Моя история весьма проста. Банальна и глупа. И при этом удивительна... Моя судьба была предрешена ещё до моего рождения. Нет, не родителями, не временем, не предназначением. Им. Тем, кому я улыбаюсь каждый день. Тем, кто может одним только словом изменить всё. Тем, кто постоянно погружён в работу. Тем, кто безмятежен только во сне...
По сути, я всё свое время проводила, играя в прятки со своей планидой, так что история моей жизни займёт немного времени. Кому-то может показаться, что она была насыщена событиями и проблемами, что она насквозь лжива и неправильна... что мне стоит заткнуться и отдохнуть, а лучше - попробовать вылечится... Я не буду спорить. Я почти ничего не помню, а то, что осталось в моей памяти почти не вызывает эмоций. Наверное, постепенно и эти крохи воспоминаний исчезнут, растворятся в мирной суматохе дней, размеренной и скоротечной.
Всё началось ещё в детстве. Так неожиданно и жестоко. Я всегда была не в самых лучших отношениях с людьми вокруг. На меня без причины ругались, безосновательно наказывали, я частенько отхватывала порции серьёзных тумаков от взрослых и откровенных издевательств от сверстников. Ну, как мелкие иголки в еде, кнопки в обуви, спрятанные или испорченные вещи, одежда, клевета и оскорбления. Меня часто запирали в шкафах и туалетах, избивали и шантажировали, подставляли и запугивали... при этом никто из моего окружения - даже мимолётного - не мог пройти мимо меня, просто проигнорировать. Я как будто притягивала неприятных личностей и неудачи. Даже родители... наверное, я им мешала. Со мной никогда никто не сидел, не играл. Вот бить, хоть и, как оказалось, вполсилы, и честить на чём свет стоит - это да. Каждый день, стоило им только меня увидеть, по серьёзному или мелочному поводу, а то и вообще без него. Порой я даже удивлялась, как я вообще смогла дожить до мыслящего возраста при столь, мягко говоря, пренебрежительном отношении.
И, по-моему, нет ничего удивительного в том, что я считала себя ненужной этому миру. Только вот эти мысли слишком рано пришли в мою голову. Нет, не об этом должны думать дети, совсем не об этом. Но я хотела спокойствия, чтобы всё вокруг исчезло, чтобы это прекратилось... и эти мысли были словно не мои. Тогда я этого не понимала. Сейчас меня это не волнует.
За домом, возле реки, был обрыв. Глубокий и крутой настолько, что уже который год велись разговоры о его засыпке. Туда редко, кто приходил, этот яр пользовался дурной славой. И цель приходивших сюда была всегда одной и той же... Место пустовало, и те редкие гости быстро покидали его. Однако, когда пришла туда я, вопреки всем ожиданиям, пустым это место я не застала.
Местность была дикая, поросшая редкой травой и кустарниками. Беспорядочно росли уродливо изогнутые деревья. Дорожек и тропинок не было и в помине: протаптывать их здесь было некому. Я шла по грязи, особо не заботясь о чистоте и без того замызганной старой обуви и потёртых штанов. Лил дождь. Моя одежда и коротенькие каштановые волосы вымокли, с меня ручьём текла вода и она же беспрестанно лилась с неба. Ветер дул невероятно сильный, мне было тяжело идти, пару раз я даже падала, сбитая с ног. Но я шла. Моё решение... оно было правильным, я ощущала это. Нет, меня словно околдовали. Я была словно кукла, слепо следующая воле колдуна... К тому времени, как я подошла к обрыву, солнце уже почти закатилось, и предметы начала постепенно съедать приближающаяся ночь.
А потом я увидела его. Когда мой взгляд выделил его фигуру в светло-голубых сумерках, я подумала, что уже умерла и попала в сказку, где обитают рыцари, ведьмы, маги и разные мифические существа, и он - один из них. Он был другим, не таким, как люди... я почувствовала это чем-то в глубине своего существа, и почему-то, может быть, именно поэтому, ощутила к нему беспричинное доверие. Слишком необычно было происходящее.
Весь в чёрном, он стоял неподвижно, словно статуя. Руки сложены лодочкой, будто в молитве. Длинные, вышитые бордовой нитью рукава кафтана нещадно трепал ветер. Короткие чёрные волосы прилипли к лицу. Мальчик был худ, но физически развит; его рост и телосложение изумляли, как и совершенные линии его лица. Глаза его были закрыты, а губы медленно шевелились. Я прислушалась, силясь услышать то, что скрывал в своих умиротворяющих звуках дождь, и смогла разобрать плавную мелодию, выводимую этим низковатым для его лет голосом, неожиданно глубоким и мягким. Он пел. Но что? Этого я не могла разобрать, как ни старалась.
Я подошла поближе. Голос стал слышен лучше, теперь он, как казалось, заглушал этот ливень, наполнял собой всё окружающее пространство, разливаясь в воздухе мягкой волной... Я села на поваленное дерево, что было совсем рядом с этим дивным существом. Я слушала, забыв, зачем я сюда пришла, чего желала, что беспокоило. Возможно, будь я постарше, меня бы заинтересовало, что он здесь делает - совершенно один - так поздно. Это место было не для детей. Но тогда я просто слушала, смотря куда-то далеко-далеко... всматриваясь во что-то неизвестное и неопределённое... Вдруг песня прервалась. А я всё сидела и не могла стряхнуть того наваждения. Наверное, так поют сирены...
Дождь усиливался. Ветер становился всё злее и холоднее.
Я очнулась, когда кто-то невесомо коснулся моих рук. Заторможено вздрогнув, я повернулась, чтобы увидеть стоящего позади мальчика. Его взгляд был странен, словно он сомневался в чём-то, однако я отметила это краем сознания. Точно также я не заметила его кафтана, накинутого им мне на плечи. Я смотрела ему в глаза. Они были разного цвета: один ярко-ярко голубой - из него, казалось, струилось едва видимое сияние, - второй, наоборот, чёрный, пугающий своей бездонностью и глубиной, и оба поражали своей насыщенностью цвета. Из-за этого мальчик казался странным, чудаковатым, даже ненормальным, будучи при этом невероятно красивым. Я понимала это, но воспринималась эта действительность плохо. Отчего-то казалось, что эта встреча, что этот мальчик... особенны. Я не ощущала ни страха, ни ожидания обычных издевательств, только необоснованное, ничем не ограниченное доверие.
Он смотрел на меня и грустно улыбался, как улыбаются старым знакомым, добрым друзьям. От его испытывающего, не по годам тяжёлого, взгляда становилось не по себе.
-Тебе понравилась моя песня? - то ли спрашивая, то ли утверждая, вымолвил он.
Отчего-то мне показалось, что это всё-таки был вопрос, поэтому я кивнула. Улыбка стала более радостной, будто ему вдруг стало весело от того, что смог доставить мне удовольствие. Я улыбнулась в ответ, показывая, что мне на самом деле понравилась дивная мелодия.
-Здесь опасно, - он резко и громко оборвал мои неторопливо текущие мысли. - Иди лучше домой. И пообещай, что больше сюда не придёшь. Ты ведь послушная девочка, не так ли? Беги домой, - только сейчас я заметила, что этот ребёнок был старше меня. Он был почти подростком, я же ещё ходила в младшую школу.
