Гвоздиков Кир : другие произведения.

Хроника Гирода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В Прималон - цивилизованную столицу Империи Россигард, где уживается магия и научный прогресс, - возвращается лорд-защитник Императрицы Кайс Эмберский после пятилетнего отшельничества. Слишком часто он сталкивался со смертью, но она всегда щадила его, даже в самоубийственной миссии, где выжил только Кайс. И теперь все, чего он хочет, - это покоя. Но Прималон встречает его прохладно, а кто-то и вовсе не рад внезапному возвращению лорда-защитника, который может разрушить чужие планы...

  
  
  
  

Время Странника

  
  
  
  
     
 []
  
  
  
     Кир Гвоздиков
  
  
     Время Странника
  
  
  
     Хроника Гирода
  
  
     Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
  
  
     No Кир Гвоздиков, 2017
  
  
     В Прималон — цивилизованную столицу Империи Россигард, где уживается магия и научный прогресс, —
  
  
     возвращается лорд-защитник Императрицы Кайс Эмберский после пятилетнего отшельничества. Слишком
  
  
     часто он сталкивался со смертью, но она всегда щадила его, даже в самоубийственной миссии, где выжил
  
  
     только Кайс. И теперь все, чего он хочет, — это покоя. Но Прималон встречает его прохладно, а кто-то и вовсе
  
  
     не рад внезапному возвращению лорда-защитника, который может разрушить чужие планы…
  
  
     18+
  
  
     ISBN 978-5-4490-1355-2
  
  
     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
  
  
     Оглавление
  
  
  
     Время Странника
  
  
     ПРОЛОГ
  
  
     Глава 1 ОТШЕЛЬНИК
  
  
     Глава 2 СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
  
  
     Глава 3 РУБИН ЧАХА
  
  
     Глава 4 РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ
  
  
     Глава 5 НОВЫЕ ДРУЗЬЯ
  
  
     Глава 6 НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН
  
  
     Глава 7 «ГОСПОЖА АВЛИЦКАЯ»
  
  
     Глава 8 ИМПЕРАТРИЦА
  
  
     Глава 9 МАГИСТР КУЛЬТА ХРАНИТЕЛЕЙ
  
  
     Глава 10 ТРАУР НА ПЛОЩАДИ
  
  
     Глава 11 ОСТАПОВСКИЙ МОГИЛЬНИК
  
  
     Глава 12 МОНСТР ПО СОСЕДСТВУ
  
  
     Глава 13 КАПИТАН ЧИСТИЛЬЩИКОВ
  
  
     Глава 14 ШПИОНСКИЕ ИГРЫ
  
  
     Глава 15 МАЛЕНЬКАЯ ВЛАДЫЧИЦА
  
  
     Глава 16 РУИНЫ МИРА
  
  
     Глава 17 ВЫСШИЙ СВЕТ
  
  
     Глава 18 СТРАХ И ВЕНДЕТТА
  
  
     Глава 19 В ЛАПАХ СОКОЛА
  
  
     Глава 20 ВРЕМЯ СТРАННИКА
  
  
     Глава 21 ПРИСЯГА ПЕРЕД СУДЬБОЙ
  
  
     ПРОЛОГ
  
  
  
     Холодный морской ветер прикасался к пожелтевшей траве, которая сменила свой
  
  
     окрас с зеленого из-за прихода осени. По мокрым каменистым скалам с берега
  
  
     поднимался мужчина, стараясь не оборачиваться в сторону раздражающего его
  
  
     нескончаемого ветра. Остатки соленой морской воды продолжали обжигать свежие, еще
  
  
     кровоточащие раны. По сравнению с тем, что он пережил, эта боль для него была
  
  
     незаметной.
  
  
     Сил на подъем уже не оставалось, но теперь ему некуда было спешить. Теперь все его
  
  
     прошлое осталось там, за спиной, на континенте. Мужчина повернулся в сторону
  
  
     бушующего борея, иронично улыбнувшись в ответ на сильный порыв стихии. Ветер
  
  
     развивал его седеющие волосы, радуя свою жертву своим присутствием. Набухшие
  
  
     от воды доски прибивались сильными волнами к скалистому берегу. Остатки некогда
  
  
     белого паруса зацепились об острые камни, не давая возможности погрузиться в пучину
  
  
     моря.
  
  
     «Плевать на этот парус, — подумал про себя мужчина и продолжил более активный
  
  
     подъем, вкладывая последние остатки силы в свое ослабевшее тело. — Смысла нет
  
  
     возвращаться назад. Главное сейчас долезть до конца. Не сдавайся, старый. Это только
  
  
     начало!»
  
  
     Первые лучи солнца уже начинали пробиваться через мрачные тучи, а крик чаек
  
  
     заглушал даже стук сердца. Осторожно ступив на проложенную камнем тропу,
  
  
     шатающийся мужчина, потерявший столько сил при подъеме, поковылял мимо
  
  
     волнующихся от ветра деревьев, коих на острове было немного. Сплошь только скалы
  
  
     и сырость от морской воды, да и желтеющая трава, выглядывающая из-под скал.
  
  
     Каждый шаг давался ему нелегко, каждый вдох душил его легкие, но он слепо шел
  
  
     по проложенным кем-то ступеням в самую гущу единственных на острове деревьев, не думая ни о чем и прячась от взгляда солнца. Чем дальше он заходил вглубь, тем свежее
  
  
     становилось дышать. Тишину и гармонию рушил кашель как у больного старика,
  
  
     находившийся на грани; никаких сил уже у него не оставалось. Дойдя до круга
  
  
     из каменных обелисков разных форм и размеров и войдя в центр круга, мужчина
  
  
     свалился на бок и плавно улегся на спину, глядя на выглядывающее из хмурых облаков
  
  
     солнце. Дышать сразу же стало легче, а боль медленно отходила от тела.
  
  
     Высокий силуэт закрыл собою солнце и мир перед ослабевшим человеком вновь
  
  
     потемнел.
  
  
     — Отойди, — произнес еле слышно измученный мужчина, закрыв глаза в надежде
  
  
     через веки свет горящей и дарящей тепло звезды. Но это не произошло. — Дай
  
  
     в последний раз полюбоваться им.
  
  
     — Зачем?
  
  
     — Я буду скучать по нему… наверное.
  
  
     — Зачем бежать от своих проблем и неудач?
  
  
     Человек тут же почувствовал в себе силу, некую горечь от сказанных слов, бодро
  
  
     поднялся, но блеф не удался, и держаться на ногах оказалось трудным испытанием.
  
  
     Теперь он мог увидеть своего собеседника: высокий, широкоплечий, но довольно худой
  
  
     и бледный как пепел с синими узорами по всему телу. Оттопыренные острые уши хорошо
  
  
     сочетались с другими заостренными чертами его лица. Голубые глаза холодно
  
  
     и безразлично смотрели на заросшее бородой исхудавшее лицо мужчины, ссадины
  
  
     на котором сливались с его морщинами.
  
  
     Человек не сводил своего взгляда с беловолосого чужеземца и, стараясь сохранять
  
  
     спокойствие, устало ответил:
  
  
     — У меня больше нет проблем.
  
  
     Собеседник усмехнулся, озирая взглядом еле дышащего мужа.
  
  
     — Ты уверен в этом?
  
  
     — Я не хочу об этом больше думать. И дискутировать на эту тему не собираюсь. Я
  
  
     устал.
  
  
     — Устал, говоришь? — недоверчиво спросил тот, пристально уставившись
  
  
     на гонимого всеми человека.
  
  
     В ответ лишь тишина. Тяжелое дыхание доносилось до острого слуха чужака, и пускай
  
  
     он был из других земель, но сейчас именно ослабевший и телом и духом человек считался
  
  
     чужаком на острове остроухого. Чужеземец знал, что творится с некогда прославленным
  
  
     героем, но ему было интересно, как поведет себя этот умирающий бедолага.
  
  
     — Тогда зачем…
  
  
     — Все осталось в прошлом, — неожиданно выкрикнул мужчина, перебив
  
  
     собеседника, — ясно тебе? Все свои дела в Гироде я сделал. Больше никому ничем
  
  
     не обязан. Что сумел сохранить — сохранил. Я, не гордясь, твердо могу заявить, что
  
  
     защитил этот мир, сражался за него до последнего как избранный для роли защитника
  
  
     и хранителя, но свое предназначение я выбираю сам, и больше мир в моей защите
  
  
     не нуждается.
  
  
     Ожидаемая реакция. Чужеземцу было забавно испытывать человека, потерявшего
  
  
     надежду и смысл жизни, обреченный на изгнание и ненависть. Великий герой проклятый
  
  
     своими же поступками. Человек, полностью отдававший себя ради других, не боящийся
  
  
     смерти, но который даже в эту минуту умел ценить и любить жизнь.
  
  
     — Но какой ценой? Сколько людей погибло из-за твоей лжи, твоих афер и корыстей?
  
  
     — Я никогда не врал! — взорвался мужчина, чей взгляд был полон ненависти
  
  
     и презрения.
  
  
     — Не врал, — признался собеседник, — но правду скрывал. И из-за этого столько
  
  
     людей погибло зря…
  
  
     — Погибло?! Я вернул эту землю людям: отобрал из лап демонов и выгнал их с нашей
  
  
  
     земли. Мир вновь в руках человека. Оглянись, эльф, ты видишь присутствие беса? Твари
  
  
     настолько ослабели, что бежали так далеко, лишь бы на глаза птице не попасться. Даже
  
  
     на этом захолустном островке их нет. Только ты, чужак. И я, твой гость. Ад запечатан
  
  
     Люцифером и выхода из него нет.
  
  
     — Появился новый ад, — заметил эльф.
  
  
     — Но он уже не на земле, — гордо ответил мужчина. — Царство людей вновь
  
  
     расцветает.
  
  
     Эльф ухмыльнулся и, цокнув языком, добавил:
  
  
     — И все же ты малым пожертвовал ради человеческого блага.
  
  
     Эти слова задели все живые нити человека, ранив его душу огнем горечи утрат. Ему
  
  
     хотелось голыми руками задушить эльфа, сломать его худую шею, но понимал, что сделав
  
  
     шаг, вновь рухнет на землю. Он слишком ослабел и очередную схватку не потянет.
  
  
     — Да что ты знаешь о потерях, эльф?
  
  
     — Побольше твоего, человек.
  
  
     Стальной взгляд эльфа смотрел в самую душу мужчины. Теперь и он задел эльфа
  
  
     за живое.
  
  
     — Я потерял ту, которую любил… по-настоящему и искренне, — начал свою исповедь
  
  
     мужчина, тяжело дыша, — за мной охотятся и ненавидят все те, кого я защищал и спасал, все те, кто почитали и возносили, видя во мне свет и надежду, опору и спасение. Да, я
  
  
     не святой и не пророк, не лидер, но в мире, где правили исчадия ада, я стал тем, кто
  
  
     помог людям встать с колен и сражаться за жизнь. Я — фундамент новой эпохи, путеводная звезда к миру сильному и прекрасному, но в глубине души, теперь я знаю
  
  
     это, хотел простого человеческого счастья: создать семью, иметь любимую женщину, детей, собственный дом и спокойную старость. И когда я помог миллионам вновь
  
  
     обрести это счастье, когда спустя столько лет сражений и путей к спасению я нашел свое
  
  
     место, знаешь, что я получил? Смерть, страдание, разруху, гонение и разочарование
  
  
     во всем том, что я так пытался удержать для всех. Меня оклеветали, предали и я
  
  
     не увидел ни в ком поддержки, только ненависть тех, кто меня возносил, и это после
  
  
     всего того, что я для них сделал. Скажи мне, эльф, ты знаешь, какого бывает на душе, когда твой народ ненавидит тебя больше самого Сатаны, жаждет увидеть твою голову
  
  
     на пике, а твое тело в стойле у свиней как корм?
  
  
     — Таков путь воина, — спокойно ответил эльф. — И не всегда твои подвиги оценят
  
  
     другие. У сильных людей всегда хотят разглядеть слабость, увидеть их поражение, дабы
  
  
     быть наравне, но твои поступки говорят сами за себя. Твой народ еще много раз изменит
  
  
     свое мнение по отношению к тебе. И ты не должен сворачивать со своего пути. У тебя
  
  
     судьба одиночки, не ты ее выбрал, но в твоих руках все изменить, начать сначала.
  
  
     Смирись, друг мой, как смирился я в свое время.
  
  
     — Уже.
  
  
     — Но ты прибыл сюда не для дискуссий, ведь так?
  
  
     Мужчина разочарованно посмотрел на надоедливого собеседника, и устало ответил
  
  
     ему, не желая продолжать пустой разговор:
  
  
     — Так. Я привязан к Гироду, но это больше не мой мир. Здесь мне не место. Эту
  
  
     связь я и решил порвать.
  
  
     — Интересно. Ваш Создатель тоже покинул вас. Кто же теперь останется на защите
  
  
     мира?
  
  
     — Не моя головная боль. Найдутся другие миры, нуждающиеся в моей помощи. Ведь
  
  
     в этом мое предназначение?
  
  
     — Не могу ответить тебе, сейчас все в твоих руках, — пожал плечами эльф. —
  
  
     Справятся ли Хранители со своей задачей?
  
  
     Мужчина улыбнулся. Он хорошо знал этих созданий и на что они способны.
  
  
     — Их девять, они сильны.
  
  
     — Две стороны ставшие нейтралитетом для общего блага. Надолго ли их хватит?
  
  
     — Это не хоть бы кто, а самые мудрые с обеих сторон.
  
  
     — Ты один из них, — подметил эльф.
  
  
     — Да, но я был рожден человеком, — ответил мужчина и задумался над своими
  
  
     словами. — Я был им. А кто или что я теперь, мне неведомо. Да и плевать я хотел. Ты
  
  
     доволен таким ответом?
  
  
     — Нет, — честно ответил эльф. — Хватит разговоров. Следуй за мной.
  
  
     Он выдвинулся вперед, выходя из круга и направляясь прямо по аккуратно
  
  
     проложенной тропе вглубь единственного на острове леса, хорошо освещенного
  
  
     солнцем. Мужчина медленно следовал за ним, вслушиваясь в песню ветра и в крик чаек.
  
  
     Их окружили красивые большие бабочки, которые смело порхали рядом с ними, облетая
  
  
     их со всех сторон и продолжая с ними движение. Дюжина бабочек разного окраса. Были
  
  
     и синие с золотыми узорами на крыльях, и ядовито-зеленые, и красные с разным
  
  
     оттенком, и черные с желтыми фигурами. Бабочки садились прохожим на плечи,
  
  
     на головы. Было необычно и странно, но красиво и спокойно.
  
  
     — Твои проделки? — спросил у эльфа мужчина.
  
  
     — Нет, — ответил он. — Они провожают путника в последний путь.
  
  
     — А, ясно. Это все объясняет. Я так сразу и подумал.
  
  
     Они дошли до каменного надгробия, над которым стоял большой, высеченный
  
  
     из самой глыбы крест с окружностью по центру. По основанию креста проходили узоры
  
  
     в виде змей, волков и птиц, но крест не пугал человека, а наоборот придавал ему сил, смелости и уверенности.
  
  
     — Новое начало.
  
  
     Эльф обернулся, довольствуясь оптимизмом бывалого воина. Затем он прикоснулся
  
  
     до дуба, росший и возвышающийся над крестом, и из коры дерева образовался посох, плавно влившийся в его длинную костлявую кисть.
  
  
     — Ты говорил о мире, как о трофее. И постоянно на слух бросалось твое эго. Может
  
  
     все дело в том, что ты старался для себя, а не для мира?
  
  
     Мужчина ухмыльнулся, не зная, что ответить.
  
  
     — Забвенные говорят людям, мол, Эпоха Конца — это проделки Создателя. Кто
  
  
     сильнее: люди, созданные Им по его подобию, или же демоны, первые его творения, отвернувшиеся от него? На кону — Гирод. Все просто. Не я это придумал. Нужно же как-
  
  
     то управлять массами. Этот трофей уже перехвачен человечеством.
  
  
     — Алчность и власть.
  
  
     — Людская натура, — развел руки мужчина.
  
  
     Эльф повернулся к нему лицом и посмотрел ему прямо в глаза
  
  
     — Готов ли ты, Филипп? — спросил эльф.
  
  
     — Готов, Ларионалль, — ответил человек.
  
  
     Эльф вышел за надгробие, зашел за спину Филиппа и вытянул посох вверх над
  
  
     головой мужчины. Филипп услышал за спиной шепот — эльф говорил на своем языке.
  
  
     Надгробие пошатнулось и медленно с громоздким и неприятным шумом отодвинулось
  
  
     вперед к кресту. Филипп заглянул в темную пустую могилу, где были только сплошь тьма
  
  
     и бесконечность.
  
  
     — Знаешь, — начал Филипп, — я всегда интересовался вашей культурой.
  
  
     — Знаю, — ответил Ларионалль. — Снял бы ты с себя кровавое одеяние.
  
  
     Филипп и не заметил, как его сырая белая рубашка полностью пропиталась кровью.
  
  
     Сбросив с себя рубаху и оголив свое грубое от шрамов туловище, он почувствовал резкий
  
  
     холод от ветра. Или это был вовсе не ветер, а страх перед предстоящим.
  
  
     — Доволен?
  
  
     Мужчина боялся, хоть и не показывал страха, но эльф чувствовал его, как чувствуют
  
  
     тепло солнца или влагу от дождя.
  
  
     — Тебе же будет проще при перемещении.
  
  
     — Мне все равно. Смерть — это только начало.
  
  
     — Ты также прав, как и не прав.
  
  
     — В смысле?
  
  
     — Ты меня прекрасно понял.
  
  
     — Ага, — лживо улыбнулся Филипп. — Будем считать так. Эх, голова болит опять.
  
  
     Он вновь посмотрел вглубь могилы и резко усомнился в правильности своих
  
  
     действий. Быть может, эльф лгал? Никогда не доверяй чужакам.
  
  
     — Знаешь, что я ду…
  
  
     Но договорить он не успел. Ларионалль с размаху ударил крепким посохом по голове
  
  
     Филиппа. Капли крови брызгами полетели на надгробье, а сам Филипп свалился в мрак,
  
  
     в самую бесконечность могилы. Тяжелая плита начала задвигаться, а эльф провожал ее
  
  
     взглядом.
  
  
     — Смерть — это итог, дорогой мой друг.
  
  
     Бабочки, сопровождавшие их в путь, больше не летали. Они проводили Филиппа
  
  
     в его конец и сами прекратили свое существование, украшая своими мертвыми телами
  
  
     одинокую землю опустевшего острова.
  
  
     Глава 1
  
  
  
     ОТШЕЛЬНИК
  
  
  
      Нет более удивительного существа, чем человек. Его разум настолько безграничный, что он
  
  
  
      может создавать новые миры и давать жизнь неживому. Но вместо этого он просто
  
  
  
      примитивно живет по животным инстинктам, отдавая преимущество похоти, страху
  
  
  
      и голоду. Человек опасен для самого себя, потому как не знает, каким могущественным
  
  
  
      оружием он уже наделен.
  
  
  
      Лев Марградский, «Записки мизантропа»
  
  
  
     Белые облака плыли по голубому небу, впервые за последние четыре месяца. Хоть
  
  
     и была ясная погода, очень редкая в этих местах, здесь всегда было опасно находится.
  
  
     Одинокий путник, окруженный дикой природой, легко мог стать добычей разбойников
  
  
     или диких зверей. Но самое неприятное это то, что каждый мог попасться на обед
  
  
     затаившимся в глубинах пещер и лесов мерзких голодных чудовищ.
  
  
     По старой дороге, проходящая через пустеющее поле, где уже начала промерзать
  
  
     земля, готовясь к приходу зимы, ехала карета с сопровождающими ее конной кавалерией
  
  
     из двенадцати человек. Карета была человека знатного, ибо только важная персона
  
  
     могла ездить с охраной, с бронзовым покрытием и с магическим щитом. Здесь могло
  
  
     быть лишь два варианта: либо важный чиновник с магом внутри, либо маг,
  
  
     приближенный ко двору. Да и простые люди не ездили в каретах — скорее они бы
  
  
     поехали в телеге или на лошади. Где найдешь в Свободных Землях человека зажиточного,
  
  
     а уж тем более чиновника или чародея?
  
  
     Местные жители называли свой дом «страной Сам-себе-господин». Сколько
  
  
     не говори об этих землях, но ее жителям нравилось здесь — никакой власти и, самое
  
  
     главное, налогов здесь тоже не было. Полная свобода устраивала их. Люди живут
  
  
     маленькими деревнями или общинами, помогая друг другу в любой беде. Почти
  
  
     в любой…
  
  
     Под вечер тучи стали сгущаться, возвращаясь в свое привычное состояние, в то время
  
  
     как карета с кавалерией въехала в деревню Амсер — самую большую деревню Свободных
  
  
     Земель, размером с хороший и цивильный городок.
  
  
     Этакая столица.
  
  
     Карета остановилась на центральной площади и тут же ее окружили любопытные
  
  
     глаза. Десяток глаз. Не каждый день в этих местах увидишь карету покрытую бронзой
  
  
     с серебристыми узорами в виде огня, пламя которого обвивалось между собой как
  
  
     несколько змей, а сколько будет стоить эта махина, если разобрать ее по частям, можно
  
  
     было только представить.
  
  
     Дверь кареты открылась и оттуда вышла женщина в изящном темно-красном платье
  
  
     с открытой шеей и плечами. Сама же она выглядела еще красивее, чем ее наряд: большие
  
  
     изумрудно-зеленые глаза, длинные каштановые волосы, немного пухленькие губки.
  
  
     Выглядела она не как женщина, а скорее как девица, которой от силы дашь лет двадцать
  
  
     пять, не более.
  
  
     Девушка вышла из кареты совершенно одна, и сомнений не было, что она чародейка.
  
  
     В глазах бурлила настоящая сила и страсть. Ее взгляд переметнулся на тучи, ходящие
  
  
     вокруг всей деревни, а лицо скривилось в неприятной гримасе, испытывая некое
  
  
     отвращение к окружающему ее люду. Девушка была окружена кавалерией с имперским
  
  
     знаком в виде огня, значит, такое место как Амсер посетила чародейка из Империи
  
  
     Россигард.
  
  
     Какой-то мужик из толпы вышел в центр, где находились гости из Империи, и народ
  
  
     рассмеялся чудачеству их дерзкого сожителя. От местного наглеца несло брагой
  
  
     за километр, и народ был в предвкушении брани и крови.
  
  
     Однако кровожадный это был народ. А как не быть кровожадным, если кругом одно
  
  
     беззаконье. Да и лучший защитник своей жизни — ты сам.
  
  
     — Что привело такую красотищу в нашу скромную обитель? Не уж-то старина
  
  
     Боливар?! Если это так, то я требую поцелуя прямо здесь и сейчас! — Он смело ходил
  
  
     перед имперцами, а народ, собравшийся поглядеть на эту забавную сцену, хохотал
  
  
     в полголоса. — А потом можно уединиться и я покажу тебе, то, чего ты не испытывала…
  
  
     Пьяница и местный дурак Боливар не успел договорить — девушка просто напросто
  
  
     перебила его:
  
  
     — Уйди с дороги, алкаш. Не наживай себе на красную рожу шрамов. Поверь мне, от них ты не избавишься ни-ко-гда.
  
  
     Чародейка жестом дала понять кавалерии, что она контролирует ситуацию. Боливар
  
  
     не обратил никакого внимания на смех своих соседей и стал смелее приближаться все
  
  
     ближе к своей обидчице:
  
  
     — Да как ты смеешь, имперская шлюха! Вали к себе домой, подлизывать задницу
  
  
     Императрице…
  
  
     Девушка грозно свела брови, услышав оскорбляющие слова, взвела руку, на кончиках
  
  
     ее пальцев появились искорки, и через долю секунды, лицо Боливара облезло кожей
  
  
     и истекло кровью. Плохо грубить девушке, да еще, если она владеет магией.
  
  
     Затем девушка направила руку в сторону валявшегося и катающегося в грязи
  
  
     Боливара, начертила пальцами в воздухе узор и голова алкаша взорвалась как воздушный
  
  
     шарик. Кровь брызгами испачкала ноги людей, которые подошли к мучавшемуся
  
  
     Боливару. Народ не стал лезть на рожон и медленно отходил назад, увидев, что осталось
  
  
     от головы бедняги. Суровые зеленые глаза осматривали каждого жителя деревни, а те
  
  
     в свою очередь отводили от нее свой взгляд.
  
  
     — Я не собираюсь с вами сюсюкаться и задам один лишь маленький вопрос,
  
  
     на который должна получить незамедлительный ответ. Я знаю, что получу его, но еще
  
  
     не решила каким способом. Решайте сами. Итак, где находится некий «отшельник»? —
  
  
     Девушка была не в духе, и ее голос был явно не дружественный.
  
  
     — Не уж-то вы говорите об отшельнике с синей рукой? — заговорил еле слышно
  
  
     какой-то старичок.
  
  
     — Старик, думаешь, я знаю, кто у вас тут из отшельников с синей рукой, или розовой
  
  
     ногой? Мне нужен человек, у которого прозвище — Отшельник, — проговорила спокойно
  
  
     девушка, но из ее голоса доносились нотки презрения и иронии, — а не «отшельник
  
  
     с синей рукой».
  
  
     — Извините меня, госпожа, но я думал, раз вы ведьма, значит, знаете о ком речь. Вы
  
  
     ведь пришли прибить его? Если да, то мы будем вам очень благодарны. Уж много хлопот
  
  
     он нам устроил, — ответил ей старик. — Кстати, раз уж такой разговор пошел, то
  
  
     Отшельник у нас единственный. Не захотел он жить в нашем обществе. Странный
  
  
     какой-то, пришел невесть откуда, угрюмый вечно. Не любит его тут никто.
  
  
     — Во-первых, — начала чародейка, загибая пальцы так, чтобы все видели, — я
  
  
     не ведьма. Ведьмы — порождения тьмы и летают на метлах, а не ездят в каретах
  
  
     с имперским знаком, при этом роскошно одеваясь. Во-вторых, этот человек мудр
  
  
     и далеко не глуп, раз отказался жить с вами, с таким сбродом. Так, где его найти?
  
  
     — Никто не знает, мадам, — ответил ей здоровый мужик с узкими глазами. — Если б
  
  
     знали, то в живых бы не оставили давным-давно. Отвечу точно: в лесу или в горах
  
  
     обитает. Но туда лучше не соваться, головы не сносить, а искать не будут.
  
  
     «Это он, точно! Все сходится! Ему по душе быть одному! Клубок распутывается!» —
  
  
     подумала девушка про себя, затем нахмурившись, устав от деревенской тупости, спросила:
  
  
     — Может, кто видел его в последний раз?
  
  
     — Спросите об этом Рата. Он вчера потерял семерых своих людей из-за этого
  
  
     ублюдка. Вернулось только трое, — ответил все тот же узкоглазый.
  
  
     — Где находится этот ваш Рат?
  
  
     — В таверне «Дивный тролль», мадам.
  
  
     Роксана со своим сопровождением из двух солдат двинулась в сторону трехэтажного
  
  
     здания, сделанный по образу пабов Империи, на котором висела табличка «Дивный
  
  
     тролль». Жители уже разошлись по своим делам, и никому не было интересно
  
  
     продолжение этой истории. Никто не собирался лезть в чужое «грязное белье», итак
  
  
     понятно, что запашок от него дурной.
  
  
     Таверна находилась на центральной площади (если, конечно в Амсере можно было
  
  
     назвать широкую улицу, где ходила толпа деревенщины, площадью), так что туда уже
  
  
     успело забежать пару человек, чтобы предупредить Рата.
  
  
     Дверь в таверну открылась, и Роксана, войдя внутрь, поняла — вид здания снаружи
  
  
     куда лучше. Старые столики, стулья, грязный пол как в свинарнике, всюду пыль и дурной
  
  
     запах дешевой выпивки.
  
  
     Деревня.
  
  
     Ужас. Чародейка брезговала такими условиями быта, но местным нравится это
  
  
     место, что самое главное. Да и гостей тут не так уж и много.
  
  
     За самым хорошим, точнее чистым столиком в этой таверне сидел главарь
  
  
     разбойников, пялившийся на чародейку и, судя по взгляду, оценивал ее. Роксана
  
  
     на интуитивном уровне поняла, что это и есть тот самый Рат, — даже мысли читать
  
  
     не пришлось, — и двинулась к его столику. Следом за ней шли двое хорошо вооруженных
  
  
     имперцев, охраняющие ее от всяких деревенских прохиндеев. Это явно было лишним, ведь Роксана не просто чародейка, а Глава Ордена магов — архивенефик. Она точно
  
  
     могла сама за себя постоять, с ее-то силой и живым мышлением.
  
  
     — Мадам, я жду вас. — Лицо Рата было грубым, и Роксане это лицо напоминало
  
  
     крысиную морду.
  
  
     — Быстро у вас информация доходит до ушей.
  
  
     Роксана посмотрела на двух парней-информаторов, находившихся на площади
  
  
     в момент ее приезда. У нее была отличная память на лица. Курчавый паренек
  
  
     с большими карими глазами, сутулый и с приметной родинкой под правым глазом всем
  
  
     своим хитрым, гнусным видом давал понять, кто в Амсере главный стукач. Второй,
  
  
     стоявший с краю, светленький, полноватый мужчина, не бросался в глаза, но Роксана
  
  
     поняла, кто он есть, прочитав его мысли.
  
  
     — Новости — это дело дорогое. Вы за ними и пришли. Что вы хотите узнать?
  
  
     — Где вы находились вчера? — чародейка брезгливо уселась на стул, напротив Рата, но виду своего презрения ко всему окружающему не показала. — Выдался трудный
  
  
     денек?
  
  
     — Разве вежливо узнавать информацию без предложенной суммы за нее? — ехидно
  
  
     ответил Рат.
  
  
     — Я дам тебе десять золотых[1], сойдет? — фальшиво улыбнулась чародейка своему
  
  
     собеседнику.
  
  
     — О, этого достаточно. — Рат был мил со своей собеседницей, сверкая своими
  
  
     крысиными глазами. По правде говоря, это было гораздо больше, чем достаточно, но Рат
  
  
     решил воспользоваться удобным случаем: — Я не просто скажу место, но и расскажу, что
  
  
     произошло, еще за пять золотых.
  
  
     — Ну, рассказывай. — Чародейка бросила на стол мешочек с золотом и еще сверху
  
  
     пять золотых монет. — Мне важно знать абсолютно все.
  
  
     Рат довольно посмотрел на нее, лишь появление высокого мужчины из кавалерии
  
  
     заставил разбойника немного напрячься.
  
  
     — Госпожа, — обратился имперец к чародейке, — один умник из местных решил, что
  
  
     сможет залезть к вам в экипаж и стащить оттуда ваши драгоценности. Его скрутили. Что
  
  
     прикажете с ним делать? Отрубить руки или показная казнь?
  
  
     От услышанного Рат даже побледнел, и Роксана, заметившая его реакцию,
  
  
     совершенно спокойно ответила:
  
  
     — Не нужно, капитан. Отпустите его, но при этом хорошенько отлупите
  
  
     злоумышленника.
  
  
     — Как скажете, госпожа.
  
  
     Рат все еще сидел молча и всем своим видом давал понять, кто причастен к этому
  
  
     инциденту.
  
  
     — Ну, — иронично заговорила архивенефик, — я же заплатила не за молчание. Или
  
  
     мне попросить капитана Контэ вернуться и расспросить, какой главарь единственной
  
  
     местной разбойной шайки приказал идиоту ограбить благородную даму?
  
  
     Рат нервно улыбнулся, надеясь, что инцидент забудется и начал свой рассказ:
  
  
     — Дело было вчера, когда мы вступили на след тролля…
  
  
     — Рат, ты уверен, что мы справимся? — нервничал Ашо, маленький пухлый
  
  
     разбойник.
  
  
     — Не ссы в компот, иначе мамка придет и по башке тупой надает. Нас десять —
  
  
     тролль один. К тому ж и самка, — ответил Рат, выглядывая из-за деревьев и давая сигнал
  
  
     другим членам банды, выждав удачный момент. — Вперед, ребятки!
  
  
     Десять человек окружили трехметровое чудище, набросив на нее сети и веревки
  
  
     с крюками. Самка тролля яростно рвала сеть, но ее толстую кожу на ногах стали
  
  
     подрезать сзади мечами.
  
  
     — От какая! Трофеи нынче дорогие, заживем ребята! — радовался Рат, державшийся
  
  
     от монстра на расстоянии.
  
  
     — А что если ее муж узнает об этом и найдет вас? У троллей чуткий нюх, особенно
  
  
     на убийц своих сородичей, — произнес за его спиной незнакомец, наблюдавший
  
  
     за действием со стороны.
  
  
     — Что тебе здесь надо, урод?! Иди своей дорогой, пока есть возможность! — закричал
  
  
     на него Рат.
  
  
     — Десять на одну — нечестно. Еще и на женщину, — ответил незнакомец в старых
  
  
     протертых джинсовых брюках, зеленой рубашке с черными узорами и кожаных
  
  
     сапогах. — Вы уйдете или вам помочь?
  
  
     На эту наглость откликнулись все члены банды и, перестав возиться с упавшим
  
  
     брыкающимся троллем, переключились на незнакомца.
  
  
     — Рат, тролль и Отшельник — большая цена за этот день, — злобно сказал Ашо
  
  
     и бросился на незнакомца со своим маленьким топором, не дождавшись никаких
  
  
     указаний со стороны своего главаря. — Я буду первым, кто прольет кровь Отшельника!
  
  
     Следуя его примеру, так поступили и остальные члены банды. С криками, они
  
  
     решили погнаться за двумя зайцами.
  
  
     Отшельник танцующе увернулся от топора Ашо и нанес ему удар кулаком в кадык.
  
  
     Удар. Еще. Еще и еще.
  
  
     Пока Ашо падал уже мертвым, незнакомец разобрался еще с двумя разбойниками, пробив одному горло его же кинжалом, а другого использовал как щит от стрел двух
  
  
     лучников, находившихся рядом с лежащей троллихой.
  
  
     Тем временем, она порвала веревки, встала на ноги и схватив одного лучника в руки,
  
  
     откусила ему голову. Второй от испуга дал деру, но его сразил кинжал, кинутый
  
  
     Отшельником.
  
  
     Незнакомец подобрал маленький топор Ашо и разбил им еще пару голов
  
  
     разбойников. Рат не принимал участия в сражении, поскольку был уже стар и тягаться
  
  
     с человеком, который так легко сеет смерть, чисто физически, не мог. Двое других
  
  
     бросили оружие и молили о пощаде, поняв, что биться с ним бессмысленно.
  
  
     — Бери своих слизняков и вали с глаз моих, пока я не передумал и не прибил вас! —
  
  
     произнес сквозь зубы Отшельник.
  
  
     — Х-хорош-шо, — пропищал главарь, — больше ты нас не увидишь, господин.
  
  
     Рат, и его шестерки, убежали, а Отшельник подошел к троллю и заботливо спросил:
  
  
     — Ты как, Анжела?
  
  
     — Ох, Кайс, если б не ты, то была бы я на том свете, — грустно пробасила Анжела, вытирая рот от крови.
  
  
     — Люди не знают, что вы с Августом тоже были такими же людьми, но жизнь
  
  
     подкидывает трудности как поленья в печку. Превращение в чудовищ. Это грустно.
  
  
     Но самое грустное то, что люди стали чудовищами. Ничему их жизнь не учит. В вас
  
  
     с Августом больше человечности, чем… в этих. — Отшельник кинул взгляд на убитых
  
  
     разбойников.
  
  
     — Тебе опять снился он?
  
  
     — Да. Он говорит мне… предупреждает. Мол, жди сюрпризов. Странно все это.
  
  
     — Видеть Великого — не есть странное, а есть щедрое. Он приходит к тебе не просто
  
  
     так, он подсказывает. Это большая честь…
  
  
     — Это всего лишь сон, Анжела… извини, но мне надо идти. Передавай привет мужу.
  
  
     — Заходи в гости, — напоследок сказала троллиха и пошла вглубь леса, к себе
  
  
     домой. — Август будет рад видеть тебя.
  
  
     — Как-нибудь зайду, — ответил ей в след Кайс и потер свои ладони. Становилось
  
  
     прохладно и ему требовалось поскорее вернуться к себе.
  
  
     Девушка пришла под вечер на поляну совершенно одна. Кавалерии она отдала приказ
  
  
     не ждать ее здесь, а в другом месте — подальше от деревни и, на ее взгляд, от ее
  
  
     трусливых жителей, которых держит страх перед Ратом. Жалкий старик, который и хера
  
  
     своего сам не поднимет, был в авторитете у всех молодых разбойников Амсера.
  
  
     Но Роксану сейчас волновали не деревенские разборки, а то, что нужно любой ценой
  
  
     найти Кайса. Его ждало дело, которое выполнить должен именно он.
  
  
     Здесь, на поляне, еще лежали вчерашние трупы, но запах гнили уже давал о себе
  
  
     знать. Воронье слетелось поужинать мертвечиной, а точнее остатками того, чего вчера
  
  
     не доели. Скоро тут будут и падальщики…
  
  
     — Кайс, ты в своем репертуаре. Бьешься до последнего и ни за что.
  
  
     Ее улыбка стала ангельской. Такой приятной и невинной, что невозможно было
  
  
     представить эту девушку в гневе.
  
  
     Надо же, но эта женщина, чья внешность была как у нимфы, вдохновляющая поэтов
  
  
     и бардов, совершенно противоположна своей внешности — она столь жестока, сколь
  
  
     и кровожадна. Как бес, носящий маску ангела.
  
  
     [1] Во многих странах принятые денежные единицы: золотые, серебряные, медные
  
  
     монеты. Чтобы сложнее было подделать их, у каждой монеты была своя символика
  
  
     и валюта в зависимости от страны. В Империи на монетах делается символ в виде огня,
  
  
     а сама валюта называлась рупи.
  
  
     Глава 2
  
  
  
     СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
  
  
  
      Нет большего мученья, как о поре счастливой вспоминать.
  
  
  
      Данте Алигьери, «Божественная комедия»
  
  
  
     — Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен,
  
  
     ты не справишься с ним в одиночку.
  
  
     — Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.
  
  
     Человек встал с кровати, поцеловал неизвестную девушку в ее тонкие губы, и перед
  
  
     Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто
  
  
     страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: левый глаз был
  
  
     большой, серо-голубого цвета, а правый золотым, полностью золотым.
  
  
     — Кайс, не время уходить, — проговорил Филипп, похлопав его по плечу. — Тебе
  
  
     нужно возвращаться.
  
  
     Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он
  
  
     не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.
  
  
     Кайс очнулся в своей кровати, и никакого Филиппа и таинственной девушки уже
  
  
     не было.
  
  
     Больше никого.
  
  
     Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать.
  
  
     У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала
  
  
     там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.
  
  
     Стоп.
  
  
     Бульон и свеча?
  
  
     Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он встал с кровати и потянулся
  
  
     к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь
  
  
     его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру.
  
  
     Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс
  
  
     вытащил длинный меч из ножен. Такой меч было тяжело держать и в двух руках, чего уж
  
  
     говорить об одной.
  
  
     Мастер двуручного меча двинулся аккуратно вперед, открыл дверь на улицу.
  
  
     Светлело.
  
  
     Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу
  
  
     на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог
  
  
     идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом — аномалии.
  
  
     Но хорошо, что растения могли адаптироваться к этому явлению.
  
  
     Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Он прошел пять шагов
  
  
     от крыльца и в этот момент услышал, что кто-то находится за его спиной. Знакомый
  
  
     аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно.
  
  
     Очень странно и удивительно.
  
  
     — Здравствуй, Роксана, — поздоровался Кайс, опуская меч и поворачиваясь
  
  
     к знакомой чародейке. — Что привело тебя сюда, совершенно одну?
  
  
     — Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! — улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил
  
  
     глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.
  
  
     — Прости, забыл, что ты любишь приветствовать меня именно так, — с иронией
  
  
     ответил Кайс, вытирая губы ладонью.
  
  
     — Сколько лет прошло, Ловкач? Ты не скучал по старым друзьям?
  
  
     — Скучать по тем, кто наплевал на тебя? — отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю
  
  
     сгусток слюны. — Вряд ли!
  
  
     — Попридержи язык за зубами! Я должна была помочь Гансу. Он был на грани
  
  
     смерти. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! От тебя и весточки не было! —
  
  
     возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести.
  
  
     – Те, от кого я ждал помощи, не пришли в трудную минуту. Я просил помощи, в первую очередь у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих
  
  
     хороших людей. И ты после этого говоришь мне о дружбе? Смешно-смешно. Ко мне
  
  
     пришли на помощь те, от кого я ее не ожидал. Меня вытащили прямо с того света.
  
  
     — Кайс, я тебя искала, Императрица тебя искала, Ганс. Все, кому ты нужен. Мне
  
  
     нельзя было самовольничать, ибо это считалось бы государственной изменой.
  
  
     — С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко
  
  
     жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место Главы Ордена магов? Променяла
  
  
     свободу на власть?
  
  
     — Ну, я же не ты, я не переступаю черту… — не успела она договорить, как Кайс
  
  
     схватил ее за горло, но через пару секунд отпустил.
  
  
     — Тебе лучше уйти.
  
  
     — Только с тобой, Ловкач, — ответила Роксана. — Императрица дала нам задание, после чего мы должны вернуться назад в Империю и представить доклад. Миссию свою
  
  
     ты не выполнил!
  
  
     — Нам? Задание? Миссию не выполнил? — усмехнулся он. — Я не вернусь, — как
  
  
     отрезал, сказал Кайс.
  
  
     — Ладно, задание твое, я всего лишь помощница, как бы глупо это не звучало. И да.
  
  
     Она ждет тебя. И Элика тоже. Кстати, вижу, заклятие подействовало. Ты больше
  
  
     не умираешь. Посмотри на свою руку.
  
  
     Он взглянул на левую руку, которая еще вчера была синюшной с трупными пятнами
  
  
     как у мертвеца. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине.
  
  
     — Сколько…
  
  
     — Три дня назад, — ответила Роксана. — Ты умирал. Я чудом успела найти тебя.
  
  
     Проклятие.
  
  
     Еще вчера смерть подступала все ближе. Уже нет. Пока еще нет. Смерть снова
  
  
     обошла его стороной.
  
  
     Ругнувшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход
  
  
     не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу
  
  
     перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую смерть.
  
  
     — Ты готова?
  
  
     На Кайсе уже не было той ужасной «рубашки-бродяжки» и старых джинсовых брюк.
  
  
     Фабрика по производству джинсов находилась на территории Мориссии, а ее
  
  
     владельцем был Джузеппе Кульдини, но, к сожалению два года назад бунтующие рабочие
  
  
     сожгли фабрику, поэтому джинсы стали настоящим раритетом на рынке. Но свою
  
  
     одежду он нашел на тракте — торговцы из Мориссии попали в засаду к разбойникам.
  
  
     Когда Кайс оказался поблизости, то было слишком поздно, но одежда всегда
  
  
     пригодиться.
  
  
     Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться; той черной
  
  
     челки больше не было, длинные волосы были сострижены. Правда сострижены были
  
  
     неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.
  
  
     — Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!
  
  
     Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет
  
  
     впереди.
  
  
     — Помолчи, я уже все, — раздался ее голос из хижины.
  
  
     Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет
  
  
     выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней
  
  
     не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы
  
  
     сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной
  
  
     помадой — соблазняющий цвет.
  
  
     — Ба! Рокси, ты такая красотка! — воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. — От чертовка!
  
  
     — Где ты набрался этих слов, Ловкач? — с интересом спросила она, подняв свои
  
  
     зеленые глаза на мужчину. — Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.
  
  
     — Не знаю, приснилось вроде.
  
  
     Он не хотел говорить о тех странных снах, ведь понимал, что Филипп бы очень
  
  
     сильно заинтересовал ее. Или она просто приняла бы его за сумасшедшего.
  
  
     — Ты чего-то недоговариваешь, — нахмурилась Роксана, но решила перевести тему, чтобы не смущать его: — Что за кожаная куртка на тебе?
  
  
     — Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.
  
  
     — Интересная сказка. Драконов нет. — Роксана остро встрепенулась, будто ее током
  
  
     ударило. Она очень резко взволновалась. — Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить.
  
  
     Сейчас же!
  
  
     На улице взбунтовалась погода. Еще полчаса назад над хижиной Кайса было
  
  
     облачное, но не дождливое небо. Теперь же тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.
  
  
     Опасность.
  
  
     Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.
  
  
     Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для
  
  
     пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Эти места были насыщенны горами, лесами и полями, и нигде
  
  
     не было безопасно, потому что некому было защищать беглецов и отступников. Сам
  
  
     Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что
  
  
     туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе.
  
  
     Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Чуть выше леса, на самих горах, вся
  
  
     вершина покрыта белоснежным снегом, давшего название этим горам.
  
  
     Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса — чаепитие, — так же
  
  
     хочется забить на все и поубивать всех попавшихся под горячую руку от гнева.
  
  
     Странно, откуда у них такая страсть к насилию?
  
  
     «Два сапога — пара» — недаром предки так говорили. Хотя Ганс не был кровожадным
  
  
     и не считал себя сторонником насилия. Но бывало, что на войне все средства хороши, если они несут результат.
  
  
     Ганс очень долго ухаживал за Роксаной. Старый друг Кайса очень любил ее, а она
  
  
     долго игнорировала его предложение руки и сердца, до тех пор, пока не узнала о романе
  
  
     Императрицы и имперского лорда-защитника.
  
  
     Для узкого круга высшего света был не секрет, что Роксана неравнодушна к лорду-
  
  
     защитнику. Это было понятно по ее взгляду, поведению и отношению к нему. Даже для
  
  
     самого Ганса это не было новостью. Но он знал, что лорду-защитнику она не интересна,
  
  
     поскольку чародейка была женщиной жестокой и эгоистичной в свои-то сорок семь лет.
  
  
     Да и Ганс научился игнорировать ее чувства к лорду-защитнику, выстраивая свои
  
  
     иллюзию на этот счет.
  
  
     Чародейка росла вместе с Гансом, при имперском дворе. Родители обоих были
  
  
     важными людьми в кругу Императора. Отец Ганса был адмиралом и состоял на службе
  
  
     на флоте Империи Россигард. Именно поэтому жизнь Ганса изначально была связанна
  
  
     с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми — лордами-
  
  
     чиновниками, — а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу
  
  
     отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Ордене магов.
  
  
     Судьба свела их с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…
  
  
     ***
  
  
  
     Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу,
  
  
     в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля — хороший выход для
  
  
     жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких
  
  
     претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.
  
  
     Страна Мизрах — большое юго-восточное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Восточный
  
  
     царь был жаден и на земли, и он не мог свыкнуться с мыслью, что Империя Россигард —
  
  
     самое большое государство Гирода. А север бы ему очень пригодился.
  
  
     Мизрах — страна, полная разных существ и тварей, обитающих в пустыне. Магов тут
  
  
     не так уж и много, зато полным-полно хороших воинов и полумагов, особенно на службе
  
  
     у царя. Война на границе Империи подходила к мирному соглашению, ибо царь никак
  
  
     не мог вытянуть эту кампанию к победному шествию. Император послал своих
  
  
     переговорщиков — доверенных лиц — в столицу Мизраха — в Веланию.
  
  
     Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами,
  
  
     была заполнена полностью, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг
  
  
     исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец
  
  
     света, о котором говорят многие. Естественно, ничего такого не было.
  
  
     Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный
  
  
     имперский дирижабль — сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета.
  
  
     На нем красовался могучий символ всех времен — огонь, — означающий присутствие
  
  
     имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.
  
  
     Оттуда вышли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал
  
  
     увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных
  
  
     мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка
  
  
     с большими изумрудно-зелеными глазами в ярко-красном платье.
  
  
     В сопровождении с ней был лорд, всем своим видом обращающий на себя
  
  
     внимание — высокий, среднего телосложения, с длинными пепельными волосами,
  
  
     достаточно симпатичный. Пепельного цвета были и его глаза. Одетый в боевой мундир
  
  
     серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд.
  
  
     Серые оттенки. Видимо, это был его любимый цвет. На левом ухе висела серебряная
  
  
     серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было
  
  
     три: красный в золотой оправе — за отвагу в боях; серебряный — за преданность
  
  
     государю; синий с золотым якорем по центру — за морские победы. Да и судя по серьге
  
  
     можно было понять, что лорд — капитан одного из кораблей Имперского флота.
  
  
     Выглядел он лет на тридцать, не старше.
  
  
     — Ганс, — отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. — Твой
  
  
     мундир не смотрится с моим платьем.
  
  
     — Мне не идет красный, — ухмыльнулся Ганс. — Ты знаешь, что у дочери
  
  
     Императора любимый цвет синий. Все может измениться. Вдруг наш дорогой
  
  
     Император захочет выбрать синий цвет — имперским.
  
  
     — Я все равно не расстанусь с красным. Это мой цвет, — наигранно улыбнулась ему
  
  
     Рокси, вскоре закатив глаза. — А его дочь молода и глупа, и чертовски самоуверенная
  
  
     в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как зрелая
  
  
     тетка, у которой уже климакс начался!
  
  
     — Рокси, ты старше ее на двенадцать лет, а сама выглядишь на двадцать пять, —
  
  
     рассмеялся Ганс. — Прости, это смешно выглядит. Молодая осуждает молодую за ее
  
  
     молодой нрав.
  
  
     — Замолкни, кретин, — рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. — Вы, из рода
  
  
     фон Бюрреров, лишены чувства юмора. Смеешься над глупостью, а настоящий юмор
  
  
     не понимаешь. Кажется, интеллект — это не твое.
  
  
     — Я стараюсь это исправить, — улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию
  
  
     со стороны своей дамы.
  
  
     — Молчи, впереди царь, — лицемерно заулыбалась она. — Будь серьезней, капитан.
  
  
     Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами змей, из которого вышел
  
  
     высокий — выше Ганса — человек, смуглый, с длинным острым носом и темной
  
  
     бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, а голова обрита
  
  
     налысо. Одетый как всегда в свою любимую царскую рясу, исписанная золотыми
  
  
     узорами. На всех пальцах было по перстню, а на шее висел царский медальон из чистого
  
  
     золота, а в центре его был огромный красный рубин. Вид царя был поистине грозным
  
  
     и величественным.
  
  
     Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт
  
  
     самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его
  
  
     владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.
  
  
     — Говорить буду я, — шепнула Роксана.
  
  
     — Конечно, ты! Только маги могут говорить на всех языках, — усмехнулся Ганс.
  
  
     Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.
  
  
     — Почему не прилетел сам Император? — сразу без лишних формальностей начал
  
  
     Ксенофилиант. Голос царя был грубым и низким.
  
  
     — Ваше Господство, — перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки
  
  
     сарказма в его адрес, — наш могучий Император не прибыл по очень важным
  
  
     обстоятельствам и просто никак не может присутствовать здесь сегодня. Он передает
  
  
     вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….
  
  
     — Довольно этих официальных любезностей! — перебил Роксану царь. — И вы, и мы
  
  
     знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем
  
  
     искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный
  
  
     договор с Мизрахом для него отходит на второй план?
  
  
     — Это государственная тайна, Ваше…
  
  
     — Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!
  
  
     — Нет, — не выдержала чародейка с резким характером. — Скорее вашу страну!
  
  
     — Да как ты смеешь, — вскрикнул царь, возвышаясь над ней. — Дрянная девка!
  
  
     Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю —
  
  
     человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как
  
  
     перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как
  
  
     символ Империи, — такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, — в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их
  
  
     близким и родным.
  
  
     — Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! — прошипел Ганс
  
  
     фон Бюррер. — Твое положение сейчас крайне нестабильное, сам же выроешь себе
  
  
     могилу.
  
  
     — Пусть твоя женщина следит за языком, иначе вы все тут поляжете! — сказал
  
  
     Ксенофилиант на имперском с акцентом.
  
  
     Люди царя уже держались за рукояти своих кривых клинков, ожидая приказа.
  
  
     Лучники натянули тетиву. Но кровь не пролилась, царь дал понять, что еще не время для
  
  
     сражений.
  
  
     Ганс покраснел, царь знал имперский язык. Война считается, проиграна, если
  
  
     владыка на своей земле говорит на языке воюющей с ней страны. Но это всего лишь
  
  
     роскозни аристократов. Так, ради шутки.
  
  
     — Простите ее, она вспыльчива, — извинился за Роксану Ганс и повернулся к ней. —
  
  
     Рокси, милая, ты можешь быть повежливее с царем. Эта грозная бука может обидеться
  
  
     и отрубить нам головы.
  
  
     Улыбка Ганса раздражала и в то же время радовала Роксану. Что-то в ней было: немного бестолковый вид безнадежного фон Бюррера бесил ее, но его смелость, мягкость и игривость морского капитана все же вытягивала Ганса из недр ее ненависти.
  
  
     — Может, мы поговорим о деле? — обошла Роксана Ганса и обратилась к царю.
  
  
     — Да. Но только после игр на Арене.
  
  
     Из его голоса доносилась мягкость. Лживая мягкость. Видимо, сейчас он понимал, что не в той ситуации, чтобы угрожать имперцам, да и самого Императора не было,
  
  
     а значит покушения, которое так долго планировалось, не будет. Переговорщиков
  
  
     убивать смысла не было — это не изменит исход войны.
  
  
     Переполненная Арена. Так много сидевших на своих местах вопящих и диких
  
  
     мизшет, готовые посмотреть на то, как проливается чужая кровь в муках и в страдании.
  
  
     Уже прошло три кровавых сражения, и Ловкач ждал своей очереди в темнице, чтобы
  
  
     выйти на песок, пропитанный кровью.
  
  
     — Ублюдок, готовься. Сейчас твоя очередь, — сказал надзиратель с черной густой
  
  
     бородой и подведенными глазами. — Тебе предстоит биться с Азизом — чемпионом
  
  
     Арены.
  
  
     На Арене участвовали либо рабы, либо дураки. Кто согласится биться на смерть пока
  
  
     не сдохнешь?
  
  
     Проворный Кайс не походил на дурака, да и природа наградила его вовсе другой
  
  
     внешностью, не присущей на востоке. Хоть у него и был черный волос, но кожа его была
  
  
     светлой, а глаза были голубыми. В них словно протекала, в прямом смысле слова, живая
  
  
     сила.
  
  
     — Азиз… хм, он, дурак? — поинтересовался Ловкач.
  
  
     — Это да, — сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. —
  
  
     Но зачем ему голова, раз у него есть сила. К тому же, я поставил на него серьезные
  
  
     деньги.
  
  
     — Поставил бы на меня — не прогадал, — с иронией ответил Кайс.
  
  
     — Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года
  
  
     в Велании, значит, выучил язык, наши обычаи и все знаешь, а уверенность появилась
  
  
     после неудачной попытки побега?
  
  
     — Нет, просто у меня больше причин вырубить всех вас, — животных, убивших мою
  
  
     мать, — проговорил Кайс на своем родном имперском языке.
  
  
     — Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи!
  
  
     Вперед!
  
  
     Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор
  
  
     был узкий, сбежать было сложно, проще сказать — невозможно. Надзиратель шел
  
  
     позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему
  
  
     не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.
  
  
     Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь
  
  
     темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел
  
  
     мизшет.
  
  
     Темнота — его друг. Его спасение.
  
  
     Ловкость — его дар. Его орудие.
  
  
     Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:
  
  
     — Выбирай оружие, раб.
  
  
     Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча
  
  
     необходим длинный меч, но такового не было. Кайс выбрал оружие, с которым он
  
  
     сможет выиграть это сражение — кинжал средней длины, прочный и легкий.
  
  
     В последние годы он практиковался только с тупым ножом.
  
  
     Это оружие давало ему шанс на победу.
  
  
     В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора,
  
  
     восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.
  
  
     Дурак.
  
  
     Недооценивает врага, у которого отняли все: убили мать, лишили дома, да
  
  
     и к тому же парень — имперец. Опасный враг для мизшета.
  
  
     В руке Азиза был окровавленный кривой длинный меч. В руке Кайса — восточный
  
  
     кинжал. Не серьезно, но Кайс ловок и проворен как кошка, а оружие Азиза — тяжело
  
  
     и неуклюже.
  
  
     Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Явно не с востока.
  
  
     Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не было важно.
  
  
     Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.
  
  
     Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся,
  
  
     вспоминая события двухлетней давности.
  
  
     Кайс смотрел на всех этих звероподобных людей. Злость сидела внутри него, пытаясь
  
  
     взорваться и выбраться наружу.
  
  
     Воспоминания нахлынули и захватили его разум. Он не слышал кричащую трибуну, подгоняющих стражей, никого.
  
  
     «Немного уверенности и … — настраивал себя Кайс на победу. — Либо убей, либо
  
  
     умри. Либо ты, либо тебя. Третьего просто не дано…»
  
  
     Раздался звук рога. Кайс открыл глаза и с присущей уверенностью побежал на Азиза.
  
  
     Дальнейший разворот событий произошел за несколько секунд: Ловкач разогнался
  
  
     и проскочил между ног у здоровяка и восточного красавца Азиза, успев разрезать ему
  
  
     кинжалом его мужское достоинство. Азиз не ожидал такого поворота событий, упал
  
  
     на колени, выронив свой меч и держась за промежность, громко крича от боли.
  
  
     Подошедший сзади Кайс взял его за волосы, оттянул голову на себя и ударил несколько
  
  
     раз острием кинжала ему по сонной артерии, гортани и по горлу в целом. Кровь хлыстала
  
  
     на Кайса струей, пачкая его бледное лицо.
  
  
     — Какой же ты дурак! Я не сдамся просто так, пока не отомщу, — говорил Кайс
  
  
     сквозь зубы уже мертвому Азизу, продолжая с ненавистью наносить удары. — Не сдамся!
  
  
     Трибуны молчали, потом Кайс услышал крики возмущения и требования казнить
  
  
     проклятого юнца.
  
  
     Тем временем в царской ложе все слуги царя отдавали проигранные деньги Гансу.
  
  
     При виде Ловкача он поверил в его силы и не проиграл. Ну и потому что парень был
  
  
     имперцем.
  
  
     Царь встал и жестом руки приказал лучникам приготовиться, дабы застрелить
  
  
     мерзавца. Словно раненого зверя. Этот позор не к добру: имперцы побеждают в войне, простой раб одолел чемпиона Арены на глазах у послов. Ксенофилианта постепенно
  
  
     охватывал страх. Не просто страх, а чувство стыда перед собственным народом.
  
  
     — Молодой воин победил, но будет казнен, — сообщил царь народу, восседавшему
  
  
     на трибунах, — за то, что раб убил гражданина Велании и потому что, публика требует
  
  
     его смерти. Хороший был поединок!
  
  
     Он уселся, отдал приказ трясущейся рукой, и лучники приготовили стрелы,
  
  
     нацеленные в парня.
  
  
     — Твою ж мать, — пробормотал Кайс, потеряв надежду на то, что протянет еще
  
  
     недельку на Арене. — Не думал, что все так кончится.
  
  
     На трибунах раздался радостный гул. Пускай это не по правилам, но допускать
  
  
     в чемпионы имперца, раба, простого парня просто невозможно.
  
  
     — Стойте, государь! — остановила их Роксана. — Так не благородно, он выиграл
  
  
     в честном сражении! Я хочу его выкупить!
  
  
     В ее глазах было многое, но больше всего в них виднелись ярость и сострадание.
  
  
     В Кайсе она видела нечто большее, чем раба, сломленного мизшетами. Она видела себя.
  
  
     — Выкупить? Раба, убившего Азиза и занявший его место, получивший его титул
  
  
     на Арене? Думаю, он будет очень дорого стоить! — ответил развалившийся в удобном
  
  
     кресле Ксенофилиант, поедая виноград.
  
  
     Его улыбка стала раздражать Роксану. Она уже чертила узор заклинания у себя
  
  
     в голове, чтобы разорвать царя на куски, но ее остановил Ганс, взяв чародейку за руку.
  
  
     — Сколько вы хотите за парня? — спросил он у царя.
  
  
     — Пятьдесят золотых, — ответил нахмурившийся Ксенофилиант на имперском. —
  
  
     Но отсюда он никуда не денется.
  
  
     — Дам сто пятьдесят золотых и он переходит в мое полное владение.
  
  
     — Сойдет. Забирайте ублюдка. Время решать дела.
  
  
     Кайс не привык носить дорогую имперскую одежду. Красный мундир, дорогие брюки
  
  
     и туфли из какой-то, непонятной для него, кожи. Раба больше не было. Он остался
  
  
     на Арене. Теперь в зеркале перед собой он видел элегантного молодого человека, вымытого, накормленного и хорошо причесанного.
  
  
     Ему было не комфортно в такой одежде, всю жизнь он носил лохмотья и сшитую его
  
  
     матерью рубаху.
  
  
     Ему не хватало мамы. Он помнил все, что произошло. Помнил, как на их предместье
  
  
     напали войны Мизраха. Он защищал, убивал, рубил, доставшимся от его отца,
  
  
     двуручным стальным мечом, острым как бритва. Отец умер, когда ему было
  
  
     шестнадцать, но он успел передать своему единственному сыну знания, получивших
  
  
     в бою, научил пользоваться любым оружием, особенно длинным мечом.
  
  
     Как Кайс скучал по ним, знал только сам Кайс. Он не говорил ни с кем на эту тему,
  
  
     ни с кем не делился о своей утрате, ибо не с кем было делиться, если ты в плену у врага.
  
  
     У Кайса никого не было.
  
  
     Ловкач вышел из гостевых покоев и увидел на чайном столике конверт с имперской
  
  
     печатью, а рядом с ним лежащий сверток.
  
  
     «Спасибо тем неизвестным имперцам, они спасли мою шкуру в самый подходящий
  
  
     момент», — подумал про себя Кайс.
  
  
     Он вскрыл конверт и начал читать письмо:
  
  
      «Уважаемый Кайс.
  
  
  
      Поздравляю Вас с победой на Арене. В свои двадцать лет Вы уверенно сражались и честно
  
  
  
      победили. В знак Вашей победы, хочу вручить Вам трофейный кинжал, которым Вы так
  
  
  
      красиво вспороли горло своему сопернику. Надеюсь, он Вам пригодится и принесет Вам
  
  
  
      небывалую удачу.
  
  
  
      С уважением, имперский маг Роксана Авлицкая».
  
  
  
     — Вот это честь! — усмехнулся Кайс и развернул сверток, где лежал тот самый
  
  
     кинжал.
  
  
     — Это точно! Она даже к Императору относится менее уважительно, чем к тебе, —
  
  
     пробасил за спиной Ловкача чей-то голос.
  
  
     Кайс даже вздрогнул, едва услышал низкий бас, и крепче схватился за кинжал, но когда повернулся, то увидел мужчину, который как раз таки и выкупил его из рабства.
  
  
     — Извини, — улыбнулся лорд, — я не представился. Меня зовут лорд Ганс фон
  
  
     Бюррер. Капитан фрегата «София» Имперского флота.
  
  
     — Благодарю вас, милорд, — поклонился парень капитану, — за то, что спасли мою
  
  
     жизнь.
  
  
     — Да ерунда, — отмахнулся Ганс. — Человеческая жизнь не должна стоить денег.
  
  
     Парень, ты был проворен как сама смерть, не хочешь ли ко мне в команду?
  
  
     — Я подумаю над вашим предложением, милорд.
  
  
     — Ой, ну какой я тебе милорд. Зови меня просто Ганс. Я не виноват, что мой отец
  
  
     был лордом. Я, как и ты, простой мужик на службе у Императора.
  
  
     — Не как я, — холодно ответил тот, погрустнев от очередных наплывших
  
  
     воспоминаний.
  
  
     — Ну, ты понял, о чем я толкую. Как ты оказался в рабах у мизшет? Они же имперцев
  
  
     сразу убивают, не церемонясь!
  
  
     — Я не хочу об этом говорить, — помрачнел Кайс. — Еще раз благодарю вас, милорд
  
  
     фон Бюррер.
  
  
     — Просто Ганс. Без всяческих званий и титулов, — улыбнулся лорд-капитан. — Нам
  
  
     пора идти заключать мирный договор. Заодно и посмотрим на гарем царя. Говорят, что
  
  
     у него в женах небывалые красавицы. Но я знаю, что с моей любимой Рокси никто
  
  
     из женщин не сравнится.
  
  
     Дворец поражал своей красотой и масштабами. Снаружи огромные стены,
  
  
     обделанные фресками и огромными колоннами, придающий дворцу вид настоящей
  
  
     крепости. Внутри мраморный пол завораживал, как и расписанные в разных красках
  
  
     стены. Казалось, что без проводника можно легко заблудиться в этой царской обители.
  
  
     Тронный зал невозможно огромен, словно сделанный рукой колосса, — в нем можно
  
  
     было поместить часть войска. Повсюду была красная ткань и бронзовые статуи.
  
  
     Посредине зала стоял стол для переговоров, а рядом находился трон из чистого золота, создавая иллюзию, что солнце освещает весь этот зал.
  
  
     В тронный зал зашли шесть имперцев в парадных красных мундирах, среди которых
  
  
     был и Кайс. Ганс стоял в своем любимом сером мундире, а Роксана как всегда в красном
  
  
     платье. Также тут присутствовали и стражники Его Господства, вместе с самим царем.
  
  
     — Как красиво, — восхищалась Роксана. — Всюду красная шелковая ткань, золото.
  
  
     Ксенофилиант берет размахом. У царя есть вкус!
  
  
     — Ага, — лениво ответил ей Ганс. — Вспомним историю. Еще в далекие времена, когда у человечества был иной враг, кто вылил из золота три трона для Россигарда, Брестонии и Мизраха? Да, это был твой далекий предок, Роксана.
  
  
     — Вальтер Красков, — проговорила чародейка. — Я помню историю, Ганс. Его рук
  
  
     дела и этот тронный зал, хотя, если верить слухам, Ксенофилиант многое тут переделал.
  
  
     Ксенофилиант бродил как лев в клетке. И его поведение не могло не обратить
  
  
     на себя внимание.
  
  
     — Присаживайтесь, — произнес государь явно чем-то взволнованный. — Для начала,
  
  
     я хочу показать вам своих жен.
  
  
     В Мизрахе есть эдакая традиция — когда приезжали иностранные послы, перед
  
  
     делом царь должен был показать им своих жен, дабы уведомить всех, какая красота
  
  
     находится в его гареме. Самые красивые женщины становились женами царя, ибо мир
  
  
     должен знать, что Мизрах богат красивыми женщинами. Они могли быть разных слоев
  
  
     и разных профессий, главное — невероятная красота, присущая восточным принцессам
  
  
     как в легендах и сказаниях о Мизрахе.
  
  
     В зал вошли десять женщин в разных нарядах. Все друг на друга не похожие: разные
  
  
     глаза, формы, волосы, но всех их объединяло лишь одно — красота. Все женщины
  
  
     в гареме царя были безумно красивы. Слухи оказались правдивыми. Ганс и другие
  
  
     имперцы разглядывали каждую из них, завидуя Его Господству, Роксана только и делала,
  
  
     что недовольно фыркала, а Кайса привлекла лишь одна — последняя идущая женщина, —
  
  
     полуголая, ее прелести прикрывали металлические доспехи, она была коротко стрижена
  
  
     и чертовски знакома его глазу.
  
  
     Кайс узнал ее. Это была та, которая убила его мать. Та, которая сожгла его дом
  
  
     и оставила ему шрам под глазом. Та, что унизила его, взяв в плен.
  
  
     В Кайсе пробудилась дикая злость, он тяжело задышал и сделал шаг вперед,
  
  
     одновременно доставая трофейный кинжал, висевший на его поясе, но голос в его голове
  
  
     остановил парня.
  
  
     — Подожди, остановись. Это верная смерть! — говорил ему голос. — Еще не время.
  
  
     — Кто ты? — прошептал Ловкач, не понимая, что происходит и кто с ним говорит.
  
  
     — Посмотри налево, — шепнул ему Ганс, который вдруг резко оказался рядом. Кайс
  
  
     видел, как красивая девушка в красном платье разговаривает об условиях мирного
  
  
     договора с Ксенофилиантом. — Это Роксана. Она мне все рассказал, все твои мысли.
  
  
     Не глупи, Кайс. Ты подставишь нас всех.
  
  
     — Она… должна ответить… за все! — шипел Кайс, и по его щеке потекла слеза.
  
  
     Трудный выбор — напасть и зарезать убийцу, но подвергнуть на смерть его
  
  
     спасителей, или быть спокойным, не действовать и упустить врага, зато остаться целым.
  
  
     — У нас еще будет время. Ты успеешь отомстить, но не сейчас.
  
  
     Но время текло быстро и одновременно долго, в разговорах и спорах не было нужды,
  
  
     каждый занимался своим делом вот уже более двух часов. Роксана и Ксенофилиант
  
  
     разбирали пункты мирного договора, постоянно спорили, о разделе граничащей
  
  
     территории, Ганс сидел и ел фрукты, которые были на столе, Кайс наблюдал за убийцей
  
  
     матери, а та смотрела на него и улыбалась. С каждой ее ухмылкой, Ловкачу становилось
  
  
     тяжелее сдерживать себя, и она это чувствовала.
  
  
     Неожиданно для всех, женщина резко встала и пошла в сторону Кайса, виляя своими
  
  
     изящными бедрами.
  
  
     — Шанди! Я не разрешал тебе вставать! — увидев это, закричал царь на своем родном
  
  
     языке. — Сядь живо за стол!
  
  
     — Мой любимый муж, ты знаешь, что я единственная из твоих жен, которая может
  
  
     делать все, что ей вздумается, — мурлыкала Шанди ему в ответ, при этом даже
  
  
     не обернувшись.
  
  
     У нее был игривый голос, который завораживал и пугал одновременно, ведь именно
  
  
     эта женщина — генерал одной из армий царя, отличный воин и опасный враг. Мало кто
  
  
     выживал после встречи с ней
  
  
     — Ты потерял всякое уважение! Ты ничтожество, и я не собираюсь подчиняться тебе!
  
  
     — Да как ты смеешь, дрянь! Я научу тебя верности твоему царю! Стража! — кричал
  
  
     Ксенофилиант, вставая со своего места и медленно направляясь к своей жене. И только
  
  
     сейчас он заметил, что стражников не было в зале. Уже не было.
  
  
     — Последней каплей стало то, что ты на своей земле говорил с имперцами на их
  
  
     языке, — продолжала властно мурлыкать Шанди, подходя к Кайсу все ближе и ближе, доставая висящий у нее на поясе острый метательный диск — чакру. Кайс взволнованно
  
  
     сидел на месте, он не знал, что ему предпринять. Разговор царя и его супруги понимали
  
  
     только Кайс и Роксана из присутствующих имперцев. Другие же не понимали в чем дело
  
  
     и были насторожены.
  
  
     — Сядь, живо! — Царь не подходил к ней близко, остерегаясь ее, но тон свой
  
  
     не менял, дабы убедить всех, что он контролирует ситуацию. — Иначе я лишу тебя
  
  
     звания генерала моих войск и казню тебя на глазах у всех подданных!
  
  
     В какой-то момент многим стало интересно наблюдать за этим спектаклем, улыбаясь
  
  
     тому, что ничего не понимают, но выглядит это довольно смешно. Остальные жены царя
  
  
     в ужасе сидели в углу у трона и молчали, лишь хлопая ресницами, боясь влезть в этот
  
  
     разговор.
  
  
     — Как это забавно, он говорит, что я больше не генерал, — обратилась Шанди уже
  
  
     к Кайсу на имперском языке[1], наклонившись к нему, что Кайс видел все ее прелести
  
  
     вблизи, чувствовал ее запах. Пахло кровью. — Но ведь он уже давно не царь. Я права, парень? Тебе идет шрам! Этот шрам меня заводит, может, повторим наш бой? Не хочешь
  
  
     реванша?
  
  
     Ганс и Роксана были взволнованы тем, что увидели, и удивлены его последующим
  
  
     ответом на языке пустынь:
  
  
     — Обязательно, госпожа. Но не сегодня.
  
  
     Он все сильнее старался держать себя в руках. Огонь ярости мог полыхнуть в любую
  
  
     секунду, наброситься на нее, сжечь женщину не оставив ничего живого.
  
  
     — Госпожа? Мне это нравится, — сказала Шанди, довольно улыбаясь его ответу, облизнув кончиком языка острие диска. — Ты мне нравишься, но сегодня не ваш день.
  
  
     Чакра полетела в царя, разбрызгав весь зал его кровью. С плеч свалилась голова
  
  
     и покатилась к столу, за которым сидела Роксана. Его срезанная бородка валялась в луже
  
  
     крови, впитывая красную жидкость как губка.
  
  
     Сверху, в один момент, с потолка спрыгнули затаившиеся войны в черной одежде
  
  
     с серебряными узорами в виде змей и с черными тюрбанами, покрывающие голову. Глаза
  
  
     у них были не человеческие — змеиные, — да и сами они двигались слишком аккуратно
  
  
     и грациозно. Ловкие ребята.
  
  
     Завязался бой между имперцами и странными воинами. Жены царя оплакивали его
  
  
     мертвое тело, нависая над трупом как над святыней. Одна из них держала в руке его
  
  
     бородку, словно талисман. Шанди неспешно прошла к трону и взяла за ним ятаган ее
  
  
     покойного мужа и двинулась в сторону ревущих женщин.
  
  
     Пролилась кровь царя и его жен, и только одной из них удалось выжить — Шанди.
  
  
     Роксана огородила себя, Ганса и Кайса магическим щитом. Неизвестные воины
  
  
     находились от них в стороне, добивая оставшихся в живых имперцев. Ганс смотрел
  
  
     на Рокси осуждающим взглядом, ведь чародейка могла помочь другим. Но девушка
  
  
     в красном считала иначе. Кто-то из убийц стал обходить стороной щит и долбанул
  
  
     по нему электрическим сгустком из рук. Явно, если не маги, то полумаги, а может — что
  
  
     еще неприятнее, — полудемоны. Другие воины тоже присоединились лупить по щиту
  
  
     похожими сгустками.
  
  
     — Нам надо убираться, я больше не выдержу, — говорила Роксана, теряя силу
  
  
     в контроле над щитом. — Их слишком много, эта энергия отнимает у меня силы.
  
  
     — Я готов! — произнес Ганс.
  
  
     — Я тоже! — не поняв, о чем идет речь, просто ляпнул Кайс.
  
  
     Роксана освободила руки, опуская щит, а в руках Ганса появилось два револьвера, из которых он начал палить по неизвестным воинам.
  
  
     — Уходим! — кричал Ганс.
  
  
     Все выстрелы, которые он произвел, нашли свою цель. Пока Ганс ловко перезаряжал
  
  
     револьверы, Роксана лупила по противникам огненными шарами, а Кайс, заметив, что
  
  
     сзади к ним подкрались двое воинов, напал на одного из них, но тут же получил отпор.
  
  
     У врагов были кривые мечи, у Кайса — трофейный кинжал.
  
  
     Вдруг к Кайсу присоединился Ганс со своей абордажной саблей и силы разделились.
  
  
     Двое надвое.
  
  
     Ганс легко уворачивался при своем-то росте, Кайс прыгал с кинжалом на врага, но тот уворачивался не хуже обезьяны, в которую летит булыжник. Капитан сделал
  
  
     несколько пируэтов и двинулся к сопернику, проткнув его горло насквозь. У Кайса дела
  
  
     были сложнее, к его противнику присоединились еще двое, да к тому же
  
  
     с миниатюрными арбалетами.
  
  
     — Пригнись! — услышал Кайс у себя за спиной и резко упал на пол.
  
  
     Ганс возвел два револьвера, но змееглазые, будто этого и ждали, ловко уклонились
  
  
     от его пуль, успев выстрельнуть в ответ и попасть ему в ногу одним из болтов.
  
  
     — Мрак. — Зажмурился от боли Ганс. — …Я им глаза змеиные на сраку натяну, —
  
  
     кряхтел Ганс, выронив револьверы из рук. — Сука.
  
  
     Двое проворных воинов подбежали, но револьверы подобрал Кайс и вплотную
  
  
     застрелил обоих, затем швырнул в третьего револьвером, отвлекая змееглазого, а потом
  
  
     метнул в него свой кинжал и прикончил его на месте, попав острием в грудь.
  
  
     Не успели они очухаться, как в голове зазвенело и в глазах все поплыло, и они
  
  
     оказались у дирижабля. Ночь давала о себе знать: полная луна, много звезд на ночном
  
  
     небе, одним словом — красота. Но сейчас надо было спасаться.
  
  
     Кайс очнулся и увидел, как Роксана вытаскивает болт из ноги Ганса, а тот кричит
  
  
     от боли. Парень сильно ударился об землю головой и чувствовал, как кровь течет из его
  
  
     затылка. Царский дворец, который был рядом с Ареной, горел. Пламя, роскошное как
  
  
     дорогие шелка и страшное как язык дракона. Благо, они успели сбежать оттуда.
  
  
     — Что… произошло. Что это было? — не мог прийти в себя Кайс.
  
  
     — Я перенесла нас к дирижаблю. Надо бежать отсюда. К нам приближается
  
  
     стража, — в голосе Роксаны чувствовалась паника.
  
  
     Явно, она не рассчитывала ТАК провести переговоры.
  
  
     — Интересно, кто это были? Это не полумаги, они не деформируются внешне.
  
  
     А у этих глаза змеиные и они нечеловечески быстры. Разве всех полудемонов
  
  
     не истребили?
  
  
     — Рокси, милая. Давай лучше убираться. — Гансу помог встать Кайс, затем спросил
  
  
     у него: — А ты, зачем выкинул мой револьвер?
  
  
     — Чтоб спасти наши шкуры.
  
  
     Получив хороший ответ, Ганс отстал от всех с разговорами и старался двигаться
  
  
     быстрее.
  
  
     Стражи приближались, и тут начался залп, полетели стрелы, но они не нашли своей
  
  
     цели. Роксана помчалась со всех ног к дирижаблю, ее пятки только так и сверкали.
  
  
     — Надо наложить щит на дирижабль, иначе не выберемся отсюда, — кричала она.
  
  
     — А, я на мгновение подумал, что так ты решила избавиться от моих ухаживаний, —
  
  
     смеялся Ганс, с трудом передвигая ногу.
  
  
     — Шутить ты никогда не научишься.
  
  
     Они увидели, что к ним ехала боевая колесница — в ней была Шанди. Разъяренная
  
  
     Шанди.
  
  
     — Убить имперцев! Убить их всех! Они цареубийцы! — кричала она своим солдатам.
  
  
     Кайс, заметив погоню, отпустил Ганса и побежал в сторону гнавшей на них
  
  
     колесницы.
  
  
     — Стой дурак, ты умрешь, — кричал Ганс ему вслед. — Месть планируется,
  
  
     а не импровизируется. Эй, верни мою саблю, Кайс!
  
  
     Но Кайсу было не до этого. У него были сабля, украденная у Ганса, ловкость и план.
  
  
     Расстояние между колесницей и Ловкачом сокращалась на минимум. Только сейчас
  
  
     он заметил, что на ее колесах установлены острые шипы. Надо быть осторожнее, а не то
  
  
     можно остаться без ног, особенно при такой-то скорости.
  
  
     — Эй, сучка! Помнишь про реванш? — заорал ей Кайс.
  
  
     — Наглый ублюдок, — промурлыкала улыбающаяся Шанди.
  
  
     Кайс вдруг резко повернул налево и помчался в сторону Царских садов. Колесница, естественно, поехала за ним. Три лошадиные силы против пары ног.
  
  
     Ловкач несся что было мочи, но усталость чувствовалась, да и колесница нагоняла
  
  
     его. Сады были близко. Вот стихия Ловкача — там было темно, и он воспользовался
  
  
     этим. Кайс полез на второй этаж с экзотическими растениями и в сантиметре от его
  
  
     головы пролетел диск Шанди и врезался в одну из пальм.
  
  
     Едва он залез на второй этаж, как ему в челюсть врезался кулак. Это был один
  
  
     из воинов со змеиными глазами. Этот был староват, его лицо было покрыто седеющей
  
  
     щетиной, а рот изуродован. Он достал кривой кинжал и ударил в горло, но Кайс успел
  
  
     отреагировать и сделал шаг назад, одновременно выкинув саблю вперед. Острие угодило
  
  
     войну в живот, и он скрючился от боли, держась за рану рукой, из которой текла кровь.
  
  
     Кайс быстро сориентировался и ударил правой ногой врагу в лицо. Воин встал и швырнул
  
  
     в Ловкача спрятанный в рукаве метательный нож. Судьба вновь улыбнулась Кайсу — нож
  
  
     пролетел рядом с ухом. Ловкач рванул вперед и ударил противнику в шею. У того хлынула
  
  
     кровь из разорванной артерии и он свалился вниз.
  
  
     Второй этаж находился на высоте семи метров. Всего этажей в Царских садах было
  
  
     семь и само сооружение больше походило на башню с растениями.
  
  
     Кайс рванул наверх, на самый последний этаж, благо он умел карабкаться
  
  
     и по стенам и по пальмам. Добравшись до вершины, он увидел улетающий дирижабль.
  
  
     Отдышавшись и поняв то, что о нем забыли, Кайс готовился к последнему, решающему
  
  
     сражению.
  
  
     — М-м-м, романтично, — услышал Кайс мурлыканье за своей спиной. — Думаю, это
  
  
     будет быстро, но я хочу, чтобы ты мучился, как твоя мать. Давай растянем удовольствие.
  
  
     Не выдержав больше, Кайс набросился на Шанди. Удар сопровождался криком,
  
  
     но был отражен ятаганом. Шанди ударила его под колено ногой, и Кайс свалился,
  
  
     ощущая у горла лезвие.
  
  
     — Я ожидала большего, — разочарованно произнесла Шанди.
  
  
     Кайс кувыркнулся на нее и повалил ее на землю, находясь над царицей, выбив
  
  
     из руки ятаган. Она же перебросила его через себя.
  
  
     — Так уже веселее.
  
  
     Шанди подняла ятаган, замахнулась и тут же выронила его из руки. Раздался свист
  
  
     и Кайс увидел дирижабль, из которого в окне торчал Ганс с винчестером.
  
  
     — Своих не бросаем, — кричал Ганс.
  
  
     С каждым разом воздушная махина разгонялась под потоком ветра. Дирижабль успел
  
  
     набрать высоту и скорость, чтобы поскорее улететь прочь. Он пролетел над садами очень
  
  
     быстро, и Ловкач побежал за ним, к выступу. Сверху была сброшена веревчатая
  
  
     лестница, и Кайс прыгнул изо всех сил, чтобы достать ее, схватился пальцами
  
  
     и подтянулся.
  
  
     Шанди встала и схватилась за плечо — пуля прошла навылет. Кровь стекала вниз, она
  
  
     придерживала рану, хмурилась и смотрела на улетающий дирижабль.
  
  
     — Мы еще встретимся, — промурлыкала она, улыбнувшись парню, который с какой-
  
  
     то юношеской обидой смотрел на нее.
  
  
     ***
  
  
  
     — Куда мы движемся, Рокси? — спросил Кайс, идущий позади чародейки. — Можно
  
  
     сделать привал. Ты всю дорогу молчишь!
  
  
     — Посмотри на небо. Какой привал!
  
  
     — А что небо? Тучи, дождь — обыденное.
  
  
     — Магия.
  
  
     — Ну почему сразу магия? — недовольно спросил Кайс.
  
  
     — Я чувствую, — серьезно отвечала Роксана, — что за нами следят.
  
  
     — И кто же?..
  
  
     Не успел он получить ответ, как сверху упал огромный орк, в шерстяной жилетке
  
  
     и с орчьим тесаком размером с человека, напоминающий огромный широколезвийный
  
  
     меч. Видать, он поджидал их, спрятался за огромными валунами.
  
  
     Его озлобленная морда, агрессивная и пугающая, издавала гортанный рев, нижняя
  
  
     челюсть с огромными клыками истекала слюнями, а глаза, полностью окутанные
  
  
     белизной, словно их макнули в молоко и оставили в нем, даже не моргали.
  
  
     Кайс достал меч из ножен и резко атаковал здоровяка, который медлил и был крайне
  
  
     нерасторопен. Орк блокировал удар и контратаковал, но тщетно — Ловкач дал понять, что его прозвище ему дали не зря. Кувырками он уходил от безумных ударов чудища.
  
  
     В этот момент орк замер: Роксана стоявшая сзади, поймала его в магическую ловушку, не давая ему возможности шевельнуться. Рубанув орку по животу, Кайс отскочил
  
  
     подальше, а монстр взвыл, но тесак не выронил. Чародейка схватилась за голову
  
  
     и потеряла контроль над ловушкой. Ловкач ждал момента для атаки. Он знал куда надо
  
  
     бить, чтобы победить.
  
  
     Внезапно орк упал и стал задыхаться; биться в судорогах.
  
  
     — Нет! Не надо. Не убивай! Это все рубин. Он заставляет. Требует… крови. Твоей
  
  
     крови…
  
  
     Орк извивался, моля о пощаде. Из его рта пошла пена. Он бредил.
  
  
     Слишком странно.
  
  
     Кайс в свое время успел сразиться с существами на подобие этого — крайне редкие
  
  
     твари, бывшие люди, служившие только одному господину. В отличие от гоблинов, орков
  
  
     было крайне мало, но один орк мог заменить десятерых своих меньших собратьев.
  
  
     Гоблины и орки — реликты магического эксперимента, самые настоящие мутанты
  
  
     темной магии. Но орков не осталось, они перевелись. Невозможно, ведь враг Кайса
  
  
     убит. Он пал от руки Ловкача. Никто не может управлять сознанием орка. Никто.
  
  
     — Ты убил его, он требует…
  
  
     — Довольно! — закричал Кайс и вонзил меч прямо в сердце орку. Ярость наполняла
  
  
     его изнутри.
  
  
     Плохое предчувствие.
  
  
     Роксана от растерянности чуть всхлипнула, ощутив на себе тяжесть взгляда Ловкача.
  
  
     — Им управляли словно марионеткой…
  
  
     — Да, — согласилась Роксана. — Он проник и в мой разум.
  
  
     Раздался гром, тучи стали наплывать еще гуще прежнего.
  
  
     — Теперь скажи, в чем дело?! — обратился он к Роксане, потеряв всякое терпение. —
  
  
     Что за задание?
  
  
     — Кайс, три месяца назад один из магов Ордена почувствовал магическую аномалию
  
  
     в том месте, где некогда обитал Морло, — опустила она глаза. Ловкач усмехнулся, но поймав взгляд чародейки, решил дослушать ее до конца. — Он не исчез, Кайс. Его
  
  
     душа еще жива и для того, чтобы вернуться, ему нужна кровь его убийцы. Ему нужен ты,
  
  
     Кайс.
  
  
     Ловкач вынул меч из трупа орка и пошел в сторону леса. Не зная почему, но он шел
  
  
     туда, чувствуя, что ему вновь предстоит пережить. Это было правильное направление.
  
  
     Старые воспоминания вновь нахлынули. То, что Кайс так старательно забывал все эти
  
  
     пять лет — возвращалось.
  
  
     Роксана пошла за ним следом, не решаясь ничего говорить. Ему нужно было побыть
  
  
     одному, она это понимала. Кайс закричал грязной бранью, что чуть ли не сорвал свой
  
  
     голос, и тут же дождь хлынул еще сильнее, словно ругаясь ему в ответ.
  
  
     Дождь смывал кровь с клинка и увлажнял лицо Кайса, давая ему новые силы для
  
  
     следующего боя. Страх завладел его телом, мурашки по коже пробежали тысячью
  
  
     крапинками. Существо чуть не погубившее его и уничтожившее десятки тысяч…
  
  
     возродилось. Спустя пять лет он вновь готов столкнуться с этим злом. И этой встречи
  
  
     Ловкач не хотел; он проклинал ее, бранил.
  
  
     [1]
  
  
     1 Имперский язык (или язык ветра) — основной лингвистический и разговорный язык
  
  
     в Империи Россигард. Также является общим языком, или языком ветра, на котором
  
  
     разговаривают и другие страны Гирода.
  
  
     Глава 3
  
  
  
     РУБИН ЧАХА
  
  
  
      Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком.
  
  
  
      Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.
  
  
  
      Карлос Кастанеда
  
  
  
     Уже прошло дней пять, как Роксана нашла Ловкача. Все это время они шли по лесу, и Кайс не задавался вопросами. Они шагали, не разговаривая, словно были чужие друг
  
  
     другу.
  
  
     Лес тянулся чередой бесконечно высоких деревьев, казалось, лес — бескрайний.
  
  
     Самое удивительное, что после нападения орка, погода изменилась: не было дождя, урагана, туч с молниями. Деревья смотрели на них, на двух людей с оружием, и ни один
  
  
     из жителей леса, будь это зверь или чудище, не нападал на них. Казалось, приключений
  
  
     больше не будет. Но все, кто спокойно ходит по Свободным Землям, рано или поздно
  
  
     наживут себе неприятности.
  
  
     Разбойники и гордые — те люди, которые решили жить авторитарно. Это их выбор, ведь мы сами можем выбрать свое место в этом мире. Это право людей.
  
  
     Солнце грело землю все эти дни, лес был красив: пели птицы, бегали мелкие звери, все вокруг цвело и пахло. Листья деревьев над их головами шелестели, наигрывая
  
  
     мелодию живой природы. Даже не верится, что в таком месте может быть опасно.
  
  
     Казалось, что сюда души попадают после смерти, потому что, сейчас это место никак
  
  
     по-другому не назовешь, только одно слово приходило на ум — рай.
  
  
     Люди знали, что после смерти, за свои добрые поступки, можно было попасть
  
  
     в рай — небесные просторы, где у каждого появляется новая счастливая жизнь, блаженство и бессмертие души. А те, кто так и просятся под топор палача, попадают
  
  
     в преисподнюю, где грешников ждут муки и вечный кошмар, пропитанные болью
  
  
     и ужасом грядущего.
  
  
     Кайс просыпался рано утром и ходил на рыбалку, спускаясь к горной речке; по пути
  
  
     собирал съедобные ягоды. Роксана же крепко спала. Утро всегда было холодным, уже
  
  
     подходил к концу третий месяц осени, и зима постепенно давала о себе знать, обдувая
  
  
     холодным ветром. Скоро будут морозы. Может быть. Природа аномальна — сегодня
  
  
     мороз, а завтра жара как в пустыне.
  
  
     После завтрака, пойманным Ловкачом, они шли дальше и дальше на запад, откуда
  
  
     Кайс пришел в предместье Амсера и начал свою новую жизнь, вне указов Императрицы.
  
  
     Теперь же ему надо было вернуться назад, как в своих снах. Однако, давно он
  
  
     не бывал в Империи. Другой человек не сделал бы так, как он. Никто не отказался бы
  
  
     от дома, денег, звания.
  
  
     А все ради чего? Ради одиночества в глубине леса, расположенного у гор? Ради
  
  
     хижины с нулевыми условиями быта? У Кайса на этот счет было свое мнение.
  
  
     Кайс был реальным примером человека, который «вылез из грязи в князи». Но что
  
  
     жизнь простого крестьянина и что жизнь знатного имперца, — одинакова, — такая же
  
  
     грязь, но у крестьянина грязь, — работа в земле, а у знатного — политика.
  
  
     На шестой день их похода погода изменилась — пошел небольшой снег. Птицы
  
  
     больше не пели. Мрачная обстановка заставляла быть на чеку.
  
  
     Темнело и путники готовились к ночлегу. Вновь разожгли костер с помощью магии
  
  
     Роксаны и легли на траву, мягкую и приятную, еще не присыпанную снегом. Магическое
  
  
     пламя грело их и клонило в сон. Кайс, который все это время молчал, вдруг запел своим
  
  
     баритоном:
  
  
      Коль ведет тебя дорога,
  
  
  
      Без труда находишь путь,
  
  
  
      Где идут чужие ноги,
  
  
  
      Чтобы пламя всполыхнуть.
  
  
  
      Причиняют вред любимым
  
  
  
      И даже братья предадут.
  
  
  
      Остановить их мы не в силах,
  
  
  
      Когда предал лучший друг.
  
  
  
      Все сгорит, все станет тленно,
  
  
  
      Мир не станет добрей.
  
  
  
      Для меня жизнь — бесценна,
  
  
  
      Как и вера в друзей.
  
  
  
      Но над верой надругались,
  
  
  
      Это нельзя простить.
  
  
  
      С предателем мы сражались,
  
  
  
      Так легко дружбу разбить,
  
  
  
      Так просто друга убить,
  
  
  
      Так тяжело друга забыть…
  
  
  
     — Какая грустная песня, Кайс. На что намек? — спросила Роксана, нахмурив свои
  
  
     брови.
  
  
     Странно, но когда она хмурила брови, то сразу становилась чертовски милой. Кайса
  
  
     ее реакция забавляла:
  
  
     — Просто песня, «Друг» называется. Когда ты пять лет живешь в одиночестве, лезут
  
  
     разные мысли. Одиночество — это вдохновение для творческих людей. Если вернусь
  
  
     в Империю, стану писателем или поэтом, или по трактирам ходить буду и песни
  
  
     горланить.
  
  
     — Нам надо уничтожить Морло, для начала. И в живых остаться.
  
  
     — Как же я устал от этого.
  
  
     — От чего?
  
  
     — Да от твоей серьезности! Как всегда! Давай спать, Роксана. Я до сих пор не могу
  
  
     поверить, что это чудовище выжило! Не могу! Он убил стольких людей, превратил многих
  
  
     в своих слуг, развязал целую войну, пытался убить меня… ему это почти удалось. Весь
  
  
     мой отряд погиб. — Он на время замолчал и опечалился. Побросав в костер хвороста, Кайс спокойным голосом продолжил: — Там где я, всегда присутствует смерть. Те, кто
  
  
     рядом со мной — умирают…
  
  
     — Поэтому ты и решил стать таинственным Отшельником, — продолжила за него
  
  
     Роксана. — Но это не твоя вина, Кайс. Это жизнь. Люди умирают каждый день. Это
  
  
     не остановить и не изменить.
  
  
     — Я устал, — вздохнул Кайс и развернулся на бок, понимая к чему ведет этот
  
  
     разговор. — Давай спать.
  
  
     — Спокойной ночи, Ловкач, — ответила нежно Роксана, но Кайс уже уснул; сделал
  
  
     вид, что уснул.
  
  
     Ночь была тихой, все звери спали, лес спал. Но что-то таинственное и злое явно
  
  
     не собиралось дремать в эту ночь, тревожа своим мраком его обитателей.
  
  
     — Ты слышала? — вскочил Кайс и потянулся к мечу, вытаскивая его из ножен.
  
  
     Сначала, ему показалось, что это всего лишь сон, но звук был слишком реалистичным. —
  
  
     Здесь кто-то есть.
  
  
     — Ты спятил, параноик?! — закричала Рокси спросонья, разбуженная и разгневанная
  
  
     Ловкачом. — В округе стоит магический барьер. Если б его тронули, то мы бы услы…
  
  
     Не успела она договорить, как что-то затрещало на всю округу, словно гигантское
  
  
     дерево падало на них. В стороне засветился голубоватый свет, и этот свет через
  
  
     мгновение погас. Дальше исчез и неприятный треск, слышен был стук копыт, такой
  
  
     тяжелый, что земля дрожала. Вдали казалось, что к ним двигался всадник на здоровом
  
  
     коне. Лучше бы, если это и вправду был всадник, но к ним двигалось чудище похлеще
  
  
     всей конной кавалерии. Нечто, на вид ростом около двух с половиной метров, нижняя
  
  
     часть тела была лошадиной, а торс — человеческий, но здоровый как скала. Каждая
  
  
     мышца на монстре выделялась рельефом, казалось, что конь везет на себе груду глыб.
  
  
     — Кентавр? Один? Но они же… — не успела договорить Роксана, как Кайс
  
  
     отрицательно покачал головой.
  
  
     — Нет, это не кентавр, а тварь куда страшнее, — ответил ей Кайс, принимая стойку
  
  
     с мечом в руках.
  
  
     Монстр подошел на такое расстояние, где огонь мог уже осветить его силуэт. Роксана
  
  
     и вправду ошиблась. Тело мощное, гораздо крепче, чем у кентавра, голова у чудища была
  
  
     как у мертвого человека, — кожа обтягивала череп, вместо носа были провалы, нижняя
  
  
     челюсть была широкой, из нижней части челюсти торчали орчьи клыки, только эти куда
  
  
     больше и острее как два восточных кинжала. Уши у этой твари были длинные
  
  
     и заостренные, глаза со зрачками белые, схожие с тем орком, которого убил Кайс, а из самой головы росли длинные бараньи рога. В руке этот монстр держал дубину, но казалось, что он выдернул целое дерево.
  
  
     — Долго же я тебя искал, Ловкач, — пробасил монстр.
  
  
     — Только друзья называют меня Ловкачом, — съязвил Кайс, удивляясь встрече
  
  
     со старым недругом. — Я думал, что убил тебя, Таар. Хотя сомнения были.
  
  
     Голос Ловкача был спокоен, Роксану этот разговор заинтриговал, но она понимала, что ничего хорошего не светит, готовясь к неожиданной атаке.
  
  
     — Ха-ха-ха, ты ошибся! — рассмеялся Таар, действуя на Кайса раздражительно. —
  
  
     Твои ошибки погубят всех твоих близких. Снова.
  
  
     Кайс бросился на него с яростным криком; Таар помчался на него галопом. Силы
  
  
     были неравны, и Таар, размахнувшись на ходу своей дубиной, одним ударом отбросил
  
  
     Кайса на несколько метров в сторону. Ловкач сразу же потерял сознание. Удар мог убить
  
  
     его, но мягкая земля, покрытая снегом, и прочная кожаная куртка спасли его.
  
  
     Роксана направила пламя из костра в монстра, но никакого эффекта не было.
  
  
     Монстр рассеял огонь, просто дунув на него, словно тушил свечи в праздничном пироге.
  
  
     Таар подошел к ней и влепил ей такую пощечину, что чародейка тут же потеряла
  
  
     сознание. Затем монстр взял Роксану за шкирку, направился в сторону Кайса, повалил ее
  
  
     рядом с ним, взял его меч, осмотрел и вышвырнул со всей силой, как простую палку, в глубину леса, пробасив при этом:
  
  
     — Я же говорил, что твои ошибки погубят всех твоих близких.
  
  
     Кайс шел по темному холодному коридору, из потолка которого торчали корни
  
  
     растений. Каменный коридор сопровождался кромешной тьмой. Это хорошо, его глаза
  
  
     привыкли к темноте, и он мог увидеть, куда идет.
  
  
     Кто-то другой шел бы в слепую, но не Кайс. Где-то в конце коридора его манил свет,
  
  
     который мог отражать только огонь. Ловкач быстро направился туда, вверх по лестнице,
  
  
     и когда он вошел, то увидел вокруг себя саркофаги. Стало понятно, что он находится
  
  
     в склепе. Вопрос в другом: как он сюда попал?
  
  
     На самом заметном каменном полуразрушенном саркофаге посередине склепа сидел
  
  
     его старый знакомый с золотым глазом.
  
  
     — Кайс, как ты думаешь, где мы? — спросил Филипп.
  
  
     — В склепе. В нем меня спасли Коршун и Ярус.
  
  
     — Верно, они пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы твое проклятие
  
  
     не убило тебя сразу.
  
  
     — Там где я — смерть, — наклонил голову Кайс, вспоминая жертву на которую пошли
  
  
     чудовища ради его жизни.
  
  
     — Ха! А я про себя думал, что я и есть смерть! — улыбнулся Филипп и встал
  
  
     с треснувшей крышки саркофага. — Знаешь, Ловкач. У тебя есть выбор: быть с дорогими
  
  
     людьми и видеть их смерть, или, быть одному и позволить им, да и просто многим, умереть. Выбор за тобой. В итоге, смерть все равно победит, но от твоего выбора
  
  
     зависит, скольких она унесет с собой. Да и подумай, что тебя будет терзать больше: то, что ты пытался что-то исправить или то, что ты даже и пальцем не пошевелил? Ты сам
  
  
     принимаешь выбор, и почему ты уверен, что все, кто рядом с тобой, умирают? Ведь ты
  
  
     многих спас и еще многих спасешь. Это твоя судьба. Защитник.
  
  
     Филипп подошел к нему, схватил за левую руку и резко дернул ее. Кайс вытаращил
  
  
     глаза от боли и попытался закричать, но его голоса не было слышно.
  
  
     — Переломы тебе ни к чему, — ухмыльнулся он, ударив его ладонью по ребрам. Снова
  
  
     немой крик Ловкача. — Вот! Так-то лучше.
  
  
     Филипп пошел от него прочь, в темноту, в бесконечность.
  
  
     Вдруг в груди у Кайса закололо, и он упал на пол, теряя сознание.
  
  
     Небо было голубым, приятным, нежным как простынь кровати. Лучи солнца били
  
  
     в глаза, пытаясь добудиться до Ловкача. Кайс почувствовал, что не может пошевелиться.
  
  
     Саркофагов не было, был вчерашний мрачный лес.
  
  
     «Странный сон, — подумал Ловкач, но через долю секунды вспомнил прошлую ночь
  
  
     и то, что сейчас вряд ли все так хорошо, как хотелось бы… зная Таара. — Черт!»
  
  
     Верхушки деревьев двигались. Кайса перевозили. Голова гудела и болела, будто он
  
  
     вчера перепил водки. Кайс услышал голоса, противные и грубые, как у гоблинов.
  
  
     — Зачем его надо тащить к камню? Можно же его тут прирезать, — слышался чей-то
  
  
     противный хриплый голос.
  
  
     — Нельзя, его воля сильнее. Одно неверное движение и все мы покойники, —
  
  
     заговорил второй, более грубый голосище.
  
  
     — Но логичнее притащить камень, не правда ли?
  
  
     — Ритуал нужно провести в том месте, где произошла смерть хозяина. Скоро он
  
  
     вновь обретет былое величие!
  
  
     Второй так орал, что голова Кайса разболелась сильнее, и хотелось засунуть грязный
  
  
     носок в рот этому орущему, или вовсе отрубить голову.
  
  
     — Эй, погляди, — прохрипел первый. — Он очнулся!
  
  
     Существо наклонилось к Кайсу и он увидел длинный кривой нос, худое скулистое
  
  
     лицо, белые глаза и рот полный кривых острых зубов. Это и вправду был гоблин. Как он
  
  
     и предполагал.
  
  
     — Очнулся, человек. Скоро тебе предстоит сдохнуть. В муках, очень долго. А мы
  
  
     посмеемся, а остатки заберем себе.
  
  
     — Это мы еще посмотрим, приятель, — плюнул Кайс гоблину прямо в его рожу.
  
  
     — А-а-а, мразь. Сейчас ты сдохнешь!
  
  
     Гоблин достал кривой нож и замахнулся, но его остановил басовый мощный голос:
  
  
     — Если с ним что-нибудь случится, нам всем придется ответить головой.
  
  
     Таар был рядом, такой голос нельзя спутать с другими.
  
  
     Телега остановилась, и Кайс услышал громоздкие шаги Таара.
  
  
     — Нам повезло, — проговорил Таар, подходя ближе к связанному пленнику. —
  
  
     И чародейка, и ты. Девчонка на удивление крепкая — не умерла от хлопка. Благо, хоть
  
  
     и ты не помер от удара, но явно кости переломаны. Тебе некуда деваться. Хозяин будет
  
  
     доволен.
  
  
     Пешка своего господина всегда выполняет за него всю работу, что раньше, что
  
  
     и сейчас. Кайс не чувствовал боли в руке, в плече и в ребрах, куда пришел удар монстра, словно он его и не бил вовсе. Главное, что и Роксана тоже жива.
  
  
     — Таар, надеюсь, те горгульи хоть сдохли? — поинтересовался Ловкач.
  
  
     — Конечно, ты же их уничтожил с помощью магии, — нахмурился монстр. — Ирина…
  
  
     Очередные воспоминания. Горгулий он уничтожил с помощью Ирины — дочери
  
  
     Морло. Отец убил собственное дитя, из-за того, что она помогла своему врагу. Ирина
  
  
     просто хотела остановить безумие Темного мага, пока он не уничтожил все на своем
  
  
     пути.
  
  
     Самое опасное, что может быть в этом мире — Архидемоны и Темные маги.
  
  
     Архидемоны — могучие цари ада, монстры, чьи оболочки были уничтожены и в этот мир
  
  
     они пришли через людей, вселяясь в них и используя их тело и душу, чтобы вновь сеять
  
  
     хаос.
  
  
     Так, есть одна история, что в начале эпохи, когда люди только сплочались против
  
  
     порождений тьмы и разных монстров, Филипп Великий уничтожил Архидемона Ро-тша,
  
  
     который вселился в его лучшего друга. Впоследствии, Филипп избавил мир от многих
  
  
     других Архидемонов и Темных, чьи души были также уничтожены.
  
  
     Темные — это маги, проклявшие свою душу через особую запретную магию, которая
  
  
     дала им большую силу и изменила их облик. Но не все маги могли стать Темными —
  
  
     многие попытки были провалены, большинство магов умирало, и их души исчезали, уничтожались. Только один из ста мог им стать. Таким Темным магом был и Морло.
  
  
     Ехали они долго. В принципе, они и направлялись к Морло, но Таар и приспешники
  
  
     взяли дело в свои руки и теперь сами доставляли Кайса и Роксану к Темному. У Кайса
  
  
     все не вылетало из головы, как Морло остался жив. У Темных всегда припрятана
  
  
     козырная карта в рукаве. И это начинало надоедать.
  
  
     — Морло — бессилен. Так почему ты ему служишь? — Кайс не мог понять мотивацию
  
  
     монстра.
  
  
     — Неповиновение — смерть! — пробасил Таар, словно под гипнозом. — Ты нужен
  
  
     ему живой, он расправится с тобой лично!
  
  
     — Это мило, правда. — Кайс не мог общаться с существом без иронии и сарказма. —
  
  
     Я, кстати, чисто случайно написал песню: «Глупый, глупый Таар» называется. Тебе
  
  
     спеть? «Он как конь, и как баран… наш клыкастый, глупый Таар…»
  
  
     — На твоем месте я бы не смеялся, — ответил Таар и ускорился. — Я не поддамся
  
  
     на провокацию.
  
  
     Кайс не видел, куда они направляются. Он вообще ничего не видел, кроме облаков, неба и верхушек деревьев. Голова затекала и сильно болела от езды в такой позе, еще
  
  
     чуть-чуть и голова вовсе отвалится. Единственное, что сейчас оставалось делать — спать
  
  
     и надеяться на лучшее.
  
  
     Повозка с Кайсом остановилась, его полностью развязали, оставив завязанными
  
  
     только руки, и, когда Ловкач повернул голову в сторону, он увидел перед собой
  
  
     разрушенный замок, а вокруг замка — старое кладбище. Они не знали, что он был цел, и не подозревали, насколько он опасен, когда развязан.
  
  
     — Твою мать! — выругался Кайс, увидев замок, в котором погиб весь его отряд
  
  
     в битве с Морло.
  
  
     Его схватили за грудки и посадили на телегу, а Ловкач только наигранно стонал
  
  
     и кричал, изображая боль.
  
  
     — Иди вперед! — хрипел гоблин, толкая Кайса в спину. Из его рта довольно текли
  
  
     слюни. — Тебе кирдык, человек.
  
  
     — Как я пойду, идиот? У меня вся левая часть тела разломана. Ходить больно! Сейчас
  
  
     рухну прямо здесь!
  
  
     — Это облегчает работу, — улыбнулся гоблин.
  
  
     Кайс ждал момента, когда гоблин повернется к нему спиной. Вдруг он услышал голос
  
  
     Роксаны в своей голове:
  
  
     — Кайс, ты в порядке?
  
  
     — Да, где ты? — мысленно ответил ей Ловкач.
  
  
     — В замке. Душа Морло заточена в камне. В нем много силы. Но она запечатана. Его
  
  
     надо уничтожить. Ты сможешь выбраться?
  
  
     — Я постараюсь, — ответил Кайс и обратился к слюнявому гоблину: — Ты, слюнявый
  
  
     урод, подойди-ка на минутку, хочу дать тебе пинка.
  
  
     — Что ты сказал? — рассвирепел гоблин, встав перед ним, держа кривой нож в руке.
  
  
     Другой гоблин, волосатый и в тяжелых доспехах, стоял у могилы и смотрел на то, что
  
  
     сейчас будет. Благо Таара не было рядом, и они могли позабавиться с человеком.
  
  
     — Повтори, — брызгал слюной гоблин.
  
  
     — Зачем? Ты убедишься в моих словах, — насмехался Кайс и резко вскочив, пнул
  
  
     ногой гоблина в живот, едва тот двинулся к нему.
  
  
     Пока гоблин падал, Кайс достал из сапога опасную бритву, но не успел он разрезать
  
  
     веревки на руках, как к нему подскочил бронированный гоблин с булавой в руке. Кайс
  
  
     уворачивался от неуклюжих ударов гоблина и, держа бритву в двух руках, ударил врагу
  
  
     прямо по горлу лезвием. Кровь потекла по доспехам, но гоблин продолжал нападать
  
  
     с яростью, хоть и заметно медленнее.
  
  
     Упавший гоблин бросился с криком сзади, держа свой нож в руке, но Кайс
  
  
     отреагировал и ударил «слюнявого красавца» опять с ноги в живот. Второй удар ногой
  
  
     пришел по рукам, выбивая у гоблина нож.
  
  
     Бронированный, тем времен, потерял много крови, льющаяся из разрезанного горла,
  
  
     и свалился на живот, роняя свою булаву. Кайс воспользовался моментом и разрезал
  
  
     веревки бритвой. Только освободившись, он сразу же в пируэте ушел от слюнявого
  
  
     гоблина с булавой его мертвого дружка. Кайс увернулся от первого удара, второго, третьего, пока гоблин не открылся для атаки и Ловкач, уже оказавшийся рядом, ударил
  
  
     бритвой ему по лицу, затем еще раз по лицу. Гоблин выронил оружие и, держась
  
  
     за окровавленное лицо, ревел. Ловкач подошел к нему сзади и вскрыл гоблину горло.
  
  
     Теплая кровь полилась на землю и гоблин упал мертвым. Кайс вытер бритву об тело
  
  
     только что убитого урода, убрал обратно в сапог и взял булаву и кривой нож слюнявого.
  
  
     Он побежал в сторону замка через старое кладбище. Сюрпризов в виде оживших
  
  
     мертвецов он уже не ждал — столько мертвых он уничтожил пять лет назад, теперь здесь
  
  
     были просто пустые могилы и кости. Впереди были ворота, ведущие к долгожданной
  
  
     встрече с Темным.
  
  
     — Ну, держись, Морло. Ты ответишь за все совершенное зло передо мной. …Вновь.
  
  
     Роксану привел к алтарю лично Таар. Чародейка была задумчива, погружена в мысли,
  
  
     передавая Кайсу свое сообщение.
  
  
     Зал был в готическом стиле; в ряд стояли лавки, совсем старые и гнилые как сам
  
  
     алтарь; где-то в полу виднелись проломы; посредине зала находился огромный витраж, не пропуская солнечный свет внутрь; на алтаре лежал камень, похожий на рубин — цвет
  
  
     его переливался из красного в фиолетовый и обратно. Роксана чувствовала, что камень
  
  
     не просто полон жизни, но еще и полон магической силы, которая дурманит, искушает,
  
  
     убивает.
  
  
     — Оставь ее! Тебе же я нужен. — Кайс появился в дверях с булавой и ножом в руках. —
  
  
     Или ты боишься, Таар?
  
  
     — Ха-ха-ха, ты заблуждаешься, — посмотрел на него оскалившийся Таар и двинулся
  
  
     вперед, забыв про Роксану.
  
  
     Странно, но у него в руке уже не было той дубины, значит, битва для Ловкача будет
  
  
     чуть попроще.
  
  
     Кайс побежал на него, но когда они приблизились вплотную друг к другу, Ловкач
  
  
     спрыгнул в один из проломов и оказался в подвале замка.
  
  
     Раздался грохот, еще один, и вниз свалился Таар, окутанный слоем пыли. Ловкач
  
  
     подскочил к нему и ударил ножом в живот монстра, но лезвие ножа сломалось об него.
  
  
     Монстр, ухмыльнувшись, схватил его одной рукой за грудки, поднял к себе, ударил его
  
  
     головой по лицу и забросил назад в зал. Это было крайне неожиданно, Кайс думал, что
  
  
     Таар просто раздавит его, но этого не произошло, зато он остался жив, хоть у него был
  
  
     сломан нос и разбит лоб. Трудно собраться с мыслями, сообразить, что делать дальше.
  
  
     У Кайса кружилась голова, и ему с трудом удалось встать на ноги, теряя равновесие
  
  
     и падая на колени.
  
  
     — О, этого достаточно! — подскочил к нему Таар, вылезший из дыры, и наполнил
  
  
     бокал, — взятый с одной из лавок, — кровью, которая текла из сломанного носа
  
  
     Кайса. — Ну, ты и глупец, раз сам пришел сюда. Нужно было бежать, пока была такая
  
  
     возможность.
  
  
     Таар взял его за шкирку и потащил к алтарю. Ловкач покорно болтался у него в руке, не соображая, что происходит.
  
  
     — Здоровяк, забыл кое-кого, — раздался голос Роксаны за их спинами, и Таар
  
  
     развернулся, увидев, что в него летит здоровая глыба от одной из разломанных колонн.
  
  
     Таар свалился от удара мрамора, выронив Кайса и бокал из рук. От такого грохота
  
  
     рубин с алтаря упал вниз на пол и как назло покатился прямо в кровь, пролившуюся
  
  
     из разбитого бокала.
  
  
     Камень засиял красно-фиолетовым цветом и вдруг из него раздался крик, который
  
  
     разбил витраж на тысячу стеклышек. Затем сам рубин рассыпался, и вместо него
  
  
     вылетела какая-то сфера такого же цвета, какой и был этот камень. Сфера пролетела
  
  
     сквозь Роксану, потом сквозь Кайса и влетела в Таара. Монстр мучился, орал, а затем
  
  
     сфера покинула его, и Таар свалился мертвее мертвого.
  
  
     Роксана подбежала к развалившемуся на полу Кайсу и стала читать над ним заклятие,
  
  
     облегчая его боль, заживляя раны.
  
  
     — Не шевелись, — приказным тоном сказала ему Рокси.
  
  
     — Ты бледная, Рокси…
  
  
     Из разбитых стеклышек витража образовался некий торнадо, поднявшийся над
  
  
     головами Кайса и Роксаны, потом стеклышки медленно сливались, образовывая фигуру
  
  
     мужчины красно-фиолетового цвета, коим был рубин. Мужчина был прозрачен, ведь это
  
  
     было стекло, внутри у него билось такое же, как и он сам стеклянное сердце. Его видел
  
  
     и Кайс, и Роксана. Фигура, созданная из разбитого витража, двинулась вперед, медленно ступая о треснувший пол и разглядывая свои руки. На лице у Морло
  
  
     образовалась зловещая улыбка из стекол. Он был похож на стеклянную мозаику —
  
  
     такой же хрупкий, какой и острый.
  
  
     — Знаешь, почему я выжил? — заговорила фигура Морло, обращаясь к Кайсу. —
  
  
     Камень на трезубце — с помощью него я и стал Темным. Красно-фиолетовый камень
  
  
     Чаха. Камень жаждет крови. Кровь заправляет его. Кровь — это сила. Он был связан
  
  
     со мной, в нем часть моей души. Только так становятся могущественным Темным. Я
  
  
     узнал ритуал Чаха, который не просто делает из тебя Темного, а еще и бессмертного.
  
  
     И теперь я непобедим. Это вам последняя лекция, ребятишки.
  
  
     Он хлопнул в ладоши, кинул свой прозрачный взгляд на чародейку и дико улыбнулся.
  
  
     — Для начала я убью вас, Роксана. А ты, Кайс, — ткнул в Ловкача пальцем Морло, приближаясь ближе к отдаляющимся от него людям, — умрешь последним. Когда-то ты
  
  
     разрушил мои планы; ты убил меня и мою дочь.
  
  
     — Ты безумец, Морло. Твое безумие и жажда власти убили ее. Она хотела помочь
  
  
     тебе, — рассвирепел Кайс, услышав обвинение в смерти Ирины в свой адрес.
  
  
     Роксана стояла и не понимала, о чем идет речь, лишь по ее взгляду было понятно, что
  
  
     ей этот разговор был очень интересен. Особенно рассказ о таинственной Ирине.
  
  
     — Кайс, я отвлеку его, а ты бей ему прямо в сердце. — Мысли ее были безумны
  
  
     и Кайс это понимал. — Это слабое место, я чувствую…
  
  
     В ее руках заиграл электрический заряд. Она заряжала шар за спиной и дождалась
  
  
     момента для атаки.
  
  
     — Нет! — попытался остановить ее Кайс, но было поздно.
  
  
     Шар полетел в стеклянный силуэт, но фигура впитала электричество и с огромной
  
  
     силой ударила разрядом по Роксане. Чародейка, не ожидая такого поворота событий,
  
  
     не успела ничего сделать и смогла только выставить перед собой слабый щит. Щит
  
  
     не защитил от удара, и Роксана отлетела, упав на дряхлые лавки без сознания.
  
  
     Кайс, все-таки бросился на Морло, целясь в сердце — его не трудно было увидеть.
  
  
     Морло, внезапно для Ловкача, рассыпался на тысячу осколков и из них стал
  
  
     образовываться вихрь, который мог раскромсать даже Таара и его слуг вместе взятых.
  
  
     Увидев этот вихрь, Кайс бросился в сторону двери, которая вела наверх. Он уже бывал
  
  
     в этом замке и знал, куда ведет эта дверь. Вихрь полетел за ним, безумно врезаясь
  
  
     в колонны и стены, разбиваясь в стеклянную пыль.
  
  
     Кайс бежал наверх по старой лестнице, не сбавляя темпа. Крутая лестница была
  
  
     наполовину разбита. Можно было легко спотыкнуться и кубарем покатиться вниз.
  
  
     Если замедлишься — умрешь. Он это понимал, и хоть силы его убывали, но свой бег
  
  
     Кайс не замедлил. Хотя это было нелегко. Его голова кружилась, он задыхался, кровь
  
  
     пачкала его лицо, попадала в рот, но Кайс старался продолжать бежать.
  
  
     Ловкач выбежал наверх, где висел огромный колокол, и услышал сзади движение
  
  
     вихря.
  
  
     Пути нет.
  
  
     Он снял свою куртку и прикрылся ей, когда стекла полетели в него из дверного
  
  
     прохода. Сила удара сбила его с ног, но на нем не было ни одной царапины. Весь удар
  
  
     приняла на себя драконья кожа. Кайс выругался, голова гудела еще сильнее, дышать
  
  
     приходилось ртом. Он встал, увидев перед собой вновь образовавшуюся фигуру Морло.
  
  
     — Ты уничтожил все, что я создал! А я уничтожу тебя! — закричал Морло и пустил
  
  
     волну цветных острых стекляшек прямо в Ловкача.
  
  
     Кайс вновь прикрывался курткой как неким щитом. Словно прятался от дождя. Или
  
  
     снежной бури.
  
  
     Стекло не резало куртку, а отлетало в сторону или вовсе билось. Главное для Кайса
  
  
     было держаться на ногах — сила удара была большой, а он сам терял силы.
  
  
     — И это все, на что способная твоя всемогущая магия?! — выкрикнул Кайс, опуская
  
  
     куртку. — У тебя ничего не получится, ты пожертвовал собственной дочерью… впустую.
  
  
     — Думаешь, эти твои штучки хитры? А если так? — прошипел Морло и его облик стал
  
  
     постепенно меняться. — После того как я убью тебя, займусь Бертой и ее ребенком.
  
  
     Теперь это была не фигура человека, а фигура крылатого демона, с рогами и когтями.
  
  
     Классический демон. Правда из стекла.
  
  
     Демон стал двигаться в сторону Ловкача и тот, заметив, что фигура стоит под
  
  
     колоколом, достал опасную бритву и кинул в несколько дряхлых веревок, державших
  
  
     навису большой инструмент. Несколько веревок порвалось, остальные не выдержали
  
  
     веса, и колокол упал прямо на Морло. Стеклянный демон разбился как дешевая ваза.
  
  
     Пол был пробит и снизу доходил только грохот упавшей многотонной меди.
  
  
     — Вот и все, — выдохнул Кайс, надевая куртку и вытирая льющуюся из носа кровь, но заметив собиравшиеся осколки вместе, выругнулся и стал просто кромсать их булавой
  
  
     бронированного гоблина, подобранной, когда Морло только превращался в вихрь.
  
  
     Стекла отлетали, бились, но продолжали собираться в одну фигуру. Первым делом
  
  
     образовалось сердце красно-фиолетового цвета, и Кайс не упустил возможности
  
  
     нанести еще один удар прямо по нему. На этот раз сердце лопнуло, раздался неприятный
  
  
     визг, и Ловкача снесло ударной волной.
  
  
     Уже одной рукой он держался за карниз крыши и висел над землей, из другой руки
  
  
     выпустил булаву и схватился за край, подтянулся и влез наверх. Перед ним лежали
  
  
     стекляшки, но они больше не собирались воедино.
  
  
     — Теперь, точно все. Это за Ирину и за моих ребят, урод, — говорил, глядя на стекла,
  
  
     Кайс. Он пошел к двери, спустился вниз по лестнице, из которой пришел и нашел
  
  
     Роксану, стонущую от боли.
  
  
     Больше ничто не могло угрожать опасности из этого места. Старое кладбище,
  
  
     мрачный замок, заброшенная местность. Даже волки обходили это место стороной.
  
  
     Но теперь зла в нем не было. Как и не было источника этого зла — Морло мертв и его
  
  
     душа не увидит ни рая, ни ада.
  
  
     — Ты… уничтожил его. …Я чувствую… — повторяла Роксана, которую Ловкач нес
  
  
     на руках через кладбище.
  
  
     — Да, Рокси, — улыбнулся он ей. — Сейчас пойдем в Амсер, ты говорила, там твое
  
  
     сопровождение.
  
  
     — Нет. Спускайся к реке, они там ждут. Деревня. Я отдала им приказ перед своим
  
  
     уходом, — прошептала Роксана, у которой уже не было сил говорить.
  
  
     Она склонила голову на его грудь и уснула.
  
  
     — Рыбацкая деревня. Три дня пути. Точно сдохнем. И я потерял свой меч, — бубнил
  
  
     себе под нос Кайс. — Отвратный день!
  
  
     Уже вечерело, но все тучи рассеялись, а солнце играючи уходило за горизонт.
  
  
     Со смертью Темного стихия утихла, изменилась и не предвещала больше никакой
  
  
     враждебной магии. Была отличная погода, которая не часто была в этих владениях.
  
  
     Шел мелкий белый снежок, который приятно охлаждал льющуюся кровь из ран Кайса
  
  
     и Роксаны. Голова его немного кружилась от удара, который нанес ему Таар своей
  
  
     могучей головой. Но он уже не чувствовал злобы на весь мир, он был спокоен, что ничего
  
  
     больше не случится и готов был вернуться на свою родную землю, о которой все эти пять
  
  
     лет вспоминал.
  
  
     Глава 4
  
  
  
     РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ
  
  
  
      Время течёт только в одном направлении…
  
  
  
      «Девочка, покорившая время»
  
  
  
     Таверна «Спящая жаба» в этот день переполнена народом; хозяин этого заведения
  
  
     за последние три года был очень рад стольким клиентам. Сегодня был чудесный вечер, в трактире какой день отдыхала имперская кавалерия, которая была очень общительна,
  
  
     добра и щедра. Местные приходили сюда лишь для того, чтобы послушать разные
  
  
     истории, поиграть в покер с этими людьми, как следует выпить и, самое главное, просто
  
  
     хорошо пообщаться. Никогда здесь не было так хорошо и радужно.
  
  
     Имперцев обычно выставляют жестокими тиранами, которые прибрали к себе
  
  
     полмира, но это всего лишь болтовня пьяньчуг, которые за всю жизнь дальше своей
  
  
     деревни не уходили. На самом деле имперцы оказались очень приятными
  
  
     и общительными, с их стороны не было никакой дискриминации, насилия и жестокости.
  
  
     Они показались добрыми, отзывчивыми и весьма скромными. Все-таки у них была
  
  
     «широкая душа».
  
  
     — И вот я иду на дракона с одним охотничьим ножом. Хоп. Хоп. Вуах. Дракон
  
  
     свалился мертвым, — рассказывал один из имперцев своим новым друзьям, активно
  
  
     жестикулируя руками.
  
  
     Потом солдат сел и выпил свою пинту. Все тогда выпивали.
  
  
     В таверну зашли музыканты: высокий черноволосый скрипач, толстый небритый бард
  
  
     с лютней, небольшая молодая девушка с русыми волосами и бубном в руках, лысый
  
  
     крупный мужчина, который сел за пыльное пианино. Заиграла веселая музыка, все
  
  
     рванули в пляс, девушки хватали парней и бежали с ними танцевать, кто-то из молодых
  
  
     целовались на публике и им хлопали, и кричали, чтоб не останавливались, чокались
  
  
     кружки с пивом.
  
  
     Сверху спустилась в красном платье с вырезом Роксана и имперцы резко встали.
  
  
     — Вольно, ребята! Сегодня мы веселимся и празднуем нашу победу и возвращение
  
  
     героя! — улыбалась и радовалась Рокси, смотря в сторону сидящего в углу и пьющего
  
  
     пиво Кайса.
  
  
     — За победу! За героя! — кричали солдаты и чокались кружками пива.
  
  
     Роксана подошла к столику одинокого героя и подсела к Ловкачу.
  
  
     — Не пригласите даму на танец? — гордо произнесла Роксана.
  
  
     — Я не допил, — уткнулся в свою кружку Кайс и даже не посмотрел на нее.
  
  
     — Ловкач, тебе алкоголь дороже друга? — недовольно спросила она.
  
  
     — На данный момент, да. Сейчас буду пить водку. Кстати, а где моя водка?! —
  
  
     возмутился Кайс и крикнул официантке. — Я же заказывал ее полчаса назад!
  
  
     — С каких пор ты запил?
  
  
     — Ну, ты же сказала, что сегодня мы веселимся. Сейчас выпью и пойдем…
  
  
     потанцуем. Я давно не пил, а мыслей много. Хочу расслабиться.
  
  
     — Один ты пить не будешь. За кампанию посижу с тобой. Расскажи мне, о ком вы
  
  
     с Морло говорили?
  
  
     — Это неважно, — сказал Кайс и увидел официантку, которая несла ему ржаную
  
  
     водку. — Вот! Не прошло и пяти лет.
  
  
     Он налил себе водки в стакан и махнул его залпом. Кайс немного сморщился и затем
  
  
     произнес:
  
  
     — Хорошо. Уговорила, Росксана.
  
  
     — Я? — засмеялась она в ответ. — Уговорила?
  
  
     Роксана знала, что пьяный Кайс неугомонный и буйный, поэтому она и села рядом, ведь кто еще сможет остудить его пыл, как не чародейка? Особенно за последние пять
  
  
     лет. В отличие от местных алкашей, на данный момент Кайса легко мог напиться.
  
  
     — Ее звали Ириной. Она была дочкой Морло. Когда я прорывался через мертвых, —
  
  
     Кайс вздрогнул, вспомнив мертвецов. Как он их не любил. Он не мог смотреть
  
  
     на мертвых, ему становилось не по себе. Еще неприятнее, когда эти мертвые хотят тебя
  
  
     съесть, — я заметил ее, ту, о ком понятия не имел. Она увидела меня и атаковала. Я
  
  
     думал, что это очередная шестерка Морло и когда она сразила меня шаровой молнией…
  
  
     — Подожди, — удивилась Рокси. — Хочешь сказать, что Ирина была магом?
  
  
     — Не перебивай. Так вот, когда она сразила меня шаровой молнией, развернулась
  
  
     и пошла прочь, даже не думая меня убивать. Я попросил ее остановиться, она подошла
  
  
     и сказала, что не хочет, чтобы мы убили его. Она хотела спасти отца, но нельзя спасти
  
  
     того, кто стал Темным. Нет, она была полумагом. Мы пришли к Морло, он убил ее
  
  
     в гневе, используя как жертву в своем ритуале, за предательство, а я убил его, пронзив
  
  
     своим Тамплиером, который сейчас валяется хрен-знает-где и все из-за этого драного
  
  
     Таара.
  
  
     — Почему моя магия не подействовала на него?
  
  
     — Он был эльфом. Точнее проклятым эльфом. Был.
  
  
     — Нет. Эльфы — это миф. Кайс, ты совсем уже?
  
  
     — Это не миф! Они есть, но их мало. Эльфы не имеют магических способностей.
  
  
     У них есть дар поглащения — если на них воздействует враждебная магия, они могут
  
  
     использовать ее с большей силой против своего противника. На них не действует
  
  
     никакая магия. Они худые, но ловкие, быстрые, меткие, сильные, живут долго… эх… они
  
  
     отличные войны, но их популяция мала. А проклятыми эльфами становятся те, кто
  
  
     позволил пройти через себя демону. Их внешность меняется, разум помутняется…
  
  
     — Ладно. Ты слышал об артефактах Чаха?
  
  
     Кайс задумался и кивнул головой, продолжая серьезно смотреть на Роксану.
  
  
     — Вы обнаружили что-нибудь тогда, пять лет назад? — продолжала задавать вопросы
  
  
     чародейка.
  
  
     Уйдя в самые чертоги сознания, Кайс вспоминал многое, что произошло тогда и что
  
  
     они находили. Только тела убитых, монстры и конечные результаты магических
  
  
     экспериментов. У Морло была своя лаборатория, тронный зал и комната для ритуалов.
  
  
     И все в одном зале.
  
  
     — Трезубец с рубином. И книга.
  
  
     — И где они? — с интересом спросила Рокси.
  
  
     — Зачем тебе это надо знать? — встречным вопросом Кайс загнал ее в угол. — И мне
  
  
     интересно, откуда ты узнала о моем проклятье?
  
  
     Роксана криво улыбнулась и выпила стопку махом.
  
  
     — Твои деревенские дружки из Амсера рассказали мне о многом. А я не простая
  
  
     деревенская знахарка, Ловкач. Перед тобой сидит, между прочим, архивенефик.
  
  
     И опыта у меня хватит, чтобы подготовить заклятие и вылечить тебя.
  
  
     В эту историю Ловкач полностью не верил, ибо знал, что против проклятия Темного
  
  
     вряд ли найдется оборотное заклятие, если его не готовить заранее.
  
  
     После еще двух стопок, его глаза поплыли, казалось, сейчас он упадет и уснет.
  
  
     — Ну-с, потанцуем, мадам?
  
  
     Роксана невольно улыбнулась, когда Кайс взял ее под руку. Заиграла медленная
  
  
     музыка, грех не исполнить песню по заявке за золотые.
  
  
     — М-м-м, моя голова, — прохрипел Ловкач, потянувшись к кувшину с водой, который
  
  
     стоял на столе, рядом с его кроватью.
  
  
     Едва он сделал глоток, как выплюнул все изо рта.
  
  
     — И тут водка?! Еще лет пять не буду пить! — пробубнил Кайс и заметил, что с ним
  
  
     в кровати лежит голая Роксана. — Твою ж… а может и все двенадцать. Роксана, что ты
  
  
     тут делаешь?!
  
  
     — Ох, Кайс. Ты ловок не только в деле, но и в постели, — хихикнула она довольно
  
  
     и потянулась. — А что ты раскричался-то так?
  
  
     — Эх ты, бесстыжая, воспользовалась положением, — схватился за голову Ловкач. —
  
  
     К пьяному Кайсу в койку запрыгнула.
  
  
     — Грубо, милорд, — обиделась Роксана и начала вставать с кровати.
  
  
     Ее груди были как у статуи нимфы — с них нельзя было свести глаз, но Кайс
  
  
     отвернулся и не стал смотреть, а напротив, встал с кровати, взял одежду и пошел к двери
  
  
     на выход. На нем уже были надеты подштанники, но в данном случае его сейчас
  
  
     волновала больше дурная голова.
  
  
     — Не переживай, Кайс, — поцеловала его в щеку Роксана. — Просто я проводила
  
  
     тебя до комнаты, да и самой идти было, как сказать-то, трудновато. Вот я и решила
  
  
     переночевать у тебя. Ничего не было, милый, просто я привыкла спать обнаженной.
  
  
     Ловкач посмотрел на нее, отвернулся, когда его взгляд упал на округлости
  
  
     и произнес:
  
  
     — Если бы Ганс это видел, он бы не так все понял.
  
  
     — Ошибаешься, Ловкач, — рассмеялась Роксана. — Он полностью в иллюзии любви.
  
  
     Бредит настолько, что слепнет. Кстати, если ты хочешь, то можем повеселиться. Ганс
  
  
     не узнает.
  
  
     — Прости, Роксана, — Кайс встал и стал одеваться, продолжая отводить от нее
  
  
     взгляд, — но ты знаешь, что между нами граница. Сколько раз ты уже так пробовала?
  
  
     И спаивала, и завораживала. Один раз чуть не воспользовалась моим горем.
  
  
     Поцелуй. Один раз Кайс сам поцеловал Роксану, именно так, как она мечтала всю
  
  
     свою жизнь: горячо, страстно, с желанным продолжением… но Кайс вовремя
  
  
     остановился. Больше таких слабостей к ней он не проявлял.
  
  
     — Ганса я уважаю. Это неправильно.
  
  
     Кайс вышел из комнаты и направился к лестнице.
  
  
     Лицо Роксаны изменилось в тот же миг. Теперь ее хорошее настроение сменилось
  
  
     печалью.
  
  
     — Ну что ты нашел в ней, кретин?!
  
  
     Чародейка проявила слабость и пустила слезы. Вот только эту слабость она
  
  
     позволяла, когда была наедине. И всегда из-за одного человека. Эту слабость никто
  
  
     никогда не видел.
  
  
     Погода опять была плохой. Кавалерия собиралась двинуться домой и поэтому
  
  
     запасалась продуктами. Кто-то из солдат целовался на прощание с девушкой и обещал, что скоро вернется к ней и заберет к себе. Кто-то похмелялся, один из солдат раскачивал
  
  
     зуб — боевое ранение, полученное в таверне «Спящая жаба». Несмотря на приятный
  
  
     вечер, у всех настрой был так же плох, как и погода. Особенно испортилось настроение
  
  
     у трактирщика, узнав, что имперцы уезжают назад, а значит, новых клиентов, вряд ли
  
  
     дождешься.
  
  
     В карету села Роксана, угрюмая, как никогда раньше. Еще вчера она смеялась, веселилась, танцевала, а сейчас сидела, будто жить ей оставалось совсем немного.
  
  
     Сопровождение тронулось и направилось на запад, в Империю. Странно, что Глава
  
  
     Ордена магов решила путешествовать трактом, а не по морю или по воздуху. В любом
  
  
     случае, она выбрала такой способ передвижения. Кайс ехал верхом на лошади,
  
  
     укутанный в плащ с капюшоном, который ему подарили жители деревни. Отшельник
  
  
     за последние пять лет стал его личностью — недоверчивый, необщительный, опасный
  
  
     и одинокий.
  
  
     Лес поменял свой облик — теперь это было не темное мрачное место, где
  
  
     затеряться, — раз плюнуть, а уж нажить неприятности — тем более. Лес стал белым
  
  
     и чистым, прохладным и свежим. Зима пришла и дала о себе знать. Свободные Земли —
  
  
     словно иллюзия, наполняющая красками и картинками всю свою природу.
  
  
     Здесь можно было найти дом и спасение, лежавшие как приманка на мышеловке. Тут
  
  
     могла ждать тебя только смерть, несущая за собой холодный страх небытия; свобода, которая станет для тебя рабством; друзей, которые вскоре обязательно станут тебе
  
  
     врагами. Когда много людей живет без закона и общественных правил — рождается хаос.
  
  
     Именно хаос подталкивает человека на страх и разрушает его как личность, внушая ему
  
  
     лишь животность и дикость.
  
  
     Снег лежал плавно, как одеяло на кровати, так и хотелось нырнуть в него, укутаться.
  
  
     По лесу шел седобородый старик в тулупе и с двуствольным ружьем на плече
  
  
     в сопровождении дворняги. Старик шел медленно, рассматривал следы на снегу. Без
  
  
     охоты в этих краях не проживешь. Дичь можно и самому использовать, или продать, или
  
  
     обменять.
  
  
     — Коржик, что там нашел? — поспешил дед за собакой, которая резко помчалась
  
  
     вперед.
  
  
     Старик взял ружье в руки и пошел следом. Пес бежал быстро, будто кого-то увидел.
  
  
     Пробежка старику давалась нелегко, едва он догнал пса, как тут же остановился — перед
  
  
     ним была кошмарная картина: деревня, усеянная сотней мертвых тел, среди которых
  
  
     были и войны, и мирные жители, дома горели адским огнем, на деревьях раскачивались
  
  
     повешенные, а по самой деревне бродили падальщики. Именно это и испугало
  
  
     старика — два десятка гулей ходило и рвало мертвые тела бедолаг, которым сегодня
  
  
     очень не повезло.
  
  
     — Откуда здесь гули? — прокряхтел старик от удивления.
  
  
     Коржик скулил от страха, и когда гули заметили их, то пес сразу же дал деру, как и его
  
  
     хозяин.
  
  
     — Бежим Коржик, быстрее. Возвращаемся домой, — кричал старик псу.
  
  
     Падальщики бежали следом за своей «новой» живой жертвой. Старик понимая, что
  
  
     далеко не убежит, остановился, развернулся, прицелился и выстрелил. Гулю от выстрела
  
  
     разнесло голову.
  
  
     Второй выстрел.
  
  
     Следующий падальщик упал и в судорогах начал биться об землю. Выстрел пробил
  
  
     ему живот. Деду два выстрела дали фору на дальнейшую гонку, так как гули стали жрать
  
  
     своих сородичей.
  
  
     Собаки не было уже видно, лишь только следы давали знать, куда Коржик побежал.
  
