... И вот я сижу на ветке этого треклятого дерева и никак не могу унять голос возмущения, рождающийся где-то в желудке и упорно желающий высказаться погромче. Казалось, плыву неспешно себе по течению реки Времени, и ничто меня не трогает и не беспокоит. И вот на тебе... Все закрутилось так быстро, что шиш поймешь, как все и началось-то...
...В тот день в таверне "На перепутье" народу было не протолкнуться. Тяжелое колесо, подвешенное на тяжелых цепях к потолочной балке, роняло восковые капли с натыканных на него огарков. Стены дрожали от громового хохота местных работяг, потягивающих пиво огромными кружками, да от довольно нестройных песен многочисленной гномьей компашки. Они опорожнили целый бочонок крепкого местного "самовара" и, не совладав с чувствами, орали что-то ну совсем непотребное.
Как обычно, я сидела за самым дальним столом в углу. Вот уже вторую неделю я торчала в этой дыре, называемой Черной Топью, небольшом городишке посреди бескрайних хлябей и влажных лесов Семира. Ночевать в амбаре на подгнившей и сырой соломе было еще можно, но вечера я пыталась провести в относительном комфорте, в тепле и желательно хмельном угаре. С последним были проблемы, так как местный "самовар" был на ножах с моим организмом, а много пить пива не получалось. Пока я выдувала половину щербатой кружки, хозяин таверны уже выбрасывал за порог последних клиентов и, многозначительно поглядывая в мою сторону, начинал замусоленной тряпкой возить по столам, смахивая ленивых мух и зевая во всю пасть.
Так вот, в этот памятный, леший бы его побрал, день хорошенько закутавшись в плащ и натянув капюшон на самый нос, я лениво потягивала пивко и мусолила в пальцах обглоданную индюшиную кость, изредка бросая быстрый взгляд на разношерстную публику. За высокой стойкой пышнотелая девка разливала пиво, одновременно умудряясь подмигивать мужикам в запыленных рубахах, примостившихся рядышком. За столами сидела братия попочтеннее (или побогаче, кто их там разберет?), наливаясь хмельным вином и заедая оное несметным количеством мяса и хлеба. О гномах я уже упоминала.
Внезапно мне показалось, что не все в этом милом заведении добродушно накачиваются перед отходом ко сну. Обычно в этих краях мало обращают внимание на странных посетителей. Само название таверны уже говорило о том, что кто угодно мог забрести и отдохнуть под этой гостеприимной крышей. Да и граница недалеко. Нарываться на тайного посланца Вершителей либо бродягу-чародея не хотелось никому. А тут меня просто ощупывал чей-то назойливый взгляд. Подняв глаза, я быстренько окинула взглядом сидящих за столами. Вроде все люди как люди, тролли как тролли, эльфы как эльфы... Ага, поймали тебя, поймали! Кто-то, так же схоронившись в противоположном углу, как и я в своем, буравил взглядом мой капюшон. Мне как-то сразу это не понравилось. И недаром, как выяснилось позже.
Вообще меня буравить никому не советую. Ни взглядом, ни мечом, ни стрелой... Обычно от таких действий я начинаю злиться, кровь ударяет в виски, и потом за мою голову родственники обещают золотые горы, напоить смельчака до умопомрачения и дочку в жены впридачу. Причем чем девка страшнее, тем охотнее ее предлагали. При таких раскладах я только теряла душевный покой и быстренько меняла место постоя, ведь смельчаков жениться находилось ну очень мало.
Имя мое мало кому известно, в лицо меня знают вообще единицы, но в определенных кругах мои специфические услуги очень и очень требуются. Причем далеко не бесплатно.
Я встала, подхватила полупустую кружку и оттеснила от стойки вконец ошалевшего от выпивки и прелестей дородной разливальщицы плюгавенького мужичка. Опершись локтями на стойку и якобы внимательно изучая узор осевшей в кружке пены, я попыталась краем глаза рассмотреть незнакомую фигуру с глазами-буравчиками. Кроме резкой боли в глазу, ничего я этим не добилась. Правда, мои маневры фигуру не порадовали - капюшон нервно дернулся мне вслед, да так и замер. Неудобно, пожалуй, так шею выворачивать. Я спешно отставила пиво, чувствуя знакомую пульсацию в висках. Хмель только усиливал не самые лучшие качества моей в общем-то неплохой натуры. Что делать? Вариантов было всего три: первый - вскочить на стол, сорвать с нахала капюшон, а там действовать по обстоятельствам, второй - смыться, не дожидаясь продолжения, и третий - сделать вид, что снимаю комнату на втором этаже, отправиться туда и затаиться - авось попрется за мной, там и пообщаемся.
Все три варианта казались мне просто гениальными, особенно после выдудленной кружки пива. С сожалением я отбросила первый как просто невыгодный (а вдруг это просто застенчивый очередной клиент? Окочурится ж к лешему!), второй вариант просто был неинтересен отсутствием демонстрации моей молодецкой удали, а вот третий был очень привлекателен хотя бы тем, что со спокойной душой можно было потолковать наедине о неприличном поведении наглеца.
Пока я злорадно предвкушала, как этот нахал (или нахалка) будет хрипеть, тщетно взмахивая руками и силясь освободить горло от удавки, с треском распахнулась дверь таверны, и сердитый шум верхушек столетних деревьев, окружавших стоящую на отшибе домину, ворвался в помещение вместе с грозовой ночной сыростью.
Их было трое, и выглядели они довольно устало. Вполне прилично одеты, теплые штаны и высокие шнурованные сапоги, правда, плащи довольно пыльные. Видно, что с дороги. Однако для мирных путников они были уж очень хорошо вооружены. Я успела рассмотреть колчан и лук у одного из них, похожего на эльфа изумрудно-зелеными косы...хм...миндалевидными глазами, кинжал в кармашке на сапоге у другого (явно еще есть, знаю я таких сволочей!). Мечи были у всех, причем ножны отличались тщательностью проработки - гравировка могла служить образцом для подражания по точности исполнения ... и - о ужас! - символики.
Когтистая лапа, дубовый лист и плющ.
В следующее же мгновение хмель покинул мою несчастную голову, а перед глазами всплыли какие-то алые круги, потом траурные шары...
Я резко отвернулась к стойке, закатив глаза и затаив дыхание. Ну на кой вы сюда притащились??!! Питейных заведений им мало...
Тем временем мужчины уже подошли к столу, в углу которого восседала так нагло рассматривающая меня фигура, и довольно непринужденно плюхнулись на дубовые скамьи, вытягивая ноги и расшнуровывая плащи. Тут же подлетевшей девке был отвешен увесистый, но одобрительный шлепок, под громкий гогот заказан поднос с едой и кувшин с самым лучшим вином. А чтоб вы подавились или захлебнулись, упырицу вам в жены...Очень медленно отвернувшись, я тенью заскользила вдоль стойки, подметая пол плащом, очень надеясь затеряться между честным людом и благополучно улизнуть через дверь.
Этот, в капюшоне, не был потенциальным клиентом. И просто зевакой тоже не был. Он был одним из них. Тех, кто не боится тьмы и с безумным блеском глаз срываются в погоню за жертвой. Тех, кто присягнул Каменным Кругам и их кровожадным жрецам в верности. Тех, чьи яды и охранно-розыскные услуги давненько славятся среди вельмож Большого Мира. И, наконец, тех, у которых совсем недавно я сперла три рецепта отборнейших ядов и от которых надеялась укрыться в этой дыре.
О Луна, засти им глаза! Пусть пьют, едят, не надо им упыриц в постели, пусть только не смотрят... Ага. Гад в капюшоне резко вскочил на ноги, гортанно проорав что-то на моравском наречии, и указал в мою сторону увесистым мечом. В глазах его сотоварищей-варраков зажегся тот самый безумный огонек. Мгновение понадобилось им на принятие вертикального положения и освобождения мечей из зазвеневших падающих ножен...
Это была хорошая гонка! Так драпать мне не приходилось с тех самых пор, как сволочные кликуши натравили на меня осиный рой в окрестностях Нижецы. Пьяная публика при виде грозного оружия сначала застыла в изумлении, а после с ревом кинулась к двери, полностью заткнув её. Застрявшие вопили и пытались выбраться, причем небезуспешно, а задние напирали, пытаясь как можно быстрее покинуть предполагаемое поле брани. Крик стоял такой, что я чуть не оглохла.
Поскольку по-человечески удрать через двери уже не представлялось возможности, а долго соображать - времени, я ринулась к противоположной стене, с грохотом опрокидывая за собой стулья. Взметнувшийся столб пыль скрыл от меня преследователей. Но ненадолго. Сообразив, что дверь закупорена более чем надежно, варраки вместе с гадом, который меня выследил, рассредоточились по таверне с тем расчетом, чтобы не дать мне выскользнуть в одно из маленьких окошек. Интересно, как я смогла бы таким образом от них оторваться? Воображение быстренько нарисовало мне картинку, как я, запутавшись плащом в обломках оконной рамы, пытаюсь продраться на волю, а эти обормоты с удовольствием за ноги втаскивают меня обратно, оттягиваясь за нанесенный их клану моральный и материальный ущерб.
Оставался один путь - на второй этаж. Расшвыривая оставшиеся табуреты и на ходу вытаскивая из наплечных ножен мой на заказ выточенный топорик, я птицей взлетела на ближайший стол. И тут мне дорогу перекрыл лучник. Как ласка, он проскользнул мне наперерез и угрожающе нацелил блеснувшее лезвие мне в грудь. Поддев ногой кувшин, стоявший рядом на столе, я от всей души запустила им прямо ему в лицо. Пока ослепленный огненным варевом мужчина хватался за обожженные глаза (как хорошо, что в Черной Топи такое варят!), я пробежала мимо него, попутно хорошенько приложив топором, и погнала вверх по дощатой лестнице. Свист оружия и фонтан крови привел его сообщников в дикую ярость. Рев бросившихся за мной убийц придал мне просто тролльих сил.
Влетев в левый коридор без единого огонька, на какую-то секунду я просто ослепла. Но топот на лестнице подстегивал лучше мешка золота. Промчавшись вперед, я еле затормозила у стены, выросшей из мрака прямо у меня на пути. Коридор заканчивался тупиком без единого окна. Готовясь к смерти, причем очень быстрой и явно жестокой, я влипла в стену, подняв на изготовку топорик. Ну нет у меня этих треклятых рецептов, нет! И пользоваться ими я бы не стала - дорого, долго и хлопотно, проще уж придушить клиента где-нибудь в укромном уголке. Как этот, истерически мелькнуло в голове.
