Кирик Мария Анатольевна : другие произведения.

Кошачий приют

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятый. Цитата: - Что за ерунда! - возразил доктор Грейстил. - Разве кошки способны сделать хоть что-нибудь полезное? - Ну, например, они могут смотреть на человека высокомерно и надменно, - ответил Стрендж, - заставляя его смутиться и задуматься о собственном несовершенстве - чем не моральная польза. Возможно, она просто не расслышала, как они вошли, потому что, хотя в комнате и стояла тишина, безмолвие полусотни кошек - нечто совершенно особенное, составленное из пятидесяти индивидуальных безмолвии. (с) Сюзанна Кларк "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл"
  Кошачий приют
  
   В Кошачьем приюте, как прозвали особняк, куда не один десяток лет стекались все бездомные животные, с утра царила напряжённая, злая суматоха. Казалось, что все люди, будь то вездесущие любопытные дети, неуклюжие бунтари-подростки или уставшие от тягот рутины взрослые, разом сошли с ума. Или превратились в этих деловитых насекомых, в муравьёв в высоком сплочённом лесном муравейнике. Каждый был при собственном деле. Каждый чувствовал важность своей работы. Каждый спешил, торопился, пытался успеть. Кто-то искал одеяла и тёплую одежду, кто-то готовил горячую и вкусную пищу, кто-то спешно убирал, проветривал, разогревал одну из забытых десятилетия назад комнату, кто-то судорожно искал врача или хоть кого-нибудь, кто знает, умеет, понимает... Беда была только в том, что в огромном доме было так мало людей и так много кошек.
   Переполох подняла замёрзшая до потери сознания женщина. Тонкая и почти прозрачная, она лежала на заснеженных ступенях монумента, установленного во дворе в память и честь основателя приюта, поджав колени к груди и беспомощно обняв посиневшими руками голые ноги, закованные в тёмную паутину застывшей кровавой корки. Неровная цепочка её следов тянулась к памятнику по крутому подъёму на холм, на вершине которого высился строгий особняк, где исчезала под мелкими копытами овец и детскими санками, и неясно было, откуда и зачем пришла нежданная гостья. В чудом уцелевших вмятинах на снегу остывали слабые мазки её крови, а единственная её одежда - лёгкое летнее платье - была насмешкой и вызовом хоть и тёплой, но всё-таки декабрьской ночи. Женщину нашли хвостатые правители этого места и слетелись к ней со всех своих укромных уголков, истошно вопя и яростно кусаясь, словно отбивая друг от друга право на добычу.
   Обитатели приюта - и животные, и люди - давно привыкли к неожиданным "подаркам" судьбы в виде крошечных пищащих детёнышей - да и не только детёнышей - котов и собак, небрежно засунутых недрогнувшей рукой в грубый мешок или с неловкой заботой укутанных в мягкие пушистые тряпицы. Пристанище находил каждый подкидыш, неважно, был ли он старой побитой дворнягой или десятком разноцветных котят, больных и голодных. Тем необычнее была нынешняя находка.
  Никогда ранее на пороге приюта не лежал человек.
   Женщина пришла в себя только через неделю, порядочно напугав сердобольную пожилую сиделку Грету сперва низкой температурой и глубоким сном, потом - воспалившимися ранами и бредом. Казалось, перед её мечущимся на границе забытья и реальности умом раз за разом проносилось что-то, тошнотворное, страшное, близкое, зловонное, гадкое. Она шептала что-то своей матери, цепляясь за горячую, пахнущую капустой и пирогами ладошку Греты, больно впиваясь в полные руки хрупкими ногтями. Визжала в её растерянное, испуганное лицо про утаённого, растерзанного, убитого брата или сестру - и внезапно опускалась на старые подушки со спрессованными истрёпанными перьями. Тогда из-под закрывшихся в изнеможении ресниц бесшумно скользили едкие слёзы, разъедая кожу, прилипая к опухшим багровым векам и щекам, а с потрескавшихся на морозе бескровных губ слетали бессвязные слова молитв, перемешанные с проклятиями и всхлипами.
   Единственной же просьбой в редкие минуты просветления сознания неизменно оставалась вытолкнутая слабым голосом из глубин измученного болезнью и холодом существа фраза: "Не говорите моей матери, где я - она убьёт меня, как убила своего другого... почему я не знала раньше..." После несчастная с трудом проглатывала пару ложек горячего бульона и бессильно засыпала, возвращаясь к своим демонам и страхам.
   Грету беспокоили её слова. И не только лишь они. Грету тревожило, наверное, всё в гостье - и долгий самоубийственный переход зимней ночью из дома в неизвестность, и замороженное до кровавых болезненных волдырей тело, и особенно сильно - царапины. Короткие и резкие, длинные и извилистые, с сухими рваными краями, стремительно заживающие, но всё ещё свежие, нанесённые в ярости поверх плотной сетки давно заживших ран точно в тех местах, что обычно скрываются узкой полосой белья. И когда гостья впервые за долгие дни своего мучения встала на дрожащие, ещё неокрепшие и незажившие, ноги, Грета попыталась спросить. Наверное, она хотела поговорить. Утешить. Согреть. Но женщина в ответ на беспокойство старушки только тряхнула головой и некстати, с виноватым выражением на лице, словно в жесточайшем преступлении против человечества, призналась, что у неё дома целых три кота. И сразу, перебивая удивление и недовольство, представилась: "Мэй. Просто Мэй".