Я, словно зачарованная, кивнула. Почему-то я не могла сопротивляться этому недетскому взгляду, этому повелительному голосу. И он будто бы знал это, настолько уверенным он был в своих действиях. Словно не оставлял мне другого выбора, отличного от подчинения. Будь я взрослой, я бы скорее всего подумала, что он избалован богатыми родителями, и была бы в чём-то права. Но тогда...
Я кивнула, прошептала слова благодарности и прощения и побежала со всех ног домой. В ботиночках хлюпала вода. Одежда прилипла к телу. Рукава подаренного кафтана волочились по грязи... А дома меня ожидала не волнующаяся мама и обеспокоенный отец, но серьёзнейшая трёпка за то, что разбудила родителей своим поздним приходом... А кафтан родители выбросили на следующее же утро.
Днём мне уже казалось, что всё произошедшее было сном. Всё было неясно, мутно, расплывчато. Будто не со мной, будто не вчера... Но его лицо, его яркие живые глаза я помнила чётко. Единственная деталь, намертво закрепившаяся в моей памяти. Через некоторое время и бесчисленные попытки я, не смотря на своё абсолютное неумение рисовать, смогла воспроизвести это лицо на бумаге, и с того момента часто любовалась им. Как фанатка, глазеющая на своего кумира.
Но этот случай был только началом. Дальше было гораздо хуже. Кошмар моей жизни только начинался.
Эта неясная тяга к самоубийству отошла, отступила, оставив меня в относительном спокойствии на несколько лет. Однако лишь затем, чтобы вновь вернуться. Когда я была совсем маленькой, я плохо осознавала свои поступки. Было только смутное понимание, что это делать нельзя, но сопротивляться чему-то, что было во много раз сильнее моей воли, я не только не могла, но даже и не пыталась. Сейчас же всё было иначе. Иначе... и точно также. От моего желания ничего не зависело. Эти мысли поглощали всё моё внимание, он выпивали из меня силы, энергию, саму жизнь... а сквозь сны прорывалось что-то мерзкое и скользкое.
Я мучилась неделю.
А потом сдалась. Сдалась так же, как делают это уставшие трусливые взрослые и глупые депрессивные подростки.
Но идти вновь на яр было нельзя. Я обещала ему... кому - ему? А существовал ли этот он? Кто знает... Я обещала тем глазам.
Вода в реке оказалась ледяной. Ноябрьской. Вздрагивая всем телом, я медленно побрела глубже, ещё глубже... мои ноги постепенно сковывал этот холод, идти становилось всё труднее... Я услышала голос какого-то мальчишки. Звонкий и высокий, но такой же холодный, как и вода вокруг.
-Если ты собираешься топиться, то не советую. Лучше в тёплой, - довольно-таки нелогично заметил он. В его голосе чувствовалась какая-то странная задумчивая уверенность, но в небесно-голубых ледяных глазах я, обернувшись, обнаружила отчаяние. Видимо, он был готов нести любой бред, лишь бы отвлечь меня.
Он сидел на широком красном покрывале рядом с уютно потрескивающим костерком напротив. На толстой ворсистой ткани обнаружилась связка солёной рыбы, а в трёхлитровой банке рядом плавала живая. Мальчик был бледен, чуть полноват, среднего роста. Светлые волосы были длиннее моих - они почти достигали его плеч, когда мои были на уровне подбородка. Он напоминал... нет, он только казался похожим на него... и сходство это было поразительно... неординарно. Я, ощущая некую фальшь, притворство, растерялась, и слова прозвучали несколько грубо, требовательно:
-Кто ты?
-Это сложный вопрос. На него достаточно проблематично ответить, - уклончиво ответил он. - И не в этом дело. Выйди из реки. Ещё простудишься.
Я из-за невольно возникшего чувства противоречия шагнула назад, уходя глубже в реки. Ноги дрожали и подкашивались. Меня трясло. Парень ощутимо напрягся, на его лишённым эмоций лице отразилась бушевавшая внутри разума паника, но он даже не пошевелился. Будто холод, окутывающий меня, сковывал и его тоже.
-Выходи. Не заставляй меня вытаскивать тебя.
Я сделала ещё один шажочек... и в следующий миг я уже оказалась сидящей возле костра, укутанная в откуда-то взявшееся полотенце, с рыбиной в одной руке и горячим чаем в крышке термоса в другой. Я механически глотала напиток, отрывала куски рыбки, глотала их жадно, не ощущая ни вкуса, ни удовольствия. Я выжила - и это отчего-то пугало, не давало расслабиться, вводило в состояние некого непонятного транса.
-Кто ты? - тупо повторяю свой вопрос.
-Неважно, - отмахивается от меня парень. - Ты кушай, рыбка вкусная. Так ведь?
Заторможено киваю. Вместе с теплом, что дарили мне одеяло, чай и огонь, я понемногу оттаивала, словно что-то внутри просыпалось с глухим сонным ворчанием. Стало неловко. Незнакомец, будто почувствовав моё изменившееся состояние, внимательно посмотрел на меня своими странными пронзительными глазами, отчего возникло ощущение, что меня разобрали на мельчайшие детали, внимательно изучили их, да только собрать - забыли. Неприятное чувство.
Неприятный взгляд.
-Спасибо...
Парень скептически хмыкнул и отвернулся. На его лице промелькнуло на миг удовлетворение, сменившееся на, похоже, обычное для него непроницаемое выражение. Почему-то стало легче. Тишина, витавшая в моей голове, наполнилась звуками: ветер, костёр, вода, дыхание...
Мы сидели до тех пор, пока моя одежда не высохла. За это время он, хоть и показался первоначально неприветливым, выспросил все мои тайны, все аспекты моей жизни. А мне, отвечая на заданный нерешительным тоном вопрос - даже сейчас сомневаюсь, стоило ли его задавать, - рассказал о своей семье. Как выяснилось, тот мальчик с необычными глазами, встреченный мной ранее, был его старшим братом. А ещё у него были младшие братья и заботливые, хоть и шумные, родители... С ним было весело. Он вливался в мои незначительные проблемки так, как будто они были его собственными.
Когда я высохла и успокоилась, он проводил меня до дома, выдавая по пути напутствия обеспокоенным тоном. После я и его перенесла на бумагу, хоть и не так преданно и любовно, не столь старательно и качественно; он также стал для меня тем, кто держал меня в этом мире, моей - пусть и необычайно тонкой и хрупкой - цепью...
Время текло неумолимо. С каждым днём я теряла контроль над происходящим со мной и вокруг меня. Создавалось смутное, неосознанное ощущение, что всё происходящее - не просто так. Не случайность.
Будто от меня всё ещё ничего не зависело.
Дома всё было по-прежнему. Недовольные взгляды, сжатые кулаки, дрожащий от ненависти голос отца, звенящий от гнева и стыда - матери. Было, но неожиданно изменилось. Именно тогда они впервые по-настоящему жестоко меня избили, словно сорвавшиеся с цепи дикие звери, словно почувствовав мою беззащитность и слабость, не щадя своих собственных рук и достоинства.
