Аннотация: Повесть вначале задумывалась как рассказ, пародия на терминатора. Рассказ неожиданно вырос. Получил незабываемые положительные эмоции при написании, поскольку сам не знал, что будет на следующей странице. Чего и вам желаю. Полный вариант.
НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ.
Эпиграф:
"Не спеши"
(Пауло Коэльо, "Вероника
передумала").
Часть 1.
Вера придет в семь вечера, так что времени у него было предостаточно. Никита окинул свою квартиру новым взглядом и обнаружил в ней полный бардак. В последний раз он убирался в предыдущие праздники. А это было... это было... Давно это было. Никита закрыл за собой дверь, прошел в зал, положил дипломат на рабочий стол, переоделся, и, засучив рукава, принялся за уборку.
Хорошо, что есть праздники. И такие вот гости. Иначе спустя год он бы уже не смог войти в квартиру из-за скопившейся внутри грязи. Никита был человеком дела, и раз начав дело, всегда доводил его до конца. Другое дело, что он редко брался начинать. Но сегодня был как раз такой день и как раз такое настроение, и работа кипела.
Вначале все было убрано со стола, оставлена лишь фарфоровая балерина, которую никак не хватало духу выбросить. Она была памятью о родительском доме, и только в этой роли находилась здесь, а вовсе не в роли украшения, как того следовало ожидать. Она была некрасива. Она была уродлива. Сделанная еще до революции, балерина была трижды инвалидом и была сотни раз контужена: переломанные руки и ноги с непонятным упорством склеивались каким-то маньяком - Пигмалионом. Статуэтка всегда лезла под локоть, ее постоянно нужно было передвигать, чтобы не разбить и чтобы она не мешала. Единственная практическая польза от нее - замечательная вешалка для ножниц, которую играла толстая и неуклюжая шея балерины. Найдя свое законное место, ножницы никогда не терялись. Кроме этого, массивное фарфоровое основание позволяло прижимать стопку бумаг, чтобы они не разлетались по комнате летом, когда Никита открывал окно.
Затем настала очередь разбросанных везде журналов, газет, обрывков бумаг самого разного происхождения - все это было сложено в одну аккуратную стопку и водворено под диван, где уже второй год копилась макулатура, которая в ближайшее время должна была превратиться в трехтомник Дюма.
Потом Никита взялся за остальные вещи: все было расставлено, пыль протерта, единственный половик выхлопан, рулоны с чертежами сложены в стенной шкаф, чистое белье снято с веревки, натянутой посредине комнаты, и неглаженым уложено в шкаф для одежды, грязное брошено в ванну. В ванной он мельком глянул на себя в зеркало и остановился, задумавшись. Двадцать лет. Среднестатистическое лицо. "Глуповатое", по признанию Веры. "Это каким таким местом глуповатое?" - Возмутился было Никита. "У тебя глаза все время удивленные", - констатировала Вера.
Светло-русые волосы, нос слегка картошкой и неволевой, скошенный книзу подбородок. Никита оттянул пальцами нижние веки, скорчил мрачноватую рожу и наконец двинулся на кухню.
На пороге он остановился и со вздохом осмотрел поле битвы. При его появлении со стола врассыпную, со слышимым топотом, разбежалась крутая тусовка тараканов. Ему даже показалось, что один из них волок за собой кусочек хлеба.
Тараканы занимали особую экологическую нишу в квартире. Их ареал занимал площадь в шесть с половиной квадратных метра, что совпадало с площадью кухни. Изредка тараканья разведка забегала в зал (она же гостиная, она же спальная) и в ванную (наверное, купаться). Впервые приехав в эту квартиру, Никита, никогда прежде не видевший тараканов, был поражен их размерами и количеством. Первые два года Никита устраивал тараканьи бои, пуская в ход тапки, газеты и достижения советской химии. Стены кухни в тот период напоминали оригинальные обои, сплошь покрытые портретами тараканов - неудачников, как стены Красного уголка в институте Никиты, покрытые портретами членов Политбюро и тружеников - ударников. По прошествии этих двух лет Никита устало смотрел, как густо посыпанные дустом тараканы весело бегают по грязным тарелкам на кухне. и думал о возможности приобретения кота, который бы вылавливал этих тварей, поскольку размеры тараканов были так велики, что в темноте их можно было запросто спутать с мышами. Но посмотрев, сколько съедают за день все тараканы и сравнив, сколько съедал за день родительский кот Светофор, Никита решил, что тараканы обойдутся дешевле. С годами он совсем привык к ним и относился теперь к тараканам, как к братьям меньшим. Редких гостей, которые пытались прихлопнуть случайно пробегавшего рядом брата меньшего, он ласково останавливал. "Не надо, пусть живет, дай ему лучше покушать". Так тараканы стали домашними животными и полноправными хозяевами квартиры.
Покинувшие стол тараканы открыли взору горы немытой посуды, корки хлеба, шкурки от колбасы, огрызки, кусочки, крошки. А еще были: рота пустых бутылок из-под всего, непорядок в холодильнике и грязный пол.
Через полчаса и здесь был полный порядок. Еще через полчаса вымыт пол во всей квартире, вынесен мусор и вымыты руки.
Никита открыл форточку, чтобы проветрилось. С гордостью и чувством полностью выполненного долга осмотрел дело своих рук и ног. Лепота!
