок стащил пару листиков чистой бумаги и теперь, ликую, мысленно готовился к выпуску первого номера газеты. Какая горячая тема! Горячее не найдешь, почти сенсация по нынешним меркам - хищение стратегических запасов спирта, пьянство, нанесение повреждений рупору гласности. Творческой работы - непочатый край, дня на три хватит. И никто не упрекнет в бездеятельности, не отправит для усиления в рабочую бригаду на мясозаготовки. Ишачить не по профилю не было желания. В лесу или саване губой не отделаешься. Дядюшка комиссариат в бригаде, вроде издали присматривает за порядком и дисциплиной, и то вернулся, словно мучным мешком ушибленный - щеки трясутся, на лысине - дохлые бабочки, мокрая пижама - в дырищах, за ширинку, озираясь, хватается. С динозавром подрался что ли? Больно утоптанный...
   -Литру выдул, не меньше. Эк, мужика сморило, - Штопор с жестяным скрипом отжал куртку, бросил сушиться на каменный очаг, остывший после кражи мяса.
   -Спирт, не учтенный, Дмитрий Сергеевич. Мне о его наличии не докладывали, - поспешила оправдаться Софья Олеговна. - Вера Игоревна, голубушка, почему до сих пор не проведена ревизия медицинских препаратов? И не ссылайтесь на занятость.
   - Спирт? Сивуха натуральная! Где он столько надыбал? Я все углы в пещере обшарил, акромя пузыря с нашатырем ничего не попадалось. Христофорыч, ты в технике шаришь, скажи, тот агрегат, что нас сюда закинул, на спирте работает?
   - На вакууме, на вакууме, работает, сударь, - огрызнулся первый заместитель, недовольный проявлением фамильярности со стороны младшего обслуживающего персонала.
   - И вообще не вашего ума дело, кто на ком работает. Вы что, разбираетесь в высоких технологиях? В высшей математике? Тогда, милости прошу, приступайте к расшифровке данных локатора.
   На лице Жмакина сквозь интеллигентную щетину проступило ехидное выражение человека предложившего лохматому питекантропу сесть за штурвал авиалайнера с дальнейшим исполнением фигур высшего пилотажа.
   - В вакууме спирта мало, пара молекул на миллион кубов, - не остался в долгу Штопор и, взяв предложенный ноутбук, быстро простучал на клавиатуре трескотливый мотивчик.
   - У нашей школе прапоров высокие технологии ротный старшина преподавал. Бывалыча, выгонит нас на зарядку и грит, кто свою задницу выше перекладины раз тридцать не поднимет, займется низшей арифметикой на чистке гальюна. Ты бы у него начистился, инженэр вчерашнего борща. В простых вещах не разбираешься! Тут загадка для ослов. Смотри, это - координатная сетка. Этот крестик - мы, этот - цель. Цель накрыта, потому и пищит. Объяснения требуются или цифры дотумкаешь сам?
   "Кого он назвал ослом, меня или себя? По его логике ослы разбираются в пеленгаторах. Я - не разбираюсь. Он - разбирается. Значит, осел он? Конечно он! Я - потомственный дворянин, " - Аристарх Христофорович удовлетворением сделал вывод, что честь первого заместителя и дворянская нисколько не запятнались, что не стоит придавать большого значения мелкой грубости сантехника с ледяными глазами убивца. Электорат достался, не приведи господи! Трудовой дисциплины не признают, обзываются, поставленные задачи не выполняют, шастают с дубинами, где попало, за отчетностью посылают к динозаврам или гоминоидам. И мяса, мяса не несут, анархисты, невзирая на требования Главы обеспечить народ калорийным продовольствием. Шашлычка бы пожевать, горяченького вместо сочной травы, от которой челюсти сводит и в брюхе шкворчит. Жмакин внутрене облизнулся, но отогнал призрак любимого блюда и сосредоточился на показаниях пеленгатора. Прибор, по его мнению, показывал чушь.
   Цель находилась на другом берегу в пределах прямой видимости. На мелководье горбилась подозрительная куча ежевидной формы. Над ней, раскинув крылья, парили какие-то летучие предметы, орлы, грифы, архиоптериксы, ящуры - не разобрать. По времени - полдничали.
   - Пора бы и нам покушать, - Дмитрий Сергеевич гулко проглотил набежавшую слюну. - Жанна Сазоновна, у нас, что в меню?
   - Щи вегитарианские. И компот. Вегитарианский.
   - Щи, надеюсь, с грибами?
   - С ананасами, - съязвила завстоловой. - Грибов мне не наносили.
   - Я же давал задание утром. Борис Модестович, кто ответственный за грибы?
   - Софья Олеговна, - доложил Боба, сверившись с записью на левой штанине, на которой, экономя место, вел протоколы совещаний. На правой ноге фиксировались приказы Главы.
   - Я поручила Алевтину Ивановичу. Вот пометочка, - Кукишева растянула подол ночной рубашки, исписанной до подмышек реестром имущества. Острый дефицит бумаги вынуждал искать нетривиальные методики ведения делопроизводства, и Софья Олеговна втуне готовилась пожертвовать всем своим телом.
   Политический советник, вздрогнув, ощутил себя Штирлицем в лапах садиста Мюллера - на грани провала. Надо было перебираться на другую грань.
   - Грибы попадались. Подосиновики. На вкус, правда, ядовитые, - заюлил Алевтин Иванович. - Зато бабочки здесь съедобные. Я принес на пробу.
   - Снова по бабам бегал? Гоминоидным? И сюда их приволок? - насторожилась Жанна Сазоновна и, готовясь к воспитанию мужа, помассировала кулак.
   - Жанусенька! Ты ввелась в заблуждение. Я за черепахой бегал. Коллектив подтвердит мои заслуги.
   - Черепаху? - всполошился Штопор. - Так это нашу черепаху трупоеды жрут! Чего сидите? Спасайте котлеты!
   И, перепрыгнув через очаг, помчался к лодке...
   Местные санитары природы остались без работы. Только и успели отгрызть голову, превратив черепаху в шипастого колобка. Клювастые ящуры, хлопая перепончатыми крыльями, разбежались под ударами дубин Штопора и Саши Крюкова по саванне, противные грифы удалились в небо. И с безопасного расстояния внимательно наблюдали за разделкой вкуснятины на удобоносимые кусочки.
   - Че вылупились, жадины? Требуху вам оставим, еще натрескаетесь, - успокаивал их Штопор, на пару с Кабанчиком срывая с черепашьих боков куски панцыря.
   Грифы философски помалкивали. Ящуры по-гусачьи вытягивали шеи и щелкали клювами похожими на кузнечные клещи: мол, надуешь в дележке, всей компании требуху выпустим.
   - Кишки им не отдавать! С кишками будем отдельно разбираться! - не соглашался Аристарх Христофорович, прибывший по приказу Главы с инспекцией заготовок пищи и заодно узнать, чего она пищит в лапшовском локаторе?
   Ответственное задание показалось Жмакину крайне опасным. Здешнее зверье отличалось скверным характером, мерзкими привычками и следовало держаться от него подальше. Подальше - не получалось. Время от времени грифы срывались в крутое пике и, норовя сцапать из лодки сочной черепашатины, могли по природной глупости принять за добычу макушку первого зама. Аристарх Христофорович забился в уголок на корме, сидел, сгорбившись колесом среди мясных кусков, подняв колени выше ушей, и свирепо отмахивался от стервятников: "Кышь! Кышь! Кышь!".
   Стервятники слушались плохо. Главный редактор "Первопроходца", мобилизованный на погрузку, небрежно вываливал ношу на спину бывшего обидчика и не признавал справедливой критики.
   Будущий шашлычок пачкался сукровицей. В штанах хлюпало. Инспекция проходила в трудных условиях. Оголодавший Глава пренебрег высоким статусом своего первого заместителя, отправив в прямом смысле на бойню.
   "За прибор не беспокойся. Лично посторожу. А ты лично выясни, что пищит и посигналь чем-нибудь. Нет у меня доверия к уголовникам"- напутствовал он зама, позеленевшего от сложности задачи.
   Чем сигналить, не объяснил. Платочком помахать или глотку драть под носом рабочей бригады? Эгей, Дмитрий Сергеевич, мужики сырое мясо жрут без проверки на пищание! Так по шее надают. Политический советник успел шепнуть, что моральная обстановка в охотничьем коллективе не способствует выполнению руководящих обязанностей.
   "Чуть намекнешь на трудовую дисциплину, звереют, нехорошими словами называют, - пожаловался Алевтин Иванович, под контролем супруги передававший свое помятое тело в умелые ручки Верочки. - Пришлось показывать им достойный пример и доказать, что не мышцей единой жив человек"
   От принятых мук синие очи Пещерного заблистали влагой.
   Аристарх Христофорович зябко поежился. Доводить себя героизмом до состояния потоптанной слоном мыши? Увольте. Не для того избран обществом на руководящую работу, чтобы ловить питание в недружелюбных дебрях, где в два счета станешь чьим-либо питанием. Для этих целей имеются члены меньшей ценности, зато более приспособленные для экстремальных ситуаций.
   "А не дурак ли наш Глава?- мелькнула мятежная мысль.- Чем я хуже?"
   Мысль понравилась. И напугала.
   Ведущий инженер-конструктор любил быть примером во всем с октябрятского детства. Первым сдавал макулатуру, металлолом, комсомольские взносы, экзамены и чертежи. Первым приветствовал начальников, поздравлял с юбилеями их жен, детей, мам и тещ. Первым докладывал куда следует. Примерная деятельность способствовала профессиональному росту - старший инженер, ведущий, заведующий отделом. Дальше и выше - никак. Отшлифованная схема высовываться в нужный час засбоила. Институтское начальство кисло лыбилась при встречах, по возможности избегало тесного общения и после рукопожатий надолго запиралось в туалете. То ли ему благостная физиономия опытного сотрудника примелькалась, то ли завистники наклеветали, но взаимности не получалось.
   В новых экономических условиях завистники, отощав на бюджетных харчах, разбежались, и Жмакин нарастил усилия. И тут проклятый капитализм раззявил свое гнусное хайло.
   Верные люди сообщили: проектный институт со всеми инженерскими потрохами, линейками и ластиками купило частное лицо со столичной пропиской. Хозяин спешно греет металлический инструмент, чтобы выжигать лень и дурь. Ждите существенных перемен.
   " А вашего папика, кроля жирного, он завтра схряпает с косточками, тапочками и подтяжками" - уточнили благожелатели с намеком на летальный для любого начальника исход - вышибание на пенсию под аплодисменты бывших любимчиков. Аристарх Христофорович, тайно уважавший частную собственность, решил первым поучаствовать в этом славном мероприятии.
   В директорский кабинет он ворвался без стука, гордо и прямо, вскинув подбородок, точно ружейный ствол, готовый вот-вот бабахнуть в цель. Группа поддержки, бурча нечленораздельные лозунги об интеллектуальном сатрапстве, скопилась в приемной и дальше не совалась, мельтешила в дверном проеме.
   "Трусят, коллеги, - ухмыльнулся Аристарх Христофорович,- Ну и тряситесь на здоровье. Наград у меня не дождетесь. Свидетелей в первую очередь подсокращаю"
   Утопая по щиколотки в длинном ворсе ковра, он приблизился к двухтумбовому столу, дерзко смахнул с него стопку важных бумаг и положил на краешек свою папку в красной дерматиновой обложке - компромат. Затем резко опустил ладони на спинку ближайшего стула. Пальцы рук не дрожали.
   - По делу или поздавлять? - прохладно поинтересовался хозяин кабинета, с трудом поднимая снулый взгляд на посетителя. - Может, завтра на представлении выступишь?
   - Будет дело... под номером. И представление у прокурора. Он поздравит в камере предварительного заключения.
   - Прокурор вчера поздравил. И почему в камере? В кабинете обмывали, потом в сауне догоняли, - изумился директор и погладил лацканы пиджака, убеждаясь, что на нем не тюремная роба. Напились-то до потери пульса, и прокурор вполне мог пошутить с одеждой. Однако одежда была приличной и не полосатой.
   Жмакина прорвало. Предпенсионная ссылка босса на прокурорские связи и кровожадно урчащая за спиной группа поддержки добавила красноречия.
   - Я презираю коррумпированную шайку. Она не спасет от возмездия, когда новый владелец института убедится, что в эпоху демократии и гласности у нас окопался прохиндей!
   - Стой, погоди, дай выпить воды,- директор гулко выхлебал воду из графина, помял затылок: по всем статьям и симптомам прокурор поил паленым коньяком. - Извини, не разобрал, кто у нас этот...прохиндей?
   - А вы не догадываетесь? Мне что, развернутую характеристику дать? Тот, кто растащил чужую собственность в личную кормушку, кто кричит на коллег, топает ногами, затыкает им рты, награждает гадкими прозвищами. Кто назвал начальника техотдела дундуком - семь раз, ослом - четыре, бестолочью - двадцать! Главного инженера - трижды ослом, дважды - телячьими мозгами. Главного бухгалтера восемь раз - Горгоной и дважды арифмометром в юбке. Мою кличку помните?
   - Барабан! - смутился директор. - По аналогии с пионерским. Больно треску от вас многовато.
   - Барабан? Пионерский? Не увиливайте! У меня записано - "хмырь болотный". Но это мелочи. Туточки в папке все факты хищения частной собственности собраны. Свидетели пронумерованы по сортам. Поди, хозяин не помилует? Вы меня понимаете?
   - Понимаю. Выгонит в три шеи. Давайте папочку.
   - Но есть варианты, - Аристарх Христофорович покосился на дверь. Группа поддержки, похоже, затаилась в приемной и даже не дышала. Подслушивают? Фигушки им...
   - Добровольная отставка, - прошептал. - Высокая пенсия и прочие почести. Орденок. Взамен - отличная рекомендация преемнику. Устраивает?
   - Ты случайно не Вольф Месинг, телепат? Мысли мои -читаешь?- директор подгреб папку с компроматом. - Но вариант мне нравится. Отставку организую. Знака "Почетный строитель" достаточно? Рекомендацию? Сделаем. А вот с пенсией ты, брат, перебрал. До пенсии пахать и пахать. Разве что по инвалидности?
   - Где я вам инвалидность возьму? - от непомерных запросов без пяти минут экс-директора Жмакин оторопел. - Киллеров найму, чтоб чего-нибудь сломали?
   - Обалдел? Киллеры - это уголовщина. У медиков инфаркт купишь. Или инсульт.
   "И этот дурак нами правил? - расстроился Аристарх Христофорович. -Биржа на носу, а он торгуется. Спятил с перепугу. Может за маразм инвалидность выхлопотать?"
   С маразмом не заладилось. Идею директор отверг: "Рановато еще? Не поверят". И предложил язву желудка. Язву отклонил Жмакин. Подозрительно, при таких наливных щечках и пузе, год на овсе сидеть придется.
   Торговались до хрипоты, забыв про конспирацию. Когда, наконец, пришли к взаимному согласию, почти ударили по рукам, в кабинет вторглась группа поддержки, с букетами дорогущих роз и бутылями с шампанским. Свободные от поздравительных аксессуаров сотрудники тащили на подносах закуску. И все грянули хором:
   - Поздравляем, поздравляем, наш хозя-я-и-ин, дорогой! Обещаем, обещаем, быть всегда всегда с то-о-бой!
   "Во, дают, лизоблюды! Учту, учту непременно" - воодушевленный ораторией Аристарх Христофорович приосанился, готовясь принять в объятья букеты размером с кусты шиповника.
   Но цветы проскочили мимо и с шелестом посыпались на экс-директорскую грудину. Поцелуйная бригада из числа влиятельных институтских матрон, соблюдая очередность и иерархию, влипала напомаженными губами в наливные щечки виновника торжества
   - Господа...спасибо...сочту зачесть...завтра...сюрприз... весьма признателен...купил...долги...помогли родные, - доносилось из кучи роз и дамских прелестей.
   -А куда делся москвич? - промямлил Аристарх Христофорович, ощутив себя человеком, у которого из-под зада вместе с кожей выдернули кресло и ободранное место присыпали солью.
   Директор выбрался из-под стожка розовых кустов в целлофане, ласковыми шлепками по тугим бедрам отогнал счастливых дам:
   -Москвич? У меня - БМВ. Ах, ты про то... Москвич - мой племянник, директор крупного холдинга. Он купил мне наш институт. Для семейного, так сказать, бизнеса.
   -Бах! Ура! Бах! Ура! Бах! Ура!
   Шампанские струи щедро опрыскали пространство.
   Пробки просвистели у висков Аристарха Христофоровича. В его коленках громко щелкнули косточки и ворсистый ковер полетел навстречу. Последним он услышал:
   -А говорил - проблемы с инвалидностью, торговался. Килеров просил нанять. Видишь, как все просто обернулось? И недорого...
  
   Пискучий кусок черепахи обнаружил главный редактор. Ему прискучило метать на законных основаниях в первого зама мягкие шматки мяса, которые не причиняли тому существенного вреда кроме порчи майки и штанов. Среди бренных останков, молодецки терзаемых охотничьей бригадой, Алик обнаружил здоровенный пузырь огуречной формы. От пузыря пахло подсобкой дешевой обжираловки.
   "Желудок или толстая кишка? - Алик пнул носком туфли в сизолазоревый бок. В пузыре что-то улькнуло. - А какая разница? Важнее, что полный и обляпает качественно. Глава вонищи не потерпит, выгонит из пещеры. Или снимет с должности?"
   Окрыленный Алик нежно обнял пузырь, с натужным кряканьем взвалил на плечи и попер ношу к лодке с надеждой вывалить его содержимое на плечи соперника в кулачной дуэли. Красивая получалась месть за порванный пиджак! Монтекам с Кабулеттями такая и не снилась. Подумаешь, шпагами друг друга дырявили на потеху жителям Вероны.
   Месть не удалась. От соприкосновения с костлявыми плечами главного редактора пузырь лопнул в двух шагах от цели, жижа, повинуясь всемирному закону тяготения, потекла к земле, превратив искателя справедливости в кучу навоза, самостоятельно выползающую из коровника. Грифы в небе весело закурлыкали, ящуры, привлеченные любимыми миазмами, еще энергичней защелкали челюстями.
   - Что вы себе позволяете? - Аристарх Христофорович, пораженный газовой атакой, зажал ноздри пальцами. - Зачем животных провоцируете на агрессию? На меня хотите натравить? Да?
   "Убью ханурика!" - Алик, размахнувшись, швырнул пустой пузырь в Аристарха Христофорыча.
   Промазал. Пузырь уволок пикирующий гриф по завистливое улюлюканье собратьев.
   Алик поискал иные метательные орудия, потверже.
   Под руку попалась что-то знакомое, квадратное, металлическое.
   Он поднес находку к глазам и понял, что это не булыжник пролетариата. В его руках лежала дорога домой.
   -Нашел!!!
  
   Находку женщины отмыли холодной водой с мылом, насухо протерли тряпочками до зеркального блеска.
   - Осторожней, осторожней не сломайте чего-нибудь, - инструктировал мойщиц первый заместитель, доставивший ценный предмет на базу в самом безопасном месте - под мышкой. Под мышкой теперь чесалось. Аристарх Христофорович мужественно переносил физические муки, и даже великодушно, в порыве христианской любви к ближнему, попросил Главу отметить благодарностью главного редактора за творческий подход к делу.
   Скупых комплиментов в свой адрес главный редактор не услышал: он спешно, боясь опоздать к отъезду, занимался большой стиркой на берегу озера, месил кулаками в одной куче -пиджак, рубашку и брюки. Стирка получалась малоудовлетворительной, ингридиенды черепашьего брюха пропитали модную ткань, как протухший клейстер.
   На Лапшу потратили усилий поболе. Его вынесли из пещеры, прислонили спиной к стене и попытались привести в состояние трудоспособности. Бесчувственный изобретатель, дыша бурачным перегаром, долго отказывался принимать вертикальное положение, и все норовил свернуться калачиком. После водных процедур и массажа ушей, он соизволил открыть глаза.
   -Эта твоя коробка, Мобила? - приступил к допросу Кабанчик.
   - М-моя, - признал Гелий Федорович. - Р-рассольщику д-дайте.
   - Ага, щас, шнурки поглажу по побегу за квашеными ананасами. Аппарат запустить сможешь?
   - Н-не-ик. П-праграмма н-нужна.
   - А коробке твоей что? Огурцы?
   - З-зип-п.
   - Мне хоть сип, хоть охрип, абы заработала. Нажмать на свои клавиши сможешь?
   - С-сначала н-налей.
   С наливанием возникли проблемы. Никто не представлял откуда изобретатель качал алкоголь. Может, вакуум из космоса перегонял, с него станется. Кабанчик пожал плечами:
   - Чево я тебе налью, компоту? Клизму ведерную хош вставлю?
   Наивная Верочка ринулась потрошить медицинские припасы базы в надежде найти что-нибудь спиртосодержащее.
   Но опытный Штопор успел поймать порхающую добродетель за подол джинсовой юбчонки:
   - Погоди, красотка, не суетись. Нам его опохмелить нужно, а не вырубить на пару суток. Есть у меня народный рецептик, щас сделаем из него огурчик. Дайкось нашатырька чуток.
   В литровую банку с водой Штопор добавил несколько капелек нашатырного спирта, круговым движением взболтнул жидкость, и сунул посудину в зубы Лапше:
   - Глотай, болезный, микстуру. Мозги прочищает до самого нутра похлесче кайенского перца.
   - Душу Богу не отдаст? Зело вонюче твое снадобье, - предостерег батюшка и перекрестил Лапшу.
   - Не отдаст. От этой штукенции чертям тошно бывает. А вы богу, богу...
   Аналог кайенского перца шумным водопадом стек в раскрытый рот, и попытался протиснуться в пищевод. Пищевод, давно не исполнявший своих обязанностей по причине вынужденного поста и запоя хозяина, по привычке пропустил несколько глотков, но, распробовав, что ему подсунули, наотрез отказался принимать народную микстуру.
   Поздно!
   Как объяснил Штопор, отпрыгнувший подальше от фонтанирующего Лапши, достаточно одной молекулы опохмеляющего зелья, чтобы отправить вчерашнего пьяницу на выставку здорового образа жизни. Остальные молекулы и атомы - так, отходы производства.
   Отходы во всей своей полноте достались Дмитрию Сергеевичу Пупырееву с отеческой строгостью наблюдавшего из шезлонга за вытрезвлением изобретателя и потому не успевшего удрать от фонтана, исторгнутого лапшовской глоткой.
   "Раззява, не мог увернуться, отмывай тебя, козла!"- внутренне выругался Аристарх Христофорович, первым бросаясь на чистку пострадавшего, опередив на полшага Софью Олеговну и Пещерного. Вся троица, словно шаманы на камлании, вихрем закружились вокруг Главы.
   Щурясь от злого аммиачного духа, Глава отмахнулся от назойливых помощников и спросил:
   - Мы попадем сегодня домой или нет?
   - Сегодня? Вряд ли. Но шансы у нас появились. Очень приличные шансы, - отрапортовал Лапша, бодрый и повеселевший, только зеленый от пережитых потрясений организма. - Витенька, любезный мой друг, где вы обнаружили мой зип?
   - Коробку что ль? В брюхе черепашьем. А че не та?
   - В животе? Интересная мысль, интересная...
   - Ничего интересного, одна жвачка, ведер пять на голову поэту вылилось.
   - На размышления не навело?
   - Навело! Я ж засомневался, чего она там делала. Нормальные черепахи, чем питаются? Травой. А эта дура железяку заглотила. Понятно, почему она по полю носилась. Запор у нее от неспецифической еды приключился. Вот я и думаю, раз они все такие проглоты...
   - Виктор - вы гений.
   - Чего уж там... Всегда готов, - засмущался Штопор, вторично уличенный в богатейших возможностях собственного ума.
   - Да-да. Они вполне могли проглотить пакет с программами, - продолжил рассуждения Лапша. - Упаковка у нее блискучая, из металлизированной фольги. Надо менять вектор поиска! Мы зациклились на одном месте. И потому не добились результатов.
   - Низкие показатели у нас потому, что вы систематически нарушаете трудовую дисциплину, - заявил Аристарх Христофорович, с тщанием выжимая из полотенца, которым обтирал Главу, остатки народного средства.
   - Если бы не героизм Алевтина Ивановича, лично подбившего черепаху с риском для жизни, вы бы и таких результатов не достигли. Пропьянствовали! Мы обсудим ваше недостойное поведение на ближайшем заседании координационного совета. И пример решительные меры по искоренению...искоренению... искоренению...
   Первый заместитель, прервав гневную тираду, проследил за волчьим взглядом Главы. И сжал зубы до треска эмали. Этого не хватало!
   Воспользовавшись удобным случаем, красотка Верочка и терминаристый Саша покинули площадку и перекочевали в кустарник с явно эротическими планами.
   Аристарх Христофорович сглотнул набежавшую слюну. Пещерный скопировал действия руководства и получил от супруги профилактический удар по ребрам. В озере шумно всплеснула вода, взбаламученная хвостами динозаврьей парочки.
   - Почесали на урок Кама сутры, - прокомментировал Штопор, нанизывая на деревянный шампур свежую черепашатину.
   - Дяденька инопланетянин. Прикажите дяде Саше и тете Вере ребеночка произвести. Мне необходим партнер по играм. Одному играть скучно, - пропищал из пещеры Мишель, уложенный спать Жанной Сазоновной.
   - Эх, молодость, молодость! - вздохнул батюшка, почесывая кожу под бородой.
   - Завидую, дети мои, юной непосредственности и пылу. Я в их годы с матушки не сла..
   -Не надо гнусных подробностей!- прошипела Кукишева. - Не поощряйте половую распущенность среди молодежи. Дмитрий Сергеевич, пора бы и власть употребить. Вам не кажется?
   - Власть...пора бы... инициатива масс...снизу, по типу будерброда, с корочкой... петрушкой посыпать и соусом, соусом- забормотал Глава. - А замочить в уксусе?
   Замы переглянулись.
   Спятил?
   "Подтвердился мой диагноз. Он - полный дурак. Или идиот, - обрадовался Аристарх Христофорович, мысленно примеряясь к комфортному шезлонгу. - По статусу я - следующий, демократия здесь неуместна, хватит, налиберальничались" И сразу на первого зама навалились скопом организационные сложности. Куда изолировать от общества свихнувшегося Главу? Будет ли он кусаться или гадить в неположенных местах? Оставить ли Кукишеву при должности или сослать в рабочую бригаду? Здесь эта мороженая вобла печень выгрызет. Поди, тоже к должности примеряется. Шишь ей, матриархату не будет! Лучше -гарем!
   Пока Жмакин размышлял над затейливыми вопросами преемственности власти, Дмитрий Сергеевич блестяще доказал, что руководящий мозг не поддается нервным заболеваниям, надежно защищен мощной, как танковая броня, черепной коробкой от природных и прочих катаклизмов. Не покидая любимого седалища, он подманил референта Бобу, и продиктовал:
   - Пишите, Борис Модестович! Распоряжение. Порядковый номер. За проявленное мужество и героизм объявить благодарность политическому советнику А. Пещерному и главному редактору А. Буреломскому. За несоблюдение норм общечеловеческой морали и разгильдяйство объявляю бригадиру А. Крюкову строгий выговор, инженеру Г. Лапше - выговор, главному врачу В. Гоголевой - порицание. Документ размножить и передать для публикации в средствах массовой информации. Остальные - повесить.
   - Дмитрий Сергеевич! На ком размножать? На мне нет свободного места, - взмолился Боба, испещренный с ног до головы приказами, распоряжениями, протоколами, точно папуас в боевой татуировке. - Спина вчера закончилась.
   - Повторяю для глухонемых. Размножить на бумаге! Доступным языком. Ясно?
   - Но Лапша бумагу не дает. Присвоил, негодяй, все наши запасы, - наябедничала Софья Олеговна, татуированная не меньше референта. - Я не могу сдать вам опись имущества для визирования. Это безответственность и безобразие.
   - У меня выпуск газеты срывается. И знаете, почему? В нем острая критика фактов пьянства в нашем коллективе. Это зажим свободы слова и преступление против демократии, - подлил масла в скандальное пламя главный редактор.
   - Гелий Федорович, в чем дело? Объяснитесь, почему вы мешаете гласности и основам демократии?
   - Не дам. Пусть берут туалетную. Для гласности и демократии она подойдет по всем параметрам.
   - Нет! Не годится. Мы пробовали. Слишком она мягкая, серая и рвется под стрежнем, - воспротивились Боба и Алик. - А чернила на ней расплываются.
   - Ребятки, дорогие, вы спутали сорта, - усмехнулся Лапша. - Та бумага для иных надобностей. Я вам предлагал бумагу для салфеток и полотенец. Ту, которой лицо вытирают. Она поплотнее, и выдержит ваши эксперименты, надеюсь...
   -Слышали, господа? - подытожил Глава, отрываясь от созерцания метровых шашлыков, умело смонтированных Штопором и терпеливо ждущих термической обработки. - Чтоб завтра приказ висел на стене. И рядом повесить газету.
   Приятели загрустили. Трудиться ночью они не любили. Алик предпочитал во сне совещаться с музами о проблемах стихосложения ямбом, хореем или гекзаметром, Боба - участвовать в эротических оргиях с делопроизводителями "Чародейца". Однако выбора им не предоставили. Одичавший от вольной жизни Кабанчик строил за спиной Главы зверские гримасы и, судя по жестам, намеревался привлечь обоих на разгрузку черепашатины, возле которой уже нагло дислоцировались грифы, оставив бескрылых конкурентов- ящуров разочарованно щелкать челюстями на другом берегу.
  