И тут я заметила ее. Хлипкая дверь, ведущая в убогую каморку, служившую предприимчивому хозяину "нумером" для не особо привередливых постояльцев. Больше не раздумывая, я сжалась в клубок и прыгнула, навалившись всем весом на бедную дверь. Как и предполагалось, сто лет назад прогнившие доски не выдержали, и я рыбкой нырнула в проем. Распластавшись на полу и собирая мысли и глаза в кучку, я подняла голову и в стене напротив заприметила спасительное окно. Покрепче сжав закаленную сталь рукоятки топорика, я уже изготовилась к финальному прыжку (неизвестно, что там за окном и под ним), как вдруг почувствовала, что эту комнату проныра - хозяин все-таки кому-то всучил. И этот "кто-то" находился за моей спиной. Видно, услышал шум и затаился за дверью. Быстро перекатившись на спину, я выбросила перед собой руку с топором, надеясь в душе, что это какой-нибудь бедный менестрель или ремесленник, которому одного моего вида хватит для пожизненного заикания.
Не тут-то было. Черная тень метнулась ко мне и в мгновение ока схватила за горло, удобно расположившись так, что мое оружие оказался абсолютно бесполезно. Тем временем топот преследователей стремительно приближался. Исхитрившись, я лягнула "тень" сапогом, одновременно наугад взмахнув топором себе за голову. Неизвестно, какое из средств подействовало, но тень сдавленно хрюкнула и мое горло отпустила. Выяснять, на кого же я нарвалась, было некогда. Выбив клыкастой рукоятью слюду, я вылезла на узкий карнизик. Быстро сунув топор за спину, миру был явлен лучший из обезьяньих прыжков в моем скромном исполнении. Полет на что-то большое и раскидистое в полной тьме и животном страхе закончился припечатыванием к стволу яблони. Вцепившись в ветви мертвой хваткой, я скоренько перебралась на другую сторону ствола, закутала голову в капюшон и затаилась, выглядывая одним глазом из густой листвы.
В соседнем с моим неудавшимся укрытием завозились, раздался бас и плаксивый женский визг. Что-то падало. Видно, в темноте целая дверь не сильно отличалась от вышибленной, и мерзкие наемники ворвались сначала в комнатушку по соседству. И тут я не поверила своим глазам. Из разбитого мною окна на карнизик вылезла чья-то фигура. Ушибленный "ремесленник", видимо, хорошо соображал и явно не хотел попадаться под горячую руку. Не веря своему счастью в приобретении еще одного страждущего отмщения персонажа, я даже дышать перестала. Но тень недолго думая мягко, по-кошачьи, спрыгнула с саженной высоты и слилась со стеной рядом с пустыми бочонками и прочей хозяйственной утварью.
Обычно мне всегда везет. Сатиры даже прозвали Сайлен-Шиит, "везучий ручеек", имея в виду то, что я могу проникнуть как вода в любую щель, и при этом не потерять ни капли. Конечно, в критические моменты жизни ручеек превращается то в коварный омут, затягивающий и подленько топящий, то в грохочущий горный поток, сметающий все на пути. Но в целом их спокойное отношение к моему роду занятий примирило меня с козлоногими, поэтому всякие двусмысленные клички меня не задевали.
Старательно испорченное мною окно вылетело с жалобным звоном. Кованый сапог, мелькнувший в проеме, заменила препротивнейшая харя мерзавца - любителя шлепать девок по тавернам. Внимательно вглядевшись во тьму, он негромко выругался. Видно, решил, что я уже давным-давно сбежала и мчусь сейчас аки серна по лесу, сшибая лбом деревья. Двое дружков подгребли к дыре в стене, бывшую когда-то окном, добросовестно поглазели в темноту и наконец все трое удалились, переговариваясь на наречии, вызывавшем с недавних пор у меня учащенное сердцебиение.
Удалились. Божественная Селена, с меня жертва в полнолуние.
... и вот сижу я на ветке этого треклятого дерева...
Стоп. А я-то теперь как удалюсь?! Бочонки оставались без движения. Видно, моя тень все еще там. Ждет, зараза, чтобы я слезла, и прихватить за знакомое горло. А сдавил-то как! Я потихоньку прикоснулась рукой к поврежденному органу. Других девиц туда целуют, а меня? Всмотревшись повнимательнее, мне показалось, что не так уж и темно, а мой душитель испарился. Едва переводя дыхание, я потихоньку начала сползать по стволу вниз, не забывая останавливаться и чутко прислушиваться. Вроде бы тихо. Мягко спрыгнув на землю с последних веток, я осторожно вытянула шею и всмотрелась в темноту. Не хрустнула ветка, не вспорхнула перепуганная птица, даже не зашелестела реденькая травка под яблоней. А меня снова держали. Хорошо, что не за горло, а просто сзади зажимая ладонью рот, зато теперь в шею мне ткнулось что-то острое и холодное, поцарапав кожу.
Такого не может быть. Никто не может летать над землей, не оставляя следов, не издавая никаких звуков, будучи при этом совершенно невидимым. Даже чародеи - старейшины Гильдии Магов неспособны одновременно столько наколдовать. Да еще у меня под носом.
Дергаться было себе дороже, тем более что варраки могли все еще гнездиться в таверне, обговаривая планы моей дальнейшей поимки. Поэтому пришлось сжаться и ждать продолжения.
- Молчи, а то отдам тем троим, - прошептал голос у меня над ухом. Вот шантажист. - Ага... - ладонь, зажимавшая мне рот, бесцеремонно сдернула с моей головы капюшон, нагнула мне голову и подняла волосы с шеи.
Узрел. В такой-то тьме? Невероятно.
Метка на задней стороне шеи появилась у меня уже давненько. Знак, о существовании которого знали только близко сталкивавшиеся со мной и мне подобными. Обычно даже постоянные клиенты были не в курсе отличительного знака тайного клана Лунных Лучей, тем более о месте его расположения на теле. Но если он знает, то почему так грубо себя ведет? Выполнение миссий, возложенных на нас, было священным. Обиженных, не получивших за немалое вознаграждение требуемого, попросту не было в природе. Особенно обиженных мною, вором с кристально чистой (перед клиентами, разумеется) совестью.
- Что тебе нужно? - мой шепот был скорее похож на хрип, не знаю, разобрал ли он хоть что-то. - Если услуга, то какого ж лешего ты меня чуть не придушил?
Незнакомец наконец опустил руку с кинжалом. Раздраженно выдрав из его рук волосы, я отскочила на небольшое расстояние и повернулась. Непринужденно прислонившись к стволу дерева, незнакомец поигрывал кинжалом и неотрывно смотрел на меня. Боги, да у него светились глаза! Желтые, хищные, с прищуром. Такими глазами не то что знак, мой скелет сквозь одежду и плоть рассмотреть можно.
Почувствовав, что мне срочно нужно в амбар за вещами, а потом еще быстрее куда глаза глядят, я молниеносно сорвала с пояса мешочек и швырнула желтоглазому под ноги, прошептав соответствующее заклятие. Плотный как бархат сгусток тьмы окутал яблоню, припечатав незнакомца к стволу, а я с разбега сиганула через забор, очень надеясь на то, что заработать кинжал в спину не успею. Размышлять о том, видит ли тварь с такими глазами сквозь Полог мрака (обожаю эти шаманские штучки!) не хотелось, и я припустила по безлюдной дороге на другой конец городка.
Спешно складывая свои немногочисленные пожитки в мешок, я надеялась на удачу. Да-да, на ту самую, которая иногда шутит просто не в меру весело.
Я любовно очистила свой уникальный в своем роде топорик от крови варрака, повертела тонкую стальную рукоятку в руках, провела пучком соломы по изогнутому, в локоть длиной, лезвию, больше похожему на заостренную алебарду. Гномы в подземельях Драконьего Хребта знают свое дело как никто другой. Даже на конце рукояти два клыка выточили - а как вы думали я двери да окна взламываю, не говоря уж о сундуках?
Книга, карта, хлеб, сыр, вода, сумка с травами, боевые шарики... Если тварь вырвалась из кокона и воспылала жаждой мщения с новой силой, мне нужно срочно отрастить пару крыльев. Или выучить заклинание телепортации. Или... Рядом с амбаром хрустнул гравий. Превратившись в слух, я подкралась к окошку. Удача таки пошутила.
Незнакомец стоял посреди двора, поводя головой, словно принюхиваясь. Да вроде ж человек. Хотя, может, он колдун какой. Внезапно он застыл, присел и немыслимым прыжком исчез в ближайших кустах. Может, он просто ошибся? Ну не за мной пришел, а так, гуляет... Прислушавшись, я расслышала осторожные, шелестящие шаги со стороны плетня, отгораживающего мое скромное обиталище от дороги. И кому тут приспичило бродить глухой ночью? Амбар-то заброшен, ничейный. А вдруг это какая-нибудь заблудшая парочка, вознамерившаяся порезвиться на сеновале? От такой мысли я даже негромко хихикнула, тут же огорчившись такой потере контроля над собой. Тебя убить хотят, а то и живьем шкуру спустить. Серьезнее, серьезнее.
Кусты зашелестели, разбуженная таким наглым посягательством пичуга вспорхнула и, недовольно чирикнув, полетела в сторону видневшегося за лугом леса. Сверчки, наяривавшие вовсю при свете луны, испуганно примолкли. И тут из-за плетня с устрашающим кличем в кусты рухнула туша варрака, окончательно испортив всю романтику лунной ночи. Вопль, раздавшийся из кустов, а затем рык и противное чавканье пригвоздили меня к полу. Видно, не менее глубокое впечатление это произвело и на оставшихся двоих. В гробовой тишине над плетнем взмыл шарик и разлился огненным градом по близлежащим кустам. Конечно, если девица настолько тронулась умом со страху, что не душит, не режет, а загрызает, то уж лучше ее просто порешить безо всяких извращений, а то еще заразит чем-нибудь.
Краем глаза я выхватила дальний конец плетня, через который вальяжно перемахнула серая тень. Варраки, свесив головы, безбоязненно вглядывались в кусты, надеясь разглядеть мой дотлевающий труп, и тени не заметили. Хотя чем бы это им помогло? В долю секунды голова одного из варраков исчезла за плетнем. Сдавленный хрип сопроводил исчезновение второй головы. Шумная возня, второй хрип - и все стихло. На мгновение порадовавшись избавлению от мстительных отравителей, я покрылась холодным потом от мысли, что ЭТО пришло все-таки за мной. Но путь отступления был отрезан. Чертов амбар не имел второго выхода, разве что можно было проковырять солому на крыше и вылезти туда. Пересидеть либо спрыгнуть с другой стороны и мчаться к лесу.