И начался ежедневный изматывающий кошмар. Так мне тогда казалось. Я была слишком слаба, чтобы защитить себя от окружающих, даже от родителей. Мне было страшно... очень страшно. Особенно по ночам. Мне постоянно мерещилось, что за мной наблюдают тысячи злых глаз, что на меня скалятся миллионы кровожадных тварей. И со временем эта иллюзия превратилась в железную уверенность: проснувшись однажды глубокой ночью, я увидела, что за порогом моей комнаты стоят мои родители. Они ничего не делали. Просто стояли. Стояли и смотрели немигающим взглядом. Заметив, что я увидела их, они ушли. Однако пришли на следующую ночь. И ту, что была за ней...
Мне было жутко.
А они медленно приближались ко мне...
Так продолжалось до моих одиннадцати лет. А после началась гонка страха, паники и отчаяния. Я не искала выхода. Мысли о смерти приходили в мою голову всё чаще. Попытки суицида участились; они были словно наркотик, словно естественная реакция на раздражение, вызванное внешним миром. Правда, и этот внешний мир был ненормален. Окружающий мир переполняла неудержимая агрессия. Я почти не выходила на улицу днём и в основном пряталась либо в своей комнате, либо по чердакам и подвалам. Про школу говорить даже не стоило. Если взрослые ещё как-то сдерживали себя, то дети - нет, и в итоге я много раз оказывалась изранена. От ножей и осколков, как и от простых ударов, я уклонялась редко. В большинстве случаев моё чувство самосохранения не работало. Страх - сковывал, но не более. Я не убегала, но моих возможных убийц, да и меня саму в моменты слабости, всегда кто-то останавливал, совсем как те братья невероятно давно. И тогда меня охватывало неизбежное удивление и досада.
Я редко болела, несмотря на свой полудикий образ жизни. Вернее, редко обращала внимание на проблемы со здоровьем. Естественные изменения организма вызывали только недоумение, непонимание и страх: объяснить происходящее было некому. А потом я свыклась с периодическими спазмами и бессилием, как привыкла к голоду и страху.
Но болезни всё-таки доставляли проблем, и в такие времена я надолго возвращалась домой: там, по крайней мере, было тепло, была еда. О лечении я не задумывалась. Смысл? В моих планах жизни не было. Сомнение - и лишь оно.
В тот день - мне тогда было уже около тринадцати - я была по-настоящему на грани. После долгих холодных ночей в сыром подвале я подхватила воспаление лёгких. Меня не на шутку лихорадило. Мысли потухали, перед глазами мерещились мутные тени и плясали яркие золотые пятна. Не было даже осознания того, что я умираю. В мозгу словно звучал некий зов откуда-то из неизвестности. Дышать становилось всё труднее и труднее... В какой-то момент я потеряла сознание.
После пробуждения всё было мутным, расплывчатым. Жар медленно спадал. В теле не ощущалось боли, даже её отголосков, что не отступали и во сне на протяжении многих лет. Воздух, втягиваемый в мои жадные лёгкие, был невесомым сладким эфиром. Возле меня на кровати ютилась тёплая тяжесть. До меня неясными отрывками долетали звуки незнакомых голосов: тихий шелестящий и бархатный низкий. В комнате был кто-то ещё. Кто? Кто? Кто меня спас? Какое-то озлобленное любопытство заставило меня привстать на кровати, поднять бессильную голову, открыть свинцовые веки.
Зрение предательски отказывало. Всё вокруг виделось разноцветными мазками широкой кисти. Однако в склонившихся тревожных лицах я смогла распознать тех двух братьев, два моих спасительных сна...
Они выросли, но мне было безразлично, насколько они изменились, какой я выгляжу для них. Исчез повисший в воздухе вопрос 'Почему?'. Я могла думать лишь о тех глазах. Я могла слушать только тот голос, так и оставшийся ненормально взрослым, нет, ещё более погрубевшим. Его беспокойство и лёгкая усталость были заметны даже мне, находящейся в сонной прострации.
Его брат, оттеснив на секунду голову старшего, ободряюще мне кивнул, а затем исчез, словно его и не было никогда в моей комнате.
Сильная мозолистая ладонь, покрытая маленькими трещинками, опустилась мне на глаза, закрывая их. Над самым ухом прозвучал горячий обжигающий шёпот, надолго оставшийся в моей памяти:
-Не делай глупостей, - тёплая тяжесть рядом пропала. - Живи.
Я, желая ещё раз увидеть его, ещё раз услышать его, ещё раз почувствовать его, рывком вскочила на ноги...
Но в комнате было пусто. Я была одна.
И я изменилась. Единственное короткое 'живи' стало моим смыслом. Ещё одно обещание, данное тем дивным глазам. Моё существование приобрело для меня ценность. Каждая минута жизни, порой дающаяся невероятно тяжело, приносила радость, мимолётную, трепещущую от любого шороха. И это мгновенное чувство приходилось... нет, не отвоёвывать, я не была пока приспособлена к драке, к применению силы... однако терпеть и выжидать благосклонности удачи я научилась именно в этот период - с тринадцати и до семнадцати.
А ещё я поняла, что за мной наблюдают, постоянно, не прерываясь ни на миг, не оставляя меня ни на секунду. И зачастую именно эти безмолвные наблюдатели дарили мне лишний глоток жизни.
Начались убийства. Много... много... бесчисленное количество смертей, бессмысленных и неправильных. Люди, окружающие меня, потеряли последнюю способность мыслить здраво. Они будто перестали и быть людьми, превратившись в яростных грязных животных. Тем не менее, каждый, кто покушался на моё существование, умирал. Их травили, закалывали, вешали, стреляли, душили... Найти никого не удавалось. И мне оставалось лишь беззвучно и слепо благодарить моих упорных защитников, что охраняли меня от внешнего и внутреннего мира.
Желание смерти получалось успокоить, усыпить в глубине сознания. Более того, с каждым днём оно постепенно уходило, растворялось в тех глазах, в моих воспоминаниях. Во мне проснулись страх за своё бытие, волнение о завтрашнем дне. Я почти не спала, стала ещё реже выходить на улицу. В те редкие ночи, что я проводила дома, в своей комнате, я сквозь поверхностный, урывочный сон настороженно наблюдала лица родителей, лишённые малейшего отблеска осознания себя. А они подходили всё ближе и ближе... словно напитываясь моим ужасом, черпая из него смелость... пока однажды и они...
Было ли моё чувство удивлением? Вряд ли. Это было ожидаемо. Неосознанно предсказано мной давным-давно, в ту самую ночь, когда я впервые увидела их на пороге спальни...
Мои воспоминания о последующих нескольких днях наполнены сомнением, они сумбурны, нелогичны, спутаны. В день моего бегства я только и успела, что, ведомая стонущим под кожей потоком крови, обежать квартиру, сгрести в необъятных, как мне тогда казалось, размеров портфель с ещё около месяца назад заготовленными вещами что-то из еды, что-то из лекарств, деньги, нож, тёплую кофту и ботинки. Я кидала вещи в рюкзак, не задумываясь, надо это мне или нет, потребуется ли хоть единожды. Через несколько дней скитаний только и оставалось, что радоваться моей предусмотрительности: большая часть запасов, собранных мной во время суматошного бега по квартире были совершено бесполезны.