   Ученые убеждены, курить вредно. Говорят, что одна сигарета убивает лошадь и наносит невосполнимый ущерб здоровью человека. Это - ерунда. Муха в сравнении с лошадью как мусоринка перед танком. Но, странно, от табачного дыма она не дохнет, только злее делается и кусается безбожно.
   Нет, курить не вредно. Вредно - пить. Из стопаря, кружки, ведра и ванны. Если человек на девяносто процентов состоит из жидкости, то зачем ему добровольно накачиваться до ста и превращаться в бурдюк с водой, оснащенный невесть зачем органами зрения, слуха и обоняния. Парадоксы психики. Этот вывод сделал Кабанчик, утром вытаскивая бесчувственного Лапшу из-под терминала машины времени и пространства, занимающей практически все левое крыло пещеры.
   - Мобила, дурилка картонная, ты же мне слова дал возвести трезвость в норму жизни, - сердился он, кося глазом на цветастую мешанину проводов, в которую четырьмя конечностями проникло тело изобретателя. Машина сопела, гудела и подмигивала лампочками и призывала к осторожности.
   - Штопор, отключи немедля синхрофазатрон пока он нас не раздербанил на молекулы.
   - А где у него рубильник? Тут клавиш понатыкано, как на рояле в филармонии, не поймешь на какую давить, чтоб не очутится у макара на рогах. Ага, здесь красненькая кнопочка есть. Может она?
   - Не трогайте машину! Имейте совесть! Дайте эвакуировать женщин и детей, - забеспокоился Дмитрий Сергеевич. - И пустите вперед специалиста, Аристарх Христофорович разберется.
   Глава продемонстрировал пример срочной эвакуации, первым выскочил из пещеры на свежий воздух, только пятки мелькнули на входе.
   Пример оказался заразительным, народ точно вымело наружу. Особую резвость проявил первый заместитель, исчезнув, похоже, быстрее звука и обогнав собственную фразу:
   - Господа, извините, я не специалист в физике вакуума.
   Сказал и исчез. Или наоборот. Зато честно признался в некомпетентности. На месте удравшего зама возникла мускулистая фигура Саши Крюкова:
   - Мужики, что за переполох? Кобра кому в постель залезла?
   -Хуже, Санек, хуже. Мобила по пьяне собрался свой аппарат изнасиловать. Вот, спасаем извращенца, отделяем зерна от плевков. А тут все гудит под напряжением.
   Саша в два прыжка достиг терминала, отбарабанил на клавишах загадочную комбинацию, вдавил в панель красную кнопочку и выдернул из разъема питающий кабель толщиной с раскормленного удава.
   - Готово. Тащите. Только проводку не повредите, замучаемся паять.
   - Ну, ты крутой спец! Хлоп, хлоп и сдох синхрофазатрон,- похвалил Кабанчик, оттаскивая дрыхнущего Лапшу в мужскую спальню. - Успел насобачиться. Может ты нас того... домой отправишь?
   - С моим физкультурным образование? Не шутите так, Костя. Для меня эта штуковина, - Саша погладил терминал, - ящик Пандоры, если не больше. Хорошо, Гелий Федорович показал, что нажимать в крайних ситуациях. Видите, пригодилось.
   - Не спорю, пригодилось, - хмыкнул Кабанчик, поискал куда бы присесть, и не найдя ничего подходящего, плюхнулся по-турецки на каменный пол.
   - Не кажется тебе, Сашок, эта предусмотрительность подозрительной? Что-то темнит Мобила. Проковырял он тонельчик к дому и молчит в тряпочку.
   - Вообще-то подобная мыслишка мелькала. Одного не пойму, мы ему зачем нужны?
   - Для компании, братан, для компании. Нас он сюда притащил, чтоб не куковать одному на природе, Робинзон хренов. Скучно ему стало. И небезопасно. Нужны партнеры для присмотру, когда в запое.
   - Нет, Костя, ты накручиваешь...Гелий Федорович, на мой взгляд, порядочный человек и очень переживает, что не может отправить нас домой.
   - Накручиваю? Посуди сам, у нас спирт только в нашатыре и валерьянке, а он каждый день в стельку. Где, спрашивается, водяру добывает? Из динозавров выдаивает? Надоит пару литров и переживает с удовольствием...Есть, есть у него дырочка. Очухается, весь ливер вытрясу.
   - Сперва пару пузырей вытряси,- втрял Штопор, с упоением обнюхивающий дыхание Лапши, насыщенное алкогольными парами. - Для разгону. Чтоб жизнь медом заделалась. Мне, собственно, домой не горит. Здесь охота, рыбалка, экология чистая. А дома что? Городская канализация скоро гавкнется, ишачь на ней за гроши. Тебя, Костя, дома сильно ждут?
   - Ждут. С гранатометом. Или мешком динамиту нахмурился Кабанчик. - Устроят мне толковище по полной программе, с фейерверком и шампанским. Под духовой оркестр. По поводу одной непонятки.
   - Акулы капитализма разинули пасть? - пошутил потомственный пролетарий Штопор, в силу классовой сущности обязанный закапывать кровососов в почву по самую макушку.
   - Не они разинули. Я - разинул, - пояснил с тоской олигарх.
  
   Когда уголовный авторитет Хрюпинска Константин Ефимович Туманов удачно вписался в местный бизнес и стал миллионером, он понял, что жизнь прекрасна и удивительна. Трехэтажный особняк лучше камеры, финский унитаз в особняке - лучше параши, личная горничная в спальне - лучше надзирателя, а кофе в постель - ни с чем не сравнимое удовольствие. Удовольствия доставались легко и большом количестве. И почему-то потянуло к нормальным людям без сомнительного прошлого.
   Тюрьмы, зоны, обтянутые колючей проволокой, лесоповалы и прочие колымские прелести из прошлого, вместо положенной гордости за себя вызывали сначала изжогу, потом тошноту. Рубленные и щетинистые хари тюремных сидельцев больше не представлялись образцами сурового мужества. Над имиджем Туманова массажисты и косметологи трудились в три смены. "Обурел, Кабан, обурел" - сокрушались братаны, пытаясь проскочить мимо длинноногой секретарши в роскошный кабинет председателя совета директоров "Хрюпстальконструкции". Наутюженая бизнес-девица брезгливо вытягивала губки и отважно пресекала попытки татуированных горилл нарушить статус кво.
   После случайной экскурсии в картинную галерею Туманова потянуло в меценаты. От убогости храма исскуств, куда забежал в поисках мэра, он ужаснулся, срочно выделил деньги на капитальный ремонт, оптом скупил картины местных художников для выставки. От свалившегося счастья директриса угодила на больничную койку. Молоденькая заместительша была покрепче, в обморок не брякнулась и сверх сметы выпросила дорогуший компьютер с метровым экраном. Якобы для связи по интернету с Лувром, Эрмитажем и Метрополитенном.
   " А с метро зачем? Картины возить?" - подивился Туманов, но требуемое утвердил без колебаний.
   Сделку крепили утренним кофе в миллионерском особняке. За ночь Кабанчик познакомился с живописью, графикой и даже монументально скульптурой. Лекция получилась настолько увлекательной, что возмечталось получать знания перед завтраком, обедом и ужином. Вместе с лектором, от синих глаз которой сердце трепыхалось, как у человека попавшего на стажировку в райские кущи и получившего медаль от аппостола Петра.
   Хрюпинская братва с растущей тревогой наблюдала за перековкой авторитета в респектабельного буржуина. Но роптать открыто не смела, зная, что под костюмом от Кардена упакована отнюдь не шакалья душонка - лев, способный схарчить любого вместе с ботинками и облизнуться - мало! Французским одеколоном заправит и съест без соли и лука. Однако меценатские забавы братву не волновали - нехай чудит, юным мазилкам носы вытирает. Но столичные хлыщи начали вклиниваться в хрюпинский рынок нефтепродуктов, строить на чужой земле бензоколонки, сбивать цены, тем самым, сдирая с их будербродов черную икры. Это вызывало зубовный скрежет. Не позволим! Понадобиться, забьем стрелку в Кремле под Царь Пушкой.
   -Вы че, с дубу попадали? Представляете, с кем связываетесь? - вежливо поинтересовался Константин Туманов, когда ему предложили возглавить дипломатическую миссию в столицу к заправилам нефтебизнеса. - Это - акулы...
   - Акулы, щуки, пингвины, нам без разницы. Тебя, Кабан, зачем смотрящим поставили? За порядком следить или картинками баловаться? - возразил центровой бригадир с рынка по кличке Облом, втайне мечтавший сковырнуть авторитета и занять вакантное место. - Они, падлы, в нашу кормушку рыла засунули, и делиться не хотят. Надо по понятиям разобраться.
   Ответственная делегация рванула в столицу на трех почти бронированных джипах. Внутри разместились десять тощих бойцов и с постными лицами дули безалкогольное пиво. В багажниках гремели обрезки труб, мотоциклетные цепи и бейсбольные биты. Бойцы искренне заверяли всех, что виртуозно владеют этим металлоломом и жаловались на скудость вооружения. Зеленый от напряжения Облом в головной машине курил гаванскую сигару и нянчил под мышкой единственный револьвер, выпрошенный под залог в десять тысяч рублей в городском музее. Под левой штаниной бугрилась ребристая граната-"лимонка" без запала, приклеенная скотчем выше щиколотки. Тайный запас главного калибра.
   К обеду автоколонна на полном ходу влетела в столицу и, поплутав по улицам, затормозила у шикарного офиса нефтяной компании, поправшей интересы хрюпинской братвы. Офис внушал уважение. Бойцы притихли, сменили пивные банки на лимонадные. И сделали вид, что заинтересовались исключительно окрестной архитектурой, и ничем больше.
   Теплой встречи не получилось. Лощеные секьюрити в галстуках обращались с делегацией точно с тараканами сбежавшими из деревенской забегаловки в столичный ресторан. Их шефа позабавил раритетный револьвер времен русско-турецких войн. Древний пистоль был немедля выкуплен у временного владельца за сто долларов. Рыночный бригадир с поклоном принял бумажку и пожелал успехов стрельбе.
   - Зачем вас принесло, портяночники? - секьюртный шеф покрутил пустой барабан, пощелкал курком и направил ствол в лоб дарителя.
   - С паханом твоим перетереть вопрос о плате в общак, - буркнул Туманов с неохотой возвращаясь к подзабытой должности уголовного авторитета. - Веди к пахану.Быстро!
   У секьюритного шефа отвалилась челюсть.
   Пораженный величием цели незванных гостей, он без сопротивления взял пачку долларов, засунул к себе в карман и принялся названивать по мобильнику в приемную призидента компании.
   Делегацию принял вице-призидент, флегматичный толстячок похожий на сома. Он, поглаживая вислые усищи типа "запорожец за Дунаем", внимательно выслушал горячую речь делегатов об ущемлении интересов братвы и ущемленная братва порешила взять их компанию за жабры. Потом задумчиво пощупал брылья под щеками, словно убеждаясь - на месте ли те самые жабры, и прошелестел вкрадчиво:
   - Господа, вы в детстве свинкой не болели?
   - Ты, чо, баклан, за базаром не следишь? - возмутился Облом. - Ты на кого наезжаешь? Слышь, Кабан, он тебя свинкой назвал.
   - Точно - болели. Мозги свинячьими сделались. Ни черта не думаете. Разве это Кабан? - толстячок измерил взглядом фигуру хрюпинского авторитета. - Для нас он - Кабанчик. И наша братва повыдергивает ему клыки, без наркоза. За ним, наша братва сделает из вашей колбасный фарш с портяночным гарниром. И подаст мне на завтрак. Уяснили?
   Сом превратился в акулу и щелкнул зубами.
   Делегация попятилась к двери, за которой тосковали по добыче волкодавы охраны.
   Пониженный в поросячьей иерархии Константин Ефимович Туманов, ставший Кабанчиком, догадался, что отделался легким испугом и пора драпать. И желательно с первой космической скоростью. А дома забиться в нору и не высовываться, чтоб не возбуждать у нефтебаронов аппетит.
   И тогда Облом опроверг диагноз вице-призедента. Свинкой он не болел. Скоре всего, в детстве он страдал от умственных хворей, от которых мозги становятся просто мышечной массой. После чего мог без последствий колоть головой орехи и ломать дубовые поленья. Чем с успехом и занимался.
   Титаническая работа обеих полушарий вкупе с мозжечком навела его на мысль, что авторитет завалил дипломатическую миссию и ему, Облому, следует спасти порушенную честь. И вернуться в ореоле героической славы, при удачном раскладе подвинуть некоторых ожиревших братанов. Кабана, например.
   Задрав ногу до поясницы, Облом отодрал от волосатой щиколотки "лимонку" и с криком "Подавитесь моим фаршем!" - метнул гранату на полированную столешницу. Пущенный снаряд срикошетил в лоб вице-президента, отскочил обратно и завертелся среди канцелярских причиндалов.
   Соминые глазки респектабельного толстяка сделались коровьими и полезли из орбит к набухающей синевой шишке. Секьюрити дематериализовались в разные стороны. Хрюпинская делегация, не жалея жил и сухожилий, табуном промчалась по еврокоридорам, прорвалась сквозь паникующую толпу нефтебензинового персонала к автостоянке и забилась в почти бронированные джипы, не комплексуя по поводу, кому они принадлежат, абы ехали. Ключ в замок - вперед!
   За сто первым километром, вернувший самообладание Кабанчик обнаружил, что их машина просторновата и роскошна. Передние сиденья застелены пятнистыми шкурами, руль обернут чем-то мохнатым, салон оббит натуральной кожей. И вообще они сели не в джип, а в "Линкольн" президента компании.
   - Классная тачка! - похвалил Облом, потроша холодильник и выуживая оттуда королевские деликатесы. - Братва обалдеет!
  
  
   Охота - это гонка за хлебом насущным - промысел или удовольствие?
   Если верить теории господина Дарвина, первым охотником на Земле была обезьяна, которая искренне плюнула на опостылевший вегетарианский образ жизни и треснула булыжником, некстати подвернувшего брата меньшего. И от души налопалась его бренным телом, не подозревая, что сделалась разумной и скоро ей придется учить других волосатых соплеменников разумному, доброму и вечному.
   Полагаете она, насытившись, начала в первую очередь делится секретами профессионального мастерства? Или разрабатывать практическое пособие по баллистике метания подручных средств? Берете, мол, господа приматы, подходящий кусок гранита, базальта или обсидана, рассчитываете траекторию и силу столкновения с объектом, и мечете его в цель. Промахнулись - уносите ноги, если в прицеле был мамонт или бизон. Если гусь, уточка или зайчик, просто облизнитесь в след упорхнувшей пище. Этом варианте охота - не удовольствие, грубый промысел без грана романтики.
   Будьте уверены, пращур питекантропа поступил иначе. Он, сытно попрыгивая после трапезы, наврал собратьям о том, что встретился на узкой дорожке не с каким-нибудь поглупевшим от скуки сайгаком, а с матерым буй-туром и в рукопашной схватке завалил его стопроцентным нокаутом. Ухватил за рога и вывернул шею на сто восемьдесят градусов. И пошел зализывать раны, предварительно содрав шкуру на пошивку штанов. Завороженные затейливой басней будущие первочеловеки, одобрительно повизгивая, вряд ли обратили внимание, что герою их времени добытой шкуры хватило бы в аккурат на укороченные шорты. Чего обращать-то, сварливая супруга отобрала большую часть на вечерний пеньюар, дело житейское.
   Так зародилось братство охотников, интеркорпорация Мюхнаузенов, способных на досуге превратить безобидную ящерицу в Змея Горыныча. Интересна их реакция на настоящего динозавра?
   -Ничего себе, ящерка называется. Подводный ракетоносец в степях Украины, - определил Штопор, высунувшись из засады, замаскированной под случайный стожок сена. - А сверху махонькими казались. Господи, мы ж его за месяц не распотрошим.
   - Т-с-сс! Говорите потише. Услышит! И не адекватно отреагирует на посторонние звуки, - прошептал Алевтин Иванович Пещерный, зарываясь в повядшую на солнцепеке траву. Была бы его воля, зарылся в землю, но целинная почва была тверже стали, и дальше не пропускала.
   - У него есть ухи на хвосте? Он же задом к нам повернут, - обернулся Штопор. - Не услышит. Отсюда до башки сотня метров наберется, не меньше. Неприлично - к нам спиной. Треснуть по хвосту, чтобы развернулся?
   - Сдурел? Я те тресну, - пригрозил Кабанчик, перед носом которого располагался кончик диплодочьего хвоста. - Тоже мне Иван-царевич на переговорах с избушкой на курьих ножках, повернись ко мне задом, повернись передом. Эта баба Яга лягнет лапой почище экскаватора. Доцент, нарисуй-ка нам дальнейшие планы...
   Алевтин Иванович терзал пятерней иномирскую целину в напрасной надежде выкопать траншею в полный профиль и залечь на самое дно. Идея замаскироваться под стожок принадлежала ему и, как всякий инициатор-закоперщик, он предпочел бы воплощать ее в жизнь чужими усилиями и, желательно, издалека...Не выгорело.
   Когда лапшовский пеленгатор подал сигнал обнаружения цели, путешественники по иномирью завтракали в спокойной обстановке и, наслаждаясь кулинарным творчеством Жанны Сазоновны, дружно поглощали черепашатину, тушеную в лопухах и глине под соусом из дикого чеснока. Заодно обсуждали свежий номер "Первопроходца".
   Выпуск, по мнению Главы, получился удачным, наполненный оптимизм и положительными примерами из повседневных будней. Особо выделялась передовая статья, написанная лично Главой и призывающая уверенней смотреть в будущее, бороться трудностями, пьянством и алкоголизм.
   Дмитрий Сергеевич пересчитал в заметках и репортажах количество цитат из своих речей и приказов, нашел их число удовлетворительным.
   - Суховат язык, без живинки. Пообразней надо, пообразней. Особливо в части критики. Ты же поэт, Альберт, напряги фантазию, вспомни метафоры и гиперболы для полного отражения суровой действительности. Но в целом я доволен. Такая пресса, без желтизны, работающая в конструктивном русле, нам крайне необходима. Жаль, иллюстраций маловато, карикатур. Аристарх Христофорович, вы конструктор и, вероятно, знакомы с художественными задатками. Помогли бы растущему кадру?
   - Охотно помогу, Дмитрий Сергеевич, почему не помочь молодежи? - откликнулся первый зам, в душе недовольный тем, что орган гласности находится под контролем обидчика, и готовый помочь ему не больше, чем Герасим своей Му-му.
   Порозовевший от похвал главный редактор приложил ладонь к сердцу. Другую руку он бы с удовольствием припечатал к щетинистому подбородку художественного наставника. Да так, чтоб салазки хрястнули.
   - Пип-пип-пип!- запиликал пеленгатор на коленях Штопора, который по несознательности уклонился от важной дискуссии и придирчиво наблюдал за окрестностями.
   Глава поперхнулся тушеным деликатесом.
   Зубы остальных участников завтрака плотно завязли в мясе.
   - Ф-што он покафшивает,- прошамкал набитым ртом Кабанчик.
   Отмахнувшись, - " Не мешай!", - Штопор внимательно изучил показания прибора, сделал привязку к местности относительно пещеры и по-снайперски прищурился в сторону саванны.
   - Есть! Засек объект! Ничего себе, фокусы? Это же ящерка!
   - Ф-р-ры! Чего сидим? Кого ждем? Страховку от небесной канцелярии? Обойдемся, - Кабанчик выплюнул недожеванное мясо. - Догоняем гада, берем за хобот и вытряхиваем наше имущество наружу.
   - У динозавров нет хобота, - деликатно уточнил политический советник. - И он весит тонн сто.
   -А что у него спереди болтается? Пятая нога? Или, -Кабанчик покосился на женщин, сбавил голос до полушепота.- Средство размножения?
   - Шея. На ней - голова. Про гениталии мне ничего не известно.
   - Тоже мне, доцент, элементарных вещей не знаешь.
   - Я - кандидат философии. Биология - не мое кредо, - обиделся за науку Пещерный. - Тут нужен специалист-палеонтолог. Перед нами реликт! Нобелевская премия!
   - У него в брюхе вместе с твоей мобильной премией наша дорога домой, - не выдержал колдующий над пеленгатором Штопор.
   Обиженный Алевтин Иванович потянулся за добавочной порцией тушенки. Он вознамерился, подкрепившись, доказать преимущества философского анализа перед узкой специализацией хрюпинского сантехника и грабительскими ухватками олигарха. Мыслительные жернова, шестеренки и каленвалы бешено завертелись. Но аналитический аппарат выдавал лишь один результат: " Мужчина ли я?"
   Алевтин Иванович густо посыпал тушеную черепашатину пахучей травкой, заменившей кинзу. Потом поблуждал рассеянным взглядом по сотрапезникам, и натолкнулся на черную с проседью батюшкину бородищу. Не борода - стожок сена. Сено! Сено! Сено! Динозавры - травоядные существа.
   Осененный блестящей идеей, он энергично впился в бутерброд...
   В общении с травоядными Алевтин Иванович имел некий практический опыт. Однажды после торжественного собрания ячейки сочувствующих "Единению" в сельхозкооперативе "Синие пустоши" координатору хрюпинского отделения подарили впридачу к баклаге виноградной водки букет - охапку ромашек и васильков, перетянутых резинкой от трусов. Сомнительный дар Алевтин Иванович собирался выбросить за околицей села, но виноградная водка из частных подвалов председателя правления, распитая натощак с бывшим колхозным парторгом, смешала все планы.
   Нет, за околицу координатор добрался без происшествий. На машине. И здесь осторожный водитель порекомендовал проветриться перед дорогой, чтоб не смущать Жанну Сазоновну мокрыми брюками. На проветривание Алевтин Иванович отправился в обнимку с букетом.
   На его беду за околицей паслось дойное стадо "Синих пустошей" во главе с быком-производителем, ничего не производившем по состоянию здоровья, и потому отпущенный на вольные хлеба. Голодное стадо обступило машину и по очереди нюхало радиатор. Бык, играя мышцами, потянулся к вязанке ромашек и васильков на груди координатора. Пища была знакомой и легкоусвояемой. И хозяин стада озадачился одним простым и понятным желанием, - скушать ее без скандала.
   Только тореадор, играющий на публику, не дрогнет в вершке от рогатой морды с заржавленным кольцом в ноздрях. Алевтин Иванович, протрезвев, почуял в животе не холодок - морозильную камеру. И, разумеется, пустился в бега. За ним аллюром скакал бык. За быком - дойное стадо. За стадом - автомобиль хрюпинского общественно-политического движение "Единение" с российским флажком, трепещущим на радиаторе.
   - Господин прохвессор, бросайте к едреней фене цветы. Затопчут! - советовал через ветровое стекло охрипший от воплей шофер. - За-топ-чут!
   Однако, Алевтин Иванович ничего не слышал кроме стука копыт и, высоко подняв букет, мчался по пашням, долинам и буграм. Куда подевалась ломота в суставах, радикулит, отдышка, повышенное давление. Свистящий в ушах ветер терзал букет, выдергивал из него стебельки и усыпал ими путь бегства. Помятые трофеи подбирал коровий арьергард. Бык, наблюдая за худеющей пищей, огорченно мычал. Чудная коррида финишировала в пригороде около поста ГИБДД. Опухшие от тоски постовые, обрадовались развлечению, прикладами с гиканьем разогнали коровью кавалькаду и, ухмыляясь, облегчили кошелек Пещерного на триста долларов. За работу не по профилю. И поклялись молчать. Прикинув длину милицейских языков, Алевтин Иванович добавил еще двести.
   Зато теперь в иномирье имел все основания считать себя экспертом по питанию травоядных.
   - Нет ничего проще. Замаскируетесь под стожок сена. Сено здесь не встречается. Некому заготавливать. Динозавр новинкой, непременно, заинтересуется. Он подойдет, наклонится съесть, а вы его по голове, по голове, - выложил свой план Алевтин Иванович
   -Замечательная идея! Сразу видно - вы настоящий специалист. Уважаю профессионалов, - обрадовался Глава. Тут же назначил политического советника ответственным за убиение динозавра и объяснил остальным свой выбор:
   -Я не могу правильно руководить в плохой обуви.
   И покуда шли сборы на охоту, засадил первого зама за рисование портрета будущего дважды героя для нового номера "Первопроходца". Алик и Аристарх Христофорович, вдруг забыв о распрях, горячо принялись за совместное дело. Это требовало куда больше интеллектуальных сил, чем примитивная охота на гигантских ящериц.
   -Посмертный портрет. Для потомков. Соколом, соколом смотри, орел в белых тапках. Батюшка, вы бы отпустили ему грехи,- пошутил Штопор, проверяя зарядку лазерного ружья.
   -Отпущаю, сын мой. Всему воинству отпущаю,- Григорий Андреевич вяло взмахнул серебряным крестом и снова погрузился в думы, которыми ни с кем не делился...
   План провалился на третьем этапе.
   Травы заготовили столько, что под ней свободно разместились политический советник и вся охотничья бригада. Сутки они ждали, затаясь, в засаде и чесались от укусов мошек и насекомых. Местные кровососы обладали вурдалачьими замашками, атаковали без зазрения совести любой оголенный участок кожи. Дымить тлеющими головешками и травить анекдоты ответственный категорически запретил.
   - Спугнете. Поведение здешних диплодоков науке пока неизвестно. Будем наблюдать и ждать момента.
   - Ждать, ждать, - Штопор с хрустом раздавил присосавшегося к затылку шурупообразного жука. - Дождемся каких-нибудь хищников. Они нам покажут наблюдения по науке. Кишок потом не найдут.
   - Хи... Хи... Хищники...О-откуда?- обеспокоился Алевтин Иванович.
   - От верблюда...Чему тебя в университетах учили...Хвилософ...Столько жратвы бегает. Значит кто-то ее должен прореживать. Понял, доцент? Хищники - они санитары природы и обязаны поддерживать порядок. Чуть расслабился вот такой ящур, он хвать его за холку и закусывает.
   - За-за-закусывает? Что вы несете? В динозавре минимум сто тонн. А сколько тогда в хищнике? Сто пятьдесят?
   - Меня не колышет сколько. Главное, у него хлеборезка здоровая. Для нас - в самый раз.
   - Ну-ну, ты, Витек, не пугай доцента. У него слабый желудок. Не забывай, у нас тут тесновато и отвратительная вентиляция. Ты носки давно менял?
   - Носки я меняю исключительно на водку. Вся водяра у Лапши. С ним заменяешься. Этот жмот не успевает трезветь.
   - Носки нужно стирать, чудило. Дышать уже нечем. Весь стог пропитал своим амбре. Может, динозавр чего учуял и не желает портить аппетит? Скажи честно, ты бы стал трескать тухлую жратву?
   - Под водочку? Да запросто!
   - Тогда поднеси пару ведер этой гадине.
   - Издеваешься? Ее двумя ведрами не свалишь.
   ...До утра Штопор и Кабанчик шепотом спорили, сколько алкогольных напитков потребуется влить в диплодочью глотку, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Если споить до тошноты, можно легко без смертоубийства заполучить проглоченные программы. Штопор уверял - хватит цистерны хрюпинского самогона, Кабанчик утраивал объем и настаивал на медицинском спирте. По их просьбе Саша производил расчет промилле на килограмм живого веса. Политический советник бдительно классифицировал шумы и шорохи ночной саванны и настаивал на соблюдении режима конспирации.
   Дискуссию оборвал сам обладатель живого веса, вероятно, надумавший проверить вкусовые качества травяной кучи, заготовленной неизвестными ему доброхотами. Качество его не удовлетворило. Гора мышц, костей и кожи, размером с подводный крейсер последнего поколения, не спеша приблизилась к одинокому стожку, вытянула шею, шумно потянула ноздрями воздух, издала нечто похожее на "Ап-чхи!", и развернулась к тылом к засаде. При этом едва не смахнула ее хвостом вместе с охотниками, впавшими в столбняк...
   - Подойдет, поклонится, стукнем дубиной по башке. Достукались! - Кабанчик на карачках отполз от кончика хвоста и принялся срывать с одежды маскировочные лопухи.
   - Доцент, хватит закапываться. Гони свежие идеи!
   Алевтин Иванович прекратил втискивать грудную клетку в прорытый окопчик. С идеями у него не ладилось. Генерированию их мешал наболевший вопрос: " А мужчина ли я?". Причем, кандидат философии не мог понять, в каком контексте он задается - героическом или сексуальном? Душа и тело склонялись нежному, пушистому, женскому. Перед глазами же бугрился могучий тыл, не показываемый в учебниках истории.
   - Может, попробуем обойти и садануть в голову из лазера? - предложил Штопор. - И постараемся не промазать.
   - У него голова сейчас на высоте пятого этажа. Попросишь пригнуться, ворошиловский стрелок? - с ехидством заметил Кабанчик. - Да и есть ли в ней мозги? Думалка у него чуть больше моего кулака. Эй! Эй! куда попер, ископаемый?
   То ли динозавру наскучило обсуждение гигантского экстерьера и умственных способностей, то ли приятели, пасущиеся километрах в трех от засады, окликнули: дескать, вали к нам, здесь травка посочней и мухи не кусаются, - он, сотрясая почву, потрусил по своим диплодочьим делам.
   Догнать его не составляло труда, чай не на "Мерседесе" удирает. Охотники мигом выбрались из-под маскировочного стожка и собрались начать преследование. Но осуществить задуманное не удалось. Прибыл курьер Главы.
   Бобу трясло от острых переживаний: поход в одиночку от лодки до засады оказался неприятным испытанием нервной системы. На причале, построенным Штопором из остатков панциря и костей, его встретила делегация голодных грифов, которые, судя по насупленному виду, намеревались произвести полный расчет за отобранную черепашку с представителем разумного человечества. В зарослях травы прятался арьергад - зубастые ящерицы, вставшие, как кенгуру, на задние лапы. Разинутые клювы не способствовали ведению мирных переговоров о погоде, природе и ценах на продукты.
   Весь остаток пути Боба проделал со скоростью курьерского поезда.
   - Дмитрий Сергеевич и Аристарх Христофорович велели передать, что локатор не пищит, - выдохнул на финише референт после экстренного торможения тела о стожок. - Вернее, пищит, но в другую сторону. Туда!
   И показал в сторону прямо противоположную уползающему диплодоку.
   Это напомнило сидельцам удар ниже пояса.
   Напряженное ожидание в засаде в качестве корма для всех мелких кровососущих не прибавило им оптимизма. Опухший от укусов Штопор вспомнил, что в древности с гонцами - носителями дурных вестей поступали антигуманною: одним ломали шеи, другим их укорачивали, третьих поили расплавленными металлами, увы, без приставки "драг". Только в крайнем случае, если гонец был заслуженным или имел льготы, в знак уважения потчевали горячим серебром, уточнил Саша.
   - Обычай варварский, но относительно справедливый, - добавил Алевтин Иванович, дуя на пальцы, распухшие от саперных работ до сосисочной толщины.
   - Ты, Боб, при посте, выходит, имеешь льготный тариф, - успокоил референта хмурый Кабанчик. - На серебро не рассчитывай. Будешь нюхать штопоровские носки. Скажу тебе по секрету, наказание исключительно для графьев. Надеюсь, ты граф?
   - Н-нет. У папы двоюродный прадедушка был статским советником.
   - Носки не отдам! - запротестовал Штопор. - Они к коже приросли.
   - Потерпишь ради сохранения святых обычаев старины.
   - Раскатали губы! Сначала портянками обеспечьте. Только, чур, кукишевский халат не предлагать. У меня на нее аллергия типа грибок.
   Боба заволновался.
   От перечисленных способов наказания у него одеревенела шея, в носу заскворчали первые признаки насморка. Боба приблизился к панике.
   По мнению первого заместителя нравы в охотничьей бригаде были ужасными, можно смело сказать, первобытными. Постоянная оторванность от положительного влияния коллектива нередко выдирала из лона цивилизации куда более стойких людей. Аристарх Христофорович искренне сочувствовал политическому советнику, работающему в столь тяжких условиях. Эта публика, предостерегал он, способна на любое зверство, вплоть до скотоложства и содомского греха. Похоже, первый зам прав. Одичали! Нет, надо соглашаться на носки, пока не изобрели худшего.
   До худшего не дошло. Видно, одичание не достигло нужной кондиции.
   - Куда идти, Боб? Давай направление, координаты всякие, параллели и меридианы, - переменил тему Кабанчик и добавил с угрозой. Если Пупырь напутал, на мыло его перетопим. Или на шампунь от перхоти.
   - Тут рядышком. Бугорки видите? На них локатор крестик поставил и пискнул, - залепетал Боба, понявший, что пыток не будет.
   - Аристарх Христофорыч схемку специально для вас начертил. И стрелочками маршрут разметил.
   Рисовальщиком первый зам оказался замечательным. Не всякому дано с таким изяществом вычертить на туалетной бумаге стрелочки, кружочки, пунктирные и прямые линии. На этом достоинства схемы исчерпывались. За топографию бывший морпех Штопор пообещал дать художнику в глаз. По предложенной карте заблудился бы натасканный спецназ Главного разведывательного управления Генштаба, находясь в ровной, как стол, пустыне. Благо, основной ориентир - крошечные бугорки у самого горизонта - находились в поле зрения. Когда охотничья бригада погружалась выше макушки в травяные заросли или опускалась в ложбинку, на плечи Саше Крюкову сажали отощавшего политического советника и следовали по его указаниям. Советник млел от удовольствия и гордости: наконец-то, его беспрекословно слушались и не обзывали антинаучными кличками. Руководящее настроение портил Боба.
   Он плелся в хвосте колонны и, озираясь, клял судьбу, лишившую литературных талантов: главного редакторы в саванну не послали - тот занимался высокоинтелетеллектальными делами без шараханий от каждой подозрительной тени. Время от времени отставной гонец клянчил охрану то у спины, то у бедер политического советника: "Ну, хоть до лодки проводите. Дальше я сам доберусь. Ну, пожалуйста! Меня же птицы заклюют или Дмитрий Сергеевич уволит за недоставку сведений". Алевтин Иванович двигался в тапочках шагом беременного аиста и молча жалел бедного мальчика, попавшего в переделку. Глава в смысле дисциплины был крут, мог понизить до уборщика жилья, что, несомненно, оправдывалось суровыми обстоятельствами.
   К обеду добрались до цели.
   Но запланированный на подходе прием пищи отложили - пропал нагулянный аппетит. Выяснилось, что Аристарх Христофорович, вероятно, обладал еще двумя недостатками,- страдал близорукостью и не умел считать. На своей карте он намалевал три крошечных горки, обвел их концентрическими кругами и перечеркнул изображение жирным крестом, получилась мишень для стрельбы из пневматического ружья. Снайпер из первого зама получился никудыший. Истинное число куч, высотой под крышу новорусской усадьбы и такое же в диаметре, поставило охотников в тупик. Правда, конусовидные творения природы не восхищали взор архитектурными излишествами, обходились без ротонд, колонад, балкончиков и пахли чем-то знакомым, можно сказать, почти домашним ароматом. И над каждой роились полчища насекомых
   ...- Девятнадцать... Двадцать... двадцать одно...Очко!- подвел итоги Штопор. - Все, косоглазие Аристарху обеспечено! Художник хренов.
   - Ничего себе, Кавказ с Эльбрусами выстроили! Э-э-эх! - Кабанчик, широко размахнувшись, метнул деревянное копье. Древнее орудие пробило обожженным на костре острием корку ближайшей кучи и, чавкнув, углубилось на полметра. - Что за дрянь, Витек?
   - Санузел. Туалет. "Скворечник". "Нужник" типа "Мэжо". Выбирай по вкусу.
   - Это...
   - Ага... узнал...
   - Чего не узнать. Мечта дачников - бесхозный навоз. На весь хрюпинский район удобрений хватит. Удивительно другое, почему пищит?
   - Вы, Константин Ефимович, не понимаете простых вещей, - взял упущенные бразды правления политический советник, проведший четверть века в стенах медуниверситета и потому вкратце знакомый с работой различных организмов, главным образом, людей и лягушек. - Перед вами конечный продукт жизнедеятельности динозавров. Животное проглотило... э-э-э... нашу коробочку, не сумело ее переварить и...э-э-э... исторгло в положенный час...на землю.
   - Не бухти. Без тебя знаю, куда исторгается, тута памперсов нету, - огрызнулся Кабанчик, вытягивая из навозного конуса орудие охоты и брезгливо осматривая загаженное острие. - Ты адрес точный дай. Или все добро руками перекапывать будешь?
   От перспективы золотарного промысла голодный желудок политического советника полез к горлу.
   " А мужчина ли я?" - снова усомнился в себе Алевтин Иванович, прислушиваясь к журчащему шевелению кишек. Как всегда, шевелилось все - внутренности, пальцы, волосы, кроме конкретного органа. Обидно! Проверить его жизнеспособность не удавалось: все попытки проникнуть на массажный сеанс к Верочке в короткие минуты досуга жестоко пресекались бдительной Жанной Сазоновной. Раскопки в навозе лишали последнего шанса втихаря охмурить доверчивую и сексапильную главврачиху. Она, чистюля, близко к себе не подпустит.
   Но вслух Пещерный произнес другое, лаконичное, в стиле философов-стоиков:
   - Буду!
   И преисполненный мужества атаковал подножие облюбованной горки, зарылся в ней по плечи.
   - Боб, Сашка, дуйте за локатором! - скомандовал Кабанчик, пристраиваясь по соседству с Пещерным.
   - Иначе мы проваландаемся до конца света.
   Боба сделал вид, что увлекся поиском и не расслышал приказа. Для достоверности он попытался зарыться в навоз с головой, но выбрал неудачный объект и только боднул лбом окаменевшую поверхность. От полученной травмы в ушах зазвучал колокольный набат. И нужда в глухоте отпала.
   - Эй, архиолухи, умерьте пыл, тем кучам минимум неделя, - посоветовал Штопор, уворачиваясь от летящих со свистом комков.
   - Ищите, которая посвежее, тепленькую, суточной консистенции.
   Охотники родились под счастливой звездой, - в рубашке, майке или прямо в кальсонах. Возможно, практические советы слесаря-сантехника сыграли основную роль. На закате вредная девица по имени Фортуна повернулась к ним задорным ликом.
   - Нашел! Я - нашел! Нашел! На-ашел! - счастливый Боба изобразил танец живота вперемешку с брейком и протянул Пещерному пригоршю навоза абсолютно свежей консистенции. - Видите, пластмассовая штучка вкрапилась. Она?
  
