Шёл март 2003. Обычный урок литературы пополнился тем, что учительница, звали её Евгения Ивановна, решила познакомить нас с очень понравившимся ей произведением современной писательницы. На вопрос, кто будет читать, вызвалась одна из девчонок, которая всегда стремилась ответить, или помочь, или куда-то пойти; остальным, наверное, это показалось утомительней, чем просто слушать. Я сидел на своей любимой задней парте среднего ряда, где можно охватить взглядом все действия в классе и где можно чувствовать себя вальяжно и свободно.
Настя взяла книгу, встала по линии прохода между первым и средним рядом, как раз на моем обзоре, и начала читать. Первое впечатление о рассказе было неброским, он казался скучноватым для прочтения в угнетающей обстановке урока. Я посуетился, достал черновик - решил рисовать буду. Потом отвлёкся - показать, что якобы слушаю, прослушал минуту, так и продолжил.
Читающая была простенькой девушкой без мозгов, вкуса и стойкой личности, ей хотелось от жизни того, что хотят все в её глупом положении, - известности, возраста и состоятельности, которых они получают каждый по-своему; она, например, пытается пробиться в отвечающие, пытается быть активной, но, как это чаще всего случается, оказывается простейшей дурой. Распущенные волосы; как мне тогда показалось, тёмные глаза, миленькое детское личико, не установившаяся фигура, остроконечное лицо, мелкий нос, алые губы - простейший вид провинциальной девушки пятнадцати лет.
Сюжет и мысли слышимого мною рассказа были сухими и не актуальными; больше всего я увлёкся голосом и речью Насти. Как бы то ни было, написанное в книге не несёт речевых ошибок, тафталогии и словесного поноса. Потрясающая чёткость звуков, вылетавших из её рта, выбор паузы, красивые слова заставили примкнуть к неинтересной личности девушки. Подобное восхищало и по-своему щекотало жилки желаний. Раньше не было со мной такого, чтобы кто-то щупал речью мои чувства, и это до крайности меня удивило. Какая-то наивная Корпускина Настя, которая меня нисколько не привлекала и даже отталкивала, сейчас возбуждает своим голосом и монологом? Даже речь не ей написана, что за бред? Но, не управляемая душа стремилась принимать это больше и больше, я повиновался. Слышать слова, в которых красиво не содержание, а очертание, слышать приятный, молодой и пробегающий по тебе нежным резонансом голос, в котором тверда и тут же мила каждая нота, слышать глубокий образ и ум читающего человека; видеть хозяйкой всего этого глупенькую, молоденькую девочку - вместе образовывало недоразумение, не желанное к бытию. С каждым разом я всё больше расплывался под звуками и уже хотел заткнуть уши да закрыть глаза, но прозвенел звонок, после которого искоса слушал каждую красивую девушку ещё несколько дней, а потом бросил это из-за того, что отвлекало.
9 апреля 2003
-2-
То ли это был январь, то ли февраль, память моя не оказывает иногда мне услуг. Тем не менее, зима 2003. Мне нужно было сходить к одной близкой подруге и забрать у неё книжку (не скажу какую). После школы, покушав, отдохнув, со свежими силами я вышел на улицу, достал сигарету и с покоем на душе пошёл к Марии. Улицы Калининграда, как и других городов России, задавали всё время один вопрос: "Где тут порядок и городская, цивилизованная жизнь". Отвечаю, у нас сбитые идеалы, нам нужны скорее свобода, уют, и естественность, нежели порядок и набитая обстановка. Вот и всё, что нужно, чтобы описать то, где я шёл минут шесть.
- Приветик, - написали Машкины губы на воздухе, и я услышал звук.
- Здравствуй, - мило улыбаюсь. - Помнишь, я тебе книжечку такую светло-коричневую давал? - показываю пальцами форму предмета.
- Да.
- Надеюсь, ты понимаешь, почему видишь меня?
- Да. Заходи, не стесняйся; всё равно нет никого, - заманивает руками к себе в квартиру.
Пришлось повиноваться.
- Ну если настаиваешь, так уж и быть, зайду, - тогдашний день прошёл чересчур гладко, и поэтому речь моя отдавала странностями.
- Раздевайся. Посидишь со мной на кухне, я поем, напою тебя чаем, поболтаем, а то мне скучно, - Маша тогда слегка приболела и сидела уже три дня дома.
- Угу..., - пошёл в кухню. - Чем болеешь, чем лечишься?