  
     Старик бежал изо всех сил, но вдруг упал на снег, его крик было слышно издалека. Дед
  
  
     посмотрел на окровавленную ногу и увидел, что наступил в свой же капкан. Это была
  
  
     ирония судьбы.
  
  
     Коржик вернулся, с лаем подбегая к хозяину. Старик достал из кармана кусок кожи
  
  
     и мел, написал на нем записку, свернул и засунул в ошейник псу.
  
  
     — Коржик, беги! Дурак! Беги домой! К Алексу, — гнал дед пса, который явно не хотел
  
  
     бросать своего хозяина, но все же при виде гулей, заскулил и побежал прочь. — Ай, зараза. Старый дурак. В свою же ловушку…
  
  
     Не успел старик перезарядиться, как падальщики были уже рядом…
  
  
     Прошло две недели после того, как имперцы уехали из Рыбацкой деревни,
  
  
     трактирщик грустил, гостей больше не появлялось, местные от скуки пили и ходили
  
  
     к распутным бабам, в общем, все стало в свое прежнее русло.
  
  
     Алекс — светловолосый парень, внук местного охотника — тренировал стрельбу
  
  
     из лука. В мишень с пятидесяти метров попали все его стрелы.
  
  
     Лучший стрелок в деревне. Дед научил парня многому, чему Алекс должен быть
  
  
     просто благодарен.
  
  
     — Метко стреляешь, Ал, — улыбнулась ему девушка с длинной красивой и белокурой
  
  
     косой, проходя мимо.
  
  
     — Спасибо, — повернув голову, улыбнулся ей в ответ Алекс. — Марина, может, прогуляемся сегодня?
  
  
     — Все возможно, — захихикала она. — А знаешь, я согласна.
  
  
     Алекс заколыхался, не ожидая, что она ответит положительно.
  
  
     — Эм-м… славно. Я зайду за тобой. — На его лице появился румянец.
  
  
     Имперская кавалерия сделала привал на приятной снежной поляне. Здесь было
  
  
     хорошо. Проверенная благоприятная местность не таила в себе никакой опасности.
  
  
     Солдаты обедали, лошади отдыхали, а Кайс решил выйти в дозор. Единственный, кто
  
  
     всегда был начеку.
  
  
     — Милорд, вас вызывает к себе Глава Ордена магов, архивенефик Роксана… —
  
  
     подбежал задыхающийся солдат к Ловкачу.
  
  
     — Я понял, не продолжай, — перебил его Кайс.
  
  
     Выражение его лица не изменилось — оно оставалось таким же каменным, как
  
  
     и в деревне.
  
  
     В деревне его нос вылечили. Также он поправился от сотрясения мозга, когда Таар
  
  
     ударил его своей «каменной» головой. Старик-охотник из Рыбацкой деревни привел его
  
  
     в форму, после того как Кайс с Роксаной пришли туда. Дед знал не хуже любого местного
  
  
     знахаря, какой цветок сорвать, какую ягоду съесть как обезболивающее. Травы помогли
  
  
     ему и Роксане оправиться от травм.
  
  
     Кайс пошел за провожающим его солдатом. Карета, большая и красивая, как любит
  
  
     Роксана. Дверца кареты перед ним открылась, и он вошел внутрь. В самой карете была
  
  
     роскошная бордовая мебель, такая мягкая, что можно было сразу уснуть, к тому же магия
  
  
     поддерживала тепло. Роксана сидела в красном халатике и ее грустные зеленые глаза
  
  
     блеснули при виде Кайса.
  
  
     — Ловкач, — стала объясняться она, опустив глаза, как дети, когда что-то сломали, —
  
  
     мне надо сказать тебе. Я… я не хочу, чтобы ты возвращался в Империю Россигард…
  
  
     — Неужели? — усмехнулся Кайс. — Тогда для чего ты меня искала? Миссия? Нет, иначе бы ты выполнила ее сама, а после сообщила, что я погиб или ты просто не нашла
  
  
     меня. Я знаю, в чем дело, правда. Все дело в Императрице. Изначально я не хотел
  
  
     возвращаться, но коли ты нашла меня, то значит все в курсе. Я прибуду в Прималон, приму официальную отставку и начну новую жизнь. Бегать я не буду, нужно все решить
  
  
     сразу.
  
  
     — Я не хотела тебя искать, — призналась Роксана. — Не хочу видеть тебя с ней
  
  
     вместе. Но не я решила искать тебя, это был приказ сверху.
  
  
     — Что ж, — Кайс позволил себе немного наглости и налил в бокал белого
  
  
     шампанского, лежавшее в ведерке со льдом, — зато искренне, госпожа архивенефик. Ты
  
  
     знаешь, что мое сердце занято.
  
  
     — Знаю, но не хочу принимать это знание. — Она приняла из его руки бокал и отпила
  
  
     немного. — Прошу тебя, останься здесь.
  
  
     — У тебя нет ничего крепче? — возмутился Ловкач. — Ты знаешь ответ. Я не хочу
  
  
     вновь сближаться с ней, чувства к ней слишком сильны, но мне…
  
  
     — Я не про это. Оставайся в карете.
  
  
     Она немного улеглась на бок, маня к себе своими формами, но Кайс не обращал
  
  
     на нее внимания. Старался не обращать. Трудно было не смотреть, когда тебя
  
  
     соблазняет полуголая красавица. Поддаться Кайс не поддался, но его взгляд, бывало, падал на ее стройное упругое тело.
  
  
     — Ты предлагаешь мне интрижку. Готова обманывать мужа, но я не готов, я не такой.
  
  
     — Почему ты не можешь хоть раз в жизни ослабить узлы и насладиться приятным
  
  
     времяпрепровождением? Мы не чужие люди!
  
  
     — Ты знаешь почему, Роксана, — холодно ответил Кайс, глядя ей в глаза.
  
  
     Она развернулась и махнула рукой в сторону двери:
  
  
     — Уходи!
  
  
     Кайсу этот жест не понравился. Чародейка ждала, но возможно не того, о чем сказала
  
  
     только что. Он вышел, захлопнув дверцу за собой, а Роксана вновь осталась одна.
  
  
     Алекс причесался и надел шелковую рубашку. В свои шестнадцать лет у него впервые
  
  
     было свидание. Нервы его были на пределе: девушка, которая ему нравится, согласилась
  
  
     пойти с ним на свидание, не наделать бы глупостей, а вдруг ей захочется поцелуя или
  
  
     может еще чего, да еще и дед задерживается на охоте, может что случилось? Сомнения
  
  
     надо было выкинуть вон.
  
  
     На улице заметно похолодало, и Алекс надел свой тулуп, почти такой же, как у деда.
  
  
     Деревня жила своей привычной жизнью, все пили и веселились, как будто живут
  
  
     последний день. Именно это и происходило.
  
  
     Выйдя на улицу, Алекс заметил, что не слышно птиц, было слишком тихо, как будто
  
  
     за ними наблюдали или готовились какой-то атаке. Дед рассказывал о таких моментах
  
  
     из своего прошлого. Земля ходила легкой дрожью, быть может, это дрожали его
  
  
     собственные колени.
  
  
     Парень откинул мысли прочь и сосредоточился на том, что сейчас он идет
  
  
     на свидание с красивой девушкой. Легкий румянец опять взял его, но уже
  
  
     не от смущения, а от мороза. Вдруг он услышал лай пса, обернулся и увидел, что дворняга
  
  
     бежит к нему.
  
  
     — Коржик, привет дружок. А почему ты один? Где дед? — встал Алекс на колено
  
  
     и гладил дедовского пса, заметив у него в ошейнике кожаный сверточек. — Ну-ка, что
  
  
     это такое у нас?
  
  
     Он раскрыл кусок и прочитал надпись, написанную мелом:
  
  
     « Уходи! Спасайся! »
  
  
     Его лицо побледнело, как у мертвеца, и в конце деревни он услышал крики:
  
  
     — Нападение! На помощь!
  
  
     Зазвонил сигнальный колокол, оповещающий об опасности, но быстро прекратил
  
  
     трезвонить. Крестьяне толком не успели понять, что происходит. Вдруг со всех сторон
  
  
     выскочили войны на лошадях, вооруженные арбалетами и кривыми мечами. У воинов
  
  
     на доспехах была шестиконечная звезда, в середине которой находилась змея. Алекс
  
  
     изучал символику и понял, кто это — воины Мизраха. Что они делали тут — осталось
  
  
     загадкой. Тем временем, воины убивали, рубили головы жителям деревни, вешали их
  
  
     и обстреливали из арбалетов.
  
  
     Алекс забежал домой и увидел внутри двоих солдат, рыщущих, словно мыши на кухне
  
  
     в поиске чего-нибудь съедобного. Но эти явно еду не искали. Пес злобно рычал, и парень
  
  
     схватил серп, лежащий на полу в углу. Один из воинов двинулся вперед, но его за ногу
  
  
     цапнул Коржик, явно не желающий отпускать врага. Солдат отвлекся и Алекс, не думая,
  
  
     подбежав поближе, ударил серпом прямо по открытому горлу.
  
  
     Второй воин подскочил и замахнулся, но Алекс отпрыгнул в сторону и упал на бок.
  
  
     Солдат замахнулся мечом и обрушил лезвие прямо на него, благо парень откатился
  
  
     в сторону и встал на ноги. Мизшет ударил его латным плечом в грудь, и Алекс опять
  
  
     оказался на полу. Коржик вовремя подпрыгнул и схватился клыками прямо за кисть
  
  
     солдата. Мизшет выронил клинок и Алекс, успев встать, ударил снизу серпом прямо ему
  
  
     в челюсть. Воин упал, а парень взял его кривой меч. Дышалось тяжело, сердце выдавало
  
  
     дикий ритм, под который нужно только бежать и куда дальше.
  
  
     На удивление, меч был легок, но Алекс перестраховался и взял лук с колчаном, полный стрел.
  
  
     На улице творился хаос и погром, людей убивали, дома сжигали. Таверны «Спящая
  
  
     жаба» уже не было, — вместо нее были одни лишь сгоревшие угли, а сам трактирщик
  
  
     висел на дереве с петлей на шее.
  
  
     Алекс почувствовал запах гари, обернулся и увидел, что их двор и сарай горят. Спасти
  
  
     дом уже было невозможно. Оставалось только спасаться самому.
  
  
     Парень оценил ситуацию, заметил привязанного к дереву коня солдата, который
  
  
     залез к нему в дом и решился бежать как можно дальше, но тут же вспомнил про Марину.
  
  
     Алекс натянул тетиву и выскочил на улицу через горящий двор вместе с псом, побежал
  
  
     к лошади и, заметив одного из всадников, выстрелил из лука прямо тому в грудь. Солдат
  
  
     упал с лошади и стал вытаскивать стрелу, которая застряла в доспехе. Едва солдат понял, что произошло, как его голова слетела с плеч, после удара кривым мечом, которым
  
  
     овладел парень, уже скакавший в сторону дома девушки. Другие всадники, по счастливой
  
  
     случайности, просто не замечали его и продолжали уничтожать все вокруг.
  
  
     Едва он подъехал к дому Марины, как заметил, что ее выволокли солдаты за волосы
  
  
     и тут же начали рвать на ней одежду. Девушка кричала, рыдала и сопротивлялась как
  
  
     могла: кусалась, брыкалась, бранила злодеев. Ее отец лежал недалеко от нее самой
  
  
     вместе с маленьким белокурым братцем: у обоих были рубцы на шеях. Мать Марины
  
  
     была еще дома и ей уже занимались другие мизшеты.
  
  
     — Отпустите ее, — выкрикнул Алекс, целясь из лука в мизшет. Те перестали срывать
  
  
     на ней одежду и четверо человек уставилось на юного всадника. Среди них пошел гулкий
  
  
     смех. — Я сказал, отпустите ее!
  
  
     Стрела сорвалась с тетивы и пробила плечо одного из южан. Раздался звон клинков
  
  
     и озлобленные мизшеты двинулись на парня.
  
  
     — Эллем’ти з’айру! Эмменен хулиб алю![1]
  
  
     Алекс не понял, кто сказал эти неизвестные ему слова, но мизшеты остановились
  
  
     и обернулись в сторону дерева, откуда вышел неизвестный. Его взор устрашал, а сам он, посмеиваясь, хлопал в ладоши.
  
  
     Незнакомый человек в черной одежде с серебряными узорами в виде змей и с черным
  
  
     тюрбаном на голове подошел к девушке, которая от всего его вида побледнела, дрожала
  
  
     и не могла произнести ни слова. Это был единственный человек, у которого
  
  
     из защитного доспеха был только нагрудник из чистого серебра.
  
  
     — Стой! Оставь ее в покое! — закричал Алекс, прицелившись из лука прямо в этого
  
  
     человека, когда тот прикоснулся ее щеки.
  
  
     Он думал, это командир Мизрахского войска. Но когда он посмотрел в его глаза, то
  
  
     понял, из-за чего Марина потеряла дар речи. То был вовсе не человек: глаза у него
  
  
     змеиные, оскал самого настоящего зверя, а души и вовсе не было. Алекс внезапно
  
  
     испугался, и пот потек по его лицу, не давая возможность толком прицелиться; руки его
  
  
     дрожали и даже самообладание начало покидать его.
  
  
     — Эл ам’руле едавок’кофу, — проговорил змееглазый. — Передай… им.
  
  
     В одно мгновение человек-змея улыбнулся ему злобной улыбкой и перерезал ятаганом
  
  
     горло Марине, продолжая все также улыбаться. Пальцы отпустили тетиву, и стрела
  
  
     полетела прямо в голову врагу, но тот словно предвидел это, уклонился в бок, и стрела
  
  
     пролетела в миллиметрах мимо и застряла в деревянной двери дома девушки.
  
  
     К парню побежали воины, но он тут же рванул от них галопом. Рядом с конем бежал
  
  
     Коржик, стараясь не отставать от хозяина. Змееглазый смеялся ему вслед.
  
  
     Алекс плохо видел куда скачет, слезы не давали ему обзора, холодный ветер
  
  
     обморозил лицо. Сзади он четко слышал гнавшихся за ним людей, кричащих на своем
  
  
     кривом как их мечи и непонятном ему языке.
  
  
     Дома не стало. Осталась жизнь, которую в этих, — одних из четырех, — Землях нужно
  
  
     удержать любой ценой.
  
  
     [1]
  
  
     1 Подождите! Перед нами герой!
  
  
     Глава 5
  
  
  
     НОВЫЕ ДРУЗЬЯ
  
  
  
      Когда страну потрясет землетрясение, цунами или… дракон, вот тогда люди и вспомнят
  
  
  
      обо мне…
  
  
  
      Питер Вассберг, ведущий страховой агент Прималона
  
  
  
     Амсер сегодня был подозрительно пуст, все сидели в своих домах и в такую погоду
  
  
     никто не вылезал на улицу. Даже у разбойников сегодня был «отпуск». Метель играла
  
  
     в свирепую игру: снегом занесено множество улиц этой деревни, а замерзших
  
  
     и не счесть, кто попался под холодную руку стихии. Ветер свистел и создавал
  
  
     впечатление, что по этой земле сегодня гуляют призраки.
  
  
     Вечером метель усилилась и из таверны «Дивный тролль» никто не хотел уходить.
  
  
     К таверне через метровые сугробы подъехала достаточно странная красная квадратная
  
  
     коробка, с виду похожая на карету, но по форме не походила. Она подъехала
  
  
     на металлических гусеницах — такие агрегаты находили в начале Эпохи Конца на орудиях
  
  
     из прошлой жизни.
  
  
     Около двуста лет назад люди сражались со злом, которое поселилось в этом мире: с демонами, бесами, монстрами, Темными. Они вылезли из пучины царства зла
  
  
     и устроили ад на земле. Мир был на грани смерти. Большинство людей погибло.
  
  
     Оставшиеся в живых люди начали сражаться с этим злом. В итоге от прошлой
  
  
     цивилизации не осталось ничего. Она исчезла.
  
  
     Началось новое время, новое счисление времени. Лидеры, которые сплотили людей
  
  
     вместе для общей борьбы со злом, решили забыть всю ту культуру, историю той
  
  
     цивилизации, считая, что нужно учиться на своих ошибках, и должны сами начинать
  
  
     строить свой новый мир.
  
  
     Сейчас был двести пятьдесят шестой год со времен Эпохи Конца. Тогда у многих
  
  
     людей, в отличие от прошлой, забытой цивилизации, открылся дар, который помогал им
  
  
     использовать магию. Их стали называть полумагами, так как появились и маги, которые,
  
  
     в отличие от полумагов, могли полностью контролировать магическую силу. Но магов, изначально, было не так уж и много.
  
  
     Полумаги не могли колдовать долго, в отличие от магов, у которых не отнимались
  
  
     силы, даже используя заклятие среднего уровня сложности. Такие заклятия с легкостью
  
  
     могли истощить полумага. На восстановление магической силы уходило долгое время, если, конечно они не находили магический источник. Полумаги стали хорошими
  
  
     воинами, архитекторами и оружейниками. Они использовали частицу знаний,
  
  
     оставшихся от прошлой развитой жизни, дабы создавать разные орудия и магические
  
  
     предметы. Но и эти знания вскоре были уничтожены. Как говорилось, во благо. Хотя
  
  
     многие народы за двести лет достаточно быстро развились, и продолжали развиваться
  
  
     посей день.
  
  
     Другая же половина людей осталась простыми людьми.
  
  
     После Священной войны люди окончательно приняли решение забыть о том мире,
  
  
     в котором родились, жили и который погиб. Они уничтожили все записи, предметы
  
  
     и начали все с чистого листа.
  
  
     Новый мир, новая эпоха, новые люди, новая вера, новая жизнь. Прошлое оставили
  
  
     в прошлом, не дав возможности ему вернуться.
  
  
     Следующие поколения жили без знаний о той развитой цивилизации, которая была
  
  
     до прихода зла, и к двухсот пятьдесят шестому году люди жили новой жизнью, веря
  
  
     только в одно, что мир этот наполнил Создатель людьми и тварями иными, чтобы
  
  
     выяснить, кто должен жить, а кто умереть. Жестокий закон мира Гирод.
  
  
     У Создателя было много имен: Всевышний, Творец, Иной. Люди должны во что-то
  
  
     верить, иначе хаос захлестнет человеческие души и не увидят они света во тьме.
  
  
     Дверь в таверну открылась, и туда вошел смуглый мужчина ростом ниже среднего.
  
  
     Голова его проеденная плешью, лицо покрыто едва заметной щетиной и на вид ему
  
  
     могли дать лет сорок пять. Вид его был уставшим, но настороженность присуща таким
  
  
     людям. На нем была надета серая куртка и кожаные брюки. Мужчина сел за стол
  
  
     и заказал себе пиво. К столу незнакомца подсел человек с крысиными глазами.
  
  
     — Незнакомцев здесь не любят, — сказал крысяк, мерзко улыбаясь в лицо чужака.
  
  
     — Я проездом, — ответил мужчина, не обратив внимания на собеседника
  
  
     и продолжая пить пиво. — Когда метель утихнет, я уеду.
  
  
     — Советую заплатить пошлину, иначе хуже будет.
  
  
     Неприятный мужчина махнул рукой и из-за его стола встали двое головорезов.
  
  
     — Что ж вы все такие тупые, — возмутился незнакомец, уже допивая пиво и закатив
  
  
     глаза, будто в такую ситуацию он попадал уже не в первый раз.
  
  
     — Повтори, — разбойник достал нож и крутанул его перед лицом незнакомца. — Тебя
  
  
     нужно подкорректировать, дружок.
  
  
     — Попробуй, — сказал тот и вытащил из-под куртки обрез и точными выстрелами
  
  
     пристрелил сначала одного подручного, затем другого головореза, потом ударил
  
  
     прикладом главаря и напоследок проучил его как следует, ударив лбом об стол.
  
  
     Тот свалился, выронив нож, и медленно попятился назад, забрызгивая итак грязный
  
  
     пол кровью. Незнакомец перезарядил обрез, вытаскивая дымящиеся гильзы и вставляя
  
  
     свежие патроны, и направил оружие в сторону разбойника.
  
  
     — Как тебя звать?
  
  
     — Рат, господин. Не убивайте меня, моя семья голодает, нужны деньги, вот я
  
  
     и решил…
  
  
     — Ну, — скривился мужчина, покачав головой, — заткнись же ты, сука, слушать твою
  
  
     сраную ложь мне не хочется. Скажи лучше, что мне с тобой делать?
  
  
     — Я могу достать для вас все, что душе угодно.
  
  
     — Моей душе угодно на покой, увы, этого не случится. Вставай, Рат. Расскажешь, что
  
  
     тут за последнее время произошло, не встречался ли кто подозрительный. И… да, поможешь с припасами.
  
  
     Главарь разбойников встал не без помощи незнакомца, и мужчина дулом обреза
  
  
     показал ему, чтобы тот сел за стол.
  
  
     В течение полутора часа Рат рассказывал все, что произошло здесь за последнее
  
  
     время. Язык у него был подвешен под болтовню. Другие гости таверны не обращали
  
  
     на них никакого внимания. Незнакомец внимательно слушал, периодически кивая
  
  
     головой.
  
  
     — Вот, — выдохнул Рат. — А потом он убил моих людей. Затем приехала ведьма
  
  
     из Империи и искала этого ублюдка.
  
  
     — Понятно. Кажется, погода успокоилась. Надо собираться, — сказал незнакомец, направляясь к выходу. — Пойдем, поможешь мне сложить припасы в багажник.
  
  
     — Куда? — удивился Рат и почесал свою седую голову.
  
  
     — А, вы ж не знаете. В отсек для припасов.
  
  
     Рат был удивлен, увидев чудо-машину перед собой: металлическая, на гусеницах, высокая и крепкая. На крыше ее обосновались две длинные трубы, торчащие, словно
  
  
     пушки у корабля, но внешне похожие на огромные ружья.
  
  
     — Ого, с такой штукой можно любого тролля завалить или ограбить какие-нибудь
  
  
     кареты с богатеями, — восхищался Рат.
  
  
     Чужак усмехнулся. Какая зажиточная персона поедет через Свободные Земли? А если
  
  
     поедет, то охрана будет не хуже, чем королевская.
  
  
     — Я тоже не люблю богатеев, — произнес незнакомец, затем направил обрез
  
  
     в сторону Рата, и выстрелил в него.
  
  
     Тот упал на снег с дырой в груди и с удивленным, но уже мертвым взглядом.
  
  
     — Но больше всего не люблю такое говно, как ты, Рат.
  
  
     На выстрел выбежали люди из домов и таверны. Но машина незнакомца была уже
  
  
     в пути, гремя как гром на прощание. Народ, собравшийся вокруг мертвого Рата, осматривал его старое, сухое тело, испачканное в своей же крови, и кто-то из толпы
  
  
     даже вскрикнул: «Ну, наконец-то!».
  
  
     Алекс скакал без остановки, не давая отдыха ни себе, ни коню, ни псу. Он не мог
  
  
     поверить, что произошло: смерть деда, Марины, всех, кого он знал, кого любил. Деревня
  
  
     сгорела в ненависти южан.
  
  
     Почему мизшеты напали?
  
  
     Зачем?
  
  
     Он не хотел обо всем этом думать, сейчас было не до этого, но мысли так и лезли
  
  
     в голову, не давая ему покоя.
  
  
     Коржик явно начал уставать, замедляя ход. Коню, на котором скакал парень, тоже
  
  
     нужен был отдых. Погони уже не было. Алекс понял, что они оторвались, но перед этим
  
  
     перестраховался, прислушиваясь к шумам. Все-таки он умел заметать следы, как учил
  
  
     его дед.
  
  
     Парень сделал привал, нашел дров, хвороста, развел огонь. Коржик лег рядом с ним,
  
  
     прижавшись к хозяину, а Алекс вспоминал, что произошло за последнее время.
  
  
     Кровь, огонь, смерть, монстры.
  
  
     Всего так много и так внезапно. От такой картины в памяти Алекса вырвало прямо
  
  
     на снег. Желудок был пуст, парня рвало водой и кашей, которую он съел перед
  
  
     свиданием, и которая не успела перевариться. Пес скулил, переживая за хозяина.
  
  
     — Коржик, нам теперь некуда идти. Только в Империю. Они же воевали все время
  
  
     с Мизрахом. Нам надо туда. — Алекс встал и подошел к коню, осматривая седельные
  
  
     сумки, которые достались от всадников Мизраха; нашел хлеба, колбасы и сыра. — Что ж,
  
  
     зато с голоду не умрем. Верно, Коржик?
  
  
     На его слова пес оживился, радостно залаял, виляя хвостом.
  
  
     После того, как они поели, отдохнули и выспались, парень с псом продолжили путь
  
  
     дальше.
  
  
     Алекс шел пешком и вел за поводья коня. Последние дни он все больше переживал, что агрессоры догонят его и убьют прямо на месте, оставив труп на обед падальщикам.
  
  
     Он остался один. Ничего хуже этого быть не могло. Слезы наворачивались из-за
  
  
     воспоминаний недавних событий. Война — это страшно и он на собственной шкуре это
  
  
     почувствовал. Война несет лишь смерть и ничего более.
  
  
     Когда стемнело, Алекс решил не останавливаться и продолжать идти дальше. Ничего
  
  
     не было видно, слышны были только его шаги и топот коня по промерзшему тракту.
  
  
     Вдруг он услышал какой-то шум, гремело, словно гром среди ясного неба, поэтому Алекс
  
  
     уже запрыгнул на коня и натянул тетиву, готовясь выстрелить из лука наотмашь и мчать
  
  
     галопом.
  
  
     Страх переполнил всю его душу, но ничего другого ему не оставалось делать.
  
  
     Промелькнул свет, который не исходит от огня, потом свет значительно сильней осветил
  
  
     все вокруг. Ему на момент показалось, что солнце упало на землю и сожгло все. Он
  
  
     не видел из-за света того, что двигалось на него с мощным громом. Алекс спустил тетиву
  
  
     и махина остановилась. Свет стал менее яркий, и он увидел здоровую машину, из которой вылез мужчина, вооруженный обрезом двуствольного ружья.
  
  
     — Дебил, ты чего стреляешь-то?! — закричал мужчина.
  
  
     — Кто ты? — спросил удивленный Алекс и опустил лук.
  
  
     Мужчина в ответ опустил обрез.
  
  
     — А ты кто? И почему ты путешествуешь один в таких опасных местах?
  
  
     — Мою деревню сожгли войска Мизраха. Я единственный выживший.
  
  
     — Сочувствую тебе, парень. — Мужчина спрыгнул вниз и пошел к нему.
  
  
     Алекс спрыгнул с коня и настороженно двинулся навстречу.
  
  
     — Зови меня Механиком, — сказал мужчина и протянул руку, Алекс настороженно
  
  
     пожал ее.
  
  
     — Алекс. Внук охотника.
  
  
     — Охотника? Ты разбираешься в животных? — спросил Механик.
  
  
     — Да. Еще в травах, монстрах, обитающих здесь, и в следах.
  
  
     — Ты не договариваешь. Еще из лука точно стреляешь. — Механик посмотрел
  
  
     на пробитое стекло, из которого торчала стрела. — Ты, наверное, голоден?
  
  
     — Есть такое. — Алекс уже целый день нормально не ел, да еще и Коржик давал
  
  
     о себе знать, постоянно скуля.
  
  
     — Я из Амсера. Припасов достаточно, но для начала надо заправиться.
  
  
     Он полез в машину, залез на крышу, держа небольшой бочонок, открыл маленький
  
  
     люк и залил содержимое.
  
  
     — Мне кажется, запах знакомый, — принюхавшись, заметил Алекс.
  
  
     — Ага, — ответил Механик, — знакомый. Спирт.
  
  
     — Поразительно! — восхитился Алекс.
  
  
     — А это что за мохнатая тварь? — Механик нагнулся и ткнул пса дулом обреза
  
  
     по морде, будто он его враг всю жизнь.
  
  
     — Это Коржик.
  
  
     — Очень приятно, Коржик, — иронично проговорил Механик, нахмурив свои
  
  
     брови. — Так, куда вы двигаетесь?
  
  
     — В Империю.
  
  
     — О, как! — удивился Механик. — Я тоже туда. Давайте тогда со мной вместе
  
  
     путешествовать, в моей машинке.
  
  
     — Ты как Коржик, согласен? — спросил Алекс у пса.
  
  
     Тот радостно залаял, расхвалив предложение злого Механика.
  
  
     Ночь была долгая и холодная. Но не для Алекса. Он устроился уютно вместе
  
  
     с Коржиком и новым попутчиком. В машине было тепло, правда, немного продувала
  
  
     залепленная дырка, которая осталась от стрелы. Управлять такой громадиной казалось
  
  
     невозможно: кругом одни рычаги на цепях и с деревянными рукоятками. Сама машина
  
  
     была обделана очень даже комфортно: салон обит атласной тканью алого цвета, посредине панели управления стояла фигурка кошки с головой на пружине, болтавшаяся
  
  
     на ней при движении махины. Пес постоянно наблюдал за фигуркой кошки, так и норовя
  
  
     откусить ей голову.
  
  
     — Механик, а откуда у тебя эта машина? — поинтересовался Алекс.
  
  
     — Впервые видишь такую? — улыбнулся тот, не спуская глаз с дороги.
  
  
     — Если честно, то да. Я не думал, что такие вещи бывают.
  
  
     — Я сам собрал ее. Из старых деталей. Ты, видимо, не бывал в Империи
  
  
     и в Брестонии. Уж там таких машин много, все новые, конечно, с прошлым не сравнить,
  
  
     но все же. Они элегантны! В этих странах отлично развит прогресс. Только в Брестонии
  
  
     куда запущеннее — там полстраны в паровых двигателях. В Империи паровой двигатель
  
  
     не на первом месте. Хотя у меня двигатель не на литине, как в Империи, и не на пару.
  
  
     Двигатель внутреннего сгорания. Кормлю свою машинку чистым спиртом.
  
  
     — А как ты научился их собирать? Ну, машины.
  
  
     — Я помню. Все помню, — усмехнулся Механик.
  
  
     — Память хорошая?
  
  
     — Нет. Сущность хорошая, — рассмеялся тот.
  
  
     — Не пойму, — нахмурился Алекс, не понимая, о чем говорит «чудик».
  
  
     — Ты и не поймешь, Алекс. Я и сам не пойму. Просто… я не умираю.
  
  
     — Что?! — испугался парень «чудика» и уже готов был достать меч, но Механик
  
  
     рассмеялся, успокаивая юнца своим добрым смехом.
  
  
     — Не волнуйся, я не демон, не Архидемон, не Темный, если ты об этом. Я простой
  
  
     человек, даже не полумаг. Просто моя душа всегда живет, лишь после смерти телесной
  
  
     оболочки реинкарнирует в другое тело. Я живу, а точнее мой дух живет, вот уже более
  
  
     трехсот лет.
  
  
     Реакция Алекса была и пугающей, и смешной, забавляя мужчину. Так выкатывать
  
  
     глаза не мог никто. Рот у него был открыт, как у пиявки, готовая выпить всю кровь без
  
  
     остатка.
  
  
     — Ты старше, чем наш мир?! — не мог поверить своим ушам Алекс.
  
  
     — Да. И я жил еще, когда был совершенно другой, забытый всеми мир.
  
  
     Дальше они ехали, молча, просто потому что Алекс не мог даже ничего сказать. Да
  
  
     и что тут скажешь, узнав такое…
  
  
     Имперская кавалерия, вместе с Роксаной и Кайсом, въехала в большой город Бельн,
  
  
     чья территория в округе граничит между четырьмя другими государствами: Империей
  
  
     Россигард, Свободными Землями, Королевством Десландия и Мориссией. Хотя
  
  
     Свободные Земли нельзя назвать государством, ибо от нее несло только автономиями.
  
  
     Бельн был отделен от Империи Россигард заливом Кракена, но все же являлся частью
  
  
     Империи. Залив был назван в честь гигантского кальмара, который нанес большой урон
  
  
     для флота и для самого города в свое время. Бельн основали имперцы, и служил он как
  
  
     огромный Имперский торговый город, в котором можно было найти все, что душе
  
  
     угодно.
  
  
     Если говорить о Королевстве Десландия, то там дела обстояли немного иначе, чем
  
  
     в Империи Россигард, но правила страной тоже женщина — королева Роузмэри. Честная
  
  
     и справедливая королева славилась своей красотой и формами правления. На троне она
  
  
     восседала уже не один, и даже не два десятка лет, и за все это время она проявила себя
  
  
     только с хорошей стороны, успевая при этом воспитывать юного принца Уолтэра II.
  
  
     В Мориссии было не все так гладко. Существующий там Правящий сенат просто
  
  
     напросто рушил страну изнутри, как древесные паразиты, пожирающие большой
  
  
     и старый дуб. Заседающие там дома пытались угнаться за лакомым куском пирога
  
  
     власти. Они не могли толком ничего решить и их действия приводили часто к боевым
  
  
     стычкам, при этом угнетая собственный народ бредовыми законами и бессмысленным
  
  
     кровопролитием. Эти вечные споры привели к гражданской войне в Мориссии, поэтому
  
  
     жители бежали оттуда либо в Империю, либо в Свободные Земли. Но обычно все бежали
  
  
     туда, где ты можешь быть сам по себе.
  
  
     Сейчас Бельн был полностью покрыт снегом, и на улицах разворачивалась настоящая
  
  
     зимняя ярмарка. Кайс шел по знакомым закоулкам, шел аккуратно — вся земля
  
  
     промерзла и дорога стала большим катком. Снег падал маленькими крупинками,
  
  
     и выглядело это зрелище очень красиво. Бельн скорее не просто город, а большой рынок, где можно было раздобыть любой товар. Кайс смотрел на разные волшебные диковины,
  
  
     осматривал лавки с всякими экзотическими фруктами, никак не реагировал на бродячих
  
  
     артистов, но серебряную монетку он им подкинул в котелок. Народу было чересчур
  
  
     много; много сомнительных разговоров и слухов можно подхватить, прогуливаясь
  
  
     по улицам Бельна. Говорили о том, что бедную Мориссию ждет коллапс, что Империя
  
  
     готовится к очередной крупной войне с Мизрахом. Все это Кайсу было неинтересно. Он
  
  
     ходил мимо и старался не слушать людей, но их слова так и лезли ему в уши. Через
  
  
     полчаса прогулки по городу, информации в его голове было предостаточно для того, чтобы начать переворот, как минимум, в двух странах.
  
  
     Роксаны с Кайсом рядом не было. Стало известно, что в порт Бельна прибыл
  
  
     адмиральский корабль, а это значит, что Роксана отправилась на рандеву со своим
  
  
     мужем.
  
  
     «И славно, — думал про себя Кайс. — Может она наконец-то станет ему порядочной
  
  
     женой».
  
  
     Кайс прошел мимо заведения, под названием «Узы Злодейки», — местный бордель, в который, случайно, он зашел лет пять назад. Около борделя ему на плечо упала тяжелая
  
  
     рука. Кайс резко повернулся от неожиданности и увидел перед собой мужчину высокого
  
  
     роста и крупного телосложения, с пепельными глазами, лысой головой и густой седой
  
  
     бородой. На левом ухе у него висела золотая серьга.
  
  
     — Ну, привет, Ловкач, — сказал здоровый мужчина в замшевой куртке и,
  
  
     оскалившись, продолжал смотреть на него, будто век его не видал.
  
  
     — И тебе привет, адмирал фон Бюррер, — ответил Кайс улыбавшемуся мужчине. —
  
  
     Ганс, зачем ты побрил голову?
  
  
     — А зачем ты пять лет прятался ото всех? Решил в прятки поиграть? — рассмеялся
  
  
     Ганс над своей несмешной шуткой.
  
  
     — Просто знал, что ты побреешь голову и решил спрятаться, — улыбнулся Кайс
  
  
     в ответ, — чтоб свет от лысой твоей головы не слепил. Так не одну войну не выиграешь.
  
  
     А еще ты заметно поправился. И да, я не прятался. Ждал вас, но помощь не пришла.
  
  
     — Кайс, твои шутки глупы и неуместны, — обиделся Ганс, и взгляд его стал как
  
  
     у котенка, которому не налили молока.
  
  
     — Это потому что я с тобой дру… дружил, — продолжал издеваться Ловкач над
  
  
     старым другом.
  
  
     — Ну, ты и козел, Ловкач, — рассмеялся Ганс и похлопал его по плечу, чувствуя
  
  
     какое-то странное напряжение, пробежавшее между ними. — Все-таки, Рокси нашла
  
  
     тебя. Я знаю, что ты злишься на нас, не держи зла, хотя не понять тебя нельзя, но… эх, не умею я извиняться. Хочу, чтобы ты рассказал, почему ты прятался ото всех и что ты
  
  
     тут гуляешь, если мог сразу отправиться на корабль и мы поскорее отплыли бы
  
  
     в Империю.
  
  
     — Мне надо заскочить в магазин Риччи. К тому же, давно тут не был, хочу погулять.
  
  
     А ты что, моя нянька?
  
  
     — Нет, тебя ничто не исправит. Ну, так расскажешь, что случилось?
  
  
     — Позже, — отмахнулся от него Кайс и пошел в сторону двухэтажного магазина, который принадлежал Старому Риччи.
  
  
     На границе Бельна и Свободных Земель стояли на посту пятеро имперских
  
  
     стражников в удобных доспехах и вооруженные шпагами. Двое постовых были вооружены
  
  
     еще и алебардами. Их командир ходил в шлеме с имперским символом по центру.
  
  
     В Империи стражник при дворе имел больше привилегий, чем полицейский,
  
  
     подчиняясь Верховному стражу двора[1]. Солдаты в Империи, будь то полицейские или
  
  
     стражники, были одеты в форму синего цвета. Даже воины в Имперской армии носили
  
  
     элементы синего цвета на броне. Полицейские ходили в мундирах и фуражках, их
  
  
     командир выделялся офицерскими погонами. Стражники были тоже одеты в синие
  
  
     рубахи и брюки, но отличительной чертой было то, что они носили латный доспех
  
  
     с символом Империи и каскообразные кожаные шлема с золотой пикой и символом
  
  
     Империи Россигард в основе.
  
  
     Синий цвет официально признан имперским цветом, а огонь всегда горел не только
  
  
     на символике, но и в душах имперцев.
  
  
     Двое солдат находились на смотровой вышке, и у одного из них был мощный арбалет,
  
  
     а у другого винчестер с оптическим прицелом.
  
  
     Вдруг вдалеке они заметили какой-то свет и грохот, но это был не гром среди ясного
  
  
     неба, а звук был что-то вроде двигателя. Двое стражников, которые были на вышке, нацелились на неизвестную машину. Громадина остановилась недалеко от поста,
  
  
     и командир стражей подошел к машине.
  
  
     — Добрый вечер, господа, — с серьезным тоном поприветствовал командир двух
  
  
     мужчин, которые выглядывали из окна своей машины. — Какова цель вашего визита
  
  
     в Бельн?
  
  
     — Товар на продажу везем из Свободных Земель, — ответил Механик командиру. Тот
  
  
     заметил собаку на заднем сидении и сказал:
  
  
     — Насчет вас сомнений нет, а молодой человек явно не торговец, да и по глазам
  
  
     вижу, что настрой у него не дружелюбный, — проговорил командир себе в нос, глядя
  
  
     на Алекса, который был итак в дурном настроении. — Итак, молодой человек, а какова
  
  
     цель вашего визита?
  
  
     — Найти убежище от грядущей войны, — оскалился Алекс, и лицо командира резко
  
  
     изменилось в озлобленную гримасу.
  
  
     — Выйти из машины! — скомандовал командир. — У нас тут кажись появился
  
  
     диверсант!
  
  
     Механик медленно положил себе на ноги обрез, и при виде подходящих стражников
  
  
     завел двигатель.
  
  
     — Нет, Механик! — остановил его Алекс. — Не нужно этого, я выйду! Коржик, оставайся с Механиком. Присмотри за ним, Механик, — попросил Алекс напоследок
  
  
     и вылез из машины, подняв руки вверх.
  
  
     Стражники увели Алекса к себе в постовую, а командир пропустил громадину
  
  
     в город. Не удивительно было видеть такую машину — в самой Империи их много.
  
  
     Дверь в магазин открылась, и зазвенел колокольчик, повествующий о том, что
  
  
     пришел очередной покупатель. Ловкач столкнулся на входе со старухой в черной мантии
  
  
     и в таком же головном платке.
  
  
     — Аккуратней, молодой человек, — не оборачиваясь, проговорила она. — Эмберский.
  
  
     Кайс выпучил глаза, обернулся, но старухи и след простыл. В этот момент раздался
  
  
     голос ворчливого владельца магазина.
  
  
     — Эй, кто здесь, уже закрыто! — разгневался продавец, спускавшийся
  
  
     по спиралевидной лестнице с двуствольным ружьем в руках. — Кого черти занесли?!
  
  
     — Это я, Риччи. Ловкач, — улыбнулся Кайс спустившемуся седому старику
  
  
     небольшого роста.
  
  
     — Кайс, твою ж мать, напугал старика! — улыбнулся Риччи, положив ружье на стол.
  
  
     Он подошел и обнял Кайса как родного сына. — Рад тебя видеть! Сколько лет прошло?
  
  
     Где ты был?
  
  
     — Убивал всяких, — иронично отмахнулся Кайс. — Да в прочем, какая разница.
  
  
     — Не уж-то ты пришел сюда ради моих сладостей? — рассмеялся Риччи.
  
  
     — Шутишь? Они у тебя дрянь полнейшая, — скривил лицо Кайс. — А вот оружие
  
  
     у тебя лучшее.
  
  
     — Умеешь насрать в душу и сделать комплимент одновременно, сукин сын. — Риччи
  
  
     пошел к стойке, где лежали разные конфеты, пряники, печенья.
  
  
     Ударив ногой по старой, как и сам Риччи, тумбе, в полу образовался проход в подвал,
  
  
     именно там где до этого они стояли.
  
  
     — Ну-с, прошу.
  
  
     Они спустились вниз, и Кайс увидел стеллажи, оружейные стойки, ящики
  
  
     с боеприпасами. Оружия здесь хватит, чтобы начать войну со всей Империей.
  
  
     Под магазином «Сладости Риччи» находился настоящий подпольный оружейный
  
  
     склад. Старик собирал разного вида оружия, занимался оружейническим мастерством, делал доспехи и собирал разные технические устройства. Для Риччи это было всего лишь
  
  
     хобби: он был хорошим оружейником, но ужасным кондитером. Каждому свое, как
  
  
     говориться. Продавал же оружие он только очень надежным и проверенным людям.
  
  
     — Давай покажу, что у меня есть. — Риччи подошел к первой стойке.
  
  
     — Подожди, Риччи. Я сам выберу, — улыбнулся Кайс старику. — А ты, если что, расскажешь и объяснишь.
  
  
     — Ну, как знаешь, Ловкач, — нахмурился тот, обидевшись на то, что Кайс
  
  
     не доверяет его вкусу.
  
  
     Кайс ходил и присматривался к различному оружию: то были кинжалы, ножи, шпаги,
  
  
     мечи, секиры, ружья, пистолеты, арбалеты. Его выбор остановился на двуручном
  
  
     серебряном мече, сделанный, как ему показалось, из чистого серебра, эфес казался
  
  
     хрупким, навершие было серебряным и выходило острым наконечником в форме
  
  
     треугольника. Сама рукоятка была обмотана кожаным ремешком, гарда была заострена
  
  
     и выходила немного под углом, ближе к самому клинку.
  
  
     — Это не оружие, это искусство. Никогда не видел лучшего двуручного меча в своей
  
  
     жизни, — восхитился Кайс, заметив, что даже улыбка его хорошо отражается в клинке. —
  
  
     Даже мой Тамплиер был гораздо хуже. А этот из чистого серебра, таким бесов рубить
  
  
     одно удовольствие. Лучшая твоя работа, Риччи.
  
  
     — Да. Ну, не скажу что таки одно сереб… Стой, а куда делся твой знаменитый
  
  
     Тамплиер? — поинтересовался старик.
  
  
     — В бою потерял, — посмотрел на него Кайс унылым взглядом. — Как ты его сделал?
  
  
     До сих пор не могу взгляд оторвать.
  
  
     — Нашел… «рецептик приготовления», — ухмыльнулся Риччи, почесав подбородок. —
  
  
     У меня свои секретики, Кайс. Не влезай в это дело. И да, он еще не готов. Грязная
  
  
     работа.
  
  
     Кайс взял в руки меч, сняв его со стойки, и прокрутил его.
  
  
     — Он довольно легок для двуручного меча, — удивлялся Ловкач, сделав несколько
  
  
     взмахов им, и потом резко перевел взгляд на Риччи. — Сколько просишь за него?
  
  
     — Нисколько. Он не продается, — ответил старик и, нахмурившись, посмотрел
  
  
     на Ловкача. Риччи взял из его рук меч и вернул на место. — Скажу тебе только одно, Ловкач. Не пришло еще время для этого меча. Но я обещаю, когда оно придет, я вручу
  
  
     этот меч именно тебе.
  
  
     Кайс недовольно посмотрел на меч, будто помечая его, как свою собственность, и пошел наверх, понимая, что со стариком спорить бессмысленно, при этом сказав лишь
  
  
     только одно:
  
  
     — Я назову его Странником. Если ты говоришь, что он мой, то пусть будет носить это
  
  
     имя. Да, и еще, я не буду брать другое оружие. Извини. Я влюбился в этот клинок.
  
  
     Пускай он даже еще и не готов, как ты говоришь.
  
  
     Кайс стал подниматься наверх, а Риччи подошел к Страннику и усмехнулся,
  
  
     осматривая свое произведение искусства. Он знал, что Ловкач дает имена своим
  
  
     оружиям, так как он должен знать по имени, кому доверяет свою жизнь.
  
  
     Странный парень.
  
  
     Риччи взял меч и положил его в твердый сундук, там же лежал и его «рецептик»
  
  
     с достаточно знакомой подписью на неизвестной бумаге:
  
  
      «Филипп Золотоглазый».
  
  
  
     Кайс сидел вместе с Риччи и ел плов с мясом.
  
  
     Нет, кулинария — это не конек Риччи.
  
  
     Кайс улыбался, еле сдерживая тошноту, когда Риччи спрашивал, как его стряпня.
  
  
     Через несколько минут в заведение зашел смуглый мужчина с плешью и Риччи встал, подходя к клиенту.
  
  
     — Сегодня день встречи старых друзей? — удивленно рассмеялся старик. — Механик,
  
  
     сколько лет, сколько зим мы не виделись?
  
  
     — Да, гоняет меня жизнь, не жалеет, — усмехнулся тот, пожимая руку старику. Риччи
  
  
     услышал лай за спиной у Механика и удивленно спросил:
  
  
     — С каких пор собачкой обзавелся, кошатник?
  
  
     Механик был жутким любителем кошек, всех — без исключения. Собак он не особо
  
  
     любил. Настолько не любил, что отстреливал их.
  
  
     — Получилось так. Долго говорить, — проговорил Механик и заметил за столом
  
  
     Кайса. Его взгляд пал на него, и он спросил, подходя ближе и всматриваясь в лицо
  
  
     Ловкача: — Вы, случаем, не некий Отшельник?
  
  
     Кайс от такого вопроса поперхнулся, Риччи рассмеялся, услышав про отшельника.
  
  
     — Извините, не представил вас. Кайс — это Механик. Механик — это Кайс,
  
  
     прозвище Ловкач, а не Отшельник.
  
  
     Кайс встал из-за стола и Механик протянул ему руку. Тот недоверчиво пожал ее.
  
  
     — Наслышан о вас. Легенда Свободных Земель.
  
  
     — Громко сказано, — подозрительно посмотрел на него Ловкач. — С чего взяли, что я
  
  
     какой-то там «отшельник»?
  
  
     — У тебя одного такой шрам на глазу и взгляд дикого зверя.
  
  
     — Может быть.
  
  
     — Я давно ищу тебя чтобы…
  
  
     Не успел тот договорить, как Кайс врезал ему правым хуком в челюсть. Механик
  
  
     свалился, но резко поднялся и кинулся на Ловкача, но тот отпрыгнул в сторону и резво
  
  
     перекатился, затем подбежал и ударил ногой с разворота в то место, куда до этого
  
  
     прилетел кулак.
  
  
     Механик снова свалился, но на этот раз вставать не торопился. Когда Кайс
  
  
     подскочил, он достал из рукава какой-то маленький шарик и бросил ему в лицо. Кайс
  
  
     отошел назад и протирал глаза от перца. Слезы катились по его носу, красные глаза
  
  
     горели адским пламенем и он проворонил захват шеи.
  
  
     Вдруг раздался выстрел, и драчуны затихли. На них направил свое ружье Риччи, озлобившись, смотря на обоих. Он пожертвовал дыркой в стене, ради прекращения этого
  
  
     глупого спарринга.
  
  
     — Что вы тут устроили, придурки? — кричал на них тот. Кайс и Механик поднялись
  
  
     с пола и стали вытряхиваться.
  
  
     — Он напал на меня, — произнес Механик, и гематома на правой стороне его лица,
  
  
     в знак подтверждения его слов сильно опухла.
  
  
     — Конечно, как иначе с наемниками, — защищался Кайс. — Иначе, откуда знаешь
  
  
     про меня и зачем искал?
  
  
     — Послание от короля Рейтара, твоего, как он сам говорил, друга. Я вижу ты самый
  
  
     что ни наесть параноик херов.
  
  
     Механик достал письмо из кармана брюк и передал в руки Кайсу. Тот взял конверт
  
  
     и увидел надпись на нем:
  
  
      «Лично в руки Императрице из рук ее лорда-защитника».
  
  
  
     — Хм, теперь мне точно надо в Империю. Что-то странное творится, раз лично
  
  
     Рейтар просит меня передать письмо Императрице. Насчет друга он конечно сильно
  
  
     преувеличил. Он меня презирает из-за этого. — Ловкач показал на свой шрам, проходящий через глаз. — В Мизрахе так клеймили рабов-чужестранцев.
  
  
     — Что там? — поинтересовался Риччи.
  
  
     — Дело государственной важности, — ухмыльнулся тот старику, затем пожал руку
  
  
     Механику, в знак благодарности. — Спасибо, Механик. Извини, что напал на тебя.
  
  
     — Возможно, ты поможешь мне, тогда будем квитами. Я так понял, ты «важная
  
  
     шишка» в Империи? Милорд!
  
  
     — С чего бы мне помогать всяким? — Ловкач сложил руки на груди и безразлично
  
  
     посмотрел на незнакомца. — Может, мне еще дьяволу помочь с его кознями на земле?
  
  
     — Не советую приплетать сюда лукавого, — совершенно серьезно ответил Механик.
  
  
     — Механик, да Ловкач у нас сам лорд-защитник! — вмешался Риччи. — Конечно, Кайс с радостью поможет тебе. Верно, Кайс?
  
  
     Старик взглянул на Ловкача так, как смотрят родители на своих упрямых детей, прежде чем заставить свое чадо выполнить их поручение.
  
  
     — Только ради тебя, Риччи.
  
  
     — Вас, лорд-защитник, выслушают пограничные стражники. Они схватили моего
  
  
     друга.
  
  
     — А что он сделал?
  
  
     — Сказал, что сюда движется война.
  
  
     — О, как! — удивился его словам Кайс. — Дерзко и смело. А откуда твой друг?
  
  
     — Из какой-то деревни, — ответил Механик, забыв из какой именно.
  
  
     По дороге в Бельн Алекс называл настоящее название деревни, но Механик не особо
  
  
     вслушивался в его болтовню и название пропустил мимо ушей.
  
  
     — Сам не в курсе, откуда твой друг? — злорадно усмехнулся Ловкач.
  
  
     — Рыбацкая деревня…
  
  
     — Не может быть! Две недели назад я был там. Ну пойдем освобождать твоего
  
  
     друга, — сказал Кайс Механику и помчался к выходу, но открыв дверь, он остановился
  
  
     и обратился к старику: — Риччи, я завтра уплываю. Что насчет Странника?
  
  
     — Я же сказал, еще не время! — бухтел старик, зная, что Кайса теперь это будет
  
  
     интересовать в первую очередь и так просто тот не отвяжется.
  
  
     [1]
  
  
     1 Верховный страж двора — должность командира стражников, получающий приказы
  
  
     от лорда-защитника, лорда-регента или от самой Императрицы.
  
  
     Глава 6
  
  
  
     НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН
  
  
  
      Что может быть страшнее неизвестности? Пустота.
  
  
  
     Алекс смотрел через оконную решетку на улицу, где шел снег и ярко светила луна. Он
  
  
     находился в комнате, окруженной голыми пустыми стенами и столом, перед которым он
  
  
     сидел, закованный в кандалы, уже который час. За целый день парень явно устал ждать
  
  
     какого-либо начальника, который упечет его в тюрьму, или чуда, которое его освободит.
  
  
     Заснуть он тоже не мог — неприятный холод из окна не давал ему это сделать.
  
  
     Вдруг парень услышал скрип открывающего дверной замок ключа, и в комнату вошел
  
  
     человек с темными волосами, как крыло ворона, ростом чуть выше него и голубыми
  
  
     глазами. Через его правый глаз проходил шрам, а само лицо было покрыто недельной
  
  
     щетиной.
  
  
     Алекс улыбнулся и радостно вскрикнул:
  
  
     — Милорд, это вы?!
  
  
     Глаза парня блестели от счастья, увидев перед собой Ловкача. Того самого,
  
  
     о котором твердила вся его деревня. Тот, кто убил Темного мага голыми руками и спас
  
  
     мир. По-крайней мере, так говорили.
  
  
     — Прости, — посмотрел себе за спину Кайс. — Ты видишь тут кого-то еще?
  
  
     — Вы помните меня, милорд?
  
  
     — Ты, вроде, внук охотника, верно? — попытался вспомнить лорд, прищурившись
  
  
     едва заметно. — Алекс вроде?
  
  
     — Да. Он самый. Я последовал в Империю сразу после того, как на нашу деревню
  
  
     напали.
  
  
     — Кто напал? — Кайс сел напротив парня. — Стражники, которые тебя задержали, твердили, что ты говорил про надвигающуюся войну. И этим самым решил посеять
  
  
     панику в городе, который итак напоминает огромный рынок. Здесь слухи бьют
  
  
     фонтаном и это лучшее оружие.
  
  
     — Мизрах. Воины сожгли деревню и перебили всех. Я сумел сбежать.
  
  
     — Интересно… — Кайс встал со стула, отошел в сторону и стал смотреть в стенку, задумавшись о чем-то своем. — Ты видел командира или… командиршу?
  
  
     Его взгляд стал другим — он просверливал прямо до костей. Жуткий взгляд, явно
  
  
     в нем не было ничего хорошего.
  
  
     — Был командир. Но он был в черной одежде с серебряными узорами в виде змей. Я
  
  
     его никогда не забуду. Эти змеиные глаза… — по лицу Алекса покатились слезы, вспомнив смерти людей, которых он знал, видел, любил. Сжимая зубы в порыве
  
  
     ненависти и боли, парень ударил по столу руками, но Кайс остановил его. Он понимал,
  
  
     что испытывает парень. Почти в таком же возрасте он испытал боль потери матери.
  
  
     И что Алекс, и что Кайс боль им причинил один и тот же враг — Мизрах.
  
  
     — Змеиные глаза? — удивленно спросил Кайс. — Он был один?
  
  
     — Я видел только одного. Он передал послание.
  
  
     — Послание? — Ловкач заинтересовался еще сильнее. — Помнишь его?
  
  
     — Эл ам’руле едавок’кофу… вроде так.
  
  
     Конечно, парень произнес это неслаженно и с явным акцентом, но Кайс понял
  
  
     значение слов, пускай не сразу и с сомнением. Но все же, одно слово юнец сказал точно.
  
  
     — Ты уверен? — уточнил Кайс. — Точно «ам’руле», а не «те’нэбху»?
  
  
     — Вы смеетесь, милорд? — разочарованно проговорил Алекс.
  
  
     — Нет, просто это важно, — Кайс подошел ближе и посмотрел ему прямо в глаза, со всей серьезностью написанной на его лице, — ведь то, что ты передал, означает
  
  
     следующее: «Его не остановить». Но… в Мизрахе правит женщина.
  
  
     — Мне это неведомо. И мне лгать бессмысленно.
  
  
     Кайс нахмурился, помолчал и быстро вышел из комнаты, даже не закрыв дверь. Алекс
  
  
     не поняв, что произошло, просто сидел на месте и, вытерев слезы с глаз, уставился
  
  
     в дверной проем.
  
  
     В комнату вошел стражник и снял с него кандалы. Помассировав кисти рук, Алекс
  
  
     встал из-за стола и вышел из комнаты для допросов.
  
  
     На улице резко похолодало, ветер дул с залива и от этого ветра становилось только
  
  
     холоднее. Даже тулуп Алекса и кожаная куртка Кайса не спасали от холодного ветра.
  
  
     Как назло, падал снег, сдуваемый прямо в лицо. Снежинки разбивались об кожу и их
  
  
     холод обжигал ее. Погода становилась все хуже, метель завывала, а в переулках домов
  
  
     сквозняк мог продуть даже до костей.
  
  
     Кайс с Алексом уже подходили к магазину Риччи, как их остановил громадный
  
  
     мужчина. Кайс, в такую сильную метель, не сразу узнал укутанного с головы до ног
  
  
     Ганса — адмирала Имперского флота. Тот торопливо пробасил ему:
  
  
     — Ловкач, мы отправляемся завтра утром. Будь в порту на рассвете. Корабль ты
  
  
     узнаешь сразу.
  
  
     Улыбку Ганса не смогла скрыть даже его борода.
  
  
     — Я уверен, что его название «Морской Колосс» или «Роксаночка», — засмеялся
  
  
     Кайс, увидев надувшегося адмирала.
  
  
     — Почти угадал… «Госпожа Авлицкая».
  
  
     — Ну почему я не удивлен?! — вознес руки к небу Ловкач. — Хорошо, Ганс.
  
  
     На рассвете буду.
  
  
     — А кто твой друг? — поинтересовался адмирал, посмотрев на Алекса.
  
  
     — Не ревнуй, адмирал. Это Алекс. — Кайс представил парня Гансу и тот небрежно
  
  
     поклонился адмиралу. — Парень бежал от войны. Кажется, Мизрах и царица решили
  
  
     завоевать Свободные Земли. Все остальное я расскажу наедине.
  
  
     Не успели они попрощаться, как в стороне, где находились западные ворота, границ
  
  
     со Свободными Землями, раздался взрыв и выстрелы.
  
  
     — Какого хрена? — растерялся Ганс, и только когда пришел в себя, заметил, что Кайс
  
  
     уже мчался к месту происшествия. — Опять он за старое. Защитничек!
  
  
     Рядом с Гансом не было ни Кайса, ни Алекса. Куда делся парень, ему было
  
  
     безразлично, а вот бросить друга одного он просто не мог.
  
  
     Стражники стояли на своем посту и лениво покуривали трубку, передавая ее один
  
  
     другому. Только этим можно и было спастись в такую погоду, пить на посту, было
  
  
     запрещено. Да и холодно пить на таком морозе — губы к бутылке прилипнут.
  
  
     — Эх, везет жировщику. Сидит себе в коморке и чаек попивает, а у нас смена только
  
  
     через два часа будет.
  
  
     — Хватит ныть, Мишка. Забей на командира. Пусть сидит и греет жопу. Нас, зато, мороз закалит, отпор любому дадим.
  
  
     — Мечтатель ты, Хрен, — влез в разговор третий стражник. — Старой закалки.
  
  
     Оптимист ядреный. Для вас бутылка водки всегда наполовину полная.
  
  
     — Эй, вы там, внизу. Впереди движется какая-то группа людей. Всадники и фигура, напоминающая здорового тролля, — воскликнул часовой на башне. — Я в такую погоду
  
  
     ни черта не вижу. Принимайте гостей.
  
  
     — Твою мать, — выругался Хрен. — Кого несет-то сюда в такое время.
  
  
     Всадники остановились, и большой силуэт в одиночку двинулся к посту. Стражники
  
  
     морщились, чтобы разглядеть неизвестную фигуру. Сквозь снег и темноту вскоре они
  
  
     увидели здорового мужчину, с мышцами тролля и лысой головой. На нем был кожаный
  
  
     нагрудник с шестиконечной звездой, внутри которой была змея. На руках у него
  
  
     крепились здоровые запястные лезвия, полностью пропитанные кровью. Один
  
  
     из стражников, который понял суть происходящего, вскрикнул:
  
  
     — Мизрах атак….
  
  
     Не успел он окрикнуть остальных, как верхняя часть его туловища была срезана
  
  
     здоровяком.
  
  
     Громила с бешеной скоростью подлетел к стражникам. Прозвучал сигнал тревоги
  
  
     с вышки, и на границе у ворот уже было десятка два стражников, вместе со своим
  
  
     командиром. Одновременно с этим всадники Мизраха двинулись к воротам, а за ними
  
  
     следовала небольшой отряд.
  
  
     Часовой палил по верзиле из винчестера, но тому было все равно. Пули ему были
  
  
     словно укусы комара. Здоровяк подошел к вышке и с грозным ревом повалил ее
  
  
     на мягкий снег, используя свою громадную силу. Всадники подоспели на помощь
  
  
     здоровяку, и между имперцами и мизшетами началась кровавая бойня. Слышны были
  
  
     выстрелы, крики, звуки скрещивающихся клинков, даже прогремел мощный взрыв —
  
  
     один мизшет послужил смертником, используя порох, чтобы снести закрывающиеся
  
  
     ворота.
  
  
     Когда Кайс подбежал к воротам, их уже не было. В округе лишь следы крови, запах
  
  
     серы и обломки ворот. На улицах солдаты месили и рубили друг друга. Он помчался
  
  
     к мертвому стражнику и присвоил его шпагу себе.
  
  
     На него уже двигалось двое солдат, вооруженных кривыми мечами. Кайс плавно
  
  
     кувыркнулся под ноги одного и поразил того игольчатым ударом снизу прямо в челюсть.
  
  
     Воин в судорогах свалился на снег, забрызгивая сапоги Ловкача кровью.
  
  
     Второй мизшет попытался достать Кайса рубящим ударом сверху, но Кайс
  
  
     перекатился на бок и рубанул не ожидавшего удара солдата прямо по шее. Кровь хлынула
  
  
     из разрезанной артерии, крася снег в красный цвет. Кайс же решил не останавливаться,
  
  
     и, почувствовав адреналин и ярость, бросался на врагов, изворачиваясь от ударов, сбивал
  
  
     их с ног, заставлял их терять концентрацию.
  
  
     Это была его стихия. Среди отрубленных конечностей и крови Кайс чувствовал себя
  
  
     спокойнее. Лучше находится под аффектом среди боя, видеть врага перед собой, чем
  
  
     боятся чего-то неизвестного и того, что кто-то смотрит на тебя, но ты его не замечаешь.
  
  
     Сейчас условия игры были равны: ты видишь цель, цель видит тебя. Только цель
  
  
     постоянно менялась, ибо надолго ее не хватало из-за большой кровопотери.
  
  
     Кайс сражался еще с одним мизшетом, уходил от ударов, дразня противника,
  
  
     и не замечал, что среди криков и шума выстрелов, к нему приближался сзади еще один
  
  
     мизшет.
  
  
     Ловкач прикончил своего врага, с которым долго игрался, и услышал стон у себя
  
  
     за спиной. Резко обернувшись, на него чуть не свалился мизшет, который хотел достать
  
  
     Кайса сзади. Шея противника была пробита стрелой. Это не была стрела воинов, скорее
  
  
     такую стрелу используют на охоте — ручная работа.
  
  
     В сторону боя несся Алекс со своим луком и стрелами. Холод не давал ему
  
  
     сконцентрироваться, обжигая кончики пальцев метелью. Но парень продолжал
  
  
     достовать стрелы из колчана. Кайс увидел парня и свет, слепящий глаза, шум доносился
  
  
     как от пьяного дракона, который перебрал браги и решил вздремнуть, разбудив своим
  
  
     храпом весь лес. Здоровая машина ехала на металлических гусеницах, а из двух пушек, которые были похожи на ружья, только крупнее, вылетали патроны, разрывавшие
  
  
     мизшет на куски. Стрельба была точной и мощной, но велась редкими выстрелами.
  
  
     Затем из кабины вылетели снаряды, похожие на пятилитровые жестяные банки. Снаряды
  
  
     свалились у копыт лошадей мизшетских всадников и взорвались с такой силой, что
  
  
     на месте копытных животных остались, грубо говоря, раскаленные подковы,
  
  
     разбросанные конечности и внутренности жеребцов и их наездников. Мизшеты,
  
  
     находившиеся неподалеку, тоже получили свою порцию взрыва. От взрыва все место
  
  
     битвы покрылось снегом, пеплом и дымом. Кайс поднялся с ног, слыша в ушах один
  
  
     лишь свист. Прикоснувшись к ним, он обнаружил кровь.
  
  
     В эту минуту из мглы вылетели несколько мизшет. Тут в игру вступил Ганс: в своей
  
  
     манере ведения боя на земле, был неизменим. В его руках красовались два
  
  
     длинноствольных револьвера, на которых была гравировка его инициалов. Отдача была
  
  
     наимощнейшая, одним выстрелом Ганс убил двух солдат, которые находились друг
  
  
     за другом. Абордажной шпаги у него при себе не было, и когда один из врагов
  
  
     приблизился к адмиралу вплотную, из ручек его револьверов показались клинки
  
  
     из чистого серебра, которыми Ганс зарубил противника. Хорошее оружие для ближнего
  
  
     и дальнего боя.
  
  
     Следующий враг, вставший на пути у адмирала, был удостоен перелома шеи, —
  
  
     у Ганса была медвежья хватка, да и сам он походил на лысого медведя с густой бородой.
  
  
     Перед Кайсом возник здоровый мизшет, из-за которого и начался весь переполох.
  
  
     Здоровяк был весь в порезах, в его теле виднелись дыры от пуль, кожа на голове
  
  
     значительно обгорела. Кайс побежал к стене одного из зданий, маня мизшета-гиганта
  
  
     за собой. Здоровяк, не теряя сил, бежал за ним. Несколько движений и Ловкач пробежал
  
  
     вверх и, цепляясь, как обезьяна, за трещины в стене, карабкался выше. Здоровяк не стал
  
  
     церемониться и врезал лезвием в стену, расшатывая ее так, что та не выдержала и пошла
  
  
     трещинами. Кайс наверху готовился к тому, что стена вот-вот рухнет.
  
  
     И это произошло: с тихим треском стена пошла и стала падать прямо на здоровяка.
  
  
     Ловкач не упустил момент, и, оттолкнувшись ногами, прыгнул, переворачиваясь
  
  
     в воздухе через спину, позволив каменной кладке упасть на здоровяка и завалить его
  
  
     с головой. Снегу было полно, и сделать этот трюк ему было не сложно. На месте, где был
  
  
     мизшет-гигант, поднялась пыль от стены, окутываю все место недавней битвы.
  
  
     Поняв, что победу им не одержать, отряд мизшет отступил от границы города в лес.
  
  
     Но их уже было не так много, как при нападении на ворота, большинство полегло, так
  
  
     и не войдя в город. Командир стражи отправил небольшой отряд разведчиков для поиска
  
  
     оставшихся частей армии Мизраха и разузнать местонахождение их базы в Свободных
  
  
     Землях.
  
  
     Из обломков стены стал подниматься упертый здоровяк. На него нацелилась вся
  
  
     оставшаяся в живых стража, вместе с Кайсом, Алексом и Гансом.
  
  
     — Упертый, — буркнул себе под нос Ганс, подойдя к Кайсу и наблюдая
  
  
     за поднимающимся из камней здоровяком.
  
  
     — И не говори, — согласился с ним его старый товарищ.
  
  
     Здоровяк встал и открыл рот, из которого показались клешни и лапки как
  
  
     у насекомого. Затем тело гиганта стало опухать и, в конце концов, лопнуло, испачкав
  
  
     кровью всех тех, кто находился рядом. Вместо здоровяка перед ними было огромное
  
  
     насекомое с брюшком, на конце которого виднелись «щипцы», — два длинных отростка.
  
  
     — Что это за хрень? — хором сказали Кайс и Ганс, увидев перед собой незнакомое
  
  
     существо.
  
  
     Насекомое было все в крови своего носителя, пошевелив усиками, оно резко
  
  
     двинулось на вылупившихся, на нее, людей. Стражи с криком бежали прочь от нее, лишь
  
  
     некоторые пытались прибить ее алебардами, но сами были порваны на куски.
  
  
     Сверху, на высокой башне стены, за этой картиной наблюдал змееглазый,
  
  
     улыбающийся той панике, которая творилась внизу. Змееглазый что-то бубнил на своем
  
  
     языке и вокруг твари появился щит, обогревавший ее как солнечные лучи.
  
  
     Кайс, Алекс и Ганс бежали в сторону машины Механика, задыхаясь и оборачиваясь
  
  
     назад.
  
  
     — Что это такое? — пытался отдышаться Ганс.
  
  
     — Это форфикула. Ест все, что в несколько раз меньше ее. То есть мы для нее еда, —
  
  
     ответил адмиралу Алекс. — Они живут под землей. Но живут в пустынях. Там климат
  
  
     теплый.
  
  
     — Явно без магии здесь не обошлось, — язвительно произнес Кайс. — Наверное,
  
  
     «змейки» постарались.
  
  
     — Чего она боится? — кряхтел Ганс, добегая до машины Механика.
  
  
     Из машины выскочил пес и побежал в сторону форфикулы. Алекс, не ожидая такой
  
  
     реакции, кричал псу вслед:
  
  
     — Коржик, вернись. Ко мне, Коржик.
  
  
     Парень запереживал и рванул следом за своим «храбрым» псом.
  
  
     — Насекомые боятся холода. Наверное, тут маг или полумаг, который мог бы
  
  
     поддерживать температуру для твари, — холодно проговорил Механик, вылезая из своей
  
  
     машины. — Надо только его найти.
  
  
     — Механик, что у тебя в багаже? — с интересом посмотрел туда Ловкач.
  
  
     — Все самое взрывоопасное…
  
  
     — Есть идея! — перебил его Кайс.
  
  
     — Думаешь о том же, о чем и я? — мило улыбнулся Ганс и посмотрел на Механика.
  
  
     Кайс на его улыбку медленно ответил кивком. У этих обоих в голове созрел план.
  
  
     Взрывоопасный план.
  
  
     — Вы охренели, сукины дети?! Я долго собирал свою «Малютку», — взревел на них
  
  
     Механик, поняв, что они задумали.
  
  
     — Я выплачу за нее круглую сумму, как только вернемся в Империю, — старался
  
  
     успокоить его Ганс. — Иначе, погибнут все. Ну, или только мы.
  
  
     — Эх, черт с вами, — махнул на них Механик и стал заводить свою «Малютку». —
  
  
     Милорд Ловкач, мне потребуется ваша помощь. Приготовьте припасы.
  
  
     — Тогда я буду искать нашего мага, — серьезно ответил Ганс, и ринулся бежать, осматривая территорию вокруг.
  
  
     Коржик подбежал к форфикуле, и облаял ее с лап до головы. Насекомое, позабыв
  
  
     о вкусных стражниках, помчалось за псом, но получило стрелой в голову. Стрела
  
  
     не пробила чешую, а лишь сломалась, ударившись об голову. Алекс стоял и махал луком,
  
  
     чтобы тварь обратила на него внимание. Насекомое двинулось в его сторону, но вдруг
  
  
     яркий свет ослепил тварь, и форфикула на мгновение остановилась от неожиданности.
  
  
     Кайс мчался к твари с левого фланга с динамитной шашкой в руке, взяв ее
  
  
     у Механика. Фитиль уже почти догорел, и Ловкач бросил шашку прямо в брюхо
  
  
     форфикулы. Заряд рванул, и бледно-зеленая слизь потекла из того места, куда была
  
  
     брошена шашка. Чудище визжало, но Кайс не остановился на этом и в прыжке всадил
  
  
     шпагу прямо в открытое ранение насекомого.
  
  
     Змееглазый на крыше стал читать заклинание, и у форфикулы стала вновь появляться
  
  
     чешуя на месте дыры от взрыва. Наколдованная корка появлялась так быстро, что рана
  
  
     заросла вместе с воткнутой в нее шпагой, на которой висел какой-то неизвестный
  
  
     человек.
  
  
     Серпинт, шипящий словно кобра от восторга, что вот-вот его «зверушка» погубит всю
  
  
     стражу, вдруг внезапно для себя скривился и захрипел. Упав к краю башни, он увидел
  
  
     перед собой здорового мужчину, в руке которого был револьвер с торчащим из рукояти
  
  
     лезвием, с которого капала его же кровь.
  
  
     — Вот ты и попался. Давно я вас не видел, — наклонился к нему крупный мужчина. —
  
  
     Все это время меня мучил лишь один вопрос — кто вы такие?
  
  
     — Ти глупец… — ужасно плохо и с акцентом говорил змееглазый, по чьим губам
  
  
     потекла кровь.
  
  
     — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — произнес мужчина и воткнул лезвие
  
  
     прямо в грудь упрямца.
  
  
     Рана стала жечь, от нее исходил дым, горело все его тело. Затем мужчина вынул
  
  
     лезвие и произнес:
  
  
     — Серебряный клинок. Ты — демоническое отродье, хотя это уже давно очевидно.
  
  
     Повторяю вопрос: кто вы такие?
  
  
     Судя по интонации, здоровяк был настроен серьезно. И очень злобно настроен.
  
  
     — Я… ми — серпинты. Когда-то ми били простыми полумагами. Служим Архидемону
  
  
     Дарк-Кхему. Это наша судьба. Убей меня, ти, жалкой импирец. Облехтсчи маи
  
  
     страданья.
  
  
     — Служите Архидемону? — удивился мужчина. — Хорошо. Расскажи обо всем
  
  
     подробней, и я облегчу твои страдания.
  
  
     — Черт! У этой твари чешуя появляется! — кричал вцепившийся в шпагу Кайс.
  
  
     Буквально через несколько секунд чешуя вновь появилась вместо раны, и шпага
  
  
     застряла в ней как в камне. Форфикула решила достать назойливого человечка
  
  
     с помощью своих отростков, но человечек раскачивался на своей шпаге, что причиняло
  
  
     боль насекомому изнутри. Увы, клинок лопнул, и острый конец лезвия шпаги навсегда
  
  
     остался внутри форфикулы.
  
  
     Кайс, приземлившись на ноги, побежал прочь от насекомого. Тварь же последовала
  
  
     за ним и не заметила сильнейшего удара в бок. Насекомое было придавлено к правой
  
  
     стене чудо-машиной Механика. От удара она машина покорежилась, железный кузов
  
  
     помялся, стекло треснуло. Водитель вылез из своей «Малютки» и побежал прочь
  
  
     от прибитой к стене форфикулы.
  
  
     В открытом багажном отсеке машины лежали по коробкам динамитные шашки.
  
  
     Алекс возвел тетиву с зажженной стрелой и пустил ее прямо в коробки. «Малютка»
  
  
     взорвалась, а вместе с ней сгорело и насекомое, чьи лапки были оторваны и отброшены
  
  
     в сторону, но, все еще продолжая шевелиться.
  
  
     Солдаты радовались полной победе, глядя на горящие останки, оставшиеся
  
  
     от взрыва. Они подходили и рубили конечности чудовища алебардами на две части. Кайс
  
  
     пытался отдышаться от всей этой заворушки, Алекс хвалил Механика, чья машина стала
  
  
     «жертвой во спасение». Сам же Механик послал его в утробу дешевой бабы и обматерил
  
  
     весь город и двоих «лордов-засранцев».
  
  
     Сверху, за их спинами, свалился труп змееглазого с дыркой от пули во лбу. Все
  
  
     посмотрели наверх, откуда прилетел мертвец, и увидели Ганса, махающий им рукой
  
  
     с башни на стене.
  
  
     Глава 7
  
  
  
     «ГОСПОЖА АВЛИЦКАЯ»
  
  
  
      Мне было грех роптать на судьбу. Если бы плот перевернулся в пять часов дня, акулы бы
  
  
  
      растерзали меня в клочки. Но в двенадцать ночи они утихомириваются. А особенно когда море
  
  
  
      штормит.
  
  
  
      Габриэль Гарсиа Маркес, «Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля»
  
  
  
     Кайс стоял на высочайшей, по его мнению, горе и смотрел на багряное небо, чей вид
  
  
     пугал его. Зловещие тучи ходили по кровавому небу, давая понять, что такое настоящее
  
  
     зло. Взгляд Кайса опустился вниз, в пропасть, перед которой он стоял.
  
  
     Снег, приятный и мягкий, находился внизу, на самом дне, такой белый, что
  
  
     с подобной высоты на него свободно было смотреть. Снег манил его к себе, призывал
  
  
     сделать шаг в пропасть, туда, где его будет окружать лишь свет, а не грозящие ему небеса
  
  
     тьмой и кровью.
  
  
     Один шаг. Всего один.
  
  
     – Даже не думай, — возразил голос у него за спиной. — Все дело в газе, который
  
  
     выделяется из этой пропасти.
  
  
     Кайс обернулся и увидел перед собой Филиппа, сидящего на камне и пьющего воду
  
  
     из глиняного кувшина. Вокруг камня росла зеленая трава с полевыми цветами, а еще
  
  
     через метр лежал снег.
  
  
     – Да, мы на горе. Эти горы находятся на юго-западе сегодняшней Империи
  
  
     Россигард. Их название…
  
  
     – Горы Отчаянных, — договорил Кайс. — Я слышал о них, но не был здесь.
  
  
     — Верно. Сейчас они носят это название. Эта пропасть дурманит тебя, заставляет
  
  
     сделать шаг вниз и разбиться в лепешку. — Филипп подошел к нему и для примера, показал полет кувшина в пропасть.
  
  
     — Где я? — спросил Кайс у Золотоглазого.
  
  
     — Ты же сам ответил на свой вопрос. Это горы…
  
  
     — Где я нахожусь? Это сон. Только чей: твой или мой?! — воскликнул Кайс и Филипп,
  
  
     поняв, к чему тот клонит, спокойно ответил:
  
  
     — Это сон. Твой сон, но мои воспоминания.
  
  
     Он был предельно серьезен, отвечая на вопрос Кайса, затем отвернулся от него, вглядываясь в багряное небо и бормоча себе под нос:
  
  
     — Это я назвал так, эти чертовы горы. Я пришел сюда от полного отчаяния: недавно я
  
  
     потерял лучшего друга и свою любимую…
  
  
     — Это твои воспоминания? — удивился Кайс.
  
  
     — Да. Сейчас идут воины между людьми и демонами. А я тут. Размышляю, думаю
  
  
     о дальнейшем…
  
  
     Филипп и Кайс молча стояли и смотрели вдаль, туда, где тьма сгущалась. Казалось, эти горы единственное место, куда можно было прийти и спрятаться от всего этого зла.
  
  
     Кайс всматривался во тьму, и его сердце начинало биться сильнее, страх поглощал его.
  
  
     Он даже не представлял, как тогда люди сражались с тьмой. И смогли ее победить.
  
  
     В небе, над ними, запорхали существа столь ужасные, что когда Кайс взглянул вверх, его чуть не вывернуло от мерзости. Десяток существ, с крыльями как у летучих мышей.
  
  
     У тварей не было глаз, лишь только отверстия, напоминающие впалый нос, и пасть
  
  
     полная клыков. Вот так выглядели демоны, сбежавшие из ада и не вселившиеся в людей.
  
  
     Хотя разновидность их была огромная.
  
  
     — Так, тебе пора просыпаться, — произнес Филипп, толкая Кайса прямо
  
  
     в пропасть. — Это моя ноша, не твоя. Но у всех нас общая боль.
  
  
     Крик Ловкача заглушал его же страх. Он видел перед собой тот снег, к которому он
  
  
     так стремился, но к которому, уже больше не хотел.
  
  
     Кайс проснулся в своей каюте весь в холодном поту. Каюта была сделана
  
  
     в винтажном стиле и была предназначена для важных гостей. Эту опочивальню Кайс
  
  
     выбрал сам — в ней было спокойно, дурные мысли сразу же исчезали. Но не сны, не они.
  
  
     Выйдя из каюты, он пошел к лестнице, ведущую на палубу. Там-то Кайс мог найти
  
  
     уединение с самим собой. Глядя на волны, которые разрезаются огромным
  
  
     адмиральским кораблем, он видел всю красоту этого мира, звезды на ночном небе
  
  
     освещали его и пробуждали мысли. На миг Кайс пожалел, что отказался пятнадцать лет
  
  
     назад от морской службы. Но что не делается, все к лучшему.
  
  
     Природа вновь давала о себе знать: снег не шел, погода была теплой, что
  
  
     не характерно для зимы, но характерно для этого странного мира.
  
  
     — Оказывается, я ничего не знаю, — бормотал себе под нос лорд-защитник. —
  
  
     Не знаю, почему так ведет себя природа, что было до нашего мира, почему мне снится
  
  
     Филипп…
  
  
     — Тебе снится Филипп? — подошел вечно с угрюмым лицом Механик. — Знаешь, я
  
  
     знал Золотоглазого.
  
  
     — Ты сегодня пил? Явно пил, — возразил ему Ловкач, пугаясь тому, что этот чудик
  
  
     знает о его снах. — Из-за своей машины. Он жил двести лет назад.
  
  
     — Можешь не верить. И к тому же, не было доказательств того, что он мертв. Я
  
  
     считаю, что он еще всех нас переживет, — улыбнулся ему Механик. Впервые Кайс увидал
  
  
     его улыбку.
  
  
     — Да ну, чушь какая-то. Знал ты его, конечно. — Кайс уже собирался уйти от чудака,
  
  
     но тот остановил его:
  
  
     — Знаешь, он снится тебе не случайно. Когда человек умирает, его душа отправляется
  
  
     в рай или в преисподнею. Ты это знаешь, не мне тебе объяснять. Тут же следует другой
  
  
     вопрос: а что ты знаешь о рае и о преисподние?
  
  
     — Ну, кто совершает хорошие поступки, отправятся на небеса, а плохих людей
  
  
     ждет ад.
  
  
     – А что такое рай и ад? Почему «небеса» и «подземный мир»?
  
  
     — К чему ты это все? — насторожился Кайс, явно не понимая, чего от него хочет
  
  
     Механик.
  
  
     — Просто ответь, — попросил его тот.
  
  
     — Не знаю, не был религиозен, не задумывался над этим. Может потому что рай
  
  
     наверху, а ад внизу? — иронично вылилась фраза из уст Кайса.
  
  
     — Ты летал на дирижабле в небесах — ты видел рай?
  
  
     — Нет.
  
  
     — Фодинцы живут в горной местности и копают тонелли под землей, они, наверное, живут в аду?
  
  
     — Нет. Хотя, возможно условия там адские…
  
  
     — Ты веришь в это как ребенок, мир живет верой, необъяснимые вещи просто
  
  
     выставляют сказкой. К чему я это все? А вот к чему. Человеческая душа — это
  
  
     эктоплазма, с накоплением заряженных частиц, которые формируются энергией
  
  
     от зависимых поступков: плохих или хороших. Это если говорить с точки зрения
  
  
     натурфилософии. После смерти заряженная эктоплазма притягивается к одному из двух
  
  
     миров, то есть, отправляется либо в рай, либо в ад. Эти три мира связанны между собой, два из них параллельны друг другу. Я знаю, что есть еще много миров, очень много
  
  
     миров, один больше другого, как отец и сын. И каждый из них переплетается друг
  
  
     с другом. Они не находятся внизу или наверху. Просто они рядом с нашим миром. Я
  
  
     считаю, что Филипп обладал достаточной силой, чтобы избежать встречи с раем или
  
  
     адом. Он мог отправиться в другой мир с помощью гармонии своего тела и духа. Душе
  
  
     доступны только три мира: наш мир, где мы с тобой живем, рай и ад. А если у тебя есть
  
  
     внешняя оболочка и мощная эктоплазма, то для тебя открываются новые миры. Его тело
  
  
     связанно с мощным духом, ему были открыты любые двери. Возможно, он ушел в другой
  
  
     из миров.
  
  
     — Бред. Ты-то откуда знаешь это? — не верил его словам Кайс.
  
  
     — Я видел три мира, видел рай и ад, но моя эктоплазма привязана только к этому
  
  
     миру. Миру Гирод. Тело умирает, но душа находит новое тело. Реинкарнация — это мое
  
  
     проклятье. Знай, я живу в этом мире вечно.
  
  
     — И с чего все пошло? — интересовался для себя Кайс. Ему интересно было
  
  
     послушать урок истории от лысеющего алкоголика, разбирающийся в механизмах как
  
  
     самый настоящий часовщик.
  
  
     — Началось все с того, что после вторжения в наш мир существ из ада, все
  
  
     изменилось и выжившие стали создавать новую цивилизацию, решив, что никто
  
  
     не должен больше знать о прошлом мире и уничтожили все воспоминания, все то, что
  
  
     было до Эпохи Конца: все книги, мифы, истории. Жизнь человечества началась
  
  
     с чистого листа. Осталась лишь только вера в рай и в ад, ибо эти слова всегда держались
  
  
     на устах людских, как и имя Творца. Но потом стерли и эту память, быть может
  
  
     и к лучшему. Дальше люди продолжили верить и покланяться Создателю, Творцу и еще
  
  
     много кому, не задумываясь, кто это вообще такой. Эти храмы, секты, поклонники, фанатики. Те, кто выжили в Эпоху Конца, и решившие стереть прошлое стали
  
  
     называться Забвенными. Я единственный живой Забвенный в этом мире.
  
  
     Кайс не хотел верить словам Механика, но его нутро подсказывало, что тот не врет.
  
  
     Словно прокаженный он слушал этот бред и втягивался в него как в настоящую истину.
  
  
     За всю жизнь он никогда не думал о мироздании, вере и прочей сверхъестественной
  
  
     ерунде, жил реальной жизнью в реальном времени.
  
  
     — Расскажи мне о жизни, до Эпохи Конца. Я думал, мир до этого не существовал, —
  
  
     внезапно для себя попросил Ловкач. Ему необходимо было знать, почему все крутится
  
  
     вокруг этого Филиппа.
  
  
     — Я не расскажу. Я — Забвенный, ты забыл? Мы умалчиваем о том, что было. Мы
  
  
     стерли воспоминания людей, жившие в начале Эпохи. Живи сегодняшним днем.
  
  
     — Но ведь без прошлого не будет и будущего. Да и ты уже затронул эту тему.
  
  
     — Верно. Ты скоро сам обо всем узнаешь, — ухмыльнулся Механик и пошел гулять
  
  
     по палубе, насвистывая неизвестную Кайсу мелодию.
  
  
     — Скоро рассвет, — закрыл глаза Кайс и дышал свежим воздухом.
  
  
     Ветер обдувал его лицо, капли разбивающихся волн о корабль обрызгивали его. Кайсу
  
  
     это нравилось. Жизнь протекала в воде. Эта живая свежесть придавала ему новые силы.
  
  
     Кайс вспомнил о письме короля Рейтара, и, открыв глаза, нахмурился. Его стране
  
  
     угрожала очередная опасность, но он не знал какая.
  
  
     Утро, как и ночь, было теплым. Снег не шел, солнце грело весь корабль, матросы
  
  
     драили палубу, чистили пушки, таскали уголь в машинное отделение. Утренняя свежесть
  
  
     так и била в нос, морской запах мог пробить любой насморк, прохладный ветер создавал
  
  
     условия на корабле приятным и комфортным, при такой-то жаре.
  
  
     Корабль шел на всех парусах. «Госпожа Авлицкая» — первый имперский фрегат,
  
  
     оснащенный паровым двигателем и гребными колесами. Наверное, это был самый
  
  
     большой бронированный корабль не только в Империи, но и во всем мире. Два гребных
  
  
     колеса по бокам располагались позади всего корабля. Вся артиллерия была просто
  
  
     устрашающе мощна: были пушки, как у классических фрегатов, две массивные башни
  
  
     по бокам, в которых устанавливалось два тяжелых орудия. Мощь этих орудий была
  
  
     адская, к тому же башни могли крутиться и наводить их в определенную цель.
  
  
     Находились эти башни между двумя паровыми трубами, из которых шел дым от парового
  
  
     двигателя. Железная броня покрывала две оружейные палубы, из которых лился
  
  
     стандартный пушечный залп. Паруса были словно облака, чей нежно-белый цвет
  
  
     закрывал весь кошмар этого боевого фрегата.
  
  
     Кайс шел в капитанскую каюту, где его уже все ждали на совете. Какой адмирал, такой и корабль — мощный, большой, с виду немного неуклюжий. Ганс был крупным
  
  
     мужчиной, и его страсть к большим вещам была очевидна: корабль, длина револьверов, капитанская каюта. В этой каюте могло разместиться человек двадцать.
  
  
     Когда Кайс открыл двери каюты, то перед собой он увидал огромную стол-карту, на которой были расположены все торговые пути, форты, порты, города и враждебные
  
  
     точки.
  
  
     — Лорд-защитник, мы вас заждались, — встретила его Роксана в своем легком
  
  
     красном платье, напоминающая ночнушку.
  
  
     — Так официально, Роксана, — ухмыльнулся Кайс и присел за стол-карту.
  
  
     — Мы в Империи Россигард, Кайс. Через полчаса будем у ее стен, — так же серьезно,
  
  
     как и его жена, отвечал Ганс.
  
  
     — Ибо манеры нужно соблюдать, — сухо произнесла Роксана.
  
  
     — Хах. Зачем вы меня позвали? — недовольно спросил Кайс у своих «радушных
  
  
     друзей».
  
  
     — Что ж, ладно. Официально мы здесь или нет, но я добыл некую информацию
  
  
     о наших змееглазых друзьях, — ответил Ганс и уселся за стол.
  
  
     Сидели они втроем за круглым столом так, словно каждый из них был углом
  
  
     треугольника. Роксана, так же как и Кайс, не знала, о чем хочет рассказать ее муж.
  
  
     — Откуда информация, милый? Я искала, читала в летописях, но ничего не нашла
  
  
     о них. Как ты, интересно, добыл ее? — видно было по глазам Роксаны, что она
  
  
     завидовала тому, что ее муж достал больше информации за один день, чем она
  
  
     за пятнадцать лет.
  
  
     — Это ты узнал у того «летающего» трупа? — рассмеялся Кайс, вспомнив битву
  
  
     с форфикулой.
  
  
     — Да. Так вот, помните, какие глаза были у тех убийц тогда в тронном зале, пятнадцать лет назад? — настроенный на разговор продолжал Ганс.
  
  
     — Ну да. Змеиные, — ехидничал Кайс, облокатившись о спинку стула.
  
  
     — Цвет глаз вспомни.
  
  
     — Вроде как красные, — подняла глаза кверху Роксана, вспоминая ту встречу
  
  
     со змееглазыми воинами пятнадцать лет назад.
  
  
     — Именно! — воскликнул Ганс. — Такие глаза, ну то есть красные, присуще слугам, воинам, в общем, тем, кто исполняет приказы.
  
  
     — И?.. — продолжила Роксана. — К чему ты это все? Эта информация не столь важна.
  
  
     — Не перебивай, — попросил ее Ганс. — Зеленые глаза присуще командирам.
  
  
     У серпинтов есть…
  
  
     — Прости, у кого? — перебил его Кайс.
  
  
     — Воины-серпинты. Раньше были простыми полумагами, возможно кто-то из них
  
  
     был и наемником, а теперь служат Архидемону.
  
  
     Роксана и Кайс переглянулись и уже вслушивались в слова Ганса внимательно.
  
  
     — Теперь понятно. Ганс, любимый, ты вечно начинаешь с конца. — Роксана
  
  
     улыбнулась и нежно посмотрела в сторону Кайса.
  
  
     — В Мизрахе есть Архидемон? — взволновался Кайс, проигнорировав неудачный
  
  
     флирт Роксаны.
  
  
     — К чему я и толкую. Мизраху помогают Архидемон и его последователи. Вот почему
  
  
     пятнадцать лет назад Шанди осталась в Велании, а не двинулась вдогонку. Видимо, их
  
  
     убежище где-то рядом со столицей. Я думаю, они что-то задумали и это глобальнее
  
  
     банальной войны с Империей. Зачем им нужны Свободные Земли? Там ничего нет.
  
  
     Только монстры и разбойники.
  
  
     — Мне кажется, ты и ответил на свой вопрос. Мизраху нужны монстры
  
  
     и разбойники, они набирают армию и хотят двинуться сразу же на Империю с юга
  
  
     и запада. — Роксана пыталась убедить Ганса, что она права.
  
  
     — А что с глазами-то? — Кайс донимал адмирала этим вопросом и смеялся над его
  
  
     миной.
  
  
     — Хватит ржать, Ловкач. Голубоглазые серпинты — это жрицы. Они единственные
  
  
     ведут контакт с Архидемоном.
  
  
     — Что за Архидемон? Почти всех их уничтожили, а горстка скрываются на других
  
  
     континентах. Если и их не перебили остальные.
  
  
     — Его имя Дарк-Кхем. Я не слышал о нем, но чувствую, что-то опасное близится.
  
  
     Кайс тоже это чувствовал, вспомнив письмо Рейтара. Тут его осенило: вот в чем суть
  
  
     послания, переданное Алексом.
  
  
      Его не остановить.
  
  
  
     Он отвлекся и не услышал, о чем спросила его Роксана.
  
  
     — Что? — переспросил он ее.
  
  
     — Ничего, — обидевшись, ответила она. — Мы почти приплыли. А куда ты денешь
  
  
     пацана и его дворнягу. И с этим странным типом что делать?
  
  
     — Алекса можно устроить в армию. Быть может, из него можно слепить и стражника.
  
  
     Собака пусть живет с ним, нам до нее нет дела. А насчет Механика…
  
  
     — Не надо ничего решать насчет Механика, — вступился за якобы Забвенного
  
  
     Ганс. — Мы с ним обсудили одну вещь, для моего корабля. Но я пока вам не скажу, друзья. Рано еще.
  
  
     — Дело ваше. Ганс, изволь ответить на мой вопрос. Какова длина твоего корабля? —
  
  
     Кайса уже давно мучил этот вопрос, с того момента, как он вступил на палубу «Госпожи
  
  
     Авлицкой».
  
  
     — Двести два метра в длину, — с гордостью ответил Ганс, будто он сам построил его
  
  
     своими руками.
  
  
     — Ого! Настоящая морская крепость! Извините, но я хочу прогуляться по кораблю, —
  
  
     попросил удалиться Кайс с разрешения его друзей.
  
  
     — Разумеется. — Ганс не держал его, за что поймал недобрый взгляд Роксаны.
  
  
     Выйдя из каюты и закрыв двери снаружи, Кайс услышал ругань семейной парочки, и,
  
  
     улыбнувшись, пошел прогуливаться по кораблю.
  
  
     Он никак не мог сдержать удивление и восхищение кораблем, насколько он был
  
  
     громосток. Такой гигантской лодкой можно было потопить весь флот Мизраха.
  
  
     Масштабам «Госпожа Авлицкая» действительно подходила к Империи. Только там
  
  
     можно было увидеть прогресс человечества в сфере искусства, машиностроения
  
  
     и культуры в целом.
  
  
     Кайс любил Империю Россигард, не потому что он вырос в ней, а потому как только
  
  
     там он чувствовал себя в безопасности.
  
  
     Выйдя на палубу, Ловкач бросил свой взгляд на горизонт, простиравшийся красно-
  
  
     желтым рассветом, еще немного ночным небом, и синими, как глаза его суженной, волнами.
  
  
     Он вспомнил, как сильно скучает по своему дому в столице Империи Россигард, по народу, беззаботно двигающиеся по улицам города, и как сильно он скучал по Элике.
  
  
     Кайс только сейчас стал терзать себя, за то, что его не было дома пять лет, что его
  
  
     не было рядом с малышкой Эликой, с той, которая безумно любит его, а он с такой же
  
  
     силой любит ее. Еще чуть-чуть и вот он дом!
  
  
     На минуту он представил другой поворот событий. Человек исчез на пять лет, сбежал
  
  
     от проблем, от всех, как трус. Кто примет его так с распростертыми объятиями?
  
  
     Вряд ли кто.
  
  
     Кайс помолчал, подумал о том, что будет и чего не сможет произойти, и сплюнул
  
  
     в воду.
  
  
     — А, черт с этим! Посмотрим, — бубнил он себе под нос, — будь что будет.
  
  
     Небольшая, но удобная каюта, не смущала большую часть времени провалявшегося
  
  
     в гамаке Алекса. Коржик же весь день спал — ему не привычны были морские
  
  
     путешествия. Конечно, за все время, что они на корабле, им было просто нечего делать: корабль осмотрели, поесть — поели, на воду посмотрели, чаек посчитали.
  
  
     — Коржик, как же скучно, — раскачивался в гамаке Алекс.
  
  
     — Алекс, ты занят? — вошел без стука к нему в каюту Кайс.
  
  
     — Нет, — недовольно ответил парень, — чем тут можно вообще заниматься?
  
  
     — Выйдем, поговорим, — позвал его Ловкач, не обращая внимания на спящего пса.
  
  
     Сам Коржик и не пошел бы вместе с ними. Ему было не до этого. — Ты умеешь драться
  
  
     на клинках?
  
  
     — Ну, я больше по стрелковому оружию, — оправдывался Алекс, не понимая, что
  
  
     затеял лорд-защитник.
  
  
     — Пойдем на палубу. Научу тебя сражаться в ближнем бою.
  
  
     Они шли, молча по коридору, мимо кают моряков. Алекс шел следом за Кайсом, не спрашивая у него ничего. Выйдя на палубу, они двинулись на тренировочную
  
  
     площадку для солдат.
  
  
     — Ну-с, выбирай оружие. — Кайс указал на оружейную стойку.
  
  
     Алекс долго всматривался в оружие и выбрал обычную шпагу. Кайс ухмыльнулся, но не решил брать двуручный меч, так как он не воевать шел, а научить парня основам.
  
  
     Взяв подобное оружие, он встал в защитную позу и выкрикнул:
  
  
     — Нападай!
  
  
     Алекс на секунду застыл как камень, но все же помчался на Кайса сломя голову, сильно замахнувшись шпагой. Ловкач проворно ушел от удара пируэтом и нанес
  
  
     контрудар в область шеи. Лезвие застыло у горла Алекса, сам же парень после своего
  
  
     замаха больше ничего не успел сделать.
  
  
     — Первая ошибка — не рвись сразу в бой сломя голову. Ты должен оценить врага, его
  
  
     оружие, боевую стойку, даже характер. Хотя я совершал такие же ошибки. Вторая
  
  
     ошибка — большой замах и слишком медленная скорость реакций. Вот скажи мне, как
  
  
     ты стреляешь из лука?
  
  
     — Ровно дыша, плавно натягивая тетиву, расслабив плечи, не паникуя и не торопясь.
  
  
     Чем спокойней, тем быстрее и точнее попадание в мишень.
  
  
     — Тут тоже самое, парень. Расслабься и не торопись. Иначе помрешь, — усмехнулся
  
  
     Кайс и рванул на Алекса. Тот, явно не успев понять, что произошло, защищался, как
  
  
     мог, от ударов Кайса. — И заметь, я тебе поддаюсь. Ладно, будем еще практиковать
  
  
     защиту.
  
  
     Тренировка шла целый день, Алекс уже пожалел о том, что ему было скучно. Матросы
  
  
     бросали свои косые взгляды на тренирующуюся парочку.
  
  
     Вскоре к ним присоединился и Ганс. Адмирал предложил провести мастер-класс: он
  
  
     с Кайсом против Алекса и десяти моряков. Кайс хотел было отказаться от этой показухи, но вскоре был уговорен другом-адмиралом. Морячки тоже хотели развеяться
  
  
     и посражаться, хотя бы играючи.
  
  
     У всех в руках были шпаги. Кайс в паре с Гансом — адское месиво. Хоть бой был
  
  
     тренировочный, а не насмерть, очевидный победитель был уже явен. Матросы ринулись
  
  
     в бой с такой же бестолковой яростью и уверенностью в своих силах, как и Алекс
  
  
     в начале тренировки, но, в отличие от парня, держали дистанцию. Конечно, в этой
  
  
     схватке были муляжи шпаг, — они были не заточены, но ими можно было надавать
  
  
     синяков.
  
  
     Первому матросу, который с уверенностью в своих силах и массе, Кайс дал с ноги
  
  
     в пах, что вывело морячка из игры. Ганс же фехтовал сразу с двумя соперниками, на третьего, подошедшего сзади, адмирал просто свалился и придавил массой.
  
  
     Откатившись в сторону, он нанес оглушительный удар по первому морячку, который
  
  
     растерялся и выронил свою шпагу. От второго он ушел в сторону пируэтом, и ударил его
  
  
     по ногам, позволив моряку полетать кверху ногами. Ловкач отскочил от манекена, —
  
  
     деревянного муляжа противника, сделав заднее сальто через очередного матроса,
  
  
     и ударил соперника по его незащищенной спине.
  
  
     После двух минут в поединке остались только Ганс с Кайсом и Алекс вместе с двумя
  
  
     морячками.
  
  
     — Ну что? Устал паренек, — обратился Ганс к Алексу.
  
  
     Все это время Алекс держался в стороне, дожидаясь момента для атаки. За время
  
  
     тренировки он уже начал достаточно понимать в тактике ведения боя.
  
  
     — Атакуй, дедуля, — кинул ухмылку Алекс.
  
  
     — Дедуля?! Ну, я тебе щас покажу, щегол! — Ганс кинулся на него в атаку, а Алекс
  
  
     решил воспользоваться тактикой отступления и просто побежал прочь.
  
  
     Адмирал, гнавшийся за парнем, сбил двух оставшихся противников с ног. Кайс, глядя
  
  
     на это зрелище, отбросил шпагу в сторону и рассмеялся. Ганс гонялся за парнем, сам же
  
  
     Алекс дразнил его и смеялся на бегу.
  
  
     Атмосфера на корабле была веселой и живой, все смеялись и улыбались друг другу.
  
  
     Матросы свистали. Один из них даже достал небольшой аккордеон и заиграл «Песнь
  
  
     Морских Псов» — традиционная песня на корабле «Госпожа Авлицкая». Вот какую
  
  
     мелодию тогда насвистывал Механик. Начались пения и пляски — это разбавляло
  
  
     атмосферу на корабле радостью и весельем. Были шутки, добрый смех. Смех — лучшее
  
  
     лекарство и лучшее из того, доброго, что есть в людях. После любви, разумеется.
  
  
     Роксана стояла и смотрела на это веселье с капитанского мостика. Она понимала, что Гансу это было необходимо. Как бы ее муж не хотел, у них не было ребенка.
  
  
     И не могло быть. Алекс стал некой заменой ребенку в этот момент. Наверное, парень
  
  
     был тем сыном, о котором он всю жизнь мечтал.
  
  
     «Госпожа Авлицкая» приближалась к земле Россигардской Империи, хотя чем ближе
  
  
     приближалась, тем сильнее волны бились о корпус корабля. Стены столицы Империи
  
  
     уже виднелись.
  
  
     В трюме был, похоже, нескончаемый запас еды и питья, и многих других полезных
  
  
     ресурсов в плаванье. Из этого места слышны были странные звуки, напоминающие вой
  
  
     пса. Даже крысы разбежались кто куда, лишь бы не слышать этот вой. Странно, но никто
  
  
     из людей не слышал этого, только Коржик часто лаял у двери, которая вела в трюм. Пса
  
  
     гнали оттуда, но он все неумолимо лаял на дверь. Возможно, этот пес чуял то, что
  
  
     человек не может учуять.
  
  
     Вой прекратился только тогда, когда корабль утром вошел в Империю.
  
  
     Пришвартовавшись, из трюма вылезло нечто напоминающее скелет обтянутый кожей, с красными глазами и маскировавшееся как тень. Все это время существо сидело
  
  
     в трюме и выло.
  
  
     Незаметно обходя выгружавших ящики матросов, нечто покинуло корабль,
  
  
     спустившись с палубы по цепи якоря прямиком в воду. Трудно ее заметить — фигуру, похожую на человеческую тень. Никто бы не догадался, что это за существо.
  
  
     Передвигаясь под водой, оно залезло в канализационные туннели, и по ним двинулось
  
  
     в центр столицы. Оно голодало.
  
  
     — Мы прибыли! — лично разбудил адмирал Кайса, хлопая своими громадными
  
  
     ладошами над его головой. — Добро пожаловать домой!
  
  
     — Как ты сюда вошел?! — поинтересовался спящий Ловкач, резко поднявшийся
  
  
     и протирающий глаза ото сна.
  
  
     — Это мой корабль, — горделиво поднял голову адмирал, выпрямляясь как
  
  
     напыщенный индюк. — Я все о нем знаю. Ко всему есть доступ. Лазейки, потайные
  
  
     комнаты, абсолютно все! Это мой дворец, моя водная крепость!
  
  
     — Хитер, адмирал. — Кайс встал на ноги и отошел к двери. — Но прошу, избавь меня
  
  
     от неприсущего тебе пафоса.
  
  
     — Кстати, к твоей каюте самый лучший проход. Он ведет прямо к моей.
  
  
     Кайс разозлился и, словно рыча, послал его на три буквы, когда адмирал открыл
  
  
     потайную дверь. Ганс, не обращая на лексикон друга своего внимания, продолжил:
  
  
     — Роксана сказала, что ты использовал «Право последней миссии»?
  
  
     — Ага, — буркнул Кайс и встал с кровати, протирая глаза ото сна.
  
  
     «Право последней миссии» — право на то, что после последней принятой
  
  
     и выполненной миссии (обычно достаточно сложной) лорд-защитник может уйти
  
  
     со службы и обрести полную независимость, при этом ничем не обязуясь перед родиной.
  
  
     Императрица пошла на эту уступку ради того, чтобы Кайс вернулся. Довольно хитро
  
  
     придумано, если учесть, что увольнение должно быть получено лично из рук владыки
  
  
     (или владычицы). Это хороший аргумент, чтобы Ловкач вновь вернулся в Империю.
  
  
     Домой. Но у Кайса уже появилось много других причин на возвращение.
  
  
     — Ты сам этого хочешь? — Ганс не мог поверить в это.
  
  
     — А ты как думаешь?
  
  
     — Оставлю свои догадки при себе.
  
  
     — Это верно.
  
  
     Кайс вышел на палубу после того как поел и оделся. Он любовался на город и на его
  
  
     огромные стены, не отводя глаз. Ловкач любил этот город, но столица, как и страна, за пять лет изменилась.
  
  
     Прижились бы ему эти изменения? Кайс сам не знал ответ на этот вопрос. Только
  
  
     время покажет, что будет дальше.
  
  
     Глава 8
  
  
  
     ИМПЕРАТРИЦА
  
  
  
      Ее называли Миролюбивой Бертой. Так ее называл отец, позже она подтвердила это прозвище.
  
  
  
      Единственная правительница, при которой не произошло ни одной войны. Умение решить
  
  
  
      конфликт мирно — вот настоящее мастерство.
  
  
  
      Анджей Полько, «История как она есть. О Империи Россигард и ее правителях»
  
  
  
     Над самым первым и могущественным городом уже возвышалось приятное теплое
  
  
     солнце, обогревая своими лучами если не весь город, то, по крайней мере, всю западную
  
  
     его
  
  
     часть.
  
  
     Прималон
  
  
     действительно
  
  
     был
  
  
     первым
  
  
     городом,
  
  
     образованный
  
  
     в восемнадцатом году Эпохи Конца, объединяющий все силы человеческого рода.
  
  
     В настоящем же этот город являлся столицей Империи Россигард и самым большим
  
  
     городом в мире. Соответственно его жителей было уйма, благо места здесь на всех
  
  
     хватит. Если взять еще и предместья, то Прималон можно назвать целой страной.
  
  
     Вокруг всей столицы были возведены огромные баррикады — Небесные Стены, —
  
  
     которые служили защитой от различных врагов. Но главными врагами были темные
  
  
     силы, из-за чего, собственно, их и возвели. Название они получили из-за своих
  
  
     размеров — сто с лишним метров в высоту. Говорят, что Стены заколдованы магией
  
  
     Создателя, и зло не может проникнуть сюда. За стенами со всех сторон находились
  
  
     предместья, в которых проживали бедняки или торговцы. Недалеко от них находились
  
  
     и пригорода — небольшие городки, но с такой же развитой культурой, как и их большие
  
  
     братья.
  
  
     Сегодня погода была теплой, с залива на берег дул легкий бриз. Чайки летали над
  
  
     портом, приветствуя новых прибывших людей в столицу. На улице не наблюдалось
  
  
     никаких признаков зимы: ни снега, ни мороза, а ветер мог согреть своим теплым
  
  
     потоком. Но горожане ходили в осенней одежде. Богатые и важные персоны были одеты
  
  
     в костюмы, пальто, френчи, смокинги. Кому что было более по вкусу. Их дамы, важные,
  
  
     красивые, нафуфыренные, ходили в закрытых платьях разных цветов. Сейчас погода
  
  
     могла позволить носить все, что вздумается.
  
  
     Аномальная зима.
  
  
     Сегодня не было никаких намеков на холод как в Ледяной пустоши или в Варварских
  
  
     владениях, но зато завтра могло выпасть осадков больше, чем за месяц. Погода очень
  
  
     усложняла дела не только в Прималоне или на всей территории Империи Россигард, но и на всем континенте, возможно, даже во всем мире.
  
  
     Развитие парового двигателя заметно привело к изменениям в обществе, да и теперь
  
  
     человек мог еще кое-как повластвовать над бунтующей и непредсказуемой погодой.
  
  
     За последние шестьдесят лет люди научились открывать и создавать более новую
  
  
     технику и сделали большой скачок в развитии. Человечество не сидело на месте без дела, и постоянно открывало что-то новое. Наука стала стоять на одном уровне вместе
  
  
     с магией. Но и от устаревших вещей не собирались отказываться. В этом мире даже
  
  
     маленький камешек мог пригодиться.
  
  
     Прималон был городом с богатой и развитой во многих направлениях индустрией.
  
  
     Здесь основались четыре государственных университета. Почетно учиться хотя бы
  
  
     в одном из четырех. Каждый из них отвечал за определенный класс профессиональной
  
  
     подготовки.
  
  
     Так же столица была богата соборами, монастырями, театрами и… пабами. Любимое
  
  
     место препровождения благородных имперцев, которые решали отдохнуть за кружечкой
  
  
     пива, бокальчиком виски или рома. Единственное место, которое по своей
  
  
     популярности обгоняет те же театры, музеи и парки. Люди любят свободу. А свобода
  
  
     должна сопровождаться вместе с выпивкой.
  
  
     Кайс со своими спутниками спустился на берег, вдыхая на ходу соленый запах воды
  
  
     и прислушиваясь к родному языку и жаргону. Западный порт был ему не особо приятен.
  
  
     Тьма торговцев, стражей, полицейских, воров и банд, — все в одном месте. Небесные
  
  
     Стены были за его спиной, они возвышались над городом, словно Молочные горы. Они
  
  
     проходили вдоль берега длинной дугой, и своим видом говорили, что просто так их
  
  
     не взять.
  
  
     Под водой был механический шлюз, который поднимался из воды и преграждал
  
  
     собой вход в столицу. Удобная вещь, многие даже не задумывались об этом. Причин
  
  
     поднимать шлюз не было. И слава Создателю. Никто не рисковал напасть на Небесные
  
  
     Стены, зная, что кроме высоты и толщины они были защищены магическим барьером, а какой ущерб от него — можно только догадаться. Но за последние столетия темные
  
  
     силы ни разу не подходили так близко к столице. Постепенно, тьмы в мире становилось
  
  
     все меньше, а сейчас и вовсе считают, что она перевилась и стала мифом, сказками для
  
  
     запугивания ребятни.
  
  
     Порт был весьма обычным — никаких чудес и фокусов, только толпа народу, которые
  
  
     вечно куда-то спешили, что-то покупали и кого-то провожали. К этому темпу жизни
  
  
     можно быстро привыкнуть, особенно когда сам вливаешься в него. В порт заходили
  
  
     фрегаты, шхуны, маленькие суда и механизированные лодки, привозившие разные
  
  
     товары или гостей столицы. Люди здесь точно такие же, как и другие жители разных
  
  
     стран. Ничего необычного в них не было.
  
  
     По идее, все народы одинаковы и отличают их только малые вещи. Разные
  
  
     национальности приносили в Империю свою культуру, обычаи, и сами оставались жить
  
  
     здесь. Неудивительно, если на одной улице можно встретить мизшета, хорошо
  
  
     общающийся с имперцем, или десландца встречавшейся с молодой мориссийкой.
  
  
     В Империи, не говоря о столице, это считалось обычным и нормальным делом. В своем
  
  
     развитии страна действительно считалась свободной в плане нравов и моральных устоев.
  
  
     Империя стала убежищем для многих людей, спасавшихся от какой-либо силы или
  
  
     от собственной власти. И все эти люди были благодарны имперскому титулу
  
  
     и признавали Империю своим домом, принимая присягу перед символичным огнем.
  
  
     Небольшая компания Кайса, пройдя переполненный людишками порт, остановилась
  
  
     возле железнодорожного вокзала. Войдя туда, Алекс, увидев перед собой паровоз, восхитительно вытаращил глаза, глядя на это чудо техники.
  
  
     — Никогда такого не видел! — восхищался он. Когда паровоз гуднул, он даже
  
  
     от неожиданности подпрыгнул. — Мы на этом поедем?!
  
  
     Механик посмотрел на него и перевел взгляд на Ганса:
  
  
     — Мы едем в квартал Огней. У меня там дом. Насчет счета за машину, я его вышлю
  
  
     потом. Или сочтемся как-нибудь иначе.
  
  
     — А как насчет моего предложения? — спросил Ганс.
  
  
     — Вода — не моя стихия. Я должен был родиться фодинцем, — улыбнулся
  
  
     Механик, — а не человеком. Но я не забыл про наш проект. В ближайшие дни займусь
  
  
     его чертежами.
  
  
     Никто не понимал, о чем толкуют эти двое, но напоследок Механик обратился
  
  
     к Алексу:
  
  
     — Парень, не хочешь вступить в команду адмирала?
  
  
     Тот даже чуть язык не проглотил от внезапного предложения. Еще недавно он был
  
  
     внуком охотника, простаком из глуши Свободных Земель, а теперь его зовут на флот, и не хоть куда, а к самому адмиралу, даже не задумываясь, насколько он может быть
  
  
     важен. Само слово адмирал уже звучит статно.
  
  
     Ганс рассмеялся и кивнул:
  
  
     — Хочешь? Это не шутка. Я серьезно.
  
  
     — Конечно, хочу, но… я мало что понимаю в этом, — бормотал парень, теряясь
  
  
     и не зная, что ответить. — Я только хорошо стреляю из лука, и… Я хороший следопыт.
  
  
     — Так мы ж не всегда в море, — рассмеялся адмирал, глядя, как парень краснеет. —
  
  
     Найдем тебе занятия для твоего таланта.
  
  
     Алекс ничего не сказал, неловко улыбнулся и направился следом за Механиком. Тот
  
  
     тащил какой-то саквояж, а рядом с ним крутился Коржик, мешая ему нести свой груз.
  
  
     Подойдя к вагону, Механик достал из внутреннего кармана куртки два билета.
  
  
     Контроллер, средних лет мужчина с седыми бакенбардами, пробил билеты и пожелал
  
  
     удачной поездки. Они зашли в вагон и уселись на свои места. Коржик до сих пор
  
  
     крутился рядом, и Алекс взял его к себе и посадил рядом на сиденье, заботливо
  
  
     поглаживая дворнягу, чтобы пес не летал по всему вагону как ужаленный в одно место.
  
  
     Поезд тронулся, и они уехали в квартал Огней. Провожали их Кайс, Ганс
  
  
     и недовольная Роксана. Алекс помахал им на прощание и надеялся, что они еще
  
  
     встретятся.
  
  
     — Ну, все?! — рычала чародейка на обоих мужчин. — Теперь можем двигаться
  
  
     дальше? Два сентиментальных балбеса!
  
  
     Они ничего не сказали, Ганс приобнял ее за талию, но Роксана только оттолкнулась
  
  
     от мужа и ее пальцы заметно наэлектризовались. Ганс отошел от нее подальше, остерегаясь того, что она не в настроении.
  
  
     Кайс не обращал на них внимания, не собираясь лезть в дела семейные. Он
  
  
     осматривал огромный стеклянный купол вокзала и толпу людей, следовавших
  
  
     на следующий поезд. Среди них была молодая женщина в приталенном платье бежевого
  
  
     цвета и в широкополой шляпе. За руку она вела маленького мальчика.
  
  
     Ловкач улыбнулся. Он был дома, в людном Прималоне — столице всей Империи
  
  
     Россигард.
  
  
     Теперь Кайса ждала встреча с Императрицей, спустя столько лет.
  
  
     В канализации бурлила настоящая дерьмовая жизнь. Всем своим запахом
  
  
     становилось понятно, что там, наверху, люди живут припеваючи, раз тут стоит такой
  
  
     скверный запашок. Это любимое местообитание бродяг, пьяниц, мелких бандитов, крыс
  
  
     и неких монстров. Последних местная власть старалась выводить постоянно, дабы
  
  
     чудища не лезли на поверхность. Некоторые жители считали, что монстры могут
  
  
     проникнуть к ним в дома по трубам через унитаз или ванну. Конечно, все это были
  
  
     мысли дураков или детей. Понять, появились чудища или нет, было легко, — как только
  
  
     появлялись мертвые, причем убитые страшной смертью от нечеловеческих усилий, сразу
  
  
     в канализацию запускали чистильщиков — отряд людей или полумагов, занимающихся
  
  
     истреблением монстров в округе. Работу свою они выполняли на «ура»: быстро, точно
  
  
     и без человеческих жертв. Почти без них.
  
  
     Барбара шла через мрачную улицу, понимая, насколько опасно ходить здесь вечером,
  
  
     но по ее действиям было очевидно, что она так и ищет неприятности на свою нежную
  
  
     часть тела.
  
  
     — Ну, здравствуй, белокурочка. — Из тени вышел уродливый небритый мужчина,
  
  
     с выпирающей челюстью и большим лбом. — Не ждала меня здесь увидеть?
  
  
     Увидев его, Барбара кинулась по ступеням вниз, к канализационной решетке,
  
  
     которая уже была открыта и, судя по затухающему костру, здесь уже побывал очередной
  
  
     бродяга. Мужчина догнал ее, хватанул за руки и прижал к стене.
  
  
     — Тварье. Решила, что все сойдет тебе с рук? Сама напросилась, сука, — бухтел
  
  
     мужчина, держа ее за руки с такой силой, что на том месте появились синяки. Его глаза
  
  
     находились у ее груди. Ростом он был невысокий, зато Барбара выделялась на его фоне —
  
  
     высокая и стройная как тростинка, да к тому же на ней были каблуки. — Поставлю тебя
  
  
     раком, отымею и брошу здесь подыхать. Таких наглых проституток я еще не видал.
  
  
     По тебе никто горевать не будет, шлюха.
  
  
     — По тебе тоже, урод. — Барбара ударила его ногой в пах. Ее красивые длинные ноги
  
  
     позволили достать до его полового органа. Из тесьмы, поддерживающий чулок, она
  
  
     достала небольшой метательный нож, и ударила им прямо в шею мужчины, попав
  
  
     в артерию. — Думал, раз шлюха, то не сумею постоять за себя и свою маму? Ошибаешься
  
  
     дружок. Кстати, мог и не устраивать спектакль, я и многие мои подружки знают, что
  
  
     господин Верг имеет о-очень маленький агрегат.
  
  
     Она прокрутила нож по часовой стрелке в его шее, затем толкнула тело Верга, служившего в полиции, в канализационные отходы, туда, где ему было самое место.
  
  
     Барбара подошла к решетке, руки ее, перепачканные в чужой крови, тряслись. В этот
  
  
     момент почувствовала горячее дыхание за своей спиной. Страх заполнил все ее тело, но она рискнула и повернулась, увидав перед собой красные голодные злые глаза. После
  
  
     женского крика раздался омерзительный вой, правда, его никто не слышал, кроме
  
  
     бродячих собак.
  
  
     Имперский дворец простирался на скале полуострова, окруженный водой и считался
  
  
     отдельным районом города. Высочайшее строение, красивый дворец, построенный
  
  
     на возвышенности скалы в годы основания столицы Империи. Скорее всего, это был
  
  
     некий замок своеобразной формы. Добраться до самого Имперского дворца можно было
  
  
     лишь через шлюз, подымающий, словно лифт, прямо в нужное место, поскольку, как
  
  
     сообщили Кайсу, в районе проводились ремонтные работы и был введен усиленный
  
  
     режим защиты. Ничего более важного ему не сообщили, что заставляло насторожиться.
  
  
     Кайс направлялся на механизированной лодке прямо к шлюзу, хоть был и поздний
  
  
     вечер, но все же письмо надо было передать непременно. К тому же, его дом находился
  
  
     в одном из корпусов дворца. Все важные политические фигуры имели право жить
  
  
     на территории дворца, но в самом дворце имели право жить очень приближенные чины,
  
  
     а на нижних этажах дворца проживала прислуга — дворцовые работники. Находилась
  
  
     разного рода аппаратура и склады. Во дворце находилась радиорубка, с которой
  
  
     доносились всевозможные новости по всему Прималону. Сейчас к дворцу прокладывался
  
  
     новый путь — строился фуникулер к одному из корпусов дворца, некогда пустеющему
  
  
     островку, где обстраивался музей Симплекс, но когда закончатся работы, не говорилось.
  
  
     — Как же вас давно не было здесь. Я уже стал скучать, — улыбался глядя на Кайса
  
  
     лодочник. — Что вас задержало?
  
  
     — Тиль, я же просил тебя, зови меня просто по имени. — Кайс знал привычки уже
  
  
     немного постаревшего лодочника.
  
  
     Сам Тиль не являлся лодочником, скорее он был неким «прислугой» у Кайса, хотя тот
  
  
     относился к нему совсем по-другому, нежели как со слугой. Кайс с Тилем были старыми
  
  
     друзьями и неважно, что Тиль был у него в огромном долгу — просто так он выражал дань
  
  
     за спасение его жизни.
  
  
     В свое время Тиль был придворным стражником Ее Высочества в соседнем
  
  
     государстве — Королевстве Десландии. Во время одного из путешествий Кайса в эту
  
  
     страну вместе с Императрицей, на королеву Роузмэри было совершено покушение.
  
  
     Из оставшихся в живых стражей остался только крепкий телом и духом Тиль. Вместе
  
  
     с Кайсом они устранили проблему, но один из убийц сбежал и стражник бросился
  
  
     за ним. Тот оказался полумагом, и в нелегком сражении Тиль было чуть «не отбросил
  
  
     копыта», если бы не подоспевший лорд-защитник Императрицы, сумевший остановить
  
  
     полумага и спасти жизнь стражу. Тиль был благодарен и решил, что отдаст должок перед
  
  
     лордом, если будет служить ему верой и правдой. Кайс считался прекрасным воином
  
  
     и хорошим человеком, поэтому Тиль выполнял любую просьбу своего друга.
  
  
     — Прости, Кайс. Пять лет тебя не было. Я уже и забыл, как к тебе обращаться.
  
  
     Всякое за это время могло произойти.
  
  
     Годы Тиля не щадили. За пять лет, к его лицу добавилось достаточно много морщин.
  
  
     Это притом, что ему было всего-то пятьдесят четыре года. Глаза его стали еще меньше
  
  
     и уже, чем были, волос сильно поседел, но кое-что в нем осталось неизменно — крепкое
  
  
     телосложение, заметная ямка на подбородке и присущая доброта.
  
  
     — В своем отношении к близким мне людям я не изменился. — Кайс вспомнил
  
  
     разговор с Роксаной, когда она нашла его.
  
  
     — Милорд Эмберский, мы почти подплыли к шлюзу.
  
  
     Милорд Кайс Эмберский. Лорд-защитник Императрицы.
  
  
     Что могло звучать хуже? Но Кайсу было все равно. Он никому не рассказывал о своей
  
  
     родословной. А эту фамильярную кличку, — Эмберский, он получил в первые дни
  
  
     знакомства с будущей властительницей Империи Россигард. Именно у широкой реки
  
  
     Эмбер и произошла их встреча…
  
  
     ***
  
  
  
     Дирижабль прилетел ровно в то время и к тому месту, куда изначально он должен был
  
  
     прилететь. Хоть и ветер был противоположен полету, но красная громадина долетела
  
  
     до конкретной точки. Лететь через армию Мизраха было не то что опасно, а просто
  
  
     неразумно. И это, к тому же, после государственного переворота, в котором обвинили
  
  
     имперцев. Имперский дирижабль прилетел с запада, хотя его появление ожидали с юга.
  
  
     Военный полигон третьей южной пехотной дивизии Имперской армии уже готовился
  
  
     к битве на реке Эмбер. Удар по Мизраху сильно отодвинет вражеские войска на юг
  
  
     и продвинет Имперскую армию вперед, освободив при этом часть своей захваченной
  
  
     территории.
  
  
     Ксенофилиант совершил великую глупость, напав на Империю Россигард в самый
  
  
     неподходящий момент. Искушенный властью и алчностью, что Империя куда больше его
  
  
     государства, царь пригласил в свой дворец провидицу, которая напророчила ему
  
  
     пролитую имперскую кровь и кардинальные изменения его страны в лучшую сторону.
  
  
     Но вот только покойный Ксенофилиант не знал, что провидица была обычной слепой
  
  
     шарлатанкой и то, что его молодая жена, Шанди, привела ее к нему. У царицы Шанди
  
  
     был особый дар внушения, поэтому сейчас наивный и мертвый царь потерял и голову
  
  
     и власть. На престоле восседала его самая хитрая из жен, успевшая пролить грязь
  
  
     на Империю.
  
  
     Приземлившись, из дирижабля вышли все слуги, часть воинов, оставшиеся
  
  
     у воздушного судна и не бывавшие во дворце, чародейка Роксана Авлицкая, лорд-
  
  
     капитан Ганс фон Бюррер, неизвестный парень с виду лет двадцати. Их встречали
  
  
     несколько солдат. Один из них, небольшой, худой, с длинным носом и жалобным
  
  
     взглядом подошел к ним, отдал честь, наклонив голову, и, прижав свой правый кулак
  
  
     к груди:
  
  
     — Капитан, вас желает видеть Император. Ежеминутно.
  
  
     — Лейтенант, доложи, что мы уже двигаемся.
  
  
     Ганс был немного взволнован тем, что переговоры прошли хуже некуда. То, что
  
  
     произошло с ними в Мизрахе, можно было назвать подставой. Они двинулись через весь
  
  
     полигон к особняку Императора, озираясь, как солдаты готовят оружие к бою,
  
  
     тренируются на манекенах и механических куклах, которые двигались с оружием в руках
  
  
     то в одну, то в другую сторону. Их шестеренки гремели, особенно когда по ним лупили,
  
  
     чем только можно. Куклы не ломались, ибо сделаны были из прочного сплава, но вот
  
  
     попадание по открытым местам механизма, таким как шея, бок и грудь, выбивали
  
  
     механизм.
  
  
     Полигон разместился в предместье небольшого города Визвязки. Небольшой
  
  
     военный городок, в котором находился имперский особняк. Любимое место
  
  
     препровождения Императора и его дочери в довоенное время. Судьба сложилась так, что
  
  
     теперь их любимый особняк находился в полсотни километрах от эпицентра бойни.
  
  
     Трехэтажный особняк, с красивыми белыми колоннами и чудесным садом вокруг,
  
  
     пустел, не дожидаясь гостей. Повсюду стояла охрана, с ожиданием нападения и подвоха.
  
  
     В главном зале располагался пол-карта, с выставленными на нем фигурами войск.
  
  
     Побеленные потолки и стены придали вид особняку внутри куда светлее, чем он был
  
  
     снаружи.
  
  
     В центре зала стоял высокий стройный мужчина. Легкая седина и нос с небольшой
  
  
     горбинкой придавали человеку важный вид. Хмурые брови и трехдневная щетина
  
  
     говорили о том, что дела у него идут не так хорошо, как хотелось бы.
  
  
     — Мне доложили, что вы напортачили во дворце царя. Это так? — Его серые глаза
  
  
     заострились на троице, вошедшей в главный зал. — Капитан, извольте объяснить?
  
  
     — Мой Император, — Ганс нагнул голову и приложил кулак к груди, — нас
  
  
     подставили. Во дворце была засада…
  
  
     — В стране произошла смена власти, — Роксана перебила его, — никто этого
  
  
     не ожидал. Одна из жен царя восстала против него самого и прибрала к своим рукам всю
  
  
     его власть.
  
  
     Император не ожидал услышать такое, слегка подняв свою бравую бровь
  
  
     от удивления. Но в остальном его черты лица остались неизменны. Он повернулся к ним
  
  
     спиной и подошел к большому столу, на котором стоял графин с коньяком. Император
  
  
     налил в бокал коньяка и немного пригубил его.
  
  
     — Мой Император, — продолжила Роксана, — царица была одним из генералов войск
  
  
     Ксенофилианта. И еще…
  
  
     Чародейка сделала паузу, но Император одобрительно посмотрел на нее.
  
  
     — Продолжай, Роксана, — мягко попросил ее Император.
  
  
     — Она воспользовалась помощью полудемонов.
  
  
     — Дьявол! — вскрикнул Император и бросил бокал в стену. Неожиданная и резкая
  
  
     реакция. — Сколько же этих тварей еще осталось?! Создатель, освети мой путь!
  
  
     Кайс не ожидал такой выходки от правителя, стоящий как пример спокойствия,
  
  
     строгости и серьезности. Проще говоря, он не понимал, что происходит.
  
  
     За всю свою жизнь Император Вячеслав Симплекс достаточно много воевал.
  
  
     Настолько много, что получил прозвище Святой Чистильщик.
  
  
     Первые пятьдесят лет Эпохи Конца были тяжелыми для человечества. Абсолютно
  
  
     весь мир был полон тварей, несущих зло. Но после Священной войны многие адские
  
  
     существа были отправлены назад в преисподнею. В большинстве случаев, их отправил
  
  
     в ад или уничтожал Филипп Великий. Филипп был при основании Прималона — города,
  
  
     ставший убежищем и обороной для многих людей. Плечом к плечу он помогал Иоанну
  
  
     и остальным строить Империю. Но не все об этом знали.
  
  
     Бесы, демоны, Архидемоны, Темные маги, чудища канули в лету.
  
  
     Конечно, где-то еще оставались твари, но там, где людей мало или где у общины нет
  
  
     своего государства и каждый сам за себя.
  
  
     Император подошел поближе к троице, обратив внимание на Кайса.
  
  
     — Кто это? — Император впервые видел юнца и заострил на нем свой тяжелый
  
  
     взгляд.
  
  
     — Я — Кайс, Мой Император, — он тоже наклонил голову и прижал правый кулак
  
  
     к груди, как до этого сделал Ганс.
  
  
     — Я — Император Вячеслав Симплекс. Двенадцатый из рода Симплекса, —
  
  
     улыбнулся ему правитель, произнося слова с такой гордостью, словно парень понятия
  
  
     не имел, кто перед ним стоит. После, Вячеслав обратился уже к парочке, будто
  
  
     не замечая Кайса. — Где вы его нашли?
  
  
     — На Арене. Был в рабстве у мизшет, — сказала Роксана, и стрельнула глазами
  
  
     в сторону Кайса.
  
  
     — Он отличный воин. — Улыбка Ганса не дала соврать. Хоть он и не умел шутить, но правда всегда была с ним.
  
  
     — Имперцы — истинные воины, — улыбнулся Император, услышав такое от капитана
  
  
     фон Бюррера. — Видно, метки ты не избежал.
  
  
     Шрам на лице. Говорят, шрамы украшают мужчин. Быть может, это так. Но на лице
  
  
     Кайса это было не украшение, а знак позора. Не все знали это. Мизшеты сразу поймут,
  
  
     раб он или нет. Шрам словно нарисовали, вырезав его идеально аккуратно и четко, как
  
  
     мазок на холсте.
  
  
     — Женщина во главе Мизраха и управляет полудемонами, — ехидно усмехнулся
  
  
     Император. — Можете расположиться здесь, в моем особняке. И ты тоже Кайс. Ганс, что у тебя с ногой?
  
  
     Ганс немного хромал, после попадания арбалетного болта в его ногу. Он не любил
  
  
     мизшетов, ранения и когда над ним смеются. Знатный род фон Бюрреров был лишен
  
  
     одного единственного чувства.
  
  
     Чувства юмора.
  
  
     То, что обычно лечит, в случае фон Бюрреров — калечит.
  
  
     — Боевое ранение, — ухмыльнулся Ганс. — Царапина.
  
  
     Император Вячеслав ничего не сказал, по его глазам и так было видно, что он
  
  
     гордится духом его людей.
  
  
     То, что многие не сломались после войны и плена, только говорило о том, что
  
  
     имперский дух закален. А Вячеслав Симплекс уважал традиции своего народа и был
  
  
     предан своему роду.
  
  
     По лестнице вниз со второго этажа спускалась девушка в голубом платье
  
  
     с открытыми маленькими острыми плечами. Ростом девушка была невысокая, глаза
  
  
     были немного узкими, но их цвет, синий как море, привлек внимание Кайса. Он не мог
  
  
     отвести от нее глаз, насколько она была прекрасна.
  
  
     — Отец, я вижу прибыли долгожданные гости. — Дочь Императора едва бросила
  
  
     взгляд на Кайса, но продолжила, уже более не озираясь на него. — Ганс! Милый друг, наконец-то вы вернулись. Я рада видеть вас!
  
  
     — И я рад, госпожа. — Он поцеловал ее руку.
  
  
     — И вас я тоже рада видеть, Роксана.
  
  
     Роксана в ответ пробубнила ей комплимент, но по ее глазам было видно, что она
  
  
     не жалует дочку правителя. К тому же она была в голубом.
  
  
     Ненавистные для Роксаны цвета: синий, голубой, фиолетовый.
  
  
     Властной женщине нравится властный цвет — красный. Цвет крови, страсти,
  
  
     жестокости, красоты, желания и, самое главное, власти.
  
  
     — Госпожа, — представил Кайса капитан. — Этот молодой человек с нами. Он помог
  
  
     нам сбежать от преследования.
  
  
     Ганс протолкнул парня вперед, поставив его прямо перед ней и тот при виде мило
  
  
     улыбающейся ему дочки Императора, растерялся, выронив только:
  
  
     — Очень приятно, госпожа.
  
  
     Он взял ее руку и… просто пожал, стараясь аккуратно обходиться с ней, как
  
  
     с хрупким цветком. Император при виде всей картины усмехался, а Кайс покраснел
  
  
     и дрожал, не зная, куда деться от стыда.
  
  
     «Какой я идиот, — думал про себя Кайс, — раз веду себя так. Надо было тоже
  
  
     поцеловать руку. …Ее изумительно нежную руку».
  
  
     Девушка рассмеялась и поправила темную челку на бок.
  
  
     Волос у нее был не такой длинный как у Роксаны. Они были собраны в пучок, лишь
  
  
     только длинная челка оставалась не убрана.
  
  
     — Очень приятно с вами познакомится. — Она смотрела на него своим нежным
  
  
     взглядом и мило улыбалась. — А как ваше имя?
  
  
     — Кайс. Просто Кайс, — проронил он.
  
  
     — Мое имя Берта Симплекс. Дочь величайшего Императора Вячеслава Симплекса.
  
  
     — Ну, все. Время знакомств подошло к концу. Нас ждут дела, — перебил их
  
  
     Император, озираясь на свою дочь. — Берта, милая. Не хочешь ли ты провести
  
  
     экскурсию для юноши? Мне кажется, ему будет интересно посмотреть особняк и сады.
  
  
     Пусть юноша не скромничает. Если хочешь есть, Кайс, то Берта отведет тебя
  
  
     в обеденный зал.
  
  
     — Благодарю, Мой Император, — в поклоне опустил голову Кайс, — но я не голоден.
  
  
     — Дитя мое, — обратился Вячеслав к дочери, — ты знаешь, что делать.
  
  
     — Конечно, отец. — Она наклонилась, немного приподняв платье по бокам, как
  
  
     требует этикет в высшем обществе, и вышла из зала вместе с Кайсом.
  
  
     — А мы с вами должны поговорить. — Вячеслав не хотел в присутствии дочери
  
  
     обсуждать государственные дела, которые шли не очень хорошо.
  
  
     — Почему в Империи все так заняты делами?
  
  
     — Война. От меня сейчас толку ноль. — Глаза Берты старались не выдавать интереса
  
  
     к Кайсу. — Мой отец — настоящий воин и правитель. Конечно, он немного жестковат
  
  
     для дипломата. Его место на поле боя и он сам этого не отрицает.
  
  
     В отличие от парня, ей удавалось скрыть свою симпатию к нему. Кайс не мог скрыть
  
  
     того, что будущая императрица понравилась ему сильнее всех тех девушек, которых он
  
  
     когда-либо встречал. Он не сводил с нее глаз. Возможно, это даже льстило девушке.
  
  
     — Сколько тебе? — Берта не стеснялась задавать «игривые» вопросы.
  
  
     — Двадцать, госпожа.
  
  
     — Мне тоже, — улыбнулась она ему. — Прошу, не называй меня так. Всегда ко мне
  
  
     обращались «госпожа». Я хочу, чтобы хоть кто-то не называл меня так и был со мной
  
  
     на равных. Мы все свободны, все одинаковы. Создатель сделал нас равными.
  
  
     — Но быть выше всех, кроме самого Создателя, предначертано только всем из рода
  
  
     Симплекса. Это ваша судьба.
  
  
     — Возможно, ты прав. Но, можно, хоть ты будешь со мной на одном уровне, —
  
  
     попросила Берта.
  
  
     Это немного смутило Кайса, но он улыбнулся, до сих пор не сводя с нее глаз, и кивком одобрил ее предложение.
  
  
     Они вдвоем гуляли по большому саду, в котором было много растительности разной
  
  
     породы. Сад напоминал заповедник или рай, где все было светло, пели птицы, журчала
  
  
     вода, и стоял чудесный аромат цветов. Их запах так бил в ноздри свежестью, что можно
  
  
     было потерять сознание.
  