   По возвращении к родным пещерным пенатам этот вопрос был задан слегка протрезвленному Лапше.
   Спящий образ жизни отразился на внешности изобретателя далеко не в лучшую сторону, превратив в колобка поросшего сизой щетиной и волосьями. Повертев перед узкими омонголенными щелочками глаз вычищенный коробок, без комментариев вернул его сияющему от собственного героизма Бобе, широко зевнул, и отправился на свое лежбище - опухать дальше.
   От проявленного равнодушия к деятельности и судьбе товарищей по иномирью, Глава общества и замы захлопали ресницами, Жанна Сазоновна уронила двухведерную кастрюлю с тушеной черепашатиной на колени супруга, Кабанчик и Штопор скрипнули сжимаемыми кулачищами, Алик проткнул ручкой портрет Пещерного в готовом номре "Первопроходца", Саша прекратил нашептывать в Верунино ушко всякую амурную чушь. Героический нимб на челе Бобы померк и скукожился до размеров бублика. Только невозмутимый батюшка медитировал в сторонке, общался, наверное, с начальством небесной канцелярии и получал оттуда ценные указания.
   - Допился алкоголик! Своих вещей не признает! - с укоризной произнесла Софья Олеговна и, словно актриса на приеме в жилищно-коммунальном управлении, заломила пальцы до костяного хруста. - Мы из сил выбиваемся, организуем ему поиски программок, а он водку хлещет. До сих пор не отчитался за балансовые материалы. Представляете?
   - Это ... не моя... вещь, - донеслось из пещеры. - Чужая...маркировка. Лучше...не трогайте...
   -А чья же?
   - Гоминоидки подбросили? Для приманки, - догадалась Жанна Сазоновна, очищавшая пижамные штаны мужа от табачного цвета подливки и присохшего навоза. Штаны не внушили ей доверия. - Вы что, козлы, им коровник чистили после любовных шашней? Признавайся?
   - Ласточка! Рыбонька! Пусти! Больно! - ухваченный за конкретный орган, досаждавший своей инертностью, Алевтин Иванович задергался. Но привычный к супружеским пыткам, твердо отстаивал истину:
   - Не коровник, ласточка! Отходы динозавров разбирали и немножко запачкались. Без гоминоидок обходились, клянусь честью. У меня - свидетели. Борис Модестович, Константин Ефимович, подтвердите, пожалуйста, мою причастность к непричастности. Нет, непричастность к причастности.
   Давать свидетельские показания Боба не собирался. Его одолевали иные проблемы. Услышав про чужую маркировку и совет - держаться от нее подальше, он, с нарастающей тревогой, изучал коробку. А вдруг, она взрывается? Рванет и сетуй потом на невезучую карму через спиритическое блюдечко. Или смертельными бациллами облеплена? Может, в ней какая-нибудь инопланетная тварь затаилась, свернувшись эмбрионом, ждет благоприятного момента, чтобы высунуть змеиное щупальце с зубьями на конце и залезть во внутренности любопытного человека?
   И выбросить эту пакость невозможно: все мышцы - от кончиков пальцев до кончика языка заклинило, затвердели на скелете до алмазной крепости. Даже последнего желания не выскажешь.
   Не вызвался в свидетели и пасмурный от усталости Кабанчик, заметив только:
   - Поаккуратней, Жанна Сазоновна! Оторвете чего, гоминоидки обидятся за потерю и нашу пещеру по камешкам разнесут. Они - бабы нервные, ревнивые. Вы перед ними - архангел Гавриил.
   Преданный и оболганный Алевтин Иванович сник, мысленно заплакав над идеалами справедливости, попранными представителем студенчества и грубым олигархом-уголовником. Последнее Бобино желание исполнил Саша Крюков: выдернул из скрюченных пальцев подозрительный предмет, обернул туалетной бумагой, упаковал в полиэтиленовый кулек и прикопал за охранным периметром площадки. Для пущей безопасности уложил сверху каменную пирамидку.
   - Что вы принесли? Откуда взялись чужие вещи производственного назначения? - Дмитрий Сергеевич накинулся на зама с упреками. -Аристарх Христофорович, разберитесь. Вы же контролировали ход поисков? Вы меня постоянно разочаровываете. Пора подумать о вашем служебном соответствии.
   -Так пищало, Дмитрий Сергеевич! Я сделал расчеты и переориентировал бригаду на новую цель. Затем, согласно вашему устному распоряжению направил курьера с новыми данными. Борис Модестович игнорировал приказ вернуться с донесением. Из-за его головотяпства я попал в информационную блокаду.
   - Моему? Странно, не помню. Столько вопросов приходиться решать. Ладно, с Бориской разберусь по всей строгости. Но, послушайте, сейчас прибор почему пищит? Вещь-то чу-жа-я!
   Первый зам, узревший призрак грядущей опалы, прислушался:
   - Пищит. Сам удивляюсь. Дурная техника, чудит.
   - Ничего она не чудит, если глаза разуть, - наскоро ознакомившись с показаниями прибора, Штопор по простоте душевной подсыпал соли на профессиональные раны неуважаемого им за гордыню инженера. - Ты с чего свою карту намалевал? Глянь на экран и сравни. Вот настоящая цель обозначена! А ты куда направил
   - Так крестик...
   - Это называется крестик? То я муху в прошлый раз здесь раздавил.
   - М-му-уху? - недовольный Глава заворочался в шезлонге, вспомнив, что он самолично идитинтифицировал раздавленное насекомое на экране и давал указания составителю карты.
   Бледный призрак опалы для Аристарха Христофоровича начал принимать вполне материальные черты. Яснее ясного - начальник ошибаться не может, у него всегда виноват ротозей подчиненный. И бренные мушиные останки прицельно били по авторитету, падение которого в нарастающей борьбе за трудовую дисциплину недопустимо. Назревала отставка! Понижение статуса со всеми вытекающими последствиями. Статус следовало спасать всеми доступными средствами.
   - Дмитрий Сергеевич, я за действия мух не отвечаю. С мухами занимается Софья Олеговна. У меня другое кредо - техника. Я с самого начала не доверял лапшовской электронике. Видите, что она вытворяет? То в параллельный мир забрасывает, то угрожает здоровью граждан, то вводит в заблуждение охотничью бригаду...Дрянь! Не могу эффективно работать в условиях технической и социальной нестабильности.
   - Не примешивайте секс, развратник! С ним у нас стабильность! Как и с мухами! - вспыхнула Софья Олеговна, обиженная незаслуженной критикой в свой адрес и тем, что стрелки ответственности первый зам грубо переводил на ее епархию.
   Но куда больше обиделась она на другое. На отсутствие секса и стабильного, и переменного. Неистовый пропагандист товарищеских отношений между полами имела на Жмакина двойные виды прямо противоположного свойства: во-первых, надеялась сковырнуть с высокой должности, чтобы расширить собственные властные полномочия, во-вторых, собиралась создать с ним, пусть даже разжалованным до экономического советника при своей персоне, крепкую ячейку общества. Однако импозантный инженер с упрямством бультерьера цеплялся за пост и отбрыкивался от ее застенчивых ухаживаний. И создавал сложности, почище шекспировских.
   Не единожды, в час первых петухов, пользуясь пещерными потемками, Кукишева, обнажившись, заползала в мужскую спальню, и подолгу нашаривала там объект разгоравшейся страсти. Мистическим образом опытный холостяк улавливал жгучие любовные флюиды профсоюзной деятельницы и ретировался с ловкостью достойной ужа в укромные уголки. Просторное жилище иномирцев предоставляло широкие возможности для разных хитрых маневров: каменный пол был ровный, колючие сталагмиты из него не торчали, а с потолка не свешивались сталактиты и прочие спелеологические препятствия. Первый зам в этих условиях проявлял чудеса конспирации, прятался за ляжкой Кабанчика, животом Дмитрия Сергеевича, пяткой Лапши, забирался под подстилку Филимона, прикидывался бухтой кабеля, ворохом туалетной бумаги, ящиком с электронными потрохами. Не помогало. Кого он пытался провести, коварный обольститель? Разве можно обмануть женское сердце, влекомое первобытными инстинктами - захомутать приглянувшегося самца? Ориентируясь на шуршащие звуки мужских трусов, Софья Олеговна преследовала беглеца до изнеможения. Догнать его не удавалось. Темнота - друг молодежи, а не людей среднего возраста, которым подобные забавы противопоказаны. Вдобавок оба не высыпались и на утренних планерках дремали, получая от Главы за отсутствие инициативы замечания, выговоры - обычные и строгие.
   Ночные гонки продолжались до тех пор, пока, осатаневшая от неутоленной женской тоски Софья Олеговна, по ошибке не заехала костлявым локотком в промежность Штопора. Бывший морпех отличался совиным зрением и навыками дикого зверя. Не сплоховал. Отражая внезапное нападение по всем правилам единоборств, в партере на спине он, быть может, впервые в жизни, с ужасом обнаружил, что сжимает в тесных объятиях не предполагаемого гоминоида, а руководящую даму, голую, как прародительница Ева накануне грехопадения. Хотя, признаться, мясистая прародительница на картинках выглядела куда соблазнительней, чем залезший к нему в постель обтянутый кожей скелет, пылающий от плотской любви. Подобные зрелища чреваты инфаркта или в легком варианте - пожизненным заиканием.
   "Ты что, грымза, спятила? Ты чем среди мужиков занимаешься?" - прошипел Витек, ослабив удушающий захват горла. - Я ж подумал, что гоминоид к мясу подбирается, придушить собирался"
   "Пусти, дурак! Я на склад иду с ревизией! - невозмутимо прошептала Софья Олеговна. - Пусти или закричу!"
   Штопор намек схватил на лету. Поди, не бином Ньютона предлагалось расколоть. Народ проснется, и доказывай, кто к кому приставал. Только слепой поверит басне в сестринско-братскую беседу о состоянии вяленой черепашатины на складе. Да и поза получилась настолько нестандартной, что неведомые создатели Кама сутры позеленели бы от зависти: кукишевкое тело, попавшее в боевой захват, в ответ обвилось вокруг штопоровского торса подобно лихо закрученной пружине - не вывернешься. Где она навострилась выделывать замысловатые джиу-джитсовские приемчики?
   На статью об изнасиловании, конечно, поза не тянет, не тот расклад, но мужики - Сашка с Кабанчиком - потом проходу не дадут, затюкают подколками: дескать, с чего бы тебя на старую воблу потянуло без пивка. Разумеется, можно по-мужски отбрехаться - некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. Но Кукишева - исключение. Чтобы увлечься ею всерьез, надо выпить без закуски смертельную для организма дозу.
   " Мадам горит на работе? Искренне сочувствую, - с необыкновенной для сантехника галантностью просипел Штопор и, высвободив плененные члены, нежно спихнул с себя названную партнершу. - Я тоже заметил, что на складе у нас жарковато и хожу туда без трусов. Поэтому, ползите, ползите сударыня, не стесняйтесь. Ваш коллега уже там, балыки считает. Вместе вы к утру полный марафет наведете"
   Получив гарантии молчания, Софья Олеговна, поскрипывая суставами, ретировалась сначала на склад, выгороженный брезентовой перегородкой, потом - на женскую половину, под бок Жанне Сазоновне, жаловаться наперснице на тупость мужчин.
   Дипломатическое вранье Витька, указавшего преследовательнице неверный маршрут, возможно, спасло Аристарха Христофоровича от дальнейших посягательств зама по социальной политике, в игрищах возник тайм-аут. Радуясь свободе, он втиснулся под отключенный терминал лапшовской машины и выспался в спокойной обстановке. Светлое чувство сексуальной свободы не замутил Саша Крюков, набросившийся с упреками: "Ну-у, вы нашли место для отдыха? Включил бы Гелий Федорович силовую установку, - и кремировались бы по полной программе, в порошок"
   Аристарх Христофорович многозначительно подергивал уголками губ: много ты, молодой, в личной безопасности понимаешь. И вновь забирался на ночевку под терминал, заведомо уверенный, что туда-то преследовательница точно не сунется.
   Первый заместитель плохо разбирался в женских характерах. И теперь поплатился. Поднаторевшая в интригах, Софья Олеговна, поддержанная Жанной Сазоновной, сумела раздуть мушиное дело до серьезных оргвыводов. Подруги свалили в кучу все упущения в жмакинской работе, действительные и мнимые - дефицит бумаги, витаминов, дров, отсутствие культурного досуга, факты пьянства и алкоголизма, разврат и моральное разложение. Их критические замечания заглушали треск горящих в очаге дров.
   - Алевтин Иванович весь оконфузился на добыче питания, здоровье подорвал на благе коллектива, -Жанна Сазоновна тыкала деревянным шампуром, как королевский мушкетер шпагой, в грудь Аристарха Христофоровича, словно собиралась нанизать его взамен черепашатины и зажарить в отместку за муки супруга на ужин. - А этот, извините за выражение, художник карикатуру на героя дня нарисовал в "Первопроходце". Ребенок портрет отца увидел и назвал фанто...фантомаслом. Специально разваливаете семейные устои, да? Правильно тебя назвала Софа, извращенец!
   - Натура некондиционная попалась, непомытая, освещение тусклое, - отбивался Жмакин. - Главный редактор торопил.
   - Никого я не торопил. Я свечку над Алевтином Ивановичем держал для освещения. Ты нарочно героя в Квазимоду превратил. Чтоб унизить подвиг заслуженного человека, - упирал на политические мотивы Алик, получивший возможность свести давние счеты за испорченный пиджак. Заодно под скандальный шумок главный редактор стремительно поглощал оставленные без присмотра куски холодной тушенки.
   Охотничья бригада в остракизме первого зама не участвовала. Сказывались напряженные дни в засаде. Да и копание в навозе свежей консистенции, не настраивали вымотанных мужчин на митингующий лад. Наскоро перекусив и обсудив план на завтра, Кабанчик, Штопор и Саша завалились спать. Удивленная поведением приятеля, Веруня бросила в сторону Главы, как ему показалось, кокетливую улыбку, принятую им за неудержимый зов молодого тела. Деловые мысли Дмитрия Сергеевича, откликаясь на зов, тут же поменяли направление. Наконец-то разборчивая блондинка поняла, что на терминаторов нельзя полагаться полностью, иногда они уклоняются от исполнения долга, и пора обратить внимание на других более достойных ее кандидатов. Увы, Глава поспешил признать себя единственным и неповторимым. В конкуренты к нему самовольно набивались молодые котяры - Алик и Боба, в глазах которых вспыхнули похотливые огоньки. И дружки не остались без последователей.
   Алевтин Иванович было собрался на судьбоносное ристалище - намечались интересные кадровые перестановки, касаемые и его персоны, но, добравшись до кастрюли с супом, выставленной за порог, устало прикорнул рядышком с медитирующим батюшкой. Теряя контакт с действительностью, он краешком сознания успел зацепить Верочкину улыбку, со значением скользнувшую по нему, и зафиксировать свою ответную реакцию. Реакция его удовлетворила: " Я все-таки мужчина!"
   - Кобелина ты, прости мя господи,- батюшка соизволил вернуться с небес к житейским проблемам и широким жестом перекрестил чесла политического советника.
  
  
   До утра Аристарх Христофорович Жмакин не устоял. Его иномирская карьера рухнула. Глава произвел кадровую перестановку и в первые заместители выбилась Софья Олеговна Кукишева.
   Пылая от радости свекольным цветом, она передала исписанный материальными отчетами халат, обалдевшему спросонья Пещерному, за лояльность которого поручилась Жанна Сазоновна, и потребовала конфискации лапшовского комбинезона:
   - Ему, алкашу, без разницы, в чем дрыхнуть, а мне ра-бо-тать с людьми надо в приличной одежде!
   Просьбу Кукишевой немедленно уважили. Лапшу, испускающего алкогольные пары, вытряхнули из серебристого комбинезона, и деликатно накрыли филимоновым ковриком. Все равно, недисциплинированный пес болтался где-то в лесу и не особо нуждался в постельных удобствах.
   Отправляясь с Софьей Олеговной к озеру на стирку обмундирования, Жанна Сазоновна нежно потрепала мужа за козлиную бородку:
   - Больше по бабам у меня не побегаешь! Гоминоидок сюда не пущу. Понял, квазиморда?
   Фигура бывшего политического советника в качестве заместителя по социальным вопросам, конечно, не устраивала Дмитрия Сергеевича. Но оставить без должного внимания его героизм и самоотверженность, Глава не мог: он всегда уважительно относился к общественному мнению, люди не поймут.
   Впрочем, нет худа без добра. Общественное мнение - материя тонкая, переменчивая, точно прогноз погоды на лето, составленный в январе. Многолетний опыт подсказывал: на "социалке" погорели синим пламенем интриганы позначительней ничтожных университетских доцентов. Любой титан мысли, впряженный в настоящую работу на этой горячей стезе, спалит свои орлиные крылья и быстро превратиться в общипанного воробья. Куда проще проверенным способом содрать с хрюпинского координатора лавры героя и терновый венец мученика. И опозоренного, приручить. Под присмотром занудной Софьи Олеговны он мигом позабудет моду обыгрывать в "балду" вышестоящих лиц и не посмеет оспаривать их лидерство.
   - Надеюсь на плодотворное сотрудничество и взаимное понимание. Берите пример с вашей предшественницы. И с мухами разберитесь. Мы с главврачом разработаем план мероприятий, а дальше действуйте сами, - Дмитрий Сергеевич, пожимая руку новоиспеченному заместителю, принюхался:
   - Чем от вас попахивает? Странные, прямо скажу, духи...
   - Вчерашними отходами динозавров! - бойко отрапортовал Пещерный, ликуя, что разбирать мерзкие отходы на составные части отправиться теперь Аристарх Христофорович, пониженный, по просьбе Кукишевой, в экономические советники.
   Почему в экономические, Софья Олеговна объяснить не удосужилась, Главе, погруженному в планирование борьбы в сфере санитарии, было по фигу, кем обзовут разжалованного Жмакина, абы не терся поблизости и не творил глупости. Одного обстоятельства она не учла: возлюбленного после завтрака отправили с бригадой в саванну, и задача соблазнения чрезвычайно усложнилась. Расстроенная Кукишева еле успела сунуть ему на дорожку лишний кусок вяленого мяса с напутствием: " Кушайте, набирайтесь сил, у нас еще все впереди!"
  