Он очередной раз поклялся делать такие уборки раз в неделю. А то стыдно гостей приглашать.
Никита сел за рабочий стол. Руки еще чесались, и он решил немного повозиться с сегодняшними бумагами, теми, что не успел дописать на работе.
Вот тут все и началось.
Никита писал ровным убористым почерком, склонившись над своими бумагами. Было совсем тихо - не было слышно даже настенных часов и радио - потому что их у Никиты нет.
Вдруг за спиной Никиты раздался резкий хлопок, как будто открыли бутылку шампанского "с шумом". От неожиданности Никита вздрогнул так, что его правая рука с ручкой перечеркнула весь только что исписанный лист. Сразу после хлопка раздался свист. Сначала он был едва различимым, очень тонким, постепенно он становился все ниже, мощнее и громче, переходя в низкий гул. Это напоминало свист летящего прямо к зрителю снаряда из военных фильмов. Было ясное ощущение неизбежности чего-то. Чувствовалось, что сейчас будет взрыв или еще чего пострашнее. Никита сжался за столом в комочек, обхватив затылок руками, и опасливо обернулся.
Круглыми от страха глазами он уставился в пустую комнату. Когда звук стал совсем низким и растворился где-то в инфразвуке, он увидел посреди комнаты, под единственной лампочкой, появившееся прямо из воздуха голубоватое сияние. Оно становилось шире, вытягивалось постепенно вверх и вниз, пока не уперлось в пол и потолок. От него дуло горячим воздухом, пахнувшим озоном и раскаленным металлом. Когда диаметр столба стал примерно равным метру, он прекратил расширяться и начал тускнеть. Одновременно внутри появились слабые блики, которые сложились в контуры человека. Эти контуры становились все ясней и четче, и постепенно из едва различимой прозрачной фигуры сформировался человек. Голубоватое сияние к тому времени исчезло совсем.
Гость производил грандиозное впечатление: огромная фигура, затянутая во все черное, на шее сверкало металлическое кольцо, на широком поясе висели черные, блестящие и разноцветные... штучки разной формы, на ногах - высокие ботинки с никелированными застежками. Лицо - старого боксера: широкий и плоский нос, мощные, как у неандертальца, надбровья, под которыми, как в глубокой пещере, прятались холодные голубые глаза, опущенные книзу углы губ, живописные морщины, черные волосы назад и нижняя челюсть, похожая на ковш экскаватора. Довершал картину старый шрам на лбу справа. Такой мордой можно без опасения бить кирпичи.
Гость неподвижно стоял, невидяще смотря перед собой.
Все это время Никита тоже неподвижно стоял, вцепившись обеими руками в крышку стола. Его взметнувшиеся в изумлении брови спрятались где-то в волосах, глаза понемногу округлялись, челюсть отвисала, а в возникшей могильной тишине было слышно, как бегали на кухне братья меньшие.
Гость зашевелился: он выхватил что-то короткое и удобно лежащее в руке, в один прыжок оказался перед Никитой и направил это что-то прямо ему в переносицу. Пока он все это делал, Никита успел лишь один раз хлопнуть глазами. Скосив глаза, он увидел точно промеж глаз черную трубочку и сразу понял, что она собой представляет. Он быстро поднял руки. Гость сделал еще более страшное лицо, хотя это казалось уже невозможным, и рявкнул:
- Сит даун энд ширап!!
Услышав этот рев, Никита совсем перестал что-либо соображать. Он изучал немецкий, а в немецком таких слов не было, и в русском тоже. Абсолютное невладение ситуацией и страх перед тем, что сейчас может произойти, совершенно подкосило его волю к жизни и он почти видел, как на лбу у страшного гостя горит красная неоновая надпись "Убью!".
Пауза несколько затянулась, и, собрав остатки сил, Никита наконец выдавил:
- Ч-чего?
Гость спохватился:
- Ах, да... Садись и не рыпайся! - Проорал он тем же тоном, но на чистом русском языке. - Тебя никто не тронет, если ты будешь сидеть и не рыпаться. Понял?!
Последнее слово он так прокричал, что Никита покачнулся, коленки его подкосились и тело само рухнуло на стул. Незнакомец отступил на шаг и опустил оружие, но не убрал, а держал наготове.
"Грабитель! - Стрельнула в голове Никиты первая оформленная мысль. - Да пусть хоть все забирает... Вот только бы телевизор бы оставил..."
Единственной ценностью в квартире действительно был взятый напрокат телевизор.
"Грабитель" в это время стоял спиной к стене и напряженно осматривал комнату.
"Как он сюда попал? - Продолжал думать Никита. - Гипноз..."
Его размышления были прерваны уже знакомым резким звуком вылетающей пробки. Издергавшийся Никита снова вздрогнул, да так, что едва не слетел со стула. Гость не шелохнулся, замерев в ожидании. Свист, который последовал за хлопком, уже перешел в гул, и, наконец, возник расширяющийся светящийся столб. Незнакомец сделал от стены пару шагов, встал спиной к сидящему Никите, заслонив собой возможный путь бегства через дверь и направил свою штуку в центр столба, где уже начали появляться контуры другого человека.
Вот тут Никита решил, что надо что-то делать. Это все уже совсем плохо пахнет. Отбросив все вопросы, его мозг сконцентрировался на одной мысли - как отсюда смотать побыстрее. Когда стоит вопрос о самосохранении, думается удивительно легко и быстро.
