- Все такие синие, с красными полосками, желтенькими капельками с зеленым отливом.. - пропел себе под нос.
- Красивые.. - заметила жена, - ты бы еще Фуке добавил, те, что с перламутром, все-таки важный день..
- Да, не каждый год удается такой урожай! Вот ты подумай, сколько в прошлом году мальчиков было?
- Нисколько.. - озабоченно ответила она, поглядывая себе под ногти..
- А в позапрошлом?, А двенадцать назад? Только девочки, да девочки! - он сокрушительно ударил кулаком о косяк.. - Мы вырождаемся, если ничего не произойдет.. Нужно чудо!
Жена поправила ему перья, принесла с кухни полотенце и вытерла накопившийся между складок на лице пот.
- Нисколько.. - В его устах это прозвучало как-то безысходно, хотя, в глубине души были мысли и пооптимистичнее. Ну, в конце - концов, сегодня настоящий праздник в городе, уж не знаю, как в других, но здесь его отметят с пафосом! Приедет сам вице-король!! Гуляния, музыка, танцы, а еще его, как "Первого принимателя дитя" наградят премией! А кто, собственно говоря, кроме него сможет принять ребенка из утробы? Вот то-то же! Значение эти роды имеют поистине великое..
Вот вспомнить, хотя бы этот переворот, что 75 лет назад случился! А все из-за чего? Только мужчины могут занимать трон, ибо сказано в писании ".. не забывай великого владыку, ибо лишь в его уста и мысли я вложу истину! И оставь женщину заботиться о нем, ибо это ее честь.." и подпись была.
Так вот, а женщин еще тогда рождалось в империи в тысячу раз больше, мужики нонче редкость, хотя, говорят, в незапамятные времена было лучше, но и тогда мужиков не хватало..
До города было рукой подать, всего четыре часа по пересеченной местности, с запряженным халитом, и он будет там. Потом отдохнет, примет ванну и можно будет идти к роженице. Он обернулся, поцеловал жену в губы смазывающим движением, пригладил редкие волосы на затылке, повернулся, подвязывая кушак и открыл своей шестипалой рукой тяжелую входную дверь..
В лицо дуванул мерзкий скользящий ветер, холодом осклабив голодные нечищеные зубы. Снега сегодня не было, небо было чистым и слегка прозрачным, настолько, чтобы можно было на высоте гор увидеть просвечивающиеся сквозь лучезарный небесно-голубой полог маленькие хрусталики-слезинки звезд. Созвездий днем, конечно, было не узнать.. Подбежал обрадованный конюх, с разорванной верхней губой и пролепетал что "шхатина хатофа". Эта губа была его достопримечательностью - как бы он не хотел, получалось, что он всегда улыбался..
В дверях стояла жена, глядя в его меховую спину, где на горбе, переливаясь, покачивались перья.
- Квилт, - позвала она, - будь осторожен.
Он остановился, обернулся, и сказал:
- Я пришлю сову, когда все будет закончено, чтобы ты смогла приехать и порадоваться вместе со мной. У них еще должна остаться пара штук, а если нет, то курьер приедет сегодня же и заберет наших. С этим он вскочил в седло, расположенное между двумя горбами шестиногого животного, взял у конюха хлыст и, подтрунивая, направился к воротам. Конюх, несясь впереди, раскрыл их с тихим скрипом, утонувшим в небе, и отскочил в сторону под двухметровый вал забора, и Квилт увидел в расшеперенные прорези ворот прекрасный город, распластавшийся, словно медуза, в складках гор. И дороги увидел, что, словно нити гарпуна, врезались в толстую кожу ограждавших город стен.
- Восемь дорог.. Восемь дорог для такого маленького города, и восемь ворот. И не центр, и не столица, зачем ему так много. Хотя..
Под мерное постукивание копыт и шуршание меховых складок халита, в такт движению, его голова покачивалась, и он жадно впивался глазами, подернутыми синеватой дымкой мутности, в уже тысячу раз виденные и до боли знакомые предметы, пытаясь найти или уловить в них что-нибудь до сих пор невиданное. Дом скрылся за вмурованными в скалу камнями. Поворот, еще поворот, и только эфемерная струйка дыма, рваными клочьями разбредающаяся вверх и вниз по склону, давала ему стопроцентный ориентир. Но он не оборачивался, спускаясь по серпантину.