   Что конкретно ожидало впереди, Аристарх Христофорович имел некоторое представление. Судя по потасканному виду карьериста Пещерного и прошлым инспекциям, намечались серьезные испытания духа и тела, вплоть до скоротечной гибели тела в зубах саванских хищников. Запаленный марш-броском к диплодочьему туалету, Жмакин отдыхал, полулежал, опершись спиной на навозную кучу, и чутко наблюдал за окрестностями, где, по его разумению, бродили всякие ископаемые твари. Разыгравшееся воображение услужливо преподносило одну за другой жуткие картины их будущего пиршества, в ушах стоял непрерывный хруст костей костей и сухожилий.
   "Почему не уступил женщине в элементарной просьбе, дурень? - отбиваясь от жужжащих мух деревянной лопатой, терзался сомнениями закоренелый холостяк. - Пара ласковых комплиментов, цветочек в постельку, и, черт с ней, ночь любви на лоне дикой природы за пещерой. Авось, не стошнило бы. Она, если быть объективным и честным, вполне приличная дама, зрелая, интеллигентная, вертихвостка какая-нибудь задастая. И добрая. Другая бы злобу затаила, Софочка - наоборот о моем дополнительном питании позаботилась. Слепой болван! Она - настоящая красавица. Велика важность - тощая! Модельные девки ради такой худобы овес годами жрут. А Софу природа одарила девичьим станом. Вернусь живым отсюда - сделаю предложение. Потом свадебку по быстрому организуем. Батюшку попросим обвенчать по закону божьему. Правда, чего тянуть? Прелюдии разводить? Оба - не молодые, цену супружеству знающие. Небось, не позволит эксплуатировать мужа - инвалида третьей группы по общим заболеваниям. Посадит на инвентаризацию имущества. После вместе придумаем, как Пупыря свалить. Ведь она у меня умница, Василиса прекрасная"
   Пораженный открытием новых обстоятельств, инженер-конструктор прервал сканирование ближайших травяных зарослей. Под воздействием великой силы любви мир преобразился. Затаившиеся в кущах ящеры, грифы - в облаках, назойливые мухи, вдруг, обернулись милейшими зверушками, вроде домашних хомячков. Даже охотничья бригада, загоравшая меж навозных терриконов и досаждавшая едкими замечаниями - " Мелко пашешь, инженер. Доцент лучше копал, профессиональней" - смотрелась отважными следопытами, настоящими мужиками, воинами, готовыми шанцевым инструментом дать достойный отпор любому агрессору. С ними можно ходить в разведку. Потребуется - они местным хомячкам лапы повыкручивают. Орлы!
   Очевидно, эмоциональный посыл не достиг очерствевших душ членов бригады. Сбившись в кружок над попискивающим пеленгатором, прихваченным вопреки протестам Главы в саванну, они совещались.
   - Финтит чегой-то наша машина. Дурью мается. Перед выходом проверял, на нужник показывала, с точностью до кучи, сюда пришли, - цель сама по себе переместилась, - Штопор поводил унавоженным пальцем по экрану, - к тому лесочку. Саш, тебе Лапша ничего не рассказывал о бегающих программках? Может, он к ним ножки приделал, вот они туда-сюда циркулируют нам назло?
   - Непохоже, Витя. Очень непохоже. Ты повнимательней посмотри - крестик-то на месте.
   - Объяснял же - муха...
   - Не было мухи, Виктор. Вера трижды в день экран нашатырем протирает. Ты вчера немножко преувеличил. Или подстроил, комбинатор?
   - Дык профессор своей философией всю печень проел. Достал! Этот больше молчит сычом. И ничего я не подстраивал. Карта удобно легла. Мужика пожалел. Загоняла его грымза до обмороков. Надо же, ночевать, словно хорек, в нору забивается. Завернется в силовой кабель и сопит. Пусть с нами развеется...
   - Ты, Макиавелли доморощенный, нам арапа не заправляй, - блеснул познаниями пасмурный Кабанчик. - Давай о крестиках... Почему их два? Размножаются типа амебы? Мы вроде трезвые, чтоб в глазах двоилось.
   - Не переживай, Костя. Их уже три! И третья, по-моему, не падайте, снова в пузе динозавра.
   - Штопор...зараза...- выдохнул озадаченный новость Кабанчик. - Заставлю носки нюхать...
   - На-пу-жал козла капустой. С полным моим удовольствием...Может кайф словлю...
   - Скорее пенделей словишь. От динозавра. Помнишь размер его ножки?
   - Мужики, не до шуток, - вмешался Саша. - Что делать-то будем? Разделимся на три группы - и по следам?
   - Отпадает. Забыл, где находишься? Местность тут больно неуютная. Поодиночке нами позавтракают, пообедают, поужинают. Инженер по фактуре сгодится на легкий полдник, - Штопор захлопнул лапшовски ноутбук-локатор и, уложив прибор за пазуху, взялся за деревянную лопату. - Начнем с простой задачи. Если две цели движущиеся, одна - стационарная, то сначала прощупаем стационар? За остальными ты, Сашок, со всем прилежанием наблюдаешь, как группенфюрер Мюллер за полковником Штирлицем.
   - Аристарх Христофорович...
   - Не грузись. У Аристарха Христофорыча - медовый период, воздержание от умственного напряжения и курсы повышения квалификации. Аристарх Христофорыч будет набивать трудовые мозоли.
   Вопреки сомнениям, инженер-конструктор взялся за лопату с энтузиазмом и за час прорубил в навозном кургане сквозной тоннель в рост человека. Но в трудовом порыве выпустил из вида, что тоннели, пробитые в зыбкой текучей почве, следует укреплять пиломатериалами и цементом. Это шахтерское правило он легкомысленно нарушил и, пробивая боковой штрек, не заметил опасности: своды тоннеля под давлением навозной массы сначала задергались, поползли вниз, потом с глухим чавканьем рухнули, оборвав долетевший снаружи окрик:
   - Беги, дури...
   К счастью, боковой штрек выдержал, и, заживо погребенный, экономический советник очутился в тесном воздушном пузыре, точно в материнской утробе, только без питающей пуповины. Экономического советника обуял ужас. В темноте им овладел приступ клаустрофобии вкупе с потерей ориентировки. Дремучие инстинкты подсказывали, кислорода хватит от силы на четверть часа, а дальше - мучительное переселение, согласно реестру грехов, в рай или ад. Оба варианта явно не устраивали. Только-только проклюнулись настоящие чувства, определилось перспектива - и на тебе, переобувайся в белые тапочки вместо свадебного костюмчика. Жених с крылышками - зрелище экзотическое, невиданное и, к сожалению, не приносящее плотских радостей. Аристарх Христофорович решил повременить с переселением души в мир иной.
   Экономно дыша, он наметил маршрут по правилу левой руки и ломанулся сквозь стену навстречу свободе. Плотная навозная гуща расступилась. Аристарх Христофорович, торпедой вылетел из террикона. От обилия кислорода захмелел и не сразу обратил внимание на некоторые изменения в обстановке.
   Террикон просел, скособочился, и потерял строгое великолепие конуса. На его бывшей вершине, увязнув по пояс, суетливо копошились Штопор и Кабанчик, в подножие горки с правой стороны остервенело вгрызался лопатой Саша. Объем спасательных работ во стократ превышал их физические возможности, но, похоже, они не собирались сдаваться и, наплевав на математические расклады, все-таки надеялись вытащить товарища, если не здоровым, то живым. Подумаешь, малость задохнется.
   - Ни че, откачаем дурилку, лишь бы кости уцелели. Откачаем и сдадим грымзе, пусть насилует до посинения, - успокаивал Кабанчика и себя посиневший от натуги Штопор, орудуя лопатой не хуже экскаваторного ковша. - Навались, навались, осталось пара метров. Туда его задница мелькнула.
   Наваливаясь на примитивный шанцевый инструмент, они пропустили выход жертвы завала из навозной пучины, и продолжали костерить ее неприличными словами.
   Штопоровская фраза о сексуальном насилии со стороны любимой женщины возмутила Аристарха Христофоровича, боровшегося на свежем ветерке с приступом головокружения. С языка слетело вместе с порцией навоза: "Моя Софичка - не грымза!".
   Из-за временной потери голоса, протест получился слабым, его не разобрали даже мухи, густо роившиеся рядом. По добрым дворянским традициям оскорбителя следовало бы вызвать на дуэль, сказав с пренебрежением прямо в наглую физиономию:
   " Вы, негодяй, сударь!".
   И небрежно хлобыстнуть перчаткой по щеке. Затем на укромной лужайке, в присутствии секундантов - элегантно проткнуть противника шпагой или каким-либо другим благородным предметом.
   Аристарх Христофорович задумался. Возникли некие геральдические проблемы.
   А достоин ли вызова столбового дворянина простолюдин Червонец? Какое место в петровской табели о рангах занимают сегодня прапорщики? Не ляжет ли на его честь схватка с сиволапым мужиком большущим пятном позора? И, безусловно, Софья Олеговна, такого поступка не одобрит.
   "Нет, он не достоин сразиться со мной в поединке, значит надо быть выше, - пришел к выводу Жмакин, смутно представляя, выше чего ему надо быть. Главное - честь спасена!
   - Господа, не подскажете, где можно помыться? -задал он назревший вопрос.
   Критика в адрес экономического советника стихла. Возникла странная пауза. Никто не бросился тискать пострадавшего в объятиях, хлопать по плечам и восхищаться его мужеством. Челюсти Саши и Кабанчика сползли на грудь. По техническим причинам оба временно потеряли дар речи.
   - А спинку тебе, обезьян, не потереть вот этой мочалкой? - Штопор, хищно сощурившись, поудобней перехватил рукоятку лопаты, превращая ее в убийственный агрегат - деревянный бердыш, зловеще посоветовал. - Валите отсюда, гоминоды! Потом побазарим! Некогда, у нас товарищ гибнет.
   Выскочившее на свет божий чудище, перемазанное так, что не осталось светлого пятнышка, больше напоминало ему детеныша гориллы с прилизанной заботливой мамашей шерстью. Его не смутило и то, что местный гориленок говорил на чистейшем русском языке с провинциальным хрюпинским акцентом. Дрессировка не на то способна! Если хорошенько треснуть черенком по башке - латынь, пожалуй, вспомнит. Да и не представляет этот тинейджер серьезной опасности, так мелочь пузатая, достойная подзатыльника, чтобы не путалась под ногами. Зато маячившие за спиной гориленка волосатые молодцы, вооруженные суковатыми дубинами, способны по-настоящему осложнить жизнь.
   -Товарищ Червонец, я - не гоминоид! Я - инженер и ваш советник по экономике, - Аристарх Христофорович смахнул рукавом с лица навозную корку, вернее - размазал ее ровными слоями по коже, чем придал себе сносный человеческий облик.
   Кабанчик, опознав жертву завала, с клацаньем вернул челюсть в прежнее положение.
   - Аристарх Хры...хрен тебе в глаз! Мы тут корячимся, тебя выкапывая, от страха за твою душонку рехнулись, а ты, живехонький, с гоминоидами развлекаешься. На кой ляд своих горилл сюда привел? Уговорил поучаствовать в раскопках?
   - Не похожи эти ребята на добровольных землекопов, - задумчиво произнес Саша, медленно отступая к локатору, оставленному без присмотра. - Обрати внимание, Костя, на дубинки. Скорее всего, нас будут бить!
   - Надеюсь, они не каннибалы? Человечинкой не балуются?- Кабанчик скатился с навозной кучи и занял оборонительную позицию рядом с ощетинившимся Штопором. - Инженер, переведи своим приятелям, я отвратительно перевариваюсь, язву схлопочут.
   Аристарх Христофорович, с детства уверенный, что отличается от других повышенной сообразительностью, в этот раз оплошал. Видно, пребывание внутри диплодочьих отходов, отразилась на скорости мышления: "Бредят что ли? Какие гоминоиды? Глупостей Жанны Сазоновны наслушались? Вернемся, с Верочкой проконсультируюсь на предмет адекватности"
   - Человечинка - ерунда. Абы содомией не баловались, - Штопор, примериваясь для точного удара, отвел лопату на отмах.
   - Спасибо, родной, утешил называется...
   - Держи спину! Инженер, хватай локатор, и дуй с Сашкой к пещере. А мы с мужиками потолкуем.
   Опасность Аристарх Христофорович учуял не головным, и даже не спинным мозгом, копчиком. Он обернулся с присущим ему проворством. И взвизгнул громче зайца, на которого, настигнув, взгромоздилась лиса. На него, растянувшись цепью, наступала группа сумеречных субъектов ископаемого происхождения, высоченные, под три метра в холке, в плечах - косая сажень. Ни штанов, ни рубах, ни ботинок, ни иных признаков цивильности аборигены не признавали. Тела от пяток до глазниц покрывала длинная густая шерсть, у одних - черная, у других - рыжая, у третьих - с проседью. Только на сфероидной вершине черепа, точно тонзура католического монаха, светился небольшой пятачок без растительности. Из-за буйной волосатости, со стороны казалось, что в наступление идут самоходные стожки сена с мирными намерениями угостить собой млекопитающихся пришельцев.
   Все-таки в атакующей цепи один гоминоид выделялся, щеголял некими признаками одежды: был опоясан кушаком из питоньей шкурки, на котором спереди и сзади трепыхались несколько птичьих перышек, а затылок украшала целое каре иголок с гребня местного дикобраза. Главарь вскоре продемонстрировал вождистские замашки, постучал дубиной по земле, вскинул лапищу и, пошлепав ею по сверкающей тонзуре, рявкнул с вопросительной интонацией:
   - Елды гом комардан кука? Чешир лука?
   - Кука... лука...гом! -хором заголосили подчиненные.
   В потоке тарабарщины Аристарх Христофорович легко распознал два знакомых слова " кук" и "лук". От обеих - защипало в кобчике и почему-то зачесалось под мышкой. Совсем некстати вспомнилось, что безвременная кончина великого путешественника тоже была связана с огородным овощем, об отсутствии которого папуасы крайне сожалели. Нагнал страху и Штопор, ощерившись:
   - Верняк, каннибалы... Спрашивают, заразы, вас без лука гом...Щас вам будет гом...от пуза...Отоварю по первому разряду...
   - Пуз? Гом? - искренне удивился Главарь гоминоидов и отрицающе затряс бородищей.
   - Пуз не гом! Пуз яа...яа!
   - Ты - Пуз? Ты не Пуз? Ты - орясина!
   От подробностей, кто чей "пуз" и кого "гом", экономический советник отказался под благовидным предлогом - Штопор рекомендовал тактическое отступление. Путь от диплодочьего туалета до пещеры он преодолел в гордом одиночестве, двигаясь со скоростью снежного барса, настигающего добычу. Смешанным стилем "батерфляй по-собачьи", озадачив балдеющую на мелководье пару динозавров, пересек озеро, на карачках вскарабкался на горку, влетел в спальню и свернулся клубочком в нише под лапшовским терминалом.
   - Соскучился, козлик! Ночи не дождался, - с волнующим придыханием пролепетала Софья Олеговна, проникая следом в тесное убежище и протягивая Аристарху Христофоровичу свеженький бутерброд - тушенку с лопухами.
  
   ГЛАВА
   Весть о том, что охотничья бригада встретила в саване разумных обитателей иномирья, установила с ними первичный контакт и пригласила на переговоры, загрузила Дмитрия Сергеевича Пупыреева нешуточными хлопотами. Принять гостей по высшему разряду не позволяли житейские обстоятельства: отсутствовала приличная одежда, мебель, столовые приборы, скуден ассортимент меню. По описанию Саши и Кабанчика аборигены помешаны на церемониях и знают в них толк.
   - А чего вы хотели? Пьянку и дебош должны были учинить? - одернул их Глава. - И не ухмыляйтесь, господа! Почему детально не уточнили план протокольных мероприятий? Не придали значения формальностям? Напрасно. Протокол способствует нормализации международных отношений и ведет к мирному сотрудничеству наций. Посоветуйте, как его теперь соблюсти? У нас нет ни расписания приема, ни очередности речей, ни имен и должностей руководителей. Это прописные истины. Вдруг я назову посла превосходительством вместо сиятельства и тем оскорблю? Понимаете, что своим разгильдяйством поставите в неудобное положение все человечество?
   - И про вероисповедание ничего не расспросили, - огорчился батюшка. - Наверняка язычники и в слова Божие им неведомо?
   - Дмитрий Сергеевич! Григорий Андреич! Они по ненашенски лопотали, хрен разберешь, - оправдывался пристыженный Штопор. - Несли ахинею про кука без лука. Мы уж порешили - нас жрать собираются, интересуются под какой приправой нас жарить, чтоб повкуснее было. Хорошо, Сашок языком немых владеет. На пальцах разбирались, чего им от нас надо. К обеду пришлют делегацию. Вроде посулились пива принести.
   Ссылки на языковые барьеры Глава не принял. Мозгами надо соображать - не пальцами. Такой ляп допустили! О пиве сообразили мигом, алкаши, о прочем - не заикнулись, языки им, видите ли, понадобились. Референт Боба под негодующие вопли главного редактора о подрыве материальной базы прессы, потратил последний лоскут полотенечной бумаги на приказы с выговорами членам охотничьей бригады, и план торжественной встречи послов писал на туалетной. Этот грустный факт смутил Алевтина Ивановича Пещерного: не оскорбиться ли гоминоидное посольство?
   - План предназначен исключительно для служебного, внутреннего пользования. Текущее делопроизводство им не покажем, - успокоил зама Глава, погружаясь в более важные заботы. Следовало немедля отправить женщин на уборку жилых помещений и прилегающей территории, мужчин - на заготовку диких овощей и фруктов, и, если повезет, чего-нибудь мясного в придачу копченой черепащатине и крысосвинятине.
   - Жанна Сазоновна, вы, голубушка, постарайтесь, приложите все мастерство, не ударьте в грязь лицом, - напомнил он заведующей столовой и многозначительно добавил. - Моя личная благодарность премией не ограничится...Понимаете?
   Пещерный, сопоставив величину премиальных с размером будущих рогов, притворился глухим. Шансы остаться замом увеличивались.
   - Ихние бабы тоже припрутся? - осведомилась Жанна Сазоновна и, получив невнятный ответ, просверлила супруга-философа взглядом тюремного надзирателя, заподозрившего заключенных в подготовке к побегу. - Ты зачем, козел, брехал, будто нет здесь баб?
   Проведя краткий кулинарный инструктаж, Дмитрий Сергеевич переключился на обустройство шезлонга. Но придать солидности и внушительности раскладному креслу не удалось. Попробуйте скроить из пляжных плавок деловой смокинг. Сколько не напрягайте фантазию и портняжное мастерство, получиться один сплошной конфуз. Для приема послов шезлонг не годился. Дмитрий Сергеевич наотрез отказался украшать его травой и цветочками: " Я не девица на выданье. Мне государственных мужей надо, как подобает, встретить".
   Выход нашел Аристарх Христофорович. По его совету Боба и Алик натаскали плоских камней, намесили глины и сложили посреди площадки, рядом с очагом нечто похожее на трон египетского фараона из династии каких-нибудь Рамзесов. К обеду строение немного подсохло, и Глава срочно провел испытание нового кресла. Оно получилось жестковатым и холодным, точно каталка в морге, вынуждало сидеть, отстранясь от бугристой спинки, и в конечном итоге, гарантировало простатит, способный осложнить отношения с Верочкой и урезать премиальные Жанны Сазоновны. Софья Олеговна постелила на камень коврик Филимона, снятый с полуголого Лапши. Пьяненького Лапшу запихнули в убежище Аристарха Христофоровича - под терминал и завалили проводами. Эту операцию Софья Олеговна провела с особым удовольствием: "Больше, милок, не побегаешь! Некуда!"
   Устроившись в кресле с относительными удобствами, Глава вместо благодарности поскучнел, нахмурился и рыкнул на измотанных авралом подчиненных:
   - Стол! Стол для переговоров забыли, растяпы!
  
   Иномирское посольство хрюпинцы встретили по протоколу в понимании Дмитрия Сергеевича Пупыреева.
   Честно признаться, его международный опыт ограничивался единственным визитом бизнесменов-инвесторов республики Буркина Фасо, после взаимного представления должностных и лиц и шестичасового обмена речами, переросшего в грандиозную пьянку в плавучем ресторане "Флибустьер" срочно переименованном в "Дары Африки". На смене вывески настоял вице-мэр, считавший флибустьеров работорговцами, которые лишили трудолюбивый африканский народ светлого и прогрессивного будущего. И очень переживал, когда пьяненькие гости растолковали ему, что флибустьеры окаянствовали у других берегов и они, нынешние буркинофасовцы, к ним претензий не имеют.
   И теперь Глава первопроходцев имел все основания проколоться на какой-нибудь географической или бытовой ерунде.
   Одна ерунда приключилась: гости обещались прибыть к обеду - по человеческим меркам с тринадцати до четырнадцати часов дня, явились же к полднику - в шестнадцать ноль-ноль. Существенная несостыковочка - горячие блюда успели остыть, шашлыки на ветерке затянулись жиром толщиной в палец и растеряли толику вкусовых достоинств. Зато Боба, Алик и Алевтин Иванович, использовали опоздание на всю катушку, на скорую руку сварганили впритык к креслу огромный каменный стол, обмазали столешницу глиной и даже соорудили из бревна скамейку на десять персон. Разохотившийся Боба слепил рядышком махонький столик для собственных референтских нужд и сейчас, поражая волосатых гоминоидов деловым настроем, тасовал на нем писчебумажные принадлежности.
   Гости прибыли в количестве семи представителей, с самолепными кувшинами под мышкой - обещанным пивом.
   - Пуз, молодчага, принес-таки пивко! У нас закуси во! умилился Штопор и, проведя ребром ладони по горлу, не протокольно подмигнул украшенному перьями старшему послу. - Щас, Пуз, дербалызнем по кружечке!
   Пещерный, за ним Аристрах Христофорович шумно сглотнули набежавшую слюну.
   -Гом елдык лука хвэн кука! - загомонили аборигены, энергично пихая друг друга локтями и постукивая дубинками по кувшинам.
   Жанна Сазоновна внимательно обозрела их волосатые талии чуть ниже пояса: - Ничего не понятно, где тут бабы-то?
   Костенеющий от торжественности момента Дмитрий Сергеевич попытался произнести вызубренную речь о дружбе народов и взаимопроникновении культур, но простецкая выходка хрюпинского сантехника, неприличные звуки и шепотки скомкали весь загодя спланированный церемониал. Степенные поначалу переговоры перерастали в разнузданный балаган.
   -Чего мнетесь, мужики? Давай живо к столу и пожрем по человечески. Гоу за тейбл - пригласил послов Кабанчик, блеснув знанием английского, чем, с точки зрения Главы, подвел ситуацию к грани вооруженного конфликта.
   Посольские вели себя на удивление мирно и, похоже, обижаться за порушенный протокол не собирались. Сложив дубинки пирамидкой, толпой ринулись занимать места на бревне, пропустив вперед без очереди лишь оперенного вожака. Но тот привилегией воспользовался на собственное усмотрение: похрюкивая от удовольствия, плюхнулся в шезлонг, поднесенный Аристархом Христофоровичем и Софьей Олеговной, едва не развалив при этом хлипкое пляжное креслице на составные части и оттоптав по пути лодыжку Дмитрию Сергеевичу. Составные части, дубовые палочки, скрепленные болтами, парусина, досадливо крякнув, приняли десятипудовую тушу. Глава, обычно впадавший в панику от комариного укуса, великомученически выдержал боль и удержал на губах приветливую улыбку. Улыбка, правда, окислилась, когда аборигены, владевшие иными тонкостями столового этикета, лапами сметали с накрытого стола тушеную и копченую черепашатину, жареную свинокрысятину, пучки пахучей травы, заталкивали в пасти шашлыки и перемалывали вместе с деревянными шампурами. И запивали проглоченные яства литрами синеватого пива с ядреным запахом натурально бражки. Привычные к степенному приему пищи хрюпинцы-интеллигенты воочию столкнулись с древним законом: в большой семье челюстями не щелкают - останешься голодным.
   Первыми очухались охотники. Штопор увел из-под носа перьеносного Пуза свинокрысячью лопатку и кувшин пива, Кабанчику достался шмат черепашьей ножищи, Саше - покрытые румяной корочкой хвосты, которыми он щедро поделился с Верочкой. Постившегося батюшку вполне устроили пучки зелени. Алик и Боба, наплевавший на секретарские обязанности, атаковали лохань с фирменным деликатесом Жанны Сазоновны - супом-солянкой. Сама Жанна Сазоновна, осознав прискорбный факт, что комплиментов, похвал и премиальных от этих оглоедов не дождешься, села на кастрюлю с остатками солянки и согнать ее оттуда не сумели бы все гоминоидные бабы со своими волосатыми мужланами.
   Глава в оккупации общественных продуктов не участвовал, положение не дозволяло: по недосмотру замов перед ним вместо блюд разложили стопочки, конфискованной у Лапши, бумаги и гелевую ручку, - для подписания международных соглашений. "С какими сволочными кадрами я вынужден работать, хоть бы косточку оставили, жлобы" - Дмитрий Сергеевич с ожесточением глодал кончик ручки - замотанный оргработой, он не позавтракал и, похоже, имел твердые шансы остаться без обеда вкупе с ужином. Эта орава сожрет недельные запасы подчистую. Глава возводил на замов напраслину. На долю Софьи Олеговны и Алевтина Ивановича, значительно уступавшим в ловкости сотрапезникам, доставались умопомрачительные запахи еды, хруст редких косточек и треск расщепляемых зубами шампуров. Аристарх Христофорович, заметив голодные муки любимой, потянулся к лохани с солянкой и схлопотал по пальцам стальной ложкой Алика Буреломского.
   - Рученки немытые убери, советник, - нагло ухмыльнулся главный редактор, довольный тем, что нанес врагу маленький физический ущерб. - Бациллу в мой суп занесешь. Жри кинзу. Я клопов не переношу. А тебе полезно для потенции, молодожен.
   - Сами вы клоп, сударь!- за отсутствием кожаной перчатки Аристарх Христофорович метнул, подвернувшуюся мисочку с подливой, в покусителя на дворянскую честь. Как известно снайперскими талантами экономический советник не обладал. Промазал!
   От запущенного снаряда Алик изящно уклонился, ответным ударом левой в скулу поверг экономического советника наземь и коршуном навалился сверху, молотя кулаками куда попало:
   - Кишки повыдергаю, ханурик!
   Мисочка, описав в воздухе дугу, пролетела мимом захлебывающихся слюной замов, и влипла в косматую физиономию гоминоидского посла.
   Глава обмер.
   Назревал международный конфликт! Война!
   В преддверии зреющих военных действий он и Пещерный срочно эвакуировались под каменный стол и для пущей надежности накрылись филимоновым ковриком. Первый заместитель Софья Олеговна, не опробовавшая вожделенную солянку, отважно бросилась на защиту любимого - соколихой насела на загривок главного редактора:
   - Не смей обижать Христика, падло!
   Пуз смахнул лапищей мисочку, слизнул с бороды длиннищим языком коричневую подливку, и с интересом воззрился на рукопашный бой Алика с Аристахом Христофоровичем:
   - Чубар кызлы бормоту рылбей?
   - Чубар под сусалам! - проревело охмелевшее от пива посольство и, повинуясь командному жесту вожака, завыло в шесть луженых глоток то ли строевую песню, то ли племенной гимн.
   - Кончай дурить, гладиаторы! Харе, говорю, козлы позорные. Люди смотрят, - вмешался в схватку взбешенный Кабанчик, которому баталия помешала запить пропеченную черепашатину алкогольным напитком местного разлива. С помощью Штопора растаскивая за ноги образовавшуюся кучу-малу, затянутую потуже знаменитого гордиева узла, он без всякой деликатности отвешивал зуботычины и подзатыльники главным дуэлянтам, только Софье Олеговне, как человек не лишенный уважительного отношения к женщине, выдал легонький и звонкий щелбан.
   Возмущенная подобной бесцеремонностью Кукишева, обозвала Кабанчика зарвавшимся хамом и, кликнув Верочку, уволокла побитого жениха в пещеру - врачевать полученные раны, синяки и мелкие царапины, нанесенные в пылу ею же в пылу рукопашной.
   Гости, прекратив выть, восхищенно загудели. Видно, сочли драку между хозяевами за обязательное условие посольского церемониала.
   - Кабан лука! - изрек их главарь и поднял оттопыренный большой палец.
   - Чегой-то он пальцами раскидался? На меня наезжает? Саш, переведи,- насторожился Кабанчик, услышавший свое погоняло-кличку.
   - Говорит, вроде, спасибо уважили.
   - Константин Ефимович, эти негодяи, надеюсь, успокоились? - Дмитрий Сергеевич выбрался из-под стола, мимоходом по пути сцапал недоеденный огрызок шашлыка и, осчастливленный добычей, забрался на каменный трон. - Теперь вы понимаете, сколько подводных камней таится в международных переговорах?
   Дмитрий Сергеевич поерзал на бугристом седалище. Отсутствие профессиональных навыков Алик и Боба возместили чрезмерным усердием - уложенные абы как каменюки без коврика впивались в зад побольней подводных, дипломатических. Не кресло - пыточный станок инквизиции. Может поменяться местами с руководством посольской делегации? В знак особого уважения. Гоминоидам с их шерстью без разницы на чем сидеть, хоть на зубьях пилы.
   Увы, вожак волосатиков придерживался другой точки зрения. От выгодной мены он наотрез отказался и всем своим видом показывал, что исход переговоров напрямую зависит от права собственности на шезлонг, упрямо бубнил, потрясая кулаком величиной с тыкву:
   - Коми гом задо выцик бел жмур!
   - Нельзя. Подарок Белой кости, - с третьего раза разобрался в жестикуляции полиглот Саша.
   - Кость белая - это кто? -фыркнул Кабанчик. - Ты, Пупырь, скорее Бледный Колобок. А, собственно, почему ты лапшовское имущество без спросу раздариваешь?
   - Кость - наша гымза,- догадался Штопор, с содроганием вспоминая ночное столкновение с Кукишевой. - Копия старухи с косой. Вся в белом. Она Пузу стульчак подсунула. Ты, Сергеевич, рухлядь теперь обезьяну отдай. Нам без надобности. Нехай пользуется. Не нравиться мне их интерес к костям. Разозлятся - нам не устоять. Сомнут - и в котел.
   Фамильярность членов рабочей команды покоробила Главу, но подавленный вероятным канибало-кулинарным развитием событий, отложил выговор за нарушение служебной субординации на необозримое будущее, и, скрепя сердцем, согласился одарить вожака гоминоидов любимым креслом. Пусть подавиться!
   И не пожалел о содеянном. Финал переговоров прошел без эксцессов. Более того, довольный Пуз предложил совместную охоту на динозавра. Используя вместо гелевой ручки свою дубину, он изобразил на песке, рассыпанном для санитарных целей вокруг очага, корявый эллипс с хвостиками в вытянутой части, перечеркнул накрест и смачно плюнул прямо ц центр нарисованного:
   - Кам ту геза. Кирдык жвак. Плевако жар пылос дрын.
   И плевался, покуда Саша занимался лингвистическими изысканиями.
   - Вместе забьем гору мяса. У Полосатого...дры...э-э...э-э... вобщем... палки есть плевок огня.
   - Га-га-га! - заржал Кабанчик. - Во, кликухи лепит, хмырь болотный. Витек, ты - полосатый дрын. Это, догадываюсь, из-за твоего тельника. Дрын - в точку! Твой психиатричный портрет. А меня чем называют? Небось, вепрем?
   - Ялдык свинтузон! - хрюкнул между плевками Пуз. - Ваз ялдык!
   - Свинтузон ялдык! - подтвердили его сопровождающие.
   - Злой ...э-э...поросенок. Очень злой.
   - Пуз, придурок, я - Кабан! Ка-бан! Усвоил?
   - Каб-ан? Нок-нок! Свин-ту-зон!
   Перевода не потребовалось.
   Кабанчик посмурнел, точно доктор наук получивший на себя в отделе кадров характеристику дворника.
   С прозвищами ему явно не везло. Надо же, докатился до поросенка! Неужели у него настолько свинячья внешность, что, даже тупые гоминоиды не замечают в ней свирепой вепрячьей натуры? Надавать им по сусалам для поднятия авторитета? Однако, Константин Ефимович Туманов не зря слыл в хрюпинских бизнес-кругах хватким и расчетливым дельцом с клыками-капканами. Смирил взбурлившую гордыню. Больно неподходящ момент для выяснения филологических тонкостей великого и могучего гоминоидского языка. Еще неизвестно, кто и кому по сусалам насует? Он этим лохматым баскетболистам едва-едва до подмышек достает, тюкнет кулачищем сверху - и готов. Да и негоже терять таких союзников, способных кодлой завалить стадо динозавров. А нужен всего-навсего один, в брюхе которого пеленгатор засек лапшовские причиндалы к машине. Теоретически его можно подстрелить бластером - Штопор давал некие туманные гарантии успеха, - а сколько понадобиться недель, чтобы разделать тушу и добраться до желудка? Для троих неопытных мясников эта патологоанатомическая затея затянется до морковкиных заговин.
   Впрочем, Кабанчику долго пребывать в унынии не дали. Наивные аборигены охотно сообщили клички остальных первопроходцев в иномир. Заведующий кафедрой философии получил у них лестное прозвище - Разящая Пятка, его супругу переименовали в Большую Ложку, Аристарха Христофоровича - в Грызолаза, Верочку - в Мягкую Бабу, отчего Саша хмуро воззрился на лопочущего Пуза: "А в ухо?" Пуз горячо возразил, почмокав вытянутыми губами, видно, извинялся за сомнительный комплимент, считавшийся у них мерилом женской красоты.
   Конечно же, доморощенный толмач путался в терминах, краснел, с трудом подбирал подходящие земные аналоги, и Дмитрий Сергеевич, сопоставляя длину произносимых фраз и подмечая смущение переводчика, подозревал - не всегда соответствующие подлинным достоинствам человека. Ему, например, досталось что-то вычурное и неудобопроизносимое - Говорящая Туча Стерегущая Камни, хотя посол произнес только одно слово:
   -Пьюпырь!
   Само собой напрашивалось - Бурдюк. Судя по ухмылке, мелькнувшей на зверской роже главного хрюпинского бандита, угадал. Бурдюк! Поди, он и подсказал им имечко, приставшее к Дмитрию Сергеевичу с комсомольской юности.
   Называть себя, Алика и Бобу гоминоидским именем Саша не пожелал, заявив, что аналог звучит неприлично для женского слуха.
   - Наверное, обозвали кобелями шкодливыми! Кем же еще? От вас за версту похотливыми самцами несет, - вольно перевела за него Жанна Сазоновна, рассчитываясь, таким образом, за Большую Ложку, на которую по заверениям супруга ни капельки не походила.
   -Дорогуша, ты не - Ложка! Ты у меня птичка, ласточка, рыбка, - шепотом доказывал ей Алевтин Иванович, держа в уме других представителей фауны, существование коих тщательно всегда скрывал от супруги: - "Также - гадюка, коршуниха, ястребиха и китовая акула"
   Без имен остались спящий под терминалом пьяный Лапша, запертый с ним в пещере хулиганистый Мишель, орущий оттуда песни индейцев племени чероки и лозунги: "Дайте свободу узнику совести, тираны! Требую мою пайку мяса, мучители!", и батюшка. Это сразу насторожило Алевтина Ивановича Пещерного, по должности и внутренней потребности, зорко следившим за моральным и прочим обликом членов общины.
   Было заметно, седовласого батюшку в порыжевшей от иномирского ультрафиолета рясе, аборигены сторонятся по известным лишь им причинам: то ли находили некую схожесть с собой, то учуяли в нем специалиста по духовным делам, то ли могущественного черного колдуна. В переговоры он не встревал, меланхолично хрустел зеленью, вертел в руке серебряный крест и посматривал на волосатых гостей с заметным пастырским подтекстом. И только единожды озадачил Сашу:
   - Скажи, сын мой, они кому преклоняюся? Идолищам поганым? Как ты считаешь, отрекутся ли от своих языческих игрищ пред ликом Святой Троицы?
   - Григорий Андреич, ей-ей не знаю, кому они поклоняются. Второй раз в жизни их вижу. Не разобрался. Да и не собираюсь лезть к ним с теософскими вопросами. Поблагодарите лучше нашу Троицу оптом за то, что эти ребятки нас до сих пор не зажарили перед своими идолищами.
   - Не велика беда, сын мой! Готов принять муки, абы спасти заблудшие души от геенны огненной.
   - Только попробуй, дед, с проповедями к ним сунуться! Я те устрою тогда гигиену по индивидуальному проекту, - предостерег Кабанчик и показал попу кулак.
   Кабанчиков кулачище застил обзор Пещерному, напрягавшему органы слуха до хруста в барабанных перепонках, чтобы не пропустить ни слова в разговорах хрюпинцев: в лавине бытовой болтовни иной раз попадались настоящие информационные жемчужины. Эта, геенная информация, не проскочила мимо оттопыренных для удобства восприятия ушей.
   Уполномоченный по делам религий и единственный полномочный представитель Господа Бога в иномирье явно затевал нечто, быть может, социально опасное, с непредсказуемыми катастрофическими последствиями. О чем сообразительный Алевтин Иванович после проводов делегации доложил Главе. Дескать, только-только наладили мостик взаимоотношений с иномирцами, договорились о деловом сотрудничестве, а уже к ним с крестильными идеями суется, не навредил бы своими поспешными действиями.
   - Пусть поработает, старик. Развеется. Засидится же до пролежней, - не разделил сомнений зама по социальным вопросам Дмитрий Сергеевич, заедая дареное Пузом кислое пиво жаренным хвостиком неизвестного происхождения. -Вреда не будет. В текущем моменте религия не опиум для народа, а пища духовная для идейного окормления нации. И ее стержень. Пусть гоминоидов окормляет.
   Глава рыгнул на зама бражными парами.
  