"Итак, первое - этот страшный с пистолетом мне не понравился. Он плохой. Он меня кокнет, если я буду шевелиться, - Никита чуть подвигал кистями, он все это время сидел с поднятыми руками, и они порядком занемели, - второе - того, кто сейчас появиться, он точно кокнет - по всему было видно".
Эти две мысли пронеслись в одно мгновение, слились в одну и выдали решение. Никита не был героем, и он едва на стуле сидел от страха, но, видимо, здесь вопрос стоял так - или Никита его, или он Никиту и того, второго.
Никита медленно опустил одну руку, отвел ее назад и стал шарить по столу, ища за спиной фарфоровую балерину. Ага, вот она. Осторожно поднял ее, взвесив на руке (граммов восемьсот), затем медленно поднялся со стула и сделал один осторожный шаг с занесенной над головой балериной.
Тот, второй, уже почти совсем собрался из воздуха, и чувствовалось, что первый гость вот-вот выстрелит в него. Крякнув, Никита прыгнул вперед, как Виннету, сын Инчучуна, прыгал на презренных бледнолицых прямо с коня, и со всей силы опустил массивное фаянсовое основание балерины на затылок гостя. Тот беззвучно дернулся, выронил оружие и неожиданно обрушился назад, на Никиту. Никита сделал шаг назад, но не удержался и полетел. "Жалко балерину", - успел подумать он, прежде чем удариться теменем обо что-то твердое и потерять сознание.
* * *
Очнулся он как-то сразу. Что это было? Что-то ужасное. Кошмар какой-то. Убийцы, пистолеты... Идиотский сон. И очень яркий. Никита напрягся, попробовав поднять голову, и со стоном повалился обратно на подушку.
Подушка? Да, он лежал на своем диване, и под головой было что-то холодное. Затылок ужасно ныл и пульсировал. Сон? А почему тогда так болит голова? Он осторожно повернул голову и открыл глаза.
За окном темнело. Пасмурное осеннее небо давало рассеянный тусклый голубой свет, который проникал через трехстворчатое окно в комнату и освещал... Никиту как током ударило. Сердце тревожно заныло и пустилось в пляс.
За рабочим столом, спиной к дивану, сидел человек. По движению плеч можно было догадаться, что он что-то делает с лежащим на столе. Он так сильно нагнул голову, что ее не было видно. Была видна лишь часть странного воротника. Никита шумно глотнул воздух, когда увидел, что это был за странный воротник - металлическое кольцо!
Та-а-ак. Кошмар продолжается.
Услышав Никитин вздох, незнакомец сделал какое-то резкое движение, и ошалевшему Никите показалось, что этот человек надел себе на шею лежавшую перед ним голову. Впрочем...
Он встал со стула, развернулся и уставился на Никиту.
"Ну, все, конец!" - Подумал Никита и опять принялся лихорадочно шарить вокруг себя в поисках чего-нибудь тяжелого.
Человек неожиданно произнес густым басом:
- Семнадцатый.
После некоторой паузы, во время которой Никита продолжал безуспешно шарить возле себя, гость продолжил
- Прошу прощения...
- Ты кто такой? - Хрипло перебил его Никита.
Он сел на диване, прижавшись к его спинке, и затравленно озирался. Бежать снова было некуда. Прямо перед ним стоял этот гигант в черном, который снова повторил:
- Я семнадцатый.
- Какой семнадцатый?
- Можно просто Сэм. Так меня звал доктор Пороховщиков, Сергей Николаевич. Та печальная ошибка, свидетелем которой...
- Кто ты такой?! - Истерично крикнул Никита. Он понял, что все происходящее вокруг - действительность, но действительность чудовищная и нереальная. Его разум требовал объяснений.
На вопрос Никиты гость ответил на этот раз иначе:
- Я домовой.
Тут с Никитой приключилась настоящая истерика, за которую позже ему было очень стыдно. Он стал брыкаться ногами, пытаясь достать до колен гостя, хотя тот молча стоял и не делал никаких угрожающих движений. Он стал сумбурно махать руками, словно отбивался от роя пчел, при этом громко и иногда даже нецензурно вопя, чтобы его никто не трогал, чтобы козел убирался отсюда, что домовых не бывает, что он вызовет милицию и чтобы он все забирал, только бы телевизор оставил, он, Никита, его в прокате взял.
Поток этой сумятицы был прерван громким стуком в стену. Колотили чем-то тяжелым. Так сосед обычно давал понять, что он недоволен уровнем шума в квартире Никиты.
- Прошу извинить меня за то, что напугал и был причиной этого беспорядка, но, по-моему, получил за это вполне, - он осторожно притронулся к затылку, - и даже, наверное, больше, чем нужно - блок саморемонта до сих пор...
Странно было слышать извинения из уст этого громилы. Из всего сказанного Никита понял одно: похоже, никто убивать его не будет.
- Убирайся отсюда нафиг, - потухшим голосом предложил он.
- Прошу прощения, но я отсюда никуда не уйду, - увидев округлившиеся глаза Никиты, гость торопливо продолжал, - сейчас я вам все объясню. Только выслушайте все до конца. Меня зовут Сэм. Я думаю, это имя лучше подходит. Я - домовой кибер доктора Пороховщикова. Мой идентификационный номер - семнадцать. Сюда я прибыл для короткой трехминутной миссии из семьдесят третьего года, двадцать второй век. Мое задание - уничтожить Пэки, который появился здесь спустя три минуты после меня. Ваша реакция на эти изменения, - Сэм снова потрогал затылок, - была несколько неожиданна, в результате разрушены мои теторы угловых ускорений, один из гироскопических датчиков, но это не страшно, задействованы дублирующие системы сенсоров равновесия. Самое главное: Пэки скрылся.