Но не тут-то было. Из-за плетня во двор вступил... вступила эта тварь. Задрав голову и вперив свой мерзкий взгляд в слуховое окно, он негромко произнес:
- Выходи.
Если ладный мужчина меня зовет, я все равно делаю вид, что не слышу. Хватит с меня, наслушалась уже как-то раз. Если мне будет нужно, я его позову сама. Или дам знать, что сегодня мне бы хотелось осчастливить именно его. Но после всего, что я увидела, даже сам Вершитель шиш бы меня дождался.
Поняв, что добром я не выйду, незнакомец начал терять терпение:
- Вылазь, я сказал. Хочешь дождаться подкрепления? Не глупи, отсюда нужно смываться как можно скорее. Или мне подняться и вытащить тебя оттуда за гриву? Давай быстрее, лучик...- он нетерпеливо огляделся, тряхнул волосами и зевнул. Клыков я не заметила.
Лучик... Может, все-таки клиент? А я тут устроила показательное выступление с подскоком, притопом да прихлопом. Позорище, да что ж теперь.
Как же хорош ты, Семир, когда над землей раскидывается звездное небо, обнимает длинными тенями, как руками, а звезды с неизбывной нежностью смотрят тебе в лицо... Шуршание травы под ногами напоминало легкий шорох шелковых простыней, дурманящий запах ночных трав разносился над некошеным, диким лугом благовонием, воскуренным в честь холодно сияющего божества. Каждый вдох, как глоток "самовара", кружил голову, звал в глубину тумана, сиреневой дымкой клубящегося в низинах.
И как же гнусен ты в летнюю жару, растекаясь грязевыми потоками на топях да хлябях. Дышать невозможно, кажется, будто воздух как вода течет в легкие. Тучи гнуса носятся над озерцами да лужами, отпугивая охочую вываляться в грязи живность. Солнечные лучи нагревают сросшиеся кроны вековых деревьев, и лес превращается в парную, где на расстоянии десяти локтей уже трудно что-либо разглядеть из-за поднимающегося над землей пара. Хорошо, что не довелось мне скакать в разгар летней жары по этой местности, таща за собой всю амуницию. Лето тут жаркое, да короткое - уже в начале паровня с заходом солнца из лесов начинает потягивать сыростью, начинают дуть северные ветра с вершин Драконьего Хребта. И весь рабочий (да и праздный тоже) люд после захода солнца стремится в тепло кабаков - согреться у камелька, потрепать языком, пересказывая трижды всеми выученные и неимоверно приукрашенные истории, а также собирая местные сплетни.
Я тоже люблю тепло. И к местному пиву уж успела приноровиться. Но вместо приятного времяпрепровождения в дальнем углу "Перепутья" я резво трусила вслед за моим неожиданным благодетелем, согнувшись под тяжестью заплечного мешка, и ждала, когда же наконец он выдохнется.
Мы уже часа три бодро продирались через непролазные кущи нехоженого леса, причем желтоглазый шел как по ниточке, уклоняясь от нависших ветвей, да еще и придерживая их рукой, чтобы я чего доброго не лишилась глаза. Конечно, нужен ему окривевший "лучик"... Перехватывая свободной рукой густые низкие лапы ельника и почти автоматически перешагивая кривые коряги и высунувшиеся из земли корни, я никак не могла вспомнить, откуда лицо впереди идущего мужчины мне знакомо. Перебрав в памяти почти все рожи, с которыми меня тесно или не очень свела судьба за последние два года, ответа я так и не нашла.
То, что он не человек, или как минимум не обычный человек, я была уже уверена на все сто. Волос дымчато-пепельный, темный - не эльф точно, хотя может полукровка. Но все равно, замашки этих ну очень артистичных хлыщей должны были пролезть даже при довольно дальнем родстве. Знамо дело, встречались не раз. Про родство с гномами либо троллями даже речи быть не может, лицо его было не лишено определенной красоты. Может, баньши... Или оборотень? Ишь как чешет в темноте, ни разу не споткнулся. Холодный пот прошиб меня мгновенно при мысли, что со мной может сделать оборотень в глухой чаще. Вернее, что от меня останется. Ну да, вон и глаза светятся в темноте, и по запаху ориентируется хорошо! От моей жажды подзаработать не осталось и следа. Потихоньку замедляясь, я уже готова была развернуться и задать стрекача, когда не вовремя выпущенная из рук моим проводником толстая еловая лапа с угрожающе нарастающим свистом выпрямилась и с размаху врезалась в мою голову, опрокинув навзничь.
Авторитетно заявляю - россказни по поводу птичек, звездочек и тому подобной ерунды, кружащихся вокруг основательно ушибленной головы не имеют под собой никакого основания. В первые пару минут сознание благополучно отключается, но затем начинает медленно возвращаться. Впечатление такое, будто в голове обосновался целый гномий оружейный цех. В ушах гул, а на ум приходят такие выражения, от которых рыба дохнет и цветочки вянут.
- Мммм... - я осторожно разлепила глаза и тут же сощурилась, чуть не ослепнув от яркого пламени костра, весело трещавшего рядом. Постаралась нашарить еще плохо слушающейся рукой лоб и просто обалдела от размера нащупанного. - Оооо... Какого дьявола?
Потихоньку пошевелившись и убедившись в невредимости остатков организма, я приподнялась на локтях и оглядела место своего возлежания, не без облегчения увидев ножны и рукоятку моего боевого топора, аккуратненько лежавших рядышком.
Лежала я на плаще, под голову был подсунут мой мешок, причем книга в мешке лежала прямо у меня под головой. Хмыкнув, я перевела взгляд на костерок. С другой стороны костра, опершись спиной на бревно, в довольно свободной позе расположился этот... оборотень или кто он там такой. Подперев кулаком щеку, он смотрел на меня с просто убивающей на месте смесью удивления, любопытства и разочарования. Не может поверить в такую потрясающую хилость наемника, за голову которого назначена немаленькая награда, подумалось мне с досадой. Это ж надо, так опозориться! Обратно, что ли, лечь? Бросив взгляд на вмятину на плаще, я с сожалением села - ну нельзя же совсем раскисать! Шум верхушек деревьев походил на колыбельную, в которую сплетались уханье охотящейся совы да громкий стрекот сверчков. Вот бы сейчас растянуться на траве и спокойно заснуть... Но въедливый взгляд не отцеплялся и действовал мне на нервы. Нетерпеливо поерзав и снова глянув на эту статую, все так же молчаливо следившую за осмыслением жертвой своего незавидного положения, я внезапно осознала две вещи. Первая - глаза мужчины приняли нормальную форму и человеческий цвет. Вторая - я его вспомнила.
Дело было ну очень давно. Папаша Рон подсуетил мне небольшое дельце - предметом вожделения и самых сладких снов одного сбрендившего алхимика была ... печатка с сапфиром довольно смазливого молодого вельможи, обретавшегося на тот момент в своей загородной резиденции близ одного из рукавов Поскакушки. Якобы это суть талисман заговоренный, нужный для составления гомн...гимунк.. короче, глиняной живой куклы. На соблазнение ушло ровно три дня и пять грамм моей репутации честной девушки. Напоив горе-распутника из туеска "подкрепляющим" напитком, я не спеша стянула с храпящего печатку, пошарилась по комоду и вылезла через окно. Так вот, при передаче кольца повизгивающему от нетерпения алхимику (понятное дело, передавал Папаша Рон, а я следила с безопасного расстояния за чистотой расчета) и присутствовал этот тип. Вернее, он ненадолго вынырнул из глубины дома и остановился в дверном проеме, наблюдая, как алхимик швырял мешочек с золотом под ноги Папаше и испепелял взглядом заветную цацку, едва не виляя хвостом от умиления.
Но если он от Папаши, то почему сам меня разыскивал? Мы с клиентами напрямую почти не общаемся, чаще через посредника. Хотя, по правде говоря, это я сама разнесла в щепы его дверь...
Лоб немилосердно саднил, хотелось прислониться к чему-нибудь холодненькому и немножко подремать, но уязвленное самолюбие и воспоминание о трех тысячах лянов, полученных от алхимика, заставило меня наконец встряхнуться и вспомнить, что молча друг на друга глазеть могут кто угодно, но только не заказчик с наемником. Видно, жадный блеск в моих глазах был настолько красноречив, что мой спутник соизволил наконец разомкнуть уста.
- Соображать можешь? - скептически хмыкнув в ответ на мой неубедительный кивок, он продолжил, не меняя позы. - Итак, ты нарушила мой сон, разломав дверь - это раз. Лягнула меня грязным сапогом - это два. Чуть не отправила к праотцам, припечатав к дереву - это три. Отдала на растерзание варракам - это четыре...
- Но..., - у, какой взгляд! Но одними глазами рот мне не заткнуть. - Варраки шли за мной, и то, что ты там очутился, вовсе не моя вина! И вообще, ты кто такой и зачем потащился за мной к амбару, а теперь еще и претензии предъявляешь!
Кровь бросилась мне в голову, отчего та затрещала еще сильнее, раскололась и маленькими шуршащими осколками осыпалась, смешавшись с пеплом уже отгоревших сучьев. Или, по крайней мере, мне так показалось. Закатив глаза, я рухнула на мешок. При соприкосновении затылка с твердой поверхностью книжки раздался негромкий стук, затем мой минутный монолог под аккомпанемент тихого смешка мужчины - и все стихло.
- Ладно. Я расскажу все по порядку. Ты правильно поняла, мне нужна твоя помощь. Вернее, услуга. Это так у вас называется, да? - он невесело усмехнулся и уставился на горящие угли костра, словно о чем-то вспоминая. Задумчиво почесав кончик носа, он словно выплыл на поверхность из омута воспоминаний, моргнул и продолжил, не отводя глаз от пляшущего язычка пламени. - Мы хорошо заплатим. Нужно у одного человека в Захлебне кое-что...ммм...позаимствовать. В вечное пользование. Затем этот предмет нужно тайно переправить в Гритерн и отдать посланцу. Все.
Закончив, он наконец выдохнул, потянулся и, прищурившись, взглянул на меня. Видно было, что, озвученная вслух, миссия перестала его тяготить. Шаря глазами по моему лицу в поисках следов работы мысли либо понимания важности обсуждаемого предмета, он покусывал себе нижнюю губу, изо всех сил стараясь выглядеть как солидный и (что немаловажно!) денежный клиент. Пытаясь соответствовать моменту, я по привычке нахмурила брови, почувствовала резкую боль в области лба и с непередаваемым мычанием тут же их расправила. И тут мерзавца прорвало. Совершенно не щадя моих чувств, его физиономия искривилась в ухмылке, больше похожей на гримасу простудившего лицевой нерв гоблина. Закусив губу чуть не до крови, он тщетно пытался унять гогот и мелко колотившую его истерическую дрожь. Гад.