   Глава
   На совместную охоту гоминоиды не явились. Ни в полном, как обещали, ни в усеченном составе. Не прислали даже, блюдя дипломатический этикет и протокол, гонца с весточкой и объяснениями причин уклонения от планового мероприятия. Набрехали под пивко что ли?
   - Долго они будут похмеляться, макаки бесхвостые? Хоть бы адрес обратный указали. Где кучкуются, болваны волосатые, ищи-свищи?- ворчал Штопор - Полосатый Дрын, периодически озирая из-под руки стратегические подходы к месту рандеву. Меченый динозавр с двумя приятелями или приятельницами болтался неподалеку, уминал за обе щеки кудрявую травку и ничего не подозревал о вынесенном ему смертном приговоре международных охотничьих сил. Наоборот радовался жизни, солнышку, чирикающим птичкам и приставал к приятелям-подружкам с эротическими предложениями. Подружки лягались, и столкновение стотонных туш вызывало сотрясение почвы.
   Штопор, Саша и Кабанчик просидели в развалинах диплодочьего нужника с раннего утра до вечера, терпеливо снося жару, запашок, издевательства мелкой насекомой сволочи. Убивая время, травили похабные и политические анекдоты, тренировались в метании копий по навозным кучкам, давили кусачих насекомых и, стиснув зубы, выслушивали жалобы экономического советника на пошатнувшееся здоровье.
   Вопреки обнаруженной инвалидности, к сожалению, не подтвержденной больничной справкой, Аристарха Христофоровича вновь отправили в саванну с устным приказом Главы: руководить международной облавой на динозавра и дальнейшей разделкой его на грудинку, окорока и другие составные части. Дележка добычи всегда чревата конфликтами и Аристарху Христофоровичу поручалось помимо положенной доли выторговать заветные потроха. Если не получиться, под благовидным предлогом настоять на экстренном потрошении желудка и кишек в его присутствии, чтобы гоминоиды не сперли меченную коробочку с программами к лашовской машине. Софушка, было заикнулась о помощи в учете продуктов, но Дмитрий Сергеевич, дыша вчерашним пивным излишеством, грубейшим образом отверг ее робкую попытку выгородить любимого: "Чего там считать? Эти обезьяны все стрескали подчистую. Я еще разберусь, почему экономический советник сразу не просчитал эффективный расход дипломатического ужина? Не предупредил о последствиях? Не утвердил на совещании пищевой бюджет? Откуда взялись эти купеческие замашки, и намерения пускать пыль в глаза показной роскошью? Скромнее надо быть, скромнее. Обошлись бы салатиками, минеральной водичкой, фруктами или крысиными хвостиками. А он - шашлык, тушенку, солянку! По его вине мы снова на грани голода. Пусть исправляет личные ошибки и организует четкое восполнение продовольствия на достойном уровне"
   На достойный уровень Аристарх Христофорович вряд ли бы потянул. Тело, не способное организовать и мышиной охоты, возражало. После ночи, проведенной в тесном общении с Софьей Олеговной вне стен комфортной пещеры, он мог честно называть себя инвалидом второй группы. Нет, нет, ничего серьезного, никакого запредельного секса. Исключительно -поцелуи и целомудренное прикосновение друг к другу. Вот только платонические прикосновения любимой были настолько крепки, что ребра не выдержали и, казалось, потрескались от подмышек до поясницы, кости повыскакивали из пазов, мышцы под давлением превратились в студень. Ничего не попишешь, за подлинную любовь нужно платить, жертвуя порой самым дорогим.
   Одухотворенный светлыми чувствами и раздавленный физически, советник возлежал в тенечке под навозным терриконом, прикрыв лоб сырым куском подола ночной рубашки Софьи Олеговны, стонал и, массируя бедра, откровенно манкировал служебными обязанностями.
   Впрочем, вынужденное безделье оправдывало отсутствие союзников. Это успокаивало совесть. Приказ Главы он выполнил тютелька в тютельку, привел бригаду на встречу с гоминоидами, раздал задания и получил в ответ угрозу Штопора, вывернуть ему ноги пятками вперед, чтоб не лез с дурацкими советами. Его вины в том, что союзники их подло обманули, нет. Переговоры, договоры, ноты протеста, всякая дипломатическая шаркотня подошвами - компетенция Главы, вот пусть он, индюк надутый, выкручивается, ищет ходы, оправдывает народное доверие, а не хлещет в одиночку дареное всему обществу гоминоидское пиво.
  
  
   Докладывать начальству о провале миссии Аристарху Христофоровичу не пришлось. Дмитрию Сергеевичу потребовалось искать не ходы в лабиринтах дипломатии. И не источник пополнения пивных запасов, который усыхал точно случайный родничок в пустыне Гоби.
   Пропал батюшка. Исчез, не предупредив товарищей, вместе с рулоном дефицитнейшей туалетной бумаги. Срочное служебное расследование не внесло ясности.
   Вечером уполномоченный топтался в пещере, чистил рясу, натирал до ослепительного блеска серебряный крест, смазывал, выпрошенным у Жанны Сазоновны, крысосвинячьим жиром запыленные сандалеты, при этом горько сетовал на слабую память, отсутствие Священного Писания и духовной литературы. По всем приметам Григорий Андреевич что-то затевал и Алевтин Иванович Пещерный, проявив бдительность, немедля взял под личный контроль продуктовую кладовую, где хранилась заветренная черепашья нога и ведро с прокисающей на донышке подливой. Продежурил в кладовой до утра в позе гипсовой девушки с веслом, - замахнувшись малой поварешкой Жанны Сазоновны, напряженный, и готовый встретить кого угодно ударом в лоб. На зорьке нога сократилась на две трети, подлива испарилась совсем. И, разумеется, он прошляпил вынос более ценного имущества. Мало того, используя служебное положение, сообщил Главе, что последние продукты унес поп и съел где-нибудь за пределами базы. Когда уносил, увы, не видел, сморило, и воришка воспользовался нечаянной оплошкой.
   - У батюшки - пост. Разве употреблять в пост мясо не грех? - удивилась Софья Олеговна, в поисках следов по сыщицки возюкая ладошкой внутри эмалированного ведра.- Ничего себе, все чистенько, аж вылизано до блеска, мыть не надо.
   - Пост - не помеха. Он же поп! Ему поручено богом нам грехи отпускать. А священникам, кто грехи отпускает? По логике они должны быть на самообслуживании. Чего проще, нагрешат, и сами себе отпускают.
   - Чем вы, Алевтин Иванович, курточку измазали? - не унималась дотошная первый заместитель, с возрастающим подозрением разглядывая жирные коричневые пятна на воротнике полосатой пижамы заместителя по социальным вопросам. - Очень похоже на Жаночкин соус?
   - Помилуйте, какой соус? Понюхайте, это - кровь той черепахи, добытой лично мной с риском для жизни. Не отстиралась ткань! - виртуозно упирая на прошлые заслуги, выкручивался Пещерный, уверенный, что ни обнюхивать пижаму, ни брать пробы для лабораторного анализа Софья Олеговна не осмелиться.
   Во-первых, она не отличит черепашью кровь от крысосвинячьей, а до соуса она вчера не дотянулась и значит сравнивать не с чем. Во-вторых, Жанночка не допустит к взятию пробы с мужа чужую женщину, скорее волосья подружке повыдирает. В-третьих, Аристрах Христофорович с охотниками вот-вот доставит на базу хотя бы пару тонн свежего мяса и пропажа тухлой ноги с подливой под шашлычок потеряет актуальность.
   А что, собственно, трагического произошло?
   Подумаешь, немножко покушал в добровольном дозоре. По воинскому уставу не положено часовых голодом морить, зрение и нервы тупеют. Если по-настоящему, беспристрастно разобраться, то не трогал он вовсе общественных продуктов, а, можно сказать, ликвидировал некачественную, опасную для организма пищу. В ней, пожалуй, вредные микробы кишмя кишели, угрожая дизентерией или, того хуже, бутулизмом.
   " Любой мог отравиться. Я, как настоящий мужчина, взял смертельный риск на себя и предотвратил массовые заболевания, - мысленно расставив правильные акценты, похвалил себя за неожиданное геройство Алевтин Иванович. - Еще бы пивком внутренности для дезинфекции прополоскать с шашлычком. И порядок!"
   Шашлычный прогноз Алевтина Ивановича Пещерного не подтвердился. Зам не дотянул до оглашения результатов международной охоты на динозавра.
   В самый разгар совещания, на котором подводились итоги служебного расследования, и обсуждался план поисков сгинувшего батюшки, желудок Алевтина Ивановича скрутило от боли в спираль, исполненную по всем законам диалектического материализма. Это расстаралась прокисшая подлива в контакте черепашатиной, употребленные без всякой меры. Смесь и без бацилл ботулизма получилась взрывной.
   Подброшенный так, словно диалектическая пружина одним концом уперлась в землю, а другим, развертываясь, вдарила по ягодицам, Пещерный, крикнув: "Я отлучусь на минуточку!", ринулся в сторону, деликатно названную им, " куда царь пешком ходил".
   Цари - пешеходы неважные. Для них десяток лишних шагов все равно, что туристический поход на другой край государства, потому места исключительно царского пользования находились у них под боком. И диареей они не страдали, за подобный пищевой конфуз тот же Иван Грозный поваров скормил бы сначала Малюте Скуратову, а потом самого прохвоста Малюту - медведям, в назидание потомкам.
   У хрюпинцев дело обстояло иначе, без самодержавных замашек. Штопор оборудовал санузел в ложбинке на склоне горы, в полукилометре от пещеры, не мудрствуя, обнес плетеной изгородью четыре квадратных метра, в центре выкопал ямку, обложил ее по периметру плоскими камнями - нате пользуйтесь удобствами. И пользовались, поругивая вредного сантехника за чрезмерное пристрастие к общественной гигиене. Аллергия у него, видите ли, на резкие запахи, а сам носки забывает стирать.
   В обычных условиях добежать туда "куда цари пешедралом топали", не составляло труда, с прокисшей подливкой в брюхе стайерская дистанция оборачивалась сущей пыткой. Алевтин Иванович перенес ее с достоинством интеллигентного человека дореволюционной закваски, не сплоховал, добежал, даже не запутавшись в приспущенных загодя штанинах, шмыгнул в кабинку, точно в прорубь бросился. И минимум на сутки расстался с мечтами о шашлыке.
   Потерял он не много. У других участников совещания тоже не сбылись мечты о сытном и калорийном ужине. Охотники вернулись без добычи, разобиженные на коварных аборигенов. Обиду усиливали беззаботно фланирующие по саване шашлычные горы.
   - Так. Обстановка усложняется. Договор о сотрудничестве не выполнен. Священник сбежал в неизвестном направлении. Есть нечего, - чугунным голосом с примесью легированной стали заявил Дмитрий Сергеевич, выслушав скупой рапорт экономического советника о плачевных итогах экспедиции. - Вас за чем, уважаемый советник, посылали? Загорать? Пиво пить? Или настоящим делом заниматься? И не валите на объективные причины. Ведь, помниться, по плану господам гоминоидам отводились вспомогательные функции. До сих пор мы, благодаря умелому руководству Алевтина Ивановича, прекрасно без них обходились... Нужно было самим динозавра подстрелить и обеспечить коллектив ужином. Задача была наипростейшая. И вы снова не справились. Как это расценивать, Аристарх Христофорович? Полным служебным несоответствием? Объясните мне, чем людей питать будете?
   Над седовласой гривой экономического советника снова сгустились черные тучи. Не говорящие, как определили гоминоиды-обманщики. Гремящие, грохочущие, трещащие, швыряющие языкастые молнии. Будь молнии насыщены положенной плазмой, от Аристарха Христофоровича давно бы осталась кучка пепла. Под аккомпанемент критики он лишь смущенно разводил руками, точно рыбак-любитель, показывающий коллегам размер удравшей с крючка рыбины:
   -Д-дмитрий С-сергеевич, протокол...обязывались... мы ждали...вели наблюдения...готовились...диспозиция неподходяща...Динозавр... большой...Я предлагал...Виктору Николаевичу стрельнуть из лазера... он угрожал...пятки вперед повернуть...По его вине операция провалилась...
   - Вам не пятки, голову вывернуть наизнанку следует. Все равно внутри ничего нет, пусто, - накачивался праведным гневом Пупыреев, в запале, не замечая, что выражение лояльности на лошадиной физиономии Софьи Олеговны Кукишевой меняется на крокодилье: вот-вот разинет пасть и цапнет.
   Увлеченный подгонкой избранного им козла отпущения под груз ответственности за проваленный участок работы, он совершенно упустил из виду романтические чувства первого заместителя к этому козлу. И теперь с грациозностью слона в посудной лавке лихо топтался по ним, опрометчиво понося при свидетелях объект женского обожания. Какое женское сердце выдержит такое надругательство? Этому важному обстоятельству, Дмитрий Сергеевич, опытный управленец, не придал значения, хотя платонический союз бывшего первого зама с ныне действующим угрожал его стабильному существованию в иномирье. Под каменным троном Главы, вызревал вулканчик мятежа. И готовился лопнуть кипящей лавы.
   Софья Олеговна имела все основания затаить на Главу, если не злобу, то нечто близкое к ней по качественным характеристикам. И невысказанные им предвыборные намеки на тесное общение в интимной обстановке играли второстепенную роль. Подумаешь, дважды ласково похлопал по ягодицам и погладил бедро, после чего на коже выскочили прыщики. Подлинная причина обиды таилась в далекой молодости. Дмитрий Сергеевич забыл, что хрюпинцы называли свой город большой деревней, только асфальтированной. Девяносто девять процентов жителей доводились друг другу, если не родственниками, то кумовьями, знакомыми, приятелями, бывшими мужьями и женами, женихами и невестами. Это, понимаете ли, чревато...
  
   Двадцать лет назад, когда Софья Олеговна перешагнула возраст зрелой девы и приблизилась к возрасту перезрелой, ее родители - руководители среднего звена в органах народного образования, ударили в набат, оглушивший знакомых и родственников до седьмого колена. Будь под рукой кремлевский Царь-колокол, шандарахнули бы кувалдой его бронзовым бокам, чтобы привлечь внимание молодых людей с высшим образованием, серьезными намерениями и без вредных привычек. Единственная доченька, не писаная красавица, но необычайная умница, заведующая сектором соцкультбыта профсоюзного комитета завода "Хрюпстальконструкция" могла остаться без верного спутника жизни.
   Срочно навербованная ватага свах день и ночь моталась по городу, проникала в перспективные семьи во все щели, дыры и подсобные отверстия, и с настырностью хитрованистых купцов, сбывающих залежалый товар, жужжала:
   "Нет, вы послушайте! Дочка Кукишевых - настоящий клад. У нее аж два образования - институт и кулинарные курсы. Она - рукодельница, повариха, домоседка и домоведка. На собственной даче, как ишак, пашет, помидоры величиной с арбуз выращивает, огурцы - с тыкву. Одна живет в кооперативной квартире, в очереди на машину - вторая. Повезет же ее будущему мужу! У вас, уважаемые, помниться, мальчик еще холостой, без женского пригляду. Давайте с Софочкой познакомим. Сблизим. И поженим. Славная парочка получиться. Интеллигентная. А?"
   У холостых мальчиков, коим зачастую переваливало за сорок с гаком, и на макушках светились розовые лысины, зашкаливало кровяное давление, возникали приступы удушья и желудочные колики. Этим великовозрастным дуралеям узы священного брака с Софьей Олеговной Кукишевой представлялись каторжными кандалами. И материальные выгоды не прельщали.
   - Благодарим за честь. Мы недостойны! Нам рано женитьбе думать! - наперебой отказывались достойные претенденты, наслышанные о телесных изъянах и сквалыжном характере невесты, покуда их родители, под хруст разгрызаемового чадами валидола, вышибали нанятых свах за дверь. Дверные проемы и угловатые лестничные марши редко позволяли им отступать без ушибов.
   Травмированные свахи отказывали Кукишевым в сотрудничестве, возвращали аванс и расписывались в профессиональной несостоятельности:
   "Извиняйте. Товар у вас некондиционный. Просроченный. Женихи пугаются даже фотографий невесты. Вы лучше косметологов наймите для дочки. Пусть лишнее отрежут, а недостающее пришьют"
   Столичные хирурги-косметологи, обследовав пациентку, беспомощно пожимали плечами:
   "Ей не носик с бровками подправить, а все от пяток до лба перешивать нужно. И не кусочками, пластами кромсать, кромсать и кромсать!"
   Когда брачный кризис достиг вершины, на жениховском горизонте обозначился необыкновенный кандидат, от одного вида которого Кукишевы-родители впали в транс. Красавец! Поджарый, плечистый, узкий в бедрах. В экстерьере - смесь актера Алена Делона с певцом Муслимом Магомаевым, если их укоротить сантиметров на двадцать. Другое отличие от актеро-эстрадных звезд - длиннющий носик, точно скопированный у писателя и драматурга Сирано де Бержерака. В этом Кукишевы - люди культурные, начитанные, разбирались досконально. Длинный нос - верный признак древней породы, быть может, близкой к Рюриковичам. И хотя в те времена столь глубокие корни в партийной среде не котировались, заполучить, возможно, великокняжеские гены, пусть от седьмого колена, не помешало бы. Правда, кандидат в мужья инструктор горкома комсомола Дмитрий Сергеевич Пупыреев честно признался, что корни у него истинно крестьянские и родом он из деревеньки с неприличным названием Дурасово.
   - Ну-ну. Бывает и хуже,- довольно хмыкнул Кукишев-папа, в душе уверенный, что будущий зять привирает из-за высших соображений. Ясно дело, кто ж, допустит Рюриковича в партийную номенклатуру? Запах тайны рождения щекотал самолюбие родителя настолько, что он не придал значения настойчивым расспросам о величине приданного. Наоборот, расщедрясь, сильно преувеличил семейное благосостояние.
   - Софушка - девушка нами обеспеченная. Ни в чем нужды не будет. Спокойно рожайте нам внуков и внучек. Ноу проблем. Кооперативная квартира давно выкуплена. Дача в два этажа. Есть и машина, "Жигули", последняя модель,- втолковывал он кандидату. Умолчав, что выкупать квартиру еще лет десять, вторым этажом на даче значится чердак, куда при нужде втискивается раскладушка, а первым в очереди на "Жигули" последней модели стоит теща председателя профсоюзного комитета завода "Хрюпстальконструкция".
   Материальный расклад жениха устраивал с условием непременной прописки у супруги. Сущая мелочь в сравнении с грядущем счастьем единственной дочки. Для закрепления серьезных отношений домовитая Кукишева-мама посоветовала обеим смотаться в столицу, погулять по историческим местам, заодно закупить чего-нибудь нужное к свадьбе.
   - У нас в продмагах одна килька в томате. Возьмете кило икры, красной. Десять - копченой колбаски. Устриц консервированных. И, если встретите, купите соленых анчоусов. Побольше. Сколько в чемодан влезет. Денег не жалейте. Я в детективе читала, за границей все культурные люди питаются ими. Пьют коктейль в ресторане и закусывают анчоусами. А в Хрюпинске даже не слышали о таком деликатесе. Провинциалы! Представляете, на вашей свадьбе анчоусы подадут к столу?
   Кукишевы по-свойски облизнулись.
   Дмитрий Пыпуреев почесал кончик носа, поправил то ли аленоделоновский, то ли муслимомагомаевский пробор в прическе:
   - Будут анчоусы. Через столичных комсомольцев достану хоть тонну.
   Предсвадебный круиз в столицу за анчоусами и колбаской занял неделю. Чтоб не сглазить брачный союз сердец, Кукишевы-старшие о поездке не распространялись, держали язык за зубами. В этом был свой резон. Софочка - известный общественный деятель и ей, наверняка, завидовали незначительные личности и неудачники. Получив ценную информацию, завистники могли организовать какую-нибудь гадость и расстроить торжества.
   Чем занимались молодые? По словам Софушки гуляли по историческим местам, повышали общекультурный уровень, ходили в кино на "Фантомас разбушевался", на ВДНХ и однажды посетили ресторан "Пекин".
   -Димочка такой внимательный кавалер. Очень заботливый. И не скупой. Меня в отдельный номер поселил на двоих с какой-то мымрой. Закормил эскимо. Я чуть ангину не получила, - щебетала без пяти минут невеста, раскладывая покупки, пока жених смывал в ванной дорожную пыль, попахивающую почему-то бочковой селедкой.
   - Надеюсь, он лишил тебя невинности? - с простотой достойной фельдфебеля царской армии спросила о главном Кукишева-мама и уточнила, мечтательно закатив глаза.- Не изнасиловал? Или изнасиловал?! Признавайся! Нет-нет, погоди, я соседей приглашу.
   - Кобелина-а! О-о-о! - простонала Софушка, сложив тонкие губы колечком.
   Колечко нисколько не прояснило, каким изуверским способом приставал к их ладушке Дима Пупуреев, ни укусов, ни синячков на девичьей шейке с конфигурацией мужских пальцев, ни других показателей буйной страсти, с помощью которых можно ненавязчиво намекнуть молодому человеку: мол, отступать тебе, голубок, некуда, разве что в сторону ЗАГСа.
   Вымытый и прилизанный подозреваемый в насилии выбрался из совмещенного санузла чем-то недовольный, смурной и задумчивый. "Сейчас признается в своих художествах, покается, - возликовала Кукишева-мама, жестами показывая мужу: зови, зови соседей! - А мы простим, чего уж - дело молодое, простим и благословим в добрый путь"
   Однако, Димочка, бочком прошмыгнул мимо потенциальной тещи, брякнулся на колени перед чемоданом и, откинув крышку, принялся выбрасывать на пушистый ковер бумажные пакеты, под завязку набитые соленой килькой. Подмокшие пакеты лопались, и рыбешки наперегонки расползались по дорогущему ворсу, по которому семейство Кукишевых ходило в специальных тапочках из мягкой фланели. От подобного надругательства над семейной святыней их передернуло: рыбий жир угробил любимую вещь и ее придется подарить дальним родственникам.
   - Килечку привезли, ребятки? Столичная, конечно, вкуснее. Понюхайте запах, какой запах! Правильно сделали. У нас же одну тухлятину дают, - индифферентным голосом залопотала мама, пытаясь удержать мышцы лица во всепонимающей родительской улыбке. И хотя с облика жениха-рюриковича немножко пообсыпалась позолота, критиковать его за сугубо крестьянские замашки до ЗАГСа не стоило. Потом, скромно, по-родственному разберемся, поучим обходительности и политесу.
   - Ваш заказ. Это и есть анчоусы. По-русски - килька. Никакой разницы между нашей и ихней, заграничной. Мне в горкоме комсомола популярно объяснили. И посмеялись. Ну и хохмачи в провинции живут. Вы понимаете, как ваша килька отразилась на моем авторитете и репутации нашего города?
   Некстати прибывшие соседи - свидетели помолвки, надули щеки, чтобы не расхохотаться. Надо же, за кильками в столицу мотались. Интеллигенция задрипанная, было написано на их пролетарских лбах.
   Извинений Дима не принял.
   Пока родители пригоршнями сгребали анчоусы в эмалированный таз для стирки белья, он порылся в красной дерматиновой папке с золотистой надписью "Хрюпинский городской комитет ВЛКСМ", втащил оттуда пачку листов, изрисованных таблицами и цифирью:
   - Я подготовил вам смету расходов на поездку. Железнодорожные и трамвайные билеты, гостиничная квитанция, счет за обед в ресторане "Пекин", кассовые чеки прилагаются. Практически все задокументированно. Комар носу не подточит.
   - Димочка, дорогой, какие могут быть счеты между близкими родственниками? Выбрось ты свою бухгалтерию, без нее разберемся, - отмахнулся Кукишев-папа, оконфуженный килечным проколом, как он полагал, зятя. От резкого движения, прилипшая к пальцам рыбка, сорвалась и угодила тому в шелковый галстук. На полосатом шелке возникло жирное пятно. Удовлетворенная крохотной местью за испорченный ковер, Кукишева-мама потянулась к галстуку вышитой салфеткой.
   - Ой! Позвольте, Димуля, за вами поухаживать. Сейчас соличкой посыпем.
   -Нет, не позволю, без документации не разберемся. На культурную программу для вашей дочери я потратил больше ста рублей. Плюс отдельный двухместный номер для нее, посещение ресторана, цветы, конфеты, минеральная вода, две шпильки и французские трусы. Еще она съела ящик эскимо по одиннадцать копеек за порцию. Я долю расходов на себя минусовал. Вашу - прошу возместить!
   -Я мороженое в шоколаде не переношу. У меня на молоко и шоколад аллергия. Ты мне эскимо насильно в рот запихивал, от эскимо я прыщами покрылась. Забыл? - уличила жениха в единственном насильном деянии Софушка, уберегшая по объективным причинам перезрелую девичью честь. - А франзуские трусы носить невозможно - все в дырках. Срамота! Я, когда мерила, перед соседкой по номеру от стыда сгорела.
   - Дырки? Дура! То модель, импортная, в сеточку. Я за них четвертак отвалил!
   Анализируя возникшую перепалку между молодыми и величину предъявленных к возмещению убытков, Кукишевы-старшие поняли насколько обманчива бывает внешность. Какой он Рюрикович, белая кость и голубая кровь, дурасовский жмот во всей красе. Непомерная завышенная цена за импортные трусы в сеточку ввела папу в боевой транс. Сказывалось происхождение, по семейным преданиям, купеческое, первогильдейское. Да и силушкой предки его не обидели. Кандидат в мужья, вопя: " Не имеете права бить идеологического работника! За произвол ответите на бюро горкома", вышиб телом стекло вместе с оконной рамой и приземлился кулем на цветочную клумбу. Падение с первого этажа обошлось без увечий. Мелкие ушибы и порезы, конечно, чуток испортили аленоделоновские и масуслимомагомаевские черты. Но в целом блестящая репутация ценного партийного кадра не пострадала. У Дмитрия Сергеевича Пупыреева случился долговременный провал памяти. И бюро горкома партии осталось в неведении о хулиганской выходке заместителя заведующего отделом народного образования товарища Кукишева, подорвавшем в столице идеологически вредными анчоусами репутацию Хрюпинска. Кукишевы возместили ему убытки за организацию досуга дочери и выбыли на заслуженный отдых. Языки соседям в приватной беседе прищемило городское отделение КГБ, по точным прогнозам которого скромный комсомольский инструктор вскорости мог запрыгнуть в кресло своего начальника и, возможно, выше.
   ..Зато Софья Олеговна обладала феноменальной памятью. И переход в параллельный мир на ее качестве ничуть не отразился.
   Напряженная обстановка производственного совещания подсказывала - пора. Пора предъявлять к оплате счет за предсвадебное путешествие в столицу, просроченное девичество, противное эскимо на палочке, ажурные трусы в сеточку. Софья Олеговна прожгла голое до затылка чело Пупыреева критическим взглядом:
   - Моего Христика, Дмитрий Сергеевич, выворачивать не рекомендую. У него мозги в порядке. А вот в состоянии ваших, позвольте, усомниться. Почему за вашу некомпетентность должен отвечать Христик? Почему вы отправили экономического советника на работу не по профилю и теперь переваливаете на него личную ответственность?
   - У-усо...Кхы! - Глава поперхнулся веничком кинзы, которой усмирял возмущенный постом желудок. Предупреждая удушье, по спинке, как бывало, никто не постучал. Пещерный, прикидывавшийся лояльным, сбежал по нужде. Боба уткнулся в протоколы, Алик - в номер "Первопроходца". Это был недобрый знак. Что-то назревало. Грозовые тучи, втянув блескучие молнии, с макушки Жмакина поползли назад к их создателю. Создатель прижал уши к приподнятым плечам.
   - Я проверила протокол утренней планерки. Христик выполнил ваши инструкции до пунктика. О личной инициативе речи не велось. Правильно, дорогой?
   -Категорически запретил! На дипломатические сложности валил, - всхлипнул, воспряв духом, Аристарх Христофорович, кое-как сообразив, что любимая помимо разгона грозовых туч над его головой, затеяла нечто посущественней.
   -У Дмитрия Сергеевича всегда возникают сложности! - с жаром революционного агитатора и горлана воскликнула Софья Олеговна. - Я по долгу второго руководителя на досуге проверила все протоколы совещаний и планерок. И что обнаружила, господа? Ни одно распоряжение Главы не выполнено. Например, по приказу N256-б охотникам вменялось добыть трех крысосвиней. Я проверила по приемо-сдаточной ведомости склада: добыта одна змея, длина - 205 смантиметров, диаметр - 26. Где, спрашивается, плановые крысосвиньи? Недопоставлены, что отразилось на рационе питания. Какие дисциплинарные меры принял наш руководитель? Формальные, не заботясь о сути. За срыв задания Алевтина Ивановича Пещерного лишил премиальной порции солянки. Политического советника? И это не единичный случай. Десятки. Без премиальных Алевтин Иванович начал кушать насекомых. Я не искажаю факты, Жануся?
   - Жрал, козел, лопал бабочек аж за ушами трещало, - угрюмо согласилась Жанна Сазоновна, получившая накануне строгий выговор за срыв дипломатического обеда и жаждавшая сатисфакции А гоминоидки его совсем доконали. Я скоко просила Дмитрия Сергеевича, порешать вопрос с развратными гоминоидками, они семью разрушают, а он только лыбился и к Верке на массажи бегал. Надо выяснить, чего он с ней массажировал?
   -Жанна Сазоновна! Не говорите глупостей, - вспыхнула Веруня. - У Дмитрия Сергеевича, прогрессирующий остеохондроз от сидячей работы. Ему требуется систематическое медицинское наблюдение.
   Алик и Боба, переглянувшись, захихикали. Им бы заполучить хандроз! Размечтались они напрасно, статус не позволял воспользоваться приятной льготой, а за повышеный интерес к лечебным процедурам Саша Крюков намял бы не болящие участки - рыла.
   - Сис...сисма...тическое? У него от безделья рожа шире хари заделалась. Сидит у своем кресле с утра до ночи, храпит - в пещере слышно, проснется и требует: завстоловой давай блюды на пробу. Про-бу-у! Я что диверсантка ему какая, чтоб людей чем попало кормить?
   - Жанна Сазоновна! Не передергивайте факты... пища иномирская... незнакомая... вдруг нечеловечий мелалболизм... я первым обязан рискнуть по долгу, - не выдержал нападок Глава. - Вон, ваш Алевтин Иванович по неосторожности первым без проверки нехорошее скушал. Где он сейчас? А?
   Крыть Жанне Сазоновне было нечем. Не выдавать же мужа, согрешившего с прокисшей подливкой и черепашьей ногой.
   Софья Олеговна на примитивную уловку не попалась. Не на ту напал. Двадцать лет трудовой деятельности на профсоюзных должностях закалили нервы до прочности титановой проволоки, а регулярные выборы в профкомы всех уровней довели ум до гибкости плакучей ивы. Она сцепила пальцы в "замок" и захрустела костяшками, щелканьем еще раз отмечая сторонников, с большей частью которых провела предварительные беседы втайне от Главы.
   Щелк - Христик!
   Ему сам бог велел возвращаться в первые заместители, достаточно инвалиду третьей группы по саванам шастать, пора вкусить семейных благ и насладиться покоем.
   Щелк - Жануся. С ней договоренность - не пускать мужа к гоминоидкам. На кой ляд он им сдался, шибздик плюгавый.
   Щелк -Алевтин Иванович, всегда разделяет точку зрения жены, да и с обязанностями второго зама он неплохо справляется.
   Щелк - их племянник, оболтус и разгильдяй Алик, присоединиться к родственникам, абы оставили главным редактором и обеспечили бумагой.
   Щелк - стоп!
   Дальше - скользкий контингент.
   Лапша - в запое, выпадает из числа голосующих, пьян скотина. Веруню Пупырь замучил массажами, есть маленькая надежда, что она поддержит понижение или, дуреха, воздержится по доброте душевной. Воздержится и Боба. Охотникам выборы вроде бы по фигу, одичали совсем анархисты. Но по частым обмолвкам их неформального лидера Кабанчика: "Не взять ли нам, мужики, в помощь Пупыря. Нехай жиры порастрясет с нами на вольном воздухе!", удовольствия вытряхнуть из кресла они не пропустят. Итак, девять голосов - против, два - воздержутся, один - за. Рискнуть?
   - Верочка, душечка моя, скажи, как медик, а паранойи у нашего Дмитрия Сергеевича нет? - сделала коварный шаг Софья Олеговна. - Не пора ли ему поменять род деятельности и заняться физическим трудом?
  