  
     В саду находился родник, к которому парочка спустилась испить водицы. Вода была
  
  
     прохладной и невероятно чистой, вытекающая из чистых горных пород. Свежий живой
  
  
     вкус заставлял насладиться водой больше, чем лучшим вином. Кайс испил ее и утолил
  
  
     свою жажду. Берта подсела к нему поближе, чтобы сделать также как и он. Парень
  
  
     почувствовал запах, исходящий от нее, похожий на аромат розы. Он дурманил его, что
  
  
     даже сердце готово было выпрыгнуть из груди.
  
  
     Затем они направились к фонтану в виде львов, из пасти которых брызгали водяные
  
  
     струи, переплетаясь друг с другом и создавая красивый узор.
  
  
     — Кайс, можно у тебя спросить кое-что?
  
  
     — Да, — ответил Кайс девушке. Для него сегодня был чудесный день: в почете
  
  
     у имперцев, лично познакомился с Императором, а самое главное, с его дочерью.
  
  
     — Я слышала ваш разговор. Ты был рабом. Как ты попал в плен?
  
  
     Это было единственное, о чем Ловкач говорить не хотел. Но глядя в ее глаза, он все-
  
  
     таки решил излить душу.
  
  
     — Война — штука страшная. На предместье, где я жил, напали мизшеты. — Впервые
  
  
     за все это время Кайс отвел взгляд в сторону, затем поднял голову и посмотрел наверх, вдыхая свежий запах свободной земли. Теперь он смотрел на голубое небо и на плывущие
  
  
     по нему облака. — Город взяли. Почти всех убили на месте. Немногих выживших взяли
  
  
     в плен. Точнее, в рабство. Среди них был и я.
  
  
     Для имперцев пик унижения было рабство. Людей, чей дух сломили, заставляли
  
  
     делать адскую работу, да еще и за ломоть хлеба, в отвратных условиях. К животным
  
  
     относились куда лучше в Мизрахе, чем с рабами из самой Империи.
  
  
     Кайс рассказывал Берте обо всем, что произошло в его жизни за последние два года.
  
  
     Не нужно было слов. По ее глазам итак было ясно, что она искренне сочувствовала ему
  
  
     в его горе. Лишится всего, стать никем и выжить, не сломаться при этом.
  
  
     Берта внимательно слушала историю жизни Ловкача, удивляясь лишь тому, как он
  
  
     смог все это пережить. Для парня его возраста он прошел через жуткую боль и, судя
  
  
     по всему, ему нечего было терять. Человек, чьи действия могли быть безрассудными.
  
  
     — А ты хороший воин, раз тебя не убили, и ты победил на некой Арене, — улыбнулась
  
  
     Берта.
  
  
     — Владеть оружием меня научил отец. Он был мастером двуручного меча. Все его
  
  
     заслуга, наверное.
  
  
     Берта на минуту уставилась на фонтан. Кайс тоже стал смотреть на него, изредка
  
  
     поглядывая на девушку и улыбаясь. Они молча смотрели на переливающуюся воду
  
  
     и на узоры, создаваемые львами. Вдруг Берта взглянула на Кайса и спросила:
  
  
     — Не хочешь посмотреть на музей оружия?
  
  
     — У вас есть такой музей? — удивился Кайс.
  
  
     — Там хранятся оружия предков. Думаю, тебе будет интересно. Пойдем?
  
  
     Тот, улыбаясь, одобрительно кивнул головой.
  
  
     Стена, за которой находилась Имперская армия, уже выдержала три атаки мизшет, стрелявшие из катапульты с другого берега реки Эмбер. Три вмятины и только. Битва
  
  
     началась с дальних ударов и тут же затихла.
  
  
     — Эти придури даже атаковать толком не могут! — ухмылялся Вячеслав тому, как
  
  
     начали боевые действия мизшеты. — Примитивные орудия. Классика, но сейчас она им
  
  
     не поможет. Выдвигайте «рулетку».
  
  
     По рельсам, располагающиеся за стеной, двинулись здоровенные трехствольные
  
  
     пушки. Тяжелые орудия не могли тащить простые солдаты, поэтому они катились
  
  
     по рельсам на своих срезанных колесах.
  
  
     Первая такая пушка заехала на механизированный мостик, и тот поднялся прямо
  
  
     на верхушку стены, где находился Император, держащий в руке палку с раскаленной
  
  
     проволокой.
  
  
     — Я открываю веселье, — произнес он и зажег в щели пушки порох.
  
  
     Та с грохотом выстрелила, повернув другой ствол, готовясь к новому выстрелу.
  
  
     Вячеслав вновь поджег щель пушки.
  
  
     Выстрел.
  
  
     И еще выстрел. На этот раз последний.
  
  
     Отстрелявшись, «рулетка» опустилась вниз, перезаряжаться.
  
  
     Три выстрела из одной пушки за неполные десять секунд. Нужно ли было еще что-то
  
  
     говорить? Результат на глаза.
  
  
     Император посмотрел в подзорную трубу, убедившись, попали снаряды в цель
  
  
     или нет.
  
  
     Снаряды пушки уничтожили одну катапульту, штаб военачальников, в котором выжил
  
  
     только один, выбежавший сразу, после того, как катапульту уничтожили, и десяток
  
  
     солдат.
  
  
     Пушка-рулетка была предназначена не для точной стрельбы, а для захвата или
  
  
     обороны стен. Она била не в цель, ее снаряды разлетались по разным частям. Но этого
  
  
     хватило, чтобы ошеломить вражеских солдат.
  
  
     Мизрахские бойцы, опомнившись, стали палить из катапульт. Но их силы не хватало,
  
  
     чтобы конкретно навредить стене. Камни либо не долетали, либо бились о стену, не перелетев за нее. Да и дыру в стене они не могли сделать — толщина была большая, катапульта их не брала.
  
  
     — Готовьсь! — вскрикнул Император, и десяток рулеток уже стояли на своих
  
  
     позициях. — Огонь!
  
  
     Словно гром разнесся в небесах. Для мизшет ад настал в эту же минуту. Десяток ярд
  
  
     моментально сносили всех, рушили катапульты, разбивали запущенные камни в воздухе.
  
  
     Для Мизраха это был проигрыш.
  
  
     — Будут знать, собаки!
  
  
     — Мой Император, разведка сообщила, что Мизрахская колонна магов идет
  
  
     напролом.
  
  
     — Сколько их, Ульманас? — спросил Вячеслав.
  
  
     — Было около пятидесяти. Сейчас тридцать с небольшим, — ответил лорд-защитник
  
  
     Императора.
  
  
     Ульманас Витман был личным лордом-защитником Вячеслава Симплекса. Ниже
  
  
     на полголовы Императора, в нем текла настоящая воинская кровь. Человек, который
  
  
     не только защищал правителя и бесспорно выполнял все его приказы, был другом
  
  
     Вячеслава, пускай их отношения и несли официальный характер. Витман был старше
  
  
     Императора на несколько лет — это очевидно, посмотрев на них со стороны.
  
  
     Придворные чиновники находили лишь две причины, почему Витман стал лордом-
  
  
     защитником: Ульманас был жесток и оставлял за собой кровавый след своих жертв, и еще одна причина — полумаг. Господин Витман был полумагом. Вячеслав, бесспорно,
  
  
     мог защититься от любой атаки, кроме магической. Поэтому Ульманас и был его личным
  
  
     щитом. Полумаги куда лучшие воины, чем маги.
  
  
     — Куда ж делись остальные? — поинтересовался Император с ироничной улыбкой
  
  
     на лице.
  
  
     — Не дожили. — Улыбка у Ульманаса была не из приятных. Большой лоб выпирал из-
  
  
     под лысеющей головы. На ней находился лишь небольшой участок с кудрявыми седыми
  
  
     волосами. — И эти тоже не доживут.
  
  
     — Не удивлен, — ухмыльнулся Император и посмотрел в подзорную трубу. На другом
  
  
     берегу человек тридцать в темно-зеленых рясах двигались к реке. Несколько движений
  
  
     руками и над рекой засиял голубоватый свет, превращающий часть реки в огромный
  
  
     ледяной мост, напоминающий плотину. — Вот же псы! Придется идти на них лбом.
  
  
     Сарахуру совсем страх потеряли. Их итак там немного. Мизрах впитал в себя
  
  
     демоническую кровь. Дадим им отпор. Ульманас, готовь мои доспехи.
  
  
     — Но Мой Император, вам не нужно идти в бой. Вы можете остаться у стены или
  
  
     вернуться в особняк. У нас есть солдаты для…
  
  
     — Готовь, — негромко повторил Вячеслав. — Ты со мной или здесь подождешь
  
  
     за чашкой чая?
  
  
     Ульманас, улыбнувшись, двинулся прочь, готовиться к сражению.
  
  
     На стене висели разного рода оружия. То были арбалеты, старые ружья, мечи, кинжалы, булавы прошедшего времени. Было даже то оружие, которое использовалось
  
  
     до Эпохи Конца. Оружие того времени стало прототипом современных военных
  
  
     изобретений. Хотя из того времени оружий было не больше десяти видов.
  
  
     С людьми в Эпоху Конца пришли и новые знания. Вот почему к двухсотым годам
  
  
     прогресс пошел кардинально вверх.
  
  
     Внимание Кайса привлек двуручный меч, рукоять обтянута кожей, гарда напоминала
  
  
     своим видом крест, а на навершие эфеса виднелся символ в виде креста.
  
  
     Кайс понимал, что меч не из его времени. Такая сталь, закаленная в боях, пролившая
  
  
     немало крови. Клинок отлично сохранился.
  
  
     — Что обозначает крест? — спросил Кайс.
  
  
     — Не знаю. Никто не знает. Наши предки уничтожили всю информацию о прошлом
  
  
     мире.
  
  
     Сейчас
  
  
     трудно
  
  
     что-то
  
  
     восстановить.
  
  
     Ученые,
  
  
     чародеи,
  
  
     историки,
  
  
     путешественники. Люди поработали на славу. — Берте это было так же любопытно, как
  
  
     и Кайсу. — Интересно, что они скрывали, раз уничтожили прошлое? А что произошло
  
  
     тогда? Никто не знает. Да и многим это не интересно.
  
  
     Она прикоснулась своей небольшой ладонью до меча, испытывая наслаждение
  
  
     от того, что это было прикосновение к той цивилизации.
  
  
     — Можешь взять и опробовать, — улыбнулась Берта, предлагая Кайсу взять
  
  
     в руки меч.
  
  
     — Спасибо. — Он снял со стены меч. Двуручный меч оказался тяжелым. Достаточно
  
  
     тяжелым, чтобы замахнутся над головой и не упасть назад. Он вспомнил уроки отца.
  
  
     Нужно сохранять баланс, сконцентрировать вес и силу. Кайс сделал пару пируэтов, фехтуя с невидимым противником. — Замечательный меч.
  
  
     На это Берта только улыбнулась. Ей было интересно наблюдать за ловким парнем
  
  
     со здоровым тяжелым мечом в руках.
  
  
     — Ты прям ловкач, — улыбалась она ему, глядя, как Кайс улыбается ей.
  
  
     — Не поверишь, но ты права.
  
  
     — Чему именно? — удивилась девушка.
  
  
     — Насчет ловкача. В Мизрахе, когда я был в рабстве, я пытался сбежать. Ночью. Убил
  
  
     двух стражей. Поймал меня один маг, с помощью колдовства. Меня хотели казнить, но потом решили продать на Арену. Мне после этого дали прозвище — Г’эль’Мориовак.
  
  
     — Что это означает? — поинтересовалась Берта.
  
  
     — На языке пустынь это означает… «ловкач».
  
  
     — То есть ты, Ловкач? — хихикнула девушка.
  
  
     — Ну да, — рассмеялся Кайс. — Глупо. Не правда ли?
  
  
     — Кайс. Ловкач. Тебе идет. Немного ветрено, но зато правдиво. Судя по тому как ты
  
  
     управляешься с мечом, ты принес много проблем мизшетам.
  
  
     — Несколько убитых — мелочь.
  
  
     — Какого это, — остановилась она, но затем продолжила: — убить человека.
  
  
     — Я сам не понял. Когда на нас напали, я защищался. Словно на фехтовании. Только
  
  
     после победы враг не встал. Меня волновало одно — защитить маму. А после того, как ее
  
  
     убили, — видно было, что Кайс не хочет об этом говорить, — мной уже двигала кровная
  
  
     месть. Я не задумывался, что отнял чью-то жизнь. Меня волнует жизнь близких мне
  
  
     людей.
  
  
     — Извини, зря я спросила.
  
  
     — Ничего. Мелочь, — опустил он глаза.
  
  
     На рукояти он вдруг внезапно заметил букву «N». Кайс попросил у Берты разрешения
  
  
     осмотреть меч и ножик для скрывания конвертов, надрезая им кожу. Развязав ткань
  
  
     на рукояти, он увидел выгравированную фразу: «Non Nobis, Domine, Non Nobis, Sed tuo
  
  
     Nomini da Gloriam».
  
  
     — Что это означает? — спросил Кайс у дочери Императора.
  
  
     — Я не знаю. Это какой-то древний язык, — в недоумении ответила она.
  
  
     — Мой Император, вы точно хотите вступить в бой? — Ганс даже не ожидал такого
  
  
     поворота событий. — Там в ход пошли маги.
  
  
     — Если уж разведчики с господином Витманом уничтожили двадцать магов, то, что
  
  
     будет, если на них выступит армия?
  
  
     — Но Ульманас не сказал вам, что вернулся только он и еще один разведчик? —
  
  
     вмешалась Роксана. — Тут пахнет жаренным. Сарахуру итак мало в Мизрахе, а тут их
  
  
     сразу пятьдесят выпускают. У них каждый маг на счету. Теперь же они ими
  
  
     разбрасываются как мы словами.
  
  
     — Я услышал тебя, Роксана, — ответил ей Вячеслав. — У Мизраха теперь новый
  
  
     покровитель. Куда сильнее, раз ты говоришь, что на вас напали полудемоны. Ересь
  
  
     заполонила их страну.
  
  
     — Считаете, что царица — не просто человек?
  
  
     — Да, Роксана, — с полной серьезностью ответил Император, — я так считаю.
  
  
     В наше время, насколько мы с вами знаем, связать душу человека с демоном куда
  
  
     сложнее, чем раньше. Те суровые времена прошли. С исчезновением Архидемонов
  
  
     утратились и знания. Если вспомнить историю, то бесов почти всех истребили…
  
  
     — Да, но только почему же вы лично сражались с частями Армии Тьмы?
  
  
     — Не перебивай меня, чародейка, — грубым и жестким тоном укоротил ее
  
  
     Император Симплекс. — Я не отрицаю, что демоны еще остались, но это жалкая
  
  
     крупица по сравнению с тем, что было двести лет назад. Они действуют как варвары, разбойники. У них нет ни тактики, ни предводителя. И перевелись те дьявольски твари,
  
  
     способные завладеть душой и телом человека. Демоны в этом мире — материальные, живые и убиваемые существа. Вонзи в него лезвие, и он умрет. Не так страшен черт, когда он стал смертным. Я считаю, что царица Мизраха самая настоящая ведьма, а ее
  
  
     полудемоны — эксперимент. Обычные мутанты, смесь темной силы с силой полумагов.
  
  
     Об этом Роксана и не задумывалась, но Вячеслав был убедителен настолько, что она
  
  
     сама признала правоту его слов. Все объяснялось. Святой Чистильщик не зря создал
  
  
     такой орган, как инквизиция. Вячеслав стал самым первым аббатом.
  
  
     Но приближение битвы отбросило чародейку от всех остальных мыслей. Владыка уже
  
  
     был одет в свои боевые доспехи, в которых прошел не один бой.
  
  
     Нагрудник у Императора был сделан в готическом стиле с тонкой гравировкой,
  
  
     в виде символа Империи — полыхающий огонь. Черный нагрудник позволял обратить
  
  
     внимание не только на несомненную художественную ценность этого элемента
  
  
     доспешного облачения, но и на уникальные свойства симбиоза красоты и прочности.
  
  
     Под нагрудником находилась кольчуга.
  
  
     Самое интересное в том, что у Императора не было шлема или какого-то другого
  
  
     головного убора. Он не верил, что «железное ведро» как-то защитит его в бою.
  
  
     На его руках были надеты доспешьи перчатки, чьи края многочисленных пальцевых
  
  
     пластин ажурно вырезаны, что делало их визуально воздушными, словно тонкое кружево,
  
  
     по краям длинных заостренных манжет разгорался огонь.
  
  
     На его плечах держался темно-красный плащ, да и вся остальная одежда Вячеслава
  
  
     Симплекса была в черных и красных тонах.
  
  
     На поясе в ножнах Императора висел его знаменитый меч Аз. С ним он прошел через
  
  
     адский огонь и мертвый лед. Много побед принес этот клинок, много крови пролил он
  
  
     на сожженную почву. Император владел мечом превосходно, считался одним из лучших
  
  
     фехтовальщиков, а владение этим холодным оружием делало его беспощадным
  
  
     и неуправляемым в сражении.
  
  
     То было оружие настоящего мастера — фигурный клинок меча был изогнут таким
  
  
     образом, что визуально он мог выгнуться в другую сторону или стать полностью прямым.
  
  
     Рукоять меча была украшена образами медведя и волка.
  
  
     Щит был украшен гербом Империи — огнем. Символика огня была выгравирована
  
  
     из золота, а сам щит — бронзовый, окрашенный в красный цвет.
  
  
     — Вы со мной не пойдете.
  
  
     Роксана хотела сказать, что они и не собирались, но вместо этого сказала только
  
  
     одно:
  
  
     — Во имя победы. Во имя Императора…
  
  
     — Во имя Создателя, — закончил Вячеслав, наклонился на одно колено и начал
  
  
     читать молитву. Так поступили и остальные.
  
  
     К тому времени Ульманас Витман уже был готов к бою. На нем был такой же красный
  
  
     плащ, как и у Императора. Но из оружия у него были сабля и два пороховых пистолета.
  
  
     Лорд-защитник был готов к охране своего Императора.
  
  
     — Выступаем! — скомандовал Император.
  
  
     Ворота города открылись, и оттуда выступила третья южная пехотная дивизия
  
  
     Имерской армии во главе с самим Императором Вячеславом Симплексом. Войсками
  
  
     командовал генерал Олесь Старков. Судя по его виду, недовольному и взволнованному, он не очень-то и хотел идти в бой. Ему было уже за семьдесят. Густые седые бакенбарды
  
  
     закрывали все его лицо. Лысая голова была прикрыта шлемом с символом Империи.
  
  
     Холодный ветер дул с того берега, где стояли колдуны. Лед был толстый, настолько
  
  
     толстый, что казалось, будто он доходит до самого дна. Большая часть реки была
  
  
     заморожена. Течение не могло сдвинуть ледяную плотину, но вода не накапливалась —
  
  
     ее сдерживала магия мизшет.
  
  
     Сарахуру ступили на лед, сдерживая ряды. Двое других остались на берегу, продолжая
  
  
     сдерживать реку колдовством.
  
  
     Зеленые рясы магов были обмотаны фиолетовым поясом, что говорило об их уровне.
  
  
     Фиолетовые пояса — самые сильные маги Мизраха.
  
  
     На поясах мизшет висели ножны с кривыми кинжалами. Рукоятка кинжалов была
  
  
     украшена драгоценными камнями. У каждого сарахуру был свой собственный кинжал
  
  
     с магическими талисманами. У любого мага был свой камень, который давал ему силы.
  
  
     Но не все считались с этими старообрядческими ритуалами, связывающую магическую
  
  
     силу с драгоценностью.
  
  
     Начался огонь. Имперские солдаты стреляли из новеньких винчестеров,
  
  
     поступивших в армию совсем недавно. Мощные ружья с удобной перезарядкой и короче
  
  
     предыдущего стрелкового оружия. Кто-то из солдат пользовался классическим оружием:
  
  
     арбалеты, длинные луки, стреляющие на дальнюю дистанцию. Но их всех ждало
  
  
     разочарование. Все их выстрелы произвелись впустую — магический щит сарахуру не дал
  
  
     причинить никому вреда.
  
  
     — Дела плохи.
  
  
     — Мой Император, выставить в первую шеренгу магов? — Олесь не особо жаловал
  
  
     магов, и ему не жалко было выпустить их как простых солдат.
  
  
     — Сдурел, генерал?! Их итак мало. Забыл, что мы не пользуемся силами чародеев
  
  
     в бою. Они не солдаты. Орден магов не любит, когда их используют как орудие. —
  
  
     Император был настойчив. Он собирался сам сражаться с ересью. Именно это он и делал
  
  
     всю свою жизнь. — Эти трусы и еретики должны отведать нашей стали. Вступаем в бой.
  
  
     В первую шеренгу выставить полумагов.
  
  
     Генерал Старков, кряхтя, приказал выдвинуть в первую шеренгу полумагов. У них
  
  
     не было никаких отличий от простых солдат, кроме одной — нашивка на плече в виде
  
  
     половинки сердца.
  
  
     Первая шеренга двинулась в бой. За ней двинулась вторая, где был Император и его
  
  
     лорд-защитник.
  
  
     Загремело так, словно небо захватила стая туч. Крики, вспышки, кровь, магия. Сияли
  
  
     вспышки колдовства, напоминающие разноцветные огни, словно это был фейверк.
  
  
     Только эти огни дарили смерть.
  
  
     Вячеслав Святой Чистильщик бежал на магов, прикрываясь своим щитом. Нити
  
  
     магии, выпускаемые из пальцев сарахуру, врезались в щит и исчезали. Император сделал
  
  
     пару шагов к одному из магов и пронзил его живот насквозь. Сделав еще пару шагов
  
  
     к другому магу, Император сбил его щитом, затем пригвоздил лежачего мечом ко льду.
  
  
     Слой льда был толстенным, и мост продолжал держаться и дальше, подпитываемый
  
  
     магией.
  
  
     Сзади к Вячеславу подкрался третий сарахуру, но с его плеч резко слетела голова.
  
  
     Император повернулся и увидел перед собой Ульманаса с окровавленной саблей.
  
  
     — Ловко ты его, Ульманас.
  
  
     — Стараюсь, Мой Император. — Господин Витман стрельнул в его сторону недобрый
  
  
     взгляд. — Сзади!
  
  
     Вячеслав повернулся и прикрылся от удара гигантского магического зеленого кулака
  
  
     своим щитом. Кулак откинул его на метров пять назад. От такой силы удара рука
  
  
     Императора должна была просто напросто сломаться, но Святой Чистильщик был
  
  
     не из робкого десятка, и с каждым новым сражением его тело укреплялось и закалялось.
  
  
     Он даже не испытывал чувства боли.
  
  
     — Вот сукин сын, — выругался он, пытаясь встать. Вячеслав увидел, что маг, ударивший по нему магией, остался один из выживших сарахуру. Все остальные его
  
  
     братья украшали своими телами ледяную плотину. Их кровь впитал лед, созданный
  
  
     своими хозяевами. — Не убивать! Взять живым.
  
  
     Но сарахуру не хотел даваться живым. Он оградился ото всех ледяным вихрем и один
  
  
     из полумагов выбил его из ограды ударом молнии.
  
  
     Судя по реакции солдата, это заклинание забрало у него достаточно сил. Еле
  
  
     выжившего пленника, чья одежда дымилась, а лицо обгорело, связали, а парню-
  
  
     полумагу, державшийся за голову, помогли его товарищи, придерживающие его.
  
  
     — Это ловушка! — Ульманас увидел, как двое магов в зеленых рясах стали читать
  
  
     совсем иное заклятие на той стороне берега. — Они решили утопить нас.
  
  
     — Господин Витман, думаете, я это не предвидел? — добродушно усмехнулся
  
  
     Вячеслав.
  
  
     Сарахуру не понимали, почему лед еще держался. Вячеслав просто усмехался их
  
  
     поступку и глупому плану. Их действия были слишком предсказуемы.
  
  
     На берегу, откуда пришли имперцы, стояли три мага, державшие мост своим
  
  
     заклинанием. Маги Ордена не собирались отпускать свои магические плетения.
  
  
     Роксана — третья, кто помогала держать мост. Она чертила невидимые узоры руками, затем подняв их над собой, направила в сторону противоположного берега. Губы ее
  
  
     не переставали шевелиться, читая заклинание. Над тем берегом повисла огромная туча,
  
  
     которая изрыгнула несколько молний.
  
  
     Две молнии поразили оставшихся в живых сарахуру. Остальные били по мизшетам, находившиеся рядом с берегом.
  
  
     — Вот теперь отступаем к берегу, — приказал Император
  
  
     Раздался громкий рык из-за стены. Затем еще один. И еще.
  
  
     — Ты слышал это?
  
  
     — Да. — Кайс стал обматывать и скреплять кожу на рукояти меча, услышав рык, раздирающий душу. — Интуиция подсказывает мне, что это орт.
  
  
     Берта с испугом посмотрела на него. Она не понимала, о ком говорит Кайс, но судя
  
  
     по его интонации, это ей явно не понравилось.
  
  
     Тут же девушка бросилась по спиралевидной лестнице наверх, из потайной комнаты
  
  
     в кабинет особняка. Кайсу поведение юной красавицы показалось странным, поэтому
  
  
     как верный песик он побежал за ней, прихватив с собой двуручный меч. Ловкач
  
  
     догадывался, в чем дело, но не верил в это.
  
  
     Когда он выбежал, в особняке уже шастали мизшеты. Несколько стражей было убито.
  
  
     Кайс растерялся. Берта могла попасться им, и это волновало его больше всего. Вот
  
  
     только что он бежал следом за дочерью Императора, а теперь ее и след простыл. Он
  
  
     не знал, куда побежала синеглазая девушка. Может быть, она просто спряталась, как
  
  
     подобает делать в таких случаях.
  
  
     Один из мизшет заметил Ловкача и бросился на него с кривым мечом. Кайс принял
  
  
     боевую стойку с двуручным мечом и словно вихрь крутанулся, пробив блок врага. Тот
  
  
     от удара едва не выронил клинок. Не успел мизшет отойти от атаки, как сверху на него
  
  
     упала тяжелая сталь меча, перерубив ключицу и правую грудную клетку. Клинок впитал
  
  
     кровь и вновь пролил ее, когда в кабинет забежал еще один мизшет. Но на этот раз Кайс
  
  
     оборонялся.
  
  
     Пируэтом он ушел от двух колющих ударов. Блокировал режущий удар в лицо, держав
  
  
     рукоять в одной руке, а острие, — в другой. Ударом ноги оттолкнул соперника от себя
  
  
     на приличное расстояние и выкинул руку с мечом прямо в открытую часть тела
  
  
     мизшета — в низ живота. Враг скривился и пропустил смертельный удар в солнечное
  
  
     сплетение. Меч пробил мизшета насквозь, и Кайс, оперевшись ногой о тело мертвого
  
  
     солдата, вытащил лезвие меча из убитого.
  
  
     Кайс помчался к лестнице, ведущей в покои Берты. Возможно, девушка укрылась
  
  
     в своей комнате, коли женских криков он не слышал, значит, ее не нашли. На втором
  
  
     этаже его ждал мизшет, перезаряжающий свой арбалет. Несколькими легкими
  
  
     прыжками Ловкач оказался рядом с арбалетчиком. Держа одной рукой рукоять, а другой
  
  
     лезвие, Кайс проткнул его, ударив мечом сверху, словно копьем, и вдавливая тяжелую
  
  
     сталь все глубже, смотрел в карие глаза молодого южанина.
  
  
     Мизшет даже не понял, что произошло. В его глазах Кайс увидел страх,
  
  
     и наворачивавшиеся слезы; изо рта текла и пенилась кровь, смешанная со слюнями.
  
  
     — Тил’маэмед ол’эд хас[1], — произнес Кайс умирающему мизшету.
  
  
     Стеклянный взгляд продолжал смотреть на Кайса даже после смерти. Мизшет был
  
  
     не старше его самого, от чего Кайсу впервые стало не по себе. Это первая смерть
  
  
     мизшета, из-за которой он испытал в своей душе какое-то колебание, словно он не хотел
  
  
     причинить ему вреда, не хотел видеть, как вытекает кровь из его бездыханного тела.
  
  
     Но руки и ноги сами сделали свою работу.
  
  
     Ловкач опустился на колени и закрыл глаза покойного. Теперь он понял, какого это
  
  
     убить человека. Только сейчас он испытал тошнотворное ощущение, дрожь в руках
  
  
     и дезориентацию. В мертвом мизшете он видел себя самого и проклинал за то, что ему
  
  
     пришлось это сделать — отнять жизнь.
  
  
     Пришлось?
  
  
     Нет, ведь были и другие пути. Можно было его ранить, обезоружить, вырубить.
  
  
     Но смерть стояла за спиной Кайса с распахнутыми черными крыльями, а глаза горели
  
  
     ненавистью, ослепляющая его и не дававшая ему права выбирать: жизнь или смерть.
  
  
     Только смерть.
  
  
     В одной из комнат открылась дверь. Оттуда вышла Берта, но на ней уже не было
  
  
     платья и ее темные волосы были распущены. Краем глаза Кайс заметил ее, поднялся
  
  
     с опорой на меч и уголки его губ поднялись.
  
  
     Она стояла перед Кайсом в сапогах и, по виду, в мужских кожаных брюках. Черная
  
  
     рубашка сидела на ее теле так, что Ловкач не мог свести с нее глаз. За ее спиной был
  
  
     колчан со стрелами красного оперения. У нее был изящный лук ручной работы
  
  
     с серебристой тетивой.
  
  
     Глаза ее уже не были синими. Они были белыми с одними лишь только черными
  
  
     крошечными точками — зрачками.
  
  
     — Кто ты? — нахмурился Кайс и крепко сжал рукоять меча двумя руками.
  
  
     — Нет. Не подумай, Кайс. — Берта вскинула руки вперед и прижала свои пальцы
  
  
     к глазам. Она убрала свои тонкие пальчики, и Кайс вновь увидел перед собой ее синие
  
  
     прекрасные глаза. — Это магические линзы. Такие предметы создаются для тех, кто
  
  
     не владеет магией.
  
  
     Кайс расслабился и положил меч себе на правое плечо. Присутствие Берты
  
  
     успокаивало его, с ней он забывал обо всех бедах, чувствовал себя в безопасности.
  
  
     — Они уже в особняке.
  
  
     — Я вижу. — Берта безразлично посмотрела на мертвого мизшета. — Они атакуют нас
  
  
     сзади. Но как они туда пробрались? Отцу угрожает опасность!
  
  
     — Я не позволю тебе идти туда! Там слишком опасно. Лучше останьтесь здесь, госпожа.
  
  
     — Нет! Я пойду туда. И ты мне не запретишь! — выкрикнула Берта на парня.
  
  
     — Как скажешь, Берта. Я с тобой. Не прощу себя, если с тобой что-то случится.
  
  
     Берта улыбнулась. Мило. И искренне. Затем подошла к Кайсу и крепко обняла его.
  
  
     Он, не ожидая такого, опустил меч и облокотил его об стену. Его рука плавно опустилась
  
  
     ей на голову. Ее волосы были словно шелк: мягкие и приятные. Он вновь вдохнул ее
  
  
     аромат. Этот запах наполнял его грудь, вдохновляя на подвиги.
  
  
     — Спасибо, Кайс, — улыбнулась она, глядя ему в глаза. — Мне очень приятно, что ты
  
  
     единственный со мной честен и искренен.
  
  
     Они выбежали из особняка, где в саду уже была резня. Имперцы просто так
  
  
     не сдавались даже тогда, когда их застали врасплох. Стражи отбивались шпагами
  
  
     и отстреливались из арбалетов и винчестеров.
  
  
     — Нам не нужно ввязываться в эту битву. Нам надо успеть к берегу реки, — сказал
  
  
     Кайс. — Берта. Какая у тебя дальность стрельбы?
  
  
     — С этим луком до трехсот метров.
  
  
     — Ого! А как у тебя с точностью?
  
  
     На этот вопрос Берта лишь ехидно усмехнулась, ответив только одно: «Увидишь».
  
  
     Кайс сказал ей держаться на расстоянии и придерживаться деревьев. Прикрытие ему
  
  
     не помешает. Особенно, когда он пойдет в лоб. Да еще он не хотел, чтобы она держалась
  
  
     рядом с ним в опасный момент. А моменты будут.
  
  
     Кайс знал, что произойдет.
  
  
     Выйти из-за стен и потерять их. Именно это и случилось.
  
  
     Полигон Имперской армии был атакован сзади мизшетами. Велись кровавые бои
  
  
     у стен города, пока еще принадлежащие Империи Россигард.
  
  
     Император Вячеслав Симплекс выдвинулся в первые ряды и безжалостно рубил
  
  
     врагов, ругаясь и проклиная трусливых еретиков.
  
  
     Вячеслав уважал честные поединки. Но когда тебе бьют в спину, это означало только
  
  
     одно — гнев владыки тебе обеспечен.
  
  
     Святой Чистильщик сбивал с ног своим щитом, одним ударом отрубал головы,
  
  
     яростно истреблял вражину, словно тараканов. Трава принимала на себя груз мертвых
  
  
     тел, земля впитывала их кровь. И вот казалось, что больше крови не будет. Но она
  
  
     продолжала течь.
  
  
     Четыре здоровых чудовища двигались в сторону Императора, убивая на своем пути
  
  
     что имперцев, что мизшет. Твари были метра три в высоту и напоминали огромных
  
  
     двуглавых волков.
  
  
     На их спинах восседали всадники в жилетах из кожи быков. Лысые головы,
  
  
     украшенные татуировками в виде кинжала, наводили панику на солдат.
  
  
     Кинжал покрывал затылок людей, которые не хотели выдавать свои лица и тайны.
  
  
     Глаза их были темно-карие, узкие. Нижнюю часть лица покрывал красный платок. Люди
  
  
     не особо походили на жителей Мизраха. Хотя они проживали на востоке страны.
  
  
     Узкоглазые всадники не были смуглыми мизшетами. Видимо поэтому им неважно
  
  
     было, кто мрет под лапами их зверушек. Беспощадные и хладнокровные создания.
  
  
     — Хелснийцы, твою ж кобылу! — Император понял, кто восседает на двуглавых
  
  
     волках. Ему это совсем не понравилось. — Ульманас, магический щит. Немедля!
  
  
     — Много сил потребуется, чтобы сдерживать этих тварей.
  
  
     — Не меня защищай. Солдат, — крикнул ему Вячеслав и помчался в сторону одного
  
  
     из всадников.
  
  
     Хелснийцы — наемники, проживающие на востоке Мизраха. Только там водятся их
  
  
     гигантские волки, — орты, чей вой они и слышали до этого.
  
  
     Святой Чистильщик на своем пути резал и кромсал мизшет. Хелсниец на орте мчался
  
  
     ему навстречу через огонь и трупы.
  
  
     Орт попытался схватить пастью Императора правой головой, но Император
  
  
     перекатился на бок, перерезая сухожилия на передних лапах твари. Затем колющим
  
  
     ударом пробил левую шею орта, блокировал удар саблей всадника своим щитом
  
  
     и в пируэте ушел от укуса оставшейся головы, нанеся порез по правому глазу двуглавого
  
  
     волка.
  
  
     Вячеслав вскочил на упавшего своим брюхом, скулящего от боли, орта, пробил мечом
  
  
     черепную коробку головы, и вступил в схватку с хелснийцем. Наемник был вооружен
  
  
     длинной саблей. Но опыта у Святого Чистильщика было поболе, чем у простого убийцы.
  
  
     Вячеслав укрылся щитом, ударил ногой в живот хелснийца. Тот кувырком свалился
  
  
     с мертвого питомца, поднял голову и тут же ее лишился.
  
  
     К Святому Чистильщику приближались еще двое всадников на ортах. На этот раз
  
  
     не все так будет легко. Его окружили две твари. Вот-вот и орты бросятся на Императора, но атаки с их стороны не наступило.
  
  
     Хелснийцу, окружившего Императора справа, глотку пробила стрела с красным
  
  
     оперением. Вячеслав видел, как в мизшет влетали стрелы, уж больно знакомые его глазу.
  
  
     Наемника слева перерубил длинным двуручным мечом паренек, до боли знакомый
  
  
     Императору
  
  
     с
  
  
     недавних
  
  
     времен.
  
  
     Юнец
  
  
     по
  
  
     имени
  
  
     Кайс.
  
  
     Парень
  
  
     решил
  
  
     не останавливаться и пробил орту правую голову этим же мечом, а саблей, вытащившую
  
  
     из ножен наемника, стал рубить шею левой головы.
  
  
     Вячеслав бросился на орта, оставшегося без наездника. В гигантского двуглавого
  
  
     волка успели влететь около четырех стрел с красным оперением. Император мощно
  
  
     запрыгнул на орта, пробежав по головам и несколькими ударами меча зарубил монстра.
  
  
     — Зачем ты примчалась сюда? Это опасно! Ты же прекрасно это понимаешь.
  
  
     Император сидел на мертвом орте, тяжело дыша и наблюдая, как маги помогали
  
  
     раненым солдатам.
  
  
     — Пап, извини. Я боялась за тебя. Я не могла поступить иначе.
  
  
     Его дочь опустила голову, изображая чувство вины. Но Вячеслав знал, что это всего
  
  
     лишь фикция. Когда она спускалась на поле боя, спокойно обходя разорванные тела
  
  
     убитых, Вячеслав боялся, что такое безразличие к покойникам плохо скажется
  
  
     в дальнейшем. Он боялся, что дочь его в будущем будет жестокой и безумной, что
  
  
     не свойственно женщине. Но ее выдавали глаза — безразличие к изуродованным трупом
  
  
     тоже была фикцией. Его дочь видела насилие, но знал, что это ей не по вкусу.
  
  
     — В кого ж ты такая смелая, дитя мое?
  
  
     — Наверное, — едва улыбнулась Берта, — в тебя.
  
  
     — Извини родная. В тебе течет кровь Симплекса. Иногда, я об этом забываю. —
  
  
     Император обнял свою дочь, поцеловав ее в маковку. — Я просто переживаю за тебя, потому что люблю. Война — не женское дело.
  
  
     — Я знаю, — улыбнулась она и прижалась крепче к отцу. — Кстати, Кайс спас
  
  
     и защищал меня, перебил уйму мизшет, еще и к тебе смог пробиться.
  
  
     Парень стоял в стороне, облокачиваясь на меч, и лениво смотрел на кровавую землю,
  
  
     думая о чем-то своем. Вячеслав подошел к нему и спросил:
  
  
     — Где ты научился так владеть мечом?
  
  
     — Отец обучил, Мой Император, — ответил Кайс.
  
  
     — Видимо, он был мастером двуручного меча из благородной семьи?
  
  
     — И да, и нет. Обычная провинция, крестьяне, если можно так выразиться. Но он
  
  
     действительно был мастером двуручного меча. Получил этот титул, когда воевал при
  
  
     осаде Кольт-Тарана порождениями зла.
  
  
     — О! Я помню эту битву. Кольт-Таран показал свою стойкость, — восхитился
  
  
     Император. — Жаль не все тогда вышли из битвы живыми. И я помню лучших
  
  
     фехтовальщиков. Я провел перед сражением турнир. Было три победителя: Лотос, Родриг и Вернон.
  
  
     — Да, Мой Император, — согласился парень. — Я сын Родрига…
  
  
     Вячеслав задумался, посмотрел на Кайса и подозрительно улыбнулся ему.
  
  
     — Отец гордился бы тобой. Ну, вот что сделаем. Сегодня мы победили и проучили
  
  
     этих ублюдков. Парень, ты проявил стойкость и смелость в свои юные годы. Возможно,
  
  
     я скажу глупость. Возможно, меня многие не поймут и посчитают мой поступок
  
  
     безрассудным, но плевать, ведь я Император Россигарда. Имя мне Вячеслав Святой
  
  
     Чистильщик из рода Симплекса. Встань на колено, парень!
  
  
     На этот жест правителя обратили внимание все, Ульманас Витман в первую очередь.
  
  
     Кайс не понимал, что происходит, но сделал так, как ему приказали.
  
  
     — Какова твоя родовая?
  
  
     — Ее нет, — соврал Кайс.
  
  
     Вячеслав достал Аз из ножен и, кладя лезвие меча на плечи парня, произнес
  
  
     следующее:
  
  
     — Властью данной мне Создателем, присуждаю тебе титул лорда и нарекаю тебя
  
  
     в личные защитники моей дочери Берты Симплекс. Служи ей верой и правдой, исполни
  
  
     свой долг перед своей госпожой и перед Создателем. Нарекаю тебя Кайсом Эмберским,
  
  
     лордом-защитником будущей правительницы Империи Россигард.
  
  
     Безумная щедрость. Бывало, смельчаков награждали медалями и орденами, но никак
  
  
     не титулами. Вокруг них собрались множество солдат, которым не слишком приятно
  
  
     было, что молодой пацан уже удостоился какого-то звания. Даже Ульманас Витман, косо
  
  
     посмотрел на неизвестного ему щенка, понимая, что этот молодой выскочка создаст ему
  
  
     кучу проблем. Не только ему, но и всей Империи, когда Берта придет к власти.
  
  
     Этот поступок со стороны Императора еще длительное время будут осуждать,
  
  
     но никто не в силах изменить волю Симплекса.
  
  
     — Лорд-защитник Кайс Эмберский. Встань с колен.
  
  
     Кайс так и сделал, потеряв дар речи. Он не знал, радоваться ему или готовиться
  
  
     к худшему.
  
  
     — Ты заслужил это!
  
  
     Берта стояла рядом и улыбалась. На мгновение Кайсу показалось, что это ее рук дела,
  
  
     ведь девушка была счастлива сильнее, чем он сам. Она подошла, обняла его, обхватив
  
  
     шею. Только тогда Ловкач понял, что влюбился в эту очаровательную девушку.
  
  
     — Мой лорд-защитник, — она взяла его за руку. — Добро пожаловать в Империю
  
  
     Россигард.
  
  
     — И еще кое-что, — Вячеслав отвлек радость молодых и снова обратился к Кайсу: —
  
  
     Парень, этот меч, который ты взял… эх, оставь его себе. Он теперь твой.
  
  
     ***
  
  
  
     Вода в шлюзе поднималась и вместе с собой поднимала лодку. Кайс и Тиль сидели
  
  
     молча и лениво глядели на стенки шлюза, дожидаясь когда вода достигнет своего пика.
  
  
     Весь день Кайс убил на то, чтобы погулять по улицам любимого города. Гулял
  
  
     по мостовым и аллеям, наблюдал, как в небе проплывали два дирижабля и один большой
  
  
     воздушный шар ученого-путешественника, решивший облететь весь Гирод за сто
  
  
     двадцать дней. Кайс набирался сил, обдумывал, что при встрече сказать Императрице
  
  
     и просто любовался красотами и достопримечательностями Прималона.
  
  
     Скоро день рождения у Элики — дочери Императрицы. Кайс очень хорошо ее знал, поэтому купил ей в подарок все, что нужно для рисования: кисти, краски и многое
  
  
     другое. У девочки был дар к живописи и грех было прятать этот талант. Он успел
  
  
     и навестить Башню Света — единственное место, куда не может проникнуть зло. Так
  
  
     спокойно и приятно сидеть в любимом кафе «Поцелуй Розы» под открытым небом, попивая латте, и наблюдая, как по речному каналу идет небольшой пароходик. Но Кайс
  
  
     любил вид не на канал, а на огромный голубой луч света, идущий от вышки башни, простирая собой небо. Территория Башни Света была вся в садах. Ходят слухи, что
  
  
     Башни Света — это частицы рая, которые подарил Создатель миру Гирод, чтобы люди
  
  
     не падали духом и не боялись тьмы.
  
  
     Башни были возведены Филиппом, по крайней мере, так говорили люди. Кто-то
  
  
     говорил, что Филипп и есть Создатель, только в человеческом обличие. Кто-то считал, что он есть воплощение зла. Люди поделились на два лагеря. Одни считали, что
  
  
     Филипп — Великий. А другие считали, что Филипп — Проклятый.
  
  
     В любом случае, о нем уже давно забыли и используют его имя как персонажа сказок
  
  
     и былин.
  
  
     Виднелся бортик, и Кайс заволновался так сильно, что это даже заметил Тиль.
  
  
     — Что с вами, милорд? — спросил он у Кайса.
  
  
     — Тиль…
  
  
     — Извини… Кайс. Я все не могу смириться называть тебя просто по имени.
  
  
     — Мы с тобой одинаковы. Забудь, что я лорд.
  
  
     — О чем ты задумался? — перевел тему старый друг.
  
  
     — О семье…
  
  
     — Да, — согласился Тиль. — Тебе пора остепениться, а не бегать за недоступной
  
  
     мечтой.
  
  
     Вода перестала подниматься, Кайс вылез из лодки. Тиль остался и на прощание
  
  
     сказал:
  
  
     — Я вернусь утром. Отправлюсь в паб. Пропущу кружечку темного.
  
  
     Кайс просто кивнул ему и, выдохнув, отправился на долгожданную встречу
  
  
     с Императрицей.
  
  
     — Явно, что без магии не обошлось в этом строении, — бубнил себе под нос Тиль, когда вода в шлюзе стала убывать.
  
  
     Дивный сад.
  
  
     Особенно вечером.
  
  
     Ловкач шел по аккуратно выложенной дорожке в саду навстречу своей судьбе. Вокруг
  
  
     простирались дома высокородных господ, а впереди был сам дворец.
  
  
     Настоящий дворец, состоящий из пяти этажей, каждый по семь метров в высоту, соединяющийся башнями, словно настоящая крепость. На верхушках крыш виднелись
  
  
     флаги с символом огня. Среди всего этого находился чудесный сад, с фонтанами
  
  
     и экзотическими цветами.
  
  
     Кайс оглянулся. Все стражники были на своем месте. Система защиты тоже была
  
  
     включена.
  
  
     К нему подошел стражник в мощной броне, виски его были выбриты, ростом
  
  
     мужчина был на полголовы выше Ловкача, а глаза его выделялись чисто серым оттенком
  
  
     и в них виднелся дух благородства и юности лет.
  
  
     — Милорд, — поприветствовал страж лорда-защитника. Кайс подметил на его плече
  
  
     символ — половинка сердца. Мужчина был полумагом. — Рад видеть вас во здравии.
  
  
     И рад, что вы вернулись.
  
  
     Ловкач вспомнил мужчину, но тогда он не был командиром западного крыла
  
  
     стражников.
  
  
     — Спасибо, Касьян. Не подскажешь ли мне, где Императрица?
  
  
     — В западной беседке. Смотрит на звезды, — не смутился он вопросу. Ему было
  
  
     приятно, что спустя пять лет лорд-защитник помнил его имя. — Двое стражей находятся
  
  
     недалеко, еще двое следят с крыши гостевых корпусов.
  
  
     — Отлично.
  
  
     — Вас проводить?
  
  
     — Не стоит. Хочу прогуляться один.
  
  
     Касьян ничего не ответил. Лишь наклонил голову, прижал руку к сердцу и ушел.
  
  
     Лорд-защитник прошелся по мраморной лестнице и пошел к беседке мимо дворца, разглядывая ночные звезды. Странно, но сегодня солнце зашло, куда раньше обычного.
  
  
     Мир изменился. И Кайс тоже.
  
  
     Беседка была окружена статуями былых правителей. Двенадцать силуэтов одиноко
  
  
     стояли, их лица не выдавали каких-либо эмоций.
  
  
     Серьезные, холодные, справедливые правители. Вот какова была идея автора, когда
  
  
     он их создавал.
  
  
     Замыкал колонну статуй последний император Россигарда — Вячеслав Святой
  
  
     Чистильщик. Он был все такой же серьезный и хмурый, как при первой встрече Кайса
  
  
     и императора.
  
  
     Беседка была построена из шести мраморных колонн, на которых держалась такая же
  
  
     мраморная крыша. Сами колонны беседки находились в объятиях дикого сельвика[2].
  
  
     Посредине стояла женщина и через телескоп смотрела на звезды.
  
  
     Черная длинная коса ложилась ей на правое плечо. Она была одета в черный теплый
  
  
     свитер, под ним была белая блузка и мужские черные брюки. Как всегда, во всем черном.
  
  
     — Моя Императрица, — подошел к ней Ловкач.
  
  
     Она обернулась, услышав знакомый голос. Дыхание замерло, ее взгляд остановился
  
  
     на Кайсе и Берта на мгновение онемела.
  
  
     — Создатель! Кайс, ты вернулся. — Ее улыбка казалась едва заметной из-за тонких
  
  
     губ и небольшого рта. Но Кайс видел, что эта улыбка — искренняя и счастливая. — Ты
  
  
     здесь, живой. Почему тебя не было так долго?
  
  
     Кайс не ответил. Он просто не знал, что ответить. Его выходка была глупой
  
  
     и не обоснованной, только сейчас он стал это понимать. Нужно было сразу возвращаться
  
  
     домой, а не дождавшись помощи бежать в леса. Они подошли друг к другу, продолжая
  
  
     смотреть в глаза, не веря тому, что видят перед собой.
  
  
     — Прости меня, — выронил Кайс. Взгляд его сделался жалостливым как у котенка.
  
  
     Берта отошла в сторону. У нее под глазами были мешки, и морщинки на ее лице
  
  
     появились совсем недавно. Ловкач понимал, что Берта не высыпается и устает. В ее
  
  
     волосах он заметил пробивающийся седой волос. Видимо, появился совсем недавно.
  
  
     — Нам не по двадцать лет, Ловкач. — Берта вновь подошла к нему и влепила
  
  
     пощечину. — Где ты был?
  
  
     — Когда это безумие закончилось, я был на грани смерти. И я знаю, чем это обычно
  
  
     кончается. Скажу только одно: я пытался огородить вас с Эликой от себя же самого.
  
  
     — Зачем? — Ее взгляд стал тяжелым как у ее отца. Она до конца не понимала его
  
  
     мотивов.
  
  
     — Рядом со мной гуляет смерть. И забирает она тех, кому я не безразличен.
  
  
     — Что за глупости? — возмутилась она неслыханному ответу, скрестив руки
  
  
     у груди. — Что с тобой произошло, раз ты говоришь такую ерунду?
  
  
     Кайс опять промолчал.
  
  
     — Смерть твоей матери лежит не на тебе, если ты об этом. Мы много раз говорили
  
  
     на эту тему.
  
  
     — Дело не только в ней. Почему-то когда я рядом с людьми, умирают они, а не я.
  
  
     Со мной находится опасно. Смерть хочет забрать меня, но забирает близких мне людей.
  
  
     Куда больнее видеть, что те, кто еще вчера были рядом со мной, постоянно уходят на тот
  
  
     свет, а ты ходишь по Гироду, избегая с ней встречи.
  
  
     Берта подошла к нему поближе и поцеловала в губы с жадной страстью. Ее объятий
  
  
     все это время не хватало Кайсу. В них было много тепла, заботы и любви.
  
  
     — Ты просто накрутил себя, Г’эль’Мориовак, — утешила его Берта, проведя по его
  
  
     щеке своей нежной рукой. — Не забывай, что ты нужен мне, Элике, друзьям.
  
  
     — Возможно.
  
  
     — Не возможно, а точно. Смирился с этим? Вот и славно.
  
  
     — У меня для тебя послание, Императрица, — перевел в другое русло их разговор
  
  
     Кайс.
  
  
     — От кого?
  
  
     — От Рейтара. Прямиком из Брестонии.
  
  
     Он достал письмо, переданное Механиком, и дал в руки Императрице. Она подошла
  
  
     к столику из красного дерева, взяла ножик и вскрыла конверт.
  
  
     После того, как она пробежалась глазами по тексту, не читая вслух, Берта убрала
  
  
     письмо обратно в конверт и спросила у Кайса:
  
  
     — Ты все-таки решился уйти с должности?
  
  
     — Да, Моя Императрица.
  
  
     Он бросил взгляд на письмо. До последнего Кайс думал, что «Право последней
  
  
     миссии» — блеф Роксаны.
  
  
     — Через три дня, — взгляд Берты был холодным и испуганным, — я приму твою
  
  
     отставку, лорд Эмберский.
  
  
     — Что написал Рейтар? — спросил Кайс, понимая, что Берта взволнована. — Что
  
  
     произойдет?
  
  
     Король Рейтар обладал даром[3], хотя не был ни магом, ни полумагом. Он мог видеть
  
  
     будущее. Мало кто знал, что король Брестонии — пророк. Иначе бы завязались воины, и Гирод погрузился бы в хаос. Людям только дай повод для войн. Все хотят безграничной
  
  
     власти, а чтобы ее достичь, нужно пролить кровь, причем не важно, сколько ее вытечет, может лужица, а может целая река.
  
  
     — А ты как думаешь? — ехидно спросила Берта. Кайс знал, что дальше последует
  
  
     ирония. — Как всегда Империи угрожает опасность, большая опасность.
  
  
     — Не удивлен. Это было очевидно. Письмо можно было даже не читать. Дай угадаю…
  
  
     Мизрах? Они что-то задумали. Ты, наверное, уже в курсе, что они захватывают
  
  
     Свободные Земли?
  
  
     — Вот как? Эти сволочи никак не угомонятся, — хмыкнула Берта настойчивости
  
  
     врага. — Еретикам еще достанется.
  
  
     — По новым данным мы узнали, что в Мизрахе засел Архидемон.
  
  
     — Час от часу не легче.
  
  
     Кайс посмотрел на ее немного побледневшее лицо, кривую улыбку. Она пыталась
  
  
     не показывать своих чувств, но у нее не удавалось это. Кайс видел слезы в ее глазах, а Берта пыталась скрыть это под маской «ничего серьезного не произошло». Кайс
  
  
     понимал ее и переживал. Но он не стал расспрашивать о том, что написал Рейтар, явно
  
  
     понимая, что король сообщил ей о войне с Мизрахом, и решил перевести тему, спросив
  
  
     совершенную глупость:
  
  
     — Почему ты в свитере?
  
  
     Берта рассмеялась, и в этот момент слезы потекли у нее из глаз. Она моментально
  
  
     стерла их с лица и ответила:
  
  
     — Кайс, сейчас зима.
  
  
     — Но ведь тепло…
  
  
     — Забыл, что природа — аномальна? Вот сейчас выпадет снег.
  
  
     И она оказалась права.
  
  
     После ее слов пошел снег большими хлопьями, словно это она его вызвало.
  
  
     Симплексам подвластна природа, как друидам? Нет, она просто почувствовала это, ибо
  
  
     ее чувства были сильны. Снежинки падали на их лица, которые уже были под властью
  
  
     румянца. Кайс ухмыльнулся и подошел к ней, надевая на Императрицу свою куртку
  
  
     из драконьей кожи.
  
  
     [1]
  
  
     1 Прости и прими смерть с честью.
  
  
     [2]
  
  
     1 Дикий сельвик — разновидность плюща. Не является ядовитым растением,
  
  
     а декором. На стволах растут красно-розовые бутоны. Их используют для приготовления
  
  
     масел и бальзамов.
  
  
     [3]
  
  
     1 Дар — сверхспособность человека к каким-либо явлениям и взаимодействиям.
  
  
     Не является результатом магии.
  
  
     Глава 9
  
  
  
     МАГИСТР КУЛЬТА ХРАНИТЕЛЕЙ
  
  
  
      Творец был человеком, поскольку лишь человек мог вдохнуть жизнь в Творца…
  
  
  
      Записки пациента психлечебницы «си Даемон»
  
  
  
     Имперский проспект тянулся длинной широкой улицей прямо к Площади девяти
  
  
     огней от самого Имперского дворца. Снег уже завалил дороги, поэтому дворникам
  
  
     пришлось начать свою работу с самого раннего утра. Пусть снег все падал и падал, но вид городу он придавал все же красивый: белый цвет на фоне величайшей
  
  
     архитектуры, падающие снежинки украшали деревья. Правда эта аномальная погода
  
  
     приносила много неудобств и проблем.
  
  
     Снег мягко ложился на дорогу, что раздражало итак «зловещих» дворников. Им
  
  
     надоедало мести одно и ту же точку целый день. Но это была их работа.
  
  
     Прималон начинал потихоньку просыпаться и уже через полчаса по проспекту
  
  
     двинулся первый трамвай. Начали ходить и дилижансы.
  
  
     Лорд-защитник Императрицы шел на трамвайную остановку. Кайс не хотел
  
  
     выделяться из толпы: на нем не было мундира, орденов, оружия. Он даже отказался ехать
  
  
     на лошади. Иногда бывает, что военные и чиновники не хотят светиться и одеваются как
  
  
     простые граждане. Но таких людей было мало. Кайс был из их числа.
  
  
     Так как зима давала о себе знать, Ловкач оделся по погоде: теплые брюки, сапоги
  
  
     с мехом, кожаная куртка, утепленная овечьей шкурой внутри.
  
  
     Трамвай подъехал и Кайс зашел внутрь, покупая билет у кондуктора. В транспорте
  
  
     находились не больше восьми человек, не считая водителя. Ловкач заплатил за билет
  
  
     и вцепился в поручень, посматривая в окно на красивые дома, покрываемые снегом.
  
  
     Не сразу, но он заметил стражника, который двигался в его сторону. Местный
  
  
     стражник при дворе Берты Симплекс — Касьян. Полумаг хотел уже отдать честь, но Кайс взглядом дал ему понять, что не стоит этого делать. Не в этом месте, не сейчас
  
  
     и вообще никогда, пока он сам не позволит этого. Касьян понял его и направился
  
  
     в конец вагона. Ловкач мысленно отдал честь парню, ибо не сказать, что Касьян
  
  
     славился умом. Да, он был смекалист, внимателен, силен, но сообразительности
  
  
     и логического мышления ему не хватало.
  
  
     Ехал Кайс около тридцати минут, затем вышел из трамвая и направился
  
  
     по оживленной улице Лебедева в городскую библиотеку. За последние пять лет он решил
  
  
     почитать и углубиться в историю Империи Россигард, которой он до этого не особо
  
  
     интересовался.
  
  
     Трамваи в этом направлении ходили реже, чем дилижанс, — всего два
  
  
     по расписанию. Сердцем трамваям служил встроенный в них двигатель на основе
  
  
     литина, как во многой технике Империи Россигард.
  
  
     Сам же литин добывался народом, живущий в горах на востоке Империи —
  
  
     фодинцами. Литин использовался для выработки мощнейшей энергии — электричества,
  
  
     сила которого была равна удару молнии. Генераторами на литине освещали весь
  
  
     Прималон, а двигатели на его основе использовали для движения трамваев и других
  
  
     механизмов.
  
  
     Кайс проходил мимо разных людей, наблюдая за тем, как кто-то суетится, ругается
  
  
     и смеется. Он старался не привлекать к себе внимания окружающих, но добродушно
  
  
     помог беременной женщине. Та была чуть выше его самого, но все равно Кайс не мог
  
  
     не подать руку помощи, чтобы донести сумки женщины до ее дома, причем жила она
  
  
     не так уж и далеко. На ее удивление он даже не взял с нее медяк, который она
  
  
     предлагала ему.
  
  
     В центре улицы Лебедева стояла городская библиотека. Вдоль нее улица делилась
  
  
     на две небольшие аллеи: Старую и Новую. По соседству находилась аптека, в которую
  
  
     с утра никто не спешил.
  
  
     Большое здание с треугольной крышей, вход которого был украшен четырьмя
  
  
     красивыми колоннами и двумя львами у самых дверей. Здание считалось одним
  
  
     из старых сооружений столицы. Ему было около восьмидесяти лет, если даже
  
  
     не девяносто. А может еще больше.
  
  
     Ловкач открыл тугие высокие двери и прошелся по керамическому полу. Над ним
  
  
     висели роскошные, большие люстра. Их было всего шесть, но эти шесть люстр освещали
  
  
     все помещение библиотеки.
  
  
     Перед стеллажами с книгами сидел седовласый старичок с тоненькими усами. На вид
  
  
     ему было столько же, сколько и самой библиотеке.
  
  
     — Здравствуйте, господин, — прохрипел он и напялил маленькие очки, чтобы
  
  
     рассмотреть посетителя. — Рановато пришли. Хотя сюда редко, кто заходит.
  
  
     — Доброе утро. Мне все равно делать нечего. Решил ознакомиться с историей
  
  
     Империи Россигард поближе.
  
  
     — А, с историей Империи. С пятого по двенадцатый стеллажи. Все полки —
  
  
     сплошная история.
  
  
     — Многовато, — осмотрелся Кайс, подходя к высоким стеллажам и удивляясь, что
  
  
     идут они так далеко в зал. — А у вас есть книги со знаменитыми личностями Империи?
  
  
     — Конечно есть. Опять же, все там. — Старик почесал голову. — Но я не помню, какие именно это книги.
  
  
     — Ладно, — выдохнул Кайс, обратив внимание на лестницу с колесиками,
  
  
     использование которой ему просто будет необходимо сегодня, — сам разберусь.
  
  
     Спасибо.
  
  
     Он двинулся к стеллажу с порядковым номером «5», одновременно вспоминая
  
  
     вчерашнюю встречу с Императрицей и ее продолжением.
  
  
     Вчера она была одета в черную шелковую ночнушку, ее волосы были распущены, и их
  
  
     страсть была так горяча, что казалось, даже кровать не выдержит их порыва и вот-вот
  
  
     сгорит дотла.
  
  
     Кайс был нежен с Бертой. За последние пять лет он даже не задумывался о близости
  
  
     с женщиной. Его мысли были забиты другой дамой в черном одеянии — смертью.
  
  
     С Бертой они наслаждались друг другом, купались в страсти, не хотели отпускать ни
  
  
     на секунду, вцепляясь в желание, как утопающий в лодку.
  
  
     — Я скучала по тебе. — Берта повернулась лицом к нему, и Кайс пальцами провел
  
  
     по ее прядям.
  
  
     — Я тоже.
  
  
     — Что ты будешь делать эти три дня, в перерывами между мной и… мной?
  
  
     — Прогуляюсь по городу, схожу в храм, в библиотеку. Надо повидаться с Эликой.
  
  
     Сегодня я ее не видел.
  
  
     Императрица опять отправила свою дочь посетить Марградский университет. Она
  
  
     хотела, чтобы Элика выбрала правильный путь и те знания, которые помогут ей дальше
  
  
     править Империей Россигард.
  
  
     — Она будет безумно рада тебя видеть. И я этому не удивлюсь, — улыбнулась она, глядя в глаза Ловкача.
  
  
     — Ты с Эликой — единственные причины, по которым я вернулся сюда.
  
  
     — Ты — защитник. Не просто телохранитель и воин Императрицы. Ты защитник
  
  
     Прималона, Россигарда. Всей Империи. И всего Гирода.
  
  
     Кайс рассмеялся от ее слов. Но в этих словах было что-то знакомое. Где-то он уже их
  
  
     слышал. Но не мог вспомнить, где именно.
  
  
     — Кроме части Империи я был в Брестонии, Десландии и Мизрахе. Не считая
  
  
     Свободные Земли. Ты была на всей территории Империи, объездила каждый город, каждое княжество объездила, считай, полмира видела. Не говоря и о других странах. Я
  
  
     даже части этого мира не видел. Я даже Империю целиком не видел, что тут говорить.
  
  
     А ты говоришь, что я защитник всего мира! Защитник мира, которого я даже не знаю!
  
  
     Он уселся на кровать, напротив стеллажа, на котором находились все ордена,
  
  
     медали, заслуги Кайса, его золотая брошь в форме пламени[1] и большая фотография
  
  
     Императрицы Берты Симплекс. Черно-белый снимок висел прямо над кроватью, и ее
  
  
     заботливый взгляд и с годами не изменившаяся милая улыбка смотрели прямо на него.
  
  
     На фотографии Берта была моложе, чем сейчас, морщинки отсутствовали, волосы
  
  
     убраны в пучок с золотой заколкой, лоб открыт, а шею закрывал поднятый воротник
  
  
     белой блузки. Поверх надет черный жакет с золотыми пуговицами и вышивкой.
  
  
     На фотографии это невозможно было заметить, но Кайс помнил, когда делалась эта
  
  
     фотография. Он был там. Стоял за фотографом, был вне кадра, наслаждался ее красотой.
  
  
     — Я считаю именно так, защитник. И не вздумай спорить с Императрицей!
  
  
     — Как скажете, госпожа.
  
  
     Кайс попытался встать, но Берта обхватила его ногами и обняла сзади, прижавшись
  
  
     обнаженной грудью к его спине и поцеловав его в шею. Ловкач улыбался в глубине души,
  
  
     ибо ему всегда нравилось, когда она так делает. Императрица прошептала ему на ухо:
  
  
     — Что тебя смущает?
  
  
     — Не знаю, — ответил он. — Я чувствую приближение чего-то… страшного.
  
  
     Берта молчала.
  
  
     — Будто что-то идет за мной…
  
  
     Слезы пробились в глазах правительницы.
  
  
     — …и это что-то связанно с тобой и мной.
  
  
     Ловкач чувствовал, как ее сердцебиение усилилось, как она рукой вытерла слезы.
  
  
     — Ты мне что-то не договариваешь. Я знаю это.
  
  
     Кайс взял ее маленькие стопы и раздвинул ноги, повернулся к ней, когда она
  
  
     попятилась назад, легла на спину и уставилась в потолок. Он медленно полез к ней, опустился, поцеловал ее пупок и лег у нее между ног, греясь теплом ее паха, положив
  
  
     голову на левое бедро.
  
  
     — Скажи мне…
  
  
     — Рейтар, — проговорила она. — Все дело в нем.
  
  
     Кайс приподнял голову и принялся целовать ее левое бедро.
  
  
     — В Империи начнутся проблемы. Самое страшное, что я к этому не причастна.
  
  
     И дальнейшая судьба в стране сильно изменится, а я не смогу ничего сделать… ничего.
  
  
     — Почему?
  
  
     — Не получится. Это не в моей власти. А у тебя все получится, защитник. И я буду
  
  
     помогать тебе в твоем пути.
  
  
     Кайсу неприятно было слышать такие фантастические нарекания, ему не хотелось
  
  
     быть героем, о которых пишут в книгах, поются песни. Он простой человек,
  
  
     стремящийся к спокойной жизни. Когда своими губами он прикоснулся пальцев ее стоп,
  
  
     Берта немного дернулась и улыбнулась:
  
  
     — Опять ты за старое…
  
  
     — С кем Элика находится в Марградском университете?
  
  
     — Лорд Витман.
  
  
     Ловкач тут же поднялся над ней и тяжело посмотрел на любовницу.
  
  
     — С каких пор он интересуется жизнью твоей дочери?
  
  
     — С таких, что ты исчез, а Ульманас Витман всегда хорошо относился к нашей семье.
  
  
     — Только не ко мне…
  
  
     — Ты — это другое дело. Ты не Симплекс, а точно такой же лорд-защитник, каким
  
  
     был он сам когда-то.
  
  
     Иногда Берта била в лоб.
  
  
     — И я нарушал покой твоей семейной жизни с тем… князем.
  
  
     Берта пропустила это мимо ушей. Ревность не покидала Кайса, этот человек был
  
  
     собственником, она знала это.
  
  
     — Я доверяю господину Витману. Он всегда желал добра мне и моему отцу, а теперь
  
  
     и моей дочери. Мне только не нравится то, что он весьма жестко навязывает ей идею
  
  
     о том, что маги — прожитки времен, да и Армия Тьмы может вернуться в любую минуту,
  
  
     и что страна должна быть готова к этому и дать отпор злу.
  
  
     — Сумасшедший старик. С каждым годом магов все меньше и меньше… Я слышал
  
  
     о взрыве.
  
  
     Берта ухмыльнулась, отвернулась и промолчала.
  
  
     — За этим стоит кто-то важный, — выстроил свою теорию Кайс. — Либо кто-то
  
  
     из лордов, либо из князей.
  
  
     — Откуда такая уверенность?
  
  
     — Народ любит тебя, — улыбнулся ей Ловкач. — А ты у меня женщина приближенная
  
  
     больше к народу, чем к знати.
  
  
     Она рассмеялась. Ему приятно было слышать ее живой смех, видеть ее улыбку
  
  
     на молочном лице. Он так ее любил. Чтобы не напророчил Рейтар, он не допустит того,
  
  
     чтобы эта улыбка угасла.
  
  
     Выпрыгнув из кровати, Ловкач надел спальные шаровары и встал перед кроватью, в поклоне съехидничав:
  
  
     — Изволите удалиться, Моя Императрица?
  
  
     — Для чего, мой верный слуга? — с закрытыми глазами ответила ему Берта.
  
  
     — Немножко напиться, миледи.
  
  
     — Нет, — Берта поднялась и прикрыла свое обнаженное тело одеялом, — не позволю,
  
  
     милорд. Раз вы мой защитник, то прошу, проверьте это ложе. Мне кажется, тут кто-то
  
  
     поджег кровать.
  
  
     — Но я не пожарный.
  
  
     — Живо в постель, милорд!
  
  
     — С удовольствием, Моя Императрица!
  
  
     Много каких книг он взял, но заинтересовался он пока что только одной из них.
  
  
      «Великие люди Империи» — одна из самых толстейших книг в этой библиотеке. Автор
  
  
     был неизвестен.
  
  
     Кайс прочитал первые страницы книги, посвященные первому из роду Симплекс —
  
  
     Иоанну:
  
  
      «В начале сие смуты Иоанн был первым из рода людского, чьи смелость и доблесть помогли
  
  
  
      сплотить первые общины людские, дабы сражаться с тварями ночи, сеющие ад на земле этой, Гиродом называемой…».
  
  
  
     Кайсу не особо был интересен первый император Россигарда.
  
  
     Его взгляд остановился на другой личности, ради которой он и пришел в библиотеку.
  
  
     Информация о этом человеке была запутанной и не ясной.
  
  
      «Последователь Иоанна Верующего был его ученик, отступивший от своего долга
  
  
  
      по спасению мира людского, дабы искал свою выгоду в сражении со злом. Филипп — грешник
  
  
  
      и еретик, бросивший свой народ на погибель, дабы идти своим путем и жить в сие зле
  
  
  
      единственным из рода людского…».
  
  
  
     — Ни черта не понимаю. — Раздражение Кайса было очевидно. Через каждое
  
  
     предложение в книге говорилось, что Филипп — герой, а затем предатель и злодей.
  
  
     И вновь одно и то же, что и до этого. — Какого черта Филипп у кого-то хороший, а у кого-то плохой?!
  
  
     — Потише, господин, — к нему подошел старик и произнес: — Это ведь библиотека.
  
  
     — Просто не пойму, чему верить.
  
  
     — Вся информация из этой книги — правда.
  
  
     — Даже о Великом? — спросил Кайс.
  
  
     — Нет. — Старик рассмеялся. — Информация о Филиппе неизвестна. Но это же
  
  
     Империя. Здесь принято считать его злодеем. А правда это или нет, никто не знает.
  
  
     — Дерьмо…
  
  
     — Еще то, господин. — Старик подошел к нему ближе и произнес шепотом: —
  
  
     Знаете, информация о Филиппе есть у Серафима Ткаченко.
  
  
     — Кто это?
  
  
     — Скажу вам при условии, если вы поделитесь со мной — почему вас интересует
  
  
     Филипп? — старик был осторожен. Кайс подловил его игру. Информация в обмен
  
  
     на правду.
  
  
     — Думаю, вы мне не поверите, — улыбнулся Ловкач, — но человек с золотым глазом
  
  
     часто приходит ко мне во сне.
  
  
     — Думается, вам действительно необходимо встретиться с Серафимом. Он —
  
  
     магистр культа Хранителей.
  
  
     — Сектант, — пояснил для себя Кайс вслух.
  
  
     — Сектант или нет, но информация у него есть. И уж она достоверная.
  
  
     — А ты откуда знаешь, старик?
  
  
     — Хех, — ухмыльнулся библиотекарь, — он мой младший брат.
  
  
     День был прохладным, и даже солнце не спасало от мороза, а лишь дразнило своими
  
  
     лучами, говоря, что дальше будет только хуже. На улице сейчас народу было больше, чем
  
  
     утром. Уже виднелись те, кто любил погулять по оживленным улицам: стражи,
  
  
     священники, карманники, проститутки.
  
  
     Когда Кайс сворачивал на улицу Синих фонарей, он увидал вооруженный отряд
  
  
     с нашивками в виде черепа на плече.
  
  
     Чистильщики.
  
  
     Однажды Кайсу приходилось работать с этими ребятами. Охотники на монстров
  
  
     в Прималоне — лучшая защита от ночных жителей не относящиеся к человеческой расе.
  
  
     И как эффективно они расправлялись с ночными тварями, его очень даже удивило.
  
  
     Ловкач подошел к десятнику отряда, идущий впереди остальных, и спросил у него:
  
  
     — Что-то произошло?
  
  
     — А тебе какое дело, придурок, — «вежливо» ответил ему командир, покосившись
  
  
     на Кайса недобрым взглядом. — Пшел прочь.
  
  
     Кайс раскрыл куртку, где на его рубахе был прикреплен орден, сделанный из серебра,
  
  
     контур был немного позолочен, в форме меча. Знак лорда-защитника Императрицы.
  
  
     — О, прошу простить меня, милорд. — Десятник отдал честь, приложив кулак к груди
  
  
     и наклонив голову. — Не признал вас сразу.
  
  
     — Не страшно. — Кайс осмотрелся, не видел ли его знак кто еще. — Я здесь
  
  
     не на службе, так что не надо привлекать внимания.
  
  
     — Я вас понял.
  
  
     — Так что здесь происходит? Почему такой большой отряд чистильщиков?
  
  
     — Приказ Императрицы. Нам надо проверить все улицы, трущобы и канализации
  
  
     на наличие монстров. Уровень тревоги — «желтый».
  
  
     Дела пахли небольшим дерьмицом. У чистильщиков были свои уровни тревоги:
  
  
     зеленый уровень — каждодневная проверка города, чистильщики ходят в одиночку или
  
  
     парами; желтый уровень — настороженная проверка, в случае если есть подозрения
  
  
     на угрозу города или если есть информация, что внутри него сидит какая-нибудь
  
  
     большая тварь, в этом случае отряд чистильщиков ходит от пяти до десяти человек; красный уровень — общая тревога и военное положение в городе. Лучше не думать, что
  
  
     может быть в городе во время красной тревоги, ведь в Прималоне никогда ее не было.
  
  
     Самое странное, что приказ отдала лично Берта. Кайса непременно это смутило: она
  
  
     не доверяла ему, своему лорду-защитнику? Что-то явно не так, она многое
  
  
     не договаривала.
  
  
     — Хм, но почему я об этом не знаю? — проговорил вслух Ловкач. Десятник ничего
  
  
     не ответил, лишь только пожал плечами. — Ладно. Не буду вас беспокоить.
  
  
     Десятник отдал честь и приказал своим людям строиться. Им было все равно, с кем
  
  
     общался их командир. Они были простыми ребятами, чье дело безоговорочно выполнять
  
  
     приказы.
  
  
     Улица Синих фонарей получила свое название в честь того, что здесь вечером
  
  
     загорались фонари синим цветом, идущие прямиком по всей улице, освещая своим
  
  
     светом лавочки, на которых вечерами сидели влюбленные пары. Также тут находился
  
  
     один из храмов Создателя — широкое сооружение метров пятнадцати в высоту из белого
  
  
     камня с шарообразным куполом. Замыкало улицу здание, закрытое большими
  
  
     металлическими воротами. Территория за воротами, как и само здание, служила штаб-
  
  
     квартирой Аббатства, а за ней протекал широкий канал водных соединений из двух рек.
  
  
     Аббат Роберт Славинский был ведущим проповедником храма Создателя
  
  
     и возглавлял инквизицию. Инквизиция охотилась за еретиками, отрицающие храм
  
  
     Создателя и пропагандирующие свою, иную, религию. Но не только сектанты и еретики
  
  
     попадали под горячую руку власти Создателя. Инквизиция охотилась и на магов, действующие против Империи Россигард и практикуя совсем иную сторону магической
  
  
     силы.
  
  
     Кайсу был неприятен аббат Славинский, из-за своей жестокости к людям и жадности
  
  
     во власти. Хотя многие в Империи кто был у власти, только и делали все возможное, чтобы эту власть удержать.
  
  
     Дойдя до черных ворот с острыми пиками наверху, он свернул направо, бродя
  
  
     по переулкам, направляясь к складам. Там хранились товары, приплывшие
  
  
     из зарубежных стран. Не совсем законные. Контрабанда — промысел простолюдина, которому срочно нужны были деньги. А деньги срочно нужны всем и всегда, даже
  
  
     чиновникам.
  
  
     Прималон являлся не только культурной столицей страны, ее духовным фундаментом
  
  
     и богатой научной деятельностью. Большой городом состоял из водных каналов, ибо
  
  
     в столице соединялись две крупные реки. Отлично развито было корабельное дело, да
  
  
     и перевозить крупные товары по воде всяко удобней, через толпу людей.
  
  
     В одном из грязных переулков Кайса встретили двое громил. Один был небритый, похожий на гориллу в брюках и в жилетке. Второй был чуть меньше ростом, с длинными
  
  
     волосами и огромным орлиным носом.
  
  
     — Чего тебе здесь надо? — спросил у Кайса походивший на гориллу громила,
  
  
     загородив ему путь между аркой во двор.
  
  
     — Ищу Дуката.
  
  
     — Зачем? — спросил второй, носатый.
  
  
     — Затем.
  
  
     — Ха, — хмыкнул первый. — Дерзкий перец.
  
  
     Неприятные люди. Так бы подумала Берта или еще кто-то из высшего общества, но не Кайс. Ловкач знал такой тип людей: продажные, жадные, беспощадные. Он
  
  
     презирал таких, но что поделать, ведь у любого короля должны быть свои проверенные
  
  
     пешки. И Кайс с этим считался.
  
  
     — Может сломать ему пару конечностей, чтобы научился ходить на руках, как
  
  
     цирковая мартышка?
  
  
     Носатому явно не понравился Кайс. Второй громила кивнул, что можно и покалечить
  
  
     наглеца и достал из-под жилетки дубинку. Носатый же достал стилет.
  
  
     — Ну что, перчик, сейчас станешь инвалидом, — проговорил второй бандит, подходя
  
  
     все ближе к Ловкачу.
  
  
     Кайс ничего не ответил громилам. С такими наглыми типами бестолку
  
  
     разговаривать, да и пугать бессмысленно: комплекцией своей Кайс не страшит, да
  
  
     и похож он больше на обольстителя женщин, чем на матерого головореза.
  
  
     Тот, что с дубинкой попытался ударить его, но промахнулся и получил несколько
  
  
     ударов по почке. Второй кинулся на Ловкача со стилетом. Ростом он превосходил лорда-
  
  
     защитника. Кайс отбежал к стене, запрыгнул на нее, оттолкнулся и вращающим ударом
  
  
     ноги вырубил подбежавшего носача, ударив в челюсть.
  
  
     — Прекратить, кретины! — выкрикнул мужчина, подходящий все ближе и ближе
  
  
     к арке, у которой развязалась драка. — Вы оба под пирсами окажетесь, раз не знаете кто
  
  
     перед вами.
  
  
     Кажется, эта фраза здорово подействовала на громил, которые тут же остановились.
  
  
     Против шефа не попрешь.
  
  
     — Пошли прочь, сукины дети.
  
  
     — Лады, шеф, — ответил мужчине человек-горилла.
  
  
     Парочка убралась прочь на склад, а мужчина в шляпе-котелке подошел к Кайсу
  
  
     и закурил папирос.
  
  
     — Вижу у тебя новенькие шестерки. — Кайс облокотился спиной о стену, выдыхая
  
  
     прохладный воздух из легких — А где же прежние?
  
  
     Дукат снял котелок и приложил к груди:
  
  
     — Эх, хорошие были ребята.
  
  
     — Мне кажется, что эти ребята немного… дерзковаты. — Ловкач перевел взгляд
  
  
     на шефа местной банды, приподняв брови.
  
  
     — Сам знаю. Других нет. Увы, — произнес Дукат и надел котелок себе на голову. Дым
  
  
     папирос бил прямо в ноздри Ловкача. — Знаешь, Кайс, я этим ребятам не доверяю. Они
  
  
     и мать родную продадут за медяк.
  
  
     — Тут-то ты прав, — рассмеялся Кайс. — Время такое, что никому доверять нельзя.
  
  
     — Во-во…
  
  
     Они умолкли. Кайс молча смотрел на шефа местной банды, а тот не торопясь
  
  
     докуривал свою папироску.
  
  
     — Сколько лет, Кайс? — спросил Дукат, прервав молчание.
  
  
     — Пять лет…
  
  
     — Большой срок. И все же зачем ты ко мне пришел? Может, за пять лет многое
  
  
     изменилось? — Дукат докурил, ожидая ответа лорда-защитника, но тот молчал. Кайс
  
  
     продолжал смотреть на него, странно улыбаясь, слишком подозрительно.
  
  
     — Что-то с тобой не так, — заметил Дукат. — Постарел что ли? Чего улыбаешься?
  
  
     Думаешь, шутки шучу? В столице многое изменилось. А, неважно, пройдем со мной, Ловкач.
  
  
     Они вышли из переулка и прошли мимо штаб-квартиры Аббатства. У ворот стояли
  
  
     стражники, болтающие с двумя патрульными полицейскими. Стражники косо смотрели
  
  
     на мужчин, прошедших мимо, но связываться не собирались. Полицейские тоже
  
  
     старались не обращать на них никакого внимания, понимая, что лучше не нарываться
  
  
     на неприятности, зная, кто перед ними идет. И волновал их вовсе не Кайс Эмберский, лорд-защитник правительницы. Они и знать не знали таких персон в лицо.
  
  
     По пути Дукат закурил еще одну папиросу и предложил Кайсу. Тот отказался.
  
  
     — Я и забыл, что ты у нас не курящий, — рассмеялся Дукат.
  
  
     — Не вижу в этом смысла.
  
  
     — А я вижу.
  
  
     — И какой же?
  
  
     — А такой — мне это нравится. Почему я должен отказываться от того, что мне
  
  
     приносит удовольствие?
  
  
     — Это губит…
  
  
     — Но губит меня, а не людей, которые рядом со мной. Всю жизнь следить
  
  
     за здоровьем, отказывать себе во многих вещах, которые тебе нравятся, а потом все
  
  
     равно сдохнуть от какой-то простуды. Рано или поздно мы все умрем, единственное, что
  
  
     утешает, так это то, что ты сам можешь решить, когда лучше покинуть этот мир, нежели
  
  
     дожидаться подлянки от судьбы.
  
  
     — Ладно. Проехали, — оставил Ловкач философскую тему. — Куда мы идем?
  
  
     — В паб.
  
  
     — Отлично, — произнес еле Кайс, понимая, что нужно готовить печень, — время
  
  
     нажираловки.
  
  
     — Ошибаешься. — Дукат со всей серьезностью посмотрел на Ловкача. — Там труднее
  
  
     будет следить за нами.
  
  
     — Кто-то за тобой следит?
  
  
     — В наше время ни в ком и ни в чем нельзя быть уверенным. А сейчас пошли тяжелые
  
  
     времена, поверь мне.
  
  
     — Тут-то ты прав. — Кайс понимал Дуката как никогда раньше, но его
  
  
     настороженность пугала его. В последнее время все ведут себя подозрительно и плевать, что прошло пять лет. Если Берту напугало письмо, то с Дукатом все сложнее. —
  
  
     И в какой паб мы идем?
  
  
     — «Четыре котелка».
  
  
     — О нет!
  
  
     Кайс ненавидел паб «Четыре котелка», так как туда можно было зайти только
  
  
     в шляпе-котелке, как у Дуката. Да и не все могли туда попасть — «Четыре котелка», можно сказать, закрытый клуб.
  
  
     — У меня нет дурацкого котелка. — Он перевел взгляд на Дуката, явно надеясь, что
  
  
     тот одумается.
  
  
     — Я тебе одолжу.
  
  
     Словно ищейка Дукат стал рыскать по улице и привлекать к себе много внимания
  
  
     (хотя в паб они шли, чтобы от этого внимания скрыться), затем он снял первый
  
  
     попавшийся котелок с близ стоящего человека. Тот возмутился, но увидев каменный
  
  
     и безразличный взгляд шефа банды, поскорее ушел, даже позабыв о своей шляпе.
  
  
     — Держи. — Дукат надел котелок на голову Кайса.
  
  
     — Убей меня! — Кайс прикрыл побагровевшее лицо ладонью и ответил шефу
  
  
     банды: — Ты сейчас весь Прималон привлек своей клоунадой. Это и есть твоя великая
  
  
     осторожность?
  
  
     — Не драматизируй. Я никому не сдался. Шучу, разумеется. О моей голове мечтают
  
  
     многие, кроме властей, ведь я плачу отличные, кхе-кхе… налоги. Мы почти пришли.
  
  
     Весь квартал Огней был, словно мертвым, и Алекс не мог привыкнуть к этой тишине
  
  
     в таком большом городе. Вокруг только пустые дома, пустые улицы и пустота в целом.
  
  
     Снег хрустел под его сапогами так, что казалось, этот хруст сейчас услышат все.
  
  
     Но никто не слышал. Кроме Коржика.
  
  
     — Вот, Коржик, — пробормотал Алекс. — От безлюдства к безлюдству. Замкнутый
  
  
     круг…
  
  
     — Не совсем, — услышал его Механик, выходя из дома на крыльцо и прикуривая
  
  
     самокрутку. — Здесь тебя никто не хочет убить. Квартал находится рядом с музеем
  
  
     Марты. Говорят, что в музее живут нечистые силы. Никто не любит это место. Оно
  
  
     мрачно. …И в то же время прекрасно. И соседи тут тихие.
  
  
     — Я пока никого не видел.
  
  
     — Вон в том доме живет старушка Агнесса. — Он указал на угловатую сторону дома,
  
  
     где висела старая проржавевшая табличка «Реликвии со всего света». — Держит лавку
  
  
     антиквариата. Проще говоря, старый хлам. И живет с кошками. А вот через дорогу, —
  
  
     видишь, самый по виду заброшенный дом с заколоченными окнами, — там живет
  
  
     фодинец-мастерщик. Разбирается в разного рода технике, паровых двигателях,
  
  
     шестеренках и в науке. Был бы светилой науки, если бы не его раса. Единственный
  
  
     нормальный фодинец, с которым можно поговорить по душам и конкретно надраться.
  
  
     Выходит редко, но метко.
  
  
     — И все? — разочарованно спросил Алекс.
  
  
     — Нет, еще где-то пару человек, но их не знаю. Может они уже переехали. Квартал
  
  
     держится подальше от центра Прималона и расположен на небольшом островке.
  
  
     Наверное, это плюс этого места.
  
  
     — Как тут скучно…
  
  
     — Тогда пойдем в паб.
  
  
     — Куда? — поинтересовался парень.
  
  
     Механик понимал, что парень из деревни в глубине леса, многого не знал. Смеяться
  
  
     над этим он не стал. Но его саркастическая ухмылка была заметна. Механик считал, что
  
  
     цивилизация кончается, как только выйдешь за пределы Россигарда.
  
  
     — Пойдем. Расскажу там. Скажем так, городская таверна.
  
  
     — А как называется этот… паб?
  
  
     — «У дяди Гарри».
  
  
     — А с Коржиком меня пустят? — покосился он на Механика, ожидая от него
  
  
     негативную реакцию.
  
  
     — Там есть двор. Твой пес не пропадет.
  
  
     Эти слова утешили Алекса, успевшего после трагедии в его деревне пережить многое.
  
  
     Ему нужно было остыть.
  
  
     Она не могла поступить иначе. Ей было это необходимо.
  
  
     Жажда. Та жажда, которая просыпается, когда тебе нужно пить, есть. …Ее же
  
  
     жажда — это необходимость убить. Тех, кто причиняет ей обиду, кто хочет купить ее как
  
  
     вещь.
  
  
     Да. Барбара была продажной девкой, но деньги ей были нужны на лечение матери.
  
  
     Благородное дело, наверное. У каждого свой путь, нечего судить человека по его
  
  
     профессии.
  
  
     Изменилось многое. Она была обычной шлюхой, с хорошим заработком. Но после
  
  
     встречи с тем чудищем…
  
  
     Что-то ее надломило. Ее тошнило, раздражало все живое, она плакала, из глаз текли
  
  
     кровавые слезы. В зеркало не посмотреться, словно чума захватывала ее тело.
  
  
     Голод. Но почему голод, думала она, я не могу насытиться пищей. Что мне нужно?
  
  
     Что со мной происходит?
  
  
     Ее бросало и в жар, и в холод. Ей хотелось грызть камни зубами, резать руки стеклом.
  
  
     Боль. Она не оставляла Барбару в покое. Душа болела, тело ныло, разум помутнялся.
  
  
     Нужны объятия. Хотелось прижаться к любимому существу, согреться, прижаться
  
  
     всем нагим телом… и сожрать, выдавить глаза, вырвать язык.
  
  
     Опять эти мысли. Они сильнее. Вновь пришел голод.
  
  
     Барбара хотела крови, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди при виде
  
  
     очередного клиента. Как они ее злили. Все те, кем правила похоть: богачи, лорды, изменщики своим женам, жалкие похотливые слизни.
  
  
     Барбара не сдержалась.
  
  
     При очередном клиенте, она врезала ему между ног, прокусила шею и убежала прочь
  
  
     из комнаты.
  
  
     Ей это понравилось. Злоба управляла Барбарой. Она сделала то, что боялась сделать
  
  
     раньше.
  
  
     Клиент был недоволен. Он побежал за ней, но Барбары уже и след простыл.
  
  
     Скрываться она умела как никто другой. Мужчина испугался, вдруг кто-нибудь узнает
  
  
     о том, что произошло.
  
  
     Кровь текла, Барбара радовалась своему безумному поступку, а клиент
  
  
     и не подозревал, что скоро с ним случится то же самое, что и с девушкой.
  
  
     — Две пинты.
  
  
     Дукат сегодня угощал непьющего Кайса, успевшего снять со своей головы дурацкий
  
  
     котелок.
  
  
     — Итак, — сделал он глоток, — о чем ты хотел со мной поговорить?
  
  
     — Признайся, ты меня просто затащил выпить с тобой. — Кайс тоже глотнул пива
  
  
     и ухмыльнулся шефу банды.
  
  
     — Ага.
  
  
     — Черт рыжий, — рассмеялся Ловкач, понимая, что тот надурачил его.
  
  
     — Но ведь шляпка-то тебе идет.
  
  
     — Иди на хрен.
  
  
     Они еще минуту смеялись над этим, но затем Кайс спросил то, что его интересовало:
  
  
     — Где мне найти Серафима Ткаченко?
  
  
     Дукат посмотрел на него непонимающе и рассмеялся:
  
  
     — Зачем тебе сектант?
  
  
     — Он, вроде, Магистр культа.
  
  
     — Я тебя умоляю, Кайс, — поспорил Дукат. — Такие как он — обезумившие. Вместо
  
  
     мозга у них каша, а вместо души — куча. …В общем, куча.
  
  
     — Во что ты веришь, Венедикт?
  
  
     — Ха, — улыбнулся Дукат, — вот в это.
  
  
     Он подбросил над собой золотую монету и, ловко поймав ее, положил на стол.
  
  
     — Вот, во что я верю. Деньги правят миром. Из-за денег мрут люди. Деньги — власть.
  
  
     А кто говорит, что деньги ему не нужны, тот либо врет, либо уже их имеет в достатке.
  
  
     Кайс не стал спорить, а лишь улыбнулся.
  
  
     — А ты, друг мой, — продолжил Дукат, — во что сам веришь?
  
  
     — В правду.
  
  
     — Правду можно купить и хорошенечко изменить.
  
  
     — Правда всегда будет правдой. Рано или поздно, но она узнается.
  
  
     — Возможно, ты прав, Ловкач. Только знай, что правда твоя никому не нужна. —
  
  
     Дукат посмотрел в его голубые глаза. — Но перед тем как я отведу тебя к Ткаченко, сделай кое-что.
  
  
     — Что именно? — поинтересовался Кайс.
  
  
     — Сходи к цирюльнику, — улыбнулся он. — Побрейся и подстригись нормально, а то
  
  
     ходишь как кот облезлый.
  
  
     — Когда-нибудь эта прическа войдет в моду, — рассмеялся Ловкач, вспомнив о том,
  
  
     как криво обрезал он свои волосы опасной бритвой в лачуге Свободных Земель.
  
  
     — Надеюсь, — допив свою пинту, встал из-за стола Дукат, — я не доживу до этих
  
  
     времен.
  
  
     Уходя от цирюльника, Кайс столкнулся с девушкой, которая явно куда-то
  
  
     торопилась. Благо на улице намело снега столько, что при падении девушка
  
  
     не пострадала. Мягкий снег принял ее в свои холодные объятия, но ей это совсем
  
  
     не понравилось. Ловкач протянул ей руку, помогая встать. Она же, приняв помощь, вскоре ударила его кулаком в плечо.
  
  
     — Гляди куда прешь, придурок. — В серых глазах ее было отражение всего «мирового
  
  
     зла».
  
  
     — Но это вы в меня врезались, — спокойно произнес Кайс, потирая плечо. — Бегаете
  
  
     по улицам, словно воровка.
  
  
     Девушка ничего не ответила и пошла дальше, но в глазах ее горел все такой же
  
  
     настоящий огонь ненависти.
  
  
     — Откуда такие тупицы берутся, — пробормотала она, обернувшись назад, чтобы
  
  
     увидеть в последний раз своего обидчика.
  
  
     Дукат подошел к Кайсу, докуривая папиросу:
  
  
     — Хе-хе, был бы я на твоем месте, то уже бы давно ходил по всему Прималону
  
  
     в одежке лорда-защитника. У тебя отлично получается кокетничать с девульками!
  
  
     — Не люблю привлекать лишнее внимание.
  
  
     — Понимаю, — рассмеялся Венедикт. — Хотя… нет, не понимаю. Кстати,
  
  
     об информации, некие очередные революционеры хотят устроить теракт, как символ
  
  
     недовольства Императрицей и ее правлением.
  
  
     — Они вечно недовольны.
  
  
     За всю службу, Кайс защищал Берту от стольких глупых революционеров
  
  
     и анархистов, что воспринимать их всерьез уже не мог. Планы их всегда были
  
  
     банальными, примитивными и действовали эти люди по одной проверенной тактике, которая всегда их подводила. Ловкач все же понимал, что это провокационные действия,
  
  
     кто-то вновь взялся за старое, но тогда ему не удалось выяснить, откуда растут ноги
  
  
     у этой бессмысленной революции. Обычно анархисты в стычке не выживали или кончали
  
  
     с собой, в случае фиаско. А таких случаи были при каждой попытке свергнуть власть.
  
  
     — Я знаю, что ты хочешь спросить. Отвечу сразу: птичка напела и улетела. Сразу
  
  
     на тот свет.
  
  
     — Хм, интересно. И когда же будет сей переворот?
  
  
     — Завтра, мой дорогой друг. — Дукат был доволен собой. — Об этом вся моя банда
  
  
     знает. Недавно заходил один тип и просил помощи в «поддержку переворота, дабы
  
  
     вернуть власть народу и избавить страну от тирании».
  
  
     — А ты?
  
  
     — Послал его к чертям собачьим. Сейчас меня все устраивает, — улыбнулся он
  
  
     Кайсу. — Опять хочешь спросить, почему мы его не допросили? Ответ: этим должны
  
  
     заниматься шпионы и лорд-защитник, логично, как думаешь? А во-вторых, тот тип сидел
  
  
     на наркоте. Из него ничего не вытянешь. Отправился он под пирсы рыбок кормить.
  
  
     Тот понял его прямой намек и ухмыльнулся в ответ:
  
  
     — Взаимная выручка… старая дружба. Никаких проблем с обеих сторон.
  
  
     — Вот поэтому я всегда буду всеми зубами за твою Императрицу.
  
  
     Дальше они неторопливо вновь шли в сторону штаб-квартиры Аббатства, на ходу
  
  
     разговаривая о какой-то ненужной ерунде. Дукат пожал ему руку и произнес шепотом
  
  
     на ухо:
  
  
     — Ищи сектанта в Бедном квартале. Вход под третьим мостом. Пароль такой:
  
  
      «Аввадон появится вновь!».
  
  
  
     — Что за «Аввадон»?
  
  
     — Не ко мне вопросы, Ловкач. Я откуда знаю. Они же шизики, а не я.
  
  
     — И еще один вопрос: откуда ты знаешь, где находится культ?
  
  
     — Глупый вопрос, — рассмеялся Дукат.
  
  
     И вправду вопрос был глупым: шеф уличной банды знал про всех в Прималоне.
  
  
     Очевидно, что с культа он еще и дань брал за аренду места.
  
  
     Бедный квартал оправдывал свое название: сплошная нищета, бедняки повсюду
  
  
     просят милостыню, кругом больные люди. Квартал был также известен тем, что здесь
  
  
     проходило шесть водяных каналов, над каждым из них был небольшой мост со своим
  
  
     порядковым номером.
  
  
     Здесь же находились еще и заводы, фабрики и прочие предприятия. Один
  
  
     ликероводочный завод принадлежал конкретно одному из местных важных авторитетов
  
  
     города (господину Дукату).
  
  
     Лорд-защитник быстро нашел небольшой мост, спустился по ступенькам
  
  
     к промерзшей воде, зашел под мост и постучал три раза по кирпичной кладке. Один
  
  
     из кирпичей отодвинулся, и оттуда показались глаза: раздраженные и уставшие, покрасневшие от недосыпа.
  
  
     — Пароль, — сухо произнес голос из-за стены.
  
  
     — «Аввадон появится вновь!».
  
  
     Стена разошлась по кирпичам, и Кайс увидел перед собой сухого мужика лет сорока
  
  
     пяти, с козлиной бородкой.
  
  
     — Один? — спросил он. — Слежки нет?
  
  
     Кайс махнул головой, и мужик пропустил его внутрь. Стена за ним закрылась
  
  
     и внутри загорелась лампа. Крутые разбитые ступени вели вниз, в самый центр культа.
  
  
     — Что лорд-защитник забыл здесь? Ищет ответы на вопросы или просто тупой
  
  
     интерес? — Мужик видел Кайса насквозь. — При себе оружия нет, но ты и без оружия
  
  
     опасен…
  
  
     — Откуда ты знаешь?
  
  
     — Дар, — ухмыльнулся мужик. — Зови меня Андерсом.
  
  
     — Кайс Эмберский.
  
  
     — Знаю, знаю, Ловкач. Но ты никому не сказал, что лорд-защитник — Кайс
  
  
     из Лорветии.
  
  
     Его правда — Кайс был из предместья Лорветии. Город пал во время наступления
  
  
     Мизраха. Кайс был одним из тех, кто выжил. Предместье сожгли, город уничтожили.
  
  
     Градоначальника среди мертвых не нашли. Говорят, что он продал свой город мизшетам
  
  
     за кругленькую сумму, открыл ворота города, а сам перебрался жить в Камшет.
  
  
     Среди стражников и солдат Лорветии были и дезертиры. Император Вячеслав
  
  
     считал, что лучше погибнуть в бою, защищая свои стены, чем предавать своих же
  
  
     насмерть врагу. Многие были вздернуты тогда, кому-то рубили головы. Казнь не была
  
  
     легкой. Повешенные мучились, вися несколько дней еще живыми; палачи, перед тем как
  
  
     рубить головы, отрубали ступни и кисти. Святой Чистильщик не любил крыс бегущих
  
  
     с тонущего корабля, и наказание за Лорветию было страшное, страшнее
  
  
     и не придумаешь. Тогда ни один дезертир не был расстрелян, чтобы не ждали легкой
  
  
     смерти. Да и патроны переводить не хотелось.
  
  
     — Ткаченко здесь.
  
  
     Проводник Кайса больше не сказал ни слова.
  
  
     Они спустились в зал, окруженный голыми стенами, столами с документами
  
  
     и большим бордовым креслом посередине, окруженный стеллажами с книгами.
  
  
     — Так. — В кресле сидел худой мужчина, с приметной родинкой на щеке. Его
  
  
     морщины двигались как волны в океане. Это пугало и смешило, одновременно. — Кто
  
  
     это, Андерс?
  
  
     — Лорд, личный защитник Императрицы, в прошлом простолюдин и мизшетский
  
  
     раб, Кайс из Лорветии.
  
  
     Зал пустел и Кайс подумал, что культ состоит всего из двух человек. Никаких
  
  
     символов культа не было, старые предметы отсутствовали, обставлено все бедно и скупо.
  
  
     — Зачем он здесь? — Мужчина не сводил глаз с Ловкача.
  
  
     — К нему приходит Хранитель.
  
  
     Это смутило Кайса настолько, что он перестал молчать:
  
  
     — Какой еще Хранитель? Я не понимаю, что происходит и о чем речь?
  
  
     — Кто приходит к тебе во сне? — Серафим встал из кресла и подошел к столу. Кайс
  
  
     разглядел кожаные туфли на его ногах. Бордовая мантия бросалась в глаза вместе
  
  
     с медальоном на его шее — неизвестный символ, похожий на солнце, внутри которого
  
  
     был крест. — Как его звать?
  
  
     — Филипп, — ответил Ловкач.
  
  
     — А-а-а… — протянул Серафим Ткаченко, — десятый Хранитель. Ты хочешь узнать
  
  
     о нем побольше, не так ли?
  
  
     — Да, — Кайс чувствовал напряжение, его челюсть свело от контролируемой им
  
  
     агрессии, — иначе бы не пришел.
  
  
     — Угу. — Серафим жестом показал Андерсу, чтобы тот пошел заниматься своим
  
  
     делом и перевел взгляд на Кайса. — Присаживайтесь, милорд. Что вы хотите услышать?
  
  
     — Правду, — ответил Кайс, усевшись за стол. Стул под ним трещал, Кайс переживал,
  
  
     что неловко приземлится на свою мягкую точку.
  
  
     — Мне нравится ваш настрой. — Серафим тоже присел и продолжил: — Филипп —
  
  
     великий из всех живших когда-либо людей. Он единственный из живых, кто стал
  
  
     Хранителем.
  
  
     — Кто такие Хранители?
  
  
     Серафим взял со стола книгу, полистал немного, а затем подал Кайсу. В книге был
  
  
     нарисован шар, окруженный лучами. Лучи соединялись с десятью сферами.
  
  
     — Этот шар, который в центре, наш мир — Гирод, — продолжил Серафим. — Эти
  
  
     сферы вокруг него — Хранители. Я не знаю наверняка, кто создал этот мир, но точно
  
  
     знаю, кто его охраняет. Равновесие добра и зла. Самые мудрые ангелы и демоны стали
  
  
     Хранителями. Они сохраняют баланс в нашем мире. Я знаю только троих: Аввадон, Бальтазар и Филипп.
  
  
     — То есть Филипп — ангел или демон?
  
  
     — Нет, — цокнул Серафим. — Он простой человек как ты и я. Но… в нем были
  
  
     частицы сил ангела и демона. Поэтому у него была могущественная аура, хотя он даже
  
  
     чародеем не был. И все же, силы магов не сравняться с его уникальными способностями.
  
  
     — Не пойму. Тогда почему его считают еретиком и злом?
  
  
     Ткаченко явно ожидал такого вопроса, встал из-за стола и уселся в свое кресло:
  
  
     — Людям нужен был «козел отпущения». И они его получили. Император Иоанн
  
  
     Симплекс в пятидесятом году Эпохи Конца был убит, а свалили все на его правую руку —
  
  
     Филиппа. Говорят, что Иоанн праздновал день рождения. Недруги и завистники
  
  
     понимали, что Филипп весьма необычный и очень опасный противник. Но убить его
  
  
     просто так не могли, не в их силах. Проще было обесчестить его, очернить, тем самым
  
  
     вызвать народное негодование и, таким вот глупым образом, избавиться от него, даже
  
  
     ценой жизни правителя, который присоединил к Россигарду ныне известные всем
  
  
     княжества. На Филиппа началась настоящая охота, и почти весь Гирод стал его
  
  
     ненавидеть. Вы же знаете, как расходятся слухи, и какая большая награда ждала того, кто
  
  
     принес бы голову Великого. Но не все люди были слепы, некоторые знали правду, а некоторые и вовсе стали фанатиками, увидев в кого перевоплощался Филипп. Его
  
  
     стали считать Создателем в человеческом обличие. Еще чуть-чуть и началась бы
  
  
     гражданская война. И все из-за одного лишь имени — Филипп. Но к тому времени
  
  
     не закончилась еще война со злом, поэтому весь свой удар дочь покойного Иоанна —
  
  
     Апполинария — нанесла по Армии Тьмы. Люди забыли о внутренних конфликтах,
  
  
     объединенные под знаменем Великого огня в борьбе со злом. Императрица,
  
  
     остановившая нашествие бесовщины.
  
  
     — А Филипп?
  
  
     — Воевал. Но один против всех. Как истинный волк-одиночка, спаситель всего
  
  
     живого. — Серафим замолчал, но затем продолжил: — К сожалению, с ним кое-что
  
  
     произошло, что мне неизвестно, но это было еще до убийства первого Симплекса, вследствие чего его стали называть Проклятым. Но суть не в этом. В пятьдесят третьем
  
  
     году война окончилась и Филипп ушел. Или умер. Он исчез, растворился. Куда
  
  
     конкретно он делся, — неизвестно, — но он стал десятым Хранителем Гирода.
  
  
     — Ты говорил, что Филипп… перевоплощался.
  
  
     — Ходила легенда, как Филипп в разгаре боя мог становиться настоящим колоссом, увенчанный огненной короной. Скорее всего, это приняли за знак того, что Филипп
  
  
     и есть Создатель. Или его сын, как говорили другие.
  
  
     — А что Аббатство говорит по этому поводу?
  
  
     — Отрицает все. Есть только Создатель, рай, ад, Великий огонь и Гирод.
  
  
     Взгляд Ловкача стал более тяжелым, задумчивым, и Магистр культа помрачнел от его
  
  
     раздумий и предположил:
  
  
     — Ты, наверное, хочешь спросить, почему он пришел именно к тебе?
  
  
     — Верно, — кивнул головой Кайс.
  
  
     — Ответ прост… — Серафим на мгновение замолк. Взгляд его опустел, он смотрел
  
  
     в одну точку — на книгу, лежащую на столе. Кайс понял, что магистр задумался.
  
  
     Возможно, он что-то знал. Или скрывал. — …Я не знаю. Возможно, тебе самому надо
  
  
     будет узнать ответ на этот вопрос. Может, ты симпатичнее других претендентов.
  
  
     А может, ты не единственный такой и вас миллион, вы готовите заговор и хотите
  
  
     изнасиловать Роузмэри. А теперь извини, но тебе пора уходить.
  
  
     Долго еще Кайс и Серафим смотрели друг другу в глаза, но Ловкач ничего не сказал,
  
  
     встал со стула и покорно направился к лестнице. Положив руку на перила, он тут же
  
  
     остановился и задал последний вопрос Магистру.
  
  
     — Серафим, — обернулся он к Магистру, который был младшим братом
  
  
     библиотекаря, но всем своим видом походил больше на его старшего сына, — а кто
  
  
     приходил к тебе?
  
  
     — Аввадон, — гордо ответил Ткаченко. — И я жду, когда он появится вновь.
  
  
     [1]
  
  
     1 Такая брошь означала, что человек ее носящий имеет титул «лорда».
  
  
     Глава 10
  
  
  
     ТРАУР НА ПЛОЩАДИ
  
  
  
      Не согрешишь — не покаешься.
  
  
  
      Зоя, «Яма» А.И.Куприна
  
  
  
     Снег уже таял под напором солнечного тепла. Вода стекала с крыш домов, ручьи
  
  
     текли по людным дорогам. Сегодня было тепло и этому теплу радовались только дети.
  
  
     Жилые дома в Прималоне состояли из трех-четырех этажей, чаще строились из обычного
  
  
     кирпича, кто был побогаче могли взять себе дом из гранитного камня. На первых этажах
  
  
     обычно основывались магазины и лавки, но не у всех. Последний этаж обычно служил
  
  
     чердаком, но кто-то делал из него комнату. Все зависело от того, кто как живет.
  
  
     Площадь девяти огней уже была полна народу. В центре стоял памятник первому
  
  
     императору Россигарда Иоанну Симплексу, густобородый крупный мужчина,
  
  
     восседавший на гнедом коне и держащий над головой свой меч с широким лезвием.
  
  
     Статуя была сделана из бронзы и стояла на пятнадцатиметровом мраморном монументе.
  
  
     Названа была Площадь девяти огней так, потому что от нее шли девять главных
  
  
     проспектов столицы. Ее огромное пространство не могло не удивлять и не восхищать
  
  
     приезжих. Тут всегда собиралось полно народу, все-таки главная площадь столицы.
  
  
     Кайс стоял в синем мундире со знаком лорда-защитника напоказ перед памятником
  
  
     императору и любовался предком Берты, который основал Россигард, создал целую
  
  
     империю и умер от руки своего товарища Филиппа. Но то были лишь слухи. Сегодня он
  
  
     так и хотел, чтобы его замечали. Оружие тоже было при нем: шпага, спрятанный
  
  
     в тайном кармане стилет и револьвер с шестью патронами.
  
  
     Рядом с Ловкачом стоял другой приметный тип с половинкой сердца на плече.
  
  
     Касьян был одет в средний доспех. А оружие у него было помощнее, чем у лорда-
  
  
     защитника, — меч имперской стражи. Ну и еще можно учесть магическую силу.
  
  
     Довольно странно и подозрительно, что защитники правительницы вместе ходят
  
  
     по площади, но ничего удивительного не было: Императрица собиралась встретиться
  
  
     со своими подданными на площади, а куда подозрительней было бы, если б ни одного
  
  
     защитника на площади не ошивалось.
  
  
     Народ собирался на площадь встречать свою Императрицу, которая должна с минуты
  
  
     на минуту подъехать. Поэтому Кайс уже был готов к тому, что готовили экстремисты.
  
  
     В его глаза уже попались пару подозрительных личностей. Они явно были взволнованы
  
  
     и настороженны. По виду простые люди, возможно рабочие или ремесленники. Но их
  
  
     взгляд выдавал испуг и злость с долей неуверенности. Кайс подметил, что, скорее всего
  
  
     они под наркотой, поэтому от них можно ждать чего угодно.
  
  
     — Милорд, — пробормотал Касьян, — вы уверены, что теракт будет?
  
  
     — Да, — спокойно ответил ему Кайс. — Это стопроцентная информация.
  
  
     — Просто я… не особо уверен в этом.
  
  
     — Посмотри на тех двух. — Кайс бросил взгляд в сторону мужчин, которые нервно
  
  
     разговаривали между собой, посматривая на них и постоянно проверяя свои карманы. —
  
  
     Они не спускают с нас глаз. Да не смотри ты на них в открытую! Заподозрят неладное.
  
  
     Когда литиномобиль[1] въедет на Площадь, они подойдут к нам, чтобы, если что, убрать
  
  
     помеху. Другой вопрос: надо найти тех, кто захочет покуситься на саму Императрицу.
  
  
     Касьян молча слушал лорда-защитника и уже взглядом высматривал террористов.
  
  
     — Я попробую применить заклятие «Око пустоты», но боюсь, оно заберет у меня
  
  
     половину сил.
  
  
     Касьян тихо прочел заклинание и его взгляд потускнел. Он стал всматриваться
  
  
     в людей резко и быстро, пока заклятие держалось. Кайс старался не отвлекать его
  
  
     от дела и продолжал прикидываться любопытным стражником, высматривающий
  
  
     в статуе какой-нибудь подвох и глазеющий по сторонам, будто начеку.
  
  
     — Есть, — улыбнулся полумаг. — У одного, того светлого, под рубашкой пояс
  
  
     на жидкой основе.
  
  
     — Конкретней, — произнес Кайс.
  
  
     — Смешение нитроглицерина с кизельгуром.
  
  
     — Динамит значит. — Кайс посмотрел на светлого мужчину: худой, уставший, судя
  
  
     по мешкам под глазами. — Касьян, контролируй его. При активных действиях устрани
  
  
     так, чтобы было минимум жертв со стороны гражданских.
  
  
     — Слушаюсь. — Полумаг-стражник отправился в сторону мужчины, но перед этим
  
  
     сказал: — У тех двоих наганы[2] в карманах.
  
  
     Кайс услышал его. Он понимал, что по виду эти двое не были военными, скорее
  
  
     идиотами, раз пытаются убить Императрицу Россигарда и ее лорда-защитника.
  
  
     И вот он услышал глухой звук двигателя.
  
  
     Литиномобиль, окруженный дюжиной всадников. Плавная, грациозная машина
  
  
     с вытянутым капотом, на котором основался золотой феникс, покрытая золотом, крыша
  
  
     из черной кожи, с резиновыми колесами (по две пары впереди и пара сзади, под
  
  
     кабиной). Изящная как сама власть в руках по виду хрупкой, но в душе сильной
  
  
     и справедливой правительницы.
  
  
     Украшали эту царскую повозку традиционные узоры в виде языков пламени и стволов
  
  
     растений с их многочисленными лепестками по бокам кузова, на капоте и на дисках.
  
  
     Ловкач даже усмехнулся, что несколько якобы подготовленных человек попытаются
  
  
     свергнуть власть законной повелительницы всей Империи.
  
  
     И кому может мешать Императрица? Наверное, как всегда завистникам и тем, кто
  
  
     не любил монархию. Правила она справедливо, даже смогла уладить отношения
  
  
     с Мизрахом на семь лет… до недавнего времени.
  
  
     И кому нужна была смена власти? Революция нынче просто неуместна в стране, особенно, когда надвигается новая буря.
  
  
     Двое революционеров, которые все это время нервно следили за лордом-
  
  
     защитником, двинулись к нему. Светловолосый смертник резко сменил направление
  
  
     и пошел в сторону приближающейся к центру Площади машины, по ходу расталкивая
  
  
     людей, собравшихся увидать свою Императрицу. Его заменил другой анархист,
  
  
     вышедший из толпы. Так сказать, рокировка пешками.
  
  
     Полумаг поспешил следом за светловолосым мужчиной, по пути доставая колбочку
  
  
     со странной жидкостью. Он быстро выпил ее до дна и отбросил колбу в сторону.
  
  
     Важная вещь для полумага, которая должна быть у него при себе — зелье
  
  
     восстановления магической энергии. Проще говоря — зелье силы.
  
  
     Травяная магия — специализированная форма магии, которая использует власть
  
  
     растений. Это царство зелий, благово​ний, ароматических масел, ванн, настоев
  
  
     и отваров. Ак​том травяной магии может быть простое натирание цвет​ной свечи
  
  
     ароматическим маслом, возжигание ее и визуализация в соответствии с нужной целью.
  
  
     Немногие маги пользуются данным видом колдовства, ибо это считается языческой
  
  
     ересью, что преследовалось инквизицией. Это не относилось только к зелью силы, так
  
  
     как его мог приготовить даже простой человек, разбирающийся в травах, а войнам-
  
  
     полумагам в битве оно просто необходимо.
  
  
     Двое подошли уже настолько близко к Кайсу, что он не стал скрывать, будто не знает
  
  
     об их намерениях. Он вытащил шпагу из ножен и, пока первый из экстремистов доставал
  
  
     наган из кармана, рубанул его по руке, отрубив кисть с пистолетом. Кровь запачкала
  
  
     тающий снег на Площади, и Кайс добил кричащего от боли горе-революционера,
  
  
     схватив его за голову, приближая к себе и перерезав его шею лезвием шпаги глядя тому
  
  
     прямо в глаза. Второй, не ожидая такой молниеносной реакции и такого поворота
  
  
     событий, выстрелил в защитника Императрицы, который укрывался мертвым телом
  
  
     первого экстремиста. Ловкач сделал несколько выстрелов из своего револьвера из-под
  
  
     подмышки мертвеца, которого использовал как щит, расстреляв анархиста.
  
  
     Толпа кричала и ревела от ужаса. Люди разбегались кто-куда и не думали о том, что
  
  
     кто-то покусился на Императрицу — сейчас их волновала своя собственная жизнь.
  
  
     Позади народа находились два трупа, да еще и раздался мощный взрыв рядом
  
  
     с литиномобилем Императрицы, сопровождаемый криком: «СМЕРТЬ БЕРТЕ!». Толпа
  
  
     бежала куда глаза глядят, не собираясь понимать кто хороший, а кто плохой, в панике
  
  
     сбивая друг друга с ног.
  
  
     Взрыв раскинул всех находящихся рядом с машиной. Сама повозка немного
  
  
     потемнела от нагара, но и только всего. Голубая пыль магического щита рассеивалась.
  
  
     Благо, но все были живы, кроме светловолосого смертника, вместо которого осталось
  
  
     только кровавое пятно.
  
  
     Стражи были оглушены, контужены, ранены. Но не убиты. Ударная волна сбросила
  
  
     несколько всадников на землю. Касьян лежал у машины, когда та двинулась в безопасное
  
  
     место, весь в чужой крови и что-то бормотал себе под нос. Кайс подбежал к нему
  
  
     и наклонился перед ним на колено, хваля того за совершенный подвиг:
  
  
     — Молодец парень, ты герой.
  
  
     — Я потратил всю свою силу на то, чтобы закрыть его в вакуумном щите, — кашлял
  
  
     полумаг кровью, — и, надеюсь, все живы.
  
  
     — Все. Ты всех спас.
  
  
     — Ценой своей жизни. Я приблизился вплотную и… я умираю.
  
  
     Его взгляд говорил о том, что он гордится собой и готов уйти на покой, как
  
  
     настоящий воин, павший в битве.
  
  
     — Рановато собрался, Касьян, — ухмыльнулся Кайс. — Жить будешь. У тебя всего
  
  
     лишь бок пробит.
  
  
     — Всего лишь. …Я весь в крови.
  
  
     — Это кровь того идиота, который пытался взорвать пустую машину. Видишь, у меня
  
  
     у самого весь костюм и лицо в крови анархиста.
  
  
     — В смысле пустую? — Его взгляд очумел, и он попытался встать на ноги через боль,
  
  
     сжимая зубы. — Вообще никого там не было?
  
  
     — Ты думал, я позволю Императрице поехать на площадь, зная, что готовится
  
  
     теракт?
  
  
     — Значит, все проделанное мной — зря?
  
  
     — Нет, не зря. Ты спас многих горожан и стражников. Они думали, что играют в свою
  
  
     игру, но ошиблись. Теперь мы узнаем, кто готовил покушение. Они тут
  
  
     не единственные, скоро остальные объявятся, и мы их схватим. А там и узнаем, кто
  
  
     стоит за всеми. Но лучше будет, если останется в секрете то, что Императрицы и вовсе
  
  
     здесь не было. Эй, подойдите… — Кайс остановил пару стражников и отдал им
  
  
     приказ: — Ему нужно в лечебницу, подготовьте его. Пусть парня подлечат. Этот
  
  
     стражник — настоящий герой.
  
  
     Наверное, Касьян понял, что лорд-защитник Кайс Эмберский сделает все, чтобы
  
  
     защитить свою Императрицу. И за это он его сильно уважал.
  
  
     Из бегущей от взрыва толпы, выбежала еще тройка революционеров, вооруженные
  
  
     одноручными стальными мечами. Они напали на стражников и те, в свою очередь, оборонялись.
  
  
     — Взять их живьем, — скомандовал Кайс, не обращая внимания на крики безумных
  
  
     дураков, решившие сменить власть в Империи таким наиглупейшим образом. — Я же
  
  
     говорил, они сейчас полезут.
  
  
     Механизированная лодка плыла к дворцу. Кайс мигом же помчался доложить о том, что все прошло успешно. Ведь никто не пострадал, кроме революционеров.
  
  
     Лорд-защитник тяжелыми и быстрыми шагами направлялся к дворцу. Пока большая
  
  
     часть стражи и полицейских разбиралась на Площади девяти огней с терактом,
  
  
     оставшаяся часть находилась здесь. Справа в саду он увидел лысого мужчину, сидевший
  
  
     за столиком в одиночестве в беседке, играл в шахматы сам с собой и неторопливо
  
  
     попивал виски.
  
  
     — А, господин Эмберский, — его глаза злобно блестели черным цветом, увидев перед
  
  
     собой Кайса, — я слышал, что вы прибыли в Прималон и теперь вижу вас здесь лично.
  
  
     Слухи не врут. Императрица сказала про то, как вы избавляете наш город
  
  
     от террористов. Но почему вы здесь, коли они там?
  
  
     — Я тоже рад вас видеть, господин Витман, — сухо ответил Кайс с долей иронии, подойдя к нему ближе. — Такой же вопрос я бы хотел задать и вам. Но, боюсь, вы уйдете
  
  
     от ответа.
  
  
     — Разумеется, — ответил Ульманас Витман с коликой иронии. — Я же не лорд-
  
  
     защитник… более. У меня другие обязанности.
  
  
     Витман встал и протянул руку для рукопожатия. Недоверчиво, но Ловкач пожал ее, и это беспокойство заметил Ульманас.
  
  
     — Не желаете сыграть в шахматы?
  
  
     — У меня встреча…
  
  
     — Полно, — ответил Ульманас Витман. — Наша дорогая Берта никуда не денется, да
  
  
     и вы, думаю, больше не убежите.
  
  
     Как же он не любил Витмана, этого старого, облезлого павлина. Но Берта верила
  
  
     и доверяла ему, с ее мнением приходилось считаться.
  
  
     — И как прошло ваше пятилетнее путешествие в никуда?
  
  
     — Очень захватывающе, — ответил Кайс, сделав ход конем, поедая очередную пешку
  
  
     Ульманаса. — Много нового узнал, многому научился. Хороший отпуск.
  
  
     — Я рад, что вам понравилось. — Ульманас съел слоном коня, который убрал
  
  
     на своем пути жалкую пешку.
  
  
     — Думаю, вам бы понравилось не меньше.
  
  
     — Не сомневаюсь. Пока вы развлекались с барышнями из Свободных Земель, дела
  
  
     в Империи Россигард немного ухудшились, как вы заметили. Но, наверное, вы в курсе
  
  
     недавних событий, не так ли?
  
  
     Ульманас Витман, бывший лорд-защитник Вячеслава Симплекса, ныне был лордом-
  
  
     регентом Империи. Берта доверяла тому человеку, которому ее отец доверил свою
  
  
     жизнь. Но не так сильно как Кайсу. Старик не сильно изменился, только состарился, отрастил тонко стриженную черную бородку вокруг рта и стал еще более неприятен
  
  
     лорду-защитнику, чем раньше.
  
  
     — Почему Берта доверила вам свою дочь? — Кайс ладьей сбил белого коня
  
  
     Ульманаса. — В няньки подались?
  
  
     — Я просвещаю маленькую миледи, — довольно ответил ему Ульманас. — Объясняю
  
  
     ей основы ведения внешней политики и рассказываю о двух сторонах нашей внутренней
  
  
     политики, об потенциальных врагах и союзниках. А что касается няньки, так у Элики
  
  
     есть бонна.
  
  
     — Не рановато ли девочке знать, кто ее враг. Все в этом мире изменчиво.
  
  
     — Ей уже не десять лет, она должна знать правду.
  
  
     — Какую же, господин Витман? — уточнил Кайс, съедая своей единственной ладьей
  
  
     второго коня Ульманаса.
  
  
     — А такую, — Ульманас заметно вспылил, что ему бывало свойственно, но обычно
  
  
     в боях, а не во время игры в шахматы, — что союзников у Империи нет, маги строят свои
  
  
     козни, Мизрах наступает, а в стране бардак. Какой раз покушаются на Императрицу?
  
  
     Восьмой, только за этот год. И кто за этим стоит?
  
  
     — Недовольные, — со всей серьезностью ответил Кайс.
  
  
     — Но вы ведь тоже недовольны ей, не так ли, господин Эмберский? — Его черные
  
  
     глаза смотрели прямо в глаза собеседника, пожирая их своей темнотой
  
  
     и жестокостью. — Отправить отряд на уничтожение Темного, подвергнуть гибели всех, да еще и не послать подкрепления, когда помощь нужна была необходима.
  
  
     — Где сейчас Императрица? — проигнорировал его атаку Кайс.
  
  
     — Во дворце. Ждет хорошую новость, которую вы ей сейчас объявите. — Ульманас
  
  
     Витман залпом осушил бокал с виски, сделал ход и безразлично встал из-за стола. —
  
  
     Сегодня хороший день, господин Эмберский. Шах и мат. Звезды говорят, что он удачлив
  
  
     для каждого из нас. Не находите мою мысль истинной?
  
  
     — Не скажу, что для всех.
  
  
     — И не говорите.
  
  
     Лорд-защитник не глядя в сторону уходящего человека, которого не шибко уважал
  
  
     и доверял, поднялся и пошел к дверям дворца. Около дверей стояло два часовых
  
  
     стражника. Увидев защитника Императрицы, они отдали честь и пропустили его
  
  
     во дворец.
  
  
     Внутри, в зале у лестницы было очень красиво: над всем залом висела большая
  
  
     красивая люстра, лестница сделана из мрамора, свет от люстры освещал весь зал. Кайс
  
  
     услышал шаги, которые перешли в бег и на втором этаже у самой лестницы увидел
  
  
     девочку лет двенадцати в красивом голубом платье с белым фартучком. Волосы ее были
  
  
     средней длины, темные и держались красивой белой заколкой в виде цветка сбоку. Она
  
  
     увидала Кайса и с радостным криком бросилась к нему навстречу. Он же, опустился
  
  
     на одно колено и обнял ее, когда она подбежала.
  
  
     — Ка-а-айс! Я так рада тебя видеть! — Глаза девчушки были синими как у ее матери,
  
  
     нос был немножко курносый, видать в отца, который умер до ее рождения. — Кассандра!
  
  
     Иди скорее сюда! Кайс вернулся! Рассказывай, где ты был?
  
  
     — Элика, потерпи немножко. Я все тебе успею рассказать.
  
  
     Снизу стала спускаться девушка. Кайс узнал ее по светло-русым волосам, черным
  
  
     лосинам и по кожаным сапогам. Он помнил ее дерзость и ненависть в глазах, всю ее
  
  
     брань и его разразил приступ смеха.
  
  
     — Кассандра. Вот он — Кайс Эмберский. Мой самый лучший друг.
  
  
     — О-очень п-приятно с вами познакомится, м-милорд, — промямлила девушка себе
  
  
     под нос. В ее глазах уже не было ненависти, а был лишь страх и стыд. Она узнала его.
  
  
     Того, кому нахамила. Мужчина, выходивший от цирюльника, с которым столкнулась
  
  
     по своей глупости, когда опаздывала, дабы встретить Элику на вокзале. — Наслышана.
  
  
     — И мне приятно, госпожа…
  
  
     — Кассандра Бранкова.
  
  
     — Знакомая фамилия.
  
  
     — Верно, Кайс. — К их разговору присоединилась Берта, одетая в красивое длинное
  
  
     белое платье и на небольших каблуках. На ее оголенных плечах красовалась пуховая
  
  
     накидка из песца. На груди она заколола красную розу — эти цветы Берта любила
  
  
     больше всего. Голову украшала белая шляпка. — Кассандра Бранкова дочь капитана
  
  
     чистильщиков — Андрея Бранкова. И новая бонна[3] Элики. Можно поговорить с тобой
  
  
     Кассандра?
  
  
     Пока Берта ушла в сторону разговаривать о чем-то с Кассандрой, Элика взяла за руку
  
  
     Кайса и повела его наверх.
  
  
     — Ты не представляешь, как я скучала по тебе.
  
  
     — Я тоже скучал по тебе и твоей маме, Элика.
  
  
     — Иногда я думала, что ты не вернешься, и я тебя никогда не увижу. — На глаза
  
  
     Элики навернулись капли слез. Но видно было, что девочка не хочет показывать свою
  
  
     слабость и отдернула голову, словно избавлялась от дурных мыслей. — Ты нужен мне, Кайс.
  
  
     — Элика, — Кайс остановился, встал на колено перед ней и вытер с ее глаз слезы, —
  
  
     знай, я больше никогда тебя не брошу.
  
  
     — Правда?
  
  
     — Обещаю.
  
  
     Она обняла его. Крепко. Со всей своей любовью.
  
  
     Все, что понял Кайс в этот момент, это то, что он знал, где его дом и кто его семья.
  
  
     Эта единственная ценность, ради которой он будет бороться до конца, и защищать
  
  
     ценой своей жизни.
  
  
     — Ты не представляешь, что произошло за те пять лет, восемь месяцев, двадцать два
  
  
     дня, которых тебя не было.
  
  
     — Ты и дни считала? — удивился Кайс.
  
  
     — Конечно, — улыбнулась она, глядя, как он поднял брови. — Удивлен?
  
  
     — Еще как.
  
  
     — Так, — она взяла его за руку и повела по коридорам. — В общем, многое
  
  
     изменилось, столько всего интересного произошло…
  
  
     «Госпожа Авлицкая» оставалась пребывать в порту Прималона. В своей каюте,
  
  
     которая служила одновременно и кабинетом, адмирал Ганс фон Бюррер принимал
  
  
     своего коллегу и давнего друга генерала Андрея Старкова — сына Олеся Старкова, который был генералом еще при Вячеславе Симплексе.
  
  
     — Здравствуйте, генерал. — Ганс налил Андрею выдержанный ром, который высоко
  
  
     ценился знатоками-мореплавателями. — Хорошо, что мы встретились.
  
  
     — Разумеется. — Ганс посмотрел на красивого и статного генерала и подумал про
  
  
     себя: «Нравятся ли Роксане такие мужчины?». Генерал Старков выглядел куда
  
  
     мужественнее своего отца: крепкое телосложение, чисто выбритый, коротко
  
  
     стриженные седые волосы. — Дела, я так понял, касаются Мизраха.
  
  
     — Совершенно верно. И не только.
  
  
     Ганс отвел глаза в сторону и сфокусировался на картине своей жены. Андрей заметил
  
  
     это и повернулся, чтобы тоже насладиться красотой женщины-архивенефика, хотя бы
  
  
     на картине. Нарисованная Роксана, как и в жизни, выглядела безумно красивой.
  
  
     Особенно выделялись ее изумрудно-зеленые глаза. Страстный, жесткий взгляд
  
  
     чародейки. Красное платье не покидало ее даже на изображении — Рокси неизменима
  
  
     вкусам. Художник отметил все ее самые главные черты.
  
  
     — Она прекрасна, — отметил генерал, — и зная ее характер — властолюбива
  
  
     до чертиков.
  
  
     — Все мы не без греха.
  
  
     — Сейчас идет сложная ситуация во внутренней политике страны. Нам еще надо
  
  
     решить вопрос, касающийся защиты границ. — Он выпил бокал с ромом
  
  
     и сожмурился. — Крепкая, зараза! От этого Мизраха одни проблемы. Я слышал про
  
  
     инцидент с Бельном.
  
  
     — Вы ознакомились с моим отчетом, генерал? — поинтересовался Ганс.
  
  
     — Несомненно. Скажу больше: я единственный, кто воспринял его всерьез. Это
  
  
     серьезная проблема, реальная угроза. Неизвестно, что задумал Мизрах. Поэтому…
  
  
     предлагаю отправить на территорию Свободных Земель наших разведчиков, чтобы
  
  
     выяснить планы мизшет на Империю и собственно сами Свободные Земли. Кто знает, может они покусятся на Мориссию и Десландию.
  
  
     — Поддерживаю ваше предложение. Но вот насчет атак на Мориссию
  
  
     и Десландию — поспорю. Я связывался с представителями этих стран, они заверяют, что
  
  
     на их границы мизшеты не залезали.
  
  
     — Понимаю вашу обеспокоенность. Адмирал, вы, как и я, — патриот своей родины.
  
  
     Я все сделаю, чтобы защитить Империю снаружи и изнутри.
  
  
     — Не сомневаюсь, генерал.
  
  
     — Усложняет дело то, что Мизрах находится под управлением царицы Шанди и ее…
  
  
     серпинтов, как я полагаю, которые являются последователями Архидемона. Ваше
  
  
     исследование о классах серпинтов является полезной информацией для нас.
  
  
     — Правда? — вспомнил Ганс насмешки его близких друзей. — Многие так
  
  
     не считают.
  
  
     — И это большая ошибка, — ответил ему Старков. — Теперь мы знаем, кто у них
  
  
     командир и сражаться с ними станет проще. Мы знаем по кому наносить удар. Мои
  
  
     люди уже проинформированы, ведутся лекции. Это на случай войны, а я уверен, что она
  
  
     не за горами.
  
  
     — Ладно, — Ганс хлопнул в ладоши и растер их, — надо отправляться домой. Моя
  
  
     женушка заждалась своего морячка. Еще раз благодарю, что восприняли меня всерьез.
  
  
     — Бросьте, адмирал. Мы с вами в одной упряжке и надо помогать друг другу.
  
  
     Андрей улыбнулся Гансу, пожал его руку и сказал напоследок:
  
  
     — Красивая у вас жена, но я бы не женился на ней ни за какие деньги.
  
  
     — Это еще почему? — нахмурился Ганс, решив, что сейчас услышит в адрес Роксаны
  
  
     какую-то очередную гадость.
  
  
     — Я ее боюсь, — скромно ответил генерал и ушел прочь.
  
  
     Колонны.
  
  
     Большие колонны в зале для гостей создавали атмосферу надежности
  
  
     и дружелюбности, а еще делали зал шикарным местом для того, чтобы спрятаться.
  
  
     За ними и прятался от угрозы Ловкач. Нельзя было, чтобы его заметили. Иначе это
  
  
     конец…
  
  
     Он чувствовал, что она рядом, слышал ее шаги, сопение. Кайс не должен был
  
  
     попадаться ей на глаза, иначе игру в прятки он проиграет.
  
  
     Элика не заметила его, и это дало ему возможность подойти к ней сзади, но она
  
  
     услышала его и обернулась:
  
  
     — Все, Кайс! Ты проиграл!
  
  
     — Мало места для пряток.
  
  
     — В большом дворце мало места? — Элика скрестила руки на груди и подняла правую
  
  
     бровь. — Умей проигрывать, Кайс!
  
  
     — Проигрывать я как раз умею, — с улыбкой ответил ей Кайс. — Просто играть надо
  
  
     на улице.
  
  
     — Верно, — рассмеялась она. — Но почему тогда ты играл со мной здесь?
  
  
     — Может… потому что твоя мама во дворце и…
  
  
     — Кайс. Хватит прикрываться моей мамой. Из тебя бездарный политик. Дебаты ты
  
  
     проиграл.
  
  
     — Ладно, — пожал плечами Ловкач. — Я сдаюсь, я проиграл.
  
  
     Они вместе посмеялись и медленно пошли гулять по огромному дворцу. Проходя
  
  
     гостевые комнаты, они любовались произведением искусства Элики. С левой стороны
  
  
     висели ее картины (она серьезно занималась живописью и довольно удачно для своего
  
  
     возраста): дворцовая беседка; Башня Света, на фоне которой люди малюсенькие, словно
  
  
     муравьи; человек в черной одежде с необычной маской на лице. Последнее привлекло
  
  
     внимание Кайса.
  
  
     — Как мама разрешила тебе повесить эту картину здесь? — удивился Ловкач,
  
  
     осматривая мрачную картину с загадочным человеком. — И откуда у тебя этот образ?
  
  
     — Мама не разрешала. Но сегодня с утра она приказала прислуге повесить ее здесь.
  
  
     — Интересно. Мама твоя странно себя ведет.
  
  
     — Ну конечно, — Элика закатила глаза и показушно прикрыла лицо ладонью, — ты же
  
  
     здесь, Кайс. Не глупи!
  
  
     Но, честно говоря, Кайса эта картина пугала. Маска у мужчины весьма необычная:
  
  
     левая половина ее изображала череп, а правая — человеческое лицо.
  
  
     — Он мне снился, — со всей серьезностью ответила Элика. — Пришел за мной, когда
  
  
     я нуждалась в помощи. Не помню, где я была, и что со мной стало, но я чувствовала
  
  
     опасность. И тут пришел он: человек-смерть, призрак. Все его боялись, абсолютно все.
  
  
     Но не я. Он… служил мне и защищал.
  
  
     — Интересно. А этот попугай на правой стене…
  
  
     — Это старика. Пойдем!
  
  
     Параллельно
  
  
     ее
  
  
     картинам
  
  
     висели
  
  
     картины
  
  
     натурфилософа,
  
  
     медика
  
  
     и по совместительству художника Льва Марградского, чей прадед основал университет
  
  
     прикладных наук. Его картины не отступали от произведения искусств Элики
  
  
     и выделялись своим стилем реализма с изумительно подобранной палитрой красок.
  
  
     Господин Марградский даже писал картины для важных особ. И картину Роксаны
  
  
     Авлицкой, которая висела на корабле в кабинете Ганса фон Бюррера, писала его рука.
  
  
     У своего кабинета их ждала Берта. Она стояла одна. Кассандры рядом не было.
  
  
     — Ну-с, — улыбнулась она. — Я вижу, вы хорошо проводите время вместе.
  
  
     — Моя Императрица, хочу доложить вам, что все прошло успешно, — сказал ей Кайс
  
  
     о ситуации, произошедшей на Площади.
  
  
     — Элика, почему ты задерживаешь Кассандру? Она ждет тебя в твоей комнате.
  
  
     Девочка поклонилась, как требует этикет в Империи, и удалилась учить вместе
  
  
     со своей бонной языки.
  
  
     — Кайс, — продолжила Императрица разговор без лишних ушей, — мне надо с тобой
  
  
     поговорить. Пройдем на веранду.
  
  
     Они вместе спустились вниз, и пошли к веранде. На веранде находился чайный
  
  
     столик, стулья, явно сделанные в антикварном стиле. Опорные столбы веранды так же
  
  
     были обвиты, как и беседка, диким сельвиком, который не боялся морозов. Берта
  
  
     не стала закрывать двери, подошла к Кайсу поближе, поцеловала его и прижалась
  
  
     к груди, словно это был их последний день.
  
  
     — Я люблю тебя.
  
  
     Кайса это застало врасплох. За всю жизнь Берта говорила эти слова только один раз,
  
  
     когда выходила замуж за князя. И теперь.
  
  
     — Ты снова выходишь замуж? — попытался пошутить Кайс, но неудачно. Берта
  
  
     проигнорировала его слова.
  
  
     — Просто хочу, чтобы ты знал это, — как-то грустно ответила Берта и подошла
  
  
     к столику, положив на него свою руку, и набивая пальцами какой-то неизвестный Кайсу
  
  
     ритм. — Хорошо, что ты приехал именно сейчас.
  