Я выбежала из квартиры. Сердце бешено колотились, удары его становились всё чувствительней и чувствительней, сливались в единый непрерывный перестук, гулкий и тревожащий. В резко закрывшуюся дверь изнутри врезалось бешено хрипящее тело. Заскрипела древесина под мягкими длинными ногтями матери. Моя рука с зажатым ключом дрожала. Попадание в замочную скважину стало чем-то жизненно важным, но почти невыполнимым.
Раздавшийся едва слышный щелчок был в равной степени подобен и спасательному кругу, и отрезвляющей пощёчине.
Моя судьба изменилась.
Естественное - настоящее - желание жизни победило навязанную - аморальную - тягу к смерти.
Короткая передышка - и ещё один скоростной забег наперегонки с моими убийцами. Я задыхалась. Босые ноги горели, каждый шаг приносил острую боль. Очень скоро на асфальте начали появляться мои кровавые следы. Сознание темнело. Движения становились всё медленней и медленней... Я бежала, падала, сбивала ноги и руки, вскакивала и, прихрамывая, неслась дальше. Мыслей не было. Всем моим существом овладел лишающий разума страх. Надо было остановиться и хотя бы обуться, но даже малейшее промедление, даже мимолётная остановка казались мне невероятно опасными.
И беспорядочный бег продолжался, чтобы окончиться резко и предсказуемо.
Я обессилела. Прежде возбуждающий глухими ударами сердца ужас потяжелел, наполнив моё тело, затормозив ноги и в конце концов остановив меня в каком-то грязном тесном дворике. Дыхание срывалось, неритмично опуская и поднимая болящую грудь, сжимая саднящее горло. Онемевшие кровоточащие ноги мелко и часто дрожали, невозможно было шевельнуть и пальцем: по измученной конечности тут же пробегала волна тягучего спазма.
Бежать дальше было невозможно.
Неожиданно я поняла, что глотаю что-то горько-солёное; я истерически рыдала, изо всех сил впившись зубами в искусанные бессонными ночами губы. Бессильные руки продолжали пытаться поднять налитое свинцовой тяжестью тело. Короткие ногти царапали землю, крошась и стачиваясь. Из горла вперемешку с тонким хрипом вырывался едва слышный скулёж. Я была в отчаянии.
Рядом что-то зашевелилось, заворчало. Я, задержав дыхание, повернулась на звук. В голове вихрем пронеслась паническая мысль: 'Не успею...' Что бы это ни было... или, что ещё хуже, кто.
Этот мужчина, вышедший, очевидно, буквально на секунду - забежать в магазин и обратно, - угрожающе глядел в мою сторону расфокусированным взглядом и издавал низкие рычащие звуки. Казалось, что я была его - всего человечества? - естественным врагом, ненавистным настолько, что и мгновение находиться рядом с таким существом было невозможно. Убить, убить, убить!.. Я буквально растворялась в жажде крови, отражённой на лице этого зверя, по какому-то недоразумению называвшемуся разумным. Бежать... бежать...
Но невозможно было даже вдохнуть.
Мужчина рванул вперёд. Резко запнулся, не преодолев и половины пути, сделал неуклюжий крохотный шаг вбок на подгибающихся ногах и как-то странно, нелепо, даже смешно, упал на землю... и мучительными мне показались те секунды... тягуче расплывалась алая кровь... отвратительный запах вызывал слабость... в глазах темнело...
Чьи-то тёплые сильные руки подхватили меня. И, смотря, в чёрно-небесную бездну желанных глаз я потеряла сознание, и рокочущий шёпот напевал что-то томящее и успокаивающее...
Утром я вновь оказалась одна.
Началась моя борьба за жизнь и с жизнью.
Глава 2
За время моего странствия почти ничего не произошло. Все мои дни, проведённые в бесцельном блуждании по необъятной территории страны, были однообразны и скоротечны. Я окончательно перестала доверять людям, избегала их со всем тщанием, пряталась и бежала даже от маленьких, не умеющих толком ходить, детей. Когда убежать не получалось, приходилось драться; и не всегда мои безмолвные наблюдатели были в драке единственными участниками со стороны жертвы. У меня был отличный острый нож, которым пришлось научиться пользоваться, пусть и на дилетантском уровне. Всё же лучше, чем совсем ничего.
Ради жизни на улице приходилось воровать, и редко, когда сон был сытым, и почти никогда - спокойным. Спать приходилось отрывочно, с перерывами на смену остановки. В самом начале я не предпринимала такой осторожности, но подход к отдыху пришлось изменить после утра, когда я проснулась в окружении убитых ночью моей 'охраной' людей.
С братьями я не виделась, хоть они и были рядом, присматривали за мной. Часто по пробуждении после долгой ночи или мучительной болезни я обнаруживала следы их присутствия: длинные тёмные и светлые волосы, угощения из еды и питья, лекарства, предметы одежды и деньги. Позже я начала различать - или мне только так казалось? - их запахи: нейтральный домашний младшего, успокаивающий, ободряющий; сильный пряный - старшего, волнующий, будоражащий. Я часто обращалась к ним в надежде, что меня услышат, что кто-нибудь откликнется, но вскоре сдалась... я не понимала, почему они защищают меня, что им от меня нужно, но была благодарна всем сердцем. По ночам мне снились яркие мечты, где мы были вместе... к сожалению, только мечты. Однако на большее претендовать, как казалось, было глупо.
Достаточно их защиты, их заботы и далёких смутных теней, видимых сквозь полузакрытые ресницы...
Мои курчавые волосы отросли до пояса, и мне приходилось собирать эту неаккуратную, частенько бывающую грязной и спутанной волну в хвост. Я похудела и выросла. Раздражённая больная кожа, покрытая красными пятнами, нарывами и царапинами, ужасно - но привычно - зудела. Мои успехи в попытках не то, чтобы нормально вымыться, но даже умыться утром в этих больших каменных джунглях города можно было легко пересчитать на пальцах. В деревнях и малых посёлках это удавалось куда чаще, да и жить там было сравнительно легче. Тем не менее на моём пути попадались и крупные населённые пункты, где найти доступный мне источник воды становилось труднее, а чистой - так и подавно. Однако хуже всего у меня было не со здоровьем, не с физическим состоянием и не с гигиеной. Самые большие мои проблемы касались одежды, и именно из-за неё, как следствие, возникали многие другие. Из-за кочевого образа жизни тяжело было придерживаться времён года, а прогноз погоды можно было либо прочитать в оброненных газетах, либо где-нибудь услышать, хотя куда чаще случалось так, что капризы окружающей среды я могла лишь наблюдать, как нечто уже наступившее и неизбежное. Так что я предпочитала носить достаточно тёплые вещи, что создавало определённые неудобства поздней весной и летом, но немного спасало во время резких заморозков и холодных ночей. Украшений я не носила, зато моим верным спутником стала вместительный рюкзак за плечами, куда складывались все мало-мальски необходимые вещи.