  
  
   Дмитрий Сергеевич Пупыреев не зрил в корень и напрасно не прислушался к совету кандидата философских наук Алевтина Ивановича Пещерного, застрявшего в сантехническом приспособлении Штопора.
   Григорий Андреевич Куликов не засиделся в медитирующей позе лотоса, и пролежни ему не угрожали. Развевался он на собственное усмотрение, с пользой для православной веры и родной хрюпинской епархии.
   Зажав под мышкой рулон туалетной бумаги, исписанной до втулки подобающими молитвами и главами из Священного Писания, батюшка вприпрыжку трусил по бережку озера вслед за хвостатым проводником - псом Филимоном, и в его голове звучали торжественные гимны в честь самого себя. И, будучи человеком скромным, изредка нахваливал блохастого. провожатого. Ай да Филька, ай да... собачий сын! Вовремя же ты подвернулся и натолкнул на великолепную идеищу. Воистину, Божий помысел!
   Еще какой промысел! Пока хрюпинцы, увлеченные внешними проявлениями гостеприимства, развлекались с посольством, Григорий Андреевич осторожно, точно карманник в час "пик", пару раз потерся о бок вожака аборигенов и незаметно прицепил к его роскошному поясу из шкуры питона примитивный, зато эффективнейший "маячок" - лишнее перышко, предварительно натертое щепоткой ладана. Теперь этот духовитый приборчик работал не хуже лапшовского пеленгатора, посредством филимонова носа вел батюшку к заветной цели - в логовище язычников, закосневших в своих заблуждениях. Было чему порадоваться.
   Древнегреческий изобретатель Архимед просил других греков дать ему точку опоры, чтобы перевернуть мир. В ответ прагматичные греки пожимали плечами: мол, ты, уважаемый ученый, намекни, в какой стороне эта точка находится, мы пойдем туда, притащим ее к тебе и тогда, будь добр, переворачивай. Судя по тому, что мир никуда не опрокидывался, Архимеду не удалось воплотить свою грандиозную идею в жизнь.
   Настоятель храма Святой Екатерины-великомученицы отец Григорий не собирался покушаться на лавры открывателя закона о правильном погружении тела в ванну или бассейн без затопления соседей с нижнего этажа. Но махонькую точечку приложения собственных сил он отыскал и полагал, что, поднатужившись, опрокинет, повергнет наземь языческие идолища гоминоидов, а их волосатую паству обратит к истинной христовой вере. Мечты получались светлые, лучезарные. Им ласково улыбалось иномирское солнышко и ликовала природа. Скрипел песок под подошвами сандалет, в саване за озером, почти, по-птичьи порхали и курлыкали грифы, ящуры и всякие твари.
   "Благочинный, поди, позеленеет от зависти? - размышлял, широко шагая и удерживая в поле зрения, филимонов хвост, Григорий Андреевич. - Больше не пошпыняет за нерадивость в службах. Фигушки! Лоб расшибет в поклонах, каясь за грех гордыни и былые притеснения меня, без пяти минут Святителя Григория. Да что благочинный, рыло фарисейское? Сам архиерей, нет-нет, бери выше - Святейший Патриарх не только благословит, сочтет за честь пойти под благославление и приложиться к руке Первокрестителя нового мира. Ровней себе признает! А то!"
   Возвышенные думы о духовно-служебном росте переполняли смиренное батюшкино сердце, заставляя его биться в строгом соответствии с песней о пламенном моторе внутри самолета. Наконец-то ему выпал шанс вырваться из стен хрюпинского прихода, где большинство прихожан озабочены, каким способом уговорить Отца Небесного, поспособствовать в мелких житейских делишках - здоровья подкинуть, детишек в институты пристроить, мужа-алкоголика приструнить, на начальника лихоманку навести. Никакого благочестия в людях. Взять, хотя бы, эту кобылищу, Жанну Пещерную, директрису ЦУМа, лукавую женку.
   От некстати возникших воспоминаний батюшку передернуло, словно обосевшей подошвой он наступил на скользкого змия, выскользнувшего из-под копья Георгия-победоносца. Прости мя, господи! Господь проигнорировал суетные мыслишки пастыря, подбросил еще.
  
  
   ...Жанна Сазоновна Пещерная, как помнится, явилась не в добрый час.
   Матушка пронюхала, что у незамужней секретарши мэра Любы Козодоевой, которую Григорий Андреич еженедельно исповедывал по месту жительства, ни с того ни с сего округлился животик, и она в ультимативной форме требовала от благочинного по всей строгости разобраться с авторством беспорочного зачатия. Благочинный автора вычислил, но почему-то тянул с карательными мероприятиями. Возможно, не хватало прямых улик, одни косвенные. За прямыми уликами следовало обратиться к мэру, который, поговаривали, брюхатил своих секретарш с регулярностью быка-производителя. Скорее всего, на такой неординарный шаг благочинный не решался. Архиерей мэра уважал за богоугодные дела и солидную помощь в организации приюта для беспризорных детишек.
   Пещерная - не явилась, выскочила из "вольво" цвета мокрого асфальта, подаренного ей щедрыми акционерами ко Дню города, в деловом костюмчике, по молве - от Славы Зайцева, и даже, не прикрыв космы, бросилась к отцу Григорию, сидевшему, пригорюнясь, после распитой с Евграфом малой бутыли самогонки, на ступенях храма.
   - Помоги, батюшка! - ухватилась она за подол рясы и впилась густо напомаженными губищами в ткань. - На вас уповаю, последнюю мою надежду!
   - Чего, тебе, дщерь, надобно? - он с трудом поднял тяжелые очи на просительницу и отобрал заляпанный помадой подол. - Муж загулял? Любовник бросил? Возвратом мужей, любовников и женихов не занимаюсь. Иди с Богом!
   - Черт с ним, мужем! Авось заразу венерическую домой не притащит. Он у меня чистюля и за здоровьем следит, козел, медичек институтских пользует, - отмахнулась Жанна Сазоновна, и возвратным движением осенила чело подобием крестного знамения, точно макияж поправила, лацканы пиджака и юбку.
   - Я, собственно, по другому вопросу. Но тоже по линии здравоохранения. У меня нервы воспалились от сидячего напряжения на работе. Люмбаго, то есть радикулит по научному поясницу крючит. И остеохандроз в печенках. Все болит - голова, руки, позвоночник, крестец. Шея не поворачивается. Ночами вою!
   - Воешь? Волчицей? Луна беспокоит? - кустистые бровищи отца Григория полезли вверх: "Спятила баба? Кабы в бороду не вцепилась. Матушка не поверит исцарапанному лику. Евграфа что ли кликнуть в свидетели?"
   - Это не ко мне, это - к психиатру надо.
   - Уже была! Он бился-бился, бился-бился, ни хрена не нашел, деньги забрал, и к вам направил. Сказал, что только вы, попы, такие блуждающие нервы лечите. Не знаю, говорит, чего там надобно, молитву прочесть, свечу поставить, водичкой сбрызнуть? Вам, священникам, видней... Помогите!
   - Вот, дармоед! Деньги дерет, а пациентов ко мне гонит. Проходу от вас нет. Ладно, приступим. Крещена?
   - Ага! Дважды.
   - ???
   - Первый раз в детстве, по инициативе покойной бабушки, второй, когда моего недотепу координатором назначили. Тогда все городское руководство оптом крестилось. Пришлось нам за компанию, ради имиджу и политического весу принять участие. А что, дважды вредно?
   - Важна искренность в вере, а не количество. Давно ли в церкви была после крещения, дочь моя? Когда в последний раз причащалась, постилась, исповедывалась? - делая скучающий вид, спросил батюшка и передвинулся подальше на верхнюю ступеньку. - Десятину церковную исправно жертвуешь?
   - И у вас без бабок не обходятся. Десятина это скоко? Десять рублей? Пожалуй, расценки ваши меня устраивают. Доступные. Господи, прямо щас отдам!
   -Не рублей, бестолковщина, десятая часть доходов, на...богоугодные дела. У тебя какой доход?
   - Это - зачем еще? Вы что, в налоговой работаете? Откуда у меня доходы? Оклад - два МРОТа! Без премиальных. Едва хватает... На жизнь... Скромную... Вегетарианскую... Без излишеств...
   Оба покосились на "вольво" цвета мокрого асфальта.
   - Тогда жертвуй церкви десятую часть...от скромного.
   - А не жирно ли будет? - поразилась Жанна Сазоновна занебесными ценами на оздоровительные услуги и сделала первую попытку поторговаться. - Столько деньжищ за грошовые свечки и воду из крана? Без десятины никак нельзя? В порядке милосердия, например? По расценкам для малоимущих.
   - Почему нельзя? Можно. Случай у тебя, голубушка, тяжелый, практически неизлечимый, - поугрюмел батюшка и сердито ткнул указательным пальцем в глубокую ложбину на груди просительницы. Бюст от толчка всколыхнуло. - С блудящими нервами не шутят. Помре, голубушка, скоро. Единственное, чем смогу помочь, это милосердно похоронить по христианскому обряду, с отпеванием.
   - Пом...ре...с отпеванием? Я-я ж молодая, пожить еще хочу. У меня семья, муж, ребенок, работа! Согласна, все, все отдам. Дам...сто...долларов! - заголосила Пещерная и, вновь поймав полу рясы, трубно в нее высморкалалась. - Двести устроит?
   Григорий Андреевич поморщился. С каким человечьим материалом приходится работать и окормлять пастырскими наставлениями? Новенькую рясу помадой испоганила, матушке трудов подкинула и новую порцию подозрений в неверности.
   Пока он бился за освобождение своих обгаженных несмываемой помадой одежд, в дверном проеме храма за его спиной материализовалась темная плешивая фигура с красными вырдалачьими очами, распевающая басом и приплясывающая:
   - Со святыми у-у-упокой, у-у-упокой! Я-а и-ду, и-ду домо-о-мой!
   -Ой! Кто это? - Пещерную точно сквозняком сдуло с храмовых порожек в салон "Вольво", согласно рекламе обеспечивающий своим пассажирам почти стопроцентную безопасность в любых ДТП, кроме нападения на кузов инфернальных чудовищ.
   В голове ее завертелись нечестивые мыслишки. Уж не костлявую старуху с ржавой косой на плече вызвал старый пень, чтоб поспособствовала выманить денежку? У них, попов, всякое случается: то иконы слезами заливаются, то статуи говорят, то девицы без мужиков беременеют. Однако, было заметно, что посланница смерти явилась без полагающего профинструмента - зазубренной косы, зато с пучком свечей в одной руке, с поллитровой бутылкой - другой. От нее за версту разило квашеной капустой, нестиранными носками и сивушными парами. И не старуха это, мужик, пьяненький.
   Получивший, наконец, свободу маневра, Григорий Андреевич, уловив знакомый запашок, недовольно пошевелил ноздрями: нужный свидетель Евграф пребывал в несвидетельской кондиции. Чего ему в алтаре не спалось?
   - И..ик! Двести маловато будет, сударыня, - деловито заявил пономарь загробным голосом тени отца Гамлета. - Пятьсот - в самый раз! Ну и по мелочи - тыща кирпичей, белила, краска. И машину кровельного железа на починку крыши.
   - И это вы называете десятиной? - кукушкой высунулась из салона Пещерная. - Двести налом и банку краски.
   - Тады похороним! По-христиански! Бесплатно, - почему-то обрадовался пономарь и подмигнул настоятелю.
   - Вымогатели! Рекитеры! Последнее выдираете с мясом... Двести пятьдесят и две банки.
   - Окстись, Евграф! - одернул его Григорий Андреевич. - женщына не себе. Поезжайте, милая, поезжайте, я помолюсь о твоем здравии заступнице нашей.
   - Вы шо батюшка? В храме крыша худая, дыра на дыре. Осенью по алтарю нырять будем, - жарким басом зашептал тот и постучал пальцем по своему лбу. - А в приходской, сами знаете, кассе...гм...нетути профициту, одни фефициты и разруха. Глебка Титок грозит настучать благочинному.
   - Цыц, греховодник! Не поминай имя чер...тьфу...всуе! Думаешь стоит рискнуть?
   - А то! Баба в деньгах купается. Не обеднеет.
   Пещерная слету уловила заминку: " Еще чуток накину, и спеклись попы. Вылечат!"
   -Триста, три банки краски и десять листов оцинковки. Все! Все! Приступаете к лечебным процедурам! И чтоб с гарантией, не то по судам затаскаю.
   - У нас гарантия до могилы, со знаком качества! -дал сомнительную гарантию Евграф, пересчитывая зеленые купюры. - Баксы не фальшивые? Не чеченские? Смотри, сударыня, иноверские фальшивки в православном храме недействительны. За них лихоманка трясти будет по ночам.
   - Я не враг себе. Грамотная. Доллары наши, подлинные, российские. Без обмана. В банке дали. Скажи, чем лечить станете? Водой? Или руки с биотоком на мозги накладете, как экстрасенсы?
   - Бог с тобой! Никаких накладок. Грех! Водичкой святой сбрызнем. Помолимся святому Панелеймону-исцелителю и Богородице. Свечечек вволю дадим.
   - Так мало? Лохушку из меня не делайте.
   - Ничего себе, мало ей. В самый раз. Даже с запасом. Свечечки-то у нас не простые, святоекатеринские, целебные. Натощак съешь четвертинку заместо огурчика и похм...любая нутряная боль исчезает. На себе испытано. Только учти, не больше четвертинки. А лучше огарок испод икон принимай. Помолясь. Молиться умеешь?
   Сделка почти удалась.
   Левый профицит в приходскую казну они отработали со всем прилежанием. Воодушевленные остатком когора с добавкой ядреного самогона, Григорий Андреевич с Евграфом дурными голосами, надсаживаясь от усердия, не провели, проорали молебен специально во здравие генерального директора хрюпинского ЦУМа, проинструктировали болящую прихожанку по вопросам молитв и подарили книжечку Нового завета, якобы освященную хрюпинским архиереем исключительно для подобных случаев.
   Иногда хмельных хористов заносило, и тогда окрестные бомжи, по теплу проживающие на приходском кладбище, дивились внеурочному светскому пению:
   "Врагу-у не сдае-е-е-тся наш гордый "Варя-яг", пощады никто не же-е-л-а-ет!.."
   - Во, дают! С бесами что ли дерутся? Видать, бойня у них идет серьезная, без дураков. Но, молодцы, пощады не просют!- делились впечатлениями бомжи под обжигающий чифирок.
   Напрасно священнослужители драли глотки во имя прохудившейся крыши. Какой уж там кирпич и кровельное железо, если неприятностей подвалило выше церковной колокольни.
   Жанна Сазоновна Пещерная пренебрегла наставлениями Евграфа, решив, что много мало не будет, и вместо рекомендованного огарка натощак умяла пару свечек целиком, чему, естественно, воспротивился капризный организм. Скуповатая гендеректрисса угодила в больницу. Обалдевший хирург, вытряхнув из пациентки перемолотые свечечки, после операции было направился в епархию, чтобы устроить форменный скандал: мол, ваши работники культовыми предметами темных людей кормят, их здоровью вредят. Тогда бы архииерей сердито топнул ножкой: " Ах, поганцы! Выгоним в три шеи за ересь чернокнижную!"
   К великой радости Григория Андреевич, ожидавшего со дня на день десант разъяренного благочинного с присными, события развернулись по другому сценарию. Вмешался координатор хрипинского отделения "Единения" Алевтин Иванович Пещерный, которому будущий скандал с участием супруги не сулил политических дивидендов, сплошные убытки. За тысячу долларов он уговорил хирурга чуточку подправить диагноз на пищевое отравление консервами, что, в общем-то, почти соответствовало действительности, а сумма с лихвой компенсировала муки совести. Хирург, приняв мзду, промолчал. Пострадавшая тоже принесла себя жертву на алтарь семейного бизнеса.
   "Много дал! Не мог поторговаться, идиот?" - чтобы муж не задавался и знал, кто в доме хозяин, Жанна Сазоновна не больно проутюжила его кулаками, но действия сочла удовлетворительными и для поощрения накапала рюмочку настоящего коньяка "Белый аист". Сама же с устатку хлопнула грамм двести для стабилизации тонуса:
   " Не соврал поп. Помогло его лечение. С нервами полный порядок. Ничего не болит. Хорошо в больнице приличной жратвы не давали, похудела от ихней "манки" килограммов на двадцать. И, кажись, помолодела малость. Готовься теперь к исполнению супружества, прохвессор кислых щей. Можешь забыть про своих тощих медичек...до конца финансового года"...
   Неизвестно чем реально закончился финансовый период для четы Пещерных. ЦУМ процветал, торгуя европейским товаром китайского происхождения по заоблачным ценам. Мокроасфальтовый "Вольво" документально превратился в реликтовый "Москвич-412", с пробегом, десятикратно превышающим длину земного экватора.
   Налоговая же проверка установила, что семья Пещерных приблизилась к грани нищеты и нуждалась в поддержке органов социального обеспечения. Об этом Жанна Сазоновна, злорадствуя, поставила в известность настоятеля церкви Святой Екатерины-великомученицы и вместо обещанного кровельного железа подарила ему копию акта проверки: " Бумага дорогая, мелованная. С оборота - чистенькая. Остронуждающимся раздадите для писем и жалоб властям"
   Десятина получилась скудной.
   Храмовая крыша осталась без починку и пронырливый гад Титок начал готовить процедуру всенародного импичмента батюшке:
   "Деньжищ собрали стоко, что хватило бы и на позолоту купола. Куды Гришка с Евграфом их дели?"
   Разумеется, Титок врал не хуже фольклороного сивого мерина. Собранных с прихожан средств едва хватило на самогонный аппарат, модернизированный хрюпинским изобретателем Гелием Федоровичем Лапшой до размеров портфеля модели "дипломат". Но подобные расходы не предусматривались ни в одном из монастырских уставов, и Евграф водил бдительного Титка на смотрины бочки краски, удачно выделенной в минувшем году правлением акционерного общества "Хрюпстальконструция": "Вот они, денежки, мытарь вавилонский. Ваккурат на цинковые белила хватило. А ты - позолота!"
   Титок ковырял краску, засохшую до каменной прочности, но продолжал приставать с позолотой, которая придала бы куполу величия и благолепия.
   В довершении всех бед обнаружилось, что авансовые доллары, которыми предприимчивые священнослужители собирались сбалансировать дефицит в кассе, даже не фальшивые - сувенирные картинки и пущены в шутейный оборот астрологической фирмой "Астрал" накануне первого апреля. В покойных американских президентах городское управление федеральной службы безопасности легко опознало брыластый лик хрюпинского мэра господина Буркина замаскированного академической ермолкой и галстуком-бабочкой. Баксы тишком конфисковали и передали прототипу изображения для дальнейшей ликвидации полиграфического хулиганства. Благо для настоятеля и пономаря, органы свято блюли муниципальные тайны и посвящать в них епархиальные власти не стали. Потому благочинный остался в стойке нетерпеливого сеттера, провожающего взглядом не подстреленных охотником уток. Слухи о сексуально-медицинских художествах отца Григория вольно гуляли по городу в точном соответствии с конституционным правом граждан на свободу слова, обрастали фривольными подробностями и при всем том, оставались слухами.
   На фоне огорчительных событий секретарша мэра Люба Козодоева благополучно родила младенца мужского пола. Ну, ни капельки не похожего на отца Григория. Вылитый мэр!
  
   Филимон не исполнил возложенной на него высокой миссии. Дезертировал куда-то по своим собачьим надобностям, успев довести батюшку, грезившего будущей славой Первокрестителя, только до опушки леса.
   - Эх, тварь божья, неразумная! Бросил пастыря на пути к мученическому венцу. Не будет тебе, подлец, памятника из чистой бронзы за поддержку святого дела! Памятник ему? Чтоб тя в кипящей смоле выкупали! - посетовал Григорий Андреевич, пытаясь сориентироваться без проводника в незнакомых дебрях по солнышку, веточкам, травке и наперсному кресту. Следственные пассы выдали нулевой результат. Обстоятельства вынуждали прибегнуть к нестандартным действиям и подменить собой Филимона. - Укрепи, Господи, мой дух. Или лучше - нюх!"
   Батюшка задрал рясу до подмышек так, чтобы полы ее не путались под коленками, завязал края узлом на спине, засучил до локтей рукава, встал на четвереньки и, обнюхивая растительность, неторопливо зарысил на четвереньках вдоль опушки.
   Песьи ухватки давались ему не просто, иномирские насекомые, дивясь необычной форме сосуда с теплой и вкусной кровью, атаковали по всем направлениям и яростно впивались в оголенные члены и шею. Отсутствие хвоста сильно осложняло борьбу с ненасытными тварями. Оставалось сожалеть, что Творец сущего не удосужился оснастить человека столь важным приспособлением для борьбы с настырными мухами и комарами.
   - Кышь! Кышь! Пиявицы ненасытные. Кышь! Недосуг мне с вами разбираться! Кышь! - увещевал налетчиков батюшка и лягался поочередно то рукой, то ногой. Еще больше досаждала борода из-за низкой стойки, подметающая землю под следопытом. Время от времени волосья попадали под пальцы и приходилось разевать рот, чтобы челюсть не вылетела на дорогу. И тогда окрестности оглашал звук, напоминающий обиженный рев вепря, которому влепили в окорока заряд поваренной соли.
   Когда в коленных чашечках заскрипели косточки и от трения на штанах возникли дыры величиной с ладонь гоминоида, он наткнулся органом обоняния на узенькую тропочку, излучавшую еле-еле заметный запашок ладана. Дорога к погрязшим в грехе язычникам выглядела непрезентабельно, устланная грязью, клочьями навоза вкупе с колючками. Тернисты пути твои, господи! Не мог подучить их правилам общественной гигиены и заставить прибраться.
   Не меняя позы, отец Григорий сбавил темп с рыси на шаг и преодолел с полкилометра в древесном туннеле, проделанном без сомнений разумными существами. Разумными и весьма разборчивыми в вопросах собственной безопасности.
   Алчущий святых подвигов пастырь напрасно отказал Филимону в бронзовом памятнике. Мог бы посулить и чугунный ради справедливости за уроки собачьего мастерства. Шагай Григорий Андреевич в полный рост, озабоченный сохранностью штанов и бородищи, угодил бы под выброшенное самострелом копье и, проткнутый им, отправился бы договариваться с апостолом Петром о подобающем сану местечке в Царствие божьем. Почетно, конечно, очутиться там среди крылатых ангелов раньше положенного времени, но, согласитесь, оттуда затруднительно исполнять миссионерские обязанности среди закоренелых язычников. Как-то не по-христиански обращать их в истинную веру через спиритическое блюдечко. Срамно...
   Господь уберег своего верного раба от глупой участи нанизанного на шампур шашлыка и вроде бы помог продлить земную миссию. Копьище толщиной с бревно чвикнуло в метре от позвоночника и, воткнувшись в смесь навоза с колюками, распахало острием целую сажень.
   - Свят! Свят! Свят! Недобрый знак! - обернулся ошеломленный батюшка и, пытаясь сотворить крестное знамение, задел в замахе натянутую поперек тропинки лиану.
   Цвикнуло еще раз.
   Неведомая сила ухватила тело за подмышки, сдавила ребра, прижала к ближайшему дереву животом и по шершавому стволу, как по монорельсу, потащила на верхотуру, к разлапистой кроне.
   " А не рановато ли, Боже? Куда ты меня несешь? Мне же окрестить язычников надобно" - успел подумать Григорий Андреевич, решив, что его все-таки забирают небеса для дальнейшего прохождения службы в рядах апостолов и пророков.
   Мягкого торможения не получилось.
   Строители ловушки не ставили главной задачей комфортный подъем добычи и не видели существенной разницы между священнослужителем, зубастым ящуром и крысосвиньей. Их инженерные находки не продвинулись дальше веревки с петлей на одном конце и каменюкой-противовесом, перекинутой через сук, послуживший в качестве блока. В этот сукоблок батюшка врезался макушкой и краем гаснущего от удара сознания успел зафиксировать искомое место прописки здешних гоминоидов.
   Городище - два десятка шалашей без архитектурных достоинств, огороженных частоколом, располагалось в центре огромной поляны. Между лесом и забором, как положено на стратегически важных объектах, ни травинки, ни кустика, гладко и вылизано, будто катком проутюжили. От стерильного вида чистенькой полосы иноплеменные разведчики-диверсанты загнулись бы от горя - не подберешься, чтобы причинить материальный ущерб или устроить мордобой владельцам фазенд. Вдобавок к этой предосторожности над частоколом там и сям мелькали волосатые часовые, прилежно несшие дозорную службу, а у дыры в заборе, скорее имитирующей ворота, дрыхнул, прислонясь к столбу, самый ответственный караульщик. И хозяева без стеснения предавались безделью, вели отчаянную борьбу со скукой, слонялись вокруг хижин, собирались в компании, ругались, жгли костры, искали в шерсти друг друга блох. Ну, прямо, живая картинка для учебника истории о жизни и быте наших предков-питекантропов, только-только начинающих покорять своей разумной деятельностью окружающую природу.
   Последним, что узрел Григорий Андреевич, роскошные черепа различных представителей фауны, напяленные для устрашения на колья забора. Среди выставленных образцов попадались... Впрочем, поручиться за остроту зрения батюшка не мог и счел замеченное предсмертным бредом.
  