Сэм выдержал паузу. Никита бессмысленно уставился в его лицо. Все сказанное выше воспринималось им филькиной грамотой, продолжением того бреда, который длился с окончания генеральной уборки.
- Я понимаю, насколько трудно вам это все сейчас принять. Но я вынужден все вам рассказать, поскольку нуждаюсь в вашей помощи. Вы даже не представляете, какую опасность вы можете предотвратить, помогая мне. Все человечество, - в этом месте у Никиты опять округлились глаза, - вам будет благодарно.
Сэм торжественно замолк, ожидая реакции Никиты.
Ее не было. Никита продолжал тупо рассматривать нижнюю челюсть Сэма. Тот продолжил, не дождавшись ответа:
- Еще раз прошу извинить меня за беспорядок, разбитый телевизор... Но вы, как цивилизованный человек просвещенного двадцатого века...
- Что-о-о?! Телевизор!
Никита вскочил. У стола лежал опрокинутый стул, а сзади - повергнутый телевизор с разбитым кинескопом. Он повернулся к Сэму и уставился на него дикими глазами:
- Это же НЕ МОЙ телевизор! Я его взял в прокат, он у меня всего второй месяц!
- Сущий пустяк. Возьмете новый в Унисе.
- Чего? Все! Хватит!! Я иду звонить в милицию и в психушку. Попробуй меня только остановить.
- Стойте!
Огромная фигура Сэма встала на пути к двери. Никита посмотрел на бицепсы Сэма, равные примерно в обхвате бедру Никиты, и медленно сел.
- Вы поступаете недальновидно. Подумайте сами: приедут сюда все - а меня здесь уже не будет. Понимаете? Пш-шик! И все. Как вы будете объясняться?
Никита сидел с нерешительным видом на диване и мучительно соображал. Действительно. Меня же самого увезут. "Тут у меня один парень материализовался посреди комнаты, разбил телевизор и растаял в воздухе"? А ведь этот... Сэм, действительно материализовался здесь. Как же быть с этим? Я же это все видел!
Или не видел?
Никита протянул руку и осторожно потрогал колено Сэма. Черная ткань была жесткой, упругой и очень реалистичной.
- Неужели вас не убедило мое появление?
Сэм, морщась, оглядывал комнату.
- Как у вас включается освещение, кстати? Я не смог обнаружить речевого анализатора в помещении, а становится уже довольно темно.
Никита встал и щелкнул выключателем. Желтый свет стоваттной и единственной лампочки залил комнату. Сэм подошел к выключателю и внимательно изучил его.
- Надо же... - увлеченно бормотал он, - вот так нажимаешь - и он включается, а вот так нажимаешь - и он выключается... дикость какая...
Сэм несколько раз включил и выключил свет, зачарованно наблюдая за эффектом. Затем он спохватился:
- Я так понимаю, вам необходимо доказательство. Чудо. Ну что ж, прошу.
Сэм ткнул пару раз куда-то в свой замечательный пояс, затем присел, высоко подпрыгнул, и... завис неподвижно в метре от пола, растопырив ноги.
Нельзя сказать, что на этот раз Никита сильно удивился. К чему-то подобному он уже был готов. Или просто привык. По всей видимости, ему действительно не хватало что-то в этом роде, какого-то окончательного подтверждения тому, что все происшедшее до этого было на самом деле. Он уже пытался для себя объяснить все по другому, например, что Сэм - сумасшедший из дурдома, или что он сейчас находиться на лекции "Секреты гипноза", где ему пудрят мозги. Ничего не выходило. Сумасшедший не мог так эффектно появиться и так замечательно порхать посреди комнаты, а гипнотическое внушение, насколько он знал, не могло дать такой длительной детальной иллюзии. Логика давала единственный вывод: Никита был свидетелем необыкновенных явлений, действительно и реально существующих.
От этого захватывало дух.
- Сдаюсь!
Никита поднял руки.
- Так ты, говоришь, прямо сейчас с Марса?
* * *
- Итак, я из 2175 года, из этого же города. Здесь через 192 года будет один из филиалов компании "Обер", это одна из двух крупнейших в мире компаний по изготовлению синтетической пищи. Между этой компанией и компанией "Братья Весновы" идет постоянная жесткая экономическая борьба. Неделю назад специалистами компании "Обер" при помощи темпорального компьютера было вычислено, что если произвести небольшую, ничтожную коррекцию некоторых обстоятельств вашего времени, то временная цепочка изменений приведет к глобальным переменам через 192 года, а именно: конкурирующая компания "Братья Весновы" просто развалится, и "Обер" будет абсолютным монополистом во всем мире. "Обер" ведет разные научно-исследовательские работы, в том числе временные, и имеют свою темпораму, а их у нас всего 14 в мире. Они решили послать к вам Пэки, который и произведет нужную им коррекцию. Об этом замысле узнали по своим каналам "Братья Весновы", а они, в свою очередь, сообщили нам, в ЛАБЕК. Мы занимаемся как раз этим - покушениями на время, темпоральные преступления, незаконные изменения причинно-следственных цепей настоящего. "Обер" нарушил четыре статьи "Закона о темпоральных исследованиях". К моменту сообщения в ЛАБЕК Пэки был уже выслан сюда. При помощи своего темпорального компьютера мы вычислили, в чем заключается их коррекция. В виду дефицита времени и простоты задания решили послать меня, неспециализированного робота, личного домового Пороховщикова. Я прибыл за три минуты до появления Пэки, чтобы уничтожить его.