Увесистый нож с отличной рукояткой, инкрустированной самоцветами и костью, с противным хрустом впился в бревно, оцарапав насмешнику щеку.
- Ладно, а теперь давай поподробнее. А то эту совершенно потрясающую историю можно трактовать как хошь. Имена, адреса, приметы. Да, и не забудь уточнить, что же все-таки заимствовать.
- Так ты берешься или нет? - помрачневший заказчик выдернул нож из бревна и задумчиво повертел его в руках, силясь найти клеймо. Угу, клеймить оружие - не наш профиль, лишняя реклама нам ни к чему.
- За что браться? - я уже начинала терять терпение. - Совершенно случайно я на тебя натыкаюсь, потом ты непонятно как избавляешься от профессиональных убийц, а теперь ты напрямую требуешь с меня еще и обещания. Мои обещания дорогого стоят. Почему ты не обратился к посреднику? Одного ты знаешь...Папаша Рон. Кажется, вы встречались.
Хитренько сузив глаза я вперилась взглядом в полыхнувшие злостью угольки его глаз. Проняло, красавчик. Ты даже не подозревал, что я тебя знаю.
- Я искал встречи напрямую, без посредников. Слишком деликатно это дело. И когда ты появилась в моей комнате...- мужчина насмешливо откинул голову, - я посчитал это знаком свыше. И потерять твой след означало еще пару месяцев блуждания по этой богами проклятой земле.
Внезапно он сгорбился и закрыл руками лицо.
- Слишком много поставлено на карту. Посвящать в подробности посторонних означает завалить дело. Даже сплетни могут все испортить. Без специалиста твоего уровня мы не справимся.
Поскольку мне жутко польстило такое признание моих талантов, да и интрига выглядела на редкость многообещающе, я не смогла удержаться от торжествующего хмыка. И еле успела увернуться и поймать нож, запущенный мне в голову.
- Эй, это мой любимый! Сам потом будешь в темнотище шариться, искать...- любовно вытерев лезвие о штанину, я сунула нож за голенище и протянула руку - Я Сай.
- Варлок. - Рукопожатие мне понравилось, твердое и решительное.
- Так сколько ты мне заплатишь?
- В случае успеха на всех этапах операции ты получишь десять тысяч.
- Золотом?
- Золотом. По рукам?
- Не спеши. Так что, ты говоришь, нужно украсть?
Угольно-черные глаза торжествующе сверкнули.
- Всего лишь амулет.
ГЛАВА 2.
- А вот теперь, Варлок, ты будешь как никогда красноречив. Ты расскажешь мне все, причем быстро, разборчиво и очень правдиво. Начинай. Да, и не забудь объяснить, наконец, кто ты к лешему такой и почему у тебя повадки оборотня.
Этот нехитрый монолог я произнесла монотонным, совершенно бесстрастным голосом, с лицом, застывшим под маской абсолютного равнодушия. Я сидела над его головой, вытянув ноги и расплющивая ступнями кисти его рук, прижатых к мокрой от утренней росы траве. Вдруг он чародей, так хоть боевых заклинаний изобразить не сможет. Стимулятор откровенности я использовала старый и многажды проверенный: все тот же многострадальный нож с костяной ручкой, который я якобы небрежно поднесла к шее собеседника. Самое уязвимое место - под нижней челюстью, возле уха. Там такая мягкая ямочка, острие как в масло входит. А уж если с охотой полоснуть... Короткий крик, попытки зажать рукой бьющую под нешуточным напором алую струю... Я тряхнула головой, отгоняя наваждение, и с издевательской усмешкой уставилась на Варлока.
Накануне ночью меня хватило только на крепкое рукопожатие и загрызание куска сыра. Варлок отказался от еды и лег спать, отвернувшись от меня и костра, с головой закутавшись в плащ. Такая беспечность меня удивила, но обдумывать его поведение я была не в состоянии - страшно болел ушибленный лоб. Поэтому я решила все-таки поспать, а уж утром, на свежую голову, потолковать с ним на все интересующие меня темы. Порывшись в сумке с травами и обмазав гигантскую шишку чистотеловой мазью, я с чистой совестью придвинулась поближе к догорающим сучьям и отключилась.
Солнце только-только успело одним глазком выглянуть из-за затянутого темными тучами горизонта, а лес уже проснулся. Защебетали разбуженные птахи, завозились в ветвях нависавших над нами деревьев. Пронзенный солнечным лучом сизый туман начал медленно растворяться, как зловредный призрак, нарвавшийся на чародея. Мошкара, основательно подмокшая в обильно выпавшей росе, сушила крылышки в слабеньких первых лучиках осеннего солнышка и хоть не портила пейзажа своим надоедливым зудом. В общем, моя романтическая душа восхищалась тишью и красотой сей картинки. Варлок же моих восторгов явно не разделял.
От злости он так сжал челюсти, что зубы заскрежетали не хуже, чем у настоящего оборотня. В глубине черных омутов глаз зародилось очень не понравившееся мне волнение, и светящаяся желтизна начала постепенно заливать радужку. Торопливо пырнув ножом поглубже, я проговорила:
- Только поробуй перекинуться, или как там это у вас называется. Пикнуть не успеешь. И потом, - подозрительно ласково промурлыкала я, наклоняясь к самому его уху, - кто ж тогда поможет вам, неумелым, с обчищением несчастного колдуна?
- Чертова психопатка! Зря я вообще с тобой связался. Без тебя управлюсь...
Внезапно все его тело свело жестокой судорогой, выгнулось дугой, а под кожей задвигались комки беспорядочно сокращающихся мышц. Глаза начинали прибретать неестественно огромные размеры (для человека, разумеется) и фосфоресцирующий ярко-желтый цвет, пронизанный молниями прожилок цвета майской травы.
Остолбенев от подобной наглости - позвольте, уважаемый, так кто кому тут угрожает все-таки? - я чуть было не выпустила его руки. Но вовремя взяла волю в кулак, решив поистеричить как-нибудь в другой раз и в более спокойном месте, и навалилась всем телом на ноги, надеясь не дать ему вывернуться из-под меня и выгадать себе пару секунд для решения проблемы. Маленький розовый шарик негромко тренькнул, когда я раздавила его пальцами над лицом вконец осатаневшего пленника, и серебристо мерцающей пудрой осел на коже. Финальный рывок, и его тело, приняв нормальный облик, размякло и кулем осело на траву.
Разом осознав, насколько я выдохлась, я откинулась на спину и попыталась расслабить мелко дрожавшие конечности.
Сонный порошок, в принципе, вещь абсолютно безвредная, просто помогает отойти в мир Морфея нервным и легковозбудимым особам. Но при некотором желании и добавлении парочки компонентов он цементирует сознание жертвы часов эдак на пять. Ну, при условии, что порошок жертва вдохнет в течение минуты после распыления. Но рисковать мне страшно не хотелось. Если он таки оборотень, или ведун, или еще леший знает кто, то он меня разыщет даже по ту сторону Драконьего Хребта, запах-то свой я уж никак перебить не сумею.
Очень не люблю убивать красавчиков, но с подобными тварями рисковать не стоит. Я рывком села и внимательно посмотрела на спокойное лицо спящего. Даже в таком расслабленном состоянии он выглядел, как волк, напяливший на себя овечью шкуру. Я откинула кончиком ножа пряди отросшей челки, упавшие ему на глаза. Вгляделась повнимательнее - в отключке, не притворяется. Тут он завозился, заурчал и отвернулся от меня. Ты гляди, как мы спим! Оказалось, что сзади его волосы были сплетены в короткую косицу, перехваченную тремя или четырмя тонкими кожаными шнурками разных оттенков коричневого и серого, с нанизанными на них бусинами, камешками и стекляшками. Повинуясь непонятному порыву, я стянула с его головы шнурки, надеясь загнать их кому-нибудь под видом амулетов, и сунула в голенище. Потом подтянула к себе его сумку и самозабвенно принялась в ней рыться. Ничего особенного, вроде большого и туго набитого кошеля либо карты с подробным описанием миссии, там и в помине не было.
Плюнув, я собрала свои пожитки, торопливо сжевала оставшуюся краюху хлеба, и снова со вздохом повернулась к Варлоку. К сожалению, годы ..ммм...работы доказали, что благородство - просто непозволительная роскошь для наемника.
... - Я сохраню тебе жизнь, паршивец. Но только потому, что ты не разобрался в ситуации. Да ты ещеи зеленоват для такого бесславного конца.
--
Конечно, госпожа, конечно... Кто бы мог подумать...
Мда, кто бы мог подумать... Я хорошо подумала. Потом. Когда валялась в горячке недели две, а молодая мавка извела почти все свои лекарственные запасы, залечивая оставленную отравленным ножом рану в моей спине и умиляясь легкости исхода ...
И таких ошибок я больше не совершаю, себе дороже. Упрямо сжав губы в тонкую ниточку, я взяла нож. Порешить его и забыть от том, что... он мне пообещал десять тысяч лянов. Да за такие деньги можно месяц ни в чем себе не отказывать даже в столице. Не говоря уже о более скромных поселениях.
Пока алчность боролась с инстинктом самосохранения, я нервно перекладывала нож из руки в руку, примеряясь, и тут самосохранение победило. Действительно, а вдруг сожрет ненароком? Псих. Я нагнулась над телом. Резкий взмах - и капли крови упали мне на лицо, клюквенной россыпью брызнули на ворот рубашки. Запах смерти ударил в нос, сладковатый привкус крови сжал горло стальной хваткой. Брезгливо сглотнув, я подхватила свои пожитки и торопливо растворилась среди деревьев.
Опустившиеся на лес сумерки только усугубили мое бедственное положение. Леденящий душу холод коварно вползал за шиворот, выхолаживал тяжелую, набравшуюся влаги болотистых испарений одежку. Тяжело опираясь на вырубленный по дороге посох, я брела по болотам с самого утра, не приседая. Неспокойно было на душе как-то, и мысли одна мрачнее другой кружили вокруг моей головы, как нетопыри.
В кои-то веки проснулась не то чтобы совесть, но что-то похожее, и с довольным урчанием грызло меня изнутри. Вспомнилось, как тяжело ему было пересилить себя и попросить о помощи; как он, явно нарочно запустив в меня веткой, все-таки не бросил, не ограбил. А какие черные у него глаза! Утонуть можно... Вот леший, вечно меня на голодный желудок посещают неутешительные мысли.