  
  
   В общине первопроходцев наступил матриархат.
   Светлое будущее приняли большинством голосов, при одном - против. Алевтин Иванович Пещерный на вопрос обеспечивающего процедурные мероприятия Бобы: " Вы за кого?", сдавлено простонал сквозь стены нужника: "И-и-изыди!"
   - Он воздержался, - сообщил, вернувшись, собранию курьер.
   На каменный трон Главы под жиденькие аплодисменты сторонников забралась Софья Олеговна Кукишева, согнав оттуда предшественника, обескураженного демократическим взбрыком народа. Предшественник, сиреневый от огорчения, без сопротивления освободил нагретое место под ехидное замечание Кабанчика:
   - Не горюй, Пупырь! Вылечим твою пару с ноем. Завтра пойдем попа искать, развеешься на свежем воздухе.
   Убитый коварным поворотом судьбы, Дмитрий Сергеевич Пупыреев до утра, горюя, проторчал за приставным столиком референта Бобы и корил себя за доверчивость к замам. Надо же, обмишулился, потерял политический нюх, расслабился, пригрел на груди змея и змеищу - Кукишеву и Жмакина, прохлопал заговор и теперь пожинает плоды.
   Плоды выглядели не аппетитными и горькими. Это там, в нормальном человечьем мире, отставным президентам, премьерам, губернаторам и прочим мэрам, ценя их заслуги перед народом, а, главное, чтобы не якшались с оппозицией и не путались под ногами с критиканскими воплями, обеспечивали сносные условия существования на необременительных должностишках - приварках к пенсиям, давали возможность писать мемуары о трудовых буднях и встречах с замечательными людьми из действующей власти. Какую участь приготовила для него профсоюзная интриганка здесь, где управляемый людской ресурс можно по пальцам пересчитать, не прибегая к помощи ног? Неужели наплюет на государственные традиции и не оставит хотя бы консультантом с ограниченными полномочиями?
   Утром выяснилось, не оставит даже помощником Бобы или Жанны Сазоновны.
   - Пойдешь подсобным забойщиком в охотничью бригаду. Без мяса не возвращайся, - кратко очертила она круг обязанностей и вручила ему без лишней помпы дубину с болтающимся на веревочке угловатым булыжником. И не преминула напомнить экс-жениху о событиях двадцатилетней давности.
   - Это тебе за ажурные трусы, развратник. Подарок от невинной девушки за муки и долготерпение.
   - Какие еще трусы, уважаемая! Ажурных трусов, извиняюсь, никогда не носил, только - семейные. И ваших, прошу прощения, трусов не брал. Не имею такой привычки, пользоваться интимными предметами дамского туалета, - слабо упирался Дмитрий Сергеевич, брезгливо ощупывая отшлифованное древко в подозрительных ржавых пятнах. Пятна устрашали до тошноты. Сам виноват, не требовал, будучи у власти, содержать в чистоте инструмент.
   - Мне нельзя в забойщики, не обучен лишать животных жизни. Не получится у меня. Я специалист другого широкого профиля. Больше по вегетарианской, то есть управленческой части. Требую предоставить соответствующий специальности участок работы.
   - А шашлыки жрал аж за ушами пищало, вегитарьянец, - упрекнула его Жанна Сазоновна. -Иди, полюбуйся теперь на сырой шашлычок в первозданном, так сказать, виде. Мой муж тоже вольтерьянец был, инвалидность получил по твоей милости, чтобы твое брюхо набить. Теперь заместо него будешь ублажать гоминоидок!
   - В чем я пойду? У меня обувь нестандартная из-за вашего, кстати, племянника! Он мои туфли угробил!!! - выбросил последний козырь Пупыреев без особой уверенности, что он окажет воздействие на народ охочий до крови разжалованных начальников.
   - Я в них черепаху не догоню-у.
   - Чего угробил? Ничего не угробил. Обманывает! У него прекрасная обувь, растоптанная. Но, если потребуется, я ему лапти лично сплету! - заверил Кукишеву главный редактор.
   Пупыреев понял - этот сплетет чего угодно, и вооружился, забросив на плечо полученную дубину. Привязанная к ней каменюка предупредительно стукнула нового владельца по копчику: дескать, поосторожней, господин забойщик, не за вилы берешься.
   Пугающее мирных граждан орудие убийства смастерил Виктор Николаевич Червонец и назвал его кистенем.
   - Классная вещь! Раскручиваешь сию штуковину над собой, резко опускаешь вниз и промежь ушей крысосвина врезаешь, - объяснил новобранцу Штопор, владеющий кистенем не хуже известного в старину разбойника и душегуба Ваньки-Каина.
   - Если удачно попадешь, тот сразу копыта откидывает. Простенько, эффективно и со вкусом. Сразу получается отбивная. Сазоновна подтвердит. Подтвердишь, Большая Ложка?
   Под злобную воркотню Жанны Сазоновны о распоясавшихся хамах, Дмитрий Сергеевич, стараясь в точности следовать наставлениям добровольного инструктора, опробовал оружие. Лучше бы он этого не делал.
   Кистень раскрутился неожиданно легко, но, почти достигнув скорости вертолетного винта, перешел на режим самоуправления и начал выделывать в воздухе замысловатые кренделя. Просторная площадка перед пещерой, удовлетворявшая все насущные нужды временных жильцов, оказалась тесноватой для тренировок и вредной для здоровья.
   - Тикай! Тикай бабы! Зашибет! - заорал Штопор и, ласточкой нырнув за каменный периметр, покатился по склону к озеру.
   Хрюпинцы, не делясь по половой принадлежности, дружно сыпанули следом. Софья Олеговна шмыгнула в нишу под столом, уже выручившую прежнего Главу от сложностей во время дипломатического приема, и согнутая колесом, продолжала оттуда контролировать ситуацию:
   - Прекратите безобразничать, Дмитрий Сергеевич! Немедленно бросьте вашу дубинку!
   - Н-не м-м-могу-у! Она не б-бросается!
   - К земле! К земле прижимай, дурило! - подавал советы из озера Штопор, хлопая ладонью по воде.
   - Вот так прижимай!
   Пупыреев прижал.
   Без навыков прижимать вращающиеся предметы, получилось еще хуже.
   Оголовок кистеня, снизившись, смахнул половину очага, вышиб из ведра упревающий до съедобных кондиций вегетарианский борщ и залитое жидкостью пополам с листьями кострище недовольно зашипело. В озере зашипела Жанна Сазоновна, пропал витаминизированный завтрак!
   - Черт с ним, силосом. Обойдемся. У меня оскомина от вареных овощей. На обед, похоже, из мослов Пупыря холодец сварим, он жирный, - успокоил ее Кабанчик, внимательно отслеживая взглядом траекторию полета кистеня, чтобы подгадать момент и, вопреки своему антигуманному заявлению, не дать этому новоявленному метателю молотов превратить себя в отбивную, и провести перехват.
   - Сидячая работа, радикулит, хандроз у него! Брехня! Смотри, Витек, крутит - аж воздух визжит, и не потеет. Силища! Может, натравим его сегодня на динозавра? Он ему вмиг весь ливер отобьет.
   - Не-а, сначала попа найдем. Кабы наши друзья-гамадрилы его не обидели. Дед, верняк, к ним попер, в христианскую веру затаскивать... Дмитрий Сергеевич! Эй! Разожми пальцы, нехай эта бандура летит, куда ей угодно, мы спрятались! Давай, смелее действуй!
   - Н-не р-разжимаются...
   Управа на разбойничью снасть все-таки сыскалась. Двухкилограммовый кремниевый желвак, заляпанный остатками борща, воткнулся в спинку трона. Лязгнуло. Снопиком брызнули искры. Посыпалась сухая глина. Трон зашатался и величаво рухнул, завалив обломками ударную часть кистеня, стол для дипломатических переговоров и укрытую под ним Софью Олеговну.
   Догоняющий удирающую рукоятку, Дмитрий Сергеевич просеменил за ней к порушенному очагу, споткнулся
   о пустое ведро и с маху влип в мешанину борща и золы. Очаг, пусть потушенный, не самая удобная лежанка для человека, бока которого еще сохранили неповторимые воспоминания о мягкой начинке итальянской мебели. Но покидать его Дмитрий Сергеевич не торопился.
   Он терпеливо ждал, когда случайно уцелевший уголек, продырявит комбинезон, желательно в безвредных для организма местах, и нанесет небольшой ожог, чтобы на законных основаниях потребовать у Кукишевой временное освобождение от обязанностей забойщика из-за утраченной трудоспособности. Отказать она не имеет права. Все-таки профсоюзный работник и должна знать, как оформлять травму, полученную в ходе учебы. Хотя почему учебы? Кистень ему вручили в торжественной обстановке, при свидетелях и с этого момента можно считать он находился на работе. Освободит, никуда не денется! Пять суток на бюллетене - море времени для заинтересованного наблюдателя. Со стороны виднее, где обозначаться ошибки в деятельности нового Главы. Первая ошибочка - допуск к работе без производственного инструктажа по технике безопасности - уже взята на заметочку. И подобных проколов в организации эта дамочка нарубает за неделю выше крыши, хватит, чтобы раскачать ситуацию и создать революционную обстановку. А там посмотрим по обстоятельствам, кто и кому за ажурные трусы должен? Из твоего Христика получиться отличный забойщик, сама же пойдешь в лес за витаминами и кинзой, одна, без охраны.
   Планы о восстановлении статус кво не выбрались за пределы очага из-за отсутствия в нем горячих угольков. Омытый ведром воды, щедро вылитым бесцеремонным Штопором, Дмитрий Сергеевич предстал перед хрюпинцами живым и здоровым до неприличия: суточное воздержание от мяса и гоминоидского пива отразилось на его хомячьих щечках исключительно в лучшую сторону. Единственная травма - мозоль-водянка величиной с горошину, натертая рукояткой кистеня, на листок нетрудоспособности не тянула. Верочка проколола мозоль, щедро смазала ранку йодом и с ободряющей мужские сердца улыбкой нежно погладила пациента по чистой лысине:
   - Пустячок. До свадьбы заживет!
   - Это не пустячок, Вера Игоревна! Это покушение! - извлеченная из-под руин трона Софья Олеговна доказала, что выбор народа не случаен, и она готова отстаивать демократические принципы всем доступными ей способами.
   - Да-да, господа! Печально констатировать. Налицо факт покушения на представителя местной власти. Все видели?
   - Видим синяк у тебя на лбу и чирей на языке. Ищи дурака на тебя покушаться, грымза! - буркнул во избежание осложнений, себе под нос Штопор, полируя поцарапанный в учении кистень. Чего взъелась на мужика-то? Он тут ни причем. Кистень - орудие специфическое, деликатное, не всякий им с первого разу совладает. Себя не покалечил и, слава богу.
   Обладавшая уникальным слухом, Кукишева невнятную критику низов пропустила мимо ушей. Много стали понимать сантехники в политических убийствах.
   - Специфическое? Он же в меня специально целил, террорист! И мотивировка для ликвидации Главы у него есть. Я ведь приготовилась занять кресло и вплотную поработать с документацией, в которой обнаружились серьезные упущения предшественника. Объясните, почему он ночью около стола крутился? Убеждена, документы подчищал. До утра не успел и решил не допустить ревизии, пошел на крайние меры. Христик, немедля арестуй подозреваемого в государственном терроризме. Будем судить со всей строгостью закона. Прошу, милый, создай ему условия для изоляции.
   - Гражданин, вы арестованы! Руки - на затылок! П-пройдемте! - рявкнул Аристарх Христофорович голосом районного прокурора, получившего высочайшее разрешение засунуть в кутузку президента республики за кражу кремлевских ложек, и поискал взглядом место для заключения обозначенной особы. - Софушка, радость моя, куда его сажать? У нас нет... тюрьмы.
   - Ну, вот, что я говорила? Бардак! В документах - путаница с преступным душком, продовольственный фонд разбазарен на неизвестные нужды, в актах на списание материальных ценностей - манная каша, и, вдобавок, нормальной тюрьмы нет. Очень, очень плохое наследство оставил мне гражданин Пупыреев. Авгийские конюшни нам с тобой, Христик, расчищать придется из всех сил, не жалея времени и нервов. Надо же, о своем питании позаботился, подлец, а тюрьму не построил. На-чаль-ни-чек! Куда теперь тебя сажать, убивец?
   Дмитрий Сергеевич сидел на корточках, сцепив пальцы на затылке, хлопал мокрыми после купания ресницами, напуганный крутым поворотом в судьбе. С обвинениями в политическом убийстве он столкнулся впервые и не успел выработать четкую линию защиты. Личный опыт не подходил, по масштабности, мелковат.
   Судьба обходилась с ним и ласково, и жестоко, возносила и пинала под микитки. Был инструктором, секретарем горкома комсомола, заместителем председателя колхоза "Синие пустоши" по коромопроизводству, парторгом, управляющим собесом и директором департамента водно-канализационного хозяйства, вице-мэром. В чем его не обвиняли - в растрате комсомольских взносов на оплату комплексных обедов, в не целевом использовании колхозного комбикорма, тайных поставках канализационных труб казанской преступной группировке. Должности попадались настолько хлебные, что вороватость назначаемых начальников считалась в народе едва ли не наследственным признаком. Правда, посадить за признаки никого не удавалось. Уголовные дела благогополучно разваливались под кислые комментарии прокурорских следователей: "Преступного умысла не выявлено". Когда Дмитрий Сергеевич перебрался в заместители Главы города, правоохранительные органы поумерили свои антикоррупционные аппетиты. И не высокий пост объекта смутил сыщиков. Не мешкая, он лично занялся материальной помощью органам: выбил управлению внутренних дел дополнительное финансирование из фондов мэрии, похлопотал о передаче прокуратуре здания городской библиотеки, добавил по мелочи от спонсоров автомобилей и компьютеров. За дружеским обедом в плавучем ресторане "Веселый роджер" прокурор честно признал, что уголовщина инспирировалась бывшим первым секретарем горкома партии, затем первым в истории Хрюпинска демократически выбранным мэром за ту нелегальную рогатость, устроенную ему однажды молодежным вожаком. "Отрыжка тоталитарного режима - телефонное право преобладало над законностью. Вот и мурыжили вас мои ребята под давлением сверху. А взамен что? Один кабинет на троих, темнотища, ужасающие условия работы. Я, например, замучился с тещей на одной жилплощади обитать, - взгрустнул прокурор, прихлебывая из бокала выдержанный коньячок и заедая вареными омарами с укропом. - С этим гнусным пороком, надеюсь, покончено навсегда. Вы меня понимаете?"
   Пупыреев понял правильно. Прокурор переселился в новую пятикомнатную квартиру улучшенной планировки в элитном доме, оставив вредную для вип-персоны тещу в прежней, трехкомнатной. Зато Клавдия Пупыреева смогла беспрепятственно и не дорого покупать городскую недвижимость, не приглянувшуюся мадам Буркиной.
   Эх, сюда бы его, крючкотвора, для консультаций и юридической поддержки! Вмиг бы разобрался с обидчиками. Тут же сплошные нарушения. В органах власти процветает кумовство, глава открыто сожительствует с первым замом, разлагая общественную мораль. Именно они организуют настоящую политическую расправу над единственной в иномирье оппозицией с помощью грязных методов, в наглую попирают закон, извращают факты.
   Увы, Аристарх Христофорович не умел читать мысли арестованных и наслаждался триумфом: тиран под стражей, любимая женщины - у власти, сам - на спокойной работе, подходящей для инвалида третьей группы. Не хватает чепухи - тюрьмы.
   - Софушка, может, его цепочкой к стене на складе приковать и простынкой этот уголок завесить, отделив, так сказать, от общего обозрения? Тут где-то цепочка подходящая валялась. Филимона, наверное. Удобная, с кожаным ошейником.
   - Не годится, родной. У подследственного шея толще собачьей. Задушиться. Да и нельзя хранить преступников рядом с продуктами. Негигиенично. Правда, Жанусенька?
   - Ага! Я категорически возражаю на таком близком размещении. Он все ночью сожрет, а нам останутся его естественные потребности.
   - Тогда запрем в нашем туалете! Он стоит особняком, далеко от продуктов, - предложил свежую идею Аристарх Христофорович. - Камера получится прекрасная, почти европейских стандартов, с удобствами. Стены - не прошибешь. Дверь камешками укрепим, окошечко для подачи пищи оставим - и порядок.
   - Допрашивать обвиняемого тоже через окошко?
   - Допрашивать? О чем его допрашивать? Мне итак все ясно, покушался на власть, презренный.
   - Христик, дорогой, ты напрасно игнорируешь процедурные документы, - нежно упрекнула зама Софья Олеговна, вычесывая из волос комья глины. - Когда вернемся домой, с нас потребуют полную отчетность за каждый шаг. Мы должны передать в органы правосудия бумаги, оформленные по всем правилам, бумажечка к бумажечке.
   - Господа, господа, вы забыли, туалет временно занят дядюшкой. Он будет протестовать, - вмешался в обсуждение тюремной проблемы главный редактор "Первопроходца" Алик Буреломский, сообразив, что основная нагрузка по реконструкции нужника в прочное узилище для Дмитрия Сергеевича Пупыреева ляжет его и Бобины плечи. Жмакин обязательно сошлется на их опыт каменщиков и спихнет на них всю грязную работу. Необходимо сразу отпереться или представить предложенный проект большой глупостью. И осторожненько, осторожненько, фигурально выражаясь, на цыпочках, чтобы любимчик главной Мамочки в челюсть не заехал. Ответный визит кулаком в глаз первому заместителю невозможен по житейским причинам, за обиженного жениха заневестившаяся Кукишева попрет с поста главного редактора на растерзание саванским ящурам и архиотпериксам.
   - Конечно, с дядюшкой можно договориться, он ради высших интересов общества с удовольствием потерпит неудобства. Но, предупреждаю, у всех нас возникнут сложности с личной гигиеной. Есть же другие варианты содержания арестованных, древние, проверенные временем. Я в книжке читал, что раньше на Руси преступников сажали в поруб, в яму типа колодца с крышкой наверху. Простая и доступная нам конструкция. Почему бы и нам не использовать ценный опыт предков? У наших охотников я видел лопаты. Пусть они на скорую руку выкопают за площадкой глубокую яму и решетку из жердей сколотят. А на допросы веревкой будем вытаскивать.
   Скромное предложение главного редактора "Первопроходца", гуманитария до мозга костей, ветрогона и шалопая, слегка омрачило триумфальное настроение технаря Жмакина, и произвело неизгладимое впечатление на Кукишеву.
   - Замечательный проект! Дешевый. И не ущемляет интересов Алевтина Ивановича, пусть спокойно лечится, бедолага. Мы ему поможем всем коллективом выйти из кризиса. Христя, распорядись, чтобы свободные мужчины выкопали погреб, нет... отруб с крышкой, в общем, сам разберешься, чай не мальчик...
   Этот приказ любимой вернул Аристарха Христофоровича с победных высот на грешную землю. Свободные и наиболее трудоспособные мужчины - Кабанчик и Саша, подставив спины не горячему утреннему солнышку, сосредоточенно ковырялись в амуниции первобытных охотников - наплечных торбочках с НЗ, поясах с веревочными петельками для метательных ножей и каменных топоров, портупеях и прочих хитрых приспособлениях, изобретенных бывалым Штопором. По налитым молодецкой силой мышцам, Жмакин прочитал незатейливый текст, если они возьмутся за лопаты, то исключительно для того, чтобы надавать черенками по ребрам организатору копки.
   Перехватив блуждающий взгляд первого зама, Штопор лениво слез с развалин трона, потянулся с наслаждением, разгоняя кровь по жилам и разминая хрустящие члены, крутанул в вычищенным кистенем в метре от кончика носа главного редактора.
   - Решетку, значитца, тебе сколотить, оглоед? Щас, токо носки поглажу и гвоздей накую.
   Проняло: из беспринципной акулы пера главный редактор немедля обернулся в затюканного подводной жизнью пескаря.
   - С-с-сначала ямку, п-потом - решетку, п-плевое дело, за час уп-уп-равитесь, - уточнил Алик, пятясь. Выждав момент, когда каменный оголовок кистеня пошел на следующий заход, пал на четвереньки и резво перебрался в зону недосягаемости - к ногам кровного врага Аристарха Христофоровича.
   - Ямку? Ты у меня сейчас траншею в полный профиль голыми ручонками выроешь, залезешь в нее и споешь известную строевую песню: сижу за решеткой в темнице сырой. Просекаешь, орел молодой?
   Алик, не услышав возмущенной реакции руководства в его защиту, согласно кивнул: хоть котлован под небоскреб.
   Аристарх Христофорович возложил потную от волнения ладонь на Аликовы кудри.
   - Вы, сударь, прямо фонтанируете социально важными инициативами. Одобряю ваш сознательный порыв. Думаю, его с удовольствием поддержит Борис. Константин Ефимович и Виктор Николаевич обеспечат вас шанцевым инструментом. И постарайтесь управиться до обеда. Нельзя мучить арестованного отсутствием условий тюремного содержания. Все, работайте! Жду доклада.
   - Христик, милый, ты не отразим! - Софья Олеговна, тихой мышкой наблюдавшая за тем, как любимый выкрутится из сложной ситуации, с разбегу чмокнула Аристарха Христофоровича в седеющий висок. - Талантище мое!
   Жмакин расцвел зубастой улыбкой.
   Маленькое унижение языкастого главного редактора согрело душу. Теперь и средства массовой информации под контролем! Больше никто не сочинит на него гадких эпиграмм. А ведь как морально изгалялся, паразит, покуда он, первый зам, обретался на опальной должности экономического советника. На карикатурки полрулона туалетной бумаги перевел. В газетных передовицах растяпой назвал. Он, щелкопер, наращивая авторитет во властных структурах, умасливал Пупыря клеветническим стишком:
   Голова пустая, попа - с кулачок.
   По саване шастает Жмакин-дурачок.
   Или другой, не менее клеветнический:
   Не увидел Жмакин на экране муху
   И получил от руководства плюху!
   За эти гнусные вирши его следует засунуть в поруб рядом с террористом Пупырем и кормить обеих специальной баландой. Но нельзя! Чертов кадровый голод, не дозволяет заняться воспитанием стихоплета в духе почтения к старшим по возрасту и должности.
   "Ну, ничего, голубчик, я из тебя хулиганские привычки напрочь вышибу, выкопаешь поруб, и отправишься делать производственный репортаж об охоте на динозавра, ты у меня хлебнешь лиха" - определился с воспитательными планами Аристарх Христофорович, и приложился губами к подбородку Кукишевой. От проявленного знака внимания она счастливо оскалилась, поплыла и потому беспечно вслушивалась в шепот любимого.
   - Дорогая, я все-таки нашему Пупырчику цепочкой свободу до обеда ограничу. Чтоб не сбежал к гоминоидам за военной поддержкой и не организовал реванш. Одобряешь?
   - Да, родной. Разве я могу тебя не одобрить? Ты же моя правая рука и... все остальное, - Софья Олеговна игриво шлепнула Аристарха Христофоровича по низу брюха, краснея, подмигнула. - Может, пойдем отдохнем в пещерке, пока ребятки тюрьму копают? Жануся последит, чтобы нам не помешали...разбираться с документацией.
   Ребра Жмакина, уже помятые любовными играми на лоне природы, протестующе загудели: не сдюжим еще одного натиска!
   - Ладушка, нету времени на заслуженный отдых. Пупыря нужно стеречь и стеречь. Главное, не позволить ему войти в контакт с гоминоидами.
   - Христик, не преувеличивай. Мы - легитимные власти и гоминоиды не посмеют оспаривать итоги выборов. Пойдем, а? - Софья Олеговна размякла окончательно и превратилась из "железной леди" Маргарет Тетчер в обычную бабу и в этой роли чувствовала себя точно между шестым и седьмым небом. - Никуда твоего Пупыря Жануся не пустит. Она гоминоидок ненавидит...
   - Так он ихних мужиков приведет! - начал терять терпение Жмакин, видя полное непонимание политического момента Главой. - С дубинами! Им на нашу легитимность начхать! Арестованный куда? - заорал он. - Стоять! Положь дубину на место! Руки за голову! Господа, прекратите вашу самодеятельность. Вам, что распоряжение руководства - не указ?
   Пока начальство обсуждало тюремные проблемы, Штопор навьючил на Дмитрия Сергеевича Пупыреева, обвиняемого в государственном терроризме, торбу с продуктами вегетарианского происхождения, надел на шею кистень, подвесил к поясу каменный топор-кувалду, снарядив, таким образом, для похода в саванну. Нагруженный под завязку, вице-мэр и бывший Глава из-за невысокого роста и располневшей талии походил на ишака, которого прижимистый хозяин, экономя на аренде грузовика, собрал на базар.
   -Ша! - лаконично оборвал распетушившегося первого зама озабоченный походными сборами Кабанчик. - Развели, понимаешь, хвеодализм. Додумались, человека за оплошку в яму запихивать? Я беспредела не допущу. Пупыря мы забираем с собой. Неча ему в вашей яме делать. Ясно?
   -У нас нет цивилизованных условий содержания заключенных, приходится маневрировать имеющимися средствами, - вяло возразила Кукишева, прижимаясь к Аристарху Христофоровичу и толкая его локтем в поясницу, мол, рявкни-ка по-мужски на распоясавшегося уголовника, чтобы он враз забыл, кому взялся перечить.
   У Жмакина, помимо ребер, заныла здоровая прежде печень и завибрировала левая бровь, под которой красовался фиолетовый синяк, нанесенный на дипломатическом приеме главным редактором. Как реагировать на призыв любимой? Ему, столбовому дворянину, достоинство и честь не дозволяло пререкаться с уголовным авторитетом, простолюдином, которому ничего не стоит без затей сунуть кулачищем в лицо и травмировать второй глаз. А чем он ответит?
   - Софушка, Константин Ефимович немножко неправильно выразился. Он с коллективом охотников берет гражданина Пупыреева на поруки и обязуется провести с ним комплекс воспитательных мероприятий, - вывернулся Аристарх Христофорович, радуясь тому, что этим филологическим ходом обеспечил сохранность своей руководящей внешности и авторитета Главы. Для укрепления захваченной позиции он сурово сдвинул брови к переносице, ощерился: - И поблажек, прошу, ему не давать. Пусть потрудится на благо общества. А вы куда, собственно, направляетесь?
   - На кудыкину гору за помидарами. С нами пойдешь?
   Первый заместитель оценил кабанчикову шутку дребезжащим смешком. Облизнулся. От красненьких помидорчиков, готовых лопнуть соком, мякотью и золотистыми зернышками, он бы не отказался, умял бы с соличкой два десятка.
   - С вльмами ньле мольгу. Леввизиля,- проплямкам сквозь набежавшую слюну Аристарх Христофорович, спюнув, вытер мокрый язык рукавом. - Я к тому интересуюсь маршрутом, что если навоз рыть станете, выспитуемого ставьте на передовой рубеж. Если динозавра убъете, поручите ему негигиеничные потрошительные операции. Кишки и желудок держите под особым контролем.
   Штопор, закончив прихорашивать забойщика-новобранца, подобрал с земли двухметровое копье и шлепнул тупым концом по ягодицам Аристарха Христофоровича, с увлечением раздававшего директивные указания.
   -Кончай, Х-христик-хористик, трепаться. Иди бабе своей мозги полощи. Мы - к бабуинам. Может, наш дед у них с проповедями отирается. Бабуины - народ незатейливый, возможно, канибальщиной грешат, еще зажарят попа и стрескают под пивко.
   Внеше невозмутимый Аристах Христофорович, как положено истинному дворянину, получившему внезапный удар крестьянской оглоблей, потер ушибленную ягодицу, но от выдачи сдачи хамовитому Штопору уклонился. Переглянулся с Софьей Олеговной. Какой прыткий этот Пупырь! С филимоновой цепи, в переносном, конечно, смысле, сорвался, союзников навербовал и под их охраной следует к гоминоидам за военной поддержкой, чтобы растоптать ростки подлинной демократии.
   Кукишева горестно шмыгнула носом, приготовившись всплакнуть. Отдохнула с любимым, называется!
   - Отправляйся с ними, Христик. Вряд ли у Константина Ефимовича, отышется минутка свободного времени для занятий с воспитуемым. Ему бы с помощниками успеть дичи настрелять нам к ужину. Поэтому переговоры с гоминоидами возлагаю на тебя.
   -Софушка, я же сугубо технарь и ничего не соображаю в дипломатии. Боюсь, напортачу из-за скудости знаний, - взмолился Аристарх Христофорович. Изображенная Штопором сочная картина поедания с пивом зажаренного на вертеле уполномоченного по делам религий Григория Андреевича Куликова произвела на него гнетущее впечатление.
   - Тут нужен именно гумманитарий. У Пещерного Алевтина Ивановича более подходящий философский склад ума и богатый политический опыт. И героическая репутация удачливого охотника. Он бы с гоминоидами все проблемы уладил. А мы тем часом вдвоем тет-а-тет ревизию закончили бы.
   Любящее сердце Кукишевой разрывалось на части. Назревшая ревизия документов и материальных ресурсов остро нуждалась в присутствии человека с математическим умом, но долг, святой долг перед избирателями перевесил личное.
   - Алевтин Иванович из-за болезни даже голосовал по доверенности. Да и не пустит его Жанна к гоминоидам. Ты же первым имел с ними контакты, и они тебя тоже уважают. Сообщи их начальству о переменах в нашем руководстве, о смене Главы, подтверди старые договоренности о совместной охоте. Словом, наладь взаимоотношения и заложи прочный фундамент экономического сотрудничества. И это, - Софья Олеговна приблизила губы уху первого зама и снизила голос до шепота, - проследи, чтоб Пупырь не нажаловался волосатикам. Если что, применяй грубую физическую силу, бей по зубам, оттаскивай за штаны, но не допусти сговора.
   Помянутый всуе Алевтин Иванович бочком, придерживая сползающие полосатые штаны, проскользнул, точно тень Кощея бессмертного на площадку, прилег около разваленного очага, принял из рук Жанны Сазоновны чашку с травяным отваром цвета лягушачьей икры, отпил глоток, скривился от отвращения.
   - Поздравляю с убедительной победой Софья Олеговна. Выборы у нас, надеюсь, прошли на должном уровне? Борис, вы присовокупили мой голос к общему результату?
   - Мы-ы-ы...Му-у-у...Ма-а-а... - глубокомысленно промычал Боба, свалявший дурака с воздержанием, вспоминая, чего он нагородил в протоколе по этому поводу. Например, перечислял ли избирателей пофамильно или вписал общие показатели цирфрами? Ежели Пещерный сунется в документацию без свидетелей и не обнаружит там фамилий, проще простого перебросить воздержание на Верочку, допросить которую не позволят по своим соображениям Жанна Сазоновна и терминаристый Саша, встретят в штыки, в кулаки, в пинки.
   Но Алевтин Иванович уточнять взрывоопасные детали не стал. Выбирая местечко помягче, он поерзал, угодил локтем в склизские остатки борща и, наконец, обратил внимание на царивший вокруг него беспорядок, говоривший о том, что выборы проходили в бурной и недружественной обстановке.
   - Вы что, господа, дрались?
  