На бедную голову Никиты сыпалась и сыпалась умопомрачительная информация, как разноцветное конфетти из хлопушки. Но, раз поверив в существование путешествий во времени, он честно пытался усвоить и переварить ее, внимательно слушая и кивая головой. Почему бы и нет, в конце концов? Будучи технически подкованным и являясь постоянным читателем журнала "Техника - молодежи", он принципиально допускал существование всего этого, хотя серьезно никогда об этом не задумывался.
Сэм увлеченно, эмоционально, с богатой жестикуляцией (удивительно для робота) продолжал свой рассказ.
- Пэки - не человек, это машина. Его очень трудно обезвредить. Только этот инструмент, - Сэм достал оружие, - может его инактивировать. Времени для подготовки моей миссии было очень мало, и Берг, экстремальный психолог четвертого отдела ЛАБЕКА, совершил ошибку. При разработке операции он посоветовал произвести стрессовое воздействие на вас с целью обеспечения вашего невмешательства. Берг утверждал, что ваш сильный испуг обеспечит беспроблемное уничтожение Пэки - нужна всего одна инициация мака, и все происшедшее за три минуты покажется вам в последствии дурным сном, галлюцинацией, о которой вы не решитесь никому рассказать. Ваша реакция, однако, была прямо противоположной ожидаемой. По возвращении я поставлю перед руководством ЛАБЕКА вопрос о профессиональной компетентности Берга. На настоящий момент ситуация такова: Пэки на свободе, я вынужден остаться здесь, чтобы уничтожить его, иначе он в любом случае произведет коррекцию, это изменит естественный ход истории и приведет к непоправимым последствиям в будущем. Подозреваю, что Пэки, понимая это, постарается в свою очередь уничтожить меня. Поэтому мне нужна ваша помощь.
В этом месте Никита не выдержал:
- Какую я могу оказать помощь? Я что, должен бегать за ним с пистолетом? Этот ваш Паки...
- Пэки.
- Этот ваш Пэки, наверное, убийца, а я не Джеймс Бонд, хотя...
- Ну, во-первых, Пэки совершенно не опасен для человека. Это кибер нового поколения, но всего лишь кибер. Он не может принести вред человеку. Это одна из основных директив, и она заложена в него в момент изготовления. Во-вторых, бегать за ним с... пистолетом буду я. И, в-третьих: ваша помощь заключается лишь в том, чтобы доставить меня к месту коррекции. Если, конечно, вы согласитесь.
Сэм замолчал, давая Никите возможность подумать.
Никита переваривал все услышанное. Информация кипела в его черепной коробке, как бабушкин борщ в котле. Она тоже, помнится, столько всего туда кидала... Ну, что ж, если верить, то верить уже до конца.
- А почему именно я? Почему именно здесь, в моей квартире?
- Чистая случайность, поверьте. Для того, чтобы с большей степенью уверенности попасть в определенный временной промежуток необходима совокупность благоприятных условий, создающих эуситус, или пэрэдайз, на жаргоне временщиков. Эуситус на сентябрь месяц этого года - ваша квартира. Понимаете, ваша квартира просто случайно оказалась в центре его объема. Я понятно объясняю?
- Наверное. То есть - в другом месте вы не смогли бы появиться?
- Совершенно верно.
- А вы не могли бы вернуться еще раз назад, все мне объяснить...
- Это невозможно, - быстро сказал Сэм, - происшедшего не изменить. Этого не позволяет парадокс Морозова. Он заключается в том, что темпоральные перемещения, в том числе и цепочка причинно-следственных изменений настоящего носят линейный характер, они параллельны, и попытка осуществить двойное внедрение в пэрэдайзе...
Дальше шла полная ахинея, которую Никита прервал:
- Стоп. Понятно. Этот Пэки, что он собирался у нас сделать?
- Коррекция заключается в следующем, - развалившись на стуле, доверительно начал Сэм, - двадцать девятого сентября, то есть завтра, в девятнадцать часов двадцать минут в подъезде дома номер пятнадцать на улице Новостроек нужно отключить свет.
- И это все?
- Да.
- Ну и каким же образом это может повлиять на вашу историю?
- На НАШУ историю, - поправил Сэм, - о, это долго рассказывать. Но начнется все так. В 19 часов 22 минуты из квартиры на третьем этаже выйдет прогуливать свою собаку, сеттер по кличке Кекс, Михаил Семенович Добролюбов. Спускаясь по лестнице (лифта в доме нет), в полной темноте, он запутается в поводке, наступит на Кекса и упадет на лестницу. Результат - сломанная рука и сотрясение мозга легкой степени. Его положат в больницу, к нему приедет из Горького дочь, не предупредив ревнивого мужа. Это будет последней каплей в их напряженных отношениях, они разойдутся. Муж запьет, а он инженер, и не запатентует свое будущее изобретение в области... кхм... и так далее. К 2175 году это приведет к катастрофе фласта, в котором летел Веснов-старший, что будет началом краха "Восточной Пищевой Компании Братья Весновы".