После очередного преступного рейда в продуктовый магазин я, как это бывало, быстро убежала в микрорайон на окраине города, где вероятность встречи с людьми была минимальной. Стремительно вечерело, хотя совсем, казалось, недавно перевалило за полдень. Я отыскала тихий переулок и затаилась там, поудобнее устроившись на потрескавшемся асфальте, стремительно поглощая добытую пищу, даже не ощущая из-за голода её вкуса. Когда еда закончилась, я по привычке откинулась на угол стоящего сзади здания и вытянула ноги, наслаждаясь блаженной сытостью и безмятежным отдыхом.
Поев, я успокоилась. Веки смыкались. Клонило в сон. Но осторожности не потеряла, поэтому, когда я услышала чьи-то тихие шаги, вновь насторожилась. Рука будто сама по себе потянулась к ножу.
Человек, что шёл ко мне, остановился в двух шагах, вежливо держа дистанцию. Я не помню ни его лица, ни его голоса. Странность его поведения стёрла мою память. Он не пытался накинуться на меня, не пытался даже приблизиться ко мне. Однако и уходить не собирался, ему словно что-то было надо от меня. Но когда этот необычный мужчина заговорил со мной, я смогла немного расслабиться: пришедший незнакомец был разумен. Был человеком.
И тут он заговорил.
-Здравствуйте, девушка.
Я молчала. Я говорила только с братьями.
-Ну, что же... Не знаю, почему вы не хотите со мной разговаривать, но позвольте для начала объяснить причину моего визита
-Позволяю, - нагло киваю в ответ.
-Я предлагаю вам игру.
-Чего-о?
-Вы слышали.
-До свиданья.
Мужчина показательно закатил глаза. Он, похоже, привык к такой реакции. В прочем, если он приставал с такими предложениями ко всем встречным-поперечным, это неудивительно.
-Прошу прощения за такую формулировку. Против начальства не пойдёшь... Соглашайтесь! Вам понравится, я уверен, - и незнакомец нетерпеливо облизнулся.
Его что-то явно беспокоило.
Я мнительно оглядела его с ног до головы. Он не вызывал абсолютно никакого доверия, и слова, произнесённые им звучали с каждым звуком всё подозрительней и подозрительней. Однако в глубине души шевельнулась слабая симпатия. Его непосредственность отчего-то завораживала.
-И что за игра? - скептически поинтересовалась я. Мне не было интересно. Я не собиралась соглашаться ни на что и ни за что.
-Забавная. Крайне.
-И?
Меня происходящее начинало раздражать. Несильно, но в достаточной степени, чтобы при следующей полубредовой фразе просто встать и уйти. Вот так вот, грубо и невежливо повернувшись спиной. И мужчина словно почувствовал моё состояние. Он заторопился.
-Вы подписываете договор, который я выдам. Там записаны основные положения игры... И да, я знаю, что термин глупый. Более того, он совершенно не отражает сути: это и не игра вовсе, а реальность... И после подписания договора - контракта, если угодно, - начинается самое интересное. В вас пробуждается способность видеть сокрытое. Знали ли вы, что в мире существует несколько одновременных реальностей? Уверен, что и не догадывались. Но это так... И этот контракт, - он словно фокусник вытащил откуда-то белый исписанный лист, - позволяет... даёт возможность существовать одновременно в двух реальностях. К тому же, население родной реальности - в вашем случае, люди - становятся дружелюбнее настроены к подписавшему договор. А это, как мне видится, вам просто жизненно необходимо.
-И с чего такая уверенность? - напряглась я. Мужчина говорил и говорил, а понимания его целей всё не было.
И тут он позволил себе открыто проявить эмоции. В его глазах проблеснули лукавство и торжество. Он нащупал мою слабость и, похоже, вцепился в неё, присосался подобно клещу к тощей бродячей псине. Создавалось ощущение, что он не отстанет от меня до тех пор, пока не высосет из меня последние ничтожные капли сил.
-Вы бродяга. Это видно сразу.
-Верно, - отпираться от настолько очевидных вещей было глупо. Я не настолько пала, не настолько растеряла свою гордость, чтобы унижаться и лицемерно пытаться объяснить непостижимое. - Но скажи мне одну вещь...
-Я слушаю, - мужчина вежливо помолчал, давая мне время, чтобы собраться с мыслями. Я на самом деле давно не говорила с равным мне человеком. Не с призраком, что спасает и исчезает, не с ночным демоном, смущающим сердце, а именно с равным, существом человеческого рода.
-Почему всё-таки игра?
Мужчина вздохнул. Он сам, очевидно, не разделял взглядов начальства, требующим, видимо, именно этой формулировки. И не скрывал этого.
-Другая реальность полна опасностей и весьма непредсказуема. Но в ней есть свои правила, как и в любой другой реальности. Только, в отличие от той, в которой мы сейчас находимся, правила те устанавливаются не людьми. Они были всегда. Всегда существовали. Правила эти, по сути своей, - основа мироздания реальности.
-Как заповеди?
-Не совсем. Но что-то близкое... если можно так сказать. Их всего десять и они непреложны и абсолютны. И с моралью, мягко говоря, почти не связаны; они просто есть и нарушить их нельзя... Вот, держи, - он протянул мне светящийся белый лист договора.
Я автоматически схватила протянутый листок, не задумываясь о последствиях и причинах. Ощутив в руке прохладную тяжесть, я недоверчиво оглядела контракт. Это была не бумага. Металл. Белый и тонкий. Прочный и тяжёлый. А в левом нижнем углу, под текстом - небольшой круг из кроваво-красной бархатистой ткани. Бросив очередной настороженный взгляд на подозрительного субъекта, я мельком пробежалась взглядом по написанному.
'Этот договор позволяет войти в Беззвёздную реальность. Краткое описание реальности:
Основная форма власти - графства. Территория планеты разделена на равноправные части - графства, присмотр за которыми - а не прямое управление - лежит на плечах графа, ответственного так же и за внешнюю территориальную политику своей территории.
Графство Лунной церемонии. Граф Луны:
Раса: дракон-вампир
Территории (по Неправильной реальности): Евразия, Япония. Регент графства Солнечной церемонии
Имя: неизвестно
Возраст: неизвестен
Семейное положение: четыре младших брата, не женат
Дар: неизвестен
Графство Снежных земель. Граф Севера:
Раса: дракон-вампир
Территории (по Неправильной реальности): Антарктида, остров Гренландия, Канадский Арктический Архипелаг, Шпицберген, Земля Франса-Иосифа
Имя: неизвестно
Возраст: неизвестен
Семейное положение: три младших брата, один старший брат, не женат
Дар: лекарь
Графство Объединённых островов (Lucian). Островной граф:
Раса: дракон-вампир
Территории (по Неправильной реальности): все острова мира, не указанные в списке владений других графов
Имя: Мориандр
Возраст: неизвестен
Семейное положение: два младших брата, два старших брата, женат
Жена: Лали Мик'он; вампир; Vesa ku ni le d'on (клан)
Дар: отсутствует
Графство сумеречных земель. Сумеречный граф:
Раса: дракон-вампир
Территории (по Неправильной реальности): Южная Америка, Северная Америка
Имя: неизвестно
Возраст: 19 лет
Семейное положение: один младший брат, три старших брата, не женат
Дар: отсутствует
Графство Солнечной церемонии. Граф Солнца:
Раса: дракон-вампир
Территории (по Неправильной реальности): Австралия, Африка
Имя: Локиа
Возраст: 8 лет
Семейное положение: четыре старших брата, не женат
Дар: способен видеть эмоции окружающих существ и управлять ими
Наличествуют мутации животных. В реальности встречаются аномальные явления. Наиболее распространены два:
Огненный холм. Запороленная местность. Рядом живут гномы-огнёвки. При попадании физического тела в аномалию происходит возгорание оного через две-три минуты.