ГЛАВА

  
   Штопор накаркал дурного сверх меры.
   Настоятеля храма Святой Екатерины-великомучиницы и местного уполномоченного по делам религий Григория Андреевича Куликова гоминоиды готовили к торжественному обеду. И по всем признакам центральным блюдом на нем выступал сам батюшка.
   Его вежливо, но настойчиво, под немузыкальный вой сводного хора, освободили от рясы, рубахи, штанов, исподнего белья, выкупали в деревянном корыте, выдобленном из древесного ствола в три обхвата, уложили на каменный лежак животом вверх, натерли какой-то сиреневой бурдой, воняющей прокисшим пивом и диплодочьим навозом, и принялись украшать с боков гирляндами листьев и цветов. Блюдо выглядело замечательно, эстетично.
   Батюшка не протестовал и даже с определеным интересом наблюдал за производимыми над ним манипуляциями с явно языческим подтекстом. Ждал руководящего знака сверху. К предстоящему поеданию он отнесся с философским спокойствием, заранее готовый к тому, что дорога в святые угодники обязательно сопряжена с физическими муками. Воистину христианский дух не сожрут! Гамадрилы не ведают, что творят. И воздасться им по заслугам: подавятся без пяти минут святым служителем церкви, затем покаются, изнутри постигнув Слово Божие.
   Больше смущало иное житейское обстоятельство - телесная нагота, а среди обслуживающего персонала, вполне возможно, находились женщины и взирали на могучее мужское естество, которое образованная девушка Люба Козодоева в исповедальные часы называла иностранным словом - фалос, и которое исподволь готовилось выкинуть какое-либо хулиганство и подорвать пастырский авторитет. Внутренняя борьба с неуправляемой деталью организма выматывала, похуже занудного марафонского забега по целинным землям, но батюшка не сдавался, обливаясь горячим потом, сражался из последних сил.
   Обильный, солоноватый пот, видимо, не входил в кулинарную рецептуру гоминоидов, и парочка участников церемонии сомнительного пола беспрерывно вытирали пищевой полуфабрикат травяными мочалками. Иномирское солнце прожаривало окрестности и промокальщики трудились в две смены не покладая рук, видно, не любили солененького. Заодно отгоняли мух, в изобилии роивмшимся вокруг обеденного стола первобытого производства. За эту услугу батюшка с христианским смирением прощал им отдельные языческие заблуждения, и походотайствовать о замене кипящей смолы на подогретое подсолнечное масло.
   Разделочные, как считал Григорий Андреевич, работы велись в центре городища на утоптанной подошвами пятьдесят шестого размера площади. Рядовые гоминоиды на площадку не лезли, дисциплинированно выстроились по периметру и обозначали свое присутствие песенным воем, подвывая основному хору, воющему в головах Григория Андреевича.
   Над лежаком возвышался деревянный болван и, надо полагать, эта простецкая фигура с вырубленной на верхушке недовольной мордой символизировала верховное божество местного пантеона, поскольку остальные болванчики, поменьше и потощей, украшали собой вход в каждую хижину и несли караульную службу у главных ворот.
   Кухонная процедура затянулась.
   Обвешанный гирляндами батюшка, понемножку терял терпение, лежал на спине, смотрел снизу в истуканью морду, и помимо борьбы с бунтующей плотью, корчил ей торжествующие рожи и мысленно демонстрировал фигу, надеясь, таким образом, продемонстрировать собравшимся полную никчемность почитаимого ими идола: "Чтоб ты треснул, остолоп! Что тя черти в озере утопили! Чтоб тя на дрова распилили!"
   Идол равнодушно взирал на распластанного под комлем настоятеля и не спешил трескаться, топиться, распиливаться. Да и что ожидать от дерева, пусть даже с вырезанной на нем физиономией?
   Однако сами гоминоиды так не считали и относились к своему главному истукану и его младшим коллегам со всем почтением, полагая, что эти суперпародии на Буратино, при недостойном с ними обращании способны качественно нагадить в личной и общественной жизни. Поэтому столбы и столбики лоснились сантиметровым слоем крысосвинячьего жира. Жир, помимо питательности, обладал еще одним важным практическим свойством, застывая после выжарки, делался пластичным и липким и вполне мог служить заменой канцелярского клея. И его использовали на полную катушку, лепили на истуканов дары и жертвенные подношения, способные, по мнению верующих, умаслить божков и вынудить их проявить к ним свою высочайшую милость.
   Но на новогодние елки истуканы ничуть не походили, дары поражали стороннего наблюдателя единообразием.
   Среди даров преобладали косточки, кости и костищи неведомых животных и птичек, оглоданные до идеальной белизны, точно эти мощи старательно полировали не ядреными зубами, а наждачной бумагой первого номера. Лукавые гоминоиды покушать любили и, чтобы не гневить божков жадностью, внушали им, что, дескать, сочное мясо - пища грубая, низкокалорийная, плохоусвояемая, и поэтому предназначена только для желудков прихожан, зато сладкие мозговые косточки - невообразимый деликатес, переводить который рядовые едоки не имеют морального права. Такая же судьбина постигла и пиво, признанное напитком низкопробным, вызывающее по утру жуткое похмелье и бурчание кишок. Потчевать им высоких покровителей рода приравнивалось к святотавству. Кто знает, что забурчит внутри деревянных статуй, и каким образом это отразится на пастве? В остальном, пожертвования не регламентировались устными традициями. Среди косточек там и сям попадались прозрачные камешки причудливой формы, хлипенькие гирляндочки, перышки, хвостики крысосвиней и прочий бытовой хлам, который рачительные хозяева выдают за полезные в обиходе вещи и с горящим взором бескорыстно спихивают на текущие религиозные нужды. А вот блескучий предмет под козлиным подбородком ведущего идола - плоская квадратная коробочка не больше портсигара из фальшивого серебра - озадачила даже несведущего в современных высоких технологиях батюшку с первых минут пребывания у гоминоидов. Зачатками металлургии здесь не пахло, иномирянам пока хватало подручного материала щедро выдаваемого природой, и самым высокотехнологичным механизмом служил обломок камня на палке. Между прочим, в умелых лапах - эффективнейшая штука, если требуется хряснуть по башке какую-нибудь приглянувшуюся дичину, а то и недоброжелателя из соседнего племени. По описаниям Гелия Федоровича Лапши, своего давнего партнера, систематически совершенствующего нелегальный самогонный аппарат за литр вина марки "Кагор" и делившегося разными техническими сведениями, отец Григорий сразу опознал крайне необходимую человечеству детальку. И за свою сообразительность поплатился провалом святительской миссии! Оставалось-то довести новообращаемых до какого-нибудь водяного источника, соорудить иордань и загнать в нее все стадо.
  
   Миссия началась почти по каноническим правилам с несущественными отступлениями.
   Задушенного сторожевой ловушкой батюшку хозяева городища выдернули из петли, откачали согласно местным представлением об оказании экстренной медицинской пострадавшим, чуть не свернув ему от усердия шею, промассажировали, смазали синяки, царапины и ссадины жиром. Чистенькая выстиранная доброй девушкой Веруней ряса, накинутая поверх исцеленных ран, покрылась жирными пятнами и пропиталась запахом невежих куриных яиц, которыми намазали штопоровы носки после недельного пользования. То ли от амбре здешней первобытной парфюмерии, то от легкого сотрясения мозга, Григория Андреевича замутило, но он мужественно пренебрег возникшим недомоганием и преисполненный благодати "Добрался-таки, Господи!" по-отечески строго взглянул на невозмутимого вождя гоминоидов по произвищу Пуз, окруженного заместителями, помощниками, адьютантами, вестовыми и незначительными прихлебателями.
   - Братья и сестры! Я пришел дать вам Слово Божье!
   - Ичмо шамонс гульбуль? - Пуз встряхнул волосьями, свисающими со лба, словна дамская вуаль. - Шамон ялдык?
   - Сам ты ялдык и чмо! А гульбуль обязательно, к озеру сходим и бу...!- позволил себе легкую иронию настоятель, и, спохватившись "Чего несу-то, Господи?", замолк, заглотив конец фразы.
   Убежденный, что Священное Писание не нуждается в переводе, оно понятно и папуасу, и чукче, и другу степей - калмыку, он упустил из вида немаловажное обстоятельство - бытовой перевод. Прокольчик-с! Переводческими талантами он не обладал, да и не требовались они в хрюпинской епархии, где прихожане обходились двумя языками - русским наполовину и матерным на три четверти. Единственный знакомый полиглот пономарь Евграф еще умел распознавать гавканье собак, мяв котов и чириканье воробьев и, возможно, разобрался бы в иномирской галиматье. Но Евграф был далече и скорей всего, поминая пропавшего настоятеля, бессовестно эксплуатировал лучший в городе самогонный аппарат. Сюда бы Александра с его непревзойденным умением пробивать языковые барьеры пальцами и непринужденно трепаться с этими дремучими гориллами. Но Александр - атеист, человек небогобоязненный, грешный, и батюшка, собираясь в тяжкий путь, долго гадал: допустима ли его помощь в деле окрещения поганых идолопоклонников, не обидится ли Всевышний на содействие нехристя? И отказался от здравой идеи взять с собой толмача. Как оказалось напрасно. Велика беда - атеист! Авось бы потом уломал Всевышнего, отмолил бы грех с усердием и прилежанием, мобилизовав на это дело уже православных гоминоидов. Теперь, попробуй, смобилизуй их без перевода, если не имеешь малейшего понятия, о чем они лопочут, ялдык им в горло. Начнешь объяснять символ Веры жестами, пальчиками, а они сочтут открытую и направленную в небо ладонь за неприличное ругательство - и на вертел нанижут.
   Святительская миссия зависла в неопределенном положении. Батюшка молчал, пытаясь вспомнить язык глухонемых. Пуз, стоявший напротив, надувал щеки, шевелил утокообразным носом и сверлил гостя взглядом, точно оценивал его вкусовые качества и побирал подходящий рецепт приготовления жаркого - тут горчичкой помазать, там травками приправить, здесь пахучей травкой начинить. Свита, как положено растущим карьеристам, копировала вожака, вдруг, начальство заметит радение и приблизит. Рядовые гоминоиды вели себя непринужденно: галдели в отдалении, возможно, обсуждая, какой ломоть достанется им от руководства, пихались локтями, отвешивали подзатыльники подрастающему поколению и соседям послабее, чесались, давили блох.
   Первым не выдержал молчанки Пуз. Он постучал согнутым в крючок пальцем по горлу и произнес со знакомой штопоровской интонацией:
   -Дер-ба-лыз-нем пив-ка?
   Повинуясь зову пересохшей гортани, Григорий Андреевич торопливо кивнул: давай, дербалызнем!
   " Вот и нашли общий язык!" - умилился Григорий Андреевич, дивясь сходству духовных запросов хрюпинцев и иномирцев. Повинуясь зову пересохшей гортани, он торопливо кивнул: давай, давай дербалызнем!
   Под иномирское пиво святительская миссия завертелась колесом. Задушевная беседа проходила в теплой и дружественной обстановке на центральной площади городища у подножия главного племенного истукана, с презрительным спокойствием наблюдавшего за работой представителя конкурирующей религии. Тост следовал за тостом. Пили за здравие присутствующих и за упокой усопших близких родственников, за успешную охоту, ударный труд и обильный урожай каких-то "куколуков", славили гостя и мудрого вождя, якобы спасшего грозного "шамониса" от удушения и организовавшего внеплановую пирушку. Пуз раскачивался в пупыреевском шезлонге, которое отчаянно визжало под его тушей, и, редактируя тосты заместителей и прочих свитских, раздавал направа и налево зуботычины согласно племенной табели о рангах.
   Когда шипучая жидкость забулькала в ноздрях, отец Григорий вознес хвалу Господу за то, что надоумил создать самогонный аппарат и позволил потренировать организм на устойчивость к хмелю.
   Хвала произвела на будущую паству неизгладимое впечатление, и Пуз затребовал подробностей о замыслах Творца: биографию, список чудес, реальную мощность силового блока.
   Батюшка развернул подмокший по краю рулон туалетной бумаги и выдал подробности.
   После третьего кувшина литров по десять каждый племенное руководство, мило грассируя твердыми согласными, уже наизусть распевало символ Веры, после пятого - псалмы Давида, после десятого - срамные частушки, осуждавшие, разумеется, еритиков, сектантов и язычников. От такого вольного толкования и воспроизводства библейских текстов батюшку коробило и он, омахивая присутствующих наперстным крестом, мысленно просил Бога о снисхождении к неканоническим методам своей пастырской работы. Не всяко слово способно переломить дикарский менталитет, нужда заставляет нетрадиционные способы влияния на темные умы.
   И при этом подходе удавалось не все. Гоминоиды мыться не любили, к грязюке относились философски, нарастет сантиметра три-четыре и отвалиться, и, даже упившись, не соглашались на водное крещение. Не полезем мыться - и точка! И выдвигали неоспоримые доводы. Мол, вши, блохи и другая нательная живность, лишившись привычной среды обитания, разбежиться или, страшно сказать, вымрет, а насекомые - прекрасная закуска для охотников на марше, легкая, компактная, доступная и всегда под рукой, неприкосновенный запас живых консервов на все случаи жизни.
   Вдобавок они отказывались свалить своих идолов и пытались сосватать их в младшие напарники Всевышнему: дескать, ему же позарез необходима надежная команда хорошо ориентирующаяся в здешних условиях. Без их поддержки нельзя плодотворно работать и нести факел веры в Единого к соседним племенам. У соседей ялдыки слабенькие, дохленькие, только и способны подбивать поству на кружу дефицитных куколуков и половозрелых девиц.
   - Дык наши ялдыки ... ого-го...на-кос-ты-ля-ют в ри-ло ертикам! - излагал свои доводы в поддержку своих болванов окосевший Пуз и тут же лично показывал, как они будут проводить Господню политику, раздавая звонкие оплеухи адьютантам и швыряя пустые кувшины в рядовых подданных.
   Адьютанты безропотно утирали разбитые губы, вправляли вывихнутые челюсти, что говорило о большой практике служить начальству боксерской грушей, радостно скалились - еще врежь!
   Подданые, в меньшей степени подверженные заразе служебного подхалимажа, от бутылей уворачивались или ловили на лету, если нюхом просекали, что на донышке плещутся остатки вожделенного напитка. Но особых диссидентских вольностей не допускали, с начальством не пререкались, демократических лозунгов о правах гоминоидов не выкрикивали, и если критиковали диктаторские замашки босса, то между собой, шепотком.
   - Окстись, сын мой, наш Господь не нуждается в помощи мерзких языческих истуканов. У него есть архангелы, ангелы, святые отцы, допущенные зреть лик Божий, - упрямо настаивал Григорий Андреевич, небрежно хлопая деревянную статую по тому месту, где приблизительно находилась коленка. - А ваши - от беса лукавого, бесянета.
   Пуз с нежностью погладил ушиб, погрозил пальцем: не замай ялдыков!
   - О-о-у! Кукилуки! Ялдык луки ам!
   - Ам-ам! Подавятся. Отринь кумиров, отринь ялдыков, тебе говорят, ибо будет ужасен гнев...
   - Че-кал-дык-нет?
   - Не чекалдыкнет, олух! Бог милостлив. Воздаст по заслугам!
   Пока вождь, размышляя над полученными сведениями, заправлял ненасытную утробу очередной порцией пива, Григорий Андреевич перемотал рулон в обратную сторону, отыскал необходимую выписку из Ветхого Завета и зачитал собутыльникам трагическую историю борьбы Моисея с египетским фараоном. Туалетная бумага - не каменные скрижали, не выделанная телячья кожа, и не папирус. Под воздействием влаги маленькие буковки рукописи превратились в разжиревших амеб, сожравших куски текста. Досталось от них и отважному Моисею, чудесные инициативы которого существенно сократились по независимым от чтеца причинам.
   Обсуждение казней египетских заняло три часа и привело к неожиданным результатам. Безотказное сочетание пряника с кнутом здесь дала осечку.
   Инфекционные заболевания гоминоидов не смутили. Дети природы обладали чудовищным здоровьем, способным запугать чумных бацилл, вздумай они начать бактериологическую атаку, и не болели ничем, кроме похмелья от скверного пива, увечья на охоте приравнивались государственным наградам.
   Покраска воды в цвета крови окончательно убедила их, что мыться вредно и, поневоле, скомпроментировала идею без проблем загнать племя в иордань. Зато нашествие змей и налет песьих мух вызвали бурю восторгов. Гоминоиды взвыли. Столько дармового мяса! Не надо напрягаться, гоняясь за крысосвинами, сидишь себе, греешь брюхо на солнышке, а сверху в рот сыплются мухи, под ногами змеюшный ковер шевелится - только хватай и сжимай в зубах. Это же райская жизнь. Век изобилия.
   -О-у, песьи мухи! Вкусно! - пирующие побросали посуду и пристали к гостю, как бы им заполучить такую суровую кару в удвоенном объеме и без проволочек, чтобы поставки осуществлялись на регулярной основе? Посодействуй, благодетель! Взамен, что хочешь проси, куколуков, женщин, почестей, отказу - не будет.
   Мудрый политик Пуз прекратил лоббировать сомнительные интересы своих божков. Ему, очевидно, не давала покоя племенная продовольственная программа, и нашествие песьих мух подняло бы его политический авторитет на недосягаемую высоту.
   - Ялдыка чекалдыкнем по кумполу, - вкрадчиво увещевал Пуз.
   - Ты, шамонис, - ялдык! Я - ялдык! Братаны, шишки. Они - он величаво обвел десницей ликующих подданных, - не ялдыки, шпаки.
   Вот тут бы батюшке подсуетится, ухватиться за предложение и выторговать условия убирающие все рогатки с пути крестильных мероприятий.
   Он же, присосавшись к горлышку кувшина, взял тайм-аут.
   И не потому, что усмотрел некий отход от святительских стандартов. Стандарты-то отличались широтой и гибкостью, в них при нужде укладывались и распитие спиртных напитков с язычниками, и срамные частушки, и внедрение в руководящие органы, мирские и духовные - абы генеральная линия четко соблюдалась. Когда на кону великая цель, можно немножечко пошаманить.
   Остановила батюшку вполне житейская проблема, как организовать нападение песьих мух, чтобы оно сошло за чудо? Отсуствовала обратная связи с Господом, молитвы направлялись к нему в полном объеме, от него - ни гу-гу. Сгодилась бы любая - телефонная, телеграфная, мобильная, спутниковая, телепатическая и спиритическая через пивной кувшин. Главное, контакт требовался надежный. Чтобы сообщить туда, наверх примерно следующее: "Алло! Небесная канцелярия? Прошу принять заказ на поставку змеев и песьих мух в неограниченном количестве. тчк. о. Григорий". Оттуда получить конкретный ответ: " Высылаем сто тонн каждого сорта. Гигиенические сертификаты соответствия прилагаются". Это не пустопорожненее баловство, суровая жизненная необходимость. Ответственность наваливалась на плучи величайшая. Он - рядовой настоятель, и полномочиями Николая-чудотворца его никто не наделял. Без связи, без инструкций и рекомендаций такого самодеятельностью наворочаешь, впору высылать десант архангелов с лопатами и вилами.
   Нет, в силе молитв и поклонов Григорий Андреевич не сомневался. Радел истово. Однако, краешком сознания подозревал, что иномирье - захолустная провинция Вселенной, задворки, до которых у Центра вечно не доходят руки, не хватает ресурсов и подготовленных ангельских кадров. Вдруг самому голоса не хватит докричаться и правильно изложить возникшую ситуацию. Кого винить, если вместо песьих мух, направят чего-нибудь несочетаемое с гоминоидской кухней? Или загадочные мухи, внешность и вкусовые достоинства которых описаны биографами Моисея крайне скупо, окажутся тверже артиллеристской шрапнели и гоминоиды, пообломав свои зубищи, разочаровавшись в чуде, откачнуться к язычеству? Что тогда? Несмываемый позор на седую главу, неодобрительное покхекивание хрюпинского Владыки, накладывающего на настоятеля строжающую епитимью, гончий блеск в глазах благочинного, заполучившего, наконец, козырные карты против греховодника церковных рядах.
   - Шаманил, говоришь? С погаными идолищами якшался? Камлал с бубном?- непременно спросит благочинный, игнорируя ссылки на чрезвычайные обстоятельства, выдвинет свое толкование провала святительской миссии. - Отклонился ты, Григорий, от заветов преподобных отцов, столпов веры христианской. Сан свой замарал непотребством. Вот и покарал тебя наш Господь за отступничество.
   И обязательно припомнит непорочое зачатие Любаши Козодоевой, лечебные свечечки для Жанны Сазоновны Пещерной, финансовый дисбаланс в приходской кассе, доберется до самогонного аппарата. И тогда неведомо, чьи зубы предпочтительней, зануды-благочинного или гоминоидов, обманутых в светлых надеждах.
   Григорий Андреевич ощутил себя упитанным кроликом, которым собрались позавтракать два голодных удава. Но присутствия духа не потерял, мысленно прикинул расстояние сначала до одной удавьей пасти, потом - до другой. Ближайшая ковырялась грязным ногтем в зубах и заговорщицки подмигивала: мол, не тяни, шамонис, соглашайся!
   - Шамонис - ялдык! Усе путем, браток!
   Гениальные мысли озаряют по-разному.
   Менделеву, например, приснилась таблица элементов, Ньютона треснула по темечку наливное яблочко, отца Григория сподвигнул грязный палец вождя.
   На корявый перст его превосходительства Пуза, деловито пожужжав, уселась с вполне прозаическими намерениями чего-нибудь вкусить иномирское насекомое, подходящих явно песьих кондиций.
   -Руби, руби идолов в капусту! Благославляю на сей тяжкий подвиг!- воскликнул Григорий Адреевич, торопливо оформляя промелькунувшую идейку в план работы. - Будут вам мухи, песьи, кошачьи, навозные. Специально для вас, оглоедов, вымолю.
   Он чуточку лукавил. Молитвы и поклоны в его созревающем плане носили вспомогательный характер.
   Какой продукт уважают мухи?
   На что они бросаются с особым энтузиазмом и доводят себя до коллективного экстаза?
   Дети уверены - варенье. Малиновое, вишневое, абрикосовое.
   У санитарных врачей иная точка зрения.
   И мухи ее с восторгом разделяют: нет ничего привлекательнее свеженького навоза.
   План создания чуда был прост. И выполним на девяносто пять процентов.
   Достаточно набросать по всему городищу побольше лакомной приманки и мушиное нашествие гарантировано, соберется столько насекомых, что хоть ложкой их черпай, как овсяной кисель. Пять процентов риска - это скудость племенных навозных запасов. Домашнюю скотину гоминоиды, промышляя охотой на дичь, не держали, а места общего пользования вряд ли обеспечат необходимые объемы для плотного покрытия жилой территории кучами по квадратно-гнездовому методу.
   Вся надежда на скрытые резервы.
   На динозавров.
   Аристарх Христофорович накануне жаловался, что навозу там - горы араратские и раскопки лапшовских программок приходится вести в окружении неисчислимого поголовья мух. Воистину, неисчерпаемые запасы и насекомых, и приманки, на века.
   После крещения в иордани следует мобилизовать оглашенных на транспортировку навоза из богатого диплодочьего туалета, координаты которого им известны с точностью до сантиметра. Пусть ударным трудом оправдывают высокое доверие, прокладывают для песьих мух воздушуно-наземную магистраль. Воспитанием лодырей, уклонистов и оппозиционеров-еритиков, отлынивающих от общественно-полезных работ, займется Пузова дубинка.
   А пока...
   Начал действовать напиток настоящих мужчин, подростков и беременных женщин пиво. Напрасно батюшка расчитывал на алкогольную закалку. Используемый для создания паузы в речах кувшин,опустев, превысил дозволенные природой нормы потребления, коварная гоминоидская жидкость тихой сапой проникло в организм и в самый отвественный момент принялась безобразничать на всех группах мышц, влючая серое вещество в черепной коробке.
   - В-вали ял.. ик... дыков... кру.. ик... ши... и... и... ш-шагом м-марш в... ик... купель... и-и-иордан... ик... скую, - скомандовал, поднимаясь, Григорий Андреевич заплетающимся органом речи. - П-по... ик... паримся...И-иде ба-анщик, м-ммасаж...тки, дево... ик...чьки?
   Ранее послушный орган некстати вышел из повиновения и нес безотвественную ахинею. Пастырский взгляд потерял фокусировку, муха на пузовом пальце размножилась вместе с пальцем и самим вождем, число остальных участников пира выросло до размеров малой чингисзхановой орды.
   И словно заштормило в ясную погоду.
   Земля плясала под подошвами.
   Плясали гоминоиды, подлинные и размноженные посредством пива.
   Плясали, раскачиваясь, их хижины-шалаши.
   На пути к купели возникли непреодолимые препядствия. Хотелось прикорнуть у ног деревянного болвана-конкурента и познакомить гостепримных хозяев городища с лучшими образцами российской эстрады, спеть что-нибуть теплое, лирическое из репертуара Аллы Пугачевой: "О-о! Арлекину! Арлекину... есть одна награда..."Пасть так низко не дозволял сан. Да и почетное звание священника-первокрестителя обязывало соблюдать приличия. Он должен быть примером благонравия, если не желает получить вместо дисциплинироанной паствы кодлу буйнопомешанных алкоголиков.
   В борьбе за приличия Григорий Андреевич собрал остатки воли в кулак, отбросил греховные помыслы о заслуженном отдыхе под сенью враждебного кумира, удерживая равновесие в скачущем пространстве, облапил главного племенного истукана и сделал вид, что пытается его завалить для удобной разделки на дрова.
   Истукан не шелохнулся, схватка в партере его не устраивала. Вцепившийся в него батюшка, обретший точку опоры, на падении не настаивал, опасаясь не за себе, не за собственное здоровье, а за доверенную миссию: бревно могло придавить с летальным исходом. Поединок продолжился в верхней стойке.
   По каким-то своим тактическим соображениям, гоминоиды за божка не вступились, зато визжали, гукали, свистели, хлопали в ладоши и слаженно выкрикивали нечто похожее на: "Шайбу! Шайбу!". Или - " в шайбу"? Видно, культурная жизнь в племени не баловала их зрелищными мероприятиями и они искренне рады любому развлечению - и внеочередной пьянке, и драке гостя с главным ялдыком. И сопроводили дармовое зрелище продожительными аплодисменами.
   - С-сдаешь... ся, чу-у-у-рбан д-ду-у-бовый, на м-милость Б-божью? О ничь... ей не заик... ик...айся, не соглаш-усь! То-ко кап-ит-ул-яц-ция, - уговаривал соперника Григорий Андреевич, сообразив, что из трех приблазнившихся ему столбов, подлинный тот, который служит опорой телу, другие - плоды воображения, пивной морок.
   Нужда в скорейшей капитуляции была острейшей. Слабоалкогольная жидкость, проскочив сквозь тренированные почки, требовательно искала выход наружу. Уступить ей никак нельзя. Деликатную натуру настоятеля и первокрестителя смущала аудитория, отродясь штанов не носившая и вообще ничего не ведающая об этой важной детали мужского гардероба. "Допился, ирод? Все, сухой закон. До конца миссии - ни капли. Клянусь мощами Иоана Крестителя!"
   Когда нравственные и физические муки достигли апогея, случилось то, отчего внешний и внутренний вид штанов потерял всякую актуальность. Вечерело, и в лучах заходящего солнца под козлиным подбородком истукана сверкнуло нечто чуждое этому миру и простецкому быту гоминоидов. Плоскую коробочку из серебристого металла вроде фольги племенные дизайнеры сочли за украшение, достойное верховного божка, ни мало не озадачиваясь происхождением продукта высоких технологий в их дремучем захолустье. Им, дикарям, что? Подобрали бесхозное имущество, покрутили так и сяк - на блескучей поверхности проявились чьи мутные морды, порычали на них - молчат и кривляютя, полизали - гадость, попробовали на зуб - твердо, и, не найдя практического применения, одарили кумира, чтоб подсобил на охоте и заодно разобрался с подозрительными мордами. Получилось - красиво и, главное, морды куда-то пропали, сбежали, наверное, в страхе, очутившись на чужой божественной шее.
   А вот образованный батюшка озадачился.
   И до такой степени, что потерял контроль над организмом, оросил штаны, столь бережно хранимые им от подобного конфуза. Пораженный находкой, он не вспыхнул, как следовало бы, от стыда, мигом вышел из благочестивого образа непримиримого борца с язычеством, и возжелал совершить поступок достойный неисправимого клептомана. Станцевав на цыпочках па-де-де маленького лебедя, дотянулся до коробочки и попытался ее сковырнуть с кадыка истукана. С разъединственной целью - изъять и вернуть утраченное подлинному владельцу, Гелию Федоровичу Лапше, что российский гражданский кодекс безусловно одобрял. Но гоминоиды пользовались своим кодексом, который по этому поводу гласил: все до чего дотянулись лапы - твое, никакие разночтения, свойственные российской юстиции, не допускались. Лапы племенных ялдыков имели особый юридический статус. Экспроприация заграбастанного ими имущества заменяла гоминоидам фильмы ужасов. Частная собственность, зарегистрированная в языческой небесной канцелярии, была неприкасаема, поскольку возмездие за святотатство превосходило по масштабности и зверству мирное нашествие песьих мух.
   Аплодисменты точно обрезало.
   Батюшка, с упоением отдиравший заветную коробочку, принял тишину за одобрение, удвоил усилия и пропустил стремительный взлет дубины вождя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"