   С приходом Мэй в Кошачьем приюте исчезли без следа привычные спокойствие и размеренность. Многочисленные питомцы, будто почуяв в новичке родственную душу, ходили за быстро приходящей в бодрое и праздничное настроение женщиной. Жители особняка, глядя на ораву своенравных котов, словно загипнотизированную или приворожённую, следовавшую за ней, увлечённо зазывали полную энтузиазма помощницу остаться. Здесь всегда были рады новым свободным рукам: бездомных да брошенных животных в округе было не счесть, а бескорыстных людей, готовых помочь приюту или хотя бы забрать одного или двух питомцев себе - мало, прискорбно, удручающе мало. Да и тогда люди из ближайших деревень предпочитали забирать собак - жизнерадостных, любящих, верных, тем временем как ленивые коты, хаотично, подобно броуновским частицам, передвигаясь по приюту, всё увереннее завоёвывали себе миску корма и воды, место у камина, а также в человеческой постели и сердце.
   Мэй на приглашения отзывалась напряжённым смехом и убегала к сонно мурлыкающим кошкам. Там женщина что-то тихо рассказывала безрадостным, лишённым силы голосом этим неблагодарным слушателям, что-то пела, унылое и тягучее, и в конце концов засыпала, уткнувшись лицом в тёплый, размеренно вздымающийся и опускающийся пушистый бок. Засыпала, чтобы через час или два резко вскинуться и бежать на кухню или на задний двор, чтобы помогать и путаться под ногами. Прибившаяся работница почти ничего не умела, но исправно выполняла самые простые, детские обязанности: морщась, мыла посуду и полы, чихая, убиралась в библиотеке и комнатах, смеясь, выбирала украшения и следила за животными. Она редко и неохотно говорила о своём прошлом, и только старая мудрая Грета, живущая в соседней комнате, изо всех сил напрягая слух, слышала, как больно смеётся в тишину, захлёбываясь слезами и шипением, Мэй, когда-то давно утонувшая в собственном глубоком одиночестве, глухом и опустошающем, как война и голод.
   Впервые эта истерика настигла новенькую перед праздниками, через два или три дня после пробуждения, когда шумные, незнакомые, чужие рабочие привезли пушистые невысокие ели с остро благоухающей хвоей. Грета знала это, потому что именно в этот день на кухне пропал старенький затупленный нож, но Мэй упрямо поджимала губы и пожимала плечами на любой вопрос. Её шерстяное неприглядное платье волнами боли проходилось по кровоточащим, змеящимся по бёдрам и тазу, отметинам, скрытым от глаз, но явным для сердца Греты. Однако упрямица по привычке резко одёргивала зацепившийся за гвоздь или стул подол и, небрежно отмахнувшись от старушки, не подпуская её ни на шаг к себе, торопилась к свои кошкам, что в молчании беспокойно метались по комнатам, дёргая опущенным хвостом.
  В игровой, где были расставлены небольшие домики и разбросаны смешные игрушечные мыши, она сворачивалась в уголке, огораживалась от мира миниатюрным белым заборчиком и нескладно оправдывалась перед жалобно и настойчиво мяукающими друзьями, ощущая, что перед их влажно блестящими глазами ей стыдно, как перед собакой. Или человеком. И Мэй, натужно и неискренне хохоча, принималась дурачиться, то кружась по комнате с привязанным на верёвочке бантиком, то пряча одного из добродушных мурлык в носок для подарков. Кот сумрачно смотрел на сумасбродку, но безропотно оставался на новом месте, обречённо свешивая лапы и являя миру недовольную морду.
  В прочем, и Мэй не торопилась уходить из обретённого дома, продолжая прятаться за высокими стенами от холода и тоски.
  Грета знала, что рано или поздно она найдёт эту нервную женщину, непостоянную и сломленную, с распоротым нутром. А потому, пока ещё не совсем поздно, старушка решительно, хоть и совсем ничего не объясняя, прятала подальше острые и стеклянные предметы и с завидным упрямством учила Мэй ухаживать за больными животными и людьми, будто пытаясь передать не только своё знание, а и переживания, и опыт, и любовь к жизни своего старого больного сердца. А кошки, мягко переступая горячими упругими лапками, каждую ночь прокрадывались в пустой молитвенный зал вслед за блуждающей в темноте женщиной и, подставляясь под её ласковые ладони и нежные поцелуи, мурлыкали неизменную, как время, жизнь и сомнения, песню. Они лучше других знали, как страстно скучал этот смешной человек по прежней жизни и как отчаянно горько ему хотелось бы хотя бы взглянуть на своего нерождённого собрата. Они умели утешить и вырвать из застывшего на холодной неудобной скамье существа слёзы и признания. Они - и только они - понимали, насколько невыносимо и необходимо было каждый вечер закрывать уставшие глаза с осознанием простой истины: утром их придётся открыть, чтобы в Кошачьем приюте, как прозвали особняк, куда не один десяток лет стекались все бездомные животные, с утра вновь воцарилась полная веселья и страдания суматоха.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"