In memoriam

Светлой памяти Елены Козловой

Мы мечтали о Южной Америке -
а катались в нищенский Крым,
хохотали там до истерики
над лихим стихоплётством своим,
жгли костры и варили супчики,
сотрапезничая среди скал
вдалеке от курортной публики,
как капризные звёзды Ла Скал.
Рифмовали влёт что ни попадя,
дуэлянтствуя в буриме,
пародируя оды и проповеди,
Кастанеду и Мериме.
Нам казалась роскошью ряженка,
мы творог величали "си-ир"
и прозвали "кельей монашенки"
утопавший в розах сортир.

Ах, какие мы были счастливые
- словно птицы, что вместо гнёзд
смотрят сны в колыбелях ивовых,
серебристых от света звёзд.
Нас будили нещадно рано
посвист ласточек, крик петуха,
баритон вожака-барана
и сумбурный клич индюка,
детский крик (две девчонки с мальчишкой,
а при них -Марь Петровна да дед),
лай собак (помнишь рыжего Мишку?
Рекордсмен! Двадцать с лишним лет!),

Мы себя ощущали девчонками
и гляделись ещё хоть куда,
в тех Америках нам вдогонку бы
восклицали бы - "Ах, красота!",
только нам бесшабашная вольность
всех соблазнов была милей,
мы ценили в тряпках прикольность,
дефилируя вдоль аллей
с рюкзаками, пропахшими дымом,
и в кроссовках, стоптанных в хлам,
против тока толпы и мимо
расфуфыренных южных дам. 
Ты сражала их взглядом пумы
и индейской гривой волос,
отщепенка, дочь Монтесумы,
чьё наследство - вигвам да пёс.
Пожирателям чебуреков
чуждым был твой нездешний дух:
мудрость майя, храбрость ацтеков,
кровью писанный "Пополь-Вух".
Что манило тебя в те джунгли,
что вменяло хранить тот храм,
если истина жгла как угли,
и пожар угрожал царям?..

Смех спасал нас от вящего пафоса,
превращая жуть в карнавал.
Мы неслись на дощечке под парусом,
оседлав нарастающий вал.
Он срыгнул нас, помяв для острастки,
на бетонные плиты Москвы.
Там мы были две юных пиратки.
Здесь мы словно бы смладу мертвы.

Ты теперь оттрудилась, отпела,
отлюбила людей и зверей,
и душа как Кетцаль улетела
в щёлку из приоткрытых дверей.
Где ты ныне, подруга земная,
чей язык признала за свой
и к какому приписана раю -
я не знаю. Но помню живой.


14 октября 2016