  
     — Берта, — Ловкач подошел сзади и положил руки ей на плечи. — Я передумал. Тебе
  
  
     нужен лорд-защитник.
  
  
     Императрица повернулась к нему и улыбнулась. В ее глазах сверкали слезы.
  
  
     — Не мне, Кайс. Ты нужен Элике.
  
  
     Их губы вновь сплелись в поцелуе, останавливая время и делая окружение неважным
  
  
     и лишним. Ничего вокруг не было, только он и она. Вместе.
  
  
     Открыв глаза, Кайс не хотел отказываться от сладкого и нежного прикосновения
  
  
     к губам Берты, но ему пришлось. Она не открывала глаз и лишь только мелодично
  
  
     шептала:
  
  
     — Будет не честно, если я тебе не скажу…
  
  
     Он перестал обнимать ее, тут же осмотрел взглядом веранду и ближайшую
  
  
     территорию. Императрица смотрела на своего лорда-защитника как на параноика
  
  
     и напуганное животное, и эта настороженность напугала Берту. Кайс вытащил шпагу
  
  
     из ножен, и она спросила:
  
  
     — Что происходит?
  
  
     — Стражи нет. Смена происходит не больше минуты. Но их никого нет!
  
  
     Это произошло незаметно: откуда не возьмись, появились два человека во всем
  
  
     черном с металлическими масками, напоминающие профиль сокола. Оба в руках
  
  
     держали рапиры. Кайс с легкостью ушел от моментального и необдуманного выпада
  
  
     пируэтом, схватил руку убийцы и рубанул сверху шпагой по шее.
  
  
     Кровь обрызгала его мундир, и Кайс пропустил удар с ноги в живот от второго, но успев откатиться назад, блокировал укол в грудь. Берта ударила обидчика в затылок
  
  
     вазой, взятой с чайного столика. Та разлетелась вдребезги об голову убийцы. Кайс
  
  
     произвел колющий удар в грудь. Шпага пробила грудную клетку убийцы. Обидчик упал
  
  
     на колени, и после проявления крови Кайс вытащил шпагу из груди уже мертвого
  
  
     нападавшего, вытерев кровь с клинка о его черную одежду. Берта стояла за спиной Кайса
  
  
     и из-за него настороженно смотрела на трупы неизвестных.
  
  
     — Отлично, — раздался голос Ульманаса, вошедший на веранду. — Убийцы сами были
  
  
     убиты. Право, вы отличный лорд-защитник, Эмберский.
  
  
     Ловкач огородил Берту, направив острие шпаги в сторону Ульманаса, которому
  
  
     никогда не доверял. И не зря.
  
  
     Позади Императрицы, откуда не возьмись, появился незнакомый мужчина, тоже
  
  
     в черной одежде, но без маски сокола, который схватил ее под руку и повел в сторону
  
  
     Ульманаса. Кайс хотел было рвануть и прибить его, но не смог пошевелиться — Витман
  
  
     блокировал его заклятием оцепенения. Перед Ловкачом появился еще один человек
  
  
     в маске сокола, который прошел мимо, не замечая его.
  
  
     «Телепортация, — понял Кайс. — Тогда вот почему все прошло без шума. Витман, ты
  
  
     пожалеешь об этом!».
  
  
     Убийца достал флакончик с какой-то темной жидкостью, вылил на двух своих
  
  
     мертвых дружков и те растворились, словно их и не было, сожранные черной жидкостью.
  
  
     Лишь бурлящие пузыри остались после них и запах гари, повисший в воздухе.
  
  
     На веранду зашла Элика, напевая песню, и Кайс сразу же крикнул ей, чтобы она
  
  
     бежала прочь. Императрица крикнула тоже самое. Элика так и поступила, побежав, что
  
  
     есть мочи, увидав неизвестных ей людей.
  
  
     — Идиоты, ловите девчонку! — вскрикнул Ульманас.
  
  
     В этот момент Берта ударила незнакомца в лицо кулаком, Кайс освободился
  
  
     от заклятия встревоженного Ульманаса, едва он чуть расслабился, и атаковал его.
  
  
     Регент же оттолкнул Ловкача магическим ветром. Кайс выронил шпагу и убийца без
  
  
     маски толкнул Императрицу с такой силой, что она упала, ударившись о стол и сбив
  
  
     собой стулья, а после легко подскочил и подобрал оружие Ловкача.
  
  
     — Девочка у нас, — проговорил певучим голосом убийца, обаятельно улыбнувшись
  
  
     Берте.
  
  
     — Хорошо, — произнес господин Витман, озираясь на Кайса. — Пришло время
  
  
     кончать со всем этим.
  
  
     Кайс встал на ноги, но Ульманас произвел режущий удар своей саблей по краю его
  
  
     левого плеча. Открытая рана не помешала Кайсу вложить в правый кулак всю свою силу
  
  
     и врезать Ульманасу прямо в нос. Тот свалился на спину, роняя саблю и захлебываясь
  
  
     кровью из своего сломанного носа.
  
  
     Мужчина без маски приблизился к Императрице, которая не прекращала
  
  
     выкрикивать имя своей дочери, и пронзил ее насквозь оружием лорда-защитника.
  
  
     В груди у Кайса всполохнул огонь ярости, который был в нем последний раз, когда убили
  
  
     его мать. Мужчина вынул кровавую шпагу, отбросил ее куда подальше и толкнул Берту
  
  
     бегущему на него Кайсу. Затем убийца исчез, успев перед этим поклониться
  
  
     и улыбнуться Ловкачу:
  
  
     — Счастливого дня, господа.
  
  
     Ловкач поймал Берту, положил свою любимую на пол, придерживая ее голову своей
  
  
     рукой. Второй рукой он пытался остановить кровь, которая хлыстала из раны и залила
  
  
     своим красным цветом все ее белое платье. Его руки дрожали, понимая, что происходит.
  
  
     — Нет, пожалуйста. Не уходи. Не надо. Берта, любимая. — Его слезы капали ей
  
  
     на грудь, а глаза покраснели, так же как и ее платье. — Все будет хорошо. …Пожалуйста, не уходи от меня.
  
  
     — Элика… — в глазах Берты виднелась слабость. Смертельная слабость. По ее щеке
  
  
     протекла всего лишь одна слезинка. — Элика… Она не должна…
  
  
     Императрица не смогла договорить. Стиснув зубы от напряжения, ее взгляд
  
  
     потускнел, а сердце перестало биться. Императрица умерла. На руках своего же лорда-
  
  
     защитника.
  
  
     Кайс закрыл ее веки ладонью, обнял ее бездыханное тело, прижав ее голову к себе.
  
  
     Он посмотрел на нее в последний раз, больше он никогда не увидит ее лица, не прикоснется своими губами к ее устам, не почувствует тепло ее любви. Его слезы
  
  
     продолжали падать на бледное лицо правительницы.
  
  
     Кайс позабыл обо всем. В его темном коридоре появилась еще одна женщина,
  
  
     которую он потерял.
  
  
     Удар по голове обескуражил его, но Ловкачу было все равно. В его ушах стоял звон, в глазах все плыло. Рядом с ним, лежащим и разбитым, покинувшая этот мир Берта
  
  
     Симплекс, а в глазах предатель Ульманас и скулистое лицо убийцы, совершивший
  
  
     смертельный удар по всей Империи Россигард.
  
  
     — Как вы могли, господин Эмберский, — выкрикивал Ульманас, стоявший над ним
  
  
     с саблей в руке, весь в крови и со сломанным носом, наблюдая, как к веранде, через весь
  
  
     дворец, бежала стража. — Она вам доверяла, а вы убили ее…
  
  
     Зал в Вышке лордов был забит полностью. Никто не хотел пропустить этот процесс —
  
  
     суд над лордом Кайсом Эмберским. Прибыли почти все лорды Прималона. В центре
  
  
     за трибуной восседал Верховный судья Империи Россигард лорд Тофер Бернс.
  
  
     Это заседание считалось самым громким за всю историю Россигарда. Большинство
  
  
     присутствующих мечтали увидеть Кайса Эмберского в роли преступника. Не секрет, что
  
  
     его многие не любили: Кайс был, пожалуй, единственным фаворитом у Берты Симплекс,
  
  
     занимал почетную должность, имел связи и влияние. И всем этим он не пользовался.
  
  
     Какой глупец.
  
  
     Зал напоминал самый настоящий театр со своим партером, балконами в два этажа, на которых сидели голодные зрители, ожидавшие начало этой великой премьеры.
  
  
     В ролях: лорд-защитник Кайс Эмберский — убийца правительницы, обвиняемый; лорд-
  
  
     регент Ульманас Витман — свидетель, пытавшийся остановить это ужасное
  
  
     преступление. Вот только впоследствии этого спектакля, головы полетят не только
  
  
     у Эмберского.
  
  
     Морщинистое лицо судьи в черной мантии и в белом кудрявом парике оскалилось
  
  
     всему этому балагану со стороны так называемых лордов, цена которым грош, если
  
  
     не меньше. Он не хотел принимать в этом участие, не собирался судить лорда-
  
  
     защитника. Пускай знакомы лично они не были, но Тофер Бернс умел разбираться
  
  
     в людях, и точно мог сказать, что убийца не будет рыдать над телом своей жертвы, даже
  
  
     если пожалел о том, что сделал. Ему итак все очевидно. Он уже видит, как Кайса казнят, а Ульманас запомнится героем.
  
  
     — Тишина в зале, — три раза стукнул молотком судья Бернс. Его густые седые брови
  
  
     нахмурились, и он решил, что пора начать этот проклятый процесс: — Сегодня ужасный
  
  
     день. Не скрою, что в такое время человека поглощает безумие; это самый пугающий
  
  
     процесс за всю историю Империи Россигард. И меня больше пугает не сам факт
  
  
     страшного преступления, а то, как все его ожидают. Все так мечтают видеть лорда-
  
  
     защитника…
  
  
     — Бывшего лорда, — выкрикнул какой-то молодой «лорденыш» с балкона, перебив
  
  
     судью.
  
  
     — Прошу вас закрыть рот и не перебивать меня, молодой человек, — голос судьи как
  
  
     гром прошелся по залу, что даже те, кто между собой шептался, сразу умолкли. — Иначе
  
  
     пожалеете о том, что пришли сюда!
  
  
     — И все же, Ваша честь, — вставил свою лепту Ульманас Витман, — может, уже
  
  
     начнем?
  
  
     — Что ж, если вам всем так не терпится. Обойдемся без прелюдий и традиционных
  
  
     реплик. Введите обвиняемого.
  
  
     Через минуту в зал вошло двое стражей-полумагов с полностью закованным Кайсом
  
  
     Эмберским. Его руки, ноги, шея, все было в цепях. Он не поднимал головы, когда шел.
  
  
     Знал, что это ни к чему не приведет. Пусть его слез никто не видит.
  
  
     Шум в зале возрос. В адрес Кайса летела брань, грязь и лживые слова, от которых
  
  
     уши вяли. Высший свет.
  
  
     — Тишина в зале!
  
  
     Все тут же утихли. Лишь только звук цепей доносился, когда Кайс дошел до своей
  
  
     трибуны с металлическим стулом. Его приковали к нему, а он даже не сопротивлялся.
  
  
     — Раз вы сказали без прилюдий, — вновь влез Ульманас, — то давайте сразу
  
  
     к фактам.
  
  
     Судья Бернс понимал, что сейчас, стараясь соблюдать традиции и привычные
  
  
     правила поведения в суде, он рискует взорвать это место, ибо о каком порядке можно
  
  
     говорить, если судят явного любимчика покойной правительницы. Очевидно, что все
  
  
     улики будут против него. Приходилось просто сидеть и изображать разбирательство
  
  
     дела.
  
  
     — Господин Эмберский отсутствовал в стране целых пять лет. Кто знает, что взбрело
  
  
     в его голову за это время?! Не спорю, он выполнял свой долг, одержал победу над
  
  
     Темным магом, который — как вы все помните — затеял войну с Десландией. Да, он
  
  
     сражался, выполнял приказ нашей любимой Императрицы. Все люди в его отряде
  
  
     погибли, чуть не скончался и сам герой. Помощи он не ожидал, и единственной
  
  
     зацепочкой за жизнь у него было только одно — месть! Когда я застал, как он
  
  
     приближается к правительнице со шпагой в руке, он кричал: «Ты предала меня, шлюха! Я
  
  
     ждал этого момента пять лет и теперь мне никто не помешает!». И он оказался прав…
  
  
     — Что… ты… несешь… мразь…
  
  
     Этого уж точно никто не ожидал. Обвиняемый все-таки не вытерпел поток клеветы
  
  
     в свой адрес.
  
  
     Ловкач сидел с опущенной головой, пристегнутый к стулу, и тяжело дышал.
  
  
     — УБИЙЦА!!! — выкрикнул, что есть силы Кайс Эмберский, подняв голову и яростно
  
  
     глядя в глаза Витмана, ходивший перед ним, как шпрехшталмейстер в цирке,
  
  
     объявляющий следующего артиста. Вены на лбу и шее у Кайса вздулись, а красные глаза
  
  
     слезились от ярости и смятения.
  
  
     И судья в очередной раз убедился, кто настоящий преступник в этом деле, а кто
  
  
     жертва.
  
  
     — Ты нос мне сломал, когда я пытался остановить тебя. И все же, свое дело ты
  
  
     знаешь безупречно. Не зря Берта отправила тебя убивать Морло. Ты сама смерть, Эмберский!
  
  
     — Заткнись, заткнись, заткнись! — выкрикивал Кайс, дергаясь на стуле и гремя
  
  
     цепями, сковывающие все его тело. Вырваться ему не удастся.
  
  
     — Убил ее своей шпагой, которую она тебе вручила… лично.
  
  
     — Прекратить балаган! — вновь выкрикнул судья. — Вы, господин Витман,
  
  
     утверждаете, что Кайс Эмберский убил Берту Симплекс. Никто этого не отрицает. Все
  
  
     доказательства говорят именно об этом: шпага, отпечатки пальцев на ней, свидетели.
  
  
     Даже мотив у вас есть — помешательство. Но, один вопрос, куда делась наследница
  
  
     престола, Элика Симплекс?
  
  
     В глубине души Кайс улыбнулся, ведь судья застал Витмана врасплох. Ульманас
  
  
     кивнул головой, посмотрел в глаза своего противника и ответил:
  
  
     — Исчезла.
  
  
     По залу пошел гул, который с каждым разом усиливался и становился
  
  
     раздражительным. Судья ничего не мог поделать с этим, его никто не слушал. И Кайс
  
  
     тоже никого не слушал, озираясь только на своего злейшего врага в лице лорда-регента
  
  
     Ульманаса Витмана.
  
  
     Судебный процесс перерос в самую настоящую дискуссию. Теперь не все лорды
  
  
     осуждали Кайса, с каждым разом засов правды становился все шире, но господин
  
  
     Витман эту брешь старался заделать.
  
  
     — Элика исчезла, а она прямая наследница престола. Без нее власть нелегитимна, —
  
  
     выкрикивал какой-то генерал, судя по большим восьмиконечным золотым звездам
  
  
     на погонах, оспаривая слова Витмана. Кайс не знал его, но лед тронулся — у Витмана
  
  
     появились недоброжелатели. — Понятно, что вы возглавляете Империю, как лорд-
  
  
     регент, но это в случае, что если присутствует наследник, не достигший
  
  
     совершеннолетия.
  
  
     — Я знаю порядок, генерал, — выкрикнул лорд-регент. — И обещаю вам, что найду
  
  
     девочку. Господин Эмберский расскажет, куда ее дел.
  
  
     — Как я мог ее похитеть, если я был один и убивал Императрицу? — рассмеялся Кайс,
  
  
     понимая, что Ульманас Витман ставит сам себя в тупик.
  
  
     — Я не говорил, что вы действовали один, господин Эмберский, — подметил
  
  
     Ульманас. — Вы все-таки прибыли в Прималон в сопровождение неизвестных лиц.
  
  
     К тому же, пропал такой ключевой персонаж как адмирал Ганс фон Бюррер. И пропал он
  
  
     сразу же, после удачного покушения на правительницу. Он был доверенным лицом
  
  
     и приближенным к Берте Симплекс. Некоторые источники сообщают, что именно он
  
  
     на протяжении всего времени организовывал покушение на Императрицу с целью
  
  
     захвата власти, а девочку похитили как дальнейший ключ к правлению из-за ее спины.
  
  
     — Клевета, — выкрикнул все тот же генерал.
  
  
     По залу вновь пошел гул и вопли. Кому-то съездили по лицу. И этот балаган уже
  
  
     не в силах остановить ни кому из присутствующих.
  
  
     Молча Кайс вслушивался в крики и одновременно не слышал ничего. Что это даст?
  
  
     Ничего. Что это изменит? Ничего. И тут он услышал, а вскоре и увидел то, что
  
  
     полноправно делает Ульманаса тем, кем он является. Лорд-регент достал грамоту
  
  
     и развернул лист с печатью Берты Симплекс и подписями высокопоставленных чинов
  
  
     в Империи Россигард.
  
  
     — Эта бумага, — начал господин Витман свое восхождение к подлинной власти, —
  
  
     есть прямое доказательство и назначение лорда-регента на должность временного
  
  
     правителя Империи Россигард. Если в течение трех лет не найдется прямой наследник
  
  
     престола, или ближайший родственник, то по прохождению этого срока Империя
  
  
     Россигард перестает существовать как целостная страна и власть отдельных княжеств
  
  
     переходит в самоуправление. Или же, есть и второй вариант, если все княжества
  
  
     проголосуют, то страна превратится в федеративное государство. Молитесь Создателю,
  
  
     чтобы я нашел Элику раньше ее недругов, или же готовьтесь к кровопролитию, ибо, насколько всем вам известно, Россигард раздерут в клочья, а там и Мизрах на подходе.
  
  
     Видите, господин Эмберский, до чего вы своими действиями довели эту страну. Развал
  
  
     близится. И хаос!
  
  
     Ульманас Витман подошел к судье и протянул ему грамоту, чтобы тот изучил ее.
  
  
     Кайсу и не нужно было видеть ее, чтобы удостовериться фальшивая она или нет. Он
  
  
     знал, что грамота настоящая. Он присутствовал, когда ее составляли, прямо перед его
  
  
     отправкой в Свободные Земли, дабы расправиться с Темным.
  
  
     — Судя по всему, — проговорил судья Бернс, — грамота настоящая. Гербовая печать
  
  
     принадлежит Берте Симплекс, это точно ее роспись, к тому же тут росписи
  
  
     и архивенефика Роксаны Авлицкой, лорда-регента Ульманаса Витмана, аббата Роберта
  
  
     Славинского, подписи всех князей Империи Россигард. Признаю, что сей документ
  
  
     подтверждает то, что лорд-регент Ульманас Витман переходит на новую должность —
  
  
     временный правитель Империи Россигард.
  
  
     Зал взорвался. Тут же нашлись сторонники Ульманаса Витмана, их было больше, чем
  
  
     его противников, но все же в этот день Витман обзавелся не только союзниками, но и врагами. Больше Кайсу нечего было слушать. Все итак ясно. Кто сегодня злодей, а кто герой. Против власти регента не попрешь, эту партию в шахматы он выиграл.
  
  
     Но будет ли еще игра? Дадут ли Кайсу возможность отыграться? Вряд ли. Сам Кайс
  
  
     в это не верил. Теперь никто не пойдет так нагло в лоб против временного правителя
  
  
     Империи Россигард. Никто.
  
  
     Оставался лишь один вопрос, который мучил его: куда делась Элика? Ее тела
  
  
     не нашли, следы испарились. Витман убрал ее, наверняка. Вывез из города и убил,
  
  
     закопав где-нибудь в лесу. Для большей убедительности в том, что Кайс — преступник.
  
  
     Спустя минут двадцать, Кайса увели назад в камеру. Он покинул этот балаган
  
  
     и лживый спектакль, в котором не желал принимать участия. И слушать приговор Кайс
  
  
     не хотел, ведь изначально знал, какой финальный вердикт выдаст судья в конце этой
  
  
     пьесы. Смерть.
  
  
     Уже вечером, когда этот чертов балаган закончился, и можно было отдохнуть
  
  
     и выпить крепчайший алкоголь, Ульманас Витман пригласил в свой кабинет одного
  
  
     из представителей Тайной разведывательной канцелярии. Мужчина с темными усами
  
  
     и в черном мундире, на плече которого красовалась нашивка — красная гвоздика
  
  
     с гренадкой посредине. Совсем недавно, перед смертью, Берта Симплекс
  
  
     по непонятным причинам расформировала эту структуру, посчитав, что срок Тайной
  
  
     разведывательной канцелярии истек. И этот мужчина, стоявший сейчас перед
  
  
     господином Витманом и смотревший ему в глаза, совсем нисколько не жалел о том, что
  
  
     сделала правительница.
  
  
     — Зачем вы меня позвали, временный правитель Империи Россигард? — спросил
  
  
     мужчина, не шибко желавший в данный момент находиться в этом месте.
  
  
     — Перейдем сразу к делу, — предложил Витман, — ведь я вижу, вы пришли говорить
  
  
     прямо…
  
  
     — Я пришел, потому что вы вызвали меня.
  
  
     Ульманас оценил его подход к делу.
  
  
     — Я хочу вновь запустить Тайную разведывательную канцелярию, и только вы…
  
  
     — Господин Витман, — остановил его мужчина, решив дать ясность их разговору, —
  
  
     Тайная разведывательная канцелярия распущена. Все разведчики и шпионы больше
  
  
     не действуют.
  
  
     — Но вы продолжаете носить нашивку Тайной канцелярии на своем правом плече, —
  
  
     подметил это Ульманас Витман. — Так в чем проблема?
  
  
     — Я знаю, что вам нужно. Никакая канцелярия вам не нужна, вам нужен только я.
  
  
     — У временного правителя, безусловно, сегодня появились враги…
  
  
     — И вам не нужен для этой карточной игры человек, который будет стоять за спиной
  
  
     соперника, и подсказывать вам, какая у него карта.
  
  
     Не совсем этого ожидал Ульманас Витман. Те, кто не принимал его сторону,
  
  
     автоматически становились его врагами. Ибо регент посвящал их в свои планы.
  
  
     — Это ваша игра, господин Витман. Можете играть в нее по правилам или нет, право
  
  
     ваше. Но от меня помощи не ждите…
  
  
     — Вы знаете, что мне нельзя отказывать, господин…
  
  
     — Знаю, — перебил его шпион. Эта игра в «перебей собеседника» начинала доставать
  
  
     обоих, поэтому дело шло к концу разговора. — И вы уясните себе, что я не служу
  
  
     правителям. Я служу Империи Россигард. А Империя Россигард — это Симплекс.
  
  
     У власти сейчас может быть кто угодно, а меня волнует благополучие моей страны.
  
  
     Прошу меня извинить. Всего наилучшего.
  
  
     Мужчина в черном выскочил из кабинета не собираясь слушать ни единого слова
  
  
     со стороны лорда-регента. Витман был поражен и ошарашен. Никогда его так не тыкали
  
  
     лицом в грязь. Никогда. И Ульманас запомнил этот урок, слишком он был злопамятным.
  
  
     Подойдя к своему рабочему столу и выпив полный бокал скотча, лорд Ульманас
  
  
     Витман слишком озлобился. Алкоголь ударил ему в голову тут же. Он рассмеялся, глядя
  
  
     на свое отражение в зеркале, — старик, защищавший одного правителя, убивший
  
  
     другого, и сам ставший правителем, пускай и временным. Бокал лопнул в руке лорда-
  
  
     регента, не заметивший как в порыве злости и отчаяния сжал его слишком сильно.
  
  
     Осколки полетели вниз на пол вместе с каплями крови. Но Витману было плевать: он
  
  
     не перевязал руку, не остановил кровотечение магией, даже алкоголь не использовал как
  
  
     дезинфицирующее. Просто молча старый регент вышел из кабинета и пошел прямо
  
  
     по коридору дворца.
  
  
     Навстречу ему шел молодой человек в хорошем дорогом костюме, но с неряшливой
  
  
     прической, дрожащий не то от страха, не то от холода. Витман сразу же заподозрил
  
  
     неладное. Когда юноша достал револьвер и прицелился вплотную в регента, Витман
  
  
     просто медленно, без всяких эмоций подходил к пареньку, пока дуло пистолета
  
  
     не уперлось ему в лоб. Парень исходил слезами, проговаривая только одно слово:
  
  
     «Убийца!». Только это доносилось из уст юноши, а Витман стоял все так же безразлично, лишь разведя руки и спокойно начав разговор:
  
  
     — Твои руки дрожат, парень. Ты боишься, это понятно. Страх лишить человека
  
  
     жизни. Не каждый на такое решается. Если ты берешься убить кого-нибудь, то сначала
  
  
     разберись в себе. Угрызения совести не дадут тебе никакого результат, если
  
  
     собираешься стрелять, то стреляй не раздумывая. Холодный расчет. В убийстве чувства
  
  
     не нужны. Убийство — это наука для тех, кто холоден сердцем, ибо отнимая жизнь, ты
  
  
     проклинаешь свою душу. У убийцы не должно быть души, только так он и может стать
  
  
     рассудительней в своем деле.
  
  
     Всего пять секунд потребовалось Витману, чтобы выкрутить руку и выхватить
  
  
     револьвер молодого человека, прижать его к стене и вогнать клинок, спрятанный у себя
  
  
     в рукаве на такой вот случай, прямо под ребро юноши.
  
  
     Лорд-регент Ульманас Витман пошел дальше по коридору, спрятав револьвер за пояс
  
  
     под мундиром. Парень, задыхаясь и истекая кровью, отправился в лучший из миров.
  
  
     На Площадь девяти огней уже собирались люди, чтобы посмотреть на того, кто
  
  
     лишил их славную Императрицу жизни. Еще два дня назад здесь произошел теракт, а затем убийство Императрицы все же удалось. Причем своим же лордом-защитником.
  
  
     Снег валил огромными комьями, закрывающими весь небосвод. Люди собирались
  
  
     посмотреть на наказание бывшего лорда-защитника за убийство Берты Симплекс и ее
  
  
     дочери.
  
  
     Небеса хмурились, проклиная этот день, их серый цвет поддерживал недавний траур,
  
  
     который шел уже два дня. Холодный ветер был наказанием для обвиненного в убийстве,
  
  
     мороз жег его кожу. Людям, собравшимся сегодня на Площади девяти огней, дабы
  
  
     наблюдать публичное наказание Кайса, было просто холодно стоять на таком морозе.
  
  
     Что говорить о Ловкаче, который раздет по пояс.
  
  
     Он стоял на коленях, с наклоненной головой. Его руки были скованны цепями
  
  
     и вытянуты в сторону. В свой адрес он принимал грязную брань, чувствовал, как в его
  
  
     тело летят камни, снежки и гнилые овощи. К нему подошла женщина в красной шубе
  
  
     и в красной шапке. Он узнал ее, не поднимая головы. По знакомому аромату.
  
  
     — Рокси… — проговорил он еле слышно, продолжая находиться в состоянии
  
  
     оцепенения. — Это все Ульманас…
  
  
     — Об этом никто не знает, но… девочку нашли мертвой, Кайс…
  
  
     — Нет, — не мог поверить в это Ловкач. — Нет, нет, нет…
  
  
     Она поцеловала его в щеку и проговорила нежно на ухо, дабы успокоить его:
  
  
     — Прости меня, Кайс. Я знаю, что за всем стоит Витман. Придумаю что-нибудь, дабы помочь тебе. А пока что я должна так поступить с тобой. Прости…
  
  
     — Ульманас, — повторил Ловкач, не обращая внимания на то, что сказала ему
  
  
     чародейка. Слезы текли из его глаз. Элика, это маленькое беззащитное создание… он
  
  
     обещал защитить ее, но не сдержал обещания. — Ульманас, ты пожалеешь. …Я достану
  
  
     тебя и после смерти, клянусь тебе!
  
  
     Это услышали многие, но сейчас все плевали на то, что кричал обреченный человек.
  
  
     Убийца должен поплатиться.
  
  
     Роксана стала читать заклинание над ним, как над покойником читают прощальную
  
  
     загробную речь. Кайс чувствовал, как его тело начинало переполняться кровью. Его
  
  
     тошнило, в голове гремел непонятный шум; крик старался вырваться из него, но Кайс
  
  
     сдерживал желание кричать.
  
  
     «Они только этого и ждут, — объяснил самому себе Кайс. — Но им не услышать моих
  
  
     страданий!».
  
  
     — За убийство нашей всемилюбимой Императрицы Берты Симплекс и ее дочери,
  
  
     будущей наследницы престола Элики Симплекс, Вы, — выкрикивал приговор глашатай
  
  
     так громко, чтобы слышал каждый, кто находился сейчас на площади, — Кайс
  
  
     Эмберский, ныне лишенный всех званий и титулов, приговариваетесь к публичному
  
  
     наказанию, заключению в тюрьме и к дальнейшей казни.
  
  
     Позади Кайса встал палач с кожаным кнутом, готовый выплеснуть всю свою
  
  
     агрессию на него, начать исполнять приговор, который мог доставить жестокому палачу
  
  
     невероятное удовольствие.
  
  
     — Пятьдесят ударов кнутом. Приговор привести в исполнение.
  
  
     Первые десять ударов Кайс перенес очень болезненно, он кричал, у него от боли
  
  
     текли кровавые слюни. Заклятие Роксаны не давало ему отрубиться и умереть, но делала
  
  
     более чувствительным к ударам. Ловкач вспоминал Берту и Элику, и жалел, что не может
  
  
     сейчас уйти туда, чтобы быть рядом с ними.
  
  
     [1]
  
  
     1 Литиномобиль — автомобиль с двигателем на литиновой основе. В Империи
  
  
     Россигард литиномобили могли позволить себе только высшее общество, военные
  
  
     и полицейские органы. Более бедные использовали дилижансы (кареты), велосипеды
  
  
     и в редких случаях паромобили.
  
  
     [2]
  
  
     2 Наган — револьвер с меньшей массой и с более коротким стволом.
  
  
     [3]
  
  
     1 Бонна ( фр. Bonne — прислуга) — воспитатель детей более старшего возраста. Так же
  
  
     бонна занимается с детьми учебными предметами.
  
  
     Глава 11
  
  
  
     ОСТАПОВСКИЙ МОГИЛЬНИК
  
  
  
      Ты не можешь любить меньше, не можешь любить больше — потому что это не количество.
  
  
  
      Это качество, которое неизмеримо.
  
  
  
      Ошо
  
  
  
     По стенам, слышавшие крики ужаса и плач, стекала вода. Дождь разошелся
  
  
     в последнее время. Пять дней без остановки он заливал улицы столицы. Водяные каналы
  
  
     не поднимались лишь потому, что маги Ордена не собирались допускать, чтобы город
  
  
     потонул из-за ливня.
  
  
     Каждый день эти стены видели ужас и пропитывались болью узников. Многие
  
  
     поступали сюда, ждали своего часа, готовясь принять свою судьбу. Но самое жуткое это
  
  
     не сидеть и ждать своего срока, а попасть в комнату пыток. На казнь спешили быстрее,
  
  
     чем в пыточную к Ноэлю, где он медленно развлекался со своими «клиентами».
  
  
     Кормили здесь раз в день куском хлеба и дрянью, которой называли «лучшая каша
  
  
     во всем мире». Но одного узника кормили три раза за всю неделю. Лишь только его
  
  
     друзья могли утолить голод, сжигающий все нутро. Мыши и крысы прибегали
  
  
     полакомиться хлебом, но сами становились обедом.
  
  
     Когда-то лорд-защитник, а сейчас узник этих стен.
  
  
     Дикий заключенный, находившийся в клетке, словно дикий зверь. Он жрал крыс, выблевывал их вместе с кровью, но их кровь слегка утоляла его голод. Он не мог умереть
  
  
     от всех инфекций и болезней, что попадали ему в желудок вместе с их плотью, ибо
  
  
     заклятие давало о себе знать. Кайса рвало, слезы лились градом от тошного вкуса
  
  
     переносчиков чумы, он не раз терял сознание после своего сытного обеда. Бывший лорд-
  
  
     защитник страдал, но не умирал.
  
  
     Стены, слышавшие крики ужаса и плач, но ни разу не услышавшие ни звука
  
  
     от бывшего лорда-защитника покойной императрицы Берты Симплекс. Она была
  
  
     тринадцатой из рода Симплекса, а Элика могла бы стать четырнадцатой
  
  
     правительницей Империи Россигард. Но Кайс из Лорветии жалел о том, что не смог
  
  
     уберечь ни любимую женщину, ни ее дочь.
  
  
     Империя лишилась своих полноправных правителей и во всем обвинили его. Он
  
  
     не сохранил всех, кто был ему дорог. Теперь Ловкачу нечего было терять. Он итак все
  
  
     потерял. Все, что у него было, отобрал Ульманас Витман. Тот человек, который разрушил
  
  
     всю его жизнь.
  
  
     — Господин Ноэль, добавьте немножко жару, — попросил Роберт Славинский
  
  
     палача. Тот взял раскаленные спицы и медленно, с ювелирной тонкостью и с больной
  
  
     улыбкой на лице стал вставлять Кайсу их под ногти. — Отлично! Просто отлично!
  
  
     Безумная боль пронзила его. К сожалению, заклинание Роксаны еще действовало, не давая ему шансы на смерть. Они не хотели убивать его до поры до времени, хотели, чтобы он мучился, молил о смерти. Кайс терпел как мог, сдавливая челюсть с такой
  
  
     силой, что она вот-вот треснет. От недостатка витаминов, зубы его начали крошиться,
  
  
     а такие пытки подвергали его тому, что от боли сдавленные зубы просто хрустели
  
  
     и ломались. Все бы хорошо, но спать Кайсу не удавалось: зубы вновь прорастали, благодаря заклятию, одарив безумной болью, от которой невозможно было уснуть.
  
  
     Адская боль.
  
  
     Это была последняя неделя перед казнью. Заклинание держалось три месяца и скоро
  
  
     должно исчезнуть, но перед этим с Ловкачом хотели немного поиграться.
  
  
     — Кайс, ​– обратился к нему Роберт, — как вы это все терпите?
  
  
     Он подошел к нему и ударил кулаком в челюсть.
  
  
     Весьма неприятно. Ловкач застонал, но ничего не ответил.
  
  
     — О, это, наверное, о-о-чень больно, — рассмеялся аббат, — ведь заклинание делает
  
  
     мой удар в четыре раза сильней. Господин Ноэль, вы считаете, что бывший лорд-
  
  
     защитник имперской особы был еретиком?
  
  
     Палач согласно кивнул, давая понять, что еретика надо клеймить и, что он лично
  
  
     готов за это взяться. Ему нравилось причинять людям боль, особенно зная, что за это ему
  
  
     ничего не будет.
  
  
     Ноэль был немым, а если быть точнее, то без языка. Многие, кто узнавал о палаче, выяснили, почему у него не было этого важного агрегата. Самое жуткое в этой истории
  
  
     то, что он сам его себе вырвал еще в детстве, чтобы прочувствовать на себе всю эту
  
  
     тяжкую приятную боль. Он походил на слона: на полголовы выше Ганса, крупнее, чем он
  
  
     раза в два, лысая грубая голова с пигментными пятнами. Иной раз Кайс не понимал, от чего этот гигантский садист не стремиться воевать. Его хмурый взгляд дал ответ
  
  
     на его немой вопрос: здоровяк Ноэль — обычный садист, который опасен для общества.
  
  
     Таким как он место в самой страшной лечебнице для душевнобольных «Си Даемон».
  
  
     У этого любителя поиздеваться над беспомощными улыбка проявлялась только тогда, когда видит, как человек мучается и страдает, особенно когда сам прикладывает к этому
  
  
     руку.
  
  
     Он раскалил в горне прут, на конце которого был знак молнии, разбивающий
  
  
     человеческий череп на две половинки. Знак сиял и освещал пыточную своим огненным
  
  
     светом.
  
  
     В этот момент в комнату зашел Ульманас Витман. Кайс бросил на него взгляд волка,
  
  
     который готов был разорвать эту паскуду на куски. Сломанный нос криво сросся после
  
  
     встречи с кулаком Кайса.
  
  
     — Вы вовремя, милорд, — поздоровался аббат с новым властителем Империи
  
  
     Россигард. Императрицы нет, ее наследницы нет, поэтому лорд-регент взял на себя
  
  
     обязанности временного правителя страны, но уже внес свои изменения. За три месяца
  
  
     имперским цветом вновь стал красный, а не синий, который был при Берте Симплекс.
  
  
     В тюрьмах появилось все больше людей, которые даже не были похожи на преступников.
  
  
     Нищих стали истреблять, ссылать подальше от цивилизованных лиц, а преступность
  
  
     в городе увеличилась. — Как вы думаете, в какое место клеймить еретика?
  
  
     — Хм-м, — немного прикрыл глаза Ульманас, — я думаю лучше сюда.
  
  
     Он указал на шею под левым ухом, где у Кайса был небольшой шрам от пореза.
  
  
     В глазах Ловкача появились слезы от прижженного чугуна, а крик заполнил всю комнату,
  
  
     обвешанную красными флагами с огнем по центру.
  
  
     Боль, словно лава, пожирала все твое тело изнутри, сжигая все органы сразу, не давая
  
  
     тебе даже вдохнуть воздуха.
  
  
     — Вижу тебе, ублюдок, нравится что погорячее. — Ульманас бросил взгляд на спицы
  
  
     под его ногтями и на клеймо еретика. — Думаю, тебя устроит такая смерть как… хм…
  
  
     огненная ванна?
  
  
     Большая чугунная ванна, наполненная лавой. Неприятная смерть. После нее
  
  
     и хоронить будет нечего. Но самое мерзопакостное это то, что в огненную ванну
  
  
     человека опускают медленно, начиная с ног, давая ему перед этим сильное
  
  
     обезболивающие, дабы тот не скончался от шока. Но с Ловкачом совершенно другая
  
  
     история — его бедой было заклятие.
  
  
     Кайс не ответил лорду-регенту, лишь смотрел на него волчьим взглядом, но ничего
  
  
     не мог сделать — скованные руки и ноги на металлическом кресле не могли дать ему
  
  
     возможности даже схватить обидчика.
  
  
     — Зачем? — произнес Кайс задыхаясь, но сохраняя сталь во взгляде, когда смотрел
  
  
     регенту в глаза.
  
  
     — Зачем я убил эту сучку, которую ты так долго берег, но все же не справился
  
  
     со своей задачей? — поинтересовался Ульманас, явно обрадованный, что Кайс проронил
  
  
     хоть одно слово. — Империя уже слабела со времен Вячеслава. Третья война сделала его
  
  
     сумасшедшим фанатиком, который только и хотел уничтожить всю ересь…
  
  
     Аббат Роберт стоял и слушал его речь. В карих глазах говорилось, что господин
  
  
     Витман прав. Даже нелепо было представить, что аббат мог так спокойно поддерживать
  
  
     разговор о том, что не стоит искать и уничтожать еретиков, хотя это была его работа.
  
  
     И Вячеслав являлся «отцом инквизиции».
  
  
     Никто не хотел выполнять свой долг перед людьми и страной, все держались только
  
  
     за власть и тратили все свои силы, чтобы эту власть удержать.
  
  
     — …Мизрах мог помочь нам вновь стать величественной страной. А затем мы бы
  
  
     уничтожили это царство.
  
  
     — Я думал, что императора ненавидел тогдашний Глава Ордена магов Мартин Фетц,
  
  
     который помогал мизшетам во время битвы на реке Эмбер. Он был в сговоре
  
  
     с Мизрахом. Вы ему помогали?
  
  
     — Он обезумел, так же как и Вячеслав, не спорю, но этот мелкорослый человечек, который по своему виду не похож ни на мага, ни на предателя действительно Мизраху
  
  
     не помогал. Это был блеф. Мартин — такой же козел отпущения, как и ты сейчас. Вот
  
  
     мизшеты же нас разочаровали.
  
  
     — Мы ошиблись на их счет, — влез в разговор господин Славинский, который
  
  
     теребил свою катанскую бородку[1]. — Мы не знали, что они служат Архидемону.
  
  
     — Узнали только тогда, когда Берта отправляла тебя на переговоры, — обратился
  
  
     Кайс к Ульманасу. — Ты уже тогда знал, что за бестия поселилась на Юге и… молчал.
  
  
     — Ты не такой тупой, как казалось на первый взгляд. Но ты всегда мне мешал.
  
  
     В первый же день, когда появился.
  
  
     Ловкач понял, о чем тот говорит. Хелснийцы, напавшие сзади на тогдашнего
  
  
     императора. Орты, чьи две морды рвали солдат, служившие Империи. Наемники,
  
  
     которые были не на стороне Мизраха, а на стороне Витмана. Это нападение не мизшет,
  
  
     но они там были. Кайс вспомнил паренька, после убийства которого испытал угрызения
  
  
     совести. И только сейчас вспомнил, что те мизшеты совсем иначе двигались, сражались
  
  
     и одевались. Теперь ясно, почему животные давили и своих, и чужих. Но тогда все
  
  
     считали иначе. И все это дело рук предателя Ульманаса, а не Мартина.
  
  
     — По твоим глазам вижу, что ты понимаешь, о чем я толкую. Ты вовремя появился
  
  
     три месяца назад. Твое возвращение мы ждали с нетерпением. Отвлекающий маневр
  
  
     со стороны лжереволюционеров. Легко было попросить смертника взорваться, если он
  
  
     сидит на анде[2]. А подставить тебя было плевым делом.
  
  
     Ловкач собрал всю свою слюну и плюнул прямо убийце Императрицы в глаз. Тот
  
  
     разозлился и ударил его по его заросшему бородой лицу кулаком. Кайс рассмеялся, продолжая смотреть на убийцу взглядом безумца и выплевывая кровь изо рта:
  
  
     — Думаешь, ты долго проживешь? Все узнают, кто истинный подонок в этой
  
  
     истории. У Императрицы было много сторонников, которые поддерживали ее.
  
  
     — Ты имеешь в виду своего дружка? Ганса? Или магичку Роксану? — Он злобно
  
  
     ухмыльнулся, глядя на него. — Думаешь, я не подумал об этом? Они ушли на тот свет куда
  
  
     раньше, чем уйдешь туда ты. Но не переживай, завтра ты со всеми придурковатыми
  
  
     друзьями увидишься. И с Гансом, и с Роксаной, и со своей возлюбленной Бертой
  
  
     Миролюбивой. А я тем временем буду ковать из Россигарда самую настоящую, несущую
  
  
     хаос Империю. Она станет той, что была в начале Эпохи Конца. И только такая Империя
  
  
     с сильным лидером сможет одолеть тьму, что в будущем к нам приблизится. Прощайте,
  
  
     выродок Эмберский. Передавайте привет всем Симплексам!
  
  
     Он вышел из комнаты продолжая смеяться над тем, что у него все вышло с рук.
  
  
     Вместе с ним вышел аббат Роберт Славинский. Остался только Ноэль, который уже дико
  
  
     улыбался от предвкушения того, что он будет причинять узнику этой тюрьмы.
  
  
     Капли воды падали с потолка и Кайсу ничего не оставалось делать, кроме того как
  
  
     ловить их ртом. Сидя в центе своей камеры, он все еще думал о Берте и о Элике, которой
  
  
     полтора месяца назад могло бы исполниться тринадцать лет. Ловкач не мог простить
  
  
     себя за то, что он не смог уберечь близких ему людей.
  
  
     Мама, его отряд, невинные люди. Теперь еще и Берта с Эликой, Ганс с Роксаной.
  
  
     Они не заслужили всего этого. Кайс бы отдал свою жизнь, чтобы спасти всех их. Смерть
  
  
     всегда на шаг впереди.
  
  
     Вчера с ним через стену заговорил один из заключенных. Он спрашивал, за что
  
  
     посадили Кайса (не зная, кто он и что сделал). Ловкач ответил просто и ясно:
  
  
     «За глупость».
  
  
     Собеседник представился как Миша Утконос и рассказал ему, за что Миша
  
  
     удостоился этого прозвища, как попал в столицу Империи Россигард и за что его
  
  
     посадили в эту тюрьму. Оказывается, Миша Утконос прибыл из одного колониального
  
  
     городка, за пределами экватора (да, у Россигарда, Мориссии и Брестонии были свои
  
  
     колонии, причем немалые). Там, в городке Нижняя Лаубица, что на острове Керас, Миша изучал редчайших животных Гирода. На одном соседнем не колониальном
  
  
     острове, где жили племена туангов, он, будучи ученым, обнаружил необычайно
  
  
     интересных животных: серых небольших медведей с носами как груша, постоянно
  
  
     жующие
  
  
     эвкалипт;
  
  
     больших
  
  
     странных
  
  
     животных
  
  
     с
  
  
     длинными
  
  
     хвостами
  
  
     и передвигающиеся на двух мощных задних лапах, словно для прыжков и с сумкой
  
  
     на брюхе, словно человек; зверей, похожих на бобров, но с мордой как у утки. Отсюда
  
  
     и название.
  
  
     Месяц назад он прибыл на корабле вместе с этими необычными животными.
  
  
     Вследствие разбирательства, его обвинили в скрещивании животных, дабы создать
  
  
     новый вид. Одним словом, он выращивал мутантов, за что и попал в эту тюрьму.
  
  
     «Преступление против Создателя» — так выразился Миша Утконос, а вскоре за ним
  
  
     пришли. Не оправдались ожидания ученого, прибыв в столицу с развитой научной
  
  
     мыслью. «Вот она какая, культурная столица, мать ее!». Больше Кайс о нем не слышал.
  
  
     Немного оставалось и самому Ловкачу. Всего через каких-то несколько часов он
  
  
     распрощается с жизнью. Его мечта была отправиться в ад, чтобы не смотреть
  
  
     в печальные глаза всех, кого он не защитил, кого подвел.
  
  
     Тюрьма Эрн-Шпикстоун находилась рядом с северной стороной Небесных Стен. Эта
  
  
     тюрьма могла сломать любого человека, который попадал сюда. Кайса она не обошла
  
  
     стороной. Он постоянно думал о смерти. Смерть его преследовала. Кайс хотел убить
  
  
     всех, кто встанет у него на пути. Мечтал о мучительной смерти Витмана и Славинского.
  
  
     Хотел умереть сам. Ему уже было все равно на свою жизнь. Его внешний вид напоминал
  
  
     бродячего пса: лохматый, с черной бородой, сильно исхудавший, обреченный на смерть.
  
  
     Последние три месяца ему не снились сны, к нему больше не приходил Филипп. Он
  
  
     уже стал считать бредом то, что Золотоглазый приходил к нему раньше и сваливал все
  
  
     это на свою больную фантазию. В какой-то момент, он реально считал себя чокнутым, убивший Берту и Элику, но признание Витмана не давало поверить в его бредовые
  
  
     мысли.
  
  
     В середине дня ему принесли еду: хлеб и кашу, похожую на коровий навоз. Кайс
  
  
     не стал брезговать жрачкой (едой это было назвать сложно) и заметил внутри самой
  
  
     жижи ключ, а в хлебе — ржавый стилет. Внутри каши также была записка, обмотанная
  
  
     фольгой. Кайс взял в руки ключ и стилет, не обращая внимания на еду. Раскрыв записку, он начал читать написанные корявым почерком буквы:
  
  
      «Ключ только от камеры. Тебя будут ждать у юго-западных сточных труб, так что иди
  
  
  
      через канализацию. Постарайся, чтобы тебя не заметили. И постарайся без крови, иначе
  
  
  
      трудно будет не понять о побеге.
  
  
  
      Ганс».
  
  
  
     В Кайсе загорелся счастливый лучик надежды.
  
  
     Ганс жив. Возможно Роксана тоже. Теперь отсюда можно было бежать, а затем
  
  
     и отомстить. Но побег должен быть бесшумный. Он посмотрел на старый ржавый стилет
  
  
     и крепко зажал его в руке.
  
  
     Отперев дверь темницы ключом, он осторожно и медленно выбрался в коридор. Его
  
  
     камера не единственная в этом крыле. Некоторые из заключенных смотрели, как один
  
  
     вышел и из зависти стали трубить тревогу, что один из них сбежал. В коридор вошел
  
  
     стражник, высокий и толстый, с черными усами. Он посмотрел на Кайса и головой
  
  
     указал, чтобы тот следовал за ним, а остальным велел заткнуться. Так Кайс и поступил.
  
  
     Когда Ловкач со стражем вышли из коридора, то в камеру потащили человека, похожего
  
  
     на Кайса. Это и был он: черные волосы, те же шрамы.
  
  
     Если бы не одно «но».
  
  
     Глаза.
  
  
     У Кайса не просто голубые глаза. В этих глазах виднелась и бурлила настоящая жизнь,
  
  
     энергия, сила. Казалось, что электричество смешивалось с небесными просторами, и они вместе двигались в танце.
  
  
     Лжекайс был просто с безумным, дерганым взглядом. Нервный, сумасшедший
  
  
     и одичалый. Такой он и должен быть после трех месяцев заключения.
  
  
     — Кто это? — поинтересовался Кайс, больше не обращая внимания на самозванца.
  
  
     — Это один из революционеров с площади. Магическая личина. Его не жалко, казнят
  
  
     вместо вас. Для всех вы умрете. Оставьте ключ мне, мы закроем камеру. Ключник у нас
  
  
     один, в замке, как вы заметили, сложный механизм, поэтому великое везение, что у вас
  
  
     есть ключ от этой камеры. У других стражников ключей нет, а ключник подчиняется
  
  
     только начальнику тюрьмы.
  
  
     — Тяжелая у вас структура и система доверительных отношений.
  
  
     Что могло быть хуже неверных стражей — купленные стражи. Но в данный момент
  
  
     это было очень полезно.
  
  
     — За три месяца, что регент у власти, — продолжил толстый страж, — Прималон стал
  
  
     хуже. Империя стала хуже. Скоро начнется гражданская война, я в этом не сомневаюсь.
  
  
     Многим не нравится его правление. Он настоящий тиран и деспот.
  
  
     — Вам тоже не нравится? — спросил Кайс.
  
  
     — В городе введен карантин. Погибла моя дочь. Вместо того, чтобы ее вылечить, они
  
  
     ее просто убили. Лазареты служат аббатству, больницы прикрывают, простолюдинов
  
  
     оставляют в зараженных домах, мертвых кучами вывозят в мешках. Спрос на гробы упал,
  
  
     тела сжигают или оставляют на съедение крысам.
  
  
     Карантин. Кайс о нем ничего не знал и не догадывался, что это могло быть. Но его
  
  
     это насторожило. Вместе с одной проблемой, столицу настигла другая.
  
  
     Они подошли к казармам стражей, и толстяк сказал ему:
  
  
     — Значит так, иди к канализации. Там пару стражей охраняют люки. — Он косо
  
  
     посмотрел на него. — Постарайся без убийств. Я наслышан о вашей репутации. И этих
  
  
     ребят знаю, они просто выполняют приказы.
  
  
     Ловкач махнул головой, давая понять, что он его услышал. Он проходил мимо казарм,
  
  
     прячась в тени. Двоих стражей пришлось отвлекать кинутым камнем в сторону, чтобы те
  
  
     пошли проверить и освободили проход к подвалам. Но эти ленивые стражники даже
  
  
     не посмотрели в ту сторону. Кайсу пришлось лезть по стене наверх, на балки —
  
  
     крепление треугольной крыши. Цепляясь за торчащие железные пруты, он все-таки залез
  
  
     наверх и аккуратно пошел по балкам, держа равновесие, чтобы не упасть стражам
  
  
     на голову. Те даже ничего не заметили и не услышали.
  
  
     Балки постепенно возвышались туда, где был небольшой мостик с лестницей
  
  
     на крышу. Кайс вцепился в перила мостика, перелез и начал карабкаться на крышу. Он
  
  
     оказался на верхушке башни тюрьмы.
  
  
     Эрн-Шпикстоун — тюрьма для самых опасных преступников Империи. Сюда
  
  
     попадали те, кто всю жизнь посвятили себя злу. Теперь же эта тюрьма была местом
  
  
     расправ над «врагами государства», эшафотом с богатой историей.
  
  
     Кайс не заметил, что к нему подкрался один из стражей с винчестером в руках.
  
  
     Ловкач услышал его слишком поздно, когда тот приказал ему лечь на пол. Кайс почти так
  
  
     и сделал, развернувшись лицом к нему, только вот упал на спину, одновременно кинув
  
  
     стилет в стража. Стилет угодил ему в грудь и стражник поколебался на своих двух, а затем свалился замертво.
  
  
     — Черт, — проговорил Кайс. — Без кровопролития мне не судьба уйти.
  
  
     Он поднял винчестер, вытащил стилет из тела стража (совсем юный, глупый
  
  
     мальчишка), схватил кровавый клинок недавно выросшими зубами и подошел к краю, осматривая окрестность.
  
  
     Тупик. Отсюда никак нельзя было выбраться. Если только не спрыгнуть с башни
  
  
     вниз.
  
  
     Под ним была небольшая площадь с разными приборами для казни. Большая чугунная
  
  
     ванна, наполненная лавой, уготовленная для Кайса тоже находилась там. Кайс должен
  
  
     был умереть в ней. Но пока что он живет, хотя нужно было срочно убираться из этого
  
  
     места, иначе шанс выжить у него улетучится так же быстро, как и появился. Ловкач
  
  
     не хотел умирать здесь и вообще не собирался здесь больше находиться. Это место
  
  
     внушало ему такой же страх, как кошмарные сны детям.
  
  
     Над ним проходил трос, ведущий от столба башни к параллельной стене. Его голову
  
  
     посетила дурная мысль-импровизация. Кайс был неважным стрелком, но из винчестера
  
  
     он попал в трос, крепившийся на балке. Трос стал падать вниз и Кайс, выбросив
  
  
     винчестер, спрыгнул с крыши, хватаясь за металлический трос голыми руками.
  
  
     Схватившись за него, он стал скользить, сжигая руки. Но эта боль усилилась в четыре
  
  
     раза из-за заклятия. Трижды за этот день Ловкач проклял Роксану. Кайс пролетел над
  
  
     площадью, и перед ним была только стена. Выставив ноги вперед, Ловкач врезался
  
  
     в стену.
  
  
     Боль снова дала о себе знать. Кости ног испытали себя на прочность. И Кайс
  
  
     убедился, что ноги у него не из железа. От удара стилет вылетел из его рта и свалился
  
  
     вниз.
  
  
     Руки больше не могли удерживать его тело, и Кайс разжал трос, падая
  
  
     с окровавленными ладонями. Но судьба сегодня на его стороне: Кайс зацепился одной
  
  
     рукой за распахнутое витражное окно. Найдя опору целой ногой, он кое-как все-таки
  
  
     влез в окно и кубарем упал на мягкий шелковый ковер.
  
  
     Это был чей-то кабинет, но Кайс не знал, чей именно. На письменном столе
  
  
     медленно догорала свеча, на стене висел круглый щит с гербом Империи. Ловкач тяжело
  
  
     встал и начал искать тряпье, чтобы обмотать ладони рук. Кажется, правая ступня его
  
  
     была сломана, судя по тому, как она опухла.
  
  
     В большом дубовом шкафу он нашел красный мундир как раз своего размера. Кайс
  
  
     надел его, и хромая, можно сказать, прыгая на одной лишь левой, двинулся к стене, где
  
  
     висел красный занавес. Разрезав ткань ножницами с письменного стола, Ловкач обмотал
  
  
     ее вокруг стертых ладоней. Кровь продолжала течь и впитывалась тканью.
  
  
     За его спиной раздался скрип двери и в кабинет зашел седовласый старик с седой
  
  
     щетиной и носом как картофель. На вид ему было около шестидесяти. Кайс был
  
  
     наготове и держал в кровавой руке ножницы. Мужчина смотрел на него, его рука лежала
  
  
     на рукояти шпаги, но он не собирался атаковать. По-крайней мере на первый взгляд.
  
  
     — Мне кажется, я знаю, кто вы такой, — произнес мужчина, — «любимчик» регента.
  
  
     Вот откуда раздался выстрел.
  
  
     — Возможно, — ответил ему Кайс, не спуская с него глаз.
  
  
     Мужчина прошел к столу и сел на обитый красным бархатом стул. Кайс все еще был
  
  
     насторожен.
  
  
     — Кайс Эмберский. Бывший лорд-защитник ныне покойной императрицы. — Он
  
  
     продолжал смотреть на Кайса своими большими светлыми глазами. — Приговорены
  
  
     к смерти за убийство нашей владычицы.
  
  
     — Вы же понимаете, что это все ерунда, — начал объясняться Кайс, — и меня просто
  
  
     подставили.
  
  
     — Может быть вы и правы. В этой тюрьме ломают не только кости, но и самого
  
  
     человека. Никто из узников этих стен не желал бежать отсюда. Они желали поскорее
  
  
     умереть. Но вы либо очень боитесь смерти, либо гонитесь за справедливостью, которая
  
  
     вряд ли появится. Сейчас стражники уже в поисках того, в кого стреляли. — Старик встал
  
  
     и подошел к окну, в которое залез Кайс, закрывая его. На ковре были видны следы
  
  
     крови. — Я не был знаком лично ни с императрицей, ни с вами. Правда, что вы убили ее
  
  
     или нет — я не знаю. Не знаю мотива, не знаю, кто кого подставил. Мне это не нужно
  
  
     знать. Это не моя головная боль. Я начальник этой тюрьмы. И меня не мучает совесть
  
  
     за всех тех, кто здесь умер. Вот, глядите.
  
  
     Он указал пальцем, как кого-то ведут к ванне с лавой. Кайс понял, кто это был. Крик
  
  
     раздавался на всю площадку и доходил до ушей. Лжекайсу привязали руки к крюку, и с помощью крана подняли над лавой и медленно стали опускать в ее огненную магму.
  
  
     — Хитро, — продолжил разговор старик. — Вы умерли, но живы. Значит сейчас мои
  
  
     люди в поисках не беглеца, а нападающего. Вон, видите, труп на верхушке башни уже
  
  
     обнаружен.
  
  
     — К чему такая жестокость? — поинтересовался Кайс, глядя на картину, где у него
  
  
     горят и съедаются магмой ноги, а сам он ревет от боли.
  
  
     — Это репутация. Самой страшной тюрьмы. Местные, скажем так, жители называют
  
  
     ее Остаповским могильником.
  
  
     — Откуда такое название?
  
  
     — Вы здесь три месяца и до сих пор не знаете? — возмутился начальник тюрьмы. — Я
  
  
     расскажу вам эту историю. Вы вообще историю Империи знаете?
  
  
     — Не совсем, ​– честно ответил Кайс.
  
  
     — Вот какая молодежь нынче пошла. Историю родины даже не знают. Так вот, в сто
  
  
     шестьдесят девятом году умирает императрица Марта Симплекс. Умирает, между
  
  
     прочим, от рук своего же ребенка: одного из сыновей, — Остапа, который провозглашает
  
  
     себя императором. Но не все были согласны с этим: его брат-близнец, Иосиф, и многие
  
  
     другие восстают против него, и начинается гражданская война. В сто семьдесят втором
  
  
     году Остап отступает со своей разбитой армией прямо к северной границе города —
  
  
     в этот самый замок Эрн-Шпикстоун. Войска Иосифа догоняют его и разбивают армию
  
  
     Остапа в прах. Император Иосиф лично казнил своего родного брата, а из замка сделали
  
  
     тюрьму. Первыми здесь оказались все последователи Остапа. Вот поэтому это место
  
  
     называют Остаповским могильником.
  
  
     — Хм, буду знать.
  
  
     — Это вряд ли, — произнес начальник тюрьмы и вытащил шпагу из ножен. —
  
  
     Не обессудьте, вы заключенный, который впервые совершает побег. Этого я позволить
  
  
     не могу.
  
  
     — Но меня казнили, — пытался убедить его Кайс. — Это ни к чему.
  
  
     — Увы…
  
  
     Кайс знал, что так все и будет. Кувырком ушел от удара, вонзив в ногу старика
  
  
     ножницы. Начальник тюрьмы оттолкнул Кайса ногой, замахнулся уже тогда, когда Кайс
  
  
     поднялся, и острием клинка порезал ему правую щеку. Кайс почувствовал всю жгущую
  
  
     боль от ранения.
  
  
     — Я слышал о заклятие ведьмы, — рассмеялся старик, — и могу только
  
  
     посочувствовать тебе. Ты же знал, что я тебя не отпущу.
  
  
     — А вы знали, что в таком случае я не оставлю свидетеля, — произнес со всей злобой
  
  
     в голосе Ловкач.
  
  
     Словно сносящий дикий ураган тюремщик налетел на Ловкача, сбив его с ног. Боль
  
  
     в стопе тут же дала о себе знать. Острие шпаги касалось шеи Ловкача. Сил ему не хватало
  
  
     даже чтобы победить старика. Набрав побольше слюны, Кайс плюнул в глаза начальника
  
  
     тюрьмы, перевернул его, залез на него сверху и, вытащив ножницы из ноги старика, вонзил их тому прямо в шею.
  
  
     Старик отпустил шпагу и расслабленно лежал на мягком ковре, который впитывал
  
  
     всю его кровь.
  
  
     — Я… не могу… — повторял он, захлебываясь кровью.
  
  
     — Я тоже, — ответил Кайс и со всего размаху вновь нанес удар ножницами по горлу
  
  
     старика.
  
  
     Канализационные трубы проходили прямо под стенами Эрн-Шпикстоуна. Грязь,
  
  
     застывшая кровь, голодные крысы, дерьмо — единственное место, куда отправится
  
  
     беглый узник этой тюрьмы. Кайс проходил мимо останков человеческих костей и искал
  
  
     выход, ведущий наружу. Темнота сопровождалась небольшими еле пробивающимися
  
  
     лучиками солнца из-за решеток окон, заваленные камнями. Это не выход. Любой другой
  
  
     был бы уже съеден крысами, если б зашел не туда. Но Кайс хорошо ориентировался
  
  
     в темноте, что давало ему явное преимущество перед трудностями, скрывавшихся у него
  
  
     на пути. Крысы не обращали на него внимания, а он не обращал внимания на них.
  
  
     В воде плескалось какое-то существо, которое привлекло внимание Кайса. Существо
  
  
     заметило человека, опиравшегося о стены, и перестало заниматься своим делом —
  
  
     обгладывать труп казненного узника. Кайс крепко держал шпагу убитого начальника
  
  
     тюрьмы, с которого он снял еще и сводку ключей от всех дверей, даже от решетки
  
  
     в канализацию.
  
  
     Монстр оказался мортаком — водяной падальщик, мертвец, утонувший или умерший
  
  
     в воде, чья душа была настолько гнилой, что пошло такое мерзкое преобразование.
  
  
     Глаза у чудища были заплытыми и прозрачными, вместо кожи образовалась рыбья
  
  
     чешуя, и проявились жабры на шее. Кости мортака более твердые, чем у человека.
  
  
     Но Кайса это не пугало. Он уже имел дело с этим существом, так что сейчас он был готов
  
  
     к бою с ним. У мортаков была мертвая хватка, поэтому, когда монстр приблизился
  
  
     на короткое расстояние к Кайсу, то он перерубил ему кисти шпагой. В отходы
  
  
     канализации полилась темно-красная кровь. Ловкач замахнулся и в пируэте на одной
  
  
     левой ноге срубил мортаку голову. После такого трюка Кайсу пришлось вылезать
  
  
     из вонючей воды, надеясь, что эти твари не схватят его за сломанную ногу. Но больше
  
  
     ему эти падальщики на пути не попадались.
  
  
     Дорога по канализации была долгой, казалось и вовсе можно заблудиться. Кайс
  
  
     постоянно делал паузы, чтобы отдышаться и немного отдохнуть. Он старался ступать
  
  
     и правой ногой, но убедился, что лучше уж на одной левой.
  
  
     Спустя где-то час такой прогулки, а может и больше, Ловкач все же вышел из трубы,
  
  
     выливающая все отходы в реку. Он открыл замок решетки ключом и вылез на улицу.
  
  
     От реки несло такой же гадостью, что и от канализации, поэтому Кайс, найдя
  
  
     крепенькую палку в воде, продолжил идти по тропе вдоль замка, прикрывая нос
  
  
     воротником мундира. Теперь он видел эти проклятые серые, поеденные плесенью
  
  
     стены, которые сейчас служили тюрьмой.
  
  
     Спуск к реке шел каменистой дорогой, Кайсу приходилось медленно и аккуратно
  
  
     спускаться, чтобы не доломать свои ноги. Его левая нога стала подводить, и Кайс
  
  
     кубарем покатился с горки, разбивая лицо и руки о камни. Его ноги выли от ужасной
  
  
     боли, правая стопа почернела и опухла еще сильнее. Ботинки тюремщика ему
  
  
     не подошли. Хотя ростом они были одинаковы, но размер ног начальника тюрьмы
  
  
     меньше, чем у Кайса.
  
  
     Когда он поднялся, то позволил себе немного выпустить боль. Он скулил и плакал
  
  
     от боли после падения. И в этот момент что-то внутри него кольнуло: из его рта
  
  
     медленно потекла струя крови. Из носа и из ушей кровь тоже стала вытекать как вода
  
  
     из трещин плотины.
  
  
     Вернулась вся та боль, которую он испытал за три месяца пыток. Абсолютно вся
  
  
     и сразу.
  
  
     Болело все его тело, каждый орган кололо так, как будто их протыкали мечами
  
  
     и пытались вытащить наружу грубыми грязными руками. Спину жгло, пальцы горели, а ногти трескались. Нервные окончания не слушались его, словно были отдельной
  
  
     частью Ловкача, живущие по своим правилам. Кайс почувствовал боль в ногах, словно
  
  
     кости просто раздробили деревянной дубиной.
  
  
     Ему пришлось ползти как змее, подтягивая тело слабыми руками. Нельзя сдаваться.
  
  
     Тогда-то он почувствовал рукой воду.
  
  
     В его глаза бил свет. Слишком яркий свет.
  
  
     Кайс попытался подняться, опираясь на шпагу правой рукой. Он поднял левую руку.
  
  
     В письме сказано, что его будут ждать здесь, может таким жестом он привлечет
  
  
     внимание своих спасителей.
  
  
     Свист. После этого свиста и грома в небе, Кайс почувствовал жгучую боль в левой
  
  
     руке. Теплая кровь потекла на землю, разукрасив красными красками всю его кисть. Он
  
  
     посмотрел и увидел, что на левой руке у него нет указательного и среднего пальцев. Ему
  
  
     их просто отстрелили. У Ловкача случился шок, он метался как утка, которая попала под
  
  
     прицел охотников. Но Кайс не мог бежать, он свалился и дергался, а в глазах выплывали
  
  
     силуэты людей, двигающиеся очень медленно, как в кошмарном сне. Стук сердца
  
  
     раздавался куда громче голосов, которые он слышал. Сердце билось очень быстро
  
  
     и ритмично, пытаясь вырваться из груди. И это было очень больно.
  
  
     Стражник-часовой с винчестером, находящийся на стене, вновь прицелился,
  
  
     готовясь пристрелить беглеца. Не успел, упал вниз на камни, когда ему в грудь влетел
  
  
     твердый арбалетный болт.
  
  
     В глазах у Кайса все мигало светом и расплывалось, как после жесткой пьянки. Хотя
  
  
     теперь силуэты стали различимы. Он увидел молодого светловолосо паренька с мощным
  
  
     арбалетом в руках. Кайс взглянул налево. Оттуда неслось около пяти стражников.
  
  
     Мимо Ловкача пробежал лысый смуглый мужчина с необычным ружьем, на стволе
  
  
     которого был штык. Он отстреливался и отбивался ей как дубиной, штыком заколол
  
  
     одного стража, подошедший слишком близко к нему. Еще один мужчина, с седой
  
  
     щетиной подошел к Кайсу и попытался тащить его на себе.
  
  
     — Держитесь, милорд, — говорил он Ловкачу.
  
  
     — Создатель, — взвыл молодой человек, поглядевший на него. — Что это
  
  
     за окровавленный скелет? Это точно он?
  
  
     — Да, точно.
  
  
     У Кайса открылись все раны, которые были получены во время пыток. Испоротая
  
  
     спина изливалась кровью и заламывала ребра; позвоночник гудел, а дышать стало
  
  
     невыносимо тяжко. Заклинание Роксаны исчезало, а значит все раны и шрамы,
  
  
     полученные за три месяца, давали о себе знать. Он видел яркий свет, который манил его
  
  
     к себе, как мотылька. Но сквозь свет раздавались знакомые ему голоса. Кайс чувствовал, что его волокут как мешок с овощами, дабы поскорее увезти его отсюда.
  
  
     Боль сидела внутри и не хотела уходить. Сердце сбавляло темп, не переставая болеть.
  
  
     Кайс чувствовал, как кровь льется наружу и покидает его тело.
  
  
     Кайс умирал.
  
  
     — Тиль, я же просил… — проговорил напоследок Кайс. — Не милорд я… больше.
  
  
     Беглый узник Остаповского могильника потерял сознание, когда его погрузили
  
  
     в лодку.
  
  
     В тот день Остаповский могильник избавился ото всех своих заключенных по приказу
  
  
     временного правителя Империи Россигард. Их не отпустили, а наоборот отправили
  
  
     в мир иной. И сразу, резко, не дав им даже помолиться. Сорок одна невинная душа
  
  
     отправились в руки Создателя. Те, кто сидел в Остаповском могильнике за реальные
  
  
     преступления, отправились в иные руки.
  
  
     Ульманас Витман учел этот ход пешкой со стороны своих противников, которая
  
  
     пыталась освободить Кайса Эмберского. Но не получилось, ведь бывшего лорда-
  
  
     защитника, в конце концов, избавили от страданий, искупав в огненной ванне.
  
  
     Одним врагом теперь меньше. Выпивая тридцати восьми градусный бренди,
  
  
     господин Витман торжествовал, что избавился от занозы по имени Кайс Эмберский.
  
  
     [1]
  
  
     1 Широкая, но не полная борода, покрывающая подбородок и часть скул,
  
  
     с обозначенным основанием под нижней губой. Часто дополняется средней толщиной
  
  
     усов. Мода на такую бороду пошла из города Катании.
  
  
     [2] Наркотическое вещество, добываемое из сока анданового дерева.
  
  
     Глава 12
  
  
  
     МОНСТР ПО СОСЕДСТВУ
  
  
  
      Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать
  
  
  
      чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
  
  
  
      Фридрих Ницше
  
  
  
     Город горел. Женщины бежали прочь в леса, держа своих детей на руках, прижимая
  
  
     их к груди, к самому сердцу. Материнская любовь — самое сильное, что есть на свете.
  
  
     Тогда эти женщины умирали, чтобы защитить своих детей. Увы, смерть все равно брала
  
  
     свое с полна.
  
  
     Лорветия горела. Ворота города открыли сразу после того как предместье было
  
  
     уничтожено. Толпа мизшет вешали людей, резали им глотки своими кривыми мечами, вспаривали животы, давая кишкам и крови поджариться в огне.
  
  
     Тогда Кайс, худощавый паренек, выходил из городских ворот, шел с рынка. Мама
  
  
     отправила его купить немного мяса и фруктов. В ножнах за спиной он всегда носил
  
  
     отцовский длинный меч. Мечтал стать воином. А за спиной, потому что финансы
  
  
     не могли позволить купить лошадь, а на поясе такой меч не унести.
  
  
     — Твой отец был отличным воином, сынок, — всегда говорила ему мама, когда он
  
  
     брал отцовское оружие, закаленное в жарких боях не только с людьми,
  
  
     но и с чудовищами, о которых наслышан. — Не забывай его уроков.
  
  
     — Не забуду. Надеюсь, я когда-нибудь тоже смогу попасть в армию, на войну.
  
  
     Выберусь отсюда, посмотрю мир, — мечтал Кайс. — Я буду воином, и наша жизнь будет
  
  
     лучше, чем сейчас.
  
  
     — Не стремись воевать, Кайс, — всегда предупреждала его мать. — Не позволяй
  
  
     смерти наслаждаться ненужным кровопролитием в ее честь.
  
  
     И вот теперь его дом горел ярким адским пламенем. Он бежал к матери на помощь,
  
  
     когда ее тащили трое мизшетских псов. На него бросались, но он в состоянии аффекта
  
  
     взмахивал мечом, перерубая сухожилия и кости, даря смерть каждому, кто вставал у него
  
  
     на пути.
  
  
     Серые глаза Эльвиры видели, как ее сын со всей злобой и яростью рубил мизшет.
  
  
     В тот момент Кайс даже не понимал, что он убивает живых людей. Она испугалась, что
  
  
     сын проливает кровь людскую, при этом не испытывает ни страха, ни сочувствия.
  
  
     Ничего, кроме злобы.
  
  
     Человек не рождается монстром, из человека делают монстра.
  
  
     Его мечта сбылась — пришла война.
  
  
     Полуголая женщина — Шанди — стояла, держа за седые волосы мать Кайса. Ее
  
  
     достоинства прикрывали стальные доспехи, все остальное было открыто для мужских
  
  
     глаз. Имперцы видели ее красоту в последний раз. Все, кроме Кайса.
  
  
     Он кричал, слезы не могли остановиться. Они все текли и текли. Кайс хотел убить ее,
  
  
     ту, которая убила его маму.
  
  
     Кайс закрыл глаза, чтобы не видеть, как родная мать смыкает свой взор, после
  
  
     холодного прикосновения шеи с острием клинка. Теплая кровь с наслаждением
  
  
     проливалась на одежду женщины, землю и втоптанную траву. Шанди не скрывала своей
  
  
     улыбки.
  
  
     Свет.
  
  
     Яркий свет заставил его открыть глаза. Слишком ярко. Перед ним к нему спиной
  
  
     стояла в белом платье с вырезом на спине Берта. Она обернулась и улыбнулась. Ее
  
  
     морщинки едва проявились, а улыбка была милой, словно, как у настоящего ангела —
  
  
     в ней находилась любовь, искренность и доброта. У Кайса потекли слезы, она подошла
  
  
     к нему и приложила ладонь к его небритой щеке. Он взял ее руку, держал, целовал.
  
  
     — Все кончилось, — произнес Кайс, глядя на нее со слезами на глазах.
  
  
     Его слезы продолжали течь, а она в ответ отрицательно помахала головой
  
  
     и сказала ему:
  
  
     — Нет, Кайс. Тебе еще рано ко мне. Не вини себя, любимый.
  
  
     Он не мог это слышать. Кайс упал к ее ногам, обнял ее и плакал:
  
  
     — Возьми меня с собой. Пожалуйста. …Я не могу без тебя. Не уходи. Возьми меня
  
  
     с собой. Я так устал.
  
  
     — Я буду ждать тебя, любовь моя, — проговорила она, все также нежно улыбаясь ему.
  
  
     Берта ушла, и Кайс остался в одиночестве с самим собой. Совершенно один.
  
  
     Она исчезла. Ничего не было. Только темнота, поедающая его изнутри с рыком
  
  
     дикого зверя. Мурашки пронеслись по всему телу. Холод или страх? Наверное, и то
  
  
     и другое.
  
  
     Впереди была лестница, ведущая наверх. Тусклый свет еле освещал ее и Кайс
  
  
     направился туда, покидая темноту и приближаясь к свету, как мотылек. Свет бил ему
  
  
     в лицо, освещая его душу изнутри.
  
  
     Кладбище. То самое кладбище. Кайс закрыл глаза, потому что он не хотел проходить
  
  
     через этот кошмар снова.
  
  
     Но кошмар не исчез. Ожившие мертвые, чьи тела разлагались и пахли смрадом, рыскали в поисках свежего мяса. Зло подняло этих мертвых из могил. И имя этому злу —
  
  
     Морло.
  
  
     Как же Кайс не любил (даже можно сказать боялся их, вид покойника его пугал) мертвых, а живых мертвецов и подавно. Они учуяли запах свежей живой плоти
  
  
     и медленно направились в его сторону. Кайс не стал с ними связываться и побежал
  
  
     прочь. В руках он держал свой меч — Тамплиер. Левая кисть руки была бледно-синей как
  
  
     у трупа — таково было проклятие Морло. И оно только начинало его брать. Ловкач несся
  
  
     на всех парах мимо разрытых могил и старых надгробий.
  
  
     Ирина смотрела на него, но не собиралась атаковать. Большие голубые глаза, темные
  
  
     волосы, пухленькие щечки, — она была чем-то похожа на своего отца внешне, взяла
  
  
     черты его лица.
  
  
     — Не смей его трогать, — приказывала она ему.
  
  
     — Я не твой слуга! Твой хозяин погубил стольких людей. …Если ты не убила меня, то
  
  
     это не значит, что я не убью его. Морло напал на Десландию. Многие подумали, что
  
  
     началось четвертое вторжение порождений зла…
  
  
     — Я знаю.
  
  
     — Он создал из большинства жителей Свободных Земель своих последователей:
  
  
     орков и гоблинов, и еще разных тварей. И сам их убил, когда они поднялись против него.
  
  
     — Я знаю.
  
  
     — Он самое настоящее зло. Темный. Только один выход из этой ситуации — смерть.
  
  
     — Он мой отец!
  
  
     Эта новость шокировала его, но он понимал какого это защищать родного человека
  
  
     и как страшно его потерять. Она рассказала ему, что знает способ, а точнее ритуал, чтобы спасти душу Темного. Но она не смогла помочь ему — отец, тот родной человек,
  
  
     которому она хотела всем сердцем помочь, убил собственное дитя в порыве настоящего
  
  
     безумия. Все-таки не удивительно, что не всем суждено стать Темными. Кайсу пришлось
  
  
     использовать первый способ — просто уничтожить его. А о каком ритуале говорила
  
  
     Ирина, осталось тайной, унесенная в могилу…
  
  
     Следующая сцена.
  
  
     Имперский дворец пустел, внутри не было ни единой души, и только на золотом
  
  
     троне Имперского рода восседал Ульманас Витман. Он не двигался, сидел в одной позе,
  
  
     и ехидная улыбка не слезала с его лица. Ловкач очень хотел перерезать ему горло, но оружия у него при себе не было. Весь дворец построен из белого камня, что очень
  
  
     придавало вид больше походящий на храм Создателя.
  
  
     Рядом находился вход в небольшую комнату, и Кайс пошел туда, больше не обращая
  
  
     внимания на предателя Ульманаса. Ловкач точно знал, что это иллюзия, ведь во дворце
  
  
     точно не было такой комнаты. Это вход, будто в другое здание, не часть дворца, а нечто
  
  
     иное. В комнате стояла женщина с длинными пышными черными волосами, хитрющими
  
  
     болотными глазами, выпирающим подбородком и тонким носом. Она крепко держала
  
  
     за руку Элику, которая явно сопротивлялась тому, что женщина тащит ее куда-то
  
  
     насильно. Это злило Кайса и он хотел остановить ее, но он не мог.
  
  
     Они не двигались. Не двигался и он сам.
  
  
     — Трудно… — Рядом с Кайсом оказался человек с длинными волнистыми волосами.
  
  
     Борода его была с переходящими оттенками цветов: темные, рыжие и седые. Один глаз
  
  
     был из чистого золота. На нем был выгравирован неизвестный символ: он напоминал
  
  
     танец звезды и месяца на нитях паучьей паутины. — Ты сможешь выбраться отсюда.
  
  
     Поверь в себя!
  
  
     Кайс закрыл глаза на мгновение и оказался в каких-то развалинах, окруженные
  
  
     просторами космоса. Он был везде: и слева, и справа, и над головой, и под ногами.
  
  
     Космическая пустошь пугала и восхищала одновременно. Кромешная тьма, как
  
  
     холст, на который можно вылить любые краски, нарисовать все, что тебе самому
  
  
     захочется. Он увидел множество миров, звезд, путей.
  
  
     — Красиво, не правда ли? — сказал Филипп, подойдя к нему.
  
  
     — Я свой мир полностью не видал, а тут… тысячи миров.
  
  
     — Ты не прав. Их бесконечное число, — улыбнулся Золотоглазый.
  
  
     — А где рай и ад? — поинтересовался Кайс у Великого.
  
  
     — Ты их не увидишь, — ответил Филипп. — Они параллельны нашему миру. В другой
  
  
     вселенной. Ты знаешь, что вселенная — это тоже мир. Своего рода карта. И таких карт
  
  
     тоже бесконечное число.
  
  
     — То есть, Создатель не один такой могущественный?
  
  
     — Таких как Создатель — много. И все они создают свои миры, вносят в них свои
  
  
     правила и… вообще это долгий разговор. Ну что, увидался со своей Бертой?
  
  
     Эти слова задели Ловкача. В словах собеседника он услышал нотки сарказма,
  
  
     задевшие его.
  
  
     — Не надо так…
  
  
     — Ох, Кайс, Кайс… — цокнул языком Золотоглазый. — У тебя впереди таких как
  
  
     Берта будет…
  
  
     Ловкач достал из ножен Тамплиера и набросился на Филиппа. Тот легко ушел
  
  
     от атаки и вытащил меч, похожий на ятаган, но длиннее, исписанный какими-то
  
  
     символами и из неизвестного материала, похожего на бронзу, серебро и платину в одном
  
  
     металле.
  
  
     — Зачем тебе это нужно?
  
  
     Кайс вновь кинулся на него и на этот раз срезал часть кончиков волос с головы
  
  
     Филиппа. Только вот хозяину этих мест это не понравилось. Он двумя шагами подошел
  
  
     к Кайсу вплотную, ударил мечом по его кисти и перерубил ее. Кайс выронил меч
  
  
     и вскрикнул, но кровь из его руки не текла. И боли он не чувствовал.
  
  
     — Это иллюзия, Кайс, — произнес Филипп. — Зачем я это делаю? Хочу научить тебя
  
  
     тому, чему сам не смог научиться.
  
  
     Он пошел по ступенькам вверх, Кайс шел следом за ним, словно покорный пес.
  
  
     Ступени образовывались из ниоткуда с каждым следующим шагом Великого, а за спиной
  
  
     у Ловкача они исчезали, словно их никогда и не было.
  
  
     — Да, я лишен страха. Да, я лишен чувств. У меня есть знания, могущество, сила.
  
  
     Но… я лишился человечности. Я могу путешествовать по мирам, но только один мир
  
  
     является моим домом — Гирод. — Он остановился, и Кайсу показалось, что у Филиппа
  
  
     промелькнула слеза. Просто показалось. Великий посмотрел на Кайса и сказал ему, глядя в глаза: — Я связан с Гиродом, но я не могу вернуться сюда.
  
  
     Ловкач не совсем понимал, к чему клонит Филипп, но он явно устал от разговоров
  
  
     и задал другой вопрос:
  
  
     — Как мне выбраться отсюда?
  
  
     — Это, смотря, куда тебе нужно.
  
  
     — У меня есть выбор?
  
  
     — У всех людей есть выбор. Этим люди отличаются от других созданий.
  
  
     — И куда я могу идти? — Кайс не понимал, ведь вокруг был сплошной космос.
  
  
     – Иди за мной, — попросил Филипп.
  
  
     Они поднялись на самый верх и оказались в таких же развалинах, откуда и пришли.
  
  
     Но единственное отличие было в том, что здесь находились две арки: справа и слева.
  
  
     От обеих исходил яркий голубой свет.
  
  
     Вода. Пройдя через воду можно было попасть в другой мир. Или вернуться домой.
  
  
     — Слева от тебя, — начал Филипп, встав по центру между арками, — мир, где тебя
  
  
     ждет Берта, родители и другие…
  
  
     Кайс понял, что это за мир, но решил выслушать второй вариант, хотя он уже знал, куда хочет идти.
  
  
     — …А справа — твой мир.
  
  
     Он сделал шаг. И еще один. Кайс знал куда идет, но сердце его билось сильно-
  
  
     сильно, как удар молота о наковальню, так как он не был готов к уходу, но давно об этом
  
  
     мечтал. Сомнение вскружило его голову, но не нужно было больше бояться. Он подошел
  
  
     к левой арке. Филипп не собирался его останавливать.
  
  
     — И еще кое-что, — произнес Филипп, едва улыбнувшись. — Элика жива. Пока еще
  
  
     жива.
  
  
     Кайс остановился. Он стоял неподвижно, но вскоре резко развернулся и пошел
  
  
     к правой арке.
  
  
     — Берта не простит меня, если я уйду и никак не помогу Элике, когда она нуждается
  
  
     во мне. Я сам себя не прощу.
  
  
     — Подожди, — остановил его Филипп. — По мне, так ты правильно сделал выбор, и я
  
  
     хочу дать тебе часть своей способности.
  
  
     Филипп смотрел на Кайса с тяжелым дыханием. В плечах, на лопатках и в груди
  
  
     Ловкача зажгло, словно его опять клеймили. Он терпел эту огненную боль, стискивая
  
  
     зубы.
  
  
     — Ступай, — произнес Филипп. — Дам тебе один совет — не бойся смерти. Там, где
  
  
     есть смерть, всегда появляется жизнь. Используй ее как данное и не бойся — когда ее
  
  
     боятся, она подходит только ближе.
  
  
     Ловкач ничего не ответил, лишь кивнул головой и прошел через водяной барьер арки.
  
  
     Вода придавала ему сил, уверенности, надежду на лучшее.
  
  
     Деревня Кирпичник держалась вблизи с границами Покинутых Земель. Разделенная
  
  
     рекой от берегов Свободных и Покинутых Земель, деревня жила своей тихой жизнью.
  
  
     По утрам мужики здесь ловили рыбу, ходили на охоту, рубили деревья, стараясь
  
  
     расширить свои владения.
  
  
     Весеннее солнце обогревало своими лучами, но утро было холодным из-за позднего
  
  
     ухода зимы. В самую глубь леса заходили только смельчаки. Таким смельчаком был
  
  
     Эмиль. Он уже с восхода солнца ушел из деревни на охоту. Дыша свежестью утра, он
  
  
     проходил босиком мимо ягод и грибов по влажной, наполненной росой траве.
  
  
     Эмиль слишком далеко ушел от своего дома и решил сделать привал. Положив топор
  
  
     на пенек, он уселся в траву и достал из внутреннего кармана своей шерстяной жилетки
  
  
     дудку. Перед тем как начать играть на ней, он почесал свою черную бороду
  
  
     и высморкался. За прошедшую неделю погода была прохладной и непредсказуемой, и мужчина подхватил насморк. Эмиль начал свою игру на дудке. Мелодию сочинил он
  
  
     сам и даже импровизировал на ходу, что у него хорошо получалось.
  
  
     Прошло около двух часов. Эмиль слишком увлекся игрой, что даже не заметил, как
  
  
     солнце уже достаточно поднялось в небо, и надо было идти разбираться с проблемой —
  
  
     что сегодня будет на ужин?
  
  
     Мимо него проскочил заяц. Серый зверек не видел опасности в человеке, который
  
  
     дивно играл мелодию птиц этих мест. И зря.
  
  
     Эмиль возвращался домой по той же дороге, по которой и пришел. За спиной он нес
  
  
     собранный им хворост, обмотанный веревкой и привязанный к его спине как дорожный
  
  
     рюкзак. На поясе сбоку висело двое серых зайцев, которые сегодня будут вкусным
  
  
     ужином для его семьи. Он прошел по мосту, пролегающий над большим и глубоким
  
  
     оврагом, который был границей его деревни и леса, и лишь после этого Эмиль
  
  
     почувствовал неприятный запах тревоги и опасности.
  
  
     Запах горения. Сильного горения. Дым был виден из-за деревьев, он кубарем
  
  
     поднимался к небу и ветер гнал его в сторону леса, откуда пришел Эмиль. Это
  
  
     насторожило мужчину. Он рванул в сторону своей деревни, на ходу сбрасывая со спины
  
  
     собранный им хворост. Капли пота не могли заставить его остановится. Запах гари был
  
  
     все ближе и сильнее.
  
  
     Мизшеты вовсю носились по деревне Кирпичник, поджигая дома и убивая женщин
  
  
     и детей. С мужчинами они изрядно поборолись. Мизшетов было больше и это давало им
  
  
     преимущество, особенно когда с ними голубоглазый серпинт.
  
  
     Двое всадников заметили приближающегося высокого и плечистого бородатого
  
  
     мужчину.
  
  
     — Дахасэ! Але’рахм шахан’соем хаиль маер ли’эра[1], — рассмеялся всадник на языке
  
  
     пустынь.
  
  
     — Еге’жу лаивэ нешкервуа эр нас ваивэ[2], — ответил ему второй всадник и помчался
  
  
     на Эмиля, доставая кривой меч.
  
  
     Эмиль, увидев, что на него несется всадник, а за ним еще один, сбросил с пояса
  
  
     зайцев, отцепил от ремня топор и взял его в одну руку. В прыжке он выбил всадника
  
  
     из седла топором, попав ему в нагрудник. Мужчина подошел к мизшету и обрушил
  
  
     на него свой топор. Кровь попала ему на лицо и одежду, но Эмиль не успокоился
  
  
     и вступил в схватку с другим всадником, который спрыгнул со своего коня. Северянин
  
  
     оборонялся топором, затем поддел ноги мизшета. Тот свалился и почувствовал на себе
  
  
     ярость человека, который только что зарубил твоего боевого товарища.
  
  
     Мужчина пробежал мимо всадников, которые сражались с еще живыми мужиками.
  
  
     Он вбежал внутрь своего дома и увидел на полу, в луже крови, лежала его жена и сын.
  
  
     Они были прижаты друг к другу, даже после смерти сохраняя свою любовь.
  
  
     — Нет! — вскрикнул Эмиль, опустившись на колени рядом с ними. По его щеке
  
  
     протекла слеза.
  
  
     Эмиль вышел из горящего дома. Он прикрыл тела простынею и поджег деревянную
  
  
     мебель, разлив всюду масло. Его семья была его домом. А теперь ее нет.
  
  
     Серпинт увидел его и скомандовал, чтобы мужчину убили. Четверо мизшет бросились
  
  
     на одного Эмиля. Хорошо вооруженные воины против обыкновенного мужчины
  
  
     с простым топором. Это была их смертельная ошибка. Теперь Эмиль походил на нежить.
  
  
     Но в нем еще бурлила живая сила, имя которой ненависть.
  
  
     Первый мизшет бросился на него. Эмиль топором выбил его кривой меч и схватил
  
  
     воина за гортань. Повернувшись всем телом, не отпуская глотку мизшета, он сломал ему
  
  
     гортань. Сразу же Эмиль ударил другого жителя пустынь ногой в живот, который уже был
  
  
     близко и замахнулся на мужчину. Мизшет упал, роняя оружие, перекатился и встал
  
  
     на четвереньки. Топор со всей силой упал ему на темечко. Кровь выплеснулась
  
  
     на тропинку, ведущая к дому старосты.
  
  
     Змееглазый смотрел на то, как мужчина пробивал броню третьего мизшета, выдирая
  
  
     у него все внутренности. Последний, четвертый, мизшет бросил оружие под ноги Эмиля,
  
  
     явно собираясь сдаться. За это он получил апперкотом топора по челюсти. Хруст
  
  
     и пролитая кровь была принята как поражение мизшета. Серпинт улыбнулся тому
  
  
     стремлению, с которым Эмиль убивал его солдат. Он сам решил вступить в бой
  
  
     с простым деревенским мужиком.
  
  
     Их взгляды пересеклись и время на мгновение остановилось.
  
  
     — Кинет хлая хафу ан юк’ши о’хада о’дото эль’жамия[3]? — заговорил с ним
  
  
     змееглазый, подходя к нему все ближе и ближе.
  
  
     Эмиль не понял, что сказал ему змееглазый воин. Он не боялся его вида: змеиные
  
  
     глаза, черное одеяние, серебряный нагрудник, ятаган. Ему нечего было терять, а кто
  
  
     перед ним стоял — теперь никакого отношения не имело. Его семья мертва и за это он
  
  
     уничтожит своего врага.
  
  
     — Я не понимаю, что ты говоришь, — вскрикнул Эмиль на него, — но это ничего
  
  
     не изменит. Я убью тебя.
  
  
     — А, язык ветра. — Серпинт заговорил на неродном языке, но в отличие от других его
  
  
     представителей, жрец говорил без акцента. — Хочешь меня убить? Так попробуй.
  
  
     Мужчина рванул на змееглазого полудемона так, что даже земля разлетелась от его
  
  
     рывка.
  
  
     Размах топором.
  
  
     Мимо.
  
  
     Еще один размах.
  
  
     И снова мимо.
  
  
     Полудемон легко уворачивался от ударов, словно танцуя перед носом Эмиля. Его
  
  
     движения были плавными и быстрыми, будто он действительно был змеей. Серпинт
  
  
     вышел из атаки пируэтом и нанес боковой удар по Эмилю. Мужчина блокировал ятаган
  
  
     своим топором, а левым кулаком ударил в лицо жрецу. Но не попал. Серпинт был уже
  
  
     справа от него и ударил Эмиля прямо в коленную чашку на правой ноге.
  
  
     Мужчина вскрикнул. Но устоял на ногах. Он вскинул топор, крутанувшись своим
  
  
     телом, и резко ударил лезвием сбоку. Топор летел прямо в шею серпинта, но он вновь
  
  
     увернулся, хотя его щека была задета и разодрана. Эмиль достал полудемона, но это
  
  
     только разозлило его.
  
  
     В правой ладони жреца стал сиять красный пламенный свет, образуя огненный шар.
  
  
     Он становился все больше, и когда Эмиль кинул в него топор, жрец выпустил шар
  
  
     из руки, давая огню насладиться новой жертвой.
  
  
     Огненный шар сбил Эмиля с ног. Трава вокруг него была обгорелой, как и он сам.
  
  
     Но Эмиль открыл глаза и выкашлянул кровь, которая тут же стала застывать на его
  
  
     сгоревшей бороде.
  
  
     Жрец не спускал с него глаз. Он был удивлен тому, что мужчина остался в живых, но виду не подал. Мужчина получил ожоги, одежда на нем разгоралась, а сам Эмиль
  
  
     ждал, когда его добьют, но этого не произошло. Полудемон подошел к нему, и вместо
  
  
     облаков ему приходилось любоваться рожей полудемона, чья щека теперь была
  
  
     изуродована.
  
  
     — Он подойдет, — произнес змееглазый и пошел назад. К Эмилю подскочили двое
  
  
     мизшет, потушили его, взяли и поволокли куда-то в сторону.
  
  
     Кровь пульсировала из разорванной раны, и серпинт приложил сияющую голубым
  
  
     светом ладонь к своей левой щеке. Он скривился. До этого его никто никогда еще не мог
  
  
     ранить.
  
  
     Солнце слепило глаза Кайса, именно поэтому он и проснулся. Голова болела, и ему
  
  
     очень хотелось пить. Благо, что это было не похмелье. Он открыл глаза и увидел над
  
  
     собой деревянную крышу, на которой поселилась давнишняя пыль и паук, сидящий
  
  
     в углу в своей паутине и дожидавшийся, что какая-нибудь мошка попадется ему на обед.
  
  
     Солнечный свет падал из круглого окна. Оно было единственным в этой комнате и прямо
  
  
     напротив кровати, где Кайс лежал и отдыхал. Ловкач понял, что он находится
  
  
     на чердаке, но на чьем именно, он не знал.
  
  
     Он приподнялся и ощутил немного жгучую боль в левой руке и колющую боль
  
  
     в правой ноге. Кайс посмотрел и увидел вместо своих двух отстрелянных пальцев два
  
  
     металлических протеза. Они присоединялись маленькими механизмами прямо к костям
  
  
     кисти. Искусственные пальцы могли так же шевелиться, как и настоящие,
  
  
     но первоначально это было сделать очень трудно: они сдавливали кости, обжигали
  
  
     и повторяли движения оставшихся целых пальцев.
  
  
     «Уродство. Я и не предполагал, что выживу. И кто, интересно, мог поставить эти
  
  
     штуки мне на руку?» — думал про себя Кайс, все еще продолжая разглядывать свою
  
  
     конечность.
  
  
     — Вы привыкните, милорд. — Рядом с его кроватью стоял низкорослый человек. Он
  
  
     был настолько тих, что Кайс даже не заметил его, когда очнулся. Этот неожиданный
  
  
     голос чуть не свел его в могилу. — Я кое-как постарался, чтобы сделать эти протезы
  
  
     более удобными для выполнения работы и ведения боев. Первоначально будет больно, но потом кости и ткани привыкнут и боль иссякнет.
  
  
     Ловкач понял, кто перед ним стоит. Это был самый настоящий фодинец.
  
  
     Фодинцы были похожи на людей. Имелись только несколько отличий этого народа: у них было твердое телосложение, крупные кости, повышенная волосатость и низкий
  
  
     рост. Большинство фодинцев жили в горном хребте Уран-Ушак, расположенные
  
  
     на территории Империи, но их города находились под землей. Основной род их
  
  
     деятельности — это работа в шахтах, ремесло, торговля. В последнем они были
  
  
     хороши — у них отлично подвешен язык, чтобы навесить лапшу на уши. Обычный рост
  
  
     взрослого фодинца — от метра сорока до метра шестидесяти.
  
  
     Вот и этот тип был явным фодинцем: большой нос, темно-рыжая борода, крупное
  
  
     и твердое телосложение, черные круглые глаза.
  
  
     — Я не представился, — произнес фодинец, протягивая мозолистую руку Кайсу. —
  
  
     Меня зовут Арам Денермо. Можете не представляться. Вас, мне кажется, все знают.
  
  
     Лорд-защитник Кайс Эмберский.
  
  
     — Бывший, — поправил его Ловкач, — лорд и защитник.
  
  
     — Ну знаете, я не верю в то, о чем говорят эти звездуны. Мол, вы убили всех из рода
  
  
     Симплекса. Это чушь!
  
  
     — Надо же, хоть кто-то мне верит, — с иронией сказал Кайс.
  
  
     — На самом деле, таких людей много, — ответил Арам, прислонив свою крупную
  
  
     ладонь ко лбу Ловкача. — У вас жар. А вообще, как вы себя чувствуете?
  
  
     Кайс закатил глаза, голова его продолжала кружиться, немного подташнивало. Он
  
  
     прямо ответил Араму:
  
  
     — Тошнит меня. Но какое-то дикое желание пить и есть.
  
  
     — Хе, — усмехнулся он, — естественно. Если бы я пролежал полторы недели без
  
  
     сознания не жравши, я б сдох на второй день.
  
  
     Эта новость удивила Ловкача. Он попытался встать, но ему трудно было
  
  
     сосредоточиться. Все кружилось, и Ловкач свалился с кровати.
  
  
     Арам помог ему подняться, хватая под руку. Он бросил взгляд на его тело и свистнул:
  
  
     — Вот этого я раньше не видел. Создатель, отлупи меня по заднице! Вчера такого
  
  
     не было.
  
  
     Кайс не понял, о чем говорит господин Денермо, но тот повел его в сторону шкафа,
  
  
     открыл его дверцу, на которой внутри висело зеркало. Кайс взглянул в него и увидел
  
  
     на плечах и груди черные узоры, напоминающие татуировку. Он развернулся спиной —
  
  
     на его лопатках продолжались узоры. Но он увидел, как изуродована его спина — удары
  
  
     плетей сделали свое дело.
  
  
     — Чудо что раны зажили так быстро, и вы выжили, — восхищался, глядя на шрамы
  
  
     Арам тому, что Кайс оставался живым после такого заклятия. — Просто чудо! Вы —
  
  
     живучий пес.
  
  
     Как и говорилось, фодинцы все остры на язык. И Арам был не исключением.
  
  
     — А кто занимался моими ранами? — спросил Ловкач.
  
  
     — Местный хозяин. Гарри. Во время войны, он был полевым медиком.
  
  
     Господин Денермо достал рубаху из шкафа и подал ее Кайсу, но тот сначала натянул
  
  
     майку на свое искалеченное тело, а затем надел рубашку.
  
  
     — Вдруг начнется кровотечение, — ответил Кайс, глядя тому, как удивился господин
  
  
     Денермо.
  
  
     — Это уж вряд ли.
  
  
     — Почему же?
  
  
     — Уже бы тогда началось, а шрамы уже зажили окончательно… по виду-то. Уверен, раны не откроются. И нога как быстро зажила. Потрясающе! Просто потрясающе!
  
  
     Настоящее чудо, дар свыше! Исцеление!
  
  
     — Почему? — удивился Кайс, но как-то безразлично.
  
  
     — За полторы недели перелом сросся. Спасибо и травяной магии за это.
  
  
     — Что? — Кайс немного очнулся и вспомнил письмо от Ганса в тюрьме. Быть может,
  
  
     Роксана с ним и она о нем позаботилась. — Не уж то…
  
  
     — Нет, — поняв, к чему клонит лорд, Арам вовремя обрезал его вопрос, — магов у нас
  
  
     нет. Для овладения травяной магии не обязательно быть чародеем.
  
  
     Голова Ловкача все еще кружилась, и он решил выйти на улицу. Аккуратно
  
  
     спустившись по скрипучей лестнице вместе со своим провожатым, Кайс вдохнул свежий
  
  
     воздух.
  
  
     Весна.
  
  
     Свежий воздух помог его головной боли исчезнуть и, что самое главное, трезво
  
  
     вспомнить то, что произошло с ним во сне. Хотя вспомнил он не многое, но хорошо
  
  
     запомнил то, что Элика еще жива и это самое главное. У него теперь появился смысл
  
  
     жизни, ответственность за девочку, которая ему как дочка. Это самое главное. Еще
  
  
     возник другой, менее значимый для него вопрос: кто его притащил сюда, кто эти
  
  
     покровители?
  
  
     «Я найду тебя, Элика. И все, кто причинил тебе и твоей маме зло, будут плакать
  
  
     горькими слезами, умоляя о пощаде…» — подумал про себя Кайс и сжал кулаки.
  
  
     Но левый кулак сжимать было больно.
  
  
     — Дьявол, — вскликнул Кайс, пытаясь придумать способ, чтобы более-менее
  
  
     привыкнуть к его новым механическим пальцам. — Арам. У тебя есть бинты на первое
  
  
     время?
  
  
     — Болит? — поинтересовался фодинец. — В пабе есть обезболивающее. Градусов
  
  
     сорок.
  
  
     До этого Кайс и не задумывался, где он находится. Он стоял во дворе, позади здания,
  
  
     которое служило местным пабом. Во дворе находились разные стойки для холодного
  
  
     и стрелкового оружия, какой-то ангар и мишени.
  
  
     В то самое время по мишеням стрелял Алекс из своего старого, но надежного лука.
  
  
     Его пес Коржик лениво смотрел, чем занимается хозяин. Когда Кайс вышел во двор, Алекс увидел его и внутри у него взорвался вулкан эмоций: он был рад и восторжен тому, что Ловкач выжил и поправился. Сейчас он стоял перед ним угрюмый, серьезный, в старой белой в черную полоску рубашке, а лицо его было покрыто черной, как и сам
  
  
     волос Кайса, бородой. Парень вскрикнул, чтобы его услышали все и обрадовались тому,
  
  
     чему радовался он сам:
  
  
     — Эй, выходите все. Милорд жив. Он выжил.
  
  
     Это смутило Кайса. Ему никогда не хотелось быть в центре внимания. Из черного
  
  
     входа паба вышел бритоголовый Механик, покрытый седой щетиной Тиль, растрепанная
  
  
     и уставшая Кассандра. Следом за ней показался Ганс, но Кайс не сразу узнал в капитане
  
  
     старого друга: правую часть его лица скрывала кожаная маска закрепленная ремнями
  
  
     на затылке, он был в широком кожаном жилете, который оголял его руки и грудь. Его
  
  
     туловище было перевязано бинтами, пропитанные кровью. Рядом с ним шел человек, которого Кайс узнал не сразу — генерал Андрей Старков. Он вспомнил его, того самого
  
  
     полководца, кричащий и спорящий с Витманом в суде.
  
  
     Они окружили его и радовались тому, что бывший лорд-защитник снова с ними
  
  
     живой и здоровый. Механик похлопал его по плечу и, явно по негативной реакции
  
  
     Ловкача было понятно, что он это сделал специально. Они прошли в паб, чтобы решить
  
  
     один вопрос: что делать дальше?
  
  
     Ширак скакал к своей царице не жалея своего коня. Таким существам как он
  
  
     неизвестны были такие качества как милость, жалость, доброта. Ширак знал только
  
  
     ярость, беспощадность, кровожадность. У серпинтов не было чувств, по крайней мере, они их не проявляли.
  
  
     Лагерь Мизраха находился на берегу реки Уинд на южной границе между
  
  
     Свободными и Покинутыми Землями. Шатры зеленого цвета смотрелись на берегу так,
  
  
     словно лес продолжался до самой реки.
  
  
     В темно-зеленом плаще по колени в воде стояла царица Мизраха — Шанди. Ее волос
  
  
     был все такой же короткий, а тело осталось таким же упругим и прекрасным. Глядя
  
  
     на нее нельзя было сказать, что за пятнадцать лет она состарилась — по ней этого
  
  
     не видно. Плащ скрывал ее тело. На ней был одет доспешный бюстгальтер из чешуек
  
  
     изумруда. Низ был такой же. Все ее остальное тело было открытым.
  
  
     Ширак подошел к ней сзади, встал на колено и заговорил на языке пустынь:
  
  
     — Мы нашли седьмого безродового воина.
  
  
     — Отлично, — проговорила она все еще стоя к нему спиной. — Возвращаемся назад
  
  
     в Веланию.
  
  
     — Слушаюсь, Ваше Господство.
  
  
     — Ширак, — повернулась она к нему лицом, — откуда у тебя шрам на щеке?
  
  
     — Последний оставил свой след.
  
  
     — М-м-м, — промурлыкала она, — интересно. Ширак, ты остаешься здесь. Возьми
  
  
     себе самых лучших людей и продолжай поиски.
  
  
     — Слушаюсь, Ваше Господство.
  
  
     Она вышла из воды и чешуйки изумруда на ее теле заблестели зеленым цветом, когда
  
  
     она сбросила плащ. Лучи солнца подхватили ее, как любящая мать берет в свои объятия
  
  
     дитя.
  
  
     — Скоро мир возвратится во мрак, а мы будем первыми, кто построит новый мир
  
  
     на руинах старого.
  
  
     — Да, Ваше Господство, — проговорил Ширак, не поднимая глаз.
  
  
     Ее красота могла одурманить даже полудемонов, таких как Ширак.
  
  
     За одним большим столом сидело три человека: двоих Кайс видел раньше, а третьего
  
  
     увидал впервые. И весьма удивился, что эти лица решились пойти против лорда-регента
  
  
     и его свиты.
  
  
     — Вы, наверное, знакомы с лордом Диргом и лордом Валлкомом? — спросил у Кайса
  
  
     генерал.
  
  
     — Лично нет, — ответил ему Кайс.
  
  
     — Тогда давайте знакомиться, — начал худощавый светловолосый мужчина
  
  
     с длинным носом. — Я лорд Тарвен Дирг.
  
  
     Когда он протянул руку, то Кайс не мог не заметить, что вся его конечность была
  
  
     изуродована. Шрамы заметны, даже не заворачивая рукав. Швы бросались в глаза, и казалось, что вот-вот разойдутся.
  
  
     — Это по юности, — улыбнулся он Кайсу, — я решил поохотиться на волка. Детская
  
  
     забава.
  
  
     — Вижу, крайне неудачно.
  
  
     Тарвен Дирг пропустил его слова мимо ушей. По всему, просто сделал вид, что
  
  
     пропустил. Затем встал милорд Валлком, с большой челюстью, широкой костью
  
  
     и длинными светло-каштановыми волосами.
  
  
     — Эндрю Валлком, — протянул он руку Кайсу.
  
  
     Кайс видел их раньше, когда была жива Берта — оба состояли в Вышке лордов. Все
  
  
     важные чиновники заседали там и обсуждали законы, принятые Императрицей или
  
  
     которые они хотели предложить. Это напоминало большой базар среди лордов, поэтому
  
  
     Кайс недолюбливал Вышку и всех ее «обитателей».
  
  
     К Тарвену Диргу Ловкач всегда относился скептически. Он наслышан о его байках, о походах за женскими сердцами и о сражениях. В действительности Кайс на сто
  
  
     процентов знал, что лорд Дирг до чертиков азартен, целеустремлен и хитер. И если он
  
  
     выбрал сторону генерала, значит он уверен, что господин Витман долго на троне
  
  
     не просидит.
  
  
     Про Эндрю Валлкома он ничего сказать не мог. Лорд Валлком был подозрительно
  
  
     молчалив, скромен и уравновешен. Ему стоило сидеть молча и не садиться за карточный
  
  
     стол Вышки лордов, а по-хорошему и вовсе отправиться к себе на родину — в Фендигард.
  
  
     Но третьего мужчину он не знал и видел впервые. Его болотные глаза выражали
  
  
     отвращение и презрение ко всем, кто тут присутствовал.
  
  
     — Лорд Артур Барканд, — проговорил незнакомец, с неохотой вставая и протягивая
  
  
     руку. — Пока еще лорд…
  
  
     Кайс слышал эту фамилию от Берты, но вот когда и что именно, он не помнил.
  
  
     — Милорд Барканд малость… неразговорчивый, — прокомментировал с ухмылкой
  
  
     Андрей Старков, усаживаясь за стол напротив Артура Барканда. Так же поступил и Ганс.
  
  
     Затем уселся и сам Кайс. — Артур — младший брат Иллиаджио Барканда.
  
  
     Тут-то Кайс и вспомнил. Фамилия оказалась действительно знакомой, ведь человек,
  
  
     носящий эту фамилию, был ключевой фигурой в Империи.
  
  
     Иллиаджио Барканд — князь Антелии. Это княжество входило в состав Империи, но со своим правителем. Таких княжеств было множество и они стали неразделимой
  
  
     частью Империи Россигард. Антелия находилась на юго-востоке Империи, гранича
  
  
     с Мизрахом, но отделяло южан от княжества море, носящее дорогое название — Богатое
  
  
     море. После Россигарда Антелия была вторым княжеством по размерам земель
  
  
     и по развитию прогресса и культуры.
  
  
     Иллиаджио не слишком славился, как успешный и честный владыка, под его властью
  
  
     Антелия погрузилась с головой в тоталитаризм, коррупцию и в упадок. Разумеется, как
  
  
     только Витман пришел к власти, Иллиаджио зря времени не терял. И видимо сейчас, Артур искал поддержку, дабы избавиться от своего старшего брата.
  
  
     Кроме Антелии были и другие княжества в составе Империи: Россигард (собственно
  
  
     говоря); Турентия — самое северное княжество, омываемое Хладным океаном; Себра, находящаяся в Великих лесах; Уран-Ушак — горный хребет, простирающийся через
  
  
     Империю с севера на юг и деля ее на западную и восточную, доходя до границ
  
  
     с Антелией; Кента — восточное княжество; Фендигард — самое отдаленное княжество
  
  
     Империи и островное государство. Правителями же являлись князья, которые
  
  
     подчинялись роду Симплекса.
  
  
     — А что тут делает младший брат князя Антелии? — поинтересовался Кайс, уже
  
  
     понимая, для чего этот человек здесь, но хотелось бы услышать «официальную» версию.
  
  
     — Империя на грани гражданской войны, — вдруг внезапно для всех заговорил Артур
  
  
     Барканд, — и многие не поддерживают правление регента. Мой брат сотрудничает
  
  
     с господином Витманом, влияя на соседние княжества, угрожая им войной. Вы ведь
  
  
     в курсе, что Антелия — самое могущественное княжество после Россигарда. Братец этим
  
  
     воспользовался.
  
  
     — Возможно, прольется кровь, — произнес генерал со всей серьезностью, — но я
  
  
     не хочу проливать кровь своего народа, когда к нам приближается истинный враг —
  
  
     Мизрах.
  
  
     — Мы должны избавиться от регента и тех, кто его поддерживает… — влез в разговор
  
  
     Тарвен.
  
  
     — Пока они не избавились от нас, — закончил генерал.
  
  
     — То есть?..
  
  
     — Если я не поведу в бой против князей солдат, — а я не поведу, — то меня объявят
  
  
     предателем и казнят. — Андрей посмотрел на всех сидящих и продолжил: — Почти вся
  
  
     Вышка поддерживает лорда-регента, но лишь потому, что боятся его. Он убирает тех, кто
  
  
     идет против него. Вы помните наш конфликт в суде, господин Эмберский? Сейчас
  
  
     масштаб трагедии увеличился.
  
  
     Кайс понял его слова и посмотрел на изуродованного Ганса. Тот лишь угрюмо
  
  
     произнес, заметив взгляды на своей персоне:
  
  
     — Наш мир не будет прежним. Ту Империю, что была раньше, не спасти
  
  
     и не сохранить. Ниточка оборвалась, без Симплексов не будет целостности.
  
  
     И единственная наша задача — убрать регента, пока он не разрушил то, что осталось
  
  
     от Империи. Нужно объединиться снова, чтобы отразить атаку захватчика с Юга.
  
  
     Ловкач не собирался ему говорить, что Элика, возможно, до сих пор жива. Не желал
  
  
     никому говорить, пока ему нужно было приглядеться, убедиться в том, что им можно
  
  
     доверять.
  
  
     — Что произошло, Ганс, и… где Роксана?
  
  
     — Эх… Ничего, — Ганс вздохнул и осушил бокал виски до дна, который уже стоял
  
  
     на столе, — кроме того, что Роксаны больше нет в живых.
  
  
     Кайс не мог поверить в это. Женщина в красном, архивенефик — Глава Ордена
  
  
     магов, одна из лучших чародеек Империи… мертва. Он опять поник, потому что считал
  
  
     это все своей виной.
  
  
     — Зато выжил я. Но какой уж теперь-то смысл жизни? Я призрак, как и ты, Ловкач.
  
  
     Мне нечего терять, друг.
  
  
     — И мне тоже, — соврал Кайс.
  
  
     Элику нужно было отыскать чем раньше, тем лучше. Если девочка жива, как говорит
  
  
     Филипп, то остается неясным один вопрос: для чего Витману нужна дочь Берты и для
  
  
     каких целей он собирается ее использовать?
  
  
     — И каков ваш план? — спросил Кайс у присутствующих.
  
  
     — Нейтрализовать регента, — холодно ответил генерал. — Начинается война,
  
  
     а на войне любые средства хороши. Для начала перекроем Витману кислород: устраним
  
  
     его главных приспешников, уничтожим доступ к финансам. Много работы и так мало
  
  
     времени.
  
  
     — От меня вы чего хотите?
  
  
     — Все просто, — ухмыльнулся Эндрю Валлком, — вы с господином адмиралом —
  
  
     мертвы. Официально. Поэтому на политической арене столкнемся мы. Ваша же задача
  
  
     заключается в боях уличных. Мы будем оснощать вас информацией…
  
  
     — …а мы будем выполнять грязную работу, — продолжил Ганс.
  
  
     — Почему это? — возмутился Ловкач, не желая чтобы его использовали как орудие.
  
  
     Но кого он обманывал. Он и был орудием, в первую очередь в холодных руках смерти.
  
  
     — Вы с Гансом — солдаты. К тому же, кто послушает призраков и изменников? —
  
  
     ответ Андрея не шибко убедил Кайса.
  
  
     — А вы разве не солдат, Андрей? — ехидно спросил Кайс у генерала.
  
  
     — Я буду делать все, что в моих силах.
  
  
     — Ну конечно, — скрестил Кайс руки на своей груди. — Естественно!
  
  
     — После того как регент будет устранен, мы восстановим ваши честные имена
  
  
     и вернем ваши звания обратно. Обещаю.
  
  
     — Я наслушался обещаний, генерал, — гневно произнес Ловкач. — Делайте свою
  
  
     работу, а я буду делать свою.
  
  
     Кайс не хотел быть марионеткой в чужих руках. Он и не собирался ей быть. Пусть
  
  
     думают, что он под их контролем, но слишком долго Кайс был в тени людей влиятельных
  
  
     и просветленных. Пришло время менять все, и в первую очередь поменяться самому. Его
  
  
     преследовали такие же цели, как и генерала: убрать лорда-регента и его шестерок, вернуть свое честное имя, восстановить справедливость. Избавиться от регента надо
  
  
     быстрее, чем Мизрах догадается, что в корабле Имперской власти брешь. Но самое
  
  
     главное для него сейчас было найти Элику.
  
  
     Месяц потребовался Кайсу, чтобы хоть как-то вернуть себя в былую форму. Он
  
  
     тренировался каждый день без передышек, отрабатывал удары с левой руки, чтобы кисть
  
  
     могла привыкнуть. За этим наблюдали Алекс, который иногда тренировался вместе
  
  
     с ним, и Кассандра, которой до сих пор было стыдно за тот момент, когда девушка
  
  
     нахамила лорду-защитнику. Она смотрела на его угрюмое и тоскливое лицо, и ей было
  
  
     по-человечески жалко Кайса, особенно узнав всю его историю из уст Ганса.
  
  
     За это время Ловкач набрал пятнадцать килограмм и весил уже около семидесяти.
  
  
     Тюремный голод быстро истощил его тело, но Кайс закалял себя, бегая по берегу реки, лазил по заброшенным домам (кинутым на произвол судьбы), дабы отрабатывать свою
  
  
     ловкость.
  
  
     По вечерам Кайс уходил к реке, и сидел на берегу, кидая камни в воду и вспоминая
  
  
     все, что произошло с ним за последнее время. Ничто не могло отвлечь его от этих
  
  
     мыслей. Уединение с собой — такая же часть реабилитации. И вот однажды он
  
  
     почувствовал внутри себя какую-то силу, неизвестную и дурманящую, она обогащала его
  
  
     энергией. Из его пальцев стали появляться искры.
  
  
     — Что за чертовщина? — спросил тогда сам у себя Кайс.
  
  
     Он чувствовал энергию, власть над ней, такую же, как над своими частями тела.
  
  
     В один момент он сосредоточился и в его руке показался наэлектризованный шар.
  
  
     — Колдовство, — говорил он сам с собой. — Не может быть. Но как?..
  
  
     Он выкинул шар вперед, как кидают камни, и спалил камыши. Затем он
  
  
     почувствовал, что внутри него энергия стихии меняется. В сторону камышей полетел
  
  
     следующий шар, но на этот раз огненный.
  
  
     Ему нравилось то, что с ним твориться, но никому рассказывать насчет этого он
  
  
     не собирался. Это было чересчур странно и вызывающе. В тот день из его носа потекла
  
  
     кровь, голова закружилась, и Кайс упал без сознания, вновь погружаясь в очередной
  
  
     бред.
  
  
     — Заигрался ты с силой. — Перед Кайсом стоял Филипп в тех же космических руинах,
  
  
     в которых они уже бывали. — Пройдем краткий курс волшебства.
  
  
     — Так это твоих рук дела?
  
  
     — А ты ничего не помнишь? — Он указал на узоры, исписанные на теле Ловкача. — Я
  
  
     научу тебя владению так называемой магией за небольшой промежуток времени.
  
  
     — Я — маг? — удивился Кайс.
  
  
     — Нет.
  
  
     — Полумаг?
  
  
     — Опять же, нет. — Филипп поймал удивление Ловкача и продолжил: — Это баланс
  
  
     сил света и тьмы. Совмещение силы магов и демонов. Проще так объяснить, чем как-то
  
  
     иначе.
  
  
     — Полудемон? Темный?
  
  
     — Ты меня слушаешь?! — вскрикнул Филипп так сильно, что даже Кайс не смог
  
  
     устоять на ногах, свалившись на задницу. — В тебе течет такая же сила, что и во мне. Я
  
  
     научу тебя контролировать ее. И… будем называть эти вещи на твоем языке, слишком
  
  
     долго разжевывать тебе эту науку.
  
  
     После того как Кайс поднялся, Филипп стал объяснять ему основы — он реально мог
  
  
     пользоваться темной и светлой магией. Единственный в своем роде.
  
  
     За все время, которое в этом месте не текло, Кайс смог обучиться многому, но не всему. Космическая пустошь приняла его, и он не собирался покидать ее. Кайсу
  
  
     казалось, что он находится здесь уже месяц или более, но время остановилось. Оно
  
  
     замерло, переливаясь в бесконечность. Здесь времени не было.
  
  
     — Основные заклинания ты знаешь, но самое главное это соотношение магической
  
  
     силы с разумной частью, — объяснял ему Филипп. — Подумай, что ты хочешь сделать
  
  
     и с помощью магии реализуй это в заклинании. Импровизируй. Твори. Еще вопросы
  
  
     есть?
  
  
     — Да. Почему во мне эта сила?
  
  
     — Я одарил тебя ею. Мне кажется, она уравняет твои шансы с теми, кто отнял
  
  
     у тебя все.
  
  
     — Спасибо, Филипп.
  
  
     Тот лишь усмехнулся и отмахнулся от него:
  
  
     — Брось, Кайс. Не будь глупцом, ладно?
  
  
     Кайс запомнил этот урок. «Не будь глупцом, ладно?». Он понял к чему ведет Филипп
  
  
     Золотоглазый: сегодня я помог тебе, а завтра потребую у тебя что-нибудь; ты мне, я тебе.
  
  
     Пройдя за Филиппом к знакомой ему арке, Кайс вернулся в свой мир.
  
  
     Он очнулся на том же берегу, и, судя по солнцу, которое все еще заходило
  
  
     за горизонт, Кайс провалялся без сознания несколько минут.
  
  
     — Я запомнил урок.
  
  
     В пабе за барной стойкой кружки протирал Гарри, именем которого и было названо
  
  
     его же заведение. Он был невысоким, немного круглым мужчиной, с рыже-седыми
  
  
     усиками. На важных гостей он не обращал особого внимания, не то, что официантки.
  
  
     Две сестры, по совместительству дочери Гарри — Клаудия и Мирта — глаз не сводили
  
  
     с генерала и его подопечных из Верхушки, мило улыбаясь им и подозрительно наблюдая
  
  
     за ними. Лорды делали же вид, что не замечают этого.
  
  
     Кайс не заходил в паб, так как его к себе позвал Арам. В его ангаре, а точнее в ангаре
  
  
     Гарри, в котором раньше он держал свою шхуну, где сейчас создавались разные
  
  
     магические предметы, находился большой двигатель на литине.
  
  
     — Зачем ты меня позвал, Арам? — спросил Кайс у фодинца.
  
  
     — Чтобы дать тебе оружие, разумеется, — улыбнулся он.
  
  
     За этот месяц Кайс и Арам перешли на «ты». С молчаливым Гарри Кайс тоже нашел
  
  
     общий язык. Для сближения и классового равенства всего-то нужно было как следует
  
  
     напиться.
  
  
     — И что именно?
  
  
     — На твое усмотрение.
  
  
     Кайс немного помялся. Он хотел взять двуручный меч, но такого у фодинца не было.
  
  
     В ангар зашел Механик и уселся в стороне, на стуле, что-то проектируя за столом, на котором валялись чертежи.
  
  
     — Шпага, сабля, палаш, рапира? — поинтересовался Арам у Кайса.
  
  
     — Палаш? — улыбнулся Кайс. — Отлично. Показывай Арам.
  
  
     — Палаш, — достал фодинец из стойки оружие. — Сложный эфес, широкий
  
  
     и толстый клинок, в отличие от шпаги, защитная чашка и дужки на гарде, посеребренное
  
  
     покрытие для ведения боя с чудищами.
  
  
     — Главные чудища — это приспешники Витмана, — произнес Кайс. — Сойдет.
  
  
     Что еще?
  
  
     — Наручный арбалет.
  
  
     — Что? — удивился бывший лорд-защитник.
  
  
     — Крепится на предплечье, и никто не заметит, что ты вооружен. — Арам достал
  
  
     арбалет, который напоминал простой небольшой пусковой механизм на кожаных
  
  
     ремнях. По сути, нельзя было назвать это оружие арбалетом — не было тетивы и всего
  
  
     того, что было у обычного арбалета. Скорее, миниатюрная пищаль. Но фодинец создал
  
  
     это оружие, он имел право называть его как хотел. Он закрепил механизм на его руке
  
  
     и стал объяснять ему: — Сюда вставляются болты. Я разработал три вида болтов: простые, снотворные, разрывные. Снотворные неопасны, своей тонкостью и размерами
  
  
     напоминают шприц. Разрывные болты, красного цвета, содержат в наконечнике порох
  
  
     и напалмовую жидкость, так что при ударе будет большой «БУМ».
  
  
     — Честно говоря, не похоже это на арбалет, — улыбнулся Кайс Араму. — Можно было
  
  
     назвать его самострелом.
  
  
     — Ты называй как хочешь, а я буду называть наручным арбалетом, — пробубнил
  
  
     фодинец. — Кругом одни умники!
  
  
     Вдруг господин Денермо куда-то кинулся, приподняв указательный палец кверху,
  
  
     вспоминая еще про какую-то «игрушку». Пока фодинец искал подарок Кайсу, тот решил
  
  
     поинтересоваться у Механика, что сподвигло его помогать.
  
  
     — Иначе не мог поступить, — пожал плечами Механик, отвечая на вопрос Ловкача. —
  
  
     Я побывал во многих уголках Гирода, но Прималон до сих пор считается моим любимым
  
  
     местом в мире. Столько воспоминаний. Я люблю этот город не меньше твоего.
  
  
     — Ты доверяешь генералу?
  
  
     — Не сказал бы. Использую его помощь так же цинично, как он использует нашу. Мы
  
  
     в одном котле. Дирг и Валлком — их можно понять — пешки генерала. Он обещал им
  
  
     защиту, они обещали ему поддержку, особенно узнав, что генерал вместе с выжившим
  
  
     адмиралом собирается идти против регента, при этом освободив тебя.
  
  
     — Как все складывается, — усмехнулся Ловкач. — Они сделали мне одолжение,
  
  
     вытащив мою шкуру с эшафота.
  
  
     — Можно и так сказать, — прямо ответил Механик. — А я просто оказался в нужном
  
  
     месте в нужное время, так вот и присоединился. «У дяди Гарри» — отличное место, чтобы устроить заговор. Никто не подумает, никто не сунется в квартал Огней, проще
  
  
     его закрыть, огородив от остальной части города. Насчет Алекса глупо что-то говорить, он не понимает важность сторон, если бы ему повстречался Ульманас, а не я, то
  
  
     парень бы мечтал вцепиться нам в глотки.
  
  
     — Все веселее и веселее. Все друг друга используют, притворяясь друзьями, пока
  
  
     Ульманас правит.
  
  
     — И я об этом.
  
  
     — ВОТ!!! — выкрикнул фодинец, подбегая к Кайсу и держа в руках три черных шарика,
  
  
     похожих на жемчуг. — Иллюзорные шары. Просто разбей их в нужный момент и беги!
  
  
     — Спасибо, Арам, — искренне поблагодарил его Ловкач, не думая, что шары ему
  
  
     пригодятся. Он не был сторонником извращенцев, но вслух этого не произнес. Арам бы
  
  
     не так понял.
  
  
     — Я тоже кое-что приготовил для тебя. — Механик встал со стула и подошел к Кайсу,
  
  
     держа в руке свой видоизмененный обрез. Он был короче, но это делало его более
  
  
     незаметным. — Я дарю его тебе. Он меньше, но дальность стрельбы стала больше. Обрез
  
  
     теперь мощнее того, которым был раньше.
  
  
     — Спасибо, Механик. Кстати, что за ружье у тебя было в руке тогда у Остаповского
  
  
     могильника?
  
  
     — Это? — Механик пошел вдаль ангара, позвал Кайса и показал ему на оружейный
  
  
     шкаф, где стояли двадцать две изготовленных винтовки. — Это прогресс, я так тебе
  
  
     скажу. Вспомни винтовку-винчестер, удобная вещь, не правда ли?
  
  
     — Да, — согласился Кайс, хотя в стрелковом оружии был не силен.
  
  
     — Чушь собачья, — сплюнул Механик, что показалось Кайсу неуважительным. —
  
  
     Патрон по силе такой же, как у револьвера, а это все-таки оружие для дальнего боя.
  
  
     Моя же винтовка бьет дальше и мощнее. Во-вторых, перезарядка. Наполнение после
  
  
     опустошения магазина по одному патрону, что влияет на скорость ведения боя. Ты
  
  
     половину пуль на войне растеряешь, пока перезарядишь винчестер…
  
  
     — А твоя винтовка…
  
  
     — Моя винтовка динамичнее и удобнее. Заряжается с помощью обоймы. — Он взял
  
  
     в руку простое стальное изделие, выполненное в форме изогнутой буквы «П» планки
  
  
     и продолжил: — Патроны вставляются в обойму донцем гильзы внутрь, перпендикулярно
  
  
     верхней перекладине. Кстати, боеприпасы на винтовку не такие как у револьвера или
  
  
     винчестера, как ты заметил. Калибр около восьми миллиметров. Отстрелит тебе яйца, ты и глазом не моргнешь.
  
  
     — Очень мило, — скривился Ловкач, скрестив руки на груди. — Название придумал?
  
  
     — Разумеется. Первое из них: «Мощь Механика».
  
  
     — Или «Воспаленное эго лысого чудика», — предложил свой вариант Кайс.
  
  
     — Ладно, ладно. Трехлинейная винтовка Механика. Трехлинейка Механика, или
  
  
     просто трехлинейка.
  
  
     — Хорошо, а почему трехлинейка? — не совсем понял его Кайс, а если точнее, то
  
  
     вовсе не понял.
  
  
     — Калибр ствола равен трем линиям, а одна линия, как мера длины, равна…
  
  
     — Все, все, — перебил его Кайс, не желая вникать в его «разжевывание» названия, —
  
  
     трехлинейка, так трехлинейка! Мог бы назвать винтовка-три-действия: из нее можно
  
  
     стрелять, ей можно избить и грести в лодке вместо весла. Все же спасибо, что поделился
  
  
     информацией.
  
  
     Механик молча кивнул головой, а Кайс пошел к выходу, пробубнив: «Нужно было
  
  
     назвать стреляющим веслом Механика, всяко лучше и правдоподобнее». Мысли его
  
  
     оставались при себе.
  
  
     — Может, что-то еще сделать? — поинтересовался Арам у Кайса, который уже
  
  
     собирался уходить.
  
  
     — Да, — подумал Кайс, немного нахмурив свой лоб. — Мне нужен костюм.
  
  
     — Я не портной, — безразлично ответил на это фодинец. — Обратись к дочкам
  
  
     Гарри. Уверен, что-нибудь они тебе точно изготовят.
  
  
     Так Кайс и поступил.
  
  
     Под вечер Кайс снова пошел к реке, насладиться тишиной и одиночеством, вновь
  
  
     обдумывая все, что с ним произошло. У берега реки его ждал Ганс. Кайс не мог
  
  
     привыкнуть, что его старый друг больше не адмирал, да еще и изуродованный. Его
  
  
     правый глаз был блеклым и отличался от левого, пепельного цвета тем, что был ослеплен.
  
  
     — Мне не нравится эта маска, — проговорил Ганс, глядя на реку. Он подошел
  
  
     и посмотрел на свое отражение в воде. — Уродство.
  
  
     — Так сними ее, — подсказал ему Кайс.
  
  
     — С радостью, но… — Ганс немного помялся и повернулся к Кайсу лицом. — …Если я
  
  
     ее сниму, то умру.
  
  
     Ловкача это смутило, и он решился спросить:
  
  
     — Что случилось тогда? И почему ты можешь умереть?
  
  
     — Я расскажу тебе. — Он достал из внутреннего кармана своего старого мундира, сменивший жилет, флягу, из которой несло спиртом, и сделал глоток. Затем дал Кайсу,
  
  
     подождал, пока тот выпьет, и продолжил, убирая флягу обратно в карман: — Извини, что
  
  
     не смог вновь помочь тебе, когда ты нуждался в помощи. Когда тебя судили, меня
  
  
     пытались убить. Странные ребята в масках сокола. Узнав, что случилось на площади, я
  
  
     отправился домой, обсудить все с Роксаной…
  
  
     — Но ее не было, так?
  
  
     — Нет, — возразил Ганс. — Она была. Рокси рассказала, что я теперь тоже вне закона
  
  
     и что мне надо скрыться, вскоре придут и за мной…
  
  
     Еще одна цель повисла у Ловкача в голове: найти загадочных убийц Берты. Люди, владеющие магией и носящие маски сокола.
  
  
     — Они убили Берту по приказу Ульманаса, — сказал Кайс капитану.
  
  
     — Исполнители. Ассасины, — проговорил Ганс. — Ульманас заказчик — это
  
  
     очевидно. И покушение на меня — тоже его рук дело.
  
  
     — Я должен найти и их.
  
  
     — Понимаю, — одобрительно посмотрел на Ловкача Ганс. — Они убили Рокси.
  
  
     — Кто, ассасины?
  
  
     — Нет, — во взгляде Ганса Кайс увидел презрение и отвращение, — не они. Хуже.
  
  
     Маги Ордена.
  
  
     — Так что произошло?
  
  
     — Слушай, мой дорогой друг…
  
  
     Сегодня у слуг был выходной, поэтому в доме с двумя этажами, балконом, своим
  
  
     садом не было никого, кроме Ганса и Роксаны.
  
  
     Ганс зашел внутрь дома, быстро пройдя в гостиную, соединяющая четыре коридора
  
  
     этого дома. Он был в шоке от того, что его лучший друг теперь гниет в Эрн-Шпикстоуне, славная императрица Берта Симплекс — мертва, у власти лорд-регент Ульманас Витман,
  
  
     да и его самого пытались убить.
  
  
     Он собирался все разузнать у Роксаны, которая была на площади, заодно
  
  
     и рассказать о покушении на его жизнь.
  
  
     — Роксана, — окликнул он жену.
  
  
     Чародейка сидела на софе и грустно смотрела в окно. По ее щекам текли слезы. Ганс
  
  
     не мог глядеть, как страдает жена, и пускай она была к нему холодна, своей заботой он
  
  
     одаривал ее со всей душой. Сев рядом и обняв чародейку, Ганс спросил, что произошло.
  
  
     — Я обрекла Кайса на страдание, — проговорила она. В голосе ее слышались нотки
  
  
     безысходности и презрения себя самой. — Дура, дура!
  
  
     — Успокойся, Рокси…
  
  
     — Ганс, — она повернулась к нему и посмотрела обезумевшими глазами, жаждущие
  
  
     убежать и скрыться, — ты должен исчезнуть. Ульманас объявил всем, что ты соучастник
  
  
     Кайса. Тебя достанут и отправят туда, куда и Ловкача.
  
  
     — Чушь, — улыбнулся Ганс, но чародейка в ответ нахмурилась еще сильнее, что
  
  
     адмирал вспомнил, что с огнем не играют. — Я тебя не оставлю.
  
  
     — Ты должен бежать, глупый баран! — Это уже больше похоже на Роксану. — Иначе
  
  
     тебе светит могила.
  
  
     — А как же ты?
  
  
     Роксана успокоилась, замолкла. Встала с софы и прошлась босиком по холодному
  
  
     полу. И тут случилось то, что больше всего могла напугать адмирала: она рассмеялась.
  
  
     Это был дикий смех, безумный, отчаянный.
  
  
     — Я еще та мишень, — смеялась Роксана, продолжая ходить по всей комнате, словно
  
  
     тигрица, жаждущая охоты. — Они решили избавиться от меня, от своего архивенефика.
  
  
     — Кто? Твой Орден?
  
  
     — Да-да-да, — смеялась Роксана, будто не слушая его. — Со мной опасно находиться.
  
  
     Они открыли сезон охоты. И пожалеют об этом.
  
  
     Из второго коридора раздались цоканья каблуков, но кроме этого больше ничего
  
  
     не слышалось.
  
  
     — Что это? — Ганс испытал ужас, который не был чертой храброго адмирала. — Ты
  
  
     слышала?
  
  
     — Да, — прислушалась к звуку Роксана. — Схожу, посмотрю. И без тебя, Ганс, — она
  
  
     прочла его мысли и не хотела ждать от него советов и помощи. — Я сама о себе
  
  
     позабочусь. Иди, собирай вещи. И да, выпей чего-нибудь покрепче и налей мне тоже.
  
  
     Чародейка скрылась, уйдя в соседний коридор.
  
  
     Гансу ничего не оставалось делать, как достать из старого серванта, который
  
  
     пережил четыре поколения фон Бюрреров, графин с коньяком, налить полный бокал
  
  
     и осушить его до дна.
  
  
     Впервые за столько лет Ганс был растерян и не знал, что делать дальше; кто друг, а кто враг. Доверишься одному, а он окажется предателем. Это терзало его душу, поэтому он вновь налил полный бокал и выпил, в надежде облегчить душевное терзание.
  
  
     Сейчас адмирал был уязвим и слабым как никогда раньше, и единственное, чего он
  
  
     хотел — напиться до отвала.
  
  
     Повернувшись к окну, краем глаза он заметил, как по коридору проплыл силуэт дамы
  
  
     в синем платье. Сердце Ганса чуть не выскочило из груди, а в руке уже наготове был
  
  
     револьвер.
  
  
     — Не припомню, что призраки завелись в моем доме.
  
  
     Он посмотрел на руку, держащую пистолет. Она дрожала. Такого состояния он
  
  
     не припоминал за всю свою жизнь, ибо не находился в такой ситуации, как сейчас.
  
  
     — Роксана, — крикнул Ганс. — Коньяк кончается.
  
  
     Он выпил еще полный бокал. Адмирал не соврал: графин постепенно начинал
  
  
     кончаться. Сначала, Ганс подумал, что коньяк уже дает о себе знать, увидев фигуру
  
  
     в синем. Затем из коридора в середину гостиной медленно выплыл шар, напоминающий
  
  
     солнце, но в миниатюре. От него веяло теплом и его желто-красное сияние освещало дом
  
  
     Ганса. Адмирал застыл и наблюдал за этим шаром, не понимая, настоящий он или нет.
  
  
     Шар постепенно стал расти в размерах, разгораться и обжигать своими пламенными
  
  
     лучами мебель.
  
  
     Ганс не успел ничего предпринять, как шар резко взорвался, выплевывая весь свой
  
  
     жар и огонь на его тело и на весь фамильный дом фон Бюрреров.
  
  
     — А откуда маска?
  
  
     — Я умирал, — проговорил Ганс. — Не помню ничего, кроме того, как я окружен
  
  
     огнем, адская жгучая боль. Я чувствовал, как моя кожа медленно слезала с меня как
  
  
     топленое масло. Осознавать это еще больнее, Кайс. Последнее, что я увидел, так это то, что ко мне подошел какой-то человек. Он будто бы оживил меня, влил поток жизни.
  