Наконец я выбралась из трясины на более-менее сухой участочек земли, окруженный тремя довольно внушительными хмелеграбами и парой-тройкой кустов, которые здорово смахивали на бакхарис. Ну и леший с ними, главное что не глотни. Утоптав местечко для костерка, я потопала к кустам за хворостом. Как-то раз я вот так же собирала хворост, когда мои ноги в мгновение ока облепили живые корни хищного растения и потащили к своему основанию, откуда уже высунулись в предвкушении ужина более мелкие и тонкие корешки. Я тогда сровняла кустик с лицом земли, не перенеся мысли о проникающих в мою плоть живых щупальцах и впрыскивающих туда парализующий яд.
Весело затрещали веточки потоньше, искры пыхали во все стороны, когда огонь подбирался к более сырым и толстым веткам. Примостившись на мешке и подобрав колени к подбороку, я рассеянно следила за пляской язычков пламени, изредка подбрасывая в огонь сучья, медленно просыхающие рядышком. Тени исполняли причудливый танец, играя в догонялки на стволах окружавших мое убежище деревьев. Я потянулась, зевнула. Утренние переживания все никак не могли погаснуть в моей памяти. Вытащив из мешка основательно помятые моей кормой фляжку с водой и огрызки сыра, я уж было приступила к еде, как вдруг негромкий голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть на месте. А, чтоб тебя леший забодал...
- Так, так. Сколько лет, сколько... Э, поаккуратней! - последние слова он произнес, аккуратно отводя пальцем лезвие топорика, направленного ему в грудь, смешно скосив глаза на переносице. - Ну что ты делаешь, Сайлен-Шиит? Если ты мне сейчас скажешь, что даже не подозревала о моем присутствии в течение последних десяти минут, я тебе не поверю. Решу, что теперь ты промышляешь живодерством, окончательно растеряв свой талант, и коварно меня подманивала на живца.
- Только твоих упреков мне не хватало, старый пенек. Ты топаешь, как стадо ежей. Интересно, невинные девы разбегаются, заслышав тебя за сорок или пятьдесят шагов?
- Ты язва, - обреченно вздохнул тот и бесцеремонно уселся рядом, вытягивая копыта к огню. - Скажи честно, ты специально бродишь только по нашим лесам? Или смельчаки, рискующие связываться с тобой, обретаются только в Семире?
- Я торчу в этой дыре совсем не потому, что мне тут нравится. Просто затеряться здесь намного проще, чем в Сатолии, например. - я тоже вытянула ноги к огню и отбросила топор.
- Откуда у тебя звезда во лбу? От благодарного клиента?
- Это след от бандитской стрелы. - попыталась пошутить я, но неуклюже вышло, мрачно. А чему ж тут радоваться? Шишка приобрела оттенок спелой сливы с разводами и вкраплениями цвета яркого аметиста. С такой рожей ни одному "своднику" показаться на глаза нельзя, а то его на месте кондратий скрутит. Да и примета - лучше не сыщешь, недели на две так точно.
Сатир молча разглядывал мое лицо, как гадалка ладонь, покачивая головой. Смешливые искорки в его глазах сменила туманная поволока.
- Да перстань ты на меня пялиться, не на ярмарке. Лучше расскажи мне, что новенького. Может, работенку какую подкинешь, а?
- Ты совершила какую-то глупость, Сай. Я вижу это по твоим глазам. У твоего рта залегла жесткая складка. - казалось, он даже не слушал меня, разговаривая словно сам с собой. - Кого ты убила на этот раз?
Физиономист чертов. Складки мои ему не нравятся. Вот так всегда - ты ему белое, а он тебе про мораль и прописные истины, от которых аж челюсти сводит.
- Не начинай, я тебя очень прошу. Ты прекрасно знаешь, что мне приходится и красть, и убивать, и даже заставлять говорить особо неразговорчивых информаторов. А иначе я просто подохну с голоду. Да, кстати, - спохватилась я, придвигаясь к сатиру с одной из моих коронных улыбочек, - может, хочешь перекусить? У меня вон ПОСЛЕДНИЙ кусочек сыра завалялся, все берегу на черный день...
Намек достиг цели. Сатир вздохнул, поджал губы и задумчиво начал накручивать на палец длинную прядь шерсти на бедре (или бабке, если уж на то пошло).
Бытует мнение, что сатиры - первейшие в лесах сластолюбцы, зазывающие игрой на свирели невинных человечьих дев на свои вакханалии и там, накачивая их вином до беспамятства, оптом портят. Жаждущие отмщения деревенские мужики с дубьем прочесывают окрестности, надеясь изловить растлителей со свирелями, хотя доказательств их вины никогда и не было. Может, потому, что все эти россказни придуманы для отвода глаз теми же "порчеными", дабы оправдаться в глазах местных кумушек, да еще и цену себе попутно набить - мол, краса-девица, сатиры и те голову потеряли, медовыми речами завлекли. А "сатиры" по лесу с дубьем промеж деревьев бегают, пылая гневом праведным жарче всех.
Ну скажите, люди добрые, какую нормальную девку соблазнят козлиные рога на голове, кудлатый чуб, падающий на глаза да ниже пояса густо обросшие кудрявой шелковистой шерстью лошадиные ноги с копытами? Даже думать противно.
Меж тем сатир переключился на другую ногу, задумчиво и сосредоточенно вычесывая пальцами зацепившиеся репьяхи. Его сопение действовало мне на нервы, но я молча буравила его взглядом, не забывая мило улыбаться. Наконец он поднял на меня глаза.
- Ладно, пойдем... - с таким лицом обычно приглашают за угол поговорить, пряча за спиной дубину. - Но учти - если ты к нам ... по делу, то пощады не будет. Поймаем - будешь ... гы... жертвенной козой в ближайшее полнолуние.. - видимо, очень ярко себе представив мое "жертвоприношение", козлоногий заржал, сощурив глаза и хлопая руками по коленям, - ой, не могу... ладно, не обижайся. Это я так, для проформы. Ну, пошли, - он приглашающе махнул рукой и не спеша направился прочь с полянки.
- Эй, Таур-Шах, подожди! Да стой же, внук безрогого барана! - я заметалась по полянке, расшвыривая остатки костра и пытаясь втоптать их во влажную землю. - Вот спалю к лешему всю вашу козью рощу, негде будет девок портить...
- Да жду я, жду.. - Таур-Шах абсолютно не отреагировал на мое злобствование и, хитренько поблескивая зелеными глазами с квадратами зрачков, выглядывал из кустов, задумчиво жуя какой-то листик. Ну вылитый козел! Наконец я каблуком погасила последнюю искорку и тяжело дыша, закинула за плечи мешок с вещами.
Таур-Шах жевал уже веточку. Полуприкрыв глаза, словно в трансе, он ритмично двигал челюстями, не обращая внимания на кружащиеся воркуг его головы полчища ненасытных комаров. Когда я мрачно пропахала мимо него борозду в густых зарослях, он так же невозмутимо пропустил меня вперед и, протянув руку, осторожно стянул с моей спины проклятущий мешок, как пушинку закинул его на плечо и двинулся следом. Все-таки галантность - это одна из лучших черт этих козлоногих! В отличие от некоторых желтоглазых.
За древностью поселения в этих краях сатиры, нимфы, кентавры да мавки спокойно могут соперничать с эльфами и гномами. Вступая на эти земли, первые поселенцы-люди и не подозревали, что захватывают чужую территорию. Тем более, что их было в те времена не так и много. Поскольку гномы и эльфы уже мирно сосуществовали с человеческой расой задолго до их вторжения в эти леса, сатиры поначалу не придали значения новому виду животного мира, обосновавшемуся на их исконной территории. Стаей больше, стаей меньше. Но когда вконец обнаглевшие постояльцы начали вырубать огромные площади леса и протянули свои загребущие ручонки даже к Зеленым Аркам, священному для каждого лесного жителя капищу предков, терпение сатиров лопнуло.
Переговоры прошли очень спокойно и быстро, на крайне дружественной ноте (а попробуйте нахамить послам, если их сопровождение - три десятка огромных черных волков да дюжина осиных роев, угрожающе жжужжащих при любом резком движении - беззвучно передвигается со скоростью молнии и за считанные секунды залегло в тылу и по бокам людей-дипломатов, повергнув их в священный трепет). Был подписан мирный договор на взаимовыгодных условиях, согласно которому сорок процентов земель и лесов Семира сдается людям в бессрочную аренду. Браконьерствовать же в лесах и реках на остальной территории запрещалось под страхом растерзания. Взамен сатиры обещали оказывать помощь в лечении убогих умом и здоровьем, в очистке лесов и рек от мусора, а также в поддержании поголовья лесной живности в разумных пределах.
Но четкого разделения территории рас, конечно, не произошло. Сатиры толпами подолгу гостили в людских городках да деревнях, знахарствовали, торговали травами да амулетами. А уж по землям эльфов, гномов и прочих Древних Рас они путешествовали как по родным пенатам. В свою очередь среди людей попадались нелюдимые бобыли, селящиеся в непроходимых чащобах и тесно общающиеся только с народом лесов. Обиженные за что-то на собратьев, очень редко их можно было увидеть в человечьих поселениях, да и то только в ярмарочные дни.
Нрава козлоногие были в основном неконфликтного (то есть сами драк не затевали, но в случае чего с удовольствием ввязывались в чужие или оттягивались по полной программе на дураках, вздумавших их вызвать на бой), а их глубочайшие познания в магии трав и чарах Призыва вызывали не менее глубокое уважение среди как Древних, так и человечьей рас.
- Сай, ты куда? Забыла, что ли, где наше Приграничное Гнездо? - Таур-Шах выглядел очень удивленным; он дернул ухом, сгоняя слепня, и ткнул пальцем в мрачную, темную и даже на глаз абсолютно непроходимую стену вековых хмелеграбов. - Нам туда.
Я тряхнула головой и поплелась мимо очень удивленного моей рассеянностью сатира в указанном направлении.
Даже при ближайшем рассмотрении ни один здравомыслящий человек ничего бы не заподозрил и не полез штурмовать это скопище беспорядочно сплетенных ветвей и лиан, густо заросшее меч-травой высотой мне по грудь. Сразу напрашивалась мысль о том, что в глубине чащобы, куда вовек не проникало ни лучика солнечного света, явно водятся такие змеи да живность, знакомиться с которыми опасно для жизни. Задрав голову, я тщетно пыталась рассмотреть верхушки хмелеграбов. Где там! Деревья выглядели монолитным замком, нависая над опушкой, как грозные стражи. Заросшие мхом каменюки, живописно раскиданные тут и там, усугубляли зловещее впечатление. А проглядывавшие из ковра меч-травы папороти, в три обхвата каждый, ненавязчиво напоминали о бегущем огоньке, ведьминых кладах да о прочей нежити, устраивавшей шабаши не иначе, как на этом самом месте.