- Да простуда какая-нибудь, температура, сопли, кашель; в общем, бред. Сижу дома, помыться никак не могу, ещё чего-то не могу - нельзя; ты хоть зашёл и в школу не надо.
- А что кроме меня никого не было?
- А кому надо просто заходить, ты же вот за книгой пришёл. Ну да ладно, чай, кофе?
- Кофе.
- Сколько; а то были такие, что удивлялись размерам кружки, которую я ставила им под нос? - показывает кружки.
- Ту вон, синюю.
- Кстати, ты слышал, что Игорь мой отвалил?
- Нет.
- На сахар, на печенье, на конфеты. Так вот, звонит он мне...
Не будем о том, что случилось между Игорем и Машкой, будем о заманчивом. Иногда я спрашиваю себя, кто создал такую девушку, как она, кто присвоил ей все её достоинства? Потрясающие движения, направленные в сторону, но трогающие тебя; мимика и лицо, не красивое, а одурманивающее, набирали обороты в самые нужные моменты и делали своё дело; речь, содержавшая много грубостей и мата, могла бросить то, что ни каждый решится сказать противоположному полу, да и вообще сказать; откровенность, распахнутая душа и сознание, которое частенько прихватывало многое для себя. Некоторые её слова, шуточные намёки расшевеливали сухость любого, и у того глупо текли слюнки; рассказы о том, что она с кем-то переспала, что она не может помыться, что ей нравятся вот такие трусы, а не такие, что она упилась в хлам и заблевала всю квартиру, все её высказывания - восхитительно. Но услышь я такое от другой девушки - разочаровался бы в том, что такие есть. Прекрасная душа пятнадцатилетнего ребёнка, которая ещё нежна и аккуратна, устаивается женскими принципами и женским мышлением; порхание мыслей с одной ветки на другую, их игра друг с другом шевелит живое; жесткость, кажущаяся не настоящей, а паразитирующей, распространяет повиновение и готовность ловить подобные поля - вот и все авторские права на подобное, интерес и возбуждение к которым обычно сопровождается тремя явлениями: не хочется, хочется, не знаю. Удивительно, но мне дали возможность близко знать гениев своеобразной красоты.
9-10 апреля 2003
-3-
Воздержусь от описания упругой попки, форменной груди и прекрасного личика некой персоны.
9-10 апреля 2003
-4-
Однажды нам с Кириллом выпало поехать к нему на дачу навестить бабульку и отвести ей продуктов. Было утро, поэтому с горем пополам прохладно. А стоял уморительный июль, и солнце жарило кожу словно в печи. Поезд заклинило как раз перед станцией, где надо было выходить, нам даже лучше - можно прогуляться по тихому сосновому бору, порадоваться девственной природой и ярко голубым налитым зрелостью небом. Идти предстояло шесть километров после поворота, до которого было ещё метров семьсот, мы естественно на судьбу не обиделись и пошли. Не раз потом туда ещё приезжали, чтобы погулять так, как это было тогда.
Размашистые шаги природы, редко выстраивающие коричневые стволы сосен; деревянная от жары трава тусклого жёлтого вперемешку с зелёным цвета; плавающие облака, словно сборище легких, белесых и пенистых мозгов, изучающих всё и всех из-под далёкого небосвода; запах горелого воздуха и растительности, перемешанный с качественным и насыщенным ароматом деревьев; ветерок с молекулами желанной и чистой воды, наполненный концентратом с залива, который пока ещё не проступал своей синевой из-за могучего лесного массива; железный вид рельс, покрытых каплями ржавчины от утренней росы, со шпалами и мазутом, изредка проступавшим на колючках и грубой траве вокруг колеи; стрекотание, радость кузнечиков и живого вокруг нас - того, чего так много в каждом кубическом сантиметре окружающей среды, и того, что иногда сильнее и умнее нас; родимая земля под ногами, усыпанная пылью и песком вместе с органикой, которые прикрывали густой черный отлив гумуса и выжженную серость; жестокое солнце, которому вряд ли интересно, что мы иногда о нём думаем; небо, где оно сверкает и одаряет нас своими подчас живительными лучами, мучнисто-голубое, вымытое природой до изнуряющего блеска; то, непостижимое воображением, состояние души человека, находящегося в этом безответном раю; всё, что так прекрасно и удивительно; возбуждало сильнее, чем какая-нибудь мелочь человеческого существования, которому не понять, что мы созданы природой и обязаны ей всеми своими чувствами. Пусть я ошибаюсь, когда говорю, что человек для человека имеет самое большое значение, но в том, что природа иногда забирает все чувства, кроме любви к себе, попрошу не упрекать.