  
     Но мне казалось, что я просто в бреду, пока не очнулся у канализационного стока
  
  
     и не увидел в отражении реки эту маску на моем лице.
  
  
     Он снял мундир, раскрыл рубашку. Его тело было обгоревшим, а на солнечном
  
  
     сплетении у него был вшит медальон с неизвестным символом в виде буквы «А», позади
  
  
     которой было три кольца: одно сверху, два других снизу. Кольца соединялись
  
  
     и создавали фон для буквы. Кайс заметил, что на кожаной маске у Ганса точно такой же
  
  
     символ, что и на груди.
  
  
     — Если сниму маску или попытаюсь вырезать медальон, то умру. Мне сказал это тот
  
  
     мужчина. Я даже лица его не видел. — Он дотронулся до виска своим большим толстым
  
  
     пальцем. — Его хрип прозвучал в моей голове. Этот голос я не забуду… никогда.
  
  
     Такой поворот событий Кайсу не нравился. Все было слишком подозрительно.
  
  
     — А Роксана?
  
  
     — Погибла. — Ганс вновь достал флягу и выпил из нее. — А от ее тела остались лишь
  
  
     обгорелые останки. Маги добрались до нее, успели. Работа временного правителя.
  
  
     — Соболезную.
  
  
     — И я тебе, друг. — Ганс стал возвращаться назад и Кайс пошел вместе с ним. —
  
  
     Знаешь, у нас с тобой общие цели: уничтожить Ульманаса и неизвестных убийц, не считая предателей из Ордена магов.
  
  
     Кайс соглашался, но еще важнее для него была не смерть, а жизнь.
  
  
     — Нас уже ждут в пабе. Поторопимся, иначе все пропустим.
  
  
     — У нас возникла небольшая проблемка, — начал генерал, стуча пальцами по столу. —
  
  
     Квартал Огней закрыт как опасная зона, поэтому мы и обосновались здесь, но опасность
  
  
     касается и нас. Чистильщики расформированы и это очень плохо. Кайс, вы знаете, что
  
  
     за последние три месяца произошло?
  
  
     — Нет.
  
  
     — Теперь Ульманас начал свою игру: он решил устроить притеснение других
  
  
     национальностей, то есть геноцид.
  
  
     — Это глупо, особенно если учесть, что Империя всегда была многонациональной
  
  
     страной.
  
  
     — Он же считает, что Империи не нужны нахлебнички.
  
  
     — Но вернемся к нашей проблеме, — продолжил тему Эндрю Валлком. —
  
  
     Политика — важна, но сейчас важнее выживание, особенно если учесть, что квартал
  
  
     Огней не пользовался особой популярностью и его мистика, на данный момент, стала
  
  
     пугающей. Чистильщиков нет, а монстры полезли из всех темных глубин.
  
  
     — Так в чем же проблема? — не выдержал Ганс. — Давайте на чистоту.
  
  
     — Музей Марты, — произнес генерал Старков. — Тиль и Кассандра слышали оттуда
  
  
     странный вопль, поэтому кто-то должен сходить и проверить, что это.
  
  
     Кассандра сидела зажатая за соседним столиком, поднявшись с босыми ногами
  
  
     на красный диванчик, но когда Кайс был рядом с ней, то она чувствовала себя
  
  
     в безопасности.
  
  
     — Жребий? — произнес Ганс.
  
  
     — Я не воин, а политик, — испугался Эндрю Валлком, дрожа голосом.
  
  
     — Я тоже, — кивком поддержал его Тарвен Дирг.
  
  
     — Полагаю, младшего брата князя и спрашивать не надо, — усмехнулся Кайс. —
  
  
     Разумеется, пойду я.
  
  
     На этот жест Кассандра испуганно посмотрела на Ловкача, уже жалея о том, что
  
  
     сообщила о вопле, а Тиль со спокойствием в голосе добавил:
  
  
     — Я тоже пойду.
  
  
     — И я, — поддержал Ганс.
  
  
     — Нет, — резко остановил их Кайс. — Пойду я один и больше никто. Мне не нужна
  
  
     путаница, если там кто-то есть. У меня опыта в этом плане больше, чем у многих здесь
  
  
     присутствующих.
  
  
     Все посмотрели на него, а генерал Старков одобрительно кивнул:
  
  
     — Вот и решено.
  
  
     — Пойду к Араму, возьму оружие.
  
  
     Кайс встал из-за стола и отправился в ангар фодинца. Тарвен и Эндрю начали о чем-
  
  
     то переговариваться, а Кассандра решила спросить у Ганса:
  
  
     — А вдруг что-то случиться?
  
  
     — Я не думаю. Кайс уже работал с чистильщиками и думаю, что для него это плевое
  
  
     дело.
  
  
     — Работал с чистильщиками? — переспросила она.
  
  
     — Ага.
  
  
     — Мой отец — капитан Андрей Бранков.
  
  
     — О, черт, — удивился Ганс, — так вы, мадам, капитанская дочка?
  
  
     — Да.
  
  
     — И как он сейчас поживает?
  
  
     — Я не знаю, — грустно ответила она. — Давно от него ничего не слышала. О нем нет
  
  
     никаких известий. Ни весточки, ничего.
  
  
     — Странно все это, — проговорил Ганс.
  
  
     — Да. Если учесть то, что чистильщиков расформировали.
  
  
     — Надеюсь, мы получим от него известие, — подошел к ней Ганс и положил ей свою
  
  
     руку на плечо. Он понимал, какого это терять близкого человека. — Почему-то у многих
  
  
     в Империи имя Андрей. И фамилии почти похожи: Старков, Бранков…
  
  
     На это Кассандра рассмеялась, а Ганс восхищался тем, что его юмор впервые
  
  
     оправдался.
  
  
     Музей Марты находился в парке, который был недалеко от паба и домов. Все
  
  
     местные (их не так уж и много) сидели дома. Квартал Огней сам по себе небольшой, но здесь мало кто жил. Людьми правил страх, а он еще сильнее перед неизвестностью.
  
  
     Парк вечером пугал своей мрачностью, был жуток, особенно учесть, что никого
  
  
     в округе нет. Даже белки не скакали по деревьям, а птицы не пели своих чудных песен.
  
  
     Все было угрюмо, словно это вовсе и не парк, а заброшенное старое кладбище.
  
  
     Проходя мимо музейных ворот, Ловкач обратил внимание, что они не заперты, как
  
  
     и двери самого музея. Да и запах для него стоял знакомый: такая вонь, словно здесь
  
  
     проходило стадо коров.
  
  
     На Кайсе была простая синяя в черную полоску рубашка, а из оружия новенький
  
  
     палаш. Войдя внутрь он осмотрел музей со всех сторон, но кроме вони, он так ничего
  
  
     и не замечал. Кайс все время держал руку на рукояти палаша, готовясь принять бой
  
  
     с неизвестным монстром, пугающий окружающих. Хотя Кайс и догадывался, кто это мог
  
  
     быть.
  
  
     За его спиной раздался рык, но Кайс не стал нападать, а медленно развернулся, доверяя своей интуиции. Перед ним стоял трехметровый монстр, у которого не было
  
  
     шеи, и его голова напоминала горб. Большие массивные руки, ноги и торс с бледно-
  
  
     красной кожей говорили о том, что перед Ловкачом стоял тролль. Кайс отпустил рукоять
  
  
     палаша, расслабился и улыбнулся, глядя на чудовище.
  
  
     — Человек, — пробасил тролль. — Ты не боишься меня?
  
  
     — Не-а.
  
  
     Троллю не понравился этот ответ, и он подошел вплотную:
  
  
     — Все боятся меня и готовы заплатить большие деньги за мою голову.
  
  
     — У меня есть знакомые тролли, которые пострашнее тебя будут.
  
  
     Тролль понял, что речь идет о лесных троллях, у которых клыки торчали из нижней
  
  
     челюсти, такие же острые как у опасных хищников, кожа темно-синяя, а глаза впалые.
  
  
     — Видимо ты из тех, кто многое в жизни повидал. Или сумасшедший. Меня зовут
  
  
     Сет, — улыбнулся тролль. Этот тролль был похож на гигантского фодинца, только без
  
  
     растительности и с грубой кожей. Судя по всему, он был подземным троллем. — Я живу
  
  
     здесь уже давно, сразу после смерти императрицы Марты.
  
  
     — Долгожитель, — произнес Кайс.
  
  
     — Ага, — ответил Сет. — Можно сказать, я был ее другом.
  
  
     — Очередное проклятие? — предположил Кайс.
  
  
     — Именно, — согласился тролль. — Но ведь людям внушили бояться разных монстров
  
  
     и уродцев. Для них горбун и фодинец — страшные чудища. А если это еще и смесь, то
  
  
     жди беды. Начнутся гонения. Ты первый, кто за столько лет меня не испугался
  
  
     и не попытался меня убить.
  
  
     — Я хотел, — почесал затылок Кайс, не понимая, для чего он начал говорить
  
  
     об этом, — предложить закон, касающийся монстров, но, к сожалению, я не успел.
  
  
     — Смерть правительницы, — произнес тролль. — Я слышал об этом. Прочитал
  
  
     в выброшенной газете. Кажется, это проклятие рода Симплексов. Умереть от своих
  
  
     ненавистников.
  
  
     — Это проклятие всех тех, кто находится у власти.
  
  
     — Согласен, — ухмыльнулся тролль, показывая свои гнилые зубы.
  
  
     — Ладно, — улыбнулся Кайс в ответ и уже решился уйти, — мне пора идти. Бывай.
  
  
     — Подожди, — остановил его Сет, мигом преградив путь своим мощным торсом. —
  
  
     Ты не представился.
  
  
     — Кайс.
  
  
     — Подожди, Кайс. — Тролль почесал подбородок, и растерянно взглянув на Ловкача,
  
  
     попросил у него услугу: — Ты можешь посидеть со мной здесь? Поговорить, обсудить
  
  
     новости. За последние прожитые года я так ни с кем и не пообщался.
  
  
     — Хорошо.
  
  
     — А что скажешь другим, когда вернешься?
  
  
     — Скажу, что уладил проблему, — улыбнулся Кайс, присаживаясь на табурет,
  
  
     готовясь к длительной беседе.
  
  
     [1]
  
  
     1 Смотри! Хоть кто-то встречает нас с едой.
  
  
     [2]
  
  
     2 Надо его отблагодарить за гостеприимство.
  
  
     [3]
  
  
     1 Ты не боишься идти один против всех?
  
  
     Глава 13
  
  
  
     КАПИТАН ЧИСТИЛЬЩИКОВ
  
  
  
      Нельзя убивать человека, который настолько безумен, что осмеливается говорить правду.
  
  
  
      Кларисса Старлинг, «Ганнибал» Т. Харриса
  
  
  
     Пришло то долгожданное время. Одно дело бродить по кварталу Огней, забытому
  
  
     месту, другое выйти на совсем иные улицы Прималона. Кайс ждал этого случая и вот
  
  
     однажды тот момент настал.
  
  
     Занавес поднимается. На сцену выходит Кайс, но в образе отважного авантюриста, героя улиц и рыцаря трущоб. Мститель в маске.
  
  
     Как-то раз Кайс беседовал с Кассандрой о том, что делала девушка до службы при
  
  
     дворе и после. Отличница, владеющая несколькими иностранными языками, быстро
  
  
     зарекомендовала себя как бонна. И Элика ее полюбила. После того, что произошло
  
  
     около четырех месяцев назад, Кассандра скрылась, прихватив несколько вещей юной
  
  
     девицы. Это были картины Элики. Девушка показала бывшему лорду-защитнику
  
  
     сохраненные ей произведения искусства. Действительно, она вынесла все картины, не взяв ни одной из коллекции Льва Марградского. Для Кассандры это было больше, нежели изрисованные холсты, которые лет через десять будут стоить целое состояние.
  
  
     Для бонны Элика стала совсем родной. Привязанность связала их обеих.
  
  
     Найдя одну из работ дочери покойной правительницы, Ловкач долго любовался
  
  
     на нее и решил показать Араму. У него в голове возникла одна идея. Весьма любопытная
  
  
     и интересная. Объяснив фодинцу всю ситуацию, тот обещал помочь.
  
  
     Взял Кайс и вторую картину с разрешения девушки. Та не была против, даже
  
  
     наоборот — прекрасно понимала всю сложившуюся ситуацию. Кассандра видела, как
  
  
     Кайс смотрел на Берту, ее не обманешь, это было больше чем страсть, сама жизнь. И то, что Кайс взял портрет Берты Симплекс себе, ее не беспокоило. Даже наоборот. Бонна
  
  
     хотела, чтобы он хоть чуть-чуть перестал себя терзать. Ему нужен был покой
  
  
     и уединение. Пусть лорд-защитник победит своих демонов и лишь только взгляд
  
  
     покойной правительницы вытянет их на свет.
  
  
     И вот однажды пришел тот самый день, когда Кассандре потребовалась помощь,
  
  
     а Кайсу нужно было впервые выйти в свет и увидеть своими глазами, как изменился
  
  
     город за это время, и как теперь изменился он сам.
  
  
     Кассандра ждала Кайса у ангара Арама, зная, что фодинец уже сделал то, что
  
  
     попросил у него человек, потерявший смысл в этой жизни. На дворе стоял вечер, и Ловкач один возвращался с реки. Там он проводил большую часть времени. Никто
  
  
     не знал, чем он там занимался, да и лезть к нему с допросами не хотели, так как
  
  
     понимали, что бывший лорд-защитник просто хочет побыть в одиночестве.
  
  
     — Здравствуй, Кассандра, — поздоровался с ней Кайс.
  
  
     Она была в сарафане желтого цвета и ближе к вечеру, в ожидании лорда-защитника,
  
  
     немного замерзла.
  
  
     Ловкач прошел мимо нее, но поняв, что тут явно что-то не так, развернулся
  
  
     и спросил:
  
  
     — Зачем ты ждешь меня и молчишь?
  
  
     — Я… — Она не знала с чего и начать. — Мне нужна ваша помощь. Мой отец пропал,
  
  
     и я не знаю где он. Точнее знаю — он в Аббатстве.
  
  
     — Откуда такая информация?
  
  
     — Я все-таки его дочь и… — Она помедлила. Кайс знал, что лучше ее не торопить, пусть соберется и договорит: — Один человек из его бывшего отряда узнал, что капитана
  
  
     захватили инквизиторы. Для чего — неизвестно. Но все знают, что из Аббатства
  
  
     не возвращаются.
  
  
     Это заставило Кайса задуматься. Он догадывался, что Славинский хочет сделать —
  
  
     скорее всего, объявить капитана чистильщиков еретиком. Или же предложит
  
  
     сотрудничество.
  
  
     — Хорошо, я постараюсь его вытащить.
  
  
     Они вдвоем зашли в ангар, где их ждал довольный своей работой фодинец.
  
  
     — Все готово, — с детской улыбкой восхитительно сказал Арам.
  
  
     Ловкач начал готовиться к своей первой миссии.
  
  
     Когда Кайс одел свою новую форму и вышел на улицу, его уже ждали Ганс, генерал
  
  
     Старков, Кассандра и все остальные.
  
  
     Дочери Гарри поработали на славу: за короткое время в две швейные машинки
  
  
     обновили старое потрепанное кожаное пальто отца, в котором он в свое время воевал.
  
  
     Они добавили капюшон, отстрочку шва красными нитями на черном фоне всего
  
  
     костюма. Под пальто были одеты черный жилет и белая льняная рубашка. Ноги
  
  
     украшались кожаными ботинками с железным мысом и черными брюками. На Кайсе
  
  
     красовался старый поясной ремень из лошадиной кожи, со снаряженными сумками
  
  
     с патронами от усовершенствованного обреза и болтами; справа висел сам обрез
  
  
     в кобуре, а слева палаш в кожаных ножнах. Ремень был закреплен туго, дабы снаряжение
  
  
     не слезало с него. Фигурная пряжка сделана в форме черепа, в чьих зубах роза. Это было
  
  
     личное предпочтение Кайса. Как и следующее, но гораздо глобальнее.
  
  
     Всех привлекла маска: левая часть ее была выполнена в виде человеческого лица, а правая часть в виде черепа. Она полностью прикрывала лицо, только глаза были видны.
  
  
     Эти живые глаза, переполненные жестокостью.
  
  
     — Жуть, — проговорил Артур, немного скривив лицо. — Не Эмберский, а господин
  
  
     Месть.
  
  
     — Не то слово, — поддержал его генерал, посмотрев на Кайса. — Думаю, сегодня вы
  
  
     поразите Прималон. Теперь мы знаем, что отец Кассандры в Аббатстве. Убьем двух
  
  
     зайцев: освободим капитана и устраним Славинского. Без аббата регент упустит ниточку
  
  
     власти, а поддержка чистильщиков нам нужна как умирающему от жажды верблюду вода.
  
  
     Проповеди перестанут читаться на время, инквизиция потеряет силу, когда узнается, что за самим аббатом пришла смерть.
  
  
     Кайс промолчал.
  
  
     — Я отвезу вас, милорд, — произнес Тиль, ступая к механизированной лодке.
  
  
     — Тиль, я же просил…
  
  
     — Хорошо, Ловкач, — ответил тот. — Но уверен, что скоро вы вновь станете лордом.
  
  
     — Не будь таким наивным, — безразлично ответил Кайс сквозь свою маску. Голос его
  
  
     через эту маску был более приглушенный и грубый.
  
  
     — Я отправляюсь в Бельн, — сообщил Ганс. — Механик едет со мной. Одного
  
  
     из капитанов я уже подкупил, так что он ждет нас в порту.
  
  
     Механик молча кивнул, соглашаясь со словами фон Бюррера.
  
  
     — Ясно, — вновь безразличие вылетело из уст Ловкача.
  
  
     — А что делать мне? — растерялся Алекс.
  
  
     — Жди нас, парень, — ответил ему Кайс. — Довольно прелюдий. В путь.
  
  
     Он направился к лодке, и они с Тилем отплыли под покровом темноты. Только
  
  
     Кассандра поежилась, вспомнив ту картину, что взял у нее Кайс: человек в черном
  
  
     на ней в такой же маске…
  
  
     Ночной Прималон.
  
  
     Красивый город в свете звезд, но за три месяца, что Ловкача не было, много чего
  
  
     произошло в столице Империи. В столице было введено военное положение,
  
  
     комендантский час. В стране творился настоящий геноцид и беспомощность. На носу —
  
  
     гражданская война, а на кон поставлена власть. Еще и неизвестный карантин,
  
  
     превращающий людей в безумных монстров.
  
  
     Прималон потихоньку начинал походить на кладбище. Город постепенно вымирал:
  
  
     завернутых в простыни трупов становилось больше и больше, пустели дома, вместе
  
  
     с гарью и дымом из труб выходила сама жизнь. Столица помрачнела, наполнилась
  
  
     серыми красками горя, что огорчало Кайса. Для него Прималон так же дорог, как и его
  
  
     друзья. Гибель города не за горами и нужно это остановить, пока еще не было поздно.
  
  
     — В этом городе поселилось зло, — начал разговор Тиль, надеясь, что Кайс
  
  
     поддержит беседу. Но он не поддержал. — Даже страшно находиться в Прималоне. Так
  
  
     странно звучит — обитель угнетенных стал их эшафотом. По улицам бродят призраки, а днем гонения. Даже не знаешь, когда на улицу выходить безопасней. Временный
  
  
     правитель готов начать гражданскую войну и стереть княжества с лица земли, если те
  
  
     начнут противостоять ему. Что будет дальше? Что нас ждет? Никогда не думал, что
  
  
     до этого все дойдет.
  
  
     Они причалили спустя десять минут у складов Дуката. Даже в этом убежище и залежи
  
  
     преступности не было ни живой души. Правление Ульманаса сводилось к тому, что даже
  
  
     уличные банды готовы были, как псы грызться за кость власти на улице, лишь бы выжить
  
  
     и адаптироваться к террору.
  
  
     — Удачи тебе, Кайс, — произнес Тиль Кайсу, но тот так ничего и не ответил, молча
  
  
     вылезая из лодки. — Я буду ждать здесь.
  
  
     Кайс прошел мимо складов. Никакой охраны. В переулке какие-то два грабителя
  
  
     пытались унести четыре ящика контрабандного груза. Кайс узнал их: две «новые
  
  
     шестерки» Дуката, которые пытались остановить лорда-защитника при первой встрече
  
  
     с ним.
  
  
     — Дьявол, — произнес тот, который походил на гориллу. — Тяжелое дерьмо.
  
  
     — Заткнись и тащи, — поторопил его другой.
  
  
     — Воруете у своего шефа? — не выдержал Ловкач, выходя из тени. — А что, если он
  
  
     узнает? Мне кажется, окажетесь под пирсами, ребята.
  
  
     Они перестали тащить груз и вытащили дубинки из-под пазухи. Гориллоподобный
  
  
     вытащил еще и наган.
  
  
     — Ты кто еще такой? — спросил он, глядя на мрачный силуэт. — Иди своей дорогой,
  
  
     не будем усложнять, лады?
  
  
     — Всего лишь горожанин, который любит этот город и знает все, что в нем
  
  
     происходит, — приукрасил Кайс. Он не в курсе, что вообще твориться, видел только
  
  
     малую часть ужаса. — Усложнять? Вы сами создали себе проблему…
  
  
     Когда он подошел поближе они увидели маску человека-смерти. Здоровяк
  
  
     от неожиданности выстрелил, но не попал. Кайса уже не было в том месте, куда он
  
  
     стрелял. Теперь Ловкач сидел на крыше склада и смотрел на них снизу, умиляясь их
  
  
     страху.
  
  
     — Вы серьезно не боитесь, что Дукат узнает? — произнес Ловкач.
  
  
     Здоровяк снова выстрелил. Снова мимо.
  
  
     — Магия! Дьявол!
  
  
     Кайс оказался за спиной другого бандита и пронзил его насквозь палашом, а затем
  
  
     использовал как щит, когда человек-горилла открыл по нему яростный огонь.
  
  
     Патроны закончились. Ловкач откинул труп в сторону, рубанул сверху остававшегося
  
  
     в живых бандита, перерубив ему ключицу. Тот упал и запачкал кровью потрескавшуюся
  
  
     дорожку, ведущую к складам. Он кричал, словно беса увидел, но то был человек.
  
  
     Опасный человек.
  
  
     — Тебя послал Дукат?
  
  
     — Нет, — ответил Кайс, не снимая маски и не опуская капюшона. — Вам повезло, что я вас встретил, а не он. Быстро бы не отмучались.
  
  
     Здоровяк умер, больше не произнеся ни слова, потеряв много крови, а Кайс пошел
  
  
     в сторону штаб-квартиры Аббатства.
  
  
     Этот трюк с перемещением у него стал получаться гораздо лучше, чем во время
  
  
     тренировок. В том бредовом мире, похожий на сон, Филипп много чему научил Кайса, но не всему, что знал он сам. Перемещение давалось хуже всего, за что Ловкач часто
  
  
     отхватывал от «учителя» по шее… в прямом смысле слова. Один раз он чуть не улетел
  
  
     в арку, ведущая к концу жизни. Удар с ноги в грудь помог усвоить перемещение гораздо
  
  
     лучше и быстрее.
  
  
     Но реальный мир Кайсу нравился куда больше, чем тот, иллюзорный. Там время
  
  
     не текло, и Ловкач больше жизни мечтал увидеть закат, рассвет, почувствовать тяжесть
  
  
     сна и его приятный исход. В том мире он испытывал только усталость и чуть не сошел
  
  
     с ума от бесконечной тренировки и бесконечности бытия. Пассивный хаос.
  
  
     Город действительно изменился не в лучшую сторону. Полицейские и стражники
  
  
     ходили по улице, охраняя центральные ворота в штаб-квартиру Аббатства. Прожектора
  
  
     освещали всю улицу Синих фонарей, на которой, с недавних пор, эти фонари больше
  
  
     не светили.
  
  
     Четверо стражей, четверо полицейских. Да и еще машина, похожая на ту, которая
  
  
     была у Механика, только треугольной формы и с резиновыми колесами. Эта напоминала
  
  
     литиномобиль правительницы, но только бронированная с наэлектризованной палкой, которая могла на расстоянии поразить электрическим разрядом свою цель. На капоте ее
  
  
     обосновалась здоровая, словно прожектор фара.
  
  
     Кайс не стал рисковать своей жизнью и жизнями «хранителей порядка». Он залез
  
  
     на крышу близлежащих домов, и по карнизу побежал в сторону стен, огораживающих
  
  
     штаб-квартиру. Прожектора не освещали крыши, поэтому Кайс ловко запрыгнул
  
  
     на стены, которые служили забором, и также ловко приземлился вниз. Казалось, что
  
  
     территория штаб-квартиры пустела, но Кайс знал, что тут есть «товарищи» посерьезнее.
  
  
     Инквизиторы.
  
  
     Вот те, с кем Кайс не хотел иметь дела. Люди, которые походили на зверей, а может
  
  
     даже и хуже.
  
  
     Ловкач не особо любил разбрасываться верой, а приклонятся перед людьми,
  
  
     провозгласившие себя «слугами Создателя», Кайс вообще не собирался. Особенно когда
  
  
     эти люди делали разрушительные и греховные дела под знаменем благого дела.
  
  
     Непрошибаемые товарищи.
  
  
     Само здание Аббатства состояло из трех корпусов: левый, правый и центральный, служивший резиденцией аббата. Вот туда ему и нужно было попасть.
  
  
     Кайс тихо прошел к подвалу правого корпуса, сломал замок на двери палашом
  
  
     и вошел внутрь. Проходя через лужи вод, прорванных из труб, Ловкач искал путь
  
  
     к резиденции. Казалось, что никого нет, до тех пор, пока не показался силуэт
  
  
     инквизитора.
  
  
     Это был простой человек в темно-фиолетовом мундире, стриженный налысо,
  
  
     с медальоном на шее в виде глаза. Инквизиторы были немногословны, серьезны как
  
  
     сама смерть и хладнокровны. Железные люди, не имевшие никаких эмоций.
  
  
     Медальон на шее инквизитора мог нейтрализовать и рассеять магию. Конечно, один
  
  
     инквизитор мог спокойно справиться с полумагом, но если на пути вставал чародей, то
  
  
     его смогут остановить только трое или более инквизиторов. Опять же, смотря какой
  
  
     силы маг. И насколько опытен «слуга Создателя».
  
  
     Кайс решил воспользоваться изобретением Арама — наручным арбалетом на его
  
  
     руке, который действительно был незаметен для окружающих глаз. Когда Ловкач вставил
  
  
     тонкую иглу со снотворным в механизм, то сразу нацелился на инквизитора, который
  
  
     явно не хотел здесь находиться. Пока инквизитор использовал ржавые дырявые трубы
  
  
     как уборную, Кайс сжал кулак и механизм выстрельнул инквизитору прямо в шею. Тот
  
  
     моментально упал без сознания. Кайс подошел и проверил: дыхание есть, пульс
  
  
     прощупывается. Инквизитор живой.
  
  
     Дальше проходя через коридоры из кирпичных кладок, Ловкач больше не повстречал
  
  
     инквизиторов. Он шел прямо, позади из старых ржавых труб капала вода, такая же
  
  
     ржавая. Кайс дошел до деревянной лестницы, откуда издавались звуки тяжелых сапог
  
  
     инквизиции. Даже Кайс в ботинках с металлическим мысом не шумел так, как эти
  
  
     «святоши».
  
  
     Девушки постарались с одеждой: костюм не сковывал движения, и не болтался как
  
  
     мешок, оружие держалось крепко на ремне, а капюшон скрывал его неряшливые темные
  
  
     волосы, перчатки удобные и элегантные, отлично смотрелись с одеянием.
  
  
     Кайс открыл дверь, и проник в холл резиденции. Столько света он не видел даже
  
  
     во дворце: белый камень, мориссийские фарфоровые вазы[1] на идеально вырезанных
  
  
     из красного дерева столешницах, люстры были через каждые пять метров над головой, рамы сделаны из золота. Даже если все зло проникнет сюда, то оно от всего этого
  
  
     беспрекословно ослепнет.
  
  
     Холл вел в зал, в котором на посту находились около шести инквизиторов. Кайс
  
  
     выглядывал из-за угла и, оценив обстановку, решил действовать с помощью дара
  
  
     Филиппа. Силы у него были, грех не воспользоваться ими, поэтому он телепортировался
  
  
     на ближайшую люстру, так как залезть на нее было крайне сложной и длительной
  
  
     задачей, особенно когда нет никакой опоры. Та зашаталась под ним, и Кайс с трудом
  
  
     удерживал равновесие, надеясь, что она не свалится вниз от его тяжести. Он не прыгал
  
  
     по ним, а плавно перемещался с помощью магии, видя все перед собой, но невидим для
  
  
     других глаз, словно несущийся под потоком ветра. Теперь Ловкач понимал, какого это
  
  
     телепортироваться, как это делали неизвестные ему убийцы. Он телепортировался
  
  
     на самую большую люстру в центре зала, над инквизиторами. Благо, те не почувствовали
  
  
     всплеск энергии. Кайс перенесся с помощью телепорта еще на несколько люстр, оставляя за собой лишь только воздух и частицы магии.
  
  
     Когда он спустился вниз в коридор, то пошел дальше на своих ногах. Повернув
  
  
     направо, он столкнулся лицом к лицу с инквизитором, который был ошеломлен тем, кто
  
  
     перед ним стоит, но тут же взялся за оружие. Кайс не церемонясь, вытащил палаш, про
  
  
     себя моля Создателя о том, чтобы на шум ударов клинков не прибежали другие
  
  
     инквизиторы.
  
  
     У инквизитора была шпага, чуть меньше по ширине, чем палаш Кайса. Ловкач ушел
  
  
     от укола пируэтом вправо, ударив левым локтем инквизитору в затылок. Слуга аббата
  
  
     не упал, но потерял равновесие, и Кайс выстрелил в него еще одним усыпляющим
  
  
     дротиком из своего арсенала, угодив прямо в грудь.
  
  
     Ловкач, перед тем, как полезть на люстру зарядил наручный арбалет тремя
  
  
     снотворными дротиками. Еще одно преимущество, что можно заряжать до пяти
  
  
     дротиков сразу.
  
  
     Инквизитор провалился в сон, падая с ног, но Кайс подхватил его, чтобы тот
  
  
     не наделал шума, и спрятал тело спящего в кладовке, находившаяся неподалеку.
  
  
     Кайс ходил и искал кабинет аббата, но никак не мог найти. Резиденция была словно
  
  
     лабиринт, и Ловкачу приходилось прятаться от проходящей мимо инквизиции то
  
  
     в кладовой, то на люстре, то за шторами.
  
  
     В одном из кабинетов была открыта дверь, и он увидел портрет аббата Роберта
  
  
     Славинского, бутылку дорогого вишневого вина и хрустальную, как кристалл, посуду.
  
  
     Кайс зашел в кабинет аббата, закрыв за собой дверь, обыскивая его стол. Никаких
  
  
     важных документов в нем он не нашел, лишь список заключенных инквизиции,
  
  
     признанные еретиками. Среди них не было капитана чистильщиков.
  
  
     — Вот зараза, — проворчал Ловкач, ударив себя по лбу, заметив за дубовым шкафом
  
  
     вход в потайную комнату. Видимо шкаф прикрывал проход. Либо там кто-то есть, либо
  
  
     кто-то вышел и не закрыл за собой. — Надеюсь, оттуда не выскочит какая-нибудь
  
  
     мерзость.
  
  
     В этот момент дверь кабинета стала открываться, и Кайсу ничего не оставалось
  
  
     сделать, как войти в неизвестную комнату. Внутри было темно, и вниз вела
  
  
     спиралевидная металлическая лестница. Для Кайса темнота — это место, где он
  
  
     чувствовал себя в безопасности. Он держался у двери и подслушивал разговор аббата
  
  
     и двух инквизиторов.
  
  
     — Мы оттолкнули оскверненных в канализации, — говорил инквизитор с холодным
  
  
     отголоском, — а остальных истребили.
  
  
     — Неподалеку мы нашли пару трупов, у складов, с четырьмя ящиками контрабандной
  
  
     продукции, — раздался более грубый голос другого инквизитора. — Дорогие изделия
  
  
     из Мориссии и украшения. Все сложили в Аббатстве.
  
  
     — Молодцы, молодцы, — пробубнил Славинский, наливая себе вина. — А кто из вас
  
  
     запер дверь в кабинет?
  
  
     Ловкач снова укорил себя за мелкую, но ошибку.
  
  
     Инквизиторы ничего не ответили, потому что не знали, что сказать.
  
  
     — Может я и закрыл? — рассмеялся аббат. — Память страдает в последнее время.
  
  
     Надо прекращать употреблять вина. Теперь будем ждать указания временного
  
  
     правителя. Всех чужеземцев надо оттолкнуть в гетто, а затем отправить туда
  
  
     и оскверненных. Всех тараканов прихлопнем одним хлопком. Надеюсь, что маги нам
  
  
     помогут, иначе придется объявить их еретиками.
  
  
     «Все у него еретики, — подумал про себя Кайс, вспоминая отметину у себя на шее. —
  
  
     Пусть он только пойдет сюда, я живо вгоню ему клинок по самую рукоятку».
  
  
     — Ладно, пойду, посмотрю, как поживает наш пленник. Так, а вы, ребятки, идите
  
  
     и отчистите канализации под штаб-квартирой от оскверненных. Мне они под задницей
  
  
     не нужны. И готовьте еретиков.
  
  
     — Слушаемся, — ответили инквизиторы в унисон.
  
  
     Забавно. Чистильщиков расформировали, теперь инквизиция занимается их работой.
  
  
     Но кто были эти «оскверненные»?
  
  
     Кайс услышал, как аббат подходит к шкафу, и сиганул вниз по лестнице. В подвале
  
  
     было прохладно, крысы бегали под ногами. Это место ему напомнило Остаповский
  
  
     могильник.
  
  
     Сверху раздались стальные шаги аббата, зажегся свет в этом просторном месте. Кайс
  
  
     спрятался за открытой «Железной девой», и только сейчас заметил в углу, привязанного
  
  
     кожаными ремнями к стулу человека с мешком на голове.
  
  
     «Так, — вновь Кайс заметил все слишком поздно, — надо будет заняться своей
  
  
     внимательность…»
  
  
     Аббат подошел к своему узнику, почесал свою бородку, задержался на долю секунды,
  
  
     прикоснувшись к золотому клявесу[2], висевший на такой же золотой цепи. Он снял
  
  
     мешок с головы и спросил у пленника:
  
  
     — Вы обдумали мое предложение, господин Бранков?
  
  
     — Иди к черту, — ответил капитан чистильщиков.
  
  
     — Зря. — Аббат подошел к горну, из которого вытащил раскаленный прут с символом
  
  
     еретика. Такой же символ был у Кайса на шее. — Лорд-регент предложил вам
  
  
     сотрудничество, а вы так грубо отказываетесь.
  
  
     — Сотрудничество? — усмехнулся тот. — Убивать неповинных граждан за то, что они
  
  
     мигранты? Нищих давить сапогом власти? Больных уничтожать словно чуму? Империя
  
  
     всегда была приютом, спасением. Все, кто здесь остаются, считаются имперцами.
  
  
     У всех жителей равные права. Вы превратили страну…
  
  
     — Хватит жить иллюзиями, — остановил его аббат. — Пора все менять. Империи
  
  
     нужны коренные имперцы, статные, гордые как сам регент, а не беженцы и жалкие
  
  
     отбросы. У нас тут не Свободные Земли.
  
  
     Он подошел к капитану с прутом в руке и задал последний вопрос:
  
  
     — Какую щеку предпочитаете: правую или левую?
  
  
     Через грудь аббата вылезло лезвие палаша, а Андрей Бранков молча сидел в крови
  
  
     Славинского, не испугавшись увиденного. Неизвестный человек вышел из тени аббата, весь в черном, с ужасающей маской на лице. Он вытащил палаш из аббата и тот, упав
  
  
     на пол, скончался не то от ран, не то от потери крови, не то от шока. Стеклянный взгляд
  
  
     Славинского остался неизменным.
  
  
     — Избавили мир от самого грязного еретика.
  
  
     Голос незнакомца с нотками сарказма вырывался из-за маски, когда он произнес эту
  
  
     фразу. Капитан ничуть не испугался, или мастерски не подавал виду. Настоящий
  
  
     профессионал.
  
  
     Неизвестный подошел к Андрею Бранкову, но тот резко проговорил:
  
  
     — Я не боюсь тебя, призрак.
  
  
     — Твоя дочь просила помочь тебе, капитан.
  
  
     Чистильщик расслышал его голос гораздо лучше, и если в первый раз он подумал, что
  
  
     ему почудилось, то во второй, капитан точно понял, кто перед ним стоит. Он узнал этот
  
  
     голос, пускай и не с первого раза и, учитывая, что маска совсем иначе отображала его, грубее, чем он являлся на самом деле. Имея отличную память на звуки, капитан Бранков
  
  
     ненадолго впал в ступор.
  
  
     — Нет, — от изумления произнес он, — ты действительно призрак. Лорд-защитник
  
  
     Кайс Эмберский казнен.
  
  
     — Меня не так просто убить.
  
  
     Он перерезал ремни, сдерживающие кисти рук и ноги, затем помог встать капитану
  
  
     чистильщиков. Кайс перекинул его руку через плечо, и они направились
  
  
     по спиралевидной лестнице в кабинет покойного аббата.
  
  
     — Эти… черти… убивали моих ребят, — кряхтел Андрей Бранков, чье тело было
  
  
     изувечено пытками. Но не такими пытками, которые отведал Кайс.
  
  
     — Зараза. А я их даже не собирался убивать, — иронично ответил Кайс. — Надо
  
  
     исправить свою оплошность.
  
  
     — В левом корпусе сидят те, кого обвинили в том, что они еретики. А обвиняли
  
  
     людей, недовольных нынешней властью. Проще говоря, под удар попали те, кто без
  
  
     команды подал голос.
  
  
     Они вышли в коридор, Кайс понимал, что путем, через который пришел он, им
  
  
     не выбраться.
  
  
     — Слушайте, Андрей. За складами ждет лодка. Нам надо пробраться через
  
  
     инквизицию, стражников и полицейских. Без крови не обойдется.
  
  
     — Я не в силах держать шпагу и идти против вооруженных профессиональных бойцов.
  
  
     — Я это понимаю. Слушайте, все, что вы сейчас увидите, вас сильно удивит, но прошу, не паникуйте и доверьтесь мне, — сказал Кайс, и они подошли к окну. Он
  
  
     выдвинул правую руку вперед и одним движением выкинул из своих рук
  
  
     наэлектризованный шар. Окно разбилось, и Кайс резко вскрикнул: — Держитесь за меня
  
  
     крепче!
  
  
     Они переместились на улицу у фонтана. На шум разбитого окна сбежались
  
  
     инквизиторы, рыща в округе, достав шпаги. Медальоны на их шеях горели красным
  
  
     цветом, и это насторожило Кайса.
  
  
     — Не помню, чтобы у вас были такие способности, Кайс, — улыбнулся Андрей, отходя от того, что произошло буквально несколько секунд назад.
  
  
     — Недавно их приобрел, — пожал плечами Ловкач. — Держитесь за меня.
  
  
     Они снова переместились, но уже ближе к левому корпусу, спрятавшись в ровно
  
  
     подстриженных кустах. Мимо них прошли двое инквизиторов, которые учуяли всплеск
  
  
     магической энергии:
  
  
     — Не похоже на мага или полумага. Энергия какая-то… необычная.
  
  
     — Да. Может, Темный?
  
  
     — Если бы тут был Темный, то нас уже бы не было.
  
  
     — Полудемон?
  
  
     — Не-ет. У них темная энергия. Бесовская. А тут не та… и не другая. Сообщи страже,
  
  
     чтоб прочесали всю улицу, каждый угол, дом, склад, пирс.
  
  
     — Хорошо.
  
  
     Инквизиторы ушли, а Кайс произнес себе самому:
  
  
     — Дела плохи. За складами Тиль. Если его найдут, то нам не выбраться.
  
  
     — И что делать? — услышал его капитан и поддержал «беседу».
  
  
     — Я отвлеку их, привлеку внимание, возьму на себя, а вы бегите к лодке. Скажите, чтобы меня не ждали. Я вас догоню.
  
  
     Кайс вышел из-за кустов, достал палаш из ножен и незаметно подбежал к дверям
  
  
     левого корпуса. Здание напоминало скотобойню: железные двери, решетки, резкий
  
  
     запах крови. Ловкач вытащил из кобуры переделанный и более удобный обрез Механика,
  
  
     ударил по замку двери палашом, раскрыл дверь, прицелился и выстрелил в генератор
  
  
     на литине, находившийся недалеко от инквизиторов. Взрыв разбил окна резиденции, сбил несколько инквизиторов с ног. Энергия литина убила четверых подручных аббата, а все остальные кинулись в сторону Кайса. Он вошел внутрь, нашел рычаг и открыл все
  
  
     решетки с пленниками
  
  
     — Вернем свободу Империи! — выкрикнул Кайс, подняв кверху палаш. —
  
  
     За Императрицу!!! За свободу!
  
  
     Его поддержали многие. Народ, сидевший здесь просто из-за своих мнений
  
  
     и убеждений, ломал стулья, вытаскивал из оружейных стоек шпаги и выбегал навстречу
  
  
     инквизиции. Ловкач среди них выделялся, поэтому на него брошены были почти все
  
  
     силы. В разгаре боя рубить инквизицию было особенно приятно, но магия тут
  
  
     не спасала. Их было слишком много, чтобы дать магический отпор, поэтому Кайс
  
  
     использовал проверенное средство — ловкость. Этого у него не отнять.
  
  
     Выбравшись из заварушки, народ выбрался через ворота штаб-квартиры, сломав
  
  
     замки, но тут их ждали стражники и полиция. Кайс вскочил на стену, залез на крышу
  
  
     дома, и выстрелом из обреза уничтожил генератор стражников. Прожектора потухли, а Кайс видел сверху, как капитан чистильщиков убегает из этой заварушки в сторону
  
  
     складов.
  
  
     Стражи, увидев неизвестного, стали палить по нему из винчестеров, но с ними
  
  
     вступили в бой пленники Аббатства. Кайсу было неприятно, что в его любимом городе
  
  
     проливалась кровь невинных, и все это из-за чертового господина Ульманаса и его
  
  
     подручных.
  
  
     На крышу полезли трое полицейских, но Кайс не стал вступать с ними в схватку, а просто побежал от них. Надо было успеть догнать Тиля. Тот, если не дурак, уже должен
  
  
     удрать подальше.
  
  
     — Стоять! — кричали ему вслед полицейские. Но Кайс не слушал их. Он несся
  
  
     по крышам, прыгая с карниза на карниз как вольный кот. Черный кот.
  
  
     Полицейские не поспевали за ним. Они не готовы были носиться по крышам
  
  
     за неизвестным, поэтому еще двое полицейских бежали по переулкам. Ловкач свернул
  
  
     налево, прыгнув на соседнее здание через головы остальных полицейских. Те же, в свою
  
  
     очередь, бежали за ним.
  
  
     Ловкач остановился, вцепившись в шпиль одного из высоких зданий, находившийся
  
  
     у самого берега реки. Кайс стоял и ждал. Сзади него раздались крики полицейских, слышны были их отдышки:
  
  
     — Стоять, дальше деваться некуда!
  
  
     Кайс не собирался сдаваться. На том месте, где он стоял, появился черный дым, а из этого дыма вылетело несколько воронов. Полицейские от неожиданности чуть
  
  
     не свалились с крыши, затем подбежали к краю, где до этого стоял беглец,
  
  
     но незнакомца уже не было видно; его след простыл. Неизвестный человек исчез так же
  
  
     непонятно, как и появился.
  
  
     Откуда он взялся? И чего он добивался?
  
  
     Уже завтра пойдет слушок о неизвестном борце против системы господина Витмана.
  
  
     А первым, кто узнает об этой новости, будет сам лорд-регент.
  
  
     — Чертовщина! — произнес один из полицейских, выкинув свою фуражку вон.
  
  
     Остальные поддержали его грязной бранью, аккуратно спускаясь с крыши и кряхтя
  
  
     от тяжести и от бессмысленности этой погони.
  
  
     Лодка с Тилем и капитаном Андреем Бранковым плыла в сторону паба. Проплывая
  
  
     над мостом, они оба посмотрели наверх, ожидая, что Ловкач спрыгнет им на головы, или
  
  
     в воду, а потом зацепится за лодку. Иного пути у него не было.
  
  
     — Еле успел, — произнес Кайс, который оказался за их спинами.
  
  
     Этот трюк напугал Тиля и капитана — появление Ловкача было схоже с появлением
  
  
     кролика из шляпы фокусника. Он опустил капюшон и снял маску. Лицо его побагровело
  
  
     и вспотело, а улыбка не слезала с его лица.
  
  
     — Давно не видел тебя таким живым, Кайс, — от всей души улыбался Тиль, глядя
  
  
     на своего товарища.
  
  
     — Было немного непривычно носиться от полицейских. Но мне понравилось. Аббат
  
  
     мертв, а инквизиция впала в ступор. Еще я проделал отличный фокус, благодаря
  
  
     шарикам Арама. Вы бы видели это!
  
  
     Капитан чистильщиков устало поглядел на Кайса и кивнул ему в знак благодарности.
  
  
     Андрей заметил на шее под ухом у Кайса клеймо еретика и спросил:
  
  
     — Вы и вправду еретик?
  
  
     — Не больше, чем и вы, — серьезно посмотрел на него Кайс, а затем посмотрел
  
  
     на Тиля, который не понимал, о чем идет речь.
  
  
     Но капитан чистильщиков ничего не сказал о появившейся силе у бывшего лорда-
  
  
     защитника, лишь только поблагодарил за то, что Кайс вытащил его из плена покойного
  
  
     аббата Славинского и просто спас его жизнь, выхватив чистильщиков из рук лорда-
  
  
     регента.
  
  
     [1]
  
  
     1 Мориссийский фарфор признан лучшим в светском обществе.
  
  
     [2]
  
  
     1 Клявес — символ священнослужителя храма Создателя. Выглядит как скрещенные
  
  
     между собой ключи.
  
  
     Глава 14
  
  
  
     ШПИОНСКИЕ ИГРЫ
  
  
  
      Очень жаль, что серебро сейчас дороже чести и справедливости. А у кого нет чести — с тем
  
  
  
      мириться невозможно.
  
  
  
      Эмунд Ульвбане, «Арн: Рыцарь-тамплиер»
  
  
  
     Сколько воды утекло с той поры, как территория Бельна досталась именно
  
  
     Россигарду. Сколько крови было пролито на этих просторах, когда этот участок
  
  
     Свободных Земель был ничейным, и каждая из сторон хотела заполучить ее. Из-за этого
  
  
     куска земли впервые был конфликт между Империей, Мориссией, Десландией.
  
  
     Никто не знает, что произошло тогда.
  
  
     Ныне все считают, что вражды между этими государствами никогда не было вовсе, что они всегда объединялись для борьбы с общим врагом — Армией Тьмы. Но чтобы
  
  
     сохранить лицо и решить, чей участок это будет на территории, омываемой заливом
  
  
     Кракена, были развернуты Тайные войны.
  
  
     С севера стояли рыцари Десландии, с юга войска Мориссии, с востока шла флотилия
  
  
     Империи Россигард. Именно тогда впервые был конфликт, переросший в Тайные
  
  
     войны. Но остановило тогда войну лишь чистое совпадение того, что на самом деле
  
  
     началась Вторая Священная война, или Второе Пробуждение.
  
  
     Из Покинутых Земель вышла Армия Тьмы, которая разбрелась по всем Свободным
  
  
     Землям и напала на не ожидавших этого людей. Война протянулась три года, хотя
  
  
     предводителя у Армии Тьмы толком-то и не было. Эта большая ошибка человечества.
  
  
     Ошибка правителей устроить Тайные войны друг против друга, когда на них
  
  
     действительно пошло настоящее зло. Мориссия и Десландия кинули свои силы
  
  
     на защиту своих границ, поэтому на территории сегодняшнего Бельна остались только
  
  
     имперцы. Им не резон было отступать в Империю, поэтому они обосновались здесь
  
  
     и начали вести битву против зла своими небольшими силами. Они кое-как
  
  
     продержались, дав отпор Армии Тьмы.
  
  
     Тогда император Георгий Симплекс выдвинулся сам, а на месте сражения возвел
  
  
     город Бельн — граница с Мориссией, Свободными Землями и Десландией. Самое
  
  
     удивительное то, что люди усвоили урок, а Мориссия и Десландия согласились с тем, чтобы Бельн и прилегающая его территория принадлежала Империи Россигард,
  
  
     но с одним условием — Бельн должен был оставаться открыт для них, дабы вести
  
  
     полноправную торговлю.
  
  
     Это произошло в сто тридцать пятом году. С тех самых пор Бельн официально
  
  
     считался городом Империи.
  
  
     Улицы Бельна как всегда были переполнены людьми и торгашами из соседних
  
  
     государств. Механик зашел к своему старому другу — Риччи.
  
  
     — Что нового расскажешь? — подлил он Механику чая. Тот жадно ел все, что
  
  
     приносил ему старик. Возможно, Механик привык к его стряпне, а возможно,
  
  
     не чувствовал вкуса.
  
  
     — Про смерть правительницы слышал?
  
  
     — Да. Я в шоке! Такая милая девушка… — Он встал и подошел к лавке, взял печенье
  
  
     и вернулся за стол. — Была. Угощайся.
  
  
     — Нет, спасибо. — Лицо Механика перекосилось, увидав сладости, приготовленные
  
  
     Риччи. Он посмотрел на старика, который явно впал в меланхолию. — Ты чего? Я просто
  
  
     не ем сладкое, ты знаешь…
  
  
     — Да не в печенье дело, — отмахнулся Риччи. — Я не могу поверить, что Кайс казнен,
  
  
     обвиненный в том, чего он не совершал. Я видел, как они смотрели друг на друга, и этот
  
  
     взгляд у них никогда не изменился бы. Я уверен на сто, нет, на двести процентов, что он
  
  
     не убивал ее.
  
  
     — Он и не убивал.
  
  
     — Тогда кому это надо? Она честно властвовала, по праву Создателя. Кому она могла
  
  
     помешать?
  
  
     — Тем, кто хотел занять ее место.
  
  
     — И кто это мог быть? Многие хотят ее место. Или ты про регента?
  
  
     — Угу.
  
  
     — Старая собака! — Ударил кулаком об стол Риччи. — Берту жалко. И ее дитя.
  
  
     Девочка была еще маленькой, чтобы умереть. Был бы жив Кайс…
  
  
     — Он жив, Риччи, — перебил его Механик, сделав глоток горячего черного чая.
  
  
     — Ты серьезно?! — Глаза у Риччи были непонятно выразительны: в них виднелось
  
  
     и удивление и радость.
  
  
     — Я не люблю шутить на такую тему, старик.
  
  
     — Хе, — усмехнулся Риччи, — это я старик? Ты на себя посмотри.
  
  
     — Ну, пятый десяток — это не старость.
  
  
     — Рассказывай сказки молодым, хрен моржовый, — рассмеялся Риччи.
  
  
     — Ты чего такой радостный?
  
  
     — Чувствую, что теперь все будет хорошо. — Риччи вскочил как молодой мальчишка
  
  
     и танцующей походкой отправился в свою оружейную. — Странник уж не пропадет.
  
  
     И скоро его время придет.
  
  
     Сегодня вечером Кайс не ходил к реке и не собирался гулять. Проспав целый день, он
  
  
     выпил пинты у Гарри, заодно и побеседовал с ним о том, куда делись гости из Вышки.
  
  
     Генерал решал вопросы с оппозицией, лорды в Верхушке как всегда спорили о том, что
  
  
     лучше для Империи, а младший брат князя Антелии уехал на несколько дней к себе
  
  
     домой. В пабе оставались только Алекс, Кассандра, Арам и он сам.
  
  
     — Не вижу причин Артуру помогать нам, — поделился своими догадками с Гарри
  
  
     Ловкач. — Что-то он темнит…
  
  
     — Да они по сути своей все темнят, — отхлебнул своего пива Гарри, облизав усы. —
  
  
     Но мы не в том положении, чтобы церемониться. Нас объединяет общий враг. А мотивы
  
  
     младшего Барканда ясны как никогда раньше — убрав его брата, он встанет на его место.
  
  
     Кстати, для нас это будет очень даже полезно. Антелия имеет хорошую армию.
  
  
     И Мизрах ей не грозит, Богатое море отделяет наши государства.
  
  
     — Возможно, — кивнул Кайс. — Но у этих псов все не так-то просто. Трудно доверять
  
  
     людям, особенно в такое время.
  
  
     — Это да, — согласился владелец паба. — Но я мужик простой. Меня политика
  
  
     не волнует, лишь бы платили и были посетители.
  
  
     Пускай Гарри говорил, что он от всего этого далек, но Кайс понял, как хорошо он
  
  
     разбирается в политике. Из него бы вышел толковый чиновник. Кто знает, может
  
  
     в лучшее время так и будет.
  
  
     — Как было на войне? — внезапно спросил Ловкач у Гарри.
  
  
     — Ну-с, — промямлил Гарри, — не сказать что легко. По мне так сейчас самые
  
  
     темные времена. В Эпоху Раздумий действительно было о чем подумать. Тогда у врага
  
  
     было лицо, пускай страшное, но лицо. Мы не сражались брат против брата,
  
  
     не сражались с человеком. Тогда был общий враг.
  
  
     — Как выглядели те создания из Армии Тьмы? — поинтересовался вдруг Кайс.
  
  
     Странное любопытство овладело им.
  
  
     — Я был медиком, сынок, — с горечью проговорил Гарри, словно чувствуя вину
  
  
     за это. — Единственное, что я слышал, что эти демоны походили на людей, но то были
  
  
     звери, не люди. Они рвали на куски… я видел, что оставалось после встречи с ними. —
  
  
     Гарри налил что покрепче, выпил и гневливо посмотрел на Кайса. — Не спрашивай
  
  
     у меня более об этом.
  
  
     Уже второй человек, который не мог оправиться после Священной войны. Первым
  
  
     был отец Кайса.
  
  
     Теперь неважно, как выглядели те создания, неважно кто был их лидером. Коли
  
  
     разбил их Вячеслав Симплекс, то не скоро твари оправятся, если они остались еще.
  
  
     Главный враг Империи Россигард — Ульманас Витман, временный правитель, бывший
  
  
     лорд-регент и лорд-защитник. В скором времени этот старик споткнется о ступени
  
  
     власти и падет низ, а там-то Кайс его и встретит, заставит поплатиться за все, что
  
  
     сделал этот злодей с ним и с народом.
  
  
     Худо-бедно, но Ловкач проложил путь. Отец Кассандры отправился в Верхний Стан,
  
  
     чтобы потихоньку восстанавливать чистильщиков. Именно оттуда он и решил начать.
  
  
     По собственным соображениям. Смерть аббата, побег якобы еретиков, разгром
  
  
     инквизиции и появление неизвестного человека, который стал любимчиком народа, а газетчики и вовсе дали ему новое имя — Призрак Свободы. На удивление многим этот
  
  
     загадочный человек стал главной темой всех газет Прималона, что очень бесило регента.
  
  
     Кайса мучили сны.
  
  
     Проклятые сны. Берта в окровавленном белом платье с вырезом на спине стояла
  
  
     перед ним.
  
  
     — Поцелуй меня, — говорила она Кайсу, соблазняя своим чутким взглядом
  
  
     и сладкими губами. — Прошу, милый мой. Поцелуй меня.
  
  
     Ловкач подошел к ней и поцеловал. Кожа на ее лице стала стареть и разлагаться, пока
  
  
     не остался один голый череп.
  
  
     — Это они сделали со мной такое, — говорила она, положив свою костлявую ладонь
  
  
     ему на щеку. — Ты знаешь, кто твой враг. Убей его. Убей их всех!
  
  
     Кайс проснулся в холодном поту. Стальной голос мертвой императрицы все еще
  
  
     звучал у него в ушах, а ее череп до сих пор виднелся перед его глазами. Ее портрет
  
  
     смотрел на него: стальной взгляд синих глаз, серьезное выражение лица, черный костюм.
  
  
     Видимо Элика писала портрет во время их немногочисленной ссоры. Кайс повесил его
  
  
     над его рабочим столом, где лежали разные бумаги, снаряжения и стояла бутылка
  
  
     дешевого вина. Сердце готово было выскочить из груди, поэтому Кайс взял бутылку,
  
  
     спустился вниз и вышел на улицу, подышать воздухом ночного Прималона.
  
  
     — Тоже не спиться? — раздался женский голос за его спиной.
  
  
     — Кассандра, — повернулся к ней Кайс лицом, немного отвлекшись от кошмаров, —
  
  
     как вы себя чувствуете?
  
  
     — Этот вопрос должна была задать я, — невинно улыбнулась она.
  
  
     — Кошмарные сны. — Он откупорил пробку зубами и сделал глоток. Горькое
  
  
     и немного вонючее, но для восстановления психики самое оно. — Нет мне покоя
  
  
     от всего того ужаса, что приходит ко мне по ночам. Эти сны пробуждают во мне…
  
  
     жестокость.
  
  
     — Что именно вам снится?
  
  
     — Смерть.
  
  
     — Извините меня, — произнесла она, — за тот день, когда я нахамила вам.
  
  
     — Я уже забыл про тот случай, — ответил ей Ловкач, сделав очередной глоток. —
  
  
     Не стоит себя накручивать. Сейчас меня волнуют вещи посерьезнее.
  
  
     — И все же… простите.
  
  
     — Если вам от этого будет легче, то я вас давно простил. Я и не злился на вас. — Он
  
  
     подошел к ней ближе и шепнул ей на ухо: — Та ситуация меня развеселила.
  
  
     Она рассмеялась и уже более свободно продолжила разговор:
  
  
     — Вот как? А я злилась и готова была вас убить!
  
  
     — Ну вы тоже должны попытаться это сделать, — рассмеялся он, — а то коллекция
  
  
     моих убийц будет не полной.
  
  
     — Такого большого повода я больше не нахожу. И вообще, я обязана вам. Вы спасли
  
  
     моего отца.
  
  
     — Он бы сделал тоже самое на моем месте. Он и делает: пытается помочь своим
  
  
     ребятам, хочет вернуть чистильщиков в строй.
  
  
     Она ничего не ответила, лишь подошла и в молчании обняла Кайса. Закрыв глаза, она
  
  
     тихо прошептала одно лишь слово: «Спасибо». Ему понравилась эта близость, он
  
  
     не чувствовал себя одиноким; на душе у него стало спокойней.
  
  
     — Я бы предложил вам этого пойла, иначе я никак не могу назвать этот напиток, но он слишком ужасен для такой очаровательной дамы как вы. Может по чашечке
  
  
     кофе? — спросил у нее Кайс.
  
  
     — Можно, — улыбнулась она ему в ответ, глядя в глаза. Весьма необычный взгляд.
  
  
     Она подошла к нему слишком близко и взяла бутылку из его руки. Сделав глоток, она
  
  
     сморщилась и рассмеялась своим приятным смехом. — Действительно пойло! Но мы
  
  
     не в той ситуации, когда можем позволить себе роскошь. И коли теперь между нами, господин Эмберский, нет титулов и классового неравенства, мы можем перейти на «ты».
  
  
     Ловкач продолжал смотреть на нее. Что-то толкало его к ней: молодая приятная
  
  
     по общению красавица, не избалованная и с характером. В ее глазах он прочитал, что
  
  
     она испытывает к нему симпатию. Почему бы и нет?
  
  
     Берта бы не поняла. А может, наоборот? Кайс не стал задумываться и мысли
  
  
     о Кассандре вылетели из головы как из пушки ядро. Но на мгновение.
  
  
     Кофе…
  
  
     Они прошли в паб, сели за столик и попросили кофе. Кроме хорошего пива Гарри
  
  
     умел заваривать отличный кофе. Он мог бы сделать кофейню, но пабы пользовались
  
  
     большим спросом, нежели кофейни.
  
  
     — Я люблю крепкий, — произнесла Кассандра.
  
  
     — Что ж, — улыбнулся Кайс, разводя руки, — крепкий так крепкий. Гарри, сделаешь
  
  
     нам кофе? Кассандра, нравилось ли тебе быть бонной?
  
  
     — Честно говоря, — засмущалась девушка, — меня эта работа сначала напугала.
  
  
     Обучать и прививать навыки леди самой дочери правительницы, при этом я сама не была
  
  
     леди и дико стеснялась. Но когда я познакомилась с ними (с Бертой и Эликой, конечно)
  
  
     лично, то…
  
  
     Она запнулась. Боялась сказать это лорду-защитнику, пускай и бывшему.
  
  
     — На самом деле они очень… человечны. Не было в них пафоса и аристократичных
  
  
     замашек, особенно в Берте. Она была самой скромной из всего высшего света, самой
  
  
     сдержанной и дружелюбной. Не ожидала я такого от самой императрицы.
  
  
     — Да, — согласился Кайс. — За это ее все и любили. Миролюбивая Берта Симплекс.
  
  
     Закрепила мир в этой неблагодарной стране. Уладила конфликт с Мизрахом. И ради
  
  
     того, чтобы умереть.
  
  
     Гарри лично принес им кофе. Насыщенный вкус кофейных зерен заставил пустить
  
  
     у обоих слюни. Кассандра взяла Кайса за руку, аккуратно, не навязчиво, и произнесла:
  
  
     — Она изменила наш мир, его понимание, его законы. Да, ее смерть тоже изменила
  
  
     мир, но теперь твоя задача — вернуть прежнюю стать этой величественной стране.
  
  
     Пускай это будет сложно, пускай придется пролить реки крови, но ты, Кайс Эмберский,
  
  
     единственный кто сможет все исправить.
  
  
     — Ты веришь в это? — пригубил чашечку с кофе Ловкач. — Веришь, что наша
  
  
     оппозиция возвратит старые порядки, не будет гоняться за властью как Витман
  
  
     и остальные? Ты веришь в людей?
  
  
     Она посмотрела ему в глаза и искренне ответила:
  
  
     — Я верю в тебя, Ловкач. Верю, что ты нужен Россигарду и всему Гироду. Ты выжил
  
  
     не для того, чтобы дарить смерть, а для того, чтобы сохранить жизнь. Лорд-защитник.
  
  
     Алекс сидел на том берегу, где обычно уединялся Ловкач. Его так же терзали мысли
  
  
     о своих потерянных близких, но еще больше терзало то, что ему здесь не место. Чувство
  
  
     тени присутствовало в нем, а его беспомощность угнетала.
  
  
     — Что нам делать? — спросил у Коржика парень. — Нет нам здесь места.
  
  
     Пес грустно скулил. Хозяин был в депрессии. Он чувствовал это, чувствовал
  
  
     настроение подростка.
  
  
     Алекс встал и пошел быстрой походкой назад. Когда он дошел до паба, то направился
  
  
     в свою комнату; взял лук с колчаном полных стрел, повесил за спину; охотничий нож, подаренный Механиком, прикрепил к поясу. Он не собирался оставаться в тени всех тех,
  
  
     кто что-то делает ради свободы Империи. Алекс тоже хотел внести свой вклад в это
  
  
     сражение. Парень покинул квартал Огней с мыслью, что одной обузой у имперцев стало
  
  
     меньше.
  
  
     — Ненавижу свою жизнь!
  
  
     — Бросьте, милсдарь, — успокаивала здоровяка Фиалка, — вы такой крепкий, такой
  
  
     мужественный. Кажется, эти плечи из настоящего камня. За вами как за каменной
  
  
     стеной.
  
  
     — Нет, — возразил мужчина. — Стена подверглась нападению и, к сожалению,
  
  
     никого не защитила.
  
  
     — Вы, кажется, моряк, или солдат?
  
  
     — Я был капитаном! — гордо ответил Ганс. — А потом стал адмиралом. Я управлял
  
  
     всем… всем флотом Империи Россигард. Но кто я теперь? Бродяга и пьяница.
  
  
     Это была уже третья бутылка браги. Только благодаря Фиалке, продажной девице
  
  
     из местного борделя, он еще не натворил глупостей. Девушка была рыжая, с болотным
  
  
     цветом глаз, но рост и формы ее такие же, что и у Роксаны.
  
  
     — Знаете, — начала она делиться своими скрытными мыслями, — я безумно люблю
  
  
     морскую стихию. Я б с удовольствием ушла под вашим командованием в морские
  
  
     путешествия, капитан. Честно говоря, проституцией много не заработаешь, а если бы
  
  
     взяли меня с собой, то я бы вам пригодилась. Считайте как угодно.
  
  
     — А вы умеете сражаться? — Фон Бюррера волновало нечто другое, нежели просто
  
  
     плотские утехи с куртизанкой. — Но женщина на корабле…
  
  
     — Ненавижу эту глупую примету. Она настолько устарела, насколько можно. На юге
  
  
     много женщин-капитанов, что говорить о матросах?
  
  
     — Согласен с вами, мадам.
  
  
     — Хотите проверить? — улыбнулась она, подмигнув ему глазом. — Со шпагой я
  
  
     обращаться умею. Это мой профиль.
  
  
     — Я тоже, — рассмеялся он. — Вот только корабля моего больше нет.
  
  
     — А какой он был?
  
  
     — Самый большой. Название его «Госпожа Авлицкая». — Он взялся за четвертую
  
  
     бутылку браги. Открыв ее, Ганс наполнил бокалы. — Выпьем же за мою покойную жену.
  
  
     — Так эта громадина ваша?! — удивилась Фиалка, поняв, о каком корабле шла
  
  
     речь. — Вы вдовец? Бедняжка. Выпьем за вашу красавицу.
  
  
     — Ты ее знала?
  
  
     — Такой мужчина отцепит себе только красавицу!
  
  
     — Да, я такой!
  
  
     Она поцеловала его в заросшую бородой щеку:
  
  
     — Давайте снова сделаем вас капитаном, милсдарь фон Бюррер.
  
  
     — Вы знаете мою фамилию?
  
  
     — Я вспомнила, кто вы. — Улыбка ее вновь пробудила внутри Ганса морского
  
  
     волка. — И я даже знаю, какой корабль вам подойдет.
  
  
     — Хм… но для начала я должен разобраться с кой-какими делами.
  
  
     — Утром, милсдарь. Все утром. А сегодня мы провожаем грусть в далекое плавание.
  
  
     Кайс провожал Кассандру до ее комнаты, после двухчасовой посиделки за чашкой
  
  
     кофе. Не одной, естественно. Подымаясь по лестнице, Ловкач услышал странный звук,
  
  
     будто кто-то решил устроить ночной переполох. Выйдя в коридор, они увидели открытую
  
  
     дверь в комнату Кассандры. Девушка растерялась и испугалась. В покоях девушки кто-то
  
  
     шуршался.
  
  
     — Подожди здесь, — попросил он Кассандру и сам направился к комнате, готовясь
  
  
     встретить незваных гостей.
  
  
     Шум становился все сильнее и нахальнее, словно забравшийся туда так и хотел
  
  
     заманить хозяина комнаты к себе поближе. Кайс приготовился, сжал кулаки, но войдя, никак не ожидал увидеть такое: Арам рыскал в шкафчике с нижним бельем Кассандры
  
  
     и в момент «захвата» в его руках были белые шелковые трусики девушки.
  
  
     — Уж от кого, от кого, а от тебя, Арам, я такого не ожидал, — рассмеялся Кайс
  
  
     полушепотом, закрывая за собой дверь, чтобы Кассандра ничего не увидела. —
  
  
     И не говори, что искал детали для нового изобретения в шкафчике для нижнего белья.
  
  
     — Фодинские бабы такие же, как и мужики. Только с сиськами и без яиц, — ответил
  
  
     фодинец шепотом, догадавшись, что Кайс тут неспроста. Девушка не должна понять, кто внутри ее комнаты.
  
  
     — Теперь я слышу разговор истинного фодинца. Я уж думал ты не настоящий.
  
  
     — Не нравится мне шкура интеллигента, хоть иногда мне надо выпускать свою
  
  
     сраную натуру. У вас принято быть вежливыми как хер-пойми-кто. Многие фодинские
  
  
     торгаши с этим отлично справляются. Но я не торгаш, а ученый, мать его за ногу!
  
  
     — Скорее ремесленник, — уточнил Кайс.
  
  
     — Ошибаешься, — злобно хмыкнул Арам. — Я пытаюсь разработать сыворотку,
  
  
     которая поможет оскверненным стать прежними людьми. Но если здесь задействована
  
  
     магия, то, скорее всего, придется готовить целый эликсир.
  
  
     — И как успехи?
  
  
     — Все через жопу мортака.
  
  
     — Так что ты тут делаешь, фетишист?
  
  
     — Кайс, — улыбнулся он, явно решив сделать что-то неладное, — давай так,
  
  
     на чистоту: если не сдашь меня, я не сдам тебя. Помоги мне сбежать. Не хватало мне
  
  
     кроме прочих ярлыков еще повесить на себя ярлык извращенца.
  
  
     — О чем ты говоришь? — недоуменно спросил у него Кайс, посчитав фодинца
  
  
     не только озабоченным, но и чокнутым. Как он мог его сдать?
  
  
     — О силе твоей. Я же полумаг. Я умею чувствовать природу силы.
  
  
     Вот это был поворот. Очень редко может повстречаться фодинец-полумаг.
  
  
     — И сейчас я ее чувствую, — продолжил он, — и эта сила является неизвестной ни
  
  
     мне, ни кому-нибудь еще. Полумагами и магами рождаются. А простой человек не может
  
  
     так просто получить магическую силу. Только полудемоны и…
  
  
     — Признаю, — начал Кайс, перебивая его безумные теории, — что сила у меня есть,
  
  
     но я не могу объяснить ее происхождение. Я сам толком не знаю, откуда она взялась.
  
  
     — Ладно, я тебе верю. — Он почесал свой небритый подбородок и неуверенно
  
  
     замямлил: — Кайс, помоги мне выбраться отсюда так, чтобы дорогая Кассандра
  
  
     не заметила, иначе меня просто порвут на части.
  
  
     Кайс подошел к окну, открыл его, посмотрел вниз. Второй этаж.
  
  
     Кивком головы Кайс подозвал к себе фодинца. Арам неуверенно залез на подоконник
  
  
     и внезапно произнес:
  
  
     — Другого выхода нет?
  
  
     — Можешь перенестись вниз, раз ты полумаг.
  
  
     — Тратить драгоценную силу на себя не посмею, только наука!
  
  
     — Трусы верни, наука! — скомандовал Ловкач, что Денермо покорно швырнул ему
  
  
     в руку нижнее белье Кассандры.
  
  
     — Так что делать-то?!
  
  
     — Без вариантов, — пожал плечами Кайс и схватил его за руки, готовясь толкнуть.
  
  
     — А если я разобьюсь?
  
  
     — Не разобьешься. — Кайс толкнул Арама и тот с криком полетел вниз, словно
  
  
     пушечное ядро.
  
  
     В дверь постучалась Кассандра:
  
  
     — Что происходит?!
  
  
     — Ничего. — Кайс открыл ей дверь, и она увидела свое разбросанное белье
  
  
     на кровати. — Пес решил поиграть с твоими трусиками.
  
  
     Казалось, что в такой бред нельзя поверить, но она же слышала чей-то рев, похожий
  
  
     на человеческий крик, поэтому девушка спросила, понимая, что Кайс скрывает правду:
  
  
     — И он спрыгнул в окно. Кайс, не ври мне, кто это был?
  
  
     — Пацаненок, — улыбнулся Ловкач, почесав свой затылок. — Рыженький такой,
  
  
     с веснушками на лице. Кажись бродяга. Искал поесть, но кажется, белье ему больше
  
  
     по вкусу.
  
  
     Он вышел из ее комнаты, невольно улыбаясь тому бреду, который сам же нес.
  
  
     Но Кассандра этого не заметила. Он предполагал, что она не поверит в эту ахинею, но правду Кайс ей все равно не скажет, хотя эта дама смекалистая и сама все поняла.
  
  
     А вариантов сейчас не много.
  
  
     — Подожди, — заторопилась она, подбегая к двери.
  
  
     — Что такое? — обернулся Кайс.
  
  
     — У тебя в кармане мои…
  
  
     Ловкач в этот миг чуть сквозь землю не провалился. Он и забыл что торопясь засунул
  
  
     ее нижнее белье к себе в карман брюк, да еще и неряшливо, что трусики торчали.
  
  
     Покрасневший от стыда Ловкач суетливо забормотал:
  
  
     — Это не то, что ты подумала…
  
  
     — Поняла тебя, Кайс. Мне страшно, в самом деле. Вдруг кто-то влезет в мое окно.
  
  
     И вообще… — Она подошла к нему и впилась своими губами в его губы. Страсть охватила
  
  
     их. Появилось желание, которое Ловкач не мог унять. — …Может, ты останешься
  
  
     сегодня со мной?
  
  
     Она поцеловала его, а он поцеловал ее, прижимая к себе. Они вошли в комнату, продолжая целоваться, Ловкач ногой захлопнул дверь. Ей он не мог отказать. Что-то
  
  
     толкало его к ней.
  
  
     Был ли это Кайс или нет — он сам этого не знал. Но ночью он остался вместе
  
  
     с Кассандрой, и это было его короткое мгновение счастья спустя долгие месяцы мук.
  
  
     Рассвет наступил рано — в пять утра. Пес скулил. Он чувствовал, что рядом находится
  
  
     такое же существо, которое было и на корабле адмирала Ганса фон Бюррера.
  
  
     — Коржик, ты чего? Это всего лишь мост.
  
  
     Две реки протекало в Прималоне. Река Санна втекала в Санское море, которое
  
  
     омывало юго-западную часть Прималона. Река Никка тянулась северо-западной частью
  
  
     столицы и до залива Кракена. Реки образовывали каналы, с помощью которых
  
  
     проходили торговые парусники, небольшие пароходы и другой вид речного транспорта.
  
  
     Пес не собирался идти дальше. Из-под моста раздался звук, напоминающий рык
  
  
     зверя. На этот раз даже Алекс услышал его. Он не знал, кто это мог быть, но уже держал
  
  
     лук наготове. Коржик, скуля, отошел за ноги хозяина.
  
  
     — Жди!
  
  
     Алекс начал спускаться по ступенькам ведущие под мост. Раздался рев. На этот рев
  
  
     Коржик завыл, а из входа в канализацию выбежала стая крыс.
  
  
     Очень большая стая голодных крыс.
  
  
     — Вот черт! Бежим, Коржик!
  
  
     Алекс несся следом за псом по мосту, но на другом берегу была ограда, а за ней
  
  
     находилось четверо стражников, вооруженные винчестерами. Заметив парня, они
  
  
     прицелились и крикнули ему:
  
  
     — Оставайся в зоне карантина, иначе мы тебя пристрелим.
  
  
     Раздумывать долго не пришлось. Стая обезумевших голодных крыс была совсем
  
  
     рядом, и Алексу не оставалось ничего другого как сделать шаг в неизвестность.
  
  
     — Коржик, за мной! — вскрикнул парень, и бросился с моста в воду. Пес последовал
  
  
     его же примеру.
  
  
     Голодные крысы продолжили бег. Неважно, кого есть, лишь бы поесть.
  
  
     Алекс слышал крики стражей и выстрелы, но ему нужно сейчас только выплыть
  
  
     на сушу. Он никак не мог помочь этим людям. Тяжесть собранных им вещей углубляла
  
  
     его в воду, но он продолжал плыть, не взирая ни на что.
  
  
     Воя неизвестного существа больше не было слышно. Алекс выплыл на пирсе,
  
  
     цепляясь своими худыми пальцами в торчащие камни, подтягивая свое тело. Он вылез
  
  
     и принялся вытаскивать пса из воды.
  
  
     — Уже неприятности, да, Коржик? — Пес на его вопрос проскулил, а затем
  
  
     вытряхнулся, обрызгав итак сырого Алекса. — И вправду — столица стала местом
  
  
     сражения.
  
  
     Они продолжили путь. Пройдя две улицы, они не встретили ни одной живой души.
  
  
     Проходя мимо заброшенных домов, Коржик все-таки услышал движение машин
  
  
     стражников. Ничего не оставалось делать, кроме как прятаться в доме.
  
  
     Бардак давал понять, что здесь никто не живет. Разваленные стены, следы крови
  
  
     на полу, гнилой пол. Они поднялись на второй этаж, следя из разбитого окна за тем, как
  
  
     мимо проезжают две бронированные машины с колесами как у кареты и с прожектором
  
  
     на крыше.
  
  
     Внизу раздался шум. Кто-то шел, причем он даже не собирался прятаться.
  
  
     — Они рыскают здесь, но охотник тут я, — говорил мужчина сам с собой. Алекс
  
  
     спрятался за углом и следил за неизвестным. — Мне на обед попадут их желчь, кишки
  
  
     и глаза.
  
  
     Коржик скулил. Человек внизу услышал это и резко обернулся, поглядев наверх. Лицо
  
  
     его было бледно-мертвым, покрытое темными пятнами и с залитыми кровью глазами.
  
  
     — Иди сюда, не бойся, — повторял мужчина, медленно поднимаясь наверх.
  
  
     Парень достал стрелу, но ее оперенье было сырое, так что лук не помог бы ему. Алекс
  
  
     взялся за охотничий нож. Он ждал момента, чтобы нанести удар. Сердце билось
  
  
     с безумной силой, поджидать как на охоте, только охотиться приходилось на хищника, который знает, что ты тут и идет по твоему следу.
  
  
     — Я чувствую твой страх.
  
  
     Сердце забилось еще сильнее; ожидать становилось труднее, хотелось выскочить
  
  
     и побежать.
  
  
     Алекс не успел ничего сделать, как почувствовал, что рука обезумевшего схватила его
  
  
     за плечо и дернула на себя. Он покатился с лестницы, а Коржик набросился на безумца.
  
  
     Алекс поднялся, хватаясь за нож и еле поднимаясь. Он чувствовал, как по лбу текла
  
  
     кровь, а тело не хотело слушаться. Голова кружилась, в глазах плыло, но он увидел, что
  
  
     его пес лежит мертвый, а его внутренности ел безумец.
  
  
     — Нет! — Он со слезами на глазах бросился наверх, но человек заметил это и кинулся
  
  
     на Алекса.
  
  
     Парень прислонился к перилам, уворачиваясь от его рук и рубанул того по уху.
  
  
     Мужчина покатился кубарем вниз по лестнице, но резко встал и вновь напал на Алекса.
  
  
     Не успел он ничего сделать, как мужчина упал замертво. В его спине виднелась дыра
  
  
     от выстрела, с раздробленными кровавыми костями и рваной кожей.
  
  
     Снизу стоял человек в черном, с обрезом в левой руке и в маске человека-смерти.
  
  
     Алекс лениво спустился, но Ловкач взял его за воротник и потащил наружу.
  
  
     — Кто тебе позволил уйти?! — вскрикнул он на парня.
  
  
     — Я не раб, — дернулся Алекс, освободившись из руки Кайса. — Это был мой выбор.
  
  
     — Твой выбор погубил твоего пса. Ты сам чуть не погиб. Тебя предупреждали, что
  
  
     Прималон теперь не тот город, коим был раньше. На кладбище сейчас безопаснее, чем
  
  
     здесь.
  
  
     Паренек помялся, сломался и сдался.
  
  
     — Вы правы, милорд. Но я не собираюсь бездействовать. Я тоже хочу помочь.
  
  
     — Ты глуп, мальчишка.
  
  
     — Мне шестнадцать лет, но я уже готов к настоящим битвам.
  
  
     — Ты чуть не погиб от рук оскверненного. О каких битвах ты говоришь?!
  
  
     — Вспомните себя в моем возрасте.
  
  
     — Я был обучен мастером двуручного меча, знал тактику ведения боя, позиции при
  
  
     сражениях. Ты же можешь отлично стрелять из лука. И только. Ты охотник, но не солдат.
  
  
     — Но охотник может убить.
  
  
     — Может. Тогда развивай в себе те навыки, которыми ты владеешь, чтобы стать
  
  
     воином. Ты должен уметь использовать свои знания в бою.
  
  
     На улицах раздался тот же вой, но на этот раз из темных уголков не выбежали крысы,
  
  
     а вышли несколько оскверненных. Двое мужчин сорока лет и исхудавшая женщина.
  
  
     — Убирайтесь отсюда, иначе мне придется облегчить ваши страдания, — выкрикнул
  
  
     им Ловкач, теряя терпение.
  
  
     — А что мы тогда будем есть? — спросила женщина. — Временный правитель позабыл
  
  
     о нас, а нам нужно питаться.
  
  
     Оскверненные мужчины подходили все ближе, пока не решили на самый главный,
  
  
     ожидаемый с их стороны ход: напасть на Кайса. Ловкач не стал церемониться, выстрелом разнес голову одному мужчине, второму палашом отсек руку. Женщина
  
  
     выбрала цель послабее и помоложе — Алекса. С воплями та полетела на него, как
  
  
     стервятник летит на свою добычу, желая вцепиться острыми когтями в мягкое пушистое
  
  
     туловище. Он уворачивался от ее больших замахов руками, и оказавшись сзади, воткнул
  
  
     ей охотничий нож между лопаток. Женщина упала на живот, попыталась встать. Вновь
  
  
     удар, чуть выше прежней отметины. Она завалилась со стоном, и ужасный хрип вылетал
  
  
     из ее рта. К ней подкатилась голова порубленного Кайсом мужчины.
  
  
     — Мы все равно не жильцы, — прохрипела она перед смертью. — Либо убиваем мы,
  
  
     либо убьют нас. Законы выживания, ничего более.
  
  
     Кайс подошел к Алексу, который смотрел уже на мертвую женщину, и сказал ему, соглашаясь со словами безумной:
  
  
     — Она права: либо мы их, либо они нас.
  
  
     Ганс выходил из-за ворот Бельна в сторону Свободных Земель. Лес не приветствовал
  
  
     чужака, ему было не до него. Мимо столетних дубов пробегал заяц, возвращавшийся
  
  
     в свою нору. Птицы чирикали сидя на ветках. Не по нраву было морскому волку гулять
  
  
     по лесу. Он не мог понять, что произойдет: вдруг на него нападут или ураган какой
  
  
     начнется?
  
  
     Конечно, второе было глупостью.
  
  
     Ганс продолжал идти, осторожно косясь на каждое дерево. Иначе нельзя было. Он
  
  
     подозревал даже шелест листвы.
  
  
     Путь его занял минут сорок ходьбы, но все эти сорок минут он думал о том, чтобы
  
  
     не заблудиться, помечая своей саблей каждое дерево.
  
  
     «Да где этот чертов водопад?!» — мыслил про себя господин Ганс фон Бюррер, постоянно оборачиваясь назад, дабы убедиться, что за ним никого нет.
  
  
     Он прошел поляну, где трава была по колено. Ганс всю дорогу твердил, что не зря
  
  
     взял абордажную саблю с собой и начал прорубать себе дорогу к старой иве, рядом
  
  
     с которой протекала речка и падала со склона небольшой горы вниз, образовывая
  
  
     водопад. Как он и предполагал, у ивы и вовсе никого не было.
  
  
     — Дерьмо. — Ганс убрал саблю и услышал свист с дерева. Он поднял голову, где
  
  
     на ветках сидел мужчина с темными волосами, такими же усами и с черными как
  
  
     маслины глазами. Шпион сидел на толстой ветке и грыз орешки. Ганс положил руки
  
  
     на пояс и произнес: — И что дальше?
  
  
     — Следуйте за мной, господин фон Бюррер.
  
  
     Мужчина обмотал веревку вокруг своего пояса и прыгнул с дерева вниз. Другой конец
  
  
     веревки крепко привязан к ветке, находившаяся чуть выше него, поэтому он пролетел
  
  
     словно на тарзанке прямо в центр водопада, поглотивший мужчину.
  
  
     — Отлично. А мне как быть?
  
  
     На его вопрос никто не ответил.
  
  
     Ганс полез на дерево, хватаясь за обмокшие ветки ивы. С такими габаритами, трудно
  
  
     это сделать. Он достал веревку из водопада, готовясь к прыжку. Сделав все то же самое, что и шпион, он прыгнул вниз, пролетел сквозь воду в пещеру, но приземлился он
  
  
     не на ноги, а на задницу.
  
  
     — Вы здоровяк, господин фон Бюррер, — сказал мужчина, посмотрев на сломанную
  
  
     ветку, которая прилетела вместе с Гансом.
  
  
     — Сто двадцать килограмм — это не ваши шестьдесят.
  
  
     — Семьдесят, — поправил бывшего адмирала осведомитель.
  
  
     Мужчина ростом был по плечо Гансу, и своей комплекцией напоминал ему Ловкача.
  
  
     — Вы шпион генерала Старкова?
  
  
     — Я не его собственность. Я забочусь о своей стране. — Он вытер капли воды с лица
  
  
     и продолжил: — Но, боюсь, частично вы правы. Когда-то я был шпионом. Зовите меня…
  
  
     Таннером.
  
  
     — Это не настоящее имя? — поинтересовался Ганс.
  
  
     — У меня нет имени, или же их тысяча. Сейчас я Таннер, завтра Иохим, послезавтра
  
  
     Виталий. Не это важно.
  
  
     — Что ж, Таннер. Вы в курсе, того, что творится в Империи.
  
  
     — Разумеется, в курсе. Я не работаю на временное правительство. Мне важна
  
  
     безопасность своей страны, а Витмана волнует совсем другое. Тайная канцелярия ему
  
  
     не нужна, у него налажена система из доносчиков и коррумпированных чиновников. Ему
  
  
     нужен был я, но теперь я исчез из его поля зрения. — Он подошел к одному из камней, отодвинул его и достал сверток из неглубокой ямки. — Тяжелые времена, но приходиться
  
  
     крутиться. Информация о действиях Мизраха здесь. Конечно, были бы живы
  
  
     Симплексы, то все бы детали я сообщил лично им, но, увы…
  
  
     Таннер протянул сверток в руки Ганса и прежде чем отдать его, спросил:
  
  
     — Какой у вас мотив? Я понимаю, что движет господином Эмберским, но вас я
  
  
     не понимаю. Что движет вами?
  
  
     — Я хочу помочь Кайсу отчистить его имя. Теперь это мой долг. И, конечно же, месть…
  
  
     Ганс был честен, других мотивов у него не было, официально он покойник и мог
  
  
     делать, что захочет, гоняться за ним никто не станет.
  
  
     — Ладно. Держите.
  
  
     Он отдал сверток Гансу и посмотрел тому в глаза.
  
  
     — Явно же, что Мизрах готовится к войне. Даже читать не нужно.
  
  
     — Логика Эмберского, когда тот отдавал письмо Рейтара правительнице. В итоге, она умерла, а страна катится в пропасть…
  
  
     — Считаете, надо было…
  
  
     — Одно дело, передать информацию правителю, другое, самому перед этим
  
  
     убедиться в ее достоверности.
  
  
     — Но мизшеты явно ведут активную деятельность. Война…
  
  
     — Я тоже так подумал сначала, но нет. Их не волнует захват территорий
  
  
     и противостояние с Империей, хотя после себя они оставили очень кровавые следы.
  
  
     — Серпинты среди них были? — наострил глаз Ганс.
  
  
     — Судя по вашему отчету, — начал Таннер, — то там был жрец. И самое интересное,
  
  
     была и сама царица.
  
  
     — Попытались ее убить?
  
  
     — Во-первых, — начал он, причем с недовольным лицом, — я не убийца, а шпион. Во-
  
  
     вторых, нет лиц, кто смог бы официально приказать мне ликвидировать цель. Кто знает,
  
  
     к чему это приведет. В-третьих, действовал по своему усмотрению.
  
  
     — Вы профессионал.
  
  
     — Я давал клятву на крови служить Симплексам. Это для меня много значит. Еще
  
  
     кое-что, — Таннер подошел поближе к Гансу, — я доверяю вам больше, чем генералу.
  
  
     Хорошо знать людей — моя профессия. И вы были ближе к императрице, чем он. Вас
  
  
     с Бертой связывали дружеские отношения, я прав?
  
  
     — Да, — честно ответил Ганс. — И я польщен.
  
  
     — Его патриотизм может быть опасен, так что я вас предупредил.
  
  
     — Вы тоже патриот.
  
  
     — Но я не забиваю себе этим голову. Фанатики долго не протягивают. И мои методы
  
  
     совершенно иные. Мной движет расчетливость. Преданность. Я служу во благо своей
  
  
     страны, а не стремлюсь создать из нее какое-либо государство.
  
  
     — Спасибо, я это учту.
  
  
     — Еще что-то, пока я здесь?..
  
  
     Ганс немного подумав, все же решил дать задание для Таннера:
  
  
     — Вы не могли бы разузнать одну информацию о некоторых людях?
  
  
     Алекс просидел у берега реки Санны весь день. Он чувствовал вину за смерть
  
  
     Коржика — его лучшего друга, который никогда его не предавал и не покидал. Кайсу
  
  
     не составило труда найти опечалившегося парня.
  
  
     — Алекс, — начал он, — не терзай себя из-за Коржика. Все мы совершаем ошибки, но мы же на них и учимся.
  
  
     Парень молчал. Он не произнес больше ни слова, после того, как вернулся назад
  
  
     в квартал Огней.
  
  
     — Слушай, — Кайс не собирался отставать от парня, — ты говорил, что ты хочешь
  
  
     помогать во благо Империи. У меня к тебе есть поручение. Если ты конечно не против.
  
  
     — Не против.
  
  
     — Мне нужна твоя помощь. Ты должен шпионить за нашими гостями.
  
  
     Это немного смутило парня. Эти люди дали ему место в каком-то обществе, а Кайс
  
  
     просит следить за ними и докладывать ему?
  
  
     — Вы говорите про лордов с Вышки?
  
  
     — Не строй из себя дурака! — вспылил Кайс, но тут же остыл, понимая, что так вести
  
  
     себя не следует. В последнее время он часто воспламеняется, как факел. — Да, про них.
  
  
     — А вы уверены, что я справлюсь с этим?
  
  
     — Да, — продолжил Кайс. — Мне больше некому доверять. Только тебе и Кассандре,
  
  
     но будь аккуратней. Основная цель — генерал Старков. Что-то он не договаривает.
  
  
     Поглядывай за ним, ладно?
  
  
     — Вы ему не доверяете?
  
  
     — Я никому не доверяю, особенно в такое смутное время.
  
  
     — Хорошо. — Парень встал с земли и посмотрел прямо в глаза Кайсу. — Я не подведу
  
  
     вас. Вы, Механик и Ганс единственные, кому я доверяю и кого уважаю. А лично вам я
  
  
     обязан жизнью.
  
  
     — Вот и славно, парень, — улыбнулся Ловкач, похлопав его по плечу. — А теперь
  
  
     пойдем, перекусим.
  
  
     — Еще кое-что…
  
  
     Кайс остановился и вопросительно посмотрел на парня. Тот немного помявшись,
  
  
     спросил:
  
  
     — Если не брать госпожу Кассандру, то почему вы доверяете мне, коли никому
  
  
     не верите?
  
  
     Ловкач ухмыльнулся и с такой же простотой ответил ему:
  
  
     — Ты не имперец.
  
  
     По пути они больше не перекидывались словами. Шли они молча, и каждый думал
  
  
     о своем.
  
  
     В пабе все так же были заняты своими делами. Алекс, Кассандра и Кайс сидели
  
  
     за одним столиком. Кайс позволил себе и сегодня выпить пинту. Кассандра и Алекс
  
  
     пили кофе. Пока все было спокойно.
  
  
     Секретную бухту Бельна, которую Империя использовала как одну из баз своего
  
  
     флота, Ганс нашел легко. Он не раз был здесь, когда носил звания капитана, а затем
  
  
     и адмирала. Сейчас же «призрак былого времени» прятался за деревьями, наблюдая
  
  
     за тем, как идет погрузка грузов в линейный парусный корабль. Ганс узнал этот
  
  
     корабль — «Удачливый день». Большой и надежный корабль. Но по сравнению
  
  
     с «Госпожой Авлицкой» он уступает и в вооружении и в броне.
  
  
     — Черт, — бубнил сам себе под нос Ганс, — мне нужна команда.
  
  
     Он в спешке стал возвращаться в город.
  
  
     Команда у него была, но они не знали, что их капитан живой. И по счастливой
  
  
     случайности или по решению судьбы, но несколько человек были именно в Бельне.
  
  
     Матросы, не важно, на службе они, вольные или морские бандиты, всегда любили то,
  
  
     чего на суше им не хватало — женщин. «Узы Злодейки» принимали с самого утра, народу
  
  
     было полным полно. Особенно матросов.
  
  
     Именно сюда Ганс отправился за своими ребятами. К тому же там находилась его
  
  
     знакомая, — Фиалка, которая ночью скрасила компанию бывшему адмиралу.
  
  
     Бордель как бордель. При входе стояли вышибалы, как всегда крупные и недовольные
  
  
     своей жизнью и зарплатой. Внутри, среди света красных огней, были диваны, рядом
  
  
     накрытые фруктами и винами столы, музыкант в черном френче и с такой же бабочкой
  
  
     играл на рояли разные композиции. Естественно, не бесплатно.
  
  
     К Гансу липли женщины как мухи к помету, или как шмелечки к цветочкам.
  
  
     — М-м-м, какой мужчина. — Подошла к нему невысокая брюнетка с пикантными
  
  
     формами. — Будешь моим папиком?
  
  
     — Я, вроде, не настолько старый, — улыбнулся ей Ганс.
  
  
     — Красавчик, — запела своим тоненьким голоском блондиночка, по виду которой
  
  
     дашь лет четырнадцать, — сними масочку. Покажи свою мордашку.
  
  
     — Плохая идея, — ответил ей бывший адмирал. — А не рановато тебе здесь
  
  
     находится?
  
  
     — Мне уже двадцать два, — возмутилась барышня.
  
  
     — А, — заколебался Ганс, — ну тогда нормально.
  
  
     — А как же я? — надула губки брюнетка.
  
  
     — Иди к своим папикам, Роза. — Влезла в разговор рыжая девушка. — А этого
  
  
     красавца я возьму на себя.
  
  
     — Какая же ты стерва, Фиалка, — нахмурилась та, которой звали Роза. — Всех
  
  
     клиентов поразбираешь.
  
  
     — Еще какая, — ответила ей девушка с жестким характером и затем спиной
  
  
     облокотилась об Ганса. — Ты пришел ко мне, милый? Или к другим девочкам?
  
  
     — Честно, — ответил ей Ганс, — за другими, но не девочками. Рад тебя видеть, Фиалка.
  
  
     — Милсдарь, не уж-то вы ищите матросов?
  
  
     — Не просто матросов, а своих матросов.
  
  
     — А можно мне к вам в команду? — улыбнулась Фиалка. — Мне совсем стало скучно
  
  
     в этом заведении, мне нужен азарт, приключения. Не хочу умереть где-то в канаве
  
  
     от гнусного клиента, который зажмет пару золотых. Я иначе представляла себе свою
  
  
     жизнь. Меня тянет к морю, хочу посмотреть мир. И чтобы рядом был сильный мужчина,
  
  
     как вы.
  
  
     — «Женщина на корабле — к беде» — вновь вспомнил примету Ганс.
  
  
     — Опять за свое! А что, если я не простая женщина, а боевая?
  
  
     — Тогда я буду рад, но у меня пока еще нет корабля.
  
  
     — Пока еще… — улыбнулась Фиалка, а затем подтянулась к нему и чмокнула его
  
  
     в губы. — Я помогу вам, милсдарь.
  
  
     — И как же, милая моя Фиалка?
  
  
     На это Фиалка хищным взглядом взглянула на Ганса, и улыбнувшись, ответила:
  
  
     — Есть люди, которые пойдут за вольным моряком.
  
  
     — Мне нужно найти своих людей, — сказал Ганс. — Я хочу взять линейный корабль
  
  
     флагмана.
  
  
     — А-а, — покачала головой Фиалка, — корабль Максимуса Витмана…
  
  
     — Что? — перебил ее Ганс, услышав знакомую фамилию. — Племянник лорда-
  
  
     регента?
  
  
     — Он самый. — Фиалка закурила сигаретку, а затем продолжила: — Дядюшка
  
  
     продвинул сопляка до ранга капитана флагмана. Так бы и ходил дальше простым
  
  
     моряком. Почувствовал крупицу власти и уже считает себя самим Создателем. Троих
  
  
     девок наших угробил из-за своей проблемы «вяленького Максимки». Отправить бы его
  
  
     на дно…
  
  
     — Видимо, властолюбие у них семейное, — пробубнил Ганс. — Что ж, деньки
  
  
     Витмана подходят к концу. И начнем, пожалуй, с Максимуса.
  
  
     — Отлично, милсдарь. Ну, пойдем искать твоих морячков?
  
  
     Ганс рассказал о тех, кто точно находился здесь. Фиалка поняла, о ком идет речь.
  
  
     Они поднялись на второй этаж. Фиалка вела здоровяка за руку, чтобы другие девочки
  
  
     ничего не заподозрили, да и не липли к капитану. Фиалка остановилась у третьей двери
  
  
     справа от лестницы.
  
  
     — Вот, — дала она ключ Гансу, — один твой морячок точно тут. Не говори никому, что я дала ключ.
  
  
     — А ты?
  
  
     — А я, милый, — она поправила его воротник, — буду ждать внизу. Не шали без меня.
  
  
     Вот, что одна ночь творит с женщинами. В них просыпается собственница. Даже если
  
  
     она и проститутка.
  
  
     Ганс вставил ключ в замочную скважину, повернул два раза и открыл дверь.
  
  
     На кровати сверху сидела женщина, а под ней лежал матрос. Когда мужчина столкнул ее,
  
  
     чтобы посмотреть, кто явился без спроса, то он побледнел, словно увидел призрака.
  
  
     — Чур меня, — выкрикнул он, спрыгнул с кровати и схватился за шпагу, висевшая
  
  
     с его одеждой на крюке.
  
  
     Ганс подошел к нему, выбил шпагу из руки и, схватив за горло, пригвоздил к стене.
  
  
     — Успокойся, твою мать, — прошипел Ганс. — Ты словно призрака увидел.
  
  
     — Призрак, призрак. Точно!
  
  
     — Мошка, — посмотрел на него Ганс своим глазом и вздернул, что тот аж задрожал
  
  
     еще сильнее, — не будь дураком. Я жив. Ганса фон Бюррера не так просто убить.
  
  
     Он отпустил Мошку, и тот, успокоившись, обратился к нему:
  
  
     — Не сомневаюсь, адмирал.
  
  
     — Не адмирал я больше, — произнес Ганс, отворачиваясь от него, — но капитаном
  
  
     быть смогу. Этого у меня не отнять. Мошка, надень штаны что ли. Я жду тебя внизу.
  
  
     Сообщи всем нашим, кто тут есть, чтобы спускались вниз. И найди мне остальных
  
  
     парней. Я точно знаю, что большая часть наших точно в Бельне.
  
  
     — Слушаюсь, капитан.
  
  
     Ганс спустился вниз, громко шагая по деревянным ступенькам лестницы. На розовом
  
  
     диване его ждала Фиалка.
  
  
     — Идет твоя команда? — спросила она.
  
  
     — Придет, никуда не денется. — По выражению лица казалось, что Ганс
  
  
     волновался. — Иначе пришибу их всех.
  
  
     — Ну-у, милсдарь, не злись.
  
  
     Она обкрутилась вокруг него и посадила на диван. Затем села к нему на колени
  
  
     и поцеловала в щеку.
  
  
     — О! — воскликнула она. — А вон твоя команда идет.
  
  
     Снизу спускались девять человек, во главе которых был лысый парень с родинкой под
  
  
     левым глазом.
  
  
     — Мошка, — обрадовался Ганс. — Отличная работа!
  
  
     — Спасибо, кэп. Остальных найдем после.
  
  
     — Рады видеть вас во здравии, кэп, — улыбнулся небритый лохматый мужчина.
  
  
     — Я тоже рад видеть тебя Джемс и вас ребята.
  
  
     — Мы тоже вас, — поддержали остальные Джемса.
  
  
     — Итак, ребятки, — хлопнул в ладоши бывший адмирал, — нам надо найти
  
  
     уединение. Есть план.
  
  
     Сегодняшняя ночь предрекала Кайсу что-то особенное. Его предупреждали не лезть
  
  
     туда, где стражи навалом. Площадь девяти огней так и тянула его к себе, словно сахар
  
  
     тянул осу. Но совсем по другой причине, нежели воспоминания того, что произошло.
  
  
     Сегодня он подлетел близко к солнцу, но не на столько, чтобы огненная звезда опалила
  
  
     ему крылья.
  
  
     Цель иная.
  
  
     Банк Аскольда Севера.
  
  
     Генерал Старков дал наводку, что в этом банке содержатся средства и некие
  
  
     предметы Ульманаса. Ослабить его финансовое положение было для Кайса лакомым
  
  
     кусочком. Но все боялись того, что Кайс сунется в гости к лорду-регенту. Риск был
  
  
     огромным, но Ловкач не считал себя полнейшим кретином. Еще не время.
  
  
     Забавный парадокс. Именно сегодня произошел крупный налет на этот банк. Днем
  
  
     шестеро умалишенных (именно так можно назвать тех, кто средь бела дня напал
  
  
     на самую охраняемую сокровищницу столицы) прошли в банк открыть депозит под
  
  
     выгодный процент, снять сбережения (якобы, наследство) и устроиться на работу. Эти
  
  
     шестеро перехитрили двух магов, прошли к хранилищу и взорвали прочнейшую дверь.
  
  
     Казалось, такое невозможно, но все же произошедшее заставило задуматься о том, что
  
  
     система охраны чрезвычайно слаба. Пятерых участников ограбления уничтожили в ходе
  
  
     перестрелки и взрывов. Много потерь со стороны законников. Самое удивительное, что
  
  
     одному удалось сбежать и похитить часть средств, на которые он смог бы купить пару
  
  
     замков в Десландии и свою винодельню в Мориссии. В ходе следствия, выяснилось, что
  
  
     в ограблении принимал участие некий загадочный маг, с невероятной силой.
  
  
     Журналисты не теряли времени даром и уже придумали заголовок: «Северная пятерка
  
  
     и Темный штурмуют Центральный банк Прималона».
  
  
     И это не дело рук генерала. Нет, он не обладает такими связями.
  
  
     Момент удачный. Кайс знал это. Пока в банке неразбериха, никто не ожидает его
  
  
     прихода. Ценности важных персон собираются перевезти утром по разным банкам.
  
  
     Проблема с хранилищем решена. Никто не ждет повторного налета.
  
  
     Пускай, сегодня не день расплаты над Витманом, но Кайс все равно умилялся тому,
  
  
     что произошло. Ульманас не подозревает, что сегодня произойдет второй удар — удар
  
  
     по его кошельку.
  
  
     Перед уходом Кассандра поделилась с ним некой тайной — Берта отдала ей кое-
  
  
     какую вещь в тот роковой день. Этот предмет она велела в скором времени передать
  
  
     Кайсу. Бонна же после ареста Кайса спрятала эту вещь в банке господина Севера в своей
  
  
     ячейке. У Кайса был код от сейфа, который отдала ему Кассандра.
  
  
     Сама опасность заключалась в том, что вся территория вокруг площади постоянно
  
  
     была под контролем. Особенно, после сегодняшних событий. Тиль кое-как спрятался
  
  
     с лодкой под небольшим мостом, в трех кварталах от площади. Кайс предупредил его, что здесь могут быть оскверненные. На это старина Тиль рассмеялся, сказав только
  
  
     одно: «Где они срут, там они не живут».
  
  
     Передвигаться приходилось быстро и, самое главное, незаметно. В темноте он силен
  
  
     как никогда раньше. В одном из переулков Кайс встретился лицом к лицу с грабителями.
  
  
     Один потерял сознание от его вида, другой не успел ничего сделать, как получил болтом
  
  
     из наручного арбалета Кайса прямо между глаз.
  
  
     Вновь бег по улицам, стараясь не попадаться на глаза горожан. Он выбежал на самую
  
  
     спокойную улицу города — улица Тихий омут. Здесь за всю историю города не было
  
  
     совершено ни одного преступления, налета и хулиганства. Действительно, это удивляет.
  
  
     Улица славилась своими уютными домами, гостеприимными хозяевами, отличным
  
  
     пивом и уличным театром Аржалио. Даже в такое время суток, в такое мрачное и суровое
  
  
     время здесь шел очередной спектакль. Человек двадцать пять собралось посмотреть
  
  
     представление. Кайс стал двадцать шестым.
  
  
     Слившись с толпой, он совершил самый неразумный поступок в его ситуации — снял
  
  
     свою маску. Капюшон не снимал, иначе его точно узнают. Каждая сцена — короткие
  
  
     этюды, наполненные сатиры, иронии и немного глумления над нынешней властью. Были
  
  
     и бытовые этюды, волшебные, сказочные, героические и разбойничьи. Одна из них
  
  
     связана с сегодняшним ограблением и переполнена юмором. Давно Кайс не видел живой
  
  
     народ, умеющий радоваться и ценить мелочи, из которых и состояла жизнь. В тот
  
  
     момент он не просто слился с горожанами, а стал их частью, испытывал те же эмоции, что и они. Где был юмор — он смеялся; где ирония — он насмехался. Симпатизировал
  
  
     героям и радовался поражению злодеев. И это вовсе не фальшь, а искренние эмоции.
  
  
     На сцену вышел постановщик всех этюдов — Теодор Аржалио. Этот лысый крепкий
  
  
     молодой человек с бородой объявил следующий этюд под названием «Монолог
  
  
     защитника». Это завершение сегодняшнего представления.
  
  
     Вышел темноволосый парень со шрамом на лице и со знаком лорда. В ножнах его
  
  
     висела шпага, а сам одет он был в черный дублет. Ловкач сразу понял, про кого этот
  
  
     этюд. Актер в образе Кайса читал монолог в стихе, поливал грязью народ и плевался
  
  
     на бывшую власть, которую он убрал, по причине отчаянного пути к искуплению.
  
  
     Конечно, Кайс считал это чушью и, потеряв все яркие положительные краски в один
  
  
     миг, отвернулся и решил уйти. В этот момент ему в глаза взглянул мужчина с большими
  
  
     голубыми глазами и с книгой в толстом переплете в руке.
  
  
     — Как же это глупо, — проговорил незнакомец, глядя на Кайса и прикоснувшись
  
  
     рукой к его щетинистому подбородку, — искусством разбавлять ложь…
  
  
     Кайс не мог пошевелиться; его взял ступор и неизвестно откуда взявшийся ужас.
  
  
     А мужчина продолжал говорить, глядя Ловкачу в его напуганные глаза:
  
  
     — Что в очередной раз доказывает, как все продажно. Но правительство может
  
  
     посмеяться над собой. Этот театр жив благодаря тому, что Аржалио выполняет их часть
  
  
     договора.
  
  
     Ловкач обернулся и увидел, как в сценического Кайса полетели несвежие помидоры,
  
  
     раздаваемые зрителям труппой театра. Никто не обернулся назад, чтобы лицезреть
  
  
     живого Кайса. Или же Призрака Свободы.
  
  
     Народ кричал и ругался, поливая грязью персонажа этюда.
  
  
     «Из-за тебя все покатилось к чертям!», «Ублюдок, имевший правительницу
  
  
     и убивший ее!», «Бестолковый дьявол, зачем тебя мать родила!», «Лучше бы ты умер как
  
  
     герой в дальних краях, собака, чем сгорел как предатель и изменник!».
  
  
     Люди завелись, а Кайс не мог видеть ту ненависть к себе, пускай его самого они
  
  
     не замечали, увлекшись представлением. Дублет актера загорелся, якобы изображая, что
  
  
     Кайса подожгли. Вновь зрители ликовали.
  
  
     «Так тебе и надо, сученыш!», «Гори, приблуда, гори!».
  
  
     Эту дикость Ловкач переварить не мог. Он снял капюшон, надел свою маску,
  
  
     развернувшись к незнакомцу, подошел к нему вплотную и проговорил ожесточенным
  
  
     голосом:
  
  
     — Они слепы. Им внушают это с самого начала, продолжая подтапливать ненависть,
  
  
     дабы они не забывали, и это было у них в крови. Людям промыли мозги. Ульманас
  
  
     заставил уверовать их в свою правоту. Им показывают один спектакль, но за кулисами
  
  
     совсем все иначе.
  
  
     — Поэтому театр учит жизни. Иногда полезно заглянуть за кулисы, чтобы помнить, что театр — всего лишь имитация жизни.
  
  
     — Тебя послали за мной? — спросил Кайс. — Кто ты?
  
  
     — Всего лишь приезжий, — пожал плечами незнакомец. — Не волнуйся, меня
  
  
     не беспокоит твоя миссия. Я не стану тебе мешать, но и помогать не буду. Это не в моей
  
  
     компетенции. Могу пожелать лишь удачи, мой таинственный призрак. Но вот тебе
  
  
     небольшое напутствие: месть может породить не только правосудие и утешение,
  
  
     но и новое преступление и угнетение…
  
  
     Кайс не совсем понял значение этих слов, но что-то в этом человеке было
  
  
     таинственное и… пугающее. Перед его глазами будто стоял тот, кто знал всю природу
  
  
     бытия и прошедший через бесконечность. Незнакомец посмотрел в приятные живые
  
  
     глаза Кайса, озирающие его из глазниц устрашающей маски, и кивнул ему, уходя вправо.
  
  
     Кайс надел капюшон и пошел в противоположную сторону. На стене одного
  
  
     из магазинов висели листовки с изображением человека-призрака: «Разыскивается живой
  
  
  
      или мертвый человек, называющий себя Призраком Свободы».
  
  
  
     «Вот зараза, — подумал про себя Кайс, не обратив внимания на предлагаемую за его
  
  
     голову награду. — На меня опять открыта охота. Газетчики, дали же имя!».
  
  
     Вновь переулки темных улиц. Мимо прошел патруль полиции, но тень скрыла Кайса
  
  
     от недоброжелателей, и он продолжил свой путь к банку. Дальше идти куда сложнее: кругом сплошная полиция и стражники. Кайс свернул в узкий переулок, зашел во дворы
  
  
     некогда жилых домов и решил, что у него два пути: либо через брошенные жилища, либо
  
  
     по их крышам. Но сейчас второй вариант менее удачный, ведь прожектора освещали
  
  
     крыши, а стрелки усилили бдительность.
  
  
     Первый вариант.
  
  
     Ловкач залез в окно одного из домов и по неосторожности провалился в подвал. Пол
  
  
     был хрупок, поэтому Кайсу пришлось полетать и приземлиться на бок, отбив себе ребра.
  
  
     «Надеюсь, — думал про себя Кайс, — никто не слышал шума. Иначе придется
  
  
     убирать людей».
  
  
     Он немного не ожидал от себя таких мыслей.
  
  
     «Да что же я такое думаю. Я не убийца. По крайней мере, невиновных не убиваю».
  
  
     Отряхнувшись, он стал подниматься по скрипучим ступенькам подвала, открыл
  
  
     двери и чуть не покатился кубарем вниз от страха. Перед ним стояла старуха. И по всей
  
  
     вероятности — слепая.
  
  
     — Хм-м, — нахмурилась она, — почему призраки шумят в моем доме?
  
  
     — Извините. Я не собираюсь создавать вам неприятности, — произнес Кайс,
  
  
     стараясь обойти старую женщину. — Мне просто нужно выбраться отсюда.
  
  
     — Выход там. — Она указала своей сухой рукой на дверь справа от нее. — Но ты ведь
  
  
     не выход ищешь, а вход.
  
  
     — Возможно, — удивился Кайс ее проницательности. — Меня зовут Кайс.
  
  
     Странно, но Кайс сам не знал, почему он назвал ей свое имя. Словно его вытянули
  
  
     из уст. Насильно.
  
  
     Нет, он по своей воле назвал его. Крайне неосторожно и глупо, но все же как-то
  
  
     подозрительно глупо. Такого он за собой никогда не замечал.
  
  
     Потом он крупно пожалел об этом инциденте, надеясь, что старуха еще и глухая.
  
  
     Но все же, это было что-то необъяснимое.
  
  
     Вдруг старуха выдаст его властям? В Прималоне не так много Кайсов.
  
  
     — Я знаю, — ответила она. — Голос твой знаком мне, лорд-защитник. Даже за этой
  
  
     ужасной маской.
  
  
     — А как же вас звать, бабушка? — спросил у нее Кайс, стараясь быть дружелюбным
  
  
     и не задаваться вопросами.
  
  
     Она разве слепа? Точно слепа?
  
  
     — Райной. По крайней мере, звали раньше.
  
  
     — Почему раньше?
  
  
     — Все изменилось, сынок. — Она вздохнула и пошла в одну из комнат. Кайс
  
  
     последовал за ней. Дом трехэтажный, но совершенно пустовал, ведь мебели почти
  
  
     не было, обои содраны, а на кухне валялся разного рода хлам. — Овдовела я. И все
  
  
     потеряла. Осталась только картина, которую я не могу рассмотреть. Так хочется еще раз
  
  
     увидеть себя прежнюю.
  
  
     Кайс увидел большую картину, о которой говорила старуха — женщина в черном
  
  
     платье. Роскошная дама обладала приятнейшей красотой: черные вороные волосы, губы
  
  
     обведены ярко-красной помадой, зеленые хищные глаза, утонченные формы тела.
  
  
     — В молодости я была куда красивее, чем сейчас, — рассмеялась она кряхтящим
  
  
     смехом, — но гораздо наивнее и глупее.
  
  
     Кайс удивился, что на картине была изображена сама Райна. Сильно же она
  
  
     изменилась. Очень сильно.
  
  
     — А что стало с вашим мужем? — спросил Кайс.
  
  
     — Умер. — Райна стала мрачнее могильного камня. — Увидел то, чего не должен был
  
  
     видеть смертный.
  
  
     — И что же это?
  
  
     — Сынок, — подошла она вплотную к нему, — не стоит задавать такие вопросы. Есть
  
  
     вещи куда страшнее, чем сама смерть.
  
  
     — Учту. А кем он был?
  
  
     — Путешественником, — начала Райна перечислять профессии своего покойного
  
  
     супруга, — экспедитором, открывателем неизведанных земель. Я путешествовала вместе
  
  
     с ним. Ты же знаешь, что Империя открывает свои колонии на юге и на востоке?
  
  
     Необитаемые острова. Новые земли. Даже в холодные земли ходили, где один только
  
  
     снег и лед. Тогда мой муж только начинал заниматься этим. Это было чудное время —
  
  
     время приключений и познания тайн Гирода.
  
  
     Она отошла подальше, вглубь комнаты. Кайс последовал за ней.
  
  
     — Иди на третий этаж, — раздался ее голос из тени. Райна сидела с закрытыми
  
  
     глазами в кресле, из которого торчали пружины. — Оттуда ты сможешь попасть в банк.
  
  
     Но будь осторожен — маг еще там.
  
  
     — Спасибо, бабушка Райна.
  
  
     — Тебе спасибо, что убрал мародеров этого Дуката.
  
  
     «Не может быть. Но откуда ей известно? Значит, те ребята-грабители — люди
  
  
     Дуката? Дукат занялся мародерством? Вот это поворот. Мелковато для него. Надо будет
  
  
     посетить Венедикта, — подумал про себя Кайс, но по улыбке Райны ему показалось, что
  
  
     она читает его мысли, — и поговорить с ним на эту тему».
  
  
     Ловкач вылез из окна, телепортировался на крышу соседнего здания. Отсюда
  
  
     открывался вид на большое белое здание с мраморными колоннами и с надписью
  
  
     посредине крыши, которую в темноте было трудно прочесть, но не Кайсу.
  
  
     Банк Аскольда Севера.
  
  
     Все уважающие себя граждане хранят там свои сбережения.
  
  
     Кайс выдохнул, пробежался по карнизу, прыгнул как можно дальше и перенесся
  
  
     прямо на крышу банка. Увы, его заметили двое стражников, которые находились там, где
  
  
     он появился.
  
  
     Одному Кайс перерезал ключицу палашом, повалив перед собой; блокировал удар
  
  
     шпагой другого и пинком скинул его с крыши. Внизу стражи заметили труп своего
  
  
     коллеги, поэтому Кайсу оставалось только одно — иллюзия. Когда он спрыгнул вниз, вместо него образовался темный туман, из которого вылетело четверо воронов.
  
  
     И снова этот его трюк удался. Пули из винчестеров доставали птиц, к сожалению
  
  
     винтовок, было больше, чем ворон. Чернокрылые родственники темных сил[1] исчезали, как только пули проходили сквозь них, рассеиваясь в туман. А тем временем через
  
  
     разбитое окно банка Кайс наблюдал за тем, как стражники решили поиграть
  
  
     в охотников.
  
  
     — Пусть охотятся, — усмехнулся Кайс и отправился в комнату с хранилищем.
  
  
     Он искал комнату с номером сто двадцать три. Там находилось хранилище, куда
  
  
     Кассандра положила подарок Кайсу от Берты. Он помнил кодовые цифры; сейф был
  
  
     из прочного сплава нескольких металлов, открыть его можно, если не кодом, или
  
  
     ключом, то только взрывом. Возможно даже магическим.
  
  
     Найдя его, он взял из сейфа то, что по праву принадлежало ему. Это даже
  
  
     не воровство. Призрак пришел за своим приданным. Сверток Берты он спрятал
  
  
     во внутреннем кармане своего одеяния и довольный вышел из комнаты.
  
  
     Кайс сделал часть своего дела. Теперь нужно было немножко поднагадить своему
  
  
     врагу. Он собирался уничтожить облигации лорда-регента. Без денег Ульманас не сможет
  
  
     продержаться долго. После дневных событий в банке все ценности из хранилища
  
  
     разнесли по комнатам, дабы утром перевезти в другое место. Ловкач перебрался
  
  
     на следующий этаж, прошел семь комнат и в итоге нашел ту, в которой хранятся
  
  
     сбережения Ульманаса Витмана. Табличка «Сбережения временного правителя»
  
  
     на двери говорила сама за себя. Вход охранялся двумя крепкими стражниками, которые
  
  
     повыше Кайса. Но на стороне Кайса была скорость и ловкость. Кровью опачкались
  
  
     стены банка.
  
  
     Железная дверь. Такую не вынести обычным методом, а альтернативный привлечет
  
  
     стражников, чье появление здесь — вопрос времени.
  
  
     Вспомнив уроки, которые давали ему при подготовке перед заступлением
  
  
     в защитники Берты, Кайс воспользовался классическим способом, которым редко
  
  
     практиковался. Благо, Арам снарядил его перед этим усовершенствованной отмычкой.
  
  
     Механизм отмычки выполнял большую часть работы, благодаря автоматическому
  
  
     механизму поиска на магнитах. Кайсу нужно было только управлять замком, как только
  
  
     магниты пристыкуются к нужному механизму. Как действует отмычка, Кайс не знал, но понял, в чем суть сей хитрости — магическая волна. Арам зарядил магниты
  
  
     магическими частицами, а те в свою очередь, словно кроты, искали где вылезти
  
  
     и полакомиться.
  
  
     Замок щелкнул. Кайс обрадовался как дитя, не веря своему везению. Он не думал, что
  
  
     отмычка сработает. Открыв дверь и войдя внутрь, раздался звонок, и теперь Ловкач
  
  
     корил себя, что обрадовался раньше времени.
  
  
     Перед ним находился сейф, такой же прочный, что и у Кассандры, может даже
  
  
     прочнее, вот только кода у Кайса при себе не было.
  
  
     — Черт, — ругнулся Кайс, — я его силой мысли не открою.
  
  
     — Не откроете, — раздался холодный голос из-за его спины.
  
  
     Кайс вскочил от неожиданности и достал палаш. Перед ним стоял мужчина
  
  
     с темными волосами в черном пальто. Кожа его была бледной, синяки под глазами очень
  
  
     выделялись при таком цвете лица. Его бакенбарды шли от висков до подбородка. Они
  
  
     были подстрижены, ухожены, выделяли черты гладко выбритого лица.
  
  
     — Шли бы вы отсюда, милорд, — произнес Кайс незнакомцу, — подобру-поздорову
  
  
     восвояси.
  
  
     Видимо, об этом чародее предупреждала старуха.
  
  
     — Я чувствую в вашем голосе лицемерие. — Он подошел ближе, чтобы попытаться
  
  
     прочитать мысли Кайса. Но Ловкач не собирался впускать кого-то в свою голову. Маг
  
  
     почувствовал это и скривился, на его висках выступили вены. — Какой… вы… сильный!
  
  
     — Я вас предупреждал!
  
  
     Кайс бросился на него, но маг взмахнул пальцами, и Ловкача порывом ветра
  
  
     оттолкнуло назад с такой силой, что он влетел в сейф спиной.
  
  
     — Стража! — выкрикнул маг, зовя к себе и до того дотошных представителей
  
  
     власти. — Сюда, скорее! Не слышите? Грабят регента! Во-ор!
  
  
     Кайс переместился к чародею вплотную, ударил рукоятью палаша тому в висок. Маг
  
  
     упал на пол с открытыми глазами, а кровь из виска образовала лужицу рядом с ним. Удар
  
  
     получился слишком сильным, но Кайс не жалел об этом.
  
  
     Либо он, либо его.
  
  
     К тому же времени мало — стражники уже бежали по лестнице, их шаги становились
  
  
     все тяжелее и громче. Спина от удара об сейф стала ныть, что тормозило процесс, отвлекая его.
  
  
     — Какой же код! Черт!
  
  
     Он принялся обыскивать труп мага. Ему повезло — он нашел связку ключей. Не факт,
  
  
     что ключ от сейфа Ульманаса находился у мага, но коли в банке присутствовал маг, то
  
  
     значит не спроста. Кайс подбежал к сейфу и попробовал вставить ключ в отверстие. Он
  
  
     попробовал шесть ключей, но ни один не подходил к замку сейфа. Шаги стали еще
  
  
     ближе.
  
  
     — Дьявол! — выкрикнул Кайс, продолжая подбирать ключи к отверстию.
  
  
     Руки тряслись, зачастую ключи даже не попадали в скважину. Затем Кайс ударил себя
  
  
     по лбу и достал отмычку. Магниты стали выполнять свою работу. Щелчок. Он прокрутил
  
  
     отмычку шесть раз по часовой стрелке, затем открыл сейф и увидел стопки облигаций
  
  
     лорда-регента. Денег бы здесь хватило, чтобы весь Прималон, абсолютно весь, жил
  
  
     в роскоши и в удобствах. Тут же были еще и письма. Он взял одно из них и прочитал
  
  
     адресат: отправитель из Ордена магов…
  
  
     Удар по голове застал его врасплох. Четверо стражников уже были внутри: двое
  
  
     оттаскивали его, третий командовал, а четвертый стал закрывать сейф, сломав отмычку,
  
  
     торчащую из замочной скважины. Сейчас сейф захлопнется и сбережения временного
  
  
     правителя в безопасности.
  
  
     Все или ничего.
  
  
     Кайс выкрикнул как можно громче, обескуражив стражников, смял письмо и поджег
  
  
     его с помощью данной ему силы. Бумага разгорелась в его руке и приняла вид большого
  
  
     огненного шара, что полетел внутрь сейфа. Все облигации стали разгораться, словно
  
  
     дрова в камине.
  
  
     Кайс махнул рукой в сторону стражи, тащившие его, и остатки сгоревших облигаций
  
  
     с искрами полетели им в глаза. Ловкач побежал, расталкивая на ходу рассеянных
  
  
     «защитников Прималона».
  
  
     В коридоре его ждали еще двое стражников. Один выскочил на него с уколом шпагой,
  
  
     но Кайс отбил удар и контратаковал, перерубая тому глотку. Кровь брызнула на другого
  
  
     стражника, которого Кайс вскоре сбил с ног корпусом, а затем рубанул лежачего
  
  
     по животу, в надежде, что другие стражники помогут раненому товарищу.
  
  
     Кайс стремился добежать до разбитого им окна, но там его уже поджидали. Ловкач
  
  
     переместился на карниз одного из этажей банка и спрыгнул на этаж ниже. Впереди окно.
  
  
     Из самострела на руке, или же наручного арбалета, Кайс выпустил разрывной болт, разнесший окно вдребезги. Он вылетел в него, словно ласточка, парящая в ночное время
  
  
     суток. Хотя теперь он был куда ниже этажа с коном, через которое проник в банк, все же
  
  
     здание оставалось высоким. И когда до земли оставалось метров семь, он
  
  
     телепортировался в сторону, тем самым не разбился, но достаточно сильно отбил себе
  
  
     почти все тело, резко приземлившись на ноги. Но скорость взяла свое. Его просто
  
  
     отрикошетило от дороги и вынесло, словно лошадь на скорости сбрасывающая своего
  
  
     наездника. Прокатившись плашмя по дорожке, Ловкач растерянный пополз к укрытию
  
  
     и спрятался за контейнером с запасами литина.
  
  
     Главное, что остался жив.
  
  
     Стон сам вырвался из его рта. Он вывихнул левую ногу, а быть может, сломал.
  
  
     Полицейские и стражники не могли не заметить неизвестный силуэт, который
  
  
     выскочил из окна и не разбился.
  
  
     — Приказываю вам выйти и сдать оружие! — раздался громкий голос командира
  
  
     стражей, обращенный Кайсу.
  
  
     — Или что?.. — язвил Ловкач в ответ. Неожиданная лояльность со стороны органов
  
  
     власти. Они боялись его.
  
  
     — Или мы применим силу.
  
  
     Ловкач услышал звуки колебания энергии. Включилась батарея.
  
  
     Защитный маяк.
  
  
     Вот это уже не есть хорошо. Защитный маяк может уничтожить врага зарядом
  
  
     энергии литина. Те, у кого есть браслет из конкретного сплава того же литина, остаются
  
  
     неприкосновенны. Обычно, этими людьми являлись стражники и полицейские.
  
  
     Еще неприятно то, что маяк действует на расстоянии десяти метров. Либо надо быть
  
  
     подальше, либо быть неодушевленным предметом.
  
  
     Кайс зарядил в наручный арбалет взрывной болт, также приготовив для сражения
  
  
     палаш.
  
  
     Он вдохнул побольше воздуха, стараясь справится со стрессом.
  
  
     Вдох.
  
  
     Выдох.
  
  
     Еще вдох.
  
  
     На выдохе, Кайс выскочил из-за контейнера, выстрелив из арбалета взрывным
  
  
     болтом в маяк. Взрыв снес двух полицейских, находившиеся рядом с орудием.
  
  
     Время текло медленно. Ударив по винчестеру палашом, Кайс молниеносно пробил
  
  
     живот стражника насквозь толстым лезвием своего холодного оружия. Прикрываясь
  
  
     бедолагой от пуль, Ловкач достал обрез левой рукой и пристрелил двух полицейских.
  
  
     Еще двое молодых полицейских обошли его сзади с револьверами. Кайс вытащил
  
  
     палаш из мертвого тела, подбросил обрез кверху, дернул левой рукой в сторону
  
  
     полицейских, и неизвестная для них энергия сбила их с ног. Этот удар контузил ребят; они не могли встать и лежали, держась за голову. За короткое время, Кайс успел поймать
  
  
     свой обрез все той же рукой и убрал его в кобуру.
  
  
     Двое стражников со шпагами окружили Кайса. Шум боя привлек внимания другую
  
  
     часть стражи Прималона. Плюс из банка выбежали преследователи Кайса.
  
  
     В порыве адреналина, Кайс не чувствовал боль, что шло ему на пользу. А сейчас его
  
  
     сердце билось как никогда раньше быстро.
  
  
     Первый стражник пал, когда атаковал Призрака Свободы: Ловкач ушел пируэтом
  
  
     и рубанул палашом по горлу атакующему. Одновременно Кайс выстрелил из арбалета
  
  
     простым болтом в глотку другого стража. Тот, захлебываясь кровью, скончался.
  
  
     Еще четыре стражника. И командир.
  
  
     Винчестер привлек внимание Призрака Свободы, поэтому Кайс сначала разобрался
  
  
     со стрелком, переместившись к нему, выбив оружие у него из рук и ударив эфесом ему
  
  
     по лбу. Следующему Кайс воткнул палаш снизу в челюсть, пробивая череп насквозь
  
  
     и выбивая остатки крови и мозга на дорогу. Он протащился с его трупом несколько
  
  
     метров, используя тело как очередной щит. Привычное для него дело. Но теперь нога
  
  
     дала о себе знать, когда он начал падать вперед. Вовремя вытащив палаш и отбросив
  
  
     тело, Кайс оперся об него и продолжил бой.
  
  
     Еще один поплатился своим достоинством, приблизившись так, что Ловкач ударил
  
  
     с больной ноги в его мягкое место, а затем, когда стражник упал на колени, выбил ему
  
  
     челюсть своим коленом с той же ноги. Глаза слезились от боли, но уж лучше эта боль, чем смерть от пули. Последний страж достал револьвер, но Кайс сделал к нему «колесо»
  
  
     и рубанул лезвием по пальцам и свалился на бок. Бедняга орал хуже, чем умирающий
  
  
     заключенный мучительной смертью, поэтому Кайс, поднявшись, врезал ему по зубам
  
  
     рукоятью палаша.
  
  
     Ловкач позволил себе чуть отдышаться. Оставался командир стражи.
  
  
     В отличие от других, он был возрастом около пятидесяти лет, более крепок, на нем
  
  
     были отличные доспехи и вместо шпаги использовал меч. Бой с ним был посложнее, чем
  
  
     с другими. Кайс постоянно оборонялся, пытаясь достать противника палашом, но все
  
  
     неудачно. Командир ударил с ноги Кайсу в живот, что он даже упал на спину, но тут же
  
  
     неуклюже вскочил на ноги и атаковал.
  
  
     Стражник заметил слабое место Кайса и все его атаки были направлены на то, чтобы
  
  
     повредить левую ногу Призрака Свободы, либо сбить его с ног. Ловкач продолжал
  
  
     обороняться и выжидать момента.
  
  
     И он настал.
  
  
     Кайс сгруппировался и в прыжке ударил двумя ногами стража, что тот отшатнулся, потеряв контроль над ситуацией. Кайс замахнулся палашом, ранив командира в лицо, оставив на нем безобразный порез. Страж упал на четвереньки, и Кайс вырубил его, ударив рукоятью по затылку.
  
  
     Теперь он позволил себе выкрикнуть и упасть рядом с проигравшим.
  
  
     Приближались другие, и нужно было бежать. Взяв волю в кулак, Кайс помчался от них
  
  
     прочь. По темным переулкам Кайса преследовали стражникии, по ходу открывая
  
  
     по нему огонь. Они догоняли раненого Кайса, который с опорой о стены, вприпрыжку
  
  
     мчался от них. Ловкач выстрелил простым болтом ближайшему преследователю в ногу, —
  
  
     тот упал, мешая бежать другим, ибо остальные спотыкались об него.
  
  
     Стражи отстали, потеряли неизвестного им убийцу в переулках домов. А Призрак
  
  
     Свободы совсем рядом с ними — на чердаке соседнего дома, куда переместился, дабы
  
  
     сил на бег у него иссякли. Облокотившись о деревянный каркас, Ловкач выдохнул, понимая, что сейчас ему придется продолжить путь до лодки, иначе ему конец.
  
  
     И человеку, ожидающему его под мостом тоже.
  
  
     Тиль был взволнован как никогда раньше, дожидаясь Кайса и слушая мелодии
  
  
     выстрелов, криков стражи и звуки поднятой тревоги. Весь район проверяли вплоть
  
  
     до самого утра.
  
  
     Повторное ограбление банка. Множественные убийства и захват сейфа временного
  
  
     правителя — и все это сделал один человек.
  
  
     Прималон был поднят на уши. Ульманас не мог простить такого оскорбления своей
  
  
     персоны.
  
  
     [1]
  
  
     1 Воронов принято считать одними из символов тьмы и смерти; летучих мышей
  
  
     символом олицетворением зла и ночи; крыс предвестниками болезней и эпидемий.
  
  
     Глава 15
  
  
  
     МАЛЕНЬКАЯ ВЛАДЫЧИЦА
  
  
  
      Все мы люди, все человеки. По себе знаю.
  
  
  
      Федор Михайлович Достоевский, «Записки из Мертвого дома»
  
  
  
     Все утро Кайса беспокоили мысли — жестокие убийства. Он хладнокровно убивал
  
  
     тех, кто просто выполнял свой долг. Когда Ловкач это делал, то ничто в нем
  
  
     не колыхалось. Ничего. Кроме гнева и возбуждения от того, что он творит.
  
  
     Все утро Кайсу было плохо. Словно произошедшее вытягивало из него жизненную
  
  
     силу, выпивала все соки. К тому же, когда Гарри занимался обработкой его ран и травм, оказалось что у Кайса трещина в левой стопе. Но другое терзало его душу.
  
  
     Да, ему приходилось раньше убивать, но лишь потому, что ему самому грозила
  
  
     смерть. Или его близким угрожала смертельная опасность. А теперь, когда у него
  
  
     неизвестная по происхождению сила, которая может свести на нет большую часть
  
  
     смертей, Ловкач превращался в другого человека. Он превращался в опасную «машину
  
  
     для убийства». Сила пробуждала в нем беспощадность и жестокость. И только сейчас он
  
  
     стал вдумываться в то, о чем беспокоиться он должен был еще в далеком прошлом — как
  
  
     легко лишить человека жизни, и как тяжело с этим жить. Никогда он об этом
  
  
     не задумывался, но пришел час расплаты и мысли поедали его мозг.
  
  
     Кайс сидел на подоконнике открытого окна чердака, вдыхая свежий аромат
  
  
     весеннего ветра, и читая посмертную записку от Берты. Ее идеальный утонченный
  
  
     почерк вводил Кайса в ностальгию. Пробегая глазами по строчкам, внутри него
  
  
     разыгрывалось такое чувство, словно Берта сейчас перед ним и своим нежным голос
  
  
     разговаривает со своим лордом-защитником:
  
  
      «Дорогой Кайс.
  
  
  
      Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых.
  
  
  
      Всю свою жизнь ты шел по такому пути, чтобы не сталкиваться со смертью. Но она всегда
  
  
  
      рядом. Не стоит себя винить из-за гибели своих близких. Не вини себя и за мою смерть. Это
  
  
  
      неизбежно.
  
  
  
      Ничто не бывает вечным, ты знаешь это. У всех своя судьба, мы можем изменить ее, но какой ценой и будет ли это правильный выбор?
  
  
  
      Я получила из твоих рук письмо от короля Рейтара. И ты, и я знаем, что у него есть дар —
  
  
  
      видеть будущее. Ты знаешь, как он относится к пророчествам. Поэтому не брани меня за то, что я ничего тебе не сказала, но я и не солгала. Все это, чтобы уберечь вас с Эликой. Ты всю
  
  
  
      жизнь защищал нас от угроз, теперь пришло мое время уберечь вас. Вы единственные, кто
  
  
  
      у меня есть, поэтому лучшее, что я могу сделать — не мешать Витману в исполнении своей
  
  
  
      миссии.
  
  
  
      Не брани и не кори никого за это. Если бы ты остановил его и победил, то последствия
  
  
  
      были бы куда страшнее, чем происходящее сейчас. У Империи Россигард есть шанс, надежда, ее
  
  
  
      поведет сильнейший лидер. Если бы я выжила, то конец был бы близок для всех нас. И лучшее, что я могла предоставить для спасения — свою жизнь, чем жизни моих самых любимых
  
  
  
      и близких людей.
  
  
  
      Рейтар предупредил, что ты пойдешь через огонь и горечь во имя смерти, во имя
  
  
  
      Императрицы, во имя меня. Я хочу, чтобы ты помнил, что какое бы зло не правило на земле, ты
  
  
  
      всегда будешь тем Кайсом, который пожертвует собой ради жизни других.
  
  
  
      Я хочу подарить тебе подарок, который, я надеюсь, подарит тебе веру и надежду, чтобы
  
  
  
      не погасла любовь внутри тебя.
  
  
  
      Оксинфельские часы.
  
  
  
      Ты знаешь, что я всегда любила магические предметы, так что этот артефакт теперь
  
  
  
      принадлежит тебе. Я хотела подарить его тебе, когда ты прибудешь в Прималон, но письмо
  
  
  
      повлияло на мое решение. Разумно, чтобы ты получил эти часы сейчас, когда моя помощь тебе
  
  
  
      так необходима. Я надеюсь, что они помогут тебе в этой неравной битве с самим собой
  
  
  
      во времена смуты. И запомни еще одно: пускай эти часы волшебные, они подскажут тебе путь, но ни на одних часах стрелки не покажут, как жить.
  
  
  
      С любовью, Берта Симплекс.
  
  
  
      P.S.: Не оставляй Элику в беде, она еще жива, ведь ей уготована другая судьба. Ты всегда
  
  
  
      был ей как отец. Защити ее, она нуждается в тебе. Без Элики не будет и Империи Россигард.
  
  
  
      Подведи ее к престолу, оберегай от врагов.
  
  
  
      Род Симплекса должен существовать. Она — Императрица».
  
  
  
     — Я никогда не оставлю ее в беде, — проговорил Кайс, вытирая слезы с щек. — Ты
  
  
     все знала наперед. И не сказала. И Рейтар знал…
  
  
     Он взял волю в кулак, собираясь заняться тем, чем изначально планировал — искать
  
  
     Элику. Никто не должен видеть его слабости. Никто.
  
  
     Кайс не понимал, что с ним творится. Вместо того чтобы узнать правду об Элике, он
  
  
     старался насолить Ульманасу. Но теперь главная его цель — дочь Берты.
  
  
     Ловкач достал из свертка бумаги часы в золотой оправе, с кожаными ремешками.
  
  
     — Я люблю тебя, Берта, — сказал Кайс, застегивая на правой руке ее подарок.
  
  
     Черное одеяние, перчатки, маска человека-смерти, палаш.
  
  
     — Надо бы дать тебе имя, мой верный друг, — произнес Кайс, глядя на холодное
  
  
     оружие. Но то ему ничего не ответило. — Будешь Рубакой. Не против? Ну и славно.
  