- Вы б еще разрыв-травы тут понасаживали, да белены побольше, - проворчала я себе под нос, оглядывая декорацию. - А еще бы из-под во-он того валуна ручеек ведьминой воды изобразили. И тогда б уж точно никто не догадался, что ходить сюда не надо, и клады искать тоже.
Сатир почесал правый рог и уныло огляделся.
- Что, думаешь - перестарались? - он потоптался на месте, затем проблеял: - А нимфам нравится...
- Нашли с кем советоваться. Вы б еще лягушкам из пруда опрос мнений устроили. Нимфам глубоко на все это плевать, они так же оторваны от реальности, как ... как... - не найдя подходящего сравнения, я еще больше завелась. - Только и знаете, как морочить людей. От кого вы прячетесь, хотелось бы мне знать?? Да любой мало-мальски сведущий чародей развеет ваши иллюзии щелчком пальцев!!
На лице Таур-Шаха не дрогнул ни один мускул, когда я, распалившись, швырнула в его сторону увесистым камнем. Он даже не подумал уклониться. То ли проверял, насколько далеко я могу зайти в своей истерике, то ли ища предлог, чтоб от меня избавиться. Конечно, попади я в него камнем, ровно через пять минут меня бы атаковали как минимум три вида местного зверья, а из Гнезда вылезло несколько кентавров с пиками и долго бы топтали мое хилое безвольное тельце. И в полнолуние искали бы другую жертвенную козу.
Но я подло промахнулась.
Вспышка прошла без следа, и на душе стало пусто и холодно. Видимо, мое состояние отразилось в моих лицевых складках, потому что сатир без лишних слов подошел, сжал руками мои плечи и уткнулся лбом мне в затылок, успокаивая теплым дыханием.
- Меня не проведешь, Сайлен-Шиит, только не меня... Что ты натворила? Расскажи, может, еще не все потеряно, можно будет исправить. Этот лес своим шелестом мне говорит гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Каждая травинка поет свою песню, пересказывает свои сказки. И если внимательно слушать, можно узнать все, что только пожелаешь... О чем ты думаешь?
- О красоте мужских глаз, сатир. Да о десяти тысячах лянов. И давай мы больше не будем об этом говорить. Лучше покорми меня, а то уже ноги не держат. Открывай портал.
Я вывернулась из жестких объятий и пнула ближайший корень. Корень промолчал.
- Открой сама. Попрактикуешься, заодно и развеешься - что-то крепко ты захандрила. Чуть мне башку пудовым камнем не снесла. - Таур-Шах удобно умащивался на поваленном бурей полусгнившем стволе осины, живописно украшенном плесенью, мхом и коричневато-зелеными поганками. Внимательно оглядев свое драгоценное серебристое руно, он поправил какие-то невидимые волоски, как гранд-дама накрученные локоны, и с довольной ухмылкой приготовился к спектаклю.
Когда я последний раз гостила в Приграничном Гнезде, искажатель пространства включался нажатием одного из самых сухих на декорации сучьев. То есть, опуская рычаг до упора вниз, приводился в действие механизм наподобие двери-перемычки магического туннеля, используемого для телепортации, или перемещения в пространстве. Для исключения попадания случайных предметов либо живых существ в такой тоннель и был создан заградительный щит.
Так вот, хитрые козлоногие воспользовались методой боевых магов и, изменив всего на восемь пядей пространственно-временные параметры поселения, полностью скрыли все следы своего пребывания. То есть, самые короткие в мире туннели вели в нашу же реальность, но немного видоизмененную на данном отрезке.
По человечьим меркам отрезок занимал тридцать на четыре локтя. Для пущей убедительности сатиры его еще и замаскировывали декорациями, подобными раскритикованной мной в пух и прах. Без декорации это был бы просто сгусток плотного тумана.
Ощупав каждый хмелеграб и наконец узрев сухой корявый сук, я подпрыгнула и всем весом на нем повисла. Раздался очень противный хруст, и мы с суком полетели вниз. Приземлившись на одно колено, я поняла свою ошибку и только успела откатиться в сторону - на месте моего приземления уже качалась заостренная колода, похожая на небольшой, любительский таран.
- Ну вы окопались, - повернулась я к довольно похрюкивающему сатиру. - А если кто-то случайно нажмет? Как вы объясните появление здесь этой колоды, а?
- Скажем, что нас подставили ведьмы, собирающиеся тут на шабаш, - успокоил меня Таур-Шах, прищуривая глаза и засовывая в рот целую горсть подозрительного вида травок, - а ты давай продолжай. Поверь, оч-чень увлекательно! Еще немного, и ты побьешь все рекорды по собиранию хвороста! - мерзкий козленог заржал, причем его гогот очень походил на отрывистое козлиное меканье.
- Ме-е-е-е-е... - передразнила я Таур-Шаха и уныло огляделась. - Я жрать хочу! Я спать хочу! Меня комары ваши вампиристые изгрызли! Не зли меня, Таур-Шах... - я почувствовала, как кровь начала закипать в жилах и устремилась вверх, оглушив и шумным прибоем окатив виски. Как трудно взять себя в руки! Не думать, не вспоминать... мечты не сбываются... - Сатир, пожалуйста, мне надо отдохнуть...
- Ладно, ладно. Ты почти угадала. - он легко поднялся с мерзкого бревна, подошел к иллюзии и легко оперся на один из сучков на стволе хмелеграба. Я не прикоснулась бы к этому сучку и за все золото мира - на сучке восседал жирный, сочащийся серовато-голубой жидкостью слизняк.
- Луна, страх какой! Зачем вы эту гадость сюда посадили?
- Таких как ты эта невинная тварь земная отпугивает лучше десятка кентавров, - оскалился Таур-Шах, - Прошу!
Портал был открыт. Воздух перед моими глазами заволновался, дрогнул. От сучка начали расходиться круги, как от камушка на глади озера. Прозрачные круги расширялись и расширялись, пока не охватили всю иллюзию. Похоже на флаг, который треплет ветер. Впечатляет.
Навострив уши, сатир неожиданно резким движением сунул руку в портал, пошарил ею и, удовлетворенно хрюкнув, вытащил ее вместе с заспанным молодым кентавром. Вернее, я увидела только голову и грудь кентавра, остальная туша пряталась где-то по ту сторону. Мне сразу захотелось засунуть голову в портал и проверить, почему сатир не вытянул заспанного стража целиком - может, его с той стороны напарник держит?
- Ты как, будундук, охраняешь наших жен и детей?! - патетически возопил Таур-Шах, тряся несчастного кентавра, как грушу. - Ты попираешь все ценности нашей общины своими грязными копытами! Ты недостоин даже чистить пруды, жалкий слизняк! Посмотри мне в глаза, сын овцы, и попытайся очиститься от скверны, на тебя налипшей!!!
Кентавр выпучил глаза и заглянул в мечущее громы и молнии лицо Таур-Шаха с преданностью цепного пса. Честность так и сочилась сиянием из этих преданных своей общине очей. Эффект был достигнут. Сатир начал смягчаться, и уж было совсем выпустил стража из своих железных пальцев. Но неожиданно для всех, особенно для себя, кентавр широко зевнул. Захлопнув пасть с лязгом, достойным капкана, страж вырвался из рук обалдевшего сатира и исчез в портале.
- Нет, ну ты это видела? - ткнул пальцем в портал Таур-Шах, поворачивая ко мне голову и презрительно усмехаясь, - и это - страж Приграничного Гнезда!! А если бы вместо нас с тобой тут шайка ведьмаков ошивалась? Не понимаю я этих идиотов. Ладно бы еще дремал, но он ведь даже не проснулся при открытии портала! - он вздохнул и шагнул в пустоту, - Ну давай, заходи...
ГЛАВА 3.
... Он стоит и смотрит. Ветер треплет его волосы и одежду. Сложив руки на груди и слегка склонив набок голову, он словно прислушивается к песне беснующегося ветра.
И я стою. Стою в пяти шагах и не могу оторвать от него глаз. Я знаю, что нужно его позвать, протянуть руку, сделать шаг навстречу... Но не могу. Плотный как войлок туман сковывает движения, вяжет по рукам и ногам. Я хочу крикнуть, но горло сжали плотные кольца, и я не могу выдавить ни звука.
Он поднимает голову, выжидательно смотрит на меня... Отворачивается и очень медленно шагает прочь, в густые сизые клочья. Я знаю, что если сейчас я не сделаю ничего, чтобы задержать его, я больше никогда его не увижу... Никогда. Какое страшное слово. Живот скручивает судорога, я изо всех сил напрягаю мышцы, силюсь махнуть рукой, сделать шаг. Связки саднят от напряжения, но я не могу выдавить ни звука. А он уходит...Подожди...!
Фу ты, мама дорогая. Я подскочила на постели в холодном поту, машинально схватилась за голову и зашипела от боли. Треклятая шишка! Разом вспомнив обо всем, я спустила ноги с кровати, закуталась в одеяло и подошла к окну.
Серело. На светло-синем небосклоне меж редких облаков бледно светились несколько звезд. Над лесом, окруженным фатой предутренней дымки, светлое зарево растворяло остатки ночной синевы, заявляло свои права на господство в новом дне. Темно-зеленые заросли Приграничного Гнезда тихонько шелестели, переговариваясь с ласковым ветерком.
Хижины лесного народа располагались близко друг от друга, дворики отделялись лишь ровнехонько высаженной меч-травой. Сложенные из бревен, стены хижин были густо заплетены плющом и другими ползучими (а иногда даже цветущими!) лианами. Приходилось раз в две недели очищать двери да окошки от побегов, грозящих в одну из ночей замуровать хозяев внутри. Остроконечные крыши, сложенные из осоки и камышей, спускались почти до земли. Странно, но я никогда не видела, чтобы крыши меняли. Они всегда оставались зелеными, сочными и отлично защищали от дождя. Снега в поселениях сатиров не предусматривалось вовсе, поэтому при сотворении поселения чародеи устанавливали над ним особый магический щит, сохраняющий вечно летнюю погоду. Или, в крайнем случае, позднюю весну.
Гнездо спало. Подозреваю, что бодрствовали только я да тот страж-кентавр, которого вчера за сон на посту с удовольствием отчитала вся четверка старейшин Приграничного Гнезда. Отчитывали долго, приводя примеры из летописей, взывая к совести и чувству долга стража поселения, угрожая разжаловать в чистильщика или навсегда отправить в глубь лесов егерем. Как мстительно прошипела нимфа Лорелея: "Будешь за поголовьем белок и мышей следить. Пока всех пересчитаешь, небось и про сон, и про еду забудешь!"