Мы шли дальше по редевшему ближе к железнодорожному полотну лесу, Кирилл бегал вокруг деревьев, подбирал ветки и изредка орал от радости, я смотрел вокруг, снял шлепанцы и пошёл по песчаной полоске возле низкого-низкого кустарника. Песок был теплый, не успевший раскалиться, приятный и крупный, дорожка из него закончилась, и я вернулся по ней назад. Настолько были раздражены мои ощущения. Прейдя на дачу, мы покушали и в самый разгар солнцепёка пошли купаться в залив. Нет слов - только чувственная память. Потом в лес, гулять и жечь костёр.
Воздух был пережарен и жутко чист, с воды дуло лёгким ветерком. Набрав веток, которые все были сухими, мы выискали песчаную ямку округлой формы, наложили их туда, достали взятые с собой колбасу и яблоки и приступили к жарке. Сидели на земле, теплой, как пол с подогревом, смотрели на птиц, растительность, ели свою не многочисленную пищу. И ничего цивилизованного не требовалось, ни телевизора, ни компьютера, ни музыки, которой и так в лесу отбавляй, ни стульев, ни диванов, ничего.
Уезжать не хотелось, поэтому, сообщив о ночёвке по мобильнику, оставленному бабке на даче, мы остались в своеобразном санатории. Купания ночью под присмотром громадного количества звёзд, от которых на небе, по-моему, не осталось места, ночные гуляния по лесу с выбросом адреналина в кровь, тишайший из всех сон. Можно услышать шёпот под окном, который при нормальных условиях не слышан с нескольких сантиметров, я, например, услышал то, чего никогда не слышал - тишину. Ощущение запаха ночи, пустого, но со своими тонкостями и оттенками. Атмосфера такой жизни была на подходе к идеальной. После этого уверенность в том, что природа - величайший подарок человечеству ею самой, не может не брезжить из вашей души.
9-10 апреля 2003
-5-
Были мы как-то у Лёши на посиделках в мужской компании, на разговорах о высоком. Болтали минут двадцать, потом пошли из кухни в его комнату. Там, как всегда, сидел кот Банан (за желтоватый цвет и изогнутый позвоночник), который представлялся аристократичным и важным, как иностранные политики. Одним из немногих предметов, которые его развлекали, был колпачок от фломастера с крашеными кусочками полиэтилена, приделанный к капроновой нитке. Я взял его и кинул на пол, потреся в воздухе, Банан насторожился, прижался к стулу и начал водить глазами за игрушкой, которую дёргали из стороны в сторону. Потом спрыгнул и, крадучись, пополз к цели, медленно выставляя вперёд свои, наверное, затёкшие лапы; он словно был уверен, что мы не замечаем его движений и финтов. Я поднёс Осьминожку (так Лёша называл игрушку) к носу кота, тот остановился, приподнялся и выставил лапу с убранными когтями, пытаясь ударить или подтащить к себе любимое развлечение.
Эта игра цветущей жизни с раздражителем была наивной, но заманчивой. Я смотрел и пытливо изучал каждое движение Банана. Все они казались совершенными и в то же время бестактными; плоть, которая металась взад и вперёд была частью всей земной сущности, и это создавало некую особенность в том, что я видел.
Густые леса, маленькие кустики, рой пчёл, одинокие комары, рыбы большие и маленькие, волки, медведи, слоны, множество птиц, ящерицы и змеи, лягушки, черепахи, бактерии и вирусы, червячки и жучки, человек - жизнь. Порядком, многое вокруг меня, как и я сам, часть живой природы; того что радует глаз и блещет полнотою и смыслом существования. Это не банальный протон или электрон, это не серый камень и не жёсткий металл - это машина, которая не только строит и ездит, но и создаёт, совершенствует. Всяческий писк птицы или мяуканье кошки, жажда голода у льва или тигра, страх зайца перед волком, любовь щенка к матери и желание к размножению у всех вышеперечисленных, любой идеализированный некоторой силой закон, который относителен и витает над нашим симбиозом, совершают скользкий зацеп сумбурных и нейтральных элементов абсолютного реализма. И создаётся жизнь рядом с уже существующей жизнью, так же, как возник интерес у меня к Банану. Эволюция и взаимосвязь, кипение восторга и наплыва радости, заманчивость и любопытство, инстинкты и мышление, случайности и закономерности, броски и падения, вера и сомнения, отменный эгоизм и понимание - понятия, которые неотделимы от философского мировоззрения, а некоторые просто не существуют без жизни. Вы вряд ли откажетесь слышать такие слова и вряд ли станете говорить, что после смерти все равны, все из банальных протонов и электронов.