  
     У всех были свои странности. Кайс считал, что должно быть имя у того, кто помогает
  
  
     тебе карать врагов и сохранять тебе жизнь. Кто-то называл корабли, кто-то машины, изобретения, Кайс же давал имена оружию.
  
  
     К нему в дверь постучался Арам, поэтому Кайс задал прямой вопрос, впустив
  
  
     фодинца:
  
  
     — Магическая сила может изменить человека?
  
  
     — Хе, — ухмыльнулся фодинец, — ну если только ты Темный.
  
  
     — Нет, — поправил его Кайс, — я имею в виду простых магов. Сила может искусить,
  
  
     сделать жестоким?
  
  
     — Невозможно ответить на этот вопрос, — сказал Арам, — так как маги и полумаги
  
  
     уже рождаются с этой силой. Это зависит от самого человека. Но чтобы сила могла
  
  
     изуродовать душу, то этот вопрос только к Темным.
  
  
     Что и требовалось доказать — Кайс сам себя накручивал.
  
  
     — Ух ты! — воскликнул фодинец, увидев часы на руке у Кайса. — Мать моя троллиха,
  
  
     Кайс, это же шедевральный магический предмет. Оксинфельская работа. Не уж-то
  
  
     в этих часах несколько функций?
  
  
     — Не знаю, Арам, — ответил Кайс. — Часы как часы. Но говорят, магические.
  
  
     — Не-не-не, — помахал своим толстым пальцем фодинец перед лицом Ловкача, —
  
  
     они не просто магические. Они — реликт. Смотри на циферблат.
  
  
     Кайс посмотрел, но ничего особенного не заметил:
  
  
     — И что здесь такого?
  
  
     — Они указывают точное время!
  
  
     — Да ну, вот это чудеса!
  
  
     — Не смейся, — разозлился Арам, — ведь это еще не все.
  
  
     — А что еще?
  
  
     — Несколько стрелок.
  
  
     И вправду. Эти часы имели трое серебряных стрелок, означающие час, минуту
  
  
     и секунду. Еще была золотая стрелка, которая колебалась.
  
  
     — Эти указывают время, правильное время. Их не нужно настраивать. А эта стрелка,
  
  
     кажется, компас.
  
  
     — Но он не указывает на север или юг, — возразил Кайс.
  
  
     — Может часы указывают на твою цель? — предположил Арам. — Я слышал, что есть
  
  
     такие…
  
  
     Это было то, что ему нужно. Вот как можно найти Элику!
  
  
     — Арам, — обратился к нему Кайс. — Мне нужен такой эликсир, который
  
  
     способствует скорейшему срастанию костей и…
  
  
     — Стоп-стоп-стоп, — опешил его фодинец. — Я не волшебник.
  
  
     — Лучше, — улыбнулся Кайс. — Ты фодинец-полумаг, талантливый изобретатель
  
  
     и ученый. Мне не нужен волшебник, мне нужен гений.
  
  
     Фодинец задумался.
  
  
     — Знаешь, Кайс, — начал он. — Есть один вариант… но на это надо время…
  
  
     — Нет у меня времени, — перебил его Ловкач, не терпящий поскорее начать поиски
  
  
     Элики.
  
  
     — Сраный, упертый баран! — взорвался Арам. — Сиди и жди! Тебе больше ничего
  
  
     не остается делать.
  
  
     Фодинец так же резко ушел, как и выкрикнул. А Кайсу ничего не оставалось делать,
  
  
     как взять бутылку красного и начать свое приятное лечение. Осушив бутылку, он тут же
  
  
     вырубился, в надежде увидеть сон (не кошмар, а именно хороший сон).
  
  
     Вроде закрыл глаза на пару минут, а Арам уже вовсю будил его.
  
  
     — Сон у тебя… — фодинец принюхался. — Надеюсь, ты не пил?
  
  
     — Пил, — сквозь сон лениво ответил Кайс.
  
  
     — О-о-о, — Арам пошел назад, даже ничего не ответив, — тогда до завтра.
  
  
     — Я не могу ждать завтра.
  
  
     Кайс вскочил с кровати, и нога его вновь разболелась, но гораздо сильнее, чем
  
  
     прежде.
  
  
     — Понимаешь, — начал было объяснять Арам, — это не зелье какое-нибудь.
  
  
     Целебное средство. У нас, в Уран-Ушаке, это считается… наркотиком.
  
  
     Достаточно было того, что он «принял на грудь», а теперь необходимо еще
  
  
     употребить и наркотическое вещество.
  
  
     — Наркотик, говоришь?..
  
  
     — Да, — согласился Арам, достав из кармана колбу с серым порошком. — В реакции
  
  
     с
  
  
     алкоголем
  
  
     этот
  
  
     наркотик
  
  
     вызывает
  
  
     галлюцинации,
  
  
     но
  
  
     это
  
  
     сильнейшее
  
  
     обезболивающие. На организм человека он все же влияет иначе.
  
  
     — Угу, — задумался Кайс. — А как он называется?
  
  
     — Не нужно тебе знать название. Вдруг, еще подсядешь на него…
  
  
     — Вот как. Ну, других вариантов у меня нет, — пожал плечами Ловкач, выхватив
  
  
     из руки фодинца колбу. — Время не ждет.
  
  
     — К чему такая спешка? И средь бела дня? Скажи, куда ты стремишься и зачем?
  
  
     — Сам пока не знаю куда, — просто ответил Кайс, поймав недоверчивый взгляд
  
  
     непризнанного ученого. — Если у меня получится, то ты сам лично увидишь, с кем я
  
  
     вернусь.
  
  
     Этот разговор заинтриговал фодинца. Кайс пошел за кем-то, но за кем? Он боялся, что нетерпеливый милорд решил захватить временного правителя, но тут же выбросил
  
  
     эту мысль из головы: Кайс не сумасшедший, но под влиянием наркотика эта мысль могла
  
  
     постигнуть его темноволосую голову. Но пока он не принял эту смесь и уже собирался
  
  
     отправляться за кем-то.
  
  
     — Его нужно вынюхать полностью, — предупредил его фодинец. — Надеюсь, ты
  
  
     не попрешься к регенту?
  
  
     — Я не идиот, — убедил его Ловкач, — и сейчас Витман не на первом месте.
  
  
     Словно гром сразил тогда Арама. Ульманас Витман, виновник всех его бед,
  
  
     не первостепенная цель Кайса? Тогда кто эта цель? Он приведет этого человека сюда, живого, но вот для чего? Кто это мог быть?
  
  
     Пока Арам гадал, о ком говорит Кайс, тот в свою очередь подставил небольшую
  
  
     колбу к ноздре и вынюхал весь порошок.
  
  
     Первая реакция — он чихал. Раз восемь Кайс чихнул, что аж нос горел изнутри. Арам
  
  
     куда-то ушел и Кайс даже не заметил его исчезновение.
  
  
     Вторая реакция пошла спустя пару минут после употребления — головокружение.
  
  
     Состояние напоминало алкогольное опьянение, вот только Кайс адекватно оценивал
  
  
     каждое свое действие и понимал, что делает. Тут уже подошел Арам, держа в руках
  
  
     необычный предмет — внешне он напоминал железный каркас для ноги, с пружинами
  
  
     и необычными спицами.
  
  
     — Коли ты нетерпеливый сукин сын, — подошел к нему Арам и протянул сапог, — то
  
  
     надевай себе на ногу этот каркас. Он смягчит боль и поможет ноге не деформироваться
  
  
     и принимать все нагрузки на пружины.
  
  
     Кайс нацепил на себя странный сапог с каркасом, и фодинец сделал нечто
  
  
     неприятное: подошел к Кайсу и ввел спицы под кожу.
  
  
     — СУКА!!!
  
  
     — Терпи, Кайс, терпи, — успокаивал его Арам. — Спасибо скажешь.
  
  
     — Не скажу! — Из глаз его струили слезы, но боль быстро отходила от ноги, благодаря
  
  
     наркотику. — Когда-нибудь, я раскрашу тебе морду!
  
  
     Третья реакция от наркотика не заставила себя ждать — гиперактивность
  
  
     и адреналин. Ловкач никогда не чувствовал столько прилива сил, как сейчас. Ему нужно
  
  
     было движение. И это чувство было на грани безумия.
  
  
     Выскочивший в полной боевой готовности, Кайс помчался, без каких-либо
  
  
     объяснений на дело, о котором никто не знал. Из паба выбежали Гарри, его дочери, Алекс и Кассандра. Никто не понимал, что происходит и куда так быстро бежал Кайс.
  
  
     Даже Тиль ничего не понял.
  
  
     На свой страх и риск, Ловкач решил действовать в светлое время суток, ведь Элика
  
  
     для него была дороже всего. Он не мог ждать, время текло, оно торопило Ловкача.
  
  
     Два фрегата прибыли в бухту и пришвартовались рядом с линейным кораблем
  
  
     флагмана. Идеальное место для бухты.
  
  
     У входа в бухту со стороны леса на посту стояли двое стражников. Они услышали
  
  
     женский крик и увидели, как к ним бежит рыжая женщина, испачканная в крови.
  
  
     — Помогите! — кричала она. — Мизшеты. Они убили всех.
  
  
     Женщина упала в ноги стражам и горько зарыдала:
  
  
     — Они идут сюда.
  
  
     Один из стражей сказал второму, худому:
  
  
     — Ушков, беги за подмогой.
  
  
     Не успел Ушков никуда побежать — в шею ему прилетела стрела. Да и его товарищ
  
  
     тоже ничего не успел сделать: Фиалка достала из тесьмы чулок наган и выстрелила
  
  
     стражу в глаз.
  
  
     Из леса выбежало несколько человек, готовые сражаться с властью лорда-регента.
  
  
     — Фиалка, ну ты актриса, — улыбнулся ей Мошка, помогая встать.
  
  
     — Иди в задницу, — приняла его помощь Фиалка.
  
  
     — Все готово, наступаем?
  
  
     Фиалка посмотрела на склон горы. Солнечный зайчик подал сигнал, а значит пришло
  
  
     время действовать.
  
  
     — Наступаем, — скомандовала девушка.
  
  
     Небольшой отряд во главе с Фиалкой и Мошкой двинулись вперед через лес. В бухту
  
  
     зашли две шхуны с разных сторон. У каждой шхуны впереди был таран, поэтому они
  
  
     на ходу врезались во фрегаты. Раздался сигнал тревоги — звон колоколов — и начался
  
  
     бой на суше между стражами и захватчиками.
  
  
     Начался абордаж фрегатов. Команда Имперского флота сегодня была не готова
  
  
     к такому повороту событий. Эти столкновения выбили их из колеи безделья.
  
  
     Фиалка словно разъяренная тигрица отстреливалась из нагана. Когда патроны
  
  
     кончились, рыжая бестия взялась за шпагу. Мошка тоже глазом не моргал, а рубил тех, кто с недавних пор были ему противны.
  
  
     — Прикрой меня, — крикнула Фиалка Мошке, и стала заряжать пистолет. Мошка же
  
  
     тем временем фехтовал с двумя стражами, отвлекая их внимание от женщины.
  
  
     Раздался взрыв.
  
  
     Фиалка выстрелила в запасы с порохом, и теперь ближайший склад горел.
  
  
     Флагман линейного корабля смотрел через подзорную трубу, как захватчики бухты
  
  
     уничтожают все в округе. Пираты. Первая мысль, которая появилась в его кудрявой
  
  
     голове.
  
  
     — Какого дьявола происходит?! — выкрикнул Максимус Витман.
  
  
     — На бухту напали, фрегаты ведут бой, — ответил помощник капитана.
  
  
     — Отдать швартовый, убираемся отсюда.
  
  
     — Капитан, мы не поможем остальным?
  
  
     — Я, — вскрикнул на помощника племянник лорда-регента, — я, я! Вас должно
  
  
     заботить мое состояние, а не этих… покойников. Моя безопасность превыше всего. Ты
  
  
     знаешь, что сделает с вами дядя, если узнает, как вы защищали его племянника!
  
  
     Помощник капитана явно был в гневе от такого поступка со стороны молодого
  
  
     флагмана, но он ничего не мог с этим поделать. Трусы убегают, но вскоре погибают.
  
  
     Линейный корабль стал выходить из бухты, разворачивая весь свой корпус на сто
  
  
     восемьдесят градусов. Теперь, когда его паруса были вблизи горного склона, остальная
  
  
     элитная часть команды бывшего адмирала фон Бюррера, решила действовать
  
  
     и показать, почему в команду адмирала входили лучшие матросы со всей Империи
  
  
     Россигард. Возглавил всех лично Ганс, с разбега прыгнув на корабль, своей абордажной
  
  
     саблей пробивая парус корабля и спускаясь вниз. На корабль полетели веревки со склона
  
  
     горы, захватчики спускались по ним на палубу. Сбоку к кораблю незаметно подплыли
  
  
     три шлюпки. Начался захват линейного корабля.
  
  
     Ганс прорывался через бой к флагману. По пути он почти пополам перерубил одного
  
  
     из матросов корабля, насквозь пронзил боцмана, рубанул по уху молодому пареньку.
  
  
     Тому посчастливилось остаться без уха, но живым.
  
  
     Этот захват подломил дух команды линейного корабля. При виде восставшего
  
  
     из мертвых адмирала, изуродованного, со страшной маской на лице, они постепенно
  
  
     стали сдаваться, бросая оружие на палубу и вставая на колени. Те, кто не хотели сложить
  
  
     оружие, — погибали под ударами адмирала фон Бюррера. Ганс походил на бородатого
  
  
     дьявола, который вернулся из пучин бездны за жизнями матросов.
  
  
     На капитанском мостике стоял паникующий Максимус со своей свитой. Среди них
  
  
     был и помощник капитана. Флагман достал два кремниевых пистолета. Первый выстрел
  
  
     был неудачным, так как никого ранить ему не удалось. Вторым выстрелом Максимус
  
  
     ранил в руку приблизившегося захватчика. Это была даже не рана, а просто царапина.
  
  
     Ганс поднялся и официально предложил им сложить оружие.
  
  
     — Никогда! — гордо ответил племянник Ульманаса Витмана. — Мои слуги, убейте их.
  
  
     Убейте урода!
  
  
     Но никто не вступил в бой. Помощник капитана бросил под ноги Максимуса шпагу
  
  
     и вступил в ряды захватчиков, отходя за спину бывшего адмирала.
  
  
     — Сам сражайся, — ответил он. — Ты пролил слишком много крови невинных, чтобы
  
  
     за тебя еще головы подставлять.
  
  
     Его примеру последовали остальные шесть «защитников» флагмана. Это смутило
  
  
     Максимуса Витмана. Его черные глаза забегали. Он просто не знал, что делать дальше.
  
  
     — Трусы, — прошипел он. — Вы просто трусы. Твари, которые даже медяка не стоят.
  
  
     Вы — никто. Вы даже не люди, вы — отбросы. Да вы хоть представляете, кто я такой?
  
  
     — Ты простой кусок дерьма! — плюнул на палубу бывший помощник капитана
  
  
     Витмана. — Таких как ты надо уничтожать, просто напросто.
  
  
     — Держите его, — приказал Ганс.
  
  
     Двое бывших матросов флагмана Витмана схватили его за руки и поставили
  
  
     на колени. Ганс подошел и схватил его за длинные кудрявые черные волосы:
  
  
     — Прими хотя бы смерть с честью, юнец.
  
  
     — Ты глупый старый падальщик, — кричал Максимус, что аж слюни потекли по его
  
  
     аккуратно подстриженной бороде. — Меня нельзя убить! Нельзя!
  
  
     — Ты даже умереть с достоинством не можешь, жук, — прошептал ему на ухо Ганс, а затем приказал своим людям: — Принесите бочку. Держите его.
  
  
     Перед ним поставили бочку, а на нее положили голову Максимуса. Руки его были
  
  
     заломаны, поэтому никуда племянник лорда-регента не мог деться. Ганс замахнулся
  
  
     своей шпагой и отсек с худощавой шеи голову флагмана, который в последние секунды
  
  
     своей жизни рыдал и молил о пощаде.
  
  
     — Пошлем трофейный подарок Ульманасу. Согласны со мной, мужики? —
  
  
     рассмеялся Ганс.
  
  
     Его смех поддержала вся команда, даже бывший старпом Максимуса Витмана,
  
  
     присвоивший в трофей шляпу флагмана, — Астор.
  
  
     Кайс мчался по крышам по ведению волшебных часов. Он знал, чего хотел, теперь же
  
  
     он знал, куда ему надо — Бедный квартал.
  
  
     Сердце билось как копыта коней, гнавшие по каменистой дороге. В глазах все плыло,
  
  
     словно Кайса хватил удар. Безумно хотелось пить. Он не чувствовал груз снаряжений, ему казалось, что он бежит голый по саду. Прекрасному саду, который Берта показала
  
  
     ему в первый миг их знакомства. Ноги сами несли его, он даже не замечал, что бежит
  
  
     и не слышал собственного дыхания. Серые облака проплывали над его головой, и Ловкач
  
  
     задумался, как бы прекрасно было, если сейчас пошел бы дождь.
  
  
     Наркотик действовал. И действовал эффективно. Нога его не болела, а если
  
  
     и болела, то Кайс этого не чувствовал. Он пробежал большую часть города и ни разу
  
  
     не остановился.
  
  
     Пока не добежал до Бедного квартала.
  
  
     Это место и до смерти правительницы было свалкой. Квартал опустел, и Кайс
  
  
     не собирался скрываться средь бела дня и спокойно пошел по безлюдной улице, а в голове у него играла музыка, звучавшая на свадьбе Берты Симплекс. Он ненавидел эту
  
  
     мелодию, ведь она была пропитана болью, печалью и надеждой. Все те эмоции он
  
  
     испытал тогда, и сейчас музыка в его голове напомнила ему о них.
  
  
     Проходя через каналы по мосту, он не раз слышал стоны и озлобленные голоса
  
  
     оскверненных. Он почувствовал зло, за своей спиной. Обернувшись, перед ним стояла
  
  
     темная фигура с красными глазами. С ее клыков падали слюни. Сначала Ловкач подумал,
  
  
     что это галлюцинация, о которой предупреждал Арам, но выглядел монстр достаточно
  
  
     реально, особенно когда нечто стало к нему приближаться. Кайс не растерялся, охватив
  
  
     себя магическим щитом, но монстр учуял агрессивно настроенного человека
  
  
     и замахнулся своей худой, но длинной лапой. Щит обжег лапу твари, а Кайс «помог» ей
  
  
     избавится от боли, отрубив ее палашом. Тварь взревела и помчалась от него, но Кайс
  
  
     помчался следом за ней. Отрубленная лапа растворилась и исчезла, словно это хлипкая
  
  
     конечность сгорела от солнечных лучей.
  
  
     Монстр бежал от Кайса на своих длинных лапах. Он решил спрятаться в одном
  
  
     из заброшенных домов.
  
  
     Кайс продолжал преследовать неизвестную тварь. Когда он забежал в дом, то рванул
  
  
     на второй этаж. Разруха была и здесь, дом походил на свалку.
  
  
     След твари исчез, но оставался чердак. Кайс осторожно вошел внутрь, осматривая
  
  
     комнату.
  
  
     Рык сзади.
  
  
     Ловкач полетел в стену от удара монстра, но успел швырнуть в него шаровой
  
  
     молнией. Этим он только разозлил зверя с отрубленной конечностью. Кайс уверенно
  
  
     встал на ноги, подскочил к нему и рубанул палашом по лицу. Серебряное покрытие жгло
  
  
     морду, а значит, тварь была демонического происхождения. Он пируэтом ушел
  
  
     от столкновения с ней, а затем рубанул по спине, обжигая серебром адское создание.
  
  
     Дым повалил, запахло серой.
  
  
     Еще один удар пришелся по шее, дыму стало еще больше. Пируэт, еще один, чтобы
  
  
     запутать итак израненное существо. Наконец, когда тварь запуталась, Ловкач срубил ей
  
  
     голову с плеч. Вместо трупа монстра, остался только прах и сильный запах серы.
  
  
     Кайс заметил труп, накрытый простыней. Что-то заставило его подойти к телу, возможно наркотик, иначе не объяснить, как человек, который избегает встречу
  
  
     с покойниками, так спокойно подходит полюбоваться усопшим. Эту некогда красивую
  
  
     и высокую девушку он никогда прежде не видел, но Ловкач испытывал дежавю рядом
  
  
     с ней. По всем признакам девушка была оскверненной и не выдержала этой болезни.
  
  
     В ее руке был зажат конверт, Кайс взял его, открыл и начал читать письмо:
  
  
      «Милая мама, прости меня за все…».
  
  
  
     Только эти слова были написаны в письме. Бедняжка не успела отослать письмо
  
  
     матери…
  
  
     Недалеко от тела лежала тетрадка. Кайс поднял ее и стал листать уже пропитанные
  
  
     влагой листы. Где-то чернила размылись, где-то не хватало листков, ибо они были
  
  
     выдернуты. Он накрыл мертвую девушку простыней, отошел подальше и сел
  
  
     на корточки, облокотившись о стену. Кайс не любил мертвых: их тишина пугала его.
  
  
     Кайс решил почитать тетрадь, чтобы хотя бы узнать имя несчастной девушки.
  
  
     На первых страницах уже стало понятно, кто она:
  
  
      «…Постоянная злость сидит во мне, боль режет мою душу, голод, но непотребность в пищи, а потребность в крови. Я так хочу убить…».
  
  
  
     Злоба — симптом оскверненных. У них проявляется агрессия, но никто не может
  
  
     точно сказать, что поражает нервную систему человека.
  
  
     Ловкач стал читать дальше:
  
  
      «…Никогда из меня не лезло столько желчи. Я постепенно схожу с ума, умираю, становлюсь
  
  
  
      бесом. Создатель вряд ли возьмет мою душу в райские сады.
  
  
  
      Я боюсь.
  
  
  
      Ту ночь я никогда не забуду. Не знаю, может это наказание за мои грехи? Убийство.
  
  
  
      К тому же проститутке тяжко живется…
  
  
  
      Страшная тень стояла за мной. Эти красные глаза я никогда не забуду. Но что-то в нем
  
  
  
      было… схожее со мной. Словно это была связь. Я была первой, кого он укусил. Я чувствовала это.
  
  
  
      Чувство… похожее на любовь или привязанность, но только порождающее гниль, ненависть. Мы
  
  
  
      были связаны.
  
  
  
      …Я стала первой, кого потом прозвали «оскверненными». Это существо я видела не раз. Оно
  
  
  
      всегда было рядом со мной, но никого, кроме меня, оно не трогало. Лишь убивало. …И я убивала.
  
  
  
      …Затем появились и другие люди, как я. И все это пошло от меня. Надо было покончить
  
  
  
      с собой, и тогда бы эпидемии не было.
  
  
  
      …Я каюсь, я грешная. Я чувствовала приход своей смерти… чувствовала и ту тварь, которая заразила меня своей скверной.
  
  
  
      Только моя исповедь в тетради — истина души. А телом я монстр, который при виде плоти
  
  
  
      не контролирует себя…».
  
  
  
     Кайс закрыл тетрадку. Вот почему монстр прибежал именно в этот дом. Он уже
  
  
     достаточно узнал, сзади тетрадь была подписана кривым почерком:
  
  
      «Барбара».
  
  
  
     — Что ж, Барабара, — произнес над мертвой Кайс, снимая маску и кладя тетрадь ей
  
  
     на тело. — Пусть огонь возьмет твою плоть, а душа хранится в руках Создателя.
  
  
     Он держал листок бумаги, вырванный из тетради. Ловкач поджег с помощью
  
  
     дарованной силы оторванную страницу и бросил огненный шар в мертвое тело. Через
  
  
     несколько секунд огонь охватил чердак, всю комнату. Через несколько минут пожар съел
  
  
     весь дом.
  
  
     Линейный корабль был пришвартован в глубине леса, где находилось широкое озеро
  
  
     Малнор. Бывшая команда флагмана присоединилась к Гансу фон Бюрреру, что вовсе
  
  
     неудивительно — все наслышаны о команде «Госпожи Авлицкой» и любой мечтал бы
  
  
     оказаться под командованием бывшего адмирала Имперского флота.
  
  
     Если ты входил в команду адмирала фон Бюррера — становился членом ее семьи, за которую Ганс встанет стеной. Морское братство, связанное бурями и ураганами, делало его крепче. Адмирал умер. Но из тени адмирала фон Бюррера вышел новый
  
  
     капитан — решительный, справедливый, преданный и свободолюбивый Ганс.
  
  
     Теперь команда занималась ремонтом линейного корабля, его небольшим
  
  
     видоизменением, под стать новому капитану. Ганс не мог жить без моря, — этого у него
  
  
     не отнять. Но какой морской волк может быть без корабля? Только сухопутная крыса, коей Ганс себя никак не считал. Фон Бюрреры — семья с историей, морские
  
  
     полководцы, чья жизнь связана с этой стихией. Герб фон Бюрреров украшался якорем
  
  
     на красном фоне под языками жаркого пламени Создателя.
  
  
     Капитан прогуливался по лесу под руку с Фиалкой, наслаждаясь компанией этой
  
  
     очаровательной девушки, чья энергия и красота вдохновила Ганса вновь стать
  
  
     капитаном, а не кончать жизнь пропойцей. Благодаря ней родился новый человек, появилось новое стремление к жизни и вспыхнули новые чувства.
  
  
     — Как рука Жигана? — спросила она у Ганса.
  
  
     — Царапина, — улыбнулся он. — Племянничек Витмана не умел стрелять в упор.
  
  
     Мазила.
  
  
     — Он вообще ничего не умел, — хихикнула Фиалка, — особенно управляться
  
  
     с огнестрельным оружием.
  
  
     — Это точно.
  
  
     Они вышли на поляну, где проходил тракт, и чуть было не померли от удивления.
  
  
     Открытое поле с зеленеющей травой, усеянное мертвыми телами, перевернутые кареты,
  
  
     воронье над трупами.
  
  
     — Что здесь произошло? — испугалась рыжеволосая девушка.
  
  
     — На них напали. — Ганс достал саблю и пошел посмотреть поближе. Мертвыми
  
  
     оказались торговцы из Мориссии, если судить по дорогому одеянию и элегантным
  
  
     каретам. Сегодня им не повезло. — Бедняги все мертвы, не подходи.
  
  
     За одной из перевернутых карет Ганс услышал хруст. Он аккуратно выглянул и увидел,
  
  
     что рядом с трупом одного торгаша сидел человек, похожий на скелет, обтянутый
  
  
     красно-серой кожей без волосяного покрова, который грыз человеческую руку. Капитана
  
  
     чуть не стошнило от этого зрелища. Уродец заметил его, желтые глаза блеснули
  
  
     от желания сожрать свежее мясо. Монстр бросился на Ганса, но тот увернулся от его рук
  
  
     и срубил ему голову саблей, мягко разрубив шейные позвонки.
  
  
     — Убираемся, — крикнул Ганс Фиалке, — сейчас же!
  
  
     Он понимал, что дело попахивает падальщиками и не хотел испытывать на себе их
  
  
     голод. Поодиночке они не обитают. Никогда. Ганс схватил за руку Фиалку и побежал.
  
  
     — Кто это был? — спросила она, не понимая, что происходит. — Что за монстр
  
  
     такой?
  
  
     — Судя по описанию — гуль, — ответил ей Ганс, немного сбивший дыхание. —
  
  
     Падальщики. Опасные твари. По одному не ходят, значит, недалеко есть и другие.
  
  
     Своими заостренными костяшками пальцев они могут рыть землю, а их зубы могут
  
  
     разгрызть даже кость быка.
  
  
     — Не слышала о них.
  
  
     — Они обитают на юге. В Мизрахе обычно. Значит, сюда их завезли мизшеты.
  
  
     — Откуда вы знаете про них, капитан?
  
  
     — Кайс Эмберский рассказывал. Он с ними сталкивался.
  
  
     Спешно вернувшись к кораблю, Ганс приказал усилить охрану и поторопил
  
  
     с починкой судна. Нечего было тут оставаться, не хватало наткнуться на знакомых
  
  
     змееглазых полудемонов.
  
  
     Проходя по переулкам и всматриваясь в быстротечные облака, Ловкач заметил, как
  
  
     трое бандитов избивают неповинного старика. Выжить в Прималоне сейчас была
  
  
     главная задача у каждого жителя. Кайс по карнизам залез на крышу, прыгнул
  
  
     на водоснабжающие трубы, а с них спрыгнул на одного из бандитов.
  
  
     Оставалось еще двое.
  
  
     Кайс достал палаш и рукоятью врезал самому ближнему головорезу в бровь, отошел
  
  
     к нему за спину и проткнул шею насквозь, что даже клинок вышел через гортань, а голова держалась на остатках кожи.
  
  
     Второй достал револьвер, но Кайс опередил его выстрелом в грудную клетку
  
  
     из обреза, сделав в ней кровавую дыру. Ловкач поспешил к жертве, к сожалению, у старика от страха остановилось сердце.
  
  
     — Зараза, — проговорил Кайс, чувствуя вину за происходящее.
  
  
     Он осмотрел тела убитых им головорезов. Причастны к одной из банд Прималона, но кто за ними стоял?
  
  
     Ловкач почувствовал затылком, что он — мишень.
  
  
     — Опусти свой ножик и обрез.
  
  
     Кайс покорно бросил свое оружие на дорожку, выложенную из камней.
  
  
     — Молодец, — похвалил его знакомый голос. — Теперь повернись, чтобы я мог
  
  
     увидеть лицо храбреца, который перешел мне дорогу.
  
  
     Кайс повернулся и, опустив капюшон, снял маску. Дукат чуть не подавился
  
  
     от удивления.
  
  
     — Ну, право, — ухмыльнулся Кайс, — не стоит так.
  
  
     — Проделки дьявола, ты живой! — выкрикнул Венедикт, убирая револьвер в кобуру.
  
  
     Он подошел и обнял его, что аж чуть не сломал Кайсу позвоночник. — Я думал, тебя
  
  
     казнили.
  
  
     — Я тоже так думал, — ответил Кайс и поднял оружие с земли. — Но я не думал, что
  
  
     такой многоуважаемый местный авторитет начнет заниматься помойными делами:
  
  
     мародерство, грабежи и убийство мирных жителей, которым итак досталось
  
  
     от временного правителя. Низко пал, возможно, мне надо с тобой побеседовать иначе?
  
  
     — Знаешь, — закурил Дукат папирос, совершенно спокойно поглядев на бывшего
  
  
     лорда-защитника, — после того, как у власти встал гребаный регент, то дела пошли
  
  
     к черту. Репутация была подбита и половина ребят стали самовольничать, прикрываясь
  
  
     моим именем. Эти псы не мои люди, за своих я в ответе. К тому же, не забывай про
  
  
     остальные банды, за них я не ручаюсь.
  
  
     Бандит, которого Кайс вырубил сверху, медленно стал подниматься со стоном,
  
  
     держась за голову. Дукат подошел к нему и врезал с ноги по его лицу. Мужчина
  
  
     погрузился в бессознательное пространство. Кайс знал, что удар у Дуката сильный. Один
  
  
     раз он лично в этом убедился.
  
  
     — Пройдем ко мне, Призрак Свободы, — усмехнулся Венедикт. — Эти старые,
  
  
     вонючие и тесные улицы уже достаточно пропитались смертью. Мало кто выйдет
  
  
     на улицу теперь, особенно здесь.
  
  
     — Ненавижу это имя…
  
  
     — На то и нужны газетчики, давай имена мстителям в маске, сирийным убийцам
  
  
     и тайным лордам-преступникам. Ты, дорогой мой лорд-защитник, герой. Людям нужны
  
  
     герои — они несут в сердца надежду. — Он выдохнул дым от папиросы. — Надежду
  
  
     на лучшее.
  
  
     Ликероводочный завод охранялся преданными людьми Дуката, там же разливались
  
  
     средненький виски, посредственный бренди и ужасная водка. Небольшая территория
  
  
     с обклеенными листовками стенами, с грубыми рабочими и неприлично опасными
  
  
     головорезами Дуката. Ловкач краем глаза обратил внимание на членов других банд
  
  
     города. Они с недоверием смотрели на чужака в маске, о котором пишут газеты, но поскольку Призрак Свободы шел вместе с Дукатом, то никто ничего говорить не стал.
  
  
     — С каких пор ошиваешься здесь?
  
  
     — А вот после того, как тебя упрятали за решетку, угадай, кто прибрал к себе мои
  
  
     склады? Псы зачистили мою территорию, искали меня…
  
  
     — Инквизиция?
  
  
     — Они самые, — сплюнул Дукат, открывая ржавую дверь перед Кайсом. — Все через
  
  
     жопу.
  
  
     Цех, где разливался алкоголь по бутылкам, простаивал. Не было средств,
  
  
     ингредиентов и рук, чтобы продолжить работу. Власть регента завладела контрабандной
  
  
     продукцией Дуката, оборвав его золотую жилу. Но Дукат был не из тех людей, который
  
  
     будет держать в своих руках лишь одно производство. Венедикт имел большие связи
  
  
     и авторитет, позволяющий промышлять в совсем иных направлениях.
  
  
     Дукат пригласил Кайса в свой кабинет, где находились Маркиз и Ванд. Эти двое
  
  
     были во главе крупнейших банд Прималона, третьим был Дукат — единственный
  
  
     честный и справедливый шеф банды, как он сам себя называл. Дукат умел поставить
  
  
     себя так, чтобы его уважали, для этого не нужно было изменять своим принципам, быть
  
  
     моральным примером. В смутное время банды объединились, чтобы власть не смогла
  
  
     уничтожить их по отдельности.
  
  
     Маркиз был высок и худощав, внешне походил на старую крысу с усами под носом
  
  
     и оттопыренными ушами. Всегда одет в дорогой костюм: пиджак, брюки, туфли. Волосы
  
  
     его были зализаны так, что даже ни один волосок не торчал. Этот шеф банды управлял
  
  
     мориссийскими беженцами, бывшими солдатами и другими иммигрантами, так как сам
  
  
     считался беженцем из Мориссии. За счет своей хитрости и амбиций этот доходяга занял
  
  
     место во главе «Повильоне» — самой кровожадной банды на севере Прималона. В свое
  
  
     время она наделала много шума, поэтому привлекла к себе много внимания. С приходом
  
  
     Маркиза «Повильоне» более не привлекала внимания властей. Маркиз действовал
  
  
     осторожно, посему его банда выжила в разгар охоты и продолжила свой рост. Сейчас
  
  
     понятно, почему он боялся за свою шкуру — геноцид власти регента против всех «гостей»
  
  
     Империи Россигард. «Повильоне» слишком бросалась в глаза лорду-регенту, даже
  
  
     находясь в тени.
  
  
     Ванд — лохматый и бородатый, внешне походил на бродягу, нежели на лидера
  
  
     группировки. Ничем среди остальных граждан Прималона не выделялся, даже название
  
  
     банды соответствовало — «Бродячие Псы». Грубые, неотесанные мужики, которые
  
  
     понимали только язык насилия, промышляли больше на окраине Прималона, посему
  
  
     из многочисленных банд, его «Бродячие Псы» сумели выжить при новой власти.
  
  
     «Анты» и их предводитель Дукат появились из ниоткуда и тут же подобрали к своим
  
  
     рукам половину Прималона. Дукат был человеком-загадкой из Антелии. Никто не знал
  
  
     о нем, никто не представлял, как на него давить, зато его стальной характер и знание
  
  
     своего места привели его к вершине криминальной лестницы Прималона. Единственной
  
  
     фишкой Дуката была шляпа-котелок и жилетка. Он носил их в любое время года.
  
  
     Ловкач снял маску, чтобы эти бандитские рожи знали его в лицо. Пускай знают, что
  
  
     если нарвутся на Призрака Свободы, то будут иметь дело с покойником.
  
  
     — Не желаешь выпить? — спросил Дукат у Кайса, разливая виски по бокалам.
  
  
     — Нет, спасибо.
  
  
     — С каких пор Пешка власти[1] стал Призраком Свободы? — поинтересовался
  
  
     Маркиз, стараясь поддеть Ловкача.
  
  
     — Не твое дело. — Кайс даже не посмотрел в его сторону, тем самым разозлил
  
  
     мориссийца.
  
  
     — Еще как мое, — вскрикнул Маркиз, ударив по столу кулаком. — Может быть, тебя
  
  
     специально не казнили, а оставили для того, чтобы ты потом влился к нам и продал нас
  
  
     властям, гнида!
  
  
     — Как ты объяснишь причину, по которой я убил аббата, дурень? — Кайс посмотрел
  
  
     в злобные глаза лидера «Повильоне», желая вызвать в них страх. Он мог это сделать, его
  
  
     взгляд был полон необъяснимого безумия, расширенные зрачки просто кричали, что
  
  
     Кайс под веществами. — Он был одним из тех, кто поддерживал власть временного
  
  
     правителя. Я разберусь со всеми ими, от вас мне нужно только одно — не мешайтесь мне
  
  
     под ногами. И прекращайте терроризировать жителей города. Вы не видите, в каком
  
  
     бедственном состоянии сейчас Прималон? Я лично вас покромсаю, если ваши люди
  
  
     будут убивать граждан, понятно?
  
  
     — Сперва ты убиваешь аббата. Возможно, он мешал регенту. Теперь ты являешься
  
  
     сюда и угрожаешь нам, псина?
  
  
     — Что-о? — возмутился Ванд, услышав знакомое слово.
  
  
     — Я не тебе, — отмахнулся Маркиз. — Лорд-защитник — гребаный предатель
  
  
     и психопат. Его послали за нашими головами!
  
  
     — Это бред, — вмешался Дукат. — Ты начинаешь включать параноика, Маркиз.
  
  
     — Он же наемный убийца, ассасин. Посмотри на него, Дукат. Ты привел его сюда, сдал наше местоположение. Не удивлюсь, если за нами через час придут те же
  
  
     стражники или инквизиторы. А ты что думаешь, Ванд?
  
  
     — Не знаю, — почесал голову шеф «Бродячих Псов». — На трезвую голову такие
  
  
     вопросы не решаются.
  
  
     — Вас должен волновать Витман, а не то, каким образом я выжил и для чего.
  
  
     Сдерживать себя становилось все сложнее, но Ловкач не собирался показывать свой
  
  
     буйный нрав, хотя очень хотелось. Эти отбросы разбрасывались словами, словно за их
  
  
     спинами стояли ангелы-хранители.
  
  
     — Ты прав, Кайс. Может, тебе чем-то помочь?
  
  
     На это предложение Маркиз только фыркнул.
  
  
     — Он убил императрицу. Грязный выродок привел страну в упадок…
  
  
     Говорил Маркиз быстро, но Ловкач был быстрее. Кулаком он сбил шефа банды
  
  
     «Повильоне» на пол, а тот сплевывал кровь изо рта и бранил бывшего лорда-защитника.
  
  
     Ванд держал в руке тесак, но Венедикт дал ему понять, что не стоит горячиться.
  
  
     — Давайте все успокоимся и выпьем.
  
  
     Ловкач отошел, взял бутылку и глотал обжигающий напиток из горла.
  
  
     — Да, — усмехнулся Кайс, усевшись за стол. Ванд не спускал с него глаз. — Вы
  
  
     не знаете, появлялись ли в Прималоне за последние три месяца новые банды или
  
  
     группировки?
  
  
     — Не-а, — ответил Ванд.
  
  
     — А убийцы?..
  
  
     — Хочешь к ним вступить? — ехидно спросил Маркиз, поднимаясь с пола.
  
  
     — Еще одно слово и я перережу тебе горло, ублюдок, — нахмурившись, ответил Кайс,
  
  
     вновь возвышаясь над мориссийцем. — Понял?
  
  
     — Думаю, Маркиз тебя понял, — вмешался в ссору Дукат, встав между ними. —
  
  
     Не устраивайте тут петушиные бои, иначе я вас обоих в ноги пущу. Кайс, что касается
  
  
     твоего вопроса… я слышал, что в городе появились знаменитые Миргардские Соколы.
  
  
     — Кто это? — спросил Ловкач.
  
  
     — Ассасины. Одни из лучших в Империи. — Дукат позволил себе пропустить
  
  
     бокальчик, а затем закурить папироску. — Носят маски сокола, за ними числятся обычно
  
  
     политические убийства и убийства аристократов. Их предводитель — Дарен, весьма
  
  
     сомнительный тип.
  
  
     Тишина. И только.
  
  
     Ловкач побледнел, вновь взял бутылку и отхлебнул из нее.
  
  
     — Мне надо идти, — нарушил тишину бывший лорд-защитник. — Дукат, где их
  
  
     искать?
  
  
     — Не в курсе, Кайс, — пожал плечами Дукат. — Трудно их найти.
  
  
     На это у Кайса были часы. Только теперь стрелка на них колебалась.
  
  
     Он нацепил на себя маску, натянул капюшон и пошел в сторону двери. Вновь он
  
  
     сбился от своей главной цели — найти Элику, а не поддаваться воле эмоций. Это сейчас
  
  
     важнее всего.
  
  
     — Всего хорошего, господа. Никому не слово о том, кто я такой. Иначе я убью вас
  
  
     всех. Еще раз напоминаю, предупредите своих людей о том, что не стоит мне мешать.
  
  
     Если вы хотите выжить, то не стоит добивать город, помогите ему восстановиться.
  
  
     Вновь косые взгляды, когда он шел к выходу. Никто его даже не окликнул, до той
  
  
     поры, пока он не вышел из-за ворот завода в переулок. Четверо бандитов уже ждали
  
  
     его там:
  
  
     — Куда собрался, хохолок?
  
  
     — На похороны.
  
  
     — Че? — усмехнулся небритый здоровяк. — Какие, нахер, похороны?
  
  
     — Твои, нахер, похороны.
  
  
     Двое самых смелых легли первыми, подойдя на такое расстояние, что Кайс рубанул
  
  
     их обоих сразу, достав из ножен палаш. Особенность Рубаки в том, что режет он очень
  
  
     легко и точно.
  
  
     Убедились в этом и оставшиеся громилы, причем самый дерзкий сначала лишился
  
  
     кисти, а затем и головы.
  
  
     На них Кайс выплеснул свою злость, его немного отпустило, стало легче. Гнев в нем
  
  
     сидел жуткий, главное, чтобы на его пути никто более не вставал. Сейчас Кайс
  
  
     не пощадит никого.
  
  
     — Я же говорил, что он ассасин регента, — раздались щелчки курков у него
  
  
     за спиной. — Ублюдок должен сдохнуть, если мы хотим выжить.
  
  
     — Следи за языком, мориссийская крыса!
  
  
     — Руки подними!
  
  
     Ловкач так и сделал. Сзади стояли Маркиз, Дукат и Ванд. Все они прицелились
  
  
     в спину Кайса. Револьверы шефов местных банд готовы были расстрелять того, кого
  
  
     считали предателем и крысой, оторвой и неуправляемым психом.
  
  
     — Прости меня, Ловкач, — произнес Дукат в своей спокойной и хладнокровной
  
  
     манере. — Ты не оставил мне выбора.
  
  
     — Твое последнее слово, — усмехнулся Маркиз, — Ловкач!
  
  
     Его усмешку поддержал и Ванд, но не Дукат.
  
  
     — Ага, перед старухой с косой, — грубый голос Ванда стал более детским от смеха.
  
  
     — Только мои друзья и мои враги знают, что меня кличут Ловкачом. Кем будешь ты?
  
  
     Раздались два выстрела. Кайс продолжал стоять. Он смотрел на каменную тропинку
  
  
     и видел, как ручьи крови стекают к его ногам.
  
  
     — Эх, — закурил Дукат папироску, поравнявшись плечом к плечу с Кайсом, —
  
  
     возможно теперь двумя кусками говна в этом мире стало меньше. Надеюсь, я об этом
  
  
     не пожалею, как думаешь?
  
  
     — Причина? — Кайс опустил руки и поднял голову.
  
  
     — Таким людям нельзя доверять. Лучше одному нести мешок с картошкой, чем еще
  
  
     с двумя жаденами. А одного мешка на троих маловато будет.
  
  
     — Что ты будешь делать?
  
  
     — Хоть я и преступник, но у меня есть честь и принципы. Вот чего ни за какие деньги
  
  
     не купишь. Мне кажется, пришло время объединить оставшиеся банды Прималона
  
  
     в одну — «Свободные дети Империи».
  
  
     — Как красиво звучит, Венедикт, — подметил Кайс. — Надеюсь, ты не выронишь
  
  
     этот мешок картошки из своих рук.
  
  
     — Не выроню, — рассмеялся Дукат. — На спину закину и понесу.
  
  
     Он пошел обратно на ликероводочный завод, пряча свой револьвер, а затем крикнул
  
  
     вслед убегающему Кайсу:
  
  
     — Но это не значит, что я променял свою веру.
  
  
     Дукат подбросил золотую монету вверх, а затем поймал ее и поцеловал:
  
  
     — Не-ет, родная. В тебя я верить буду всегда, золотце мое.
  
  
     Изящный, большой корабль, правда, немного подбитый. Даже на гордых мощных
  
  
     птиц найдется сила, такая как охотник. И тогда они дают слабину. Их берут, захватывают. То же самое случилось и с флагманским кораблем.
  
  
     Прогуливаясь по палубе, Ганс изучал этот корабль, каждый его дюйм. Если он стал
  
  
     капитаном этого корабля, он должен знать все его достоинства и недостатки. Хотя
  
  
     в глубине души Ганс мечтал вернуть себе свой современный и мощный корабль —
  
  
     «Госпожу Авлицкую».
  
  
     Но раздумья его оборвал бывший старпом этого корабля Астор.
  
  
     — Капитан, — обратился он к Гансу. — Благодарю вас, что вы приняли команду
  
  
     флагмана себе.
  
  
     — Мелочи, Астор. Шляпа вам идет.
  
  
     — Да, благодарю. У меня к вам есть личный разговор.
  
  
     — Слушаю вас, господин…
  
  
     — Астор Готье.
  
  
     — Господин Готье, — Ганс был весь внимание, — что за личный разговор меня ждет?
  
  
     — В Бельне у меня есть один товарищ. В свободное время я виделся с ним, и он
  
  
     делился со мной догадками. Он маг.
  
  
     — Маг, говоришь? — У Ганса из головы не выходил образ дамы в синем платье, причастный к гибели Роксаны и его уродством. — Полагаю, что он с Ордена?
  
  
     — Разумеется, — твердо ответил Астор. — Но почти год он не был в Империи
  
  
     Россигард и не в курсе, что там твориться. Пока я ему не поведал.
  
  
     — Жаль, — разочарованно кивнул Ганс фон Бюррер.
  
  
     — Он специалист по оккультизму, темной магии и демонологии. Лакомый кусочек
  
  
     для инквизиции.
  
  
     — К чему этот разговор? — Капитан устал слушать рассказ Готье, ему нужна была
  
  
     суть. — Перейдите к делу. Хватит прелюдий.
  
  
     Астор помялся, затем взглянув в сторону леса, неспешно ответил капитану.
  
  
     — Думаю, вам самим стоит это видеть.
  
  
     Ганс уставился в сторону глубокого темного леса, ожидая объяснений, но тут понял,
  
  
     что ничего не добьется, нужно идти и самому увидеть то, что предлагает ему господин
  
  
     Готье.
  
  
     Но вдруг это ловушка? Но и где мотивы Астора Готье предавать Ганса? Мотивы
  
  
     были, никому сейчас нельзя было доверять.
  
  
     — Что я должен там увидеть? — спросил Ганс.
  
  
     — Возможно, это не поможет в борьбе с временным правителем, зато даст некие
  
  
     подсказки. Хотя, может эти подсказки помогут нашему народу.
  
  
     — Ладно, — выдохнул Ганс. — Выдвигаемся.
  
  
     — Идти около трех километров.
  
  
     — Не страшно. Идем.
  
  
     Стрелка указывала на одно из самых плохих мест в Прималоне — публичный дом
  
  
     мадам Жизель. И судя по тому, что вокруг здания стояли стражники с защитными
  
  
     маяками, дела становились все хуже и хуже. Но это только доказывало, что Элика
  
  
     внутри. Или, быть может, там находился Витман?
  
  
     Трехэтажный особняк с колоннами из белого камня у входа и с золотыми львами
  
  
     на крыльце создавали впечатление, что это не публичный дом с элитными
  
  
     проститутками, а особняк важной персоны, такой как у императора или императрицы.
  
  
     Ну в крайнем случае резиденция какого-нибудь князя. Так же к публичному дому
  
  
     прилегал сад с фонтанами, по которому бродила стража в надежде встретить какую-
  
  
     нибудь продажную девушку. Но в последнее время их из здания не выпускали.
  
  
     Внимание спрятавшегося Кайса в одном из заброшенных домов, привлекли силуэты
  
  
     людей на крышах близлежащих зданий. Они направлялись к публичному дому. На их
  
  
     лицах натянуты были металлические маски одной знакомой ему птицы.
  
  
     Миргардские Соколы.
  
  
     Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Какое отличное совпадение. Но, может, часы
  
  
     указывали именно на неизвестного убийцу? Он запомнил имя — Дарен. Кайс отправился
  
  
     следом за ними, стараясь догнать убийц. Используя перенос и свою ловкость, он все же
  
  
     настиг их. Среди ассасинов не было их лидера.
  
  
     Ловкач свистнул им, привлекая внимание, и достал Рубаку из ножен. Трое Соколов
  
  
     обернулись и приготовили свои рапиры. Он не видел их лиц, они же не видели его лица.
  
  
     Все справедливо.
  
  
     Спусковой механизм сработал, и из наручного арбалета Кайса вылетел болт, который
  
  
     угодил прямо в грудь крайнему ассасину. Двое оставшихся окружили его, и Кайсу
  
  
     приходилось парировать удары обоих убийц сразу. Второй Сокол открылся, и Ловкач
  
  
     ранил его в руку. Царапина, но убийца выронил рапиру, которую тут же подхватил
  
  
     Призрак Свободы.
  
  
     Два клинка лучше, чем один.
  
  
     Кайс поманил их к себе оружием, но не заметил, как к нему сзади подошли еще двое
  
  
     ассасинов и их лидер. Дарен мощно толкнул его в спину, и Соколы схватили Кайса, выбив у него оружие из рук.
  
  
     — Глупо попался, Призрак, — усмехнулся Дарен рассеянности народного героя.
  
  
     Ловкач выдернул свою руку из захвата раненого убийцы, врезал ему локтем,
  
  
     а второго, захватив и прокрутив как волчок, толкнул в раненого с такой силой, что оба
  
  
     упали с крыши. Один из них приземлился спиной на заостренную верхушку защитного
  
  
     маяка, который почувствовал приближение чужаков. Маяк взорвался от перегрузки, убив
  
  
     вырвавшейся энергией несколько стражников стоявших рядом с ним. Это не могло
  
  
     не привлечь внимания.
  
  
     Тем временем Кайс вытащил обрез из кобуры, выстрелил в самого ближнего Сокола
  
  
     (наповал!), ногой подкинул к себе палаш, хватая его рукой и отбивая удар ассасина.
  
  
     Ловкач умудрился выстрелить в Дарена, но тот успел переместиться, так что выстрел его
  
  
     не задел.
  
  
     Раздались звуки стреляющих винчестеров, один из них попал Соколу в лопатку, сразив насмерть. Дарен же уже бежал по соседней крыше, но Кайс окликнул его:
  
  
     — Дарен!
  
  
     Лидер Миргардских Соколов остановился. Он единственный из ассасинов, кто
  
  
     не носил маску. Его худая шея повернулась, и он посмотрел на Призрака Свободы. В его
  
  
     глазах было что-то такое, что было и в глазах Кайса.
  
  
     — Извини, незнакомец, — выкрикнул он, — но я должен выполнить свой долг!
  
  
     В другой раз я обязательно разделаюсь с тобой!
  
  
     Кажется, Ловкач понял, о чем тот говорит. Если Элика здесь, в этом грязном месте,
  
  
     то Соколы прибыли сюда, чтобы убить последнюю из рода Симплекса. Или перепрятать
  
  
     ее; кто знает, для чего она нужна регенту и зачем здесь ассасины.
  
  
     Становилось все подозрительней. Кайс должен был понять, что замышляет регент, да
  
  
     и зачем привлекать людей Дарена на это дело?
  
  
     «Ну уж нет, мерзавец, — думал Кайс про себя. — Я не позволю тебе отнять у меня
  
  
     Элику и уйти безнаказанным».
  
  
     На крышу поднялись стражи, но Кайс уже несся изо всех сил за ассасином, в гневе
  
  
     убивая всех тех, кто встал на его пути.
  
  
     Двое мертвых стражей полетело с крыши. Переместившись к Дарену, Кайс кинулся
  
  
     на него всем своим телом, сбив того с ног. Они вместе полетели в окно, разбив его
  
  
     и приземлившись на мягкий красный ковер. Синхронно встали на ноги и вступили
  
  
     в схватку друг с другом.
  
  
     Палаш против рапиры. Сила против точности.
  
  
     Дарен кинул в Ловкача шаровую молнию, оттолкнув его от себя. Но Кайс не упал, а приземлился на ноги, не собираясь сдаваться.
  
  
     Грудь горела от удара, но в душе вспыхивал настоящий пожар эмоций, сжигающие
  
  
     сильнее адского пламени.
  
  
     Атака. Удар. Свист клинков.
  
  
     Ассасин ушел от удара пируэтом и пробил рапирой Кайсу бок. Тот выкрикнул,
  
  
     но не упал, продолжая атаковать все яростнее и злее. Наконец это упорство помогло
  
  
     пробить блок Дарена, и Кайс эфесом ударил в нос наемному убийце.
  
  
     Хруст.
  
  
     Кровь потекла по его лицу, Дарен стал дышать ртом, но кровь втекала ему прямо
  
  
     туда, попадая в желудок. Ассасин бросил дымовую бомбу на пол, а когда дым рассеялся,
  
  
     то Дарена и след простыл. Теперь Кайсу оставалось только одно — найти Элику.
  
  
     «Еще свидимся, ублюдок, — кричали мысли Кайса. — Я убью тебя медленно, вспоров
  
  
     горло и брюхо!»
  
  
     Стрелка указывала налево, к лестнице. Но было опасно туда идти, так как оттуда
  
  
     поднималась стража. А может она указывала на Дарена?
  
  
     Балконы спасли его жизнь, но чтобы стражники на улице не заметили его, пришлось
  
  
     усыплять их снотворным. К сожалению, снотворных болтов было всего пять, но этого
  
  
     хватило, чтобы нейтрализовать троих. Кайс залез на третий этаж и спрятался за ширмой
  
  
     для переодевания.
  
  
     Кровь капала на пол, поэтому он разорвал чистую простынь и перевязал себе бок.
  
  
     Стрелка колебалась, Кайс прошел мимо ошарашенных девушек, которые даже
  
  
     не пискнули. Но он все же перестраховался и спросил:
  
  
     — В этом доме держат девочку?
  
  
     — Да, господин, — ответила молодая брюнетка, явно испугавшаяся его вида. —
  
  
     В комнате для важных гостей. Девочку сегодня хотят обесчестить, по велению мадам
  
  
     Жизель. Пожалуйста, не убивайте нас.
  
  
     — Не собираюсь, если вы будете вести себя тихо.
  
  
     Девушки не соврали. И на удивление Кайса вели себя тихо. Что-то было не так, не его
  
  
     они боялись, это уж точно, иначе бы тут же сдали.
  
  
     Стрелка вела именно туда, куда они сказали. Кайс услышал крик, зашел в комнату, держа наготове палаш. Везде были красные занавески, в углу на диванчике забилась
  
  
     девочка, в белом платье и со слезами на глазах.
  
  
     — Не реви, — раздался грубый голос, — еще ничего не начал. Рано слезы лить!
  
  
     Сквозь занавес он разглядел силуэт: толстый мужчина с широкими костями, большим
  
  
     кривым носом, сальными длинными волосами, спадающими на плечи. Вот это боров, самый настоящий урод, каких свет не видовал.
  
  
     Кайс знал, кто это. Видел его, эту мерзкую политическую фигуру еще во дворце, на собрании князей, в Антелии.
  
  
     Вот так совпадение — Иллиаджио Барканд собственной персоной. Что князь грязная
  
  
     свинья и похотливое животное — знали многие, — но что он готов изнасиловать девочку,
  
  
     которой еще даже и четырнадцати не было (Кайс привык, что в четырнадцатилетнем
  
  
     возрасте в Мизрахе девочки уже выходили замуж), к тому же из рода Симплекса, —
  
  
     об этом никто не догадывался.
  
  
     Князь стал подходить к ней, снимая свой халат и вставая перед ней полностью
  
  
     обнаженным, глядя на нее своими жестокими похотливыми глазами. Элика отвернулась,
  
  
     уткнулась в самый угол дивана, закрывая глаза ладонями.
  
  
     Она слышала только чьи-то шаги, которые князь не принял всерьез. Чувствовала, что
  
  
     рядом с этим князем бродит смерть, которая пришла за ней. Элика ничего не видела, она
  
  
     чувствовала холод от незваного гостя.
  
  
     Вниз потекла кровь, и что-то шмякнулось на пол. Жирный князь заорал как резаный,
  
  
     хватаясь за пах руками. В принципе, он и был порезан, — его половой орган — вместе
  
  
     с остальными причиндалами — был отрублен и валялся на ковре словно резиновая
  
  
     игрушка для собачек. Разрезу позавидовал бы даже хирург — такая точность от одного
  
  
     взмаха.
  
  
     Кайс вытер лезвие палаша об его халат, поднявший с пола, с ноги ударил в живот
  
  
     князя, что тот приземлился на мягкую кровать и валялся там, не понимая, что
  
  
     происходит.
  
  
     — Тварь, — кричал Иллиаджио, утопая в собственных слезах, глядя на человека
  
  
     в маске, — убью тебя…
  
  
     Элика опустила ладони и смотрела на это зрелище, онемев, словно перед ней стояла
  
  
     сама смерть. Она больше не плакала, ее глаза были поражены, увидев перед собой
  
  
     страшного человека, а лицо побледнело от ужаса. Именно этот человек в черном
  
  
     приходил к ней во сне. Тот, которого она рисовала, дабы помнить его, тот мертвецкий
  
  
     ужас, который он вселял в людей.
  
  
     — Закрой глаза, — велел ей призрак из кошмаров. — Не смотри.
  
  
     — И что ты сделаешь? — выкрикнул князь Антелии. — Ты не выберешься отсюда
  
  
     живым.
  
  
     — Ошибаешься. А вот насчет тебя я уверен точно.
  
  
     Ловкач перезарядил обрез, прицелился прямо в лицо князю и выстрелил. Кровь
  
  
     вперемешку с мозгами разлетелась по всей кровати, рисуя на простыне эскиз кровавыми
  
  
     красками. На стене также остался отпечаток от окровавленного мозга, выбитый
  
  
     из головы князя. Выстрел разнес ему череп, превращая все содержимое в кашу. Вместо
  
  
     привычной мерзкой головы покойного Иллиаджио было адское месиво.
  
  
     «Надеюсь, она не видела, — подумал Кайс. — Сейчас главное не наделать глупостей».
  
  
     Кайс опустил капюшон, снял маску и подошел к испуганной, стонущей Элике. Она
  
  
     продолжала ладонями закрывать глаза и трястись от безмятежного страха. Девочка
  
  
     не плакала, а мямлила шепотом лишь одно слово: «Пожалуйста».
  
  
     — Элика, — мягко произнес Кайс. — Все хорошо. Это я — Кайс.
  
  
     Она медленно убрала ладони от лица, в ее красных от слез глазах заблестела надежда,
  
  
     а ее небольшой носик больше не сопел. Элика просто не верила тому, что видит.
  
  
     Не верила, кто перед ней стоит.
  
  
     — Кайс. — Девочка улыбнулась и обняла своего спасителя, повиснув у него на шее.
  
  
     Еще долго она не хотела его отпускать. — Я думала, ты умер. Все говорили, что ты умер, а ты живой. Обещай, что не бросишь меня больше. Никогда!
  
  
     — Клянусь, Элика, — ответил ей Ловкач, прижимая к себе, — что я никогда не брошу
  
  
     тебя в беде. А теперь пойдем.
  
  
     Он взял ее на руки и вышел из комнаты. Там, в коридоре, его ждала женщина — та
  
  
     самая, из его видения, которая тащила Элику за собой.
  
  
     — Кайс, она ведьма! — выкрикнула девочка, тыкая в нее пальцем.
  
  
     — Куда собрались? — спросила мадам Жизель. — Все девочки в этом месте — мои.
  
  
     Поставив на ноги Элику, Ловкач достал палаш и надел ужасающую маску. В его глазах
  
  
     горела ненависть, и женщина это видела.
  
  
     — Ненадолго. Ты видела мое лицо, ты знаешь, кто я такой и на что способен.
  
  
     — Мне известно кто ты такой, известно больше, чем тебе самому. Я даже знаю, какой силой ты обладаешь, и кому она принадлежит.
  
  
     — Я разрублю тебя на маленькие кусочки за все то зло, что ты причинила Элике.
  
  
     — Хочешь сражаться с нами, Проклятый? — в ее голосе прозвучала сталь, словно кто-
  
  
     то еще говорил вместе с ней.
  
  
     Кожа женщины изменилась, став темно-синего цвета с множеством морщин, а глаза
  
  
     были полностью черными как ночное небо без единой звезды. Зубы ее стали гнилыми, желто-серого цвета, но было понятно, что эти зубы остротой могут потягаться даже
  
  
     с гулем.
  
  
     — Элика, спрячься, — выкрикнул Кайс, но в этот момент его сбила с ног ведьма, прыгнув на него словно дикая обезьяна. Она бросилась на девочку, но Кайс рубанул ей
  
  
     по спине, что та даже задымилась.
  
  
     Демоническое отродье.
  
  
     Ведьма тряслась и билась об пол после соприкосновения с серебром, а Кайс
  
  
     выкрикнул девочке:
  
  
     — Элика, беги ко мне.
  
  
     Девочка побежала мимо ведьмы, но та бросилась на нее снова. Кайс вновь вскинул
  
  
     палаш. Рубака рассек голову ведьме. Она упала замертво, но опасаясь того, что ад пока
  
  
     не собирается принимать тварь, Ловкач подошел и проткнул ей грудную клетку насквозь.
  
  
     Ведьма загорелась и, очнувшись, завизжала, постепенно превращаясь в горстку пепла, —
  
  
     такова реакция на серебро.
  
  
     Кайс взял Элику за руку и повел ее в комнату, откуда он за ней пришел. Стражники
  
  
     были совсем рядом. Их топот мог не услышать лишь глухарь. Девушки-куртизанки, совсем юные особы, на лет пять-шесть старше Элики боязно посмотрели на него, но Кайс сказал им:
  
  
     — Мадам Жизель мертва. Вы свободны. Убирайтесь отсюда. И передайте это
  
  
     остальным девушкам.
  
  
     Сегодня Кайс спас не только Элику, но и всех узниц публичного дома мадам Жизель.
  
  
     Девушки бежали по коридорам, мешая страже, которая торопилась в погоне
  
  
     за Призраком Свободы. Публичный дом залился радостными криками: «Свобода!»,
  
  
     «Тварь мертва!», а стражи проливали грязную брань на эти стены. Кому-то точно влетит, а возможно и хуже.
  
  
     Сегодня у них был сложный день, проблемный, а все из-за таинственного Призрака
  
  
     Свободы, который разгромил публичный дом, убил князя Антелии и сбежал прямо у них
  
  
     из-под носа. Опять.
  
  
     Господина Витмана о сегодняшнем погроме боялись осведомить.
  
  
     [1]
  
  
     1 Так в бандитских кругах называли лордов-чиновников, офицеров, стражей и других
  
  
     служителей закона.
  
  
     Глава 16
  
  
  
     РУИНЫ МИРА
  
  
  
      Алкоголь — поставщик людей для тюрем.
  
  
  
      Анри Бодрираллар
  
  
  
     — Я предлагаю тебе двести золотых за ее голову.
  
  
     Дукат закурил, прячась под крышей сарая от дождя. Ловкач схватил его за грудки
  
  
     и прибил его к кирпичной стене, что шеф банды выронил папирос из своих влажных губ.
  
  
     — Думай, что говоришь. Я не убийца… не наемный убийца. И я не убиваю
  
  
     невиновных, а уж тем более бедных жителей этого города. Им итак тяжко в такие
  
  
     времена. И убери револьвер от моего живота.
  
  
     Кайс отпустил его, а Дукат убрал оружие за пазуху. Все это время в стороне стоял
  
  
     Ганс, молча смотря на обоих и не влезая в их разговор. Он находился под дождем, но сам
  
  
     не страдал от того, что может заболеть. На нем был дорогой плащ из козьей шкуры, а из-
  
  
     под капюшона можно было увидеть лишь его бороду, а не изуродованное лицо в маске.
  
  
     — Это тебе не просто старуха, она — ведьма. — Дукат явно был сильно обеспокоен, постоянно осматривался по сторонам, стал параноиком. — Она перебила шестерых моих
  
  
     верных людей вчера. А до этого было следующее: сначала пропали двое, трое были
  
  
     свержены порчей. Ратушек на моих глазах ни с того ни с сего загорелся, и я не смог его
  
  
     потушить. Он сгорел быстрее спички. На ровном месте, на моем чертовом заводе! Это
  
  
     было предупреждение.
  
  
     — Хочешь сказать, что Райна — могучая ведьма?
  
  
     — Да! — выкрикнул Дукат. — Я тебе это и хочу вбить в упрямую голову!
  
  
     — Ты сходишь с ума, шеф местной бандитской группировки!
  
  
     По лицу Дуката было заметно — он боялся. И боялся не каких-либо преступников или
  
  
     властей, а страшится обыкновенную немощную слепую старуху. В последнее время Кайс
  
  
     уже встречался с одной ведьмой — мадам Жизель, и их знакомство окончилось для нее
  
  
     плачевно. Пришлось ей отправиться на покой. Но то была реальная ведьма, из плоти
  
  
     и крови, настоящее отродье. Тут же Дукат утверждал, что безобидная старуха, с которой
  
  
     Ловкач познакомился, когда уничтожил все сбережения господина Ульманаса Витмана, является одним из воплощений бесовщины.
  
  
     — Кайс, нам надо выдвигаться, — встрял в разговор Ганс. — Лодочник уже заждался.
  
  
     Это не оскорбило Тиля, так как он понимал, что они здесь инкогнито и что даже
  
  
     Дукат не должен знать их лиц и имен. Всех, кроме Кайса.
  
  
     — Я догоню вас, — сказал Кайс, а затем обратился к напуганному до смерти
  
  
     Дукату: — Что ты будешь делать?
  
  
     — А что я могу? Пулями эту старуху не сразить. Не знаю, либо сражаться за жизнь, либо бежать в Антелию, так как последнее предупреждение старухи меня чересчур
  
  
     напугало, между нами говоря. К тому же князь мертв, и теперь мне там находиться
  
  
     безопаснее.
  
  
     — Не забывай, чтобы твои парни молчали, кто я, — напомнил ему Кайс. — И хочешь
  
  
     бесплатный совет?
  
  
     — За все надо платить! — язвительно проговорил Дукат.
  
  
     — Нет, Венедикт, — ответил Ловкач, — иногда люди могут быть бескорыстными.
  
  
     — Не тяни, — отмахнулся шеф банды «Свободные дети Империи». — Говори уже!
  
  
     — Тебе стоит нанять чародея, если боишься схватить порчу от старухи.
  
  
     — В такое время Ордену магов нельзя доверять.
  
  
     — А еще есть самоучки, ренегаты и отступники. И тебе так будет спокойнее. Бывай.
  
  
     Дукат ничего не ответил, лишь отмахнулся от него. Иногда Ловкач принимал его
  
  
     за глупца, коим Дукат не был. Он все сам прекрасно понимал. И совет его принял как
  
  
     данное, и про парней помнил, ведь они теперь знали, что если им на пути встретиться
  
  
     Призрак Свободы — лучше не лезть, а вежливо поздороваться и свалить куда подальше.
  
  
     Когда Ловкач пошел прочь, то Дукат выкрикнул ему вслед:
  
  
     — Удачи в вашей авантюре, пускай и в глупой.
  
  
     Все трое плыли из гетто Прималона — Старых полей. Именно туда сбежали все
  
  
     «гости Империи», так как власть начала на них охоту как на диких зверей. И правда, сейчас в Свободных Землях более безопасно, чем здесь. Но Кайс знал, что именно этого
  
  
     власти и хотят — чтобы все сбежали в гетто. Раздавить всех сразу одним сапогом.
  
  
     Старые поля напоминали убогую переполненную деревню, даже Бедный квартал
  
  
     по сравнению с ними выглядел куда лучше. Людям приходилось жить здесь — это было
  
  
     единственным выходом в данной ситуации, ведь переезжать раньше времени
  
  
     на кладбище никто не хотел.
  
  
     Им нужно было в парк Знаний, поэтому пришлось плыть через Старые поля, —
  
  
     только так по реке Санне можно попасть в эти места. Другими же способами было
  
  
     слишком опасно: поезда проверялись, кареты и машины останавливали полицейские для
  
  
     досмотра.
  
  
     На это повлияло несколько факторов: главный из них — Призрак Свободы; собрание
  
  
     в Вышке лордов, где генерал вел свою политику против лорда-регента; людям надоело
  
  
     жить под гнетом тирана; никто не хочет гражданской войны; самое главное — голова
  
  
     племянника Ульманаса Витмана подана ему же к ужину на блюдце. Это был верх предела.
  
  
     Около часу плыли они, благо шел дождь, который не позволял стражникам рисковать
  
  
     своими жизнями и включить литиновые установки.
  
  
     — Это чудо, — произнес Тиль, улыбаясь самому себе, — просто чудо.
  
  
     — Ты о чем? — поинтересовался Кайс.
  
  
     — Императрица жива. Наша юная правительница во здравии и в безопасности.
  
  
     — Да, — вздохнул Ганс. — Твоя правда, Тиль. Главное, что правительница, которая
  
  
     по воле Создателя должна встать во главе всей Империи, жива. У нас есть надежда
  
  
     вернуть все то, что было потеряно…
  
  
     — Не все, Ганс, — перебил его Кайс, — не все. Никогда не будет того, что было
  
  
     до недавнего времени. Теперь, когда мы все потеряли, мы поняли, что этого уже
  
  
     не вернуть. Мы потеряли куда больше, чем звания, деньги, расположение, даже наши
  
  
     изуродованные внешности не ложатся с тем, что мы утратили свою семью, близких, любимых. Вот что самое страшное. Но еще страшнее, что с их уходом мы потеряли самих
  
  
     себя.
  
  
     — Я согласен с тобой, — пробасил Ганс, похлопав Ловкача по плечу.
  
  
     — И я тоже, — поддержал Тиль.
  
  
     — Теперь у нас есть право отмщения. — Кайс снял перчатку и провел по прохладной
  
  
     воде ладонью. Это, как и в детстве успокаивало его. — И я непременно воспользуюсь им.
  
  
     — Когда регент будет особо уязвим, — с ним будет покончено.
  
  
     — Да, Тиль. Ты прав.
  
  
     — Каким надо быть безумцем, чтобы убить императрицу и принести разруху в страну,
  
  
     будучи правителем, хоть и временным? — Ганс не понимал мотивов господина
  
  
     Витмана. — К чему он хочет привести: к миру или к хаосу? И зачем ему нужно было
  
  
     оставлять Элику в живых? Для чего она ему нужна?
  
  
     — Кто знает, кто знает, — сплюнул в мутную воду Тиль. — Возможно, хочет одно, а получается другое. А насчет Элики… быть может, в глазах народа он хочет стать
  
  
     героем? Нашел Элику, объявил ее Императрицей, вновь стал регентом, а потом
  
  
     женился бы на ней, стал Императором, уже законным.
  
  
     — Все равно слово было бы за Эликой, — подметил Ганс. — Все-таки она Симплекс,
  
  
     а не он.
  
  
     — Верно, но быть может, он желал вызвать ее любовь или… стать для нее объектом…
  
  
     — Прекратите рассуждать на эту тему, — заткнул их Кайс, словно не в себе, совсем
  
  
     иным голосом. — Меня тошнит от вашей болтовни!
  
  
     — Извини, Ловкач, — проговорил Ганс, переглянувшись с Тилем.
  
  
     Дальше они направлялись к месту назначения молча, лишь негромкий скрип
  
  
     двигателя лодки раздавался в этой городской тишине.
  
  
     — Вот здесь останови, — приказал Тилю Ловкач, указывая рукой на сточную трубу. —
  
  
     Дальше пойдем через канализацию.
  
  
     Лодочник пришвартовался у берега, недалеко от моста. В реку вытекали отбросы
  
  
     из сточной трубы, которая распологалась на пригорке. Именно туда направились Кайс
  
  
     и Ганс.
  
  
     Господин фон Бюррер, бывший адмирал, но с недавних пор капитан своего нового
  
  
     захваченного корабля, подошел к решетке, схватился за нее своими толстыми
  
  
     мозолистыми пальцами и дернул на себя несколько раз. Ржавые петли решетки
  
  
     не выдержали натиска человека с медвежьей силой и перед ними образовался свободный
  
  
     проход к Марградскому университету прикладных наук.
  
  
     По вчерашнему обсуждению было принято решение спасти из коварных рук лорда-
  
  
     регента Льва Марградского, которого господин Витман использует как ладью
  
  
     на шахматной доске политики.
  
  
     Под вечер к пещере, окруженная густым лесом, подошли капитан фон Бюррер, Астор
  
  
     Готье, Мошка и Фиалка. Девушка сама увязалась за ними, а отгонять ее как собачку Ганс
  
  
     не собирался.
  
  
     — Это здесь, — сказал Астор, спускаясь по камням вглубь пещеры. Чем дальше, тем
  
  
     темнее. — Мой товарищ должен быть уже на месте.
  
  
     Ганс вместе с остальными спустились и в этой пугающей темноте шли на свет, пробивающийся на новом уровне. Пришлось карабкаться. Мошка залезал сам, Фиалке
  
  
     помогал Ганс, Астор был впереди, скакал как горный кот.
  
  
     — Похоже на ловушку, — прошептал Мошка, но его услышали.
  
  
     — Это не ловушка, — возник голос из ниоткуда. Гансу этот тембр был знаком. — Я
  
  
     нашел это место и сообщил о нем специалисту, который по воле случая находился
  
  
     в Бельне.
  
  
     Когда они выбрались на свет, то увидели что находятся в необычном кругу,
  
  
     начерченным острым предметом, видимо ножом, над открытым небом.
  
  
     Из тени вышел знакомый Гансу человек, чья обязанность знать все раньше всех.
  
  
     Таннер.
  
  
     — Вот мы снова встретились, господин фон Бюррер, — проговорил шпион. Из той же
  
  
     тени, откуда до этого вышел Таннер, появился еще один персонаж этой загадочной
  
  
     игры. — Хочу представить вам ведущего специалиста в области темной магии
  
  
     и оккультизма господина…
  
  
     — Витаутас, — перебил шпиона маг. — Просто Витаутас.
  
  
     Опустив свой потрепанный капюшон, перед ними оказался худощавый мужчина,
  
  
     не выделяющийся красотой, скорее даже отпугивающий своим угрюмым лицом.
  
  
     — Да-да, — пожал плечами Астор. — Как видите, это вовсе не ловушка, кэп.
  
  
     Тот посмотрел на Мошку. В руке проверенный человек Ганса держал кремневый
  
  
     пистолет, но поймав неудовлетворенный взгляд, он убрал его за пазуху.
  
  
     — Так значит, — Ганс обратился к Таннеру, — это вы нашли место?
  
  
     Таннер молча кивнул, соглашаясь с его словами.
  
  
     — Капитан фон Бюррер, — обратился Витаутас к Гансу. — Как вы думаете, что
  
  
     значит этот вычерченный круг с иероглифами и пентаграммой в центре?
  
  
     — Темная магия…
  
  
     — А что вы еще заметили?
  
  
     Теперь отличилась Фиалка, выступив сама:
  
  
     — Контуры фигур… выжжены.
  
  
     — Верно, — довольно подтвердил Витаутас. — А теперь я поведаю вам небольшую
  
  
     лекцию…
  
  
     Пока чародей завел монолог о том, как его в свое время заинтересовала темная
  
  
     магия, какими источниками он пользовался, и что им двигало, Фиалка подошла к Гансу
  
  
     сзади и, поднявшись на мыски, потянулась к капитану. Тот немного опустился, чтобы
  
  
     услышать как Фиалка шептала ему на ухо:
  
  
     — Фи, какой-то этот маг нудный и некрасивый слишком. Пусть наколдует себе
  
  
     красоту, что ли…
  
  
     — Фиалка, — остановил его Ганс. — Он может услышать.
  
  
     — Я тихо ведь говорю, — надула губки рыжеволосая девица.
  
  
     — Услышит мысли. Иногда мы мыслим куда громче, чем говорим.
  
  
     Фиалка удивилась и игриво хихикнула.
  
  
     — Откуда тебе знать?
  
  
     — Да я женат был на архивенефике.
  
  
     Кажется, Астору и Таннеру лекция Витаутаса, как и остальным, была вовсе
  
  
     неинтересна. Шпион слушал внимательно, но по его лицу заметно, что всю лишнюю
  
  
     информацию он пропускал мимо ушей. Бывший старпом флагмана чуть не уснул, пускай
  
  
     это и был, как говорил он сам, его старый товарищ.
  
  
     — Может, — перебил чародея Ганс, — ближе к делу, Витаутас?
  
  
     — Ах, да-да-да, — согласился маг, выходя в центр начерченного круга. — Я изучил это
  
  
     место и могу точно сказать, что тут проводили сильнейший магический обряд. Правда, это было несколько месяцев назад.
  
  
     — Как давно? — спросил Таннер, скрестив руки на груди.
  
  
     — Не могу сказать, — задумался Витаутас, словно прочувствовав на себе всю
  
  
     энергетику этого места, дабы для себя самого понять, что тут произошло. — Магический
  
  
     след иссяк… почти. Малейшие крупицы остались. Но вот обгорелые контуры говорят
  
  
     о том, что это было мощнейшее заклятие и…
  
  
     — …чертовщина какая-то, — сплюнул три раза Мошка через левое плечо, перебив
  
  
     чародея. — Чур меня!
  
  
     — Хм-м, — продолжил Витаутас. — Я могу предположить, что это был за обряд.
  
  
     — И что же? — спросил Ганс, вовсе не интересуясь магическими заговорами. Это
  
  
     работа для Кайса, а не для него.
  
  
     — Призыв.
  
  
     Даже Таннер поднял бровь, но судя по ухмылке, он изначально догадывался, что тут
  
  
     творилось. Но теперь убедившись в этом, он, человек с острым умом, не обладающий
  
  
     магической силой, понимал, для чего кто-то призвал нечто.
  
  
     — Боюсь предположить, — шпион все-таки решил высказать свою версию
  
  
     происходящего, — что призыв делался не простым человеком или чародеем, а Темным, ибо, как вы сказали, энергия еще осталась, пускай и мелочь, а судя по вашей
  
  
     автобиографии, вы давно изучаете такую вещь как магию Темных, особенно
  
  
     эксперимент Чаха, о секретах которого знал только Морло, поэтому вам не было
  
  
     интересно, если бы тут принял участие обычный колдун.
  
  
     — Да, — согласился Витаутас. — Очень рад, что я был услышан. Это действительно
  
  
     работа Темного. Но вот за последние десять лет мы знали только одного. Вы уже назвали
  
  
     его имя. А ирония в том, что Темный, которого мы ищем, куда опасней. Он обладает
  
  
     знаниями, скрытые от человеческого разума. Этот Темный не по своей воле стал таким,
  
  
     это самое страшное.
  
  
     — Хочешь сказать, — в этот раз поделился своей версией Астор, — этого чародея
  
  
     насильно сделали Темным и теперь он где-то здесь, и совершает некий призыв?
  
  
     — Даже не некий, — отозвался Таннер. — Призвали демона. И вовсе не случайно. Все
  
  
     совпадает.
  
  
     — Может, поделитесь догадками? — попросил его Ганс.
  
  
     — Все очень просто. Откуда, по вашему, внезапно взялись оскверненные?
  
  
     — Я знал, что это магических рук дело, — довольно выкрикнул Мошка, но поймав
  
  
     недобрый взгляд Витаутаса, тут же умолк.
  
  
     — Отлично, — проговорил Витаутас. — Империя имеет дело с Темным-марионеткой.
  
  
     — Но кто мог насильно создать Темного? — спросила Фиалка, задав очень хороший
  
  
     вопрос.
  
  
     — Архидемон, — ответил ей Ганс, складывая пазл.
  
  
     — Только не спрашивайте, откуда призвали демона, — хихикнул Витаутас. — Думаю,
  
  
     вы сами догадываетесь.
  
  
     Взглянув на обгорелые контуры, Ганс задался необычным вопросом: а какая
  
  
     температура в аду?
  
  
     Слушая разговор Таннера и Астора, о действиях, дабы предотвратить очередной злой
  
  
     план коварного Архидемона, Ганс в очередной раз задумался о той женщине в синем, что
  
  
     посодействовала Ульманасу Витману в убийстве его жены.
  
  
     — Значит, нужно найти Темного, — подвел к точке Астор.
  
  
     — И обезвредить демона, — дополнил Таннер.
  
  
     — Витаутас, — обратился к чародею Ганс. — Вы в курсе того, что происходит
  
  
     в столице?
  
  
     — Разумеется, я осведомлен.
  
  
     — А Орден?..
  
  
     — Если вы о том, чтобы связаться с ними, — усмехнулся Витаутас, — то боюсь вас
  
  
     огорчить. Видимо, у временного правителя есть кто-то держащий под контролем весь
  
  
     Орден магов. Точнее, даже сеть этих людей. Я не могу с ними связаться и получить
  
  
     от них какую-либо весточку. Дела там еще хуже, чем в столице. Орден стал тюрьмой, огражденной от всего мира.
  
  
     — Ладно, — не это интересно Гансу, — а вот еще один вопрос: знаете ли вы
  
  
     чародейку, носящая длинное синее платье и…
  
  
     — Синее? — усмехнулся Витаутас. — В Ордене синее не носят, капитан. Но прошу
  
  
     прощения, я вас перебил, позволил себе прочесть ваши мысли. Такой властью, чтобы
  
  
     контролировать Орден магов обладала только архивенефик Роксана Авлицкая.
  
  
     Возможно, ближайшие претенденты на роль Главы Ордена магов и есть сообщники
  
  
     Ульманаса Витмана. Дальше зависит от вас, капитан. Вам лучше знать, кто из Ордена
  
  
     вашу супругу не любил больше всего и метил на ее место. Я не был там почти год, многое
  
  
     за это время изменилось.
  
  
     Ганс кивнул. Он был разочарован. Мимо. Опять. Вновь мысли его были о бутылке.
  
  
     Развернувшись, чтобы уйти назад к кораблю, Ганса окликнул Таннер и передал ему
  
  
     очередной сверток.
  
  
     — Это то, о чем вы меня просили разузнать.
  
  
     Кайс прошел через весь квартал Огней, испытывая дикую усталость и боль в теле, держа на руках Элику. Из окна паба первым их заметил Алекс, удивленный тем, кого
  
  
     на этот раз спас бывший лорд-защитник. Одинокий и уставший Кайс нес девочку
  
  
     на руках через всю улицу и готов был упасть и уснуть. Парень успел позвать всех, кто
  
  
     находился в пабе и первый выскочил на улицу.
  
  
     Буквально несколько часов назад к ним вернулся и Ганс. Его новый корабль
  
  
     и
  
  
     команда
  
  
     остались
  
  
     под
  
  
     командованием
  
  
     Фиалки
  
  
     и
  
  
     Мошки,
  
  
     продолжался
  
  
     ремонтироваться и добавляться новыми деталями.
  
  
     Когда все встали перед ними, Кайс снял с себя маску и громко произнес:
  
  
     — Перед вами Элика Симплекс, дочь Берты Миролюбивой, законная наследница
  
  
     престола, владычица Империи Россигард, Императрица Великого огня.
  
  
     Многих людей вокруг себя Элика не знала, увидев их в первый раз, конечно кроме
  
  
     Ганса, Тиля, Кассандры и Кайса. Она была ошарашена, что теперь ее встречают так, как
  
  
     никогда раньше: все опустились на колено перед ней, приложив правый кулак к сердцу.
  
  
     Это означало то, что они признали ее, новую Императрицу Россигарда и других
  
  
     прилегающих к составу Империи княжеств.
  
  
     — А где моя мама? — растерянно спросила она, ища взглядом ее силуэт.
  
  
     — Элика, — опустился Кайс на колено рядом с ней, беря ее за руку, — как я и сказал,
  
  
     теперь ты Императрица.
  
  
     Эта новость потрясла ее. Она все прекрасно поняла. Самый настоящий удар для
  
  
     девочки — ее мама мертва.
  
  
     — Нет, — вскрикнула она, выдергивая руку из ладоней Кайса. — Я не хочу! Нет. Это
  
  
     ты виноват, вы все виноваты. Кайс, ты ее личный защитник, почему ты ее не защитил?!
  
  
     Он встал на ноги, продолжая с угрюмым лицом смотреть на девочку, а Элика подошла
  
  
     к нему и стала бить его руками по телу.
  
  
     — Ты виноват, — сквозь слезы кричала она, продолжая лупить своими кулаками его
  
  
     торс. На все это смотрели остальные, понимая, что для Элики сейчас настали сложные
  
  
     времена. — Я ненавижу тебя!
  
  
     Она убежала прочь, следом за ней бросилась Кассандра, пытаясь остановить
  
  
     и успокоить маленькую владычицу. Кайс же продолжал стоять как вкопанный.
  
  
     — Я сам себя ненавижу, — произнес он еле слышно, сожмурившись и прижимая
  
  
     рукой колотую рану, кровь из которой уже впиталась рубахой и перевязанной тканью, и стала проливаться на сухую землю.
  
  
     Выронив маску из руки, Кайс рухнул без сознания.
  
  
      Жил да был в одном королевстве один молодой человек по имени Яков Самнетти. Он был
  
  
  
      очень добрым, честным, скромным и сердечным мужчиной. Лучше всего у Якова получалось
  
  
  
      играть на флейте, которую он сам выстрогал из ветки дерева, которое росло у него в саду.
  
  
  
      Но была с ним и другая беда — Якова притесняли все жители королевства. У него были друзья, но все они оставили его в трудную минуту; у него была любимая, которая к несчастью обижала
  
  
  
      и презирала его, а после ушла к более достойному мужчине.
  
  
  
      Однажды Яков вышел на площадь и начал играть на флейте свою новую мелодию. Она была
  
  
  
      великолепна: птицы подпевали ему, а народ собирался и слушал его. Когда Яков закончил игру, один из горожан кинул в него гнилой помидор. Смех собравшихся горожан окутал его с головы
  
  
  
      до ног. В него полетели и другие испорченные овощи и фрукты, так как горожанам было проще
  
  
  
      пульнуть в него завидной обидой, чем сказать доброе слово.
  
  
  
      Грусть и злость засели в его душе, но Яков этого не показал. Он все хранил в себе.
  
  
  
      «Им не нравится моя игра!» — подумал Яков, собрал вещи и отправился жить в другое —
  
  
  
      соседнее — королевство, в надежде начать все сначала. Он не задумался о том, что его
  
  
  
      таланту просто позавидовали.
  
  
  
      Яков начал жизнь с чистого листа, но и злой рок не покидал его. В новом королевстве его
  
  
  
      тоже никто не возлюбил.
  
  
  
      Он прожил два года в новом доме и всю засевшую в нем обиду и злость мужчина вымещал
  
  
  
      на своем теле.
  
  
  
      Вскоре Яков встретил девушку, которую полюбил с первого взгляда. Она была добра к нему, но особого внимания на него не обращала. И вот однажды он решил сыграть ей на флейте.
  
  
  
      Девушка слушала и восхищалась его игрой, затем вдохновленная его музыкой она поцеловала
  
  
  
      Якова в щечку и предложила вступить в местный оркестр.
  
  
  
      Его приняли с распростертыми объятиями, и Яков Сомнетти поверил, что теперь-то у него
  
  
  
      все будет хорошо. Счастье и любовь поселились в его душе, замещая негативные эмоции.
  
  
  
      Увы, радость была не долгой. Через неделю его выгнали с позором из оркестра, и Яков вновь
  
  
  
      задавался вопросом: «Почему меня так все не любят? Что я им сделал?». Та девушка, поддержала его в трудную минуту. Яков понадеялся, что она тоже любит его так же сильно, как и он ее. Но девушка не замечала его ухаживаний. Ее сердце было слишком добрым, настолько добрым, что она не могла никого полюбить, так как ко всем людям относилась
  
  
  
      с состраданием и с любовью.
  
  
  
      Однажды ночью с Яковом случилась очередная беда: в его дом ворвались разбойники: они
  
  
  
      вынесли все, а дом сожгли. Самого молодого человека избили и выкинули в лужу. Весь город видел
  
  
  
      его позор, и никто не протянул ему руку помощи, злорадствуя горю Якова. Денег у него не было
  
  
  
      и единственная надежда, которая могла помочь ему — любовь. Он пошел к возлюбленной, и девушка помогла ему. Вновь надежда разгорелась в сердце Якова. «Тебе не нужно дарить свою
  
  
  
      любовь всем. Я тебя люблю, так отдайся мне полностью. Вместе мы будем счастливы».
  
  
  
      Но девушка лишь отчитала его за то, что он слишком часто прибедняется, чтобы понравится
  
  
  
      ей, ведет себя как настоящий эгоист. Самое доброе создание в королевстве отругала паренька, которого знала, и который так сильно нуждался в ней.
  
  
  
      Яков Сомнетти полностью убился в горе. Злоба вернулась и все росла и росла внутри него, но сердце не давало злобе прорваться. И тогда Яков взял нож и вырезал свое сердце. Он не умер, ведь скопившаяся обида и злость вырвались наружу и захватили власть над его душой, не давая
  
  
  
      молодому человеку умереть.
  
  
  
      Он разрезал свое сердце на четыре куска и спрятал их в четырех сторонах света; в таких
  
  
  
      забытых местах, что даже он не смог бы вновь найти их.
  
  
  
      Яков стал жить без сердца и сделал то, о чем давно мечтал, но не мог позволить себе: он
  
  
  
      сжег оба королевства, так долго глумившиеся над ним, и никого не оставил в живых, погрузив
  
  
  
      себя полностью во мрак. На руинах королевств он играл свою волшебную мелодию, но некому
  
  
  
      было больше наслаждаться его красивой музыкой.
  
  
  
      Звук флейты стал для людей символом того, что к ним приближается гнев. Гнев Якова
  
  
  
      Бессердечного.
  
  
  
     — Я никогда не слышала этой сказки, — сказала Элика, укутавшись в одеяло.
  
  
     — Мне ее рассказал мой папа, — ответила Кассандра, которая сидела рядом
  
  
     с кроватью Элики на стуле. — Когда я была чуть младше тебя.
  
  
     — А мой папа умер, когда я еще не родилась. Я ничего о нем не знаю, кроме того, что
  
  
     он был князем. Мама о нем никогда не говорила.
  
  
     — Я не знала своей матери. Моя мама умерла, когда я была еще совсем маленькой.
  
  
     Элика отвернулась, легла на бок, но вопрос, который до сих пор мучил ее,
  
  
     выскользнул из уст девочки:
  
  
     — Кассандра, почему Кайс не защитил ее?
  
  
     Девушка не знала ответ на этот вопрос. Уж слишком горестным был бы ответ.
  
  
     — Не вини его, — попросила она девочку. — Он сделал все что смог, чтобы защитить
  
  
     ее. Теперь его считают предателем и убийцей, хотя его жизнь куда сложнее, чем наши
  
  
     с тобой. Он как Яков, который принял удар ото всех, кому он верил, его сердце разбито, ведь ты для него как дочь, которой у Кайса никогда не было.
  
  
     — Мне казалось, что я больше всех знаю его, но я не знаю о Кайсе ничего, —
  
  
     проговорила девочка и заплакала, уткнувшись к стене. — Мне так стыдно, Кассандра. Я
  
  
     обидела его, а он защищал меня, причем всегда, даже когда мама ругала.
  
  
     За дверью стоял Кайс, с перевязанным торсом и слушал, о чем говорит с Эликой
  
  
     Кассандра. Он не ожидал, что девушка вступится за него, и он никогда не слышал этой
  
  
     сказки о Якове Бессердечном.
  
  
     «Хорошее сравнение с Бессердечным», — усмехнулся про себя Ловкач.
  
  
     — Не вини себя, — ответила Кассандра.
  
  
     — Надо извинится…
  
  
     — Вот это правильно. Вижу, что передо мной разумная и справедливая
  
  
     правительница.
  
  
     Кайс не стал слушать дальше, ушел к себе на чердак, а Кассандра всю ночь провела
  
  
     рядом с Эликой, которой сейчас нужна была поддержка.
  
  
     За столиком в пабе Ганс всю ночь в беседе просидел со Старковым, выпивая
  
  
     и обсуждая дальнейшие действия против господина Витмана.
  
  
     — Это вы пошутили серьезно, — сказал Андрей Старков, когда узнал, что голова
  
  
     племянника регента была подана ему на стол. — Тех слуг, которые подали это «блюдо»,
  
  
     пристрелили на месте.
  
  
     — Пусть знает, что за ним тоже придут. А за неповинных в этой шутке людей мне
  
  
     искренне горестно.
  
  
     — Он знает, подозревает многих, и я уверен, что готовится к этой встрече
  
  
     с Призраком Свободы. Почтим память слуг.
  
  
     Они подняли разлитую выпивку, и Ганс выпил бокал с выдержанным двадцатилетним
  
  
     виски, а затем удосужился спросить:
  
  
     — Каковы наши дальнейшие действия?
  
  
     — В Вышке лордов мнения разделились. Тем, кто боится регента, я обещал защиту
  
  
     при условии, если они поддержат нашу оппозицию. Аббат Славинский мертв, князь
  
  
     Антелии мертв, все финансы регента уничтожены, народ негодует, чистильщики вновь
  
  
     набираются. Есть одна таинственная фигура, которая поддерживает регента и без
  
  
     которой его власть разрушится как карточный домик, но мы не знаем кто это.
  
  
     Загадочная фигура в паре с Витманом держит все в узде. Я так думаю, что этот человек
  
  
     посеял страх больше, чем сам Витман.
  
  
     — Эта фигура — кто-то в Ордене магов, — уверенно заявил Ганс. — Недавно узнал, что Орден изолирован от всего мира. Нужно будет узнать, кто является к временному
  
  
     правителю со стороны чародеев чаще всего.
  
  
     — Эх, ладно. Постараюсь что-нибудь узнать. А пока что психологический удар
  
  
     нанесен, а это главное. Теперь регент потерял козырь — Элику. И ему уже точно
  
  
     не сделать страну федеративной. Наша главная задача — убрать приспешников Витмана.
  
  
     И Кайс постарался больше всех, надо это признать. Нас не подозревают, а все
  
  
     обвинения падают в адрес уличного героя Призрака Свободы. Младший брат покойного
  
  
     князя отправился в Антелию, чтобы занять его место. Теперь Антелия может выступить
  
  
     на нашей стороне, а за ней могут последовать и другие княжества. Если мы уберем еще
  
  
     и таинственного игрока, тогда регенту ничего не останется, как сдаться на суд новой
  
  
     правительницы. У нас есть информация о том, что Витман держит в заточении Льва
  
  
     Марградского, используя его как оружейный двигатель.
  
  
     — В смысле? — взвел бровь Ганс.
  
  
     — Он использует его для создания новых оборонительных орудий. С недавних пор, вдохновленные подвигами Призрака Свободы, а это бедные, чужеземцы, да и просто
  
  
     недовольные граждане, стали нападать на патрули. Гражданская война назревает, черт
  
  
     возьми. Только стороны тут совершенно иные — классовые.
  
  
     — И?..
  
  
     — Оскверненные — еще одна проблема. — Генерал отхлебнул пинты, а затем
  
  
     продолжил: — Их всех Витман хочет научить уважению, конечно прибегнув к насилию.
  
  
     Псих хочет заставить поклоняться безумцев.
  
  
     — Предлагаете ликвидировать Марградского?!
  
  
     — Нет, — успокоил его генерал. — Он важен для нас. Надо его вытащить из рук
  
  
     лорда-регента. Его смерть ничего не решит, а может только усугубить положение вещей.
  
  
     — Я понял вас, генерал, — кивнул Ганс. — Чем быстрее вытащим, тем лучше.
  
  
     — А что насчет Мизраха? — перевел тему Андрей Старков.
  
  
     — Вот. — Ганс вытащил из внутреннего кармана жилета сверток и передал
  
  
     генералу. — По всему очевидно, что воевать они не собираются. Пока что. Они похитили
  
  
     несколько человек, но зачем — неизвестно. И еще кое-что. Думаю, оскверненные… дело
  
  
     рук Архидемона.
  
  
     — Хм, — нахмурился генерал, читая рапорт, — что же вы замышляете, черти?
  
  
     — Таинственная фигура, помощник регента… откуда вы узнали о нем?
  
  
     — Тарвен выудил информацию. И скорее всего это может быть женщина. Ходят
  
  
     слухи, что это госпожа Зельтта.
  
  
     Ганс озадачился.
  
  
     — Подождите-ка! Граф Зельтта и его трое детей? Они ж все погибли в пожаре…
  
  
     — Да, но говорю, это всего лишь слухи. Мол, Люсия Зельтта выжила. Ведь все
  
  
     богатство исчезло вместе с ними, никто не знает, где оно. А денег там хватит, чтобы
  
  
     оказать помощь Витману.
  
  
     — Все может быть, — согласился с этой теорией фон Бюррер. — Помнится, мы
  
  
     с Роксаной бывали у них, ей никогда не нравилась Люсия.
  
  
     И тут его осенило: Люсия Зельтта обладала магической силой и любила синий цвет.
  
  
     С Роксаной она часто конфликтовала и покинула Орден магов, но этикет заставлял
  
  
     обеих общаться друг с другом, вопреки любой ненависти.
  
  
     Ганс собрался на выход, ответив только одно:
  
  
     — Нам с Кайсом пора готовится к спасению натурфилософа.
  
  
     — Как он себя чувствует? Он был ранен, — поинтересовался Андрей Старков. — Нам
  
  
     нужен солдат, а не мальчик для битья. Пусть он поправляется, Гарри сделает для этого
  
  
     все возможное.
  
  
     — Кайс поправится, я его знаю, — улыбнулся Ганс. — Генерал, найдите эту дрянь
  
  
     в синем платье. Я лично задушу ее своими руками.
  
  
     Сквозь грязь и помои они проходили мимо сточной речки отходов, стараясь
  
  
     не трогать сырые, покрытые мхом стены. От ржавых труб несло так же как
  
  
     от экскрементов. Кайс шел впереди, держа наготове Рубаку. В канализации было темно
  
  
     как в пещере, только оттуда не несло такой вонью как отсюда. Ни единого просвета, ничего, кроме кромешной тьмы и журчания воды. Тишину прерывали редкие писки
  
  
     крыс.
  
  
     — Спасибо, что поделился информацией, — проговорил Кайс, вспомнив, что Ганс
  
  
     рассказал ему о найденном месте призыва. — Логично, что это Темный, да. А пещера
  
  
     подходящая. Обряд делался в полнолуние и лунный свет освещал круг. А насчет демона…
  
  
     вроде я его уже убил.
  
  
     — Как так? — удивился Ганс. Видимо Кайс свихнулся.
  
  
     — Черная бестия встретилась мне. Затем я нашел его убежище — демон был связан
  
  
     с первой оскверненной. Молодая девушка-проститутка. Я убил тварь и сжег дом
  
  
     с останками девушки. Дальше о ее душе позаботится Создатель.
  
  
     — Ясно, — проговорил Ганс, топая в кромешной тьме. — Одна проблема решена.
  
  
     Эта прогулка по канализации его бесила, и он не выдерживал напряжения, а запах
  
  
     выводил его из себя.
  
  
     — Ни черта не видно! — выкрикнул Ганс, продолжая идти словно слепой.
  
  
     — Во-первых, сними капюшон, — ответил Кайс, продвигаясь вперед, все глубже
  
  
     во тьму. — Тебя все равно никто не видит кроме крыс. Во-вторых, лучше достань свою
  
  
     саблю, не помешает.
  
  
     Ганс шагнул и нечаянно наступил на крысу. Раздался громкий писк, от которого
  
  
     капитан чуть ли не упал в речку отходов. Кайс вовремя подскочил и схватил его за руку, не давая тому возможности упасть в самую вонь.
  
  
     — Не пугай крыс, — попросил его Кайс. Ганс не заметил его улыбки под маской.
  
  
     — Они повсюду, твари.
  
  
     — Ну, не надо так. Они спасали меня от смерти в Остаповском могильнике.
  
  
     — Боюсь представить как… хотя ты же тогда желал умереть.
  
  
     — Я хотел умереть. И хотел есть. Это естественные чувства.
  
  
     Ловкач никому не говорил, что в порыве голода пожирал несчастных грызунов.
  
  
     И изначально они не задерживались в желудке Кайса — первые дни он выблевывал
  
  
     съеденных грызунов, но голод брал свое, а организм привыкал к вкусу свежей
  
  
     мерзопакости. Заклятие Роксаны спасало его и убивало одновременно.
  
  
     — А зачем оружие? — недоумевал Ганс, доставая абордажную саблю из ножен.
  
  
     — Вдруг появится мортак.
  
  
     — Кто?!
  
  
     — Ты же мореплаватель и не знаешь про мортаков?
  
  
     — Водяные что ли?
  
  
     — Нет, водяные — это рыбы-люди, — остановился Кайс дабы пояснить своему другу
  
  
     разницу, которую он считал очень большой, — причем они разумные, а мортаки —
  
  
     падальщики, такие же как гули или скаверы[1], только обитают в топях, канализациях, болотах.
  
  
     — Ты виделся с ними?
  
  
     — Да, — ответил Кайс, даже не моргнув глазом, — буквально вчера пил с ними чай.
  
  
     — Я серьезно.
  
  
     — С кем именно, Ганс?
  
  
     — Со всеми, — усмехнулся капитан.
  
  
     — Ну… мортаков видел несколько раз. Когда работал с чистильщиками, пришлось
  
  
     сразиться с ними. И когда сбегал из тюрьмы встретил одного в канализации. Гулей видел
  
  
     краем глаза в пустыне Мизраха. Я тебе рассказывал про них. А вот со скавером пришлось
  
  
     трудно — когда наш отряд шел на битву с Морло, то мы повстречали эту тварь. Всемером
  
  
     кое-как удалось убить его, причем некоторые из наших были сильно ранены.
  
  
     — Какая разница, — сплюнул Ганс, — твари они и есть твари. Всех монстров убивать
  
  
     надо.
  
  
     — Не соглашусь с тобой, — покачал головой Кайс. — Многие из них были людьми, но по какой-то причине изменились внешне, но внутри все равно остались прежними.
  
  
     Ты же знаешь, что есть проклятия? Если ты настоящий человек, то это никогда
  
  
     не исчезнет в тебе, преврати тебя хоть в какого монстра.
  
  
     — И ты сталкивался с такими?
  
  
     — Да. — Кайс вспомнил тех, кто помог ему; спасшие его ценой собственных
  
  
     жизней. — Сейчас люди — самые страшные монстры. Посмотри хотя бы на Ульманаса.
  
  
     — Ты прав, Ловкач.
  
  
     Дальше они продолжили идти молча в самую тьму, и никого не повстречали
  
  
     на удивление Кайса.
  
  
     — А-ха-ха, — посмеялся Ганс, ударив себя по лбу ладонью, — чего ты хотел, встретить
  
  
     мортака? Это ж территория Витмана, тут все зачищено.
  
  
     — Заткнись, — попросил Кайс, проходя дальше. Он не верил в такие совпадения.
  
  
     Ловкач заметил свет сверху и подошел к месту просвета. Канализационные решетки
  
  
     вели прямо на поверхность, но до них надо было еще долезть.
  
  
     — Ганс, — позвал он капитана, — подойди сюда.
  
  
     — Ого, — свистнул фон Бюррер, — и как мы туда залезем?
  
  
     — Подсади меня, — предложил Кайс.
  
  
     Здоровяк Ганс наклонился, а Кайс вскочил ему на плечи. Капитан был высок ростом,
  
  
     а Ловкач проворен. Он руками вцепился в каменную укладку, держась изо всех сил.
  
  
     Перчатки не давали его пальцам потеть, а значит, Кайсу было проще. Опираясь ногами,
  
  
     он пролез к решетке и повис на ней.
  
  
     Без магической силы не обойтись. Кайс взвел правую руку, и неизвестная сила
  
  
     выбила решетку наружу, а вместе с ней и Ловкача.
  
  
     Сильное заклинание сжирает больше энергии.
  
  
     Как ни странно, пока они с Гансом шли по канализации, дождь уже закончился. Кайс
  
  
     лежал на влажной после дождя траве, а рядом валялись вырванные заклинанием
  
  
     решетки. Его заметил стражник — молодой парень, который спросил только одно: «Вы
  
  
     кто?».
  
  
     Паренек подошел поближе и Кайс, будучи лежа, захватил его своими ногами, а затем,
  
  
     когда парень свалился, вырубил его ударом с ноги по его лицу.
  
  
     — Черт, — выругался Кайс. — Сил совсем не осталось.
  
  
     Он долго думал, как ему достать Ганса, и наконец-то понял, увидев недалеко
  
  
     от места его приземления катушку с тросом.
  
  
     — Везет мне сегодня.
  
  
     Палашом он рубанул несколько раз по связке, а затем стал раскручивать трос, обкручивая его о дерево. Ганс не заметил, как сверху к нему прилетела «железная
  
  
     веревка», схватил ее руками и стал подтягивать свой вес наружу, ногами помогая себе
  
  
     искать опору. Протянув руку, Кайс помог вылезти своему здоровому другу, который пока
  
  
     лез, пролил на его уши много матроской брани.
  
  
     — Как ты еще не застрял, — хихикнул Ловкач.
  
  
     — Помолчи, салага.
  
  
     Значительная территория с высоким трехэтажным зданием университета,
  
  
     соединяющийся тремя корпусами. Первый корпус небольшой, соединялся закрытым
  
  
     переходом-мостиком с главным корпусом — самым большим в университете. Третий
  
  
     корпус являлся лабораторией и ботаническим садом одновременно, в котором как раз
  
  
     и любил чаще всего находиться Лев Марградский. Но сейчас его тут держали не по своей
  
  
     воле.
  
  
     Кайс уволок в кусты паренька, а Ганс натянул капюшон и высматривал из-за дерева
  
  
     позиции стражей.
  
  
     — Каков план? — подошел к нему Кайс и посмотрел на крышу здания. — По крыше?
  
  
     — Заметят, — отмахнулся Ганс. — Средь бела дня трудно не заметить двух
  
  
     неизвестных, которые лезут на крышу. К тому же, мне будет сложновато оставаться
  
  
     незаметным.
  
  
     — Тогда остается два пути: либо мы атакуем в лоб, либо незаметно обходим
  
  
     территорию и пробираемся в здание.
  
  
     — Второй вариант лучше, но тут стоят защитные маяки, и один из них во-он там.
  
  
     Ганс ткнул пальцем в маяк, который находился от них на расстоянии пятидесяти
  
  
     метров.
  
  
     — Подожди! — Ловкач отправился в кусты, куда спрятал паренька. Выйдя оттуда, он
  
  
     показал Гансу свое запястье. — Браслетик. Маяк теперь не страшен.
  
  
     — У меня его нет.
  
  
     — Сейчас будет.
  
  
     Он побежал в ближайшие к стражам кусты и ждал, когда подойдет хоть один
  
  
     стражник. Но как назло никто не шел, зато этого времени хватило, чтобы зарядить
  
  
     дротик со снотворным.
  
  
     Вскоре Ловкач услышал шаги. Стражник не успел упасть, Кайс его подхватил
  
  
     и спрятал за большим деревом, сняв с его запястья браслет, так походящий на простой
  
  
     жестяной сплав.
  
  
     Не прошло и десяти минут, как двое неизвестных людей уже вовсю искали
  
  
     натурфилософа, обходя стражей и их приборы обороны. Они обошли вокруг всего
  
  
     университета, до сих пор думая, в какой корпус идти.
  
  
     — Кстати Кайс, — заговорил с ним Ганс, — что это было?
  
  
     — Ты о чем?
  
  
     — Не знай я тебя, сказал бы что ты маг. Или полумаг. Вырвать решетку наружу, причем улетев вместе с ней.
  
  
     — Игрушки Арама, — соврал Ловкач.
  
  
     Он не собирался говорить, что он обладает магической силой, которая истощила всю
  
  
     его энергию. А фодинца Ганс недолюбливал, поэтому пришлось соврать старому другу, чтобы тот отстал.
  
  
     Дойдя до третьего корпуса уже во второй раз, Ганс остановился и, уставши, сказал:
  
  
     — Он там, задом чую.
  
  
     — Чувствительный у тебя зад.
  
  
     — Эх, — махнул на него рукой Ганс и пошел к стене здания, — черт с тобой, а чутье
  
  
     не подводит меня, на то оно и чутье.
  
  
     — Железная логика.
  
  
     Ловкач шел следом, прикрывая его тыл, вооружившись обрезом. Ганс разбил большое
  
  
     окно. Чудо было в том, что его никто не услышал. Когда оба залезли внутрь, то первым
  
  
     делом пошли по коридору, обделанный желтой древесиной, ведущий в лаборантскую.
  
  
     Они оказались в месте, напоминающее тропические джунгли. Здесь находились
  
  
     пальмы, папоротники, Радужный эвкалипт, чей ствол был разного цвета. Пройдя мимо
  
  
     всего этого природного богатства, они вышли под огромный стеклянный купол, встав
  
  
     рядом с растениями, собранные со всего света. По крайней мере, так считали Кайс
  
  
     и Ганс.
  
  
     — Я знал, что у натурфилософа есть ботанический сад, — восхитился Ганс, глядя
  
  
     на всю эту красоту природного мира, — но чтобы такой…
  
  
     — Знаешь, я бы был не против, чтобы меня держали в плену именно здесь, —
  
  
     произнес Кайс, вспоминая и сравнивая этот сад и свою камеру в тюрьме, где просидел
  
  
     три месяца. — Никогда не видел столько растений, деревьев, цветов в одном месте.
  
  
     — Ха, — снял капюшон капитан, — отличное у меня нутро.
  
  
     — Нутро отличное, жаль чувство юмора никакое.
  
  
     Ганс на это замечание лишь пробубнил своим басовым голосом:
  
  
     — Давай лучше искать пленника.
  
  
     — Мне кажется, что он вовсе не пленник, — заявил Кайс, оглядываясь.
  
  
     — Один хрен, он нам нужен.
  
  
     Они стали бродить среди джунглей, но нашли того, кто им нужен не в том состоянии,
  
  
     в котором двое ожидали его увидеть. Два книжных стеллажа окружали рабочий стол, за которым сидел Лев Марградский, а его голова и часть тела развалились на столе.
  
  
     Рядом с его седой головой растеклась лужа неизвестной красной жидкости, а в тисках
  
  
     на краю стола был зажат, по всему, видимо, мозг.
  
  
     — Черт, — ругнулся Ганс, отходя в сторону и бродя, словно лев в клетке. — Мы
  
  
     опоздали. Этого старика уже прикончили.
  
  
     — Нет. — Кайс подошел к телу и прощупал пульс на шее, едва улыбнувшись,
  
  
     но за маской это было незаметно. — Но в одном ты прав, Ганс.
  
  
     — В чем же? — нервничал капитан.
  
  
     — Его прикончили, но не люди, а он сам.
  
  
     — В смысле? Самоубийство?
  
  
     — Пьянство. — Ловкач достал из-под стола пустую бутылку вина. Под столом был
  
  
     целый винный склад. — Господин ученый надрался как простой матрос. Спит как
  
  
     убитый. Нет смысла его будить — придется его тащить.
  
  
     Кайс схватил натурфилософа за жидкие седые волосы, пытаясь поднять его со стула,
  
  
     но ученый был достаточно тяжелый, а из его рта текли слюни и издавался храп.
  
  
     — Помоги, что стоишь и смотришь.
  
  
     Ганс подошел и помог поднять его.
  
  
     — Кабан старый, — сплюнул Ганс на пол.
  
  
     — Не то слово.
  
  
     — Давай ты за ноги, я все остальное.
  
  
     Ловкач согласился с этой идеей. Пьяный ученый был выше и тяжелее его. К тому же,
  
  
     судя по длинной густой поседевшей бороде, он был староват, около шестидесяти
  
  
     с лишним лет, а может и больше.
  
  
     Раздались шаги. Сразу стало понятно, что это стража, заметившие разбитое окно или
  
  
     услышав звук битья, когда это произошло. Двое незваных гостей спрятались вместе
  
  
     с тушей натурфилософа за огромным тропическим листом, напоминающий гигантский
  
  
     лопух.
  
  
     — Откуда у него такие растения? — подумал вслух Ганс.
  
  
     — Не об этом сейчас думаешь.
  
  
     Все было бы хорошо, если не одно «но»: Ганс заметил на крайнем правом стеллаже
  
  
     шкатулку, исписанную в морском стиле, и пошел ее забирать.
  
  
     — Ты идиот?! — выругался Кайс.
  
  
     — Это мои револьверы, врученные Бертой!
  
  
     Револьверы, изящные как морская стихия, раритетное оружие, произведение
  
  
     искусства, в рукояти которых были выдвигающиеся серебряные лезвия. Да, за такой
  
  
     подарок грех не пожертвовать своей жизнью.
  
  
     — Они рядом, — пытался остановить его Кайс, но было поздно.
  
  
     Когда Ганс открыл шкатулку и взял револьверы в каждую руку его окликнули:
  
  
     — Здоровяк, стой на месте.
  
  
     Он стоял как вкопанный и любовался оружием:
  
  
     — Здравствуйте родненькие.
  
  
     — Повернуться лицом.
  
  
     Это были не стражи, а полицейские: двое, вооруженных револьверами. Увидев
  
  
     изуродованного капитана, они открыли рты от удивления, но все же не растерялись:
  
  
     — Вы живы, милорд?
  
  
     — Живой.
  
  
     — Положите оружие, адмирал, — навел на него дуло другой полицейский, явно
  
  
     моложе и наглее.
  
  
     — Нет. Слишком долго я не держал их в своих руках.
  
  
     — Брось оружие, иначе пристрелю.
  
  
     — Попробуй, — усмехнулся бывший адмирал.
  
  
     Не успели полицейские ничего сделать, как Ганс фон Бюррер расстрелял их обоих.
  
  
     — Заряжены, как были, — улыбнулся Ганс, сдувая дым со стволов.
  
  
     — А если бы нет?! — выкрикнул Кайс, поражаясь его беспечностью.
  
  
     — Ты меня прикрывал. Правда ведь?
  
  
     Кайс промолчал.
  
  
     — Ах, ну и черт с тобой, убираемся живее.
  
  
     Странно, но выстрелы не разбудили пьяного ученого. Он продолжал крепко спать.
  
  
     Возможно, это и к лучшему. Кайсу и Гансу было проще его тащить. Они выкинули его
  
  
     из окна, а потом вылезли сами. Пробираясь по саду, в кустах, их все таки заметила
  
  
     стража, когда натурфилософ по пьяни выкрикнул странную фразу: «Обезьяна — это
  
  
     дикий человек».
  
  
     Такое нельзя было не услышать.
  
  
     Ганс взвалил к себе на плечи ученого и помчался к канализационному люку, а Ловкач
  
  
     принялся отвлекать стражу на себя. Пробегая мимо деревьев, его чуть ли не зацепила
  
  
     пуля из винчестера. Бегал он быстро в порыве адреналина. С помощью высокого дерева,
  
  
     он залез на крышу университета, в надежде, что Ганс уже добрался до люка.
  
  
     Пока стражники поднимались, Кайс спускался по водосточной трубе вниз. У люка
  
  
     его ждал Ганс, который явно нервничал из-за того, как спускать тушу ученого.
  
  
     — Держи его. — Ганс взвалил натурфилософа Кайсу на плечи. Если бы он не был
  
  
     в маске, то Ганс бы увидел его выпученный взгляд и покрасневшее лицо от тяжести
  
  
     туши. — Я буду вас спускать.
  
  
     Он так и сделал: Ловкач держался за трос и кое-как обхватывал ученого, дабы тот
  
  
     не упал, а капитан опускал их, но, не дождавшись пока Кайс встанет на твердую
  
  
     поверхность, из-за погони, сам спрыгнул вниз, держась за трос. Катушка дернулась
  
  
     от тяжести, полетела за ними и закрыла собой вход в канализацию. Все трое упали, а Ганс свалился в сточную речку. Раздался звук, напоминающий хрип.
  
  
     — Это не я, — сказал Ганс, быстро выбираясь из воды.
  
  
     — Мортаки. — Кайс вооружился палашом и пошел вперед. — Возьми Марградского
  
  
     и следуй за мной.
  
  
     Ловкач оказался прав — три падальщика вылезали из воды, взглядом пожирая свою
  
  
     добычу. Главное не попасться им в лапы. Мертвая хватка мертвых существ.
  
  
     Двое падальщиков не успели вылезти из воды, как выстрелами из обреза лишились
  
  
     своих мозгов. Третий мортак был проворен, он нырнул под воду и руками схватил Кайса
  
  
     за ноги, таща его за собой. Все было плохо, Кайс не умел дышать под водой в отличие
  
  
     от падальщика, который уже вцепился в его плечи и пытался прокусить гнилыми зубами
  
  
     его шею. Мутная грязная вода не давала Ловкачу шанса увидеть мортака, он только
  
  
     чувствовал его тяжесть; силы постепенно покидали его, Кайс уже подумывал
  
  
     не сопротивляться узам монстра. Перед его глазами вода покраснела, а сам он резко стал
  
  
     подниматься наверх.
  
  
     Он был рад воздуху, даже если это был не воздух, а вонь. Ганс пробил глотку мортаку,
  
  
     но мертвая хватка существа продолжала держать Кайса за плечи.
  
  
     — Спасибо, Ганс, — поблагодарил его Ловкач. — Руби руки.
  
  
     Взмах сабли срубил руки по кисти, но сами пятерни все еще держались за плечи.
  
  
     Кайс снял свою маску и выплюнул изо рта остатки тухлой воды, затем подошел
  
  
     к сточной реке, и его стошнило прямо в нее. Весь завтрак оказался снаружи.
  
  
     Встав на колени, Кайс заставил Ганса проделать тот же трюк — показать мастерское
  
  
     владение холодным оружием. Ганс избавился саблей от кистей, срубив при этом пальцы.
  
  
     Двое продолжили идти дальше, таща пьяного ученого, но на этот раз без нападений
  
  
     мортаков. Когда они подходили к выходу, были слышны выстрелы. Посередине реки
  
  
     из лодки по мортакам стрелял Тиль из своего винчестера, готовясь к тому, что твари
  
  
     вскоре доберутся до него.
  
  
     — Вот сволочи! — выкрикнул лодочник, перезаряжая винтовку.
  
  
     В живых оставалось еще двое падальщиков, которые перестали подбираться к лодке,
  
  
     а выбрали жертву поближе. Два точных выстрела в голову и мортаки свалились мертвее,
  
  
     чем были до перерождения. Ганс был на высоте, особенно со своим любимым оружием.
  
  
     — Какой нахрен паб?! — выругался Лев Марградский, протрезвев и очнувшись
  
  
     в закрытой комнате наедине с генералом и капитаном Гансом фон Бюррером. — Вы, кретины, что натворили?!
  
  
     — Спасли вас, — возмутился Ганс, тому, что натурфилософ еще и недоволен, —
  
  
     от плена господина Витмана.
  
  
     — Кто сказал, что я у него в плену? — взвел брови ученый.
  
  
     — Что это значит?! — возмутился капитан, но генерал его угомонил. Ганс
  
  
     сдерживался, хотя теперь в нем поселилась ненавсить к натурфилософу. Обратившись
  
  
     не то к генералу, не то к себе, Ганс забубнил в своей любимой манере: — Мы его
  
  
     спасали, а он, оказывается, был подручным регента. Мы рисковали жизнями, чтобы
  
  
     вытащить того, кто в спасении не нуждался. Надо было просто прибить его.
  
  
     — Успокойтесь, капитан, — попросил его Андрей Старков.
  
  
     — А вы знали об этом, генерал. Не так ли?
  
  
     — Иначе вы бы не согласились привезти ученого к нам живым.
  
  
     На реакцию бывшего адмирала, Лев Марградский рассмеялся, глядя тому прямо
  
  
     в лицо.
  
  
     — Мне, — тыкнул он себе в грудь пальцем, — не нужно было спасение. Вас
  
  
     одурачили, дорогой мой. У нас с регентом были прекрасные деловые отношения. Я
  
  
     получал отличные суммы, он получал отличные игрушки.
  
  
     — Теперь у господина Витмана нет сбережений, — пояснил ему Андрей Старков. —
  
  
     Вы же в курсе? Он бы решил держать вас насильно.
  
  
     — Вот как… А действительно!
  
  
     — Вы и у нас прекрасно устроились, — сказал генерал.
  
  
     — Меня будут искать, — уточнил Лев Марградский. — Такие люди как я, необходимы
  
  
     господину Витману. Особенно, когда его подручные, можно так сказать, и средства были
  
  
     уничтожены. Но вы итак все сами знаете и понимаете.
  
  
     — Тут вы правы, — согласился с ним капитан фон Бюррер.
  
  
     — Хоть где-то вы согласны, уважаемый адмирал. — В голосе ученого было презрение
  
  
     и сарказм по отношению к господину фон Бюрреру. — Я славно поговорил с вами
  
  
     обоими, а теперь оставьте меня в покое, недоумки!
  
  
     — Жаль, — обратился Ганс к генералу, — что разговор не удался. Генерал, может
  
  
     пусть с ним поговорит Кайс?
  
  
     — Подождите, кто поговорит?..
  
  
     — Да, — согласился генерал, поддерживая идею капитана. — У Кайса методов
  
  
     общения побольше, чем у нас. В тюрьме нахватался.
  
  
     Они оба вышли из комнаты, а натурфилософ продолжал возмущаться тому, что
  
  
     сказал Ганс. Он просто не поверил его словам.
  
  
     — Где сейчас наш герой? — поинтересовался генерал у Ганса, спускаясь вниз, дабы
  
  
     выпить пинты.
  
  
     — Личные дела.
  
  
     Когда Кайс подходил к двери Элики, он повстречал Кассандру, которая рада была его
  
  
     видеть.
  
  
     — Милорд, — улыбнулась она, — ты вернулся целым и невредимым, хотя зная
  
  
     территорию университета, вас могли легко поймать.
  
  
     — Но не поймали, правда говоря, шуму мы наделали.
  
  
     Сегодня бонна приняла свой привычный образ — походила на серую мышку: серый
  
  
     сарафан, черные чешки, аккуратно убранные волосы. Но даже при этом она оставалось
  
  
     красивой и буйной девушкой, радующая его глаз.
  
  
     — Элика уже заснула.
  
  
     — Я хочу сделать ей подарок. — Он показал спрятанную за спиной сумку, которую
  
  
     собирался подарить на день рождение дочери императрицы. — Она любит рисовать.
  
  
     — И тебя она тоже любит. — В глазах Кассандры была жалость и нежность, которая
  
  
     по первому взгляду не свойственна ей. — Ты заменил ей отца. Столько заботы и любви.
  
  
     — Она дитя Берты, — улыбнулся Кайс. — Я не мог иначе.
  
  
     — Иногда я думаю, — прошла она к лестнице, собираясь уйти к себе, — а что, если бы
  
  
     всего этого плохого не случилось? То, что тогда?
  
  
     — Тогда мы бы не научились ценить то, что потеряли, — ответил ей Кайс,
  
  
     задумываясь о правильности слов, которые он произносил и раньше.
  
  
     Но он помнил письмо Берты. Рейтар знал, что случиться, если все плохое бы
  
  
     не случилось. Империя сгинула бы. Не нужно играть с предсказаниями, Кайс это
  
  
     понимал. Не одобрял, презирал, но понимал.
  
  
     — Ты даже побрился, — усмехнулась девушка.
  
  
     — Просто не хочу пугать ее.
  
  
     Она ничего не ответила, молча спустилась по лестнице к себе в комнату, а Кайс
  
  
     открыл дверь в спальню Элики и тихо вошел, чтобы не разбудить девочку.
  
  
     — Здравствуй, — шепнул Кайс, садясь рядом со спящей девочкой на кровать. Он
  
  
     провел своей рукой по ее темным волосам. — Ты так похожа на свою маму. Ты права, я
  
  
     виноват, что не смог уберечь ее. Теперь тебе уже тринадцать лет, постоянно забываю
  
  
     об этом, и я приготовил подарок, который хотел подарить гораздо раньше: кисти для
  
  
     рисования, лучшие маслянистые краски, карандаши, бумага, стойка для бумаги,
  
  
     не знаю, как она называется, и эта штука, куда краски наносятся, чтобы потом рисовать.
  
  
     — Спасибо, Кайс. — Девочка проснулась, приподнялась и обняла его. — Прости
  
  
     меня, я была не права.
  
  
     Он ничего не ответил ей, лишь улыбнулся и вручил подарок, который успел
  
  
     приобрести и так хотел подарить девочке. Тиль сохранил его у себя, когда началась вся
  
  
     взбучка, и теперь отдал Кайсу.
  
  
     — Глупый, — хихикнула Элика. — Это мольберт, а это подрамник. Вот это палитра.
  
  
     — Я действительно глуп в этом плане.
  
  
     — Я пошутила, — обняла она Ловкача. — Спасибо тебе еще раз.
  
  
     Девочка чмокнула его в бритую щеку, а Кайс пожелал ей спокойной ночи, но перед
  
  
     этим Элика задала вопрос, весьма серьезный:
  
  
     — Кайс, ты стал магом?
  
  
     — Нет, — улыбнулся он, не зная как ответить на этот вопрос. — Дар свыше для
  
  
     благих дел.
  
  
     Пожалуй, хороший ответ. Когда они сбегали из публичного дома, Кайсу приходилось
  
  
     не раз перемещаться и использовать магическую силу, что явно осталось не без
  
  
     внимания девочки.
  
  
     — Слава Создателю, — произнесла Элика, — что ты не маг. Та женщина колдовала, хотела что-то со мной сделать, использовать как игрушку. Она постоянно говорила
  
  
     о другой женщине, которую называла… Королевой зла или чего-то еще. Я уже не помню…
  
  
     — Вот как?
  
  
     — Да. Еще приходили маги, кто-то из Ордена бывал, я видела их одеяние, они даже
  
  
     один раз увидели меня, но ничего не сделали. Лишь постоянно заглядывали к девушкам.
  
  
     Я плакала, боялась, но не хотела этого. Я не хотела бояться, внутри себя я злилась на них
  
  
     всех…
  
  
     — Теперь все позади, — поцеловал ее в лоб Ловкач и остался рядом с ней, дождавшись, когда девочка уснет. — Я с тобой, Элика. Я с тобой, солнышко.
  
  
     Ганс нашел Ловкача там, где не совсем ожидал. В мастерской Арама они обсуждали
  
  
     свои идеи, но капитан не знал какие и о чем вообще идет речь.
  
  
     — Кайс, — обратился он к нему, входя в ангар, — не хочешь пообщаться
  
  
     с натурфилософом?
  
  
     — Каким еще таким натурфилософом? — ошеломился Арам.
  
  
     — Львом Марградским, — ответил на его вопрос Ганс.
  
  
     — Сейчас приду.
  
  
     — Он здесь? — недоумевал фодинец. — Эта… сволочь этакая находится тут?!
  
  
     Никто не ожидал такой реакции от Арама. Он схватился за молот и побежал
  
  
     в сторону улицы, в надежде разбить голову ученого, но Ганс резко остановил его, схватив
  
  
     за шиворот.
  
  
     — Ты сам хочешь с ним разговаривать? — усмехнулся здоровяк.
  
  
     — Я ему бородатую морду да разобью, — злился фодинец и, похоже, был он настроен
  
  
     серьезно. — Из-за него меня не взяли ни в какой университет, особенно в университет
  
  
     прикладных наук. Он выставил меня посмешищем.
  
  
     — Фодинец в университете? — удивился капитан.
  
  
     — Ты сейчас похож на эту псину пьющую, — стиснул зубы Арам, готовясь уже
  
  
     прибить и его. — Что за притеснение?! Если фодинец, то не может учиться
  
  
     в университете?!
  
  
     — Он прав, Ганс, — согласился с низкорослым человеком Кайс. — Пойду побеседую
  
  
     с нашим гостем.
  
  
     — Я с тобой, — выскочил из рук Ганса фодинец. — И не смей меня больше так
  
  
     хватать, дылда невоспитанная.
  
  
     Кто бы мог подумать, что фодинцы хотят учиться в университете, но пренебрежение
  
  
     и насмешки считаются самым обидным для их большого эго. Подходя к комнате ученого,
  
  
     Кайс остановился и спросил у Арама:
  
  
     — Только прошу, сначала без рук.
  
  
     Арам сделал вид, что понял его, но фодинцы — народ непредсказуемый, поэтому
  
  
     следовало было перестраховаться, особенно учесть то, что коротышка еще и полумаг.
  
  
     Когда они вошли внутрь, Лев Марградский был вдвойне удивлен увиденным гостям: мертвец и фодинец-подлец.
  
  
     — Ожидал хоть старуху с косой, но не вас обоих, да еще и вместе.
  
  
     — Думаешь, приятно видеть твою пьяную рожу здесь? — сорвался на него Арам.
  
  
     — Кто это говорит? Какой-то маленький шум доносится до моих ушей. А, Арам
  
  
     Демерно. Фантазер с большой дороги.
  
  
     — Я Денермо, тупой старик, — сплюнул ему на пол фодинец.
  
  
     — Все такой же бездарь, который не хочет принимать свою судьбу. Арам Дерьмерно.
  
  
     — Я его убью.
  
  
     Арам с молотом кинулся на ученого, но Кайс силовым полем не дал ему пройти.
  
  
     — Рано, — проговорил Ловкач, и сам подошел к удивленному старику. Фодинцу
  
  
     ничего не оставалось, как закрыть дверь в комнату, оставив их наедине. — А вот я, пожалуй, побеседую.
  
  
     Натурфилософ был ошарашен вдвойне: живой лорд-защитник, к тому же
  
  
     с магической силой, которой раньше у него не было.
  
  
     — Невозможно, — вскрикнул он, садясь на кровать. Кайс подвинул стул и сел
  
  
     напротив ученого. — Ты не Темный, никаких признаков нет. Кто ты такой?
  
  
     — Я тот, кто избежал смерти и видел подлинный мир.
  
  
     Господин Марградский замолчал, а Кайс продолжил:
  
  
     — Ты, козел бородатый, помогал Витману убивать людей, помог свергнуть власть, пытаясь уничтожить род Симплекса. У тебя мало шансов, чтобы выжить после этого
  
  
     разговора.
  
  
     — Да, — не стал отрицать Лев, — я помогал Ульманасу в создании прототипов нового
  
  
     оружия, по нескольким причинам: во-первых, у меня не было выбора, иначе бы я был
  
  
     покойником, во-вторых, а разве человечество не заслуживает этого?
  
  
     — Чего именно?
  
  
     — Истребления, уничтожения. Я с самого детства изучал архивы, летописи, книги, историю, пытаясь выяснить, что было до Эпохи Конца. И кое-что я выяснил: та
  
  
     цивилизация была продвинута в науке. И вот случилось то, что должно было случится: за алчность и неуважение, за грехи свои люди поплатились. Гнев Создателя заполнил
  
  
     наш мир чудищами оными и человечество кануло. Но люди продолжили сражение,
  
  
     восстав из пепла, как птица феникс, и победили зло, пытаясь не восстановить, а создать
  
  
     новый мир на руинах старого. Так и появились Забвенные. Возможно, вы слышали о них.
  
  
     Сейчас наша цивилизация повторяет ошибки прошлого, ошибки того, от чего пытались
  
  
     избавиться Забвенные. Быть может, я по-другому отношусь к Создателю, не веруя в него, но зная, что он есть, но я точно уверен, что человек всему виной стоит. И я точно могу
  
  
     сказать, что история Гирода и Империи Россигард — ложная и исковерканная.
  
  
     — Не переходи от темы, Марградский. Не желаю выслушивать твои оправдания.
  
  
     Вместо того чтобы помогать сеять смерть, попытался бы сделать лучшее — подарить
  
  
     жизнь.
  
  
     — При правителе, который хочет только уничтожения, дарить жизнь не получится. —
  
  
     Марградский провел рукой по своей длинной густой бороде, а затем проговорил: — Я
  
  
     пытался создать лекарство, чтобы вылечить оскверненных.
  
  
     — Оскверненные являются творением темных сил, — поправил его Арам, ворвавшись
  
  
     в комнату. — Тут даже магия не помогает их излечить. Я пытался.
  
  
     — Удивительно, что тебя волнуют люди, — ответил Лев Марградский. — Я думал, вы
  
  
     напыщенны и цените только камни и литин.
  
  
     — Литин я ценю больше крови, а магию — больше твоей жизни. Но да, я пытался
  
  
     помочь жителям столицы, проводил опыты, весьма опасные.
  
  
     — И я тоже, но все бестолку, — усмехнулся Лев. — Только оружием им можно помочь.
  
  
     — А что насчет Ульманаса? — перевел тему Кайс, не собираясь слушать дискуссию
  
  
     о том, как правильно лечить пораженных людей от темной магии. — Какие еще пешки
  
  
     на его шахматной доске?
  
  
     — С чего ты взял, что я скажу тебе? — рассмеялся ученый, встав во весь рост перед
  
  
     Кайсом.
  
  
     — Ну ладно. — Ловкач поднялся к нему вплотную и дал левым кулаком поддых.
  
  
     Господин Марградский скрутился и упал на кровать. — Повторим?
  
  
     — Не больно, Кайс? — спросил Арам, глядя на его протезные пальцы.
  
  
     — Уже нет, — не сводил глаз с ученого Кайс. — Давно привык.
  
  
     — Ох, — кряхтел Лев, вставая на ноги, — работа Арама. Никудышная, как всегда.
  
  
     — Врежь ему посильнее, — крикнул Арам, взмахнув своим кулаком.
  
  
     Еще один удар. По больному месту натурфилософа — по печени.
  
  
     — Ай, — застонал ученый, упав на пол, прямо в ноги Кайса, сплевывая на пол свои
  
  
     слюни. — Через три дня… бал-маскарад. Там будут все. И ваш Витман и его
  
  
     приспешники. Но они вовсе не пешки, как вы думаете, а скорее ферзь и король.
  
  
     — Имена, должности, — рассвирепел Кайс, готовясь ударить его ногой в живот.
  
  
     — Кайс, — отозвал его фодинец, прерывая допрос. — Тебя зовет генерал.
  
  
     Ловкач вышел из комнаты, где напротив двери его ждали Ганс и генерал Старков.
  
  
     — Плохие новости, — начал Старков. — Нас предали.
  
  
     — Дайте угадаю…
  
  
     — Новый князь Антелии. После смерти брата, он уехал не на родину, чтобы принять
  
  
     пост, а в особняк Иллиаджио. Он попросил аудиенции у временного правителя. Он сдаст
  
  
     нас при первой возможности, объявит все имена и должности. Регент обещает ему пару
  
  
     княжеств за верность. Вот Барканд-младший и повелся на удочку.
  
  
     — Почему он не написал в письме наши имена?
  
  
     — Как оказалось, Артур не дурак. Залог его же безопасности и уверенности в том, что
  
  
     регент лично встретиться с ним. Новости надо подавать на блюдечке и это хочет сделать
  
  
     Барканд.
  
  
     — Вот и король на шахматной доске, — пробубнил Кайс, затем с серьезным видом
  
  
     обратился к военачальнику: — Через три дня бал-маскарад. Там будут все. И Артур
  
  
     Барканд, безусловно, будет там. Уберем их всех сразу. Одним ударом!
  
  
     Дверь открылась, в комнату вновь вошел Кайс, но уже с Гансом. Молниеносным
  
  
     движением Ловкач схватил ученого за грудки, затряс, словно тот попал в ураган, и задал
  
  
     вопрос:
  
  
     — Король — князь Антелии. А кто ферзь?
  
  
     Натурфилософ рассмеялся. Он смеялся так, словно сейчас готов умереть. Сквозь
  
  
     смех он проговорил лишь одно:
  
  
     — Сходи сам и посмотри.
  
  
     [1]
  
  
     1 Скаверы — разновидность падальщиков, обитающие в пещерах. От других видов
  
  
     отличаются большим крепким телосложением и выпирающими наружу костями. Крайне
  
  
     редкий вид падальщиков, в отличие от гулей встречаются по одиночке. Наиболее опасны
  
  
     по сравнению с другими падальщиками. Даже с одним скавером трудно справиться,
  
  
     а если идти против него в одиночку, то это настоящее самоубийство.
  
  
     Глава 17
  
  
  
     ВЫСШИЙ СВЕТ
  
  
  
      Ад создали сами мы, себе могилы роем.
  
  
  
      Я уже прошел полпути под чреватым воем.
  
  
  
      Кир Гвоздиков, «Взгляд»
  
  
  
     Все это время Алекс просто наблюдал за Эликой, не решаясь подойти
  
  
     и познакомиться с самой Императрицей. Парень вместо этого отрабатывал стрельбу
  
  
     из лука, фехтовальные движения и удары. Теперь он чувствовал себя более одиноким, чем до этого: Механик пребывал в Бельне, а Коржик на том свете.
  
  
     Одним утром Элика взяла ситуацию в свои руки, и пошла сама знакомиться
  
  
     с пареньком.
  
  
     — Привет, — не слишком скромно подошла она. — Я Элика. А тебя как звать?
  
  
     — Эм… Алекс, — промямлил парень, растерявшийся от неожиданного знакомства. —
  
  
     Привет. Точнее, здравствуйте.
  
  
     — А почему точнее? — хихикнула она.
  
  
     — Ну, вы же Императрица.
  
  
     — Я дочь императрицы. — В глазах Элики парень увидел безысходность. — Мне
  
  
     не быть такой, как моя мама.
  
  
     — Уверен, она была хорошей правительницей.
  