Для меня остаток вечера прошел как в тумане. Кто-то чем-то меня кормил, поил, а потом меня ввели в эту хижину, я увидела кровать и проснулась только теперь, на рассвете.
Окинув взглядом помятую постель, стул с наваленной одеждой, комод с зеркалом и несметным количеством баночек, а также небрежно сколоченный деревянный стол, я рассудила, что еще слишком рано для активности и бухнулась обратно в кровать, с головой укутавшись в шерстяное одеяло. Свежий утренний воздух ворвался в открытое окно, выхолодил помещение и усыпил меня лучше всякой розовой пудры.
-Ты еще спишь, соня? Просыпайся немедленно, солнце уже высоко! - звонкий девичий голосок ворвался в одно мое ухо, покружил и уже почти вылетел в другое, когда мне на одеяло что-то шмякнулось.
Разлепив глаза, я увидела сначала большую еловую шишку, живописно валявшуюся на одеяле в опасной близости от моего носа, затем перевела взгляд на окно и обнаружила там смеющееся лицо мавки Малеи, в просторечии Мальки. Паршивка уже изготовилась запустить в меня второй шишкой.
- Я не сплю. - сердито пробурчала я и села на кровати.
Мавка в окне пропала, тут же хлопнула дверь моей хижины и Малька появилась на пороге. Свежая, бодрая - аж противно.
- Ну ты и дрыхнешь, - возмутилась Малька прямо с порога, - я уж тут под окнами битый час рыскаю, все жду пока ты проснешься. Я бы еще раньше тебя разбудила, да Таур-Шах запретил. Сказал, ты устала как собака... Ого! Вот это шишка!
Я злобно повернулась к мавке:
- Радость моя, ну хоть ты можешь мне о ней не напоминать? Кого не встречу, все только на мою шишку и пялятся, вроде как больше не о чем со мной поговорить. Дала б лучше мне примочку какую, а то я с такой отметиной долго не протяну.
- Дам, конечно дам. За день сойдет, - забормотала Малька, прикрывая дверь и заходя в комнату, - а кто это тебя, а?
Взяв с Мальки честное слово молчать, я рассказала ей страшную историю о том, как десять до зубов вооруженных варраков на огнедышащих конях пытались убить меня в придорожной таверне, а я их всех уничтожила. Вместе с конями и таверной. И свидетелями. Мавка только всплескивала нежными белыми ручками да ахала. Наконец, исполнив с блеском свои роли (я - честной рассказчицы, а мавка - во все верящего слушателя), мы перешли к более насущным темам.
- А я тебя вчера не видела. Опять где-то гербарий пополняла? - поинтересовалась я, откидывая одеяло, и свесила босые ноги с кровати. - Что, мор на куриц напал, как в том году?
Мавка засмеялась мелодичным смехом и растянулась на кровати, не давая мне рухнуть обратно на подушку.
- Полнолуние на носу. Как раз самое время по болотам походить, стрелолист пособирать. Мне вон настойку от кашля делать надо. В деревнях ее ведрами раскупают, как холодает - сразу к травнику бегут. Ну как дети, нет чтобы одеться потеплее...А ты надолго к нам?
- Не знаю еще. Пока шишку не уберу, нечего и соваться. Последний авторитет у посредников растеряю, вконец обнаглеют. Представляешь себе, Лучик с разбитым лбом, а? Засмеют как пить дать.
- И то правда, - согласилась Малька, - ну, я тебе тут подсоблю. Таур-Шах говорил, ты в Черной Топи отсиживаешься. Даже думала проведать тебя, гостинчик принести. Чего тебя сюда занесло-то вдруг?
Ну как ей объяснишь? Самой и то неловко вспоминать. Я глянула в окно, откуда доносились обрывки разговоров, смех, топот, затем уставилась на свои ноги. Мавка с интересом глянула туда же, словно под кроватью прятался ответ на ее вопрос, и сдавленно пискнула. Я непонимающе посмотрела на расширившиеся от ужаса глаза Мальки. И что такого страшного в моих ногах?
У, дура-а-а... Вчера, в полусонном состоянии стаскивая сапоги, я не заметила выпавшие из голенища шнурки Варлока. Искрясь в солнечном луче, они лежали рядом с моими сапогами, и нагло переливались всеми цветами радуги. Уставившись на это безобразие и быстренько отрегулировав честность в глазах, я недоверчиво выдохнула:
- Ой, а что это?
Более глупой реакции сложно было придумать, но это было первое, что пришло мне в голову. Мавка подскочила, зажав рот ладошками, глянула на меня как на призрак давно убиенного врага народа и опрометью выскочила на улицу, даже не потрудившись захлопнуть за собой дверь.
Тяжело вздохнув, я подняла с пола подлые шнурки. Повертела в руках, заставив яркие самоцветы вспыхнуть разноцветным огнем, и засунула обратно в голенище. Ну что в них такого? Может, мавка тронулась на своих болотах и это только начало? Ломая голову над этим неразрешимым вопросом, я потихоньку оделась и вышла во дворик.
Ласковое солнышко заметно подняло мне настроение, окутав лучами. Над травой и мелкими белыми цветочками, как ковром усеивавшим поселение, порхали мотыльки, гудели пчелы. Меж хижин сновали кентавры и мавки, приветливо улыбаясь друг другу. Горделиво прошествовали две нимфы, неся корзину спелых краснобоких яблок. Несколько сатиров сидели на траве подле одной из хижин и наигрывали на свирелях, то и дело прерываясь и шумно споря о том, как должна звучать мелодия - мажорно или минорно. Казалось, осени и болотной сырости нет и в помине. Милая пасторальная картинка.
- Приветствую тебя, Сайлен-Шиит! Не желаешь ли отобедать? - взрослый кентавр с заплетенным в косичку хвостом приветливо махал мне рукой с зажатым в ней белоснежным узелком.
- И тебе не болеть, страж! Отобедаю с удовольствием, - я подскочила к кентавру и, подпрыгнув, повисла на его мощной шее. - Как я рада тебя видеть, генерал! Хорошо, что тебя не перевели в другое Гнездо. А то б так и померла с голоду.
Разжав обьятия, кентавр осторожно стряхнул меня со своей шеи и прошептал:
- Вообще-то я на службе, но ради маленького Лучика готов потратить полчаса своего драгоценного времени. Пошли на полянку, там есть еще пара жаждущих тебя видеть.
Вообще-то в последнее время все жаждущие меня видеть попутно жаждали меня еще и убить. Это здорово надоедает. Каждая такая встреча утверждала меня в мысли, что из всех жителей этой страны самыми нормальными во всех смыслах этого слова являются именно лесные жители. Хотя, не возврати я им в свое время Посох Созыва, их отношение ко мне могло и не быть таким радушным. В течение трех долгих месяцев они не могли исполнять свой долг пред упокоившимися предками из-за отсутствия главного артефакта. Ритуал Полнолуния под сенью Зеленых Арок грозил вообще войти в историю, когда один из сатиров натолкнулся на моего тогдашнего посредника. Окончательно утратившие присутствие духа старейшины согласились заплатить совершенно немыслимые деньги за возвращение милого их сердцу артефакта до ближайшего полнолуния. И я его вернула. Ценой пяти человеческих и восьми гномьих жизней. Тогда я и потеряла своего второго посредника - похитители его выследили и забили до смерти, а мне пришлось бежать из страны и просить подмоги у главарей моего клана. Спешно созванный со всего Большого Мира, отряд лучших Лучиков вновь проложил мне тропку в Семир, очистив землю от оставшихся пятидесяти членов этой шайки и вырезав их семьи до последней собаки. А то! В Семире кормиться можно круглый год, мерзавцев - похитителей хватает, а шестьдесят процентов моего заработка идет прямехонько в казну клана.
Меж тем мы с генералом неспешно шли по тропке, отдаляясь от шумных улиц поселения, и просто молчали. Меня одолели воспоминания, а сам генерал, видно, тоже что-то вспомнил. Он проказливо хрюкнул и проговорил:
- Кстати, как шрам? Не беспокоит?
Еще одна история. Пребывая в поселении в третий или четвертый раз, я экспериментировала с открытием и закрытием входного портала. Выйдя из него, я побродила по лесу и, еле отыскав иллюзию, не смогла открыть портал. Я битый час ползала по земле в поисках проклятого сучка, что твой крот, когда портал открылся и прямо мне на спину опустилось гигантское копыто стража, заслышавшего шум и вылезшего проверить обстановку. Я так испугалась, что забыла сообщить ему о своем присутствии, а этот облезлый бугай осмотрелся и опустил пику острием вниз точнехонько мне в ребро. Я заорала как резаная и скинула с себя копыто, откатившись в сторону и сбив стража с ног. Конечно, меня узнали и залатали, но осадок остался.
- Нет, не беспокоит, - буркнула я и легонько пнула кентавра кулачком. - А ты все никак забыть не можешь, бугай невнимательный? Небось, так получил от старейшин, что память на всю жизнь осталась? - я злорадно прищурилась и глянула на бугая.
Тот абсолютно невозмутимо пожал плечами и сказал, что никогда в жизни не получал от старейшин ничего, кроме наград за верную службу, а такого мягкого половичка для его копыт, как я, он до сих пор не может раздобыть.
Препираясь по поводу степени невнимательности сторон в той давней истории, мы дошли до живописных кущей. Раздвинув пикой ветви, кентавр кивком пригласил меня лезть первой. На полянке резвилось с десяток кентавров. Шестеро из них устроили тренировочный бой, ревя и роя землю копытищами. Четверо рефери валялись на солнцепеке, блаженно жмурясь и подбадривая тренирующихся. Многих я не знала, но трое моих давних знакомцев подскочили с земли и с воплями загалопировали в моем направлении, потрясая пиками. Вид несущихся туш, из-под копыт которых комьями летит дерн, напомнило мне славные добрые деньки совместных распитий горячительных напитков, а затем и многочисленные стычки с мужиками из деревни, возмущенных присутствием "нелюдей".
Окружив меня, все трое приветственно захлопали меня по плечам, чуть не вдолбив по пояс в землю.
- Привет, лучик!
- Сколько лет, сколько зим!
- Все хорошеешь, Ручеек!
Вылезший вслед за мной из кустов генерал (а он таки и есть генерал, чин у него такой) довольно улыбался. Видно, что его авторитет значительно укрепится от того, что он сумел похитить у зануд-сатиров Сайлен-Шиит и привести ее поболтать с дозорными.