Стоит понять простую истину о плоти и крови (моя душа - труднейший рефлекс, который просто может эволюционировать с большой скоростью, а моё тело - труднейший источник питания столь сложной души) и складывается ощущение равенства людей и таких, как кот Банан. Прекрасность того, кто есть живые, их удивительность, разнообразность, мелкое и огромное великолепие ласкают... Скажите кого они ласкают, если мы и есть они?!
22-23 апреля 2003
-6-
Иллюзии, секундные потоки несвязанных и глупых мыслей, фильмы, музыка, компьютерные игры, сон, то, что фактически относит нас в параллельный мир - основной отдых человека, который подчас превращается в объект стремления. Каждый, приходя домой после хоть какого-нибудь дня действий, садится или ложится читать, смотреть, играть, слушать, мечтать; это необходимо и свойственно любому, только выражается по-разному.
Вот и я, иногда возвращаюсь домой после школы или улицы и сажусь писать то, что надеюсь, будет хоть кем-то прочитано. Есть многие развлечения, чьи, казалось бы, мимолётные силы притяжения, становятся постоянными на несколько часов и даже суток. И жизнь - своеобразный отдых, неизвестно от чего. Одни люди считают, что существенные стороны отдыха должны проявляться в работе. Да, но только в понравившейся работе. Другие люди пользуют химические отвлечения, такие как сигареты, алкоголь или наркотики. Все правы, все должны делать то, что им хочется в данную минуту, только помните о себе в будущем и об окружающих.
Каждая, не принадлежащая мне страница моего бытия, по-своему интересная и заманчивая, создаёт какую-то минуту в жизни, где чувствуется радость и восторг, где не существует материального окружения, которое частенько изживает себя. Возможность создать себе такие отрезки существования - огромная возможность. Я чаще возбуждаюсь от мелочи в фантастическом мире, нежели от мелочей реальности; есть какая-то могучая сила в других мирах, способная разрушить настоящие влияния. Почему многие заворачивают свои вопросы в сторону ехидства и неодобрения к отдыху другого; говорят, что не было от чего устать? Мне часто приходилось слышать и излагать подобное, но до сих пор не приходилось понять столь противную зависть друг перед другом. Неужели, человек не устаёт просто от жизни, от рядом стоящего, от света, солнца, города? Неужели, наслаждение и отвлечение одного, о котором "другой" просто не догадывается, заставляет другого вредничать и мучить сознание "одного"? Радуйтесь тому, что сосед не умер. И не бросайтесь в крайность, думая о том, что я говорю о тех, кто просто ничего не делает. Живучесть многих, их целеустремлённость и душевный настрой непосредственно зависят от тех минут иллюзий, которые ими создаются, - мыслей о лучшем и вида того, что хочется.
Кажется, что я говорю здесь о том, что человек, бодрствуя, никогда не отдыхает так, как предполагает это понятие. Да, наверное, это так, ведь он никогда бы не был собой, не считай этого. А если так происходит, то человек перестал быть душой и телом - превратился в часть "Мёртвых душ".
2-3 мая 2003
-7-
Мы люди склонны к собственным - чувственным раздражителям так же, как и любая материя к физическим или химическим. Они бывают плохие, хорошие, неудавшиеся, незакончившиеся, а бывают возбуждающими. Наверное, глупый и мелкий человек здесь же скажет что-либо о животной любви и привлекающей красоте. Нормально мыслящий человек, уберите от него глупых, но нужных, подумает несколько о другом; но иногда и у меня случается быть глупцом, пошлым и безнравственным, поймите. Восхищаются не только лицом, грудями и другими частями тела, но ещё и живому явлению. Каждому, по совершенно естественной причине, свойственно своё, любимое. Здесь описана часть из того, что, на мой взгляд, интересней другого. Часто восхищаясь мелкому процессу будь то духовной, будь то реальной жизни, я готов выпрыгнуть из себя и взорваться радостью, высасывающей смех. Не спорьте, что с вами такого никогда, не было - вы просто не придали этому значения или забыли; а теперь вспомните ваши любимые моменты мыслей и жизни и возбудитесь так, как это было тогда.