  
     — Очень, — посмотрела она на него с сожалением. — А теперь мне придется встать
  
  
     во главе всей страны. А она не маленькая.
  
  
     — А вы хотите этого?
  
  
     — Так, давай без «вы», — нахмурилась девочка. — Я не старушка.
  
  
     — Извини, — попросил прощения Алекс. — Просто, никогда не общался
  
  
     с Императрицей.
  
  
     — Расскажи, как ты здесь очутился? Дай сама угадаю! Ты из небогатой семьи, был
  
  
     чистильщиком обуви и тебя били остальные ребята, верно?
  
  
     — Не был в Империи до сей поры, — улыбнулся Алекс и начал рассказывать свою
  
  
     историю.
  
  
     Вся его деревня была уничтожена мизшетами, вскоре он со своим псом встретили
  
  
     Механика, рассказал как успел посидеть в кутузке Бельна и как оттуда его вытащил
  
  
     Кайс. Империя стала его новым пристанищем, а единственное живое существо, что
  
  
     было рядом с ним, погибло из-за его глупости. Элика внимательно слушала его рассказ,
  
  
     понимая, что не одна она такая несчастная сирота, что кто-то живет еще хуже, что надо
  
  
     менять этот мир в лучшую сторону.
  
  
     Они нашли общий язык, и, кажется, подружились друг с другом. В тяжелое время
  
  
     теряешь людей, но находишь новых, с которыми потом идешь по одному пути — по пути
  
  
     жизни.
  
  
     Улицы промышленного города были не пусты, а переполнены людьми, которые
  
  
     перестали терпеть обиды со стороны правительства, и перешли в наступление. Сотни
  
  
     горожан вышли, выражая свой протест. Сегодня пролилась первая кровь — кровь мирных
  
  
     жителей.
  
  
     Гражданская война началась в восемь часов и семь минут, что подпортило планы
  
  
     генералу Старкову. Времени не хватило. Ему нужно было выбирать: убивать жителей
  
  
     столицы, будь то беженцы из других стран или коренные жители, или пойти против
  
  
     власти регента. Конечно же, генерал выбрал второе, поэтому его сразу признали
  
  
     изменником родины и преступником.
  
  
     Витман — не император, поэтому солдаты поделились на два лагеря: преданные
  
  
     своему командиру и те, кто считает, что временный правитель — правдивый владыка.
  
  
     Даже в армии началась междоусобица. А простые люди, прятавшиеся по домам, чьих
  
  
     родственников среди ночи вытаскивали из домов и отправляли в тюрьму или
  
  
     на смертную казнь, выходили на улицу и нападали на полицейских, вешая их прямо
  
  
     на фонарных столбах. Стражи вырезали всех, кто попадался им на пути, безо всяких
  
  
     предупреждений.
  
  
     Что может быть страшнее, чем гражданская война? Ловкач сообщил генералу
  
  
     о замыслах регента, поэтому Старков двинулся в Старые поля.
  
  
     Кайс в обличие Призрака Свободы наткнулся на четырех очередных бандитов,
  
  
     прикрывающиеся именем Дуката в переулке, с которыми вступил в схватку ради защиты
  
  
     бедной старушки Райны. Пронзив одного из преступников насквозь палашом, Ловкач
  
  
     пристрелил двух остальных из обреза. Последний, выбросив шпагу Кайсу под ноги, быстро убежал за дома.
  
  
     — Спасибо тебе, — взяла она руку Кайса. Райна смотрела на него так, словно была
  
  
     зрячая и просто претворялась, затем вложила ему в ладонь флакон с красной
  
  
     жидкостью. — Я знаю, что тебе нужно. Это возмездие. Используй его против того, кто
  
  
     лишил тебя всего.
  
  
     — Хорошо.
  
  
     Кайс не совсем понимал, о чем говорит старуха, но жидкость напоминала ему кровь;
  
  
     он убрал флакон во внутренний карман для лучшего случая применения этого вещества.
  
  
     Доверия не было, но интуиция подсказывала, что лучше взять от греха подальше. Быть
  
  
     может Дукат прав и старуха действительно ведьма.
  
  
     С недавних пор Кайс стал заниматься травяной магией, а точнее Арам научил его
  
  
     готовить восстановительное зелье, или зелье силы, которое используют почти все
  
  
     полумаги Империи Россигард.
  
  
     Он проводил старушку в безопасное место, предупредив о том, что в городе нынче
  
  
     не безопасно. Старуха отмахнулась, ответив, что о себе она сумеет позаботиться. Уж в ее
  
  
     словах Кайс не сомневался. Он помчался на ту улицу, куда убежал последний головорез,
  
  
     надеясь достать его и проучить за преступления. Видимо, это были не люди Дуката, поскольку он предупреждал что будет, если они встанут у него на пути. Неожиданно для
  
  
     себя, Кайс быстро нашел подонка — он был разбросан везде, словно муху убили
  
  
     мухобойкой. Кровяное пятно на прохожей части дороги, все стены зданий
  
  
     в человеческих остатках, свежие органы были стерты в кровавую лужу, весь переулок
  
  
     в неприятном месиве.
  
  
     Кто виновник этого жестоко убийства, Кайс не знал, но догадывался. Обычно, так
  
  
     действуют Темные, чтобы произвести впечатление на окружающих. Но будь в городе
  
  
     Темный, сразу стало бы ясно. К сожалению, один след неизвестного мага они все же
  
  
     обнаружили в Бельне, еще один при нападении на банк господина Севера. И теперь.
  
  
     Неужели Дукат прав насчет Райны? Но рядом с ней Кайс не чувствовал никакой
  
  
     силы, кроме одной: старуха хитра и проницательна.
  
  
     Целый день Кайс обследовал половину города, чтобы найти Дуката, но того словно
  
  
     след простыл. Волшебные часы показывали только в одно место — Имперский дворец.
  
  
     Но Ловкач туда не очень спешил, хотя желание расправиться с Ульманасом его
  
  
     не покидало.
  
  
     Среди крови, огня и хаоса войны не было тех, кого Кайс ожидал увидеть —
  
  
     оскверненных. Они словно спрятались под землей, ожидая, когда все поубивают друг
  
  
     дружку, дабы выйти на пир. Сегодня страшно жить в столице Империи, в такое смутное
  
  
     время даже покойники зарываются глубже в могилы.
  
  
     На бульварах разводили огни. Сигнальные, видимо. Было много убитых солдат,
  
  
     повешенных стражей, у прилавков магазинов царил разбой. Заглянув в маленькую
  
  
     уличку, Ловкач увидел гору расстрелянных жителей. Везде висели плакаты Призрака
  
  
     Свободы:
  
  
      «Убийца в маске терроризирует Прималон. Убивает уважаемых лордов, аристократию, разносит болезни среди горожан. Награда за его голову — пятнадцать тысяч рупи».
  
  
  
     — Как все замечательно складывается, — прокомментировал Кайс листовку. —
  
  
     За мою голову Витман не жалеет денег, учесть что у него их нет.
  
  
     Ветер разгонял листовки, мусор, скверный запах мертвечины и пепел. На улицах, где
  
  
     еще оставались люди, Кайс увидел кипу книг, которую подожгли неизвестные. Много
  
  
     недовольных граждан собралось послушать проповедь, но то была не аббатская миссия,
  
  
     поскольку «служители Создателя» были пригвождены к деревянным стенам ветхого
  
  
     здания. Народ диковал, народ бунтовал, искал защиты и направлял свой гнев на тех, кто, по их мнению, заслуживал этого. Опытные бойцы инквизиции лежали с пробитыми
  
  
     головами на дорогах, их черепа были вмяты, лица изуродованы, а их медальоны висели
  
  
     на самодельных баррикадах. В центре толпы какой-то старец резко выкрикивал
  
  
     призывы:
  
  
     — Создатель отвернулся от нас. Когда лорд Эмберский отнял у нас Миролюбивую, наша страна пошла под откос. Но кто управлял им? Спустя столько лет он вернулся, чтобы отнять у нас веру, надежду и любовь. Ради чего? Таков план Создателя. Он
  
  
     подарил людям первого Симплекса — Иоанна, — чтобы потом отобрать у нас Берту
  
  
     Симплекс и ее дочь Элику. Но Создатель покинул нас давным-давно, а Симплексы были
  
  
     его кровью, те, кто по праву крови служили во благо человечества, во благо Империи
  
  
     Россигард. Они были его частью, дабы в Гироде не творился хаос. И теперь на троне
  
  
     восседает дьявол и имя ему — Ульманас Витман. Временный правитель на то
  
  
     и временный, чтобы сплотить нас как единый народ, дабы мы свергли тирана и стали
  
  
     единым целым. В единстве наша сила и временному правителю ее не отнять. Все они
  
  
     прикрываются именем Его, творя зло. Аббат Славинский поплатился за это жизнью, его
  
  
     последователи — грязные и жестокие инквизиторы — поплатятся головами за то, что
  
  
     подняли руки на детей Создателя. Пускай наш Творец ушел от нас, забыл про нас, но не забыли те, кому он поручил этот мир. Наша единственная надежда на Хранителей,
  
  
     которые держат мироздание в своих руках. Пускай мы не слышим их, не видим их, но присутствие Хранителей мы ощущаем всегда. Поддержка, любовь, сострадание —
  
  
     они несут это бремя, как и мы с вами. Они не могут открыто помогать нам, но послали
  
  
     своего мстителя на землю, дабы он свершил правосудие. Призрак Свободы — дух
  
  
     мщения, который желает возмездия и справедливости. Он тот, кто разрушит оковы, распотрошит дьявола, принесет мир в Империю Россигард и поможет восстановить
  
  
     нашу столицу, наши сердца. Верьте в Хранителей, поскольку они любят нас всех
  
  
     не меньше, чем когда-то любил сам Создатель…
  
  
     Народ ликовал, соглашаясь со словами оратора. Как быстро сориентировался культ
  
  
     Хранителей. Едва Аббатство упустило нить власти, как ее тут же перехватывали другие.
  
  
     Но все же было в словах оратора то, что беспокоило Ловкача — Кайса Эмберского
  
  
     считали виновником сего хаоса, грешником, который оступился и поплатился за это, а расхлебывал народ. С другой стороны, Призрака Свободы почитали как символа
  
  
     надежды, но никто не знал, что за маской человека-смерти скрывается бывший лорд-
  
  
     защитник.
  
  
     Под вечер, часам к десяти, Кайс с Гансом встретились в условном месте, чтобы
  
  
     отправится на бал-маскарад. Удивительной наглостью обладали светские персоны,
  
  
     за что Кайс презирал их еще больше. Пока льется кровь на улицах, лорды и леди
  
  
     веселятся, пьют шампанское и радуются роскоши. Знать не побоялась собраться даже
  
  
     в условиях гражданской войны.
  
  
     Люди утихли, попрятавшись по домам, не собираясь попадаться на глаза
  
  
     законникам, которых сейчас стало еще больше. Слишком много жертв для одного дня.
  
  
     На востоке столицы генерал продолжал вести бой со своими солдатами против войска
  
  
     временного
  
  
     правителя,
  
  
     которых
  
  
     поддерживали
  
  
     солдаты
  
  
     Антелии.
  
  
     Элитное
  
  
     подразделение князя давно находилось в Прималоне и их активные действия были всего
  
  
     лишь вопросом времени. Андрей Старков не собирался отдавать восток Прималона
  
  
     на уничтожение. Он тянул время, держался, ждал, когда появится новость о поражении
  
  
     временного правителя.
  
  
     — Марградский сообщил нам, где будет проводиться встреча этих аристократов, —
  
  
     заявил Ганс, натягивая капюшон на голову. — Замок фон Крудса.
  
  
     — Дьявол, — ругнулся Кайс, — это же настоящая крепость на воде.
  
  
     — Именно поэтому там и будет бал.
  
  
     — Сорвем им праздник.
  
  
     Замок Эрнеста фон Крудса находился на северо-западе столицы, недалеко
  
  
     от Небесных Стен, омываемые заливом Кракена. Рядом проходил небольшой горный
  
  
     хребет, который тянулся до самих Рожков.
  
  
     От центра Прималона до того места, где находился замок, Кайс с его другом Гансом
  
  
     добирались несколько часов на лодке Тиля, по пути не встретив армию Витмана. Это
  
  
     была настоящая удача. Где-то к трем часам ночи они прибыли, но оценив ситуацию, стали думать, что делать дальше. Проплыв канал, который еще не был закрыт шлюзом, они причалили у лестницы, Кайс и Ганс вылезли из лодки, а Тиль остался.
  
  
     — Жди нас за шлюзом, — приказал Ганс лодочнику.
  
  
     Тиль взглянул на Кайса, тот одобрительно кивнул ему.
  
  
     — Так безопасней и для тебя, и для нас, — пояснил капитан. — Дальше пойдем
  
  
     пешком.
  
  
     Преодолев лестницу, ведущую на бульвар, и пару улиц, двое остановились,
  
  
     вслушиваясь в тяжелые грохочущие шаги. Из-за домов показалась машина, которая
  
  
     своим видом напоминала механического паука на шести металлических лапах, размером
  
  
     с двухэтажный дом. Посередине была кабина, в которой сидел водитель громадины, управляя ей и прожектором, освещающий путь.
  
  
     — Что за?.. — открыл рот Ганс.
  
  
     Ловкач схватил его за плечо и отодвинул в тень, чтобы прожектор не осветил их
  
  
     силуэты.
  
  
     — Игрушка Марградского, — ответил Кайс.
  
  
     — Надо было все-таки его пришить.
  
  
     — А смысл, если эти штуки уже созданы. Благо, они на литине. Позади кабины —
  
  
     двигатель. Вот оно, слабое место этой железки.
  
  
     — Ты не заметил многоствольное стрелковое орудие. — Ганс явно был доволен своей
  
  
     наблюдательностью, но на Кайса не произвел впечатления.
  
  
     — А ты заметил, что этих орудий аж три штуки? Цитирую слова нашего
  
  
     натурфилософа: «В течение цикла поворота блока стволов на триста шестьдесят градусов
  
  
     каждый ствол делает единственный выстрел, освобождается от гильзы и заряжается
  
  
     вновь. За это время происходит естественное охлаждение ствола. Вращение стволов
  
  
     осуществляется
  
  
     через
  
  
     энергетический
  
  
     привод
  
  
     от
  
  
     литинового
  
  
     двигателя».
  
  
     Скорострельность бешеная, особенно если учесть, что орудия три: два по бокам, одно
  
  
     по центру.
  
  
     — А ты подготовился перед походом, — восхитился Ганс, похлопав в ладоши.
  
  
     — Да. Дядя Лева был инициатором лекции и предупредил меня, прежде чем мы
  
  
     отправились сюда.
  
  
     — Предупредил?..
  
  
     — Именно. Как видишь, он не такой злодей… хотя он и презирает человечество, но по большому счету он прав.
  
  
     После того, как машина прошла мимо них, двое друзей пробежали во двор ныне
  
  
     заброшенного дома, с разрушенной передней стеной, ведущая прямо на улицу,
  
  
     преодолев не такой уж высокий кирпичный забор. Из его подвала доносились голоса, что
  
  
     привлекло внимание настороженного Ловкача, который пошел посмотреть, кто там.
  
  
     — У нас другие дела, — отметил Ганс, увидев, куда движется его товарищ. — Мы
  
  
     теряем время. Забудь!
  
  
     Но Кайс не слушал его, доставая Рубаку; он спустился по лестнице в подвал, где
  
  
     на него нацелились несколько человек из знакомой ему винтовки. Такое оружие Кайс
  
  
     уже видел: трехлинейка Механика. Так вот для чего он делал большую партию оружия.
  
  
     — Стойте!
  
  
     Из толпы раздраженных, перепачканных в грязи людей (по виду это были не воины, а простые работяги) вышел и сам Механик, с пятидневной щетиной на лице и с куда
  
  
     большей щетиной на лысой голове.
  
  
     — Он свой.
  
  
     Люди не сразу узнали Призрака Свободы, да и Механик не стал выдавать его
  
  
     настоящую личность. Нервное напряжение немного спало.
  
  
     — Призрак, — обратился он к Кайсу, делая вид, что не знает его. — Мы будем рады,
  
  
     если ты примешь нашу помощь. Ты вдохновил нас на борьбу против тирании временного
  
  
     правителя. Мы не собираемся прятаться за твоей спиной и ждать, пока все встанет
  
  
     на свои места. Мы готовы сражаться за свободу нашей страны, за ее просторы, за этот
  
  
     чудесный город, давший приют многим. Не позволим бывшему регенту отнять это у нас.
  
  
     Власть в Империи Россигард дается только Создателем и на эту роль уже воздвигнута
  
  
     династия. Право Симплекса. Пускай, он воплотил свой ужасный замысел по убийству
  
  
     последних из Симплексов, но мы будем бороться за их идеалы, за память о них. Мы
  
  
     отомстим за Берту Миролюбивую и за ее наследницу Элику!
  
  
     «Многоубедительная и вдохновляющая речь, — подумал про себя Кайс, слушая
  
  
     красноречивую болтовню Механика. — Так держать!»
  
  
     С лестницы спустился и Ганс, с двумя револьверами в руках. Он не ожидал увидеть
  
  
     простых людей вооруженных трехлинейками Механика. Теперь стало ясно, для кого он
  
  
     изготавливал такую партию.
  
  
     — Опустить оружие, — проговорил Механик. — Он тоже свой.
  
  
     — Что вы задумали? — обратился Кайс к Забвенному, играющий свою роль.
  
  
     — Мы собираемся атаковать замок, — подошел к Призраку Свободы худой мужчина
  
  
     на вид лет сорока, с карими глазами, слишком темными для имперца, и зализанными
  
  
     темными волосами. — Меня зовут Лэнс. Очень рад с вами познакомится лично.
  
  
     Он протянул руку Ловкачу и тот пожал ее. Ловкач почувствовал дрожь, для мужчины
  
  
     это был значимый и важный поворот в его жизни.
  
  
     — Слишком долго они сидели на нашей шее, — продолжил Лэнс. — Лишь
  
  
     императрица сдерживала натиск. А теперь мы для них отбросы. Они не уважают рабочий
  
  
     класс, на котором все держится. Прималон стал для меня домом и не бюрократам
  
  
     решать, отнять его у нас или оставить нам объедки! Чем дальше временный правитель
  
  
     проталкивает свою политику, тем сильнее заблуждается.
  
  
     — Он прав, Призрак, — согласился Механик. — Империя — это не территория
  
  
     и правители, а люди, живущие здесь. Традиции, кровь, отвага, борьба за жизнь
  
  
     и за свободу, за веру и за идеалы.
  
  
     Глубоко в душе Кайс смеялся, услышав от Механика такую речь. Слишком глубоко он
  
  
     погрузился в свой образ борца за свободу. А на деле он просто вносил свою лепту
  
  
     в историю и в Империю на будущее, создав новые винтовки.
  
  
     — Механик вооружил нас своей трехлинейной винтовкой, — похвастался Лэнс. —
  
  
     В отличие от винчестера, она более удобная, дальность и мощность лучше, самое главное
  
  
     есть штык и на два патрона больше, в запасе. Он обучал нас вести бой, а еще
  
  
     неофициально организовал Рабочую народно-социалистическую партию Империи
  
  
     Россигард, или энесы.
  
  
     — О как! И сколько вас человек?
  
  
     — Двенадцать только здесь, в подвале. Еще около сорока дожидаются команды, дабы
  
  
     вступить в битву.
  
  
     Правда такова, что никто из них не был солдатом и в бой ни разу не выходил. Здесь
  
  
     были торговцы, бакалейщики, разнорабочие, плотники. Все собирались сражаться
  
  
     за жизнь и за свободу. Храбро, но шансов мало. Кайсу же нужно было пробраться в замок
  
  
     незаметно.
  
  
     — Что ж, тогда пусть они готовятся к удару, — произнес Кайс, и все поддержали его
  
  
     дружным криком. Затем он обратился к Механику, отведя его в сторону, чтобы никто
  
  
     не услышал их: — Ловко ты провернул ситуацию.
  
  
     — А когда еще дастся возможность отстаивать права простых людей?
  
  
     — Но они не в курсе, что ты не такой как они. Ах, — отмахнулся Кайс, понимая
  
  
     бессмысленность последующего разговора, — неважно. Слушай, ты можешь передать
  
  
     Тилю мою одежду?
  
  
     — Зачем?
  
  
     — Мы с Гансом собираемся посетить прием. Официально. Пригласительные есть,
  
  
     а наши рожи не узнают: мы же на бал-маскарад идем, к тому же вряд ли прислуги знают
  
  
     всех из Вышки в лицо.
  
  
     — Как скажешь. — Он покосился на Ганса, который о чем-то толковом, а может
  
  
     и бестолковом говорил с Лэнсом. — А он как?
  
  
     — Он уже в маске.
  
  
     Механик усмехнулся, благо Ганс ничего не слышал. Бывалый моряк морально готовил
  
  
     людей к бою. Капитан умел вдохновить на подвиги, поэтому команда безумно любила
  
  
     и уважала своего лидера.
  
  
     — Ты как бы тоже, — усмехнулся Механик.
  
  
     — Будь любезен, — попросил его вежливо и аккуратно Кайс, — не умничай, а сделай,
  
  
     как я просил. Для этого праздника у меня совсем другая одежда.
  
  
     Вход в замок охранялся стражниками, которые постоянно были начеку. Сооружение
  
  
     было ограждено рвом с водой. Механический мост был единственным входом
  
  
     в крепость, он мог подниматься и опускаться в зависимости от ситуации. Сейчас же
  
  
     здесь ходили патрули стражей и механических пауков. Даже генерал-полицмейстер
  
  
     находился здесь и охранял покой лордов. По крайне мере это была наибольшая
  
  
     несправедливость.
  
  
     Дальнейший поворот событий произошел моментально.
  
  
     Люди выскочили из домов, обстреливая стражей и полицейских, протыкая их
  
  
     штыками как вилами стог сена. Первая волна нападения привлекла тех, кого ждал
  
  
     Механик.
  
  
     Паукообразные машины. Скорострельная очередь расстреляла около десяти человек
  
  
     сразу, оставляя вместо них безжизненные тела.
  
  
     Механик ждал их. Он зажег фитиль гранаты, напоминающее маленькое ядро
  
  
     от пушки, и бросил в сторону машины. Снаряд угодил прямо в двигатель. Уничтоженный
  
  
     двигатель не позволил механизму двигаться, а орудию стрелять. Да и взрыв был
  
  
     настолько мощным, что просто напросто разрушил машину и умертвил водителя.
  
  
     Но механический паук был не один. Свет прожекторов с разных сторон дал понять, что железяки заходят с фланга. Слева с крыши на машину спрыгнул Ловкач, вывел
  
  
     из строя литиновый двигатель, обрубив клапана, и перерезал глотку машинисту.
  
  
     Машину справа обезвредил Ганс, расстреляв двигатель из удобной трехлинейки
  
  
     с крыши заброшенного дома. Удобное оружие для стрельбы на дальней дистанции.
  
  
     Среди уличного боя Кайс защищал рабочих людей от стражей, проламывая им черепа
  
  
     и отрезая конечности. Кому-то даже не посчастливилось попасть под ноги Ловкача, —
  
  
     он прыжком раскроил череп бедолаги об бордюр. Двум другим стражам Кайс перерубил
  
  
     кисти рук, а затем порубил и их самих, что аж кровяной фонтан из разорванных артерий
  
  
     обрызгал дорогу, бунтующих горожан и самого Кайса. Но это его не останавливало. Вся
  
  
     эта битва пробуждала в нем животное начало, дикое безумие и удовольствие от того, что
  
  
     он сеет страх в людские сердца.
  
  
     Подоспела и «тяжелая артиллерия», о которых натурфилософ предупреждал,
  
  
     но не совсем внятно, как хотелось бы — фаеры. Четыре человека в массивной тяжелой
  
  
     броне, которая походила на водолазный костюм, с таким же круглым шлемом, но с очень
  
  
     тяжелым корпусом. Внутри этого железного корпуса находился человек в кожаной
  
  
     одежде. Сзади, за его спиной, был бочонок и блок питания, а к рукам приделаны шланги, из которых выливалась струя горящей жидкости. Одним словом, огнеметы. Блок питания
  
  
     поддерживал костюм, чтобы человек мог в нем ходить, иначе без него он просто
  
  
     не сдвинется с места.
  
  
     Фаеры встали в линию и запахло жареным. Пули не могли пробить толстую броню, а ответный в прямом смысле слова огонь пролился незамедлительно. Все четверо сожгли
  
  
     бунтующих на расстоянии пятнадцати метров.
  
  
     Жуткое зрелище.
  
  
     Действительно запахло жаренным, фаеры подходили ближе, люди бежали все дальше
  
  
     и дальше. Огонь доставал, сжигал, словно адское пламя обхватывало их своими горячими
  
  
     узами из-под земли.
  
  
     Ничего другого не оставалось Ловкачу, как напасть сверху. Он быстро забрался
  
  
     на крышу, используя подоконники и карнизы, спрыгнул вниз и, переместившись рядом
  
  
     с крайним фаером, взмахнул Рубакой, но получил отпор и отшатнулся в сторону. Был
  
  
     один плюс — фаеры неповоротливые. И этот плюс сыграл Ловкачу на руку. Он подскочил
  
  
     вплотную к самому краю рва, перепрыгнул через фаера, использовав его броню как
  
  
     трамплин, и в полете толкнул его двумя ногами в спину, повредив при этом блок
  
  
     питания. Человек в броне упал в воду и быстро пошел ко дну.
  
  
     Другой фаер не успел выплеснуть пламя из рук, как Кайс начертил пальцами в воздухе
  
  
     фигуру и магический ветер сильным порывом сбил фаера так же в воду. К ногам другого
  
  
     фаера, который захотел сжечь Призрака Свободы, прикатилась граната. Он стал
  
  
     отходить назад, но взрыв гранаты сбил фаера с ног, а Ловкач уже оказался за спиной
  
  
     последнего стоящего на ногах огнеметчика, перерезал палашом ему шланг
  
  
     с поступлением горящей жидкости и переместился с помощью магии подальше от него.
  
  
     Давление литинового блока питания и баллона с жидкостью привели к тому, что фаер
  
  
     взорвался. Кайс уверенно подошел к лежащему огнеметчику, упавший от взрыва гранаты,
  
  
     разбил его иллюминаторное окошко, вонзив тем самым лезвие Рубаки по самый череп.
  
  
     Кровь заполонила шлем, переливаясь из смотрового отверстия, словно водолазу
  
  
     не удалось спастись от давления воды, пробившаяся во внутрь его костюма.
  
  
     Подкрепление было близко: несколько полицейских и сам лично генерал-
  
  
     полицмейстер, мужчина лет пятидесяти с густыми седыми усами и добрым взглядом.
  
  
     Ловкач и Механик приняли удар на себя, отстреливаясь и обороняясь. Народ разбежался
  
  
     еще тогда, когда на них пошли фаеры. Из всех ополченцев остались только самые смелые
  
  
     во главе с Лэнсом.
  
  
     Кайс пошел в лобовую атаку, на ходу пронзив палашом полицейского и используя его
  
  
     как щит от пуль. Ловкача прикрывали Лэнс, Механик и еще несколько человек. Где был
  
  
     Ганс — неизвестно.
  
  
     Не успел Кайс открыться, как сразу стал вроде мишени для генерала-полицмейстера.
  
  
     Он навел на Призрака Свободы револьвер и тут же выронил его, когда пуля, выпущенная
  
  
     Гансом, скрывавшийся в тени, продырявила его ладонь. Полицмейстер схватился за руку
  
  
     и побежал прочь. Кайс кинулся за ним в погоню, убив по ходу двоих служащих закону. Он
  
  
     вплотную подбежал к полицмейстеру, толкнул его в спину и тот упал, разбив лицо
  
  
     об бордюр с фонарем. Его бок был порезан палашом Ловкача, когда Призрак Свободы
  
  
     пытался достать его. Кайс медленно подошел к нему, и полицмейстер заговорил:
  
  
     — Ну, давай же, убей меня. Ты — жалкий убийца. В тебе нет ничего святого.
  
  
     Все, что слышал Кайс о полицейском, можно считать хорошей характеристикой. Он
  
  
     был не подкупный, справедливый, серьезный, выполнял свою работу честно. Теперь
  
  
     генерал-полицмейстер лежал перед его ногами израненный, подбитый. Свет фонаря
  
  
     освещал его силуэт, капли крови стекали с разбитого лба.
  
  
     Внутренний голос говорил Кайсу, чтобы он убил его, раздавил как жалкую муху, стер
  
  
     в порошок. В его руках власть, в его руках жизни других людей и он может распоряжаться
  
  
     ими как сам захочет. Но Кайс не стал этого делать.
  
  
     Механический мост начал подниматься, к замку успел проскочить через него Ганс
  
  
     с мешком за спиной, Механик остановил Лэнса и остальных ополченцев, не дав
  
  
     возможности им добить раненых, а Ловкач убрал Рубаку в ножны и ответил господину
  
  
     полицмейстеру, снимая с себя снаряжение и плащ:
  
  
     — Я не убийца. Так же как и вы, я выполняю свой долг.
  
  
     За стенами замка было все по-другому, никто не беспокоился за то, что творится
  
  
     на улице, что началась гражданская война и льется кровь невинных. К слову, высший
  
  
     свет не волновался из-за того, что творится там, «внизу».
  
  
     Изящные картины, сотня стражей, красные свечи из воска, множество гостей, даже
  
  
     инквизиторы в своих темно-фиолетовых мундирах и с медальонами, нейтрализующие
  
  
     магию, были здесь. Вечно молчаливые и все бритые под ноль. Ульманас подготовился
  
  
     к бал-маскараду, но вот только как его найти среди всего этого маскарада — другой
  
  
     вопрос.
  
  
     — Ваше имя и пригласительное, милорд, — спросил старый слуга у переодетого
  
  
     Кайса.
  
  
     — Аркадий Стервятников.
  
  
     Ловкач протянул пригласительное, дворецкий принял его, пробежался глазами
  
  
     по тексту и ответил:
  
  
     — Добро пожаловать господин Стервятников. Извините за нескромный вопрос,
  
  
     милорд, что у вас за маска?
  
  
     — Полно, вы что, глупец, не можете сами понять, кто я? — гордо заявил Кайс, задрав
  
  
     голову как напыщенный индюк.
  
  
     — Конечно, я могу ошибаться, но думается мне, что это… скелет, — усмехнулся
  
  
     дворецкий, даря милорду свою наглую лесть. Затем он обратился с таким же вопросом
  
  
     к Гансу.
  
  
     — Я Эндрю Валлком, — ответил Ганс, отдавая свое пригласительное. — Нравится
  
  
     мой персонаж? Он наполнен болью и злобой. Один знакомый маг наколдовал так, чтобы
  
  
     раны казались естественными.
  
  
     — Похоже на настоящие ожоги, милорд, — хоть слуга и любил льстить, сейчас он
  
  
     действительно был удивлен. — У вас необычайно правдоподобный вид. На мой взгляд, самый лучший образ сегодняшнего мероприятия. Прошу, проходите и добро пожаловать.
  
  
     Они прошли под именами Аркадия Стервятникова и Эндрю Валлкома. Для Кайса
  
  
     Тарвен Дирг выиграл в карты пригласительное весьма замкнутого Аркадия
  
  
     Стервятникова, который не особо любил выходить за пределы своего дома.
  
  
     Телосложением Кайс походил на него, лицом же ни капельки.
  
  
     Ганс не думал переодеваться, он прошел, так как был и час назад: плащ из бычьей
  
  
     кожи, а на лице красовалась та же маска, что и была. Кайс же сменил плащ на изящный
  
  
     черный фрак, который отлично подходил ему в плечах и был притален. Как ни странно
  
  
     на его белом воротничке рубашки висела черная бабочка, а его волосы были уложены
  
  
     назад, лицо скрывала черно-белая маска скелета, на голове черная шляпа-цилиндр.
  
  
     За длинными узкими фалдами (или полами) сзади он прятал револьвер. Про наручный
  
  
     самострел можно даже было и не говорить, — удобная вещь, которую легко спрячешь.
  
  
     Кисти рук скрывали белые перчатки.
  
  
     Играла живая симфоническая музыка, гости танцевали, пили шампанское
  
  
     и обсуждали жизнь и костюмы каждого, кто был сегодня здесь. В центре зала пары
  
  
     танцевали вальс, над их головами висела роскошная люстра, фуршетные столы были
  
  
     почти в каждой комнате, а музыка доносилась до любой точки этого замка. Кайс и Ганс
  
  
     решили разделиться: капитан знакомился с дамами, не снимая капюшон, выпивал, хохотал, неудачно шутил. В общем, добывал информацию в своей привычной манере.
  
  
     Кайс же наоборот ни с кем не знакомился, проходил мимо, искал предателя Артура
  
  
     и самого временного правителя.
  
  
     Пришлось выходить на улицу в сад: там-то Кайс и встретил переодетого князя
  
  
     Антелии в костюме черта. На нем были рога как у козла, бородка и белые линзы. Он был
  
  
     одет в бежевый пиджак и такого же цвета брюки. Узнал его Кайс именно по голосу, который он слышал, не так уж и часто, но достаточно, чтобы запомнить его тембр. Князь
  
  
     вел беседу с тремя мужчинами и явно был уже не в трезвом состоянии.
  
  
     — Артур, — подошел к нему Кайс, протягивая руку, чтобы поздороваться с новым
  
  
     князем. — Не ожидал тебя здесь увидеть, ждешь временного правителя? Не узнаешь
  
  
     меня? Это же я, Аркадий Стервятников.
  
  
     Лицо господина Барканда изменилось, стало более бледным, а взгляд вновь давал
  
  
     знать, что все вокруг ему отвратно. Возможно, Артур догадался, кто это на самом деле.
  
  
     Глаза могли выдать Кайса, взирающего на князя из-под маски. Или же голос. А быть
  
  
     может, Артур просто не любил лорда Стервятникова. Или ненавидел рукопожатия.
  
  
     — А, Аркадий, — бросил свой косой взгляд на Кайса князь. — Я слышал, ты уехал
  
  
     куда подальше, когда в городе стало твориться черт знает что. Если ты насчет долга, я
  
  
     верну, ты же знаешь.
  
  
     М-да. Князь оказался глупей, чем полагалось. Видимо, алкоголь делал свое дело.
  
  
     — Как видишь, не уехал. Не убегаю при возможности, в отличие от некоторых. —
  
  
     Кайс решил играть свою роль, быть может, получиться узнать что-то о Витмане. — Я
  
  
     могу простить тебе долг, но… мне нужно кое-что от тебя взамен.
  
  
     — Что я могу предложить? У меня сейчас нет этих… знаний.
  
  
     Становилось интересно. Что же должен Артур этому скрытному Стервятникову?
  
  
     — Жалко, очень жалко. Ты же знаешь, что это важно для меня.
  
  
     — А вообще, знаете, милорд… теперь я никому ничего не должен, — внутри Артура
  
  
     проснулся другой человек. Слишком самоуверенный и высокий. — А насчет долга… либо
  
  
     жди, пока я вытяну информацию у бестолковых фодинцев, либо забудь про долг.
  
  
     — Увы, я ничего не забываю, — Кайс и не знал вовсе, — но аккуратней, иначе когда-
  
  
     нибудь и тебя подсидят так же, как ты подсидел брата.
  
  
     — Вы остры на язык, милорд, — вмешался крупный мужчина, которого Кайс
  
  
     не знал. — Вы понимаете, что разговариваете с князем Антелии?
  
  
     — И?.. — вопросительно расставил руки Ловкач. — Я пока не видел присяги перед
  
  
     троном. А человек остается человеком. И все мы… что? Правильно, равны!
  
  
     — Простите, — влез в разговор высокий лорд с пышной прической, — я вас знаю?
  
  
     — Может, и знаете, — усмехнулся Кайс. — Я не знаю. Мое имя Аркадий
  
  
     Стервятников.
  
  
     — Ах да, вспомнил вас. Вы значительно похорошели, будто вновь обрели вторую
  
  
     молодость.
  
  
     — Еще какую, милый вы мой, — заигрался Кайс.
  
  
     Как интересно сложилось: новый князь Антелии предал генерала Старкова, при этом
  
  
     должен типичному неизвестному лорду нечто больше, чем деньги. Как же удалось
  
  
     Тарвену выиграть в карты у подобного человека? И что же за скрытный человек этот
  
  
     Аркадий Стервятников.
  
  
     Пригласительное получил и Эндрю Валлком, что очень заинтересовало генерала:
  
  
     быть может, Ульманас хочет перенять лорда на свою сторону, а может, решил выбить
  
  
     из него информацию проверенным ему методом. Иначе в этой партии не победить.
  
  
     — Мы с князем старые друзья, — похлопал Артура по плечу человек,
  
  
     представившийся Аркадием.
  
  
     — Ну все, хватит! — выкрикнул князь. — Довольно с меня.
  
  
     — Желаете уйти, князь? — По всему стало понятно, что крупный мужчина всего лишь
  
  
     шаха Барканда.
  
  
     — Нет, — сожмурился Артур, затем снял бежевую перчатку и ударил по лицу
  
  
     Аркадия. — Вы оскорбили меня, унизили мою честь и достоинство. Я требую
  
  
     удовлетворения. Вызываю вас на дуэль.
  
  
     Похоже, алкоголь прибавил смелости глупому князю, раз он бросил вызов бывшему
  
  
     лорду-защитнику императрицы. Благо для всех, никто не знал, что это Кайс, даже сам
  
  
     Артур.
  
  
     — Что? — возмутился Ловкач. — Князь, видать, вы пьяны…
  
  
     — Выбирайте оружие.
  
  
     — Но зачем нам это все… — играл комедию Кайс, делая вид, что испугался пьяного
  
  
     князя.
  
  
     — Ладно, тогда будем стреляться.
  
  
     — Не надо князь, прошу вас, — заныл его прислужник, пытаясь отговорить
  
  
     от безумной затеи.
  
  
     Высокий лорд и его прислуга стояли в стороне и наблюдали за этой картиной.
  
  
     Отговаривать он никого не собирался.
  
  
     — Князь, не надо. Я же шутил. Я не умею стрелять, — продолжал ломать комедию
  
  
     Кайс.
  
  
     — Знаю, вы пользуетесь другими методами, используя в своих целях… — усмехнулся
  
  
     пьяный Артур и пошел на специальную площадку для дуэли, по пути сбросив с себя
  
  
     пиджак, — …сами знаете кого. А я умею стрелять и покажу вам это!
  
  
     Лжеаркадию ничего не оставалось, как последовать за ним.
  
  
     — Может лучше снять фрак? — посоветовал ему незнакомый лорд с пышной
  
  
     шевелюрой.
  
  
     — Не стоит, — сухо ответил Кайс. — Если умирать, так при параде.
  
  
     Высокий лорд велел принести кремневые пистолеты для дуэли. Его слуга принес
  
  
     пистолеты, каждый из дуэлянтов взял оружие, и они отправились на плиты[1].
  
  
     — Кто будет вашим секундантом, князь? — спросил лорд.
  
  
     — Бонв, — усмехнулся Артур, поглядывая на неуверенного соперника.
  
  
     Он выбрал в секунданты своего прислужника, который был «подлизой» не только
  
  
     у Артура, но еще и у его покойного брата.
  
  
     — Что ж, — пожал плечами лорд, — я буду секундантом господина Стервятникова.
  
  
     Мерс, позови врача, ты будешь свидетелем. И помните господа. Это честный дуэль, на который князь вызвал уважаемого лорда, и ответственности за все произошедшее
  
  
     сегодня никто из сторон нести не будет. Создатель свидетель, вы, уважаемый князь, сегодня воспользовались своей честью как орудием. Смерть одной из сторон не несет
  
  
     ответственности на том, кто произвел смертельный выстрел. Для формальности я хочу, чтобы вы, уважаемые господа, подписали документ о согласии на дуэль и его
  
  
     последствиях.
  
  
     — Вот так, господин фон Крудс?! — вскрикнул князь. — Вы защищаете эту выскочку?
  
  
     — Нет, упаси Создатель. Просто у милорда нет секунданта, — ответил Эрнест фон
  
  
     Крудс. — Думаю, вам не стоит из-за этого волноваться.
  
  
     То, что хозяин замка будет личным секундантом Кайса, никто из сторон не ожидал.
  
  
     Ловкач даже понятия не имел, что лорд в полумаске льва на самом деле один из самых
  
  
     богатых людей всей Империи. Вот такой поворот событий.
  
  
     Мерс вернулся с личным врачом господина фон Крудса. Хозяин замка и бал-
  
  
     маскарада задал время на ответный выстрел — полминуты. Мерс подошел к зачинщику
  
  
     дуэли с пергаментом, затем к Кайсу. Когда Ловкач поставил поддельную подпись, слуга
  
  
     подошел к секундантам и те оставили свои каракули на бумаге — юридически-
  
  
     действительном документе. Даже врачу пришлось вписать свое имя.
  
  
     — Повернутся спиной друг к другу, — скомандовал Мерс, и начал обратный отсчет.
  
  
     Когда он назвал цифру один, отсчитав от десяти, Кайс быстро развернулся и, особо
  
  
     не прицеливаясь, выстрелил навзничь. Дым пистолета был не единственным. Князь тоже
  
  
     открыл огонь, но не попал в силу алкогольного опьянения, зато пуля Ловкача пробила
  
  
     ему легкое.
  
  
     Бедный Бонв вертелся вокруг своего хозяина, валявшийся на земле, понимая, что
  
  
     скоро некому будет прислуживать.
  
  
     — Князь произвел выстрел, — хлопнул в ладоши Эрнест фон Крудс. — Милорд, —
  
  
     подошел он к Кайсу и довольно проговорил: — Жду вас у фуршетного стола.
  
  
     Кайс одобрительно махнул головой, отбросил пистолет в сторону и подошел к Артуру
  
  
     Барканду.
  
  
     — Ну, что ж вы, княже, — наклонился к нему Кайс, встав на одно колено, —
  
  
     не захотели жить по нашим правилам и оставаться друзьями. Не берегли себя. Теперь вы
  
  
     умираете мои врагом. И мне за это ничего не будет, судя по нашим законам.
  
  
     — Аркадий?..
  
  
     Кажется, только сейчас взглянув в знакомые глаза, Артур понял, что произошло.
  
  
     — Оставьте князя в покое, — выкрикнул Бонв, но Ловкач схватил его за воротник, наклонил к себе и врезал по мочевому пузырю локтем, хладнокровно произнеся ему
  
  
     на ухо:
  
  
     — Пошел вон. Иначе будешь следующим.
  
  
     — Пожалуй, схожу в туалет, — испугался прислужник и побежал прочь не то от страха,
  
  
     не то от нужды.
  
  
     — Аркадий?.. — произнес имя лорда князь.
  
  
     Быть может, слишком большие намерения возложил на него Кайс. Князь его
  
  
     не признавал. Из его рта потекла кровь, доктор начал осматривать умирающего, пытаясь
  
  
     вытащить его с того света.
  
  
     — Не правильно, — покачал головой Кайс. Он ударил доктора по голове в уязвимое
  
  
     место, тем самым вырубив его, после снял маску и посмотрел на Артура, криво улыбаясь
  
  
     искаженному лицу князя. — Мимо, княже, мимо. Прощайте.
  
  
     Глаза у князя наполнились изумлением, продолжая все также с ненавистью смотреть
  
  
     на Кайса. Он смотрел на всех людей как гордый коршун, пока ему не закрыли глаза.
  
  
     Кайс прошел к фуршетному столу, надевая по ходу маску, где его ждал, попивая
  
  
     шампанское, господин фон Крудс:
  
  
     — Милорд Эмберский, надеюсь, вы не убили моего врача?
  
  
     — Оглушил, — ответил Ловкач. Его распознали, но граф не думал сдавать Кайса.
  
  
     — Похвально.
  
  
     — Думаю, вы быстро догадались кто я?
  
  
     — Разумеется, — ухмыльнулся господин фон Крудс. — Строгий логический метод
  
  
     и наблюдательность.
  
  
     Хозяин бала поздоровался с двумя дамами преклонного возраста, проходящие мимо,
  
  
     перекинулся комплиментами, а затем продолжил:
  
  
     — Я знаю Аркадия Стервятникова. Интонация голоса другая, ростом на пару
  
  
     сантиметров выше. Самое простое — Аркадий седовласый. Да и постарше вас на лет
  
  
     двенадцать. Несмотря на то, что Аркадий скрытный и тихий, он любит быть в центре
  
  
     внимания. И весьма опасный человек.
  
  
     Он рассмеялся, но Ловкач не поддержал смеха, поглядывая по сторонам в поисках
  
  
     знакомых лиц.
  
  
     — Я сразу вас узнал, Кайс. Голос, манеры, походка, словно вы идете на разборку.
  
  
     Но не в этом суть. Единственная деталь, которая всегда отличала вас от других людей —
  
  
     это ваши глаза. Я никогда не видел столь потрясающих глаз, наполненных жизнью, переливающиеся неизвестной людям силой. Голубые, словно небо и океан смешались
  
  
     воедино, а удар молнии скрепил их навеки. В них играет энергия и если приглядеться, то, кажется, что она двигается на самом деле. Редкие глаза, потрясающий феномен, особенно красиво они смотрятся с вашей внешностью. Да, вы не такой высокий как я, и нерельефный как эстет, но ваша внешность приятна. Глаза смотрятся с вашей немного
  
  
     бледной кожей, «аристократичной» кожей, я скажу. Пускай ваши манеры выдают в вас
  
  
     простолюдина. Не суть! А черный волос добавляет выразительности лицу. Понятно, почему императрица выбрала вас в фавориты, хоть и не говорила об этом в открытую.
  
  
     — Вы настоящий детектив.
  
  
     — Обожаю тайны, — улыбнулся он, хлопнув в ладоши, — но больше всего обожаю их
  
  
     разгадывать.
  
  
     Грех было не похлопать такому человеку. Именно так Кайс и сделал.
  
  
     — Честно говоря, вы меня удивили и даже напугали.
  
  
     — Вы меня тоже, милорд. Особенно, когда в газетах пишут одно, а на самом деле
  
  
     другое.
  
  
     — И что теперь?
  
  
     — А что теперь? — задал ответный вопрос господин фон Крудс. — Ваши варианты?
  
  
     — Вы узнали меня, наверное, знаете для чего я здесь?
  
  
     — Витман, разумеется, — отпил он шампанского из бокала на тонкой хрустальной
  
  
     ножке.
  
  
     — И?..
  
  
     — Его здесь нет.
  
  
     — То есть?..
  
  
     — Он не был здесь. Его что-то пугает, настораживает. Он чувствует конец, поэтому
  
  
     сидит у себя дома. …Ну, в Имперском дворце. Может, какие дела…
  
  
     — А Артур…
  
  
     — Приехал поздно, надеялся встретиться с Витманом, но тщетно, — ответил Эрнест,
  
  
     но не смог удержать смеха. — Уехал на тот свет.
  
  
     — Он хотел быть в высшем свете.
  
  
     — Тогда он перелетел. — Эрнест с улыбкой на лице налил бокал шампанского
  
  
     и передал Кайсу. — Вы уничтожили сбережения временного правителя, к хранилищу
  
  
     Симплексов ему не добраться — для этого ему нужна магия на крови. Он пытается
  
  
     украсть мои сбережения, — которые я заработал своим умом, — для продвижения
  
  
     безвыгодной войны. Разумеется, мне это неприятно. Но у него есть еще один человек, который помогает временному правителю во всем. Женщина. Возможно, вы ее знаете, хотя вряд ли. Она выполняла всю грязную работу за Ульманаса, убивала конкурентов.
  
  
     Убийц императрицы тоже наняла именно она.
  
  
     Этот удар охватил Кайса. Гнев проснулся и теперь вырывался на волю.
  
  
     — Откуда вы знаете? Это госпожа Зельтта?
  
  
     — Я знаю все, не хуже ваших шпионов. Может, спросите у нее сами? Она сейчас
  
  
     здесь, неформально представляет бывшего лорда-регента.
  
  
     — Где она? — холодно спросил Ловкач.
  
  
     — Это вы должны узнать сами. Маска с оперением, закрывающая только глаза. Ярко-
  
  
     синее платье. Она здесь одна такая, так что скажу вам одно — удачи.
  
  
     Ганс уже изрядно «перезнакомился» со всеми девицами и со всем алкоголем. Многие
  
  
     похвалили его костюм, а кто-то даже сказал, что он похож на изуродованного Ганса фон
  
  
     Бюррера, если б тот был жив.
  
  
     Немного качаясь, капитан вышел на балкон подышать свежим воздухом, заодно
  
  
     и протрезветь. Если Кайс узнает, что он не в состоянии держать себя в руках, то все
  
  
     пропало.
  
  
     Для чего он здесь? Человек без цели в жизни. Его миссия была только месть.
  
  
     За убийство жены, за убийство правительницы, с которой он был дружен. За его честь
  
  
     и честь его семьи. Фон Бюрреры были древним знатным родом, пока Витман не положил
  
  
     этому конец. Он лишил его всего из-за дружбы с Кайсом. С парнем, которого он выкупил
  
  
     из рабства в Мизрахе.
  
  
     Ганс часто задавался вопросом: любила ли его Роксана по-настоящему. Но важно ли
  
  
     это было для него? Главное, что он ее любил, что все видят огромного адмирала с Главой
  
  
     Ордена магов. А может, он и не любил ее вовсе, а любил лишь себя? Ганс считал себя
  
  
     идиотом, мозговым центром в их паре была Роксана, а он всего лишь орудие, коим был
  
  
     всегда, лишь фамилия фон Бюррер делала его необычным человеком, лордом. А дружба
  
  
     с Бертой сделала его адмиралом, хотя в реальных масштабных морских баталиях как
  
  
     адмирал он себя и не проявил.
  
  
     Ради чего он здесь сейчас? Алкоголик, горем убивающийся здоровяк. Он вспомнил
  
  
     Кайса, его боль и то, как он не опускал руки. У Кайса оставалась Элика, у Ганса
  
  
     оставался Кайс. Быть может, не месть его держала тут, не погоня за справедливостью, а возможность помочь своему другу. Вот она — его цель. Вот почему Гансу не позволили
  
  
     умереть. Ганс фон Бюррер жил не ради Роксаны, он жил ради Кайса, поскольку мертвым
  
  
     месть не нужна, мертвым не нужна честь. Мертвым нужен покой, Гансу нужно было
  
  
     смириться, что Роксаны больше нет. Он должен помочь Кайсу принять то знание, что
  
  
     Берту не вернуть, сколько крови он не прольет.
  
  
     Но такие философские мысли посещали Ганса лишь после принятого алкоголя. А что
  
  
     ему оставалось делать, если какой-то лорд напомнил Гансу о его покойной супруге? Все
  
  
     были с женами, влюбленные до тошноты, один только капитан был несчастен и одинок.
  
  
     Даже прошедшая мимо женщина напомнила о той боли, которую он испытал.
  
  
     Прошедшая мимо женщина. В синем платье. Она проплыла мимо него так же, как
  
  
     и тогда в его особняке.
  
  
     Зельтта.
  
  
     Ганс проследовал за женщиной, пытаясь догнать ее и остановить, чтобы взглянуть
  
  
     на нее, но постоянно врезался в кого-нибудь, шатаясь на ходу, сбивал стулья
  
  
     и официантов с подносами.
  
  
     В ней было что-то странное. Синее платье, стройная осанка, но что-то было не так.
  
  
     Ганс чувствовал подвох со стороны этой женщины. Так просто и неосторожно
  
  
     находиться здесь чародейке. Она наверняка знала, что капитан следит за ней.
  
  
     «Она — враг, — повторял себе Ганс. — Не задавай слишком много вопросов…».
  
  
     Но вопросы никуда не делись. Женщина не просто виляла перед ним и игриво
  
  
     кокетничала с гостями, но и манила его к себе. Быть может с помощью магии, но Ганс
  
  
     знал название этих чар.
  
  
     Женщина свернула налево по коридору, а за ней двигался знакомый Ганса. Достав
  
  
     из рукава стилет, человек ускорился и нагнал даму. Сталь ослепила капитана. Но Ганс
  
  
     понял, кто может рисовать эти чары и опутать ими его. Капитан на бегу схватился
  
  
     за туловище убийцы и влетел с ним в дверь, с грохотом ломая ее в щепки.
  
  
     — Что ты делаешь, сукин сын?! — выкрикнул Кайс, выронив стилет из руки и обронив
  
  
     шляпу-цилиндр.
  
  
     — Не надо…
  
  
     — Отвали.
  
  
     Ловкач оттолкнул от себя ногой пьяного капитана, встал и кинулся в погоню.
  
  
     К сломанной двери шел страж, дабы предупредить, чтобы гости не буянили, но Кайс
  
  
     с разбегу толкнул его с такой силой, что страж полетел в фуршетный стол, разбив посуду
  
  
     и испортив скатерть. Женщина в синем платье заметила человека, несущийся за ней, и побежала вперед, хотя ей это трудно удавалось из-за каблуков. Кайс мчался
  
  
     за незнакомкой, но ему преградили путь еще двое стражей. Ничего не оставалось делать, как использовать магию. Он на бегу развел руки в сторону и стражи отлетели в стороны, сбивая гостей и ломая мебель.
  
  
     Крики. Грохот. Погром.
  
  
     Трезвые и адекватные люди понимали, что творится. Пьяные же весело кричали
  
  
     и смеялись, решив, что это часть долгожданного шоу. Женщина забежала в комнату,
  
  
     ведущую на крышу башни. Кайс бежал следом за ней и остановился: тут его поджидали
  
  
     двое инквизиторов. Они достали шпаги, а Ловкач усмехнулся, вспомнив, что в порыве
  
  
     безумия забыл про свое единственное оружие — стилет. Он схватил подсвечник, но его
  
  
     тут же атаковали: крайний инквизитор выбил ударом шпаги единственное оружие Кайса,
  
  
     а второй подпирал сзади. Что-то сдерживало его магическую силу. Он и без помощи
  
  
     магии был опасен, но инквизиторы лишили его оружия.
  
  
     Безоружный Кайс вспомнил основу, которая помогла ему выжить в Мизрахе: немного
  
  
     ловкости и уверенности в своих силах.
  
  
     Ловкач выстрелил из самострела в инквизитора, но тот продемонстрировал свое
  
  
     мастерство, отразив небольшой болт. Но это не суть: следующий болт был разрывным.
  
  
     Отскочив от атаки сзади, Кайс выпустил второй болт. Инквизиторы стояли рядом
  
  
     и Ловкач выстрелил в того самого, который отлично владел шпагой. Тот готов был
  
  
     к такому повороту и вновь отбил болт, который разорвался и снес служителей Аббатства
  
  
     с ног.
  
  
     Кайс подошел к ним, взял шпагу и начал избивать «слугу Создателя» ногами. Тяжелая
  
  
     хватка вцепилась в плечи Кайса и отшвырнула его в сторону.
  
  
     Страшные люди, эти инквизиторы. Ничто их не берет. Прислужник Аббатства вытер
  
  
     кровь с лица, почувствовав рваную кожу на щеке и пробитую голову.
  
  
     — Уже становится интересней, — улыбнулся Кайс, когда инквизитор поманил его
  
  
     своей шпагой.
  
  
     Стражники уже подходили, и Ловкачу нужно было спешить. Дама в синем уходила.
  
  
     Кайс напал. Инквизитор поставил блок, а затем контратаковал, выходя перед Ловкачом
  
  
     в пируэте, целясь острием в шею. Кайс пригнулся, чтобы шпага не отсекла ему голову, крутящим ударом ногой повалил инквизитора на пол, и в прыжке пригвоздил его
  
  
     клинком.
  
  
     Медальоны в виде глаз на их шеях больше не блокировали его силу, так как ими
  
  
     нужно уметь правильно управлять. Стражники вбежали внутрь комнаты, но Кайс вложил
  
  
     всю свою энергию в ладонь, и вытолкнул в сторону людей.
  
  
     Да, такой фокус был шикарен. Он сбил с ног не только стражей, но сорвал и двери
  
  
     с петель, разнес столы, гости благородного общества попадали на пол, окна разбились
  
  
     вдребезги.
  
  
     Не было время на разборки, таинственная женщина уходила. По пути наверх Кайс
  
  
     выпил колбу с зельем, спрятанная во внутреннем кармане, чтобы восстановить магию.
  
  
     Времени не было. Все катилось к чертям.
  
  
     Спиралевидная лестница, крутая и высокая, вела на самый верх башни. Деревянная
  
  
     дверь перекрывала ему путь, но Кайс выбил ее плечом и еле успел выставить перед собой
  
  
     защитное поле. Пламя четырех фаеров кинулось на него, ему не хватало сил сдерживать
  
  
     огненный напор.
  
  
     Чародейка в синем платье стояла перед ним. Сильная чародейка. Что может быть
  
  
     лучше?
  
  
     Она кинула два огненных шара в Кайса, но он увернулся от них благодаря своей
  
  
     ловкости. Тогда женщина пустила в него шаровые молнии. Сила, данная ему Филиппом,
  
  
     вновь спасла Кайсу жизнь: он направил блокирующую энергию в шпагу, начал отбивать
  
  
     клинком шары, рассеивая их в воздухе. Чародейка взвела руки в небо, тучи наплыли, закружились вокруг нее, и из самой тьмы показалась молния, ударившая в то место, где
  
  
     стоял Ловкач. Он успел переместиться, иначе бы вместо разбитой дымящейся каменной
  
  
     крыши, там был бы его прах.
  
  
     Было видно, что женщина устала атаковать его сильной магией. Отдышавшись,
  
  
     чародейка искала взглядом преследователя и выкрикивала при этом:
  
  
     — Кто ты такой? Чего тебе нужно от меня?
  
  
     — Твоя голова.
  
  
     Он вышел из тени, словно из ниоткуда, приготовив оружие для убийства очередной
  
  
     «жертвы».
  
  
     Кайс почувствовал, что колдунья пытается влезть в его голову, но ей это не удалось —
  
  
     он поставил психокинетический барьер.
  
  
     — Даже не думай об этом, — заявил Кайс, покачав головой. — Тебе не прочесть мои
  
  
     мысли вот так просто.
  
  
     — Мне интересно, кто ты такой, — спросила темноволосая чародейка. —
  
  
     Любопытство, понимаешь ли? Хочу знать, кого буду убивать.
  
  
     — Я — Призрак Свободы.
  
  
     — Под маской Призрака Свободы находится человек. У тебя есть сила, редкая, неизвестная мне. Хотя, я уже встречала одного человека с такой же силой, но ты — не он.
  
  
     У него другая личина.
  
  
     Кайс молчал, не решаясь подходить, но и на месте стоять он не желал.
  
  
     Он выставил руку с наручным арбалетом вперед, а чародейка сожгла летевший в нее
  
  
     болт. Но это только отвлекающий маневр. Ловкач уже мчался на нее, замахнувшись
  
  
     шпагой, но девушка переместилась за его спину, оставив вместо себя электрическую
  
  
     ловушку. Кайс свалился на колени, выронив оружие из руки. Разряд электричества
  
  
     обжигал его тело, его лицо, и Кайс застонал от боли.
  
  
     — Ну и ну, — смеялась дама в синем у него за спиной. — Вы только поглядите, какой
  
  
     герой. Меня не так просто убить, этого я не позволю.
  
  
     — Посмотрим, — проговорил Кайс, пойманный в магические узлы.
  
  
     — Хочу посмотреть в лицо покойника, когда буду тебя разделывать.
  
  
     Нежные руки впились в темные волосы Кайса, и в один момент Ловкачу стало
  
  
     приятно прикосновение женщины.
  
  
     — Знакомый волос, — игриво произнесла чародейка. — Посмотрим, кто под маской.
  
  
     Стянув маску, она отбросила ее в сторону и с помощью магии развернула Кайса
  
  
     и повалила на спину.
  
  
     Их взгляды пересеклись.
  
  
     — Не может быть, — проговорила незнакомка, немного дрожа от страха. — Это
  
  
     не правда, ты же умер. …Кайс Эмберский!
  
  
     — Порой есть необъяснимые вещи, которые могут вернуть тебя с того света.
  
  
     Он почувствовал, как магические узлы ловушки ослабли, и вскочил на ноги, дрожа
  
  
     от злости и боли.
  
  
     — Не подходи ко мне! — выкрикнула чародейка, чьи руки заметно
  
  
     наэлектризовались.
  
  
     На башне оказался Ганс, поднявшийся сверху по лестнице и выкрикивая Кайсу:
  
  
     — Ловкач, не нужно…
  
  
     От неожиданности чародейка ударила разрядом электричества в капитана фон
  
  
     Бюррера. Жесткий разряд был отражен Кайсом, который перенесся и выставил перед
  
  
     ними щит. Ничего безумнее Ганс не мог себе представить, словно он находился во сне, а не в реальной жизни.
  
  
     От такой мощи шпага в руке Кайса завибрировала и лопнула, как зеркало от удара
  
  
     камня. Щит сожрал последнюю энергию Ловкача, а для победы над чародейкой нужно
  
  
     гораздо больше сил или хитрость. Осколки металла разлетелись во все стороны
  
  
     и порезали лицо Ловкача.
  
  
     «Всего лишь царапины, — смеялся в глубине души Кайс. — Это ерунда по сравнению
  
  
     с тем, что я пережил».
  
  
     У него оставался последний иллюзорный шарик, который он использовал
  
  
     не раздумывая. В небо взлетели птицы, а вокруг все окуталось дымом. Чародейка
  
  
     растерялась, начала читать заклятие для телепортации. Вокруг нее образовался голубой
  
  
     круг, но она и не заметила, как сзади к ней подкрался Кайс. Острое лезвие коснулось
  
  
     шеи красивой женщины, а она сквозь тяжелое дыхание проговорила:
  
  
     — Кайс, не нужно этого делать. Ты не такой…
  
  
     — Слишком поздно меняться. Я именно такой, каким меня видит мир.
  
  
     Ганс было схватился за свою саблю, но его рассеянность позволила проделать Кайсу
  
  
     трюк, который он проделал с Гансом в первый день их встречи.
  
  
     В руках Ловкача красовалась абордажная сабля бывшего адмирала, а по ее лезвию
  
  
     стекали первые капли крови.
  
  
     — Элика со мной, все соратники временного правителя устранены. Все, кроме тебя.
  
  
     Следующий на очереди главный антагонист этой истории — лорд Ульманас Витман.
  
  
     Механизм заработал снова, нас не остановить. Прощайте, Люсия Зельтта.
  
  
     Чародейка усмехнулась, когда Кайс назвал это имя. Ганс приближался и кричал, чтобы Кайс не делал этого. Дама в синем махнула рукой, и капитан влетел в дверной
  
  
     проем, а затем развернулась к Кайсу лицом и посмотрела в его восхитительные глаза.
  
  
     Лезвие было у самого ее горла, и рана от пореза становилась куда виднее и больше.
  
  
     — Что ж, — посмеялась дама, в эту секунду в ее глазах сверкнули слезы. — Я снова
  
  
     проиграла. Я… проиграла… снова. Игра окончена. Но ты как всегда ошибся, Кайс. Ты
  
  
     стал другим, изменился. Я не Зельтта. Она сгорела, а я та, кто всегда пачкала руки
  
  
     в крови.
  
  
     Она резко двинулась вперед, прикоснувшись своими губами к его, но лезвие сабли
  
  
     сделало свое дело, — из-за такой смертельной близости, острие вошло в ее глотку.
  
  
     Смертельный поцелуй.
  
  
     Отводя саблю в сторону, Кайс задел важные кровеносные артерии, из которых кровь
  
  
     хлынула на изящное синее платье чародейки.
  
  
     — Нет, — прошептал ошарашенный Ганс, подходя ближе к Кайсу и отнимая у него
  
  
     саблю. — Теперь мы не узнаем правды. Никогда…
  
  
     Кайс медленно обошел мертвую чародейку, которая лежала в луже собственной
  
  
     крови, а Ганс сел рядом с ее телом, бренно глядя на красивую женщину.
  
  
     — Ловкач, это была Рокси…
  
  
     Он снял с нее маску, и цвет платья изменился с синего на красный. Волосы сменили
  
  
     окрас, как и глаза. Теперь цвет серых глаз сменился зеленым, словно изумруд.
  
  
     Поменялись черты лица, они стали более узнаваемые Кайсу. Магию можно использовать
  
  
     и для перевоплощения, и для смены облика. Глава Ордена магов могла и не такое, если бы захотела.
  
  
     Теперь перед Ловкачом действительно лежала Роксана Авлицкая, некогда
  
  
     считавшаяся покойной, а ныне выдававшая себя за другого человека.
  
  
     — Но… как?
  
  
     — А вот теперь мы этого не узнаем, морда…
  
  
     — Значит, Роксана выжила. Точнее, инсценировала смерть и помогала Ульманасу.
  
  
     Ганс молчал, и тут Кайс заметил, как огромный изуродованный капитан начал
  
  
     плакать. Искренне и безнадежно.
  
  
     — Именно она в ответе за смерть Берты, — высказался Кайс, будто пытаясь
  
  
     оправдать свои действия, но Ганс его не слушал, держа свою покойную жену в своих
  
  
     объятиях. — Она наняла Миргардских Соколов…
  
  
     — Заткнись.
  
  
     — Ты пытался остановить меня. — Кайс сделал паузу, после которой решил
  
  
     продолжить: — Ты знал!
  
  
     До сих пор Кайсу было сложно поверить, что он убил Роксану, что она предала их
  
  
     ради Витмана. Ее мотивы были столь непонятны, сколь и объяснимы.
  
  
     Власть.
  
  
     Он не знал, что сказать Гансу. Его дыхание сковывалось. Он при когда-то лучшем
  
  
     друге убил его жену и свою давнюю подругу. Но их некогда дружба не оправдывала
  
  
     поступков Рокси, и Кайс это понимал. Но не Ганс.
  
  
     Здоровый капитан поднялся весь в слезах и диком гневе, крепко держа в руке
  
  
     окровавленную саблю, и направился в сторону Кайса. Ловкач понял его намерения
  
  
     и увернулся от замаха. Ему нечем было ответить бывшему адмиралу фон Бюрреру.
  
  
     — Ты говоришь, что я знал? На балу я видел ее, но кое-что я учуял лучше, чем слепую
  
  
     ненависть. Аромат. Я жил с ней гораздо больше тебя, и пускай магия скрывала ее облик, редкий парфюм, который она лично создала, Роксана не скрывала.
  
  
     Ловкач понял, о чем говорит капитан.
  
  
     — А ты убил ее… даже не выслушав.
  
  
     Вновь яростная атака, в этот раз Кайсу еле удалось увернуться, отскочив в сторону
  
  
     и упав на бок. Сверху на него обрушилась сабля, от которой он откатился на бок и врезал
  
  
     старому другу с ноги в колено, что дало ему небольшую фору, дабы подняться на ноги.
  
  
     — Она пыталась убить тебя, меня. Она выбрала сторону.
  
  
     — Тут нет сторон. А ты не лучше ее оказался. Лжец!
  
  
     Так и было. Кайс во многом был не честен со старым другом, но он ничего не ответил
  
  
     Гансу. Тот вылетел на него, выбросив на него страшные атаки, весьма быстрые. Ловкач
  
  
     уворачивался изо всех сил — глупо умереть от рук некогда лучшего друга. Ганс ударил
  
  
     тыльной стороной ладони Кайса по лицу, разбив ему губу и свалив с ног. Кайс резко взял
  
  
     инициативу в свою сторону, с пятки ударив капитану в пах, а затем поднялся и нанес
  
  
     апперкотом скрученному капитану в челюсть.
  
  
     Ему было больно не меньше, чем Гансу. И самая большая рана от того, что
  
  
     произошло сегодня на этой крыше. Его руки все еще оставались в крови Роксаны, а прискорбие сидело и рвало сердце на части.
  
  
     Мир изменился. Никому нельзя доверять.
  
  
     — Ты убийца, Кайс! — выкрикнул капитан, выдыхая воздух от боли. — Роксана права,
  
  
     ты стал другим. Иным.
  
  
     — Я сделал то, что должен был сделать.
  
  
     — Не говори мне ничего. Ты убил мою жену, Темный! Демон!
  
  
     — Нет, Ганс, — покачал головой Кайс, вставая на край башни, меж амбразур. — Я
  
  
     не Темный. И не бес. Я ищу справедливости и теперь отправляюсь на встречу
  
  
     с проклятым Ульманасом, из-за которого все это началось. Не забывай, кто главный
  
  
     злодей в этой истории, Ганс. Помни.
  
  
     — А я помню. …И сегодня вижу живьем самого опасного человека, которого только
  
  
     знаю. Точнее, нелюдя. Само зло пульсирует в твоих глазах.
  
  
     Ганс поднялся на ноги, вытащив револьвер. По всему ему виду стало ясно, что у него
  
  
     в голове. Угрюмый Кайс не давал ему покоя, он пытался понять, о чем думает его старый
  
  
     товарищ.
  
  
     — Ты стал чудовищем, а от чудовищ надо избавляться!
  
  
     Настрой Ганса был весьма суровым, Кайс понимал его боль, он испытывал точно
  
  
     такие же чувства.
  
  
     — Не вини меня, — проговорил он капитану. — Она должна была умереть за все, что
  
  
     натворила. Есть ошибки, которые нельзя простить и невозможно исправить. И ты это
  
  
     знаешь.
  
  
     Он ждал, пока фон Бюррер что-нибудь ответит ему, но тот лишь злобно смотрел в его
  
  
     сторону. Капитан прицелился в Ловкача, щелкнув затвором. Но стрелять Ганс
  
  
     не спешил, выкрикнув в сторону Кайса, когда тот повернулся к нему спиной:
  
  
     — Ты, я и Роксана за всю жизнь натворили немало дел, за которые нам стыдно до сих
  
  
     пор. Бывало, мы творили страшные и подлые вещи. И правда о нас всех всплыла только
  
  
     сегодня. Она же нас всех и погубила. Мы все мертвы. Сегодня вновь умерла моя жена, мой друг и я сам.
  
  
     — Да, Ганс. Я понимаю тебя.
  
  
     — Может, нужно давать людям шанс? — проговорил Ганс. — Тогда они исправят то,
  
  
     что сами натворили. Им нужно искупление. Роксане оно было нужно. Возможно, она
  
  
     изменила бы свое мнение…
  
  
     — Она сама выбрала свою судьбу. И сама себе стала палачом. Такова ее плата за свои
  
  
     преступления.
  
  
     — А каково твое преступление? — со всей серьезностью спросил Ганс.
  
  
     — Мое преступление в том, что я позволил себе самому убить в себе человека.
  
  
     Прощай, капитан.
  
  
     Кайс спрыгнул вниз в ров с водой, вслушиваясь в звук ветра, сопровождавший его
  
  
     в полете. Ганс же ничего не ответил ему. Он поднял бездыханное тело своей красивой
  
  
     супруги. Она и после смерти оставалась прекрасной. Руки его дрожали, он не мог
  
  
     смириться с мыслью, что все это правда. Кайс обладает магической силой, а Роксана
  
  
     оказалась живой предательницей. Столько эмоций сидело в нем, и капитан не знал, какой из них поддаться, чтобы усыпить, хотя бы на мгновение, свою боль. Он выпустил
  
  
     все эмоции в горестном крике и слезах. То были слезы и крик отчаяния и горечи
  
  
     умирающего человека.
  
  
     [1]
  
  
     1 Специальное каменное обозначение, на которых стоят дуэлянты. Плиты
  
  
     расположены друг от друга на расстоянии десяти метров.
  
  
     Глава 18
  
  
  
     СТРАХ И ВЕНДЕТТА
  
  
  
      Месть — это двухголовая крыса. Когда ты убиваешь врага, ты сам себя убиваешь.
  
  
  
      Аанг, «Аватар: Легенда об Аанге»
  
  
  
     Эта ночь не была спокойной. Пролитая кровь только начала выливаться из вен
  
  
     города, а значит смерть Витмана не за горами. Нужно уничтожить вирус, поразивший
  
  
     всю Империю Россигард. В планы Кайса не входило простое убийство временного
  
  
     правителя, он хотел, чтобы Ульманас мучился, кричал от боли и страданий перед
  
  
     страшной кончиной. Да к тому же, надо было выбить правду из Витмана, понять, почему
  
  
     Роксана помогала этому гнусному ублюдку и ради чего.
  
  
     Кайс никак не мог отойти от произошедшего. Призрак прошлого явилась как та, что
  
  
     кинула его на эти муки. Роксане всегда было тяжело оправдывать свои действия, объясняться и унижаться, поэтому даже в замке фон Крудса она сохранила свою
  
  
     гордость, свою стать. До конца Кайс не представлял, что это могла быть его подруга, та, что свысока смотрела на него и желала заполучить, но безрезультатно. Почему она
  
  
     тянулась к нему? И ради чего она предала его?
  
  
     «Умела ли Роксана любить? — подумал Кайс, у которого на глазах проявлялись
  
  
     слезы. — Если да, то зачем она предала самых близких ей людей? А если нет, то почему
  
  
     она так легко умерла?»
  
  
     — Не встречала таких людей как ты, — говорила ему Роксана в далеком прошлом. —
  
  
     Слишком правильные для этого светского общества. И слишком дикие для нашего мира.
  
  
     Но именно такие люди и умеют жить.
  
  
     Ганс, веселый дурачок, всегда высмеивал слова своей женщины, а Кайс молча слушал
  
  
     и запоминал.
  
  
     И неважно, что было до и что стало после, важна лишь сама суть — Роксана мертва
  
  
     и эта новость была больнее, чем новость о ее ложной кончине, поскольку теперь она
  
  
     была открыта. Роксана перестала участвовать в этой игре и вышла из нее самым простым
  
  
     способом, которым она обычно решала чужие проблемы — смертью.
  
  
     — Ганс меня не простит, — проговорил Ловкач. — Я бы не простил…
  
  
     Он вспомнил о том, кто начал все это. Мерзавец Ульманас Витман. Поганый
  
  
     полумаг, бывший лорд-защитник и лорд-регент, присвоивший себе трон.
  
  
     — Я не прощу никого…
  
  
     Перед тем как Кайс с Гансом посетили замок фон Крудса, капитан передал Ловкачу
  
  
     сведения, которые могли открыть правду о лживом господине Витмане. Импреский
  
  
     шпион выполнил свою работу на все сто процентов.
  
  
     Скоро должен начаться рассвет. Возможно, для кого-то этот рассвет очередного дня,
  
  
     но Кайс считал, что это рассвет новой Империи, без репрессий, предательства
  
  
     и народного кровопролития. По крайней мере, он на это надеялся.
  
  
     — Когда ты успел переодеться в парадный костюм? — спросил Тиль, управляя
  
  
     механизированной лодкой.
  
  
     — Он уже был на мне, — лживо усмехнулся Кайс, надевая металлическую маску
  
  
     человека-смерти. — Мне оставалось просто сбросить плащ-пальто, а Механик передал
  
  
     его тебе, как я его просил. С ботинками то же самое.
  
  
     — Что произошло в замке?
  
  
     — Раскрывали карты друг перед другом.
  
  
     Тиль хорошо знал Кайса, и если тот не хотел говорить, то лучше его не трогать.
  
  
     — А почему Ганс не с нами? — поинтересовался лодочник. — Он погиб или что?
  
  
     — Надеюсь, что жив, — ответил Кайс, вновь вспоминая события, которые произошли
  
  
     несколько часов назад. — Мы с ним разошлись…
  
  
     Ловкач очень надеялся, что теперь Ганс покинет Империю Россигард, но больше
  
  
     всего боялся, что старый друг начнет на него охоту и ему придется снова биться с тем
  
  
     человеком, который когда-то выкупил его из рабства. Ему хватало мысли о том, что он
  
  
     убил Роксану. Он все сделал правильно, понимал это, но все же скорбь ела его изнутри.
  
  
     Возможно, травила душу мысль, что он так жестоко обошелся с ней, хладнокровно, но он
  
  
     откидывал эти мысли в сторону.
  
  
     Смерть Роксаны на руках Кайса, но он не мог поступить иначе. Разочарование
  
  
     и убеждение, что никому нельзя верить засели у Кайса в мыслях намного глубже.
  
  
     Чародейка пыталась убить их и не в первый раз, но ей не удалось. Но Ганс не знал
  
  
     о силе, которую Ловкач получил совсем недавно. Именно это могло напугать капитана.
  
  
     Все-таки, после произошедшего с ним, кто знает, какой таракан забегал в его голове.
  
  
     — Солнце уже совсем скоро появиться из-за горизонта. Мудрым решением стало
  
  
     плыть к шлюзу. Напролом не пройдешь, кругом охрана.
  
  
     — Нам надо поспешить. — Кайс не собирался ждать, пока объявится Витман или
  
  
     пока он не попытается бежать из города.
  
  
     Они направлялись во дворец. Как в старые времена, но теперь о его присутствии
  
  
     никто не должен знать.
  
  
     Этот визит к Витману Кайс давно откладывал и вот теперь ждал возможности
  
  
     поквитаться, и узнать ответ на многие вопросы.
  
  
     — Сколько еще плыть?
  
  
     — Минут десять-пятнадцать, — сплюнул в реку Тиль.
  
  
     Кайс не стал ждать, достал флакон с красной жидкостью, которую ему подарила
  
  
     старуха Райна, влил в шприцообразный болт содержимое. Не зная почему, но Кайс
  
  
     считал это чем-то смертельным. Возможно, это было действительно так, а может он
  
  
     ошибался. В его голове промелькнула мысль сомнения: какие цели преследует Райна?
  
  
     Но нет, не это главное. Встреча с Витманом — первоочередная задача.
  
  
     Солнце в этот день труднозаметное — часть города горела, образовав над небом
  
  
     смог, который сопровождался плохой погодой. За последний час небо стало темным-
  
  
     темным из-за туч, но благо дождь шел не сильный, хотя все же имел право на свое
  
  
     присутствие.
  
  
     В последнее время из-за внутригосударственных неурядиц Тиль изрядно стал
  
  
     покуривать табак. Конечно, никто не мог ему запретить, но все же это говорило о том, что проблемы Империи затронули каждого человека. Даже безразличным не наплевать
  
  
     при какой власти им жить, а безразличных было мало — репрессия коснулась многих, можно сказать, — каждого.
  
  
     Они подплывали к дворцу. Конечно, Кайс понимал, что перед ними никто
  
  
     не поднимет шлюз, поэтому он решил идти в обход, благо он знал куда именно. Все
  
  
     проходы, все тайные лазы он знал наизусть. Это была его работа — знать наперед.
  
  
     В этом дворце он знал абсолютно все.
  
  
     Бывший лорд-защитник не сказал ни слова Тилю, нырнул в воду и поплыл в сторону
  
  
     шлюза. Плыть в тяжелой одежде с оружием конечно нелегко, но силы ему придавала
  
  
     накипевшая злость, которая просилась наружу так же, как дикий волк, который
  
  
     стремиться убежать в лес. Его тянуло на дно, но было бы глупо умереть такой смертью.
  
  
     Кайс еще находил в себе силы. И все же от одной вещи он избавился — обрез пошел
  
  
     на дно.
  
  
     Ловкач вцепился пальцами в сырую кирпичную кладку, подтягивая себя и карабкаясь
  
  
     наверх, словно паук, на которого наступил человеческий башмак. Даже в перчатках он
  
  
     чувствовал боль в пальцах, вдавливающиеся в стену, словно цепляясь за жизнь.
  
  
     Но сейчас они цеплялись, чтобы потом подарить смерть. Кайс решил воспользоваться
  
  
     силой: карабкаться долго, к тому же стена сырая из-за дождя и воды и он постоянно
  
  
     соскальзывал, еле держась, чтобы не свалиться вниз. Переместившись, он схватился
  
  
     за решетчатые окошки, а дальше, благодаря своей ловкости, лезть было проще. Окошки
  
  
     продолжали тянуться вверх, до самой башни шлюза. Пускай этот подъем занял у него
  
  
     много времени и потратил немало сил, Кайс чувствовал себя гораздо лучше, ощущая
  
  
     стены этого сооружения.
  
  
     Наверху молчаливо курил стражник, ждущий окончания своей смены. Он не ожидал,
  
  
     что после перекура его вырубят локтем в затылок, но по-другому Кайс никак не мог. Если
  
  
     только убийство.
  
  
     Пробегая по крышам, Кайс вырубил еще пару стражников несущих патрулирование
  
  
     на стенах дворца. Он проскочил вихрем мимо фаера и проник через большое роскошное
  
  
     окно внутрь, при этом разбил его рукоятью палаша, но шума не поднял, огородив его
  
  
     защитным магическим полем, поглотивший весь звук.
  
  
     Коридор дворца. Он помнил его в былые времена, но сейчас все было по-другому: картины Элики и Марградского были сняты, ковровые красные дорожки простирались
  
  
     по всему дворцу.
  
  
     «Ульманас любит красное, как и Роксана, — удивился Кайс. — Так пусть посмотрит
  
  
     на свою красную кровь. Она вся выльется из его вен и разольется вокруг него».
  
  
     Часы Ловкача указывали на коридор, ведущий в радиорубку. Именно туда он и пошел
  
  
     в надежде встретить Витмана прямо там. Пройдя по коридорам, он вошел в комнату для
  
  
     прислуги. Кайс решил зайти и в свою комнату, которая была его до трагических событий.
  
  
     Уже подходил к концу первый месяц лета, а значит скоро новый год[1]. Он проскочил
  
  
     мимо двух слуг на второй этаж. Дворец был огромен изнутри, но Кайс знал каждую
  
  
     комнатку и каждую щелочку, трещинку в стене. Ответственная работа.
  
  
     Удивление настало, когда в некогда своей комнате он обнаружил орудия пытки, стоявшую в углу «железную деву», тиски для головы. Теперь это была комната того, с кем
  
  
     разобраться он даже и не мечтал.
  
  
     Комната служила пыточной палача Ноэля — того самого, который издевался над
  
  
     телом Кайса, не произнося ни слова. Догадался он по одной причине — личное
  
  
     присутствие Ноэля, — любимчика Витмана, — и занимался он с полумагом, который
  
  
     симпатизировал Кайсу — Касьяном. Палач довольно кивнул, заметив, что сам Призрак
  
  
     Свободы вошел к нему. Он пребывал в небольшой радости от этой встречи, поскольку
  
  
     ждал, когда таинственный убийца станет его следующим «пациентом». Вооружившись
  
  
     здоровенным молотом, Ноэль двинулся на убийцу.
  
  
     Удар сверху Кайс ожидал, поэтому кувырком ушел от него, ранив острием Рубаки
  
  
     палача в руку. Царапина. Для Ноэля это был пустяк. Тогда он рванул на Кайса, взмахнув
  
  
     молотом в сторону, но неизвестный для палача человек пригнулся, хотя сапог Ноэля
  
  
     все же достал его, ударив в живот. Удар не из приятных, Кайсу даже показалось, что он
  
  
     готов выблевать свои же кишки.
  
  
     Жаль, нет обреза: вынес мозги и все. А выстрелить из арбалета Кайс не мог — он
  
  
     хранился для Витмана. Но и умирать Ловкач не собирался. Он проскочил между ног
  
  
     здоровяка, когда тот замахивался и разрубил ему сухожилия под коленями. Ноэль упал, а Кайс в прыжке лезвием пробил ему голову насквозь. Густая теплая кровь пролилась
  
  
     в комнате, которая ныне служила пыточной, впитывая всю боль и обиду за те три
  
  
     месяца, испытанные Кайсом в заточении.
  
  
     — Призрак Свободы, — еле произнес Касьян, краем глаза поглядев на Кайса. —
  
  
     Не ожидал тебя здесь увидеть.
  
  
     — А я тебя, парень.
  
  
     За то время что Кайс не видел полумага, Касьян немного изменился: похудел, сбритые волосы на висках отросли, а сам он обзавелся бородкой под нижней губой.
  
  
     Ловкач отстегнул его от стула. Парень мог стать жертвой тисков, которые
  
  
     раздавили бы его череп, а кровь вместе с мозгами вылезли бы из его ушных отверстий.
  
  
     — Спасибо, что спас меня.
  
  
     — За что ты здесь?
  
  
     — Эм-м… — поколебался страж-полумаг. — Я не выполнил приказ лорда-регента.
  
  
     Не убил семью мизшет. Бросил меч прямо под ноги Ульманаса. Третий день уже в этой
  
  
     комнате.
  
  
     — Мощно… и благородно.
  
  
     — А толк, все равно семью убили другие.
  
  
     — Зато твои руки не испачканы в крови невинных.
  
  
     — Этому меня научил лорд-защитник…
  
  
     — Знаю, Касьян, — перебил его Кайс. — Поэтому тебя и не убили сразу, а отправили
  
  
     к этой твари.
  
  
     — Откуда Призрак Свободы может столько знать?
  
  
     Касьян был тем человеком, которому Кайс мог довериться. Ибо знал, что полумаг
  
  
     слепо верен лорду-защитнику. Для него Кайс был настоящим примером, но Ловкач
  
  
     надеялся, что Касьян не приклоняется голый перед его картиной в темной комнате, окруженной огнями от свечей.
  
  
     Кайс снял перед ним устрашающую маску, показывая свое истинное лицо.
  
  
     — Не может быть. — Парень просто впал в ступор, ошарашенный увиденным перед
  
  
     собой лордом. — Я думал, вы мертвы.
  
  
     — Все так думали. — Кайс вновь надел маску на лицо и вышел из комнаты, обходя
  
  
     труп палача. — Ты не знаешь, где находится временный правитель?
  
  
     — Откуда? — пожал плечами Касьян. — Единственное, что я знаю, это то, что Витман
  
  
     каждое утро ходит в радиорубку, следит за тем, как преподносят новости, конечно, первым узнав об этих новостях.
  
  
     — Пойдешь со мной, — произнес Кайс, идя в сторону радиорубки.
  
  
     — За вами хоть на край света.
  
  
     — Не так далеко, Касьян, ​– остановился Кайс, рисуя невидимую черту перед глазами
  
  
     стража. — Договорились?
  
  
     Пусть Касьян сейчас не так крепок телом как раньше, зато дух и магическая сила
  
  
     говорила обратное. Оружия у него при себе не было, да и из одежды на нем были лишь
  
  
     лохмотья, испачканные в собственной крови. Кайс дал ему выпить зелье силы, чтобы
  
  
     парень хоть как-то пришел в себя, заодно восстановил бы магическую энергию.
  
  
     Немного притормозив, Ловкач спросил у парня:
  
  
     — Ты не знаешь, куда дели мою куртку из драконьей кожи?
  
  
     — Она в моем доме. Я спрятал ее, как только вас поймали.
  
  
     Ловкач снова почувствовал неприятный запах фетишизма, исходящий от Касьяна.
  
  
     Надеялся, что Касьян не окажется в его постели голым.
  
  
     — Позже поговорим на эту тему.
  
  
     Спускаясь по лестнице, двое никого не встретили. Обходя аккуратно патрули
  
  
     стражей через комнаты прислуг, прачечную и кухню, они все же вышли в коридор, ведущий в комнату радиорубки.
  
  
     — Жди здесь, — приказал Кайс.
  
  
     — Вот еще! — скрестил руки Касьян. — Я не девочка какая-нибудь, а воин, поэтому
  
  
     иду с вами.
  
  
     — Убедил, — не стал спорить Кайс.
  
  
     Они вместе вошли в комнату, открывая железную дверь. Будка радиовещания,
  
  
     висевшая над скалистым берегом, на крыше размещалась антенна в виде башни
  
  
     из железных балок. Вся будка наполнена разной аппаратурой и с забитым — в прямом
  
  
     смысле этого слова — радиоведущим. Его труп лежал на полу, который по всей
  
  
     видимости собирались сбросить двое стражей с мостика как на корабле, до того
  
  
     момента, пока Кайс с Касьяном не зашли внутрь.
  
  
     Полумаг выскочил вперед и сильнейшим магическим ударом выбил обоих из будки
  
  
     прямо туда, куда они собирались выбросить убитого ими бедолагу.
  
  
     — Быстро ты, — похвалил Кайс стража.
  
  
     — Спасибо. — Это колдовство отняло много сил у Касьяна. Он внезапно вытаращил
  
  
     глаза и закричал: — Берегитесь!
  
  
     Кайс обернулся тогда, когда разгневанный лысый коршун налетел на него с разгона,
  
  
     замахнувшись саблей. Ловкач схватил его за руку, меняя траекторию удара клинка, но Витман своим телом сбил Кайса с ног, вытолкнув на железный мостик.
  
  
     Сам Ульманас пролетел вместе с ним, так как Ловкач не отпускал его руку. Они
  
  
     одновременно поднялись, и старикан врезал кулаком Кайсу в челюсть, тот отшатнулся
  
  
     и упал на спину, резко откатившись от удара сабли. В Ульманасе сидел неизвестный бес, его атаки были мощнее, чем в молодые годы, но стремление уничтожить бывшего
  
  
     регента давало Ловкачу шансы на победу.
  
  
     Блок. Атака. Блок. Контратака.
  
  
     На замахе сабли, Кайс просчитал момент и ударил Ульманаса в пах с ноги, а затем
  
  
     выбил палашом у него из рук клинок прямо с мостика. У Витмана загорелись руки, он
  
  
     кинул огненные шары в Ловкача, но использовав прием, который помог Кайсу победить
  
  
     Роксану, бывший лорд-защитник Берты Симплекс рассек в воздухе палашом магические
  
  
     шары. Ответ Призрака Свободы прошел моментально, но без магии. Кайс выстрельнул
  
  
     из скрытого арбалета болтом, напоминающий шприц, наполненный жидкостью,
  
  
     подаренной Райной.
  
  
     — И что это? — вытащил Ульманас шприц из своей груди.
  
  
     — Возмездие!
  
  
  
     Это слово прозвучало из уст как заклинание, как самое настоящее проклятие. Витман
  
  
     рассмеялся, но тщетно: после укола он почувствовал бурление крови у себя в жилах, кровь наполняла его настолько мощным давлением, что стала вытекать из его носа и рта.
  
  
     — Что ты мне вколол?!
  
  
     Кайс молчал. Он сам не знал, что это было, но эффект ему нравился. Ему нравилась
  
  
     паника, исходящая от Витмана, он питался его страхом.
  
  
     — Что за…
  
  
     Витман бросился голыми руками на Ловкача, но встретился с его кулаком,
  
  
     прилетевший ему в зубы. Крик был такой, словно его резали на части.
  
  
     — Что Ульманас, неприятно? — Кайс подошел к старику и врезал по его ребрам
  
  
     с ноги. Витман взвыл как раненый пес. — Не уж-то так больно? Я, кажется, догадался, какие эффекты у этой волшебной сыворотки.
  
  
     — Ты сам не знаешь, что делаешь, псих, — выкрикнул Витман, плевком задев
  
  
     ботинок Призрака Свободы. Поспел удар. И снова крик. — Ты жалкий убийца. Кем бы
  
  
     ты ни был, ты всего лишь наемный убийца. Грязное пятно на подошве башмака, кусок
  
  
     собачьего дерьма, ты — никто!
  
  
     — Вот тут ты ошибаешься.
  
  
     Кайс медленно опустил капюшон, красуясь перед Ульманасом.
  
  
     — Ты желаешь видеть мое лицо?
  
  
     — За этой маской скрывается ничтожество, — дерзко, но неуверенно ответил
  
  
     Ульманас.
  
  
     Кайс снял маску. На лице Витмана проявились смежные эмоции, он кричал, но никто
  
  
     не собирался слушать его вопли; Ловкач отрубил ему ухо. Кровь потекла из раны, словно
  
  
     горный водопад.
  
  
     — Лорд-регент Ульманас Витман, нынешний временный правитель нашей любимой
  
  
     страны, — начал Кайс, ходя вокруг него как волк, жаждущий плоти своей добычи. —
  
  
     Убийца Берты Симплекс, свергнувший власть в Империи Россигард. Бывший лорд-
  
  
     защитник Вячеслава Симплекса. Скажи мне только одно — зачем?
  
  
     — Эмберский, а точнее Кайс из Лорветии. Выродок, ублюдок и просто кусок
  
  
     крестьянского говна. Тебе просто повезло в жизни, наткнувшись на помешенного
  
  
     государя, но судьбу тебе не изменить.
  
  
     — Зачем? — повторил Кайс.
  
  
     — Зачем я убил ее? — Он сплюнул кровью, продолжая лежать на мостике, страдая
  
  
     от боли в теле. — Ты уже задавал этот вопрос.
  
  
     — Ты на грани смерти, старик. Говоришь, что мне просто повезло, но давай
  
  
     посмотрим, кто ты такой на самом деле, потому что я нашел на тебя кое-что. — Кайс
  
  
     достал из внутреннего кармана документы, которые передал ему Ганс, точнее он отдал
  
  
     их на сохранность Тилю, а тот отдал Кайсу. Он готовился зачитать их ему. — Так, так…
  
  
     Вот! Ульманас Витман — выходец из Аль-Шейда, что находится на западе Мизраха, там
  
  
     известен был как Р’Уд’овак, что в переводе с языка пустынь — я поясню дословно —
  
  
     переводится как «Хитрый человек». Был лидером местных разбойников, но вскоре нашел
  
  
     свое призвание, встретившись с Вячеславом Симплексом, которому пару раз спас жизнь
  
  
     по чистой случайности, за что был титулован званием лорда-защитника. Моложе тебя
  
  
     титулован был только один человек — я. Тебе это не понравилось еще тогда, Ульманас.
  
  
     Но продолжим. Твой брат занял удобное место в Империи (а ты устроил геноцид, хотя
  
  
     сам выходец из другой страны), но вскоре умер из-за неизвестной болезни, а его сын, Максимус, стал воспитываться дядей Ульманасом. Полумаг, убийца, лжец и предатель.
  
  
     Повторю вопрос: для чего все это нужно было? И не говори мне, что Империя ослабела.
  
  
     — Нет. — Ульманас был весьма серьезен. — Она ослепла, ей нужна сила, которая
  
  
     поведет ее в новое будущее. Ты вспомнил о моем брате. Это началось с него: он умер
  
  
     от того, что не положено было узнавать. И все же, он узнал вместе со своей женой, попав
  
  
     не в те края, где человеку не место.
  
  
     — Старший брат умер при неизвестных обстоятельствах.
  
  
     — Из всех выживших осталась только его жена. Бедняжка Райна свихнулась и ослепла
  
  
     для всех. Но не для меня. Она показала мне реальность, то, что грозит нам. Она видела
  
  
     это куда яснее остальных. Она прозрела, и прозрел я сам.
  
  
     Это было неожиданным поворотом для Кайса. Наверное, Дукат знал об этом и вот
  
  
     для чего вся эта «сказка про ведьму». Слишком интересное совпадение: старуха знала, что Кайс собирается мстить Витману, поэтому дала ему возмездие, а у Дуката свои
  
  
     личные интересы, которые теперь подождут.
  
  
     — А Максимус — сын от первой жены, — говорил Ульманас в тот момент, когда Кайс
  
  
     задумался.
  
  
     — Интересно, тогда для чего все это было нужно? Кровь, убийства, гонения других
  
  
     наций, ксенофобия…
  
  
     — Да пошел ты, щенок, — сплюнул Витман и лишился правой кисти.
  
  
     Кровь хлыстала, ее было очень много, поэтому не страшно, что Витман может
  
  
     умереть от потери крови — этого не произойдет, ведь заклинание действовало. Ульманас
  
  
     испытал то, чем одарила Роксана Кайса.
  
  
     — Ублюдок, — кричал Витман.
  
  
     — Это я ублюдок?! — выкрикнул Кайс. — Ты убил столько людей. Ради чего?!
  
  
     Убийство Берты на твоих руках. Захват власти, гражданская война.
  
  
     — Империя должна быть сильной, я готовил ее к этому. Закаленная страна
  
  
     с закаленными жителями — вот что нужно, когда начнется война. Только сильнейшие
  
  
     останутся, только те, кто готов сражаться за жизнь — выживут!
  
  
     — Ты сумасшедший, — высмеял его Кайс. — Закалку через смерть…
  
  
     — Ничего ты не понял, щенок.
  
  
     Вновь удар. И вновь крики.
  
  
     — Ты ослабил страну, какая же это закалка? И для чего ты похитил Элику? При ней
  
  
     удержать законную власть?
  
  
     — Именно. Не собирался я рушить Империю. Элика стала бы лакомым кусочком для
  
  
     всех, и гражданская война началась бы в первые месяцы. Я ее уберегал ото всех. Ее
  
  
     смерть пошла бы всем на руку, но я не позволил. Я стал мишенью, а когда разобрался бы
  
  
     со своими политическими врагами, тогда бы Элика взошла на трон и правила бы, но ты
  
  
     все испортил и теперь она в руках других лицемеров. Я готовил сильного лидера, чтобы
  
  
     Элика не стала такой же слепой и безумной как ее дед, и мягкосердечной
  
  
     и нерешительной как ее мать.
  
  
     — Ты отдал ее в бордель, сука! — Тут уже Ловкач просто не вытерпел, взял
  
  
     и перерубил регенту стопу. Ярость вырывалась наружу. Кайс зверел на глазах. — Думаю, тебе уже нужно отправиться на покой, глупый старик. Я наслушался твоих сказок, пора
  
  
     возвращаться в реальный суровый мир.
  
  
     Он схватил кричащего Витмана за шею, поднял его и потащил к тросу,
  
  
     соединяющийся катушкой с антенной. Срубив трос, Кайс обмотал его вокруг шеи
  
  
     старого полумага, готовясь исполнить смертный приговор.
  
  
     — Сильный лидер сейчас будет вздернут прямо здесь как простой бандит. Тебя даже
  
  
     не похоронят с почестями, скинут труп на корм падальщикам.
  
  
     — Есть вещи пострашнее смерти…
  
  
     — Ты отдал ее ведьме, — приблизил его к себе Кайс. — Изнасилованная девочка
  
  
     будет сильным лидером? Не думаю.
  
  
     — Не-ет, — напугано отрицал Витман. — Я не знал о ведьме. Мне нужно было
  
  
     укрепить позиции. Илли предложил поместить ее там, где никто не найдет. В мыслях
  
  
     не было убивать девочку. Элика должна ввести Империю в войну, которая изменит весь
  
  
     мир. Я видел это! Но для всего этого нужно было подготовить ее и избавиться от преград.
  
  
     — Теперь князь мертв… и его брат тоже. Скоро и ты отправишься следом за ними.
  
  
     — Ничего. Я бы перебил всех вас.
  
  
     — Либо мы, либо нас.
  
  
     — Верно. …Мой брат узнал то… что оборвало его жизнь. Древнее зло готово восстать
  
  
     из пучин земли, и мы должны быть готовы.
  
  
     — Чтобы подготовиться, нужно пролить кровь?
  
  
     — У всего в этом мире есть цена.
  
  
     — Ты мне отвратителен.
  
  
     — Взаимно.
  
  
     Вниз в воду полетела левая кисть Ульманаса. Крик разнесся по всему дворцу.
  
  
     — Ты обзавелся магической силой? — сквозь всю свою боль Ульманас пытался
  
  
     усмехаться. — Интересно.
  
  
     — У всех свои секреты, Витман, — оскалился Кайс. — Говори, пока даю
  
  
     возможность.
  
  
     — В Мизрахе сидит Архидемон. И поверь мне, у мизшет и у нас разные цели.
  
  
     — Ты такой же мизшет, как и они.
  
  
     — Нет. Я умнее их. Хитрее. Сильнее. Они все рабы, им суждено пресмыкаться, а я
  
  
     выбился в короли как видишь.
  
  
     — Скорее в мертвецы…
  
  
     — Они ищут то, что, по их мнению, вознесет Архидемона до небес. Они готовятся
  
  
     со всех сторон к войне, а я хочу остановить их, и подготовиться к пробуждению древнего
  
  
     зла. Даже если мне потребуется убить всех, я все равно не отступлюсь. На кону весь
  
  
     Гирод.
  
  
     — Ты убивал всех для того, чтобы подготовиться к битве с тем, чего нет? Вновь решил
  
  
     поиграть в защитника на старость лет? Почему тебе не наплевать на это? Ты уже стар, зачем тебе нужно это все? По мне ты просто старый глупец, Ульманас.
  
  
     — Глуп ты, раз не веришь мне.
  
  
     — Не верю, Р’Уд’овак. И без тебя мир будет чище.
  
  
     — Уверен? Я нашел свое место в мире, я понял, за что мне надо сражаться и как вести
  
  
     эту войну. Я встретил Вячеслава Симплекса и поверил в его намерения, но он был глуп.
  
  
     А Берта никогда не верила моим рассказам о том, что приближается и как надо
  
  
     готовиться к этому. Она выбрала другой путь — пацифизм. Но миром не остановить весь
  
  
     гнев тьмы и пустоты. Я выбрал нового кандидата — молодую, амбициозную, способную
  
  
     остановить надвигающийся хаос. Я видел это… как она смотрит в глаза своему страху, но продолжает сражаться за Гирод. А ты не лучше меня, быть может, даже хуже. Пока
  
  
     что сам этого не признал, но со временем поймешь.
  
  
     — Да, может быть, потому что зло сидит в каждом из нас, как и добро. И твое зло уже
  
  
     пробудилось из твоих недр. Причем пробудил ты не только свое зло, но и зло других.
  
  
     Империя не будет прежней.
  
  
     — Ты глуп, Кайс. — Впервые бывший регент назвал его по имени без лицемерия
  
  
     и обмана. — Все глупы. И Авлицкая, и Симплекс…
  
  
     — Заткнись. — Ловкач врезал ему в кривой нос лбом, запачкав его кровью
  
  
     Ульманаса. — Мне интересно, как Роксана согласилась тебе помогать?
  
  
     — Она не верила в мою историю про древнее зло, а вот потерять место в обществе
  
  
     и репутацию боялась. Госпожа Авлицкая всегда была на моей стороне, особенно после
  
  
     того, как узнала, что Берта задумалась о смене Главы Ордена магов. Она долго держалась
  
  
     за должность архивенефика и терять ее не хотела. Магичка стремилась к власти, а я ее
  
  
     проводник. Мы всегда знали, что ты жив и именно я перехватывал все твои сообщения.
  
  
     Из-за меня никто к тебе не пришел тогда, а я надеялся, что ты скончаешься
  
  
     от проклятия. Долго мы строили этот план захвата власти. Но в нашем плане
  
  
     не находился тот, кто сыграет роль козла отпущения, как не смешно. Ведь мне нужно
  
  
     было отвести подозрения от себя на более яркое лицо. А когда узнали, что Темный жив,
  
  
     то решили воспользоваться ситуацией. Роксана согласилась найти тебя, но ее было
  
  
     трудно уговорить — она не хотела возвращать Кайса, дабы ты не воссоединился
  
  
     с Бертой. Императрица же готова была пойти на все, чтобы вернуть тебя, узнав, что ты
  
  
     еще жив. В любом случае, лорд-защитник Кайс Эмберский должен был обязательно
  
  
     вернуться. Все шло по плану. Ты был нужен нам, чтобы свалить все на твои плечи. И ты
  
  
     появился, спустя пять лет, что у тебя в голове — никто не знает, — и убиваешь
  
  
     императрицу своей шпагой, а твой друг-адмирал — соучастник. Роксана сама
  
  
     предложила кандидатуру мужа как соучастника.
  
  
     — Как она инсценировала свою смерть и продолжала оставаться архивенефиком?
  
  
     — Она была не одна, — усмехнулся Ульманас Витман. — В Ордене магов у нее был
  
  
     круг преданных последователей, их и использовала. А смерть помогла инсценировать ее
  
  
     подруга, имени не назову. Роксана должна была сидеть в своем Ордене магов, но тщеславие повело ее на тот бал-маскарад. И судя по твоему гонору, ее уже нет
  
  
     в живых.
  
  
     — Да, — согласился Кайс. — Но она сама налетела на лезвие сабли, хотя могла
  
  
     сбежать.
  
  
     — Ей некуда бежать, коли правда о том, что она жива раскрыта.
  
  
     — Но в Ордене знали…
  
  
     — В Ордене ничего не знали. Роксана изолировала его сразу, как только
  
  
     правительницу убили. Ее подруга была приманкой и ее помощницей.
  
  
     — Я помню суд. Своими действиями уже тогда многие поняли, кто настоящий
  
  
     убийца. Не сработал твой план с самого начала.
  
  
     — Быть может. Россигарду нужен был сильный лидер, и Элика должна была стать им,
  
  
     но только под моим присмотром. Я веду Империю в будущее, готовлюсь к войне. Кто
  
  
     сможет стать регентом при Элике? Ты?!
  
  
     — Возможно, — ответил Кайс, пожав плечами. Не это его интересовало. —
  
  
     По крайней мере, я не допущу, чтобы лилась невинная кровь.
  
  
     — Это плата. Когда зло восстанет — все умрут.
  
  
     — Но ты этого не увидишь. — Кайс обмотал вокруг шеи Витмана трос и закрепил его.
  
  
     Тот даже не сопротивлялся, принимая свою смерть как данное. — За преступления перед
  
  
     Империей, перед Императрицей и народом, я приговариваю тебя, Ульманаса Витмана,
  
  
     к смерти через повешенье. Все теперь знают твое истинное лицо, и никто не будет
  
  
     по тебе рыдать.
  
  
     Кайс столкнул Ульманаса вниз. Шея хрустнула, бывший регент скончался при этом
  
  
     испытав муки, что испытал в свое время сам Кайс. Его тело раскачивалось на ветру, а кровь продолжала литься в воду из мертвой плоти, образуя кровавый след на реке.
  
  
     — И что теперь, милорд? — спросил Касьян у Ловкача.
  
  
     — Я не милорд, — Ловкач сел на краю пропасти и смотрел на небо, поглощенное
  
  
     дымом пожаров. — Я — призрак…
  
  
     — Не думаю, — улыбнулся полумаг. — Я успел настроить радио, как только вы
  
  
     обескуражили Витмана. Весь ваш разговор услышан в прямом эфире радиовещания.
  
  
     Не зря же вы всю эту речь толкали. Теперь весь Прималон, а значит, и вся Империя
  
  
     знает правду.
  
  
     — Неужели? — Кайс хотел было удивиться и обрадоваться, но теперь, когда он убил
  
  
     Ульманас Витмана, он словно бы иссяк. Апатия захватила его душу. — Ну, и славно.
  
  
     Пускай люди знают и помнят. Не придется ничего придумывать более.
  
  
     — Клянусь вам. Все получилось, вы победили, лорд Эмберский!
  
  
     — И ты молодец, Касьян. Не потерял свое лицо, не изменил правильной идее.
  
  
     Разговор с бывшим регентом так измотал Кайса, что тому захотелось лечь спать.
  
  
     На дня два, нет, на целую неделю. Слишком долго он бегал по улицам Прималона, прыгал по крышам домов и сражался с законниками и инквизиторами. А ради чего?
  
  
     Чтобы психопат Ульманас Витман не продолжил сеять хаос в Империи и разрушать ее
  
  
     изнутри.
  
  
     Он вспомнил письмо Берты. И все эти смерти, совершенные временным правителем
  
  
     стояли того, чтобы не спасать Берту?
  
  
     Безумство Ульманаса Витмана погубило многих, особенно Берту. И теперь Империя
  
  
     не будет такой, как раньше — в ее сердце останется кровавый отпечаток; шрам, который
  
  
     никогда не затянется.
  
  
     [1]
  
  
     1 Новый год начинается с первого месяца осени по календарю Гирода. Как говориться
  
  
     в Книге Эпох именно в первый месяц осени в Гироде произошел Катаклизм,
  
  
     столкнувший демонов с людьми и разрушивший привычный мир.
  
  
     Глава 19
  
  
  
     В ЛАПАХ СОКОЛА
  
  
  
      Смерть скоро породнит их, убийца и жертва станут братьями.
  
  
  
      Альбер Камю, «Счастливая смерть»
  
  
  
     Сегодня в пабе «У дяди Гарри» собрались все, кто был причастен к оппозиции, борющиеся с властью временного правителя. Даже солдаты генерала были во дворе
  
  
     и свободно ходили по улицам квартала Огней, распевая победные песни, выпивая
  
  
     и горланя лозунги. Не было на этом празднике только Ганса фон Бюррера и Механика.
  
  
     Капитан бесследно исчез, а Забвенный занимался тем, что вливал в народ свой новый
  
  
     замысел.
  
  
     Три дня прошло после гибели Ульманаса и его чистосердечного признания, которое
  
  
     выбил из него Кайс Эмберский. Всему Прималону открыли план его заговора против
  
  
     рода Симплекса. Некоторые, услышав то, что движется война, были напуганы
  
  
     до чертиков. Вновь появились сектанты, основанные на этой почве. Но самое главное —
  
  
     боев на улицах больше не происходило. Гражданская война, при самом своем рассвете, закончилась. И слава Создателю. Весть о живой Элике прошла по всей Империи, княжества больше не готовились к битве, а собирались присягнуть новой, совсем еще
  
  
     юной и молодой Императрице. Лучшей кандидатуры нет.
  
  
     Большей сенсацией для всех стало то, что под маской Призрака Свободы оказался
  
  
     бывший лорд-защитник Кайс Эмберский, который смог пережить даже собственную
  
  
     казнь. Газеты трубили эту новость на первых полосах, вынашивая свои мысли и идеи
  
  
     на эту тему. Статья на тему: «Воскрешение Кайса Эмберского!» была ярче, чем новость
  
  
     о живой Императрице. Плакаты сменились: Призрак Свободы не украшал городские
  
  
     стены, теперь появились новые плакаты с изображением самого Кайса: «Кайс
  
  
     Эмберский — герой Прималона!», «Императрица Элика и регент Кайс —
  
  
     могущественный союз!», «Из рабства в лорды».
  
  
     Но пока ситуация в городе не изменилась: Элика еще не стала Императрицей,
  
  
     а Кайсу, пускай и пророчили регента, но вряд ли он им станет, да и все гетто были
  
  
     закрыты, неизвестная болезнь продолжала наносить урон столице, люди умирали,
  
  
     другим же негде было даже жить. Кризис во всей своей красе не прекращался.
  
  
     Сегодня все надумали отмечать победу. Собрались ополченцы под вечер, приветствуя
  
  
     Элику — юную Императрицу. Ей, конечно, это было неприятно, она чувствовала себя
  
  
     некомфортно, поэтому вместе со своим новым другом Алексом и бонной Кассандрой
  
  
     они вышли на улицу, подальше от шумихи.
  
  
     — Ну-с, — поднял бокал генерал Старков, произнося тост, — буду краток — выпьем
  
  
     за победу! За справедливость, которая восторжествовала, за нашего героя Кайса
  
  
     Эмберского и за Элику Симплекс! За Империю Россигард, которая не умрет!
  
  
     — Ура, — поддержали его остальные. Все, кроме Кайса.
  
  
     После всего, что произошло, он чувствовал какую-то меланхолию, грусть,
  
  
     неизвестность. Его мучили вопросы. Но ответить на них может только Филипп.
  
  
     В последнее время Кайс мало спал, да и Золотоглазый к нему уже давно не приходил.
  
  
     Почему Ловкач получил эту силу? Для какой цели? И почему Ульманас помешался, обвинив императора Вячеслава в безумии на фоне войны с Армией Тьмы, хотя сам
  
  
     «готовил» Империю к другой, менее значимой войне с Мизрахом? Что ищет Архидемон,
  
  
     чтобы подняться на вершину? Много вопросов и ни одного ответа. Но самый важный
  
  
     вопрос Кайс уже задал себе: «Что со мной происходит? Бурление ненависти
  
  
     и пробуждение силы».
  
  
     — Я, пожалуй, тоже пойду, — сказал Кайс, поставив на стол не пригубленный бокал
  
  
     с шампанским, вставая из-за стола и уходя прочь.
  
  
     — Но как так? — спросил Тарвен у него. — Ты герой! Убийца регента, раскрывший
  
  
     его планы всему миру.
  
  
     — Да, — поддержал генерал. — Думаю, еще рано уходить. Отпразднуйте эту победу.
  
  
     Это ваша победа!
  
  
     — И все же…
  
  
     Медленным шагом Ловкач направился к выходу, задумываясь о том, что происходит
  
  
     с ним. Генерал встал и пошел следом за Кайсом, показав руками остальным ополченцам,
  
  
     что исправит ситуацию. Он аккуратно подошел к Кайсу сзади и вонзил шприц,
  
  
     прятавший все это время у себя в рукаве, ему в шею.
  
  
     — Солдаты, — выкрикнул генерал, держа Кайса в своей «узде». — Схватите всех!
  
  
     Живо!
  
  
     Помутнение и головокружение, эхо голосов доносилось до ушей Кайса. Он не мог
  
  
     стоять на ногах, не мог сопротивляться, поэтому упал на пол и пытался ползти. Впереди
  
  
     в паб зашли несколько человек в масках сокола, Ловкач вцепился в ногу одного из них, пытаясь подняться, но безрезультатно. Он словил только удар ногой в плечо.
  
  
     Стражники и солдаты Андрея оккупировали паб, не давая проходу никому, держа
  
  
     всех на прицеле.
  
  
     — Не думал, что до этого дойдет, но все же… — Старков глядел на Кайса и спокойно
  
  
     продолжал говорить: — …вы слишком опасны, Кайс. Город стоит на ушах, вы
  
  
     приподняли важность пролетария до самой Вышки лордов. Боюсь представить, что
  
  
     будет дальше. Бандитизм процветает, а о вас ходят слухи, что вы действительно еретик
  
  
     и оккультист. Я не могу позволить себе держать вас рядом с юной Эликой. Вы не лучше
  
  
     господина Витмана.
  
  
     — Генерал, что вы делаете?! — выкрикнул Гарри, глядя на этот беспредел. — Если бы
  
  
     не Кайс, вы бы сами тут не стояли, лежали бы в братской могиле!
  
  
     — В отличие от тебя, Гарри, я патриот и забочусь о благе Империи. Я выполняю свой
  
  
     долг, — ответил генерал подходя ближе к владельцу паба и бывшему полевому врачу.
  
  
     Никто не в силах был остановить Андрея, когда он вытащил короткий меч из ножен
  
  
     и пробил грудь Гарри. — Я никому не позволю разговаривать с собой в таком тоне!
  
  
     Андрей подошел к лежащему на полу Кайсу, заговорил с ассасинами:
  
  
     — Он ваш. Дарен, надеюсь я вам помог так же, как вы мне.
  
  
     — Зря назвали мое имя, генерал, — осмотрел всех присутствующих лидер ассасинов.
  
  
     Главарь убийц на этот раз тоже был в маске, чтобы его лицо никто не мог увидеть. —
  
  
     У меня хорошая память на лица.
  
  
     — Прошу вас, не стоит беспокоиться. Свидетели не проблема.
  
  
     Генерал наклонился к Кайсу и заговорил с ним, глядя в его затуманенные глаза:
  
  
     — Ты не потянешь Империю. Хотел стать новым регентом? Нет уж, нет! Ульманас
  
  
     был прав — стране нужен сильный лидер. А ты всего лишь пустое место, озабоченный
  
  
     мясник. Больше никто.
  
  
     — Генерал, как так?! — вскочил Эндрю Валлком из-за стола. — Вы не имеете
  
  
     никакого права на самосуд.
  
  
     Обычно молчаливый Эндрю Валлком решил геройствовать среди беззаконья,
  
  
     вцепился в руку Старков, но разъяренный генерал рубанул его мечом по шее. Кровь
  
  
     хлынула на стол и стоявших рядом солдат. Обезумевший Андрей Старков продолжал бить
  
  
     мечом покойного лорда, краша того на части, уродуя лицо, тело, отсекая конечности.
  
  
     Тарвен Дирг не выдержал, выскочил из-за стола, растолкал стражей, но не успел
  
  
     выбежать на улицу — словил пулю из винчестера в спину.
  
  
     — Как я уже заявил, свидетели мне не нужны, — произнес генерал и посмотрел
  
  
     на парочку ученых: на Льва и Арама. — Надеюсь, вы не будете глупить? Вы мне
  
  
     пригодитесь.
  
  
     Кайса схватили ассасины, и он почувствовал только то, что его куда-то тащат. Он
  
  
     вырубился, погружаясь в себя.
  
  
     Снова его предали. Нужно было быть осторожным.
  
  
     — Алекс, — обратилась Элика к парню, — в Свободынх Землях красиво?
  
  
     — Ну-у, так… Мрачно. И опасно. Про красоту не могу сказать, а вот про природу
  
  
     могу — она девственна и нетронута. Там обитают разные виды животных. Даже чудища
  
  
     там есть.
  
  
     — Ты видел их?
  
  
     — Ну да.
  
  
     — А дракона видел?
  
  
     — Нет, — рассмеялся Алекс. — Они не существуют. Драконы бывают только
  
  
     в сказках.
  
  
     — Бывают и на самом деле! — серьезно ответила Элика. — Вчера Кайс принес куртку
  
  
     из кожи дракона. Хочешь сказать, Кайс врун?
  
  
     — Нет, но…
  
  
     — Так что не спорь, — перебила его Элика. — Можем у него спросить!
  
  
     — А давай спросим!
  
  
     — Давай. — Девочка взяла Алекса за руку и потащила в сторону паба, куда буквально
  
  
     минуту назад зашли солдаты генерала и стражи. — Сейчас съешь свою руку, Алекс.
  
  
     — Посмотрим, — усмехнулся парень ей в ответ.
  
  
     В последнее время, Алекс носил за своей спиной лук с колчаном стрел. Он считал, что гражданская война может проникнуть и сюда, а значит, он должен защитить Элику.
  
  
     К тому же, здесь находились солдаты, вооруженные до зубов, а вдруг что…
  
  
     Раздался выстрел. Элика увидела мертвого Тарвена Дирга, который вывалился
  
  
     из черного входа паба. Он свалился перед ними мертвый, а в пабе происходила заваруха.
  
  
     На глазах у Элики начали проявляться слезы страха, а в горле встал ком. Снова смерть, которая преследует ее.
  
  
     Чутье Алекса не подвело, к сожалению. Он схватил девочку за руку и побежал прочь,
  
  
     к ангару Арама. Парень испугался, когда из темноты выскочила Кассандра
  
  
     и воскликнула:
  
  
     — Бегите отсюда, через крышу ангара. Спрячьтесь в музее.
  
  
     Из паба выбежали солдаты и генерал Старков, приказавший схватить девчонку
  
  
     и пристрелить парня. Его лицо было перепачкано кровью, а глаза сияли безудержной
  
  
     яростью.
  
  
     — Бегите!
  
  
     — Нет, Кассандра, — расплакалась Элика, которую тащил за собой Алекс. — Пойдем
  
  
     с нами, Кассандра.
  
  
     — Убирайтесь! — выкрикнула девушка, вооружившись шпагой из оружейной
  
  
     фодинца.
  
  
     Ее окружили воины: профессионалы, умеющие виртуозно владеть оружием.
  
  
     Но и дочка капитана чистильщиков была не промах. Отец поднатоскал свое чадо
  
  
     на такой случай.
  
  
     — Хрен вам в задницы, — гневливо прошипела Кассандра, размахивая перед ними
  
  
     шпагой.
  
  
     Стражники рассмеялись ей прямо в лицо, за что бойкая девушка оставила шрам
  
  
     на одном из них и отрубила палец другому. Не стоит недооценивать разъяренную
  
  
     женщину.
  
  
     В образовавшийся круг вошел генерал, вооруженный мечом. От него несло свежей
  
  
     кровью, а сам он был доволен собой как никогда раньше.
  
  
     — Какая брань из таких прелестных губ.
  
  
     — Где Кайс?! — выкрикнула она.
  
  
     — В надежных руках, — улыбнулся Андрей Старков. — Остальные отправятся на дно
  
  
     Санны.
  
  
     — Я тебя туда тоже отправлю, выродок. Предатель!
  
  
     — Хочешь пофехтовать со мной, девчонка? — спросил он, с насмешливой улыбкой.
  
  
     — Я тебе покажу «девчонка».
  
  
     Она с криком атаковала, но генерал парировал ее удары, затем, когда девушка
  
  
     оказалась на очень близком расстоянии с ним, Старков схватил ее за горло, словно
  
  
     питон поймал свою добычу, выбил шпагу из ее рук, оттолкнул от себя и влепил
  
  
     сильнейшую пощечину по лицу. Кассандра упала, держась за щеку.
  
  
     — Увести ее, — приказал генерал. — Элике нужна бонна, а не телохранитель.
  
  
     Андрей рассмеялся, как самый настоящий психопат. Его смех поддержали и другие, но не все.
  
  
     — Хватит ржать, — резко оборвал он. — Приведите девчонку ко мне. Императрица
  
  
     не должна пострадать.
  
  
     — Парень вооружен…
  
  
     — Так пристрелите его, вашу мать. Не мне вас учить как это делать.
  
  
     Алекс вместе с Эликой выбежали по лестнице на крышу ангара, а с нее побежали
  
  
     на крышу соседнего дома, благо тот был заброшен, как и другие дома в этом районе.
  
  
     Следом бежали шестеро стражников, мимо ушей Алекса просвистели парочка пуль, но он успел вбежать внутрь дома, прикрывая собой девочку.
  
  
     Сейчас он испытывал страх сильнее, чем при нападение мизшет на его деревню. Он
  
  
     дрожал от страха, но понимал, что должен быть смелым ради Элики. Нет, он не допустит
  
  
     ее гибели. Пускай у них вместо стрел пули, но у Алекса есть то, чего у них нет — цель.
  
  
     Спустившись по гниющей деревянной лестнице, парень с юной Императрицей
  
  
     выбежали на улицу и побежали в сторону музея Марты. С крыши по ним открыли огонь, еще несколько солдат преследовали их, выбежав из паба. Соседние дома, за которыми
  
  
     спрятались Алекс и Элика не давали возможности стрелкам попасть в них.
  
  
     — Еще чуть-чуть, — торопил Алекс Элику. — Мы справимся.
  
  
     — А где Кайс?!
  
  
     — Элика, не знаю. — Сейчас Алекс был более уверенным, чем когда они просто
  
  
     разговаривали друг с другом. — Самое важное — это ты.
  
  
     Огромное мрачное здание с открытыми воротами оказалось перед ними. Готический
  
  
     стиль, темные колонны, узоры и фрески на стенах. Музей Марты напоминал храм.
  
  
     На мгновение показалось, что лучше: вооруженные солдаты генерала или мрачный
  
  
     неизвестный музей?
  
  
     — Тут есть монстры? — испуганно спросила Элика.
  
  
     — Были, — ответил ей Алекс, — пока Кайс с ними не разобрался.
  
  
     Шаги воинов доносились через всю улицу и Алекс, схватив девочку за руку, забежал
  
  
     в музей.
  
  
     Темнота могла сыграть им на руку, так они и поступили. Тишина пугала. Сквозь эту
  
  
     тишину пробивались голоса подбегающих солдат. Элика спряталась за доспехами
  
  
     со щитом времен Иоанна Симплекса, а Алекс помчался на второй этаж, доставая
  
  
     стрелы, готовясь открыть стрельбу при удобном случае.
  
  
     — Главное, не подавай никакого звука, — сказал Алекс перед тем, как спрятать ее. —
  
  
     Я отвлеку их на себя.
  
  
     Люди генерала были совсем рядом. Алекс старался не сбить дыхания. В середину зала
  
  
     торопливо вбежал стражник со шпагой в руке, но тут же свалился, когда стрела влетела
  
  
     ему в шею. Это не могли не заметить стрелки, идущие позади, открывшие пальбу
  
  
     из винчестеров по парню. Тот стражник был всего лишь приманкой, чтобы найти
  
  
     Алекса. Парень понял провал своих действий. Приманка сработала.
  
  
     Солдаты генерала приближались, выходили из укрытий, стреляли по парню, который
  
  
     прятался за стойкой с огромным щитом. Он выпустил две стрелы, но все мимо. Тогда
  
  
     стражи стали подниматься к нему.
  
  
     За всем этим, прячась за крупными бронированными доспехами, наблюдала Элика, переживая за то, что Алекса могут убить из-за нее. Когда они стали подниматься, девочка выбежала и выкрикнула:
  
  
     — Вам нужна я. Оставьте его в покое.
  
  
     Солдаты от такого даже немного растерялись, но придя в себя, подошли к маленькой
  
  
     владычице и схватили ее. Самый крупный воин в необычных доспехах поволок ее к себе
  
  
     на плечо, девочка брыкалась, била по его броне кулаками, кричала, но воину было все
  
  
     равно.
  
  
     Две стрелы поразили помедливших солдат, Алекс начал скорострельную стрельбу
  
  
     из лука, которую недавно хорошенько тренировал. Стражи не успевали прицелиться, падая замертво с пробившими их не укрытое место броней стрелами. Парень целился
  
  
     именно в такие места: в глаза, в шею, в ноги.
  
  
     — Я не отдам ее вам, — кричал сквозь слезы Алекс. — Пусть умру, но не отдам!
  
  
     — Убейте соплю, — скомандовал воин, который тащил Элику, выходя из музея.
  
  
     Внутрь вошли двое стражей с винчестерами и самый неприятный «сюрприз» — фаер.
  
  
     Алекс, спустившийся вниз, замер на месте, бросив взгляд в темноту, и пуля достала его.
  
  
     Парень свалился, выронив лук из рук.
  
  
     — Не-ет, — протяжно закричала Элика. Ее слезы стекали на броню солдата, но тому
  
  
     было все равно на ее чувства. Ее друг был убит. — Алекс. Прости меня…
  
  
     Генерал ждал их на улице за воротами музея. Когда Элику поставили на ноги, он
  
  
     подошел к ней и сказал:
  
  
     — Будь умницей. Без глупостей, юная Императрица. Это все для твоего блага.
  
  
     Она ничего не ответила, подошла поближе и ударила с ноги ему в колено.
  
  
     — Убийца, — свела брови девочка, стерев с глаз слезы, и обратилась ко всем
  
  
     окружающим их стражам: — Вы все убийцы. В вас нет ничего святого. И чести, и справедливости тоже нет. Трусы!
  
  
     Наверное, эти слова затронули души солдат, но они ничего не ответили. По их
  
  
     взгляду было понятно — им стыдно за все, что они вытворяют, стыдно выполнять
  
  
     «грязные» приказы, лить кровь невинных. Это чувство засело в каждом, но кто знает, как
  
  
     думают другие. Признать свои ошибки для солдат было еще постыднее.
  
  
     — Вот вы какие на самом деле. Имперцы, гордость Прималона! Вольные люди
  
  
     из Свободных Земель более преданные и благодарные, чем вы!
  
  
     Никаких действий не произошло. В их глазах виднелась безысходность, которая
  
  
     травила их души, они были слабы, не могли ничего сделать. Воины стояли, думая обо
  
  
     всем сразу и не произнося даже никаких звуков. Слова Элики дошли до них, но сейчас
  
  
     проще промолчать и жить с этим поганым чувством всю жизнь, напиваясь и жалея о том,
  
  
     что они просто стояли на месте и молчали, ничего при этом не сделав.
  
  
     Только сейчас до девочки стали доходить весьма горькие мысли — эти люди боялись.
  
  
     Они не знали, кому подчиниться, кто сделает им больнее. Маленькая девочка, у которой
  
  
     власть только в крови или же генерал, за спиной которого оружие, влияние и деньги.
  
  
     Элика поняла, что не трон дает человеку власть, а сила и оружие. С помощью силы
  
  
     и оружия можно было отобрать трон, деньги, жизнь. Ярость несет страх, страх несет
  
  
     покорность. Покорность — есть власть.
  
  
     При своих силах на свет вылезало лишь бессилие, что не являлось чертой Имперских
  
  
     войск. Страна изменилась, ослабела, вместе с ней ослабели и люди.
  
  
     Воины, находившиеся в музее, пропустили речь Императрицы, занимаясь своими
  
  
     делами. Фаер тяжелыми шагами направился к телу парня, но стрелок, который
  
  
     подстрелил Алекса, остановил «броненосца»:
  
  
     — Давай лучше я посмотрю.
  
  
     — Мне все равно приказали все здесь сжечь.
  
  
     — Замолчите, оба. Я пойду, — перебил спор другой солдат и пошел к Алексу, держа
  
  
     наготове винчестер. Парень лежал, но его нога дрогнула.
  
  
     — Прости паренек, — обыскал его карманы солдат, но ничего не нашел. Тщетно.
  
  
     Воин прицелился в парня, проговорив: — Зря ты приехал в этот блудный город.
  
  
     Раздались тяжелые шаги. Очень тяжелые. Фаер с такой походкой не сравнится.
  
  
     — Эй, Фрай, — выкрикнул стрелок, ранивший паренька, — что за грохот?
  
  
     — Не зна…
  
  
     Мужчина не договорил. Молниеносно пролетевшая перед глазами дожидающихся
  
  
     стражей алебарда перерубила по вертикали до самого торса беднягу Фрая. Его останки,
  
  
     вместе с алебардой, отлетели в сторону. Торчали кости, заплывшие кровью, бросок был
  
  
     точен, силен. Такое человеку не под силу. Фаер пошел посмотреть, что произошло,
  
  
     а другой стрелок начал читать молитвы Создателю.
  
  
     — Держи наготове винтовку, — произнес фаер. — Сейчас будет свет.
  
  
     Со стороны раздались тяжелые шаги, с каждым разом приближающиеся все ближе
  
  
     и ближе. Здоровый тролль несся на воинов, держа перед собой громадный щит, похожий
  
  
     на тот, за которым прятался Алекс.
  
  
     — Мама, — выкрикнул стрелок и побежал прочь к выходу.
  
  
     Фаер развернулся, выплеснув горящую жидкость, но тролль прикрылся щитом,
  
  
     а затем использовал его как оружие. Он сов всей силой врезал громадным щитом
  
  
     по фаеру, что тот полетел на выход, сбив с ног стрелка.
  
  
     Большое давление от удара сказалось на фаере. Прогремел взрыв. Стоявшие на улице
  
  
     двое стражей были задеты языком вырвавшегося огня и загорелись как сухие ветки.
  
  
     К музею подошло подкрепление: несколько солдат и двое огнеметчиков. Раздались
  
  
     выстрелы, но Сет был не глуп — он вбил щит в пол, что тот даже пошел трещинами, а сам
  
  
     щит завибрировал. Пули пролетали мимо, трещали о попадание в крепкий щит как будто
  
  
     дождь, шумящий по крыше дома.
  
  
     Пули ничего не могли сделать, поэтому в действие пошел огонь. Фаеры стали
  
  
     разбрызгивать огнем весь музей. Всего пара минут и дом культуры и истории полностью
  
  
     загорелся.
  
  
     Сет взял парня на руки и потащил в безопасное место. Тролль жил здесь много лет
  
  
     и это долгое проживание в почти пустом квартале Огней сыграли свое, — времени ему
  
  
     хватило, чтобы подыскать другое убежище на особый случай. И такой случай настал.
  
  
     Голова гудела, все вокруг расплывалось, запах разлажения бил в ноздри. Кайс не мог
  
  
     идти ровно, его руки были скручены, а самого его тащили двое ассасинов.
  
  
     Развалины. Даже не развалины, а трущобы.
  
  
     Полуразрушенные заброшенные дома, разгромленные стены и мусор в комнатах. Он
  
  
     понял, где находится логово убийц, совсем рядом — Старое кладбище, недалеко от гетто.
  
  
     Раньше люди жили здесь, соседствуя с мертвецами. Площадь кладбища была страшно
  
  
     большой, что даже становилось не по себе, если в позднее время суток попадешь на ее
  
  
     территорию. Конечно, кладбище зачищалось чистильщиками, но после того, как
  
  
     править, хоть и временно, стал покойный господин Ульманас, чудовища снова
  
  
     объявились, обозленные и, самое главное, голодные.
  
  
     Убийцы остановили его и ровно поставили над каким-то колодцем, продолжая
  
  
     держать его под руки. К нему подошел Дарен и схватил Кайса за темные волосы, поднимая его голову и смотря в его глаза:
  
  
     — Красавец. Даже не представлял, что Призрак Свободы — это ты.
  
  
     Он снял маску сокола. Кайс заметил криво сросшийся нос и едва улыбнулся этому.
  
  
     — Смешно? Ты Ульманасу нос сломал так, что тот потом дышал, можно сказать, одним ртом.
  
  
     — У меня талант ломать носы.
  
  
     — Не только. У тебя талант водить всех за нос, — рассмеялся он, затем врезал Кайсу
  
  
     по левой почке. Ловкач согнулся, но звука не издал, терпел боль. — Ты крепок.
  
  
     — Стараюсь.
  
  
     — Знаешь, — он дал подзатыльник Кайсу, — мы с тобой как братья. Ты убийца, я
  
  
     убийца. В тебе магическая сила, во мне тоже. Нам надо держаться вместе, как думаешь?
  
  
     — Думаю, что вряд ли из этого союза получится что-то цельное. — Препарат, расслабивший мышцы Кайса еще держался, поэтому он не мог ничего сделать. — Я
  
  
     не наемный убийца, коим ты являешься. Мои убийства во имя справедливости и защиты
  
  
     бедных, а твои ради злата и забавы.
  
  
     — Смотрите, как он запел. Прямо Ирвин Хрудс[1], а не лорд-защитник. Ах да, больше ты не защитник, и не лорд. Благодаря Ульманасу.
  
  
     — Ты тоже внес свою лепту, лично убив императрицу. Но в отличие от тебя, я вернул
  
  
     себе доброе имя.
  
  
     — А я свое сделал, всего лишь выполняя грязную работу, — серьезно ответил
  
  
     Дарен. — Гордиться нечем, но мне за это деньги платят.
  
  
     — Это не освобождает тебя от наказания.
  
  
     — Да, не освобождает. Но я не прикрываю свои убийства такими большими словами
  
  
     как «справедливость» и «защита». Убийство есть убийство, и оно всегда несет
  
  
     последствия, понимаешь? Ты убивал, не важно «за что?» и «почему?», но ты убивал. Ты
  
  
     убийца. А какой именно убийца, разницы не имеет. Справедливый, подлый, алчный, верующий. Никого это не волнует, ведь в первую очередь ты… убийца. И стал им, когда
  
  
     впервые отнял чужую жизнь, которую имеет право забрать лишь Создатель.
  
  
     — Как скажешь, пусть я и буду им, но я понимаю, какое последствие несет то, что я
  
  
     делаю.
  
  
     Дарен задумался, выдохнул и ответил Ловкачу:
  
  
     — Мы с тобой плаваем в одном и том же дерьме, братец. Знаешь, ты прав, Кайс. Ты
  
  
     прав. Понимаешь, я не хочу вражды с тобой, особенно узнав, кто ты есть на самом деле.
  
  
     — И кто же я?
  
  
     — Один из нас. Такой же, как и мы, — Миргардский Сокол.
  
  
     За молчанием, которое выдержал Кайс, последовал его смех. Сначала безумец
  
  
     Ульманас, теперь психопат Дарен. Как все эти чудики находят друг друга? И как их
  
  
     разные безумия ведут к одной цели?
  
  
     — Ты, кажется, обнюхался трупного смрада. Не помню я, чтобы за убийство деньги
  
  
     брал. И чтобы бывал в Миргарде — тоже не припоминаю. Я из Лорветии, я не прячусь
  
  
     вблизи кладбища, чтобы меня не нашли.
  
  
     В эту секунду Ловкач вспомнил как Дукат предлагал ему деньги за убийство Райны.
  
  
     Кайс тогда мягко отказал шефу.
  
  
     — Проще говоря, я не такой…
  
  
     — Хватит упираться, братец. Мы с тобой похожи и связаны. Ты не представляешь как
  
  
     сильно.
  
  
     — Представляю, — сплюнул ему под ноги Ловкач. — Ты хочешь убить меня, а я тебя.
  
  
     Между нами самые настоящие и взаимные чувства.
  
  
     — Не отрицаю, — выпрямился Дарен. — Поначалу мы и вправду искали тебя. Точнее,
  
  
     Призрака Свободы. Ты портил нам планы. Особенно тогда, в публичном доме.
  
  
     — Ты…
  
  
     — Тише, братец, — шепнул главарь ассасинов, затыкая ему рот тряпкой. —
  
  
     Не перебивай. Ты как крыса — бегал себе из угла в угол, жрал там, где оставили крошки, прятался, если нагадил, и сидел в своей норке. А я сокол — птица гордая, хищная, замечаю добычу, подлетаю и хватаю. Понимаешь, к чему я веду? Мне не нужно бояться,
  
  
     обдумывать, я действую сразу: быстро, стремительно и… смертельно. Я хищник.
  
  
     — Но ты забыл кое-что… — выплюнул тряпку изо рта Кайс, настырно перебивая
  
  
     лидера ассасинов.
  
  
     — И что же я забыл? — удивленно и насмешливо спросил Дарен.
  
  
     — Крысы не простые существа. Они разгрызут даже каменную преграду, если она
  
  
     будет у них на пути, а если прижать их к стене, то они атакуют с такой силой, что даже
  
  
     соколу придется отступить, чтобы не быть съеденным. Я всеядный и выживу в любой
  
  
     ситуации.
  
  
     — Интересная теория, — широко улыбнулся Дарен.
  
  
     — Это не теория, а жизнь. Инстинкт выживания.
  
  
     — Хочешь знать, как я связан с генералом?
  
  
     — Интересно услышать, в чем вы квиты? — усмехнулся Кайс, вспоминая, как
  
  
     треклятый генерал предал его. Кругом одни предатели и подлецы.
  
  
     — Скажем так, — лидер убийц взял драматическую паузу, — я спас его шкуру как-то
  
  
     раз и выполнил пару контрактов для него. По счастливой случайности, после той беседы
  
  
     в прямом эфире с временным правителем, я узнал, что ты с ним в одной упряжке
  
  
     и сразу же связался с ним. Он хотел просто убить тебя, но я напомнил ему про долг
  
  
     и спас твою шкуру. Конец.
  
  
     — Я ожидал услышать более мрачную и драматическую историю, а не эту
  
  
     банальщину.
  
  
     — Ну, зато ты теперь мой должник, — подмигнул ему Дарен и замолчал. — Я слышал,
  
  
     что газетчики складывают множество теорий. Мол, Кайс Эмберский — колдун,
  
  
     оккультист. Продал душу дьяволу и вернулся с того света. Ты тонко отмахнулся от этих
  
  
     заявлений, отблагодарив фодинца, который создавал для тебя разные игрушки.
  