Глаз. Лужа ядовитой воды. Так же может встречаться в виде сильных концентрированных разъедающих веществ
Религия: язычество.
Основное территориальное разделение:
Территория пяти графств
Чужая земля (подземелья, некоторая часть территории графства Лунной церемонии)
Подводные города морских народов
Язык: единый (на котором говорит большая часть территории графства Лунной церемонии в Неправильной реальности) и ночной как язык ночных рас в Беззвёздности.
Правила реальности:
Ты не можешь лгать, ты обязан говорить правду;
Принеси жертву Крови, зайдя в любой храм;
Чти, охраняй и береги Сокровище, найдя его;
Лунная церемония обязательна. Помни это;
Смерть жреца может прогневать богов;
Лишь одна капля крови Сокровища, упавшая на жертвенник, даёт... (продолжение утеряно);
Ты должен понимать последствия своих поступков;
Ты должен знать цену своим поступкам;
Присутствует расово-клановое разделение разумных существ. Имеются гильдии (профессиональная помощь и защита, обеспечение работой и так далее).
Договор вступает в силу немедленно, с максимальной задержкой в три секунды после его подписи'.
Я скривилась. Похоже было на какой-то отрывок из третьесортного фэнтезийного романа, что покупаются ради разового прочтения, а потом либо передариваются нелюбимым родственникам, либо ставятся на дальнюю полочку в шкафу, либо вообще выбрасываются.
Однако мой назойливый друг так не считал. Да уж, повезло же столкнуться вроде с нормальным человеком, да и тот оказался фанатиком какого-то современного произведения.
-Интересно? - мужчина нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Если раньше он как-то пытался скрыть то, что он нервничает, то сейчас весь самоконтроль отчего-то полетел куда подальше.
Я ещё раз поморщилась. Про фанатиков я знала немного, но и того было достаточно, чтобы понимать: с оными лучше никаких дел не иметь, а отвечать психам надо осторожно, чтобы случайно не разозлить.
-Можно и так сказать, - уклончиво ответила я, незаметно приготавливаясь бежать. С этим типом явно не следует оставаться лишние мгновения, их, свободных, и так немного.
Он словно и не заметил моих сборов. Он слишком беспокоился. Даже забыл про свою напускную вежливость и обходительность. Его что-то торопило, что-то... опасное и неотвратимое.
-Согласна?
-М-м... скорее всего... да... - вещи в миг были сложены в сумку. Оставалось только обойти этого сумасшедшего - и бежать, бежать, да подальше.
-Подписывай. Там внизу - красный круг, видишь? Ткни туда пальчиком. Любым.
-А можно я ещё немного подумаю? - я осторожно растягивала время, медленно и незаметно обходя преграду на своём пути.
Тот как будто и не видел моих манёвров. А может и вправду не видел, поглощённый собственными проблемами.
-Конечно, думай. Только торопись, у меня и другие дела есть, а договор тебе оставить я не могу: запрещено это.
Я сделала вид, что поняла его просьбу и вошла в его положение. Ещё немного - и я смогу убежать подальше от этого ненормального. Скосила глаза на текст, мысленно поражаясь наивности разводилы. Да кто вообще в здравом уме поверит в этот бред?
От раздумий меня отвлёк голос, голос, который я так хотела услышать хотя бы ещё один раз, пусть это даже стоило бы мне жизни. Грубый и хриплый, он царапал слух, однако мне он показался сладчайшей музыкой, песней сирены, что заворожила меня ещё в далёком детстве. И в голосе этом слышалась неприкрытая угроза, от которой по коже непроизвольно пробегали мурашки.
-Что здесь происходит?
Мой надоедливый гость дёрнулся. По его лицу сложно было сказать, что именно он ощущает: на нём отразились сотни эмоций, тысячи переживаний. Создавалось впечатление, что произошло именно то, чего он опасался всё то время, что говорил со мной, чего боялся больше всего на свете.
-Господин граф... - глаза мужчины заметались, словно он пытался найти что-то, словно даже взгляд моего спасителя мог убить его.
Чёрноволосый покосился на меня, коротким резким жестом приказывая мне отойти. Перечить ему невозможно, отчего-то даже мысль об этом казалась запредельной. Что происходило тогда? Стремительно исчезало моё понимание реальности, она рушилась буквально на моих глазах, распадалась на мельчайшие частицы, а вместе с ней исчезал и мой контроль над собой. Я была словно во сне, в диком неуправляемом сне, центром которого были они - эти дивные глаза, вновь смотрящие на меня... глаза... Чьи вы? Кто ты? Граф... Граф?
Я опускаю взгляд на лист металла с отпечатанным на нём текстом странного договора. В глаза бросились два коротких слова: 'Граф Луны'.
-Я задал вопрос.
-М-мы... разговаривали, господин граф.
-Разговаривали, - утвердительно кивнул мужчина и одарил нервно мнущегося собеседника взглядом, явственно говорившим: 'Теперь это так называется'. - Неужели.
И вновь этот пронзительный испытывающий взгляд. Я оторвала взгляд от белого листа, чтобы, захлёбываясь непонятным чувством, разрываемая им изнутри, закрыть глаза и глотнуть побольше воздуха. Происходящее пугало, тревожило. Меня уже не волновали возможные последствия.
Лишь вцепится в своё сокровище. Не отпускать. Задержать возле себя. Любым способом. Даже глупостью.
Молчание затягивалось, хоть и длилось лишь секунду. Тяжёлый взгляд чёрноволосого, казалось, требовал лишь одного - сказать правду. И, очевидно, не только я не была способна сопротивляться им. Мой гость нервно сглотнул, облизнул губы и бросил тревожный взгляд на меня. Он явно уже жалел о том, что вообще подошёл ко мне.
-Имя, - графу надоело ждать, когда собеседник поймёт, чего от него ждут.
-Ито... верк.
-Сейчас, Итоверк, ты отправишься со мной в Контору... тихо, ты же не хочешь проблем, не так ли? Ты должен узнать, что на самом деле значит слово 'разговаривать', потому что мне всё больше кажется, что ты используешь его немного неверно.
Ито - что это вообще такое? Имя? - попятился, неосознанно, отчаянно. На его лице был написан ужас. Видимо, не так безобидно было это предложение 'пройтись и поговорить', как мне, непосвящённой, казалось.
В прочем, какая разница.
Лист вновь привлёк моё внимание. Красный бархатный круг приковывал мой взгляд к себе, раз за разом заставляя смотреть на него. Смотреть и смотреть. Не отрывая взгляд. Смотреть.
Всего лишь прикоснуться к нему. Одно прикосновение... Каким бы болезненным оно не оказалось, какими бы горькими не оказались последствия, пусть даже они окажутся иллюзией. Пусть это будет даже символом, нелепым и глупым...