Сэм вздохнул, совсем как человек.
- Не зная особенностей поведения людей этого времени, я не смогу один добраться незамеченным до улицы Новостроек, поэтому и нуждаюсь в вашей помощи. Завтра. Завтра мы должны сделать все, чтобы он не выключил свет.
Сэм умолк. И в этой тишине громом небесным раздался дверной звонок.
* * *
Никита вскочил с дивана и уставился на настенные часы: 19.10. Затем он молча с размаху упал на диван и схватился за голову. Потом обреченно проговорил:
- Блин, барда-а-ак!
- Что случилось? - обеспокоено спросил Сэм.
В прихожей снова раздался звонок. Никита вскочил и бросился к платяному шкафу. Он принял решение.
- Это моя девушка, Вера. Она должна была прийти ко мне в 19 часов, - скороговоркой объяснял он, одновременно копаясь в своих вещах, - совершенно вылетело из головы... Так, это подойдет.
Он бросил Сэму свои старые штаны и большой зеленый свитер.
В дверь позвонили в третий раз, более настойчиво.
- Сейчас, сейчас, иду! - Крикнул Никита двери, затем, повернувшись к Сэму, быстро продолжал напряженным шепотом, - одевай это все, и быстрее, быстрее, я ее немного задержу в прихожей.
Он побежал открывать дверь, потом в один прыжок вернулся и прошипел:
- Ты мой дядя, понял? Дядя!
Потом он снова кинулся к двери и распахнул ее, впуская Веру.
- Привет! Извини, что заставил ждать, тут у нас небольшая авария, - и чмокнул ее в щечку.
Вера была молодой пухленькой девушкой 22 лет, невысокой, темноволосой, с маленькими губами, тонким и мокрым сейчас носом и спокойными уверенными серыми глазами. На непокрытой голове блестели редкие капли, длинный голубой плащ пах дождем. Она потрясла сложенный зонт и сердито посмотрела на Никиту.
- Слушай, Верунчик, - понизил голос Никита, у меня нежданный гость, дядя из ... Барнаула приехал, - Никита говорил, одновременно помогая снять плащ и вешая зонт на крючок, - что, дождь на улице?
- Да, мелкий такой.
- Ну пойдем, я тебя с ним познакомлю.
Они прошли в комнату. Увидев всю обстановку внутри новыми глазами, Никита мысленно простонал. Осколки фарфора, разбитый телевизор, один стул валялся в углу, подушка на диване, на ней - мятая мокрая рубаха. Но самое главное - посреди комнаты стоял Сэм. Он был на голову выше Никиты, и это отразилось на его одежде. Свитер еще ничего, Сэм догадался распустить закатанные рукава, а брюки... Они сидели в обтяжку, чуть ниже колен заканчивались, открывая потусторонние ботинки Сэма. На шее сверкало металлическое кольцо. Когда они вошли, Сэм лихорадочно возился с ширинкой, безуспешно стараясь ее застегнуть. Он не сразу увидел вошедших, а увидев, оставил ширинку в покое, выпрямился и лучезарно улыбнулся. Никита подскочил к нему, незаметно одернул спереди свитер и представил Веру.
- Это Вера, отличная девушка. Любит шоколад, георгины и кошек.
"И глупа, как пробка", - добавил про себя Никита. На ее счет он не питал никаких иллюзий. Вера не была для него идеалом женщины. Она была как бы это... длительным его увлечением. Похоже, сама Вера думала о нем примерно так же.
- Дядя Сэм, - представился Сэм.
Никита деланно засмеялся:
- Дядюшка так шутит, его зовут Михаил... мм-э-э... Модестович.
"Михаил Модестович" неожиданно подошел к Вере, взял ее ручку и поцеловал.
- Вы прекрасно выглядите. Поверьте, я очень рад знакомству с Вами, - да-да, он так и сказал - Вами, выделив это слово интонационно, - надеюсь, что в свою очередь не разочарую Вас.
Сэм продолжал держать руку Веры и смотрел на нее снизу мартовским котом. Никита наблюдал эту картину широко раскрытыми глазами. Вера тоже слегка опешила, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась. Да, простые мужчины восьмидесятых не баловали простых советских женщин этими буржуйскими замашками. Вере, однако, по всему было видно, такое обращение явно понравилось.
Пауза несколько затянулась, и Вера ее первой нарушила, указав головой на беспорядок.
- У вас что, война здесь была?
- Ах да, понимаешь, - Никита суетливо забегал вокруг, хватаясь то за рубаху, то поднимая стул, - мы с... Мишей решили передвинуть стол. Вот этот. Я оступился и толкнул телевизор, и он - бац! В дребезги. Не знаю, что теперь делать, я его напрокат взял, ты же знаешь.
- Телевизор! Ну как же ты так! - Вера склонилась над разбитым ящиком.
- Почему вас обоих так заботит этот пустяк? - Не вытерпел Сэм. - Вам стоит только просигналить в Унис...
- А в унис, это как? - Глупо спросила Вера.
- Это он универмаг имел в виду, - поспешно объяснил Никита.
- Какой еще универмаг? - Начал было Сэм.
Никита схватил его под руку и поволок на кухню, на ходу бросив Вере:
- Мы сейчас.