Мы расположились в теньке под сенью широкого хмелеграба. Бросив тренировки, к нам присоединились остальные кентавры. Из них я так никого и не узнала. Видно, за прошедший год подрос молодняк. Окруженная кентаврами, как девка на выданье женихами, я поглощала буженину вперемежку с белым свежеиспеченным хлебом, зелеными хрустящими огурцами и запивала всю эту снедь восхитительно холодной водой из фляжки. Ну до чего ж хорошо! А те все трещали, как сороки, пересказывая последние новости.
- А у нас новая забава появилась. Местные охотники знаешь что удумали? Показалось им (не иначе как с пьяных глаз), что в наших краях водятся вепри. У нас - и вепри! Отродясь не было, а тут, видите-ли, завелись. Да понарасставляли капканы в аккурат возле нашего портала. Ну хоть бы припрятали их получше. Дак мы в один куриный скелет засунули, а во второй - череп козла. Что тут было! Они как уставились на трофеи, побелели, затряслись, а мы портал приоткрыли да как заухаем, заревем! Они драпали как зайцы. А потом мавка Малея пошла в деревню настои свои продавать. Они ей там такого понарассказывали! И что тут ведьминский шабаш, и что мор на всю деревню теперь нашлют бесовские отродья... Ох смеху было!
Я вспомнила, что наговорила о декорации Таур-Шаху и захихикала. Воодушевленные рассказчики начали другую историю. Тут кусты зашелестели, и на полянку выбежал маленький сатирчик. Тяжело дыша, он подошел к нам и сообщил, что меня очень ждут в хижине старейшин. Срочнее некуда. Пришлось раскланяться со стражами и побрести в центр поселения. Там и находилась хижина старейшин - самое крупное строение Гнезда.
Старейшин в любом из поселений лесного народа всегда было четверо - мавка, нимфа, сатир и кентавр. Самые умелые в своих областях, они принимали решения относительно внешней политики, торговли и обороны. Также они назначали стражей, распределяли егерей и чистильщиков по подведомственным угодьям. В общем, были в курсе всех событий на многие мили вокруг.
Я прошла меж гигантских зарослей меч-травы по узенькой извилистой дорожке, перешла мостик над озерцом, поросшим кувшинками, и наконец поднялась на крыльцо главной хижины поселения. Не нравилось мне такое спешное приглашение, да еще и от всех старейшин сразу, поэтому я немного помялась на крыльце перед увитой плющом дверью. Даже мысль закралась развернуться, собрать шматье и уйти из Пограничного Гнезда. А что? Все-таки дойти до Захлебня можно дня за два, а там посмотрим.
Но тут дверь сама распахнулась, и пришлось войти, проклиная в душе собственную медлительность. В светлом и просторном зале, обшитом деревом, приятно пахло летним лугом. Вдоль стенок стояли низкие лавки, крытые цветастым сукном. Там я с удивлением обнаружила скрюченную фигурку Мальки. Накручивая на палец прядь волос, она хмуро кусала губы. Я уж было хотела спросить ее, что за представление тут разыгрывается, но тут одновременно распахнулись четыре двери, ведущие в комнаты старейшин, и все четверо торжественно вступили в зал.
Эффектно, что и говорить - каменные лица, царственная поступь. Просто Вершители на совете, разве что гонга и десятка-другого подхалимов не хватает. Хотя нет, один есть - вслед за старым сатиром, завернутым в ярко-зеленую хламиду, семенил Таур-Шах, очень внимательно рассматривавший край этой хламиды с явным намерением ее подхватить и обслюнявить. Фу.
- Итак, наемник из клана Лунных Лучей, мы потрясены находкой травницы Малеи. Ее глаза не могли солгать ей. Что скажешь ты в свое оправдание?
Прямолинейно, что тут говорить. Малька, подруга, как ты могла?! Хоть бы меня спросила, что к чему. Мой взгляд, брошенный на сжавшуюся в комок травницу, не сулил ей ничего хорошего. Но придумывать особо мучительную кару вероломной Мальке было некогда. Я отчаянно силилась на скорую руку состряпать более-менее правдоподобную версию о происшедшем - так, чтобы наговорить много пустопорожних слов, но мало по сути.
Тем временем Лорелея, старая нимфа с башней на голове, сооруженной из волос, веточек, цветов и ожерелий, нацелила на меня палец с тщательно отполированным ногтем и прошипела:
- С каких это пор ты язык проглотила, а? Откуда у тебя Венок сопротивления, который мы сплели для Варлока? И где он сам? Говори! - ее голос, и без того противный, сорвался на визг. - Ты - подлая убийца и воровка. Но мы надеялись, что во тьме твоей души еще осталось хоть капля чести. Хотя бы для поддержания репутации твоего клана. А ты...
- Подожди! - оборвал ее надтреснутый голос старого сатира. Поманив пальцем Мальку, он удобно устроился в одном из кресел по центру зала, и погладил снежно-белую бородку. - То, что у наемницы Малея увидела принадлежащую Варлоку вещь, еще ни о чем не говорит. Давайте будет последовательны. Сайлен-Шиит, откуда у тебя Венок сопротивления?
Шесть пар глаз уставились на меня, как будто именно сию секунду на мне проявились какие-то особенные узоры. Мне очень захотелось провалиться сквозь землю, хоть к огневицам на костер. Видно, я сильно струхнула, потому что совершенно неожиданно брякнула:
- С трупа сняла.
Причем ответ мой был совершенно честным.
Если бы в центре зала сейчас появился местный молитовник и предложил всем присутствующим обратиться к истинной вере, размахивая крестом и бараньей ногой, и то бы глаза старейшин выше лба бы не полезли. Малька застонала и рухнула на колени, закрывая ладонями лицо. Таур-Шах хрюкнул и вцепился в спинку кресла старого сатира, выломав приличную щепку. Старейшины вертели головами, пытаясь понять, все ли слышали то же самое.
- К-к-как с т-трупа? - выдавила на конец старейшина Гианта, уважаемая в поселении пожилая мавка. Нервно терзая небольшой пучок трав, она покачнулась и рухнула в кресло. - Зачем ты это сделала? То есть, как это произошло?
- Он нашел тебя до того, как стать... трупом?
- Если не ты, то кто его...? И.. да, а как его убили? Он точно...ммм...мертв?
- Ах ты мерзавка, огневица рогатая, маленькая ...!!!
Оглушенная потоком слов, я никак не могла взять в толк, откуда им известно про Варлока, и почему они так осведомлены в его перемещениях и попытке меня нанять. Еще и венок какой-то ему соорудили, сердобольные. Видя мое замешательство, сатир попытался перекричать кудахтанье нимфы и мавки, а также малькины завывания:
- Замолчите! Я вижу, что она мало что понимает. Да замолчите же!!!!!
Но проще было бы перекричать бурю. Тем временем дамы перешли к подробному обсуждению моих родственников, близких и не очень, а также роду занятий, членов моего клана и определили мне самое лучшее место в котле огневиц. Но их боевой пыл все-таки начал иссякать, наконец они замолчали и раздраженно выпрямились. Сатир воспользовался тишиной и откашлялся. Видно, готов огласить меня жертвенной козой, подумалось мне. Ну, подождите, пеньки замшелые, я вам еще покажу!
- Наемник из клана Лунных Лучей, ты давно уже знаешь нас, а мы тебя. Мне думается, что ты разрешишь наши сомнения на твой счет. Мы готовы выслушать твой рассказ, и поверить ему. Дело в том, что в какой-то степени мы причастны к миссии Варлока, а также к его проблемам. И не можем не сожалеть о том, что отпустили его одного в Черную Топь...
- Да, в пасть к дракону, - ехидно ввернула Лорелея, прожигая ненавидящим взглядом мою челку.
- Прошу тебя рассказать нам все как можно подробнее, - невозмутимо продолжал сатир, не шелохнувшись ни единым мускулом, - потому что Варлок... в какой-то степени... умереть не может. И если уж он был, скажем так, убит, то наш священный долг провести обряд его...мм... воскрешения. Мы верим тебе, лучик...
Так этот оборотень еще и бессмертный? Час от часу не легче. Теперь точно придется драпать из Семира надолго, путая следы что твой заяц.
Самое паскудное, что речь старого сатира что-то во мне зацепила. Все-таки козлоногие ничего плохого мне не сделали, и если уж они настолько озабочены судьбой этого оборотня, значит, на это есть серьезные причины. Хотя я до сих пор не видела, как еще я могла поступить с моим несостоявшимся клиентом, я вздохнула, почесала нос и выложила им всю правду. На одном дыхании, чтобы не передумать. Правда, о случае в таверне я умолчала, да и о происхождении шишки не упомянула. А так все очень правдиво рассказала.
- Вот как все было. И если вы мне сейчас начнете рассказывать, как неблагородно и подло я поступила, вы больше никогда не увидите ни меня, ни ваши камушки. Потому что я живу одна, работаю одна, и разменивать свою жизнь на благородство мне не по карману. И пусть я наемник, берусь за любую работенку и мало рассуждаю о том, насколько справедливо я поступаю, но в этой жизни можно либо выживать как придется, либо сдохнуть. Ну, или родиться вельможей и быть очень благородным в замке за пятью стенами.
Я выдохлась и обвела глазами зал. Тени скользили по стенам, ажурным кружевом падая на лица моих потрясенных слушателей. Было непонятно, осуждают они меня или нет. Да и какая мне разница, в конце концов? Другом больше, другом меньше... Все равно мы приходим одни и уходим тоже. И чем меньше привязка к этому миру, тем свободнее переход в иной. А для наемника это оч-чень актуально, уж я-то знаю.
Минуту они молчали. А потом на меня обрушился такой град визга и оскорблений, что не будь я доброй и мирной натурой, распотрошила бы голыми руками всю эту дряхлую компанию и заплевала ядом по самые глаза.
- Вы все сказали? - хоть я и наемник, и мне в принципе все равно, что обо мне говорят, но эти старые лесные крысы явно перегнули палку. - Больше вы уже ничего не сможете мне сказать. Потому что вас всех больше для меня не существует. Плату за постой и еду я оставлю на столе. Да, кстати, ... хе ... берегите Посох!
Я не смогла себе отказать в последнем уничтожающем залпе. Приятно смотреть на вытянувшиеся физиономии зарвавшихся всесильных старейшин, особенно когда до них дошли мои последние слова. Стараясь не потерять лицо, они зашевелились в своих креслах, как разбуженные курицы на насесте. Пронзительно - зеленое свечение их глаз сплеталось в сгустившемся воздухе в причудливые, медленно тускнеющие узоры. Разновидность выборочной телепатии, подумалось мне. Хотя я не спец, могу и ошибаться.