Среди тишины раздался тихий и оглушительный звон. Холодный. И невероятно надёжный. Вскинув глаза, я увидела блестящий изогнутый металл в руках моего спасителя, ослепительный и алый.
Палец, проткнутый спрятанной под бархатом тонкой иглой, ныл тягучей болью. Перед глазами всё поплыло. В голове словно что-то сломалось. Мир ускользал... Горячие руки подхватили меня у самой земли, грубая ладонь провела по щеке. Всё смазалось, превратилось в нелепый детский калейдоскоп, игрушку; злые гневные слова, сильные пальцы, похлопывающие по щекам, разноцветные глаза...
...Очнулась я у него на руках, таких надёжных, таких сильных. Наверное, никогда прежде я не чувствовала себя настолько защищённой. Я попыталась сказать что-нибудь - неважно, что, - но на меня лишь рыкнули, приказывая молчать. И я начала осматриваться. Это было так неудобно... Казалось, от любого мало-мальски резкого движения он прижимал меня к себе всё крепче и крепче, до боли, недовольно посматривая на надоедливую помеху, которой так неожиданно оказалась я.
Высотки причудливо перемешивались со странными двухэтажными кирпичными постройками с многочисленными балкончиками и колонами, из-под земли выглядывали макушки землянок и колодцев. Привычные многоэтажки приобрели необычные черты, стали словно нездешними. Архитектура вокруг словно принадлежала иноземным существам, она поражала; то и дело встречались сомнительные надстройки и пристройки к изначально строгим человеческим зданиям, сооружения совершенно неясного назначения и функций, ветхие деревянные избушки и роскошные огромные особняки. Камень, кирпич, дерево, глина, бетон, стекло, пластик... И посреди этого несуразного богатства материалов и стилей бродили, торопясь и праздно шатаясь, тысячи людей и странных существ в привычной одежде и чём-то, лишь отдалённо её напоминающую...
Посреди проезжей части я с ужасом увидела гигантское дерево, на которое на бешеной скорости мчались машины - и без вреда проезжали насквозь. Рядом с собаками и котами бегали какие-то гадкие твари, с пастей которых капала неприятная даже на взгляд слюна, и они то и дело пытались потереться о ноги прохожих, причём отчего-то предпочитая преимущественно одетых в странные одежды. Те в большинстве своём лениво отпихивали их с дороги, мало ужасаясь серой сухой коже в многочисленных складках и трём парам когтистых лап. Так я обычно проходила мимо совсем обнаглевших голубей. Запах выхлопов и города, знакомые мне с рождения, смешивался с ароматом леса после дождя и костров... А на небе сияли два солнца, словно я на самом деле попала на другую планету. Они находились так близко друг от друга, что даже и не сразу можно было заметить это раздвоение.
То и дело доступная мне картинка мира изменялась. Не только оттого, что мужчина шёл весьма стремительно. Иногда предметы, на которых мой взгляд по каким-то причинам задерживался, исчезали или становились совершенно другими без видимых на то причин. Как будто мир вокруг не мог определиться, что мне показывать: след от самолёта или чистое небо, асфальт или густую сочную траву, пустырь или телефонную будку... Всё казалось таким неправильным, расплывчатым и нереальным. Наверное, именно тогда я сошла с ума. Реальность, такая привычная, такая надёжная, рассыпалась на глазах от одного лишь моего взгляда, от одного лишь моего присутствия. Всё шло к этому...
Я больше не могла верить своим чувствам. У меня остались только эти крепкие руки и громкие глухие удары чужого горячего сердца...
-Куда вы меня несёте? - я нерешительно дёрнула его за плащ, привлекая к себе внимание.
Ответа не последовало. Мужчина ограничился короткой усмешкой и резким щелчком по моему носу. Наверное, мой хриплый неуверенный голос не внушал желания отвечать на вопросы. Или же мой спаситель просто из принципа не собирался мне что-либо объяснять.
Он шёл долго, невыносимо долго. Через странные улицы, дворы и скверы, больше напоминающие небольшой лес. Иногда в его кармане вирировал телефон, и тогда он либо долго молчал, слушая собеседника, либо сам долго говорил, отчитывая и направляя кого-то. Во время одного из таких звонков я заснула, а проснулась в каком-то странном помещении. Вокруг царил идеальный порядок, и комната казалась толком необжитой: никаких очевидно личных вещей я не заметила, только на подоконнике стоял крохотный горшочек с геранью. Окружающий мир был спокоен, никаких сюрреалистичных явлений, никаких непонятных и пугающих происшествий. Я лежала на небольшом неудобном диванчике, мои ноги прикрывал чёрный плащ длинноволосого. Рюкзак и прочие пожитки отсутствовали, и я немного забеспокоилась. Немного - с трудом верилось в то, что у меня их забрали навсегда, но удовольствия в таком принудительном расставании с привычными предметами было мало.
Оглядевшись, я заметила очень бледного паренька с каштановыми вьющимися волосами, одетого в чёрные узкие штаны, красную рубашку, расстёгнутую на две пуговицы. Он что-то сосредоточенно высматривал на экране ноутбука, чуть слышно жужжащего на краю стола, и потому заметил моё пробуждение не сразу. Приглядевшись, можно было заметить, что его ярко-изумрудные глаза то и дело пытались закрыться. Парень усиленно клевал носом, однако продолжал прилежно имитировать бурную деятельность. На его лице застыло достаточно сложное выражение: тут было и раздражение, и задумчивость, и усталость, и нетерпение, и даже лёгкий голод, а кокетливая родинка над губой придавала ему слегка капризный вид. Его, очевидно, совсем не напрягало моё присутствие в кабинете.
Я задумалась. Если, только увидев его, я тут же захотела вскочить и как можно скорее сбежать, то, стоило приглядеться к нему как следует, решила немного подождать. За это короткое время я встретила ещё одного человека, не горящего желанием меня уничтожить, что не могло не внушить надежду. А вдруг моё 'проклятие' исчезло? Я смогу жить как все? Это пугало. Как это - 'как все'? Смогу ли я? А надо ли? И, борясь с внутренней дрожью, я окликнула сидящего за столом.
Он перевёл затуманенный дремотой взгляд на меня. Неприветливо кивнул.
-Лине... Господин граф попросил меня заняться тобой, - нейтральным тоном проговорил он. Его голос оказался мягким и текучим, но был словно пропитан ядом. - Зови меня Нео. Как зовут тебя?
-Кхм... В-Вера, - откашлявшись, ответила я, гадая над смыслом его слов. Вместе с этой загадкой пришло спокойствие: угрозы этот человек не представлял, раз 'господин граф' - мой заботливый идеальный хранитель - попросил позаботиться обо мне.
-Вера, значит. Хорошо, - кивнул парень, покосившись в сторону компьютера. - Твои общие данные мне выдал господин граф. Сокровище, двадцать два года, говоришь на одном языке, но не очень хорошо. Подписала договор пару часов назад, всерьёз его не восприняла. Знания о Беззвёздной реальности отсутствуют. Семьи нет, никаких связей с людьми последние пять лет не имела. Всё правильно?