Времени было много, а наблюдать за улетающими в пустоту камнями, соскальзывающими под порывами ветра с дороги, ему уже опостылело за свои восемьдесят с лихом лет. Решил задремать, обернув накидку вокруг шеи, скрестив руки и зажав ладошки под мышками, он закрыл глаза, подставив веки, крашенные синими блестками, так модными в этом сезоне, солнцу, отражающемуся от снежных вкраплений. Его разбудил шум. Шум, надвигающийся откуда-то спереди и сбоку, слева. Шум текущих по дорогам в своих деревянных покорёженных телегах, фермеров, скарбников, скорняков, продавцов всякой снеди, утвари и просто захудалых путешественников, тянущихся по зову события. И все, или почти все - женщины.
А его, Квилта, как почетного гостя и уважаемого человека, путь лежал дальше, по кольцевой, окружающей стены, к Восьмым воротам, богато украшенным, с мощеной мрамором дорогой для важных, особо важных и очень- очень важных персон. Там его ждала процессия из пяти женщин, двух девушек и трех старейшин города. Вот всегда так, каждый раз он спускался с гор из своего жилища сюда, вниз, к третьим воротам, где шли торговки, которые даже не украшали свой горб, пересекал ее и шел по кольцевой, мощеной белым камнем к Восьмым, к Восьмым, к Восьмым.. Он достал посох с зеленым венком, поднял его, чтобы все занимающие проход расступились, пропуская его, и начал изучать наряды шествующих сгорбленных фигур. Только путешественницы, да считанные путешественники, которых можно было всегда узнать, уже на дороге вставляли в прорези камзолов в бархатных с фиолетовым отливом, сшитых специально для таких вот дней, изумительные перья, выигранные, купленные или украденные где-то раньше. Остальные же были одеты, как и подобает крестьянам, в единственную одежду для всех времен года.
Следующие ворота были Вторые. Здесь, как и полагалось, по дороге пересекавшей кольцевую, ехали на кильчах, халиках и друтах различного рода рыцари, воины и мелкого пошиба князья да бароны.. И как только не украшали они свой горб: там были и корзины с цветами, и плетеные из ореховой смолы фигуры божеств, и выкованные из волос Сикуры золотого цвета чудеса древности, символизирующие давно потерянные и оставшиеся только в храмах да на наскальных рисунках во дворцах былые достижения, и, конечно же, перья. Подняв посох, он, не мешкая, пересек эту реку богатства, сопровождаемый взглядами, исполненными уважения. Пересек стремительно мелевшую реку..
Первые же ворота, с прилегаемой к ней дорогой, узкой, в мраморе, бегущей по равнине к далекой столице, предназначались для королевских особ. Чтобы пересечь её, даже пустую, приходилось останавливаться, спешиваться, и переводить животное под уздцы, и только потом продолжать путь. Эти ворота были украшены короной, сложенной мастерами из самоцветных камней, за горсть которых можно было купить весь город.
Восьмые ворота уже ждали его. В щели приотворенных створок виднелись красные глаза слуг. Дорога было простой. А вот ворота черными, строгими, с мраморными фигурами исполинских размеров, почти во всю высоту стены, держащимися одной рукой, что ближе к воротам, за мечи, висящие на поясах, а в другой поднимали чаши с горящим в них масляным огнем. Как только он ступил на дорогу, ворота раскрылись полностью и из них вылилась толпа встречающих его..
- Воды отошли, воды, - Кричали по коридору и слова неслись, отражаясь от стен и влетая в открытые дверные проёмы, окна, к внимающим их ушам..
В дверь к Квилту забарабанили, громко, настойчиво. Меж тем в воздухе еще витал недавний крик. Квилт уже давно закончил все приготовления, а сейчас умиленно, как и подобает старому профессионалу, вспоминал радужную встречу, устроенную в честь его приезда. Из памяти всплыло лицо главного старейшины города, что со счастливой улыбкой на устах в окружении прислужниц первым склонился в глубоком, исполненном уважения поклоне.