На кухне он принялся застегивать ширинку Сэму, выговаривая:
- Ты вообще молчи побольше. Какой еще унис?
- Как какой? Обыкновенный. Блок бытового обслуживания.
Никита мрачно молчал. Сэм догадался:
- У вас что, нет его еще?
- Нет, нет у нас никакого униса.
Каменное обычно лицо Сэма выражало изумление.
- Как же вы живете?
Никита посмотрел в потолок и вздохнул. Он включил газ, поставил чайник, взял в углу совок с метлой.
- Да, вот еще, дядюшка, обращайся ко мне на ты, я же твой племянник.
Они двинулись в комнату.
- Сейчас будет чай! - Сказал Никита громко, входя.
Вера сидела на диване и листала какую-то книгу, взятую с полки.
- Натуральный? - Поинтересовался Сэм с удивлением.
Тот молча и зло посмотрел ему прямо в глаза и громко ответил:
- Да!
- Ах, ну конечно, натуральный, как же это я..., - поспешно закивал Сэм.
Никита принялся подметать осколки. Сэм сел на диван рядом с Верой и закинул ногу на ногу. Вера с интересом посмотрела на него и робко спросила:
- А кем вы, Михаил... М-м...
- Миша. Для друзей просто Миша. И никаких "вы", хорошо?
- Ну хорошо, - повеселела Вера, - а кем ты работаешь?
- Домовым. - Тут Сэм спохватился и бросил отчаянный взгляд на Никиту. - То есть...
- Он ветеринар, - выразительно ответил за него Никита. Он осмотрел внушительную фигуру Сэма и добавил, - а еще он боксер, - Никита посмотрел на большие руки Сэма и еще раз добавил, - мастер спорта.
- Как интересно! Вы знаете, у нас заболела Муся, наша кошка, она так странно себя стала вести... Может, вы посмотрите ее?
- Обязательно. Только завтра я не смогу. Послезавтра, если получится, - выкрутился Сэм - послезавтра его, конечно, здесь уже не будет.
- Такая интересная профессия, - щебетала Вера, - наверное, очень занимательная и нескучная.
- Да уж, - неопределенно выдавил Сэм и сменил тему, - ты лучше расскажи, как здесь у вас? Двести лет не был. Племянника вот не видел. А бывало, он, маленький совсем, так бегает... бегает так, - Сэм покрутил в воздухе руками, и, не зная что еще сказать, заключил, - шалун.
Никита, подметая, искоса бросал на них взгляды и поражался богатству мимической гаммы и эмоциональных оттенков Сэма. Совсем неплохо для робота. Вероятно, какая-то сложная программа.
- Да что у нас, - протянула Вера, - скукота. Стояла вчера за югославскими зимними сапогами. Час простояла, и не достались. Вот и все проблемы. А что это у тебя? - Вера показала на шею Сэма, где блестело кольцо.
Сэм опять не знал, что ответить. Фантазия Никиты тоже начала иссякать. Он помахал руками, глядя в потолок, надул губы и наконец родил:
- Это специальное магнитное кольцо. Помогает от головной боли. Новое медицинское изобретение. Понимаешь, у Миши постоянные головные боли, связанные с работой. Сильно переживает за больных кошек и собачек.
Вера почтительно смотрела на кольцо, не заметив их заминки с ответом.
"Поразительно, до чего женщины доверчивы", - думал Никита, неся на кухню собранные осколки.
- А что у тебя с головой? - Вера показала себе на лоб, справа, где у Сэма красовался косой шрам.
- А, это..., - Сэм махнул рукой, - выхлопником аэрокара задело, - и, увидев непонимающие глаза Веры, поправился, - то есть... попал под этот... как его... автомобиль.
- Когда? - С ужасом спросила Вера.
- Совсем недавно. Гуляю по городу, а там по дорогам ездят... автомобили. И один - бац! Прямо по голове. Колесом.
- Болит? - Перебила Вера обеспокоено.
- Болит, - ответил Сэм, желая быть более похожим на человека.
- Ты к врачу ходил?
- Зачем? Ерунда. Кусочек пластиплекса - и все зажило.
- Сходил бы все-таки к врачу.
- Завтра, может быть.
В это время появился Никита, неся в руках по чашке чая.
- Миш, принеси еще чашку. Захвати еще варенье с печеньем, на столе.
"Миша" пошел на кухню.
- Никиш, ты своди завтра Мишу к врачу, - обеспокоено обратилась к Никите Вера, - вдруг у него что-нибудь серьезное?
- Что серьезное? - Насторожился Никита.
- Ну-у..., - и Вера постучала пальцем по лбу.
Никита оставил чашки в покое. "Ну вот. Все-таки наболтал, - с тоской думал Никита, - этого следовало ожидать. Сидел бы и молчал, банка консервная".
Он сел рядом с Верой, взял ее за руки и серьезно поглядел ей в глаза.
- Значит, ты заметила. Мне нужно было сразу об этом сказать, он обеспокоено глянул в сторону кухни, где звякала посуда, и шепотом продолжал, - мой дядя немножко того, - он покрутил пальцем у виска, - не в себе. У него было большое горе - погибла жена, дети в автомобильной катастрофе. И на этой почве...
Вера слушала раскрыв рот и округлив глаза.
- Но ничего страшного. Он уже лечился. Врачи за него уже не беспокоятся, только иногда это дает о себе знать. Понимаешь? Ты его не очень утруждай вопросами. Лучше сама что-нибудь расскажи. И никаких...