  
     На фодинцев вырос спрос в Прималоне. Скажи мне, на кой черт вы праздновали победу
  
  
     в этом жалком месте как паб. У вас отвоеван дворец! Там стены, там безопасней.
  
  
     — …там остались последователи Витмана. Ты забыл это подметить.
  
  
     — Значит в Имперском дворце большая уборка. Хорошо, загляну туда как-нибудь.
  
  
     Над головами кричали вороны. Птицы слетелись посмотреть на это сборище убийц.
  
  
     Одни убивали за деньги, другой герой этой сцены убивал с оправданием своей
  
  
     жестокости. Только Дарен знал цену за убийства и плату за их исполнение. Кайсу нечего
  
  
     было сказать. Он смотрел на ассасина, ждал его дальнейших действий.
  
  
     Дарен о чем-то задумался, усмехнулся сам себе, а потом достал все снаряжение Кайса
  
  
     из мешка и стал комментировать каждое из них:
  
  
     — Палаш. Хорошая вещь, изящная работа. Много людей было зарезано им?
  
  
     — Ты следующий.
  
  
     — Ну, это вряд ли. — Он выкинул Рубаку в колодец и судя по тому шуму, раздавшийся
  
  
     оттуда не сразу, колодец глубокий.
  
  
     Видеть, как твой друг летит в пропасть, Кайс не желал. Однажды, его старый
  
  
     знакомый Риччи прямо спросил у него: «Почему ты привязываешься к оружию сильнее, чем к людям? Это же всего лишь неодушевленный инструмент в человеческих руках!», в ответ на это Кайс сказал просто, без всякой морали и навязывания своей философии:
  
  
     «Оружие, как ты выразился, не предаст тебя, если ты со всем уважением относишься
  
  
     к нему, ухаживаешь за ним, тогда и в бою оно не подведе». Риччи не понимал его, а Кайс
  
  
     после задумывался над его «почему?», быть может, потому что большую часть детства
  
  
     Кайс провел с оружием, чем со сверстниками? Благодаря папаше — мастеру двуручного
  
  
     меча.
  
  
     — Что ж, продолжим, — произнес Дарен, увидев побледневшее лицо Ловкача. — Ох,
  
  
     что это такое? Самострел, верно? Знаешь, я тоже такой хочу, но мне он не особо нужен.
  
  
     Так называемый арбалет фодинца Арама Денермо полетел следом за палашом; Кайс
  
  
     все еще ничего не мог с этим поделать, вещество действовало, но уже не с такой силой, как раньше. Пальцы могли шевелиться, но голова все еще гудела, а в глазах держалось
  
  
     помутнение.
  
  
     — Та-ак, — Дарен протянул маску человека-смерти ближе к лицу Кайса. —
  
  
     А говоришь, что не такой как мы. Поглядите, какой страшный.
  
  
     Лидер Соколов рассмеялся, остальные словно призраки, также присутствовали,
  
  
     наблюдали, но молчали и не издавали ни звука.
  
  
     — У тебя даже похожая маска…
  
  
     — Нет, — пояснил Кайс. — Ваши маски скрывают лица наемных убийц, а моя маска
  
  
     скрывала лицо мстителя и борца за свободу, наводя ужас на моих врагов.
  
  
     — В любом случае, — Дарен выкинул маску в колодец так же легко, как и предыдущие
  
  
     предметы, продолжая нахально улыбаться, — Призрака Свободы больше нет. Он умер
  
  
     как только всем стала известна его истинная личина.
  
  
     Голубоглазый Сокол стал дальше рыться в вещах Кайса, отдал кому-то из своих людей
  
  
     кожаный костюм Призрака Свободы, перчатки, а потом наткнулся на любопытный для
  
  
     его глаз предмет.
  
  
     — А это что за вещь такая? — Он достал волшебные часы, посмертный подарок
  
  
     Берты.
  
  
     — Не тронь, — рявкнул Кайс довольно громко, за что получил в живот от одного
  
  
     из убийц.
  
  
     — Не трогайте его, — приказал Дарен и совершенно серьезно, как-то по-дружески
  
  
     спросил у него: — Кайс, тебе важны эти часы?
  
  
     — Да.
  
  
     — Почему?
  
  
     — Не твое птичье дело.
  
  
     — Нет, — расхохотался Дарен, вытянув руку над колодцем, — ты ответь, иначе я их
  
  
     выброшу вниз.
  
  
     — Это, — решил не скрывать Кайс, играться и дерзить этому типу не следует, есть
  
  
     возможность, что часы он все же не тронет, — посмертный подарок Берты.
  
  
     — Только что ты спас их. Видишь, не сложно делится своими секретами. Я оставлю
  
  
     их себе, — Дарен застегнул ремешок на левой руке, разглядел их, а затем бросил взгляд
  
  
     на разъяренного Кайса, — а тебе предлагаю сотрудничество с нами. Не забывай, я
  
  
     сохранил твою жизнь и сейчас она находится в моих руках. Соглашайся, братец. Вместе
  
  
     мы изменим мир, защитим его от…
  
  
     — …древнего зла? — иронично закончил Кайс, но видимо Дарен был настроен
  
  
     серьезнее некуда.
  
  
     — Да, братец, — спокойно ответил наемный убийца. — И от него тоже.
  
  
     Ловкач поднял на него свои глаза и холодно ответил ему:
  
  
     — Никогда.
  
  
     Ассасины вмиг стянули с Кайса рубашку, оголив его тело. Дарен указал пальцем
  
  
     на шрам — пробитый бок — и спросил:
  
  
     — Болит мой след на твоем теле?
  
  
     Кайс не ответил. Последовал удар прямо в ранение.
  
  
     — А так?
  
  
     И снова молчание. Еще один удар.
  
  
     — А вот мои раны после тебя до сих пор болят, — он схватил Кайса за голову и его
  
  
     губы чуть прикоснулись лба Ловкача, Кайс чувствовал как от убийцы несет дешевым
  
  
     вином и табаком, а Дарен продолжал шепотом говорить с ним, но в словах его
  
  
     чувствовалось отчаяние: — а твой отказ ранил в самое сердце. Мне никто не отказывает.
  
  
     Ловкач отведал легкие пощечины от Дарена, и тот снова заговорил вытянувшись
  
  
     во весь рост, но уже не с ним:
  
  
     — Отведите его в подвал. Выйдет только тогда, когда согласится работать с нами.
  
  
     Его взгляд опустился на Ловкача. В глазах Дарена веял огонек надежды:
  
  
     — Надеюсь, ты передумаешь, братец.
  
  
     — Никогда…
  
  
     — Значит никогда! Я услышал тебя, Кайс! Я толерантен и приму твой ответ!
  
  
     «Судя по всему, не слишком-то он его и принял, раз начал так орать, — подумал про
  
  
     себя Кайс. — Толерантность не свойственна ассасину. Обычный пижон».
  
  
     Его увели, а Дарен нахмурившийся стоял над колодцем и рассматривал часы Кайса.
  
  
     — Что я делаю не так? — спросил он, глядя в открытое мрачное небо. Крыши у дома
  
  
     не было. — Надеюсь, он передумает…
  
  
     Сейчас Дарен оставался наедине с собой, и был не такой как при своих людях. Он
  
  
     слаб, хотя у него есть сила; он безволен, хотя имеет власть и свободу. Его никто не мог
  
  
     понять, и он искал помощи в Кайсе, который ненавидел его по понятным причинам.
  
  
     Смерть императрицы не на руках Ульманаса, а на его руках, как бы он не оправдывался.
  
  
     Тяжелое бремя. И он жалел об убийстве и о том, что не помог Кайсу, когда он нуждался
  
  
     в помощи. Кайс никогда его не простит и не примет, пока не отомстит.
  
  
     День тянулся долго, зато Кайсу хватило времени очухаться от действия препарата.
  
  
     Генерал перешел черту, за что поплатится жизнью. И снова прольется кровь,
  
  
     заслуженная смерть. Но теперь надежда только на самого себя. На Ловкаче сейчас
  
  
     оставались лишь брюки и обувь. Лучше, чем ничего.
  
  
     «Спасибо хоть за то, что не с босыми ногами оставили, — подумал про себя Кайс. —
  
  
     Могло быть и хуже».
  
  
     Магических сил не было, слабость сидела в его теле и не собиралась уходить, присутствовали только поэтические мысли. Чтобы поскорее придумать, что ему делать
  
  
     дальше, Кайс начал читать стих-импровизацию:
  
  
      И снова я в заточении,
  
  
  
      Оголенным телом на хладный камень.
  
  
  
      Мне не хватило везения,
  
  
  
      Чтобы крылья свои расправить.
  
  
  
      В своих снах я не вижу ответа,
  
  
  
      Зато вижу я облик прекрасный.
  
  
  
      Я скучаю по тебе, любимая Берта,
  
  
  
      Но еще рано лететь на свет райский.
  
  
  
      Все обидчики сплюнут кровью,
  
  
  
      Все обидчики сплюнут кровью,
  
  
  
      Все предатели лягут в могилу.
  
  
  
      Спасти дочь твою — вот моя воля,
  
  
  
      Ради этой воли найдутся силы…
  
  
  
     И действительно: силы нашлись, разум отчистился, мысли прояснились. Он знал, что
  
  
     делать дальше.
  
  
     — О, великая магия слова[2], — произнес Кайс, улыбаясь результату, — спасибо тебе.
  
  
     Ловкача посадили в бетонный подвал, закрытый решеткой. Один раз он уже вынес
  
  
     похожее ограждение, но восстановленные силы он терять не хотел, поэтому просто
  
  
     крикнул, зовя сторожащего его ассасина.
  
  
     — Эй, ты там. Поди сюда.
  
  
     Для ассасинов он был опасен, поэтому его ноги заковали в кандалы. Кайс нашел
  
  
     камень, вливал в него всю свою силу в течение получаса, но кандалы уничтожать не стал.
  
  
     Он заряжал камень для другого.
  
  
     Когда ассасин подошел, Кайс вновь крикнул ему:
  
  
     — Дай мне выйти. Я хочу писать.
  
  
     — Ссы здесь, голубая кровь.
  
  
     — Ох, если бы ты был здесь, то я бы научил тебя вежливости.
  
  
     — Чему ты научишь?! — возмутился убийца.
  
  
     — Вежливости, курвин сын. Глухой что ли? С радостью обоссал бы тебя, тупой
  
  
     увалень.
  
  
     — Ну, сука, ты попал.
  
  
     Ассасин открыл решетку и с помощью магии переместился к нему. Подвал был
  
  
     широким и от стороны, где прикован Кайс, убийца находился на расстоянии пяти
  
  
     метров. Своего рода «тюремщик» достал рапиру и пошел к Ловкачу, а тот кинул ему
  
  
     заряженный камешек в руки с быстро произнесенными словами: «Начинается игра!»
  
  
     Раздался взрыв, мало того, что он разорвал руки ассасина на кусочки, так еще
  
  
     и испачкал Кайса кровью. Ловкач взял его за ногу и подтянул тело к себе. Ассасин еще
  
  
     дышал и узник голыми руками стал душить его, а вскоре уже обыскивал свежий труп.
  
  
     Найдя ключ, Кайс отстегнул кандалы и обтер весь свой голый торс кровью убитого, сам
  
  
     не понимая, что делает.
  
  
     — Боевой раскрас всегда впечатляет.
  
  
     Кайс не мог понять, что с ним происходит, откуда у него такие временные
  
  
     «безумственные» порывы, что даже он сам себя пугал. К тому же, на один миг ему
  
  
     показалось, что про впечатление ответил не он, а кто-то другой.
  
  
     Выбравшись из подвала, Кайс прошелся по комнате, ища какое-нибудь оружие,
  
  
     но ничего не нашел. Свое оружие Кайс не рассчитывал вернуть, — нет гарантий, что
  
  
     из колодца можно выбраться. Рисковать он не стал. Из-за стен Кайс выглядывал
  
  
     на ассасинов, которые были везде. Лучшее место для убежища там, где тебя побоятся
  
  
     искать.
  
  
     В стороне, на кладбище, уже повылезали падальщики. Мортаки тоже там были —
  
  
     на территории кладбища есть озеро, а сейчас слишком много тел выбросили в его воды.
  
  
     Были и такие фанатики, которые после смерти мечтали стать мортаками. Они грешили,
  
  
     убивали, а затем кончали жизнь самоубийством на кладбище в озере. Чудные люди.
  
  
     Самые необычные обитатели кладбища — весетрупы — не стали исключением
  
  
     и решили побродить перед окончательной смертью. Они относились к падальщикам
  
  
     наполовину (если их вообще можно отнести к падальщикам), так как любили просто
  
  
     вылезти из склепа и погулять по «долине мертвых». Питаться падалью и свежим мясом
  
  
     у них и в мыслях не было. Внешне они походили на обычных мертвецов, но от зомби, поднятых из могилы темным колдовством для исполнения воли своего властелина, отличались тем, что у них еще оставалась доля собственного разума, и сами они были
  
  
     менее гниющими.
  
  
     Свое название весетрупы получили от сочетания двух слов: «веселые» и «трупы». Они
  
  
     не причиняли вреда, понимали, что мертвы, но своим внешним видом, бывало, любили
  
  
     попугать живых, которые решились прогуляться по кладбищу ночью. Считалось, что
  
  
     у весетрупов частичка души после смерти оставалась еще в теле, поэтому они и могли
  
  
     продолжать жить, хоть и недолго, так как эта частичка в них все же потухала. Но бравые
  
  
     чистильщики при виде весетрупа готовились к бою, в котором им равных нет.
  
  
     Убежище Миргардских Соколов — это система заброшенных зданий, проведенных
  
  
     между собой деревянными мостиками. Почти в каждой комнате патрулировали сами
  
  
     ассасины. Небо мрачнело, становилось бордового цвета, пугающий вид его мог даже
  
  
     остановить сердце. Особенно, неподалеку от такого места по соседству. Кайс промчался
  
  
     по деревянному мостику, словно черный кот: так же аккуратно и быстро, стараясь
  
  
     не попадаться на глаза недоброжелателям.
  
  
     Двое болтающих людей в масках сокола разговаривали между собой, не заметив, что
  
  
     Кайс проскочил мимо и спрятался за их спинами.
  
  
     — У нас новый заказ?
  
  
     — Говорят, очень жесткий, раз на него отправляют почти всех наших.
  
  
     — Почти всех. Кроме нас с тобой и Феникса с Барбосом.
  
  
     — Что в последнее время происходит с Дареном?
  
  
     — Ну, ты же знаешь его, вдруг захотел пофлиртовать с тобой? — рассмеялся ассасин
  
  
     над своим приятелем.
  
  
     — Пошел ты. Я не такой как он. И вообще, почему это он главный? Потому что
  
  
     основатель?
  
  
     — У него сил побольше наших. Он необычный полумаг. У его силы иное
  
  
     происхождение.
  
  
     — И что? Нас-то больше!
  
  
     — Я его уважаю, хоть он и, кхе-кхе, гурман в некоем роде. И не смей говорить про
  
  
     него дерьмовщину.
  
  
     — Ладно, пойду я, пожалуй… погуляю.
  
  
     — Подожди, — резко остановил его товарищ. У Кайса сердце подскочило. Не уж-то
  
  
     его заметили? — Может, слазим в колодец?
  
  
     — Зачем тебе?
  
  
     — Интересное оружие у этого лорда-защитника. Можно его присвоить себе. Дарену
  
  
     оно ни к чему.
  
  
     — Удачи тебе, — язвительно кинул собеседник, ломая планы своего приятеля
  
  
     по оружию. — Колодец в канализацию ведет. По сточным трубам сейчас плавает
  
  
     снаряжение Призрака Свободы. И хрен знает, где окажется.
  
  
     — Ладно. Иди куда шел.
  
  
     Без своего оружия Ловкач немного впал в меланхолию. Сначала Тамплиер, теперь
  
  
     Рубака. Но теперь все становится яснее и проще. Люди Дарена собирались на дело, а сам лидер Миргардских Соколов остался, можно сказать, один. Казалось, что он
  
  
     затевает что-то масштабное и опасное, а возможно это ловушка для Кайса. Быть может,
  
  
     Дарен решил устроить ему проверку, дабы убедиться в правильности своего выбора.
  
  
     В любом случае, бывший лорд-защитник был насторожен.
  
  
     Мимо Ловкача прошел ассасин, который до этого разговаривал с недовольным
  
  
     товарищем. Кайс воспользовался моментом, схватил ассасина за ноги, поволок его
  
  
     и ударил ногой по лицу, что даже маска сокола слетела с него, упав вниз в воду. Первые
  
  
     этажи были затоплены, значит Дарен находился где-то на его же уровне.
  
  
     Кайс услышал шаги. Недовольный ассасин возвращался назад, услышав странный
  
  
     шум, поэтому Ловкач решил спросить у убийцы, где именно находится Дарен. Он
  
  
     спрятался, позволив убийце заметить своего вырубленного товарища.
  
  
     — Создатель, — выкрикнул ассасин, подбегая на помощь своему партнеру, пытаясь
  
  
     понять, что происходит.
  
  
     Вдруг перед ним возник человек, измазанный в крови, выхватил у него рапиру с пояса
  
  
     и ей же проткнул ему плечо, пригвоздив к стене.
  
  
     — Я спрашиваю, ты отвечаешь: где находится Дарен? — спросил окровавленный
  
  
     Кайс, вдавливая одной рукой рапиру все глубже в плечо, а другой держа ассасина
  
  
     крепкой хваткой за шею.
  
  
     — А-а, я не скажу тебе, сволочь.
  
  
     — Скажешь.
  
  
     Ручка рапиры стала нагреваться, перебросив весь свой жар на лезвие.
  
  
     — Хорош-шо, я с-скажу, только перестань, п-пожалуйста, — завопил убийца,
  
  
     испытав в прямом смысле слова жгучую боль. — Это единственный целый дом. В жопу
  
  
     этого Дарена, хотя именно туда он и любит посылать. Пожалуйста, не убивай меня.
  
  
     — А где гарантии, что ты не проболтаешься?
  
  
     — Клянусь.
  
  
     — За последнее время, я убедился, что не стоит верить людям, которые дают
  
  
     клятвы. — Ловкач вытащил рапиру и вонзил острие в глаз трусливому убийце.
  
  
     Сначала ассасин дико выкрикнул, но затем затих навечно. Кровь опять испачкала
  
  
     Кайса, но это не страшно. Ловкач был в ней как варвар в боевом раскрасе. Самое
  
  
     страшное, что ему это нравилось.
  
  
     Единственный целый дом, да еще из красного кирпича с желтыми окошками.
  
  
     Выглядело очень мило, не вызывая подозрений, что тут могут быть одни из самых лучших
  
  
     наемных убийц Империи. Миргардские Соколы существуют совсем недолго, от силы три
  
  
     года, но за это время наделали много шума. Они заработали себе имя и репутацию, и считались самыми лучшими, дорогими и неординарными убийцами по найму.
  
  
     Носящие маски сокола всегда были одеты в черное, как на траур, но самое интересное,
  
  
     что все они были полумагами.
  
  
     Дверей не было, зато мебель была на месте. Софа, табуреты, картины, обои
  
  
     в аккуратном состоянии. Большая гостиная комната могла вместить около двадцати
  
  
     человек, а если убрать мебель и того больше. В углу был дубовый лакированный стол, а рядом книжный шкаф, размером с потолок. Удивительно, что кто-то из богатых мог
  
  
     жить рядом с кладбищем.
  
  
     Пройдя в гостиную, Кайс заметил, что в кресле, повернутый к нему спиной, сидит
  
  
     Дарен, в белоснежной рубашке, в брюках и с черными подтяжками. Он явно курил, причем часто, дым скороспешно покидал его ноздри.
  
  
     — Я ждал тебя, Кайс.
  
  
     — Неужели?
  
  
     — Да-а. Поэтому никого нет.
  
  
     Кайс догадывался. Он оказался прав. Дарен выдохнул дым сигареты, встал и вышел
  
  
     в центр гостиной. На его руке красовались часы Кайса, за что он поймал недобрый
  
  
     взгляд.
  
  
     — Мы с тобой одни. Не подумай ничего, братец. Ты меня не интересуешь. Обдумал
  
  
     мое предложение?
  
  
     Дарен по-прежнему стоял спиной к Ловкачу, не собираясь двигаться.
  
  
     — Какой прок от убийств?
  
  
     — У каждого своя судьба. Такие люди как ты — спасают других людей, а такие как
  
  
     я — убивают их. Я пытался изменить судьбу, но у меня не получилось. …Хотя знаешь, ты
  
  
     ведь такой же. У тебя равная сумма убийств и спасенных. Убитых даже больше.
  
  
     — Убив одного, я могу спасти десятки других жизней…
  
  
     — Или кинуть на смерть сотни.
  
  
     Голос Дарена даже не дрожал. Он не боялся, был уверенным. Немного тоненький, похожий на детский подростковый голосок, он мог произнести прощальную речь или же
  
  
     наоборот, проводить в новый свет.
  
  
     — Ты обдумал мое предложение? — вновь задал свой вопрос лидер убийц, докуривая
  
  
     сигарету.
  
  
     — Мой ответ — нет.
  
  
     — Очень жаль…
  
  
     Он развернулся и бросил энергетический шар, но Кайс уже переместился на книжный
  
  
     шкаф, тогда Дарен кинул второй шар, в очередной раз неудачно, лишь уничтожил очень
  
  
     много дорогих и редких книг. Переместившись к убийце, Кайс нанес ему удар кулаком
  
  
     в челюсть, схватил его за шею, но Дарен ударил его в бок, за что Ловкач нанес ответный
  
  
     удар коленом в ребро убийцы. Дарен отошел, попытался сбить Кайса ногой,
  
  
     но не получилось: Ловкач парировал удар, контратаковал, нанеся два удара локтем ему
  
  
     в лоб, а затем обошел его и толкнул вперед, давая возможность «полетать».
  
  
     Злость вскипела у них у обоих, глаза загорелись пламенем, и стало понятно, что мира
  
  
     не будет. Кого-то одного ждет смерть.
  
  
     Дарен достал стилет из ножен на ноге, с криком бросился на Кайса, но тот уходил
  
  
     от лезвия как стрекоза от человеческих рук, блокировал предплечье, чтобы стилет
  
  
     не достал его тела. Лидер Миргардских Соколов в прыжке выбросил ногу вперед, ударив
  
  
     Ловкача в грудь. Кайс упал, но не сдал напору. Уходя от очередных атак стилета
  
  
     и быстрых ударов ногами, он подождал момент и двумя ударами оглушил уши Дарена, ударив по ним ладонями. В прыжке, ударив с ноги круговоротом тоже в грудь, он
  
  
     позволил ассасину выронить оружие, но не стал его подбирать.
  
  
     — Играем без оружия, — проговорил Кайс, — по правилам.
  
  
     — Ладно, — усмехнулся Дарен, поднявшись на ноги. — Мне нравится это.
  
  
     Они схлестнулись в драке, в которой каждый из них никогда не участвовал. Дарен
  
  
     нанес Кайсу удары в грудь, в раненый им же бок, а затем апперкотом в челюсть. Ловкач
  
  
     попытался в падении ударить ногой в лицо, но ассасин перехватил ее и отбросил Кайса
  
  
     в сторону, в самые табуреты, что с грохотом разлетелись в щепки.
  
  
     И вот тогда в Кайсе проснулась небывалая сила, сравнимая с демонической. Время
  
  
     словно зкмедлилось. Ловкач поднялся, подошел слишком близко, уходя от быстрых атак
  
  
     Дарена. Перехватил его руку, когда тот замахнулся в прыжке сверху; вновь сломал ему
  
  
     нос, ударом головой; врезал ему со всей силы с ноги в колено, ломая чашечку; схватил
  
  
     за кисть и сломал Дарену руку, провернув ее назад.
  
  
     Стилет валялся без дела и Кайс считал, что пришло время им воспользоваться.
  
  
     — Нет, братец. — Дарен лежал на полу, пытаясь хоть как-то подняться. Кровь из носа
  
  
     запачкала всю его белую рубашку. Он терял силы, продолжать драку не мог. Ассасин
  
  
     ошарашен тем, как резко в Кайсе пробудилось нечто. И Дарен открыл двери
  
  
     в подсознании Кайса, выпуская его демона наружу. — Ты не убийца. Я ошибся.
  
  
     — Ошибся? — поправил его Кайс.
  
  
     — Ошибся, — согласился Дарен, стараясь смеяться. — Ты сам дьявол. Никогда
  
  
     не видел столько злобы в человеческих глазах. Никогда.
  
  
     — Зато я видел ее сегодня, в твоих глазах, Дарен. Просто я оказался сильнее.
  
  
     — М-да, ну ничего, бывает и такое, — улыбнулся он, показав свою кровавую улыбку.
  
  
     — Зачем ты хотел убить Элику? — спросил Ловкач в надежде узнать ответ хоть на этот
  
  
     вопрос.
  
  
     — Не собирался ее убивать. Спасти… пы… пытался…
  
  
     — Что?..
  
  
     — Мадам Жизель — ведьма. Никто не знал об этом, кроме ее девочек, князя Антелии
  
  
     и еще одного нашего общего знакомого.
  
  
     — Продолжай…
  
  
     — Мне стало известно, что ведьма хотела провести «кровавый» ритуал. Осквернить
  
  
     девочку, пустить ее первую кровь, а затем позволить проникнуть в ее тело… какому-то
  
  
     существу. Чтобы править. …Абсолютно всем.
  
  
     — Как ты узнал об этом?
  
  
     — Ты сам поймешь… или увидишь. …Я хотел спасти ее, не дать девочке пропасть, таким образом попытаться изменить свою судьбу. Сделать благое дело. А тут появляется
  
  
     Призрак Свободы, который портит мои планы. Кто знал, для чего ему дочь
  
  
     императрицы?! …Нет, я сдался раньше времени. Я потерял надежду измениться и решил
  
  
     закончить свой путь по-другому: убить того Призрака Свободы, помешавший мне, и покончить с собой. Но недавно я узнал, что Призрак — это ты. И у меня появилась
  
  
     последняя крупица надежды. Видишь, я так и так мертвец. Когда ты попал в мои руки, я
  
  
     мечтал, что мы сможем вместе выполнить благую цель, ради которой мы и родились. Я
  
  
     знаю, что не заслуживаю прощения, что я убил твою любовь, а убить чужую любовь — это
  
  
     самый большой грех. Если ты оставишь меня в живых, то у нас есть шанс пойти вдвоем
  
  
     по одному пути, ради спасения всего живого. Оставишь меня в живых, и я пойду с тобой
  
  
     плечом к плечу, ради шанса все исправить, смысла жизни у меня ведь нет. Если захочешь
  
  
     убить меня, то я и сам не против, после того, что я натворил, самому от себя тошно, что
  
  
     даже жить не хочется. Я понимаю цену вендетты. Совсем недавно я сам отомстил тому,
  
  
     кто… просто играл со мной, создал меня.
  
  
     На глазах Дарена проявились слезы. Видимо, впервые этот человек был искренен
  
  
     не только перед кем-то, но и перед самим собой. Он с покрасневшими глазами
  
  
     посмотрел на Кайса и, едва улыбнувшись, сказал ему:
  
  
     — Я не отступил и отомстил. Но моя месть ничего не изменила, лишь опустошила
  
  
     меня. Сейчас я все понял. Впервые буду говорить эти слова: я хочу извиниться, попросить прощения у тебя. Хотя знаю, что это невозможно простить. Прощение я
  
  
     смогу получить только в одном случае — если я умру… Но все же, я хочу сказать еще раз.
  
  
     Прости меня, Кайс, за то, что сделал тебя несчастным, разрушил твой мир, убил твою
  
  
     любовь…
  
  
     Кайс вышел из дома, направляясь в сторону кладбища — туда его вели волшебные
  
  
     часы, подаренные Бертой Симплекс и снятые с руки Дарена. Одетый в черное одеяние
  
  
     убийц, он скорым шагом направлялся по велению его скрытных желаний. В руке Ловкач
  
  
     держал окровавленный стилет, с лезвия которого на землю капала свежая кровь.
  
  
     Трущобы остались позади. Впереди царство мертвых.
  
  
     После слов лидера Миргардских Соколов, Кайс задумался не о его убийстве,
  
  
     а о прощении, возможности дать исправить свои ошибки, дать второй шанс. Он не хотел
  
  
     убивать Дарена. Ловкач впервые в жизни посочувствовал тому человеку, который принес
  
  
     ему столько боли. Когда плакал Дарен, текли слезы и у самого Кайса.
  
  
     Он простил его, но тогда в нем проснулось нечто другое, не желающее смириться
  
  
     с помилованием ассасина. Это мерзкое, гадкое и тошнотворное чувство, совершенно
  
  
     плохое; все негативные эмоции проснулись в нем и забурлили как внезапно
  
  
     проснувшийся вулкан. Они и решили судьбу лидера ассасинов, который пытался
  
  
     измениться сам, изменить свою судьбу. Возможно, он действительно хотел спасти
  
  
     Элику, юную Императрицу, и искупиться тем самым за убийство ее матери Берты
  
  
     Симплекс.
  
  
     Дать возможность жить, нежели дарить смерть.
  
  
     Мрачнее становилось небо, мрачнее становился Ловкач.
  
  
     Слабость исчезала, пробуждалась жестокая и бунтующая сила. Но хорошо ли это
  
  
     было?
  
  
     Тогда Кайс услышал голос в своей голове, но не принял его близко к сердцу. Его
  
  
     разум решил поиграть с ним в забавную игру, напомнив ему слова Дарена.
  
  
     «Нельзя простить человеку его злодеяния, пока он жив, — раздался мощный голос
  
  
     в голове Кайса. — Только после смерти, только тогда, когда они станут квитами».
  
  
     В этот момент Кайс возненавидел себя окончательно — в нем просыпалось то,
  
  
     против чего он всю жизнь сражался.
  
  
     [1]
  
  
     1 Персонаж сказки «Золото короля», являющийся главным героем. Грабил и убивал
  
  
     богатых, чтобы отдавать все награбленное богатство бедным.
  
  
     [2]
  
  
     1 Т.е. поэзия.
  
  
     Глава 20
  
  
  
     ВРЕМЯ СТРАННИКА
  
  
  
      Знай всему своё время: большая спешка приводит к большим потерям.
  
  
  
      Бенджамин Франклин
  
  
  
     Воронье летало над кладбищем, в надежде собрать мертвую жатву. Их налетело очень
  
  
     много, словно они чуяли кровавое пиршество. Но вороны еще притягивались черной
  
  
     магией. Злом веяло за километр.
  
  
     Птицы садились на склепы, пробирающие холодным страхом. В округе не было ни
  
  
     единой живой души, но Кайс всегда был наготове. Всякое может произойти
  
  
     на кладбище. Стрелка часов указывала в сторону от могил, выводила на тропинку мимо
  
  
     склепов. Крепко сжав стилет и зубы, Кайс прислушивался к звукам, к скрипам и к…
  
  
     голосу?
  
  
     Он обернулся, но не сразу расслабился.
  
  
     — Бу!
  
  
     Перед Кайсом стоял весетруп, одетый в дорогой костюм, — в котором обычно
  
  
     хоронят знать, — с гниющей кожей на лице. Покойный при жизни выглядел лет
  
  
     на тридцать.
  
  
     — А если стилетом в глаз? — нахмурился Ловкач, чувствуя в своем теле
  
  
     непрекращающуюся дрожь.
  
  
     — Пошутить нельзя, человек? — обиделся мертвец, скорежив рожу и положив руки
  
  
     на пояс.
  
  
     — А ты тогда кто?
  
  
     — Ты слепой? — усмехнулся весетруп. — Я мертвец!
  
  
     — Я вижу.
  
  
     — А что тогда спрашиваешь?
  
  
     — Не надо напоминать мне, кто я.
  
  
     — А я вот не знаю, — погрустнел мертвец, — кто я. Кто я?
  
  
     — Ты весетруп. В тебе остается частичка души, но скоро она угаснет.
  
  
     — Я это заметил… — Он посмотрел на свои руки и потрогал свое лицо. — Но я
  
  
     не помню, кем я был при жизни.
  
  
     — Потому что разум твой уже давно мертв. Лишь маленькая доля души удерживает
  
  
     твое тело, позволяя ему ходить, говорить, как-то анализировать происходящее.
  
  
     Мертвец покивал, соглашаясь со словами Ловкача, но после поправил его:
  
  
     — Если мой разум мертв, то как я говорю и думаю?
  
  
     Кайс не знал, что и ответить. Священнослужители храма Создателя ничего по этому
  
  
     поводу не говорили. Весетрупы — феномен весьма необычный и необъяснимый. Они
  
  
     появлялись крайне редко, что никто не мог их толком изучить. Да и сейчас появлялись
  
  
     они крайне редко. Обычно, весетрупами становились весьма галантные и в прошлом
  
  
     порядочные люди. Что удерживало их в этом бренном мире, вопрос хороший.
  
  
     — Без понятия, — ответил Кайс. — Я не ученый. Прощай, обитатель кладбища.
  
  
     — Человек, — обратился мертвец к Ловкачу, когда тот пошел дальше. — А что ты
  
  
     здесь делаешь?
  
  
     — Дела, — скромно проговорил Кайс, потом обернулся и спросил у покойника: —
  
  
     А не видел ли ты случаем что-нибудь подозрительное?
  
  
     — Видал, — улыбнулся весетруп, показывая свои почерневшие зубы. — Бандитов.
  
  
     — Каких именно?
  
  
     — Ну… разных. Они убежали, — усмехнулся труп. — Я их напугал.
  
  
     — Не сомневаюсь, — с иронией ответил Кайс. — А как выглядели?
  
  
     — Зачем спрашивать. Проще показать.
  
  
     Он пошел в другую сторону, не туда, куда указывают часы, ведя Кайса за собой. Они
  
  
     прошли два старых надгробия, наполовину разрушеные, дошли до огромного склепа
  
  
     и весетруп остановившись, произнес:
  
  
     — Жди здесь, человек.
  
  
     Кайс ждал. Но ждать ему пришлось не долго, так как уже через минуту весетруп
  
  
     вытащил из склепа мертвого бандита, волоча его словно мешок с картошкой.
  
  
     Один из людей Дуката. Кайс видел его пару раз на ликероводочном заводе.
  
  
     Подручный, что постоянно ходил вместе с ним и был предан Венедикту или его деньгам.
  
  
     Ловкач решил осмотреть тело и поразился — никаких следов насилия. Убит он был
  
  
     не от ударов, не от выстрела, а от того, что испускало сильный след. Его левая рука
  
  
     разболелась, словно по ней били палками трое громил. Поднявшись, Кайс потер руку, понимая на кого наткнулись эти бедолаги.
  
  
     Тот самый Темный маг, о котором говорил Ганс.
  
  
     Ловкач чувствовал до сих пор веяние над телом черной магии, поэтому он сразу же
  
  
     задал вопрос живому трупу:
  
  
     — Куда они шли? Кто у них главный? Видел еще кого?
  
  
     — Хе, — улыбнулся мертвый, — забавный такой, в шляпке, напоминающую котелок.
  
  
     Этого Кайс и боялся. Дукат сунул нос в опасную из дыр — в саму дьявольщину.
  
  
     И спасти старого приятеля мог только он сам. Если еще не поздно. И если ему это
  
  
     удастся.
  
  
     Еще сильнее был страх перед тем, что Дукат, скорее всего, прав, и как бы Кайсу
  
  
     не хотелось признаться самому себе, но все указывает на одного человека.
  
  
     — Куда они пошли?
  
  
     — Они прятались, но встретив меня, бросились в рассыпную. А потом над небом
  
  
     поднялась стая ворон, черных пречерных, что даже я испугался. Веяло смертью. Гуляя
  
  
     по кладбищу я нашел еще троих мертвых.
  
  
     — А сколько их было всего?
  
  
     — Пятеро.
  
  
     Надежда найти Дуката живым еще оставалась, хоть и очень маленькая. Ничтожно
  
  
     маленькая. Кайс не стал медлить, посмотрел с отчаянием на часы, надеясь, что они
  
  
     укажут правильный путь к Венедикту. И стрелка указала, но правильный ли это путь или
  
  
     нет — неизвестно. Не успев отойти, Кайса испачкал грязью весетруп, а затем мертвец
  
  
     снова взял в руку горсть свежей кладбищенской земли и вновь проделал пакость
  
  
     с Ловкачом.
  
  
     — Ты что делаешь?!
  
  
     — От тебя несет едой, человек, — пояснил весетруп. — Тебя падальщики за километр
  
  
     учуют. Оботрись землей и грязью — это собьет запах.
  
  
     И откуда у них столько разума для покойника? Он сделал так, как посоветовал
  
  
     мертвец: втирал в себя грязь, ведь кровь убитых на его теле притягивала мертвых.
  
  
     Весетруп не так уж и глуп.
  
  
     — Спасибо тебе, Кевин.
  
  
     — Разве меня так зовут?
  
  
     — Да. — Кайс подошел к нему и вытащил из внешнего кармана на груди грязный
  
  
     носовой платок, с вышитым на нем именем: «Кевин Руссоло». — Прощай, Кевин.
  
  
     И спасибо тебе за все добро, что ты сделал для меня.
  
  
     Ловкач побежал в самую глубь кладбища, в надежде найти живого шефа банды
  
  
     Прималона. Он знал, кому Дукат перешел дорогу. Приближался рассвет, нужно было
  
  
     спешить. Весетруп, улыбаясь, провожал его, махая платочком в его сторону:
  
  
     — Помнится мне, моя жена меня так провожала… только куда?
  
  
     Кладбище окутал туман, такой загадочный и магический, оставляя след неизбежной
  
  
     смерти. Виднелись надгробия, а сами могилы были закрыты таинственными сумерками.
  
  
     Чем ближе Кайс шел по пути, указываемой стрелкой, тем становилось холоднее, мурашки начинали бежать по коже. Ловкач не любил мертвых, не любил кладбища.
  
  
     В один момент он оступился и полетел вниз с пригорки кубарем, разбивая руки и лоб.
  
  
     Туман рассеялся, он увидел крутые ступеньки, с которых слетел и вылезшие наружу
  
  
     из земли гробы, словно их выкопал тролль. Кайс встал и прошел дальше, аккуратно
  
  
     становясь на камни, торчащие из земли. Кругообразная арена, в центре которой
  
  
     к огромному каменному монументу был привязан Дукат, вызывала только одну мысль —
  
  
     ритуал Чаха.
  
  
     Кайс уже сталкивался с подобным родом ритуалом. Тогда Морло убил Ирину, свою
  
  
     дочь, но Ловкач остановил его, как ему казалось. Но в чем суть ритуала, он не знал.
  
  
     — Венедикт, — подбежал к нему Кайс, срезая стилетом его связанные веревкой руки.
  
  
     Он потряс его лицо, и Дукат пришел в себя. Рыжая щетина обросла вокруг всего
  
  
     подбородка, а шляпы-котелка при нем не было. — Эй, Дукат. Очнись же.
  
  
     — Кайс… — открыл глаза шеф банды «Свободные дети Империи». — Слишком
  
  
     поздно…
  
  
     — Что поздно? Нет, ты еще жив.
  
  
     — Она уже итак многих убила. Ей нужна была лишь капля моей крови… из сердца.
  
  
     Он распахнул рубашку, что очень поразило Кайса — свежий затянутый шрам на груди,
  
  
     словно Дукату вырезали сердце.
  
  
     — Твою же мать… — схватился за рот Кайс, боясь предположить, что могло
  
  
     произойти. — Она забрала твое сердце.
  
  
     — Нет, — успокоил его Дукат. — Пока нет. Хуже. Она хочет забрать мою душу…
  
  
     — Только через мой труп.
  
  
     — Убирайся, Кайс. Мне не помочь.
  
  
     — Если убить ее до рассвета, то ты останешься в живых. Я не позволю тебе кончить,
  
  
     как Ирина.
  
  
     Кайс помог Дукату встать на ноги и пойти в сторону, чтобы тот мог присесть.
  
  
     Из темноты раздался неприятный голос, откуда вышла старая, в прямом смысле слова, знакомая.
  
  
     Райна Витман.
  
  
     — Сынок, ты пришел помочь мне?
  
  
     — Да, бабушка.
  
  
     — Значит, она была права, ты встанешь на нашу сторону. Точнее, твоя сущность.
  
  
     Старуха подошла ближе к Кайсу, всмотрелась в него своими незрячими глазами, и произнесла:
  
  
     — Тебе помогло возмездие?
  
  
     — Еще как…
  
  
     — Сила растет в тебе. Очень быстро.
  
  
     — Кто это — она?
  
  
     — Та, которая знает истину.
  
  
     — И?..
  
  
     — Мы должны помочь ей…
  
  
     Старуха не успела договорить, Кайс проткнул ее стилетом в низ живота, выпуская ее
  
  
     темно-красную кровь и слушая ее хриплые стоны.
  
  
     — Ты… убил ее… — пробухтел Дукат, но Кайс не был в этом уверен. Он помнил.
  
  
     Морло избежал смерти даже после встречи с ней. И Райна была не исключением. Нужно
  
  
     было закончить дело до конца, пока она не уничтожила их.
  
  
     — Дукат, ты видел при ней драгоценный камень?
  
  
     — Чего бояться простой ведьмы…
  
  
     — Ошибаешься. Она Темная. А ритуал… кажется, я понял его суть.
  
  
     Кайс стал обыскивать труп Райны, но ничего не нашел.
  
  
     — При ней, — остановил его Дукат, пытаясь помочь, — была какая-то монета, если
  
  
     ты об этом. Она очень ей дорожила, эта старая сука…
  
  
     — Где она?!
  
  
     — В склепе есть алтарь. Вон там.
  
  
     Кайс выругался. Он знал, что его ждет. В этом сером сооружении начнутся его самые
  
  
     страшные кошмары. До рассвета оставалось немного, но Райне хватит времени, чтобы
  
  
     умертвить Дуката и самой начать новую жизнь. Сейчас она была слаба, поэтому Кайс
  
  
     побежал в склеп, надеясь успеть уничтожить Темную до конца.
  
  
     — Да черт возьми! — выкрикнул Кайс, увидев, что склеп ведет под землю
  
  
     в катакомбы. Сеть подземных тоннелей вели в разные участки захоронений этого
  
  
     кладбища. И Ловкачу это не понравилось. Но нечего было делать, нужно спешить. —
  
  
     Ну же, часики, укажите мне верный путь.
  
  
     Треск раздался в стенах, оттуда полезли мертвые. Этого Кайс и боялся. Один раз он
  
  
     уже сталкивался с этим. И все же вновь столкнулся лицом к лицу со своими страхами. Он
  
  
     побежал, не обращая внимания на трупы, пытающиеся вылезти из стен и достать его
  
  
     своими костлявыми руками. Сейчас важным было не дать Райне возродиться, отняв
  
  
     жизнь у Дуката.
  
  
     Он мчался по ступенькам вниз налево, где его уже встречали усопшие мертвецы. Их
  
  
     было двое: проваленные носы, заостренные пальцы, оборванная одежда. Кайс совсем
  
  
     забыл, что у него есть сила, которой грех не воспользоваться в данной ситуации. Из его
  
  
     руки вылился огонь, пожирающий мертвецов с адской силой. Буквально через несколько
  
  
     секунд от мертвых остался один лишь пепел.
  
  
     Нельзя было останавливаться.
  
  
     Чем глубже Кайс спускался, тем темнее становилось. Не это волновало сейчас
  
  
     Ловкача. Мертвые лезли из самой земли, Кайс ударял им по головам стилетом, пробивая
  
  
     их черепа. Один оживший труп схватил его за ногу и сильно сдавил кистью, пытаясь
  
  
     сломать ему кость, но Кайс отрубил вялую руку, а затем этой же ногой раздавил его
  
  
     мягкий мозжечок.
  
  
     В голове раздался голос — Райна хотела побеседовать с Кайсом:
  
  
     — Ты выбрал не ту сторону, Проклятый.
  
  
     — Почему же?! — раздраженно выкрикнул Кайс.
  
  
     — Твой путь ведет к гибели… ты умрешь…
  
  
     Ее ядовитый голос пугал Ловкача, но он не собирался останавливаться. Он нашел
  
  
     нужный ему тоннель, Кайс увидел вдалеке свет. Он пошел на этот свет, как светлячок, ищущий выход из мрака. Который раз он становился светлячком.
  
  
     Свет исходил от множества свечей, освещая пустой коридор, и тут перед ним возник
  
  
     призрачный силуэт Райны. Она была как на картине из своего дома: молода, страстна
  
  
     и жутко опасна.
  
  
     — Зачем тебе спасать его?
  
  
     — Этот человек мне друг. — Кайс сам не верил, что так искренне назвал Венедикта
  
  
     своим другом. Жаль, Дукат этого не слышал. — И я должен остановить очередную
  
  
     Темную.
  
  
     — Если ты уйдешь обратно, то я оставлю тебя в живых.
  
  
     — Обратного пути нет.
  
  
     — Вторая попытка. Последняя. Помоги мне и ты познаешь истину этого мира.
  
  
     В твоих руках будет могущественная власть.
  
  
     — Меня интересует спокойная жизнь, без такого зла, которым являешься ты.
  
  
     Райна исчезла, оставив после себя туманный след, из которого вышли призраки. Они
  
  
     были как живые люди, только не материальны.
  
  
     Призраки бывалых имперцев. Вооруженные алебардами и топорами. Могучие воины
  
  
     прошлого.
  
  
     Первый замах топора пошел мимо, Кайс увернулся, но не избежал второго удара
  
  
     древком алебарды в живот. Ловкач согнулся, но не упал. Уйдя еще от двух взмахов
  
  
     топором, Кайс воткнул стилет в призрака. Клинок вместе с кистью прошли насквозь, не причинив никакого вреда привидению, зато дух древком топора ударил Кайса по лбу.
  
  
     Голова закружилась, затрещала, его тошнило, он расслабился и упал на прохладные
  
  
     плиты катакомб.
  
  
     Лишь негромкий голос в его голове звонко голосил одну и ту же фразу: «Используй
  
  
     магию духа! Позволь мне!». Кайс ответил ему, потеряв надежду на то, что выживет, и не думая о том, с кем разговаривает:
  
  
     — Будь по твоему.
  
  
     Родной дом, в котором Кайс вырос, был таким же уютным и теплым как в детстве.
  
  
     Печь топилась, мягкие пледы накрывали кровать, на которую он с радостью хотел лечь.
  
  
     Запах чеснока и рыбы бил в ноздри, но это только радовало его. Ловкач не хотел уходить
  
  
     отсюда, до той поры, пока в комнату не зашел Филипп.
  
  
     — Ты молодец, — похлопал он по плечу Ловкача.
  
  
     — Почему же? — спросил у него Кайс.
  
  
     — Использовал магию духа. Хоть и не знаешь, как ей пользоваться.
  
  
     — Я тренировался.
  
  
     — Ты тренировал базовые, простые заклинания. Но… я могу сказать, чем отличается
  
  
     твоя сила от других.
  
  
     — И чем же?
  
  
     — Ты позаимствовал те заклинания, которые видел в обычной жизни.
  
  
     — То есть?..
  
  
     — Полумаги, маги. …Ты видел их силы и пытался произвести так же.
  
  
     — Но ведь получалось, — усмехнулся Ловкач.
  
  
     — Да, но помни — ты не маг и не полумаг.
  
  
     — А кто же я?! — выкрикнул Кайс, уставший искать иголку в стоге сена. — Зачем ты
  
  
     дал мне эту силу? Почему являешься ко мне? Кто ты вообще такой?!
  
  
     — Я Филипп, а ты это ты. В тебе протекает магия стихий. Когда-нибудь ты
  
  
     научишься ей управлять. Или тебя научат.
  
  
     — А есть такие люди? Есть еще такие как я?
  
  
     — Есть, — улыбнулся Золотоглазый и пошел на выход. — Кстати, тебя ждут.
  
  
     Кайс пошел следом, выходя из избы на яркий свет.
  
  
     Приятный солнечный свет разбудил его, как когда-то будил в детстве. Запах мертвых
  
  
     уже не бил в ноздри. Только свежесть травы и легкий ветерок с реки, охлаждающий
  
  
     лицо. Кайс чувствовал, что его везут. Он вспомнил, когда так же его везли к Морло, но на этот раз Кайс был не связан и мог свободно пошевелить руками.
  
  
     Солнце загородил его рыжий друг — Дукат.
  
  
     — Слава Создателю, ты жив, — заулыбался шеф «Свободных детей Империи»,
  
  
     помогая Кайсу присесть.
  
  
     Кочка.
  
  
     Они слегка подлетели в телеге, но Дукат успокоил Ловкача:
  
  
     — Спасибо деду Грише, что попался нам по пути. Он добровольно предложил вывезти
  
  
     нас из Прималона.
  
  
     — Что? — удивился Кайс происходящему. Только что он сражался с Темной, а теперь
  
  
     едет в телеге с бандитом. — Как это? Мы не в столице?
  
  
     — Теперь-то нет, — похлопал он Ловкача по плечу. Так же как и Филипп.
  
  
     — А как мы проехали?
  
  
     — Сейчас более-менее все ослабилось, город снова открыт, но вот стражи
  
  
     напряжены, а люди негодуют.
  
  
     — Мне нужно вернуться, Дукат, — забеспокоился Кайс, не понимая что вообще
  
  
     происходит.
  
  
     — Зачем? Что тебя держит?
  
  
     — Эдак, наверное, Императрица, — зевнул дед в лохмотьях и с густой бородой, держась за поводья. Его старая кобыла фыркнула, соглашаясь со стариком. — Вы ж, милсдарь, Кайс-защитник?
  
  
     — Можно и так сказать…
  
  
     — Я что-то пропустил? — влез в разговор Дукат.
  
  
     — Охо, — хихикнул дед Гриша, — рыжий, ты радио не слышал?
  
  
     — Я не слушаю радио. В последнее время прячусь от этой старухи…
  
  
     — Что произошло? — Кайса резко осенило, что происходит. И где они едут? — Ты
  
  
     живой. Я живой. Райна мертва?
  
  
     — Ну, если учесть, что ты ее ножом… — Дукат понятливо показал жестом руки
  
  
     убийство старухи.
  
  
     — Я не про это… — махнул рукой Ловкач. — Когда я в катакомбы спустился, что
  
  
     тогда?..
  
  
     — А мне откуда знать? — пожал плечами Венедикт. — Я с тобой туда не спускался.
  
  
     — А как тогда… не понимаю. Что произошло? Твою мать, объясни конкретно, что
  
  
     к черту там произошло?!
  
  
     — Про Императрицу ты мне объясни, — ухмыльнулся Дукат.
  
  
     — Ты издеваешься надо мной? Сначала ты, потом я.
  
  
     — Ну ладно, — протер ладоши шеф бандитов. — Я прятался от старухи, пытаясь уйти
  
  
     через гетто. Но она ждала нас там. Мы с ребятами рванули в сторону кладбища, а за нами летела свора ворон, обернувшиеся в старую химеру. Мы кинулись в разнобой…
  
  
     потом я попался. Старуха убила всех моих людей, схватила меня и начала ритуал. Она
  
  
     провела своим ногтем по вертикали на моей груди. — Он оголил торс, показывая шрам
  
  
     на груди. — …Когда пошла кровь, старая залезла в грудь и вытащила мое сердце, выдавив
  
  
     из него немного крови. При всем этом, я был жив и наблюдал за этим со стороны. Райна
  
  
     запихнула сердце мне обратно в грудь и ушла. Дальше ты знаешь…
  
  
     — Ну и сказки, рыжий, — рассмеялся дед.
  
  
     — Дедуль, помолчи, а!
  
  
     — Продолжай, — попросил его Кайс.
  
  
     — Тебя долго не было, я думал, что ты откинул копыта, но… — Он загадочно замолчал
  
  
     на самом интересном моменте, ловя глазами реакцию Ловкача, а затем продолжил: —
  
  
     Неподалеку взорвалась канализационная решетка, ведущая в катакомбы, причем мо-
  
  
     ощно взорвалась, повалил дым, а оттуда, в прямом смысле слова, вылетел ты.
  
  
     — Что значит вылетел?
  
  
     — Как пробка из-под шампанского, — рассмеялся он. — Но мне даже показалось, что
  
  
     у тебя за спиной крылья. Вот такой обман зрения из-за дыма, кладбища и колдовства. Я
  
  
     нашел тебя без черного френча, в котором ты был, весь грязный, хотя когда ты меня
  
  
     развязал, уже был грязный. Ах да, еще у тебя в руке было это.
  
  
     Он достал из внутреннего кармана жилета продырявленную монету.
  
  
     — Ты ничего не помнишь?
  
  
     — Вообще ничего…
  
  
     — Хм, — осмотрел его рыжий, — судя по этой шишке на лбу, я думаю, ты действовал
  
  
     в состоянии аффекта, а затем забыл это все, выставив всю ситуацию бредом.
  
  
     — Там были призраки… — вспомнил Кайс, осматривая предмет Темной. — Странная
  
  
     монета.
  
  
     — Бронзовая монета из Кантона.
  
  
     — Откуда?
  
  
     — Почитай историю. Около ста лет назад на территории Свободных Земель было два
  
  
     государства: Кантон и Лугия. Кантон находился на границе с Покинутыми Землями, омываемый ныне называемым заливом Чаха. А Лугия находилась рядом. Сейчас они
  
  
     стерты с лица земли как государства, правда, остались некоторые общины на этой
  
  
     территории. Ну ты сам знаешь, свободные люди, все дела. — Он отобрал у него
  
  
     монету. — Будет моим талисманом теперь, а вообще я коллекционирую монеты. Теперь
  
  
     твоя очередь: что с Императрицей? Она жива?
  
  
     — Жива. Это Элика.
  
  
     — Твоя ж колбаса, — свистнул Дукат. — Ты не прекращаешь меня удивлять, Ловкач.
  
  
     Как по волшебству, телега остановилась, и Дукат подбросил старику монету:
  
  
     «Спасибо, дед Гриша».
  
  
     Они выпрыгнули из телеги и в спешке стали возвращаться назад, к Небесным
  
  
     Стенам. На дороге никого не было, лишь из хвойного леса доносились пения птиц.
  
  
     Огненно-рыжие волосы Дуката развивались на ветру, а его глаза слезились
  
  
     от пробежки, но все же он на ходу задал вопрос:
  
  
     — Что с Эликой?
  
  
     — Не знаю, — отвечал ему Кайс. — Генерал сыграл свою роль в этом заговоре. Он
  
  
     использовал всех нас, чтобы сменить регента и всю правящую диктатуру. Он хочет
  
  
     использовать Элику, как выход к власти.
  
  
     — Сукин сын, — сплюнул Дукат и остановился, тяжело вдыхая воздух через рот. —
  
  
     Подожди, Кайс. Не будем же мы бежать всю дорогу…
  
  
     — Что ты предлагаешь?
  
  
     — Угнать машину стражей.
  
  
     Кайс рассмеялся, но судя по серьезному выражению лица бандита, вскоре согласился
  
  
     с его идеей.
  
  
     — Перейдем Небесные Стены и сразу первую попавшуюся угоняем.
  
  
     — Ладно, Венедикт. Нам недалеко осталось.
  
  
     — Эдак километра два еще, — сплюнул Дукат, покрасневший от пробежки. — Сука, умираю.
  
  
     — Потерпи, Дукат, — отдышался Кайс. — Скоро будем ехать по городу как светские
  
  
     люди.
  
  
     — В жопу свет, — буркнул Дукат. — И людей в жопу. Пошли уже в столицу.
  
  
     Когда-то Кайс восхищался этими неприступными стенами, сейчас же он смотрел
  
  
     на них иначе. Небесные Стены они с Дукатом прошли с испытанием: во-первых, Кайс
  
  
     был весь перепачкан в крови и в грязи, во-вторых, патруль готов был расправиться
  
  
     с Дукатом — проблемой властей Прималона — на месте.
  
  
     Они шли по железному мосту в сторону КПП, где стояло уже десятка два людей, желавшие вернуться в более-менее спокойный город.
  
  
     — Тут нам будет туго, — проговорил Дукат.
  
  
     — Как вы покинули город?
  
  
     — Сказал, что мы с дедом Гришей едем хоронить тебя, моего брата.
  
  
     — Трепло ты. А план какой у тебя на этот раз? Брат воскрес и похороны отменяются?
  
  
     — Не-ет, — протянул Дукат и с силой толкнул Кайса с моста. Тот кубарем полетел
  
  
     в канал, а Дукат стал кричать во всю мощь: — ПОМОГИТЕ, ЛЮДИ, МОЙ БРАТ
  
  
     НЕ УМЕЕТ ПЛАВАТЬ!
  
  
     Несколько стражей бросились помогать утопающему. Ловкач бултыхался, но кое-как
  
  
     выбрался на глинистый берег.
  
  
     «Дукат, сволочь, — подумал Кайс, глядя на лицо Венедикта, который что-то удумал
  
  
     в очередной раз. — Я тебя потом сам искупаю. В кипятке».
  
  
     Ловкачу помогли выбраться и доставить на КПП двое крупных стражников. Кайс уже
  
  
     засомневался в бестолковости действий Венедикта, но чуть позже Ловкач понял в чем
  
  
     дело — всюду висели плакаты с мордой Дуката.
  
  
     Когда Кайса впустили в город, он услышал как Дукат подзывает его, прячась за одним
  
  
     из хлипких зданий.
  
  
     — Тебе делать нечего? — спросил Кайс. — Не мог им тупо взятку дать?
  
  
     — Награда за мою голову больше чем взятка. Вообще, гляди туда.
  
  
     На бульваре в метрах пятидесяти от ворот Небесных Стен стояло четверо стражей
  
  
     с двумя служебными литиномобилями.
  
  
     — И как ты собираешься угнать машину?
  
  
     — Скромно, — проговорил Дукат и направился к стражам, подняв руки вверх,
  
  
     обращаясь к законникам: — О, мирные служители порядка, не угостите папироской?
  
  
     — Эй, гляди, — указал на него пальцем худой стражник.
  
  
     — Тише. — К Дукату подошел крупный страж с квадратным подбородком. — Я знаю
  
  
     тебя. Бандитский авторитет Прималона. Мой брат задолжал тебе кругленькую сумму.
  
  
     Стражник подал ему папироску и поджег табак огнем из пальца. Кайс пригляделся —
  
  
     нашивка полумага.
  
  
     — Так, что ты тут делаешь? — спросил страж.
  
  
     — Гуляю, — соврал Венедикт. — Папирос кончился, думал, стражники угостят. Как
  
  
     видишь, не ошибся.
  
  
     Страж тоже закурил и косо посмотрел на шефа уличных банд. Теперь Дукат
  
  
     руководил всей сетью банд Прималона. И можно было предположить, что уровень
  
  
     преступности значительно снизится, ведь Венедикт был эталоном бандитской
  
  
     честности. Ему надо было идти в пираты. Но кто-то открыл на него охоту, не только
  
  
     Райна.
  
  
     — Слушай, — начал громоздкий стражник, — а если Дуката не будет, то и долгов
  
  
     не будет?
  
  
     — Уверен? — усмехнулся Дукат наглости полумага.
  
  
     — Ну да.
  
  
     — Есть другой выход из этой ситуации. — Дукат выдохнул дым папиросы ему
  
  
     в лицо. — Ты отдаешь мне вот эту машину, а я прощаю долг твоего брата.
  
  
     Страж посмотрел на служебный литиномобиль и ответил:
  
  
     — Не пойдет. Мой вариант куда лучше. А за твою голову висит еще и хорошая награда
  
  
     от генерала Старкова.
  
  
     Он осмотрелся, давая понять, что не собирается ни с кем делить награду. Остальные
  
  
     стражники разошлись, будто ничего и не происходило. Громоздкий стражник взмахнул
  
  
     руками и в его ладонях загорелся огонь. Но он ничего не успел сделать, так как стилет
  
  
     острием прилетел ему в глотку. Огонь в его руках потух, а сам страж свалился замертво.
  
  
     Дукат завернул рукава рубашки и побежал на стражей с кулаками, услышавшие звуки
  
  
     падающего мертвого командира.
  
  
     Откуда не возьмись, словно из воздуха, появился Кайс, выбивая винчестер худого
  
  
     стража, хватая его за горло и повалив на землю. Хватило одного удара, чтобы вырубить
  
  
     «дохлого» паренька. Ловкач загородил шефа банды, выставил руки перед двумя
  
  
     вооруженными стражами, и колеблющаяся энергия из его рук сбила воинов с ног, и сломала механизмы винтовок. Стражи встали, а Дукат обошел Кайса, со словами:
  
  
     «Дальше я сам!».
  
  
     Не завидно встретится с мощными, как кувалда, кулаками Дуката. Он нанес
  
  
     несколько ударов в корпус одному, в итоге вырубив его хуком справа. Второй попытался
  
  
     попасть в лицо, но Венедикт захватил его руку и нанес удар по правой почке. Страж упал
  
  
     на задницу, Дукат поднял его и вырубил с головы.
  
  
     — Все такой же, — похлопал Кайс в ладоши чистой победе Дуката. — До сих пор
  
  
     чемпион кулачного боя. Как-нибудь потребую реванша у тебя.
  
  
     — Я такой же, а вот ты, — сплюнул Дукат, — нет. Что это за фокусы? Не помню, чтобы ты славился чародеем. Или общественность оказалась права?
  
  
     — Ты верь больше желтой прессе. У всех свои секреты, — пожал плечами Ловкач, —
  
  
     правда, даже я не знаю, откуда у меня ЭТОТ секрет.
  
  
     — Забей, — отмахнулся Дукат. — Главное, что ты спас мою жизнь. Несколько раз. Я
  
  
     обязан тебе.
  
  
     Ловкач подошел к трупу полумага и вытащил стилет из его горла, вытер клинок об его
  
  
     одежду и убрал в ботинок. Они сели в бронированную машину стражей, и вот тогда Дукат
  
  
     спросил у Кайса:
  
  
     — Ты умеешь водить?
  
  
     — Подожди, ты не умеешь водить?! — выкрикнул Кайс.
  
  
     — Я, — почесал затылок Венедикт, — думал, ты умеешь. Ты — лорд-защитник! Я
  
  
     думал, вас там всему учат.
  
  
     — Надо было сначала спросить, а потом действовать!
  
  
     — Я предложил…
  
  
     — И это означало, что ты умеешь и знаешь, как ее водить.
  
  
     — Хм, — ухмыльнулся рыжий шеф банды. — Так ты-то согласился, я подумал, значит,
  
  
     ты и умеешь.
  
  
     — Нам долго ехать, а ты теряешь время. Дай попробую.
  
  
     Они поменялись местами, Кайс завел двигатель, подняв рычаг кверху, окрашенный
  
  
     в синий цвет.
  
  
     — Держи руль, — указал Дукат на «баранку» машины, а сам уселся поудобнее.
  
  
     Нажав на педаль, покрутив еще пару рычагов, Кайс только выстрелил
  
  
     из наэлектризованной балки литиновой энергией, создав в местной лавке погром, неожиданно рванул с места и врезался в стену, окончательно раздолбив машину.
  
  
     Идя пешком, двое молчали, дожидаясь, кто заговорит первым. Проходя трущобы
  
  
     и гетто, они присоединились к другим людям, возвращающиеся к себе домой.
  
  
     Гетто во время диктатуры временного правителя было единственным безопасным
  
  
     местом. Сначала Прималон стал мрачной тюрьмой для всех, где нет ни входа, ни выхода.
  
  
     Город умирал под давлением господина Витмана. Когда началась гражданская война, полилась кровь на площадях, переулках, улицах, аллеях, столица стала центром
  
  
     кровопролитных боев, по которому ходила старуха с косой. Пожар войны охватил
  
  
     Прималон, сжигая две стороны политических взглядов одновременно. Из-за этих
  
  
     разногласий сожжен был район Прималона — Старые поля. Смог от огня поднимался
  
  
     до небес и не заметить его мог только мертвец. Сейчас, когда стало известно, кто
  
  
     во всем виноват, появилась наследница престола, последняя из рода Симплекса. Огонь
  
  
     больше не горел, но след от действий бывшего регента Берты Симплекс остался
  
  
     навсегда. Теперь нужно было отстраивать все сначала. Строить новое общество.
  
  
     Сейчас Прималон больше не считался кровавым, мрачным городом, в котором
  
  
     опасно оставаться, — теперь он был городом отчаяния, сломленной надежды, городом
  
  
     пустоты. Жизнь в нем не текла, он был похож на полуразрушенные руины, который вновь
  
  
     наполнялся жителями, хоть и не сразу. Война завершена, не успев толком начаться.
  
  
     Но жертвы остались лежать на пустых одичалых улицах.
  
  
     Монстры появлялись, охотились на людей, делая из них теплый и вкусный обед.
  
  
     Оскверненных становилось все больше, а мертвые не поселялись в могилах, так как
  
  
     некому было их хоронить. Мимо проезжали огромные машины с прицепами набитые
  
  
     трупами. Они ехали к кладбищу. Вместо похорон тела просто сбрасывали в кучу, а фаеры
  
  
     беззаботно сжигали останки.
  
  
     В глазах людей Кайс видел пустоту. Все было непонятно: кто стоит у власти, а кто
  
  
     враг народа? Безрассудица. Пыльный полуразрушенный город вновь становился домом, хоть и очень медленно. Жителям столицы больше некуда было идти, как не к себе домой.
  
  
     Разрушенный дом лучше, чем ничего.
  
  
     Медленной колонной граждане двигались к себе на свои улицы, многие в лохмотьях,
  
  
     с детьми на руках шли отцы, а их жены шли рядом, оплакивая погибших от рук
  
  
     временного правителя или от неизвестной болезни, или сгнивших в тюрьмах. Если
  
  
     проблема Ульманаса Витмана была решена, то с оскверненными до сих пор ничего
  
  
     не было ясно.
  
  
     Сопутствующими с народом являлись ополченцы — те, кому действительно было
  
  
     не наплевать на свой город и на свою страну. Без лишних слов вооруженные отряды
  
  
     граждан защищали мирных людей от террора стражей и полицейских, беря в руки любое
  
  
     из орудий, которым можно было дать отпор властям. То были и трофейные винтовки, револьверы, ножи, шпаги, короткие мечи, рапиры, вилы и обыкновенные палки. Даже
  
  
     камни были на вооружение.
  
  
     Кайс и Дукат дошли до вокзала на окраине гетто. Паровоз ждал горожан, он был
  
  
     готов отправиться в самый центр Прималона, поскольку репрессии больше не было
  
  
     и это облегчало жизнь. Все постепенно возвращалось в прежнее русло.
  
  
     — Ну-с, — остановился на платформе Венедикт, протягивая Кайсу руку, который уже
  
  
     залез в вагон поезда, — нам пора прощаться?
  
  
     — Я не еду в центр.
  
  
     — То есть как? — нахмурился Дукат.
  
  
     — Мне надо в квартал Огней.
  
  
     — Что там делать? — расхохотался шеф бандитов. — Живущих там от силы человек
  
  
     пять. Да, там конечно красиво, но… страшно. Ходят слухи, что там шныряют злые духи.
  
  
     А после «забав» Ульманаса, там вообще никого нет, и никто туда не суется…
  
  
     Он замолчал, понимая, почему Кайсу нужно именно туда. Ловкач же ничего
  
  
     не ответил, лишь кивнул головой, одобряя мысли Дуката.
  
  
     — Вот же сукины дети, — хлопнул в ладоши Венедикт. — Идеальное место для
  
  
     убежища! Как можно было не догадаться?!
  
  
     — Ты со мной? — спросил у него Кайс.
  
  
     — Ясен пень, — улыбнулся Дукат и запрыгнул в вагон поезда. Они уселись на удобной
  
  
     скамье, и тут Венедикт кое-что вспомнил, доставая бумажку, напоминающую чек: —
  
  
     Кстати, откуда ты узнал, что бабка является Темной?
  
  
     — Увидел портрет на стене, — улыбнулся Кайс. — А после разговора с Витманом
  
  
     узнал, что не такая уж она и старая. Райна была женой брата Ульманаса и мачехой
  
  
     Максимуса Витмана. Ему было двадцать восемь, а Райна появилась не сразу после его
  
  
     рождения.
  
  
     — Не пойму…
  
  
     — Она выглядела почти на девяносто лет, а на картине ей дашь, ну не больше сорока.
  
  
     — Все равно не понимаю, — пожал плечами Дукат.
  
  
     — Внизу картины была подписана дата — двести сорок четвертый.
  
  
     — Вот черт! — хлопнул в ладоши Венедикт, восхищаясь памятью Кайса.
  
  
     — Еще она дала мне возмездие — сыворотка, аналог заклинания Роксаны, которое
  
  
     не давало мне покоя в тюрьме. К тому же я вспомнил, что в Бельне столкнулся
  
  
     со старухой, но тогда я и не подозревал, что это Райна, а она назвала мое имя тогда, но опять же, близко к сердцу я не взял это. А окончательно убедился в этом на кладбище.
  
  
     — Да. Я должен тебе двести золотых.
  
  
     — За что это? — удивился Ловкач.
  
  
     — За голову старухи. Чтобы ты не говорил, а контракт на убийство старухи Райны
  
  
     выполнил. Может твоя судьба и правда убивать, а не защищать?
  
  
     На веселый задорный смех Кайс только нахмурился, при этом врезав Дукату по его
  
  
     округленному плечу.
  
  
     По ныне заброшенному торговому порту шли солдаты генерала вместе со своим
  
  
     предводителем. Андрей одет как подобает истинному полководцу: мундир, завешанный
  
  
     орденами за заслуги перед Империей, галифе и черные кожаные сапоги. К нему привел
  
  
     девочку его лучший командир отряда специального назначения, который уже брал
  
  
     на себя ответственность за то, чтобы Элика была в руках истинного регента.
  
  
     — Спасибо, Мугифас, — поблагодарил воина в тяжелом доспехе генерал.
  
  
     Могучий воин отлучился от них, но продолжал следить, чтобы маленькая владычица
  
  
     Империи Россигард не попыталась сбежать.
  
  
     — Моя Императрица, — обратился Андрей к Элике, — вы смотрите на меня так, будто я ваш враг.
  
  
     — А разве нет? — шмыгнула носом девочка.
  
  
     — Конечно же, нет. — Генерал встал на колено перед ней, мило улыбаясь, глядя
  
  
     в синие глаза Императрицы. Но Элика чувствовала в этой улыбке лживость и обман. — Я
  
  
     пытаюсь вас огородить от заговорщиков.
  
  
     — Они не пытались меня убить!
  
  
     — Пытались, — покачал головой господин Старков. — Человек по имени Кайс
  
  
     Эмберский — еретик, обезумевший социопат. Он был психически нездоров. Сейчас вы
  
  
     в безопасности. Мы отплываем через несколько часов.
  
  
     — Генерал, я вас ненавижу, — прошипела Элика, вновь ударила его по колену
  
  
     и побежала, но ее быстро схватил Мугифас. Она не видела его лица, но смогла плюнуть
  
  
     ему в глаза через забрало шлема. — Отпусти меня, дьявол.
  
  
     — Хе-хе, — ухмылялся генерал выходкам юной Императрицы, — мой верный друг, Мугифас, не дьявол. Он выходец из Син-Янии. Могучий воин готов выполнить любой
  
  
     мой приказ. Я спас ему жизнь во время одного из конфликта меж кланами в той же Син-
  
  
     Янии и теперь он предан мне. Своими умениями Мугифас может сравниться с четырьмя
  
  
     хелснийцами.
  
  
     Элика перестала дрыгаться, ей ни о чем не говорили ни хелснийцы, ни Син-Яния,
  
  
     а Мугифас поставил девочку на ноги, но не отпускал ее руку, как бы она не вырывалась
  
  
     из нее.
  
  
     — Отведи ее на корабль, — приказал генерал Старков.
  
  
     Никто и не подозревал, что за ними наблюдал Тиль из позолоченной подзорной
  
  
     трубы, спрятавшийся на крыше домов. Нужно было успеть предупредить Механика
  
  
     и начинать предпринимать какие-либо действия по освобождению Элики.
  
  
     Квартал Огней был как всегда глух и одинок. Звуки веселья исходили только из одного
  
  
     места — из паба «У дядя Гарри». Когда Кайс с Дукатом шли к заведению, по пути
  
  
     заметили следы взрывов и пятна крови на дороге рядом с музеем, который был сожжен
  
  
     дотла.
  
  
     — Дьявол, — выругался Кайс, глядя на обугленное разрушенное здание.
  
  
     — Что такое? — нервно курил папироску Дукат, переживая из-за слухов об этом
  
  
     месте. — Кажется, следы бойни.
  
  
     — Этого и боюсь, Венедикт.
  
  
     — А это не музей Марты? — спросил он, указываю закуренной папиросой на здание,
  
  
     которое до пожара было одним из самых красивых сооружений архитектуры в столице.
  
  
     — Именно он, — выдохнул Кайс.
  
  
     — Там, говорят, живут призраки и другие мракобесии.
  
  
     — Чушь, — поправил его Ловкач, который пошел дальше к пабу.
  
  
     — Стой, — остановил его Дукат. — Слышишь?
  
  
     — Да. Веселье и гулянка.
  
  
     — Там, наверное, солдаты генерала.
  
  
     — Возможно…
  
  
     — Да точно, я тебе говорю. Прислушайся, они поют песню, мотивчик как
  
  
     у «Имперский рядовой». Один в один.
  
  
     — И что теперь, стоять и ждать, пока все не напьются до потери сознания?!
  
  
     — Нужен план, — подметил Дукат, почесав заросший щетиной подбородок. — Есть
  
  
     другой путь в паб?
  
  
     — Соседние дома, — ответил Кайс.
  
  
     Они не стали терять время, благо их никто даже и не заметил. Стены домов были
  
  
     обстреляны пулями винтовок, что явно смущало Дуката. Кайс забежал в дом, не обращая
  
  
     внимания на инстинкт самосохранения, пробежал по лестнице до самой крыши, ведущая
  
  
     к ангару Арама. Дукат шел за ним, держа в руке револьвер, позаимствованный у мертвого
  
  
     стражника-полумага. Ловкач же был вооружен одним лишь стилетом. Вдруг за спиной
  
  
     Дуката раздался женский хлюп, на что тот развернулся, прицелившись из револьвера.
  
  
     Кайс знал ее.
  
  
     Мирта.
  
  
     Дочь Гарри, официантка в его же пабе.
  
  
     — Милорд… — подошла она к Ловкачу, тресясь от страха.
  
  
     — Что случилось, Мирта? — спросил он у нее, слегка приобняв напуганную бедняжку.
  
  
     — Генерал убил папу и всех остальных своих… компаньонов… — Ее слезы продолжали
  
  
     течь, и явно понятно из-за чего. — Он… захватил Элику и Кассандру, а потом… потом…
  
  
     обесчестил меня.
  
  
     Девушка расплакалась сильнее прежнего. Трудно такое представить, что
  
  
     высокопоставленный офицер скатился до уровня насильника. Для Мирты сложнее было
  
  
     рассказать об этом лорду-защитнику покойной правительницы, а вспоминать все, что
  
  
     она пережила, еще больнее. В Кайсе разгоралось пламя ненависти, которое снова готово
  
  
     было выбраться наружу и сжечь всех на своем пути. Как же ему стали противны люди, теперь он начинал понимать Льва Марградского еще лучше.
  
  
     — Где он сейчас?
  
  
     — Я не знаю, — ответила белокурая девушка, а затем продолжила: — После этого я
  
  
     сбежала и спряталась здесь. А мою сестру он отдал солдатам, будто какую-то
  
  
     куртизанку…
  
  
     Бедняжка Клаудия попала под горячую руку генерала, если внешне они были
  
  
     и похожи, то характеры их сильно отличались.
  
  
     Дукат вслушивался в это, явно злясь поступкам человека, удостоенного столькими
  
  
     наградами.
  
  
     — С него надо шкуру снять, — сплюнул он, а затем спросил у девушки: — Сколько
  
  
     сейчас этих сучьих потрохов?
  
  
     — Около двадцати, — более-менее успокоилась Мирта. — Но там еще огнеметчики
  
  
     и пауки с пушками.
  
  
     Кайсу было не до этого. Он уже выломал дверь, проник внутрь ангара, где нашел
  
  
     скованного Льва Марградского и избитого фодинца. Второй, судя по всему, был без
  
  
     сознания, в отличие от ученого.
  
  
     — Впервые рад вас увидеть, Кайс, — улыбнулся натурфилософ. — Помогите мне.
  
  
     Кайс подскочил к Араму, полазал по его карманам и нашел чудо-отмычку.
  
  
     С помощью нее, он освободил Арама и посмотрел на старика-натурфилософа.
  
  
     Во взгляде его летало ехидство. Теперь-то господин Марградский — пленник.
  
  
     — Что с ним? — спросил Ловкач у ученого, который подошел к нему и присел рядом.
  
  
     — Его били. — Лев Марградский испытал этот взгляд на себе, но считал себя выше
  
  
     оборванца с Лорветии и не обращал внимания на его ехидство. Пусть защитничек
  
  
     освобождает его, он всего лишь временная жертва новых изменений. — …Не нравятся
  
  
     людям умные фодинцы.
  
  
     — Ух ты, — восхитился Дукат, спускаясь вниз держа за руку Мирту. —
  
  
     Осточертительное место!
  
  
     — Ты прав, рыжий черт, — ответил Лев Марградский.
  
  
     — Это что за старпер борзый? — ткнул Венедикт револьвером в сторону ученого.
  
  
     — Да я такие исследования проводил, пока ты в пеленку гадился, щенок…
  
  
     — Э-э, — очнулся Арам, открывая глаза. — Морды человечьи, хватит грызться. Вы, засранцы, мне в подметки не годитесь, шкуры городские.
  
  
     — Молчи, карлик, — рявкнул Дукат на фодинца. — До тебя еще доберемся, коротыш.
  
  
     — Ты кого карликом назвал?! — вскочил на ноги Арам, будто его вовсе никто
  
  
     и не бил.
  
  
     — Тише, тише, — пыталась остановить троих разъяренных мужчин более серьезная
  
  
     Мирта.
  
  
     Их ссору услышали с улицы двое солдат генерала. Открыв ворота от ангара, воины
  
  
     вошли вовнутрь, наблюдая картину, как фодинец Арам сцепился с натурфилософом
  
  
     Львом Марградский, причем оба были на ногах и не прикованы. Среди них была
  
  
     и девушка-официантка, пытавшаяся их разнять.
  
  
     — Тык, чей-то мы тут устроили? Коротыш, тебе мало что ли?! — сплюнул через зубы
  
  
     воин.
  
  
     — Короче, ты усмири этих двоих, а я займусь нашей гостьей. — В сторону Мирты стал
  
  
     подходить более крупный солдат генерала, по ходу расстегивая пряжку ремня. —
  
  
     Вернулась, блудная девочка, а то сестра твоя с работой не справилась.
  
  
     Но не успел он ничего сделать, как перед его лицом очутился крепкий рыжий
  
  
     мужчина с бандитскими уклонами. Он дал солдату по почкам, заблокировав ему руки
  
  
     так, чтобы он не вытащил оружие. Ударом с ноги в солнечное сплетение Дукат повалил
  
  
     на спину солдата, который скрутился как улитка в своей раковине. Второй воин тоже
  
  
     упал, только на живот с перерезанным горлом. Арам подбежал к скрутившемуся
  
  
     от ударов рыжего воину и стал пинать своего обидчика ногами.
  
  
     — Вот тебе, ублюдок.
  
  
     — Нет, — кашлянул Лев Марградский. — Все-таки фодинцы злой народ.
  
  
     — Прикрой зевальник, борода, — выругался Арам.
  
  
     — Так, — поднял за грудки воина Дукат, — сейчас все нам расскажешь. Где
  
  
     Императрица?
  
  
     — Не знаю…
  
  
     Удар по животу вновь скрючил крупного солдата генерала.
  
  
     — Ну же, говори. — Дукат дал ему «добавки», что у солдата даже слезы потекли
  
  
     от боли. — Али помрешь от ударов простого бандита.
  
  
     Не такой и простой был дядя Венедикт, раз теперь он контролировал все бандитские
  
  
     группировки в Прималоне.
  
  
     — Нам не доложили, — промямлил солдат. — Сказали, чтобы оставались здесь
  
  
     и сторожили этих двоих.
  
  
     — А вам разрешено было трогать девушек? — влез в разговор Кайс, вытирая
  
  
     окровавленный стилет об тряпку, которым перерезал глотку другому «благородному
  
  
     кавалеру».
  
  
     — Живой?! — удивился солдат. Кайс подскочил и врезал ему со всей силы с ноги
  
  
     в колено, сломав одним ударом кость. Солдат не смог крикнуть, Дукат закрыл ему рот
  
  
     ладонью.
  
  
     — Да, — улыбнулся Дукат крупному человеку, не сдержавший своих слез. — Он живой!
  
  
     Который раз избегает смерти!
  
  
     — Говори, — прошипел Кайс. — Разрешено было?!
  
  
     — Нам не говорили, что нельзя…
  
  
     Клинок вонзился снизу прямо в челюсть.
  
  
     — Два трупа, Кайс! — возмутился Венедикт. — Не узнаю тебя. Это не твои методы.
  
  
     — За преступлением всегда следует наказание.
  
  
     В этой ситуации его поддержала только Мирта, которая итак выплакала много слез.
  
  
     — И что дальше? — спросил Лев Марградский, жуя яблоко, которое нашел на рабочем
  
  
     столе Арама.
  
  
     — Я убью их всех, — ответил Кайс, подняв уголки своих губ.
  
  
     — Не смеши, — ухмыльнулся фодинец. — Их там два десятка, если не больше, а ты
  
  
     один.
  
  
     Ловкач недобро посмотрел на него, что тот даже слюну сглотнул.
  
  
     — Самоубийство, — покачал головой Дукат, садясь на табурет. — Нужен план.
  
  
     — Можно перенаправить энергию литина и зарядить столбы, — предложил Лев
  
  
     Марградский, глядя на аппаратуру, что стояла в ангаре.
  
  
     — И как ты изменишь полярности, борода? — усмехнулся Арам.
  
  
     — На крышу вылезет рыжий и подключит кабеля.
  
  
     — Гениально, — похлопал в крупные ладони фодинец.
  
  
     — Слишком много времени, — обозлился Кайс. — Его у нас нет.
  
  
     Марградский подошел к нервному Кайсу и проговорил, стараясь утешить Ловкача:
  
  
     — Я понимаю, что в тебе сидит ненависть. Тебя обманул Старков, как и всех нас. Ты
  
  
     пропадал целых пять лет, тебя считали покойником. Берта…
  
  
     — Не говори о ней, — прошипел Кайс, оборачиваясь к нему. — Быть может, ты
  
  
     пособничал Витману. Это еще не доказано.
  
  
     Лев Марградский омрачено отошел от него, усаживаясь в старое клетчатое кресло.
  
  
     Это было любимое кресло Арама, но сейчас он был не против того, что его злейший враг
  
  
     занял его трон.
  
  
     — Знаешь, — глядя в пустоту, заявил ученый, — что Берту я знал еще с самого ее
  
  
     рождения. Я помню эти маленькие синие глазки, когда Миранда Симплекс родила столь
  
  
     прекрасное создание. Император Вячеслав приказал мне заняться ее обучением
  
  
     и просветлением. Берта росла у меня на глазах, под моим присмотром. В отличие от ее
  
  
     отца, она была добродушна ко всем, сострадательна. Именно поэтому ее и любил народ,
  
  
     ее любили все мы. — Он взглянул на Кайса, и бывший лорд-защитник увидал в его глазах
  
  
     свое отражение, отражение своей ненависти. — Ты говоришь мне, что я причастен
  
  
     к гибели Берты. Говоришь это человеку, который относился к ней как к родной дочери.
  
  
     Я своим детям меньше времени уделял. Я бы мог обвинить тебя в ее гибели, Кайс
  
  
     Эмберский. Но не стану, потому что знаю, что вины твоей здесь нет. Я помню, когда
  
  
     Берта вернулась в Прималон со своим юным лордом-защитником, с человеком который
  
  
     даже не знал в какой руке нужно вилку держать, а в какой нож. И я видел, как она была
  
  
     счастлива…
  
  
     Ловкач молча слушал его голос, уставший, старческий, мудрый. Но настоящий
  
  
     и живой.
  
  
     — …потому что ты, Кайс, сделал ее не просто важной, ты сделал ее сильной, значимой. Ты был ей больше, чем защитник. Ты был ее половиной, ее опорой, ее
  
  
     любовью.
  
  
     — Недаром слухи ходили, — прокомментировал Арам разговор Льва Марградского,
  
  
     вычищая свои длинные ногти от грязи. Схватив удар под дых от Дуката, фодинец
  
  
     заткнулся.
  
  
     — Императрица вправе выбирать себе в фавориты любого, — пожал плечами
  
  
     Венедикт.
  
  
     — У тебя осталась лишь Элика, — поднялся лев с кресла, подходя к Кайсу и кладя ему
  
  
     свои руки на плечи. Он смотрел ему прямо в глаза, вбивал ему истину. — Сохрани память
  
  
     о Берте, спаси Элику и останься тем, кто вдохновил правительницу быть сильнее, справедливее и милосерднее.
  
  
     Ловкачу было сложно сдерживать эмоции, он отвернулся, ему всюду виделась Берта.
  
  
     Он не мог участвовать в их дискуссии, принимать какие-то решения. Он слишком устал
  
  
     и слишком возненавидел этот мир и себя самого.
  
  
     «Я не оправдал твоих ожиданий, Берта, — Кайс общался будто бы с призраком его
  
  
     любимой, — но я не подведу Элику и то, во что ты верила и что строила».
  
  
     Кайс обернулся к ним и резко проговорил:
  
  
     — Мы ведем войну не с доблестными воинами Имперской армии. Там сидят
  
  
     насильники, убийцы и предатели. Они все подписали себе смертный приговор. Но это
  
  
     не ваша битва, — он выскочил из ангара и задвинул ворота, обмотав цепь и защелкивая
  
  
     висящий на цепи замок, — и позволить вам умереть за меня я не дам. Я делаю это ради
  
  
     вас, ради идеала Берты Симплекс.
  
  
     Из ангара доносились крики людей и стук об железную дверь, но теперь их некому
  
  
     будет слушать. Кайс как никогда раньше был уверен в своих силах, направляясь в сторону
  
  
     паба. Если сдерживать гнев внутри, то он сожжет тебя, поэтому сейчас он дал ему
  
  
     свободу.
  
  
     Четыре трупа прикрытые простыней лежали во дворе паба, не удосужены быть
  
  
     хотя бы просто похороненными, без молитв и отпеваний.
  
  
     Стемнело. В ночном небе появилась полная луна, которая освещала путь праведной
  
  
     мести. Сегодня ночь предвещала быть кровавой. Никто не уйдет от наказания.
  
  
     Абсолютно все должны быть мертвы, иначе никак.
  
  
     Фаеры ходили по двору, замученные носить этот тяжеленный костюм. Стражей
  
  
     не было, вместо них в пабе заседали воины: броненосцы — люди в тяжелых доспехах
  
  
     вооруженные тяжелым оружием; латники — воины в латах, из оружия у них были
  
  
     короткие мечи и щиты, либо шпаги и палаши (могли быть алебарды, копья или топоры,
  
  
     кому как больше нравится, а у некоторых даже мощные арбалеты); стрелки — одеты
  
  
     по минимуму брони, для удобного быстрого передвижения (обычно только нагрудники),
  
  
     используют боевой дальнестрельный лук или винчестер. У всех на груди был символ огня, что позорило честь Империи.
  
  
     Бывшему лорду-защитнику известны были эти ребята из команды генерала
  
  
     Старкова — подразделение «Каркас», основывающиеся на мастерском владении оружия
  
  
     и действующие по специальному назначению.
  
  
     Луна не была на их стороне. По небу плыли тучи, которые периодически закрывали
  
  
     лунный свет, не давая ему освещать тусклый темный двор. Фаеру показалось, что
  
  
     в темноте промелькнул чей-то силуэт. Но он не воспринял это всерьез. А зря.
  
  
     Другой фаер заходил вокруг на месте, не понимая, что скребыхнуло за его спиной, а затем взорвался как праздничный фейерверк. Не успел его товарищ толком
  
  
     обернуться, как перед ним взвел руки вперед человек с оголенным торсом. Фаер отлетел
  
  
     с большой силой в стену паба, сделав в ней дыру, ломая шаткие деревянные двери.
  
  
     Марградский не доработал костюмы — они слишком поддавались давлению при
  
  
     сильной взбучке. Лестница, ведущая в комнаты, загорелась, как и деревянный пол паба.
  
  
     Это не могло остаться без внимания воинов. Двое латников пробежали сквозь огонь
  
  
     во двор, но попались в магическую ловушку, словно приросли к земле ногами. Перед их
  
  
     глазами промелькнул чей-то силуэт, и они оба свалились с перерезанными глотками, выпуская струи теплой алой крови.
  
  
     Муравейник был разрушен. Все воины выскочили из горящего здания, готовясь
  
  
     к бою, но их все еще не отпускал хмель. «У дяди Гарри» разгорался так же сильно, как
  
  
     и совсем недавно музей Марты. Механическая паукообразная машина двинулась
  
  
     во двор, не используя прожектор, — огонь горевшего здания освещал все в округе. Перед
  
  
     ошарашенным лицом машиниста появился человек, с такой злобой в глазах, что она
  
  
     могла спалить весь Прималон сразу. Восемь ударов стилетом в сердце сделали свое дело, чтобы убить машиниста и остановить страшную машину.
  
  
     Солдаты разошлись по улице, готовясь к атаке неизвестного. Но удара в лоб не было.
  
  
     Стрелки, перебравшиеся на крыши для удобной позиции, свалились с них, так
  
  
     и не узнав, кто их столкнул. Несколько солдат забравшиеся глубоко в тень тоже стали
  
  
     жертвами стилета. По одному Кайс расправлялся с ними, используя такой мощный
  
  
     прилив силы, что он даже пьянил его.
  
  
     — Я чую энергетику, — произнес броненосец с символом полумага на плече. Он
  
  
     поднял руку, затем резко опустил, сжав в кулак, и перед ним вылетел человек
  
  
     со стилетом в руке. — Попался.
  
  
     Он кинул в Кайса наэлектризованный шар, но тот, не долетев до него, растворился
  
  
     в воздухе.
  
  
     — Моя очередь, — улыбнулся Ловкач.
  
  
     Из его рук вылетел огонь, превратившийся в пар. Теплый воздух проник внутрь
  
  
     тяжелых доспехов и разгорелся. Дым повалил из воина, и он сварился как курица в супе, в своих же доспехах.
  
  
     Теперь Кайс был окружен, он был уязвим и пойман.
  
  
     — Сука, — выкрикнул кто-то из солдат. — Никак ты не сдохнешь.
  
  
     Оставалось около пяти человек. Они взяли в плотное кольцо Ловкача, готовясь
  
  
     разорвать его на куски, но этого не произошло. Энергия, похожая на молнию, ударяла
  
  
     по ним всем, сжигая их на месте. Кайсу тоже досталось, — его стилет притянул энергию
  
  
     как проводник, но получил всего-то только ожег ладони. Кайс обошел дымящихся
  
  
     мертвецов, встречая идущего к нему на встречу Дуката.
  
  
     — Что это было? — спросил у него Ловкач.
  
  
     — Арам постарался, — улыбнулся шеф «Свободных детей Империи». — Использовал
  
  
     громоотвод как литиновый столб, поменял полярности и подключил генератор. Энергия
  
  
     била по всему металлическому, поэтому-то эти твари сгорели.
  
  
     Ловкач попробовал пошевелить металлическими пальцами, но это вызвало у него
  
  
     жуткую боль в руке. Его ладони были красными, словно кожу сдирали с него, но он
  
  
     не собирался из-за этого тратить время, — его итак не было.
  
  
     Паб «У дяди Гарри» за это время сгорел, но благо огонь не перебросился на соседние
  
  
     здания. Квартал Огней становился только беднее. Теперь здесь ничего не осталось, кроме пустоты.
  
  
     Мирта оплакивала убитых солдатами отца и лежавшую рядом с ним сестру. Тарвен
  
  
     Дирг и Эндрю Валлком лежали рядом под простынями, но их оплакивать никто
  
  
     не собирался. Именно они связались с тем, кому не стоило было доверять. Они втянули
  
  
     в смертельную игру многих, кто поплатился за это жизнями. Они нашли это укромное
  
  
     место и привели сюда смерть.
  
  
     Прошло около двух часов. Паб окончательно догорел. Арам с выпивающим
  
  
     натурфилософом занимались каким-то общим делом, исследуя на столе труп
  
  
     оскверненного в ангаре. Интересно было знать, откуда они нашли труп, и кто для них
  
  
     убил оскверненного. Дукат подкидывал монетку, не зная, чем себя занять, а Мирта
  
  
     успокоилась, после того, как ее отца и сестру похоронили у берега реки, где любил
  
  
     оставаться наедине Кайс. Теперь это их место для того, чтобы обрести покой.
  
  
     В дверь ангара постучались, а затем вошли Механик с Тилем. За ними шли еще
  
  
     несколько простых людей, среди которых Кайс узнал Лэнса. Механик держал свернутый
  
  
     в медвежью шкуру длинный предмет.
  
  
     — Очень рад вас видеть, милорд, — улыбнулся Тиль Кайсу. — Во здравии.
  
  
     — Тиль… я же просил…
  
  
     Они обнялись, и Тиль проговорил весьма расстроено:
  
  
     — Если бы я в тот день остался с тобой, то не позволил бы генералу такой наглости.
  
  
     — Главное, что ты жив, друг, — улыбнулся Кайс. — Вот, кто достоин быть лордом.
  
  
     — Как и вы, милорд.
  
  
     Впервые Кайс улыбнулся тому, что его назвали «лордом». Все подержали слова Тиля,
  
  
     Лэнс сказал, что Кайс вдохновил всех на подвиги ради жизни. Ловкач никогда не искал
  
  
     славы, титулов, но ему было приятно, что простые люди как он сам верили и уважали его.
  
  
     — Люди все спрашивают, откуда у вас магическая сила? — настороженно спросил
  
  
     Лэнс у Кайса.
  
  
     — Передай людям, что это все штучки замечательного ученого Арама Денермо,
  
  
     который создавал устройства и магические предметы для меня.
  
  
     — Слушай, Кайс, — обратился к нему Механик. — Риччи просил передать тебе кое-
  
  
     что.
  
  
     Под медвежьей шкурой находился двуручный меч идеальной формы и ковки. Работа
  
  
     Риччи была вне всякой похвалы. Кожаные ножны мастерской работы, весьма удобны, Странник легко вылезал из них, но при этом крепко держался внутри, словно
  
  
     по волшебству. Клинок украшали руны, а навершие было в форме огня, рукоять обмотана
  
  
     красной кожей. Риччи отдал Кайсу меч, а значит, время Странника уже настало.
  
  
     Сет видел, куда идет небольшая группа людей и спросил у рядом стоящего Алекса:
  
  
     — Ты знаешь их?
  
  
     — Не вижу…
  
  
     Перед ним была кирпичная стена, поэтому тролль поднял его и посадил себе
  
  
     на плечи.
  
  
     — Да. Знаю.
  
  
     — Иди к ним.
  
  
     — Без тебя, Сет, — аккуратно спустился с тролля Алекс, — я не пойду.
  
  
     — Почему?
  
  
     — Я хочу, чтобы они знали, что ты не монстр, что ты спас мне жизнь.
  
  
     Тролль немного побурчал, но все же согласился пойти с парнем. Они шли следом
  
  
     за людьми, посмотрели на сгоревший паб и направились в сторону ангара. Некоторые
  
  
     из них заметили большого монстра и в панике побежали прочь, пока перед Сетом
  
  
     не появился мужчина с серебряным клинком в руках. Но через долю секунды он убрал
  
  
     меч в ножны.
  
  
     — Здравствуй, Сет.
  
  
     — Кайс.
  
  
     — Что привело тебя? — Он обернулся, наблюдая реакцию остальных компаньонов.
  
  
     Из-за спины Сета вышел Алекс, с перевязанным плечом и рукой. Вид у него был
  
  
     немного уставший и ослабленный. К пареньку подбежали Лэнс и Механик, не обращая
  
  
     внимания на огромного тролля рядом с ним. Они помогли парню пройти в ангар, а Кайс
  
  
     подошел к Сету и поблагодарил его:
  
  
     — Спасибо, что спас его.
  
  
     — Он пытался защитить Императрицу. Девочка сдалась, чтобы его не тронули.
  
  
     Благородно. Может стать заменой тебе.
  
  
     — Посмотрим, — ухмыльнулся Кайс. — Ну-с тролль, бывай.
  
  
     — Прощай, лорд-защитник.
  
  
     Ловкач вернулся в ангар и Механик тут же обратился к нему:
  
  
     — Какие будут действия?
  
  
     — Я следил за ними. Собираются отплывать из Прималона, — влез в разговор
  
  
     Тиль. — Бегут как крысы с тонущего корабля.
  
  
     — Скорее, как короли из осажденного замка, — подметил Дукат.
  
  
     — Я покажу порт, но это было несколько часов назад. Нам их не догнать.
  
  
     — Не скажи, — поправил его Механик. — Есть у меня один человек, который перед
  
  
     своим уходом согласился нам помочь.
  
  
     Все готовились к финальному бою, но Кайс не разрешил многим вступать, объяснив
  
  
     тем, что это не их война. Лэнс остался с Механиком и с другими своими товарищами
  
  
     по оружию. Арам и натурфилософ занимались каким-то опытом с оскверненным,
  
  
     не отвлекаясь на остальных. Дукат заявил, что отправляется в Антелию, где на данный
  
  
     момент нет правителя. Он предупредил, что у его двоюродной сестры есть внебрачный
  
  
     сын от Иллиаджио Барканда, у которого вовсе не было детей. Ребенок считался
  
  
     единственным родовым наследником княжества, пускай и бастардом. Со своими
  
  
     связями Венедикт собирался посадить на трон Антелии своего племяшку. Удивительно,
  
  
     что у рыжего бандита с улиц есть родственники, да еще такие, которые могут стать
  
  
     главными персонами Антелии.
  
  
     Лишь только Алекс просился взять его с собой, уговаривая Кайса, что сможет
  
  
     сражаться и стрелять из лука. На негативный ответ парень заявил, что тогда он
  
  
     проникнет на борт самостоятельно, и его упрямство убедило Ловкача изменить свое
  
  
     решение. Подготовка к бою была скорее с моральной точки зрения, чем физической.
  
  
     Только Кайс и Алекс выступили с неизвестным соратником, готовясь пролить кровь
  
  
     за свою Императрицу, за свою родину. И этим соратником оказался тот, от кого помощи
  
  
     Кайс никак не ожидал — капитан Ганс фон Бюррер.
  
  
     Чем темнее становилось, тем тяжелее плыть.
  
  
     Луна освещала всю палубу корабля «Госпожа Авлицкая», но наплывший, откуда
  
  
     не возьмись туман заставил снизить скорость. Проходя через небольшие островки, генерал заметил, что они ходят по кругу. Этот островок в виде маятника попадался им
  
  
     уже в третий раз.
  
  
     — Твою мать, — выругался Старков, взглянув на моряков. — Почему мы ходим
  
  
     по кругу как портовые шлюхи?!
  
  
     — Генерал, — подошел к нему старший матрос с широкими баками и красным
  
  
     носом, — ребята хотели бы знать, кто капитан этого судна?
  
  
     — Здесь я и капитан, и генерал, и мамка твоя! Отвечай на заданный вопрос.
  
  
     Матрос покосился на него, не понимая в чем дело. Морячков на корабле было много,
  
  
     но здесь находились и воины генерала, что ухудшало их ситуацию.
  
  
     — Ты оглох?! — взял его за шкирку генерал.
  
  
     Санское море было не дружелюбным сегодня, — нагнавшая буря заставила
  
  
     покачаться громадное судно по волнам. И чем больше становилась волна, тем сложнее
  
  
     кораблю было прорываться через морскую стихию.
  
  
     — Генерал, — подошел к Андрею Старкову его лучший воин из восточной страны —
  
  
     Мугифас. — Поглядите.
  
  
     Он протянул ему подзорную трубу и указал в сторону островков. Через туман генерал
  
  
     заметил черные паруса и развивающийся черный флаг с белой буквой «А», позади
  
  
     которой соединялись три кольца.
  
  
     — Мрак! — выкрикнул Андрей, собираясь пойти в бывшую каюту адмирала фон
  
  
     Бюррера за Императрицей Эликой. — Готовьтесь к залпу. На нас идут пираты.
  
  
     Один солдат генерала вздрогнул, из его рта потекла кровь. Пробитый штыком он
  
  
     свалился вниз на палубу, а матрос, убивший солдата, нацелился на генерала из удобной
  
  
     трехлинейки, до этого удачно спрятанной.
  
  
     Пуля прошла мимо.
  
  
     Моряк промахнулся из-за того, что Мугифас повалил своего генерала на палубу, отдавая тут же приказ перебить всех моряков. Выбежавшие воины сцепились
  
  
     с «морскими псами», вооруженные абордажными крюками, топориками, шпагами
  
  
     и винтовками, созданные Механиком. Удобные трехлинейки с вместительностью
  
  
     до семи патронов. Они были готовы к бою с людьми генерала.
  
  
     — Не дайте им добраться до тяжелых орудий корабля, — выкрикнул Мошка, вступая
  
  
     в схватку с латником.
  
  
     Этот бой Мошка выиграл, как и следующие два. Ему даже удалось воткнуть штык
  
  
     в глаз солдату в тяжелом доспехе. Но встреча с Мугифасом стала для Мошки последней.
  
  
     Здоровяк держал свое верное оружие, которым порубил на множество частей сотни
  
  
     врагов. Мугифаса не страшили пули, не пугали люди. Он был камнем, который мог
  
  
     только служить орудием. Нодати[1] гиганта выбил трехлинейку из рук матроса, и пронзил его живот насквозь, при этом перевернув лезвие на сто восемьдесят градусов
  
  
     и выдернув меч из тела сверху, разрезая мышцы и кости бедного Мошки. Он был
  
  
     разделан как туша теленка, а его кровь растеклась по всей палубе, смоченная соленой
  
  
     морской водой.
  
  
     Бой на корабле был не проблемой для опытных воинов генерала, поэтому они стали
  
  
     одерживать верх над моряками. Но пиратский корабль подходил все ближе и ближе.
  
  
     Старший матрос с красным носом выпил микстуру рядом с мощнейшими орудиями
  
  
     корабля, дабы не дать расстрелять линейный корабль пиратов. Он покраснел, на его
  
  
     лице появились вены, и со словами: «За Императрицу!», взорвался. Взрыв был как
  
  
     от пороховой бочки, который вывел орудия из строя, но «остатки» моряка-самоубийцы
  
  
     теперь были разбросаны повсюду.
  
  
     Большой линейный корабль пиратов подошел вплотную. Начался абордаж.
  
  
     Впереди виднелся бывший корабль Ганса — «Госпожа Авлицкая». Такую крепость
  
  
     будет трудно захватить, но благо на палубе боевого фрегата все последователи капитана
  
  
     фон Бюррера и они готовы устроить диверсию. Кайс находился на марсе, который
  
  
     моряки называли «вороньим гнездом», так как это была смотровая вышка, причем
  
  
     единственная, как правило, на основной — грот-мачте. Он всматривался в корабль,
  
  
     который должен полыхнуть и утонуть вместе с телом капитана. Но нет, там Элика, поэтому для Ловкача было важно попасть на корабль до того, как он затонет.
  
  
     На нем была куртка из драконьей кожи, одетая на голое тело. Его лоб украшала
  
  
     черная повязка, а за спиной красовался Странник.
  
  
     Ловкач спустился по канату вниз на палубу нового корабля Ганса — «Морская фурия».
  
  
     После того, как корабль был похищен у Империи и лично у флагмана Витмана-младшего,
  
  
     капитан велел переделать «линейку»: сделать его более мощным и быстрым. На носу
  
  
     корабля находился гарпун, корпус был покрыт бронзой, а также под водой были два
  
  
     винта для большей скорости корабля — сюрприз от Механика. Винты работали
  
  
     от парового двигателя, из небольшой трубы вываливал дым. Куда проще, чем доверять
  
  
     ветру. «Морская фурия» имела таран и ледокол в одном лице — грозное оружие, если
  
  
     идти на корабли в лоб.
  
  
     Взрыв раздался на вражеском судне, а значит, нельзя было медлить. Кайс выкрикивал
  
  
     матросам, чтобы не вздумали обстреливать корабль с Императрицей на борту. Только
  
  
     абордаж. Другого выхода у них не было.
  
  
     Алекс явно нервничал: воевать в морском сражении, да еще в бурю. Многие бы на его
  
  
     месте испугались. Но он старался выглядеть на фоне Кайса не хуже. Простреленное
  
  
     плечо немного болело, но травы Арама и медицинская помощь господина Марградского
  
  
     творили чудеса. Парень наблюдал за Ловкачом, понимая, что перед ним стоял другой
  
  
     человек, не тот, что был в его деревне. Многое изменилось с того времени, страшнее
  
  
     всего, что в Кайсе проявлялась темная сущность: жестокая, беспощадная и злая. Он
  
  
     понимал, на какую жестокость пойдет этот мужчина ради достижения своей цели.
  
  
     Отношения Ганса и Кайса были натянутыми после событий на балу. Все же Ганс
  
  
     согласился помочь Тилю, о том, что Кайс будет присутствовать на борту его корабля, никто не знал. Но сейчас капитан вел себя так, словно забыл, что Ловкач убил его
  
  
     супругу. Они старались не пересекаться друг с другом и не обмолвились ни словом.
  
  
     Возможно, он понимал Кайса и просто не хотел признать то, что он был прав. Роксана
  
  
     предала их ради власти, пытаясь убить, посылая убийц, используя смертельные
  
  
     заклинания. Ганс тоже изменился: маску весельчака и добряка просто напросто сожгли,
  
  
     нацепив на него намордник отчаяния и безысходности.
  
  
     «Морская фурия» подошла вплотную к вражескому кораблю с красивым названием,
  
  
     именуемый в честь некогда могучей чародейки Империи Россигард, которой, на данный
  
  
     момент, уже не было в живых. Квартирмейстер Фиалка отдала команду цеплять крюки.
  
  
     Начался абордаж.
  
  
     На палубе «Госпожи Авлицкой» творилась самая настоящая бойня. С линейного
  
  
     корабля пиратов на тарзанках прилетали матросы и рубились с солдатами генерала.
  
  
     Среди моряков был и Кайс. Он проскакивал мимо секир и мечей, рубил вены и кости
  
  
     Странником, таким острым как бритва. С дальней дистанции его прикрывал Алекс, стрелявший из лука по тем врагам, которые находились за спиной Ловкача.
  
  
     К каютам было не подойти.
  
  
     Воины окружали, не давая проходу, но Кайс легко крутил мечом, стараясь держать
  
  
     дистанцию. Кто-то гнал на него как сумасшедший и падал со смертельными ранениями.
  
  
     Они знали, кто перед ними и старались держаться подальше.
  
  
     Кайс — бывший лорд-защитник, человек, чью голову невозможно просто подать
  
  
     на блюдечке. Он избегал смерти, за это она забирала тех, кто был рядом с ним.
  
  
     Но теперь Ловкач приносит ей дань, жертву — тех, кто становился у него на пути.
  
  
     Воины разошлись, когда к нему вышел Мугифас. Лучший воин генерала перерезал
  
  
     многих матросов, срубая им головы, руки и даже туловища.
  
  
     — Он мой, — вышел вперед к восточному воину Ганс, видавший смерть своих
  
  
     ребят. — А вы идите за генералом.
  
  
     Капитан был серьезен как никогда раньше. И зол не меньше. Он посмотрел
  
  
     на Алекса и сказал ему:
  
  
     — Действуй, парень. И не пасуй.
  
  
     Ловкач и Алекс пошли прочь, пробиваясь к каюте адмирала через солдат. Воины
  
  
     устали от этой битвы, понимая, что ее они не выиграют.
  
  
     Мугифас не стал делать из этого поединка шоу. Сняв шлем, он показал свое лицо: лысая голова, узкие глаза, небольшой нос, кожа имела желтоватый оттенок. Его брови
  
  
     были опущены вниз, а сам он смотрел прямо на Ганса. Капитан был одинакового роста
  
  
     с ним и одинакового телосложения, хотя у Мугифаса больше проявлялся мышечный
  
  
     рельеф.
  
  
     Оружия их отличались. У восточного воина был длинный изогнутый меч, у Ганса его
  
  
     абордажная сабля и пара револьверов. Силы неравны, но у фон Бюррера преимущество
  
  
     в скорости. Тяжелые доспехи только мешали Мугифасу.
  
  
     Воин пошел в атаку и Ганс в первые же секунды понял, что недооценил врага.
  
  
     Несмотря на тяжелую броню, он двигался очень быстро, а капитану пришлось
  
  
     уворачиваться и отбиваться от нодати. В пируэте Мугифас нанес удар в корпус Гансу, и капитан, отбивая удар, упал. Воин замахнулся над ним, но фон Бюррер вытащил
  
  
     револьвер и выстрелил в него, потратив все патроны в барабане, расстреливая броню.
  
  
     Мугифас стал быстро отстегивать доспехи, не давая шансов Гансу очухаться.
  
  
     Плотный и тяжелый металл, отличный сплав защитили его от выстрелов, но грудь
  
  
     и ребра разболелись не на шутку. На палубу свалились нагрудник, кольчуга, латные
  
  
     рукава. Теперь воин оставался с мощным голым торсом. От его плеча вниз по руке
  
  
     до самой кисти, проходила татуировка дракона, на что отвлекся вставший на ноги Ганс
  
  
     и пропустил удар. Револьвер улетел в воду, а сам капитан отошел к мачте, закрывая
  
  
     резаную рану на руке.
  
  
     Последовали новые атаки. Ганс оборонялся, отступая назад. Когда Мугифас подошел
  
  
     слишком близко, они столкнулись клинком к клинку, пытаясь достать друг друга.
  
  
     У капитана оставался еще один револьвер. Он вытащил его и из ручки пистолета
  
  
     выскочил серебряный клинок, которым Ганс пробил бок воину генерала. Мугифас
  
  
     отступил назад, а капитан выстрелил по нему, но тщетно: воин, улыбаясь ему в лицо, увернулся и спрыгнул в морскую пучину.
  
  
     Темная вода от бушующих волн попадала на палубу, смывая кровь убитых. Погода
  
  
     ухудшилась, пошел сильный дождь, а волны бились о корабли, создавая трясучку, словно
  
  
     их пытался потопить морской змей[2], на которого начали охоту местные браконьеры.
  
  
     Раненый Ганс видел, как волны уносили мертвых, как его ребята сражались за надежду
  
  
     и как раненый, но живучий восточный воин уплывал, не обращая внимания на шторм.
  
  
     Кайс шел только вперед, прорываясь через солдат, — в буквальном смысле слова
  
  
     прорезал себе дорогу. В прыжке он выкинул руку со Странником прямо в латника, вскоре
  
  
     свалившийся с пробитой грудной клеткой. Ловкач и Странник подходили друг другу,
  
  
     дополняли каждого, желали крови своих врагов и получали желаемое. Алекса за спиной
  
  
     не было, но Кайс даже был рад этому — это не его война.
  
  
     Двери в каюту капитана закрыты на замок. Кайс убрал меч за спину в ножны, надеясь
  
  
     убить генерала без помощи оружия, и с плеча вышиб двери, войдя без стука и без
  
  
     приглашения.
  
  
     Перевязанные тканью ладони больше не болели, лишь только ныла левая рука,
  
  
     а именно кости, к которым приделаны железные пальцы-протезы.
  
  
     Он осмотрелся, но никого не увидел. Ничего в этой каюте не изменилось: стол-карта,
  
  
     портрет Роксаны, удобная раритетная мебель, алкоголь. Ловкач прошел в спальню, где
  
  
     у кровати стоял взволнованный Андрей Старков и держал Элику за плечо. Короткий меч
  
  
     был у ее шеи, и когда Кайс это увидел он подошел ближе, но генерал остановил его:
  
  
     — Стой там. Иначе ей конец.
  
  
     — Это твой конец, Андрей, — сказал ему Кайс. — Ты вырыл себе могилу, здесь ты
  
  
     и умрешь.
  
  
     — Нет, — ухмыльнулся он. — Она мой ключ к спасению.
  
  
     — Генерал Империи Россигард прикрывается маленькой девочкой. Низко же ты пал,
  
  
     Андрей.
  
  
     Блеснул серебристый клинок, вытащенный из ножен.
  
  
     — Сдавайся, — произнес Кайс. — И я обещаю тебе достойную смерть. Ты умрешь как
  
  
     мужчина.
  
  
     — Из тебя выйдет хреновый регент, Эмберский. — По лицу генерала было понятно, что он не контролирует ситуацию и, мягко говоря, паникует. — Ты потопишь Империю.
  
  
     — Не в моих руках вся Империя, а в ее. — Кайс посмотрел на Элику, которая так
  
  
     похожа на свою маму и улыбнулся ей. — А я защищу ее от таких как ты и не дам
  
  
     возможности опустить руки, когда будет очень тяжело. За все в этом мире надо платить, все имеет свою цену, но мир — это не магазинчик. Мир — это пустое поле, которое
  
  
     нуждается в урожае. Урожай — это жизнь, которая дает надежду на будущее
  
  
     существование всего в этом мире. И урожай надо защищать от паразитов и воронов.
  
  
     За жизнь в этом мире надо сражаться. Закон Гирода. И еще кое-что, уясни себе, генерал, — не трогай близких мне людей.
  
  
     Из темноты вылетела стрела, попав прямо в шею генералу. Он выронил меч, а Элика
  
  
     рванула к Кайсу, обняла его и заплакала, держась за него крепко-крепко, словно
  
  
     за родного отца.
  
  
     Потайные проходы корабля. Ганс не растерялся во время их приключения из Бельна
  
  
     в Прималон и рассказал кроме Кайса еще одному гостю о своем «морском замке».
  
  
     Из одного такого коридора появился Алекс, которому Элика тоже была очень рада.
  
  
     Парень покалечен, но живой.
  
  
     — Уведи ее, — попросил Ловкач, направляясь к генералу.
  
  
     Парень с Эликой ушли по скрытому проходу, а Кайс с улыбкой на лице пробил
  
  
     генерала насквозь Странником, прибив к стене. Лезвие как по маслу вошло в Андрея
  
  
     по самую рукоять. Его глаза смотрели прямо в глаза Старкова.
  
  
     — Я обещал тебе умереть как мужчина, но ты не сложил оружие. Ты умрешь здесь как
  
  
     предатель и убийца. В отличие от Ульманаса, о тебе никто не вспомнит. Мелкая рыба.
  
  
     Но для тебя есть одна хорошая новость — все твои люди умрут вместе с тобой на этом
  
  
     корабле. Почувствуй себя настоящим полководцем и капитаном. Вы канете на дне
  
  
     морском, а я полюбуюсь рассветом на берегу моря. Рассвет новой Империи без таких
  
  
     слизняков как ты, генерал.
  
  
     Андрей Старков молчал, пугаясь не смерти, подходящая к нему, а того, кто перед
  
  
     ним стоит. Настоящий бес, пробудившийся зверь внутри простого человека. В глазах
  
  
     Кайса не было просвета и жалости. Он был кровожаден. Он становился настоящим
  
  
     демоном. Это был не Кайс.
  
  
     К утру, буря стихла, а морская свежесть полностью наполняла грудь. Элика смотрела
  
  
     на восход солнца с самой высокой башни Небесных Стен. Рядом с ней стояли Алекс
  
  
     и Кассандра, которую Ганс и его команда спасли во время абордажа. Она чувствовала
  
  
     себя хорошо, пускай была малость побита, но не тронута в интимном плане. Чайки пели
  
  
     свои песни, а торговые корабли шли караваном в столицу, узнав, что у Империи есть
  
  
     законная правительница. Темно-синее море бросалось в глаза. Хоть все было
  
  
     однотонно, но почему-то хотелось продолжать любоваться красотой нового дня.
  
  
     — Кассандра, — проговорила Элика, продолжая смотреть на горизонт. — Что будет
  
  
     дальше?
  
  
     — Не знаю, Элика, — пожала плечами девушка. — Все это теперь в твоих руках.
  
  
     На твои плечи легла большая ответственность перед своей страной.
  
  
     — Мне всего тринадцать, — посмотрела на нее девочка. — Что, если я не справлюсь?
  
  
     — Справишься, — ответил ей Алекс. — С тобой рядом будет Кайс, он поможет тебе.
  
  
     — Он прав, Элика, — поддержала парня Кассандра. — Рядом будет не только Кайс, но и мы.
  
  
     — Спасибо вам, — улыбнулась Элика, глядя в их глаза, а затем бросила свой взгляд
  
  
     на кружащую над водой стаю чаек.
  
  
     За их спинами стоял Ганс, перевязывая свою руку. Он слушал их разговор и через силу
  
  
     улыбался, надеясь, что у них все будет хорошо, не то, что у бывалого капитана. К нему
  
  
     подошел Кайс, поднявшийся снизу по лестнице на башню, и заговорил с ним, спросив:
  
  
     — Что дальше?
  
  
     — Здесь меня больше ничего не держит, — ответил Ганс, глядя на горизонт. — У меня
  
  
     начинается новая жизнь. Пойду на юг или на восток. Капитан фон Бюррер мертв.
  
  
     Пускай мертвым и остается. Быть может, со смертью Роксаны я переосмыслил свое
  
  
     существование. Всю жизнь я был привязан к ней, вел себя как кретин, а отдача… отдачи
  
  
     не было. Объектом влечения моей жены был ты, в ее глазах пылала лишь власть, а ради
  
  
     своего она готова была на все. Даже на убийство близких ей людей. Может, виноваты ее
  
  
     родители. «Добивайся своего до конца», «Не проявляй слабости», «В любви все средства
  
  
     хороши», «Будь лучшей. Ты все-таки Авлицкая». У нее не было иного пути. Теперь мой
  
  
     черед побыть эгоистом и начать жить. А ты что?
  
  
     — Останусь при дворе у Императрицы. Жалко было уничтожить свой бывший
  
  
     корабль?
  
  
     — Я уничтожил свое прошлое. — Он замолчал и вставил другое: — Будешь регентом?
  
  
     — Возможно, — пожал плечами Кайс, — чтобы другие шакалы не лезли к власти.
  
  
     Мне-то власть ни к чему, я просто жажду справедливости.
  
  
     — Угу. Это точно, — улыбнулся Ганс, вспоминая все то, что с ними произошло
  
  
     за последнее время. — Думаю, надо прощаться.
  
  
     Они пожали друг другу руки, стараясь держать дистанцию, но все же пятнадцать лет
  
  
     дружбы дали знать о себе. Ганс обнял Кайса, похлопав его по спине своей громадной
  
  
     рукой.
  
  
     — Мы еще увидимся, Ганс.
  
  
     — Не думаю, — кивнул головой капитан, а на его глазу наворачивалась слеза. —
  
  
     Надеюсь, ты поступаешь правильно, Ловкач.
  
  
     — И я надеюсь.
  
  
     — Прощай друг.
  
  
     Ганс попрощался в последний раз, разворачиваясь и уходя прочь. Здоровый
  
  
     сентиментальный капитан, вдовец, герой Прималона.
  
  
     — Прощай… друг.
  
  
     «Морская фурия» отплыла из Прималона, оставляя за собой остатки прошлого. Кто
  
  
     знал, куда теперь направится Ганс. Впереди была неизвестность, но она, после всего
  
  
     пережитого, не пугала бесстрашного капитана.
  
  
     [1]
  
  
     1 Большой меч (от 1 метра и до 1,5—1,8 метров), носившийся за спиной. По форме
  
  
     клинка нодати напоминает шашку, однако рукоять у неё прямая и длинная, что
  
  
     позволяет использовать двуручный хват. Навершие отсутствует, что затрудняет
  
  
     фехтование одной рукой. Небольшой изгиб клинка и острый конец позволяют наносить
  
  
     также и колющие удары.
  
  
     [2]
  
  
     1 Морской змей — один из представителей драконидов, живущий в Хладном океане.
  
  
     По виду походит на огромного угря.
  
  
     Глава 21
  
  
  
     ПРИСЯГА ПЕРЕД СУДЬБОЙ
  
  
  
      Империя Россигард — это не масштабные территории земли, а народ, который готов
  
  
  
      сплотиться в трудное время. Всегда так было, всегда так будет.
  
  
  
      Таннер, «Дневник курсанта Б…»
  
  
  
     Ветер легко дотрагивался до колосков пшеницы. Время собирать урожай.
  
  
     На кукурузном поле вовсю начинались работы. Крестьяне задорно ходили по полям, наполняли возы злаками и под вечер дружно возвращались в деревню. У них был
  
  
     праздник. Всегда праздник, когда у страны появляется заслуженный правитель. Сегодня
  
  
     в столицу Империи Россигард приехали все князья, присягнуть своей Императрице
  
  
     в преданности, в вере и в правде.
  
  
     Шел первый месяц осени, а значит, начался новый год — двести пятьдесят седьмой.
  
  
     Отличная дата для принятия присяги.
  
  
     — Милорд, — в комнату Кайса зашла Кассандра, в длинном белом платье. Этот наряд
  
  
     и цвет напомнил Ловкачу тот день, когда умерла Берта. — Вы готовы?
  
  
     Ей непривычно было говорить с ним в таком тоне, особенно после того, когда между
  
  
     ними что-то было. Но этикет для нее превыше всего, хоть она и была буйной девушкой.
  
  
     — Почти, — посмотрелся в зеркало Кайс. Его волосы росли с огромной скоростью
  
  
     и уже были ему по плечо. — Неудобно в «этом».
  
  
     Она невинно улыбнулась, подошла поближе и попросила Кайса повернуться к ней
  
  
     лицом. На нем была рубашка с кружевным жабо, камзол и кафтан, сшитый узко в талию,
  
  
     с расширенными полами. Шикарные брюки смотрелись с черными лакированными
  
  
     ботинками. Волосы были расчесаны на прямой пробор и спускались на уши. На руках
  
  
     были черные перчатки, скрывающие протезы.
  
  
     — Вы красивы, милорд, — улыбнулась Кассандра.
  
  
     — Красива ты.
  
  
     Кайс взял ее под руку, и они вышли из его комнаты, направляясь в тронный зал, где
  
  
     уже собрались гости со всей Империи.
  
  
     На золотом троне с красными подушками сидела Элика, не привыкшая к стольким
  
  
     взглядам со стороны общественности. Толпа лордов, журналисты, много стражи, шумиха
  
  
     и живая музыка. Ее вид был немного растерян до тех пор, пока к ней не подошел Кайс.
  
  
     — Как ты себя чувствуешь, солнышко? — спросил у нее Ловкач.
  
  
     Элика растерянно бросала взгляд с одного на другого гостя, немного побаиваясь того,
  
  
     что в любую минуту может произойти опять подвох, опять убийства.
  
  
     — Я… боюсь.
  
  
     — Ответственность — это всегда страшно. Тяжелая ноша, — вздохнул Кайс, в глазах
  
  
     которого тоже виделся испуг. — Я с тобой, Элика. И в такой же колеснице. Я никогда
  
  
     не думал, что стану лордом-регентом, готовился встретить смерть еще шесть лет назад.
  
  
     А теперь на мне большая ответственность, но все это я делаю ради тебя. А ты должна
  
  
     делать это ради своего народа.
  
  
     — Самая главная девочка в Империи, — подметила Элика с тонкой ноткой
  
  
     сарказма, — но такая невольная.
  
  
     — Мы все несвободны, — согласился с ее словами Кайс. — Могу привести в пример
  
  
     того владыку который делал все по своему хотению, а не в интересах народа.
  
  
     — И кто же это? — с надеждой в глазах спросила Императрица.
  
  
     — Ульманас Витман, — холодно произнес Кайс. Глаза Элики вновь потухли. —
  
  
     Сейчас начнется присяга.
  
  
     Здесь собрались все князья со всей Империи. Семнадцатилетнего князя Антелии уже
  
  
     сватали с Императрицей, как в свое время посватали ее мать. Никто ничего не говорил
  
  
     про него, поскольку в его сопровождении был хорошо ухоженный мужчина. Лишь только
  
  
     Кайс мог узнать в этом неизвестном лорде шефа «Свободных детей Империи».
  
  
     Паренек — новый князь Антелии — был бледным, стройным, круглолицым,
  
  
     с каштановым оттенком в волосах. Только Создателю известно как будет править этот
  
  
     юнец богатым княжеством. Самый первый присягнул перед Императрицей князь
  
  
     Турентии — Гаджимал Инго. Этот невысокий князь в полушубке и в кожаном дублете
  
  
     казался Элике забавным — лицо его чутка сплющено, короткий темный волос
  
  
     с осторожной тоненькой косичкой на шее, узенькие глазки вызывали лишь смех. Но этот
  
  
     князь был опытен, а суровость текла в его крови, поскольку Турентия — самая холодная
  
  
     часть Империи, где снег никогда не таял. Напуганный князь Антелии осторожно
  
  
     подошел и преклонил колено перед Императрицей, произнося слова клятвы. Элика
  
  
     смущалась как никогда раньше. Голубоглазый мужчина с длинными светлыми волосами
  
  
     и с такой же бородой, крепким телосложением, носящий имя Мирослав Княжедуб тоже
  
  
     принял присягу, сразу же после Джерга Барканда. Это был князь Себры, что находилась
  
  
     в Великих лесах.
  
  
     Княжедуб гордо и уверенно принял присягу, громко воскликнув:
  
  
     — Слава новой Императрице Элике Симплекс!
  
  
     Он был доволен, поскольку в Элике текла кровь его родичей, Великий лес всегда
  
  
     готов поддержать девочку.
  
  
     Следующим кто принял присягу стал престарелый фодинец из Уран-Ушак. Элика
  
  
     немного напугалась, когда старик медленным, грузным шагом подошел к ней, взял ее
  
  
     за руку и произнес слова клятвы. Кайс был настороже и рукой придерживал рукоять
  
  
     шпаги.
  
  
     — Суровые времена наступают, — хрипло произнес Петрос Сиргян. Элика смотрела
  
  
     на его грубые черты лица, на лысеющую голову, длинную седую бороду, длинные серые
  
  
     одеяния, похожие на лохмотья. — Надежда только на свежую кровь, Моя Императрица.
  
  
     Мы не должны забывать наши корни, — раскашлялся князь, — не должны забывать
  
  
     традиции и…
  
  
     Ему стало нехорошо. Последователи Петроса Сиргяна, двое крепких фодинцев,
  
  
     помогли ему уйти, а Элика была напугана состоянием правителя Уран-Ушака.
  
  
     — Прошу вас простить, Моя Императрица, — проговорил посол Уран-Ушака,
  
  
     ухоженный фодинец в дорогом костюме, — но князю нужен покой. Он стар и болен, и…
  
  
     — Я прекрасно вас поняла, господин Волар, — уверенно сказала Элика, понимая, что
  
  
     на нее смотрят все и нужно как-то продемонстрировать свою озадаченность. —
  
  
     Обеспечьте князю Сиргяну лучший уход во дворце. Пускай ни в чем себе не отказывает.
  
  
     Дошла очередь и до Леона Болотченко — двадцатилетнего смазливого юноши
  
  
     из Кенты, который составлял конкуренцию князю Антелии по сватовству. Его челка
  
  
     закрывала правый глаз, а рот походил на лягушачью пасть, при этом лицо его было очень
  
  
     пластичным и эмоциональным. Самой последней присягнула молодая княжна
  
  
     Фендигарда — Ольга Мирчина. Красивая темноволосая девушка с синими глазами
  
  
     приклонила колено перед девочкой с такими же глазами как у нее. Элике эта девушка
  
  
     понравилась больше всех из тех людей, что сегодня присягнули ей в клятве.
  
  
     В Империи снова воцарился мир, кровь не лилась рекой по улицам. Вечер протекал
  
  
     долгой чередой пиршества и радости. Элика чувствовала себя спокойно, ведь рядом
  
  
     с ней был Кайс, которого она добровольно выбрала и сделала своим лордом-регентом.
  
  
     Девочка доверяла человеку, который был с ней рядом все это время. О таких людях как
  
  
     Ульманас Витман и Андрей Старков больше не вспоминали. Люди, пытавшиеся спасти
  
  
     свою страну погрузив ее в хаос, стали для народа врагами.
  
  
     Все возвращалось на старый путь, который за это время зарос травой. Начинался
  
  
     новый рассвет Империи, но боль и обида навсегда засела в сердцах людей. Стражники
  
  
     и полицейские Прималона потеряли свое доверие перед горожанами, чтобы
  
  
     контролировать порядок в столице появились народные отряды (предложенные
  
  
     Механиком) — дружинники, во главе которых встали старый знакомый Лэнс МакДиззи
  
  
     и другие неравнодушные граждане Прималона, которые оставались простыми рабочими.
  
  
     Настоящими героями были признаны фодинец Арам Денермо и натурфилософ Лев
  
  
     Марградский, объединившие свои усилия и создавшие вакцину для излечения
  
  
     оскверненных, на основе магии и органики. Многие были вылечены ими. Остальные, окончательно обезумевшие, сами скончались или им помогли уйти на тот свет
  
  
     чистильщики. Если Лев Марградский и не выделялся, поскольку он и так был
  
  
     знаменитой персоной, то о фодинце стали говорить многое, бывало и не всегда хорошее,
  
  
     но теперь ему предлагали финансирование заинтересованные люди.
  
  
     Благодаря Кайсу в Вышке была введена реформа под названием «Монстр-человек», в которой гласилось, что тех чудовищ, которые не опасны для человека, имеющие
  
  
     схожий или менее разум, — убивать запрещено. Его поддержали чуть больше половины,
  
  
     даже сам капитан чистильщиков Андрей Бранков и загадочный граф Эрнест фон Крудс.
  
  
     Также в Вышке появились представители Рабочей народно-социалистической партии
  
  
     Империи Россигард, или проще говоря, энесы. Теперь по своей сути Вышка лордов
  
  
     предназначалась не только для лордов, ибо их деятельность и бестактность ни к чему
  
  
     хорошему не приводила. Представителями энесов выступили Михаил Бондарь и Ежи
  
  
     Горбач.
  
  
     — Ты умница, Моя Импертарица, — шепнул Элике Кайс и отлучился. Ловкач
  
  
     встретился с тремя людьми, которые попросили аудиенции с ним, одетые в белые рясы,
  
  
     похожие на монахов, но с символом в виде ладони. Орден магов.
  
  
     — Здравствуйте, милорд, — поздоровался с ним мужчина с седеющей бородой
  
  
     и с длинными убранными в хвост светлыми волосами. В его глазах виднелась магическая
  
  
     сила и самая настоящая доброта. Он был красив внешне, плечист, с идеальными для
  
  
     мужчины чертами лица. — Хочу представиться — Альберт Петтерс.
  
  
     — Очень приятно, — поздоровался он. — Кайс Эмберский.
  
  
     Что не говори, а люди знали его только под этим именем. Пусть так и остается.
  
  
     — Я бы хотел от лица всего Ордена магов извиниться, что не предприняли никаких
  
  
     действий. Неурядицы были не только в столице. В нашем Ордене тоже была своего рода
  
  
     гражданская война. Вам знакома Роксана Авлицкая?
  
  
     — Да, — не стал скрывать Кайс.
  
  
     — Она и ее последователи контролировали власть в Ордене, доносили неверную
  
  
     информацию, перекрыли нам кислород. Пока вот этот человек не открыл нам глаза.
  
  
     По правую руку от Альберта стоял коротко подстриженный мужчина, худощавый
  
  
     с длинной шеей и с огромным носом.
  
  
     — Витаутас, — представился он.
  
  
     В их компании была и женщина с седыми волосами и черными глазами. Взгляд у нее
  
  
     был «свысока». На вид ей было около пятидесяти, но маги могли скрывать свою
  
  
     внешность магическим способом.
  
  
     — Нет, — улыбнулась она. — Я свой возраст не скрываю. Мне пятьдесят четыре года.
  
  
     — Я тоже не скрываю, — влез Альберт, немного улыбаясь. — Мне пятьдесят один.
  
  
     От природы хорошо выгляжу. Мария права — нам не важна физическая красота, когда
  
  
     важнее духовная.
  
  
     Мария одобрительно кивнула и перевела тему в другое русло:
  
  
     — Через несколько дней мы будем выбирать нового Главу Ордена магов —
  
  
     архивенефика. Явный претендент это Альберт.
  
  
     — И Мария… — поправил ее мужчина.
  
  
     — В общем, мы хотим, чтобы Императрица Элика позволила нашему Ордену самим
  
  
     выбрать архивенефика, а не как было раньше.
  
  
     — Я думаю, она одобрит это, — ответил Кайс. — Прошу извинить, мне нужно
  
  
     покинуть вас.
  
  
     — Рады были знакомству, — язвительно ответил Витаутас.
  
  
     Но Кайс не обратил на него внимания. Среди толпы людей он выделялся своим
  
  
     одеянием — единственный человек, в черном костюме. Теперь, когда междоусобица
  
  
     в собственной стране разрешена, Кайс готовился к тому, что начнется война
  
  
     с Мизрахом. Особенно узнав от Таннера, что мизшеты что-то ищут, дабы Архидемон мог
  
  
     подняться вновь. Что именно им нужно? Ловкач собирался это выяснить, но не сегодня.
  
  
     Имперский дворец был центром Огненной аллеи — дворцового района, от которого
  
  
     к Площади девяти огней проходил Имперский проспект. Здесь находилось и фамильное
  
  
     кладбище Симплексов — обитель останков всех правителей Империи и иногда их
  
  
     супругов. Всех, кроме Остапа Симплекса. Выложенная из каменных плит дорожка вела
  
  
     к любому из памятников умерших правителей. Кайс шел к последней могиле с охапкой
  
  
     роз, напоминающие ему аромат Берты. Подойдя к могиле, он посмотрел на памятник, —
  
  
     бюст императрицы, окруженный беседкой из мраморных колонн, — наклонился
  
  
     и положил цветы в вазу над скульптурой. На могильной плите было написано следующее:
  
  
      «Берта «Миролюбивая» Симплекс.
  
  
  
      Тринадцатая из рода Симплекса.
  
  
  
      Годы жизни:
  
  
  
      221 — 256
  
  
  
      Сильная, справедливая, добродушная владычица. Вечная память».
  
  
  
     Кайс наклонился и протер могильный камень рукой, отчищая его от пыли. Он
  
  
     почувствовал, как сзади к нему кто-то подошел. Резко повернувшись, Ловкач увидел
  
  
     Элику.
  
  
     — Я знала, что ты здесь…
  
  
     — Не успел с ней попращаться.
  
  
     — Я тоже.
  
  
     Кайс встал, а Элика подошла и обняла его. Крепко, с настоящей любовью.
  
  
     — Мне ее не хватает, — ответила она Кайсу, проронив слезинку.
  
  
     — Мне тоже. — Он вытер капли слез с ее щеки. — Она сейчас смотрит на тебя
  
  
     и радуется, что ее дочь растет такой же сильной и справедливой как она сама.
  
  
     Девочка улыбнулась от этих слов и взяла Кайса за руку. Он держал ее так же крепко,
  
  
     как держал и ее маму. Кайс искал ответы на вопросы, которые все чаще появлялись в его
  
  
     жизни и были связанны с человеком-легендой Филиппом Великим. Они мучили его
  
  
     до сих пор, особенно терзало то, что он сделал многие вещи не сам, словно им что-то
  
  
     двигало или кто-то управлял. Иногда ему казалось, что он слышит голос, который
  
  
     слышал тогда на кладбище. Кайс не понимал, что с ним происходит, откуда у него сила
  
  
     и порывы гнева и безумия. Сейчас он позабыл об этом.
  
  
     Впервые Ловкач не думал о том, что его ждет завтра. Не думал о приближении войны
  
  
     с Мизрахом. Как говорил ему Ганс: «Еще будет время, чтобы отомстить…». Царица
  
  
     Шанди решила сыграть в игру, на кону которой стояла жизнь всего Гирода. Но сегодня
  
  
     Ловкач не думал об этом. Кайс решил, хоть раз в жизни пожить сегодняшним днем, оберегая дочку любимой женщины от опасностей и заговоров, которая была ему как
  
  
     родное дитя, не думать о смерти близких, предательстве друзей и надвигающейся войне,
  
  
     не решать, как дальше Империи защищаться от неизвестного зла. Просто один день он
  
  
     не нагружал себя проблемами, проводя все свое время с Эликой и был по-настоящему
  
  
     счастлив.
  
  
      Коломна
  
  
  
     Document Outline
  
  
  
     Время Странника
  
  
     ПРОЛОГ
  
  
     Глава 1 ОТШЕЛЬНИК
  
  
     Глава 2 СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
  
  
     Глава 3 РУБИН ЧАХА
  
  
     Глава 4 РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ
  
  
     Глава 5 НОВЫЕ ДРУЗЬЯ
  
  
     Глава 6 НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН
  
  
     Глава 7 «ГОСПОЖА АВЛИЦКАЯ»
  
  
     Глава 8 ИМПЕРАТРИЦА
  
  
     Глава 9 МАГИСТР КУЛЬТА ХРАНИТЕЛЕЙ
  
  
     Глава 10 ТРАУР НА ПЛОЩАДИ
  
  
     Глава 11 ОСТАПОВСКИЙ МОГИЛЬНИК
  
  
     Глава 12 МОНСТР ПО СОСЕДСТВУ
  
  
     Глава 13 КАПИТАН ЧИСТИЛЬЩИКОВ
  
  
     Глава 14 ШПИОНСКИЕ ИГРЫ
  
  
     Глава 15 МАЛЕНЬКАЯ ВЛАДЫЧИЦА
  
  
     Глава 16 РУИНЫ МИРА
  
  
     Глава 17 ВЫСШИЙ СВЕТ
  
  
     Глава 18 СТРАХ И ВЕНДЕТТА
  
  
     Глава 19 В ЛАПАХ СОКОЛА
  
  
     Глава 20 ВРЕМЯ СТРАННИКА
  
  
     Глава 21 ПРИСЯГА ПЕРЕД СУДЬБОЙ
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"