Я слабо кивнула, шокированная волной данных, в половине которых я сама была не уверена. Сколько мне лет? Когда я в последний раз говорила с людьми? Живы ли мои родители? Что значит 'сокровище'? 'Беззвёздная реальность'? 'Договор'? Договор?
Та бумажка из металла? Там было что-то... 'Этот договор позволяет войти в Беззвёздную реальность...' Так, да? Значит, это правда... Да как это вообще возможно? Чушь. Или это шутка?.. Пожалуйста, пусть это окажется просто шутка.
Но если это единственный способ остаться с ним...
А парень напротив продолжал говорить, словно и не заметил моей заминки.
-Твоим куратором будет господин граф. Он сейчас занят, поэтому я обрисую тебе основные моменты твоего нынешнего положения, а подробности он тебе сам расскажет... Хотя... Я больше склоняюсь к мысли, что сама разберёшься. Итак. Слушай внимательно, не перебивай и постарайся запомнить как можно больше информации...
Я осторожно кивнула, смутно надеясь разобраться в происходящем. А потом этот Нео вновь заговорил. Монолог его был долог, пожалуй, даже слишком долог. Я, за годы скитаний отвыкшая от человеческой речи, уже на десятой минуте перестала воспринимать его. Просто слушала прохладный вкрадчивый голос, даже не пытаясь хоть что-то запомнить, но кое-что таки смогла уяснить.
Подписанный мной договор был чем-то вроде контракта с богами этой реальности. Тут же прозвучало небольшое пояснение. Эти реальности или измерения - Неправильная, из которой пришла я, и Беззвёздная, в которую я пришла, - якобы существуют одновременно в разных... чём-то там. Струях? Течениях?.. В моём родном измерении всё казалось невероятно простым - для обычных людей, разумеется. Есть люди, есть Вселенная вокруг, есть убеждения этих людей и выведенные из них законы жизни. Беззвёздность была другой. Эта реальность, как выразился Нео, была самой настоящей лабораторией богов. Сотни разумных существ с различными жизненными позициями, возможность их разнообразного скрещивания между собой хотя бы в пределах первого поколения, строгие правила существования, которые делали совершенно невозможным определённые действия, зыбкая граница с соседней Неправильной реальностью, периодические возмущения мира - так называемые 'отходы' экспериментов, - явное выделение богами - хозяевами измерения - избранных 'любимчиков' и наделение их разными несвойственными для их расы способностями - Даром... он ещё очень долго перечислял многочисленные особенности Беззвёздности, ударившись под конец в какие-то малопонятные частности, хотя до этого старался говорить 'простым' языком, словно объяснял слабо соображающему ребёнку.
Потом он вернулся к договору. Стал объяснять - буквально на пальцах, - что 'человек', давший мне его, - очень нехороший дядя из очень-очень плохой организации, что промышляет хищением жизненной энергии - проще говоря, времени - у доверчивых и наивных граждан Неправильного измерения. Договор, основанный на каком-то реально существующем ритуале, на самом деле давал возможность перейти в Беззвёздность. Вот только что-то в нём было 'не так', и переход осуществлялся не полностью. Часть сознания перешедшего то и дело норовила соскользнуть в родное и привычное измерение. И оттого мир начинал 'двоиться': предметы изменялись сами собой, появлялись и исчезали люди, нелюди и животные, непредсказуемо менялась погода, в воздухе висели здания и их части, а солнце приобрело двойника. Он говорил что-то ещё про разницу между временем, географией, политической картиной и ещё чего-то двух измерений... Рассказывал что-то про систему управления графством, на территории которого мы находились, про какую-то Контору... Я поняла лишь то, что мой спаситель был графом, даже - господином графом, управляющим этой страной... графством...
И что его имя начиналось на 'Лине': мой лектор то и дело норовил назвать его по имени. Эти двое явно были близкими друзьями.
Но мне этот брюнет не понравился. Вот просто не понравился, без какой-либо причины. Он не хамил, был предельно вежлив, однако я чувствовала, что вся его натура - это ядовитые усмешки и циничные замечания. И особенно мне не нравилось его непроницаемое лицо. Я ведь знала, точно знала, что собой представлял мой внешний вид. Очень сомневаюсь, что смотреть на меня было приятно. Оставалось только восхищаться его невозмутимостью.
Затем последовала лекция о расах, кланах и гильдиях. Тут я даже не пыталась вникнуть в суть. Нео озвучивал десятки странных слов, лишь некоторые из которых были мне хоть чуть-чуть знакомы по сказкам и мифам. Часть из них оказывалась именами, другая семьями и названиями народов...
И именно на этой благостной ноте я заснула.
В мой затуманенный сном разум прорвался чей-то низкий громкий голос, после чего я, до этого полулежавшая в полудрёме на чём-то мягком и мелко трясущемся, резко распахнула глаза. Всё моё нутро кричало: 'Опасность! Бежать!' Но, оглянувшись, я увидела, что нахожусь в стремительно несущемся автомобиле, а обладатель столь примечательного голоса мне известен.
Почувствовав моё слабое шевеление рядом, граф оглянулся и вперил в меня свои разноцветные глаза. Я вытаращилась на него в ответ. По коже тут же пробежали мурашки, к щекам прилила кровь, а сердце заколотилось так сильно, что, казалось... Ничего не казалось. Оно заглушило все звуки, даже тяжёлое шумное дыхание напротив меня, даже мои собственные мысли... Я могла сгореть в один миг, вздумай он ко мне прикоснуться; и миг этот был бы счастливейшим в моей жизни.
Но я отвела взгляд. Не смогла больше выносить всепоглощающего жара, исходящего от него. А ведь раньше казалось, что могу смотреть на него вечно.
-Доля моей вины, конечно, тоже имеется, но... Ты сделала глупость, - он так неожиданно прервал этот барабанный бой моего сердца, что я на мгновение усомнилась: 'А звучал ли вообще вопрос? Или мне только хотелось, чтобы он был?'
-Глупость?
-Договор. Смерть того ничтожества не отменяет факта подписи.
-Я не совсем... - начала я жалобно, пытаясь найти что-то смертельное в сложившейся ситуации.
Но не могла. Я жива, здорова, в безопасности. Да, отчего-то очень сильно хочу спать и чертовски устала. Да, эти изменения в моей жизни не могли нравится: просто не было уверенности, что настоящее, а что нет, что изменится в моих руках в следующую секунду и что сохранит свою сущность при любых волнениях окружающего мира. Но рядом был тот, кого я давным-давно назвала Идеалом и нарекла Смыслом жизни.
-Не понимаешь? - раздражённо фыркнул граф и на мгновение отвернулся к окну, пытаясь справиться с гневом.
Я испуганно сжалась. До этого он всегда говорил со мной вполголоса, а то и вовсе шёпотом, а сейчас рычал во всю мощь голоса.
- Нео же тебе объяснял. Договор подпитывают твои жизненные силы. Твоя жизнь утекает. Ты и месяца не протянешь. Даже недели. Будь ты человеком, я бы добавил, что уже через полгода твой мозг перестал бы воспринимать информацию. Ты сломалась бы. Ты стала бы другой. Ты сошла бы с ума. Ты...