Никита замолчал, потому что вошел Сэм. Он шел очень осторожно - его руки были предельно заняты: в одной руке чашка чая, в другой - банка варенья, пакет с печеньем, кулек с конфетами и три чайных ложки.
- О чем шепчемся? - Улыбаясь, говорил "Миша", - Никита, ты извини, я там тарелку разбил, ничего?
Никита, тяжело вздохнул и стал помогать ему с посудой. Вера сидела, прямая, как палка, с испугом следя за Сэмом. Она так и просидела все время, пока пили чай, не произнеся ни слова. Никита тоже молча пил и обеспокоено смотрел на веру. Все-таки он ее напугал.
Зато Сэм все время болтал. И лучше бы он этого не делал. Он неуклюже поразмышлял о погоде ("ваши синоптики переборщили сегодня с осадками"), рассказал а своей воображаемой работе ("... недавно кот с инфарктом поступил..."), осторожно коснулся политики, показав свое полное незнание обстановки начала 80-х ("куда смотрит президент России?"), и похвалил чай("прекрасный натуральный вкус").
Сэм несколько раз прикасался губами к чашке, но та, как заметил Никита, всякий раз оставалась полной.
По мере монолога Сэма Вера смотрела на него все с большим удивлением и испугом. Сэм этого не замечал, как не замечал отчаянных знаков Никиты в виде толчков, гримас и всяческих ужимок. Зато их замечала Вера и все больше волновалась. Похоже, пора было закругляться, но тут произошло ЭТО.
* * *
Сэм, улыбаясь, держал чашку у рта. Внезапно улыбка разом слетела с лица, брови нахмурились, глаза приняли то страшное выражение, которое было у Сэма в момент его появления в квартире. Он замер, словно к чему-то прислушивался. Спустя пару секунд стало слышно мягкое, усиливающееся шипение со стороны окна: "с-с-ш-ш-ш...". Будто пересыпали сухой песок на большой лист жести. В следующее мгновение Сэм стоял, уронив чашку с чаем и стул на пол. В его вытянутых в сторону Веры руках он сжимал свое оружие, похожее на толстый черный изогнутый сучок, по которому бегали местами мелкие цветные огни. На миг похолодевшему Никите показалось, что он хочет пристрелить Веру. Но он тут же понял, что привлекло внимание Сэма: он смотрел на окно, которое было позади нее. Минуту назад за окном была мокрая осенняя темень, светлые пятна вечерних окон и дождь. Сейчас окно было матовым, как будто снаружи его оклеили белым ватманом, и в единственное темное пятно - открытую форточку - сочился туман. Туман? Никита пригляделся. Белые струйки пара проникали в комнату, издавая легкое шипение, в них наблюдалась какая-то едва уловимая, странная упорядоченность. Никите стало жутко. Вера не видела, что у нее творилось за спиной, она видела перед собой страшное лицо Сэма, направившего на нее странный пистолет. Лицо ее выражало крайнее напряжение и страх. Чашка в ее побелевших руках, казалось, вот-вот треснет. В этой тишине внезапно раздался резкий тугой хлопок, одновременно померк свет электрической лампочки. На лице Сэма не дрогнул ни один мускул, привыкший Никита всего лишь сильно вздрогнул. Верины же нервы, натянутые, как канат, при помощи которого старый "Запорожец" вытягивает застрявший "Камаз", не выдержали и лопнули. Она открыла рот, и из него, как из сопла реактивного двигателя, вырвался истошный вопль (за стеной тут же раздался требующий тишину стук). Сразу после хлопка сочившийся через форточку туман мгновенно исчез, окно из белого стало опять черным. Никите заложило уши, как это бывает, когда пассажирский самолет набирает высоту.
Сэм спрятал оружие, но продолжал стоять и внимательно смотреть на окно.
Верин крик стих, но в комнате еще несколько секунд висел звон, который издавали срезонировавшие стеклянные вещи. Она сидела, вжавшись в диван, вцепившись обеими руками в накидку, и с ужасом смотрела на Сэма. Потом она вскочила, бочком обошла его и бросилась в прихожую.
- Постой куда же ты? - Пошел за ней Сэм.
- Я пошла домой! Мне... мне пора... я забыла..., - отпрянув от Сэма и прижавшись к стене, нервно и громко говорила она.
- Так быстро... Останься хотя бы на...
- Нет! Мне надо... Я сама! - Забрала она у Сэма плащ и принялась лихорадочно одеваться и обуваться. Затем она быстро выскочила за дверь.
Никита нагнал ее на площадке третьего этажа.
- Вер, постой.
Он поймал ее за руку. Она попыталась вырваться, но он удержал.
- Да подожди ты! Успокойся. Ну хочешь, я тебе все объясню.
- Не надо! Хватит! Псих ненормальный! И ты, и дядюшка твой. Боксер... Ему уже давно, наверное, последние мозги выбили. Знаешь, где таких держать надо? Пока не вылечат... Распрыгался с пистолетом игрушечным... Я бы на твоем месте позвонила, куда следует. Откуда я знаю, что у него на уме? Такой треснет кирпичом по голове, а потом пойдет спокойно сачком чертиков ловить... Пусти...
Вера вырвалась, но Никита снова взял ее за руку.
- Погоди, Верунчик, ну что ты, как маленькая, ну давай поговорим!